Семейное древо

* * *

— Начнем же заключительную часть Третьего этапа Чуунин Шикен. Мужчина взмахнул рукой, давая отмашку бойцам, нам, а после испарился в вихре снежинок. Мышцы напряжены до предела, сердце бешено стучит в груди, чакра пульсирует по всему телу, будто так и просит выбраться на свободу. Дыхание мое было тяжелое, как и думы. Взгляд иногда скользил в сторону напряженного Монтаро, застывшего в точно такой же позе, как и я. А вот Эй был расслаблен. Лицо его сейчас напоминало ледяную маску, лишь упругие мышцы под тонким слоем коричневой кожи выдавали его напряжение. Бирюзовые глаза кумовца всматривались в мои, не прерываясь, словно пытаясь найти в этих черных точках хотя бы намек на сострадание и извинение. Но там ничего не было. Впрочем, как и на душе. Да, смерти мучали меня. Убивать было отнюдь не легко и просто, как скатать рисовый шарик и проглотить его. Сначала мучают кошмары, а потом ты к ним привыкаешь, потом выплескиваешь чувства на бумагу, а после портреты перестают значить так же много, как в первые минуты их написания — лишь голые воспоминания безэмоциональной окраски, без чувств и без значимости. Кайо была яркой девочкой, но лишь в момент жизни. После смерти, после жестокого убийства в ту метель, она осталась в памяти окружающих лишь простым воспоминанием. И так будет с каждым. Когда-нибудь умру и я и Мон. Но после нас не останется воспоминаний, лишь папка сухих записей в картотеке КОРНЯ. — Я знал, что вы не так просты, как хотите казаться. Лист не так глуп, чтобы прислать на Экзамен слабеньких геннинов без опыта и навыков, — отстраненно прервал тишину рычащий голос Эйя. — Надо было прибить вас одними из первых… — Ты думаешь, что мы тебе по зубам? — гнусаво усмехается Окумура, неуловимым движением вытаскивая свое танто из-за спины. Клинок блестит от попадающих на него лучей заходящего солнца — близится персиковый вечер, смешанный с молочным оттенком снежных ветров. Эй в раздражении хмурит густые брови. — А я вам? — просто отвечает тот. — Сейчас и узнаем, — сухо произношу я. Это послужило толчком для Монтаро, который тут же побежал на здоровяка, бросив в сторону Эйя парочку остро-заточенных звездочек. Они пролетели в каких-то сантиметрах от загорелого лица кумовца, но тот даже не шелохнулся. Заблестел заточенный клинок танто — именно на том месте, где только что стоял Эй, осталась крупная борозда, рассекшая подпаленную землю. Развернувшись на ходу, Эй попал грузным кулаком прямо по ребрам Монтаро, заставляя его тело отлететь в сторону, как пушинку. Мон перевернулся в воздухе, а после упал прямо лицом в подтаявшую кучу снега. Я не стояла столбом — в тот момент, когда нос Монтаро встретился с земной твердью, я с разворота ударила ногой Эйя по лицу. Тело его покачнулось, но устояло. Коротким импульсом чакры я заставляю тело вновь прокрутиться в воздухе, совершая точно такую же атаку. Эй ставит твердый блок, но все равно отъезжает назад под усилившимся напором моей голени. — А ты сильная! — не удержался от похвалы Эй, не сумев справиться с этой чертой своего характера — прямолинейностью и честностью. — Но этого недостаточно. Райтон: Каге Буншин![1] Появилось еще два широченных Эйя, что ждать не стали и уже втроем понеслись в атаку. Ко мне успел подскочить оклемавшийся Монтаро, принимая на себя атаку самого крайнего. Я же вытащила покорёженный еще в первых битвах нинзято и стала принимать на жесткий блок тяжелые удары клона и оригинала. Нюансы этой техники я не знала, но интуиция подсказывала, что ничего хорошего не выйдет. Монтаро резким ударом протыкает широкую грудь Эйя-клона и я, на максимальной скорости схватив его за шкирку, отпрыгиваю назад, прямо на стену арены: в том месте, где раньше стояла копия кумовца, раздался крик птиц, — своеобразное звуковое сопровождение молнии, — оставляя после себя голубоватое свечение и волны боли, если ты попался под эту атаку. Окумура хмуро кивает мне головой и