Monsters

      Многое может поменяться за шесть месяцев. После побега Мэттью правительство отстранило текущий совет директоров. Как ни странно, Родериха назначили главой компании, а Людвиг получил должность Эдельштайна. В Найтингейле стало намного лучше после таких перестановок.       Гилберт опубликовал книгу, переписав мнение о старых способах ведения дел в Найтингейле. Он назвал старое руководство преступным, жестоким и бесчеловечным. Что, в свою очередь, помогло ускорить перестановки. Его книга стала бестселлером.       Альбиносу ещё предстояло ответить на вопросы о том, как и почему Мэттью сбежал. На протяжении всех этих расследований и интервью Гилберт вежливо улыбался и отвечал, что Мэттью попросился в уборную и, должно быть, сбежал, пока за ним не наблюдали. А на вопрос о том, почему он сбежал, альбинос лишь пожимал плечами и утверждал, что понятия не имел.       Гилберт не хотел лгать, но ещё больше он не хотел предавать доверие Мэттью. Он чувствовал себя ответственным за него, но не знал почему. Вздохнув, он упал на диван и уставился в потолок. «Я хочу вернуть моего птенчика» — подумал он меланхолично: «Он мне нужен… Поторопись уже и, блин, позвони мне!»       Внезапно зазвонил телефон, сердце Гилберта ёкнуло. Он схватил домашний телефон и прижал его к уху: — Привет? — Привет, Гил, — пропел веселый женский голос.       Гилберт нахмурился и ответил дружелюбным тоном: — Привет, Лиза… Что случилось? — Хочу зайти, проведать тебя, — сказала Элизабет, — Буду через несколько минут, так что выгляди прилично.       Гилберт закатил глаза: — Да, да. Я в штанах, так что до скорой встречи. Дверь не заперта, — повесив трубку, он вздохнул и запустил пальцы в волосы. Уже шесть месяцев он не мог спокойно реагировать на телефонные звонки. Он не ставил автоответчик на случай, если Мэттью действительно позвонит.       С тяжелым сердцем он вернулся в гостиную и свернулся калачиком. «Я хочу увидеть Мэттью… Я хочу, чтобы он вернулся…»       Через несколько минут Элизабет открыла дверь и вошла с широкой улыбкой: — Привет, Гилберт! Давно не виделись… Что, блять, здесь случилось? Тебя ограбили? Гилберт нахмурился. С тех пор, как Мэттью ушел, он впал в лёгкую депрессию. Он бы прибрался в своем доме, но пока беспорядок его не беспокоил: — Потом как-нибудь приберусь.       Элизабет вздохнула и подошла к Гилберту: — Что с тобой? Ты совсем плох. Когда ты в последний раз мылся? Бля, и когда ты в последний раз выходил из квартиры? Я разговаривала с Антонио в вестибюле, и он сказал, что не видел тебя как минимум два месяца!       Гилберт фыркнул и перекатился на живот: — Да… Мне, наверное, следует что-нибудь с этим сделать… Ты пришла сюда только чтобы понянчиться со мной? — Через несколько дней ты участвуешь в нескольких телешоу, — сказала Элизабет, — Вставай, прими душ, надень чистую одежду. Меня не волнует, что у тебя в голове сейчас, но нужно действовать вместе. Я могу принести тебе антидепрессанты.       Гилберт вздохнул и медленно сел: — Если хочешь… — Что? Никакого резкого ответа о том, что ты слишком крут, чтобы принимать антидепрессанты? — в шоке спросила Элизабет. Она присела рядом с Гилбертом посмотрела на него беспокойными глазами, — Что случилось? Скажи мне! Я хочу помочь тебе.       Гилберт улыбнулся. Лиза любила драматизировать, но интуитивно она всегда понимала, когда с Гилбертом что-то не так. — Проблема… с Мэттью…       Элизабет нахмурилась: — Тебя мучают кошмары? — Наоборот, — усмехнулся Гилберт, — Когда мы с Мэттью остались наедине... У нас был секс.       У Элизабет отвисла челюсть: — Вы… О, Боже… Почему ты не сказал мне раньше? — Из её носа потекла струйка крови, — Так ты страдаешь от любви?       