Семейное древо

* * *

И вот опять я в стране Земли. И вот опять я убиваю. Деревья тут более низкие, чем на территории Хи-но-Куни, зато в глаза бросается обилие гор и кустарников. Да и листва не самая густая, поэтому приходится сидеть не на ветвях, как я привыкла, а внутри ствола, и ждать подходящего момента. Война идёт полным ходом. На южный лагерь уже было совершено несколько походов, но всё удавалось вовремя отбить. А раненых… их было настолько много, что противоядия приходилось делать более жидкими, разбавляя. Склянок больше настолько же, насколько больше времени уходит на восстановление. На боль чужих было смотреть не очень приятно, но приходилось выполнять приказы и ломать шеи тяжелобольным: они все равно не очнутся, а бинты и койку тратят. Тела погибших сжигались. Вонь стояла часами, а черный дым был виден на всю округу. Хорошо ещё, что в такие моменты Суна проявляла благородство и не пыталась напасть исподтишка. Ещё я лично ловила несколько особо нервных шиноби, пытающихся изнасиловать проходящих мимо гражданских девушек, а также более слабых куноичи. Этих уродов сначала избивала до потери сознания, а потом создавала ощущение, что его убили во время патруля. Да, бойцы были на вес золота, но и убивала я далеко не всех. Всё же меру кровожадности знать надо. Подул холодный ветер. Щёлкнули дрова в костерке, что горел ярким оранжевым пламенем, зажурчала вода по бамбуковым бутылкам. Шиноби готовились ко сну, пока их товарищи выстраивали караул. Палаток в этом лагере было куда меньше. Тридцать по периметру, три главных внутри. И совсем непонятно было: это госпиталь, штаб или склад? Было бы, не будь во мне чудесной техники сокрытия. Поэтому свою цель я определила уже давно. Вон несколько друзей о чем-то тихо переговариваются, сидя на длинном бревне у костра. Чуть дальше ирьенин пытается втолковать раненому, что ещё рано отважничать и пытаться идти в патруль. У штаба яростно доказывает своему товарищу что-то очень серьёзное маленькая куноичи в алой форме и песочном жилете, а тот пытается не кричать в ответ. Рядом стоит их сенсей и с какой-то грустью наблюдает за всей этой картиной. Конечно. Ведь с войны мало какие генины все же возвращались. Взять ту же Кумико. Она была яркой девчонкой, даже где-то талантливой, но невнимательной. Я несколько раз спасала её от укуса ядовитой змеи, от ловушек и даже нападения варана. В один из дней нас вообще пытался отравить шпион через приготовленный обед, но я вовремя раскусила во вкусе еды странные нотки и сообщила Хасимото-старшему. Тот приказал всем избавиться от еды и проверить все склады, а тем, что уже поели, опорожнить желудок. Если бы не моя сострадательность, то погибла бы Кумико уже пару месяцев назад. И как выжила только? На патрули меня все же выставляли, но в компании какого-то бывалого джоунинна. Он просил под ногами не путаться и просто следить за тылом. Но через пару дней его все же зарезала какая-то марионетка. Я её уничтожила чуть позже, но осадок остался: он все же кинулся на амбразуру, чтобы кукловод не пробрался ко входу в лагерь. Главное, чтобы Монтаро у себя там такой же ерундой не занимался. На территории лагеря остались единицы. Несколько двоек ушли в ночной патруль, остальные же скрылись в палатках, чтобы набраться сил и восстановить резерв чакры. Самое то, чтобы начать устранение целого, черт возьми, лагеря. Сколько там всего солдат было? Шестьдесят девять человек: тридцать два генина, тридцать чуунинов и семь джоуниннов— всё, что я насчитала. Да и то эти джоунинны были закрыты все время в штабе, и почти не высовывались. Потеря для Камня это будет большая, так что надо начать строить барьер. Работаю я по той же схеме. Даже как-то тошно становится — Сару рядом даже не наблюдается. Десять клонов сразу же