***
Если бы кто-то сказал Сакуре в тринадцать лет, что она станет трудоголиком, проводящим все свое время в больнице, то она бы рассмеялась ему в лицо. Но сейчас ей было не до смеха. Пока одни изнывали от безделья и скуки, Харуно разрывалась на части между сотнями дел. Обычная, но от того не менее сложная работа врача вперемешку с исследовательской деятельностью, которую она вела под эгидой своей наставницы, занимали все её время. И, как бы сильно она ни любила своих друзей, Наруто, пришедший в больницу, был вообще некстати. Ей следовало проверить достоверность проведенных тестов новой техники, позволяющей буквально выжигать инфекционных агентов в плазме крови. Это было революционно. — Хочешь пообедать? — спросил Наруто, стоящий в дверях её кабинета, неуверенно переминаясь с ноги на ногу. Его черная куртка куда-то делась, и он стоял в белой футболке с оранжевыми штанами. Сакура хотела было послать его куда-нибудь в другое место, но она знала это выражения лица: Узумаки нужно было поговорить. Уже сидя за стойкой в Ичираку, Сакура поняла, что разговор должен был стать серьезным. Наруто без энтузиазма возился ложкой в тарелке, помешивая бульон с лапшой. Он то поворачивался к ней лицом, собираясь начать говорить, то снова переводил взгляд на рамен. — У меня есть ещё двадцать минут обеденного времени, Наруто, а потом я уйду, — решила подстегнуть его Сакура. Наруто отложил ложку, отодвинул тарелку и сложил руки перед собой, опираясь на стойку. Сделав глубокий вдох, он опустил голову на руки, словно хотел спрятаться. — Я нравлюсь Хинате? — Несмотря на то, что его голос был приглушен, что он говорил, уткнувшись лицом в стол, слова прозвучали достаточно громко, чтобы даже Аяме, варившая лапшу, его услышала. — В смысле, может, ты знаешь, может, Хината тебе когда-то об этом говорила… Вы же девчонки… Его последняя фраза была произнесена ей в лицо. Он смотрел на неё до необычного серьезно. — Может, хоть когда-нибудь она тебе говорила? Или ты слышала что-то такое… — Наруто продолжал бормотать, а девушка все молчала. Все знали. То, что было очевидным для всех, оставалось тайной для него, но, кажется, Хината была права, отказавшись от простых путей: по крайне мере, Наруто стало интересно, что она испытывает к нему. — Это не так и важно. — Харуно прервала нервное бормотания друга резко. Она поймала его взгляд и спросила, глядя ему прямо в глаза: — Куда важнее другое: Хината нравится тебе? — Нет, ты не понимаешь, Сакура! — Наруто развернулся на барном стуле к ней лицом. — Просто постарайся вспомнить! Вы же с ней так много общаетесь! Это было тяжелее, чем она думала. Хината просила никому не говорить о её чувствах к нему, но Сакура и не хотела говорить о них: для неё было куда важнее заставить Узумаки думать о своих. Она повторила его предыдущие движения, поворачиваясь к нему лицом, положила руки на его плечи и спросила: — Подумай вот о чем: нравится ли она тебе? Наруто сжал кулаки. У Сакуры не было ответов для него. Или же они были, но она не хотела ему их давать. Ему нужно было знать, была ли хоть капля истины в тех письмах. Он встал, скидывая её руки со своих плеч. — Так ты знаешь или нет? То, как Сакура вдруг отвернулась, как побелели её пальцы, крепко вцепившиеся в ложку, было многозначительней, чем любой ответ. Харуно не хотела говорить с ним об этом. — Прости, что побеспокоил. — Наруто достал кошелек из поясной сумки, отсчитал нужное количество рё, положил их рядом с так и не съеденным раменом. Ему нужны были ответы, и если Сакура не хотела ему отвечать, то он мог найти их сам. — Как думаешь, Какаши ещё принимает ставки? — спросила Аяме, когда Наруто был достаточно далеко от забегаловки.***
