Удел один: родившись – умереть, И в вечность душу отпустить без страха. Уильям Шекспир
Наше время, ночь на второе ноября, Бухарест
Марий подскакивает, судорожно глотая воздух. Его пальцы до боли сжимают запястье Абеля, и тот лениво приоткрывает глаза, расфокусированным взглядом скользя по бледной спине своего ненаглядного создания. Что-то случилось? Да, определенно. В окно уже бьет свет ночного фонаря, а голод, пока еще ненавязчивый, запускает в плоть острые коготки. Открывать рот лень, но Марий до того крупно дрожит, что невольно и Абель подхватывает его беспокойство. Потягивается, пытаясь пробудить застывшее мертвое тело, а затем успокаивающе льнет к любовнику. Ощутимо прикусывает гладкую кожу на его плече, прежде чем зацеловать исчезающий на глазах кровоподтек. Русые волосы так живописно растрепаны, что Абелю нестерпимо хочется повалить Мария обратно в постель и не выходить никуда весь остаток ночи. Максимум — доползти до холодильника. — Что такое? — наконец интересуется Абель, чувствуя, как в его объятиях Марий мало-помалу приходит в себя. — Глава ордена зовет меня… нас, — слышится негромкий усталый ответ. — Собирайся быстро, нужно успеть добраться до Ферентарь прежде, чем это сделает полиция. «Полиция?» — отзывается в голове Абеля звенящим эхом, но все-таки он послушно отпускает Мария. Забавно, неужели Лансло успел создать с не своим дитем настолько крепкие узы, что для зова им не нужны никакие устройства? Почти обидно. Что же, похоже, сегодня придется обойтись без завтрака… … В пристройке воняет кровью так, что Абель чувствует запах еще до того, как входит внутрь. Встрепанный кот тут же бросается на улицу, едва не сбив с ног очередного незваного гостя. Глупое животное. Неспящие уже здесь. Габриэль активно снимает побоище на фотоаппарат, но внимание Абеля тут же привлекает Лансло, внимательно рассматривавший одну из стен, пока скрытую от взглядов новоприбывших. Приходится переступить через растерзанный труп хозяйки дома. Голова несчастной Илинки Драголич понуро свисает, держась лишь на волокнах мышц. Человек на подобное неспособен, вампиру — незачем. Тогда какова причина подчеркнутой жестокости? Не то что бы Абель страдает от излишней сострадательности, вовсе нет… Пожалуй, даже лучшие из немертвых рано или поздно обретают черствость и обрастают панцирем безразличия к своим жертвам. Ему приходилось встречать садистов (тот же Рудольф получал удовольствие, загоняя добычу в ловушку), приходилось видеть самодуров, но вот безумных животных — никогда. В комнате еще четыре трупа. В изуродованных останках тяжело опознать тела детей, и лишь логика подсказывает: ничем иным они быть не могут. Запоздало Абель вдруг понимает, что затесался и пятый. На полу, разодранный и обугленный, лежал Неспящий. Он все еще мелко вздрагивал, глаза оторванной от тела головы вращались, полубезумно глядя на братьев по Ордену, прибывших слишком поздно. Беднягу пытались поджечь, но, кажется, огонь потух быстрее, чем смог уничтожить бессмертное существо. И стоны… Какие же жуткие звуки. Абеля замутило, и он поспешил шагнуть поближе к Лансло. — Он восстановится, — коротко сообщает тот, словно прочтя мысли собеседника. Абель не сомневается, но, зная, на какие страдания это существо может обречь сородича, все меньше хочется идти по его следу. Лансло кивает на стену, и приходится все-таки оторвать взгляд от агонизирующего Неспящего. На дешевой зеленой краске, какой обычно покрывали подъезды многоквартирных домов, словно в глупом фильме ужасов кровью выведено всего два слова: «Je t'attends». Я жду тебя. Грудь сжимается от накатившего ужаса. Абель