Клятвы и обещания

      Жизнь никогда не даёт ничего навсегда.       Рано или поздно, но она забирает даже людей. Забирает всё, что было тебе ценно для того, чтобы испытать на прочность. Или сломать твой дух.       Когда рвутся последние нити, связывающие людей, это действительно больно.       Больно, когда ты так и не успел чего-то сказать человеку, помириться, признаться в чём-то или выполнить своё обещание и клятву ему. Нестерпимо больно от осознания того, что ты так и не сможешь этого сделать уже никогда.       Это слово пугает, ведь перед ним все люди бессильны.       И даже само навсегда рассыпается пылью перед никогда, которое оглушает и хоронит под собой все надежды.       «Никогда» звучит слишком страшно, чтобы просто принять его и не пытаться растянуть время настолько, насколько это будет вообще возможно.       Ещё хотя бы на один день.       День, в котором каждый вдох будет наполнен режущей где-то под рёбрами болью, а каждый выдох — убивающим отчаянием.       И иногда так устаёшь дышать… Иногда кажется, что это был твой последний вдох, и большего измученные лёгкие и уставшая душа уже не выдержат. Но ты делаешь ещё один, примерно такой же надрывный. И всё повторяется. Начинается боль, а маленькое помещение собой наполняет всё сильнее отчаяние.       Тойя устало приподнял голову и осмотрелся, словно только что очнулся от долгого литургического сна. Его взгляд не останавливался ни на одном предмете серого и унылого окружения больничной палаты интенсивной терапии. Ничего ведь не менялось в этом месте. Ничего не менялось уже четыре мучительные недели. Четыре недели и семь часов.       Взгляд пробежался вдоль стен, покрашенных в уже надоевший светло-голубой цвет. Затем устремился к окну, сквозь которое проходил свет раннего утра, выхватывающий из тьмы очертания всё ещё сонного тихого города. Это солнце… Оно лишь слегка согревало, лучами приносило своё тепло и в извечно холодную палату, и лишь его жалкая капля доходила до души.       Робкий солнечный луч задел даже спокойное лицо Тенко. Хотя вряд ли сам парень это почувствовал, и почувствует ли ещё когда-то…       Тойя резко отвернулся от окна, уперев взгляд в пол и сжав с усилием зубы. Этот свет вдруг напомнил ему утренний разговор с медиками дня два назад. Прогнозы врачей неутешительные, хотя ничего толком и не изменялось в состоянии Шимуры. Абсолютно ничего. Но было в этом «ничего» что-то тревожное. Затишье ли это? Шанс ли на лучшее? Так хотелось бы знать…       Тойя уже просто устал верить. Он устал надеяться. Устал вслушиваться в монотонный писк в тишине. Темноволосый устал ждать хоть какого-то знака! Он устал дышать дальше, устал. Устал. Устал!       И где-то внутри себя даже был согласен с предложением врачей отключить парня от аппаратов жизнеобеспечения. Пусть и когда ему только это предложили, он был готов сравнять всю больницу с землёй от отчаянного бессилия. Его обещания не дать Тенко умереть любой ценой, данные в один из дней, когда темноволосый пребывал в палате, сдавили стальными кольцами грудь.       Сердце уже, казалось, не выдерживало и готово было просто разорваться прямо в груди от мучений просто смотреть за тем, как угасает жизнь любимого. Терпеть это было тяжело, но и отпустить невозможно!       Врачи неосознанно посеяли зерно сомнения в искреннюю веру в лучшее.       «А есть ли смысл ещё бороться?» — задался вопросом Тойя, а затем вновь бросил взгляд на слишком спокойное лицо Шимуры, казалось, на миг почувствовав его укор за слабость духа. Тогда пирокинетик вновь отвернулся.       Это было трудное решение. Очень трудное. Но все вокруг уверяли, что так будет лучше. В первую очередь, лучше для Тойи, ведь он наконец сможет отпустить и начать теперь уже совсем другую жизнь. Вопрос лишь в том, а хочет ли этого сам Тодороки?       Как можно отпустить того, с кем ты так много прошёл? Сможет ли хоть кто-то и когда-то заменить Тенко? Сможет ли Тойя кому-то также доверять? Сможет ли хоть когда-то забыть то, о чём они вместе мечтали перед сном? Чего хотели от жизни на самом деле?..  — А что мы потом будем делать, когда всё это закончится? — поинтересовался Шимура, лёжа в объятиях Тодороки на мягкой постели. — Тебе прямо так хочется сейчас о чём-то говорить? — пробурчал сонно темноволосый с закрытыми глазами. Уже давно в общежитии была дана команда «отбой». Да и день был трудный, так и клонило в сон. — Ну правда… Что будет потом? — вновь тихо спросил сероволосый. — А потом мы купим себе большой дом где-то на окраине Японии, заведём себе кошку, собаку, попугайчика какого-нибудь и будем жить, как и все нормальные люди, — Тойя просто говорил то, что прямо сейчас и придумал на грани сна и реальности, — Тебя устроит? — Более чем, — усмехнулся Тенко, удобнее устраиваясь на постели. Ему так хотелось верить, что всё так и будет. Единственное чего им хотелось, это просто спокойно жить…       В глазах вновь защипало. Все воспоминания давили. Давили даже сильнее, чем сам страх за чужую жизнь и за то, что совсем скоро она может оборваться. Казалось, парни вместе были не так уж и долго, но стали настолько близки, что уже просто трудно было представить жизнь друг без друга.       Как же дальше жить без извечных бурчаний? Вредностей? Да даже без споров и ссор? — Да ты… Ты…! — злился ещё сильнее Даби, метая молнии взглядом в стоящего рядом парня. — Ну давай, давай, скажи громко, кто я? — смеялся Томура, а скорее даже насмехался над чужой злостью. — Ты… Ты бесишь меня! — ядовито выплюнул темноволосый. — Было! — ухмыльнулся Шигараки, — Ещё? — Ты достал меня уже! — вновь прорычал пирокинетик, резко поднимаясь с места. — Снова мимо! Ну давай, придумай что-нибудь, ну же! — уже в открытую издевался сероволосый, и эта его широкая ухмылочка только сильнее раздражала. — Да ты причина всех моих несчастий, ты правда меня сейчас так бесишь, что мне хочется тебя просто придушить! — сорвался Даби, но Томура, казалось, ничуть не был обижен. Сероволосый лишь сдержанно усмехнулся, глядя на парня, который пытался перевести дух после такой эмоциональной речи, и положил ладонь тому на плечо. — Ну всё, позлился? Покричал? Полегчало? — участливо спросил Шигараки, даже как-то ласково. И пирокинетику очень хотелось вновь ответить какой-нибудь колкостью, но он не нашёл в себе сил, ведь злость как-то сама собой поутихла. — Знаешь… А правда полегчало, — кивнул темноволосый. — Моя секретная методика, называется: «Позволь другому выговориться», — усмехнулся Шигараки, — Обращайся, в общем. И они вместе потом смеялись с этого.       Было столько всего, что можно вспомнить, словно за плечами уже целая жизнь! Эти недолгие месяцы вместе стали отдельным витком времени, который ничто и никто уже не посмеет у них отобрать. В котором уже больше ничего и никогда не изменится.       Тёплые ласковые взгляды, искренний смех, шутки, которые могут понять только они вдвоём. Каждое утро, каждый день, каждая ночь — всё было особенным рядом с ним.       С самого начала, они были не теми, кем хотели казаться, желающие не того, что имеют и отчаянно пытающиеся всё изменить. С самого начала они были действительно нужны друг другу.  — Давай сбежим?       И пусть были сложности, обиды, разногласия, они все теряли свою значимость после тихих слов о чувствах.  — Я люблю тебя, — Тойя крепче прижал сероволосого к себе, зарываясь рукой в мягкие волосы, и не надеясь, что лидер ответит. Пирокинетик понимал, что слова любви для него тяжелы, и не собирался заставлять. — Я тебя тоже, — лишь тихо и вкрадчиво произносит Шимура, утыкаясь носом в плечо парня. И чувствует себя в этих руках непередаваемо хорошо. Пока они вместе — они справятся…       И ради таких моментов действительно стоило жить, стоило быть вместе. Стоило бороться, рисковать собой и вновь бросаться в бой, чтобы защитить друг друга! Ради этой любви…       В горле привычно встал ком, но слёз уже не было. На них просто не осталось сил. Тодороки лишь прижимал пальцы к переносице, чтобы уж наверняка не заплакать. И чтобы не так сильно жгло глаза.       