Клятвы и обещания

— Убейте их всех, — раздалось довольно громкое и уверенное, и по толпе собравшихся прокатился довольный гул.       Шигараки закончил свой план и только что перед всеми членами Лиги объявил о его приведении в исполнение, закончив речь о расстановке сил и о самой стратегии вот этим несомненно пафосным высказыванием.       Даби не нравилось почему-то, когда Томура вёл себя так. Не нравилось, когда лицо лидера закрывала рука Отца, да и в целом эти жуткие руки ему никогда не нравились. Было в них что-то действительно жуткое.       К тому же, темноволосому вообще не нравилось постоянно рисковать собой. Скорее просто даже надоедало. Он предпочитал скидывать всю ответственность на кого-то другого. Мол, не мне же надо — разбирайтесь сами.       Но, как бы то ни было, темноволосый подчинялся приказам лидера. Вовсе не из уважения к нему и не от сильного желания поддержать идеи свержения политического строя. Раньше — из страха, что сероволосый всё же убьёт за неповиновение, а потом, когда он понял, что Томура не навредит своим же, от банальной скуки и желания испытать какой-то ненормальный адреналин, какие-то совершенно необъяснимые эмоции от сражений.       Отвлёкшись на свои мысли, пирокинетик и не заметил, как стали открываться порталы Курогири, которые перенесут первую ударную волну прямо к месту битвы.       Цель сегодня была поставлена довольно многообещающая: стереть с лица земли остатки Восьми Заветов Смерти, которые даже без надоедливого Чисаки представляли собой в долгосрочной перспективе угрозу.       Даби пока никуда не торопился. Его выход будет ближе к самому концу, а потому времени ещё достаточно.       Томура распределил силы так, что сначала в бой идут те, чьи причуды более слабые, грубо говоря те, кого просто не жалко. Они ослабят силы чужого нападения, расчистят место действия для второй волны.       Люди следующего этапа нападения сильны, но их причуды имеют какие-то строгие условия. К примеру, туда вошла Тога, которая пока не выпьет чужой крови — перевоплотиться не сможет, но при этом орудует ножами лучше любого опытного маньяка, а также Твайс, который в бою был не сильно полезен, но ценен для отвлекающих манёвров.       А дальше идут те, кто уничтожит доживших до финала: Томура и Даби, Спиннер и так далее.       Пирокинетик с удовлетворением про себя отмечал свою важность в планах организации, свою высокую позицию относительно всех остальных.       Толпа стремительно редела, позволяя, наконец, добраться до сероволосого, который стоя в сторонке, отдавал короткие и чёткие приказы Курогири и другим, чтобы координировать действия. — Воодушевляющая концовка, лидер, — произнёс Даби, оправляя на ходу свой плащ и пытаясь за мёртвой ссохшейся рукой разглядеть чужие эмоции. — Знаю, — коротко бросил Томура, даже не смотря в сторону пирокинетика. Шигараки был слишком поглощён происходящим и уже не мог дождаться момента, когда придёт его черёд атаковать.       Оба парня просто молча стояли рядом. Темноволосому не хотелось ничего говорить. Нет, он вовсе не волновался, потому что это было далеко не первое и, однозначно, не последнее сражение в его жизни. Все эти чувства предвкушения и эйфории уже не накрывали его, как в первый раз. Он привык. Привык побороться за жизнь и выживать. — Томура Шигараки, первая волна начала действовать, — доложил Туман. — Отлично, выпускай Ному, — отдал очередной приказ лидер.       Ному должен будет отвлечь героев, чтобы те не лезли в разборки двух криминальных организаций и не доставляли проблем  — Открой мне портал неподалёку, когда вступит вторая волна, я понаблюдаю за тем, как идут дела. — Будет сделано, — Курогири удалился на некоторое время, вероятно, чтобы возиться с созданными Доктором и Все за Одного мутантами.       И опять молчание. Даби стоял и просто наблюдал за суетой, за тем, как оставшиеся члены Лиги о чём-то воодушевлённо переговаривались, и удивлялся про себя, как много в идеализированном донельзя обществе героев отверженных и брошенных на произвол судьбы людей, жаждущих мщения.       