Семейное древо

* * *

Следить за Кушиной было интересно. Она постоянно находила приключения на свою голову, заставляя меня нервно дергаться и переживать за сохранность ее тушки. Тем же состраданием обладала только я, в отличии от АНБУ Хокаге: ему было откровенно все равно на состояние Джинчуурики, словно высвобождение Кьюби для него — обычное дело. Но открыто действовать и я не спешила, Шимура лично зачитывает отчет в моем присутствии. И эти моменты самые неоднозначные в моей жизни. А слежу за Кушиной я уже второй месяц. Девчонка частенько бегала от жителей по округе или разрисовывала чужие прилавки по ночам. Иногда к этому балагану присоединялись пьяные или повернутые головой шиноби, нападая на бедную девочку, но ей удавалось ускользать до момента применения чакры, холодного оружия и моей помощи. Иногда. В остальное же время, я скрытно отбивала летящие в нее камни, вырубала каждого члена погони, ставила защитный купол во время ее дремы на полигонах… Шимура бы определенно наказал меня за такое проявление чувств, но я была умной девочкой и это в отчетах не указывала. Минато и отца его учителя я видела всего пару раз прежде, чем они ушли на долгосрочную миссию вблизи с границей Кумо. Кушина так и поникла, когда объект ее юношеских чувств ушел из деревни на пару месяцев, но после вернулась в строй, чтобы ее друзья-Учихи не заметили плохого настроения. И если Фугаку выражал поддержку молча, потому что эмоции проявлять — не круто, то Микото активно заставляла Узумаки говорить на разные темы, чтобы подружка не вешала нос. Смотреть на жизнь Кушины со стороны было интересно. А еще тяжело, потому что все это казалось правильным отражением моей жизни, которую нагло украл Шимура Данзо.

* * *

В этот день Узумаки встала раньше обычного. Она быстро собралась и тут же побежала в сторону ворот Конохи, почти что сбивая каждого на своем пути. Я же двигалась за ней чисто на рефлексах, пытаясь выспаться и увеличить свой очаг на еще одну крупицу энергии одновременно. На выходе ее остановили постовые, не давая носительнице Кьюби вырваться вперед. Кушину это от чего-то задело, но она быстро справилась с обидой, назло шиноби усевшись прямо посередине дороги. Шло время. Джинчуурики явно порывалась начать все крушить и веселиться, но что-то не давало ей уйти с этого места, постоянно притягивая сверкающий взгляд за ворота. На периферии моего сознания выскочила мысль, что девочка просто ждет Намикадзе и его учителя, но я быстро отмела ее. Минато должен вернуться через неделю, поэтому Узумаки ждет кого-то совершенно другого. Причем, не менее важного, раз она вскочила ни свет, ни заря, чтобы его встретить. Через пару часов Кушина решила не терять время просто так, начав медитировать. Мой сон давно прошел, поэтому я стала заинтересованно сканировать ее чакру сенсорикой. Удивительно. Она в таком юном возрасте может изменять скорость тока энергии и ее количество… И являться при этом Джинчуурики! Кушина определенно не гений, но талант имеет. Интересно, чего она добьется к рождению Наруто? От продолжения этих мыслей у меня в груди неприятно сжалось сердце. Наруто. Мальчик, проживший всю свою жизнь без родителей… Судьба, похожая на мою, но координально отличающаяся. Ведь Наруто сохранил свою веру в людей и мир, а я уже начинаю терять человечность. Но… Раз я здесь, то смогу изменить это? Смогу ли я противостоять Учиха Обито и Кьюби? Мокутон должен помочь мне. Проблема только в том, что Шимура может иметь совсем другие планы на этот счет. Хотя. Если он действительно печется о деревне, как сказано в каноне (в чем я сомневаюсь), что ее разрушение он должен минимизировать. И тут появляюсь я — правнучка Первого Хокаге, носитель стихии Дерева и идеальное оружие массового поражения. Я отвлеклась от этих рассуждений насчет будущего, когда маленькая носительница Кьюби вскочила на ноги. Заинтересованно вглядевшись в ее лицо, я