После всех воспоминаний, после нескольких месяцев вместе, разве сможет Тойя забыть того, кого впервые в жизни так искренне и так сильно полюбил?       Он знал, что со смертью Тенко, закончится и его жизнь. Что-то внутри точно окончательно погибнет. Ведь парни не могли существовать порознь. Только вместе. Только плечом к плечу до самой смерти, сквозь всю невыносимую боль, слёзы и борьбу с самим собой и всем окружающим миром. Только вместе…       Рука легла на прохладную ладонь Тенко, словно стараясь согреть и дать разгореться огоньку жизни. Но ничего не происходило. Руки Шимуры уже почти и не отогревались. — А ты помнишь, Тенко, как всё время замерзал и пытался прижаться ближе ко мне? — вымученная нежная улыбка тронула губы Тойи.       И вспомнилось тут же как впервые в жизни Тодороки обнял сероволосого, чтобы согреть. И тогда думал, что ещё ничего более безумного не делал в своей жизни. А уже спустя несколько недель объятия стали для них чем-то привычным. Чем-то большим, нежели думают остальные люди. Это был словно особый знак доверия между ними.       Пирокинетик бы многое отдал за то, чтобы пережить те мгновения вновь, чтобы повторить все эти месяцы, даже зная, какой будет у всего конец. Но единственное, что мог он себе позволить, так это чуть сильнее сжать безвольную руку Тенко в своей и предаться потоку болезненных, но таких дорогих сердцу воспоминаний… — А помнишь, как мы гуляли ночью по городу? И как потом мы встречали рассвет вместе… Ты потом в метро так и уснул у меня на плече, а мне было так жалко тебя будить, — слова выходили хриплыми, задушенными, но Тойя продолжал шептать почти на самое ушко сероволосому, склоняясь над ним и сдерживая предательские всхлипы, — И помнишь потом мы с тобой сбежали? Прямо на рассвете, взявшись за руки, как в кино… И как потом смеялись над тем, что оба выглядим глупо в школьной форме… — снова смешок сквозь боль, - Или когда в Академии свет отключили... О, и ещё те фотографии глупые... помнишь?       Эти счастливые воспоминания были такими невероятными, словно произошедшими не с ними… Словно после войны перестало существовать само слово «радость». — … Я всё помню, — шёпотом произнёс Тойя, инстинктивно утирая скапливающуюся в глазах солёно-кровавую воду, — Я помню и про клятвы, и про обещания… Помню всё, что нас с тобой связывало, потому что ты — самое важное, что у меня есть… Что у меня было, — Тодороки сглотнул, замолкая на несколько минут. На сердце с каждым прожитым днём становилось всё тяжелее.       Каждое новое утро — борьба с тревогой, а каждая ночь — с невыносимыми кошмарами и ощущением приближающейся смерти. И может лучше было бы действительно отпустить Шимуру, и больше не ждать, не надеяться, не верить…       Может и лучше, но сознание отчаянно цеплялось за каждую секунду этого существования, где между жизнью и смертью ещё не стёрты все грани. Где между жизнью и смертью есть ещё хотя бы день, час, минута… Где никогда ещё не полностью уничтожило их хрупкое навсегда, о котором они так мечтали. Ведь Тойя отказывался принимать ту реальность, где погибнет лишь его любовь.       Неужели прямо так всё для них и закончится? Больше не будет существовать Тенко и Тойи — непобедимого дуэта. Всё закончится так внезапно. Больше не будет полусонных разговоров, больше не будет смеха, больше не будет того взгляда, того самого неуверенного и осторожного касания…       И навсегда останется прямой линия кардиограммы…       А ведь как много было ещё не сделано! И ведь так много слов, которые они так и не успели друг другу сказать…       Ты никогда не узнаешь, что это будет ваш последний разговор, никогда не поймёшь заранее, что именно этого человека завтра уже не станет. И лучше сделать, сказать, признаться, чем навсегда жалеть. Так действительно лучше.       