Клятвы и обещания

      Усталость бывает не только физической, как проявление общей измотанности и истощённости организма, но и моральной. И моральная усталость намного хуже, ведь с ней куда тяжелее справиться, особенно когда кажется, что даже серые бетонные стены давят на мозг и словно готовы вот-вот рухнуть и придавить массивными обломками.       Место, где было расположено новое убежище Лиги Злодеев, было каким-то действительно гнетущим. Здесь нет абсолютно ничего, кроме этих самых стен. Мрачно, даже несмотря на то, что солнце уже давно высоко стояло над горизонтом и, более того, к моменту, когда Томура и Даби проснулись, уже клонилось к закату. Свет никак не спасал.       Шигараки скучающе осматривался, скользя взглядом без особой цели по потолку и предаваясь каким-то своим мыслям. Он всё ещё чувствовал какую-то слабость, а потому не вставал. Да и ломота во всём теле не особо мотивировала двигаться. Возможно, причиной этому было не только вчерашнее сражение, но и сон на холодном и жёстком полу.       Где-то за дверью, что слышалось довольно отчётливо, Курогири разыскивал Шигараки, а значит наслаждаться моментами спокойного лежания без дела осталось совсем недолго. Пора вновь приниматься за свои обязанности. В тон словам Тумана раздавались ругательства Даби по поводу того, что в новом убежище нет вообще ничего для существования.       Томура со вздохом закатил глаза, прилагая усилия и всё же поднимаясь, вытягиваясь во весь рост в попытках уменьшить ноющую боль в мышцах, но вышло так себе. Едва ещё соображая спросонья сероволосый выходит из комнаты, сразу встречаясь взглядом с жёлтыми мерцающими глазищами Курогири.       Слышатся привычные дежурные приветствия, и, конечно же, фраза: «Шигараки Томура, вас ждёт Учитель».       Томура прекрасно знает, что и кто его сейчас дожидается, но намеренно тянет время, расспрашивая о положении дел в новом убежище и порядке информирования членов Лиги. — Будут ли перемещены вещи из старого бара? — спрашивал лидер, но едва ли его это действительно интересовало. — Я этот вопрос задал уже с десяток раз! — возмущенно влез в разговор Даби. Шигараки только смерил его спокойным взглядом, но разговаривать с ним при Курогири не хотел. — Вещи будут доставлены приблизительно завтра утром, когда со старого бара будет снято оцепление. Вероятно, полиция ждёт, что кто-то ещё из членов Лиги явится туда, но все наши союзники уже предупреждены о смене места главного командования, — спокойно и с расстановкой пояснил Туман. — Отлично, проводишь меня теперь? — попросил Шигараки у Тумана, понимая, что он не знает, где конкретно теперь можно будет связаться с Все за Одного. — Следуйте за мной, Шигараки Томура.       Ссора между Даби и Туманом прекращена, основные вопросы получили ответы, а ведь прошло не больше десяти минут. Лидер уже приноровился разрешать все эти мелкие проблемы за считанные минуты. Сказывался опыт. К тому же, основная масса «грязной» работы, всё равно лежала на Курогири. И это, несомненно, было к лучшему. Но иногда его чрезмерный контроль за каждым шагом, нравоучения и косые взгляды, которыми Туман всё чаще одаривал сероволосого, раздражали. Как будто мало было одного надзирателя в лице Учителя!       Томура не особо смотрел по сторонам, потому что ему было до глубины души не интересно, как выглядит это место. Он просто уверенно шёл за Туманом, ни капли не волнуясь, потому что несёт Учителю хорошие вести об удавшемся побеге.       Однако, слова похвалы от этого человека, хотя человека ли ещё — вопрос, почему-то сегодня не дарили чувство спокойствия и уверенности в своих действиях. Возможно потому, что Шигараки ощущал, будто что-то изменилось. В нём самом или во всех остальных — точно не понятно. Но было такое чувство, что несмотря на добрые слова, сказанные даже как-то по-отечески, Учитель был чем-то очень недоволен. И это ощущение возрастало с каждой минутой.       Томура знал, что нарушает обещание. И это не давало ему покоя.       