* * *
— Не ожидал, что кто-то купит так много моей стряпни, — по-доброму усмехнулся загорелый мужчина, укладывая несколько монеток-сдачи обратно в мою протянутую руку. — Неужели тебе так нравятся жаренные кальмары? — Первый раз пробую, но мне по нраву, — я улыбнулась, чуть приподняв уголки губ, пока два клона забирали… тридцать порций в свои загребущие ручки. — Удачи в ловле. — А тебе на войне, малышка, — махнул рукой рыбак, а после начал выкладывать на гриль новые тушки морепродуктов. Я выхватила у клона пару палочек и тут же откусила от кальмара внушительный кусочек. Мясо буквально растаяло на языке, а странный, неизвестный до этого вкус осел на кончиках рецепторов. Все схваченное исчезло за мгновения, поэтому моя копия даже отставила пару штук в сторону, чтобы я не съела все и оставила для Орочимару. Какая я щедрая. И голодная. Так дело не пойдет… Меня срочно пригласил к себе Орочи, как подмогу. Хасимото долго не брыкался и почти сразу же выпустил в долгий путь до портового городка на берегу моря, там, где сейчас во всю шли ожесточенные бои с Киригакуре. Ведь они, словно рыба в воде, чувствовали себя просто прекрасно на стыке суши и океана. Каждый день гибло слишком много шиноби, чтобы не обращать внимания на эту проблему. Поэтому он выдернул меня, чтобы за пару месяцев моя тушка вывела Коноху в выигрышное положение, все же Суйтон был одной из любимых мной стихий, да и запасы чакры позволяли даже на суше воспроизводить самые мощные техники, такие, какие обычные шиноби бы создавали группой из пяти человек. Вот так вот. Здесь, в отличии от обычных лагерей, не было палаточных штабов. Основные войска расположились в близь города, в деревушках или даже окраинных домах, когда штаб прямо в центре поселения. Туда-то я и направилась. Люди здесь не были хмурыми, как бегающие туда-сюда шиноби. Они продолжали жить беззаботно, не смотря на военные действия и смерти: ходили в море рыбачить, охотились, игрались, любили друг друга. Конечно, ведь из-за повышенного количества шиноби разбойников тут не было, а рыбаков легко спасали из-под волн. Да и наживиться легко можно было: проституток тут было навалом, даже тех же проститутов… хотя это явление для Японии, безусловно, дикое. Спросом они пользовались колоссальным, поэтому на буквально за день могли заработать месячный оклад… О чем это я? Ах, точно, я иду в сторону штаба. Здание это было неприметным, трехэтажным и защищенным постами замаскированных шиноби, в движениях которых я улавливаю АНБУ. Ясно, Орочимару не мог взять зеленых юнцов, у него явно были связи. Жестами указав, что я не незнающий всех тонкостей шпион, а своя, в один прыжок оказалась в кабинете через открытое окно. За широким столом сидел Орочимару и хмуро поглядывал в отчеты. Смотрелся он в такой позе колоритно, я бы сказала, что Хокаге бы он был… красивым? Руководить ему явно к лицу. Жаль, что судьба обернулась в каноне совсем не так, как следует. — Хай, Орочи-сенсей. Хотите жареного кальмарчика? — я улыбнулась уже ярче, чем до этого. Сказывалась прилипшая к коже маска «Мори Кайто» — беззаботной и простой девчонки. Поэтому я нахально уселась за приставленный впопыхах стул и протянула ему пару палочек. — Еще теплый. — Ты вовремя, я как раз не хотел прерываться на обед, — он схватил не то, что я протянула, а буквально все, что у меня было, и, облизнувшись, одним укусом… Ками-сама, хорошо еще, что он не начал доставать кусанаги или менять шкуру при мне — не самое приятное зрелище. — В чем заключается моя работа? — Ку-ку-ку, ты только пришла, а уже рвешься в бой? Что если я хочу насладиться твоим обществом? — ухмыльнулся Орочимару. — Ты совсем не бережешь мои чувства, Кайто-о-о-ча-а-ан. А они есть? Несомненно, но разве ты, то-сан, не говоришь это все в шутку? Я непринуждённо посмеялась, хотя внутри все сжималось в тугой узел от странной печали и горечи. С чего бы? — Давайте к сути, у меня руки чешутся: хочу в бой. — Тогда отправлю-ка я тебя в круглосуточный патруль на побережье… живых не берем, всех врагов убивай: они немало наших положили уже. Сейчас идёт простая резня, а не попытка вызнать секреты, — серьёзно проговорил Орочимару. Я так же нахмурилась и, поправив висящее за спиной нинзято, отвернулась