Капитан Британия

Постепенно в голове Тренера стало складываться понимание того, как это работает. В частности, как функционирует Рэймонд Смит. Некоторая удивительность совершённого открытия состояла в том, что ответ лежал на поверхности: как все люди. У Рэя были дом и работа, между которыми он делил себя в соотношении один к четырём, была семья, с членами которой он практически не встречался («Младший брат ещё». – «Брат?» – «Долгая история»). Были у него фобии, мании и предпочтения в досуге. И было много бывших, с которыми, вероятно, эти самые предпочтения не сошлись, множество бывших друзей и даже бывшая жена, и не случившиеся дети. У Тренера бывшей жены не было, были только мамы (иногда папы) его карапузов, которых ему с лихвой хватало. И то ли Флэтчер был той самой бывшей женой Рэя, то ли с ним она Рэю изменила, – по правде, на этом моменте Тренера ощутимо так повело в сторону сна, потому в частности, что спонтанная откровенность Рэя, прямо скажем, обескураживала. Тренер столько не выпил, ему было нужно время, чтобы безопасно разложить всё в голове по полочкам, отделив своё личное от личного Рэя (да, определённо стоило завести такую полочку). В конце концов, к этому всё сводилось: Рэй был обычным человеком с обычными человеческими потребностями. Тренер это с первого взгляда понял – немного отмороженному гангста-бухгалтеру был нужен какой-то человек, – но вовсе не торопился на себя примерить эту роль. Но по каким-то далёким от его понимания причинам именно он подходил на роль того самого человека в соответствие со всем не озвученным списком параметров. Подходил настолько, насколько могли лишь домашние тапочки и халат, и чай (да пропади он пропадом, этот чай) – такой же обязательный и уютный. (Да, то, что Рэй очень хотел снять с него спортивный костюм, Тренер тоже понял сразу). Должно быть, именно поэтому Рэй и умудрился заснуть прямо на его глазах, ведь от халата подлости и предательства не мог ожидать даже последний британский параноик. Кажется, в середине какой-то реплики он сделал паузу, закрыл глаза, а в следующее мгновение – отключился. «Зарядка кончилась», – подумал халат-Тренер. Подумал с исключительной нежностью, самому себе… нет, уже не удивляясь. Он ведь сидел на постели в спальне Рэймонда Смита и разглядывал его преступно невинное спящее лицо. Самое время признаться, что его ново обретённый статус сопровождался определённым набором чувств, которые Рэй в нём вызывал. Взаимно, надо полагать. По субъективным впечатлениям прошло несколько часов, прежде чем Тренер осознал, что попросту беззастенчиво пялится на Рэя, о собственном желании спать позабыв напрочь. Впервые он видел его столь безмятежным и спокойным. Фильтры сходили с Рэя один за другим, постепенно, перед Тренером раскрывались новые грани и его это завораживало. Подумать только, насколько сильно может вскружить голову доверие. Теперь он, пожалуй, крепко задумается, прежде чем отвечать на вопрос «Ты мне доверяешь?» Тренер потянулся выключить ночник на стороне Рэя и в этот самый момент оказавшийся под его ладонью телефон завибрировал на беззвучном режиме. Тренер успел отключить сигнал прежде, чем он разбудил Рэя, сдержав даже рвущиеся наружу проклятья на румынском. Промедлил мгновение, когда увидел имя контакта, бесшумно поднялся и, выскользнув за дверь, ответил на звонок. Это могло быть что-то важное. – Рэй? – … Тренер не успел ответить, как голос с той стороны выдал ему указание: – Я у твоего дома. Впусти меня. После этого в трубке раздались гудки, а в голове Тренера воцарилась тишина. Так часто случалось, когда цензурных комментариев происходящему не находилось. Спустя полминуты, накинув свой халат, он уже был внизу, готовый открыть входную дверь. На пороге, в расслабленной позе прислонившись к дверному косяку, подсвеченный со спины слабым инфернальным светом садовых светильников, стоял Майкл Пирсон. Мертвецки пьяный Майкл Пирсон. Тренер так и не нашёл со словами общий язык. Пусть и понимал, что не в том положении, чтобы хмуро смотреть на босса своего друга и тем более держать его на пороге, но находил некоторое удовлетворение в том, что сам Майкл, судя по