И даже когда разговор с Все за Одного был позади, странное противное чувство скреблось на душе. Чувство неправильности всего происходящего. — Как же долго вы там болтали с этим Учителем! А как же роуминг? — усмехнулся Даби, сидящий в комнате на свёрнутом во много раз плаще и пытающийся вчитываться в колонки газеты, принесённой сегодня утром Химико. — У меня безлимит, — хмыкнул Томура, — Что за чтиво? — О, крутая штука, мы тут на первой полосе, смотри, — пирокинетик складывает газету, демонстрируя первый её лист с изображением последствий вчерашнего побега и громким заголовком: «Неуловимая Лига Злодеев: новые жертвы опасных преступников». — А я уж думал заснимут и нас, а не эти руины, — усмехнулся Лидер, разглядывая обломки, оставшиеся от здания полицейского департамента. — Да, я тоже, если честно, разочарован. Хотелось бы заполучить большой стоп-кадр с тем, как я эпично сражался сразу с несколькими, — усмехнулся темноволосый, отбрасывая бесполезную газетёнку в сторону, — Я бы может это даже на стену повесил. — А мне больше понравилось, когда мы их вместе стали налево и направо раскидывать и как здание потом горело и рушилось, — Шигараки опустился на колени рядом с парнем, вспоминая вчерашний поединок. И правда, вечера совместного прохождения всяких игр не прошли напрасно и научили работать сообща, — Кстати, я всё спросить хотел… Ты запретил мне ранить какого-то паренька из ЮЭЙ. Почему? Или у тебя типа моральный принцип — детей не трогать? — поинтересовался сероволосый. — А… Да просто это был мой брат, — пожал плечами темноволосый, словно не сказал ничего такого, что вызвало бы интерес. — Чего?! — недоуменно переспросил Томура. — Ну, это тот самый, который будущий идеальный герой — Шото Тодороки, — пояснил Даби задумчиво, — Я не ожидал его увидеть там. Да и вообще… Он наверняка меня не узнал, — с долей грусти сказал парень. — По твоим рассказам я помню, что ты был хорошим старшим братом… — как бы невзначай сказал Шигараки. Он не знал, стоит ли как-то поддержать или лучше просто перевести тему. — Да, наверно, — неловко почесал затылок пирокинетик. Он бы не назвал себя хорошим братом. Возможно потому, что сам провоцировал какие-то конфликты в семье, возможно потому, что в целом отступился от фамилии Тодороки. И теперь он был немного растерян после этих слов. — Ты жалеешь о том, что ушёл? — спросил Шигараки и, на удивление, очень угадал с вопросом. — Не знаю даже… — задумчиво протянул темноволосый, — Спросил бы ты меня об этом пару лет назад, я бы, конечно, ответил, что не жалею. Мне терять было особо нечего, да и я получил прекрасный шанс прожить свою жизнь, свободную, а не ту, которую уготовил бы Старатель. Знаешь, обычно в семьях отцы уходят за сигаретами и не возвращаются, но мой не курит и я решил сделать всё сам, — усмехнулся Даби. — А что на счёт тебя сейчас? — всё не отставал Томура. — А сейчас единственное, о чём я жалею, так это о ночи проведённой здесь на холодном полу. Серьёзно, я у меня до сих пор спину ломит! — пирокинетик потянулся и стало слышно, как хрустят позвонки и суставы. — Ну, у нас альтернативы никакой нет, — пожал плечами лидер, — Но у меня тоже всё тело ломит. Такое чувство, что я сейчас просто на части развалюсь. — Знаешь, а вот ты не прав, — задумчиво произнёс Даби, — У нас есть альтернатива: можем переночевать в одном из проверенных мной мест. Готов поспорить, что здесь есть поблизости хоть одно, где я точно бывал, — предложил пирокинетик. — Мы просто бросим всех и уйдём? — скептически переспросил Шигараки. — Нет-нет, мы оставим на время Лигу в доверенные руки Курогири, а сами получим заслуженный отдых, — перефразировал темноволосый, — Так ты согласен? Или хочешь опять спать здесь в темноте, да ещё и один? Я тут точно больше не останусь! — Ладно, я согласен, — кивнул лидер, — Но мне не особо нравится эта затея. Мы ведь даже не знаем, где оказались. Портал мог перенести нас чуть ли не на другой конец Японии! — Ну так самое время узнать, где мы, — Даби поднялся с места, расправляя свой несчастный плащ и накидывая сверху, — Всё равно уже скоро темнеть начнёт, так что сильно светиться не будем. Вперёд, на поиски приключений! — засмеялся парень. — Такое чувство, что искать себе на задницу приключения — это твоя вторая причуда, — в ответ посмеялся Томура и поднялся с места, решив, что от одной ночи, которую он проведёт где-то не под надзором Курогири, ничего страшного не случится.       