Сакура задавала ему неправильные вопросы. Нравилась ему Хината? Пфф, да. Да кто ему не нравился? Единственный, кто ему не нравился, был Педочимару, но на то были веские причины. Все было сложнее, чем простой ответ на вопрос «нравится ли она ему». Он должен был знать о достоверности содержимого писем. Спрашивать что-то у Ино было чистой воды самоубийство: о его вопросе узнала бы вся деревня уже на следующее утро. Ещё один человек, который мог точно знать что-то о Хинате, был Киба, вот только его не было в Конохе. Поэтому Наруто вернулся домой. Уже ближе к ночи он не выдержал. Ему нужно было поговорить. Он не понимал. Почему она вообще написала это? Почему она выкинула это все? Она хотела ему признаться? Где-то было седьмое письмо? И больше всего его злила строчка: "я понимаю, что признаваться тебе во второй раз на самом деле глупо, но…». Во второй раз. Где и когда был первый? О чем она писала? Возможно, он ошибся, и письма были не ему, а какому-то другому Наруто Узумаки. Но сама мысль о том, что Хината Хьюга любила не кого-нибудь там, а именно его, была опьяняющей. Она должна была выйти замуж за какого-нибудь сына дайме или главу богатого клана шиноби, но вместо этого она любила его. Нет, Наруто знал: теперь он привлекал достаточно внимания и мог легко заполучить большинство девушек, но то были они, а с Хинатой все было иначе. Черт, да она же знала, каким он был тупицей и придурком. Она знала, что он был неудачником большую часть своей жизни. Это не вязалось с его собственным представлением о его девушке. Он не знал, когда и как, но если у него бы были отношения, то его девушка точно видела бы в нем только героя и опору. Ей совершенно точно не следовало знать о том, что его избегали или что большинство одноклассников его дразнили, или знать о том случае с бикочу. О, Ками, она знала, как он победил Кибу на экзаменах! Наруто прикрыл лицо руками и уперся локтями в колени. Как она могла его любить, когда он был таким жалким? Она же была настоящей Принцессой! Черт, тем идиотом, ради которого она одевалась столь непривычно, был он сам! Он больше не мог просто сидеть и думать об этом. Ему нужно было поговорить обо всем с кем-нибудь. А ещё лучше получить совет. И если Сакура не могла ему помочь, а Хината была его проблемой, то он знал, у кого искать поддержку.***
Ирука жил в восточной части деревни, там, где не было ни одного кланового квартала. Его квартира располагалась на пятом этаже по соседству с леди, которая была старой сколько себя помнил Наруто. Стоя перед темно-зеленой дверью, нервно теребя замок своей черной куртки, Узумаки постучался. Было уже довольно поздно, уличные фонари освещали аллею перед домом, а прохладный воздух был настоящим наслаждением после дневной жары. Досчитав до десяти, Наруто постучал снова. Конечно, это было не лучшее время, чтобы прийти к кому-нибудь в гости, но это был Ирука, и Наруто верил: тот ему простит столь поздний визит. Он был ему как отец, и прямо сейчас джинчурики нуждался в нем. Когда ответа так и не последовало, Узумаки насторожился. Умино, хоть и был учителем, был шиноби и, должно было, что-то случилось, раз он не услышал стук. Беспокоиться было не о чем: самым вероятным было то, что преподаватель Академии крепко спал. Но кто его знает? Ирука всегда открывал дверь, если был дома. Что было для шиноби пройтись по стене до балкона? Это было просто и легко. Открытую дверь балкона Наруто принял как предостережение. Ирука был штатским работником, но всегда осторожным, всегда внимательным. Отточенным движением Наруто достал кунай из кобуры на ноге. Причин для паники не было, но перестраховаться всегда лучше, чем рисковать. Все произошло быстрее, чем Наруто сумел осознать: он шагнул в комнату и тут же услышал хриплый стон Ируки. Прежде чем он смог рассмотреть происходящее на кровати, сработала привычка — Узумаки кинул кунай в фигуру, возвышавшуюся над его стонущем названным отцом, и тут же достал новый. — Ебанный ты в рот! — Тут же послышался крик и возня. — Твой мелкий ублюдок всадил мне кунай в руку!***
Спустя пару чашек чая и один довольно неприятный для Наруто разговор, он шагал по ночным улицам Конохи, низко опустив голову и спрятав руки в карманы оранжевых штанов. Ирука ему помог, но он был таким же, как Сакура, — все спрашивал и спрашивал про то, что чувствует он. Как будто он мог знать! Он мог отдать за неё жизнь спокойно и безоговорочно, впрочем, как и за любого другого. Она была одним из его драгоценных людей, но… Наруто не задумывался о том, чтобы вступить в отношения. Нет, со времен Академии он постоянно хотел привлечь внимание Сакуры и, гордо закинув голову, хвастаться, мол, вот смотрите, это Сакура, она моя девушка. Сейчас же все было несколько иначе: несмотря на горячую голову и огромное либидо, Узумаки