Как лицемерно общество отвергающее любые изменения и считающее злодеями тех, кто, возможно, ликвидировал бы это неравенство из-за причуд, внешности и так далее. — Вторая волна, на позиции, — скомандовал сероволосый, распрямившись и глядя за тем, как люди шагали в неизвестность с молчаливой решимостью. Все они — хотели отомстить за что-то: за себя, за кого-то близкого, за несчастную жизнь на дне социума. Все они — хотели убивать. Но только под чётким руководством эти фанатики превращались в действительно мощное оружие. Эти люди, на самом деле, лишь пешки, личные цели и стремления которых никогда и никому не были важны.       Неподалёку открылся ещё один портал. Для Шигараки.       Томура развернулся, чтобы уйти, но вдруг остановился на секунду, обернулся через плечо на пирокинетика и произнёс, удостоверившись, что никто их не слушает: — Будь осторожней, Тойя.       И, не дожидаясь ответа, лидер шагнул в чёрно-фиолетовый портал, исчезая.       Даби ещё какое-то время просто пялился в пустоту перед собой, с удовлетворением отмечая про себя, что Шимура всё же переживает за него, пусть и это волнение показывает весьма странными и неоднозначными способами.       Пока темноволосому оставалось лишь ждать и так же молчаливо надеяться, что с Шигараки ничего не случится.       Сам лидер, оказавшись рядом с гущей событий, просто рассчитывал время. Он и не думал о каком-то там поражении. Судьба Заветов и так уже давно предрешена, а век якудза прошёл. И Томура считал, что он положит конец мучениям жалких остатков организации, которые не пожелали вступать в сотрудничество с Лигой Злодеев.       Звуки борьбы, взрывы, крики, заменявшие собой музыку, ласкали слух. Полный хаос, на который с таким упоением смотрел Шигараки. Хаос, в котором он чувствовал себя полноправным хозяином. В такие моменты он переставал в себе сомневаться, не казался сам себе жалким и бесполезным. Томура способен вершить судьбы, способен творить целую историю, повелевать самой смертью. И от мыслей об этом какая-то приятная дрожь пробегалась по позвоночнику. Сила просилась на свободу.       Вокруг кипели бои. Один на один, двое и трое на одного. Ловушки, обманки — всё, чему каждый научился, пока боролся за жизнь на улицах и в тёмных подворотнях. Брызги крови по земле, столбы поднятой в воздух пыли, затмевающей солнце, уже склонившееся к закату и окрашивающее окружение в багровый цвет.       Всё происходило очень быстро, потери со стороны Лиги быстро компенсировались в двойном объёме смертями со стороны якудза и тех, кто взял их под протекцию. Очень не хотелось оставаться в стороне от этого веселья.       Томура махнул рукой, давая знак Курогири к началу действия третьей волны. Пора было присоединяться.       Именно в такие моменты Шигараки терял разум. Он давал наконец выход своим эмоциям, силе и больше не контролировал себя. Он больше не обладает причудой Распада, нет. Он и есть Распад.       Так приятно было одним касанием не оставлять от человека ничего. Только кровавая лужица, да горстка пыли и крошек. Плоть разлагалась и гнила прямо на глазах в считанные секунды под булькающие звуки лопающихся сосудов и органов.       Наставления Учителя как мантра звучали в голове, словно придавая ещё больше сил разрушающей мощи.       «Убей их, Томура. Убей всех, кто мешает нам»       Лидер с готовностью врывался в битву, его губы растягивались в ненормально широкой ухмылке, в глазах не оставалось ничего живого, а в голове пульсировало невыносимое желание убивать. Жажда крови брала своё. Хотелось уничтожить весь мир и разорвать его на части. И Шигараки чувствовал, что способен на это.       Крики жертв, напополам с задушенными хрипами — это то, что хотелось слышать всегда, как и жалкие мольбы о прощении.       Рядом взрывы, да такие, что земля разлеталась на полтора метра вокруг, засыпая пылью глаза. В воздухе повис приторный запах крови, гниения и горелой плоти, сильнее дразнящий рецепторы. Дышать приходилось через раз, а особо не подготовленные с трудом подавляли в себе рвотные позывы при виде изувеченных трупов.       Брызгами крови испачкан плащ, руки. А всё потому, что Томура не любил убивать быстро. Ему нравилось, как в судорогах ещё какое-то время дёргаются его жертвы. Ему нравилось… До странного чувства в желудке, до накрывающей волнами эйфории.       Чужие причуды никак не мешали, а даже если подобраться к врагу близко едва получалось, Шигараки не сдавался. Он отдавал в битве всего себя, бесконечно атакуя, уворачиваясь, падая и вновь поднимаясь на зло своим врагам.       