И Тойя говорил, пока оставалась хотя бы крошечная надежда на то, что Шимура его услышит. — Тенко, я очень люблю тебя… — шептал Тойя севшим голосом, — Ты нужен мне здесь! Прошу… — сердце сжалось, тело словно покидали последние силы. Настолько нужен, что без Шимуры пирокинетик вовсе не знал, как жить дальше, — Вернись… Вернись ко мне…       Тойя склонился над постелью парня, переплетая пальцы их рук. Его взгляд отказывался фокусироваться, черты знакомого лица расплывались, ускользали, терялись...       Всё вокруг молчаливо рушилось. В душе оставалась лишь эта любовь, которая была особенной и заполняла собой каждую клетку тела, не давая окончательно упасть духом.       Тойя замолчал, шумно и тяжело вздыхая. Ему было тяжело, тесно, душно и дурно в этом месте, но он останется. Он не знал, что ещё сказать. Но хотел…       Они мечтали умереть вместе. Они мечтали, что не увидят никогда мира, где будет мертв один из них. Они клялись… И это клятва лежала тяжёлым камнем на груди.       Новый мир должен был стать раем для них, ведь они так много сделали, чтобы оказаться в нём. Они сражались, терпели поражения, боялись, бежали, плакали, смеялись, любили... Они боролись до конца.       Тойя словно на миг действительно забыл, как дышать, задыхаясь от переполнивших его чувств. Он прижал ладонь к сердцу, сжимая полинялую серую футболку в том месте, где ощущалось бешенное сердцебиение. Всё трепетало, противилось, но разум понимал, что, должно быть, время пришло... И уже был готов прощаться со своим любимым врединой, капризным ребенком и невыносимым лидером. Прощаться, потому что иного выбора у них двоих не осталось… Потому что так было надо! Потому что все твердили, что так будет лучше! Тойя не верил им, он верил только своему Тенко, умолял его в этот последний день их встречи вернуться. Он не отчаялся. Он всё ещё продолжал верить, даже если все вокруг твердили, что это бессмысленно. Тойя Тодороки уже давно понял, благодаря Шимуре, что значит не сдаваться! - Тенко! Услышь меня! Прошу! - сорвалось отчаянное с губ, слишком громкое, разбивающее это всевластную тишину.       И вдруг…       Чужая ладонь едва заметно дрогнула в руке, затем снова. И холодные пальцы сжали руку Тойи. Некрепко, но со всех сил истощённого тела.       Тодороки сам вздрогнул, думая, не показалось ли ему. Его недоумённый и растерянный взгляд скользнул к их сплетённым рукам, и медленно расширился от удивления. Это не иллюзия! Это действительно происходит!       В тот момент сердце забилось с новой силой, когда из-под полуприкрытых век на Тойю посмотрели эти рубиновые глаза. Тенко цеплялся за жизнь, ведь Тойя научил его любить её. Именно благодаря ему Тенко смог выйти к свету своего огня… — Тенко! Ты… Ты… Ох… — не мог связать и двух слов парень, по телу его прошла волна дрожи, — Тенко… — Тодороки обеспокоенно смотрел в глаза Шимуре, не в силах связать одну мысль с другой, не то что слова. Его охватило небывалое волнение и даже страх.       Этот короткий взгляд вмиг изменил всё. Весь мир вокруг стал другим. И что-то затрепетало, забилось отв душе.       Тойя крепче сжал руку парня в своей, словно хотел не дать этому касанию разорваться хоть на миг и крикнул кому-то из врачей, находившихся в коридоре. Темноволосого трясло так, словно он сам только что вышел из комы. Он не мог поверить в происходящее!       Не мог поверить, что спустя четыре недели и семь часов, Тенко пришёл в себя!       Не мог поверить, что рука сероволосого сжимает ответно тёплую ладонь.       И что этот взгляд всё такой же тёплый и ласковый. Такой знакомый и родной… Любимый до дрожи и радости.       За дверью раздались торопливые шаги. Осталось немного. Совсем чуть-чуть и всё будет так, как они и мечтали...       Многие скажут, что жизнь жестока. Что она отнимает слишком многое и готовит для каждого человека слишком уж тяжелые испытания. Но жизнь справедлива. И она всегда вознаградит за стойкость.       Как бы плохо не было, какие бы чёрные тучи не нависли над головой, всё рано или поздно станет лучше.       Всё изменится! И встанет на свои места.       И даже невозможное вполне может осуществиться, если ты достаточно силён, чтобы продолжать верить тогда, когда всё вокруг уже кануло во тьму.