* * *
Монтаро устало откидывается на мягкую подушку и высверливает воображаемую дыру в сером потолке. Сегодня утром он вернулся с миссии и планировал провести целый день с очередным клоном Тобид… сестры. Он был рад, когда она продолжала называть его «Таро-чан» или «Монтаро», когда становилась серьёзной, но сам и понятия не имел, как обращаться к ней. Тобиджи? Тоби? Ясу? Кайто? Змея? Имен было так много, так много, что он путался и не мог выбрать. Монтаро следовало указать на ее настоящее, подлинное имя? Тогда он мог оскорбить ее чувства или надавить на старые раны. Монтаро надо было припомнить то старое, что ей выдал Данзо-сама? Нельзя, она ведь от него отказалась, приняв позывной. Тогда Монтаро был обязан называть ее Кайто? Но ведь он сейчас был не Окумурой Моном, чтобы иметь на это право. Может быть, надо обращаться только как к Змее? Не будет ли это слишком сухо и… неуютно? Все же в этой ипостаси она убивает и убивает жестоко, без жалости и сожаления. Монтаро было уже девятнадцать. А он до сих пор не определился, как же по настоящему зовут его названную сестру. Поэтому он думает о ней, как о чем-то эфемерном, а обращается хоть как-то только на миссиях, используя уместный позывной. Кличку, придуманную Данзо-самой. Он вырос, уже более смело оперируя данными. Теперь нет той слепой веры и простоты, ушла и беззаботность ребенка. Учиха менялся постепенно, но необратимо, как менялась и его сестра. Хотя она делала это уж слишком быстро: в один момент она была все той же язвой, радуя Монтаро своими редкими, но всё же яркими эмоциями, а после вовсе замкнулась, реагируя просто и… тускло? Нет, она по прежнему была собой, просто неуловимо и перестала собой быть. Сложно. Непонятно. Монтаро и сам до конца не понял. Но одно он знал точно. Его любимую сестренку отравляет ничто иное как КОРЕНЬ. И сделать он с этим ничего не мог. Как бы Монтаро не старался искать информацию в архивах, в библиотеках или спрашивать у других АНБУ-НЕ — ответом была пустота. Существовал какой-то промежуток, невидимый и странный, после которого шиноби становились простой серой массой без своего мнения и воли, так же становясь одиночными бойцами, хотя всю жизнь проработали в двойке. Логичным выводом было бы то, что их просто убивают на миссиях, но Монтаро чувствовал, что что-то ускользало из его рук. И об этом точно знала Змея. А Тобиджи молчала, печально вглядываясь в его лицо с каждым днём все дольше и дольше. Больше становилось и его портретов, «надёжно» спрятанных под кроватью. Они были прекрасны, но Монтаро все равно тревожило ее поведение. Хотелось выть от безнадёги. Дверь в комнату скрипит — надо смазать петли, иначе это доведёт Учиху до каления. Он даже не смотрит в сторону входящего, потому что уверен, что это очередной клон его сестры, пришедший из библиотеки. Она так усердно учится, что даже Монтаро чувствует себя некомфортно: он больше усердствовал на тренировках, а не за книгами. Хотя ему и так никогда не догнать эту гениальную малышку. Она была такой быстрой, что Монтаро был уверен: погонишься и не поймаешь. И сильной. Он лично видел, как один ее удар мог заставить стену расколоться. А что будет, если она применит куда больше чакры? Он был в курсе, что подобным образом дерётся Сенджу Цунаде, но в живую он видел только ее дочь… Когда-нибудь он точно познакомиться с её родителями и скажет им все те гадости, пришедшие на ум. Потому что не понимает, как можно отказаться от своей дочери, поверив в жалкие отговорки?! Он бы… да он… Еще его сестра была выносливой. Монтаро часто делает привалы, потому что запасы его сил и чакры не такие уж и впечатляющие, хотя, как для Учихи, весьма неплохи. Однако Змея может бежать без передышки несколько дней, при этом легко перенося затяжные битвы. А еще её техники и контроль чакры… Монтаро скромно глотает пыль. Хотя она часто упрекает его в занижении собственных сил. Учиха знает, что способен на многое, но трудно говорить о таком, живя рядом с настоящим «монстром». Еще одним показателем их отличных друг от друга сил — Книга Бинго. В ней были собраны не только отступники, но и обычные шиноби, Каге, Анбу и остальные. Встречались и мирные жители с чиновниками. Голова некого «Сару» из отряда АНБУ Конохи там стоила пятьсот тысяч рё. А голова АНБУ «Хэби», которую все равно окрестили