С легким сердцем мы пройдем сквозь волны и ветра.

      — Вэй Усянь, — Вэнь Цин выглянула из кухни. Высокий чёрный хвост упал с её плеч, — Ты можешь погулять с А-Юанем, пока мы разбираем вещи?       Вэй Усянь, заносивший в дом последний чемодан, остановился посередине коридора, вытер со лба пот и картинно разогнул спину. На окнах колыхались голубые занавески, а ветряные колокольчики, свисавшие с углов крыш, нашёптывали свою любимую песнь. Ветер, заглянувший в гости, принёс из сада сладкий аромат спелых персиков, по пути решивший пуститься в пляс с ароматом сухоцветов и трав. Вэй Ин вдохнул полной грудью, оглядывая деревянную лестницу, ведшую на второй этаж небольшого, но уютного домика.       — Хорошо, — отозвался Вэй Усянь, — Но вам точно не нужна помощь? Или нам опять придётся воевать, чтобы ты приняла мою помощь?       — Вэй Усянь, — Вэнь Цин приподняла бровь, и в её руках появилась длинная игла.       — Можете не торопиться, — улыбнулся Старейшина Илина и побежал на второй этаж, — А-Юань! А-Юань!       Молодой человек перескочил через две последние ступеньки и осмотрелся. За поворотом, что вёл на балкон, послышался топот маленьких ножек, а через пару секунд в коридоре показалась фигурка в шортиках и футболке. А-Юань напоминал первый весенний лучик солнца. Увидев Вэй Усяня, мальчик бросился к нему и ухватился за ногу, повиснув на ней. Растянутые в улыбке губы, щёчки словно спелые наливные яблоки, глаза блестят озорством, а в руках деревянная игрушка-бабочка. Вэй Ин опустил руку на макушку и потрепал мальчонку по волосам. Почувствовав на своей голове сильную тёплую руку, А-Юань ещё крепче прижался к конечности Вэй Усяня, из-за чего крыло деревянной бабочки неприятно впилось в кожу через ткань брюк.       — А-Юань, поднимайся. Мы идём гулять.       А-Юань радостно хихикнул и встал на ножки, протянув Вэй Ину руки. Молодой человек взял мальчика подмышки и усадил у себя на локтях. Он делал это уже далеко не первый раз, но его сердце всё равно ускорялось как при беге, и в груди разливалось тепло. Когда он впервые увидел это дитя, сразу понял — это его А-Юань. Сычжуй. А когда этот ребёнок прицепился к его ноге, его эмоциональную чашу переполнило. А-Юань смотрел на него своими большими глазами и улыбался, не выпуская из рук деревянную игрушку. Игрушка-бабочка казалась Вэй Усяню до боли знакомой. А рассмотрев её получше, он понял: почему. Эта игрушка была необычайно сильно похожа на ту, что Лань Чжань купил тогда на рынке. Юноше по началу казалось это странным, но потом он уловил тонкий аромат сандала, сохранившийся в дереве. Вэнь Цин на его замешательство лишь ухмыльнулась, а Вэнь Нин рассказал, что бабочка — подарок второго молодого господина Ланя. Лань Чжань… Вэй Усянь ещё в прошлом пару раз задумывался над тем: почему А-Юань из всей толпы вцепился именно в Лань Чжаня? На улице была куча народу: от милых девушек до почтенных стариков, но это дитя почему-то выбрало именно Лань Ван Цзи. Второй молодой господин Лань. Хангуан-цзюнь. Он действительно отличался от всех. Первое время Вэй Усянь диву дивился: как Лань Сичэню удаётся угадывать эмоции своего младшего брата, если у того вместо лица камень? Однако чем больше Вэй Ин проводил времени с этим человеком, тем лучше сам начинал его понимать. Понимать без слов. Понимать, что за бесчувственной фарфоровой маской скрывается настоящий ураган эмоций, что может смести тебя с места, закружить в своём потоке и унести далеко-далеко; что за слоем «траурных» одежд и жемчужной кожи скрывается горячее сердце и бескрайняя душа. Отчуждённость скрывала за собой ранимость. Он принимал всё близко к сердцу, хоть и не показывал того. Его редкая, но всегда столь искренняя улыбка, надутые после выпивки щёки… Вэй Усяню иногда так сильно хотелось ткнуть в них пальцем, но… Пьяный Лань Чжань мог и укусить! Лань Ван Цзи. Сколько бы Вэй Ин не жил, он каждый раз открывал что-то новое во Втором Нефрите Гусу Лань и никогда от этого не уставал.       В последний раз Вэй Усянь настолько был вне себя, когда узнал, что Вэнь Чжао пытался убить дядю Цзяна и мадам Юй. Тогда юноша без особых прелюдий отправил его вместе с прихвостнями к Вэньским праотцам на тот свет. Теперь же излить свою ярость было не на кого, поэтому та неконтролируемыми потоками выплёскивалась из него. Вэй Ин не знал, чем всё могло закончиться, если бы Цзян Чэн не взмахнул Цзыдянем прямо у него перед носом. Они только прилетели в Лондон, только начали разбирать вещи, а на них уже свалились интересные новости. Второй молодой господин Лань в последний момент забрал свои документы из английского университета и подал их в китайский! У Вэй Ина лицо застыло, даже Цзян Чэн был в немалом шоке. Наследник Юньмэна покосился на своего брата, что просто таращился в одну точку. А сам Вэй Усянь… Ему только и оставалось, что до крови кусать губы, пытаясь не взвыть от раздирающей его сердце боли. Разве они не всё выяснили? Разве они не приняли решение отныне быть вместе? Зачем тогда Лань Чжань оставил те три пиона в его комнате в Ланьлин Цзине? Зачем?! Вэй Ин не понимал: что не так с Лань Ван Цзи в этой жизни? То буквально налетает на него, то уходит, ничего не объяснив. Юноша сжал кулаки до впившихся в кожу ногтей.       — Вэй Усянь! — перед носом Старейшины Илина просвистел кнут, рассыпая фиолетовые молнии. Это отрезвило его разум.       В тот вечер Вэй Усянь ничего и никого не хотел не видеть, не слышать. Улёгшись в кровать и укрывшись с головой, он ясно дал понять брату, что тому лучше сейчас не капать ему на нервы. И, о Небеса, впервые за все жизни Цзян Чэн понял его намёк! Они лежали друг к другу спинами, буравя взглядами стенку. Учебный год должен был начаться уже послезавтра, а в головах и намёка на учёбу не было.       Он прокрутился в постели всю ночь, так и не сумев заснуть. Перед глазами постоянно возникал образ Лань Чжаня. Он был таким живым и таким детальным, что Вэй Ину начало чудиться, будто тот прямо сейчас сидел рядом с ним. В отличии от своего брата Цзян Ваньинь предпочёл пролежать всю ночь в одной позе, усиленно делая вид, что спит, пусть то и сказалось на его левой руке сильным онемением на утро. Когда он встал, Вэй Усянь всё ещё был закутан с головой в одеяло. Цзян Чэн закатил глаза, хлопнул себя по лбу и, решив дать Вэй Усяню время, ушёл умываться. Может, он и хотел показать, что сложившаяся ситуация его не заботит, но на самом деле Цзян Ваньинь пребывал в глубоком замешательстве, пытаясь понять: чем, черти его дери, Лань Ван Цзи руководствовался, когда принимал это безрассудное решение? Единственное объяснение, приходившее ему в голову, заключалось в том, что тёмная энергия повлияла не на Вэй Усяня, а на Лань Ван Цзи! Разумнее Цзян Чэн ничего не видел. Сейчас ему искренне хотелось оказаться в Китае и попросить объясниться второго молодого господина Ланя. Они в этой жизни, как ни странно, оказались по одну сторону баррикад. Так что за номера теперь выкидывал Хангуан-цзюнь? Ему Вэй Усяня с его кадрами по горло хватает, а если ещё один добавится… Цзян Ваньинь ополоснул лицо холодной водой и посмотрел в зеркало. На миг ему показалось, что за его спиной появилась чёрная фигура в бамбуковой шляпе с вуалью, но, резко обернувшись, никого не увидел, даже присутствия её не ощущалось. После того инцидента с покушением в больнице она исчезла и больше не появлялась. Не то что бы он по ней тосковал — нет. Определённо нет. Просто её поведение очень уж напоминало иногда поведение Лань Ван Цзи: прихожу, когда хочу, ухожу по тому же принципу. Оставалось только демонстративно хлопнуть дверью, и картина сложится окончательно. Цзян Чэн больше всего не любил таких девушек: упрямые, змеиный характер, совсем не милые!       Услышав плеск воды сначала в раковине, а потом и в душе, Вэй Усянь кое-как привёл своё тело в вертикальное положение и провёл ладонью по лицу. Первый порыв немного сошёл, оставив после себя горечь. Юноша посмотрел на свои руки и призвал мешочек цянькунь. И почему именно в такой момент ему приспичило сыграть? Достав Чэньцин, Вэй Ин медленно поднёс её к губам и глубоко вдохнул. Воздух в комнате оказался слишком горячим и тяжёлым — окно было закрыто всю ночь. Привыкший в Пристани Лотосов к свежему воздуху и дуновению ветра, он искренне поражался, как Цзян Чэн не задохнулся. Вэй Усянь встал с кровати и подошёл к высокому прямоугольному окну. Разведя зелёные портьеры в стороны, Старейшина Илина застыл, будто его тысячи Небесных молний поразили. По ту сторону стекла среди серого плотного тумана, словно огонёк, трепыхался золотой мотылёк. Бабочка-вестница Лань Чжаня. Вэй Ин моргнул, надеясь смыть наваждение, но золотистые крылышки никуда не исчезли, лишь продолжили послушно ждать, когда откроют окно. Юноша обернулся на дверь, ведущую в ванную комнату, и аккуратно, бесшумно открыл окно. Поток прохладного утреннего воздуха, наполненного туманной влажностью, ворвался в комнату, освежив её. Вместе с воздухом ворвался и мотылёк. Точнее: грациозно влетел. Вэй Усянь сжал губы и выставил ладонь — бабочка покорно села, и юноша вздрогнул. Бабочкам-вестницам погода была нипочём, потому что заклинание легко под неё подстраивалось… Златые чуть мерцающие крылышки были ледяными — бабочка-вестница пробыла за окном всю ночь!       «Вэй Ин, — заговорил мотылёк голосом Лань Чжаня, прошив необъяснимой волной Вэй Усяня от корней волос до кончиков ногтей, — Прости… Я не смогу учиться с тобой… После твоего отлёта у Не Минцзюэ случился приступ. Это искажение ци, — Вэй Ин чуть не поперхнулся втянутым воздухом. Искажение ци? Но как такое было возможно? Цинхэ Не уже давным-давно не использует настоящие сабли! Тогда почему? А бабочка тем временем продолжала, — Старший брат в этот момент был с ним, поэтому ему удалось успокоить главу Не, но он не знает, что именно с ним произошло. Через день, после совещания, Не Минцзюэ толкнул Цзинь Гуань Яо. Ни брат, ни я не знаем причины. К тому же всё это произошло слишком рано. Если мы трое покинем Китай, всё будет напрасно. Не хочу вновь…Потерять, — в голосе Лань Ван Цзи отчётливо мелькнули сожаление и боль. Вэй Ин даже мог представить себе его лицо в этот момент: ресницы припущены, скулы напряжены, губы слегка приоткрыты, а меж бровей еле заметная морщинка. Тон, которым были сказаны последние слова, Старейшина Илина знал лучше всего. Он слышал его у Лань Чжаня несколько раз, но тем не менее прекрасно запомнил, потому что именно им столетия назад Лань Ван Цзи сказал: «Безночный город. Тогда я не стоял рядом с тобой». Вэй Усянь никогда не винил его за те события, однако сам Хангуан-цзюнь так и не смог себе этого простить, — Я останусь здесь и буду держать тебя в курсе, — продолжила бабочка после довольно длительного молчания, — Будь осторожен. Не забывай про медитации»       Бабочка больше ни слова не произнесла, и Вэй Усянь подумал, что послание на этом закончилось. Это было так в духе Лань Чжаня! Но неожиданно мотылёк в его ладони потеплел и зазвучал знакомой до слёз и улыбок мелодией. «Без сожалений» распустилась подобно подснежнику, пробирающемуся сквозь чуть заледеневший снег. Юноша улыбнулся, представляя, что второй молодой господин Лань сидит в углу комнаты и играет на Ван Цзи. Он словно наяву почувствовал лёгкий аромат сандала. И когда он успел так полюбить этот немного холодный аромат? Но стоило мелодии закончиться, а бабочке вспорхнуть, как Вэй Усянь тут же вернулся в реальный мир. У Не Минцзюэ приступ искажения ци! А ещё он толкнул Цзинь Гуань Яо! Разве всё это не должно было произойти много позже?! Вэй Ин думал, что у них есть ещё несколько лет, а оказалось, что время немыслимым образом ускорило свой ход… Или… Как и ранее события поменялись местами? Например, история с супом в Ланьлине. Это должно было произойти во время Аннигиляции Солнца, но случилось после. А искажение ци должно было настигнуть Не Минцзюэ после свадьбы Цзян Яньли и Цзинь Цзысюаня, как и ссора главы Не с Цзинь Гуань Яо, но в итоге… Всё произошло намного раньше! Хотя самое странное во всём происходящим заключалось в том, что всё произошло сразу же, стоило ему, Старейшине Илина, улететь заграницу. Кто-то будто выжидал столь удачный для него момент. Юноша не сомневался: во всём был замешан Цзинь Гуань Яо. Этот плут наверняка ждёт не дождётся, когда и Лань Чжань покинет Китай, чтобы его рученьки развязались окончательно. Лань Ван Цзи, мешавший контактировать Мэн Яо с Лань Сичэнем, точно не входил в планы Цзинь Гуань Яо. Однако просто избавиться от Хангуан-цзюня он не мог, поэтому терпеливо ждал. Поэтому, оставшись в Китае, второй молодой господин Лань перебьёт все планы Мэн Яо, но вместе с этим… Может и его злость на себя направить.       Лань Чжань был прав — кто-то из них должен был остаться дома, а в идеале — они оба! Огонь обиды начал медленно затухать, сменяясь водами беспокойства. Вэй Усянь принялся расхаживать по комнате, прокручивая в голове услышанные вести и размышляя, что им собственно делать дальше. Конечно, теперь ему было понятно, почему Лань Чжань остался в Китае. Махни он на всё рукой и прилети в Англию, возвращались бы они уже на похороны. И ещё не известно — на чьи! Хоть обида и прошла, кислятина в сердце всё же осталось. Будь он на месте Лань Ван Цзи — поступил бы так же, но… Понимать головой — это одно, а вот чувствовать сердцем — совсем иное. Однако сейчас ему нужно было срочно что-то придумать. Лань Ван Цзи не даром в прошлой жизни имел титул Хангуан-цзюнь, а также был Верховным Заклинателем, разумеется, он мог держать ситуацию под контролем, но… Вспомнив улыбающееся лицо Цзинь Гуань Яо и его взгляд, направленный на второго молодого господина Ланя, Вэй Усянь скрипнул зубами. Этот лис что-то задумал!       За нарезанием кругов по комнате его и застал Цзян Чэн. Его брови изогнулись. Ещё какое-то время назад Вэй Усянь почти абстрагировался от внешнего мира, а теперь поднимал в их комнате маленький тайфун своими размашистыми шагами, сосредоточенно морща брови. Цзян Ваньинь поднял голову, вылавливая взглядом парившую под потолком золотистую бабочку. Сложить два и два было несложно. Бабочка наверняка прилетела из Облачных Глубин. А если его брат столь резко изменился, значит, Лань Ван Цзи объяснил своё поведение.       — Ну и? — полюбопытствовал юноша, сложив руки на груди и облокотившись на дверной косяк. Вэй Усянь остановился посреди комнаты, чуть не запнувшись о свою же собственную ногу. Он совершенно не заметил, когда вошёл Цзян Чэн. Взбудораженный и на взводе он шальным взглядом посмотрел на брата, и только потом до сознания дошли его слова.       — У нас проблемы.       — Поподробнее нельзя? — ухмыльнулся Цзян Ваньинь, — Где твоё хвалённое красноречие?       — Цзян Чэн, ты опять не даёшь мне договорить! — проследив за закатанными глазами, Вэй Ин продолжил, — У Не Минцзюэ признаки искажения ци — раз. Он толкнул Цзинь Гуань Яо — два. Как думаешь, что будет под цифрой «три»?       — Блять, — прочувствовано выругался Цзян Чэн, хлопнув себя рукой по лбу. Не было печали, да черти накачали. Что будет под цифрой «три» ему не хотелось не вспоминать, не представлять, — Но почему так рано?       — Не знаю. Но, возможно, из-за того, что мы пытаемся изменить уже случившуюся историю. Только… Чем больше мы её меняем, тем сильнее я не уверен, к чему это в итоге всё приведёт, — Вэй Усянь посмотрел на бабочку и резко стал очень серьёзным, — Мне нужно вернуться в Китай.       — Тогда я возвращаюсь с тобой.       — Нет! Ты — будущий глава клана и школы. Тебе необходимо получить соответствующее образование. Я же отношения к этому не имею, поэтому вернусь.       — Если ты не забыл, — зашипел Цзян Чэн, — Не только ты и Лань Ван Цзи помните свои прошлые жизни и хотите всё изменить, но и я. Думаешь, мне это легко даётся? — на несколько долгих секунд между братьями воцарилась тишина, — Либо мы оба остаёмся здесь, либо мы оба возвращаемся. Если бабочка-вестница здесь, значит, Лань Ван Цзи с самого начала не имел намерений от тебя что-либо скрывать. К тому же я не думаю, что Цзинь Гуань Яо будет настолько глуп, чтобы навредить ему. Сейчас его отношения с Лань Сичэнем не те, что прежде, поэтому Цзэу-цзюнь не будет сидеть в сторонке, если с головы Лань Ван Цзи упадёт хотя бы волосок, — Цзян Ваньинь посмотрел на брата, что, почёсывая кончик носа, просчитывал что-то в своей голове. Изначально наследник Юньмэн Цзяна не хотел говорить об этом, но поведение Цзинь Гуань Яо казалось ему странным, — И ещё сам Цзинь Гуань Яо… Он постоянно лезет к Лань Ван Цзи, будто пытается втереться к нему в доверие.       — С Лань Чжанем это не пройдёт, — отрезал Вэй Усянь. Он тоже давно заметил странные изменения в сыне Цзинь Гуань Шаня. Ранее он постоянно цеплялся за Лань Сичэня, но теперь в его голове Второй Нефрит будто занял место Первого. Незадолго до отъезда они с Лань Чжанем пытались понять: как так вышло? Но ни к чему не пришли. Пусть вместо Цзэу-цзюня с Мэн Яо контактировал Хангуан-цзюнь, это не могло бы что-то сильно изменить, потому что молодой человек был скуп на слова и эмоции. Забирая необходимое, он уходил. Для такого человека, как Цзинь Гуань Яо, кто-то такой как второй молодой господин Лань не был бы «щитом» в случае чего. Но тот всё равно продолжал проявлять к Лань Чжаню необычайное дружелюбие, — Если Цзинь Гуань Яо действительно пытается втереться в доверие к Лань Чжаню, то какое-то время он его не тронет. Вопрос только: хватит ли этого времени нам?       