***
— Бедный ребёнок, — пробормотал Гилберт, пока читал копию личного дела Мэттью. Пронаблюдав за тем, как Мэттью ввели в индуцированную кому, чтобы он перестал вредить другим и себе, Родерих передал ему эту копию при условии, что она не покинет пределы его квартиры. Гилберт же как раз беззаботно пил свой кофе в маленьком кафе в нескольких кварталах от его апартаментов. Не было и шанса, что он станет и дальше следовать правилам Родериха. Он нигде не мог расслабиться достаточно, чтобы читать чьё-либо досье, кроме как в его любимом кафе, попивая кофе. Он вздохнул и отложил папку: «Чёрт… Я не должен жалеть его. Реально. Он убийца, такой же, как и те, с кем я имел дело до этого. У некоторых из них детство было намного хуже, чем у него. Я должен перестать сочувствовать ему…» — Привет, Гил, хочешь ещё чашечку кофе? — спросил весёлый американец. — Конечно, Альфред, — сказал Гилберт, — Принеси мне еще печенье, пока ты возишься с этим. Альфред — двадцатилетний парень, подрабатывающий в этом кафе. Он был высоким, блондинистым и носил очки перед своими голубыми глазами. Шумный и надоедливый, и, вместе с тем, добродушный, он улыбнулся Гилберту: — Конечно. Альфред шустро развернулся и пошёл к стойке, чтобы оформить Гилберту заказ. На время, пока Альфред отошёл, Гилберт снова углубился в дело. У Мэттью скорее всего довольно интересная жизнь, и тот факт, что почти не было информации о его раннем детстве, подогревал его любопытство. Кто знает, какие секреты он сможет раскрыть? Это, возможно, самый интересный проект из всех, с которыми он работал за последние несколько лет. «Чёрт, мне правда хочется знать, что произошло в том приюте», — подумал он: «Так… Ему девятнадцать, и он сказал, что сбежал из детского дома в семь лет… Тогда мне надо просмотреть все истории про канадские приюты десятилетней давности… Где же мой кофе?» Как по команде, Альфред подошёл к нему с кофе и печеньем. — Ты работаешь над чем-то новеньким? — спросил он. Гилберт сделал быстрый глоток из чашки: — Да, кое-что по убийствам Измельчителя. Альфред побледнел и издал нервный смешок: — Измельчитель, да? Интересная тема… А почему ты её выбрал? — Без причины, — сказал Гилберт, — Нужно написать ещё одну книгу. Измельчитель показался мне любопытным парнем. Ты бы не подумал, что это он, если бы он решил прогуляться по улице. Возможно, ты бы даже его не заметил… — Наверняка… — нервно сказал Альфред, — Ты с ним уже говорил? — Да, — сказал Гилберт, положил в кофе немного сахара и помешал, — Но недолго… По всей видимости, он согласился протестировать на себе какой-то наркотик и попытался убить себя. Альфред почти уронил свой планшет: — Что? Чувак, я думал, что тестирование наркотиков незаконно! Они разве не проверяют их на животных? Типа кроликов, собак и обезьян? Или кого-то вроде них. Гилберт закатил глаза: — Они больше не используют эти модели, Альфред. Ближайшие к человеку животные, на которых они могут что-то протестировать, это крысы… И даже здесь им противостоят зоозащитники. Поэтому тесты на людях иногда случаются. Альфред скривился: — Ладно, тогда… Я всё еще считаю, что тестировать на людях неправильно… Он в порядке, тем не менее? Ты сказал, что он попытался убить себя. — Это, очевидно, побочный эффект препарата, — мрачно пробормотал Гилберт, — Я готов надрать им зад за эту их медицинскую херню. Альфред кивнул: — Да… Я, пожалуй, вернусь к работе. Оставь мне приличные чаевые, окей? Мне не хватает на квартплату в этом месяце. Гилберт усмехнулся. Альфреду постоянно не хватало денег, даже несмотря на то, что он внимательно следил за своими расходами. — Конечно, Альфред, конечно.***
Скоро Гилберт вернулся в свой гостиничный номер и уселся на софу с ноутбуком на коленях. Во многих областях жизни он был чрезвычайно ленив. Но как только дело касалось расследований, то Гилберт запирался в комнате, питался дошиками на водопроводной воде и тратил дни на поиск всей необходимой и несущественной, но, возможно, связанной с делом информации. Он зашёл на сайт канадской газеты и просмотрел все записи десятилетней давности, связанные с приютами. Три статьи подходили: первая была удалена, другая праздновала двадцатилетний юбилей со дня открытия, а третья была об убийстве. Гилберт быстро прочитал статью об убийстве и выписал ключевые моменты: — Четыре мальчика 6-8 лет были убиты — Один пропал — Все жертвы были разрублены на мелкие кусочки, из-за чего опознать их оказалось почти невозможно — Следы крови животного смешались с человеческой — Приют закрыли спустя