к окну. — Помогай раненным по мере сил, но сама жилы не рви: и без тебя есть те, кто хочет сдохнуть от истощения. Волнуется, что ли? Даже за эти пять лет в Рьючидо его читать — сложно, да так, что голову сломаешь. Или я просто не хотела этого делать. Лучше же не знать истины, да? — Поняла, Орочи-сенсей. Какие-то дополнительные указания? — Ты тут пробудешь два месяца. А потом обратно к Тцунаде… — Я нахожусь под руководством Хасимото Котоуна, — поправила я сенсея. Он удивленно приподнял брови. — Вы, что, не знали? Она… она вам не пишет? — Тцунаде, — вздохнул мужчина. — Пишет только Джирайе, однако редко и скромно. Моим состоянием интересуешься только ты, — на лице Змея промелькнула странная эмоция, которую поймать мне не удалось. – Хм, в принципе, ничего страшного в этом нет. Просто вернёшься в тот же отряд. — Я не могу остаться под вашим?.. Мне даже договорить не дал уставший взгляд Орочимару. Я сглотнула. — Нет, медики там тоже нужны. То, что я урвал тебя на эти месяцы — большая удача. На том и порешали. Хотя эта фраза меня расстроила, я хотела быть ближе к семье. Но жизнь меня от них отталкивает всеми силами… Или в этом виновата я сама?* * *
Градом сыпались водяные техники, окружал аромат смерти и гари, сыпались на землю мертвые тела… Я старалась спасти какого-то назойливого мальчишку, который все время дежурства терся рядом. Его пырнули кунаем по шее. Кровь… кровь была везде, она буквально хлестала мне прямо в лицо. В итоге он невидящим взглядом мазнул по моему лицу и перестал дышать. Сердце не билось. Тяжелый вздох — я поднимаюсь и, хмуро осматривая берег, превращенный в поле битвы, начинаю медленно, с расстановкой складывать печати. Чакра потоком лавы проносится по всему телу и выплескивается, порождая собой огромную грязевую лавину. Она поднимается от места удара моей руки по земле, своим весом приминая стоящих на воде туманников. Половину резерва потратила. Пляж уничтожен, как и половина отряда врага. Только и свои тоже под завалами полегли, жаль, очень жаль. Рука скользит по лицу, а после хлестким движением сбрасывает кровь на землю. Дышать было нечем, в нос ударял металлический запах, мешая ориентироваться и не думать. Было неприятно. Мимо проносятся стройные ряды коноховцев. Они выкрикивают какие-то фразы, захлебываясь слюной и кровью, а после бросались грудью на превосходящего по силе врага. Это так на них действует Воля Огня? Или слабоумие? Может их контузило? Или психологическая травма?.. Увернувшись от траектории полёта мертвого тела, я спокойным шагом пошла по заваленному грязью побережью, чтобы найти хоть кого-то, кому смогу помочь. Взгляд скользит по лицам незнакомцев, пока тело само по себе уворачивается от железа или чужих техник. Трупы врагов я обхожу, даже если они еще были на тот момент живы, а особо активных добиваю четким ударом нинзято. Мертв. И этот. Труп. Этот тоже уже не жилец. Мертв, мертв, мертв. Хм, а… нет, тоже уже скончался. Живые бились до последнего. Какой-то сильный джоунин Киригакуре сейчас в пятидесяти метрах разбрасывает по округе шиноби Листа. Они его тоже задевают, но полегло уже достаточно много чуунинов… Очередной неудачник пролетает в парочке сантиметров от меня, падает на землю с характерным стуком, а после невидящим взглядом смотрит в небо. Руки не было, нога вывернута, в туловище огромная дырка. Голубые глаза тускнеют. Из них только недавно утекла жизнь, но, кажется, они и до этого не лучились добротой. Сердце отбивает растерянный ритм. Хитай-ате его пробито, видимо, Водяной Пулей. Кровь окрасила все лицо, мелкие царапины, кровоподтеки… чёрные острые волосы всё ещё были нетронуты, словно он использовал для их укладки технику, а не мусс. Голубые глаза. И эти глаза было сложно не узнать. Открываю рот в попытке ухватить воздуха, но ничего не выходит: лёгкие болезненно сжимаются от бездействия, перед глазами все плывет. Пальцы сами собой сжимаются в кулаки, защита скрипит и трескается под напором. Битва для меня остановилась. Ведь я смотрела прямо в мёртвые глаза того, кто стал первым… первым человеком, который хоть как-то заботился и направлял. Ведь я кричала всей душой над трупом Кано. Над бездыханным телом своего капитана. Непонятная агрессия и ярость