Я чувствую тебя

Его словно опалило драконьим пламенем — пусть Леголас никогда в жизни не встречал драконов, оно и к лучшему. По телу стремительным вихрем промчался острый жар, почему-то приносящий совсем не боль. Леголас судорожно всхлипнул, выгибаясь дугой так, что заныли от напряжения мышцы. Поцелуй оборвался, влажный и лишенный ритма, и Леголас снова рухнул на постель, жалко хватая обожженным ртом воздух. В голове плыло, все смазалось и спуталось, и хотелось только... хотелось... Трандуил медленно, мучительно медленно прижимался ближе — всем телом, сразу, и только невыносимая медлительность помогала Леголасу не задохнуться от накрывающей его бури ощущений. Даже сквозь слои и слои одежды он чувствовал чужое тепло, которое было настоящим откровением среди этого морозного зимнего вечера. А потом Леголас, не выдержав сам не зная чего, выгнулся вновь, хватаясь за сильное напряженное тело, и между ними не осталось никакого расстояния. Сердце Леголаса так рьяно билось о ребра, словно хотело дотянуться до столь же яростного сердца Трандуила, и это было почти больно, совершенно невыносимо, абсолютно потрясающе. Тяжело дыша, Трандуил скользнул ладонью по плечу Леголаса, а потом по шее — самыми кончиками пальцев, совсем невесомо, почти неощутимо. Но от этого прикосновения вдруг побежали по коже колкие искорки, которые собрались где-то в горле, и Леголас с удивлением услышал собственный стон — протяжный и рваный. Пальцы на его шее поймали этот стон, заключили в искрящийся кокон, и Леголас, отчаянно цепляясь за Трандуила, замолчал, лишь когда у него кончился воздух в легких. А потом вместо пальцев на его шее оказались губы — такие же невесомые, осторожные. Не поцелуй, а изучающее касание. И каждый выдох Трандуила — медленный и тяжелый — разливался по коже будоражащей волной. Леголас повернул голову, подставляясь под ускользающую ласку, и запустил пальцы в струящиеся волосы Трандуила. Тот проследил губами жилы на его шее, коснулся в полу-поцелуе мочки уха. Леголас вздохнул, закрывая бесполезные глаза — все плыло, смешивалось, искажалось в тумане, накрывшем сознание. Они молчали, и только тяжелое, заполошное дыхание сотрясало это странное, тягучее, какое-то абсолютно новое молчание. Но у Леголаса шумело в ушах, и он совсем не понимал, что делает и что чувствует, и что должен делать и что должен чувствовать. Он лишь держался за Трандуила, пока тот невесомо изучал прикосновениями губ его шею, линию подбородка, кадык, ключицы... Леголас снова протяжно застонал, сам ощущая, как его стон вибрирует в горле — потому что Трандуил неожиданно разомкнул губы и коснулся его кожи кончиком языка — влажный жар, оставляющий прохладный след. — Я не... Я... — Леголас захлебнулся словами, понятия не имея, что хотел сказать, и ринулся вперед — короткими, острыми поцелуями по пряно пахнущей можжевельником коже у основания уха Трандуила. Тот неловким движением убрал мешающиеся волосы, запрокинул голову, подставляясь под поцелуи, и низко и тихо рассмеялся. Леголас мог чувствовать этот смех губами, и это чувство так ему понравилось, что он слизнул его с кожи, оказавшейся солоноватой и очень, очень горячей. Тихий смех Трандуил резко перешел в короткий, удивленный стон. И от этого — этого всего — дрожащий жар, гуляющий по всему телу Леголаса, вдруг свернулся где-то в глубине, под ребрами, а потом рухнул вниз, от чего потемнело в глазах. Леголас с силой сжал губы и пальцы, вдыхая тягучий, будоражащий запах, и вскинулся, садясь на постели. Трандуил тоже поднялся и теперь стоял перед ним на коленях — растрепанный, разгоряченный, с удивительно алыми губами. Леголас жадно рассматривал его — нового, неизведанного, прекрасного — прежде чем поцеловать чуть приоткрытые горячие губы. Целуя в ответ, Трандуил с неожиданной ловкостью пробрался пальцами под тунику Леголаса, и прикосновение его пальцев к коже на боках прошило ярким