***
– И что? Ты теперь и вправду будешь, как какая-то смазливая девчонка, ходить туда? – парень в ответ угрюмо промычал, копошась в своём шкафчике. – Серьёзно?! Нет, я конечно всё понимаю... Простая рекомендация и всё такое, но ты же не собираешься вот так следовать им? – Собираюсь. Там есть ещё одна, но пока нет возможности её привести в исполнение, – нет возможности, или просто страшно? Кто знает. Фрейзер отстранился от металлических ящиков, продолжая держать руки в карманах своего чёрного бомпера. Юноша с грустью посмотрел на этот предмет гардероба своего приятеля, громко захлопывая свой шкафчик. Из-за своей временной тупости и агрессии ему навеки закрыт путь в школьную команду по футболу. Больно-то и хотелось ему этим заниматься. Агрессия неплохо-таки рассасывалась и в кружке изобразительных искусств. А дома не так сильно рвала его изнутри на части. И хорошо... – И-и... Тебе нравится? – Не то что бы да. Не то что бы нет. Там... Какая-то по-странному уютная атмосфера. Спокойно. Делаешь всё размеренно и в своём темпе. Да и, к тому же, нет рисков того, что тебе кто-то сломает нос, – Ллойд тихо усмехнулся, приглаживая идеально прилизанные специальным гелем чёрные волосы. Они направлялись к классу мистера Крайтона, возле которого Джотаро должен был встретиться с одним человеком. Капитану команды было по пути. Из-за драки тренер Барджман решил наказать и Булмана, убрав его с этой высокой должности в команде. Скорей всего, родители Ильхама могли сильно поругаться со школьным тренером, но воспитательные меры преподавателя таковы. Устоявшиеся и непреклонные, как и он сам. Фрейзер был этому рад, точно так же как и вся команда "Пингвинов". К концу дня всегда мало людей. Это довольно приятно. Никто не столкнётся с тобой. Никто не оттопчет тебе ноги. Не нужно будет пробираться через большое скопление людей на переменах. Красота! Хотя, пустая школа навевает свою некую атмосферу пустоты, одиночества и грусти. Будто стены этого здания будут скучать целую ночь по так полюбившимся ей балбесам. По их сплетням, открытиям, чувствам и переживаниям. Может, учащимся после выпуска нет никакого дела до их родной школы, но вот самому зданию далеко не наплевать. – Ладно, мне пора, – опасливо озираясь по сторонам, начал спортсмен. Конечно, их общение ни на что не повлияет, но мало ли, ведь Барджман на тренировках может начать косо на него смотреть. – Удачи, и заглядывай, если что. – Ага, и тебе, – парни кивнули друг другу и Ллойд поспешил удалиться дальше по коридору. Джотаро оглянулся на красную приоткрытую дверь кабинета. Несколько голосов еле слышно бубнили, и кто-то довольно громко орудовал мелом на доске. Постояв какое-то время, Куджо всё же решился заглянуть в класс математики. Несмотря на то, что уроков в этом кабинете больше за этот день не предвидится, в нём был народ. Гораздо меньше, чем на уроках, и, естественно, гораздо больше, чем после них. Седовласый и сухой мистер Крайтон, объяснявший нерадивым ученикам что-то для них непонятное. И двое парней возле доски, один из которых что-то бурно рассказывал второму. Нориаки и Эмиль. Джотаро прошёл вглубь кабинета, чтобы поторопить вишнёвоволосого, дабы тот не задерживался и пошёл уже с ним в клуб рисования. В одиночку приходить туда черноволосый не горел особым желанием, поэтому приходилось искать своего коллегу по кружку, и идти вместе с ним на занятия. По мере приближения к парням, юноша начал слышать всё отчётливее и всё больше неизвестных ему математических терминов. – Так вот, а если провести прямую, по первому постулату*. Так, чтобы прямая пересекала эту, – брюнет указал пальцем на ровно начерченную прямую, которая уже давно красовалась здесь. Затем его испачканная в мелу ладонь перекочевала на жирно поставленную точку, одиноко находящуюся недалеко от прямой, и продолжил, чётким и быстрым движением начертив от руки вторую линию. Вот даёт! – То мы сможем построить здесь плоскость по третьей аксиоме! В этом и заключается вся суть первой теоремы, понимаешь?