Пятая попытка

В штате Мэн есть не большой, но очень известный своей историей городок под названием Сторибрук. Каждый персонаж из каждой сказки — это не просто выдумка, а самый настоящий человек. Этот город зачаровывает, притягивает, удивляет и…убивает! Время для жителей Сторибрука остановилось, оно не идёт, не бежит, никуда не уходит, а просто стоит на месте, но даже не смотря на это, все люди счастливы. В Сторибруке правит магия, и она не просто правит, она захватывает, подчиняет, ставит на колени, питается страхом, радостью, печалью, горем, и в конце концов УБИВАЕТ. И эта смерть приходит не во сне, ни на яву, а растит свои гнилые корни в сердце даже истинно верующих. Многие сней боролись, пытались истребить, подчинить, вырвать из своего сердца, но только не многие могли найти верный путь. Не многие могли сделать из неё что-то прекрасное, замечательное, то, с чем можно было жить, и только не многие могли подчинить и тёмную, и светлую магию. *** Колёса мягко касаются земли, все повороты пройдены настолько плавно, что даже можно и не почувствовать, дорога всё никак не заканчивается и можно подумать, что это игры разума, которые не подпускают тебя к какой-то тайне, к какому-то фрагменту, без которого пазл собрать не возможно. Но вот в далеке показывается знак города и, кажется, сердце пропускает несколько ударов, резкое нажатие на педаль тормоза, и вот, машина уже неподвижно стоит. Что ждёт её там, за чертой? На кой чёрт она опять полезла в это дерьмо? Зачем она вновь и вновь возвращается в прошлое? Зачем он полез за ней? Почему тогда не умерла она? Все эти вопросы так и норовят вызвать новый приступ паники. Она боится, она боится вернуться к себе в родной город, к себе домой, к своим близким, даже спустя одиннадцать лет, ведь считает что она подвела их, подвела их тем, что выжила. Ещё секунда раздумий и машина срывается с места. Вот она видит родные и такие далёкие места, свою школу, любимое кафе «У Бабушки», высокую часовню и, конечно, свой дом. Глаза начинает неприятно щипит, ведь с каждой секундой из них, одна за другой, вытекают слёзы.  — Чёрт, чёрт, чёрт, чёрт! — она отчаянно бьет по рулю, пытаясь хоть как-то заглушить воспоминания которые без остановки так и лезут в голову. Взгляд Элизабет зацепился за скамейку около её дома, это была их скамейка. ***Flashback*** Маленькая девочка с аккуратно уложенной на левое плечо косичкой неподвижно сидела на новой, только что выкрашенной лавочке около дома. Её плечики незаметно вздрагивали, носик шмыгал, а ручка перебирала подол платьица, она плакала. И это всё увидел мальчик, лет десяти, его карие глазки стали в несколько раз больше, от удивления, ведь он никогда не видел этого ребёнка плачущим. Он взъерошил свои каштановые волосы и незаметно сел на другой край скамейки. Помолчав пару секунд он начал разговор.  — Привет.  — Привет, — сжато ответила она.  — Меня зовут Джек. А тебя как? — с энтузиазмом продолжал тот разговор.  — Элизабет.  — Элизабет, а почему ты плачешь?  — У меня родился братик, и теперь мои родители не обращают на меня внимания. Я хотела приготовить себе сэндвич, но порезала руку.  — А я был дома и у меня появился порез, это порезался мой соулмейт, а потом я увидел тебя и решил, что тебе нужна компания.  — Так мы теперь друзья?  — Конечно, я буду звать тебя Снежкой, ты просто похожа на снежинку.  — Хорошо.  — А давай сейчас, прямо здесь, выцарапаем наши инициалы? И это будет наша лавочка.  — Давай! — девочка сразу же повеселела. ***end Flashback***  — Мы так тупо познакомились, — её лицо, в первые за долгие годы, украсила улыбка. Протерев щёки от слёз рукавом куртки, девушка направилась в дом. Это был не большой пентхаус, выкрашенный в белые и фиолетовые цвета. Зайдя в дом она сразу услышала такой родной смех отца, задорный голос матери и звонкие голоса других родственников. Элизабет тихонько сняла обувь, шапку, шарф, куртку и направилась в гостинную, где все гости были так увлечены своим разговором, что даже не заметили пришедшую гостью.  — Джеймс, ну я вам говорю, что наш пиратский ром, в тысячи раз лучше вашего американского кофе.  — Нет, Киллиан, ты не прав, кофе — это напиток богов.  — Знаете, если смешать и то и другое, выйдет в сто раз вкуснее, — все собравшиеся в этой комнате сразу же повернули свои головы на источник звука.  — Эльза?! — первым в себя от неожиданности пришёл отец Разенграффе, капитан Крюк.  — Эльза?! — потом и мать, Эмма Свон.  — А я, так понимаю, видеть вы меня не рады. Зря, наверно, я приехала! — девушка развернулась и уже хотела сделать шаг, как её остановил голос капитана летучего Голландца.  — А ну стоять, милая моя, которая не соизволила даже позвонить Капитану Крюку.  — Ой, а капитан Крюк не лучше меня!  — Готовьте свою шмагу, мисс Разенграффе.  — Я-то приготовлю, но вот смотрю ваша уже заржавела, — с улыбкой на лице отвечала та.  — Защищайтесь, мисс! — Киллиан перепрыгнул спинку дивана и понёсся на дочь, все и в за правду подумали, что сейчас начнётся драка, и дед Элизабет уже хотел остановить зятя, но жена этого самого капитана-папаши остановила его, зная, что эта их маленькая традиция. Все родственники так за переживали и только один Генри ничего не понимал, ведь последний раз видел свою сестру в четыре года, и уже забыл образ этого демонёнка. Миссис Милс и миссис Свон плакали, ведь вернулась их маленькая девочка, их мужья успокаивали их, радостно поглядывая на капитана, который кружил на руках, свою любимую принцессу, а Эмма просто не верила своим глазам, ведь она знала, что вернуться в этот город её снежинке будет очень сложно.  — Ну, что, малышка, ты голодна? Ведь твой старый капитан приготовил твои любимые булочки с корицей. — Киллиан Джонс был отличным повором.  — Спрашиваешь ещё! Конечно, я голодна, — модель просто утопала в собственном счастье и счастье её родных.  — Так, Крюк, подожди! Зи, какая ты красавица, Господи, ты просто прекрасна, неплохо постарался твой папаша! — обе бабушки налетели на внучку и наверное просто хотели раздавить её своими объятиями.  — Ну задушите, что потом делать будете?  — Ой, Девид, не переживай, воскресим и ещё раз задушим.  — Ладно, иди ко мне, мой маленький Робин Гуд!  — Как мне не хватало вас! — Элизабет подошла к своей матери, у которой из глаз просто ручьями текли слёзы, уселась рядом и обняла, обняла так как никогда никого не обнимала. — Мам, ну не плачь, я ведь вернулась, — взяв лицо Эммы в свои ладошки, Разенграффе начала стирать слёзы с её раскрасневших щёк.  — Моя малышка вернулась, Эльзочка, тебе чего-нибудь хочется? Ты надолго?  — Мам, ну я просто голодный волк, очень сильно хочу кушать!  — Пойдёмте, мы как раз собирались за стол, так что ты как раз вовремя! ***  — Господи, это так вкусно! — девушка сидела за столом как хомяк.  — Небось Бьюкенен голодом тебя морил?! Я устрою ему, посмотри, вернулась дочь, а на ней одни кости да кожа!  — Пап, ну я всё-таки модель, надо же как-то держать себя в форме.  — Так, ты мне ещё тут поумничай, модель она, и что, теперь надо вечно на диетах сидеть?  — Пап, я никогда не сидела на диетах, просто, ну надо так. Последняя фотосессия вообще капец, я просто не знала куда себя засунуть, чтобы получилось классно. Короче над ней мы работали дня три, да, три дня!  — Кстати, я видел эту фотосессию, она просто бомбезная.  — Генри, не знала, что ты видел их.  — Да я, буквально, следил за всем твоим творчеством! Правда родители никогда не показывали твои фотки и я не сильно-то и знал, кто моя сестра. — Мам, пап, это вообще как называется? — Ну, Эльза, мы... — Так, ладно, всё, и, кстати, если вам не сложно, называйте меня Элизабет, пожалуйста, просто этот город и так вызывает у меня мрачные воспоминания, а Эльзой меня называл только... — Да, малыш, мы поняли, можешь не продолжать. Ты, кстати, так и не сказала, надолго ли ты к нам приехала. — Нууу, я вообще думала на недельку, чтобы почтить его память, но думаю если я справлюсь с этим делом, то останусь надолго, мне всё равно дали отпуск на пару месяцев, так что посмотрим. Тем более я вас