Недоверчивые, удивлённые, даже отчасти испуганные взгляды учеников 1-А класса были устремлены на Тенко, Тойю и Айзаву.
— … Что ж, на этом распределение по отрядам закончено, — подвёл итог Сотриголова, оглядев своих учеников и шумно выдыхая. Те были сегодня непривычно тихими с самого начала занятий.
Не было утром привычных глуповатых шуток, не было смешков за обедом и ссор за лучшее место в столовой. Не было даже перепалок, каких-то привычных разговоров ни о чём. И с самого утра по небу тянулись тяжёлые грозовые тучи, которые убивали последние хорошие надежды. Вот-вот должна начаться буря. И это ощущали все ещё задолго до слов классного руководителя:
«Сегодня у меня для вас, 1-А, важные новости».
Тодороки и Шимура видели своих однокурсников такими впервые. И впервые поняли, что на самом деле этим ребятам действительно страшно.
Им приходилось раньше участвовать в битвах, бесспорно, но всегда оставалась надежда на Плюс Ультра, на героев, которые ворвутся бесстрашно в бой с широкой улыбкой и помогут, если всё выйдет из-под контроля.
Что ж, сейчас, когда ситуация действительно оставляла желать лучшего, когда даже самые сильные герои вынуждены просить помощи своих учеников, становилось понятно, насколько велика опасность.
Поэтому страх, необъяснимый, въедающийся куда-то глубоко под сердце, не уходил. Он, словно болезнь, прогрессировал и передавался от одного к другому. Эта зараза убивала собой любую решимость.
— Есть у кого-то вопросы? — немного погодя всё же добавил в привычной манере Айзава, медленно переводя взгляд с одного своего ученика на другого.
— Это будет война? — вдруг подняла руку Урарака. Её лицо оставалось серьёзным, но карий взгляд был очень встревоженным.
Сотриголова сначала ничего не ответил. Война это или нет — никакой разницы. Это уже всё равно не важно.
— Это будет битва за всё, что нам дорого, — ответил преподаватель уверенно, — И я думаю, что все вы справитесь, - он говорил ровно, не изменяя своего тона, и только ему одному было известно, как много надежд и веры было в этих словах.
— Верно, — согласно кивнул Тойя, поддерживая, — Это будет опасно. Но если не мы, то кто же защитит Академию? Наших друзей? Семью? Кто, если не мы, станет надеждой всех людей?
Придётся сражаться. Придётся жертвовать, рисковать, бросаться в бой ради того, чтобы защитить своих близких. Ради того, чтобы тьма не поглотила всё вокруг. И тут выбора уже никакого не было.
— В конце концов, вы должны защитить и себя самих, — вдруг заговорил Шимура, — Ваши жизни тоже очень ценны. Защищая самих себя и одновременно с тем друг друга, мы не оставим Все за Одного ни единого шанса, — Тенко пытался быть убедительным, но он сам не верил в то, что победа действительно возможна. И это больше всего приводило в ощущение какой-то беспомощности перед лицом зла. И перед лицами этих ребят.
Тяжело надеяться, но ещё труднее внушить надежду кому-то, кто уже начал её терять. Тяжело верить в то, что всё будет хорошо, но нужно. Какие бы мрачные тучи не собирались на горизонте, надо верить. Иначе всё бессмысленно.
И, кажется, те уверенные слова, действительно смогли разжечь снова уже затухающее под волнами отчаяния пламя надежды в чужих сердцах.
— Значит, мы действительно справимся? — спросил Изуку как-то неуверенно.
— Обязательно, — обнадёживающе улыбнулся Тойя, сглотнув, и внутри что-то противно заныло. Иногда лгать приходится. Потому что правда слишком страшна.
— Но сначала, надо будет подтянуть немного навыки работы в команде и отработать парочку новых приёмов, — тут же сменил тему сероволосый, направляясь к центру спортивной площадки, — Работы много, времени мало, так что скорее приступаем к тренировке, — проговорил он и после тяжело вздохнул.
Тенко и Тойя не верили в победу. Но это не значит, что они сдадутся без боя. Это не значит, что они поддадутся своему унынию на глазах у всех и сложат оружие. Они будут пытаться, вгрызаться в жизнь, в любую, даже самую малую и ничтожную возможность. И единственное, что им вообще теперь остаётся, это выложить все свои возможные силы.
— Мидория, удар делай точнее! — по ходу тренировки говорил Тенко, придирчиво рассматривая всех студентов и то и дело кого-то поправляя. Он с головой погрузился в работу, чтобы не думать ни о чём, кроме отработки очередного приёма. Чтобы не слышать завывания тревоги в душе, не обращать внимания на собственный страх.
Замечания сегодня пришлось выслушать каждому и далеко не по одному разу. Времени оттачивать приёмы было мало, потому всё кратко и по делу.
— Кацуки, делаешь успехи в командной работе! — мельком похвалил блондина Тойя, но тут же добавил, — Но перестань уже пытаться всем раздавать указы! И слезь с Киришимы, — темноволосый со вздохом закатил глаза.