Парни беспрепятственно покинули убежище, оказываясь опять в каком-то тёмном и сером промышленном районе. — И почему логова злодеев всегда расположены в таких поганых местах? И наверняка снова далеко от центра! — недовольно фыркал пирокинетик, пытаясь отыскать хоть какую-то более менее широкую дорогу в этих закоулках. — Ну как бы… Мера безопасности, чтобы не вычислили. Или ты хотел бы себе двухэтажный коттедж у моря? — иронизировал Шигараки. — Было бы неплохо даже не у моря, а у какого-нибудь озера, или речки, — кивнул Даби, игнорируя этот сарказм. — А ты разве не должен бояться воды, костёр на ножках? — усмехнулся Томура, пытался вспомнить, бывал ли он в этом районе. Но даже несмотря на то, что только начинало смеркаться, знакомых примет видно не было. — Это всё глупые стереотипы, — пожал плечами пирокинетик, — Я люблю воду, особенно холодную и особенно летом. Знаешь как тяжело жить с огненной причудой и плавиться каждый раз и изнури и снаружи, когда наступают летние дни? — Даже не представляю. Мне жарко не бывает, — ответил Шигараки, — Я могу даже в +30 ходить в чёрной толстовке и мне будет хорошо. — Потому, я считаю, мы идеальный тандем: вечно горячий и вечно холодный, — вполне серьёзно сказал Даби. — Ой, давай ещё скажи, что нам самой судьбой предсказано быть вместе, — закатил глаза сероволосый, не понимая этого символизма. — Нет, это уже перебор, — усмехнулся темноволосый, — Но для какой-нибудь книги или манги — идея неплохая.       За обсуждением каких-то незначительных вещей время пролетало незаметно. Улицы сменяли одна другую, а тьма всё больше сгущалась, оттеняя собой теперь любой источник света. Дорога не оживлённая, наверно, район спальный или просто очень бедный. Да и людей на улице очень мало. Даже до того момента, как стемнело, парни видели едва ли человек 10. — О да, я знаю эти места, — протянул пирокинетик, сворачивая куда-то, — Здесь я пытался обосноваться на другой стороне жизни и залечь на дно. Как раз место, которое редко патрулируют и где можно найти много новых, но не особо приятных знакомств. — Мило, — с язвительным смешком сказал Шигараки. — Конечно. Совсем иное общество. Но здешние люди живут только за счёт наживы, их не интересует политика, мир, общество. Им лишь бы подзаработать, не важно какими способами, — говорил Даби, — Противные конечно, скользкие типы, но и среди них у меня есть парочка знакомых. — Знаешь, что-то меня совсем не вдохновляет твой круг общения, — скептически отозвался Томура. — Да ладно, не бойся. Их причуды вряд ли могут нам чем-то угрожать. Потому они и скатились вниз по социальной лестнице — не нашли себе места. Кстати про место, тут где-то должен быть хостел моего давнего приятеля, — сказал темноволосый, уверенно двинувшись вдоль улицы и разглядывая вывески.       Нужное здание, ни капли не выделяющееся среди других таких же серых, но жилых или хотя бы наполовину жилых домов. И если бы не компания Даби, Шигараки вряд ли бы заглянул в подобное место. Ему было всё же намного привычнее даже на холодном полу, но среди знакомых людей от которых всегда знаешь, чего ждать. К тому же, после рассказов пирокинетика впечатление было уже не очень-то хорошим, хоть Томуре и приходилось почти каждый день общаться со всякими преступниками и мошенниками. Но одно дело, когда они знают о том, что ты грозный лидер, и совсем другое, когда твой образ становится не влиятельным. На улице действуют свои правила выживания.       