Где-то неподалёку краем глаза Томура заметил всполохи синего пламени.       Даби выжигал землю целыми полосами, загоняя врагов в ловушку. Он словно играл с ними. Пламя съедало остатки воздуха и от удушливого дыма уже правда становилось нечем дышать, но красивый сине-голубой огонь целыми столбами продолжал взметаться в воздух, рассыпаясь искрами. И по довольному виду темноволосого было понятно, что ему тоже нравится. Ему нравится то, что ему дают полную свободу. Он не жалел никого, даже себя, потому и был необычайно опасен для своих врагов.       Мощь огня не уступала даже причуде льда, которой обладал кто-то из якудза, отчаянно пытающийся отразить атаки темноволосого.       Шигараки смотрел на ожесточённое сражение Даби и на то, как пламя пожирало лёд, превращая его моментально в пар. Сердце бешено отбивало ритм, кровь била в висках. Но отвлекаться сейчас, посреди ожесточённой борьбы, было отвратной идеей.       Томура даже понять не успел, когда кто-то напал на него со спины, повалив на грязную от крови землю. — Какого?! — едва успел вскрикнуть он, сузив свои алые глаза, прежде, чем в удивлении их распахнуть, смотря на этого человека. «Тварь в чумной маске» показалась знакомой, — Чисаки? — Я польщён тем, что ты меня запомнил, Томура Шигараки, — издевательски протянул Кай, приложив нож к горлу лидера и крепко удерживая чужие запястья механическими протезами вместо рук. — Ты что здесь забыл, беспричудный? — ядовито усмехнулся сероволосый и, казалось, этот яд сейчас в прямом смысле начнёт капать с его языка. — Можешь скалиться сколько угодно, но я теперь прекрасно знаю о твоей причуде. Ты мне больше не страшен. И я, конечно, ненавижу пачкать руки, но ради тебя сделаю исключение, — в глазах брюнета плескалась немая решимость и вполне обоснованная ненависть не только на сероволосого, но и на всех тех, по чьей вине пал и был унижен грозный Восстановитель. — И чего ты добьёшься? Восемь Заветов Смерти всё равно уже обречены, — Томуре не было страшно, даже когда лезвие чуть сильнее впилось в кожу на горле. — Я хочу отомстить. Мне терять уже нечего, я просто убью тебя, — Чисаки истерически усмехнулся, с превосходством глядя на Шигараки, который даже не сопротивлялся, словно уже давно принял свою неизбежную смерть. Кай убирает нож от шеи лидера, замахиваясь и вероятно желая вонзить его сразу в сердце. — Ублюдок! — выругался сероволосый, тут же начиная вырываться, не давая противнику даже прицелиться, вырывая из захвата свои руки. Чисаки не сдаётся, тут же вновь поудобнее перехватывая клинок, снова нападая на Томуру и пытаясь нанести удары, которые со свистом проходили в опасной близости от лидера.       Шигараки не мог сразу покончить с ним, так как не было возможности схватиться рукой и применить распад так, чтобы сразу серьёзно ранить. Он пытался моментально придумать хороший план действий, но, замешкавшись, не успел увернуться от чужого удара.       Болью пронзило плечо, заставляя Шигараки сначала хрипло вскрикнуть, а затем утробно зарычать, с новыми силами бросаясь на Кая.       Даби, разделавшись со своей «ледяной проблемой», окинул взглядом всё видимое пространство, пытаясь отыскать Лидера, но едва успел всмотреться в чужие лица, прежде, чем заметить в самом центре борьбы Шигараки в компании быть не может… Чисаки?       Пирокинетик считал, что тот давно гниёт в тюрьме. Встреча явно не из приятных.       Даби бросился в сторону лидера, чтобы помочь, но тут заметил, как к дерущимся подбираются ещё двое якудза. Вероятно, они решили взять числом, помогая своему бывшему предводителю. Пирокинетик не мог допустить того, что его лидер пострадает, а потому тут же выступил против эти двоих, полосой пламени отрезая им пути подхода к двум борющимся парням, а заодно и отрезая любые пути отступления.       Пока темноволосый расправлялся с помощниками Кая, Томура всё ещё бессильно пытался нанести бывшему главе якудза удары. Они вдвоём вновь повалились на землю, отчаянно друг друга матеря, огрызаясь. Два фанатичных лидера сошлись в по-настоящему жестокой схватке. И одному из них точно придётся умереть.       Кровь шумела в ушах, заглушая любые другие звуки, взгляд непрерывно следил только за противником. Были сброшены и чумная маска и рука Отца, во время напряжённого сопротивления. На лице отражалась только глубокая неприязнь.       