узнает почерк из странных писем. Это послание так же обращено к нему, он чувствует. — Ему не понравилось внимание, — Лансло сухо усмехается. — Нужно обыскать здесь все. Абель, займись вещами хозяйки. — Я не твоя собачонка. Забыл уже? — огрызается Ван Дейк, но все-таки поступает, как сказано. Еще одна полуулыбка в ответ. Бесит. Не так уж и много пожитков у небогатой семьи, недавно потерявшей кормильца. Открыв комод, Абель начинает разбирать невзрачные блузы, свитера, юбки… Находит в нижнем белье спрятанную на черный день пачку вечнозеленых, да только вряд ли это может заинтересовать Неспящих. Покрутив заначку в руках, он уже думает положить все обратно, как тут замечает темного цвета визитку, скрытую среди купюр. Черный прямоугольник из плотной бумаги украшает заманчивый изгиб женской фигуры в корсете. Абель принял бы загадочное заведение под безликим названием «Седьмая луна» за бордель, если бы не красноречивые изображения маски и плетки. Лансло подходит со спины почти бесшумно. — Дели, — вдруг произносит он имя старшей дочери Драголичей и указывает на номер телефона, наскоро записанный на визитке синей авторучкой. — Придется наведаться туда. — Думаешь, загадочный «турист» поймал девочку на рабочем месте? — нервный смешок все-таки срывается с уст Абеля. — Удачи. — Ты пойдешь со мной. На миг от возмущения дыхание становится костью поперек горла. Он? С ним? Туда? Нет уж, пусть берет Мария, Габриэля или еще кого из своих подручных. Но в прозрачных глазах ни тени насмешки: похоже, Лансло уже все решил за двоих. — Я не буду танцевать под твою дудку, — почти шипит Абель, огибая де Вера, чтобы даже случайно не коснуться его. — Будешь. Вот так просто. Даже не дает призрачного шанса отказать. Хочется спорить, скандалить, делать что угодно, только бы поставить мерзавца на место, но тут в комнату заходит Марий. Он скользит растерянным взглядом по телу Неспящего, нервно выдыхает. — Снова никаких следов? — осторожно интересуется он. — Есть один, — Лансло демонстрирует визитку и тут же направляется к выходу, на ходу бросает Габриэлю: — Распорядись, чтобы здесь все убрали. Мы с Абелем вдвоем отправимся допрашивать возможных свидетелей, список необходимых вещей я подготовлю. — Так точно, — доносится растерянный ответ. Абель готов рвать и метать: он не соглашался! Оборачивается на Мария, аметистовые глаза полны то ли возмущения, то ли шока. «Последнее, чего я хочу, так это отнимать у тебя благосклонность мсье Ледышки», — проносится раздраженная мысль, прежде чем Ван Дейк пулей выскакивает из злосчастной пристройки. — Скорее всего, Главе просто необходимо его чутье. Все в порядке, Марий, пока закончим здесь, — слышит он напоследок голос Габриэля. Словно мед льет… До того сладкий. — Да. Скорее всего… От ответа сводит зубы. Абель хлопает дверью так, что дрожат стекла. Чертовы ископаемые.1565 год, Франция, Париж
Мрамор кожи холодит даже сквозь тонкую ткань рубашки. Абель ведет пальцами вверх, игриво спускает ворот, чтобы оставить укус на чужой ключице, но его губы вдруг перехватывают поцелуем. Крепкая рука ощутимо сжимает юношеское бедро, и Ван Дейк заходится звонким смехом, отстраняясь, чтобы сделать еще один глоток крови из бокала. Рудольф ничуть не против, чтобы прелестное рыжеволосое создание резвилось у него на коленях. Он не смущается других Неспящих, да и они не спешат вмешиваться в безобразие: скука порой толкает даже самых законченных ханжей на маленькое безумие. А уж когда свежая кровь заставляет сердце биться, а щеки вновь розоветь… Абель усаживается поудобнее, обвивает шею Рудольфа руками, чувствуя, как напрягается