всему, тоже немного растерялся при виде того, кого не ожидал увидеть. Не того Рэя однозначно. – Что ж, – тяжело произнёс он, выдыхая пар в холодную ноябрьскую ночь, – удивлён, но не настолько, чтобы на меня это произвело сильное впечатление. «Пьян, – подумал в ответ Тренер, – но не настолько, чтобы испытывать проблемы с речью. Значит… будет много говорить. Значит… для этого и пришёл». – Так ты пустишь меня на порог или я по выражению твоего лица должен понять, что мне здесь не рады? По выражению лица Тренера обычно окружающие делали скоропалительные выводы о порочности выбранного жизненного пути, ему то было только на руку, избавляя от необходимости переживать о том, что кто-то может догадаться о его истинных мыслях: иногда он режиссировал фильмы в уме всё же. Но едва ли что-то из этого могло оказаться новостью для Цезаря-Ковбоя, несущего мир и любовь в доступной форме в мир, Майкла Пирсона. – Прошу прощения, – сухо ответил Тренер, позволяя Майклу войти. От него сильно пахло алкоголем и дымом, травой, ночью, промозглым ноябрём, но запах вовсе не был отталкивающим, по какой-то причине все его оттенки складывались в очень дорогой элитный парфюм. Это было даже удивительно. И плохо сочеталось с нарушенной координацией: наклонившись, чтобы стянуть с себя туфлю, Майкл опёрся о стену, но ладонь соскользнула и, потеряв равновесие, он едва не упал – Тренер успел подхватить. В опасной близости от пола раздался едкий смешок. – Умеешь произвести хорошее впечатление, да? «Нет, просто знакомство с Рэем приучило ловить всё, что падает», – хотелось Тренеру ответить. Ему вдруг стало любопытно: уж не по степени ли ироничности Рэй собирал свой круг знакомых. Оставив Тренера позади, Майкл прошёл в гостиную. Некоторое время, пока оттуда доносился стеклянный звон, Тренер раздумывал о том, чтобы малодушно сбежать, словно сыгранной роли привратника было достаточно. Необходимость сторожить Рэя он принимал безусловно, но развлекать Майкла ему не хотелось. Все долги уплачены, новых не прибавилось (надо бы похвалить парней за хорошее поведение, чтобы не расслаблялись), и Тренера в сложившихся обстоятельствах всё устраивало. Но. – Был период, когда я думал, что не подхожу для вечеринок. Так забавно смотреть на тебя и видеть тому явное опровержение. Идеал недостижим. Майкл не заботился о том, чтобы говорить тише. Тренер едва зубами от досады не клацнул, пошёл на голос. Его появление на границе света, очерчивающей гостиную, Майкл поприветствовал перезвоном льда в стакане. – Если Рэя ты звать не собираешься, перестань волком смотреть, лучше составь компанию. – Это моё обычное выражение лица, – ответил Тренер с качественно подавляемым вздохом. Он полагал, что должен каким-либо образом проявить ожидаемое от него участие, спросил: – Случилось что-то конкретное или..? – Вернее и не скажешь, – хохотнул Майкл. – Будешь? Заманчиво потрясая стаканом, Майкл добился от Тренера вялого кивка. Пить тот не собирался, но хотя бы будет чем руки занять. Стекло стакана было холодным, а пальцы Майкла – горячими. Очень важно было отметить, разумеется. Прежде чем сесть в кресло (скромно так, на самый краешек), Тренер оглянулся, опасаясь увидеть Рэя. Заметив это, Майкл сардонически усмехнулся. Усевшись в углу дивана, он каким-то образом занял его целиком и тени льнули к нему, делая его фигуру ещё более значительной. Чертовщина какая-то. – Ты, наверное, думаешь сейчас, какой я не хороший человек, верно? – с видом исчезающе проницательным продолжил Майкл, сделав глоток из стакана. – Мало того, что ненаглядного Рэймонда заставляю заниматься на работе чёрт знает чем, так ещё и оккупирую его свободное время. Негодяй. Тренер (очень выразительно) промолчал, подумал что-то об общем досуге. А ещё о преимуществах всех бывших по сравнению с нынешними. Майкл пил не разбавленный янтарный виски. Тренеру смотреть на него было горько, но он подозревал, что сам Майкл вкуса уже вовсе не чувствует. Просто глотает горечь, уходящую в пустоту, разрастающуюся изнутри. Пытаясь сконцентрировать взгляд на чём-то одном, теряешь из виду всё остальное. Постепенно оно размывается, обращается в замыленный фон и