Шигараки вновь оказался прижат к земле, наглотавшись песка и пыли, когда Чисаки торжествующе произнёс: — Твои последние слова? Обещаю, что передам их Лиге, когда стану их главой, — Кай считал, что победил, успев довольно много раз задеть Томуру клинком и уже готов был нанести последний удар, думая, что обмякший в его руках парень принял поражение.       Но это была лишь иллюзия победы. Самый дешёвый трюк, почти всегда работающих безотказно, даже когда сил бороться уже не было.       Ничего не ответив на чужие слова, Шигараки резко ударил коленом в живот парня, заставляя того согнуться и сдавленно захрипеть, роняя из рук оружие. Механические протезы хуже поддавались контролю, а потому не успели перехватить клинок. Быстро опрокинув Чисаки на землю, Томура навис сверху несколько раз ударяя противника головой о землю со всей силы, чтобы у того не было даже мысли о сопротивлении, и зло прошипел: — Я вложил в Лигу всю свою жизнь, я бесспорный лидер и наследник силы, которая тебе блять и не снилась, а ты собственноручно свёл свою организацию в могилу, — Шигараки схватил Кая за волосы, приподнимая его голову и показывая, как погибают жалкие остатки Заветов Смерти, а остальные молят о пощаде и готовы сдаться, — Ты ничтожен. А значит и смерть тебе соответствующая, — сероволосый вновь приложил носом о землю Чисаки, маниакально улыбаясь. Томура победил.       Медленно, разлагая чужое тело понемногу в разных местах, лидер слышал отчаянные крики боли, видел, как тело Восстановителя бьётся в болезненных судорогах, и окончательно терял рассудок, вдыхая запах крови, растирая липкую жижу по своей одежде.       Когда хрипы стихли и от некогда опасного Чисаки осталось только мясо, едва ли не слезающее с переломанных костей, Шигараки поднялся на ноги, весь перепачканный в чужой крови. Он всё также продолжал как-то ненормально, чуть ли не болезненно улыбаться и, обращаясь к своим последователям в эту повисшую тишину, громогласно произнёс: — Битва окончена! Восемь Заветов Смерти окончательно уничтожены!       Томура смотрит в пустоту, замечая, каким чёрным стало небо. С разных сторон стали доноситься победные возгласы.       Даби, казалось, разбирался с теми двумя не больше пары минут, но когда обернулся, увидел, что вместо Чисаки осталась только куча изувеченного плоти и пару ошмётков кожи. И не на шутку перепугался, глядя на лидера, который был весь в крови и стоял, как ни в чём не бывало, смотря на останки поверженного врага. Пирокинетик про себя не раз сматерился, быстрым шагом направляясь к лидеру. — Он тебя сильно ранил? — тут же спросил темноволосый, пытаясь отыскать глазами видимые повреждения. Его, если честно, выворачивало от одного взгляда на останки Кая. Слишком противно. — А? — Томура вздрогнул, словно не ожидал сейчас никого услышать сквозь шум в собственной голове, а затем ответил, усмехнувшись, — Нет, но эта сволочь рассёк мне плечо и щёку, — ухмылка сероволосого смотрится пугающе. — Я уж подумал, что он совсем тебе руки отцапал, — казалось, с облегчением выдохнул Даби, осматривая рваный в районе плеча чёрный плащ Томуры, а затем глядя на то, как странно смотрел парень на остатки мяса, кожи и костей, добавил, — Идём, с ним покончено, — попытался пирокинетик вырвать Шигараки из своих мыслей, стараясь не обращать внимания на этот пугающий вид и взгляд лидера.       Сероволосый не двинулся с места, пытаясь подавить в себе смешки. Он не мог никак себя взять в руки. Ему хотелось просто рассмеяться, просто заорать так громко о том, что он непобедим, чтобы услышал весь город. Да что там город — вся страна! — Ты весь в крови, наверняка, только парой травм дело не обошлось, пойдём уже, — Даби ухватил лидера за запястье здоровой руки, чуть скривившись от того, что кровь, впитавшаяся в рукава плаща, испачкала руки. Липкая дрянь!       Томура не сопротивлялся, наконец, переведя взгляд с земли на темноволосого. — Лучше бы за себя так беспокоился, — как-то сухо отозвался Шигараки, — Куда ты меня ведёшь? — К Курогири, пусть создаст портал в бар, чтобы я раны тебе обработал, — ответил пирокинетик, пробираясь через толпу и валяющиеся прямо на земле трупы. Кто-то должен будет потом всё это зачистить.       