Однако, вопреки пессимистичным ожиданиям, внутри оказалось довольно светло и просторно. За низким столиком, изображающим стойку ресепшн, сидел преклонного возраста мужчина. — Вечер добрый, Токимечи, — махнул рукой с порога пирокинетик, явно не чувствуя никакой неловкости. — О, Даби, давно тебя не видно было! Я уж думал, что ты уже давно помер где-то, если бы не вчерашний новостной репортаж, — старик хрипло посмеялся, напополам с покашливаниями. — Да, вчера было весело, — усмехнулся темноволосый, а затем сразу перешёл к делу, — Нам бы комнату на ночь. — А кто твой друг? — изогнул седую бровь мужчина, наконец обращая внимания на парня в чёрных вещах, который до сих пор хранил молчание и видно было из-под капюшона разве что кончики его спутанных серых волос, подбородок и немного нос. — Да так, — махнул рукой Даби, не желая выдавать личности Шигараки, — Ну так можно взять комнату? — Конечно, для тебя по ночному тарифу скидка, — любезно улыбнулся старик, но Томура обратил внимание на то, что зубы были его острые, как у акулы. — Какая щедрость, — усмехнулся пирокинетик, доставая из кармана пару смятых купюр и взяв со столика ключи, — Что ж, доброй ночи вам, — кинул напоследок Даби, потянув за локоть за собой Шигараки в сторону лестницы наверх. А сероволосому осталось лишь удивляться, как быстро и непринуждённо разговаривал пирокинетик и как умело манипулировал ситуацией. — Да, местечко так себе, — пренебрежительно окинул взглядом комнату, в которой они оказались, Шигараки, пытаясь в полутьме лучше разглядеть предметы вокруг. — Может свет включить? — предложил Даби, уже было потянувшись к выключателю на стене. — Не надо, с улицы достаточно света, — остановил темноволосого Томура, пару раз моргнув и привыкая к мраку. В темноте это хотя бы выглядело ещё более-менее сносно.       В целом, обстановка, разумеется, не блещет изысками. Дешёвый хостел со старой потертой мебелью, пыльным и залапанным окном, которое вряд ли последние пару лет кто-то протирал, и небольшой кроватью.       Шигараки бросил свой плащ на скрипучий стул, а сам тут же уселся на постель. Жестковатая, но по сравнению со сном на полу в новом убежище, вполне удобная.       Даби, бросив свой плащ на тот же стул, уселся рядом на кровать, окидывая взглядом сероволосого, который как-то задумчиво смотрел в стену перед собой. Пирокинетик не спешил лезть в чужие мысли, думая о том, что хоть сегодня ему удастся выспаться. Но по мере того, как затягивалось молчание, темноволосый все чаще кидал взгляды на лидера, который оставался неподвижен и, как теперь получилось получше рассмотреть во мраке, чем-то встревожен. — О чем ты думаешь? — вполголоса поинтересовался Даби. — Да так… Просто обстановка непривычная… — как-то неопределённо пожал плечами Шигараки, но всё так же не сводил взгляда со стены, лишь иногда моргая. — Для тебя уже должно быть в порядке вещей ночевать в новых местах, — не особо понимает причину чужого замешательства темноволосый. — Да, но тут другое… Здесь только мы вдвоём… И никого больше, — пытался как-то объяснить свои мысли Томура, но он и сам не очень понимал, что именно его беспокоит. Он словно чувствовал какую-то внутреннюю свободу, но вместе с тем ужасно переживал. Он же даже не предупредил Курогири о том, что уйдёт, — Как-то это неправильно. — Не накручивай себя. Ты же лидер, тебе по статусу должен быть положен комфорт и всякие вещи для твоего удобства, к тому же ты имеешь право идти куда хочешь и делать что хочешь, — усмехнулся Даби, положив руки под голову и облокотившись о стену. Его совесть уж точно не мучила. Он в любой момент мог исчезнуть, уйти, и вряд ли бы его кто-то остановил или кто-то бы стал переживать о том, куда он пропал. — Да, но если серьёзно… Мне кажется, то, что мы сбежали вдвоём, не оценит Курогири… — Томура напрягся, уже представляя, что опять начнётся. А ведь сероволосый сам поддался на чужие уговоры, да ещё и с большой охотой. Как бы это потом опять не вылилось в очередной скандал с Туманом и, что хуже всего, как бы опять не пришлось оправдываться перед Учителем. Тяжесть обещания снова давила на плечи. — А какое ему вообще дело до нас? У него там с Лигой сейчас забот должно хватать, да и какая ему разница, где мы. Бесит этот его контроль! — запальчиво возражал пирокинетик. — Ты не понимаешь. Курогири может опять решить, что мы слишком сблизились, что, в целом, — Томура криво усмехнулся, — будет правдой. Он доложит о наших отношениях Учителю и не известно, что потом начнётся, — сероволосый бросил взволнованный взгляд на Даби. — А