не торопился вступать в связь с новообретенными поклонницами. Последние несколько лет у него не было явного желания завести отношения. Да, это было довольно здорово иметь кого-то, то с кем ты мог разделить физическую близость, но этого было недостаточно. Наруто не был непогрешимым идеалом из фантазий своих фанаток, и он прекрасно это осознавал. А то, что сказал Ирука о её чувствах, было ошеломляющим. Она его любила и притом очень долго. Наруто замер у двери в свою квартиру. Она его любила, и об этом знали практически все. На самом деле, он злился на всех остальных. Хорошо, он мог допустить, что Хината боялась или стеснялась признаться ему, но вот какого черта молчали все остальные? Он был невероятно зол. На Хинату он был обижен. Она ему не призналась, не отправила ни одно письмо, ничего не сказала. Разве он не заслуживал знать об её чувствах?***
Три дня, в течение которых Наруто предавался самокопанию и анализу своих чувств, сделали его ещё более злым и обиженным. Обиженным на Ируку с Хинатой за сокрытие подробностей своей личной жизни и злым на всех своих друзей за молчание. Его настроение то и дело скакало с нервного возбуждения от одной мысли о том, что такая очаровательная девушка, как Хината, его любит до глубокой меланхолии, до непонимания, что ему делать с этим знанием. Когда Хьюга вернулась с задания, Наруто уже разобрался с возникающим трепетом от одной только мысли о любви Хьюги к нему; и, пусть у него ещё не было точного плана действия, он горел желанием увидеть её и расставить все по местам.***
Сарутоби был удивлен, если не сказать «насторожен». Он последние двадцать минут провел рядом с оябуном, который следил за выходом из офиса Хокаге. Мальчишка уже был дважды послан за фруктовым льдом и, если честно, терял терпение. Нервное состояние Узумаки передавалось и младшему чунину, который не понимал, в чем было дело. Все, что знал Конохамару, — Наруто ждал, когда Хината закончит отчет и покинет офис Хокаге, чтобы поговорить с ней, оставаясь необычно молчаливым. Сам чунин терпеливо ждал, когда Узумаки закончит и пойдет с ним на тренировку. И вот, когда Наруто открыл новое мороженое, Хината и Киба были замечены выходящими из главного офиса. — Хината! — громко поздоровался Наруто, шагая навстречу им. — Ага, и тебе привет, Наруто. — Киба почесывал голову Акамару и тяжело вздыхал. — Наруто-кун! — кивнула Хината, а потом повернулась к Конохамару и приветливо улыбнулась ему. — Конохамару! Чунин смущенно улыбнулся ей в ответ. Хината ему нравилась, в отличие от её глупой и задиристой сестры, что вечно над ним подшучивала. После рождения Мирай он видел старшую из сестер довольно часто и находил её общество весьма интересным. Она была всегда добра к нему и пекла самое вкусное печенье с шоколадом. На самом деле, Наруто не имел ни малейшего понятия, с чего начать. — Это манго? — Хината обхватила его ладонь, держащую фруктовый лед. Узумаки, всё ещё сосредоточенный на построении своей речи, которая должна была плавно перейти в приглашение на свидание, кивнул. Хьюга наклонилась вперед, ближе к мороженому, двумя руками собрала спадающие на лицо волосы, отправляя их назад, на спину, и взяла мороженое в рот. Наруто с изумлением смотрел, как её губы обхватили оранжевый цилиндр. Она втянула пухлые щеки и двинулась вниз по фруктовому льду. Тут же Наруто вспомнил о первоисточнике всех своих беспокойств — изменения в Хинате. И, пусть сейчас молния на её безрукавки была застегнута, ему не было от этого легче. Она выпустила мороженое почти полностью изо рта, внутри оставался самый кончик, а потом снова опустилась вниз, всасывая в себя фруктовый лед. Они смотрели друг другу в глаза, не отрываясь. И наконец все встало на свои места. Хината давно не была маленькой девочкой с короткими волосами, она прекрасно осознавала, насколько сильно выросла. Она, черт возьми, его соблазняла! Вот только она не учла одного. Он теперь знал, что происходит, а значит, в эту игру можно было играть вдвоем. «Кролики не едят лисов», — одобрительно заворчал Курама. И Наруто не удержался. Он потянул мороженое на себя, вытаскивая его из её рта, между губами и льдом повисла тонкая струйка слюны вперемешку с манговым соком. Узумаки смотрел в расширившиеся