* – Нориаки, слегка потупив взгляд, кивнул. Затем почесал затылок и шумно выдохнул. Гонзалес лишь грустно покачал головой, готовясь вновь повторить что-то заумное вишнёвоволосому. – Ничего, я понимаю, что это может показаться трудным... – Нет-нет, всё в порядке, – Какёин начал массировать виски, будто бы втирая полученные только что новые знания. – Это трудно воспринимать, ведь я впервые с этим сталкиваюсь... – Да, это твой первый и последний раз, если не поторопишься, – тихо подал голос черноволосый, привлекая внимание юных математиков к своей персоне. Они, как один, подняли головы, непонимающе моргая и переглядываясь меж собой. В аметистовые глаза проскользнуло понимание, и Нориаки тут же посмотрел на наручных часах время. – Прости, мы совсем увлеклись, – юноша прошёл к своим вещам, аккуратно лежавшим на деревянной парте. А Гонзалес, устало вздохнув, принялся мыть доску. – Эмиль мне рассказывал о... – Мне всё равно. Поторапливайся, – выдал черноволосый, направляясь к выходу. Какёин лишь, тихо цокнув, кивнул на прощание брюнету и, торопливо подхватив свои вещи, поспешил за Куджо. Вскоре, в след за художниками, кабинет покинули ещё пара человек. Доска была вымыта, а затем насухо протёрта. На сегодня всё. Можно было пойти домой, или, как предлагали его друзья, собраться у одного из них и немного порепетировать. Гонзалес улыбнулся этим мыслям, кладя старую и вонючую тряпку на место. Давно они так не собирались. Может, в окружении его старых единомышленников, у юноши вновь появится желание играть на гитаре, и писать песни? Возможно – стоит попробовать. – Эмиль, – окликнул его мистер Крайтон, когда оставшиеся ученики начали покидать класс. Мужчина будто бы уловил непотребные в этом кабинете мысли. Юноша повернулся, осматривая старика. Мутные серые глаза, впавшие от старости, смотрели ему в ответ. Сухой, длинный и старый. Как трость. Некоторые ученики прозвали его палочником, но несмотря на всю безобидность этого насекомого, сам учитель математики таковым не был. Гонзалес подошёл к нему, пересекая весь кабинет – мистер Крайтон расположился для удобства в самом конце. – Вы что-то хотели? – Ты уже сделал выбор? – Эмиль слегка напрягся. А старик, видно, решил не тянуть кота за два места и сразу. – Вся команда только на тебя и надеется. А для прохода во второй тур, тебе нужно будет максимально сосредоточиться. И если быть точным, то расставить правильные приоритеты, – юноша всё молчал, хмуро уставившись ну морщинистые руки преподавателя, покоившиеся на потрёпанном учебнике математики базового уровня. – Ты и сам прекрасно понимаешь, что за математикой стоит для тебя светлое, а может даже великое будущее! А музыка? Ты ей сможешь заниматься в качестве хобби. Но! Уже после математики, – Гонзалес и сам это знал. Ему нужно уже давно определиться: пойти по пути куда лежит душа, или куда направляет разум? Вопрос, мучивший его уже давно. А вот теперь уже несколько людей давят на него, побуждая решать быстрее. – В общем, ты крепко подумай. И сделай правильный выбор! Брюнет лишь кивнул на это. Пробурчал тихое "до свидания", и покинул класс. Все в последнее время требовали от него быстрых и "правильных" решений. Быстро принять решение сможет каждый. Но как выбрать верный? Никто из этих не знает.***