Лидер шёл чуть позади и как-то очень медленно, даже ничего не ответив на чужие слова. К Туману всё равно надо было, чтобы отзывал Лигу, и по-хорошему, стоило бы провести небольшой сбор, чтобы объяснить всем, что случилось и как всё прошло, но сил едва ли хватало на то, чтобы думать об этом. — Что-то ты совсем еле тащишься… — недовольно произнёс Даби, устав замедлять шаг, а потому просто подхватил Шигараки на руки, добавив, — Не вырывайся. Это для твоего же блага. — Понял, — коротко отозвался Томура, уронив голову на чужое плечо. Всё тело неприятно ныло, концентрируя внимание на боли, а не на том, что происходит, — Ты сам-то не ранен? Я не хочу вместе с тобой потом свалиться на землю. Да и погано получится, что ты меня ещё и на себе тащишь, — выдал не по силам длинное высказывание сероволосый и шумно выдохнул. — Не ранен я, — Даби умолчал о широких ранах на своей спине, и, как по закону подлости, споткнулся, едва удержав равновесие, но быстро постарался сделать вид, словно так и надо было, — Видишь? У меня реакция хорошая, так что я тебя удержу.       Лидер промолчал, решая не язвить, а пирокинетик, наконец, увидел Курогири неподалёку и поспешил к нему. — Чисаки мёртв, Заветы пали, — коротко отчитался Даби. — Да, я всё видел и слышал, — Туман обвёл взглядом сероволосого на руках у пирокинетика, но ничего не сказал по этому поводу. — Ахуеть, а помочь не хотел? — недовольно произнёс Шигараки, — Или так бы и дал тому ублюдку меня прикончить? Курогири уже хотел что-то ответить из оперы: «разбирайся сам со всем Томура» или, что звучало более уважительно: «ты достаточно силён, чтобы справиться сам», но тут подбежала Тога, начиная хвастаться какими-то своими заслугами. В перерывах между тем, когда девчонка хватала ртом воздух, Даби попросил создать портал.       Туман, едва расслышавший эту просьбу и отвлекаясь на других членов Лиги, которые завидели лидера, быстро материализовал портал, пытаясь отвечать всем и сразу.       Темноволосый слушать всё это не хотел, к тому же после битвы до сих пор в ушах что-то неприятно звенело, а потому быстро шагнул в фиолетовый вихрь, оказавшись в каком-то тёмном помещении, которое явно не было баром или даже комнатой Шигараки. — Так, какого чёрта? — задал риторический вопрос пирокинетик, едва сумев осмотреться в этой темноте и найти выключатель, от которого питалась маленькая блёклая лампочка на проводе под самым потолком. — Наверно, Куригири чуть-чуть промахнулся, это одно из служебных помещений бара, — отозвался Томура. — Ладно, понял, — Даби усадил Шигараки на какую-то поверхность, отдалённо напоминающую стол, накрытый какой-то то ли тряпкой, то ли куском брезента, — Здесь есть аптечка или что-то такое? — Наверно, — пожал плечами сероволосый, но тут же поёжился от боли, пронзившей плечо, а затем медленно разошедшейся по всем нервным окончаниям руки. Видимо, не так уж слабо задел его Чисаки.       Темноволосый осмотрелся, напрягая по максимуму глаза, но, наконец, среди кучи хлама и слоёв пыли нашёл какую-то коробку со склянками, пачками таблеток и прочими необходимыми для лечения и первой помощи вещами. Вероятно, именно в ней всегда прятал таблетки снотворного Туман, когда Шигараки отчаянно их выпрашивал, вновь мучаясь от бессонницы. Впрочем, сейчас эта деталь была не так важна. — Даже нихера не видно, что тут написано, — выругался Даби, всматриваясь в этикетки, а потом достал пару кусочков ваты и, о чудо, нашёлся даже бинт, — Тебе помочь вещи снять? — Я сам, — ответил лидер, начиная аккуратно стаскивать сначала чёрный плащ, а потом толстовку, благодаря которой травм было не так много, ведь она кое-где была порезана и, если бы была ткань потоньше, точно бы задело кожу, — А плащ жалко, — вздохнул Томура, смотря рассеяно на свои руки выпачканные в крови. Перед глазами немного плыло, как и всякий раз, когда он думал о том, скольких убил, всякий раз, когда пытался осознать, что это сделал именно он. Осознание с металлическим привкусом, куском битого стекла впивающееся в висок. — Ничего, плащ — это не самое плохое, что могло случиться, — пирокинетик подошёл ближе, оглядывая рану, — Выглядит так себе, — он смочил вату в жидкости, которая вроде как являлась обеззараживающим, а потом аккуратно провёл по рваным краям.       