глаза девушки, не обращая внимания на странный звук, что издал Киба, стоящий буквально в метре от неё. Хьюга была напугана: она перешагнула черту. Как она вообще решилась на нечто мерзкое? Она опасливо посмотрела на мороженое, облизала перепачканные губы, поймала озорной взгляд голубых глаз, и тут её сердце екнуло: Наруто поднес мороженое к своим губам. Её сердце пропустило удар, когда его губы коснулись фруктового льда и он повторил её манипуляции с мороженым. — Вкусно, да? — с широкой усмешкой спросил джинчурики, с удовольствием отмечая, как быстро вздымается грудь девушки и её щеки покрываются румянцем. И, словно желая её добить, он протянул ей мороженой, склонил голову на бок и сказал: — Ещё? Её лицо пылало, она не могла контролировать свое дыхание, но это был такой шанс. Хината не хотела его упускать, она сделала небольшой шаг вперед, потом ещё один, подходя к блондину вплотную. Её ладонь легла поверх его, крепко сжимающей деревянную палочку мороженого, она подтянула его руку, прижимая её к себе. Совершенно забыв, что они находились посреди оживленной площади, Наруто только и мог думать о том, что прямо сейчас его рука упиралась в её мягкую грудь, пусть и скрытую под одеждой. — Так, что? — повторил Узумаки, подстегивая девушку к действиям. И Хината, убрав свободной рукой непослушную прядь волос за ухо, бросила на него взгляд из-под опущенных век, а потом, приоткрыв рот, потянулась к мороженому. — Какого хрена вы тут творите?! — заорал Киба, втискиваясь между ними. — Она больше не хочет мороженого, Узумаки! И вообще, мы торопимся! Киба схватил Хинату за руку и потянул прочь. — Эй! Стой! — разочарованно закричал Наруто и хотел было догнать их, но перед ним вдруг появился рычащий Акамару. — Я хотел поговорить! — Так нужно было говорить, а не заниматься всякой ерундой! — резко ответил Инузука. — Наруто-кун! — Хината ни на секунду не сбавляла темп, послушно следуя за другом. Она лишь обернулась к джинчурики, улыбнулась и сказала: — Встретимся завтра! Наруто обреченно выдохнул: завтра они должны были встретиться в Академии, но он и так уже ждал три дня! И вот надо было ему возиться с этим мороженым! Узумаки со злости откусил большой кусок фруктового льда и принялся его жевать. Завтра — так завтра, а пока он сделает то, что планировал целых три дня. — Ну, что на тренировку? — чавкая, спросил Наруто у своего протеже и взглянул на него впервые за пять минут. Конохамару был красным как вареный рак. Он с нескрываемым любопытством смотрел вслед уходящей Хьюге. — Так девчонки тоже бывают… — Четырнадцатилетний мальчишка попытался найти слово, которым можно было описать происходящее. — … такие же, как Эбису-сенсей? Наруто сосредоточенно ел мороженое, лед был сладким, с ярким фруктовым вкусом. Конохамару был прав: девчонки были точно такими же, как мальчишки, и Наруто был рад этому. Отчего-то он совсем не испытывал разочарования в том, что Хината не была совершенно невинной.***
У него было много дел. Сначала он нашел зеленый краситель, потом купил дихлофос — как можно больше, — потом нашел человека из Абураме, который был готов к сотрудничеству. Наверное, самым легким было проникнуть в комнату к Тентен и подменить свитки. А самым сложным, что он делал в течение последних трех дней, нещадно доставая Кураму и изучая учебники по фуиндзюцу, была разработка специальной печати. Нечто среднее по сложности он оставил напоследок. Вломиться к Сакуре в кабинет было по-настоящему весело, в особенности после того, как она отказалась говорить ему правду. Тщательно вырисовывая контуры печати, прислушиваясь к голосу Кьюби в своей голове, который следил за правильностью нанесения рисунка на заднюю часть сидения и спинку кресла, Наруто тихонько посмеивался. Ирука рассказал ему все: и о пари «заметит ли когда-нибудь он Хинату», и о том, как некоторые ждали, когда Хьюга уже позабудет о нем и переключит свое внимание на кого-нибудь другого, и о том, что все так или иначе посмеивались над его глупостью. Было пять вечера, когда он закончил наносить печать, и убрал кисть с чернилами. У него были впереди длинные вечер и ночь, а завтра он посмеётся вдоволь. Наруто оглядел кабинет напоследок и неожиданно почувствовал знакомую чакру в коридоре. У него