С легким сердцем мы пройдем сквозь волны и ветра.

      Меч Лань Ван Цзи застыл в ноготке от горла Вэй Усяня. Смотреть на свой же собственный бой со стороны была странно, но и волнительно. Волнительно не от того, как всё это выглядит, а от того, что можно было наконец вглядеться в эмоции, скрытые в глубине взгляда. Искреннее беспокойство на дне глаз Лань Ван Цзи и осознание некой своей глупости в глазах Вэй Усяня. Понимая, что сейчас этим двоим стоит поговорить наедине, Луань Цзан развернулась и зашагала прочь, всматриваясь в сады и постройки Нечистой Юдоли, резко отличавшиеся от всех остальных резиденций заклинательских орденов, что она видела — северный, более суровый, климат этих земель диктовал свои условия.       В следующий раз дух наткнулась на двух заклинателей уже ночью. За прошедший день она изучила Нечистую Юдоль так хорошо, как могла, умудрившись несколько раз заплутать в, казалось бы, прямых коридорах, выплутать обратно только благодаря случайно встреченным адептам, болтавшим далеко не о самых приятных вещах, касавшихся Вэй Усяня и Аннигиляции солнца, чуть не зайти в покои Не Минцзюэ и буквально впечататься в Лань Сичэня, вышедшего из-за поворота после разговора с кем-то. Она не боялась быть увиденной или услышанной, так как это было просто невозможно по ряду причин, но столкнуться с сильным заклинателем лоб в лоб, будучи тёмным духом, желания всё же не возникало. Поэтому она просто бродила по окольным дорожкам и с наступлением вечерних часов вышла к главным строениям полюбоваться открывавшимся видом. Луань Цзан стояла под навесом между деревянными колонами, смотря, как едва заметно колышутся знамёна ордена Цинхэ Не на лёгком ветерке. Уйдя в свои мысли, девушка не сразу услышала голоса, доносившиеся с крыши над нею. Очнулась она только тогда, когда Вэй Усянь спрыгнул на землю, приземлившись перед ней. Господин Вэй согласился принять помощь Лань Ван Цзи, но что-то в его ответе казалось странным. Интонации были слишком отдалёнными, а его улыбка была… Влюблённой? Ни при жизни, ни после смерти Луань Цзан не жаловалась на зрение, однако увиденное в этот раз заставило её потерять челюсть и в скепсисе приподнять бровь.       Лань Ван Цзи расплывающееся выражение лица духа показалось слишком знакомым.       —Даже если бы я наверняка не знал, что когда-то ты была адептом ордена Гусу Лань, то, понаблюдав за тобой некоторое время, всё равно пришёл бы к этому выводу. — Вэй Ин принялся высказывать свои мысли вслух, чтобы отвлечь Лань Чжаня и девушку-духа от сменяющегося воспоминания.       В прошлом, уже много позже событий в храме Гуаньинь, Вэй Усянь иногда задумывался: когда же он полюбил Лань Ван Цзи? Когда в нём впервые проснулось это чувство? Но сколько бы он не размышлял, ответа найти так и не смог, будто его любовь к этому человеку всегда была с ним, с самой их первой встречи. И от этого становилось так тепло, а ещё очень обидно, ведь не осознавая своих чувств, он путался в желаниях и порой больно ранил своими словами и поведением Лань Ван Цзи, который тогда уже прекрасно собственные чувства знал, но не говорил о них, потому что Вэй Усянь был ещё тем слепцом. Упёртым бараном, как назвала его в одном из воспоминаний Луань Цзан и как время от времени называла его Вэнь Цин. Он напрочь не видел заботы и нежности Лань Чжаня, не слышал тех слов, что второй молодой господин Лань сказал ему через мелодию тогда, в пещере Черепахи-Губительницы. Из-за этого теперь наблюдать, как незнакомый ему человек, дух, понимает его чувства, желания и стремления, когда он сам их не понимал, было стыдно.       «И как же?» — прикрыв глаза, Луань Цзан улыбнулась лишь уголками губ, разгадав попытку Вэй Усяня отвлечь их внимание.       —Не знаю, — пожал плечами Старейшина Илина, глотая слова, которые собирался произнести изначально. В последний момент ему показалось, что это прозвучало бы слишком лично. — Просто в тебе до сих пор есть нечто неуловимое — и это не налобная лента — что-то такое, что есть только в Облачных Глубинах. Только… — молодой человек резко поменялся в лице. — Как у тебя получилось обмануть Лань Чжаня во время «Расспроса» в Ледяной пещере? Ты сказала, что не имеешь отношения к ордену Гусу Лань, и гуцинь не посчитал это ложью, хоть это и не так.       —Это не было ложью, потому что на момент своей смерти старшая уже не являлась адептом Гусу Лань. — пояснил Лань Ван Цзи, только теперь понявший несовершенство техники «Расспроса». — Старшая оставила в Облачных Глубинах свои ленту, меч и гуцинь, потом вычеркнула своё имя из Родовой книги, разорвав отношения с Облачными Глубинами и Гусу Лань. К тому же, старшая не связана с Лань Анем по крови. «Расспрос» не увидел лжи, потому что её не было.       Луань Цзан стояла молча, не подтверждая слова заклинателей, но и не опровергая их, только внимательно следила за своими же воспоминаниями, которые перетекли ко дню, когда объеденные войска орденов выступили против Цишань Вэнь из Цинхэ Не. Пока Не Минцзюэ объявлял поход, девушка стояла чуть в стороне ото всех. Вэй Ин и Лань Чжань хорошо помнили, что следовало дальше: сейчас часть заклинателей выдвинется вперёд на мечах, а другие прибудут чуть позже, так как отправятся пешим ходом и на лошадях. Помня, что Луань Цзан ходила за ними, наблюдая за происходящим, и очень редко вмешивалась, Старейшина Илин и Ханьгуан-цзюнь подумали, что и в этот раз она отправится с ними, но ошиблись. Она пошла с главой Не, Цзэу-цзюнем, Цзян Чэном и Цзинь Цзысюанем.       От скорости, с которой сменились воспоминания, у молодых людей слегка заболела голова, поэтому услышав нечеловеческие крики, они поморщились. Лань Ван Цзи и Вэй Усянь оказались в самом эпицентре сражения. Одна из марионеток Вэнь Жоханя пыталась убить Цзян Ваньиня, но тот не сдавался и продолжал наносить удары и защищаться. Только заклинательскую армию всё равно продолжали теснить и в итоге заставили временно отступить. Пока заклинатели уходили в лагерь, дух продолжала стоять среди марионеток, окидывая их равнодушным взглядом. Она бросила лишь пару взглядов на адептов, подвергшихся влиянию Тёмного железа, но ещё не до конца обращённых. Когда последний заклинатель скрылся из виду, Луань Цзан не пошла следом, нет. Она отправилась в Безночный Город.       Неожиданно знакомая заклинателям тропа к оплоту Цишань Вэнь сменилась неприметной тропкой спрятанной средь старых деревьев и плутавшей меж каменных галерей. В какой-то момент тропа начала становиться уже, а потом и вовсе исчезла, но это только выглядело так. Чтобы найти дорогу нужно было смотреть не под ноги, а на камни и деревья, которые стояли не в каком-то произвольном порядке, а чёткими рядами, будто вдоль тропы. Луань Цзан огляделась, подметила для себя какие-то детали и продолжила свой путь, в конце коего оказалась в неприметном саду со скудной, на первый взгляд, растительностью. Однако каждое деревце, каждый кустик были необычайно редкими и в мире заклинателей стоили бешенных денег. Наверное, даже в садах Ланьлин Цзинь было далеко не всё из этого.       Растения, к слову, совершенно не волновали духа. Она прошла мимо, не удостоив тех своим вниманием, и шагнула под свод крыш в тёмный коридор. Ловкость, с которой она пробиралась по явно потайным ходам, поражала настолько, что Лань Ван Цзи чудом удерживал себя от вопросов, но, вспомнив, что, став тёмной заклинательницей, Луань Цзан начала скрываться от всего мира и умела появляться в почти любом месте совершенно незамеченной, второй господин Лань отмёл свой вопрос. Она великолепно знала Башню Кои и Облачные Глубины, неплохо ориентировалась в Пристани Лотоса, не ведала она на тот момент лишь о Нечистой Юдоли и то из-за того, что в бытность её жизни та ещё только строилась. Так почему бы ей не знать Безночный Город?       Бесшумно ступая по каменному коридору и не оставляя за собой ни следа тёмной энергии, Луань Цзан вдруг остановилась перед каким-то проходиком и очень аккуратно скользнула в него, остановившись не доходя до его конца. Проход вёл в тронный зал, посреди которого сейчас сидел Вэнь Жохань, перед коим находились три осколка Иньской печати. Но не это привлекло внимание духа, а невысокий юноша, стоявший чуть поодаль от Вэнь Жоханя. Девушка была уверена, что уже видела его раньше: она пыталась вспомнить лица всех адептов, что ей встречались, но потом её осенило — это было в воспоминаниях Вэй Усяня. Правда, в каком из — та ещё загадка. Она уже чуть ли головой не билась о стены, а перед глазами, как назло, мелькал только образ Первого Нефрита клана Лань.       «Да он-то тут причём? — шипела Луань Цзан себе под нос, пока просто не застыла статуей. Лицо её за секунды сменило выражение от шока до скепсиса, а от него до непонимания. — Мэн Яо..? Разве он не друг Цзэу-цзюня и Не Минцзюэ… Почему он в подчинении у Вэнь Жоханя?».       Из своего укрытия она плохо слышала разговор этих двоих, но видела их прекрасно, поэтому быстро покинула проход и спряталась меж колонн, когда Мэн Яо направился в её сторону, желая уйти. Совершенно запутавшись, Луань Цзан пошла следом за юношей, держась от него на небольшом расстоянии. Тот же лёгкой быстрой походкой миновал коридор за коридором, один проход за другим, пока не оказался в своих покоях. Оглядевшись и удостоверившись, что в округе никого нет, он шмыгнул за двери и тенью появился из-за них через пару мгновений. Вновь осмотревшись, он направился к тайному выходу через сад, каждый раз убеждаясь, что за ним нет хвоста. И снова они шли по тайной тропе, только в этот раз намного быстрее — Мэн Яо спешил, но остановился на распутье и, вместо того чтобы идти прямо, свернул к темнеющему вековыми кронами лесу. Луань Цзан уже поняла, что юноша спешил на встречу с кем-то, но каково же было её удивление, когда она поняла — с кем. В тайном месте Мэн Яо ждал Лань Сичэнь! Подходить ближе ей почему-то не захотелось, особенно когда она увидела нежную улыбку на лице Мэн Яо, но при всём желании у этих двоих не было много времени, поэтому Мэн Яо что-то передал Цзэу-цзюню и, поклонившись, пошёл прочь другой тропой, а Лань Сичэнь направился в сторону лагеря.       Вэй Ин спустил смешок в кулак, когда Луань Цзан из воспоминаний сложила руки на груди и пошла обратно уже за главой Гусу Лань, а в голове её на невероятной скорости проносились мысли, которые заклинатели только с божьего благословения успевали цеплять и осознавать. Оказывается, девушка-дух умела не только быстро говорить, но и думать с такой же скоростью. В лагерь Цзэу-цзюнь вернулся с картой расположения войск Цишань Вэнь, а Лань Чжань с Вэй Ином были уверены, что это она, под невидимым конвоем тёмного духа, но на совет Лань Сичэнь пошёл через несколько дней в одиночку, так как в этот момент в лагере начался переполох. Адепт ордена Ланьлин Цзинь подбежал к Вэй Усяню и назвал имя его сестры, и тот, почувствовав неладное, побежал следом. Быть свидетельницей скандала между Цзинь Цзысюанем и Цзян Яньли у неё желания не было, поэтому она осталась снаружи шатра вместе с Лань Ван Цзи, пока из шатра не полилась мелодия Чэньцин. Вэй Усянь терял над собой контроль, и это могло обернуться для наследника Ланьлин Цзинь далеко не сказочными последствиями, за спасение от которых тот должен был благодарить деву Цзян и Ханьгуан-цзюня, удержавших господина Вэя от опрометчивого поступка.       После того скандала Цзян Яньли и Цзинь Цзысюань не пересекались, а Вэй Усянь и Цзян Ваньинь пытались не смешивать личные дела с военной обстановкой, тем более та накалялась с каждым днём. Луань Цзан вслышала лишь обрывки плана, но из них поняла, что заклинатели планировали захватить Безночный Город и Вэнь Жоханя с двух сторон. Не Минцзюэ должен был сделать это изнутри, а армия орденов снаружи. И всё в этом плане было ладно за исключением того, что бои шли определённо не в пользу сил заклинателей, и в один из дней в окружении оказался не Безночный Город, а сами ордена. За всеми отрядами гнались марионетки. Луань Цзан, шедшая за отрядом под предводительством Лань Ван Цзи, поняла что что-то не так, когда они столкнулись с Цзян Чэном, Вэй Усянем и Цзэу-цзюнем. Отсюда до резиденции Цишань Вэнь было рукой подать, но выглядело всё это, разумеется, ловушкой. Только, как и сказал господин Вэй, решать в сложившийся ситуации приходилось уже не им.       Личность таинственного помощника волновала всех, в том числе и Лань Ван Цзи, но раскрывать имя Мэн Яо Лань Сичэнь не спешил. Подобная скрытость даже в отношении младшего брата натолкнула духа на немного неприятные мысли. Мэн Яо — друг Цзэу-цзюня и Не Минцзюэ, но глава Не не знает, что это он передал им карту. Следовательно, если бы тайное проникновение в стан врага было спланировано заранее, Не Минцзюэ должен был это знать, но он не знал. Не знал вообще никто, кроме Лань Сичэня. И почему глава ордена Цинхэ Не не озаботился вопросом пропажи своего адепта, коим Мэн Яо являлся в воспоминаниях Вэй Усяня. Как бы не хотела этого Луань Цзан, а мысли её то и дело скатывались к одному и тому же выводу. Мэн Яо оказался в Цишань Вэнь не только из-за желания помочь войскам и свергнуть Вэнь Жоханя, но и ещё по каким-то причинам. И, судя по всему, глава Не имел отношение к этим причинам.       —Брат.       —Ван Цзи, — прервал Лань Сичэнь брата, поняв, о чём тот желает спросить. — И тебе не стоит выпытывать у меня личность того человека. Он нам друг, не враг. Даже если сегодня именно он заманил нас в Безночный Город, наверняка у него есть на это причины.       Лань Ван Цзи смотрел на брата. Он привык ему верить, поэтому больше не стал допытываться.       «Надеюсь, в конце этот друг… Не всадит вам нож в спину», —прошептала девушка и, не дожидаясь остальных, выдвинулась в Цишань. Лань Чжань сжал кулаки. Если бы в тот момент он каким-нибудь чудесным образом смог услышать невидимого духа, ведь в конце концов её слова стали пророческими, хоть и относились к совершенно другим обстоятельствам.       В этот раз в тронный зал Луань Цзан зашла обычным путём: марионеток она не боялась, а люди словно и вовсе исчезли из этой обители тьмы. Поднимаясь по лестнице и вслушиваясь в отзвуки боя, дух ожидала увидеть что угодно, но точно не Не Минцзюэ, сражающегося с Мэн Яо на глазах у Вэнь Жоханя. Она недолго знала главу Не, но ярость и злость, с которой он нападал на молодого заклинателя, красноречивее слов говорили, что из себя он вышел не только из-за того, что его адепт перешёл в стан врага, что разом подтвердило все её мысли.       