под его бедрами ощутимое естество. В зале пахнет развратом и, совсем немного, ладаном, ушей уже касаются чьи-то приглушенные полустоны. Неспящие слишком заняты друг другом. Тела переплетаются, ловя минуты блаженства. То недолгое время, когда они почти живы. Сквозь звуки поцелуев и шуршание одежд Абель чувствует на себе тяжелый взгляд. Он откидывает назад голову, позволяя Рудольфу вонзить клыки в шею, вздрагивает всем телом от смеси боли и экстаза, а сам смотрит на Лансло де Вера. Какой-то Неспящий уже распускает шнуровку на его штанах, но ледяные прозрачные глаза следят лишь за тем, как изгибается в чужих руках тело желанного любовника, так и не доставшегося грозному наследнику Главы. Абель чувствует неожиданное веселье под этим взглядом, а вместе с тем — доселе дремлющее возбуждение. Прекрасные черные кудри ярко контрастируют с нефритово-белой кожей, на губах алеет кровь, а выражение лица столь жесткое, словно де Вер едва сдерживается, чтобы не вмешаться. Насколько же хватит его терпения? Абель усмехается в ответ, чуть прикусывая нижнюю губу. Шалость… Точно, он хочет устроить маленькую шалость. И почему так хочется, чтобы Лансло все видел? Месть? — Я хочу тебя, — шепчет на ухо Рудольфу. Тот встречает его смешком: — Меня? Или посмотреть на его лицо, когда ты будешь стонать подо мной? — старый мерзавец все понимает. Конечно же. — Мне все равно. Раздевайся. Абель послушно стягивает с себя остатки одежды, прекрасно зная, что за ним наблюдают оба. Он ненавидит Рудольфа. Он ненавидит Лансло. Остается только решить: кого же сильнее? Насаживаясь на разгоряченную плоть он отдается полностью, ловя каждое желание любовника. «Смотри на меня, смотри», — думает с мстительной злостью. Он упивается чужой болью, словно та способна исцелить его собственные раны. Вот только существует и другая правда: если Рудольф не покинет Неспящих, Лансло конец. И, похоже, только Абель в силах что-то изменить.Наше время, ночь на второе ноября, Бухарест
Под пальцами Абеля скользит дорогая кожаная обивка сидения. Пальто наглухо застегнуто, укрывая от любопытных глаз темную полоску ошейника, сейчас так ощутимо сдавливающего шею. Он чувствует себя не просто глупо: уязвимо, не защищенно, зависимо. Отвратительно. Нервно прикусывает нижнюю губу, с трудом заставляя себя посмотреть на Лансло де Вера, сидящего напротив. Огни ночного города бросают разноцветные неоновые блики на его белоснежную кожу, черный костюм будто пошит под заказ: настолько выигрышно подчеркивает очертания фигуры. В обрамлении темных кудрей острое лицо Главы Ордена кажется еще более хищным, властным. Его взгляд пробирается под одежду, ощупывает, изучает. Отчего-то Абелем овладевает странное смущение при виде перчаток на чужих изящных кистях. — Тебе идет латекс, — вдруг усмехается Лансло, и Абель тут же пытается вжаться в спинку сидения еще плотнее. Он не стеснительный. Никогда не был. Так почему наедине с де Вером Абель все еще трепещет невинной овечкой перед оголодавшим волком? — Ты действительно считаешь, что в таком виде мы вызовем меньше подозрений или просто хочешь поиздеваться? Лансло лишь загадочно улыбается. Только поводка в руках не хватает... По спине пробегают мурашки, и Абель тут же благодарит судьбу за полутьму в салоне. Свежевыпитая кровь не только заставляет биться сердце, но и приливает к щекам в минуты смущения. — Почему бы не совместить? Слова Лансло под конец заглушает звук тормозов: авто останавливается, и Абель тут же выглядывает в окно, рассматривая вычурные двери «особого» клуба. Ну что же… — Надеюсь, они знают, кто увел Дели, — озвучивает он свои мысли.