обнаружила широкую улыбку и сияющие сапфировые глаза. Переведя взгляд туда, куда смотрит Узумаки, я застыла. В далеке, почти на границе неба и земли, появилась одинокая фигура. Это была определенно женщина с блондинистыми волосами и пышными формами. Это была она. Цунаде Сенджу. Сердце застучало об барьер из белоснежных ребер на столько быстро, что, казалось, сейчас пробьет мою грудь насквозь. А душа протяжно завыла, представляя дальнейшие события. Я была не готова к этому. Хотя должна была. Должна была предположить… Но потеряла бдительность и сейчас пытаюсь справиться с накатившей яростью, грустью и каплей надежды, которая норовит утонуть в океане из сожаления. — Цунаде-нее-чан! — воскликнула Кушина, тут же бросаясь на шею подоспевшей девушки. Ирьенин была одета в стандартную форму Конохи, повязав протектор на лбу, закрыв тем самым Бьякуго. Ее карие глаза, до этого не выражающие ничего, засветились медово-янтарным счастьем и лаской, когда она прижала Узумаки к груди, словно она была самым дорогим сокровищем на свете. — Куши-чан, ты так выросла! — голос у Сенджу оказался на удивление приятным. И нежным, казалось бы, только для тех, кто эту нежность ищет. Я искала. — Конечно, три месяца же прошло, даттебане! – сердито засопела девочка. Но обида не задержалась на ее молочной коже лица, превратившись в живой интерес. Кушина схватила Цунаде за руку и повела в сторону своего дома. — Мне столько тебе рассказать надо! И тебе, кстати, тоже, Цунаде-нее-чан. — Да-да, заодно накормишь меня. А-то я свалюсь от истощения, — не смея сопротивляться этой активной девочке, Сенджу позволила вести себя за руку. Я последовала за ними не сразу. Потому что в голове возник противный скрип голоса Шимуры, словно давя на старые раны. Я в полной мере осознала смысл его слов, наблюдая за тем, как Сенджу Цунаде улыбается Узумаки Кушине. Как родной дочери. Как Джирайя улыбался Намикадзе Минато. Как мне лишь глазами улыбался Орочимару. Все внутри заледенело, потеряв на долгие минуты жар жизни. В уголках глаз скопились противные слезы, которые посещали меня только в часы наказания, боли и страданий, поэтому я заторможенно приподняла маску, чтобы стереть их с лица. Прошедшие по деревянной броне пальцы почувствовали неестественный холод. Надо доработать Защиту и… прекратить плакать. У меня же есть Орочи-сенсей. Так почему я все равно, как мотылек, лечу в это обжигающее пекло? Двое скрылись за барьером, оставляя меня в одиночестве. Лишь неизученный ранее огонек чакры тлел на границах сенсорики, напоминая о себе сильнее любых мыслей. Я закрыла глаза. Если чакра Джирайи ощущается бушующим пламенем, которое внушает и страх и защиту, то чакра Цунаде кажется затягивающим вглубь океаном, который не внушает ужаса только в спокойном состоянии. Я хваталась за эти знания, как утопающий за спасательный круг, лишь бы оставить в памяти эти чудесные секунды единения с чем-то родным… Как бы сильно я ненавидела Цунаде за отказ от меня, моей матерью она все равно осталась. И от этого становится еще хуже. Момент самобичевания прекратила вышедшая с территории Узумаки Кушина. Девочка выглядела задумчивой, слегка потерянной, но эти эмоции быстро слетели, оставляя лишь твердую решимость. Через пару мгновений она сорвалась в сторону полигонов. Я тенью последовала прямиком за ней. Кушина остановилась около толстого дерева, расположенного на самом дальнем полигоне, сжав кулаки до побеления костяшек. Я почувствовала, как беспокойная чакра поднимается из ее источника по чакратокам, медленно, но верно, наполняя все тело. Основная масса энергии накапливается в ступнях, словно намагничивая их. Кушина собралась с духом и начала взбираться по древесине, стараясь удержать равновесие и концентрацию. Ходьба по вертикальным поверхностям — трудная задача, но бег по вертикальным поверхностям и воде куда сложнее освоить без хорошей основы. Я смогла делать