Сила Иньской печати поражала. Вэнь Жохань умудрился скормить ей прилично душ, но всё же не столько, сколько в своё время Сюэ Чунхай, да и осколков по-прежнему было лишь три. Один осколок давно канул в небытие, перекованный сначала ею, а потом Вэй Усянем, но оставался ещё один. В воспоминаниях господина Вэя, они подозревали в краже последнего осколка Сюэ Яна, значит тот взаправду был у него? Вдруг Луань Цзан вздрогнула. А где сам Сюэ Ян сейчас? В день поимки под надзором Мэн Яо, младшего брата главы Не и адептов Цинхэ Не того должны были отвезти на суд в Цинхэ, но… Девушка подняла взгляд на остановленного Вэнь Жоханем Не Минцзюэ и тихо стоявшего рядом Мэн Яо. Неужели тот пройдоха умудрился сбежать по дороге? Или его кто-то отпустил? Если так, то всё начинает обретать смысл, но она очень надеялась, что это всего лишь её глупые догадки.       Сила Иньской печати росла с каждым мгновением до такой степени, что Луань Цзан ощущала это своим несуществующим телом. В своё время она пропустила через себя силу осколка, и теперь Тёмное железо имело на неё определённое влияние — если не уйдёт сейчас, запросто окажется среди остальных мертвецов. Сила печати полетела ей в спину, чуть не сбив с ног, когда девушка-дух сбегала по ступеням, цепляя взглядом застывших в изумлении заклинателей. Вэнь Жохань поднял настоящую армию мертвецов, ринувшуюся на заклинателей. И самое неприятное — для этих марионеток она больше не была невидимкой, но мёртвое их привлекало не столь сильно, как живое.       Происходящее походило на безумную кровавую пляску: меч Цзэу-цзюня летал у него над головой и за спиной, ведомый опытной рукой, он разил беспощадно, однако как убить уже мёртвого, на место которого придёт ещё с десяток таких же? Не мог ответить на этот вопрос ни Цзян Чэн, весь в пыли и саже отбивший от себя несколько марионеток, ни Лань Ван Цзи, проткнувший Бичэнем мёртвую плоть насквозь. А ответ был, и прозвучал он в тёмных трелях Чэньцин. Услышав плетущуюся в пространстве мелодию, марионетки заметно замедлились, контроль над ними ослаб, а самого Вэй Усяня стали окружать клубы отрицательной энергии, вившиеся вокруг словно танцовщицы. Они подбирались к нему всё ближе и ближе, сливались с мелодией, становились ею. Зрелище ужасающее и восхищающее одновременно. Не отдать должное мастерству Вэй Усяня было невозможно, особенно когда марионетки, пытавшиеся навалиться на Лань Ван Цзи всем скопом, в одночасье обернулись против друг друга, не подпуская к Ханьгуан-цзюню других тёмных тварей. То же самое произошло и с другими заклинателями. Больше поле боя не было доской для игры в го, принадлежавшей Вэнь Жоханю, и он должен был это ощутить. Его явление теперь просто вопрос времени. И тот, действительно, не заставил себя ждать.       Три осколка, находящиеся у Вэнь Жоханя, вытягивали из неё с трудом накопленные за эти несколько дней остатки энергии, поэтому Луань Цзань буквально заковыляла подальше от главы ордена Цишань Вэнь и его дворца, чуть не свалившись прямо к ногам Цзян Ваньиня тёмным сгустком. Плюнув на всё, она упала на колени и вздрогнула, увидев сжавшуюся на горле господина Вэя руку мужчины.       «Вэньский ублюдок…» — прошипела девушка, вспоминая рассказ о сгоревших Облачных Глубинах, воспоминания Вэй Усяня об уничтоженной Пристани Лотоса, перебитую ногу Лань Ван Цзи, сброшенного на Луань Цзан без золотого ядра Вэй Ина, Цзян Чэна, также лишённого источника его сил, Цзян Яньли, не смыкавшую глаз. Да, эти люди ей никто. Они даже не знают о её существовании, но это то немногое, оставшееся ей от её собственного прошлого. Это будущее, которое строили её близкие. И она приходила в первородное бешенство от того, что на это будущее пытается наложить свою руку один возомнивший о себе невесть что человек.       Облегчение и счастье, окатившее её, когда сзади к Вэнь Жоханю неслышимой поступью подобрался Мэн Яо и проткнул главу Вэнь, убивая, моментально ушло, стоило тому выпустить Вэй Усяня. Молодой человек, обессилевший и чуть только что не лишившийся горла, мог потерять ещё и голову от столкновения с камнем ступеней, но был вовремя пойман Ханьгуан-цзюнем. Перед глазами Луань Цзан всё мешалось и плыло. Несмотря на смерть Вэнь Жоханя, осколки по-прежнему существовали в этом мире и тянули из неё силы.       —Это солнце наконец закатилось. — было последним, что она услышала прежде, чем перед ней с оглушительным звоном сомкнулась тьма.       Но в этот раз очнулась она, на удивление, быстро и почти посреди поля битвы, с которого адепты разных орденов уносили тела павших. Хотелось просто лежать и созерцать неба — чем ещё может заниматься бестелесный дух? — но вместо этого она была вынуждена подскочить с почти что кровожадным оскалом. Один из адептов Ланьлин Цзинь, по понятным причинам не видя её, наступил девушке на живот и запнулся, не понимая, на что он наступил. У Луань Цзан разве что искры из глаз не полетели, и, вскочив на ноги, она пнула незадачливого паренька в мягкую часть его тела. Это действо будто предало ей сил, и девушка, выпрямив плечи и гордо вскинув голову, прошагала в тронный зал, желая узнать судьбу осколков Иньской печати, но вместо этого чуть не стала свидетельницей завершения судьбы Мэн Яо.       Лань Сичэнь стоял перед сжавшимся молодым человеком, защищая его от Не Минцзюэ. С этого момента Старейшина Илина и Ханьгуан-цзюнь стали следить за воспоминаниями ещё внимательнее. Эпизод, что они видели сейчас, почти в точности повторился несколько лет назад, но в их времени на защиту Мэн Яо встал Лань Ван Цзи, чтобы хоть немного переломить ход истории. В прошлом об этом событии они узнали уже много позже и из третьих уст, поэтому, где правда, а где вымысел, оставалось загадкой вплоть до сего момента. Неизменной оставалась только одна деталь — Лань Сичэнь встал на защиту Цзинь Гуань Яо, тогда ещё не бывшего главой ордена, от главы Не.       —Сичэнь, не вмешивайся. — тяжело дышал Не Минцзюэ, опираясь на Бася. — Когда ты убивал заклинателей моего ордена Не…       —У меня не было выбора! — выпалил в ответ Мэн Яо.       —Что значит — не было выбора? Ты решал, как поступить, и ты решал, убить их или нет.       —Неужели и вправду Я? Глава ордена Не, если мы поставим себя на место друг друга…       —Не поставим! — прогрохотал Не Минцзюэ, замахнувшись саблей. Молодой человек схватился за рукав Лань Сичэня, сжавшись и зажмурившись.       —Минцзюэ-сюн!       —Сичэнь, в сторону!       —Умерь свой гнев. — попытался воззвать к благоразумию своего друга Цзэу-цзюнь.       Но ни о каком благоразумии и речи не шло. Не Минцзюэ с силой оттолкнул Лань Сичэня, и только навыки и сила Цзэу-цзюня помогли ему удержаться на ногах и даже остаться в шаге от мужчин. И шаг этот стал спасительным. Бася почти опустилась на голову Мэн Яо, но была остановлена мечом главы ордена Гусу Лань.       —Минцзюэ-сюн, зачем ты так с ним? — обычно всегда спокойный и рассудительный Лань Сичэнь повысил голос.       —Зачем так с ним? Когда он покинул Цинхэ, я всё думал, почему же о нём нет вестей? А он, получается, переметнулся к ордену Вэнь, помогая тирану творить его преступления в Безночном Городе!       —Минцзюэ-сюн. — прервал Цзэу-цзюнь мужчину. — Ты знаешь, кто ранее передал тебе карту расстановки войск ордена Цишань Вэнь? Ты знаешь, кто всё это время являлся источником всех наших разведданных? В сомнениях нет нужды. Я и сегодня поспешил сюда вместе с Ван Цзи и остальными лишь потому, что получил сведения от А-Яо. Я не ошибся в нём. Это он придумал заставить Вэнь Жоханя ослабить бдительность и в подходящий момент убить его.       —Он? — почти прошептал глава Не после затянувшегося молчания и опустил саблю.       —Минцзюэ-сюн, после случившегося в Цинхэ А-Яо мучился сильными угрызениями совести. Поэтому не решался показываться тебе на глаза. А потом я бежал из Облачных Глубин, и он спас меня. Ещё позднее он сделал всё возможное, чтобы проникнуть в орден Цишань Вэнь и сблизиться с Вэнь Жоханем. Затем начал инкогнито писать мне. Поначалу я также не знал, кто является отправителем, ровно до той поры, пока не узнал его по некоторым деталям. — Лань Сичэнь обернулся к Мэн Яо. — Ты ничего не рассказал?       —Цзэу-цзюнь, вы же сами видите. — робко заговорил тот. — Положение дел таково, что даже если бы я и рассказал, глава ордена Не всё равно не поверил бы мне.       Луань Цзан поражённо переводила взгляд с одного мужчины на другого, а с него на третьего и так по кругу, пока голова не закружилась. На вставшего на колени Мэн Яо она почти не обратила внимания. Что можно было сделать в этой ситуации? Как решить проблему? Ясно, как день, Не Минцзюэ зол на Мэн Яо за совершенное им в Цинхэ деяние, но и просто отмахнуться от его помощи на войне нельзя. Цзэу-цзюнь прав, если бы не их «таинственный помощник», одним богам ведомо, насколько затянулась бы эта война и победили б в ней ордена. Спорить здесь бессмысленно, но… С чьих именно слов Цзэу-цзюнь знает историю, имевшую быть место в Цинхэ? Глава Не сказал, что Мэн Яо убил его адептов, но Лань Сичэнь отреагировал на это совершенно спокойно. Неужели спустя века праведность адептов Гусу Лань стала лишь легендой или это нынешний глава таков?       «Или же он услышал уже немного видоизменённую версию событий, — хмыкнула Луань Цзан и покинула тронный зал. Эти трое должны разобраться сами и без свидетелей. — Жаль только после подобного вернуться к прежним отношениям у людей не получается».       —Старшая уже тогда знала, чем всё закончится? — Лань Ван Цзи повернулся к Луань Цзан, пользуясь сменой воспоминаний и краем глаза следя за меняющейся обстановкой, они вновь были в тронном зале, только людей в нём находилось намного больше.       «Хм, — губы духа тронула полуухмылка. — Ханьгуан-цзюнь слишком высокого мнения о моих способностях. Я не провидец, а всего лишь невольный свидетель. И в тот миг мне и подуматься не могло, к чему всё придёт в итоге».       Как и подумал Лань Чжань, перед ними действительно вновь был тронный зал, в котором стояли главы четырёх великих орденов. В кругу заклинателей парили три осколка Тёмного железа. Это был тот самый день, когда осколки уничтожили, но лишь теперь Вэй Усянь и Лань Ван Цзи видели правду.       —Это же не..! — дёрнулся Вэй Ин, но сделать что-либо внутри воспоминаний он не мог. Ему только и оставалось, что наблюдать, как главы орденов уничтожают поддельные осколки Иньской печати. Придя в себя через несколько дней, он узнал обо всём от Лань Чжаня, а тот, в свою очередь, обо всём узнал от Лань Сичэня.       —Уже подменили. — нахмурился Ханьгуан-цзюнь, вспоминая, что как раз в то время Мэн Яо стал Цзинь Гуань Яо.       «Никто не заметил подмены, потому что до того дня главы орденов лично с осколками Тёмного железа не сталкивались, а после произошедшего во всей округе отрицательная энергия зашкаливала. Найти цветущий персик в поле легко, но отыскать его среди ста таких же цветущих вишен уже тяжко».       —Но где они тогда его прятали, ведь храма Гуаньинь в Юньпине ещё не было? Не в Баш… — Вэй Усянь резко замолчал и прикрыл глаза, делая глубокий вдох. — Они спрятали его в тайниках под Башней Кои, окружив талисманами.       Луань Цзан молчала, тем самым подтверждая слова Старейшины Илина. Алчность Цзинь Гуань Шаня не укладывалась в голове, а тем временем воспоминание сменилось вновь, показывая заклинателям окраины Безночного Города, где остатки клана Вэнь гнали адепты Ланьлин Цзинь. Дети, женщины, старики, тяжело больные, изувеченные, слуги — никто из них не владел искусством заклинательства, но обращались с ними так, будто каждый из них уничтожил по клану. Неожиданно девочка лет тринадцати, прихрамывающая на одну ногу, споткнулась и упала. Луань Цзан ринулась вперёд, желая подхватить ребёнка, чтобы та не расшиблась о землю, но хрупкое тельце прошло сквозь её руки, и девочка до крови расшибла коленки и содрала кожу с ладошек. Заметив волокиту, к ней подошёл адепт Ланьлин Цзинь и, схватив её за локоть, грубо поднял на ноги и толкнул вперёд. Девушка сжала кулаки. Она могла подойти к этому адепту и толкнуть его прямо на те острые камни сбоку, никто б её не обвинил, но тогда могли подумать на этих беззащитных людей, и их могли лишить жизни на месте. Поэтому, кусая губы и сжимая кулаки, она шла рядом с ними. Холодная безжизненная рука коснулась макушки девочки и погладила её, она хотела утереть её слёзы, но не могла. Пусть она ненавидела орден Цишань Вэнь, но в нём же были совершенно невиновные люди.       У входа в непосредственно саму резиденцию их встретил Цзинь Гуань Яо, и дальше пленники пошли уже вместе с ним. Оказавшись перед главами Гусу Лань, Цинхэ Не и Ланьлин Цзинь, пленники опустили головы, а дух наоборот подняла, с надеждой вглядываясь в Не Минцзюэ и Лань Сичэня. На Цзинь Гуань Шаня ей было противно смотреть, всё её естество наполнялось омерзением от одного только упоминания его имени, но вот глава Лань и глава Не… Не Минцзюэ хоть и был скор на расправу, но слыл человеком чести. А Лань Сичэнь являлся главой ордена Гусу Лань, для которого благодетель всегда была превыше всего, пусть и стоило в прошлом парочке их старейшин открутить головы. Поэтому она надеялась, что кто-нибудь из них вступится за этих людей, а ещё лучше если это сделают они оба. Теплилась в ней надежда и тогда, когда Цзэу-цзюнь спросил о судьбах людей у Цзинь Гуань Яо, но когда он согласился с его решением сослать пленных на тропу Цюнци, Луань Цзан чуть не упала прямо там, где стояла. Даром что дух. Находиться здесь и дальше было бесполезно, но она не могла уйти, как сделал это Чифэн-цзюнь, из-за охватившего её шока. Вэй Ин коротко посмотрел на Лань Чжаня и снова вернулся к воспоминаниям. Он совершенно бы не удивился, подойди сейчас Луань Цзань к Лань Сичэню и заяви ему в лоб — не повредился ли он головой? Правда, её бы не услышали, но это было б вполне в её характере. Сейчас они прекрасно понимали, что Лань Сичэнь мог не знать о всех тех зверствах, творимых Ланьлин Цзинь в отношении остатков клана Вэнь, ведь он верил Цзинь Гуань Яо, а значит думал, что тот не будет суров насчёт невинных. Но даже если бы тот и не был жесток к ним, это не относилось к остальным.       