какие у нас отношения? — вдруг задался вопросом темноволосый, чуть склонив голову на бок, — Кто мы друг другу, Тенко? — Наверно…- Томура сделал долгую паузу, пытаясь понять, — Друзья? — Шигараки замешкался и сказал это очень неуверенно. Были бы друзья, если бы не целовались, если бы не было между ними этой тайны. А что теперь? В чём заключались их отношения и к чему вообще они идут? Для чего? — Дружба с привилегиями, значит? — усмехнулся Даби, придвинувшись чуть ближе. Ему правда было интересно, что творится между ними. Ему было интересно каждый раз нарушать границы дозволеного и с удовольствием отмечать, что присутствие рядом Томуры заставляет его чувствовать что-то странное и необычное. Так как же назвать все эти чувства? — Какими ещё привилегиями? — недоуменно переспросил Шигараки, наконец, повернувшись лицом к пирокинетику. Ему не нравилось, что разговор зашёл об этом, потому что лидер понимал: это всё не доведёт их до добра и очень плохо закончится. Не стоит даже начинать эту тему! — Ну, например, я могу сделать вот так, — Даби обвил руками сероволосого за пояс, притянув чуть ближе к себе.       И лидеру очень бы хотелось сказать что-то против, но он просто не мог. Он не понимал, как правильно реагировать на такие жесты, потому что всё его существо буквально разрывалось на части между странными желаниями поддаться и оттолкнуть от себя. Между тем, что хотелось и тем, что было нужно сделать.       Но то, как близко был Даби привлекало, ведь только в его присутствии тревожные мысли отпускали, а сердце начинало биться неестественно быстро, словно в предвкушении чего-то. И Томура сдался.       Чужие губы были слишком близко, чтобы отказываться от шанса вновь почувствовать в груди что-то щемящее, странное. Хотелось ощутить тепло прикосновения, странное единение, сладостную дрожь, которая пробегала по телу. Шигараки нравились эти ощущения и ему хотелось больше.       Сероволосый как-то инстинктивно облизнул пересохшие губы, не сводя внимательного взгляда с чужого спокойного лица в этой мягкой темноте.       Пирокинетик подался чуть вперёд, обжигая своим горячим дыханием щёки Томуры, и тоже внимательно всматривался, пытаясь уловить эти эмоции отражающиеся на лице лидера. Темноволосому хотелось понять, он ли один чувствует этот странный трепет? — Ладно, вариант друзей с привилегиями тебя устраивает? — спросил Шигараки, надеясь, что на этом неловкий разговор закончится. — Пока устраивает, — усмехнулся Даби, одной рукой убрав с лица Томуры мешающиеся пряди чёлки, а другой продолжая легко приобнимать его. — Тогда можешь не рассчитывать ни на что больше, — произнёс сероволосый, и сам с заметной осторожностью поцеловал парня.       Такая неуверенность лидера слишком разнилась с его обычным поведением. Наедине чёрствый и опасный Шигараки становился более мягким, неопытным. Даби очень льстило, что именно ему одному представилась возможность видеть Томуру именно таким, чувствовать его настоящего, без всех этих глупых образов и масок.       Пирокинетик взял инициативу на себя, проведя кончиком языка по чужим всё ещё суховатым и вечно израненным губам, скользнул одной рукой вниз по спине парня, заставляя того чуть выгнуться навстречу. Темноволосый, не встречая никакого протеста своим действиям, углубил поцелуй, языком проникая между чужих лишь слегка разомкнутых губ. Тёплые ладони огладили бока, пока сам Томура очень неуверенно положил ладони на широкие плечи Даби. Ему приходилось прилагать усилия, чтобы контролировать движения своих рук.       А вот сам пирокинетик вовсе, кажется, перестал себя контролировать, он отстранился, шумно втягивая носом воздух и тут же спускаясь ниже, целуя вечно израненную, покрытую глубокими царапинами и шрамами шею лидера. Томура коротко вздыхает, закусывая губы, на которых до сих пор чувствуется это тепло.       Шигараки уже чувствует, как краснеют от смущения его щёки, когда чужие теплые ладони скользят под одежду. Чувствует, как сбивается дыхание, когда привычную толстовку с него начинают аккуратно стягивать, отвлекая беспорядочными лёгкими поцелуями.       