неким «Хакума» стоит два миллиона. Этим все и сказано. — Ты даже не поднимаешься, чтобы встретить меня, Таро-чан? Монтаро резко подрывается с кровати, во все глаза рассматривая гостя. Его щёки зарумяниваются, а пальцы скользят за затылок, виновато поглаживая слишком короткие волоски. Ему было неловко. И трепетно. Она вернулась домой. К ним домой. — Я не ожидал, правда, — виновато проговаривает Учиха, а затем замечает: — Ты изменилась. Почему твои клоны приходили в старом облике? Она выросла. Не было уже той низкой девчонки, еле достающей ему до груди. Они почти сравнялись в росте, но из-за пышности ее белых, уже не таких седых волос казалось, что она даже возвышалась над ним. Она все же отрастила свои волосы, завязывая длинный хвост на затылке. На ней сейчас не было той пресловутой Идеальной Древесной Защиты, поэтому он воочию видел и бледный цвет кожи, и удлиненные почти до конца линии подбородка красные полосы, и мешки под глазами и светящиеся теплом чёрные глаза. Такие чёрные, манящие и родные — они нравились ему в этом образе больше всего, потому что по ним Монтаро мог читать сестру без особых проблем. На ней уже была одета форма АНБУ. Тобиджи развела руки в стороны, чуть приподняв уголки губ. — Сюрприз. Монтаро не смог больше стоять на месте, прижимая ее прямо к своему сердцу, что билось в бешеном темпе. Он радостно улыбался, крутясь с ней по всей комнате, словно беря на себя роль своего отца: они часто делали так, когда долго не виделись. Однако Монтаро всё же споткнулся, неуклюже упав прямо на кровать. Она даже не шелохнулась, полностью доверяя ему. Это льстило Учихе, он слегка улыбнулся, позволив Тобиджи улечься на своей руке и захватить в плен тонких пальчиков свою ладонь. Казалось, что он может заснуть прямо вот так, забывая и про безопасность, и про удобства. — Почти три года… два с половиной, если быть немного точным. Я не видел тебя в живую так долго, — тяжело вздохнул Учиха и прикрыл глаза. Он всё еще не смог привыкнуть к общению с копиями. Что-то было не так в этих попытках клонов изобразить настоящую Тобиджи. — Я не видела тебя все пять, — послышался хрипловатый голос с ноткой усмешки. В груди Монтаро поднялась волна радости. Быть может, эти годы пошли ей только на пользу? –Жить среди змей, питаться змеями, общаться со змеями… это немного… м-м-м, удручает. — Не то слово, — улыбнулся Монтаро, а после одним глазком глянул в её сторону. Тобиджи спокойным взглядом изучала его лицо. Впрочем, он был не против. — Ты уже была у Данзо-самы? Это была ошибка. Лицо девушки замерло в единой гримасе равнодушия, а мышцы напряглись. Она отвела взгляд в сторону, размышляя о чем-то своем, а после все же решила расслабиться. Монтаро мысленно дал себе оплеуху. — Нет, я там ещё не была. Хотела первым делом увидеться с тобой. — Наверное, он будет доволен. Ты же стала сильнее? — с небольшим любопытством спросил Учиха, замечая, как загорелись глаза Сенджу. Он усмехнулся. — Конечно стала. Не просто же я в потолок плевала все эти годы. — Тогда тебе не о чем волноваться, — произнес Монтаро, а после как-то неуловимо изменился, становясь более серьёзным. — Раз уж зашла тема о силе и Данзо-саме… на границах не спокойно. Коноха уже второй месяц собирает продовольствие на складах, да и количество генинов увеличилось. Я даже заметил, как «внимательно» проверяют шиноби, выдавая новые ранги. Похоже… — Намечается новый конфликт, — вздохнула беловолосая, а после прикрыла глаза. Таким образом, она попросила его замолчать на пару минут, и Учиха бы не посмел даже пошевелиться или громко вздохнуть. Она лежала рядом с ним, так близко, а Монтаро не чувствовал ничего, кроме тепла и ласки. У него были некие подозрения… все же уже который год организм дает о себе знать в виде гормонального фона и постоянных его похождений в район Красных Фонарей, поэтому он не хотел бы оказаться в неловком положении рядом с его сестрёнкой. Но в голове даже образов не возникало, хотя он очень часто видел ее голое тело. Кажется, любил он ее совсем по другому. И это его полностью устраивало. Однако его тревожит мысль, что с такой работой он никогда не найдет себе достойную партию. Монтаро никогда и не думал о том, что будет в серьёз думать о своей будущей жизни. В детстве он мечтал найти себе красивую куноичи среди