это еще в раннем детстве, но это не значит, что далось мне это легко… множество синяков и выбитых суставов — вот плата за быстрое обучение. У Кушины мало что получалось. Она сделала пару шагов, а после падала вниз из-за лишних мыслей в голове, или ее ноги соскальзывали, от чего она болезненно ударилась головой об ствол дерева. Но Кушина не сдавалась. Девчонка от чего-то вбила себе цель — освоить то, что не у каждого чуунина легко получается, и этим вызывает лишь безграничное уважение и поддержку у меня на душе. Через пару часов Узумаки неожиданно поднялась на самую верхушку дерева, а после камнем полетела вниз. Высота была не очень большой и чакра Кьюби позволит ей быстро восстановится, поэтому я не сорвалась с места, чтобы помочь ей. Тело Кушины с глухим стуком упало на зеленую траву, вызывая неприятное чувство тревоги. Девочка подала признаки жизни только через пару минут, слабо пошевелив пальцами правой руки. Мне это не понравилось. Неужели она умудрилась получить сотрясение или переломы? Вдруг, Кьюби занял ее тело и сейчас адаптируется? Хотя… нет, его чакры я не чувствую. Всколыхнув свою чакру, я в один прыжок оказалась прямо возле нее. Аккуратно подцепив Джинчуурики за плечи, я перевернула ее на спину, оценивающим взглядом проходясь по её телу. В нос ударил резкий запах крови, которая быстро стекала с её лба на бледное лицо. Слабо приоткрытые сапфировые глаза смотрели прямо на меня, но, казалось, не могли сфокусироваться на одной точке. Руки засветились ярким зеленым огнем. Я тяжело вздохнула, прикладывая их к ее голове. Сотрясение… несильное. Скорее всего, она приземлилась прямо на камень, вот и получилась такая сильная травма. Но вылечить это сейчас я смогу, так что смысла беспокоится сильнее не было. Кровь начала стремительно свертываться, покрывая ее кожу алой корочкой. Взгляд Кушины становился с каждой минутой все более осознанным, понимающим, но мышцы — до этого расслабленные –напряглись, словно она ожидала удара. Боится. Или не доверяет? Скорее второе. Я провела сияющей рукой вниз, к опухшей лодыжке, по пути снимая боль и убирая мелкие гематомы. Сустав пришлось вставлять вручную, но сделала я это максимально быстро, а значит — безболезненно. Когда я дернула рукой, то в полной мере ощутила напряженный взгляд, впившийся прямо в мою спину. Второй АНБУ готовился защитить Узумаки от вредоносных действий АНБУ-НЕ или же обдумывал, что напишет в отчете? А может его мой возраст смутил? Ну да, ну да, АНБУ младше объекта охраны… Кому скажешь — не поверят. С лечением было покончено, поэтому я выпрямилась, бросила быстрый взгляд в сторону вдруг осмелевшей Кушины и исчезла в листве деревьев. — Стой! — вскрикнула девчонка, но меня уже и след простыл. Она потерянно огляделась, прежде чем встать на ноги. Узумаки осторожно прокрутила уже здоровой ногой, потянулась и совсем не поняла прикола. Я встряхнула головой и плечами, приводя себя в порядок. На такие незначительные раны ушла 1/3 видимого запаса чакры или 1/9 всего запаса — не много, но и не мало. Чтобы не терять понапрасну энергию, мне надо свести затраты к минимуму, чтобы я даже не ощущала этой потери. Иначе не видать мне в будущем побед: на все сто процентов уверена, что на Третьей Мировой Войне будут настолько сильные соперники, что все до этого битвы покажутся мне детским лепетом, а мои силы — ничтожеством. — Эй! Я тебе, крошка-АНБУ! — прокричала Кушина еще громче. Я заинтересованно посмотрела в ее сторону, чтобы в ту же секунду увидеть искреннюю улыбку на лице с нежными чертами. — Спасибо, что вылечила! Когда я стану старше и сильнее, то обязательно найду тебя и верну долг! Иначе не быть мне Узумаки Кушиной, даттебане! Ее окровавленное лицо с красотой улыбки не сочеталось, но я с удивительной легкостью находила в этом зрелище завораживающую красоту момента. Когда будет время, я обязательно нарисую это. И подарю тебе, Шоджи[1].