два месяца после расследования — Приют был расположен на границе между Альбертой и Британской Колумбией Он тихо вздохнул. Информации об этом приюте оказалось так мало, что непонятно, то ли это место вообще. Оно могло быть тем самым, но с тем же успехом могло и не быть им. Это довольно необычно для него. Гилберт провёл пальцами по волосам и прикрыл глаза, так он мог вспомнить подробности первого интервью: испуганное и неуверенное выражение глаз Мэттью, пока он отвечал на вопросы. Как будто он боялся дать неправильный ответ, что крайне умиляло. Тот гнев, который вспыхнул в его глазах, когда Гилберт упомянул родителей, вывел парня из равновесия, а сильная печаль и выражение безнадежности, пока он говорил о своём первом убийстве, чуть не разбили сердце. Мэттью казался не серийным убийцей, а испуганным маленьким мальчиком. Большинство убийц гордились или не испытывали эмоций по отношению к своему первому убийству. Мэттью же раскаивался, по крайней мере, в глазах Гилберта. Он всё ещё должен помнить, что все считают его опасным. Все знают это. Прохожие знают, доктор Мэттью знает, и даже сам Мэттью знает. Пусть и под воздействием медикаментов, но он назвал себя монстром. Говоря о медикации, Гилберт понадеялся, что Мэттью откажется от экспериментальных лекарств. Он не хотел, чтобы хотя бы ещё один сеанс прервался только из-за того, что Мэттью захотел бы разбить себе голову или откусить язык. Гилберт был уверен, что Найтингейл не нужен тентакула, умерший из-за их недочёта… Даже если он признанный убийца. «Может… Он не убийца? Если всё это было в целях самообороны, то его можно осудить в худшем случае только за непредумышленное убийство», — Гилберт покачал головой и нахмурился. То, что Мэттью выглядел невинно, не означало, что это в самом деле так. Он уже встречал убийц, которые на первый взгляд и мухи не обидят, но они спокойно могли спрятать под кроватью тело или два, а то и разложить его в нескольких местах по всей комнате. Но это всё неважно. Сейчас ему нужно узнать о Мэттью как можно больше из того, что он уже рассказал. Если ему действительно было семь лет, когда он впервые убил, то информация об этом должна быть в интернете. Казалось, что Найтингейл ничего не имел на него до его последнего убийства в семнадцать. Десять лет — это очень, очень большой разрыв. Стук в дверь заставил его поднять голову: — Дверь открыта. Входите. В номер зашли Антонио и Франциск. Франциск — высокий мужчина со светлыми длинными волосами, обиженно спросил: — Где ты был? — Мы же собирались вместе пообедать, — добавил Антонио. Гилберт нахмурился: — Точно… Извините, заработался… Вы представить себе не можете, как тяжело найти информацию о детских домах в Альберте. — Так это из-за Измельчителя? — спросил Антонио и, присев рядом с Гилбертом, заглянул через его плечо в ноутбук. — Да, — сказал Гилберт, — Очевидно, он вырос в приюте, и совершил своё первое убийство, когда ему было семь. — Да… — пробормотал Франциск, — Измельчитель… Кажется действительно рискованным… Даже для тебя. Гилберт посмотрел на Франциска и скривился. Обычно Франциск только посмеивался или вовсе отмахивался от выбора темы. Может быть, это потому, что в этот раз работа о тентакула? Гилберт резко захлопнул ноутбук и рявкнул: — Почему всем есть дело до меня и до того, что я пишу историю о Мэттью? Да, он тентакула, но он не может использовать щупальца и он не жестокий! Он просто хочет, чтобы его оставили в покое! — Суть не в том, что он о себе говорит… — сказал Франциск, — А в том, что он сделал. Он сел рядом с Гилбертом и вздохнул: — Я имею в виду, что ты общался с самыми опасными преступниками, но большинству из них нужны нож или верёвка… А тентакула просто может использовать щупальца для убийства. — Ловино и Феличиано тоже тентакула, — напомнил Гилберт, — И самое худшее, что они могут сделать, это дать пощёчину или положить слишком много орегано в соус для пасты. — Верно… — сказал Франциск, — Но я всё ещё считаю, что ты должен быть очень осторожен. Кто знает, какие планы он может скрывать. Гилберт усмехнулся: — Я в безопасности. Он, может быть, и убийца, но немного глуповат. Я смогу легко от него отбиться, если понадобится.***