— Да понял я, понял! — Бакуго тут же поднялся с Эйджиро и протянул ему руку, как бы показывая, что он может и помочь, если сам, разумеется, захочет.
С каждым занятием, с каждым новым часом упорной тренировки было видно этот огромный прогресс каждого студента Академии ЮЭЙ. И Тенко было очень приятно отчего-то наблюдать за успехами однокурсников. Он может и сам себе этого не признавал, но верил в них. Верил в то, что судьба не может быть настолько несправедлива и не заберёт жизни этих маленьких героев.
И несколько часов пролетали в одно мгновение, вновь доказывая, что время аморфно, изменчиво и секунды поразительно быстро способны превращаться в целые часы.
— Вы молодцы! Очень хорошо постарались! — говорил Тойя, подводя итог тренировки, и внутри у него что-то болезненно замирало. Он раньше никогда не ощущал подобного.
Жалость. Жалость к этим детям, которые так рано должны будут познать кровь, боль и смерть. Которые так рано должны будут страдать и погибать за других. За ту жизнь, которой кто-то из них уже, может, никогда и не увидит.
— Да, отлично потрудились, — Тенко тяжело опёрся на свои колени, устав после нескольких часов занятия.
— Горе-учителя, — фыркнул Айзава, смерив взглядом обоих уставших парней, и усмехнулся уголком губы.
— Тойя и Тенко очень хорошие учителя! — возразила тут же Урарака.
— Возможно и вас, сенсей, смогли бы научить чуточке снисходительности, — хмыкнул пирокинетик с насмешкой, как бы напоминая, что вообще-то преподавательская деятельность не их профиль.
— Тодороки, ты не забывай с кем разговариваешь-то, — Сотриголова цыкнул, сложив руки на груди.
— Вы думаете, что мы совсем не способны быть в чём-то сильнее вас? — изогнул бровь Тенко и был даже готов попробовать побороться.
— Вам до меня далеко, ребята, — хмыкнул преподаватель и, что удивило многих, вдруг улыбнулся.
— Конечно, Айзава-сенсей очень опытен, — произнёс Иида со знанием дела. Для него учителя были авторитетом.
— Но Тенко-кун и Тойя-кун многому нас научили! — влез Изуку, подскочив на месте.
— Они очень сильные! — закивал Киришима.
— И очень похожи на настоящих учителей Академии! — поддержала всех Ашидо.
— И даже на профессиональных героев! — кивал Шото, едва заметно улыбаясь. Он прекрасно знал, на что способны оба парня и даже отчасти восхищался ими. Его брат был невероятно сильным. Был примером для подражания и тем, на кого младший Тодороки действительно хотел быть похожим.
— Ребята, вы чего это? — удивлённо спросил Тенко, оглядывая широко улыбающихся однокурсников и не понимая, когда уже он и Тодороки успели обзавестись такой любовью с их стороны.
— Ну так мы же друзья! А друзья заступаются друг за друга! — Урарака широко улыбнулась, и все присутствующие были согласны с её словами.
— Друзья? — изогнул бровь сероволосый, кинув взгляд на пирокинетика, словно пытаясь понять, как на это реагировать. Темноволосый лишь мягко улыбнулся.
Прошло уже больше месяца с того момента, как через порог Академии прошли бывшие злодеи. И с тех пор большую часть своего времени они проводили среди учеников 1-А класса. Были и сложные моменты, было и недоверие, были и перешёптывания и косые взгляды, но сейчас… Эти ребята считали Томуру и Даби героями и даже более того, своими друзьями. И эта дружба была такой необычной, искренней. Такой, какой у бывших злодеев никогда не было.
Сероволосый ещё раз обвёл взглядом всех своих однокурсников и широко улыбнулся.
— Да, мы друзья! — Шимура был готов к тому, чтобы это признать.
— Как на счёт закрепить эту дружбу хорошим отдыхом? — предложил Тойя, разминая запястья, плечи, — Не знаю как вы, а я правда уже ни рук, ни ног не чувствую, — он показательно вытянулся до хруста суставов.
Все согласно закивали, направившись к Академии, на ходу болтая и смеясь, словно пытаясь отвлечься от всего.
И Айзава, глядя вслед уходящим, только как-то вымученно улыбался, сам того не замечая. Он привязался ко всем этим ребятам. И даже его, казалось бы, очерствевшее за много лет сердце, неожиданно заныло.
Сотриголова в последний раз бросил задумчивый взгляд на хмурое небо, собираясь вернуться в здание. И первые капли дождя стали падать на иссохшую землю.
***
Тишина не помогала, не утешала, не делала лучше. В этой вечерней тишине словно скрывались все страхи, все беды, вся грядущая боль, рассыпающаяся иглами тревожных предчувствий по каждой клеточке тела. Но без неё становилось лишь хуже, потому что любые слова звучали слишком глупо.
— Мне кажется, что всё выходит, как в паршивом кино, — задумчиво произнёс Томура, глядя из окна на грозовое мрачное небо. Все было тёмным, почти чёрным, ведь, помимо надвигающейся бури, уже давно свечерело.