Лань Сичэнь подошёл к Цзинь Гуань Яо и попытался его поддержать, попросив не принимать слова Не Минцзюэ близко к сердцу, и Вэй Усяню даже стало интересно, как этот хитрый цзиньский лис будет себя вести, но Луань Цзан, прошипев себе под нос что-то отдалённо напоминающее «доверчивый глупец», вышла из зала, только далеко не ушла, лишь спустилась по лестнице и остановилась, смотря на небо. Некоторое время она стояла просто не шевелясь, ожидая, когда пленников поведут на тропу Цюнци, чтобы она пошла вместе с ними — уж слишком беспокоилась дух о той девочке — но время шло, а никто так и не появился. Даже Лань Сичэнь давно ушёл куда-то в сторону то ли библиотеки, то ли покоев младшего брата, а людей всё не было. Нахмурившись, дух обернулась и медленно пошла обратно. В этот раз её встретили закрытые двери и странные разводы на полу, в округе никого не было и стояла гробовая тишина. Сначала она подумала, что это узор в дверях откидывает такие тени, но, наклонившись, девушка-дух широко раскрыла глаза, не веря им. Кровь. Реки крови бежали из-под дверей и стекали по мелким ступеням. Взгляд её вновь обратился к дверям и зацепился за кусочек фиолетово-алой ткани. Вот почему никто до сих пор не пришёл. Некому было идти, потому что всех убили.       Вспомнив, что есть ещё пленники, Луань Цзан побежала к окраинам. Она не знала, мерещатся ей крики о помощи или нет, но среди деревьев на тропе точно были люди, а ещё был Цзинь Цзысюнь, целившийся из лука в женщину с маленьким ребёнком на руках. Ударная волна, источавшая голубое сияние, отбила выпущенную стрелу, спасая мать и дитя. На дорогу приземлились Вэй Усянь и Ханьгуан-цзюнь. Слова Цзинь Цзысюня вибрировали в её голове, девушка даже не слышала короткий разговор Вэй Ина и Лань Чжаня, только видела цзиньские стрелы в трупах людей. настоящее смешивалось с её прошлым. Из странного состояния Луань Цзан вывела мелодия «Покоя», исполняемая на флейте и гуцине. Прежде она никогда не слышала это произведение в звучании других инструментов, помимо циня. Если бы не обстоятельства, при которых два заклинателя так гармонично исполняли «Покой», она бы заслушалась, ей же оставалось только помолиться за души невинно убиенных.       Набежавший на округу туман скрыл и мёртвых, и живых, унося с собой былую скорбь. Где-то вдалеке раздался крик глашатая: «Цзэу-цзюнь и Ханьгуан-цзюнь прибыли!». Из жемчужно-молочной дымки вышли Два Нефрита ордена Гусу Лань в сопровождении нескольких адептов. Тронный зал резиденции павшего ордена Цишань Вэнь был богато украшен к великому празднеству. Главы орденов и кланов собирались вместе со своими семьями и сопровождающими, дабы отметить завершение Аннигиляции солнца и провозгласить наступивший в Поднебесной мир. Закончив с полагающимися приветствиями, Лань Сичэнь выразил надежду на скорейшее процветание Пристани Лотоса, Юньмэна и всего ордена Юньмэн Цзян. Несмотря на юный возраст, в глазах Цзян Чэна была решимость вновь возвысить свой орден. Он держался гордо, как и полагается главе, и лишь дёрнувшийся кадык и дрогнувшие на мгновенье пальцы могли выдать его волнение и переживания, но кто заметит это в такой толпе? Куда заметнее была напряжённость между господином Вэем и вторым господином Ланем, на которую не обратили внимания из-за прибытия ордена Цинхэ Не.       Предложение, поступившее Не Минцзюэ, занять трон Вэнь Жоханя и объявить начало пира, было вполне обычным в заклинательской среде, но оно нарушало личные устои человека, о чём и высказался глава Не, после чего всё было быстро переделано. Все эти пиршества и празднества волновали её мало ещё со времён жизни, потому что на этих обедах и ужинах люди просто заискивают друг перед другом, восхваляют до Небес то, за что лучше в тишине без свидетелей сказать простое человеческое «спасибо», поэтому Луань Цзан покинула главный зал, раздумывая: не отправиться ли ей теперь бродить по миру? Или, может, стоило вернуться на Могильные курганы в Илин и поселиться там вместе с остальной нечистью? Цишань Вэнь уничтожены, Облачные Глубины и Пристань Лотоса восстанавливаются, сама она мертва и ничего не может сделать, только скитаться бестелесным духом, пока не придёт её время. Даже зная, где находятся настоящие осколки Иньской печати, о не могла их уничтожить — нет ни сил, ни возможностей.       Поджав губы, девушка опустила взгляд. Вот бы сейчас также, как Вэй Усянь, развалиться на порожках, выпить вина, а на утро уже думать о проблемах. Долетавшие из зала слова Цзинь Гуань Шаня оседали в ушах кислящим вином, которое хотелось выплюнуть. Вэй Усянь и Лань Ван Цзи обернулись на услышанное с постными лицами. Но это были только цветочки, сливы пошли дальше. Стоило главе Цзинь заговорить о покойных родителях Цзян Чэна и Цзян Яньли, как многим стало понятно — приятно этот разговор уже не закончится. Предчувствуя неладное, Вэй Ин поднялся на ноги, и взгляд его потяжелел. Цзинь Гуань Шань заговорил о помолвке, причём сделал он это, призвав всех собравшихся в свидетели и упомянув ныне покойную чету Цзян, загнав молодого главу ордена Юньмэн Цзян в тупик. При таких условиях отказ приравнивался к оскорблению Ланьлин Цзинь, попранию доверия Гусу Лань, Цинхэ Не и других собравшихся кланов и навлечению позора на Юньмэн Цзян. А главы мелких кланов и некоторые представители великих орденов ещё и подначивать стали: дело ведь хорошее, соглашайтесь, глава ордена Цзян. После этого отказать стало и вовсе нельзя, но и согласиться прямо сейчас было невозможно. Как не посмотри, а картина вырисовывалась одна.       Цзинь Гуань Шань, видя в Цзян Чэне лишь неопытного мальчишку, решил воспользоваться этим и подмять под себя Юньмэн Цзян, коему только предстояло вернуть свою мощь после победы над Цишань Вэнь. Заговаривая о помолвке на пиршестве, он отрезал все ходы к отступлению: откажешься — сочтут невежественным и ты легко попадёшь под удар в ныне ослабленном положении, согласишься — подумают, что Юньмэн Цзян таким образом пытаются возвыситься, а значит вновь волей-неволей попадёшь в загребущие руки главы Цзинь. На первый взгляд, положение казалось безвыходным, но, на самом деле, лазейка была. Можно было сослаться на продолжающийся в семье Цзян траур, во время которого этикетом запрещено принимать такого рода решения, а дальше, выиграв время, придумать достойный ответ не составило б труда, но…Громкий голос Вэй Усяня ковром прокатился по залу. Молодой человек напомнил собравшимся и, в первую очередь, Цзинь Гуань Шаню, что вопрос помолвки и уж тем более замужества его шицзе не может решаться без её на то мнения, как когда-то сказал сам Цзян Фэнмянь. Как всегда, Цзинь Цзысюнь просто не мог промолчать и внёс свою лепту, на что получил достойный отпор. Получив ответ, мужчина не угомонился, но отшутился и перебросил удочку на Цзян Яньли, но та, вопреки ожиданиям замершего с непонятной улыбкой Цзинь Цзысюаня, ответила, что в нынешней ситуации, как дочь семьи Цзян, должна ставить интересы ордена превыше личных. Луань Цзан ухмыльнулась, девы рода Цзян всегда умели справляться со своими женихами. Правда, этот ответ совсем не обрадовал Цзинь Цзысюаня.       Неловкое молчание укрыло собой зал, поэтому Цзинь Гуань Яо взял на себя смелость нарушить его. Слушать его возлияния дух не хотела, поэтому быстро покинула зал, но застыла на ступенях, услышав об облаве на горе Байфэн, что осенью организует орден Ланьлин Цзинь. Не будь она духом, поперхнулась бы: эта облава начала проводиться впервые где-то за четыре года до её смерти и была поистине грандиозным событием, проводимое совместными силами великих орденов. Затрат и сил на это уходило в немыслимом количестве, а тут Ланьлин Цзинь собираются сделать всё в одиночку. В щедрость и доброту этого ордена не верилось ни на кончик мизинца. Кажется, после свержения Цишань Вэнь у мира заклинателей появится головная боль уже в золотых одеждах.       Луань Цзан не стала дожидаться, когда ордена разойдутся по своим резиденциям, и отправилась в дорогу в ночи. Только покинув пределы Безночного Города, она остановилась и посмотрела на огромную луну, словно просила у неё сил и благословения. Расправив плечи и приподняв голову, она вновь сделала шаг и больше не останавливалась до самого конца. Заклинатели с замиранием сердца следили за ней, догадываясь, в какие земли та держит свой нелёгкий путь. Немного сухой и тёплый воздух сменился влажным и прохладным. Ароматы хвои и магнолий, горячих османтусовых пирогов и локв, жасминового чая и «Улыбки императора». Торговцы на лодках и плавающие беседки, звуки пипы и эрху из чайных домов, извечные туманы и высокая каменная лестница, ведшая ко знакомым вратам, а ещё неизменные превратники. У самого входа в Облачные Глубины Луань Цзан вновь остановилась. Стена с тремя тысячами правил возвышалась в самое небо, ведь были времена, когда на этой стене находилось лишь две тысячи правил. Несколько минут она стояла неподвижно с закрытыми глазами, но потом, сжав кулаки и зубы, вошла. Барьер, охранявший резиденцию Гусу Лань от проникновения посторонних, в том числе и непрошенных тёмных существ, пропустил её.       Дорожки и повороты, учебные здания и библиотека, деревья и кусты, прудики и сады, жилые комнаты и источники — всё здесь было таким, каким она запомнила. Магнолиевое дерево на скале, Ледяная пещера, кролики в лесу, маленькие поля с горечавками, мелодии, которые разучивали адепты, звон мечей с тренировочных площадок, шорох кисти по бамбуку и листам. Луань Цзан протянула руку и трепетно коснулась дверей, за которыми сейчас сидели ученики. Ни время, ни злодеяния Вэней не сломили Облачные Глубины. Не помня себя, она быстрым шагом пошла по родным коридорам, но быстро опомнилась и зашагала степенно. Она хотела узнать судьбу одного места… Но идти к нему значило пройти мимо храма предков. Храм предков… Нет, она не могла себя заставить зайти туда. Не имела на это прав. Столетия назад Луань Цзан отреклась от Гусу Лань, все записи о ней были уничтожены. Великие старейшины на том свете перевернутся, если она посмеет посмотреть в сторону Храма предков, а Лань Ань и госпожа Лань, её шиди…Их покой будет нарушен, перешагни её скверная нога порог.       Тропа, вёдшая к окраинам Облачных Глубин, была протоптана, значит в те окрестности люди ходили. Неужели её дом не уничтожили? Одёрнув рукав, девушка-дух плюнула на правила и пошла быстрее. Этот жест показался Лань Ван Цзи смутно знакомым, но куда знакомее ему казалась тропа, собственно как и Вэй Ину. Эту дорогу они оба знали наизусть. Заклинатели переглянулись. Бамбуковая роща, небольшой садик и тихий уединенный домик — Цзинши. Но Луань Цзан не узнавала ничего. Более не было деревьев хайтана, маленькой деревянной калиточки, скромных грядок с целебными травами, магнолий, росших у входа в дом. Её домика не было. Стоявший дом совершенно не походил на то, что помнила она, и естественно он кому-то принадлежал. Из открытых дверей и окон лилась музыка, используемая для успокоения тела, духа и сердца. Ей даже стало интересно, кто теперь живёт на отшибе Облачных Глубин, поэтому Луань Цзан шагнула на тропинку, вёдшую к дому, но услышала позади шаги и обернулась. Мимо духа, шмыгнувшего по привычке за первые попавшиеся кусты, прошёл Цзэу-цзюнь. Если из дома лилась мелодия, а Лань Сичэнь только пришёл и при этом зашёл внутрь совершенно спокойно, значит здесь жил Ханьгуан-цзюнь. Нынешний глава Гусу Лань ещё не был женат, к дяде он вряд ли бы зашёл, не поклонившись на входе, поэтому вывод напрашивался сам собой. И действительно, всё было так. Внутри сидел Второй Нефрит Гусу Лань, обложившийся сборниками мелодий.       —Ученики говорят, как только Ханьгуан-цзюнь вернулся, сразу отправился в библиотеку, забрал множество нотных записей и теперь днём и ночью лишь играет на цине. Поэтому я пришёл посмотреть. — улыбнулся Лань Сичэнь.       Дух скосила взгляд на сборники и зажала рот кулаком, тихо посмеиваясь и представляя, как ученики, особенно старшие, жалуются Цзэу-цзюню, что Ханьгуан-цзюнь буквально ограбил библиотеку. В Гусу Лань каждый стремился к совершенству в технике игре на цине, особо повысить своё мастерство старались старшие адепты. Достигнув определённого уровня, они приступали к изучению сложных многоуровневых мелодий, имевших влияние куда сильнее, чем остальные, но и требовавших при этом большей отдачи. А как они могли совершенствовать свою технику, если почти все нотные сборники довольно серьёзного уровня прямо сейчас находились в покоях Лань Ван Цзи?       —Брат, я хочу попасть в Комнату запрещенных книг.       —Для чего?       «Что?» — перестала смеяться Луань Цзан. Насколько она знала, свободный доступ к потайной библиотеке был у всех прямых членов клана Лань. Лань Ван Цзи мог войти туда в любой момент, зачем он ставит в известность старшего брата вдобавок таким тоном, будто спрашивает разрешения?       —Изучить нотные записи.       Услышав ответ, Цзэу-цзюнь вздохнул и отвёл взгляд. Этот разговор всё больше и больше наталкивал на мысль, что теперь в потайную библиотеку не зайти без разрешения даже брату главы.       Пришедший адепт, поклонившись, сообщил, что Цзэу-цзюня и Ханьгуан-цзюня хочет видеть учитель Лань. Братья покинули Цзинши и пошли в Яши, где их уже ждал Лань Цижэнь. Этого человека девушка знала только по воспоминаниям господина Вэя, у которого с ним были тяжёлые отношения. Возможно, к своим племянникам этот мужчина был не так строг. Лань Сичэнь и Лань Ван Цзи стояли перед своим дядей, внемля его словам. Увидев Лань Цижэня собственными глазами, Луань Цзан подумала, что бородку ему сбрить не помешает, но сразу отбросила эти мысли, так как учитель Лань встретил племянников…Прохладно. Он говорил с ними не как дядя, а скорее как наставник или старейшина. Разговор зашёл об истреблении злых духов, которые расплодились из-за Аннигиляции солнца и, само собой, коснулся и Вэй Ина. С каждым мигом атмосфера становилась всё неприятнее, а беспокойство на лице второго господина Ланя более не скрывалось за безэмоциональной маской.       —Дядя. — обратился тот с почтением и волнением, но был моментально прерван поднятой ладонью Лань Цижэня, пресекавшей дальнейшие слова заранее.       —Ван Цзи, — Лань Цижэнь поднялся на ноги, взял со столика сборник правил ордена и подошёл к Лань Чжаню. — В этот раз тебе не нужно отправляться за Сичэнем. У меня есть для тебя другое поручение. — молодой заклинатель поднял взгляд на дядю. — В тот день Сичэнь бежал, забрав книги. Но в спешке неизбежно произошли потери и повреждения. Теперь дело первостепенной важности — восстановить собрание книг, восстановить правила ордена. — он протянул Лань Ван Цзи многотомный труд, и тот с поклоном принял его. — В любом деле необходимо строго следовать правилам. Правила ордена — это фундамент, на котором стоит орден Гусу Лань. Надеюсь, ты это накрепко запомнишь.       Лань Ван Цзи, опустив взгляд в пол, пошёл за дядей и опустился на колени.       —Дядя. Я хочу попасть в Комнату запрещенных книг.       —Ты уже прочёл все книги в библиотеке? — спросил Лань Цижэнь, обернувшись.       —Дядя, я хочу попасть в Комнату запрещённых книг. — вновь повторил молодой человек.       —А раз так, зачем тебе запрещённые книги? — сказав это, он вернулся на своё место и, как ничего не было, взялся за чтение.       Лань Сичэнь подошёл к младшему брату и положил руку ему на плечо. Непонятно: то ли поддержать его хотел, то ли просил подняться. Постояв ещё некоторое время, Лань Чжань встал и вместе с братом поклонился дяде. Когда молодые люди были у выхода, Лань Цижэнь позвал младшего племянника.       —Ван Цзи. — вместе с Лань Ван Цзи обернулся и Лань Сичэнь. — Тебе известно, почему я не позволил тебе покинуть горы вместе с Сичэнем? — ответом ему стали дрогнувшие губы Ханьгуан-цзюня. — Ступайте.       Поклонившись ещё раз, Цзэу-цзюнь и Ханьгуан-цзюнь покинули Яши. Луань Цзан же буквально выскочила из помещения, из-за чего в безветренную погоду колыхнулись занавеси со знаменем ордена.       «Он ваш племянник, а не инструмент… — прошептала девушка в спины удаляющихся братьев Лань. — Запирая его в этой обители, придавливая сводом правил, чем вы лучше Вэнь Жоханя?» — она потянулась к ленте на своём лбу, чтобы сорвать её, но остановилась, не коснувшись, отдёрнула руку и догнала второго господина Ланя, попрощавшегося с братом. Уже стоя у пруда в своём доме, он открыл сборник правил. Самым первым традиционно лежал «Раздел о Надлежащем Поведени», начинавшийся со слов «Истреблять нечисть, придерживаться Правильного Пути, да прибудет этот Путь в веках». Ей хотелось подойти и обнять Лань Чжаня, как она обнимала своих шиди в детстве, когда те грустили или получали чересчур суровое наказание от старейшин. В скором времени Цзэу-цзюнь покинет Облачные Глубины, и кто тогда останется рядом с Лань Ван Цзи? Старейшины? Дядя? Да от их общества сбежать захочется куда подальше и как можно скорее. Закрыв сборник, Лань Чжань зашёл в дом, положил собрание правил на стол и начал их переписывать. Нотные сборники лежали совсем рядом, но…       День тянулся за днём, повторяя предыдущий с невообразимой точностью. Подъём в пять утра, утренняя медитация, скромный завтрак, переписывание правил и утраченных фрагментов книг, вечерняя медитация, изучение новых мелодий в тайне ото всех, благо отдалённость Цзинши это позволяла, отбой. И со звоном колокола всё по кругу. Пусть Ханьгуан-цзюнь и принял «участь переписчика», попытки найти подходящую для Вэй Усяня мелодию он не оставил, каждый вечер совершенствуя своё мастерство. Иногда Лань Ван Цзи посещал источники, в такие моменты Луань Цзан, почти поселившаяся в углу дома у окна, оставляла заклинателя одного. Постепенно к ней самой начали возвращаться силы: её по-прежнему не видели и не чувствовали, а касаться она могла лишь предметов с духовной энергией или тех, которых до неё коснулся сильный заклинатель, но отрицательная энергия вокруг неё стала чуточку плотнее.       Наблюдая за девушкой-духом, аккуратно поправляющей кончик одеяла у спящего Лань Ван Цзи, Вэй Ин нашёл руку Лань Чжаня и переплёл их пальцы. Примерно, в то время он столкнулся в Юньмэне с Лань Сичэнем и предложил ему выпить. Цзэу-цзюнь не отказался и у них завязался разговор, из которого он узнал, что Лань Цижэнь поручил своему второму племяннику переписать все правила. В тот момент он и правда хотел приехать в Облачные Глубины к Лань Чжаню. Он не знал, чем объяснить свой порыв, поэтому и нёс первое, стукнувшее в голову, только в итоге разговор перерос в то, что Цзэу-цзюнь вновь заговорил о Пути меча и опасности, что несла с собой печать, созданная Вэй Ином. Исход того разговора после этих слов был предрешён и, разумеется, после он никуда не поехал. Однако Вэй Усянь всё равно не мог выкинуть этот необъяснимый порыв из головы и даже спросил у шицзе, почему люди «нравятся» друг другу в «том самом» смысле. Цзян Яньли всегда отличалась проницательностью, наверное, поэтому и раскусила его быстрее, чем он сам себя. Да, она сразу поняла всё, а он продолжал отнекиваться. А что в итоге? В итоге он дважды влюбился в Лань Чжаня. К тому же во второй раз это произошло задолго до того, как к нему вернулась память о прошлой жизни.       Однако воспоминание на этом не закончилось. Оказалось, что Лань Ван Цзи не оставил не только изучение древних мелодий, но и попыток попасть в потайную библиотеку. Пока старшего брата не было в ордене, ученики были заняты на занятиях и медитациях, а Лань Цижэнь вместе с некоторыми старейшинами также отбыли по делам, Ханьгуан-цзюнь посетил Комнату запрещённых книг. Со временем потайная библиотека определённо увеличилась в своих размерах, но это мало волновало девушку-духа, краем глаза следившую, как Лань Чжань ищет нужные ему книги. Мало волновало до одного определённого момента — среди запрещённых книг, в которых были записаны очень древние и мощные музыкальные произведения, она увидела несколько томов с мелодиями, написанных её собственной рукой. Шок оказался настолько сильным, что Луань Цзан даже не услышала разговора нескольких учеников, заметивших, что библиотека открыта, и заперших их внутри. В голове было лишь два вопроса — как её работы, хранившиеся в тайнике на Луань Цзан, попали в потайную библиотеку Облачных Глубин? И могли ли здесь находиться и остальные исчезнувшие труды? Как оказалось, именно здесь они и находились.       Постепенно очертания библиотеки рассеялись, уступив место зелени деревьев и развивающимся на ветру знамёнам орденов и кланов. Вэй Ин и Лань Чжань сразу узнали и место, и день. Облава на горе Байфэн. К участникам облавы вышел Цзинь Гуань Яо, объяснявший правила. Всё шло вполне прекрасно, пока к мишеням для стрельбы из лука не вывели пленных клана Вэнь. Будь у неё возможность, она бы Цзинь Гуань Яо под мишень поставила. Вэй Усянь и Лань Ван Цзи этого тоже не одобряли, но если Вэй Ин проявлял свои эмоции, то Ханьгуан-цзюнь коротким взглядом окатил орден Ланьлин Цзинь презрением.       Первым вызвался стрелять Цзинь Цзысюань, что походило больше на показушничество. Солнце на небе светило не так ярко, как его желание проявить себя перед Цзян Яньли. Цзинь Цзысюнь сразу же начал подначивать: сможет ли кто повторить успех его брата? Хмыкнув, Луань Цзан покачала головой. Был здесь один умелец.       —Лань Чжань, не поможешь мне?       —В чём? — серьёзно поинтересовался тот в ответ.       —Одолжи лобную ленту на время.       Не говоря ни слова, Лань Ван Цзи отвернулся.       «Господин Вэй, чего же вы мелочитесь? — дух помассировала переносицу. — Сказали бы сразу «пошли свадебные поклоны отбивать». Чего уж там?»       Так и не получив ответа, Вэй Усянь состроил недовольную рожицу и вышел на стрельбище. Развязав тканевый наруч, он спрятал свои глаза за ним и принял у помощника лук и пять стрел. Описав полный круг и положив стрелы, он спустил тетиву и в каждую мишень прилетело по стреле, точно в центр. Присутствующие, в том числе и Луань Цзан, зааплодировали, восхваляя его талант.       Когда адепты ступили на гору, девушка, почти подпрыгивая, побежала следом. Ей было очень интересно, как проходят подобные Большие охоты. В прошлом ей не удалось поучаствовать в облаве, поэтому теперь хотелось узнать: отличается это чем-то от других охот или не особо? Она не пошла за Лань Ван Цзи или Вэй Усянем, а выбрала прогуляться самостоятельно, но трели Чэньцин всё равно услышала, узнавая в ней до боли знакомый мотив. «Пьяный сон»… Некоторые мотивы в мелодии были изменены, но в остальном она осталась такой же. У господина Вэя был один талант — он мог запомнить мелодию, услышав её лишь единожды. И вот теперь, спустя века, она опять слышала своё любимое произведение. И, если слух её не подводил, молодой человек играл где-то поблизости. В груди поселилось желание подойти и поблагодарить его, пусть он и не услышит. Спустившись по холму, она вынырнула из-за большой сосны.       —Лань Ван Цзи, Лань Ван Цзи. кто я для тебя? Не мог бы ты не вмешиваться в мои дела?       —А кем ты меня считаешь?       Почему-то вдруг захотелось провалиться сквозь землю. Застанный ею момент точно не предназначался для посторонних глаз. Отвернувшись и натянув шляпу на глаза посильнее, Луань Цзан пошла прочь от этого места. Вот не зря люди говорят, что благими намерениями дорога вымощена в Ад. Захотела поблагодарить и наткнулась на личную сцену. Везёт так везёт. Она ушла на приличное расстояние, как вдруг адепты стали подтягиваться в ту сторону, где сейчас находились господин Вэй и Ханьгуан-цзюнь. Судя по перешептываниям, там начался какой-то скандал. Взобравшись на холм, дабы ненароком ни с кем не столкнуться, дух возвращалась обратно.       —Хотите знать, почему я не ношу с собой меч? — на высоких тонах произнёс Вэй Усянь. — Что ж, мне несложно вам разъяснить. Потому что я, Вэй Усянь, даже не используя меч, полагаясь лишь на то, что вы называете «кривой дорожкой Пути Тьмы», всё равно останусь на недосягаемой высоте, а вы будите смотреть мне в спину!       —Вэй Усянь! Ты всего лишь сын слуги! — прокаркал Цзинь Цзысюнь. — Умерь свою дерзость!       Вэй Усянь начала терять контроль, что могло обернуться для всех присутствующих ещё той катастрофой. Лань Ван Цзи, протиснувшись сквозь толпу, схватил молодого человека за руку, прося его сосредоточиться и тем самым удерживая от действий, но в этот раз злость была сильнее. Видя это, дева Цзян подошла с другой стороны, и вдвоём у них получилось дозваться до Вэй Ина. Заслонив брата собой, она встала перед Цзинь Цзысюнем.       —А-Ли, не сердись. Это их дела, пусть сами разбираются. — тут же подорвалась госпожа Цзинь. Орден Ланьлин Цзинь падал в глазах духа всё ниже и ниже.       Какая разница: сын слуги или благородный господин? Какая разница: Правильный Путь или Путь Тьмы, пока он помогает людям? Вэй Усянь и Лань Ван Цзи. Первый — сын слуги, второй — второй сын главы ордена Гусу Лань. И что с того, коли они равны по силе? Никто не выстоит в бою с ними один на один. Да целая свора не сможет победить ни одного, ни второго. Где же, интересно, был это «благородный Цзинь Цзысюнь», когда два этих юноши в одиночку выстояли против Черепахи-Губительницы и победили её? Сын слуги? Благородный господин? Разве кто-то думал об этом в тот момент? А в бою против Цишань Вэнь… Где были благородные господа, когда Вэнь Жохань сжимал горло Вэй Ина? Где они были в тех битвах? Где были благородные господа, когда Цишань Вэнь почти стёрли с лица земли Юньмэн Цзян? Благородные господа? Смешно. Благородство и благодетели определяются не рождением и Правильным Путём, а исключительно деяниями человека.       —Молодой господин Цзинь. — Цзян Яньли подошла к Цзинь Цзысюню, проигнорировав слова госпожи Цзинь. — Из ваших слов получается, что А-Сянь прибрал себе треть добычи на горе Байфэн, не соблюдая правила, что является излишней дерзостью. Я тоже никогда ни о чём подобном не слышала. Должно быть, это действительно причинило вам неудобства. Я приношу вас всем извинения вместо него. — девушка поклонилась.       —Шицзе!       —Дева Цзян, вы в самом деле обладаете подобающими манерами и вникаете в суть дела. поступок вашего шиди поистине крайне неприличен и действительно причинил нам множество неудобств. Но, памятуя о добром имени девы Цзян и главы ордена Цзян, извинений не требуется. Всё же орден Юньмэн Цзян и орден Ланьлин Цзинь всегда были близки, как братья.       —Однако, — холодно продолжила Цзян Яньли. — Несмотря на то, что я впервые принимаю участие в охоте, одно я знаю наверняка. За всю историю охотничьих состязаний ни единое правило не запрещало участнику загонять слишком много добычи. Итак, вы сказали, что А-Сянь нарушил правила. Так какое же именно правило он нарушил?       Луань Цзан, заметив, что эти воспоминания доставляют Вэй Ину много боли, взмахнула рукой. То, что она хотела донести до двоих заклинателей, она уже донесла через свои мысли — кто благороден и добродетелен, решать не Путям или записям в родовых книгах, а поступкам людей. Но следующее воспоминание, представшее перед Вэй Ином и Лань Чжанем не облегчило боль, а, наоборот, воткнуло ещё одну стрелу в сердце каждого из них.       Покинув гору Байфэн, Луань Цзан направилась просто куда глаза глядят. Любая совместная охота, тем более такая большая, всегда заканчивалась пиром, а заставить свои и без того уже мёртвые глаза наблюдать ещё один фарс она не сумеет. Лучше побродить по окрестностям или пуститься в странствия. Как ни как, а её волновал вопрос — куда делся последний осколок, а вместе с ним и Сюэ Ян. Она не сомневалась, что он был жив, потому что нападение на храм Байсюэ это его рук дело, следуя рассказу Сун Цзычэня, а после тот просто исчез. Но люди никогда не исчезают просто так, тем более такие. А ещё… Ещё был Сяо Син Чэнь, который тоже таинственно исчез, как и Сюэ Ян, а самое главное — после того же события. Ученик Баошань саньжэнь. Луань Цзан не была удивлена, что та, кого она когда-то считала подругой, стала Бессмертной и теперь жила на какой-то горе, вдалеке ото всех. Жизнь интересно всё расставила: вольнолюбивая заклинательница стала известной в мире Бессмертной, а она пошла по Пути Тьмы, убила себя и спустя столетия очнулась бестелесным, в какой-то степени тоже бессмертным, духом.       