Семейное древо

* * *

— ДЖИРАЙЯ?! Цунаде не кричит — рычит, как дикий зверь, направляя на беловолосого затравленный взгляд из-под лобья. — ЦУНАДЕ? Возглас Отшельника выходит больше вопросительным. Он во все глаза уставился на девушку, не желая отпускать такой родной образ. Его команда геннинов вернулась с границ Кумо совсем недавно. Ученики успели разойтись, Минато убежал к Кушине, а Джирайя решил скрасить свое прибытие за чаркой сакэ и компанией красивых женщин. Однако, его боль на сердце при взгляде на деревню стала меньше, вытесняясь любовью к ученику, Намиказе Минато, что так удачно заменил погибшую дочь… — Орочимару. Появившийся, словно из ниоткуда, Змей заставил испуганно подпрыгнуть и его и Сенджу. Орочи на это лишь привычно усмехнулся. — А ты тут что забыл?! — возмущенно воскликнула Цунаде. — Да погулять решил. Слышу — голоса знакомые. Решил посмотреть, кто же портит людям такой чудесный день, а тут вы драку начать хотите. Или это очередное избиение Джирайи? — задумчиво склонил голову на бок, блеснув янтарными глазами. Орочимару ничуть не изменился внешне, не считая менее впалых щек. Но Джирайя чувствовал, понимал, будто бы знал, что перед ним стоит уже совсем не тот человек. Или же старый друг, который обзавелся чем-то новым, но определенно дорогим для его сердца. Тут все изменились. Даже Цунаде. Некогда печальная от потери брата и Дана девушка была похожа на обиженного жизнью ребенка. Ее глаза уже не светились чем-то таким, что Джирайя видел еще во время обучения в Академии. Они были больше похожи на медленно растекающийся янтарь или мед, готовый затянуть тебя на самое дно только ей понятной печали. Или понятной ему печали. И этот мед начинал закипать при взгляде на Отшельника, пузыриться, словно заставляя бледную кожу покрываться красными пятнами от злости. Джирайя ее понимает. Ведь он не смог защитить. — Может быть, выпьем? — нервно произнес Джи, стараясь избавится от гнетущей тишины. Прохожие уже давно косились на них, а кто-то и вовсе смотрел в открытую или обсуждал их поведение с друзьями. — Обсудим… что-нибудь, в общем. — Не уверен, что сакэ поменяло вкус и начало мне нравится, но отказаться не могу, Ку-ку-ку-ку, — по-своему засмеялся Орочи. Он подошел ближе к седовласому, а после обернулся на застывшую соляным столбом Цунаде. — Ты пойдешь, Цунаде? — Куда я денусь? — обреченно вздохнула пышногрудая красавица, делая первые шаги навстречу двойке друзей. Джирайя видел ее сомнения. Но все равно не смог широко улыбнуться: — А ты стала еще красивее, Цуне-чан! — Еще одно слово, идиот, и я тебе гриву вырву, — уже почти безлобно рыкнула на него Сенджу, проходя мимо. — Чур оплачиваете Вы, мальчики. — Нет, платить будет Джирайя. Он же предложил, — авторитно заявил Змей, ускользая от замершего на мгновение Джи. Перед глазами появились мутные воспоминания из того самого прошлого, когда все они беззаботно бегали по Конохе в мечтах стать Хокаге. Тогда еще совсем юный Джирайя пытался ухлестывать за Цунаде — принцессой своего клана, внучкой Хокаге… проживая в приюте. Безродный, но талантливый, он пробивался на самый верх, пока жестокая реальность не сделала ему подножку. Любви он от нее вряд-ли добьется… но любить от этого не перестанет. В ресторанчике шумно, но свободный столик для них находят оперативно — известные имена сделали свое и хозяин все время пытался им угодить. Не то, чтобы Джирайи такое не нравилось, но и удовольствия не приносило. За то Орочимару чувствовал себя, как рыба в воде. Или вернее сказать — змея в траве? В общем, распоряжался бедным гражданским, чтобы он принес им лучший алкоголь и закуски. А вот Цунаде отстраненно уселась ближе к стене, не принимая участия в этом цирке. Но на любые попытки Джирайи сесть рядом с ней полыхала чакрой, заставляя его лоб покрыться холодным потом, а кости затрещать от фантомной боли — тот раз все еще крепко засел в его памяти. Когда принесли алкоголь, неклеющийся до этого разговор пошел куда лучше. Джирайя расспрашивал своих друзей о их приключениях, миссиях и жизни в общем. Больше всех говорила Цунаде и сам седовласый. Орочимару почему-то отмалчивался. Позже, Джирайя и понять не успел, когда все трое Саннинов оказались на улице. Они шли в