Раненый ворон

Рано утром, примерно часов в 5, Хитоши решил потихоньку уйти, чтобы не ранить Мидорию. Однако, открыв дверь, он чуть не наступил на зеленоволосого, который, ввалившись в комнату и ударившись головой об пол, проснулся. Парень сонно потёр глаза и поясницу, что ныла из-за неправильного места сна. Увидев гостя, Изуку немного растерялся, а на душе начали скрестись кошки, раздирая мягкую поверхность своими коготками. Это приносило боль, но иногда Мидория — довольно хороший актёр, так что тот сдержал на лице только нотки удивления, оставляя горечь внутри. — Ты чего здесь делаешь? — Этот вопрос Шинсо задал от неожиданности, ведь данное появление зеленовласки очень его удивило. После чего Хитоши принялся осматривать паренька, который принял сидячее положение. — У меня к тебе такой же вопрос. — Хитоши помог парню подняться, после чего они, отойдя от комнаты, вдвоем уселись за стойку, чтобы не разбудить Шоту. Разбуженный Айзава — армагедон в мире или бочка с порохом, у которой не видно таймера — Вы спали вместе? — немного разочарованно спросил Мидория. — Да… мы любовники. У нас с ним нет каких-то особых отношений — просто секс для снятия стресса. — Глаза Мидории заполнялись слезами, руки задрожали, а сердце начало биться быстрее. Маска дала трещины. —Вы встретились после моего ухода? — опечаленно спросил Мидория. «Но к чему тогда был тот поцелуй? Он проверял меня…?» Мидория был зол и огорчен одновременно. Юношескую душу разрывало изнутри, сердце обливалось кровью, он не знал, как ему реагировать, что отвечать и как вообще быть дальше. «Мы ведь с ним не встречаемся, он волен спать с кем угодно… Может я был слишком настойчивым? Ему нужно время?» — Да, после обеда, но пойми, мы просто любовники, он просто не встретил своего соулмейта. Он готовится к встрече с ним. Вот и… все. — Хитоши нервно посмеялся. — Он разве не знает, что я его соулмейт? — Мидория озадаченно посмотрел на Хитоши. — Оу, нет. Он не слышал вчерашний разговор… точнее монолог. Он уже спал. — Мидория немного успокоился и облегченно вдохнул. — Что за шум вы здесь устроили? На часах всего полшестого. — А вот и появился виновник торжества, стоя на пороге и потирая глаза. Изуку встал и уступил ему место. — Что у тебя с лицом? — Спросил мужчина, подавляя зевок. — В клубе вчера потасовка была. Меня случайно ударил один из главарей, но со мной все в порядке, не волнуйся. Переломов нет и вообще… — Мидория неловко потрогал ушиб и спросил. — Может вам кофе сварить? — О, давай~ Мне покрепче. — Хитоши поудобнее устроился на стуле. — Просыпаешься, а тебе кофе заваривают — не жизнь, а сказка. Вот бы мне кто-нибудь такой же попался… Спустя пару минут Мидория поставил перед мужчинами небольшие фарфоровые чашки с ароматным напитком. После этого, немного подумав, встал перед Айзавой и с глазами, полными страха и неуверенности спросил о том, что волновало все это время: — Шота… ты…любишь меня? — От такого вопроса даже Шинсо поперхнулся, удивляясь тому, как мелкий легко спрашивает подобное. Айзава, в отличие от гостя, так и продолжал сидеть с абсолютным равнодушием в глазах, тихо, но до боли четко сказав единственное слово, доводящее Изуку чуть ли не до истерики: — Нет. — Но я твой соулмейт. Возможно, это не играет для тебя роли, но для меня это важно. — Мидория пытался сдерживать слезы и ком в горле, но получалось плохо. — Я дам тебе время, сколько надо. Я готов всю жизнь прождать, лишь бы иногда проводить время с тобой. Пожалуйста, Шота. — Я знаю, что ты мой соулмейт, но я не тот, кто тебе нужен. У тебя есть девушка. Богатая и обеспеченная. Она даст тебе все. А я ничего. — Но Хитоши сказал, … да и ладно. Мне все равно, что ты знал. Но… ты не имеешь права решать, как будет лучше для меня. Откуда тебе знать это? И не нужны мне деньги! Ты мне нужен, Шота! — Боюсь, что уже поздно. Я позвонил твоей жене. — Шота открыл дверь, и в квартиру вошла девушка в богатом платье. Рядом с ней было двое мужчин — охрана. — Сиён? Что ты здесь делаешь? — Мидория попятился назад. Кажется, сегодня определенно не его день. — И я рада тебя видеть! — Воскликнула нежданная гостья. — За тобой пришла, любимый. У нас же скоро свадьба! Ты так внезапно исчез… Ты хоть представляешь, что о нашей семье говорили люди?! «Жених от Сиен-тян сбежал! Как же так?». — Кажется, она была готова разрыдаться прямо здесь, но это была волчица, одетая в овечью шкуру. — Собирай вещи. Я тебя подожду, сладкий. — Нет. — Решительности Мидории было в тот момент не занимать. — И знаешь что, можешь хоть как меня шантажировать, но я ни в коем случае не женюсь на такой, как ты! — Изуку был зол и напуган, но если не сегодня, то он никогда больше не избавиться от девушки. Это одновременно и давило и рушило всякую надежду на счастливое будущее. — Мне все равно, любимый! Эта свадьба важна для наших семей, так что ты просто не имеешь право все рушить? Нам уже пора, твоя мама ждет. Сам же знаешь, как она хочет увидеть внуков. — Я не поеду. Можешь рассказать ей, что я гей, можешь рассказать все мои секреты и тайны, да, пожалуйста! Расскажи о чем хочешь, но я никогда не поеду с тобой. — Значит, ты все-таки нашел его? Ну и что, где там твой дряхлый ворон? Этот, черноволосый? Он же старый и беспомощный… чем же он лучше меня? К чему он тебе? Просто пойми, что ворон и кролик не сходятся. — Сиен начала медленно двигаться к парню. — Неужто он тебя любит? Мидория долго молчал. Он не знал, что отвечать. По сути, невеста права: своему соулмейту он не нужен. Да что говорить, Айзава сам позвонил этой девушке. В грудной клетке, там, где находится сердце, кольнуло, а в ушах прозвучал звук, как будто треснуло стекло. Что-то сломалось внутри, а снаружи это показал взгляд, который стал тяжелее. — Ты ему нравишься? Видно же, что нет. Ты никогда никому не нравился, кроме меня. Я единственная, кто смогла искренне тебя полюбить… — Голос девушки дрожал от нахлынувшего волнения. — Просто… пошли домой, любимый. — Сиен подбежала к Мидории и, схватив его за руку, начала насильно выводить из квартиры. Слова девушки лишь усугубили ситуацию. И Изуку повернувшись, в последний раз смерил взглядом сожителя и знакомого. На лице его «ворона» отразился шок, а по спине Хитоши пробежался холодок. Такой безысходный взгляд у такого яркого оптимиста, по их общему мнению, они ещё никогда не видели. Это было страшно, слишком страшно, чтобы находиться под этим взглядом долго, или увидеть его ещё раз.