Когда вещь падает, кажется, куда-то на пол, Даби несколько секунд со странным удовольствием рассматривает тело парня. Он не такой уж худой, как могло бы показаться, даже хорошо видны рельефы мышц. Но бледная кожа, чуть подсвечивающаяся в свете с улицы, всё равно выглядела какой-то слишком тонкой, а выступающие косточки рёбер и боевые шрамы давали понять, что жизнь была явно не сладкая. Шигараки отводил взгляд, не зная, что ответить, что сделать.       Даби нравилось это замешательство, нравилось видеть что-то искреннее и живое в эмоциях и действиях сероволосого.       Темноволосый проводит языком по чужой ключице, а после легко прикусывает, заставляя Томуру вздрогнуть от новых ощущений. — Во что ты меня втягиваешь? — шептал Шигараки. — М-м? Мне просто нравится так делать, — улыбается Даби, ещё раз легко целуя парня в шею, — Тебе же тоже нравится, да? — Да… — дрожащим голосом соглашается сероволосый, вновь пряча глаза, — Но так, наверно, быть не должно… — Плевать, — говорит уверенно пирокинетик, взяв в руки лицо Шигараки и вынуждая его смотреть прямо в глаза, — Ты был прав, когда сказал, что нас тут только двое. Представь, что больше никого во вселенной нет. Только мы, — тёплая ладонь сместилась на предплечье, а потом на грудь, там, где быстро билось сердце, — Прислушайся к себе: чего ты сам сейчас хочешь?       Томура завороженно смотрел в голубые, лишь чуть-чуть подсвечивающиеся в темноте глаза, и тонул в них. Ему хотелось свободы, избавиться от тяжести обещаний, ответственности, ему хотелось ощутить себя кем-то другим, стать кому-то нужным… Хотя бы на одну ночь… — Я хочу чувствовать… Чувствовать тебя… — произнёс сероволосый, сам удивляясь тому, что говорит и ожидая ехидных насмешек, но Даби лишь тепло и с какой-то нежностью улыбается, видя в этой просьбе что-то слишком уж наивное, что-то такое, что хотелось видеть и слышать намного чаще. — Значит, — шепчет пирокинетик на ухо Шигараки, — Наши желания сходятся, — он прикусывает слегка мочку уха, чувствуя, как дрожит Томура.       Слишком много эмоций. Страх, смешанный со странным желанием близости, жажда тепла… Все это брало верх над сознанием. Вдали от Лиги, от всех лишних людей, когда восприятие сжималось до одной конкретной комнаты, Шимура действительно ощущал несмелую радость и глупое сердце сходило с ума.       Шигараки осмелел, начиная в ответ действовать, пусть и нерешительно, но так, как хотелось. Лёгкие поцелуи, плавно переходящие во что-то более страстное… Чувства пленяли. Уже давно на полу валялась и футболка Даби. Томура ластился к нему, безостановочно касался, пытаясь подавить в себе завывания плохих предчувствий. Сероволосый даже не успел понять, в какой момент чужие руки стали стаскивать с него джинсы.       Тёплая ладонь с линией металлических скоб скользнула на внутреннюю сторону бедра, заставляя сероволосого как-то жалко и коротко проскулить. — Чёрт, что же ты делаешь? — говорил тихо и придыханием Шигараки, кажется, наконец немного осознавая, к чему всё идёт. Но Даби, полностью довольный чужим смущением лишь, как бы между делом, отвечал: — Всего лишь пытаюсь доставить тебе удовольствие.       Становилось жарко. Томуре впервые, кажется, за всю его жизнь стало так жарко. Желание, возбуждение, заполнили разум и топили в себе все плохие и мрачные мысли, а вместе с тем и рациональность, адекватность и хоть какую-то сдержанность. Не хотелось думать о том, что правильно, а что нет. Всё неправильно! Всё не так, как надо! Да и к чёрту! Просто хотелось раствориться в чужих руках, растаять.       Даби лишь повышал градус. Лишь сильнее распалял чувствительные нервные окончания поцелуями. Он делал всё, что хотел, но, хоть голову и посещали мысли о том, чтобы не тянуть и просто взять, что хочется, почему-то всё равно оставалась какая-то трепетность и осторожность в каждом касании.       Томура и так уже был не единожды сломан жизнью и обстоятельствами. И Даби не хотел причинять ему боль вновь, наоборот, он хотел этими чувствами всё исправить. Он хотел зацеловать каждую трещину на разбитой личности, хотел склеить из этих осколков что-то       правильное.       