* * *

В кабинет к Шимуре я просачивалась поздним вечером, удерживая в руках свиток с отчетом и свое психическое состояние. Потому одной вещи я лишусь точно, а вторая начнет утекать со скоростью света. Он восседал за рабочим столом. Как обычно, впрочем, но тут же поднятый на меня взгляд заставил поежиться и нервно тряхнуть плечами. Этот нервный жест от мужчины не ускользнул, но я предпочла не заметить ехидства на его лице, просто приземляясь на одно колено с левой стороны его кресла. Как верная собачка. Свиток тут же оказался в его широких ладонях. Он напитал печать чакрой и развернул чтиво, на пару минут выпадая из реальности. Это позволило мне перевести дух и расслабиться ровно до того момента, пока его рука грузно не упала на мою макушку, сминая седые волосы. Я вздрогнула, приготовившись к воспитанию. Маска упала на пол точно так же, как в самый первый раз. Шимура задрал мою голову наверх, больно намотав хвост на кулак. Острый темно-серый глаз с отблеском янтаря хищно впился в мое лицо, пытаясь прочитать там что-то такое, за что будет не грешно и наказать. — Хэби, ты сегодня была на удивление сострадательна настроена к Джинчуурики, — проговорил Шимура охрипшим то-ли от напряжения, то-ли от чего-то еще, голосом. — От чего же? — Объект получил травму головы, которая могла содействовать Кьюби в завоевании сознания объекта. — Складно говоришь, — усмехнулся Шимура, сильнее натянув мои волосы. –Только вот ты не имеешь права врать. Как и проявлять эмоции, чувства… даже твое желание предотвратить высвобождение Кьюби без прямого на это знака можно расценивать, как их проявление. Шимура замахнулся второй рукой и с сильной влепил мне пощечину. Я пошатнулась и неуклюже осела на пол, закрыв от испуга глаза. Щека взорвалась пульсирующей вспышкой боли. Когда я смогла разомкнуть веки, Шимура уже сидел на корточках возле меня, словно чертов дикий зверь наблюдая за страхом в моих глазах. Он вновь протянул ко мне руку и я приготовилась ко второй атаке. Но ничего подобного не произошло. Тяжелая рука с грубой кожей легко коснулась покрасневшей отметины, ласково проведя кончиками пальцев. Это казалось чем-то противоестественным на фоне жестокости, вызывая в душе непонятные мне чувства. Шимура погладил меня по голове и плавным движением руки помог встать на ноги, чтобы я оказалась прямо напротив него. Чужая конечность легла на белые волосы, пропуская пряди через тонкие пальцы. Все это казалось абсурдом. — Если ты будешь слушаться меня, то больно не будет. Будет хорошо, — нравоучительным тоном произнес Шимура, поглаживая уже двумя руками по плечам. Крупная дрожь пробежала по всему телу. Мои ноги подкосились, но цепкие пальцы Шимуры не позволили мне потерять равновесие и упасть на каменный пол. — Мне не хочется делать тебе больно, Хэби. Я желаю тебе только добра, — его слова противоречили прошлым действиям, но его обманчиво-доброжелательный вид и блеск в глазе заставлял начать верить. На секунду я забыла, кто стоит передо мной и отдалась непривычной ласке его движений. А потом резко вспомнила, кто такой Шимура Данзо и хотела отпрянуть. Но руки на моих плечах не позволили этого сделать, а появившаяся аура заставила застыть на месте. От нежности ни осталось и следа, она в мгновение заменилась на равнодушие и холод. — В следующий раз действовать только в случае острой необходимости, ты поняла? — Да, Д-данзо-сама, — голос дрогнул, когда его руки прекратили давить на тело. — Отправляйся на дежурство, Хэби. Джинчуурики — слишком легкая цель, поэтому опасность ходит вокруг нее постоянно. — Хай, Данзо-сама. Я покинула логово Дракона без золота, зато с опаленной огнем кожей и пустой головой. Потому что никакие мысли, объясняющие происходящее, туда не лезли.

