***
Мэттью казалось, что он провёл в подвале уже целую вечность. Джеймс развлекался. Он вынул кляп изо рта Мэттью и проводил пальцами по желеобразному шарику, которым была его левая рука. Такер наслаждался стонами боли и тихими криками. В конце концов, ему это наскучило, и Такер достал из кармана миниатюрный шприц, покрытый грязью и, вероятно, инфицированный. — Ты знаешь, что это? Это нейротоксин. Знаешь, что такое нейротоксин? — Ага… — пробормотал Мэттью, — Это токсин, который убивает, вызывая паралич. Атакует спинной мозг и отключает нервы, которые позволяют людям двигаться, дышать и видеть, и, среди прочего… Весьма болезненная смерть… Джеймс ухмыльнулся: — Да… Я нашёл множество естественных нейротоксинов. Искусственный материал плох. Мне удалось получить образцы от нескольких прекрасных австралийских животных… Синекольчатого осьминога, паралитического клеща и нескольких других милых маленьких существ… Некоторых змей и пауков… — Он прижал иглу к предплечью Мэттью и медленно ввел жидкость, — Один укол, и ты не можешь использовать щупальца несколько дней. Эффект не заставил себя ждать. Тело Мэттью затряслось, зрение начало пропадать, дыхание сперло в груди. Его лицо как будто накрыли толстым шерстяным одеялом. Он открывал рот, пытаясь вдохнуть, как выброшенная на берег рыба. Джеймс ухмыльнулся: — Должно быть больно, но не волнуйся, ты или выживешь, или умрешь от шока. Хотя, если бы ты хотел умереть от шока, то уже сделал это, — Мэттью открыл рот, пытаясь ответить, но получались только невнятные звуки, заглушаемые обильной слюной, — Не говори, мальчишка, — прошипел Джеймс, — Пуская слюни, ты выглядишь как отсталый, аутичный идиот. После нескольких минут молчания Такер посмотрел на наручные часы и нахмурился: — Увидимся через несколько часов… Мне нужно вернуться к работе. Не сбегай, — Он повернулся и вышел из комнаты, оставив Мэттью наедине с мучительно болезненным нейротоксином. Его тело бесконтрольно билось в судорогах. Было больно. А малейшее движение левой руки вызвало новые волны мучительного страдания, разлившегося по телу. Боль усиливалась с каждым ударом сердца, а травма заставляла его сердце биться все быстрее и быстрее в бесконечном цикле страдания. Без часов невозможно было сказать точно, как долго он страдал, но казалось, что прошли годы, прежде чем боль начала утихать, когда дыхание стало возвращаться к нему, и Мэттью смог более менее сносно видеть, но мышцы всё также бесконтрольно сокращались. И тут он заметил, что его правая рука упала с подлокотника. Мэттью посмотрел вниз и усмехнулся. Рука так сильно дергалась, что он сорвал часть ремней. «Великолепно», — подумал он, — «Теперь я могу убраться отсюда!» Мэттью расстегнул ремни на ногах, решив оставить левую руку напоследок. Спустя несколько осторожно подобранных проклятий он смог освободить бесполезную руку. Он подумывал уже о том, чтобы отрезать её одним из инструментов, но отказался от этой затеи. Кто знает, какую инфекцию можно от них получить? Он взял размозжённую руку и попытался встать. Не очень хорошая затея. Как только он встал, ноги сразу подкосились, и Мэттью упал. Сломанная рука с силой ударилась о землю, выдавив дикий крик, разорвавший его горло. Он свернулся калачиком на полу и захныкал, прижимая бесполезный придаток к груди, его тело затрясло от боли. Сквозь слезы он оглядел комнату, пытаясь найти что-нибудь, чем можно было бы обернуть руку, но ничего не нашел. «Черт… Я бесполезен», — подумал он озлобленно, — «Я могу защититься от людей с ножами и пистолетами, но не от поехавшего с автомобильным аккумулятором или шприцом с нейротоксином… Может, мне просто откусить язык и покончить с этим?» Мэттью усмехнулся. Как он мог пойти навстречу с матерью в загробной жизни, если испорчено то единственное, что нужно было сделать для нее? Нельзя сдаваться. Вот бы найти пистолет… К сожалению, Такер, похоже, не из тех людей, что дадут своей жертве быструю безболезненную смерть. Но то, что он обнаружил, заставило его глаза расшириться. На стене в дальнем углу висел старый пыльный