Цзян Чэн ничего не ответил, Вэй Усянь также молчал. Ещё с прошлой жизни у них с Лань Ван Цзи была одна глобальная проблема — противостояние сердца и разума. То, что для одних было прихотью сердца, для Вэй Ина являлось здравым смыслом и доводом рассудка, но объяснить сию истину другим… Даже пытаться не стоило. Что бы он не делал, в его спину всегда летели лишь оскорбления и обвинения, но он давно привык к ней. Что плохого в том, чтобы идти по своей кривой дорожке? Как бы эта дорожка не петляла, какие бы закоулки в себе не таила — он продолжал идти по ней до самого конца, резко обрывающегося и уходящего в саму бездну. На протяжении всего пути он думал, что был один, и, только оказавшись в бездне, понял — за его спиной всегда кое-кто был. Он шёл в своей обычной манере: неслышно, невидимо, но всё равно шёл.       Вэй Усянь посмотрел на бабочку, всё ещё кружившую под потолком в эфемерном танце. За доли секунд в его голове пронеслось мыслей столько, сколько за всю эту жизнь не проносилось. Они сталкивались друг с другом, разбрасывали искры, накатывали одна на другую. Казалось, весь этот ворох вознамерился сотворить новый мир в его несчастном мозгу! Бой уличных часов ворвался к нему в голову слишком неожиданно, но именно он в раз обрубил всё. Вэй Ин принял решение — они с Цзян Чэном остаются здесь.       С того дня потянулись вереницей дни обучения в университете. Люди в университете были интересными: с кем-то он сходился легко, с кем-то тяжелее, но в итоге становился душой любой компании. Но ни одна его улыбка не могла скрыть печаль, появляющуюся в глазах каждый раз, когда в толпе мелькал белый силуэт. Вэй Ин знал, что это не Лань Ван Цзи, поэтому улыбка почти сразу сходила с его лица. Бабочка-вестница прилетала из Облачных Глубин три раза в неделю, и её послание всегда заканчивалось мелодией, от которой плавилось не только сердце юноши, но и его душа. Порой, когда их свободное время совпадало, они разговаривали по телефону, но после этих разговоров в душах обоих заклинателей царил раздрай. А потом… Потом Цзян Чэн и Вэй Ин узнали, что Цзян Яньли выходит замуж за Цзинь Цзысюаня. Впервые за все жизни Вэй Усянь хлопнул себя по лбу вперёд брата.       Юньмэн Цзян и Ланьлин Цзинь пребывали в состоянии "вот-вот вознесутся на Небеса». Приготовления к свадьбе были поистине грандиозными. В прошлый раз он не был на свадьбе своей шицзе, поэтому в этот раз собирался восполнить сей пробел сполна. Но когда Цзян Яньли в ночь перед свадьбой принесла братьям две миски супа со свиными рёбрышками и корнями лотоса, Вэй Усянь позволил своим слезам упасть в суп. Тихий всхлип совсем рядом привлёк его внимание — Цзян Ваньинь всеми силами сдерживал солёную влагу, но та всё равно уже бежала по его щекам.       — Ну что у меня за братья? — нежно улыбнулась девушка и погладила юношей по головам. Цзян Чэн и Вэй Ин встали со стульев и присели у колен девушки, вырвав у неё шокированный вздох. Две головы легли ей на колени, и Цзян Яньли аккуратно опустила на них свои руки, нежно перебирая пальцами волосы братьев, — А-Сянь, — вдруг заговорила девушка, — Выбери имя в быту.       — Какое имя? — искренне недоумевал юноша, наблюдая, как закатывает глаза его брат.       — Имя для моего ещё не родившегося племянника.       — Вот как… — выдохнул Вэй Ин. Посмотрев в отведённые от него глаза Цзян Чэна он понял, что его брат вновь попросил сестру, чтобы имя в быту для Цзинь Лина выбрал Вэй Усянь, — Хорошо. Следующее поколение школы Ланьлин Цзинь должно носить иероглиф «Жу», так пусть он будет… Цзинь Жулань.       — Цзинь Жулань… — кивая, повторила Цзян Яньли. Ей очень нравилось это имя, — Прекрасно…       — Ничего прекрасного! — чуть ли не вскочил Цзян Чэн, — На слух похоже на «синий», фамильный знак клана Лань. Разве можно потомка школ Юньмэн Цзян и Ланьлин Цзинь называть «подобный синеве»? — ему хотелось призвать Цзыдянь и задушить Вэй Усяня.       У Цзян Ваньиня от одних только воспоминаний бровь дёргаться начинала. Адепты Гусу Лань стали фирменно-персональным проклятьем Пристани Лотоса в своё время. И теперь легче не стало… Хоть он и не хотел признавать, но Цзян Ваньинь, наверное, с первого взгляда проникся теплотой к ребёнку с бабочкой в руках, что так любил кататься на шее своего тысячелетнего дяди Вэнь Нина. Наследник Юньмэна ненавидел Вэнь Чжао, Вэнь Чжулю и ещё много кого с фамилией Вэнь, но эта ненависть не распространялась на четырёх людей, живших на окраине Лондона вот уже почти год. Конечно, его сердце всё ещё больно сжималось при виде Вэнь Нина, он прекрасно всё помнил, но и понимал, что как таковой вины на живом мертвеце не было. Да и те события давным-давно канули в лету. Нет, ему не забыть ни капли тех горечи и боли, той жуткой правды, но он принял решение всё изменить и не собирался от него отступать.       — А что плохого в клане Лань? — притворно надулся Вэй Ин, но в глазах его бегали искры, — Орхидея — благороднейшая из цветов. Прекрасное имя.       Цзян Яньли вздохнула и покачала головой. Она подтолкнула своих братьев, и те покорно сели за стол, продолжив прерванную трапезу. На Пристань Лотоса спускался ночной летний туман, приносивший с собой прохладу и аромат новорождённых лотосов, что должны были совсем скоро зацвести. Вдалеке были слышны голоса Цзян Фэнмяня и мадам Юй, топот ног работников и стрёкот сверчков. Пристань Лотоса утопала в огнях фонарей-лотосов и лёгком позванивании медных колокольчиков, устроившихся на крыше. Вэй Ин прикрыл глаза — перед его взором предстала Пристань Лотоса из далёкого прошлого. Дети возвращались с тренировки и игр, рассказывая, кто и сколько воздушных змеев сбил. Старшие ученики пытались угнаться за ними, чтобы отвести на ужин, а потом уложить спать. Кто-то всё ещё упражнялся с мечом, косясь в сторону покоев главы Цзяна и покашливая. В воздухе парило что-то невидимое, звенящее и такое родное… Они трое сидели за столом и ужинали супом шицзе, смущавшейся от предстоящей завтра церемонии. Смех и счастье царили в Юньмэне… Вэй Усянь медленно открыл глаза. Мечты, что он так часто видел в своих снах, которым было не суждено никогда сбыться. Юноша зачерпнул немного супа и заметил, что Цзян Чэн смотрит в сторону озера. Старейшина Илина чуть супом не поперхнулся. Да с лица Цзян Ваньиня сейчас можно было Будду лепить! Умиротворённое, с еле заметной, но всё же нежностью. Вздохнув, наследник Юньмэна повернулся и наткнулся на ехидный взгляд брата.       — За Старейшину Илина, — с толикой сарказма произнёс Цзян Чэн, поднимая свою миску с супом.       — А-ну заткнись! — моментально вылетело у юноши. Они оба поняли друг друга.       — Что? О чём вы? — Цзян Яньли не поняла своих братьев, но те заверили её, что всё в порядке.       На свадьбу наследника Ланьлин Цзинь и дочери главы Юньмэн Цзян были приглашены семьи остальных глав. Однако Вэй Ин заранее знал, что не сможет встретиться с Лань Чжанем. Лань Цижэнь отправил того сопровождать учеников на соревнования в Шанхае. Причём сделал это в такой манере, что никто и возражать не посмел. Хотя, может, и посмел. Одного взгляда на Лань И хватило, чтобы понять все мысли женщины. Увидев Вэй Усяня, заклинательница с тяжким вздохом и полным сожаления взглядом поклонилась ему. Юноша поклонился в ответ. Почему-то он немного странно себя почувствовал, будто его застукали за чем-то непристойным.       — Как жаль, что Хангуан-цзюнь не смог присутствовать на свадьбе, — с улыбкой посетовал Цзинь Гуань Яо.       Хангуан-цзюнь. Став правой рукой брата и по совместительству главы Гусу Лань, Лань Ван Цзи получил этот титул. У Вэй Усяня был приступ долгого и неостановимого хохота, когда он узнал. При этом смеялся он не над Лань Чжанем, а над всей ситуацией в целом. В голове даже промелькнула шальная мысль: пойти к Цзян Чэну и заявить, что он берёт себе титул «Старейшина Илина». Не успел юноша это представить, как его накрыло новой волной смеха. А-Юань, хлопая глазками, вжался в Вэнь Нина, Цзян Чэн покрутил у виска, а Вэнь Цин не сделала ровным счётом ничего, только пару раз хлопнула ресницами. Даже бабушка, вязавшая в углу комнаты в кресле-качалке, отвлеклась от своего дела на пару минут, но потом вернулась к нему обратно.       — Думаю, дядя не хотел ничего плохого, но всё же… Был строг к Ван Цзи, — Лань Сичэнь покосился на своего дядю, разговаривающего с кем-то из учителей Ланьлина, — Ван Цзи учится, помогает мне, ещё и учеников обучает — ему нужен отдых. О, — брови мужчины чуть вздрогнули, словно он вспомнил о чём-то важном, — Господин Цзинь, тот ромашковый чай с мятой, что вы прислали, очень помог. Благодарю вас.       — Если это помогло второму молодому господину Ланю и вам, я очень рад.       