начинает складывать печати. Его щеки надуваются, почти сразу же испуская на соперника огненный столп, пожирающий все на своем пути. Снег начал таять, образуя густой пар: Эй подпрыгнул максимально высоко в небо, оставив свою копию на произвол судьбы. Нацелено кидаю в беспомощного на первый взгляд Эйя волну метательного железа, а после самостоятельно бросаюсь в атаку. Эй царапается оголенными плечами и торсом, но успевает отклонить ногами большинство сюрикенов и кунаев, а после неуклюже встречает мой клинок, что впивается в его предплечье по самую кость, не желая идти обратно или заканчивать атаку. Эй прикусывает губы, сдерживая крик боли и гнева, а после пытается достать до моей шеи второй рукой, но я проворно ухожу из-под атаки и свободно подаю вниз, отпрянув от подарка Орочимару. Меня на подлете к земле хватает Монтаро и осторожно спускает на землю. Резерв чакры Учиха заметно просел, но еще рано предсказывать проигрыш — хоть Очаг чакры Эйя для меня недоступен, он тоже должен был потерять не мало. Кумовец с хлопком опускается вниз, приминая землю своими ногами, а после резко выдергивает из руки мой клинок, ломая его на части и выбрасывая в сторону. Алая кровь окропила все в округе дугой, еще стекая по его толстым пальцам и забираясь, казалось, под ногтевую пластину. — Крысы, — гневно выплевывает Эй. — Шиноби, — насмешливо приподнимаю свои черные брови, видимо, доставшиеся мне еще с прошлой жизни. — Ты ожидал честной схватки, на подобии битв между самураями? — Я ожидал честного сражения, а не нападения двоих на одного, — задирает подбородок ввысь. — Это битва, в которой нет союзников. — Иногда надо объединиться с общим врагом, чтобы победить, — философски выдохнул Монтаро, покрепче перехватывая танто. — Даже если враг является твоим другом? Сердце на мгновение остановилось, почти сразу же отправившись вскачь. Друг? Он? Мне? Мы не друзья. Не друзья… мы враги. Жители абсолютно разных миров — Облака и Листа. Обреченные на вечную вражду дети, а не друзья. Какие к Биджу «друзья»?! Я же общалась с ним чисто для сбора информации и шпионажа… только ли для этого? Какой же ты все еще ребенок, Тобиджи. И тебе обязательно за это достанется от Него. — Кто тебе сказал, Эй, что мы друзья? — холодно произнесла я. Солнце полностью зашло за горизонт, опуская на землю мрак, давая полную возможность Скале накрыть арену тьмой. И лишь многочисленные факелы освещали пространство вокруг. — Мы никогда ими не были. Или ты все еще являешься тем наивным ребенком, которых убивают одними из первых? — Ты права. Ты перестала быть моим другом тогда, когда убила Кайо, — гневно оскалился Эй. Бирюзовые глаза метали яростные молнии. — Я убью вас за нее. Убью так же беспощадно и быстро, чтобы все знали, что нельзя связываться с Облаком! — Ты хотел сказать, с крысами? — ухмыльнулась я, припомнив все те грязные попытки этой деревни проникнуть в Коноху и украсть что-либо в будущем. Эй задрожал от гнева и ненависти. Отличная реакция. — Мы шиноби, Эй. Я готова повторять тебе это до самого конца. Но поймешь ли?.. Воздух вокруг грузной фигуры Эйя начал накаляться. Блондинистые волосы его взметнулись вверх, мышцы уплотнились, появилось голубое свечение вокруг всего загорелого тела, повеяло тяжелой Ки. Я в ужасе дернула рукой в сторону Монтаро. Перед глазами возникли кадры из аниме, где Райкаге уничтожал врагов с помощью этой техники и почти что равнялся в скорости с Желтой Молнией. Становится жарко. — Монтаро, перейди на дальние атаки, — тихо отдала приказ я. Учиха недоуменно скосил голубой взгляд в мою сторону, а после послушно отпрыгнул назад. Я выставила перед собой кунай, надеясь на лучший исход. — Что, Эй, перестал валять дурака? — Заткнись! Я разорву вас на куски голыми руками, чтобы ни один родственник не узнал! — зарычал кумовец, срываясь с места. За ним хвостом летели искры голубой молнии. — Ошибочка, Эй! — я, наверное, тепло ему улыбнулась, сама не понимая