Гилберт кивнул и опустил взгляд, не находя в себе сил смотреть на Элизабет. — Да… Я влюблен в него. Но я не страдаю от любви… Лиза, я хочу, чтобы он смог вернуться. Я дал ему свой номер и боюсь, что если покину квартиру, и он позвонит, пока меня здесь не будет…       Элизабет сочувственно улыбнулась: — Эй, не будь так жесток к себе. Он бы уже позвонил, если бы ему было до тебя дело, — она усмехнулась и ущипнула Гилберта за щеки, потянув их в стороны, — Вот что ты сейчас сделаешь: ты примешь душ, пойдёшь в клуб с Франциском и Антонио, а затем посетишь пару телешоу. И ты забудешь о нём.       Гилберт усмехнулся. Намерения у Элизабет хорошие, правда иногда она ошибается. — Хорошо.       Элизабет улыбнулась и огляделась: — Ладненько, прими душ, а я приготовлю тебе обед… Всё это время ты тратил свои деньги на пиццу и китайскую доставку?       Гилберт пожал плечами и встал, направляясь в ванную: — Ты разозлишься, если я скажу да? — Нет, — ответила Элизабет, — Не разозлюсь… Скорее расстроюсь.       Гилберт усмехнулся и зашёл в ванную, закрыв за собой дверь. В холодной комнате с белой плиткой альбинос тяжело вздохнул. Ему не следует расстраиваться. Мэттью не собирался оставаться с ним, вне зависимости от обстоятельств.       Свободный, пламенный дух канадца не потушить. Его страсть, его стремление убить собственного отца за изнасилование матери: против этого рока Гилберт не мог выступить.       Он хотел увидеть его. Услышать его. Чёрт побери, он убил бы за то, чтобы сказать хоть слово во сне, вместо своего обычного молчания. Гилберт покачал головой, снял одежду и включил воду. Вместо душа он решил принять ванну. Теперь он не любил долго стоять, предпочитая экономить силы.       Когда вода поднялась достаточно высоко, он сел в ванну и опустился так, что его нос оказался над водой. «Я не могу так раскисать… Лиза права. Если Мэттью было бы не всё равно, он бы позвонил или хотя бы попытался установить контакт. Мне нужно принять и пережить это…»       Конечно, он не хотел принимать такой исход. Мэттью никогда не будет с ним. А даже если Мэттью и хотел бы быть с ним, то всё равно остался бы преступником, осуждённым убийцей. Его бы снова арестовали и, скорее всего, приговорили бы к смертной казни.       Его утешала мысль о том, что почти никакой яд не действовал на тентакула, смертельный или любой другой. Но утешением слабым. Единственное, что бы его успокоило, так это знание о том, где Мэттью сейчас находится.

***

      Мухи жужжали. Москиты зудели. Пауки прятались в самых неочевидных местах. Пыль резким ветром вбивалась в глаза. В Техасе Мэттью бесило буквально всё. Он возненавидел Техас. Жара подавляла его. Хотелось снега или прохладного ветерка. Или хотя бы воды.       Мэттью изменился за прошедшие месяцы. Покинув город, он поспешил переодеться в первое, что попалось ему в корзине для пожертвований. Он переоделся еще несколько раз, чтобы точно избежать подозрений. Его рацион так оскуднел, что иногда он не ел по нескольку дней, отчего кости выпирали из-под кожи острыми углами, давая Мэттью опасную схожесть со скелетом. Уилльямса это не сильно заботило, и лишь время от времени он отправлялся на поиски пищи к людям, или возвращался к детству и ел все, что ему попадалось. За это время его волосы так отросли, что он начал собирать их в хвост, чтобы они не падали на глаза, загораживая обзор.       Он сидел в тени водосточной трубы и смотрел на запачканный клочок карты. Мэттью смотрел на обведенный участок, но не мог на нём сосредоточиться. Ему хотелось бросить это всё, вернуться обратно и найти Гилберта.       Мэттью очень скучал по нему. Без альбиноса он чувствовал себя опустошённым. Это чувство ему не нравилось, и как только он найдёт ответы, то, конечно, позвонит ему. Он не звонил, опасаясь прослушивания телефона Гилберта. Но он все еще хотел слышать голос своего любовника.       