Лань Сичэнь с улыбкой кивнул Цзинь Гуань Яо и неожиданно направился в сторону Вэй Усяня. В руках мужчина нёс небольшую деревянную коробочку, примерно, в тридцать сантиметров высотой и двадцать — шириной. Он обращался с ней словно с драгоценностью, поэтому Вэй Ин подумал, что это свадебный подарок от Гусу Лань. Но всё оказалась немного иначе.       — Молодой господин Вэй, рад вас видеть. Как продвигается ваша учёба?       — Благодарю, Цзэу-цзюнь. Всё довольно неплохо, — на лице юноши появилась виноватая улыбка, — Стараюсь, не доставлять неприятностей.       — Вот как? Похвально, — улыбнулся Лань Хуань, сдерживая смешок, а потом внезапно протянул Вэй Ину коробочку, — Молодой господин Вэй, Ван Цзи не смог лично присутствовать на свадьбе, — он снова бросил расстроенный взгляд на Лань Цижэня, — Поэтому попросил меня передать это вам.       — А… Спасибо, — Вэй Усянь немного робко забрал подарок из рук главы Гусу Лань, — Спасибо, глава Лань.       Лань Сичэнь улыбнулся, кивнул и ушёл. Вэй Ин посмотрел на коробку в своих руках и чуть сдвинул деревянную крышку, закрывавшую сам подарок. Аромат «Улыбки императора» сразу же окутал его. Внутри деревянной коробочки стоял небольшой фарфоровый сосуд с вином. «Лань Чжань, Лань Чжань… А ты умеешь удивлять», — Вэй Усянь закрыл коробку и прижал её к груди.       Сначала он хотел оправиться к Лань Чжаню сразу после свадьбы шицзе, но потом передумал. Перед взором встала картина уставшего Лань Ван Цзи с чуть опустившимися плечами. Тогда в потайной библиотеке в свете заклинаний он казался почти прозрачным. Наверное, и сейчас было не лучше. Лань Ван Цзи стал Хангуан-цзюнем, поэтому Вэй Усянь принял решение пока его не тревожить. Конечно, он сполна возьмёт своё, но чуть позже… Не сейчас.       Через год после свадьбы родился Цзинь Лин, Цзинь Жулань. Ланьлин Цзинь и Юньмэн Цзян не находили себе места весь этот год, потому что Цзян Яньли продолжила обучение, хоть и перешла на заочное отделение. Девушка хотела во всём помогать своему мужу, поэтому не желала терять год. Многие её отговаривали, просили взять академ, но… На удивление всем Яньли прекрасно справлялась с воспитанием сына и учёбой на заочном отделении, а многочисленные родственники активно ей в этом помогали.       Время шло и шло, с каждым шагом ускоряя свой ход, и четыре года университета пролетели в мгновенье ока. За всё это время Вэй Усянь так ни разу и не встретился с Лань Ван Цзи, они только слышали голоса друг друга, поэтому теперь ему не терпелось вернуться обратно. Теперь уже навсегда. Но, прежде чем встретиться с Лань Чжанем, Вэй Ину нужно было сделать несколько вещей. Во-первых, он собирался помочь с переездом возвращавшемуся в Китай семейству Вэнь. Вэнь Цин хотела, чтобы А-Юань пошёл в школу в Китае. История со школой «Вэнь» давно улеглась, и никто об этом уже не вспоминает, поэтому они могли свободно вернуться домой. Вэнь Цин всегда озвучивала эти две причины, но каждый раз Вэй Ин видел в её глазах что-то странное и необъяснимое. Девушка явно о чём-то умалчивала. Сколько бы Вэй Усянь не допытывался, а ответа не получил. Он ещё с прошлой жизни уяснил, что если Вэнь Цин что-то не хотела говорить, никакие пытки не могли её заставить. Поэтому он предложил свою помощь и получил отказ. Ему пришлось развернуть самые настоящие боевые действия и, заручившись поддержкой Вэнь Нина, бабушки и сверкающими глазками А-Юаня, Вэй Усяню удалось уговорить девушку.       Как и договорились, Вэй Усянь планировал задержаться у семьи Вэнь на два дня, а потом приехать в Пристань Лотоса, откуда они уже вместе с Цзян Чэном, Цзян Фэнмянем и мадам Юй собирались ехать в Ланьлин Цзинь на «Ночную охоту», проводимую на «Горе Байфэн»…       Вэй Усянь вдохнул влажный от рек воздух Илина, наполняя им свою грудь, и запрокинул голову. Домик, в котором обосновались Вэнь Цин с семьёй, стоял в небольшой, но мирной деревеньке в Илине. Недалеко от Луань Цзан. Это деревня, в которой были похоронены родители Вэй Ина и матушка Лань Чжаня. Кроме как насмешкой судьбы назвать это было нельзя. Вэй Ин ухмыльнулся и посмотрел на сидевшего рядом А-Юаня.       Мальчик потягивал через трубочку клубничное молоко и болтыхал в воздухе ножками, не достававшими до земли. По земле бегали солнечные зайчики, принимавшие самые причудливые формы из-за кроны дерева, под которой стояла лавка. А-Юань следил за ними, иногда хлопая глазами и улыбаясь. Вэй Усянь положил руку на его макушку и погладил, вспоминая, как это в первый раз пытался сделать Цзян Чэн. Наследник Юньмэна сжал губы, сделал глубокий вдох и выдох, занёс руку и… Опустил её на чёрненькую макушку. Губы его расслабились, и на них проступила слабая добрая улыбка. А-Юаню нравился Цзян Ваньинь, но по необъяснимым причинам ребёнок иногда вытягивался при нём подобно струне, но потом вновь становился самим собой. Вэй Усянь по-доброму ухмыльнулся и слегка покачал головой, переводя взгляд на грунтовую дорогу перед ними. Музыка ветра, висевшая у дверей магазина, побрякивала, иногда задевая висевший рядом медный колокольчик. Сталкиваясь, они рождали, казалось, давно забытую мелодию. Вэй Ин невольно заслушался, погружаясь в царившую здесь атмосферу. Люди сливались с дорогой и деревьями.… Неожиданно к звону колокольчиков примешался шелест непонятно откуда взявшейся бумаги. На несколько мгновений перед глазами Старейшины Илина всё замедлилось: листья еле двигались, колокольчики мучительно плавно опускались, люди словно делали один шаг в час. И во всём этом медленном мире отчётливо слышался шелест бумаги, звон медных погребальных колокольчиков и слова, доносившиеся как сквозь толщу воды: «…да возвратится покойная душа, да не спустится в столицу царства мёртвых». Почему Вэй Ину казалось, будто он уже раньше слышал эти слова?       — Тьфу ты! Вот же зараза!       Крик старушки ворвался в сознание Вэй Усяня и выбросил его из непонятного мира самым настоящим пинком. Молодой человек вздрогнул всем телом и огляделся по сторонам. После дождя дорога у обочины ещё не до конца просохла, поэтому колесо телеги с мотором, наполненной покупками, увязло в грязи. Боевая бабуля пыталась сама вытащить свой транспорт, но тот только сильнее увязал.       — А-Юань, — обратился Вэй Усянь к мальчику, — Сиди здесь и никуда не уходи. Понял меня? Я помогу бабушке и вернусь. Сиди здесь!       Получив порцию кивков, молодой человек побежал к бабуле и её многострадальной тележке, что расположились, примерно, в пятидесяти метрах от магазина и лавочки. Переживая, Вэй Ин иногда оглядывался: А-Юань сидел на лавочке и наблюдал за ним. Убедившись, что с ним всё в порядке, Вэй Усянь поравнялся с бабулей и принялся ей помогать. Чтобы вытащить тележку, её нужно было немного наклонить, поэтому старушка сняла часть покупок, чтобы те не оказались в земле. Вэй Ин без особого труда достал бабушкин транспорт и, отломав от ближайшего куста сухую ветку, очистил от грязи и глины колесо, после чего вернул все покупки на место.       — Вот, бабушка. Готово! Можете, спокойно ехать домой, — улыбнулся Вэй Ин.       — Ох, спасибо! — старушка взобралась обратно и, порывшись в одном из пакетов, выудила три красных яблока, — Держи. Это тебе в благодарность.       — Спасибо, — Вэй Усянь с поклоном забрал фрукты и помахал бабушке на прощание.       Повернувшись, чтобы вернуться, он чуть не выронил яблоки. У скамейки, на которой он оставил А-Юаня, собралась толпа народу. Судя по доносившимся до него обрывкам фраз, кто-то пытался узнать, что происходит, а кто-то говорил что-то вроде: «Ну и родители же пошли в наше время». Вэй Усянь открыл рот, чтобы гаркнуть: «Чем вам его родители не угодили?!», — но вместо этого закрыл его обратно и поспешил к лавочке, надеясь, что с ребёнком всё нормально. Он уже почти протиснулся в гущу событий, когда всё же забыл про яблоки, и те выпали из его рук. Чёрные идеально выглаженные брюки; белая, источающая свежесть в знойный день, рубашка с манжетами и воротником, расшитыми голубыми облаками; небольшая нефритовая подвеска, привязанная к шлевке рядом с мешочком цянькунь; аккуратный хвост и упавшая на глаза чёлка, а ещё… Аромат сандала.       Лань Ван Цзи стоял у скамьи с перепуганным видом и смотрел на ребёнка, со счастливой улыбкой вцепившегося ему в ногу и не дававшего сдвинуться. Растерянность фонтаном выплёскивалась из него во все стороны, а в окружении любителей посудачить её запас казался неиссякаемым. Неожиданно брови второго молодого господина Ланя приподнялись, а глаза раскрылись чуть шире, губы дрогнули.       — А-Юань..?       