начинает качаться волнами. Неподвижной остаётся только болезненная пустота внутри. Майкл забросил голову назад, посмотрев в потолок, а чувство качки возникло у Тренера при одном лишь взгляде на него. Вероятно, в том и заключалась его внутренняя сила, неизменно производящая неизгладимое впечатление на друзей и врагов. Нельзя не ощущать его присутствие, невозможно игнорировать. – Я трудный человек, я знаю это. Иногда мне кажется, что долгое общение со мной опустошает, изматывает, я истощаю ресурсы своих близких, и злюсь на них за это. И никто ведь мне не скажет: ты, Майкл, дерьма кусок и совести у тебя нет. По глазам вижу, ты мог бы мне это сказать. Редкий экземпляр. Тренер ни слова не сказал, позволяя Майклу самому сочинять ему легенду. Это было очень кстати. Майкл откровенно приукрашивал: Тренер готов был поспорить, что ни черта-то он не видел. Уж точно не его глаза с расстояния в длину стола, разделяющего их, уж точно не в своём текущем состоянии, стремящемся к покою. На время Майкл затих. Повёрнутое в профиль лицо приобрело отрешенное выражение. Тогда Тренер, ведомый случайным порывом, бросил в тёмную заводь камушек, наугад, дополнив ранее сказанное: – И Розалинд. – И Розалинд, – согласился Майкл и разом помрачнел. – А я… Я просто слишком долго копил злость. «И вот мы в тупике», – Тренер не видел продолжения для разговора. Даже сделал глоток из стакана – не увидел и там. Майкл же увидел дно и множество света, отражённого от граней кубика льда. Увиденное заставило его потянуться за бутылкой и заново наполнить стакан. Наверное, он оптимистом был. А ещё он очень много времени провёл в утомительно приличном обществе, выучившись всем способам поддержания светской беседы. – Вот скажи, о чём ты мечтал в детстве? – О том, как стану астронавтом и буду летать между звёзд. Получилось непроизвольно – та самая лёгкая ебоньца, которая всех так завораживала, включалась в Тренере непреднамеренно. Он сам никогда не знал, в чём она проявится, но собеседники реагировали преимущественно одинаково: замирали и обращали на него взгляд с вопросом «Ты пошутил сейчас?» – А знаешь… Верю тебе. Тренер пожал плечом и сделал ещё глоток. – И что же тебя заставило отвернуться от столь замечательной мечты? – …Реальность? – Да-а… – протянул Майкл, вновь запрокинув голову к потолку. Стакан в руке опасно накренился, но жидкость внутри плеснулась над гранями, но не вырвалась наружу. – Хорошо знать, кто ты есть в этой реальности. Осознать и понять это о себе – некая победа. Ведь в остальном… мы в ловушке. Тренер не ответил. «Вот он, – подумал, – переломный момент. То, что он хотел сказать, ради чего пришёл». – Нас всех, полагаю, что всех людей, объединяет стремление обрести какое-то завершение. И это приводит нас в одну и ту же ловушку. Мы получаем образование, находим какую-то работу, строим семьи, ищем, ищем, всё что-то ищем, а чего, понять не можем. Завершения нет. И червь сомнения подтачивает изнутри, точит и точит, вероломная сволочь, голос в голове спрашивает, а то ли это, чего ты хотел? И нет уверенности в правильном ответе. И не было никогда. Мы все ищем опору в обычных общепринятых вещах. Но если общество неправо? Но что мы представляем из себя вне этого общества? Есть ли в нас индивидуальность, есть ли какая-то ценность в нас самих?.. И тут Тренер понял, как сильно он устал. Даже брови, которые по внутренним ощущениям должны были добраться до линии роста волос, лишь только сильнее нахмурились. Халат стал тяжёлым, надежно погрузив его глубже в кресло. Снова откровения, к которым он был не готов. – Мне казалось, что ценности нет. Но я хотел её обрести. Решил, что честным трудом достичь её не получится. Тогда я думал, что ломаю общепринятые устои, что моё сознание шире, чем у других. Но вот я попал в мир хищников, которые думают о себе точно так же. Это делает меня лишь одним из них и заставляет задаваться теми же вопросами, которыми мучаются и те, кто никогда не переступал закон. Уж не тешим ли мы себя иллюзией, всю жизнь проводя в поисках внутри себя того, чего нет на самом деле. «Смысла в таких рассуждениях нет, – думал Тренер. – Но удивительно. Почему