разрядом. Леголас вздрогнул, путаясь в поцелуе, и путаясь пальцами в густых золотых волосах, и путаясь в собственных чувствах. Поцелуй оборвался, и Леголас, пытаясь научиться дышать заново, беспомощно замотал головой: — Это не... Это невозможно, — невнятно пробормотал Леголас, то ли удивляясь, то ли пугаясь, то ли восхищаясь. Он не думал, что Трандуил его поймет, да и сам не понимал себя, но через долгое, горячее, безумное мгновение Трандуил медленно выдохнул и отстранился. Они вновь молчали, сидя рядом, но почти не касаясь друг друга, и пытались выровнять дыхание, обжигающее грудь. Леголас растерянно пригладил свои растрепавшиеся волосы. Жгучее наваждение, отуманившее разум и тяжестью свернувшееся внизу живота, медленно успокаивалось вместе с сердцем, растворяясь и оставляя после себя странное послевкусие — сладковатое и отдающее разочарованием. Долго тишина царила над ними — зимняя, с нотками потухающего каминного огня, с пряным шлейфом чего-то запретного и притягательного. Трандуил, рассеянно проведя ладонью по лицу, мягко улыбнулся и вслепую потянулся к Леголасу, чтобы погладить его по щеке. — Спасибо, — прошептал Трандуил, отстранился и, забравшись под одеяла, уснул быстро и глубоко. Всю ночь Леголас беспокойно ходил из угла в угол по королевским покоям, запоминая расстояния в количествах шагов. * * * …Трандуил просыпается с безмолвным криком — тот застрял в горле и болью отзывается в висках. Резко вскинувшись и сев на постели, он замирает, чувствуя себя изломанным и раненым где-то внутри. Боль, он знает, на самом деле лишь чудится ему, щерящая зубы где-то в душе, но это знание не делает легче; не смягчает силы боли. Не превращает реальный страх в отзвуки всего лишь ночных кошмаров. Руки Леголаса под нежностью прикосновений скрывают напряжение и предчувствие горя — это далеко не первое пробуждение Трандуила на грани крика. «Что случилось?» Трандуил обреченно закрывает глаза и бессильно вздыхает, пытаясь успокоиться. Но где-то далеко мрак побеждает, и огонь пожирает живых, и Враг делает еще пару шагов вперед по своему пути, ведущему к ужасным последствиям для всего мира. — Хотел бы я сказать, что это был всего лишь плохой сон, — говорит Трандуил, не владея собственным голосом, и даже не надеется, что Леголас его поймет. Но Леголас понимает. «Ты что-то почувствовал?» Трандуил прячет лицо в ладонях и долго дышит. Он хочет разобраться в собственных ощущениях, он хочет понять, что случилось, что пришло к нему через Темноту и Тишину. Но в то же время он страшится этого — задуматься, даже в мыслях своих приблизиться к тому, что происходит где-то на Юге, в объятьях Тьмы или же там, где ранее не было и тени Тьмы. Воспоминания накрывают, обрушиваются беспощадно и мощно, и Трандуил хватается в этом водовороте за полные юной силы плечи. Леголас теплый и пахнет знакомо и свежо, это убаюкивающие, приносящие спокойствие и умиротворение оттенки весенних запахов. Его ладони ласково скользят по волосам Трандуила, без слов уверяя, что Леголас рядом. — Когда-то давно... — Трандуил прокашливается, с силой зажмуривается, вздыхает, прижавшись щекой к плечу Леголаса. — Когда-то давно я заглянул в глаза Врагу. Не на твоей памяти, отнюдь не под Дол-Гулдуром. И хотя тогда я на самом деле не встречался с Сауроном лицом к лицу, его тень упала на мое сердце и до сих пор тяготит ворохом страшных воспоминаний, которые не хочется помнить, и дурных предчувствий, в которые не хочется верить. Леголас молча обнимает его, не спрашивая и не поторапливая. — Я помню об этой Тьме всегда, и стоит мне обратить свои мысли на Юг, как я ощущаю ее дыхание, смрадное и сулящее многие горести. Оборвав самого себя, Трандуил сжимает губы и качает головой. — Я не знаю, что сейчас я почувствовал. Огонь, и пепел, и выжженные земли, и опустевшие чертоги, и тени, прокравшиеся в самые светлые уголки земли... Я не знаю. Я не могу и