Услышав своё имя, мальчик улыбнулся ещё шире и дёрнул ручкой, в которой мелькнула деревянная бабочка. Лань Ван Цзи в мгновенье ока забыл о толпе вокруг него и легко улыбнулся. Подхватив мальчика подмышки, молодой человек поднял его. А-Юань сделал вдох и, ощутив нечто родное, доверительно прижался к Лань Ван Цзи.       — Но если ты… — начал было Хангуан-цзюнь, но был прерван голосом человека, заставлявшем его сердце биться быстрее.       — Лань Чжань!       Вэй Усянь планировал немного отомстить Лань Чжаню, поэтому специально не сказал ему, когда прилетает, но он совершенно не ожидал встретить Лань Ван Цзи здесь. Улыбка сама собой появилась на его губах, а глупое сердце пустилось в радостный галоп. Впервые за четыре года он вновь смотрел в эти бездонные притягательные глаза. Его ноги ослабли, но всё равно понесли прямо к нему. К Лань Чжаню.       Лань Ван Цзи не верил своим ушам, поэтому тут же обернулся. Тот водоворот чувств и эмоций, что он испытал, нельзя было описать никакими словами. Радость, боль, счастье, грусть, тоска, отчаянье, любовь, нежность, надежда, печаль — гремучий коктейль, вылившийся весь разом на второго молодого господина Ланя. Поэты древности писали, что есть встречи, от которых можно опьянеть, потерять голову. Для Лань Ван Цзи сегодня эти слова стали явью. Но он был готов охмелеть хоть тысячу раз рядом с этим человеком.       — Всё! Всё! Родители нашлись, — буркнул Вэй Усянь на толпу. Мужчины и женщины, услышав подобное, в шоке воззрились на двух молодых людей и мальчика, а потом их будто ветром сдуло. Вэй Ин догадался, что они себе представили. Кажется, от проповеди Вэнь Цин ему сегодня было не уйти.       — Вэй Ин, — Лань Ван Цзи всё ещё не верил, что человек перед ним, действительно, Вэй Усянь.       — Что ты делаешь в Илине, Лань Чжань? — спросил Вэй Ин первое, что на ум пришло, чувствуя несвойственное ему обычно смущение, — Хотя погоди! Не отвечай. Давай поговорим в чайной? В этот раз точно угощаю и плачу я!       Вверх по улице стояла старая чайная. По вечерам здесь обычно собирались старики со всей округи и играли в маджонг или го. Женщины же не любили всех этих азартных забав, поэтому разгадывали кроссворды, а по большей части просто делились сплетнями. Утром и днём заведение в основном пустовало, иногда мог кто-то заскочить на обед или зайти парочка-другая прогуливающихся от нечего делать девушек. Поэтому в дневное время суток мест здесь было много несмотря на возраст чайной. Естественно, что рядом с городскими чайными это место и близко не стояло, но именно в этом и заключался его шарм. Деревянные столики и стулья, потёртые временем подушки для сидений, глиняная посуда, старое радио в углу и аромат зелёного чая в воздухе.       Усадив А-Юаня, они сделали простой заказ: чай и сладости. А потом наступила тишина. Мальчик, чуть склонив голову, переводил взгляд с Вэй Усяня на Лань Ван Цзи и так до того, пока не принесли заказ. Повар, узнав, что среди посетителей есть ребёнок, сделал для него чай отдельно: тёплый со вкусом ягод, чтобы взрослым не пришлось дополнительно остужать чай.       — Так… Зачем ты в Илине? — Вэй Усянь сделал слишком большой глоток чая и чуть не закашлялся. Жидкость обожгла ему язык и горло.       — Я ехал в Пристань Лотоса, но до этого хотел побывать на могиле матери, поэтому сделал крюк.       — В Пристань Лотоса? Зачем?       — «Ночная охота». Нужно обговорить некоторые детали.       — А-а-а… — протянул Вэй Усянь, делая ещё глоток, но мелкий, — В этот раз соревнования устраивают четыре школы. Понятно…       В чайной повисла тишина. Заклинатели не знали, о чём говорить друг с другом. Все эти четыре года предметом их разговоров были четыре школы и всё, что их касалось. Они вместе обсуждали и продумывали действия, порой к ним присоединялся Цзян Чэн. Однако теперь, наконец встретившись спустя четыре года, они… В самом деле не знали, что сказать друг другу. Разумным было бы обсудить дела, но хотелось просто быть рядом друг с другом.       — Лань Чжань, — Вэй Ин поставил чашечку на стол и посмотрел на человека, сидевшего напротив. Тот оторвался от чая и поднял на него взгляд, от которого у Вэй Усяня спёрло дыхание, а внизу живота потянуло. Кашлянув, он продолжил, — Не хочешь остаться с нами на ночь? А завтра мы могли бы уже вместе выехать в Юньмэн. Думаю, Вэнь Цин, Вэнь Нин и бабушка будут рады тебя видеть. Я знаю, что ты помогал им.       — Мгм, — кивнул Хангуан-цзюнь, — Вэй Ин, прости, что не смог быть на свадьбе.       — Да ничего! Все понимают, что ты был занят. Но с чего Лань Цижэнь вдруг так на тебя насел? На свадьбе Цзэу-цзюнь и Лань И просто стреляли в него взглядами!       — Дядя хочет, чтобы я занял его место в будущем.       — Пфф! — не удержался Вэй Усянь и чудом не разбрызгал чай, — Старый перечник в своём репертуаре, сколько бы жизней у него не было.       Вэй Усянь отставил чашечку с недопитым чаем и пододвинул к себе тарелку с бисквитом, к которому прилагался маленькие деревянные вилочка и ножик. Покрутив ножик в руках, Вэй Ин опустил его на податливое тело десерта и разрезал его на несколько аккуратненьких квадратиков, чтобы А-Юаню было удобнее кушать. Пока Вэй Усянь нарезал бисквит, Лань Ван Цзи наполнил чашечку А-Юаня с кроликами чаем. Вместе с чаем и десертами официант также принёс деревянную миску с засушенными цветами сливы. Уловив момент, когда мальчик отвлёкся на Вэй Ина, Лань Ван Цзи поманил к себе один из цветков: не слишком большой, с кончиками пронзительного алого оттенка. Ведомый заклинателем, цветок опустился в чай А-Юаня и начал с лёгким поблескиванием распускаться прямо в ароматной жидкости ровно в тот момент, когда маленькое личико повернулось. А-Юань, приоткрыв ротик, завороженно хлопал глазками, наблюдая за цветком сливы, что раскрывался, будто ребёнок открывал глазки после сна. Стоило лепесткам удобно расположиться и начать дрейфовать в чае, А-Юань поспешил выпить чай. Розовые лепестки с алыми концами щекотали его губы, и мальчик счастливо улыбался. Лань Чжань улыбнулся и поднял взгляд на Вэй Усяня, что в этот же момент посмотрел на него.       Вэй Ин застыл, ощущая приятное тепло, распространяющееся по всему телу. Золотистые глаза с лёгкой зелёной дымкой захватили его в свой плен. Долгие годы разлуки заканчиваются в пьянящий миг долгожданной встречи. Эти четыре года они могли лишь слышать друг друга, но каждый из них всегда незримо был рядом с другим: в белом платье студентки или лотосовом узоре на посуде, в холодном, но нежном снеге или чёрном кролике, в аромате чая или вина, в ударе уличных часов или в библиотеке…       — Кстати, Лань Чжань, — Вэй Ин с трудом смог отвести взгляд от притягательных глаз Хангуан-цзюня, что продолжал на него смотреть, — В посланиях бабочки-вестницы ты как-то сказал, что кто-то ставит палки в колёса Цзинь Гуань Яо… У тебя есть предположения, кто бы это мог быть?       — Пока нет, — выдохнул молодой человек, — Это случалось нечасто, и Цзинь Гуань Яо всегда находил выход. Но меня волнует, что это началось после приступа Не Минцзюэ.       — После приступа Не Минцзюэ? — широко раскрыв глаза, переспросил Вэй Усянь. Увидев кивок, он нахмурился и приложил костяшки пальцев к губам. Лань Чжань уже раньше говорил ему об этом, однако в тот раз они оба не обратили на это внимания, волнуемые сложившийся ситуацией, — Если я правильно помню твои слова, то каждый раз проблемы возникали неожиданно и буквально на ровном месте: случайно пропавшие дела учеников, бракованное оборудование и тому подобное. На первый взгляд, даже можно подумать, что это всего лишь совпадения. Случайное стечение обстоятельств, но… — Вэй Ин посмотрел прямо в глаза Лань Ван Цзи, — Почему они начались именно после приступа Не Минцзюэе? Не раньше и не позже. Лань Чжань, ты помнишь, когда был самый первый… Казус?       — Сразу после приступа. Перед совещанием.       Вэй Усянь убрал руки от губ и ухмыльнулся. Брови Лань Ван Цзи сошлись к переносице, а губы превратились в тонкую полоску. Они думали об одном и том же. Поразительно. И как они могли забыть о нём?       — Лань Чжань, Не Минцзюэ, твой брат и Цзинь Гуань Яо же не побратались?       — Мгм.       — Кажется, — ухмыльнулся Вэй Усянь и покачал головой, — Нам следует наведаться к одному…Старому другу.       — «Ночная охота». Он там будет.       — Отлично, — Вэй Ин сделал глоток чая, и на лицо его вернулась привычная улыбка.       К кладбищу, на котором покоилась мать Лань Ван Цзи, невозможно было добраться на машине, поэтому молодой человек оставил её у въезда в деревушку на небольшой временной парковке и передвигался пешком. Допив чай и доев сладости, молодые люди расплатись по счёту, оставили чаевые и неспеша направились к дому семьи Вэнь. Для почти конца июля погода стояла замечательная — тёплая, но нежаркая. Яркое солнце не палило, позволяя насладиться прогулкой. Они шли в тишине, прерываемой смехом А-Юаня или доносившимися издалека звуками. Иногда по дороге проезжали велосипеды или моторчики, иногда пробегали дети или проходили старики.       