развалочку, вспоминая какие-то старые военные песни и мешали жителям спать. Да, на улицы уже успела спуститься ночь… — Знаете, — заговорил до этого молчаливый Орочимару. — У меня появился ученик. — Что?! — удивленно переспросили Джирайя и Цунаде. И, если первый от одинаковой реакции улыбнулся, то вторая хорошенько вдарила горе-любовнику локтем по боку. — Ты за меня придурка не держи, — пьяно пробормотала Цунаде. — Врешь! — Делать мне нечего, — фыркнул змей. — Он у меня способный, сильный, умный, быстрый… — И как давно? — проговорил Джирайя, пытаясь справиться с икотой. — Да года четыре уже, — просто ответил пьяненький Орочи. — Черт возьми, Орочимару! О таком принято сразу же говорить, а не… а не тянуть нинкена за хвост! — Возмущенно воскликнул Джирайя. — Что, было так сложно в наши прошлые встречи об этом сказать? — Да как-то разговор к этому не шел. Мы же только о… Тобиджи говорили, — запнулся Орочимару. Янтарные глаза виновато посмотрели на Жабьего Санина. Джирайя даже подумал, что ему показалось. Ан, нет, от алкоголя у Орочимару эмоции прорезались. — Угх, ну ладно, — махнул на это рукой Джирайя. — Давайте отложим разговоры… кстати, где мы? Он выразительно осмотрелся. — Мы у квартала Узумаки, — просипела Цунаде, каким-то образом оказавшаяся на плече Джирайи. — Во-о-он та-а-ам обойди и мой… то есть, Кушинин дом увидим, — показала пальчиком. Джирайя начал разворачиваться, от чего Принцесса Слизней чуть не упала на землю. — Эй, громилла! Полегче, не мешок с дайконом тащишь. — Ой, прости, прости, Цуна, — похлопал рукой по её ягодицам тот, сразу же получив кулаком по голове. Но Джирайе уже было все равно на боль, он выполнил часть своих извращенных мыслей. — Ками, за что мне все это? — простонал где-то позади Орочимару, еле ковыляя за чересчур бодрым Джирайей. — Можно помедленнее? В итоге они добирались до дома Кушины на Джирайи, потому что силы от выпитого сакэ тот не потерял. В доме их ждала злая Кушина с медной сковородой в руках и сердитый Минато. Оказывается, детки их ждали, чтобы вместе поужинать, а тут такое… такие три рожи пьяные в помещение ввалились. Но геннины сменили гнев на милость, когда Санины уселись за стол и стали сминать все то, что некогда приготовила Узумаки. — Кстати, Орочимару, а твой ученик — не АНБУ-НЕ, случаем? — прищурившись, ткнул в друга палочками Джирайя. Змей уже хотел было ответить, но на кухню влетела веселая Кушина. За ней тенью проскочил Минато, мило улыбаясь кончиками губ. В руках у красноволосой был какой-то белый лист. Она прижимала его к груди, сверкая сапфировыми глазами. — Смотрите, что мне крошка-АНБУ подарил! — она протянула Цунаде бумагу. Сенджу окинула вещицу пьяным взглядом, качнула головой и только потом взяла в руки лист. Медовые глаза в удивлении расширились. Она резко подняла взгляд на своих друзей, а после перевернула бумагу к ним. Джирайя увидел рисунок. Очень красивый рисунок. На белой бумаге была изображена Кушина с улыбкой по уши и кровью на лице. И, если обычно сея деталь смотрится жестоко, то здесь она прекрасно гармонировала с алыми волосами и притягивала взгляд. Работа была выполнена, казалось, профессионалом. Джирайе понравилось. — Вау! Как красиво, правда? — Правда, Цуна, — начал болванчиком кивать седовласый. — Ты назвала его крошкой-АНБУ, Куши-чан? — приподнял одну бровь Орочимару. — Кстати, да. Почему? — Ну… — замялась девочка. Джирайя уловил тень неуверенности на ее личике. — Когда Кушина занималась, то неудачно упала с дерева и повредила голову. Тогда к ней на помощь пришел АНБУ-НЕ и вылечил Кушину, — за свою подружку ответил Минато. — Корень? Как-то не непохоже на них… — с сомнением протянула Цунаде. — Шимура тот еще ублюдок. И люди его такие же, не в обиду тебе сказано, Орочимару. — Он не такой! Он еще маленький. Даже меньше меня возрастом, наверное. Он просто низкий был… — растерялась под конец Узумаки. — Тебе не могли поставить в охрану ребенка, Кушина, — мягко поправила ее Цунаде. — Но он даже сейчас тут! И рисунок это от него, — воскликнула девочка. — Погодите, — ужаснулся Джирайя. — Но мы ведь на территории Узумаки. Как он сюда прошел?.. Все озадаченно замолчали. Вопрос так и остался без ответа. — Куши-чан, — тихо позвал Джинчуурики