не хочу понимать... Трандуил окончательно замолкает, когда Леголас мягко и горячо целует его в висок. «Значит, нам следует ждать плохих вестей». В Леголасе нет страха — Трандуил чувствует это. Печаль и тоска — да, но не страх. Леголас готов встретить любые невзгоды лицом к лицу, и это так потрясающе, так восхитительно, что Трандуил неожиданно успокаивается и медленно расслабляется в сильных, уверенных объятьях. «Ведь беда, которую ждешь, не приходит неожиданно». В ответ Трандуил слабо смеется, вдыхая всей грудью аромат молодой листвы и лесных первоцветов, окутывающий Леголаса даже в самую жестокую зиму. Он прав, быть может. Ведь Трандуил, даже не запоминая, что снится ему в его не-эльфийских снах, порой предчувствовал вести, которые лишь через много дней приносили гонцы и разведчики. Как несколько зим назад, совсем недавно — новости пробирались через Мглистые горы с птицами и зверьми, а потом с эльфами из Имладриса. Король-Ведьмак из Ангмара, многие десятилетия осаждавший северное королевство людей, Арнор, добился своего и захватил столицу, Форност. Трандуил чувствовал присутствие главного из Призраков Колец — так далеко и все же близко, пусть их и разделяли многие лиги и высокие пики Мглистых Гор. А через год Трандуил ощутил — еще до пришедших с запада вестей — как темное соседство, ощущаемое сквозь расстояния и время, отдалилось, укатилось прочь, на юг. На юг. Тогда Трандуил тоже проснулся почти с криком. Пусть королевство людей и было освобождено от жуткого завоевателя, не в этой Эпохе северная страна смертных сумеет восстать из руин. И не это было самым страшным. «Мордор охраняется людьми Гондора», — возразил Тандор, когда Трандуил поделился с советником своими страхами. — Много ли людей сумеют противостоять самому Королю Ангмара? — спросил Трандуил и горько усмехнулся. — Ты же слышал, говорят, лишь Глорфиндель, вернувшийся из-за Моря, сумел прогнать прочь этого Назгула. На такое не способен, я думаю, более никто из ныне живущих в Средиземье. Кроме, быть может, Истари, но они редко вмешиваются в историю. Тяжкие предчувствия лежат на моей душе, друг мой, и я бы очень хотел, чтобы страхи мои оказались напрасными. После долгой паузы — Трандуил нервно мял пальцами край своего рукава — Тандор вдруг обнял его, мягко и уверенно. «Пусть Тьма очернила наш Лес, но мы не сдадимся и выстоим, ты же знаешь. Главное, не отчаивайся». Они усилили защиту на границах, и стали бдительнее и безжалостнее к порождениям мрака. Они жили, предчувствуя горькие новости, и храбро встречали невзгоды. Трандуил был очарован своим народом — таким сильным и бесстрашным даже перед лицом Тьмы. Но даже всей душой чувствуя эту непоколебимую мощь сердец лесных эльфов, Трандуил никогда не забывал ни Тени, подступающей все ближе, ни грядущих горестей и потерь. Он лишь надеялся, что многое из снившегося ему мрачного будущего не коснется и так омраченного Лихом Леса. Через почти год после последнего и самого яркого кошмара слухами доходят печальные вести. О них говорят на своем языке птицы, бормочут звери, вздыхают деревья, но мало кто из эльфов, или гномов, или людей становится гонцом, чтобы рассказать, что случилось. Говорят, в великом королевстве гномов, Мории, пробудилось глубинное зло, и подземный народ не справился с ним, и король Дурин VI погиб в неравной битве. Говорят, гномы бегут прочь, оставляя свои великолепные чертоги, и разбредаются по миру, лишенные дома. Говорят, зло, занявшее Морию, столь велико и страшно, что достигло своим дыханием Лориэна. Говорят, многие лесные эльфы из Золотого Леса сбегают на Юг, и немало беглецов теряются по пути к Морю. Говорят, Король Лориэна Амрот сгинул в неизвестности. Трандуил молчит в ответ на эти новости, рассказанные ему Леголасом и Тандором. Лишь поджимает губы да сильнее сжимает пальцы. Лес вздыхает ему в ответ, вечный и непоколебимый даже в этом безумии. Где-то далеко