Невысокая кованая калитка с таким же заборчиком огораживали приятный взгляду участок. От калитки до дома тянулась мощёная дорожка, проходившая сквозь сад. Румяные персики и налитые соком китайские груши свисали с зелёных веток и словно просили их сорвать, расточая свой дивный сладкий и такой свежий аромат. У входа в дом стояли деревянные ящики с гортензиями, а по периметру тянулись ряды лаванды. Ветер шептался с медными колокольчиками и танцевал с занавесками, постоянно уговаривая их выйти с ним в окно. На веранде, подвешенные к балкам, сушились мята, шалфей, ромашка, чабрец, медуница, цикорий и другие травы. На двери висели недавно обновлённые талисманы, отгоняющие злых духов. Из приоткрытых окон доносились стук посуды, разговоры и аромат супа.       — Сестра, я убрал чемоданы, — в окне мелькнул Вэнь Нин, шедший на кухню.       — Хорошо. Тогда, А-Нин, позвони Вэй Усяню, чтобы возвращались. Ему завтра ещё в Пристань Лотоса ехать.       — Эм, сестра… — замялся Вэнь Нин, — Я с телефоном ещё…       — Не волнуйся, — вздохнула девушка, — Присмотри за супом, а я сама позвоню.       Вэй Усянь погладил А-Юаня по голове и отпустил вперёд. Мальчик, размахивая деревянной бабочкой, открыл двери и вбежал в дом с негромким: «Тётушка!». Вэнь Цин как раз собиралась уже нажать кнопку вызова, когда в доме появился её племянник, а потом вошли Вэй Усянь и Лань Ван Цзи. Второй молодой господин Лань поклонился девушке, наблюдая, как шок на её лице сменяется лёгкой улыбкой.       — Сестра, я… — Вэнь Нин вышел из кухни и увидел пришедших, — Молодой господин Вэй. Хангуан-цзюнь.       — Лань Чжань был здесь по делам, а потом собирался ехать в Пристань Лотоса, поэтому я предложил ему переночевать у нас. А завтра утром мы уже вместе отправимся в Юньмэн Цзян. Вы же не против? — обезоруживающе улыбнулся молодой человек.       — Нет, мы всегда рады Хангуан-цзюню, — Вэнь Цин перевела взгляд с Лань Ван Цзи на Вэй Усяня, — Комнат у нас немного, поэтому ничего страшного, если вы поспите с Вэй Усянем? Вэнь Нин принесёт матрац.       — Всё в порядке, — согласился Лань Ван Цзи.       — Зачем матрац? — неожиданно для всех внёс свою лепту Вэй Ин.       — Ты собрался второго молодого господина Ланя на голый пол укладывать? — опешила Вэнь Цин.       — Зачем на пол? Кровать в комнате большая. Мы с Лань Чжанем смогли уместиться на узеньких койках Гусу Лань, думаешь, на двуспалке места не найдём?       Вэнь Цин на несколько секунд потеряла дар речи, а Вэнь Нин молча переводил взгляд с одного молодого мужчины на другого. А-Юань давно убежал на верх к бабушке. Вэй Усянь выглядел как ни в чём не бывало, а Лань Ван Цзи источал ауру полнейшего спокойствия. Вздохнув, девушка махнула рукой: «Делай, что хочешь!», — и ушла на кухню.       Вэнь Цин всегда держала в доме пару запасных комплектов гигиенических средств, потому что гости могли нагрянуть без предупреждения, сколько бы она их за это не корила. Хоть в Англии, хоть в Китае. Но вот из сменной одежды, подходящей по размеру Хангуан-цзюню, оказался только спальный халат, которым когда-то пользовался отец девушки. Мужчина не любил пижамы и спал в спальных халатах, но этим пользовался крайне редко, в шутку зовя его «траурным». Вэнь Цин с малых лет привыкла бережно относиться к вещам, поэтому теперь белый шёлковый халат выглядел как новый. Предлагая его Лань Ван Цзи, она чувствовала себя немного неловко, но второй молодой господин Лань с благодарностью принял одежду.       Вэй Усянь уже был в постели и просматривал последний новости, когда Лань Ван Цзи вернулся из душа. Спальный халат идеально лёг по его фигуре, подчёркивая все её достоинства. Услышав звук закрывающейся двери, Вэй Ин поднял голову от ноутбука и чуть не потерял свои очки. С лежавших на плечах волосах стекали редкие капли воды. Эти прозрачные жемчужины падали и с чёлки, напоминая слёзы русалки. При каждом шаге полы халата чуть расходились, приоткрывая свою белую завесу. Длинные сильные ноги бесшумно ступали по полу, а меж тонких пальцев рук скользил ночной воздух, наполнившийся ароматом сандала. Упругие мышцы перекатывались под тканью, красноречиво говоря о прекрасно сформировавшемся теле. Лань Ван Цзи с головы до пят был, и холодным, и горячим одновременно. В свете нескольких ночников длинные тёмные ресницы отбрасывали лёгкие тени и словно трепетали подобно крылу бабочки. Будто сделанные из нефрита скулы и очерченные губы, что казались сочнее спелой налитой соком вишни. Глядя на них, Вэй Усянь облизнулся, а кадык его скакнул вверх-вниз. Только теперь он понял, как сильно изменился за эти четыре года Лань Ван Цзи. Если юношей второй молодой господин Лань был будто высечен из нефрита, то молодым мужчиной являл собой сотворенного лунным светом из кристального Небесного льда бога.       Сзади воротник спального халата был сделан лодочкой и не закрывал ту часть шеи, что переходила в спину, поэтому в глаза Вэй Ину сразу бросился тонкий почти прозрачный шрам. Глаза молодого человека медленно распахнулись, и он, отставив ноутбук, потянулся пальцами к шраму. Севший к нему спиной Лань Ван Цзи услышал позади шелест простыней и одеяло.       — Это не дисциплинарный кнут, — выдохнул Хангуан-цзюнь и развернулся. Вэй Усянь так и застыл, — Это родимые пятна. Моя спина с рождения была в них.       О родимом пятне в форме солнца на груди Лань Чжаню говорить почему-то не хотелось, но это и не требовалось, потому что Вэй Усянь уже знал о нём. В ту ночь, когда он прилетел в Облачные Глубины на мече, Вэй Ин проскользил пальцами по проклятому Солнцу. Тогда он решил не поднимать эту болезненную, но вместе с тем волнующую тему. Убрав руку от спины, молодой человек сжал футболку на груди. У него тоже было два родимых пятна. Одно точь-в-точь повторяло солнце на груди Лань Чжаня, а второе… Второе было шрамом от пересадки золотого ядра. И пусть сейчас его ядро было на месте, воспоминания о том дне всё ещё живы внутри него. Если бы у него спросили: поступил бы так снова? Он без колебаний ответил бы — да. Вэй Усянь никогда не жалел о принятом им решении и не будет жалеть.       Лань Ван Цзи снял с запястья ленту и аккуратно положил её на прикроватную тумбочку, выключив ночник. Вэй Ин посмотрел на закрывшего глаза Лань Чжаня, потом на ноутбук и решил оставить все дела на потом. Закрыв ноутбук, молодой человек погасил последний свет и откинулся на подушки. Сон всё никак не шёл к нему, а сердце напоминало дурную птицу, бьющуюся в окно. Вэй Усянь повернул голову. Лань Ван Цзи лежал в правильной позе для сна, руки были сложены на груди, равномерно поднимавшейся и опускавшейся. Молодой человек помнил, что Хангуан-цзюнь засыпал почти сразу, стоило ему закрыть глаза. Наверняка, он и сейчас уже видел сны. Но Вэй Ин не мог сдержать огонь в своём сердце, разраставшийся со скоростью лесного пожара. Эти четыре года он только слышал его голос: не видел его, не ощущал прикосновений, не вдыхал его аромат. Никакие сны и видения не могли заменить бархатную кожу под пальцами и пьянящий сандал. Поэтому Вэй Усянь подполз ближе и, закусив губу, провёл кончиком пальца по скуле Лань Чжаня, спустился к губам и очертил подбородок.       Вопреки ожиданиям Вэй Усяня Лань Ван Цзи не спал. Он просто не мог заснуть, когда у него под боком спал Вэй Ин. Никто из его окружения не знал, как дались ему эти четыре проклятых университетских года. Никто не подозревал о тех змеях, что вились вокруг его сердца всё это время. Никто не чувствовал той горечи, которой он чуть не захлебнулся в день, когда у Не Минцзюэ случился первый приступ. Никто не ощущал те тысячи игл, что воткнул в него глава Не, толкнув Цзинь Гуань Яо и тем самым воздвигнув барьер. Стоило Лань Ван Цзи только переступить границу этого барьера, и хрупкий, поддерживаемый ими с таким трудом мир, мог разлететься на части, ввергнув многих людей в пучины отчаяния. Поэтому теперь Лань Чжань не собирался отпускать Вэй Усяня. О нет! Не теперь, когда он только-только обрёл его вновь. Если бы только кто видел и чувствовал то, что творилось внутри второго молодого господина Ланя, когда незнакомый ребёнок неожиданно вцепился в его ногу. Та хрупкая надежда, поднявшаяся из самых сокровенных уголков его сердца и души… Нет. Теперь он не отпустит его никогда. Хватит. Чувства рвали Хангуан-цзюня на клочки. Даже линчи* в сравнении с этим не могла принести столько боли. И именно сейчас он не мог дать своим чувствам волю, потому что завтра им надо уезжать. Потому что им всё ещё нужно многое изменить и предотвратить.       