своей реакции. — Мы сироты, в отличии от тебя. Круглые! От первой атаки опешившего Эйя я успела уклониться в сторону, а вот удар ногой заставил отлететь на приличное расстояние в сторону. Кувыркнувшись в воздухе, я вновь оказалась на ногах, принимая быструю серию ударов ногами. Было видно, что руки тот оставил на потом: либо он хочет растянуть мои страдания и тянет время, либо не хочет пока что меня резать. Кунай даже не смог приблизиться к его телу из-за плотной стихии Молнии, а кожу рук прожигало даже сквозь Древесную защиту. Я сцепила зубы вместе, стараясь не обращать внимания на столь похожие ощущения из детства, стараясь атаковать его в открытую. С каждой минутой Эй неуловимо становился быстрее, успевая уклоняться даже от филигранных атак Монтаро, что постоянно бросал в него сюрикены или точечные огненные жгуты с шарами. В определённый момент рост его скорости остановился. Это был мой и, видимо, его максимум, но явно не предел в развитии. Какой-то гнилой голос в голове так и ныл о том, что Эйя нужно срочно убить, чтобы из него не вырос сильный шиноби, но какая-то светлая, еще светлая, сторона меня отрицала этого. Мы же друзья? Нет, это явно не так. Не так… Поняв, что лучшего шанса на контратаку не найдется, я на ходу подобрала с земли рукоять своего нинзято с огрызком клинка и подпрыгнула в воздух, чтобы нанести тяжёлую атаку с воздуха, наполняя руки чакрой для более серьезных последствий. Грудь мою сдавило от чувства тревоги и сожаления, которое, в прочем, я быстро постаралась заткнуть Долгом. Но Эй резко ускорился. И ушел с линии атаки прямо в сторону Монтаро. Я еще никогда так сильно не пугалась, как в этот момент. Боковым зрением улавливая, что Монтаро вообще не справляется со скоростью Эйя, что руки его уже оказались сломаны под натиском голой силы кумоца, что лицо покрывается мелкими царапинами, из которых сочится кровь, что одежда рвется, ноги подкашиваются, а взгляд все продолжает упорно кричать об уверенности в выигрыше, я совершенно забыла про самообладание и хладнокровность. Остатки нинзято выпали из моих рук. Ладони с болью в суставах локтей ударились об землю, и в сторону мелькающей голубой тени Эйя и полулежащего Монтаро направились текущие, нестабильные, грязные щупальца. Они накрыли собой окровавленную фигуру Монтаро и резко обхватили в воздухе Эйя, сжав в своих тисках. Секундой позже я назвала эту технику «Грязевые Щупальца», решив, если выживу, придумать какую-нибудь мощную модификацию, чтобы она могла схватить даже… Биджу? Но Эй быстро выбрался из новой, а значит, слабой, техники и оглянулся в мою сторону. Желваки на его скулах гневно заходили, а окровавленный кулак сжался, чтобы в следующее мгновение выпрямиться в своеобразный клинок из пяти пальцев. Значит, его техника все еще находится на начальной стадии? Мне точно известно, что, чем меньше пальцев, тем больше будет пробивная сила. Скорость у него запредельная для шестнадцатилетнего возраста и меня, значит, он не в самом начале обучения, но и не на втором этапе… у меня есть шанс его одолеть. Я обязана это сделать, хотя бы ради Монтаро и Шоджи, которую я обязана защищать. Но буду ли я готова столкнуться с последствиями в лице Шимуры? Не уверена… но кто не рискует, тот не шиноби! Сложив руки в незамысловатых печатях, я вновь ударила ими об землю. На этот раз грязевой поток вырвался прямо из-за спины Эйя, наваливаясь на него своим тяжелым весом. Стихия Грязи: Грязевой Водопад. Эй уходит из-под атаки в сторону. Добавляю чуть больше печатей, управляя чакрой внутри себя по собственному желанию, и вокруг него возникает не очень прочный купол. Стихия Грязи: Грязевая Темница. Техники лились из меня рекой так просто, словно я создавала их до этого, а не в момент битвы. Но все они были простыми и слабыми, как детские попытки отбиться от ударов тигра. Эй выходил невредимым, но его мешканья все равно позволили мне подобраться ближе к бессознательному телу