Феликс рассмеялся, когда Мэттью споткнулся и упал лицом вперед: — Ты как будто набухался. Уверен, что тебе стоит ходить? Мэттью вздохнул и поправил очки: — Я в порядке… Просто немного кружится голова. Ты же знаешь, что происходит после того, как я просыпаюсь после подобных эпизодов. Феликс закатил глаза и помог Мэттью подняться: — Да. Ты ведешь себя, как укуренный, и шатаешься, пока какой-нибудь медик не затащит тебя обратно в палату. — Я такой предсказуемый? — слегка улыбнулся Мэттью. Он несколько секунд медленно покачивался, пока ему не удалось установить равновесие, — Как долго я был без сознания? Несколько недель? Может, месяц? — Типа, день, — ответил Феликс. Мэттью усмехнулся: — Похоже, я приобретаю толерантность к этой дряни… Возможно, скоро им придётся накачивать меня слоновьими транквилизаторами. Феликс ухмыльнулся: — Это было бы, типа, абсолютно потрясающе, — он схватил Мэттью за руку и повёл по коридорам в свою комнату. Когда они дошли туда, Феликс толкнул канадца на кровать и запер дверь. — А теперь ты должен рассказать мне всё о Гилберте. Он же, типа, такой милый! — Ты его уже видел? — с любопытством спросил Мэттью. — Угадал, — сказал Феликс, сел рядом с Мэттью и улыбнулся, — За эти красные глаза можно и умереть! А эти серебристые локоны? Такие клёвые! И он сам такой горячий! Нечестно, что он весь в твоём распоряжении! Мэттью улыбнулся той чуши, которую нёс Феликс: — Не волнуйся, Феликс, он меня не интересует. Он, конечно, горяч, но не в моём вкусе. Феликс закатил глаза: — У тебя вообще есть типаж? У тебя кто-нибудь вообще был? Тебе, типа, надо исследовать свою сексуальность. — Ну и какая разница, были ли у меня отношения или просто секс? У тебя тоже ничего не было, — сказал Мэттью и покраснел. — Боже, как так! Я совсем забыл тебе рассказать! Я потерял ви-карту* на прошлой неделе! Я не рассказал тебе, потому что тебя тогда накачали наркотиками, и ты просто улыбался как сумасшедший. — ЧТО? — в шоке воскликнул Мэттью. Феликс не мог потерять здесь девственность, конечно, только если это не было изнасилованием. Он точно не был популярен среди остальных заключенных, у них почти не было контактов с девушками, а всех врачей точно можно было сбрасывать со счетов. Феликс радостно кивнул: — Ты же слышал, что многие участвуют в какой-то странной программе общественных работ? Так вот, с парнем, который вместе со мной расставляет продукты по полкам, я и перепихнулся в кладовке! Его зовут Торис! Он очень милый. Мэттью побледнел: — Ты переспал со случайным парнем на работе? Он вообще знает о твоей… проблеме? — Он, типа, абсолютно знает, что я тентакула! — воскликнул Феликс, — И ему всё равно! Он думает, что это потрясно, и мы встречаемся уже целую вечность, так что он не случайный человек, — Феликс улыбнулся и потеребил подол рубашки, — Когда мне разрешат уйти, я хочу переехать к нему… Мэттью похлопал Феликса по спине: — Продолжай держаться за это… По крайней мере, ты сможешь уйти отсюда… А мне даже не разрешают заниматься общественными работами. Феликс надул губы: — Это было некрасиво с моей стороны. Мы хотели поговорить о Гилберте! Не о Торисе! Тебе, типа, надо с ним переспать! Мэттью широко раскрыл глаза: — Что? Я с ним? Мы едва знаем друг друга! — Поправка, ты ничего о нём не знаешь, — сказал Феликс с усмешкой, — Но сейчас он уже, наверное, знает всё о тебе… И, если он тебе не нравится, ты можешь развлечься за его счёт! Ты прекрасный актёр. Ты можешь заставить его танцевать под твою дудку! Парочка милых слов и он будет пойман на крючок! — Откуда мне знать, нравлюсь ли я ему? Мы только познакомились, помнишь? — Мэттью закатил глаза. — Это не имеет никакого значения! — сказал Феликс, — У тебя красивое личико, и если бы он тобой не интересовался, то писал бы историю о ком-нибудь другом. Повеселись, заставь его потрудиться для этой истории. Найтингейл делает то же самое с ним. Мэттью нахмурился. Ему не хотелось играть с Гилбертом, но было забавно иметь возможность манипулировать кем-то, кто понятия не имел о его способностях. Благодаря ним ему несколько раз почти удавалось сбежать, но в последнюю секунду его успевали поймать и засадить в изолятор. Возможно, с ним действительно было бы интересно немного поиграть. Глаза Мэттью вспыхнули тёмным блеском и он усмехнулся: — Наверное, ты прав, Феликс… Я всё равно не зайду так далеко, как люди в Найтингейле. Это будет забавно, но я не пойду слишком далеко. Феликс рассмеялся: — Серьезно? Заходи так далеко, как хочешь! Ты просто милый маленький демон. Мэттью улыбнулся: — Виновен по всем статьям, — внезапно он упал вперед с кровати и снова ударился лицом о пол, — Ай. Феликс усмехнулся и перевернул Мэттью ногой на спину: — Равновесие, типа, всё также в говно? — Скажу, когда комната перестанет вращаться, — жалобно пробормотал Мэттью. Феликс хихикнул: — Ну ты вообще поехал.