За этими невесёлыми мыслями, девушка не заметила, что оказалась в странном месте. Почти все постройки напоминали бараки, только несколько из них выглядели более-менее пригодными для жизни. Земля вытоптана и повсюду валяются обрывки выцветшей алой ткани. Луань Цзан присела и пригляделась к одному такому куску, узнавая в нём одежды ордена Цишань Вэнь. Впереди раздались звон цепей и сквернословные крики. Оставив обрывок ткани на месте, она дошла до первого дома и застыла, не веря глазам. Перед ней были адепты клана Вэнь, но это… Это были совершенно обычные люди: старики, дети, женщины, обычные мужчины без золотого ядра, больше походившие на земледельцев, никогда не державших в руках ничего опаснее мотыги. Все они были закованы в кандалы и цепи и под надсмотром адептов ордена Ланьлин Цзинь выполняли немыслимо тяжёлую работу. Они перетаскивали камни, рубили лес, перекапывали землю. За любой лишний вздох или взгляд в небо на них кричали и жестоко наказывали, избивая плетями, ногами и палками. Некоторые зазнавались до такой степени, что держали кого-нибудь на прицеле, словно это не человек, а фазан или куропатка. А пройдя чуть вперёд, Луань Цзан ужаснулась ещё сильнее, хотя казалось дальше уже невозможно. Несколько женщин, ребёнок и старик с искореженной рукой были забиты до смерти, и теперь их тела убирали с дороги, сбрасывая в одну яму. Ей пришлось привалиться к дереву, чтобы не потерять равновесие. Обводя всех этих людей взглядом, она просто каменела, пока не застыла вовсе. Группа адептов ордена Ланьлин Цзинь, стоявшая чуть поодаль от неё, кого-то активно пинали ногами, смеялись и вели себя последние животные. А потом один из этих адептов — у Луань Цзан не поворачивался язык назвать их людьми — воткнул в корчащегося на земле человека какое-то знамя. Раздавшийся крик, перемешавшийся со стонами и хрипом, показался ей смутно знакомым, и девушка подошла ближе.       На мгновенье весь мир застыл, а потом обрушился на голову небом Поднебесной. Перед ней со знаменем в животе лежал Вэнь Нин, младший брат Вэнь Цин, пересадившей золотое ядро Вэй Усяня Цзян Ваньиню, и в которую тот, судя по всему, был влюблён. Дух аккуратно коснулась плеча юноши, но тот не отреагировал. Тогда она заозиралась по сторонам, надеясь найти Вэнь Цин, но девушки-лекаря нигде не было. А жизнь стремительно по крупицам покидала молодого человека. Она попыталась прижать руки в месте, где юноша был проткнут, но кровь проходила сквозь её прозрачные пальцы.       «Вэнь Нин, очнись. — Луань Цзан попыталась позвать юношу, но тот всё равно её не слышал. — Где же твоя старшая сестра?»       Казалось солнце зашло и встало несколько раз, а дух продолжала сидеть около Вэнь Нина, словно зачарованная. Она не обращала внимания ни на людей, ни на поливший стеной дождь, пока чьё-то тело не упало рядом с криком: «А-Нин!». Девушка повернула голову и сквозь ночь и дождь узнала Вэнь Цин. Сейчас та была сама на себя не похожа, а от её криков рвались сердце и душа. Вэнь Цин прижимала к себе брата и билась в истерике. Луань Цзан поднялась на ноги и услышала флейту, узнавая в той Чэньцин. В голове сразу мелькнула идея: господин Вэй может что-то придумать, вдруг он как-то поможет брату с сестрой.       —Ох. Я понял. — Вэй Усянь стоял перед насмерть перепуганными мужчинами Ланьлин Цзинь, пока те уверяли его, что никто из них не убивал людей. ложь. Наглая ложь. Они мучили и убили этого ребёнка только потому, что они носил фамилию Вэнь. — Он ведь из ордена Вэнь. Значит, они не люди. Поэтому вы говорите, что никто здесь не убивал людей? — внутри Вэй Ина кипела ярость, поэтому каждое слово он буквально выплёвывал. — Вы это имели ввиду, так? Или вы полагаете, что я не смогу узнать правду?       —Ордены Юньмэн Цзян и Ланьлин Цзинь находятся в дружественных отношениях , молодой господин, вы не можете…       —А ты смельчак. — прошипел Вэй Усянь, когда кто-то из этой толпы попытался что-то сказать. — Пытаешься мне угрожать? — на это стража сразу же заголосила в отрицание. — Что ж, раз никто не признаётся, пусть он сам нам ответит.       В этот раз Чэньцин звучала иначе. Она не призывала тьму, она поднимала мертвеца. Вэнь Нин словно обезумел. Он раскидывал всех стражей, попадавшихся ему на пути, но что-то в этом было не то. Луань Цзан никогда не работала с живыми мертвецами и понятия не имела, как с теми управляться, но она знала человеческие души, и именно душа Вэнь Нина и казалась ей странной: она вроде бы была внутри этого тела, но в то же время её там словно не было. В её памяти всплыло кое-что из прошлого. Лично с этим она не сталкивалась, но слышала, что некоторые люди выживают после того, как их души поглотили нечистые существа, если те успели поглотить лишь половину или по тем или иным причинам вернули ту обратно. Могло ли с Вэнь Нином произойти что-то подобное?       И, будто бы слыша её мысли, Вэнь Цин вдруг закричала, подтверждая предположения духа. Крик Вэй Усяня, а потом и самого Вэнь Нина почти заложил ей уши. Перепуганные адепты Ланьлин Цзинь и некоторые из заложников, перемешавшись друг с другом, стали сбегать, пока ситуация не стала ещё хуже. То ли от переутомления, то ли от нервов, а может от всего разом — дева Вэнь потеряла сознание, поэтому Вэй Усяню пришлось её поддерживать. В воцарившемся хаосе дух ничего не могла понять, пока толпа людей не вышла наружу и не обступила коней. Они собирались уходить. Вместе. Луань Цзан сжала кулаки, прижав их к груди. Она поддерживала господина Вэя в этом решении: никто не выживет, если останется здесь. Остаткам клана Вэнь было лучше уйти, спрятаться. Но с другой стороны… Это решение, этот шаг поставит Вэй Усяня одного против целого мира заклинателей. Все ополчатся против него, если на его защиту не встанет орден Юньмэн Цзян или Ханьгуан-цзюнь. Да, надежда была, только что-то внутри подсказывало — всё не будет просто.       Человек с зонтиком, стоявший на пути, показался смутно знакомым, а потом Вэй Усянь остановил лошадь, признавая в человеке Лань Ван Цзи.       —Лань Чжань. Ты пришёл мне препятствовать?       —Вэй Ин. Куда ты пойдёшь? — рука второго господина Ланя еле заметно сжалась на ручке зонтика.       —Не знаю. Мир огромен. Найдётся в нём место и для нас. — обрывистые фразы с головой выдавали все внутренние переживания молодого человека, которые он старался скрыть.       —Ты должен понимать, что если уйдёшь, по-настоящему сойдёшь с верной дороги истинного пути! Назад пути не будет.       —С какой верной дороги? С какого истинного пути? — в словах Вэй Усяня сквозили слёзы, боль и обида, ведь что-то глубоко внутри него даже сейчас продолжало верить, что Лань Чжань поможет, хоть заклинатель и заталкивал эту веру подальше, душил её в зародыше. — Лань Чжань, ты помнишь обещание, которое мы когда-то давали вместе?       Кадык Лань Ван Цзи дёрнулся, губы дрогнули. Конечно, они оба прекрасно помнили то обещание. В воспоминаниях господина Вэя этот момент был одним из самых ярких и тёплых, даже горячих. Горячее огня в фонариках, что они запускали в тот раз. Прекрасное, трепетное воспоминание.       —Я пожелал всю жизнь защищать слабых и бороться со злом. — напомнил Вэй Ин. — Но теперь скажи мне, кто — слабый, а кто — сильный? И где чёрное, а где белое?       —Вэй Ин!       —Неужели это и есть обещание, которое мы с тобой поклялись держать до смерти? — выкрикнул молодой человек, вкладывая все эмоции в этот крик.       Воздух задрожал, послышались звонящие переливы. Ханьгуан-цзюнь сжимал меч до побелевших костяшек, но продолжал молчать.       —Теперь я со злостью жалею лишь о том, что на облаве не помешал ордену Ланьлин Цзинь использовать живых людей как приманки. Тогда бы и Вэнь Нина не постигла такая участь. Я уже однажды упустил шанс спасти других. На этот раз я не отступлюсь, чтобы не случилось. Тем более… — он посмотрел на Вэнь Нина. — Я должен его спасти.       Дождь только усиливался, заливал лицо, но мог ли он скрыть слёзы? Наверное, мог… Вэй Усянь в молчании достал из-за пояса флейту и выпрямил руку.       —Лань Чжань. Если битва, где я выступлю против них, неизбежна, лучше я сойдусь с тобой в смертельном бою. И если суждено умереть, то, по крайней мере, я умру от руки Ханьгуан-цзюня. Не напрасно.       И вновь молчание. Чего ждал Вэй Усянь? Что хотел услышать? Почему вглядывался в лицо второго господина Ланя? Луань Цзан опустила взгляд. Ножны Бичэня от хватки хозяина чуть трещинами не шли — беспомощность. Похоже, так было всегда… Кое-кто однажды сказал: «Ни слова выражают чувства, а действия». Минуты неслись друг за другом в тягуче-медленном потоке, а потом… Лань Ван Цзи ушёл с дороги в сторону. Вэй Ин сжал зубы, в глазах металась буря не меньшая, чем на улице.       Люди давно скрылись, но Лань Ван Цзи не двигался с места, смотря в их смытые дождём следы. Слёзы… По его щекам текли слёзы. Хотелось кричать: «Лань Ван Цзи, почему ты молчишь?! Почему ничего не сказал? Не объяснил?» — но это было бессмысленно, и не от того, что тебя не услышат, а от того, что причина всего этого была ей прекрасно известна. Гусу Лань, на стене которых три тысячи правил. Под гнётом этих правил, под гнётом старейшин и Лань Цижэня Ханьгуан-цзюнь действительно начал ломаться, превращаться в бездушную куклу. Сердце советует одно, но разум, заточенный за долгие годы, заносит над головой острый клинок «Орден. Правила. Благочестие. Так принято». И некому отбить этот клинок, а в одиночку даже самый доблестный и сильный адепт Гусу Лань не справится. Сейчас под этой плитой были похоронены и слова Цзэу-цзюня о том, что каждый слушает своё сердце.       Лань Ван Цзи опустил зонтик, и тот выпал у него из рук. Дождь промочил его насквозь, но и ему не под силу было смыть абсолютно всё. В выделенные покои Ханьгуан-цзюнь вернулся ближе к рассвету, когда дождь прекратился и во влажной дымке забрезжил рассвет. Покои Цзэу-цзюня располагались за соседними дверьми, поэтому заклинатель проскользнул мимо них тенью, чтобы не тревожить брата. В сложившийся ситуации и гадать не стоило — Ланьлин Цзинь вывернет всё в свою пользу, что и произошло.       Через несколько дней в Башне Кои состоялся совет орденов, на который прибыл даже Лань Цижэнь, о чём моментально начались пересуды. Стоя за дорогими занавесями, украшавшими колонны, Луань Цзан наблюдала за всем со стороны. Ей при жизни не хотелось так сильно задушить почти всех старейшин, как хотелось после смерти одного Лань Цижэня. Что бы не происходило в ордене, клане, семье разве можно опутывать родную кровь и подчинять собственного племянника? Неужели этот человек не видел, что делал только хуже? Да даже если он хотел от чего-то защитить или уберечь, следовало действовать иначе. Не желая злиться ещё больше, она отвернулась и сосредоточилась на Цзинь Гуань Яо, пустившимся в красочные описания «злодеяний» Вэй Усяня. Только успокоившиеся эмоции, вновь опасно забурлили внутри. Цзинь Гуань Яо распелся соловьём до такой степени, что желание обрезать ему клюв стало почти неудержимым. Да, Вэй Усянь действительно укрыл Луань Цзан барьерами, потому что знал, что отряды орденов придут к нему не чаи распивать, а снести головы тем, кто ушёл с ним, и ему в том числе, якобы случайно между делом.       Цзян Чэн принёс свои извинения ордену Ланьлин Цзинь, но тут вдруг выяснилось, что среди надзирателей были адепты других орденов и кланов, которые не желали мириться с произошедшим. Слово за слово, разговор коснулся Вэнь Цин и Вэнь Нина, в защиту которых кратко выказался Лань Сичэнь, у которого могло бы получиться смягчить возникшие углы, но глава ордена Не обрубил эти попытки на корню, а остальные сразу же вывернули его слова. И всё же больше, чем Лань Цижэня, она желала отправить к праотцам Цзинь Гуан Шаня, принявшегося подтачивать терпение и эмоции Цзян Ваньиня, указывая на его взаимоотношения с Вэй Усянем, ставя в невыгодное положение и его самого, и весь орден Юньмэн Цзян, и Вэй Ина. Но самое интересное заключалось в том, что присутствующие будто только и ждали, когда разговор зайдёт о печати, созданной Вэй Усянем, которая просто спасть спокойно им не давала — так они её хотели заполучить. А от предположения, что Вэй Усянь мог сговориться с Сюэ Яном, она и вовсе чуть не захохотала в голос. Если следовать логике этих людей, то Лань Цижэнь это переродившийся Лань Ань, а она утерянная в детстве сестра Цзян Ваньиня и жена Лань Сичэня. Нет, ну, что за абсурд? То, что последний осколок находится у Сюэ Яна, скорее всего правда, и его таинственное исчезновение с этим как-то связано, но вот всё остальное — полнейший бред, нужный для того, чтобы прикрыть свои желания обладать Стигийской печатью.       —В тот день, на столь важном мероприятии как торжественный приём всех кланов, он прямо перед вами выказал недовольство и самовольно удалился. А за вашей спиной на горе Байфэн он сказал такие слова: «Я никогда ни во что не ставил главу ордена Цзян!». Все присутствующие слышали это!       Ну, это уже ни в какие ворота не лезло. Молодой господин Вэй никогда не сказал бы таких слов даже, если бы находился в сильнейшем гневе. Да, он мог подшутить над своим шиди или вести себя с ним не как с главой, но и то при личном общении. За подобные слова этот юноша скорее сам бы себе язык отрезал. Вдобавок, большую часть времени на горе Байфэн он находился в компании Ханьгуан-цзюня, а тот со всеми присущими ему качествами не стал бы и дальше находиться рядом, услышь подобную фразу.       —Нет. — приятный голос, раздавшийся со стороны ордена Гусу Лань заставил всех замолчать и обернуться на его владельца. Лань Ван Цзи перевёл взгляд на Цзинь Гуан Шаня.       —Что вы сказали? — на повышенных тонах произнёс глава Ланьлин Цзинь, надеясь смутить обычно молчаливого заклинателя, не вступавшего в политические баталии, но он не знал, с кем связывался.       —Я не слышал от Вэй Ина подобных речей. — чётко ответил Лань Ван Цзи, не отводя взора. — Также я не слышал, чтобы он выразил хоть каплю непочтения по отношению к главе ордена Цзян.       —Разве? — заговорил Цзинь Гуань Яо после затянувшегося молчания, так как возразить словам Ханьгуан-цзюня никто не мог. — В день облавы на горе Байфэн молодой господин Вэй в гневе сказал так много всего… Каждая его фраза звучала возмутительнее предыдущей. Возможно, он произнёс что-то более-менее похожее, я уже не очень хорошо помню. — и под конец своей речи опустил взгляд.       