Монтаро и проверить его состояние. Он был жив, и это радовало. Но драться тот бы не смог — сломаны руки в нескольких частях, ребра еще с первого удара Эйя, множественные рваные раны, видимо кумовец все же решил иногда применять свои руки, и истощение — Монтаро был выжат полностью и не был способен даже по стенкам ходить. В прочем, со сломанной лодыжкой он бы и встать не смог. Скрипнув зубами от переполняющего меня гнева, я развернулась к внимательно смотрящему на меня Эйю. Он как-то странно поднял брови в немом удивлении, и я еще сильнее нахмурилась, сжав кулаки до побеления костяшек и скрипа Защиты. Никто не имеет права вредить моей семье. Так какого блядского Шинигами Эй сделал это? — Тебе что-то не нравится, Мори? — Эй обратился ко мне по фамилии, уже более официально возводя барьер между нами. Да плевать. Я убью его, — как он там говорил? — голыми руками. — Око за око. — Молись всем богам, Эй, молись и падай на колени в мольбах о пощаде… ты нашел себе не друга, а кровного врага, если он не выживет. — Ты убила Кайо. Смерть Окумуры была бы лишь честной местью, — Эй двинулся в мою сторону медленным шагом. — Я добью его…. Я добью его и ты почувствуешь всю ту боль, что испытывал я в тот момент, когда сенсей вынес мертвое тело Кайо. Ты почувствуешь ее и поймешь меня. — Только. Через. Мой. Труп. Четыре слова сорвались с моих губ так же быстро, как я с места. Подныривая под летящей в мою сторону рукой, я бью коленом по его животу, запрыгиваю на плечи и пытаюсь свернуть широкую шею ногами и руками. Эй шатается и пытается сбросить меня вниз. Я же неаккуратно дергаю конечностями, скрывая с его головы протектор, расцарапывая тонкую кожу шеи. Когда тот резко прогибается в спине, чтобы втопить мое тело в землю, я спрыгиваю вниз и начинаю атаковать уже так. Эй возвращается к своей превышающей мое восприятие скорости и отделывает меня не так же быстро, как Монтаро, но с завидной легкостью. Резкий рывок — я застываю изваянием перед телом Монтаро с высоко поднятой головой: кончики пальцев Эйя застывают в миллиметре от кожи, больно царапая ее покровом Молнии. Мои глаза обреченно смотрят прямо в его расширенные зрачки. И просят убить меня, но не трогать Монтаро. Я так много прошу? — Ты говорила, что мы — шиноби. Тогда почему ты?.. — Тебе не понять, Эй, — хрипяще выдыхаю я. — У тебя есть семья. А у меня есть только он. Эй вздрагивает. — У меня нет матери, — странной интонацией тихо произносит тот. — Но есть отец, дед, друзья, вся деревня. Была Кайо. — Не произноси ее имя, — гневно скалится Эй и подается чуть вперед. Кожу прорезало глубже: Защита не дала повредиться коже, поэтому крови не было, но неприятные ощущения остались. — Я не хотела ее убивать, — почти без звука произношу я. Эй недоверчиво, словно забитая собака, щуриться. — Но разве меня кто-то спрашивал? — Почему я не должен убить его? Почему должен убить тебя, вместо Окумуры? — Потому что кроме него у меня никого больше нет. — Ты это уже говорила. — Но мне больше нечего сказать, — растерянно подняла брови я. — Если ты не убьешь меня сейчас, меня убьют в деревне. Так какая разница? — Зачем им убивать тебя? Это не… выгодно, — морщится парень. Я вытаскиваю язык, давая возможность рассмотреть чёртову Печать. Но Эй все равно не понял, хотя расспрашивать больше не стал. — Ты была готова убить ради него. Готова умереть, — уверенно произносит Эй. — Мы — не друзья, ты права, — я усмехаюсь. — Мы — Шиноби[2]. Но это не значит, что у нас нет чувств. — Что ты имеешь в виду? — Я не буду тебя убивать. И его тоже. Мы обязательно встретимся позже… и тогда я не могу ручаться, что не захочу марать руки кровью… друзей. Голубое свечение спадает с загорелого тела Эйя. Я поднимаю руку вверх, громко выкрикивая: «сдаюсь!». А после поворачиваюсь к лежащему Монтаро, поднимаю его на дрожащие руки и скрываюсь в россыпи зеленых листьев. Пожалуй, меня действительно убьют в деревне, когда я вернусь обратно.