* * *

Кушина всегда могла чувствовать эмоции других людей. Почти с рождения. Поэтому ей было легко отгородиться от ненужных ощущений, но если эмоции были яркими, сильными и направленными на нее, то все выходило из-под контроля и ее душу наполняли чужие чувства. Когда ее сделали носителем Кьюби, эмпатия усилилась. Только в одну сторону, но это уже было довольно щедрым подарком, — Кушина начала ощущать чужую ненависть, ярость, злость — все плохие эмоции, присущие людям и животным. И тогда ее жизнь стала больше похожа на бег. Люди вокруг ее ненавидели, презирали и испытывали отвращение. Кушина чувствовала это собственной шкурой на столько четко, что никакие тренировки и медитации не помогали ей избавиться от назойливых чувств абсолютно чужих людей. Но так же Кушина чувствовала и другие эмоции. Так она смогла отыскать среди непробиваемой завесой равнодушия на душе у Цунаде боль, которую захотелось забрать себе и только душить, душить, душить, пока эта красивая девушка не начнет улыбаться. Кушина не могла смотреть, как Цунаде страдает, поэтому начала с ней разговаривать, спрашивать о самочувствии, просить тренировать… И боль в душе и сердце Цунаде становилась все меньше и меньше, пока Кушина не перестала чувствовать ее рядом с собой. Это была победа. Еще, благодаря эмпатии Узумаки с легкостью могла находить искренних людей. Например, взять того же Минато –он испытывал к ней самое светлое в жизни Кушины чувство — Любовь, заставляя ее каждый раз краснеть, когда эта эмоция вспыхивала в ауре блондина. Или Микото с Фугаку — они дружили с ней по своей прихоти, найдя общие интересы. Да и Кушина могла точно ответить, что между этими Учихами происходит на столько мощная химия, что иногда ей становится даже завидно. Или взять того же Джирайю, который по-отцовски любит Минато и испытывает любовь по отношению к Цунаде, и… Боль. Такую же, непонятную боль, какую испытывала и Сенджу. Что это? Откуда это взялось? Кушина не знает. Но хочет разобраться. Еще, Кушина всегда могла уловить эмоции тех шиноби, которые постоянно наблюдали за ней. Один из них всегда испытывал что-то негативное или равнодушие, от чего на душе Кушины становилось тяжело от осознания своего одиночества. А второй и вовсе ощущался пустотой — кромешной тьмой без эмоций и, казалось бы, мыслей. Второй шиноби ее всегда пугал. Ведь все могут чувствовать, а он — нет. И Кушина тоже хотела разобраться в этом. Но потом все изменилось. На месте той пустоты оказался тлеющий огонек каких-то полуживых чувств. Они ощущались по-настоящему приглушенными, но от чего-то Кушина точно знала, что этот шиноби — другой, что он совсем не похож на прошлого и на того, что испытывает лишь равнодушие к маленькой Узумаки. Хотя бы тем, что действительно хотел помочь, что сочувствовал, что уважал и удивлял странными чувствами. Когда рядом был Джирайя. И когда рядом была Цунаде. Что их связывало? Эта осязаемая боль двоих и этого шиноби? Хм, нет. Кушина встряхнула головой и открыла дверь в свою комнату. Где-то внизу пила сакэ Цунаде, поэтому мешать ей не стоит. Глупости какие. Они не связаны, просто совпадение какое-то. В прочем, Кушина хочет разобраться в источнике этой грусти в глазах ее маленького наблюдателя. Может быть, так она сможет отплатить за лечение. Кушине надо быть бдительнее, чтобы не пропустить эмоции АНБУ. А еще активнее в тренировках, чтобы Минато не нашел себе более сильную куноичи! Да, да, так она и сделает.