Семейное древо

* * *

Монтаро шел по коридорам КОРНЯ вяло и тяжело, словно мог вот-вот свалиться на холодный пол. Он только вернулся с выматывающей миссии и был в состоянии лишь доплестись до койки и заснуть крепким сном: Кано-тайчо заставлял его выполнять всю грязную работу за себя и за отсутствующую Змею. Ясу… Змея… Кайто Мори… Тобиджи Сенджу — у его названной имото было много имён, и только на два из них она имела честь отзываться. Политика КОРНЯ ясно дала понять, что имена являются лишь глупым звуком и буквами на бумажке. Куда важнее было послушание и сила, но Монтаро упорно не хотел забывать свое имя, буквально, забывать себя, поэтому молящим взглядом заставлял и Кайто называть себя как прежде, а не этим глупым прозвищем, придуманным Данзо-самой. Глава КОРНЯ был уважаемым в понимании Учихи человеком, он, имея неоспоримое право, мог распоряжаться их жизнями и вершить чужие судьбы. Монтаро слушался его беспрекословно, но каждый раз, видя в темных глазах Кайто огромный ужас и отчаяние в присутствии Данзо-самы, его заполняли тревога и гнев: на свою ли беспомощность или на вседозволенность Старейшины Конохи? Он не знал, однако полноценно ощущал, что ситуация ему не нравится, и вскоре терпение его лопнет, подобно тонкому льду, по которому лавиной пройдется Шимура. Иногда он даже ловил себя на мысли, что никогда не видел работающих в парах АНБУ-НЕ, хотя все воспитанники его возраста имели компаньона. Он также замечал, что со временем они становились все угрюмее, как и Кайто, а после и вовсе становились столь же невзрачными, как и коридоры подземной базы. Но его наблюдения не находили отклика логики и оставались лишь ненужным сейчас грузом. Может быть, он поймет это потом? Когда он уже почти дотянулся до металлической ручки, дверь распахнулась, явив ему низкую и молчаливую фигуру Мори. Она рассматривала его со своей фирменной спокойностью, которую проявляла только в его присутствии. Хотя Монтаро точно знал, что в глазах других, например, на Экзамене, она выглядела, как странная девчонка с ядовитым язычком. О, да. Других она искусно поливала грязью или открыто высмеивала, а рядом с Учихой была божьим одуванчиком, хрупкой снежинкой без острых углов. Подхватив его под локоть, Кайто помогла Монтаро присесть на твердый матрас узкой кровати. Он и не смел сопротивляться: сил просто не было. Учиха только и мог, что лениво следить за ее мельтешением и попытками стянуть с по-детски крепкого тела униформу. Через пару минут он сжалился и приподнялся, позволив серому жилету оказаться в ее ручках. Больше Кайто ничего не трогала, но и не отходила, присев совсем рядом на хлипкий деревянный стул. Повисла тишина. Монтаро мог бы наслаждаться ей целую вечность, но какая-то смутная мысль не давала покоя, пока вовсе не пронзила голову с чудовищной силой. Парнишка хмыкнул, чуть повернув голову в сторону девчонки. — Ты клон, да? — Я на миссии, если ты не забыл. Хриплый голос стал для него усладой за долгие годы совместного проживания. Однако он все еще желал услышать ее настоящий, но понимал, что Данзо-сама не позволит Кайто избавится от этакого клейма — будто ему изуродованной руки и кучи шрамов не хватило. — А… точно. Забыл, — улыбнулся краешком губ тот. Кайто лишь кивнула в ответ. Поразительный факт: клоны, словно отдельные черты характера Мори, кардинально отличались от оригинала. Одни могли быть яркими и шумными, другие больше походили на ехидного Орочимару-саму, некоторые, например, как этот — тихие и понимающие. Иногда Монтаро даже казалось, что Кайто делает это специально, чтобы докричаться до всех вокруг, мол, смотрите — я ведь тоже человек. И от понимания, что эмоции скоро уйдут, становится тошно. Да так, что Учиха устало закрывает глаза и сжимает пальцами простынь. В КОРНЕ не бывает чувств. — И как она проходит? Все спокойно или опять какие-то небольшие проблемы? — Все как обычно. Учиха разочарованно выдыхает, приоткрывая один глаз: зрачок в обрамлении ярко-голубой радужки цепко оглядывает выражение лица Кайто. Но тут приходится испытывать недовольство, Кайто до невозможности равнодушна. — Без тебя тяжело. — Но я же рядом, — ничуть не смутившись, ответила Мори, и Монтаро нахмурился. — Ты клон. — Я это я. Учиха недовольно открывает уже оба глаза и приподнимается на локтях, чтобы выразить всё своё неприятие данной ситуации. — Но я хочу общаться с тобой лично! — Ты со мной лично и общаешься. Я думала, что ты умный мальчик, Таро-чан, — впервые за разговор усмехается Кайто, и Учиха даже как-то расслабляется. — Успокойся. — Я спокоен. Красноречивый взгляд Мори на сжатую между его пальцев простынь показал, что кто-то неправ. — Ладно… может я и не спокоен, — неохотно признал Монтаро. — И что с того? — Что тебя тревожит? — спокойно спросила она, а после дополнила: — ты даже не можешь заснуть. — Я не могу заснуть, потому что кто-то стоит у меня над душой, — тихо пробормотал Учиха. — У меня такое ощущение, что время ускользает из моих рук, понимаешь? Словно я теряю момент. На секунду ему показалось, что лицо Кайто скривилось в болезненном понимании, но он моргнул и наваждение пропало. — Ты заработался. Такое бывает. — Но ты трудишься усерднее меня! — слабо возмутился тот. — Все будет в порядке. Я буду ждать тебя в этой комнате каждый день. Думаю, тебе не хватает разговоров или игр в сёги, — настоятельно произнесла девчонка, проигнорировав его реплику. — Ты делаешь даже больше, чем надо. Это я, как старший, должен был задвинуть речь про «всегда буду с тобой» и т. п. — Я знаю это и без ненужных слов. — Тогда зачем это говоришь ты? Я тоже знаю всё и так! — опустился обратно на кровать Монтаро. — Лучше чаще рисуй. У тебя… красиво получается. Повисло молчание. Монтаро уже стал засыпать, когда где-то в стороне раздалось тихое «спасибо».Сознание уносилось в далёкие дали царства Морфея, забирая и переживания и заботы. Но Монтаро точно знал, что всё начнется снова, как только он откроет глаза и увидит её клона, а не дорогой сердцу оригинал.