отправились за головами патрулей. Я же создала ещё троих, чтобы упростить себе жизнь. Те же печати были размещены под палатками дремлющих шиноби, госпиталя, штаба и склада, а так же костров и входа в лагерь, где расположился блокпост. Бесшумно создав квадратный барьер вокруг лагеря, я уже с меньшим зазрением совести, нежели в прошлый раз, в Кири, согнула пальцы в нужную печать. — Кац. Дежавю. Раздался ослепляющий взрыв, остатки шиноби разлетелись по округе и стенам барьера: и той маленькой куноичи, и их капитана, и мальчишки, и медика с раненым, и переговаривающихся товарищей… Но сенсорика смогла уловить наличие ещё пятнадцати источников чакры. Выжившие. Чего и следовало ожидать от джоуниннов и приближенных к этому званию чуунинов, все же Дотон мог поглощать энергию взрыва — так они и спаслись. Барьер спал. Из земляных коконов повыскакивали шокированные шиноби. Они непонимающим, опустошённым взглядом смотрели на куски мяса и кровь, что когда-то были их товарищами и друзьями. Их лица были искривлены, бледны и мертвы внутренне, ведь никогда им ещё не виделось настолько кровавой сцены, виной которой была стоящая напротив них девчонка со знакомой маской. Я стала ночным кошмаром жителей Киригакуре, когда убила больше полусотни человек. И я стану бедствием в Ивагакуре, когда уничтожу целый лагерь. В одиночку. Клоны только что испарились. Они смогли убить всех, кроме одного верткого шиноби — тот успел ударить по копии клинком и тут же уйти шуншином. Видимо он здесь уже не появится, потому что был слышен взрыв. До следующего лагеря бежать не меньше двух суток — я могу не торопиться с разделкой оставшихся силачей. Среди взрослых мужчин и парочки куноичи затесался какой-то маленький мальчик. Это был неопознанный генин с коричневыми волосами, низкий и щуплый. Взгляд его был испуганный и пустой — это явный признак психологической травмы. Скорее всего я успела убить его товарищей… в прочем, и он тоже умрёт. Стоящий рядом с ним мужчина что-то ему шептал на ухо, но мальчишка не слышал. Когда же я сделала первый шаг на встречу, тот дёрнулся и уже хотел было схватить того на руки и сорваться прочь, как генин надломано закричал и понесся на меня. Обезумевший глупец. Эмоции мешают. Эмоции отравляют. Из-за эмоций и ты умрёшь. Шиноби побежал вслед за ним, чтобы защитить, только вот я уже давно не стояла на месте. В один прыжок я настигла удивлённого такой скоростью мальчишки, вонзая в его грудь клинок. Все было как в замедленной съёмке. Вот с его губ срывается хрип и струйки крови, хотя он даже ещё не упал на землю, вот я с противным хлипаньем и хрустом проворачиваю клинок рукой в его теле, чтобы добить, вот подпрыгиваю выше, чтобы уйти с траектории полёта фуума-сюрикена, вот приземляюсь ровно на рукоять, импульсом своего веса прибивая ещё живого генина к земле. Какой-то шиноби ударяет справа, но я наклоняюсь вниз, цепляя рукой за его форму взрыв-печать, а после земляной башней отправляя его вверх. Раздается взрыв. Выдёргивая из хрипящего тела нинзято, я лёгким движением сбрасываю с лезвия чужую кровь. Она каплями падает на застывшего в ужасе «спасителя»: на лицо, попадая в рот, на волосы и алую форму Ивы. Красиво. Завораживающе. Он отмирает, с диким криком бросаясь в атаку. Позади уже складывают печати его напарники, видимо, вынужденные пожертвовать и этим камикадзе. Рубящим движением загоняю клинок в его голову, прорезая одно из глазных яблок: стекловидное тело смешивается с кровью и стекает по лицу, окрашивая его в самые приятные глазу краски. Пожалуй, я запечатлею и тебя, и того храброго мальчишку в своём альбоме. Выдёргиваю клинок на себя и ухожу прыжком вверх: из земли возникает две полусферы, желая расплющить меня между собой. Приземляюсь прямо на чью-то макушку, раздавливая