клана, жениться на ней и воспитывать сына, дочь, а может и нескольких сразу. После смерти родителей он думал о повышении своей силы. И только сейчас…. Да, он действительно повзрослел. Даже был составлен какой-то корявенький план по нахождению хотя бы девушки: он бы долго гулял по городу, а после успешно с кем-нибудь познакомился. Это же так делается? В романтическом плане он ничего не смыслил. Опыта просто не было. Скорее всего ему придется через пару лет бросить службу в КОРНЕ и стать обычным шиноби — это позволит иметь более гибкий график и заработок, а еще поможет ему завести больше полезных знакомств. Может быть, его избранницей будет та самая «красивая куноичи» из мечт. Все же он стал куда сильнее, чем раньше. Да и Шаринган у него находится на последней стадии. Три томоё — не пустой звук, его сразу же примут с распростёртыми объятиями обратно. И он сможет чаще видеть двоюродного брата… и ещё одного: почти сразу же после ухода Тобиджи Микото разродилась мальчиком. Его назвали Итачи. Не самое лучшее имя для ребёнка, но Монтаро не удивляется. Всё же мальчик будет следующим главой клана, а это очень тяжёлая ноша. — Я пойду, — подала голос сестра. Монтаро прервал ход своих мыслей, вновь глянув на нее. Девушка уже сидела на кровати, отрешённо глядя на нарисованные когда-то её рукой рисунки на стене. — Как только вернусь… поиграем в сёги? — Заметано! Чур я хожу первым, — самодовольно улыбнулся Учиха. — И ты опять проиграешь. Хоть в чем-то я хорош.* * *
Я закрыла дверь в нашу комнату и медленно, чтобы растянуть время, отправилась к кабинету Шимуры. За это время я даже как-то расслабилась. Орочимару обучил меня всему, чему только смог. Сейчас я уже не та, что была раньше. Естественно, мой путь совершенствования еще не пройден до конца, однако даже сейчас я могу дать жару. Орочи-сенсей хорошо постарался, я даже выиграла пару боев против него. Хотя и дрались мы не на смерть, результат был бы совсем другим. И я совсем не знаю, кто одержал бы победу. Режиму Отшельника я так и не научилась: обучение было очень тяжёлым и муторным, приходилось создавать целую ораву клонов, чтобы успевать следить и за резервом и за контролем чакры. Самым лёгким этапом было именно крещение ядом, потому что после начался ад. Орочимару снимал с меня три шкуры, требуя максимальной отдачи. Часы напролёт я только и делала, что закаляла тело и пыталась прямо во время тренировок ощутить то, что ощущать и не могла без предельной концентрации. Он требовал, чтобы я освоила этот этап в кратчайшие сроки. А я впервые за эту жизнь чего-то не смогла. В итоге пришлось смириться с тем, что за пять лет я могу ее лишь ощущать и собирать, да так коряво, что до статуи остаются считанные секунды. Надо было выбирать жаб. Там обучение попроще. Зато во всем остальном… я стала настоящим боевым монстром. И предстоящая война лишь закалить моё сердце и тело, откроет новые горизонты и возможности. Может быть, в этот раз Шимура все же сдохнет раньше времени, и я смогу жить спокойнее… с Монтаро и Орочимару. А может и с биологическими родителями. Я старалась не обращать внимания на вернувшееся давление серых стен. Оно удушало, напоминая, что золотая клетка вновь сменилась ржавыми прутьями темницы. Я вновь была здесь, в КОРНЕ, казалось бы, полностью стирая все те пять лет без убийств и в беззаботных ночей в компании Гараги и Орочи. Мои руки вновь окрасятся красным. И, чёрт возьми, я не чувствую по этому поводу ничего, кроме затхлой злобы. Я была палачом. Не для других, а для себя самой. Тем не менее, с помощью своего «топора» я все еще жива. Не было и дня без фантазий о том, что было бы, не попади я в КОРЕНЬ. В прошлом. Сейчас я не могу даже думать об этом. Время не повернуть вспять, да и не смогла бы я ничего изменить. Остаётся только жить настоящим. Главное, чтобы я об этом не пожалела. Архив, библиотека, столовая, тренировочные полигоны, кабинет Шимуры — я так долго шла по своим ощущениям, а на самом деле потратила каких-то пару минут. Хотелось бы оттянуть этот момент по максимуму, но не стоит. Он уже наверняка в курсе, что я здесь, так что только испытывает мою преданность тем, что не вызывает к себе самостоятельно. А предана Конохе я была безмерно. Жаль, что об это чувство каждый посчитает должным пройтись. Три коротких удара костяшек об