на Юге в Мордоре клубится Тьма. Ее отголоски мучают Трандуила по ночам. * * * Была весна, и одуряюще пахло юной листвой и свежей травой. Деревья стояли, одевшись в легкую салатовую вуаль, еще слишком прозрачную, чтобы закрывать небосвод. И нежное весеннее солнце дарило достаточно тепла и света лесным первоцветам, голубыми, желтыми и белыми островками покрывающим лесные полянки и прогалины. Время шло удивительно медленно, совсем непривычно. Леголас с изумлением понимал, что чувствует каждый прожитый день, и часы не несутся в вечность, как раньше, стремительные и бессчетные, а медленно опадают один за другим, сверкая ярко и остро. Быть может, тому виной были страшные события, случившиеся в Средиземье. Где-то далеко, за пределами пусть и омраченного, но все равно родного Леса. Отголоски несчастий многих народов доходили до лесных эльфов и сворачивались под сердцем мрачными предчувствиями и мрачной же решимостью. Теперь лесные эльфы яростнее боролись против пауков и случайных отрядов орков и яростнее веселились на пирах и охотах. Лишь на Трандуила Тень повлияла горько и больно — он стал бледнее и тише, вечно сосредоточенный и замкнутый в себе. Пусть Леголас храбро и настойчиво доказывал ему снова и снова, что они справятся с любыми ненастьями, пусть лесной народ не боится ни Тьмы, ни печалей — слишком глубоко Враг ранил когда-то давно Лесного Короля. Леголас, памятуя о странном напряжении, все еще протянувшимся между ними душной и сладкой стеной неведомых волнений, то ли держал дистанцию, то ли просто боялся лишнего прикосновения — такой болью отзывалось в нем странное выражение лица Трандуила, пустое и лишенное света. Казалось, коснись лишний раз — и Трандуил рассыплется ворохом осенних листьев, ускользнет сквозь пальцы, подхваченный непрошенным восточным ветром, и растворится в лесных сумерках, словно призрак. Это было так странно и страшно, и обманчиво, и совершенно неправильно. Была весна, и одуряюще пахло юной жизнью Леса, и они сидели на молодой траве плечом к плечу, на грани прикосновения, и дышали свежестью лесной жизни. Трандуил молчал, внимая чему-то своему, осунувшийся и хрупкий, и легкий ветерок бесстыдно ворошил его незаплетенные волосы, путая золотистые нити между собой. Леголас смотрел, не отводя взгляда, и ему хотелось лишь поцеловать, и опрокинуть на траву, и кончиками пальцев и прикосновениями губ убрать с лица Трандуила эти печаль и горечь, и тусклость, и безжизненность. Кажется, ощутив сосредоточенный взгляд Леголаса, Трандуил повернул к нему голову и чуть пожал плечом. — Сложно не заметить, как ты смотришь на меня, пусть я и слеп. Трандуил говорил тихо и печально, но что-то лукавое спряталось в уголках его губ. Леголас, пытаясь поймать это, подался ближе, находя ладонью его ладонь. «Ты красивый». В ответ Трандуил лишь усмехнулся, убирая от лица перепутанные ветром пряди волос. — Мне казалось, что ты больше замечаешь Тень, что отразилась на мне вместе с горькими предчувствиями и темными воспоминаниями. «Да. Но она не делает тебя менее красивым». Тихо засмеявшись, Трандуил с мягкой силой сжал пальцы Леголаса. — Ты даже не представляешь, насколько красив ты. Сейчас, среди этой прекрасной весны, ты — главная и задающая мелодию партия. Пусть я не могу видеть тебя, но я чувствую, как ты... — Трандуил повел свободной рукой в воздухе, словно в такт какой-то музыке, — звучишь в этом. «Я думал, что ты...» — смущенно начал Леголас. — Не замечаю ничего вокруг, слишком погруженный в свои темные мысли? — Трандуил усмехнулся и, с осторожностью протянув руку, легко очертил кончиками пальцев скулу Леголаса. — Ты вновь недооцениваешь меня. Это даже забавно. — Недооцениваю? — забывшись, воскликнул Леголас вслух и просто ринулся вперед, целуя непривычно бледные губы с яростью и страстью. Трандуил ахнул от неожиданности, но не отстранился. Сначала он замер, нерешительный и