Шигараки тут же зашипел, дёргаясь, а кровь, смешанная с антисептиком, ручейками полилась вниз по руке. — Потерпи немного, — произнёс Даби, а затем взволнованно добавил, — На тебе столько крови… — Это не моя, — Шигараки тяжело вздохнул, сжимая с усилием зубы. — А я сначала подумал, что твоя, и перепугался, — темноволосый чуть улыбнулся, радуясь, что лидера действительно ранили не так сильно. — Испугался? — недоверчиво переспросил Томура. — Ага, подумал, что ты умирать собрался, — продолжал свои сосредоточенные действия парень. — Не дождёшься, — Шимура чуть усмехнулся, выпрямившись, некоторое время помолчал, а потом произнёс, сам не зная зачем, — Может, всё было бы иначе, если бы я не отвлёкся на тебя. Хотелось убедиться, что ты ещё жив. — Оу, извини, что отвлёк, — саркастично произнёс темноволосый, но едва ли действительно испытал вину. Скорее, что-то отдалённо приятное от понимания, что кому-то не всё равно, помер он или ещё держится, — Я, кстати, хотел тебе помочь, но заметил, как к вам со спины ещё двое из заветов подбираются. Один из них мне лопатку и подрезал. — Не извиняйся, — спокойно ответил Шигараки, наверно, не расслышав чужого сарказма. Сероволосый наблюдал за чужими действиями, кусая губы, когда становилось больно, — И вообще, ты сказал, что не ранен. Как после этого мне тебе верить?       Даби не ответил, молча делая своё дело, доставая бинт и продолжая тихо выругиваться, чем забавлял Томуру, казалось, намеренно отвлекая его от боли. И лампочка на потолке тихо гудела, нарушая тишину комнаты. С перевязкой было покончено довольно быстро. — Спасибо, — ответил достаточно искренне лидер, проверяя подвижность руки. Не очень приятно было ею шевелить, но терпимо. Может, останется ещё шрам, в добавок к уже имеющимся боевым отметинам. — Подожди ты с благодарностями, ещё не всё, — темноволосый стал аккуратно протирать порез на чужой щеке, с которого до сих пор сочилась кровь, стекая к подбородку. — Да это ерунда, я сам вытру, — отмахнулся Томура, потому что не считал это серьёзным ранением. — Не дёргайся! — нахмурился Даби, не давая лидеру отстраниться, — Мало ли какую заразу занесёшь. — Зараза к заразе не липнет, — криво усмехнулся сероволосый, но послушно сидел на месте, пока парень обрабатывал рану. Шигараки смерял Тойю взглядом, чувствуя что-то очень странное от этой заботы. Томура тяжко вздохнул, считая, что сейчас не место и не время, вновь смещая взгляд на свои руки. — Ну и что ты вздыхаешь? — пирокинетик тянется за пластырем, чтобы заклеить травму. — Хороший вопрос, — задумчиво сказал сероволосый.       Вздыхает от того, что устал? От того, что мысли не дают покоя? От того, что просто не может самому себе объяснить то, что сейчас ощущает. В конце концов, кто-то решил позаботиться о Томуре, а это просто невероятно! — Не так уж и больно, да? — участливо поинтересовался Даби, наклеивая пластырь. — Дело не в боли, — лидер поспешил перевести тему, — Так, ну теперь уже можно сказать тебе спасибо? И да, ты говорил, что тебя тоже задели, так что, видимо, моя очередь зализывать тебе раны, — Шигараки усмехнулся, поднимаясь с места и чувствуя себя чуть лучше. — Да это не так серьезно, можешь не волноваться, — произносит Даби. — Ой, давай без этого. В любом случае, хочу посмотреть всё ли нормально с той раной, которую я тебе оставил, — Томура не стал трогать свои вещи, так как при попытке их снова натянуть на себя могла съехать повязка или вновь открыться кровотечение. Шигараки копался в медикаментах, а затем перевёл взгляд на темноволосого, который как стоял, так и продолжил стоять, — Так, не понял. Тебе особое приглашение нужно? Учти, если я с тебя вещи стаскивать буду, их, вероятнее всего, уже будет не спасти, — усмехнулся сероволосый. — Ясно, понял, — пирокинетик, усмехнувшись, стал снимать с себя испачканный плащ и футболку, что-то недовольно шипя. — А ещё и меня на себе тащил, идиот, — выругался Шигараки, едва удержавшись, чтобы не дать Даби подзатыльник за его глупость, когда только глянул на сочащийся кровью содранный участок кожи чуть выше лопатки, тяжко вздыхая, — Скорее всего, будет больно. Но я постараюсь аккуратнее. — Давай уже, мне не привыкать, — темноволосый поёжился, морально готовясь к боли.       