Лань Ван Цзи перевёл взгляд с главы Цзинь на Цзинь Гуань Яо, и горел в его глазах не самый добрый огонёк. В тот день Вэй Усянь взаправду сказал много неприятных, но верных слов, однако доказывать что-либо, когда буквально каждый здесь против тебя, всё равно, что пытаться вышивать шёлком по мрамору.       «Да тебя там вообще не было, — прошипела Луань Цзан. — Или за соседним кустиком стоял и каждое слово Вэй Усяня записывал? Так, простите, там я стояла!» — последние крупицы хорошего отношения к Цзинь Гуань Яо испарились с громким пшиком. А дальше последовало то, чего ожидали меньше всего. Совет орденов и кланов перерос в самый обычный скандал, итогом которого стал уход девы Мянь-Мянь, если Луань Цзан не ошибалась, из ордена Ланьлин Цзинь. Не прошло и нескольких минут, как Ханьгуан-цзюнь, забрав меч, ушёл. Дух вышла следом, по-прежнему скрываясь за колоннами. Ей хотелось подойти к этому юноше, положить руку на плечо и подтолкнуть к тому, к кому стремилось его сердце, но это было не возможно. Через какое-то время Мянь-Мянь вышла попрощаться со вторым господином Ланем, так как считала его единственным разумным человеком на этом собрании, а Луань Цзан скосила взгляд, наблюдая за тремя названными братьями. Но это было ещё что…       По возвращении в Облачные Глубины Лань Цижэнь вызвал к себе младшего племянника, предстоящий разговор обещал быть далеко не семейной беседой. Лань Цижэнь попросту устроил племяннику разбор полётов на повышенных тонах, но и это оказалось не самым страшным. Каким-то образом учитель Лань узнал о том, что второй молодой господин Лань тайно проник в Комнату запрещенных книг, причём узнал он об этом давно, ничем своего знания не выдавая и надеясь, что Лань Чжань «образумится». Естественно, надежды господина Ланя рухнули, и он перешёл на инцидент, связанный с тропой Цюнци, обвиняя Лань Ван Цзи в том, что тот отпустил Вэй Усяня. «Запрещено заводить дружбу с порочными людьми» — пятьдесят второе правило ордена, через которое Лань Цижэнь наседал на племянника, вспоминая его родителей.       Когда Лань Цижэнь поднялся, в голове духа пронеслась идея закрыть собой стоявшего на коленях Лань Чжаня, но она сдержала себя — учитель Лань не собирался причинять племяннику физическое наказание. Он говорил, что растил Лань Ван Цзи как собственного сына, что не желал, чтобы тот повторил ошибки своего отца. Отчасти этого мужчину можно было понять, может, он действительно любил племянника и хотел для него только лучшего, но в итоге все его действия возымели обратный эффект, ведь чем больше запрещают, тем сильнее хочется. Можно сломить волю, подчинить сердце и разум, подавить желания, да только душу не удержишь. Жаль, что такой великий и мудрый орден так и не познал эту простую истину за минувшие поколения. Лань Цижэню тоже было больно: он уже потерял брата, потерять ещё и племянников он не хотел, но иногда… Иногда, чтобы быть рядом, чтобы видеть счастье близких и знать, что с ними всё хорошо, нужно отпустить.       Луань Цзан несколько раз приходила в Илин. Каждый раз она наблюдала издалека, как мужчины возводят дома, женщины возделывают землю. Несколько раз она заходила к Вэнь Нину, пока Вэй Усянь находился на улице. Дух присаживалась на колени рядом с юношей, повторяя: «Вэнь Нин, сестра, бабушка, дядюшки, тётушки и А-Юань очень скучают и ждут тебя, поэтому поторопись и вернись к ним. А ещё подумай о господине Вэе: он отдаёт столько сил, что вы будете делать, если он из-за этого постареет раньше времени, а? А что вы будете делать с Ханьгуан-цзюнем, который этому точно не обрадуется?» — на бледных выцветших губах мелькнула весёлая улыбка. После этого она обычно всегда уходила, посылая нежную улыбку маленькому А-Юаню, игравшему либо с Вэй Усянем, либо с бабушкой, либо с тётей Вэнь Цин. Они жили как большая дружная семья, при взгляде на которую становится тепло на сердце, а в памяти всплывают давно ушедшие детские годы, когда всё ещё было хорошо и они втайне от старейшин играли в прятки в матушкином саду, пока не возвращался отец с маленькими карамельными кроликами на палочке из Цайи.       Однажды, спускаясь с Луань Цзан после очередного своего визита, девушка увидела на тропе Цзян Ваньиня. Когда Вэй Усянь окружал холмы барьером, то в его основу положил принцип «оповещать о приходе любого человека и не пропускать никого, кто пришёл с дурными намерениями», поэтому она относительно легко могла пересечь границу, т.к. не была живым человеком и не имела дурных намерений. От нечистой силы господин Вэй, разумеется, тоже огородился, но в округе было довольно много безобидных существ. Сколь бы силён он не был, однако каждый раз затрачивать собственную энергию, дабы откидывать поголовно всех существ — дурная идея, походу, даже для Вэй Ина, поэтому барьер не трогал безобидных соседей другого мира, к коим относилась и сама Луань Цзан. Но вот барьеры, не пропускающие живых, действовали по-прежнему. Именно по этой причине увидеть главу ордена Юньмэн Цзян буквально в нескольких шагах от строящегося дома было несколько странно. Хотя самого господина Вэя это, кажется, не особо волновало.       Смотреть на ещё один семейный разговор у девушки просто не было сил, но беспокойство не позволяло уйти, поэтому она развернулась и пошла обратно, уповая на благоразумие Цзян Чэна. Эти двое всё-таки были семьёй, а в семьях не принято выносить ссору за ворота — почти любой конфликт можно уладить мирно, если очень захотеть. По началу всё шло хорошо, но вскоре из пещеры, служившей домом Вэй Ину одновременно местом нахождения Вэнь Нина, стали доноситься слишком громкие фразы Цзян Чэна касательно брата Вэнь Цин, и постепенно разговор скатился к теме последнего обломка Тёмного железа.       «Лань Ван Цзи слишком много молчит, а Цзян Ваньинь слишком много говорит. Вот бы эти их таланты да местами поменять», — вздохнула Луань Цзан, прислушиваясь к разговору.       —Вэй Усянь, а ты обрёл небывалую уверенность в себе за всё это время! — сквозь крик главы ордена Юньмэн Цзян слышался и скрежет меча. Вэнь Цин, находившаяся всё это время поблизости, вбежала внутрь, но была тактично выставлена Вэй Ином обратно, а Цзян Чэн принялся пересказывать события, имевшие место быть несколько дней назад в Башне Кои.       И всё же скандала не удалось избежать. Каждая сторона видела свою правду.       —Что ты предлагаешь? — с какой-то странной интонацией спросил Вэй Усянь.       —Ты пойдёшь со мной и выдашь всех людей, что здесь живут.       —Ты шутишь? — по пещере пробежался нервный хохоток Вэй Ина. — Если сейчас я выдам Вэнь Цин и остальных, их ждёт лишь одна судьба — смерть!       И ведь нельзя сказать, что кто-то из них не прав. Господин Вэй хотел защитить тех, кто спас его, Цзян Чэна и Цзян Яньли, помочь тем, благодаря кому прах Цзян Фэнмяня и госпожи Юй был возвращён в Пристань Лотоса, спасти невинных, не проливших ни капли чужой крови. Господин Цзян же не хотел терять свою семью, частью которой являлся Вэй Усянь. Все слова, произносимые Цзян Ваньинем, били не в бровь, а в глаз. В жизни всегда приходилось делать выбор, потому что защитить всех нельзя, особенно если против тебя почти весь заклинательский мир.       —Забудь. — уже в одном этом слове слышалось столько боли и осознания непоправимого, что хотелось зарыдать в голос. — Объяви всему миру, что я предатель. С этого дня не важно, что натворит Вэй Усянь, — это не будет иметь отношения к ордену Юньмэн Цзян.       Не даром люди говорят: «Из двух зол мы выбираем самую чёрную», ведь, если бы все выбирали всегда самую светлую, в мире не было бы войн, но и не было бы тех, кого можно назвать людьми. Луань Цзан сжала кулаки и повернула голову — Вэнь Цин стояла поодаль входа и прекрасно слышала весь разговор. Наверняка вечером дева Вэнь попытается переубедить Вэй Усяня и уговорить вернуться в Пристань Лотоса, только разговор этот заведомо провальный. Вэй Ин, выбрав путь, не свернёт с него.       Кивнув самой себе, дух направилась к выходу с могильных курганов, но, видимо, высшие силы были очень злы на неё, раз заставили стать свидетельницей того, как Вэнь Цин вернула гребень Цзян Ваньиню, чем прочертила между ними черту, яснее ясного сказала, что им не быть вместе.       Через несколько дней глава ордена Юньмэн Цзян вновь пришёл, но заходить на сами курганы не стал, оставшись у тропы, пролегавшей недалеко от Луань Цзан, куда пришёл и Вэй Усянь. Эта битва должна была окончательно положить конец всему, что она и сделала, стоило мечу Цзян Ваньиня войти в плоть его старшего брата.       Вэй Ин, уже давным-давно всё это переживший, все телом ощутил негодование Лань Ван Цзи, державшего его за руку. Ханьгуан-цзюнь понимал и осознавал, что всё это было в прошлом и тот Цзян Ваньинь, которого он знал сейчас, под дулом пистолета не совершил бы подобного, но угомонить растревоженный улей эмоций оказалось задачей не из лёгких. Всё то, что он узнавал о Вэй Ине и о том, что тому пришлось пережить, буквально выбивало воздух из его лёгких. После всего они никогда не поднимали этих тем, старались жить настоящим, но прошлое, оказывается, продолжало висеть над ними. Точнее, ходить по пятам. С каждым новым воспоминанием ком в горле увеличивался, боль стягивала тисками. Иногда возникало желание отвернуться и не смотреть, что означало предать. «А никто не говорил, что будет легко», — читалось в глазах Луань Цзан, и Вэй Ин с Лань Чжанем продолжали смотреть ради друг друга, ради себя, ради их будущего.       Представший перед ними городок располагался в Илине и был очень хорошо знаком всем троим. Поняв, какое воспоминание дух собирается показать им на этот раз, Вэй Усянь улыбнулся, приготовившись наблюдать. Краем глаза он заметил покрасневшие мочки Лань Ван Цзи, также узнавшего этот эпизод своей жизни.       После боя, произошедшего между Цзян Чэном и Вэй Ином, девушка-дух не стала возвращаться в облачные Глубины, а пошла странствовать, желая отыскать Сюэ Яна, а с ним и последний осколок, и волею судьбы оказалась в этом городке. Второй Нефрит Гусу Лань резко выделялся на фоне всех остальных, поэтому не заметить его было тяжко. Увидев знакомое лицо, Луань Цзан пошла за ним, держась на расстоянии. В голове её было множество предположений, что Ханьгуан-цзюнь мог здесь делать, но все они вылетели, когда молодой заклинатель резко остановился из-за малыша, схватившего его за ногу, в котором девушка сразу же узнала А-Юаня. Слегка приподнятые уголки губ опустились на пару мгновений, чтобы потом растянуться в широкую улыбку. В глазах Луань Цзан предвкушение чего-то интересного заинтересовано потирало ручки. Если здесь А-Юань, значит где-то поблизости, зная уровень удачи второго господина Ланя, и Вэй Усянь. На миг предвкушение веселья на её лице сменилось праведным гневом и желанием открутить голову горе-родителю, умудрившемуся потерять ребёнка, но всё почти сразу вернулось на круги своя.       А-Юань прочно вцепился в ногу Лань Ван Цзи и отпускать не собирался вовсе. Неожиданно мальчик заплакал и их сразу обступила толпа людей. Шок на лице Ханьгуан-цзюня превратился в настоящую панику. Ребёнок не умолкал, а поток его слёз только набирал обороты, люди шушукались прямо над ухом и посреди всего этого стоял совершенно обескураженный второй молодой господин Лань. Улыбка на лице духа стала по-семейному нежная, и она покачала головой, но потом услышала, как некоторые мужчины стали давать Второму Нефриту клана Лань советы, думая, что это у него в семье первый ребёнок. Девушка заткнула себе рот и сгорбилась, за смехом она не замечала стоявшего недалеко Вэй Усяня, как не замечал его и Лань Чжань.       «Ой, не могу! — хохотала она в голос. — Держите меня всем Гусу!» — когда она уже подумала, что придётся завязывать со своей скрытностью и как-то спасать Лань Ван Цзи, потому что, как она успела убедиться, дети могли видеть её неясный силуэт, о своём присутствии заявил Вэй Усянь.       Пусть это и была первая приятная сердцу и глазам картина за долгое время, некоторые моменты для чужих глаз не предназначались. Поэтому, натянув шляпу пониже, Луань Цзан пошла дальше по улице. Поговорить эти двое могут и сами, главное, чтобы они именно говорили, особенно достопочтенный Ханьгуан-цзюнь. Наверняка Лань Ван Цзи расскажет Вэй Усяню о планировавшейся свадьбе девы Цзян, что должна вскоре состояться.       Постепенно силуэт духа становился расплывчатее и смешивался с неясными образами, как если бы она проматывала киноплёнку на большой скорости. Среди появлявшихся красок и людей, Вэй Ин и Лань Чжань несколько раз узнали самих себя: заснеженные Облачные Глубины, взрыв в пещере, облюбованной Старейшиной Илина, тяжёлый взгляд Цзэу-цзюня, направленный на младшего брата, несущий мешок с репой Вэнь Нин. Но карусель эта вдруг резко остановилась, обрастая режущими глаза золотыми узорами и снующими туда-сюда слугами — Башня Кои.       —Старшая, — позвал Лань Чжань, пока воспоминание обрастало последними деталями. — В воспоминаниях вы отправились искать Сюэ Яна и последний осколок Иньской печати. Вы смогли их найти? — второй господин Лань нахмурился. Это действительно было очень странно, но в те дни все будто забыли о Сюэ Яне, потому что причиной всех бед считали Вэй Ина.       —А ведь и правда… — кивнул Вэй Усянь. — Мы прекрасно знаем, что через некоторое время Сюэ Ян объявится в Ланьлин Цзинь, но где он скрывался все эти месяцы? Здесь точно не обошлось без Цзинь Гуань Яо.       «Ни Сюэ Яна, ни осколка я не нашла, но безрезультатными мои поиски не назвать. Вы правы, господин Вэй. Все крупицы информации вели в Башню Кои, а именно к Цзинь Гуань Яо и Цзинь Гуан Шаню. Я до сих пор не знаю, где им удалось так хорошо спрятать Сюэ Яна, но точно где-то под носом, потому что дереву проще спрятаться в лесу. Не исключено, что он «помогал» Ланьлин Цзинь уже в то время».       —Тогда возникает ещё один вопрос. Если Ланьлин Цзинь подменили осколки Тёмного железа, знал ли об этом Сюэ Ян? А если не знал, то как не почувствовал их присутствия?       —Скорее всего, он ничего не знал. — мотнул головой Лань Ван Цзи, краем глаза замечая кивок Луань Цзан. — Цзинь Гуань Яо определённо был осторожен в этом деле, поэтому он мог с помощью талисманов скрыть энергию Тёмного железа или перекрыть её другой энергией, пока не перепрятал в храм Гуаньинь в Юньпине.       Вэй Ин неопределённо хмыкнул, соглашаясь со словами Ханьгуан-цзюня. Такой вариант развития событий был наиболее вероятным. Осторожность, с которой действовал Цзинь Гуань Яо, всегда поражала. Если бы не несколько просчётов, они вряд ли бы сумели поймать его, даже Не Хуай Сану пришлось бы тяжко, не просчитайся Ляньфан-цзунь в нескольких деталях.       А тем временем своды Башни Кои замерли. Как и всегда, зал был необычайно богато украшен: «Сиянье средь снегов», вышитый на полотнах, медные курильницы, лёгкие занавеси из дорогих материалов. Каждая деталь блестела и переливалась в солнечном свете, но больше всех сияли сами представители клана Цзинь. Войди и тут же утонешь в этом златом море-океане, в этих мнимом величии и надменности.       —Ханьгуан-цзюнь, — Цзинь Цзысюнь остановился перед Лань Ван Цзи. нет, не все корабли, заходившие в гавань Ланьлин Цзинь, тонули. Два Нефрита Гусу Лань резко выделялись не только своими одеждами, но и поведением. Не нарушая этикета, они умудрялись держаться подальше от богатых убранств, принося с собой в золотую обитель холод Ледяной пещеры и непоколебимость Гусушань. — Я не ослышался? Прошу вас повторить ещё раз.       —Я сказал на торжество в честь полной луны Цзинь Лина приглашены все старшие родственники, но ведь Вэй Ин — тоже его старший родственник. — Лань Ван Цзи говорил в своей обычной манере, практически не удостаивая Цзинь Цзысюня взглядом. Недалеко, буквально в нескольких шагах от них, стоял Цзинь Цзысюань, внимательно слушавший слова второго господина Ланя.       —То есть, вы хотите сказать, что раз Вэй Усянь — старший родственник, несмотря на его вражду с четырьмя велики орденами, вы хотите пригласить его, верно?       —Он не враг. — продолжал стоять на своём Лань Ван Цзи, но голос его звучал уже жёстче.       —Не враг? — переспросил Цзинь Цзысюнь с лёгкой насмешкой. — Так, может, он друг нам? Ханьгуан-цзюнь, у вас с памятью плохо? Позабыли об убийстве людей на тропе Цюнци? Может, мне напомнить вам снова?       Рядом послышался судорожный вдох. Глаза духа, стоявшего за одной из колон, пылали праведным гневом. Вэй Ину на мгновение подумалось, что будь Луань Цзан живым человеком, а не бестелесным невидимым духом, Цзинь Цзысюнь уже либо считал своими рёбрами ступени Башни Кои, либо отправился б в свободный полёт в одно из окон всё той же Башни Кои. Но сейчас Вэй Усяню и самому хотелось схватить этого напыщенного цзиньского индюка за грудки и хорошенько с ним потолковать. Что говорили в его адрес, Старейшине Илина всегда было всё равно. Да, это было неприятно и грязные слова оставляли шрамы, но рядом всегда были люди, что могли залечить их, прогнать все переживания одним лишь взглядом. Однако, Вэй Усянь не мог стерпеть хамского обращения с тем, кого он любил и уважал. Он не терпел этого в отношении шицзе и остатков клана Вэнь, а в отношении Лань Чжаня и подавно не собирался терпеть. Кулаки сжались до такой степени, что захрустели кости, а взгляд налился тёмным свинцом. Что в прошлом, что в настоящем Цзинь Цзысюнь пытался выставить Лань Ван Цзи в неприглядном свете, то предлагая выпить алкоголь прилюдно, то пытаясь скомпрометировать словами, опять же прилюдно. Кузен Цзинь Цзысюаня ни во что не ставил Ханьгуан-цзюня и считал себя чуть ли не богом, поэтому Вэй Ин глубоко-глубоко в душе был даже немного рад, что в прошлом эта особь цзиньского семейства отправилась на тот свет и больше никому не отравляла жизнь.       —Молодой господин Цзинь, Ван Цзи ведь тоже не ошибся. — далеко не бесконечным оказалось и терпение Лань Сичэня, поэтому он подошёл к Цзинь Цзысюню почти вплотную. — С тех пор, как Вэй Усянь обосновался на горе Луань Цзан, он не совершал никаких злодеяний. И я не слышал, что он совершил что-то, противоречащее справедливости и морали.       —Цзэу-цзюнь, — никак не хотел униматься тот. — Неужели вы тоже собираетесь заступиться за Вэй Усяня, этого предателя?       —Брат, ты прибыл! Прости, я припозднился. — от скандала всех спасло появление Цзинь Гуань Яо и его отца.       Цзинь Гуань Яо, растянув губы в приветливой улыбке, принялся переводить тему разговора, мол он накажет того слугу, что посмел разозлить его брата. Если бы разворошенное пчелиное гнездо можно было так легко успокоить… Не случившаяся ссора вспыхнула с новой силой. Несмотря на происходящее на сердце Вэй Усяня потеплело от слов Лань Чжаня «Навещал старого друга». Он понятия не имел об этих событиях, ведь Лань Чжань ничего ему не рассказывал об этом, как и Цзэу-цзюнь, в словах и поведении коего после воскрешения Вэй Ина нет-нет да проскальзывала холодность. В принципе, его слова в Башне Кои также были направлены на защиту младшего брата, а не Старейшины Илина. Правда, кое-что казалось заклинателям подозрительным. Находясь в центре событий, Лань Ван Цзи не обращал на это внимания, но, наблюдая со стороны, подмечал мелкие детали, складывающиеся в неприятное полотно шахматной доски, где каждый занимал «своё» место. Всё это было тщательно спланировано, даже появление Цзинь Гуань Яо, ждавший нужный минуты, когда ситуация обострится до предела: Лань Ван Цзи, стоявшей на стороне Вэй Усяня, Цзинь Цзысюань, подтвердивший правоту слов Ханьгуан-цзюня, Цзинь Цзысюнь, гневно выступавший против, Лань Сичэнь, пытавшийся защитить брата, и миротворец в лице Цзинь Гуань Яо. А ещё «благородный» Цзинь Гуан Шань, «беспокоящийся о покое всех».       Пока Цзинь Гуань Яо распинался о планах по приглашению Вэй Усяня в Башню Кои, Луань Цзан не сводила взгляда с Цзинь Цзысюня, почёсывавшего грудь так, будто у него там муравьи домики обустроили. Стоило обратить внимание на чесотку, как в глаза сразу бросился и его внешний вид — лёгкая бледность, частые вдохи и тихие хрипы при выдохе. В лекарском деле она имела весьма скудные познания, поэтому легко бы списала его состояние на нервозность, не заметь в последний момент взгляд Цзинь Гуань Яо, когда тот обращался к Ханьгуан-цзюню с просьбой о составлении приглашения для Вэй Усяня. Заклинатель смотрел на Лань Ван Цзи, но в то же время и сквозь него вслед ушедшему брату. Взмахнув тёмным подолом, Луань Цзан поспешила догнать Цзинь Цзысюня, убеждённая, что это не простая нервозность. Теперь к симптомам добавился ещё и кашель.       —Цзысюнь. — улыбнулся Цзинь Гуань Яо, подойдя к кузену, пока тот пытался прийти в себя в отдалённой части резиденции. тот резко обернулся, одарив молодого мужчину надменным взглядом. — Цзысюнь, что с тобой?       —Чего тебе? — Цзинь Цзысюнь скрыл своё состояние, в голосе звучала надменность.       —Я знаю, сегодня во дворце всё вышло не так, как тебе хотелось. Но ты должен понять отца. Он делает это ради четырёх великих орденов.       —Ну хватит! Я не хочу ничего слышать об этом!       —Хорошо-хорошо. Тогда я не стану об этом говорить. — Цзинь Гуань Яо опустил и поднял взгляд, понимая, что отвернувшийся не скажет больше ни слова, и спустился по не ступеням вниз. Но вдруг резко остановился и обернулся, в уголках его губ играло переживание, но вот во взгляде ыло предвкушение. — Цзысюнь, у тебя с молодым господином Вэем случались конфликты?       А дальше говорить было просто бессмысленно — по озёрной глади уже пошла рябь от брошенного камня. Если Цзинь Цзысюнь сейчас свяжет своё состояние с Вэй Усянем, это обернётся огромными проблемами, а он точно свяжет. Судя по его реакции, он осведомлён о том, чем болен, и сия болезнь далеко не простое недомогание.       Резко развернувшись, Луань Цзан побежала в покои, выделенные Ханьгуан-цзюню, чтобы помешать тому написать приглашение. Господину Вэю теперь слишком опасно показываться в Ланьлин Цзинь. Сады, переходы, коридоры проносились и оставались позади, пока впереди не показалась заветная дверь и два человека. Девушке пришлось перейти на шаг, а потом и остановиться. Лань Сичэнь и Лань Ван Цзи разговаривали о приглашении, которое Ханьгуан-цзюнь уже написал и отправил. Вот почему Лань Ван Цзи не мог говорить так же быстро и чётко, как действовать? Ноги духа заскользили по полу, и Луань Цзан села, облокотившись спиной о стену.       Для Вэй Усяня последующие дни проходили за работой над оберегом для ненаглядного племянника. Лань Ван Цзи ожидал скорой встречи, пока Цзэу-цзюнь, глядя на него, тихо вздыхал. Луань Цзан хотелось вздыхать не меньше, потому что состояние Цзинь Цзысюня медленно, но верно ухудшалось, а Цзинь Гуань Яо постоянно спрашивал о его здоровье. В резиденции ордена Ланьлин Цзинь разве что воздух не искрил. До одного дня.       Когда утром Луань Цзан не услышала голоса Цзинь Цзысюня среди голосов остального семейства Цзинь, плохое предчувствие схватило её за глотку. Из-за отсутствия сил она не могла быстро перемещаться из одного места в другое, поэтому ей приходилось проделывать путь как обычному человеку, благо после смерти она не ощущала усталости. Она была уверена, что Цзинь Цзысюнь решил собрать людей и наведаться к господину Вэю, используя для передвижения меч, значит догнать их пешим ходом, при всём великом желании, невозможно. Как специально, начали прибывать гости, а в такой толпе заметить отсутствие одного человека слишком тяжело, люди слишком поздно заметят неладное.       Пока она размышляла, как быстро добраться до горы Луань Цзан, Цзинь Гуань Яо с самым обеспокоенным в мире видом подошёл к Цзинь Цзысюаню и начал ему что-то рассказывать. По скорости смене эмоций на лице наследника Ланьлин Цзинь и по его широким шагам, девушка поняла, о чём именно был разговор. Цзинь Цзысюань собирался любой ценой догнать двоюродного брата и остановить, поэтому, выйдя на улицу, достал меч, чтобы запрыгнуть на него. Идея, мелькнувшая в её мыслях, определённо тянула на ранг «безумной», но другого выхода у неё не было. В один из вечеров Луань Цзан увидела, что поразило Цзинь Цзысюня. Оказалось, это было проклятье «Сотни дыр и Тысячи язв», постепенно и неминуемо убивающее человека. Особенность проклятья заключалась в том, что оно работало в обе стороны, то есть точно такие же язвы должны были появиться и на теле наложившего проклятье, правда, наложившего оно не убьёт, если он не совершил ошибки, когда проклинал. Цзинь Гуань Яо определённо ведал о проклятье, не зря же подстрекал кузена и крутился рядом, но накладывать подобное гадство сам не стал, значит у него был сообщник, который должен был отправиться за Цзинь Цзысюнем, потому что Ляньфан-цзунь не мог покинуть празднество. Закусив губу и взмолившись всем богам, Луань Цзан аккуратно ступила на меч Цзинь Цзысюаня, стараясь не задеть заклинателя. Меч вздрогнул, а она зажмурилась: «Хоть бы ничего не почувствовал! Хоть бы ничего не почувствовал!». На её счастье, молодой наследник слишком спешил, чтобы обращать внимание на всё остальное.       Знакомая тропа, усыпанная стрелами, и адепты разных орденов и кланов, лежавшие на возвышенности могли напугать кого угодно, но отсутствие крови давало понять, что они успели вовремя. Цзинь Цзысюань шипел на брата не хуже любого змея, а совсем рядом Вэнь Нин разбирался со всё ещё атаковавшими их адептами. Заклинатель предложил решить проблему мирно, аргументируя тем, что лично пригласил Вэй Усяня на праздник сына — раз, то, что именно Вэй Усянь наложил проклятье не доказано, — два. Цзинь Цзысюнь же не был бы собой, коли не попытался бы спорить и выпячивать свою гордыню. Грязные слова вылетали из его рта, оскорблявшие Вэй Усяня. Он из раза в раз повторял, что люди, общающиеся с Вэй Усянем, очерняют и клеймят себя и своих близких, и тут послышался треск. Цзинь Цзысюнь сломал какую-то коробочку, которую держал до этого в руке, что стало последней каплей. Энергия защитного заклинания показалась смутно знакомой, и Луань Цзан поняла, что это был тот самый подарок для Цзинь Лина, ради которого господин Вэй не покидал пещеру Фумо несколько дней и ночей, почти забыв о сне и еде. Вэй Ин сделал выпад вперёд, но был остановлен Цзинь Цзысюанем, просившим его прибыть в Башню Кои вместе с ним для выяснений вех обстоятельств и остановить Вэнь Нина. Но как он мог это сделать, когда его пытались убить?       Вэй Усянь просил Цзинь Цзысюаня отойти с дороги, он не желал вредить мужу шицзе, но и остановиться уже не мог. Мелодия, полившаяся из флейты, не призывала к убийству, только… Луань Цзан застыла и глаза её широко распахнулись.       «Что..?» — прошептала она, медленно оборачиваясь к скалам с остекленевшим взглядом. Это было невозможно, но она слышала ещё одну мелодию, ту же самую, что исполнял сейчас Вэй Усянь, но на несколько тонов ниже. Она почти идеально вплеталась в основное произведение, поэтому человек, не изучавший музыкальное искусство с рождения, не поймёт и не отделит. Это означало, что здесь был кто-то ещё, и этот кто-то, во-первых, хорошо прятался, а во-вторых, на высоком уровне владел искусством музыки. Из всех известных ей заклинателей только адепты Гусу Лань могли сотворить подобное музыкальное чудо. Вдобавок, в основу этой мелодии Вэй Усянь положил какое-то из произведений, услышанное им ранее в Облачных Глубинах и до необычайности изменённое, но, какое именно, девушка не имела понятия, наверное, одно из созданных уже после её смерти. Но кто из адептов Гусу Лань мог решиться на такую низость, ведь, внося дисбаланс в мелодию, заклинатель переписывал её на ходу, и, чем всё могло закончиться, можно было только гадать.       Звуки ломающихся костей и разрываемой плоти на пару мгновений перекрыли собой обе мелодии. Музыка стихла, а время замедлило свой ход. Изо рта Цзинь Цзысюаня кровь лилась рекой, в груди зияла кровавая дыра, а за ним стоял Вэнь Нин, находящийся под воздействием сразу двух произведений, вся рука которого была алой.       —А-Ли…Она всё ещё… Ждёт, что ты придёшь…На праздник в честь полной луны ребёнка… — с трудом выговаривал Цзинь Цзысюань и упал замертво в лужу собственной крови. Цзинь Цзысюнь моментально отдал приказ стрелять, но был схвачен Вэнь Нином и задушен. В мгновенье ока тропа опустела, выжившие адепты с криками покинули её.       