напряженный, пока Леголас целовал его, не собираясь отступать. Потом — через несколько мгновений — губы Трандуила раскрылись навстречу поцелую, и, поддавшись порыву, Леголас осторожно провел языком по нижней губе Трандуила. От этого соприкосновения — влажное к влажному, горячо и скользко, и удивительно откровенно — Леголаса словно прошило молнией. Он хватанул воздуха, потому что закружилась голова, и повторил свое движение — языком по нижней, потом по верхней губе, медленно, но уверенно, пусть даже и перехватывает где-то в горле, жаркой волной накрывает сначала мысли, потом — тело. Трандуил всхлипнул в ответ, раскрываясь навстречу, и Леголас, разгоряченный и взбудораженный, мягко схватился за его плечи. Поцелуй стал глубже и еще откровеннее — Леголас скользнул кончиком языка по кромке зубов Трандуила, обмирая. Тот сам поддался вперед, теплыми сухими пальцами гладя щеку Леголаса, и наконец их языки коснулись друг друга. Неуверенно, робко, а через мгновение — яростно и бесстрашно, головокружительно. Не обращая внимания на бурю, разразившуюся во всем теле от этого жгучего и скользящего поцелуя, Леголас вел, стремясь куда-то вперед, скорее и ярче, и больше, и ближе. Они вместе упали на траву, свежую и зеленую, пятнающую их одежды своим соком. Леголас, не прекращая целовать Трандуила, оседлал его бедра и запустил пальцы в разметавшиеся волосы. Поцелуй оборвался внезапно, безумно, и Трандуил отчаянно задышал под Леголасом, зажмурившись и запрокинув голову. На его шее напряглись жилы, и Леголас, не думая, поймал их сначала губами, а потом чуть сжал зубами, слизывая солоновато-пряный вкус кожи. Трандуил замер и весь напрягся, а потом немного выгнулся и гортанно застонал, и его стон жарко завибрировал на языке Леголаса. Это было абсолютно потрясающе — очень близко, очень горячо, и Леголас приник к шее Трандуила с другой стороны — слегка зубами и сильнее языком, пробуя на вкус изумленные, низкие стоны. Весна сгустилась над ними, лишившись своей прохладной свежести. Стало жарко и немного душно, и запахло пряным и терпким. Леголас, сам задыхаясь, прижался ближе, когда Трандуил схватил его раскаленными, сильными ладонями за талию. От такой близости — сквозь слои одежды — сердце застучало в груди с силой и страстью, о которых Леголас раньше и не подозревал. Они снова поцеловались — язык к языку, стремительно и влажно. На вкус Трандуил был как краснобокие яблоки, но пьянил, словно крепкое вино. Леголас не выдержал и застонал в поцелуй, когда его тело свело сладкой судорогой, осевшей внизу живота. Там стало по-особенному горячо и тяжело, и совершенно невыносимо, и Леголас вжался бедрами в бедра Трандуила и вздрогнул от того, что почувствовал. Они замерли — на полувздохе, напряженные и ошеломленные. Леголас открыл глаза — это единственное движение, на которое он был способен в тот миг — и увидел в затуманенных глазах Трандуила удивление и... ужас? Тот хрипло вздохнул, приоткрыв губы, и Леголас неловко скользнул по его ладони на своей талии. «Что?..» — оборванно спросил Леголас и склонился, ловя губами его судорожное и громкое дыхание. Трандуил широко распахнул глаза. — Леголас... «Ты хочешь, чтобы я остановился?» Трандуил замер, и слепой взгляд его был совершенно осмысленным, немного пугающим, но опьяняющим. Золотые волосы, перемешавшись с яркой травой, сияли, ловя солнце, и приоткрытые губы Лесного Короля больше не были бледными. Наоборот, они стали ярко-красными и влажными, влекущими, волнующими. Леголас снова поцеловал их — прежде, чем Трандуил сумел ответить. Поцелуй вышел долгим, жгучим, абсолютно потрясающим, и Леголас с трудом оторвался от него, навис сверху, жадно ожидая ответа. Трандуил коротко выдохнул и чуть улыбнулся, прикрывая глаза. — Ты же знаешь, что нет. Леголас широко, до боли улыбнулся в ответ и поцеловал снова, и прижался ближе, еще ближе, до жаркой тесноты, упоительной и невыносимой.