Орочимару. — Ты ведь чувствуешь его, так? — Кушина осторожно кивнула. Ей на удивление никогда не нравился Змей. –Что… что он сейчас чувствует? — Смятение… боль и любовь, — удивленно поговорила Кушина. — Причем последнее он явно чувствует к Вам, Орочимару-сан. Как ребенок к родителю. — Мы чего-то не знаем, Орочи? –нахмурилась Цунаде. — Это и есть твой ученик, да? — Да, это он, — просто кивнул Орочимару. Джирайя во все глаза смотрел на сокомандника и удивлялся. Если та чакра, которую он ощутил еще в тот раз, когда пришел на тренировку к Кушине и ее друзьям, то этот ребенок чрезвычайно одаренный! Еще его поставили на охрану Джинчуурики и никто иной, как Шимура Данзо, а он — человек привередливый и слабаков никогда к Кушине не отправлял. Можно ли это считать за то, что в КОРНЕ появился гений? Хотя… одно лишь обучение у Орочимару многое объясняет. — Орочимару-сан, он же Вам тоже дорог, да? — робко спросила Кушина. Змей промолчал. Но взгляд его почему-то переместился на Джирайю, а после на Цунаде, словно он искал какие-то ответы там. — Ему семь всего. Дети тянутся в таком возрасте к взрослым, — наконец ответил Кушине Орочимару. Девочка широко улыбнулась, прочитав эмоции Змея, которые были недоступны для Джирайи, и кивнула ему. — Он очень силен. Можешь не беспокоится за свою безопасность, Куши-чан. Он и врагов уберет, и Кьюби остановит, если понадобится. — Ребенок? Не смеши меня, Орочимару, — усмехнулась Цунаде. — Даже мы в троем можем не справится, если самые сильные техники и призыв не используем. — Поверь, у него они тоже есть, — в ответ ей тоже усмехнулся Орочимару. Джирайя слушал их и удивлялся. А потом закинул в себя пару чарок с сакэ. — День сюрпризов какой-то. — А-то, — вместе подтвердили его сокомандники, тоже начиная браться за алкоголь. Джирайя украдкой смотрел в сторону Сенджу, впитывая каждое ее движение и эмоцию. Он так давно ее не видел, так давно не слышал, так давно не трогал… а трогать хочется всегда: обнимать, целовать, гладить… но все это — запретный плод. Когда дети разошлись, троица опять осталась наедине с закусками и сакэ. Тогда Джирайя собрался с духом и заговорил о том, о чем говорить сегодня точно не хотел. — Прости меня, Цунаде, — на выдохе проговорил Отшельник. — За что? — посмотрела прямо в глаза Джирайи Сенджу поверх чарки с сакэ. — За дочь. За все, в общем, — парень с силой провел руками по лицу. — Прошлого уже не вернуть, Джирайя, — с растоновкой сказала девушка. — Я поняла, что в этом нет твоей вины. Скорее… скорее есть доля моей. Послушай, — поспешила перебить возмущенного Джирайю та. –Если бы я просто согласилась выйти за тебя и забрать Тобиджи, осталась бы там… то все могло быть по-другому. Но я была дурой со своими тараканами и обидами в голове, — горько улыбнулась она. — Мы учимся на своих ошибках, да? Вот и я научилась. Хотя-бы один плюс есть — я избавилась от боязни крови. — И все же, — не унимался Джирайя. — Замолчи. Я приняла ее смерть. А ты? А ты принял? Джирайя тут же сдулся. Он посмотрел в сторону Орочимару, в поиске поддержки, но наткнулся лишь на два равнодушных глаза. Змей смотрел без эмоций: без понимания, без привычной усмешки, без грусти… словно ему не было дела до этого разговора, до ее смерти. Это задело Джирайю. А еще он понял, что все же не смирился со смертью Тобиджи, даже несмотря на появление Минато и прошедшее время. Пожалуй, никогда не сможет. — Когда-нибудь, и твоя боль притупится, — с трудом проговорила эти слова она. И Джирайя осознал — она тоже нагло врет. Цунаде тоже не смирилась. Тоже не приняла. Его любимая врушка… — Давайте не будем о грустном. Орочи, что с тобой? Сказать что-то хочешь? Змей встрепенулся, будто сбрасывая невидимые оковы. А после пару раз моргнул, всматриваясь куда-то в сторону окна. Джирайя заметил там еле различимое движение. Кажется, за их маленькой беседой наблюдала крыса… хотя, если это действительно ученик Орочимару, то он с ним поговорит. Наверное. — Нет. Я ничего не хотел сказать, — хрипло пробормотал Орочимару. — Давайте лучше еще выпьем. А-то тоскливо становится, аж противно. — За нас, — протянула в середину стола свою чарку Цунаде. — За нас, — вторили ей Санины. «За Тобиджи», — про себя добавил Джирайя.