телефон. Похоже, рабочий, но он не узнает, если не попробует позвонить. Медленно, он пополз к телефону. Пол на ощупь состоял из осколков стекла. Временами тело пробивали судороги, заставляя его падать, но чем больше он двигался, тем реже это повторялось. Мэттью улыбнулся: нейротоксин покидал его организм. Добравшись до стены, где висел телефон, он поднялся на ноги и схватил трубку, но застыл. Кому он собирался звонить? «У меня… у меня нет номера Феликса… И я не могу позвонить в полицию. Меня арестуют», — Он закусил губу, — «К чёрту». Он положил трубку и правой рукой порылся в карманах. Мэттью вытащил грязный клочок бумаги и улыбнулся. Он очень надеялся, что телефон всё-таки работает. Мэттью не знал, что будет делать, если он не позвонит. Дрожащей рукой Уилльямс снял трубку, зажал её между плечом и головой и быстро набрал номер. Он несколько раз прерывисто вдохнул. «Пожалуйста, возьми Гил», — подумал он тревожно, — «Пожалуйста, пожалуйста, пожалуйста, пожалуйста». — Ты позвонил великолепному Гилберту, — раздался механический голос его любовника, — Оставь сообщение после гудка или перезвони. Телефон прогудел, и Мэттью заплакал: — Гилберт… Пожалуйста, возьми трубку… У меня проблемы… большие проблемы… Я нашел своего отца и… он сумасшедший. Он пытает меня. Пожалуйста, Гил… Поторопись и спаси меня! — Телефон отключился. Мэттью сглотнул и обернулся, увидев, что его отец держал в руке изношенный провод. Он ухмыльнулся и покачал головой: — Что за непослушный мальчишка… Вырваться и позвонил? Это недопустимо. — Отъебись от меня! — закричал Мэттью, вжавшись в стену в попытке сбежать от нависшего над ним чудовища, — Не подходи ко мне! Джеймс рассмеялся: — Боишься меня, мальчик? Кто такой этот Гилберт? Ещё один тентакула? Мэттью помотал головой: — Нет… Он… — он прервал мысль. Не хотелось рассказывать Джеймсу о том, кем для него был Гилберт. Вместо ответа Мэттью засмеялся, — Знаешь что? Мне тебя жаль… Ты никогда не узнаешь, каково это — любить и быть любимым. Глаз Джеймса дернулся: — Так ты педик? С каждой секундой ты становишься всё более отвратительным. Мэттью усмехнулся и покачал головой: — Педик, вообще-то, это тот, кто трахает детей. Прежде чем оскорблять меня, знай, что говоришь, ты, тупой педофил и насильник, ублюдок-убийца. Внезапно Джеймс набросился на него, и Мэттью встретил шквал мощных ударов руками и ногами. Мэттью почувствовал, как сломалось ребро и что-то внутри него лопнуло. Через несколько мгновений все закончилось, и Мэттью соскользнул по стене, кровь стекала из уголков его рта, но ему было наплевать. Душу грела эта маленькая победа — своими словами он вывел его из себя. Любой способ, которыми Мэттью сможет уничтожить это чудовище, согреет его даже в такой безвыходной ситуации. Мэттью не пошевелился, когда почувствовал, что Джеймс схватил его за волосы, потащил обратно к стулу и бросил перед ним: — Ебаный педик. Если твой парень придёт, я перережу ему горло и скормлю свиньям. Мэттью усмехнулся: — Он не знает, где я… — Тебе лучше молиться, чтобы он никогда тебя не нашёл, — прошипел Джеймс. Он ударил Мэттью ногой в живот, заставив Уилльямса выплюнуть кровь, — Потому что, как только этот придурок ступит на мою территорию, он труп. Мэттью усмехнулся, когда кровь вольно потекла по его шее: — Не беспокойся… Он, скорее всего, уже забыл обо мне. Всё, что ему нужно — отдать эту запись в полицию и сказать им, что я в Техасе… А ещё я сказал своему другу-тентакуле твоё имя. Я не дурак. Я позаботился о том, чтобы меня нашли, если мне потребуется. Джеймс зарычал и схватил Мэттью за волосы, прижимая к себе лицом: — Ты грёбаный пидор и лжец. Как ты, блять, вообще узнал, что я твой отец, маленький говноед? — Несколько лет назад несколько девочек убили так же, как маму… — ответил Мэттью, — Ты единственный подозреваемый, который здравствует на этом континенте, а ещё ты был в Британской Колумбии, когда убили мама… Тут и дурак всё поймёт. Джеймс ухмыльнулся: — Ты унаследовал внешность матери и ум отца… Похоже, ты получил лучшее от нас обоих. — Спасибо всем богам, что я не похож на тебя! — сказал Мэттью с кривой усмешкой, — А то мне пришлось бы покончить жизнь самоубийством! Удар в лицо заставил Мэттью рухнуть на пол прямо на сломанную руку. Мэттью закричал и свернулся в позу эмбриона. Он ненавидел. Всё это ненавидел. Теперь, его единственная надежда заключалась в том, что Гилберт всё же получит сообщение и поможет ему.***