человека в один большой мясной блин, потому что направляю огромное количество чакры в ноги. Чёрт, теперь вся грязная. После задания придётся хорошо помыться. Из-за этих мыслей не сразу реагирую на приближение ещё одного. Меня ловят в земляные тиски. Не пошевелиться. В голове уже проносятся решения проблемы, как тот хлопает руками по моим оковам с криком: — Doton: Kajūgan no Jutsu![1] С губ срывается обрывистый стон. Тело стало таким тяжёлым, как и земля, удерживающая меня, что стало трудно дышать и закружилась голова. Шиноби напротив ухмыльнулся, а стоящие позади — облегчённо выдохнули. Для них я уже мёртвая пташка. Пытаясь разогреть заново мышцы, столкнулась со сложностью взаимодействия с телом. Я просто перестала его чувствовать во всем этом давлении стихии. А противная рука уже тянется к маске, чтобы стянуть её и узнать, кем же была убийца их товарищей. Он чуть стягивает ее с лица, открывая губы и часть носа. А после и вовсе её сбрасывая в сторону. Не в этот раз. Нет. Нет. Нет! Умереть здесь… вот так? Когда ни война не выиграна, ни встречен вновь Монтаро… И что подумает Орочимару? Назовёт меня слабой? Нет, я же так долго трудилась, рвала себя, чтобы заслужить одобрение! Отец… я же когда-то обещала быть сильной… Рычание поднялось в груди, как и раскалённая до предела чакра, что огненным вихрем поднимается со дна очага. Мне и не надо чувствовать тело, чтобы управлять им! Главное, что его чувствует моя чакра, а дальше я уже справлюсь. Камень начал крошиться под моим натиском, шиноби же вновь применил технику. Стало тяжелее. Слышу, как ломаются ребра, как трещат по швам кости ног и рук, позвонки. Черт, если я не смогу вырваться одним рывком, то меня просто переломает, если, конечно, я не разрушусь раньше сама по себе. Если, если я не смогу, то… то умру. Отец… я… я… же смогу?.. Хах. Кого же я спрашиваю? Если не попытаюсь, то не узнаю! Мразь, больше меня ты никогда не поймаешь… Лечебная чакра освежающим ветерком прошлась по всему телу. Я оскалилась, резким движением ломая оковы, а после и вовсе дёргаясь вперёд. Зубы со скрежетом впиваются в тонкую кожу шеи, цепляются за выступающий кадык, а после дёргают с такой силой, что отрывают кусок плоти. Кровь окрашивает мою фигуру, больше всего волосы: они розовеют под напором алой жидкости, слипаются и опадают тяжёлой ношей. Пока его товарищи находятся в ступоре, я спокойно возвращаю на место маску, даже не вытираю полностью влажное лицо, вновь беру в руки клинок и изрезаю на части падающее тело мрази, что решила задавить меня своей жалкой техникой. Сдохни мучительно, сдохни, сдохни, сдохни… — Doton: Kengan no Jutsu![2] — слышится где-то с боку. Летящий каменный кулак был встречен скользящим блоком окровавленного клинка. Перекатом ухожу в сторону, чтобы уйти от летящего железа, вновь отклоняю маску чуть в сторону, а после складываю печати одной только рукой: — Katon: Gōka Messhitsu! Изо рта вырывается бушующее пламя. Ближайшие двое моментально сгорают, ещё несколько отпрыгивают в сторону, но и их настигает кара. Кто-то попытался скрыться в камне, но я вложила в технику столько чакры, чтобы плавилась даже земля под ногами. Сразу же по окончанию техники бросаюсь вперёд, добивая раненных шиноби. Ещё один просто упал на колени и стал ждать своей участи, сдался, сошел с ума. Не важно. Я добила и его. Когда со всеми было покончено, я позволила себе шикнуть от боли и обнять свой торс руками. Зарастить сломанные ребра было тяжело за каких-то пару минут, а процесс это не самый приятный. Зато я осталась жива. Развернувшись, я пошла на выход из лагеря. Последний раз проскользнув взглядом по окровавленному лицу мальчишки, я не поняла, почему оно кажется мне знакомым. В прочем, уже и не важно. Меня вновь ждёт Суна и её ядовитые проблемы.