одиннадцать лет не видела. — Ну рассказывай, как жилось тебе с этим оболтусом... — Мистеру Гуду прилетело локтём под рёбра от его жены. — Робин, он вообще-то твой сын! — Не, ну мне вообще повезло же в жизни, жена тёмная королева, старший сын повелитель темноты, а младший копитан Крюк, ну хоть с внуками всё хорошо. — Ой, ну Буги меня как-то раз вообще привёз к психологам в одеяле, моей пижаме и домашних тапочках, а так все просто прекрасно. — Ну признавайся, проколола что-нибудь, татуировки набила? — Ну, мам, вот так вот сразу, на эшафот? — Да рассказывай, тем более, что было с кого пример брать, да, Крюк?! — А что я сразу? Я всегда был за нестандартность, мне ведь тоже интересно! — Ну уши проколоты, везде где только можно... — Ну уши ладно... — Мэри, не перибивай! — Девид, перестань затыкать мне рот, малыш. — Хэх, брови проколоты... — А вообще дырочек не видно. — Ну и пару татуировок имеется: одна на саине, как у папы, но только у него набита, любимая дочь, а у меня любимый отец... — Ооо, моя маленькая... — Ещё есть на ступне, там написано попкорн, за ухом написано LOVE, на шее и на ключице, и ещё на губе. — А на заднице себе ещё не набила?! — Ба, ну вот такая я. — Так ладно, а теперь быстро в постель, а завтра отпразнуем твоё возвращение в твоём любимом кафе. — Ну блин, мне уже не пятнадцать лет, ну можно я лягу попозже?! — Элизабет, быстро в постель. — девушка встала из-за стола и посмотрела на брата, пнула его стул ногой и сказала. — Подъём, тугодум, время отбоя! Поднявшись к себе в комнату, Элизабет сразу увидела фотографии. Между этими фотографиями было и совместное фото с её другом. ***Flashback*** — Эй, Снежка, чего ты опять грустишь? — У тебя осталась последняя попытка... — И что? Ну да, использовал я свои четыре, но я клянусь тебе, что последнюю пятую я сохраню для тебя, — парень задорно улыбнулся, вытер маленькую, совсем не заметную слёзку с детской щеки. — Ты обещаешь? — Я клянусь! — И сколько мне ещё ждать? — Ну смотри, тебе девять, а мне четырнадцать, через четыре года тебе буде тринадцать и обещаю, я тебя поцелую! — девочка снова погруснела. — Эй, Снежка, я ведь поклялся. — Мне нужно ждать этого момента четыре года, а вдруг тебя кто-то поцелует нечаянно, и ты... — Даже если это и случится, я всегда буду рядом... Но я ведь дал тебе обещание, поэтому я постараюсь его выполнить, но и ты мне дай клятву. — Какую? — Поклянись, что твой первый поцелуй достанется мне! — Я клянусь, что первый кто меня поцелует будет Джек Фрост. Парень обнял этого маленького ангела. — Знаешь, у меня для тебя есть подарок. — Какой? — Помнишь у меня была одна часть кулона, которая тебе очень понравилась? — Да! — Так вот, я нашёл вторую и сразу тебя вспомнил, так что вот, носи и никогда не снимай, он будет тебе напоминать меня! Хорошо? — Джек, ты самый лучший! — девчонка начала прыгать по кровати, а парень повторял её действия. Вся комната была похожа на поле боя, ведь эти двое устроили подушечный бой, а родители, услышав шум поднялись в комнату своей дочери и сфотографировали всю эту ситуацию. ***end Flashback*** — Элизабет, Элизабет, вставай с пола. Давай, — девушка сидела заплаканная на полу в каком-то трансе. — Папа? — Да, малыш, это я, — мужчина взял девушку на руки и уложил в кровать лёг рядом. — Не уходи, пожалуйста. — Хорошо, я посплю сегодня с тобой. — Пап, он клялся, что пятую попытку отдаст мне, мы сидели с ним на этой кровати, и он клялся, а потом подарил кулон... Пап, почему самые лучшие уходят из моей жизни? — у Разенграффе началась истерика. — Всё, зайчик, всё хорошо, я с тобой и никогда не уйду из твоей жизни! — Зачем ты говоришь всё это, ты ведь умрёшь! — Как думаешь, сколько мне лет? — Сорок семь. — девушка отвечала с уверенностью в голосе, а капитан звонко расмеялся. — Маленькая моя, мне намного больше, чем ты думаешь. Посмотри на меня: я такой же, как и двенадцать лет назад. — В смысле? — модель искренне удивилась. — Ну, я долгое время жил в Нетландии, и наверняка ты много легенд о Сторибруке слышала. Я тебе