подобные мысли посещают наркотически расширенное сознание? Почему не радужные единороги и не розовые хрюшки? Зачем обязательно думать о мироздании в момент наибольшей уязвимости…» Мрачные тени подступили к его ногам. Захотелось посмотреть вверх и увидеть… – Я не знаю. Нам всем следует просто… уйти в лес, может? Взяться за руки и сгинуть в лоне природы. – Это напомнило мне… Собственный неожиданно прозвучавший голос произвёл на Тренера тот же эффект, что и на Майкла: на мгновение он застыл, удивлённый. Он ведь не собирался говорить об этом. – Мне часто снятся высокие-высокие сосны. Я среди них далеко внизу, смотрю вверх, вижу небо и дышу… с такой лёгкостью. Чувство, что меня отпускает. Прощает. И я впервые свободен. Но это просто сон. – В твоём сне был монстр? – очень серьёзно спросил Майкл. Так словно речь шла о чём-то важном, а не о фантазиях, не совмещённых с реальностью. – Нет… – ответил Тренер. – Никого там не было. Только я. Майкл кивнул чему-то своему, словно что-то понял. Тренер сделал глоток из стакана, к понимаю его это не приблизило, но сделать так было правильно – запить чем-то возникшее из глубин памяти воспоминание. – Когда у меня родится ребёнок… что я скажу ему в своё оправдание? Голос Майкла оказался тише звона треснувшего в бокале льда. От растерянности Тренер моргнул, два раза и ещё один, фокусируя взгляд на фигуре напротив, вдруг утратившей своё величие. А потом испытал столь сильное облегчение, что едва не расхохотался. Оказывается, этот проблемный мрачный человек перед ним, к которому льнули тени, как и все прочие боялся тока времени, ощущая перед ним свою беспомощность, боялся отражения в зеркале, боялся превратиться в кого-то другого. Боялся стать отцом и сделать ещё один шаг в направлении всего обычного. Гордый царь зверей. Ну ещё бы. Тренер улыбнулся. – Можно сказать «Привет, малыш, я ждал тебя». Майкл обратил на Тренера невидящий взгляд (несчастный, сказал бы Тренер в иной раз, но царь зверей же, поэтому – затравленный). Тренеру даже захотелось присесть с ним рядом, положить руку на плечо, и вкрадчивым тоном сообщить страшную весть: «И это ещё далеко не все испытания обычной жизни». Не успел. – Пожалуй, мне пора домой, – сказал Майкл. Следовало подкрепить эти решительные слова соответствующим движением, но он остался сидеть, перекатывая кубик льда в пустом стакане. «Да оставайся», – вертелось на языке Тренера. Но в действительности было место, куда Майклу следовало вернуться как можно скорее. Не место. Человек. У Тренера, к слову, тоже такой был. – Я вызову такси. В приложении на телефоне Рэя домашний адрес Майкла был первым в списке. Этому он не удивился, хмыкнул тихонько себе в щетину и подумал что-то нежное. Удивился же он тому, как Майкл умудрился встать и самостоятельно добраться до коридора. Там он остановился, обернувшись к лестнице. Где на ступеньках сидел Рэй. – Привет, Рэй, ты давно здесь? – Достаточно. – А Тренер твой ничего. – Спасибо. Именно в этот момент Тренер, догнавший Майкла, увидел Рэя тоже. Произошла очень неловкая сцена, в ходе которой все трое по кругу обменивались многозначительными взглядами, а Майкл в нагрузку ещё и боролся с головокружением. – Извини за вторжение, – пробормотал он. – Завтра, точнее, сегодня ничего не нужно. А как станет нужно, я позвоню, если что. Рэй кивнул. Майкл кивнул в ответ. Тренер вжал голову в плечи, борясь с желанием зевнуть во всю глотку. Поток холодного воздуха проник в коридор, развеивая дух исчезнувшего за дверью Майкла. – Это… было познавательно, – сказал Рэй. Кутаясь в свой халат, он был похож на встревоженную птицу. Тренер не сомневался, что рука в кармане сжимает пистолет. С этим им предстоит работать. Тренер присел рядом. С такого ракурса на жилище Рэя он ещё не смотрел. – А мне ты про сосны не рассказывал. – Повода не было. – Что ж, у нас всё впереди. Пойдём спать. Нужно было что-то сделать. Тренер промедлил несколько секунд, поднявшись вслед за Рэем. Догнал его через три ступени, поднялся на одну выше, взяв за руку. Наклонился и поцеловал. Глаза Рэя остро блеснули за стёклами очков. Он поощрительно хмыкнул. И свет померк. Да и чёрт бы с ним.