Томура неспеша промывал и обрабатывал рану, стараясь действительно не сделать больно, и пирокинетик это заметил. Уже в который раз за сегодняшний день лидер беспокоился о нём. Даже несмотря на то, что Шигараки умел в большей степени лишь калечить, а не лечить, он пытался помочь. — Хорошо, что ты смог победить Чисаки, — нарушил молчание Даби, пытаясь отвлечься от всех неприятных ощущений. — Ага, — бросил Томура, — Надеюсь, ты тоже убил ту тварь, которая сделала это, — парень указал на рану, которая стала выглядеть немного лучше, — В противном случае, я сам её найду. — Мстить за меня собрался? С чего такое внимание ко мне с твоей стороны? — пирокинетик усмехнулся, оглядываясь через плечо. Он почему-то чувствовал себя лучше, в компании парня, потому хотелось больше с ним говорить, дольше быть рядом. — Ой, лучше заткнись, не то правда больно сделаю. — Только не злись, — дразнил по своему обыкновению Даби. — Просто помолчи ещё минуту. Мешаешь, — Томура не обращал на чужие подколы никакого внимания, концентрируясь на другом.       Ему и так не по себе было, что он так сильно отчего-то переживал о чужой судьбе, хотя раньше ему на это было чуть больше, чем плевать. Потому и объяснять ничего не хотелось, чтобы не прийти к каким-то дурацким и неуместным выводам, которые так и напрашивались. Сероволосый закончил с чужим ранением довольно быстро, ещё раз не удержавшись и сказав что-то о том, чтобы пирокинетик был осторожнее.       И всё на том бы и закончилось. Они помогли друг другу с ранами, более того уже собрались выйти из этой пыльной комнатушки, как вдруг запоздало поняли, что дверь открывалась только снаружи. — Вот чёрт, и что нам тут теперь делать? — недовольно произнёс Шигараки, несильно ударив по двери кулаком. — Ты мог бы её разрушить, — как бы невзначай предложил Даби, всё ещё преспокойно сидящий на том самом столе. — Тогда Курогири разрушит нас с тобой, он и так говорил, что разорится со мной и моей причудой, — тяжко вздыхает Томура, оставляя дверь и усаживаясь рядом с пирокинетиком.       Снова повисло неудобное молчание. Пока Туман не вспомнит об их существовании, вряд ли получится выбраться. — Расскажи мне что-нибудь. Что угодно, — попросил Шигараки, не желающий терпеть этой тишины, потому что в молчании внутренние демоны вновь принимались разрывать по кусочкам душу.       Так случалось всякий раз, когда после битв сероволосый оставался один на один с собой и своими страхами. Он чувствовал себя разбитым и одиноким обычно. Сейчас эти ощущения сглаживало присутствие хоть кого-то, кому не всё равно. — Да мне особо нечего рассказывать. Хочу курить, тут пиздец пыльно и, — пирокинетик перевёл взгляд на рядом сидящего парня, — У тебя так и не оттёрлась кровь с шеи. — У меня повсюду кровь, — фыркнул Томура, а затем замолчал, почувствовав, как его коснулись тёплые руки. Даби пытался стереть кровавые разводы пальцами с бледной кожи. — Да не надо блин! — Шигараки отстранился, но темноволосый упрям. — Да подожди, надо оттереть, там ещё вата осталась же, — пирокинетик куда-то потянулся, что-то стал выискивать. — Чёрт, да ты можешь просто посидеть и ничего не делать?! — резко развернул на себя темноволосого лидер, смотря на него с недовольством, а затем просто устало уронил голову на чужое плечо, — Всё, сиди так. И не шевелись лишний раз.       Даби сначала даже не понял причин чужого недовольства, но потом только усмехнулся и спросил: — А обнять тебя можно? — Делай, что хочешь. Мне всё равно, — тихо отозвался сероволосый, чувствуя, как чужие теплые руки сомкнулись где-то за спиной приятно согревая кожу. Томуре уже было не страшно, он знал, что парень ничего плохого не сделает. Темноволосый скользнул подушечками пальцем вдоль чужого позвоночника. — Ой… — чуть выгнулся Шигараки, почувствовав предательские мурашки. — Что такое? — довольно улыбнулся пирокинетик, чувствуя чужую лёгкую дрожь. Очень забавно всегда лидер реагировал на касания. — Ничего, — пробормотал сероволосый, чувствуя себя до ужаса странно. Вся атмосфера полутьмы, замкнутого помещения и этой нежности была странной.       Даби, тем временем, словно издеваясь, скользнул одной рукой на чужое бедро, пытаясь добиться вновь той же реакции. А Шигараки почему-то вовсе не сопротивляется, хотя прекрасно понимает, что надо бы… Томура закусывает губу, чувствуя себя максимально странно. Сбилось дыхание и опять участилось сердцебиение. Что это такое? Организм сломался? Как это исправить?       