Дальше Луань Цзан ничего не видела, потому что упала на колени и упёрлась взглядом в землю. Прижатые к губам руки дрожали совсем как у живого человека. Боже, какой же дурой она была… Почему не догадалась сразу? Она должна была понять всё ещё сегодня утром, когда Цзинь Гуань Яо подошёл к Цзинь Цзысюаню. Вэй Усянь не был целью Ляньфан-цзуня. Тот, от кого Цзинь Гуань Яо собирался избавиться на самом деле, его брат Цзысюань, а попутно с ним и Цзысюнь. Всё это было долгим и тщательно спланированным планом, после исполнения которого все беды можно было легко скинуть на порицаемого заклинательским миром Старейшину Илина. Но почему? Ладно, Цзинь Цзысюнь, он всегда был мразью и не скрывал своего отношения к незаконнорожденному брату, но Цзысюань, если и имел какие-то мысли на этот счёт, держал их при себе, никогда не обращался с братом по-свински.       Прошло много часов прежде, чем Луань Цзан взяла себя в руки и поднялась. Ни господина Вэя, ни Вэнь Нина в округе давно не было, значит они вернулись к себе домой, поэтому и ей стоило прийти на Луань Цзан, однако каково было её удивление, когда все жившие с Вэй Усянем Вэни встретились ей на дороге, и на лице каждого было принятие. То самое принятие, пришедшее некогда к ней самой, принятие своей судьбы. Куда эти люди держали путь и что с ними станет — известный факт. Дух сошла с дороги и обвела взглядом стариков, женщин, мужчин. Вэнь Цин держала брата за руку крепко-крепко, не желая, чтобы за ошибки их клана отвечал невиновный.       «А-Юань…» — прошептала дух, так и не найдя мальчика взглядом. Внутри затеплилась надежда. Скорее всего, его спрятали где-то вместе с Вэй Усянем, а значит ещё не всё потеряно. Девушка бросила тяжёлый взгляд в сторону Луань Цзан и решила идти вместе с ними.       Стоило ли говорить, что в Башне Кои их уже ждали? Мечи упирались людям чуть ли не в глотки, а на вершине главной лестницы стояли Цзинь Гуан Шань и Цзинь Гуань Яо, от вида последнего внутри духа вскипела ярость. Несколько адептов отделили Вэнь Цин и Вэнь Нина от всех остальных и обступили их на одном из пролётов. Цзинь Гуан Шань клялся предать их огню, но в глазах брата и сестры не было страха, только решимость. Эта чёртова решимость…       По команде Цзинь Гуань Яо стража сковала людей цепями и вервиями, перекрывающими ток ци. Обращаясь хуже, чем со скотом, они принялись толкать их в сторону пыточных, нанося удары мечами и хлыстами. Если кто-то больше не мог идти сам, то их волокли за что придётся: за одежду, руки, волосы. Один из ударов хлыста пришёлся прямо по спине бабушки Вэнь, вспоров старческую плоть. Бабушка запнулась в ногах и упала, Луань Цзан попыталась её поймать, но бабушка не была заклинательницей и её тело прошло сквозь руки духа. Хлыст вновь взмыл в воздух, но вот его она смогла перехватить. Парень остолбенел, неведомая сила удерживала его оружие, а потом отбросила его. Заклинатель упал на землю и озверел, думая, что всё это проделки ордена Цишань Вэнь, поэтому толкать людей стали усерднее. Некоторые падали и больше не могли подняться, тогда их забивали прямо на месте. Вскоре пыточные остались позади, а их продолжили вести, пока не вывели на небольшое поле, напоминавшее тренировочное. На этом поле уже находилась Вэнь Цин, привязанная к деревянному столбу. Её глаза в панике и ужасе высматривали младшего брата и не находили. Дева Вэнь спрашивала, где её брат, а того нигде не было. А дальше начался кровавый Ад.       К прикованным пленникам вышел юноша, на вид на несколько лет моложе Лань Ван Цзи и Вэй Усяня. Его приятная внешность, развязная манера держаться и едкий взгляд были слишком знакомы, чтобы не узнать — Сюэ Ян. Человек, которого она искала, стоял прямо перед ней, и от него несло некротической энергией. Юноша поклонился пришедшим главе и его отпрыску и ухмыльнулся. Что-то сказав Цзинь Гуан Яо, Цзинь Гуан Шань, брезгливо взмахнув рукавами, ушёл, а Сюэ Ян устроился рядом с Ляньфан-цзунем, наблюдая за несколькими адептами, забивающими родственников Вэнь Цин у неё на глазах. Смотреть на это было невыносимо. Кровь, слёзы, крики, стоны. Они въедались в память, пускали там свои корни.       —Что с ним? — поинтересовался Цзинь Гуань Яо, когда голова Вэнь Цин безжизненно повисла.       —Я запечатал его сознание.       —Уверен?       —Обижаешь. — облизнулся Сюэ Ян, оголяя Цзянцзай. У этого зрелища не должно было остаться свидетелей, поэтому следующими, рядом с Вэнями, полегли убивавшие их адепты Ланьлин Цзинь. Как только заклинатели вывесили всех убитых на обозрение в одном из пунктов, принадлежавших раньше Безночному городу, они сами отправились на тот свет, но уже от руки Сюэ Яна.       Луань Цзан мелкими шагами отходила назад, не отрывая глаз от Сюэ Яна, который то и дело постоянно смотрел по сторонам, будто ощущал её присутствие. Только оказавшись далеко от него, дух смогла развернуться спиной. Среди людей уже пустили слух, что Вэнь Нин учинил буйство в Башне Кои, но его успокоили, а потом вместе с сестрой придали огню. Из всего этого правда лишь то, что Вэнь Цин была сожжена. Одна-единственная!       «Надо найти господина Вэя или Ханьгуан-цзюня и всё им рассказать… Пусть делают со мной, что хотят, но они должны знать», — Луань Цзан стояла, опершись о внешнюю стену Безночного города, в котором прямо сейчас находились главы орденов и их армии, чтобы объявить войну Старейшине Илина. Искать Вэй Усяня бесполезно, но он точно придёт сюда, как только обо всём узнает. И в этом она ошиблась, потому что Вэй Усянь уже находился нутрии, о чём оповестила запевшая Чэньцин. Тьма слеталась в Безночный город отовсюду, и сражаться с ней не имело смысла. Её не проткнуть мечом, не зарезать, не убить. Поле боя напоминало фарс, окруженный звуками флейты, в которых неожиданно послышались напевы гуциня.       Луань Цзан ворвалась в ряды заклинателей, отмахиваясь от сгустка тьмы. Тот, приняв её за «свою», оставил духа в покое и полетел искать новую жертву. Девушка крутила головой из стороны в сторону, силясь найти Ханьгуан-цзюня и Старейшину Илина, слетевшая со струн нота заставила её поднять голову. Отсюда их разговор не был слышен, но уже факт того, что Вэй Усянь, выглядевший словно мертвец, разговаривал с Лань Ван Цзи, немного успокаивал. Только ей теперь рыпаться туда было бесполезно.       Она, замерев, наблюдала за вторым господином Ланем, пытавшимся пробиться к Вэй Ину сквозь барьер тьмы и докричаться до него. Сейчас всё зависело от решения этих двоих. Если Ханьгуан-цзюнь встанет на сторону Вэй Усяня, а тот решится ему довериться, против них ополчится весь заклинательский мир, но они смогут спастись, а позже, не сразу, сумеют доказать и невиновность господина Вэя и остатков клана Вэнь. Мизерный, но шанс всё ещё был.       —А-Сянь! — крик Яньли заставил обернуться не только Вэй Усяня. Дева ордена Цзян, госпожа Цзинь носилась по полю битвы в траурных одеяниях в поисках своих братьев. И это было настоящее чудо, что ни один меч ещё не проткнул её. Зачем она пришла сюда? Как добралась? Почему и на кого она оставила Цзинь Лина? Что здесь делает женщина, несколько месяцев назад родившая ребёнка и толком не державшая в руках меч? Как она решилась оставить своё дитя и ринуться в сражение, в котором её может в любой миг отправить на тот свет шальной удар, сделав новорождённого мальчика сиротой?       Увидев, что Вэй Усянь спустился на землю в поисках шицзе, заклинатели сразу же ринулись на него, но наткнулись на отпор со стороны Лань Ван Цзи.       —Вэй Ин! Играй на флейте! — Ханьгуан-цзюнь отразил очередной удар, направленный в спину Старейшине Илина. Тот кивнул и поднёс Чэньцин к губам, он не мог позволить отрицательной энергии навредить его сестре.       Энергия Инь подчинялась Вэй Усяню, постепенно отступая, как вдруг начала атаковать вновь с новой силой. Она убивала людей и поднимала их марионетками. Вэй Ин переводил непонимающий взгляд с одного человека на другого, отчётливо слыша ещё одну флейту и видя её действие при условии, что сам он не сыграл ни ноты. Играл тот же человек, что и тогда на тропе недалеко от Луань Цзан.       —Шицзе! В сторону! — закричал Вэй Ин, видя надвигавшуюся на девушку марионетку. Та же, вместо того чтобы отойти, обернулась, и меч мёртвого заклинателя ордена Юньмэн Цзян нанёс ей рану, рассеча спину.       Цзян Чэн подбежал к сестре, пытаясь привести её в чувства и не давая никому подойти.       —Вэй Ин! Прекрати повелевать марионетками! — Лань Ван Цзи, сражавшийся с заклинателями, пытавшимися убить Вэй Ина, и марионетками, схватил молодого человека за плечо. Луань Цзан поразилась, как Ханьгуан-цзюнь мог не услышать вторую флейту, и сразу же всё поняла. Второй господин Лань находился спиной к Вэй Усяню, поэтому не видел, что тот не играл, а узнать правду из самой мелодии не мог из-за звона мечей рядом с ушами. Если бы она не видела застывшего господина Вэя, то и сама в окружавшем шуме не разобрала бы звучание второго инструмента.       Но господин Вэй ничего не слышал, видя перед собой только брата и сестру. Оттолкнув руку Лань Ван Цзи, он побежал к семье. Девушка протянула руки к младшему брату и погладила Вэй Ина по щеке.       Адепт неизвестного ордена с занесенным для атаки мечом подошёл к Вэй Ину со спины. Увидев его, Яньли оттолкнула Вэй Усяня, и меч вошёл в её сердце, нанеся роковую рану. От крика Старейшины Илина содрогнулся весь Безночный город. Убивший девушку заклинатель оставался в живых недолго, отправленный к праотцам рукой Вэй Усяня. Призывы убить Старейшину Илина, обвинения в смерти Цзян Фэнмяня и госпожи Юй, обвинения в несчастьях ордена Юньмэн Цзян — заклинателя обвиняли во всех смертных грехах, во всех бедах и несчастьях. Они клялись убить его и не давали подойти к Старейшине Илина второму господину Ланю, которому приходилось уничтожать марионеток и наносить раны людям, дабы суметь пробиться.       Мелодия пыла наполнена болью и отчаяньем настолько сильными, что могла разорвать сердце, а молодой человек играл и играл, пока не сплюнул сгусток крови. Душа господина Вэя стояла на грани и могла разлететься на осколки в любой момент. Увидев его состояние, Ханьгуан-цзюнь остановился и не отрывал взгляда , пока одна из марионеток не ранила его. Все стремились заполучить Тигриную Печать Преисподнии, своими действиями буквально сталкивая Вэй Усяня в пропасть. И они толкнули его.       —Раз вы так хотите её заполучить, так докажите, что способны ею владеть. — Вэй Ин сбросил печать вниз, наблюдая, как заклинатели убивают друг друга, чтобы добраться до неё, а потом её осколков, потому что оставлять своё творение в мире он не собирался. А ещё больше не хотел жить, слёзы и смех боли душили его.       У него больше не было сил. Вэй Усянь стоял на обрыве, а в груди Лань Ван Цзи бухало сердце. Он пошёл за ним.       —Вэй Ин. Вернись. — почти что взмолился Ханьгуан-цзюнь, еле дыша, цепляясь взглядом за каждую деталь в образе Вэй Усяня, словно так он мог удержать его.       Луань Цзан же не дышала вовсе, наблюдая за всем снизу и сжимая руки в молитвенном жесте. По щекам Вэй Ина бежали слёзы. Закрыв глаза и раскинув руки, Вэй Усянь сделал несколько мелких шагов назад и полетел вниз. Флейта выпала из его рук, но сам заклинатель не упал. В последний момент Лань Ван Цзи успел схватить его окровавленной рукой, рискуя если не лишиться той, то перестать пользоваться ей на какое-то время. Его грудь столкнулась с камнями, и те впились в кожу сквозь ткань, принося боль. Ханьгуан-цзюнь был готов пожертвовать всем: рукой, именем, семьёй, орденом — лишь бы удержать.       —Лань Чжань… — Вэй Ин смотрел на кровоточащую рану второго господина Ланя. — Лань Чжань, отпусти. Цзян Чэн. — прошептал заклинатель, увидев подошедшего брата, наставившего на него клинок.       —Цзян Ваньинь. Остановись! — через силу выдавливал Лань Ван Цзи, взывая к голосу разума глав ордена Юньмэн Цзян.       —Вэй Усянь! Умри! — меч Цзян Ваньиня вошёл в камень, совсем рядом с лицом его шисюна. Всё же он не мог найти в себе силы убить этого человека.       Клинок дёрнулся вместе с камнем. Если этот несчастный осколок сейчас отойдёт, Вэй Усянь сорвётся, а вместе с ним и Лань Ван Цзи. Тогда они оба умрут, а Цзян Чэн будет до конца дней своих считать себя убийцей. Не желая смерти Лань Чжаню и участи убийцы брату, господин Вэй собрал остатки своих сил и вырвал руку из захвата Ханьгуан-цзюня.       —Вэй Ин! — не своим голосом не закричал, а заорал Лань Ван Цзи, а Вэй Усянь падал на острые камни в вечность, так и не закрыв глаза, запечатывая образ Лань Чжаня в них навечно.       Луань Цзан упала на землю, сгибаясь калачиком. Её пальцы впились в камень и заскребли по тому, не оставляя следов. Шляпа упала с головы и утренний ветер проходил сквозь волосы и налобную ленту, обжигавшую её хуже любого огня.       «Простите, господин Вэй… Простите, Ханьгуан-цзюнь… Если бы я не забрала тот осколок, если бы сразу рассказала о нём отцу, если бы не создала это проклятый меч… Всё было бы иначе..! — она краем глаза видела, как Цзян Ваньинь спускался в пропасть, чтобы обыскать ту в поискал тела брата, но внизу, кроме камней, была ещё и лава. Что могло остаться от тела? А что от души? — Душа… Может, душа господина Вэя самозапечаталась? Если так то…» — Луань Цзан обернулась к Лань Ван Цзи.       Заклинатели радовались победе над Старейшиной Илина и готовились обыскать его логово в Илине, а руководить обыском предстояло Цзинь Гуань Яо.       «Цзинь Гуань Яо, ты мог убить Цзинь Цзысюня, презиравшего тебя, и остановиться, но ты…! Ты втянул невиновных… И поплатишься за это».       Дух вскочила на ноги, надела широкополую шляпу, скрыв лицо за вуалью, и пошла за Лань Ван Цзи, который слышал о планах заклинателей и теперь держал путь на Луань Цзан. Он не мог позволить им осквернить то место. ____________________ Так. Этому автору стали приходить сообщения об ошибке в слове "Гусушань", но нет. Ошибки здесь нет и исправлять "Гусушань" на "Гусу Лань" не надо. Гусушань это гора в городском округе Сучжоу, в честь которой назван район Гусу. Облачные Глубины находятся высоко в горах, поэтому этот автор предположил, что резиденция Гусу Ларь может находиться как раз на этой горе, что в принципе было бы логично, так как других высоких гор в округе нет.