было достаточно вариантов, чтобы исчезнуть незамеченным: уйти через окно, использовать Хирайшин, но желание узнать, что могло понадобиться Хинате от Сакуры, взяло верх. К тому моменту, как Хьюга постучалась в кабинет, Наруто уже поправлял розовые волосы у зеркала. — Да, входите, — крикнул Наруто, стараясь подражать Сакуре. — Сакура? — Хината проскользнула в кабинет. — Ты не занята? Наруто не мог не заметить, как расслаблена была девушка: её плечи были опущены, на лице — легкая улыбка, а глаза не бегали по комнате. Казалось, что рядом с Сакурой она чувствовала себя комфортней, чем с ним. — Я хотела сказать, что ты была права. — Хината стояла, прислонившись в двери. Она точно чувствовала себя спокойней с ней, чем с ним. Она не набирала воздуха в грудь перед каждым предложением, словно ей нужна была вся её храбрость, чтобы говорить, она не краснела и не отводила взгляд. Каким же он был дураком, не замечая самые очевидные знаки её привязанности! — Эмм, в чем же? — стараясь быть как можно естественнее, уточнил Наруто. Он отошел от небольшого зеркала и оперся на большой письменный стол. — В том, что я не должна была идти на крайние меры в том, чтобы привлечь внимание Наруто. Ты была права, говоря, что будет достаточно и того, что я сделала. Джинчурики недоверчиво оглядел Хинату с ног до головы. «То есть все эти ухищрения в виде чулков и обсасывания фаллосообразных предметов были не крайними мерами?» — тут же подумал Наруто. «Крайние меры» вдруг стали чертовски заманчивой идеей. Наруто никогда и представить не мог, что он обидел бы Хинату или сделал ей что-то плохое, но желание посмотреть, насколько далеко сможет зайти столь милое и, как ему казалось, совершенно невинное создание, было велико. — Ты должна использовать «крайние меры»! — совершенно забыв, что ему следует придерживаться образа, выпалил Узумаки. — Но ты сказала, что это… — Забудь! — Наруто стукнул кулаком в ладонь. — Действуй жестко! «Крайние меры» представлялись ему чем-то, о чем у него останутся прекрасные воспоминания. И он имел право получить небольшую компенсацию за все те письма и признания, которые до него не дошли. — Но… — Неуверенность вернулась к Хинате, она принялась накручивать прядь длинных темных волос на палец. — У меня не получится… Я не смогу так взять и сделать… — Она растягивала слова и делала паузы между предложениями, казалось, что даже сама мысль о «крайних мерах» была невероятно смущающей для неё. — Я не смогу. Джинчурики скрестил руки перед собой. С каждой секундой ему становилось все любопытнее и любопытнее. — И почему же? — Он постоянно дома, и я не смогу подготовиться… — Хината обхватила себя руками и опустила взгляд в пол. — Я сказала об этом тогда в шутку. Я шутила, Сакура. Я никогда не смогу это сделать. Это был решающий момент. Нет, конечно, Наруто мог подождать и узнать после того, как они будут вместе. Как-никак завтра он планировал предложить ей стать парой. Но как он мог упустить такую возможность увидеть, насколько сильно он заблуждался и насколько сильно был прав Джирайя говоря: «Это всегда тихони». Наруто шагнул к ней, положил руки ей на плечи. Это было странно — смотреть на неё не сверху вниз, а практически глаза в глаза: разница между ростом у девушек не была сильной. — Послушай, Хината, ты должна быть сильной. Ты ведь любишь Наруто? — Он прилагал все свои усилия, чтобы его голос не дрожал на слове «любишь». От её уверенного быстрого кивка его глаза стали влажными. — Тогда сделай это. Последнюю фразу Узумаки произнес, отвернувшись от неё. Ему даже пришлось закрыть глаза, чтобы она не увидела его странную реакцию. — Когда? Он сейчас в деревне и… — Сегодня ночью его не будет дома, — быстро ответил Наруто. — У него есть важное поручение от Хокаге. Он врал, совершенно не чувствуя раскаяния. Его фантазия подсовывала ему дорожку из лепестков роз, ведущую в его спальню, и Хинату, полуобнаженную, в кружевном белье, признающуюся ему в любви… Не просто так ей требовалась подготовка и его отсутствие в квартире. Он был готов врать ради этого. Хината колебалась недолго. — Я сделаю это, — сказала она напоследок и, даже не попрощавшись, покинула кабинет. Наруто скинул хендж и рассмеялся. Кролики иногда могли провалиться в лисью нору.