деревянную дверь. Вибрация отходит от эпицентра по стенам дальше по коридору, пока я ожидаю ответа. И вновь это сухое «Войдите», я словно вернулась в прошлое, когда была ещё трехлетним ребёнком, не смыслящим о настоящих муках ничего. Дёргаю за ручку, а после тенью проникаю в комнату. Шимура, как всегда, сидит за столом. Его темно-серый глаз сияет в полумраке, следя за моим перемещением. Изучает. Следит. Как какой-то хищник. А я, что, была сейчас травоядным? Перед ним — всегда. — На службу после обучения вернулась, Данзо-сама. Приходится преклоняться. Шимура уже давно считает себя местным богом, но мы, смертные, об этом ему говорить не можем. При всем своем искреннем желании защитить Коноху и привести ее к процветанию, как и завещал его учитель, Сенджу Тобирама, он был мелочным и эгоистичным, властным и жестоким, противным и пугающим до чёртиков человеком. Поэтому он никогда бы и не стал Хокаге, проигрывая Хирузену: более безобидному человеку на первый взгляд, а так же способному политику. Сарутоби не показывает своих изъянов на показ, не издевается над подчинёнными и ведёт более чистую игру. А еще он хотя бы не утрачивает свою человечность. Шимура поднимается с излюбленного кресла, обходит стол и встаёт прямо напротив меня. Худощавая рука обхватывает опущенный к полу подбородок, заставляя поднять голову выше. Я бы почувствовала всю тяжесть его хватки, если бы не Идеальная Защита, накинутая по пути сюда: она поглощает до семидесяти четырех процентов урона, а так же эффективно противодействует изменением температуры. Например, мне бы никогда больше не стало ни жарко, ни холодно, пока я этого не пожелаю. Моя идеальная техника. Чтобы я без нее делала. Повертев мою голову в разные стороны, тот без интереса ослабляет хватку. Уже чувствую облегчение от такого быстрого осмотра, как его рука резко хватает меня за белоснежный хвост и натягивает волосы. Напрягаюсь, не понимая ход его мыслей. Что-то было не так с моими волосами? — Слишком длинные. Для предстоящих заданий не подходят. Сверкает в полумраке металл, проносится сквозь воздух и лёгким росчерком неровно обрубает белоснежные, вновь кажущиеся седыми, пряди. Сжимаю зубы до скрипа и боли в десне, чтобы не выдать протеста. А ведь мне нравится длинная прическа. Так я больше похожу на… саму себя. Он сжимает их руками с обоих концов, а после закручивает их вокруг шеи.Сопротивляться не имею права, но руки против воли обхватывают чужие кисти. Шимура угрожающе прищуривается, но, — противный ком застрял в горле, не давая сглотнуть накопившуюся слюну, — кажется, ему это только по нраву. Сильнее стискивая импровизированную удавку, тот встряхивает меня, заставив приподняться на встречу к себе. — Мне не нравится твой взгляд. Хочешь, чтобы этот день стал последним? –стекло хрустит, дыхание бьёт в голову с такой силой, что казалось, взорвётся мозг. Его лицо приближается неприлично близко. Ещё мгновение — Шимура ведёт кончиком носа по щеке, касается своей кожей меня, а после нашёптывает на ухо: — Так я исполню твоё грязное желание, девчонка. Только попробуй сказать в слух, и я задушу тебя одним лёгким движением. Вперёд Дыхание замирает. Ослабляю хватку собственных рук — они обессиленно падают вниз, на колени. Выражение покорности воле, вся поза только и кричит об этом. Веки сами закрывают мне обзор. Я знаю, что это провокация. Убить меня ему сейчас не выгодно. Но что я могу сделать? — Какая непостоянная, — усмехается Шимура, а после отходит обратно. Волосы перестают душить: они сползают по шее, чтобы некрасиво упасть на пол покрывалом из снега. Возвращаю себя в рабскую позу, слыша довольный хмык с его стороны. Тошнит. — Я разочарован, что доступного времени не хватило на полноценное обучение, — тянет Шимура. — Но ты вернулась как раз вовремя, Змея. Наверняка Сару уже успел выдать тебе какие-то мысли, ну, что можешь сказать? Следил? Просто знает? Не могу понять. Наверное, он просто испытывает меня, все же было бы не тяжело предугадать реакцию Монтаро на мое появление, с его характером не мудрено, что в первые же минуты на меня вывалились подозрения о предстоящей войне. — Война… Близится новая война, Данзо-сама. — Верно, — он возвращается на свое место. — И я планирую задействовать абсолютно все свои козыри. Понимаешь, Хэби-чан? Понимаю. Еще как понимаю.