заставляет пнуть еще теплое тело. Не шевелится. Я тянусь рукой к его голове. Кончики пальцев краснеют, кровь теплыми объятиями заставляет в душе подняться еще большей буре эмоций. Больно не было. Зато присутствовала злоба. Чистая. Чистая злоба… Сорвав хитай-ате с его головы, я неосознанно деформирую металлическую пластину, но, опомнившись, убираю её в подсумок за спиной. Фантомные ощущения тяжести, словно кто-то навалил на спину целую гору, давят и душат, однако я всё ещё могу стоять. Нинзято выскальзывает из ножен со скрежетом, приятным для слуха. Полубезумный взгляд падает на того самого туманника, сейчас добивающего какого ниндзя. Мне было плевать, что где-то позади него маячит подмога, что с большим количеством людей я могу и не справится с таким количеством чакры. Я слепо желала мести. Кто же знал, что тайчо мне так дорог. Срываюсь с места, не обращая внимания на ограничения по скорости. Туманник успевает среагировать, поставив неуклюжий блок кунаем, однако я с легкостью пробиваю его тяжестью своей силы. И бремени. Мужчина яростно оскаливается, одной рукой складывая какие-то печати. Пинаю ногой, ломая ему пару пальцев, но позволяю тем самым ему уйти в сторону. Он прижимает к туловищу руку и следит за каждым движением. А я просто покрепче ухватываюсь за рукоять нинзято, вновь срываясь с места. Теперь он уже был готов. Однако я куда быстрее. Пока шиноби заносил руку для удара по голове, мой клинок уже летит к его шее. Миг — и голова висит на полоске кожи. Где-то позади слышится оглушающий крик боли и ярости. Плевать. Я грубо отталкиваю от себя тело, начиная методично избивать его ногами. Слышу, как хрустят чужие кости, как лопается кожа, как органы превращаются в фарш… Вспышка обжигающей боли заставляет прикрикнуть и уйти прыжком в сторону. В глазах слезится, всю левую часть тела начинает нещадно жечь и печь, словно кто-то окунул меня в кипящее масло. Взгляд натыкается на разъярённую в своем горе и ярости куноичи с рыжими волосами и зелёными глаза. Она была одета в стандартную форму Киригакуре, однако выделялась своими пышными формами и челкой, закрывающей один глаз. Она плакала. Плакала, обнимая остатки чужого тела. А я тихо смеялась, переставая обращать внимания на ослепляющую боль. Аха, кажется, я только что убила жениха Теруми Мэй. — Как ты посмела! Ты! — голос ее срывается в крике. — Фуго, мой Фуго… Скосив взгляд с истеричной женщины на свою рану, я без удивления нашла там волдыри и открытые участки мяса. Защиту съело подчистую, кожу тоже. Стихия Кипения — это нечто. Пошевелив ошпаренными частями тела, я скривилась от боли. От каждого движения в глазах появлялись кровавые мушки, сердце замирало, а сознание готовилось уйти ко сну. Хорошо еще, что у меня высокий болевой порог, иначе бы даже болевой шок не справился с последствиями. Сдохнуть в след за капитаном не хотелось. Абсолютно. Снисходительно оскалившись, я, чтобы Теруми наглядно увидела, что мне всё равно на повреждения, перебросила нинзято в хватку раненной руки и начала медленным шагом двигаться в сторону девушки. Та же замерла, с каким-то шоком глядя мне прямо в глаза. Хм, лишить Киригакуре следующего Мизукаге или мне стоит быть более снисходительной? Хотя туманники никого не жалели. Это же, черт возьми, война. Так почему я ещё думаю? Месть уже свершилась — пелена ярости спала. Теперь я понимаю, что будь этот «Фуго» чуть сильнее — прибил бы, да и поделом. Чакры ещё достаточно на борьбу против одного человека, однако позади Мэй уже собираются в кучу шиноби Тумана, чтобы либо отступить, либо вновь напасть, однако уже всем скопом. Из груди вырывается сдавленный хрип-полуусмешка. — Беги, дорогая, беги, — чуть нараспев выдала я, достаточно близко приблизившись к ослабленной горем женщине. В будущем она явно станет сильнее, а все напоминания о смерти жениха лишь придадут мощи. Поэтому жалеть её сейчас — жалеть себя. — Иначе хоронить твоего дружка будет просто некому. Теруми, сверкая глазами полными лютой злобы, резко бросила в мою сторону взрывные печати. Я разрезала их быстрым движением нинзято, предотвращая взрыв, а после хотела вновь вернутся к разговору с женщиной. Однако её рядом уже не было. Впрочем, как и остального отряда Тумана.