Гилберт терпеть не мог Элизабет. В шесть тридцать женщина вломилась в его квартиру и прыгнула на него, чтобы разбудить. Затем она заставила его надеть полуформальную одежду, вынесла из отеля и забросила в такси. Он появится на шоу в каком-то книжном клубе, где ведущие постоянно дрались друг с другом. Старое доброе телевидение. Ведущие славились своими спорами. Полусонный брюнет, по которому постоянно ползали кошки, его звали Геракл, как помнил Гилберт, и парень с белой маской вокруг глаз, весьма активный молодой человек, его звали Садик. Они часто спорили, из-за чего и происходили драки, но, обретя привычку, они ввязывались в борьбу и тогда, когда соглашались друг с другом. Гилберт сидел на стуле напротив них. Он не мог думать об интервью, и, если у него будет возможность, Байльдшмидт уйдёт домой при первой же возможности и проспится до окончания похмелья. — Ваша книга вызвала много споров, — сказал Садик с самодовольной ухмылкой, — Что вы думаете о людях, утверждающих, что вы изобразили Измельчителя жертвой, а не тем, кем он является на самом деле? Гилберт вздохнул. Ожидаемый вопрос: — Во-первых, я назвал его Измельчителем пару раз за всю книгу. Во-вторых, он и был своего рода жертвой. На протяжении всей своей жизни ему приходилось терпеть лишения, у него никогда не было контроля над ситуацией. — Я не согласен с Садиком, — сказав это, Геракл погладил пушистую полосатую кошку, которая запрыгнула ему на колени. — Заткнись, спящая красавица, — прошипел Садик. Он снова обратил внимание на Гилберта, — Вам не кажется, что это немного предвзято? Гилберт приподнял бровь: — Большая часть повествования написано с точки зрения Мэттью, но в книге есть и другие источники, такие как отчёты полиции, отчеты коронеров и газетные статьи, подтверждающие его слова. Если в книге и есть предвзятость, то она ненамеренная. Геракл кивнул: — Ненамеренная. Вы точно хотите снова вызвать споры. — Сейчас я говорю! — перебил его Садик, — Продолжай играть со своими кисками! Геракл пристально посмотрел на Садика, — С кошками… Почему бы тебе не найти себе кого-нибудь на ночь, призрак оперы? От недостатка личной жизни ты уже заговариваешься. — Хорошо, спасибо за совет, — отрезал Садик, — После того, как я покончу с тобой, сразу этим займусь! — Ведущие начали драку, забыв про интервью. Пока они отвлеклись, Гилберт встал и подошёл к Элизабет, которая наблюдала в стороне. — Я пойду домой? — попросил он. Элизабет кивнула: — Хорошо… Я хочу посмотреть, чем это закончится... Гилберт закатил глаза. Почему-то, когда Элизабет видела двух привлекательных парней вместе, она всегда думала, что они трахаются. Он поймал такси и проверил свой автоответчик, на нём оказалось три сообщения. Он прослушивал их, пока шёл из прихожей на кухню за выпивкой. Первые два были от Хедевари, а последний — от Мэттью. — Гилберт… Пожалуйста, возьми трубку… У меня проблемы… большие проблемы… Я нашел своего отца и… он сумасшедший. Он пытает меня. Пожалуйста, Гил… Поторопись и спаси меня! — Странный, хриплый голос, использовал телефон с плохим микрофоном, и, что хуже всего, Мэттью говорил так, как будто ему было очень больно. Гилберт запаниковал: — Птенчик? Пиздец! — Он должен найти Мэттью, и как можно быстрее. Он сглотнул и начал вспоминать всё, что могло помочь ему найти Мэттью: скорее всего в Техасе, попытаться убить своего отца, но всё пошло наперекосяк. Есть ли кто-нибудь, с кем он мог поговорить, кто действительно знал Мэттью? Франсуаза мертва. Альфред не подходил, он плохо знал прошлое Мэттью. «Дерьмище… Кому тентакула может доверить свои секреты?» — с досадой подумал он. Идея свалилась на него, как тонна кирпичей — «Только другому тентакула… Нужно найти Феликса».