расскажу одну историю. Когда-то давным давно на месте этого города стоял зачарованный лес, в нём царил Хаус, а моя мать была королевой этого Хауса. Когда миссис Свон устроила переворот, Реджина наслала проклятие на все зачараванные миры. Я думал, что меня не коснется это всё и спокойно бороздил по морям, но, оказавшись здесь, все люди стали приобретать бессмертие. В конце концов я встретил твою маму, мы поженились и родилась ты. Первый ребёнок бессмертных становится таким же, как и его родители, твой друг был таким же ребёнком, но пошло что-то не так и он... — девушка начала всхлипывать. — Прости, я не буду дальше продолжать, просто, давай спать? — Давай. *** Дверь в комнату открылась и из неё вышел мужчина. Он спустился в гостиную, сел на диван около своей жены и приобнял её. — Заснула? — Да, — выдохнул тот. — А Бьюкенен ведь говорил, что она больше не плачет. — Эмма, ты ведь и сама понимаешь, что она вернулась сюда впервые за одиннадцать лет и ТАКАЯ перемена её точно пугает, просто ей нужно освоиться, тем более мы не убрали их совместное фото и она плакала над ним, мне кажется, что его смерть никогда не оставит её. — Но ведь у неё нет шрама на шее, это значит, он жив. — А если всё-таки они не соулмейты?! — Я отказываюсь верить в такое, я просто не могу смотреть, как она страдает. Ты помнишь, как нас разлучил Аид, может быть это его испытание для них, может он там, где и ты был? — Ладно, ладно, любимая, не переживай, всё будет хорошо, если это всё так, то это даже лучше. *** Утро. Солнце уже внаглую пускает свои лучи, щекочущие нос, аромат свежеиспечённых блинчиков так и искушает тебя, в доме слышны множество голосов, и только одного человека царство Морфея не выпускает из своих объятий, хотя... Девушка начала ворочаться и уже через несколько минут смогла разлепить свои сонные глаза. Полежав и подумав о предстоящем ей дне, она слезла с кровати, натянув на себя огромную футболку и радужные носки и направилась на кухню. — Доброе утро, малыш. — Привет, пап, а вы что, остались ночевать? — Да, прости, мы, наверное, разбудили тебя? — Солнце, а когда ты успела покрасить часть волос в белый? — девушка подошла к зеркалу, и увидела, что волосы продолжили своё преображение. — Ой, только не говорите, что не заметили, что теперь у меня голубые глаза, светлые брови и бледная кожа! Теперь ещё и волосы становятся белыми, это стало происходить со мной за неделю до моего приезда сюда. Никто из присутствующих, кроме Элизабет, не заметил, что жена Робина Гуда начала улыбаться. — Ты будешь завтракать? — поинтересовалась Мери Маргарет. — Нет, не хочу, спасибо бабуль. — Так, а ну живо села за стол и поела, бабушки что, зря старались? — Эх... — вздохнув, Разенграффе всё-таки позавтракала. — Элизабет, можно тебя на минуточку? — Да, бабуль, — девушка зашла в рабочий кабинет отца и присела на диван. — Ты что-то хотела? — Да, поговорить. Помнишь, что я тебе сказала, когда ты уезжала отсюда? — Да, дата в одиннадцать лет станет для тебя счастливой. — Правильно, что тебе приснилось сегодня? — Ба, я не хочу это вспоминать. — Тогда я не смогу тебе помочь! — Ладно. Сначало мне казалось, что я утопала в какой-то вязкой жиже и вдруг услышала до боли знакомый и такой любимый голос. Это был он, он был как живой, только выглядел старше и немного по-другому, в его глазах читался испуг и страх, я не понимала, что происходит... Вдруг он заговорил, он просил прощения, что не мог связаться раньше, просил прощения за невыполненную клятву, просил прощения, что так надолго оставил меня... Мы долгое время просто молчали, он прижимал меня к себе, и потом я подумала, что это всё реальность, мы просто проводили весело дни. И в один из таких дней начали сгущаться тучи, появилось ещё двое людей: один шёл гордой походкой, у него была пылающая синим огнём прическа, и бешенные глаза, а второй еле шёл за ним, практически полз, он оставлял за собой кровавый след, его лица я рассмотреть не смогла, но помню, что его называли именем на букву Г. Потом Джека скрутило в несколько раз, а этот человек с ужасающей улыбкой начал смеяться, он всё говорил, говорил, говорил, говорил и из его слов я разобрала только маленькую часть: "...