Ничего лишнего не осталось. Одежда, как попало, была сброшена пол. На сине-голубых покрывалах только двое. С обнажёнными не только телами, но и душами.       Шигараки смотрит всё ещё с беспокойством, пусть и в расширенных его зрачках угадывается блаженство. Он выводит самыми кончиками пальцев узоры на травмированной коже Даби, который навис над ним. И сероволосый боится. Боится потерять контроль и сделать больно.       Под удивлённый взгляд голубых глаз Шигараки тянется к вороху одежды, доставая из него ремень, уже не важно чей, и протягивая с серьёзными намерениями в руки пирокинетика. — Свяжи мне руки… Я боюсь тебя ранить… — тихо говорит Шимура. Он тяжело дышит, прекрасно понимая, что придётся терпеть, но готов на это пойти. Это была словно благодарность за прошлую ночь. Всегда же приходится чем-то жертвовать?       Темноволосый смотрит пару секунд с каким-то горьким понимаем, берёт предложенную вещь, задумавшись лишь на минуту, и отбрасывает подальше обратно к одежде. — Мне не страшно. Я тебе доверяю, — пирокинетик чуть улыбается. И этот жест с его стороны, наверняка, уничтожил последние сомнения. Шигараки снова что-то сладко защемило в груди, он потянулся за очередным поцелуем. Он просто забылся, одурманенный этой свободой и этим доверием.       И окончательно терял голову, когда чужая рука коснулась стоящего члена, неспеша проводя по всей длине несколько раз. Волной удовольствия накрыло моментально и эти ощущения мурашками распространялись по телу, заставляя выгибаться в спине и стонать, безуспешно пытаясь приглушить себя прикусыванием уже раскрасневшихся от поцелуев губ.       Это удовольствие перебивало всё, сметало остатки здравого смысла, притупляло даже ощущение не совсем приятного вмешательства в тело пока ещё пальцев и мягких ласковых фраз, едва ли достигающих затуманенное сознание.       Томуре было хорошо. Он блаженно жмурил глаза, переставая на время словно ощущать своё тело, он льнул ближе, отдаваясь на каждый нежный жест со стороны Даби, а пирокинетику нравилось за этим даже наблюдать. И он растягивал сладостную пытку.       Никто и никогда не мог бы даже подумать о том, что сильный и независимый лидер хоть кому-то позволит с собой так обращаться, но вот он сладко стонет от каждого касания и ему хочется ещё, потому что это может быть единственный шанс ощутить себя хотя бы на время кому-то нужным.       Однако слишком уж натянуто выглядела эта нежность несмотря ни на что. Слишком сильно разнилась со вспыльчивым и нетерпеливым характером Даби, а потому вопрос пирокинетика, звучал как-то даже издевательски: — Тебе не страшно? — Немного, но разве это важно? — отвечал Шигараки, обнимая сильные плечи и чувствуя, как дрожат от волнения его собственные, разведенные в стороны, колени, между которыми и устроился темноволосый. — Важно. Мне важно, что ты чувствуешь, — тоже тяжело выдыхая говорил темноволосый, чувствуя, как сильные пальцы сжимали кожу. — Тебе стоит меньше болтать, — хрипло усмехается сероволосый, целуя губы парня и тем самым давая свой ответ. Он считал, что вряд ли кому-то действительно есть дело до его чувств. Да и, если честно, не был этим обижен.       Руки пирокинетика огладили бедра, осторожно входя в сжатое тело и внимательно наблюдая за реакцией едва ли подготовленного парня.       Неприятные ощущения были. Но их трудно было назвать даже болью. Слишком терпимо, слишком мало по сравнению с тем, что уже много раз доводилось испытывать в жизни. Пальцами Шигараки царапал чужие плечи, в попытках свыкнуться с новыми ощущениями, жмурил глаза и отчаянно пытался расслабиться, потому что так процесс становился менее мучительным.       Даби устал сдерживаться. Он выждал едва ли минуту и тут же толкнулся глубже, вырывая все-таки болезненный стон. Шигараки что-то прошипел, шумно вздыхая и откидывая голову на подушку. Но не было сомнений в том, что он всё равно стерпит.       