Почувствовав на своём лице почти невесомое касание, Лань Чжань захотел взвыть. Хрупкие стены, возводимые им и еле поддерживаемые, угрожали разлететься ко всем чертям. Не в силах это терпеть молодой человек в одно движение просунул руку под Вэй Ина и опрокинул его на себя. Их ноги переплелись, а нос Вэй Усяня уткнулся в шею Лань Ван Цзи. Перекинув руку через поясницу Вэй Ина, второй молодой господин Лань почти вжал его в себя.       Вэй Усянь не ожидал подобного и, повалившись, на пару секунд выпал из реальности. Но когда он услышал бешенное сердцебиение Лань Чжаня, застыл. Его футболка слегка задралась, и мизинец Хангуан-цзюня касался обнажённой кожи на пояснице, пуская по всему телу волны наслаждения, но этого было так мало… Чуть спустившись, Вэй Ин прислонился ухом к сердцу Лань Ван Цзи, чьи пальцы чуть подрагивали, полностью покоясь на его коже. Облизнувшись, Вэй Усянь поцеловал груди молодого человека через ткань, прямо в сердце, и буквально ощутил судорожный вздох человека под собой. Подняв голову, он увидел сведённые брови и сжатые губы — Лань Ван Цзи держался из последних сил. Как Вэй Ин хотел сейчас смести всю эту холодность, распахнуть полы ночного халата, ощутить, как эти сильные руки стягивают с него футболку, прильнуть плотью к плоти, вобрать в себя этот жар…. Он непросто хотел, он желал этого! Но… Но он знал и понимал, что сейчас не время…       Проснулся Вэй Усянь в том же положении, что и заснул — на Лань Ван Цзи. Второй молодой господин Лань уже давно не спал, но он не хотел будить Вэй Ина. Время было ещё раннее, только шесть утра. В Гусу Лань сейчас шла утренняя медитация.       — Доброе утро, Лань Чжань, — всё ещё будучи заспанным, улыбнулся Вэй Ин.       — Доброе утро, — уголки губ Лань Ван Цзи приподнялись в лёгкой нежной улыбке…       Цзян Чэн сидел на мосту. Его ноги почти касались воды. Первые цветы лотоса уже раскрылись, но это были лишь робкие шажки младенца. Озеро только готовилось раскрыть свои лотосовые объятья. Глубоко вдыхая родной воздух, по которому он сильно скучал, Цзян Ваньинь думал, что сегодня должен вернуться Вэй Усянь, и где-то, примерно, в это же время — приехать Лань Ван Цзи, чтобы обсудить предстоящую «Ночную охоту» на «Горе Байфэн». В этот раз соревнования проводились совместно четырьмя великими школами, поэтому зрелище должно было выйти даже грандиознее, чем в прошлый раз. И Цзян Чэну уже не терпелось: не столько увидеть соревнования, сколько закончить с делами и обнять сестру с племянником, по которым долго тосковал. Ещё раз глубоко вдохнув, Цзян Ваньинь опустил голову и вперился взглядом в ладони, вспоминая недавний разговор.       — Дева Вэнь.       Они стояли посреди аэропорта Хитроу в ожидании объявления посадки. Цзян Чэн покидал Лондон первым, а уже на следующий день должны были вылетать Вэй Усянь и семейство Вэнь, пришедшие его проводить. Вэй Усянь, Вэнь Нин, бабушка и А-Юань стояли у окна и о чём-то разговаривали, иногда посмеиваясь. За четыре года, что они прожили в Лондоне, Цзян Ваньинь узнал очень многое. Его отношения к некоторым людям в корне поменялось. Теперь даже Вэнь Юань был ему дорог, хотя кое-какие опасения и закрадывались в сердце будущего главы Пристани Лотоса. С Вэнь Нином… Они оба предпочитали выдерживать друг с другом дистанцию. Но была ещё и Вэнь Цин, с которой Цзян Чэн хотел объясниться раз и уже навсегда.       — Господин Цзян, я вас слушаю, — отозвалась девушка.       Цзян Чэн достал из кармана платок с вышитыми на нём лотосами и протянул его Вэнь Цин. Девушка в недоумении переводила взгляд с платка на человека перед ней.       — Прошу вас, дева Вэнь, возьмите его и больше не возвращайте, — наконец произнёс Цзян Ваньинь и вручил девушке платок, в котором был гребень. Увидев деревянный гребень, который отдал ей Цзян Чэн в прошлом, Вэнь Цин широко распахнула глаза и хотела тут же всучить его обратно, но её остановили, — Много веков назад я купил его в Гусу. Он предназначался только вам и больше никому, но в итоге вы вернули его мне. А потом я оставил его кое-кому, наверное, причинив этим жестом боль. В моей голове до сих пор звучит тот голос, окрикивающий меня. Это была моя ошибка, которую исправил…Кое-кто… Сохранив этот гребень в ваших руках. Дева Вэнь, я не буду говорить, что смогу защитить вас. И ничего иного тоже говорить не стану. Что было, то уже прошло. Я просто хочу, чтобы он отныне был у вас.       Слова, что он произнёс, Цзян Ваньинь обдумывал уже долгое время. С той зимней ночи, когда он всё вспомнил. И вот он, наконец, принял решение, набрался смелости и сказал. На этом Цзян Чэн хотел закончить историю деревянного гребня. И закончил.       Почувствовав за спиной холодок и тёмную энергию, Цзян Чэн резко обернулся. Цзыдянь сверкнул на его руке молниями, но не появился. Прямо рядом с ним парил знакомый до зубовного скрежета тёмный силуэт. Только наследник Пристани Лотоса собрался открыть рот и сказать что-нибудь ироничное, но его опередили.       «С возвращением, господин Цзян!», — дух поклонилась ему, и из-под всколыхнувшийся вуали шляпы молодой человек увидел улыбку. Цзян Чэн застыл и с трудом моргнул. Раньше он никогда не видел, чтобы дух с Луань Цзана улыбалась. Она могла быть серьёзной, могла злиться, разливаться сарказмом и язвить, но вот улыбаться так искренне… Этого Цзян Ваньинь не видел.       — Не хочешь поделиться, куда провалилась на более чем четыре года? — с якобы равнодушием спросил молодой человек.       «Всего лишь на несколько месяцев, — поправила девушка, тяжко вздохнув, — Тем более рядом с вами был кое-кто другой, буквально по пятам за вами и господином Вэем ходил»       — Кто? — Цзян Чэн отвернулся к озеру.       « Да какая уже сейчас разница? Теперь он всё равно всегда будет рядом с вами», — Луань Цзан тоже перевела взгляд на озеро, и на лице её проступила тоска, спрятавшаяся за чёрной вуалью.       — Как ты узнала?       «Тайно пошла за господином Ланем и встретила господина Вэя. Подумала, что и вы, должно быть, вернулись, — дух замолчала, а Цзян Чэн более не стремился задавать вопросы и просто смотрел на лотосы. Они молчали довольно долго, пока Луань Цзан не заметила, что Цзян Ваньинь сжимает и разжимает кулак, — Господин Цзян, все эти четыре года вы жили рядом с девой Вэнь. Ну и? Что-нибудь получилось?»       Услышав вопрос, молодой человек нахмурил брови, напустив на себя зловещность, и посмотрел на девушку-духа, но та и бровью не повела. Ей всё равно было нечего терять. Взгляды Цзян Чэна не действовали на неё ни тогда, ни сейчас. Не получив ответа на свои вопросы, Луань Цзан нахмурилась.       «Вы отдали ей гребень?», — с непонятным скептицизмом произнесла дух.       — Нет, — соврал Цзян Ваньинь. Ему не хотелось врать, но было интересно увидеть, как поведёт себя многовековой дух, вылезший по словам Вэй Усяня из Тёмного меча.       «Агрх! — выпалила Луань Цзан свои эмоции, — Тьфу! Что ж вы за человек-то такой?! У вас лотосы вместо мозгов? Вечно на господина Вэя катите, а сами не лучше! Боюсь в вашем случае да с такими запросами будет только два исхода: либо старой девой закончите, либо с Не Хуай Саном!»       — Ах ты..! — у Цзян Ваньиня задёргались брови и заходили желваки. Цзыдянь, почувствовав настрой своего хозяина, медленно устремилась к его ладони, но не ожила. Только сиренево-фиолетовые молнии прыгали вокруг руки молодого человека, — Луань Цзан..! — прошипел он сквозь зубы, желая подняться.       «Ну посмотрите: что я говорила? Хватит уже заводиться с пол-оборота, — неожиданно, казалось, давно утраченная человеческая натура вновь взыграла в ней, будто она была живым человеком. Сейчас они оба были на эмоциях, и им не помешало бы охладиться, — Дурак вы, господин Цзян!», — выпалила Луань Цзан и, собрав энергию в ноге, толкнула ею Цзян Ваньиня. Молодой человек в этот момент чуть приподнялся, поэтому удар пришёлся точно в одно место. Цзян Чэн зашатался на краю моста и, потеряв равновесие, упал в воду, заплескав ею мост. Вынырнув, мокрый, как гуль Цзян Чэн был готов затащить этот чёртов дух следом за ним в озеро, но девушки уже и след простыл. Хлопнув кулаком по воде и сделав мысленную заметку при следующей встрече это припомнить, Цзян Ваньинь вылез из озера и пошёл к себе в комнату, напоминая водяного. Озёрная вода не только его не остудила, но и ещё больше взбесила. Попадавшиеся на пути молодого человека люди шарахались от него, только завидев, молясь, чтобы молодой господин прошёл и не заметил их.       — Цзян Чэн! — донёсся до него другой знакомый голос. Почему именно сейчас?! Почему не раньше или позже, а именно сейчас?!       — Где тебя черти носят?! — взревел Цзян Ваньинь и увидел, что рядом с его братом стоял Лань Ван Цзи. Последняя тоненькая ниточка терпения треснула и порвалась с оглушительным и несвойственным нитям звоном.       — Ого… — присвистнул Вэй Усянь, присмотревшись к истекающему водой брату, — Это кто же его так раздраконил..?       Вэй Ин покосился на Лань Ван Цзи и заметил, что тот смотрит куда-то вверх. Молодому человеку ещё на подходе что-то показалось странным, но, увидев взгляд Лань Чжаня, он понял — что было не так. В воздухе ощущался шлейф знакомой тёмной энергии.       — А я думал, он только на меня будет подобными припадками реагировать, — хохотнул Вэй Усянь, — Идём, Лань Чжань?       Цзян Фэнмянь и Юй Цзыюань сейчас отсутствовали, уехали в город по личным делам, о которых понятия не имел даже их сын. Лань Чжань помог Вэй Ину с вещами. Когда они поступили в университет, глава Цзян с женой пришли к выводу, что братьям настала пора жить отдельно. Всё же рано или поздно, но каждый из них должен был обзавестись своей семьёй. Вэй Усяню и Цзян Чэну было тяжело расставаться с комнатой, в которой они провели свои детство и юность обе жизни, однако в словах Цзян Фэнмяня было разумное семя, поэтому им пришлось разъехаться. Но, увидев комнаты, в коих им теперь предстояло жить, оба были поражены… В прошлой жизни, после восстановления Пристани Лотоса, Цзян Чэн и Вэй Усянь переехали. Новый глава Юньмэн Цзяна не смел нарушить покой отца и матушки, потревожив их покои, поэтому выбрал комнату рядом с их. Её окна выходили на озеро с лотосами. Сестра поселилась рядом с ним, а вот Вэй Ин… Он стал жить в отдалённых покоях, что окнами также выходили на озеро. Жил там, пока не покинул Юньмэн Цзян. И вот теперь, спустя почти две тысячи лет, они вновь вернулись сюда…       Когда Вэй Усянь впервые вошёл в эти комнаты, ощутил внутри что-то странное и необъяснимое, но не мог их не узнать. Сколько бы лет не прошло, а память места никогда не изменится. Может измениться само место, но не его память. За эти долгие четыре года он бывал в них нечасто, но теперь всё точно будет иначе…       Разобрать вещи Вэй Усянь решил позже. Наконец, за обе жизни ему выпала возможность устроить Лань Чжаню нормальную экскурсию по Пристани Лотоса, и молодой человек загорелся этой идеей. У них было немного времени до возвращения Цзян Фэнмяня и мадам Юй, поэтому Вэй Ин схватил ничего неподозревающего Лань Ван Цзи за руку и с заговорщицкой улыбкой потянул за собой. Однако стоило им покинуть комнату, как из-за поворота появился Цзян Чэн, и вид его не предвещал ничего хорошего.       — Далеко собрался? — полюбопытствовал молодой человек, — Придётся отложить планы. Есть о чём поговорить. И это срочно, — последнее предложение Цзян Ваньинь буквально впечатал в Вэй Усяня.       Они сидели в кабинете, прилегавшим к комнате будущего главы Цзяна. На небольшом столе стояли три чашки с чаем и печенье, но никто не притронулся к ним. Через лунное окно* в комнату проникал напоенный влагой и ароматом лотосов воздух. Рабочий стол уже завален документами, а с полок сняты несколько книг. Перед ними на столе лежал ежемесячный выпуск какой-то местной не особо популярной газеты. Название первой же статьи можно было смело назвать абсурдным — «Духи возвращаются или месть спустя века». Вэй Усянь не удержался и засмеялся. Цзян Чэн его настроение не разделял, а Лань Ван Цзи ждал пояснений. Он был уверен, что Цзян Ваньинь не стал бы шутить.       — Прекрати, — покосился Цзян Чэн на брата.       — Но, Цзян Чэн, это, правда, смешно! Что за «месть спустя века»?       — Тебе смешно, а людям нет, — этими словами он резко оборвал смех Вэй Ина и привлёк его внимание. Вэй Усянь стал серьёзным в одно мгновенье, — Это было первым, с чем я столкнулся, не успев толком вернуться. Я был уставшим после перелёта, но эта парочка вещала прямо под моим окном… Оказывается, об этом уже несколько месяцев болтают.       — Духи нападают на деревню? — Лань Чжань пробежался взглядом по газете, пока Цзян Чэн что-то искал в интернете.       — Так написано в статьях, — выплюнул молодой человек, не доверяя газетёнке, — Вроде несколько месяцев назад там начало твориться что-то непонятное. Сначала по ночам люди слышали душераздирающие вопли, потом стал пропадать скот, а где-то неделю назад за раз пропала вся семья, жившая на окраине. Муж, жена и три ребёнка просто исчезли за ночь, не оставив следов. Правда это или нет, я точно не знаю, но тётка одной из наших учениц как раз живёт там. Всё это больше походит на сказку, но… Сегодня утром я вспомнил кое-что, связанное с этим местом.       Вэй Усянь отвлёкся от разглядывания статей в газете и интернете и поднял голову, приподняв бровь.       — Смотровая башня, — Лань Ван Цзи свёл брови к переносице.       — Ага, — кивнул Цзян Чэн, — Вы правы, Хангуан-цзюнь, тогда здесь была смотровая башня. Я сходил в библиотеку Юньмэн Цзяна и достал самую старую карту, что там есть, — Цзян Чэн сложил пальцы печатью и взмахнул ими. Мешочек цянькунь, стоявший рядом, открылся, и из него появилась карта за 1590 год. Карта была настолько хрупкой, что выглядела так, будто вот-вот рассыплется. Цзян Ваньинь проследил за тем, чтобы бумага аккуратно легла на стол и раскрылась, — Проблема в том, что к этому году некоторые смотровые башни были либо перенесены, либо уничтожены, — молодой человек достал и положил на стол ещё одну карту, на этот раз современную, — Я перенёс сюда смотровые башни с карты 1590 года и по памяти добавил те, что уже не существовали к тому времени.       — Мы заезжали в Юньмэн с другой стороны Илина, поэтому ничего и не почувствовали, — Вэй Усянь склонился над картами, — Если там, действительно, разбушевалась нечисть, то это весьма странно. Раньше на месте деревни стояла смотровая башня, значит, земля там должна быть пропитана заклинаниями на тысячи метров — раз. До недавнего времени в деревне было тихо, а потом как снег посреди лета начались странности — два. Вой, пропавший скот и в итоге исчезнувшие пять человек — три, — Вэй Ин откинулся на спинку чёрного дивана и сложил руки на груди, — Сейчас у меня есть три предположения: либо кто-то специально навлёк беды на деревню не так давно; либо это вышло случайно или по глупости кого-то; либо всё это было там с самого начала, но местные жители или не знали, или молчали.       — Поблизости больше нет смотровых башен, — заметил Лань Ван Цзи, переводя взгляд с карты на карту. Неожиданно брови его поползли вверх, а глаза распахнулись. Столь явное проявление шока на лице второго молодого господина Ланя не могло не привлечь внимание братьев Юньмэна. Вэй Усянь снова вперил взор в карты, пытаясь понять, что так зацепило Лань Чжаня. Бегая глазами от современной к карте 1590 года, Вэй Ин хмурился всё сильнее и сильнее, что-то маячило прямо на краю его сознания. Пытаясь ухватить убегающий образ, он сжал цянькунь на своём поясе и вздрогнул.       — Да что слу… — начал было Цзян Ваньинь, но остановился на полуслове и, не моргая, уставился на бумагу с красными пометками перед собой, — Это же смотровой пост… Тот самый, где была убита Ван Лин Цзяо.        Вэй Усянь переглянулся с Лань Ван Цзи. Это определённо не было совпадением. О том, что произошло с Ван Лин Цзяо знали только они трое, однако в то время это событие прогремело над миром заклинателей словно из рога. Из всего выходило, что к ныне существующим у них проблемам добавилась ещё одна. Конечно, можно было списать всё на роковое стечение обстоятельств, но подобных «роковых стечений» в их жизни случалось слишком много, чтобы они снова на это повелись.       — Лань Чжань, когда должна состояться «Ночная охота»?       — Через две недели.       — Должны успеть, — сам себе кивнул Вэй Ин, — Но что сказать?       — Едем проверить школу кунг-фу «Юй», — Цзян Чэн облокотился на спинку кресла и сложил руки на груди. Школа кунг-фу «Юй», и правда, находилась в нескольких часах езды от этой деревни. Вдобавок во время новой Аннигиляции Солнца благодаря Ли Лу Няну она оказалась втянута в разборки, — Хангуан-цзюнь, но что скажете вы? Сможете поехать с нами?       — Мгм, — кивнул Лань Чжань.       — А Лань Цижэнь..? — от одного только упоминания об этом человеке Вэй Усяня передёрнуло.       — Я свяжусь с братом. __________________________________________________ *Линчи — особо мучительный способ смертной казни путём отрезания от тела жертвы небольших фрагментов в течение длительного периода времени. *Гуль — по классификации новеллы — призрак (неживое существо человеческой природы, обретшее сознание (необязательно разум) благодаря тёмной энергии), обладающий физическим телом. *Лунное окно — традиционное круглое окно, часто встречающееся в Китае. Оно похоже на полную Луну, поэтому так и называется.