Мэттью вздохнул и откинулся назад, упираясь головой в бетонную трубу. «Гилберт… Интересно, чем он сейчас занимается… Забыл ли он обо мне уже?». От этой мысли его грудь заныла. Он покачал головой и снова углубился в рассматривание клочка карты. «Я не могу потерять концентрацию. Это дело надо закончить». Сделав пометку на карте, Мэттью вложил её обратно в карман.       Он отошёл от водосточной трубы и разочарованно вздохнул. Он не создан для солнца. Мэттью потянулся, услышав хруст протеста многострадальной спины, и направился к пустынному шоссе, уходящему в горизонт. Он надеялся добраться автостопом до пункта назначения.       Мэттью шёл уже час, когда сзади подъехал пикап и притормозил около него. Водитель пикапа — молодая женщина с короткими светлыми волосами, перевязанными пурпурной лентой, спросила: — Тебя подвезти?       Мэттью улыбнулся девушке. Она точно была не старше его. — Да, я иду в город. Буду признателен, если бы ты меня подбросишь.       Девушка ещё раз осмотрела Мэттью, прежде чем открыть дверь: — Что ж, надеюсь. Я как раз еду туда, — Мэттью усмехнулся и забрался в машину. Девушка тронулась с места и поехала. — Кстати, меня зовут Лили. А тебя как? — Мэттью... Ты часто подбираешь автостопщиков? — спросил он.       Лили усмехнулась: — Нет, но и ты не выглядишь подозрительно… Кроме того, ты из Канады? Я слышу акцент. Что привело тебя так далеко на юг? Мэттью пожал плечами: — Навещаю родственника… Очень, очень далёкого дядю. Он забывчивый, так что, видимо, забыл забрать меня из аэропорта… Ты случайно не знаешь Джеймса Такера? Лили приподняла бровь: — Джеймс Такер? Твой дядя? Даже не думала, что у старого Джеймса есть семья… В основном он держится особняком, но содержит единственный хозяйственный магазинчик в этом городе и, похоже, иногда подрабатывает уборщиком в поликлинике… Мэттью кивнул, глядя в окно. Уже несколько лет он знал имя своего предполагаемого отца. Джеймс Такер. Он будет вечно проклинать этого ублюдка. Он хотел убить его медленно и мучительно. Смерть не придет к нему быстро, сколько бы он ни просил о ней. — Ты в порядке, Мэттью? — спросила Лили, — Ты какой-то потерянный.       Мэттью робко улыбнулся: — Прошло много лет с тех пор, как я его видел… В последнюю нашу встречу я был совсем маленьким. Даже не могу вспомнить, как этот старик выглядит.       Лили улыбнулась: — Ну… У него светлые волосы и льдистые глаза… Иногда он выглядит жутковато, — она задумалась на секунду, — А знаешь… До его дома недалеко… Я могу подбросить тебя к нему вместо города, если хочешь. — Было бы замечательно, — с энтузиазмом согласился Мэттью, — Большое спасибо, Лили. — Всегда рада помочь, — сказала Лили. Она свернула на грунтовую дорогу и ехала по ней добрых двадцать минут, пока ржавые ворота не преградили им путь. За воротами, вдали, на вершине пустынного холма, возвышались большой дом и гараж. — Это собственность Такера, — сказала Лили, — Он владеет несколькими сотнями квадратных гектаров земли… Если тебе что-нибудь будет нужно, мы с моим старшим братом живем к востоку отсюда… Так что заходи…       Мэттью кивнул и вышел из машины: — Спасибо, Лили. Может быть, ещё увидимся, — Лили улыбнулась ему и повернула назад, удаляясь. Мэттью дождался, пока она скроется из виду, после чего впился взглядом в дом, — Я убью его.       Он перепрыгнул через забор и направился к дому. Найти Джеймса Такера и убивать его, калечить, сломать шею, оставить истекать кровью.       Мэттью с легкостью открыл дверь в дом. Открыто. Наверное потому, что хозяин дома. Он стиснул зубы и сжал кулаки. Гнев закипел в его теле. — Привет! — крикнул он, — Угадай кто, ебанат! Твой сын вернулся!       Что-то твёрдое врезалось ему в затылок, и он упал на живот. Темнота окутывала его, когда он услышал смешок и увидел пару грязных ботинок. — Добро пожаловать домой, мой мальчик.