— Я буду рад такому кино, в котором два главных героя выживут, — чуть усмехнулся Тойя, вставая со своего места и подходя к окошку.
— Очень лестно, раз ты считаешь, что мы действительно здесь главные герои, — сероволосый тяжело вздохнул положив ладони на подоконник, а лбом упираясь в прохладное стекло.
Невыносимо болела голова, потому что её словно разрывала изнутри тысяча и одна мысль о грядущем сражении. Переживания, надежды, пункты плана… Все это хаотично смешивалось, давя на виски и выжимая последние соки из измученного разума. Хотелось закричать и попросить хоть немного тишины, чтобы собраться, несмотря на то, что вокруг и так было тихо.
— А кто мы ещё? Это же наши жизни, значит всё правильно, — темноволосый чуть приобнял за плечо Шигараки. Ему хотелось подбодрить лидера, но он знал, что сейчас это уже не будет иметь смысла.
Слышно было, как где-то не так далеко уже гремели раскаты грома и, вроде, даже пару раз сверкнула молния, заставляя сердце сжиматься от страха. Словно сама погода переживала тот же разлад, что царил в душе каждого, кому придётся скоро принять бой.
— Вечно ты со своими оптимистическими сравнениями, — фыркает Тенко, но всё же усмехается, как-то болезненно и, кажется, что совсем не в тему. Эта усмешка режет, словно нож, прямо по живому.
— Если не быть оптимистом, то, учитывая всю обстановку, проще будет повеситься, - сказал Тойя серьёзно. Для него смех и оптимизм - самый верный способ скрыть страх и волнение.
— Да, повеситься действительно хочется…
Воцаряется молчание. Немного тревожное.
Но очень нужное.
Тишина рождает под собой только правильные фразы, только самые нужные слова, истину. Однако прямо сейчас эта истина прозвучит слишком страшно.
— Мы, скорее всего, погибнем, — тихо, почти шёпотом произнёс Томура, поджав губы и продолжая смотреть во всё больше и больше темнеющее небо. Оно уже было почти чёрным. И его душа металась, сердце разрывалось на части. Это уже даже не страх, а ужас. Самый настоящий.
— Скорее всего, так и будет, — кивает Даби. Он не был наивным и, конечно же, прекрасно понимал, что их ждёт. Битва с сильнейшим причудным последних нескольких столетий.
Шигараки не хочет признавать себе, что прямо сейчас готов разрыдаться. Он не хотел умирать, бесспорно, не хотел подвергать опасности чужие жизни, но больше всего ему не хотелось, чтобы погиб Тойя. Вероятно, это парадокс, сбой в системе, ведь эгоистичный лидер теперь думал вовсе не о себе. Ему было важно лишь то, чтобы его любимый Даби продолжал жить.
— Умрём, — вдруг повторил пирокинетик, крепче прижимая к себе сероволосого за плечи, — Но только вместе, — он перевёл свой необычайно решительный взгляд на Шимуру, — Мы будем вместе до самого конца, каким бы он ни был.
Шигараки на миг замер, забыв, как дышать и его взгляд теперь неотрывно смотрел на уверенное, хоть и обеспокоенное лицо Тойи.
Вместе.
Вместе.
Вместе…
Да, они вместе это начали, вдвоём искали поддержку людей, вдвоём сбежали, вместе преодолевает огромные трудности, вместе приучались жить в совершенно ином мире, вместе были каждый месяц, каждый день, а если не физически, то мысленно всегда были вместе, несмотря на ссоры, упрёки. И вместе они всё это и закончат. Одержат победу. Или погибнут.
— Да… — наконец слабо выдавил из себя Томура, задрожав. По стеклу ударили первые капли дождя. Сначала поодиночке, они медленно стекали по окну, а затем собрались в целый неукротимый поток, — До самого конца…
Тенко взял за руку Тойю, переплетая пальцы, но не забывая отставлять мизинец. Он посмотрел прямо в глаза темноволосому с несмелой улыбкой, а на глазах у обоих парней застыли слезы. Им было страшно.
Страшно не столько умереть, сколько потерять друг друга навсегда.
Шигараки крепко-крепко обнял Даби, так, словно это уже была последняя возможность, и тихо всхлипнул. Его руки судорожно вцеплялись в одежду парня, боясь отпустить хоть на мгновение.
Пирокинетик чуть уткнулся носом в чужие волосы, ответно обвивая руками плечи парня и тоже мельком утирая свои слёзы со следами крови.
Всё ещё слышны были раскаты грома, но буря, кажется, обходила стороной, оставляя от себя только дождь, отбивающий ритм по стеклу и крыше.
Сейчас было совершенно не до грозы, не до каких-то обид прошлого, не было мечтаний о будущем, как и самого будущего не было. Ничего уже не было. В уме только невысказанные опасения, неозвученные чувства, сейчас так и переполняющие душу. Но Шимура и Тодороки и так, без слов, понимали, что хотели бы сказать друг другу и услышать в ответ.
Томура беззвучно плакал. Даби тоже.
Они прощались.