Теплые прикосновения, рука, которая неспеша движется по спине ниже и ниже. — Тебе не кажется, что это выглядит пиздец странно? — тихо подал голос лидер, проводя кончиком пальца по зажившим следам от распада на чужом плече и поднимая всё же взгляд на темноволосого, решив поделиться своими мыслями. — Нет, вовсе не кажется, — Даби видит эту странную реакцию, но останавливаться не спешит. А Шигараки просто не знает, что и думать. Его голову посещают очень странные мысли о чём-то таком, о чём пишут в глупых книжках про любовь. И это было странно. странно и ужасно глупо! — К тому же, тебе же нравится? — Да, но так, наверно, быть не должно…       Мозг сопротивлялся, но полностью осознавая происходящее голос разума уже становится не важен. Шимура очерчивает пальцами чужую щёку, неосознанно подаваясь ближе и впервые пуская всё на самотёк. Будь, что будет!       Хотя в голове всё равно в противовес ласковым и осторожным касаниям, мелькали последствия того, что сейчас происходит.       Если б Учитель узнал… Он был бы очень недоволен и снова бы наказывал за подобные проявления мягкости, но…       Но он же не узнает, верно? Только эти стены будут свидетелями происходящих событий и больше никто… Только эта тёмная комната.       Окружение терялось, а Тенко впервые в жизни доводилось чувствовать что-то подобное. Взгляд в полутьме изучал лицо Тодороки, который вовсе не боялся быть близко к тому, кто может убить одним касанием. И это так подкупало, заставляло довериться…       Ладонь Тойи легла на израненную щёку Шимуры. Темноволосый не сводил внимательного взгляда с чуть напуганных алых глаз, отражающих в себе слабый свет от лампочки. А сероволосый едва ли не дрожал, чувствуя тёплое дыхание так близко к себе. Кажется, что сердце сейчас или сломает рёбра или остановится… — Не убьёшь? — прошептал в губы Томуре пирокинетик, другой притягивая того ближе к себе. — Ты сам знаешь ответ, — тоже шепчет Шигараки, обнимая парня за шею и уже вовсе не слушая предостерегающий голос в голове.       Сейчас ещё была возможность всё это прекратить. Но сероволосому не хотелось. Он отдал эту возможность своим желаниям, думая, что, скорее всего, это единственный шанс испытать что-то подобное, по-настоящему почувствовать. Было немного страшно.       Даби приблизился, неуверенно касаясь губ Шигараки своими. Если ему и суждено будет умереть после этого, то даже и не жалко. Он сделал то, чего ему так отчаянно хотелось последние несколько дней. Ему хотелось поцеловать Тенко.       Для Шимуры всё вокруг словно замерло. Всё так необычно, непонятно, запутанно. Он не знал, что и думать, всё хаотично перемешалось. Губы Тойи были очень приятными, тёплыми. Даже руки задрожали от переполнивших вмиг самых разнообразных и противоречивых чувств. Вечно искусанные губы немного покалывало, но это совсем не то чувство, которое когда-то представлял себе Томура. Всё совсем не так.       Тодороки, почувствовав нахлынувшую на сероволосого дрожь, обнял того обеими руками, словно пытался успокоить, поглаживая самыми кончиками пальцев.       Шигараки чуть отстранился, в бессильных попытках выровнять дыхание и хоть что-то понять. Ему понравилось и, наверно, за это он будет потом винить себя всю оставшуюся жизнь. Но это будет потом. А сейчас ему хорошо.       Даби не знает, что сказать, но его неимоверно радует то, что он ещё жив. Темноволосый тоже сбивчиво дышит, довольно смотря на краснеющее лицо лидера, хотя в этом полумраке трудно было что-то различить. — Не бойся, никто не узнает, — чуть улыбнулся пирокинетик, мимолётно целуя парня в здоровую щёку. Уже всё равно, сколько границ он успел нарушить. Хотелось неимоверно ещё и ещё. Даби думал, что после этого поцелуя утихнет внезапно вспыхнувшая симпатия к лидеру. Но нет, она, казалось, разгорелась только сильнее.       И Шимуре очень хотелось бы что-то ответить, как-то объясниться, но очень невовремя посреди помещения материализовался портал и оттуда показался Курогири. — Шигараки Томура, прошу прощения, я слегка промахнулся с порталом, — произнёс Туман, не успев застать то, как быстро отскочили парни друг от друга, однако они оба выглядели как-то всё ещё потеряно. — О, а пораньше о нашем существовании вспомнить нельзя было? — язвительно спросил лидер, мгновенно подобрав лежащие неподалёку свои вещи и быстро шагнул в портал, бросив напоследок лишь один короткий взгляд на Даби. Взгляд, в котором было на удивление очень многое.