либо твой дружок, который уже много лет пробыл у меня в царстве, либо человек, который дорог и тебе, и твоей семье". Он продолжал говорить стихами и смеяться, я проснулась в холодном поту и уже смогла закрыть глаза только под утро. — Я тебе сейчас кое-что скажу, но об этом никто не должен знать, даже Киллиан. Мой сын и без того много чего лишнего знает, и я хочу, чтобы ты унаследовала престол за мной и Мери, хорошо? — Да, — Элизабет затаила дыхание. — Через три дня ты должна пойти одна на то самое озеро, одна, ровно в то время, когда твой друг начал идти ко дну, насчёт даты я не солгала. *** Утро. Солнце уже в наглую пускает свои лучи, щекочущие нос, аромат свежеиспечённых блинчиков так и искушает тебя, в доме слышны множество голосов, и только одного человека царство Морфея не выпускает из своих объятий, хотя... Девушка начала ворочаться и уже через несколько минут смогла разлепить свои сонные глаза. Полежав и подумав о предстоящем ей дне, она слезла с кровати, и натянув на себя огромный свитер и джинсы, направилась на кухню. — Доброе утро, малыш. — Привет, пап! — поцелова отца в щёка она уселась за стол. — Прости, мы наверное разбудили тебя? — Солнце, а когда ты успела покрасить часть волос в белый? Девушка подошла к зеркалу, и увидела, что волосы продолжили своё преображение. И тут она с ужасом поняла, что её сон повторяется. — Давайте не об этом. Слушай, Генри, а чем ты увлекаешься? — А что? — Да вот я тут подумала, что нам с тобой не мешало бы куда-нибудь сходить вместе, кино, "У Бабушки" или посетить сумрачный лес. — Я выбираю все три варианта. — Ну иди собирайся, значит. — Элизабет, давай мы деньги дадим?! — Мам, пап, я веду брата погулять! — Ладно, идите уже. — Шапку, Элизабет, шапку и шарф. — Мам, мне двадцать... — Шапку надень! Лучше не злить её, — последнее капитан проговорил шепотом. Выйдя на улицу, Генри встал, как вкопаный. — Твоя? — Моя, садись за руль! — кинув брату ключи, которые он от шока еле поймал, девушка продолжила: — Я собираюсь сводить тебя в кино и потом нажраться как свинья в кафе, так что на обратном пути ты тоже будешь моим водителем. — А если я вдруг не умею водить?! — Ой, только не заливай, что пацан в пятнадцать лет не умеет водить и не хочет садится за руль, пока нет прав. — Окей, не буду, но почему бы не набраться дома? — А мне там сильно дадут это сделать? — На какой фильм хоть пойдём? — Я открою тебе настоящий мир искусства! — И всё же? — "Оно", и мне пофиг, смотрел ты его или нет, мы идём на него! — Ладно, я тебя понял, но всё-таки набраться я тебе не дам! — Почему? — С меня потом три шкуры снимут. — Ой, да не парься, мне можно, у меня горе. — И всё-таки не дам! — Какой же у меня правильный брат, давай ты дашь мне набухаться, а я...а я...а я тебя с тёлочкой классной познакомлю?! — Это называется алкоголизм. — Это называется стресс. — Твоя идея не плохая, но что на счёт поцелуев? — А чё, трахаться без поцелуев нельзя? — Ты так свою девственность потеряла? — Эээй, я умру старой девственницой! — Милс рассмеялся. — Я вообще-то серьёзно. — Ладно, я согласен! — А я нет, всё лавочка закрыта, надо было раньше думать! *** — А чё фильм классный! — брат и сестра зашли в гостиную и застали такую картину: Киллиан и Эмма решили не уединяться в своей комнате, а приступили к своему любимому занятию прямо в гостиной комнате. — Генри, отвернись! Мам, пап, ну можно было написать мне и мы бы погуляли ещё часок, другой? — Да, ладно, мы уже как раз закончили. — Да я вижу, ладно мы там пицу привезли, так что ждём вас на кухне. *** — А у тебя красивый кулон, где взяла?! — задал вопрос парень. — Не трогай, его пожалуйста! Я наелась, спасибо! — Разенграффе резко отодвигула стул, и как только она вышла из кухни из её глаз потекли слёзы. — Он любит тебя, он ждёт встречи! — всё твердила она себе эти слова, свернувшись клубочком на кровати.