Пирокинетик беспорядочно зацеловывал чужую шею, плечи, щеки, неспеша начиная двигаться и чувствуя, как неприятно пекут травмированную кожу царапины, оставленные сильными пальцами. Томура только что-то неразборчиво бормочет на эту осторожность, подаваясь чуть вперёд и давая понять, что готов. Чёрт с этим, терять уже всё равно было нечего, а о собственной чести стоило позаботиться раньше. Потому сейчас просто хотелось получить из этой близости максимум.       Размеренные толчки перерастали во всё более глубокие и хаотичные, задевая внутри что-то чувствительное, что вновь возвращало в невероятное блаженство. Шигараки снова простонал, выгибаясь. А Даби ловил эти знаки, ускоряя темп. Пирокинетик, казалось, давно уже не ощущал чего-то подобного, когда даже стоны, очень пошлые, громкие, заставляли мурашки бежать по телу. Всё восприятие, едва ещё способное вылавливать из тьмы образы, концентрировалось на касаниях, на соприкосновении тел и на, чёрт с ним, ощущении тесноты чужого горячего естесства.       Кожу пекло от лёгких укусов, внутри, кажется, каждый орган горел огнём, а перед глазами мир распадался на звёзды.       Томуре нравилось тонуть в чужих глазах, нравилось слышать ласковые слова, нравилось, когда тело временами сводило сладостной судорогой, нравилось кусать обожжённую кожу, слышать чужой хриплый и прокуренный голос, который на самое ухо шептал какие-то едва различимые фразы. Шигараки это нравилось. Его восприятие напряжено до предела, каждое касание приятно обжигало и он ни о чём, абсолютно ни о чём сейчас не жалел, выгибаясь на простыни, сминая её дрожащими руками и кончая с громким стоном.       Даби хватило ещё пару движений, чтобы тоже дойти до пика и чужое, истинное имя сорвалось с губ совсем неожиданно, потерявшись в оргазменном всплеске.       Дышать выходило с трудом, потому что даже сам воздух в темной комнате, казалось, был раскалён до предела, иглами впиваясь в лёгкие. Перед глазами плыло. Томуре казалось, что он действительно сейчас на грани всех возможных своих чувств. Он не двигался, тихо лёжа на чужой груди, но внутри него сейчас всё словно рушилось и выстраивалось заново. Сердце продолжало быстро стучать и сероволосый чувствовал, что чужое сердцебиение такое же быстрое.       Трудно сказать, как это было. Сначала страх, беспокойство, потом эйфория, удовольствие, а сейчас… какая-то пустота.       Даби же ни о чём сейчас не думал, он гладил кончиками пальцев чужое плечо, слушая тихое сопение и смотря в безликий потолок, борясь с желанием закурить, чтобы не разрушать эту нежность. — Надеюсь, это всё не ложь… — тихо произнёс Томура, понимая, что, возможно, совершил самую большую свою ошибку, сделал то, о чём раньше даже боялся думать. — Я никогда не лгал тебе, — спокойно ответил пирокинетик, особо не задумываясь, — Но что именно ты имеешь в виду? — Я имею в виду все твои слова, сказанные не только сейчас… Понимаешь, мне будет всё равно, если ты меня просто используешь и бросишь. Я ожидаю этого больше, чем чего-либо другого, но я хочу знать, что хоть какое-то время, хотя бы одну эту чёртову ночь, тебе было не всё равно…       Испытанные эмоции вдруг вылились в эти слова, которые очень тревожили душу. Боль никогда не была страшна, а предательство — это обычное дело в современном мире. Томура это понимает, поэтому не просит многого, а просто хочет, чтобы осталось хоть что-то искреннее, хочет чтобы Тойя Тодороки не был таким же, как все… — Знаешь, я правда не знаю, что происходит между нами. Не знаю даже, что происходит со мной самим в последнее время, но при виде тебя у меня что-то внутри замирает, мне нравится быть с тобой рядом и… — Даби усмехнулся, — Правда не знаю. что конкретно я чувствую. Но это всё истинно. Я могу в этом поклясться, — уверенно говорил пирокинетик, чувствуя, как расслабленно выдыхает парень рядом. — Спасибо, мне большего и не надо… — мягко улыбнулся Шигараки, удобнее укладываясь на узкой кровати и чувствуя сейчас то самое спокойствие, которое было лишь рядом с темноволосым.       Однозначно, это было предательством не только собственных идеалов, но и предательством данного Учителю обещания, ведь Томура не собирался больше ничем жертвовать ради какой-то там цели.       И, возможно впервые, он всерьёз задумался над предложением сбежать.