– Как он нам пригодится? – Подумать не хочешь? – юноша нахмурил брови, поворачивая голову к собеседнику. В ответ лишь взгляд, который он никогда не забудет. Всегда хитрый, глумливый. Но при этом какой-то доброжелательный и холодный. Вот кого нужно было бояться в этой школе, а не входной или итоговый тест. Зрительный контакт, как и всегда, продлился недолго. Затем юноша вновь отвернулся, прижимаясь к щели в двери сильнее. – Значит не хочешь, – тихо усмехаясь хриплым и низким голосом, подытожил второй. – Это не моя юрисдикция. Главный мозг – ты. А я лишь твоя очередная пешка, – с некой горечью в голосе выдавил из себя следящий. – Ну... Ну... Чего ты? Ты далеко не такой, как те остолопы. Ведь именно ты предложил идею с окружением объекта. – Й... Я?! – чуть было не воскликнул юноша, громче, чем требовалось, своим гнусавым голосом. Разве именно он такое предлагал? Нет... Конечно же нет! Он просто предложил последить, как и всегда. А план, естественно, принадлежал великому и ужасному К... – Ну а кто ещё, если не ты, глупенький? – голос находился в опасной близости от его уха, а пах говорящего плотно прижимался к его заду. Только не это... А он знает: за какие ниточки следует дёргать, чтобы люди стадом следовали за ним. Но почему именно сейчас? Чтобы хоть как-то успокоить свои мурашки, парень сильнее впечатался в дверь, шумно вдыхая сквозь неровные зубы пыльный воздух подсобки. Сейчас, он как никогда напоминал хорька. А скорее уж крысу. Маленькую, мерзкую, противную. Вечно ищущую еду и махающую своим лысым и обрубленным хвостом из стороны в сторону. Сейчас лучше сосредоточиться за наблюдением и стараться не поддаваться игре и провокациям "Босса". – Я же прекрасно знаю какой ты, и что действительно хочешь этого, – парень вздрогнул, когда по-мёртвому холодная рука коснулась его сальных и кудрявых волос. Она замерла, а затем с пренебрежением погладила юношу по затылку. Следящий начал дышать всё более шумно, когда один из объектов его наблюдений захлопнул шкафчик, и отчалил. Вместе с "заказом". В клуб, в который и ему нужно бы поторопиться. Юноша с тоской посмотрел вслед уходящей яркой макушке, затем сжал кулаки и развернулся. Его встретили всё те же холодные глаза, искрящиеся от вкуса маленькой внутренней победы. Походу, он догадался о червячке сомнения в действиях кучерявого, и решил ему преподать урок. В прошлый раз, была угроза раскрытия предпочтений, а в этот раз как его могли шантажировать?! Впрочем, не так уж это и важно... Парень припал к ногам своего "начальника", обнимая того за бёдра, скрытые тёмными замшевыми брюками. В ответ он лишь получил холодное прикосновение к щеке. Не более. – Ты же знаешь, что я буду верен тебе! А за ним лишь наблюдаю! – начал было тараторить павший перед другим на колени. Главный был на удивление спокойным и тихим. Что и пугало. – Конечно же будешь... – наконец произнёс главный, перебивая ненужную ему тираду. Кудрявый запрокинул голову, заглядывая в опасно-тёмные глаза и хватаясь за ледяные ладони – Могу ли я? – тихо прошептал парень, еле шевеля обветренными устами. "Великий и ужасный К" лениво развернул к нему свою ладонь. Сегодня он весьма щедрый и великодушный. Следящий прислонился губами к его руке, жадно цепляясь за рукав твидового пиджака руками. На большее он никогда не рассчитывал, и с грустью был этим доволен. Местный городской безумец вновь одержал маленькую победу, и теперь тихо смеялся своему злобному гению в школьной подсобке, которую он должен благодарить, ведь косвенно она связана с конфликтом и тем заказом, который ему нужно было "сдать" уже в выходные.***
Тихий шелест бумаги. Мерное шорканье грифеля. "Деловые" перешёптывания. Всё это навевало некую праздность в его душе. Спокойно: нет шума и гама. Время застывает, с еле слышным сопением оповещая всех о своём перерыве. Хотелось подолгу здесь сидеть, уходя глубоко в свои мысли. Периодически выныривая из них, глубоко вздыхая, и продолжать вновь работу. До боли в глазах, до ломоты в спине, до зуда в ладонях... Эта атмосфера никогда не покинет его, и будет кочевать с ним везде, несмотря на меняющийся набор окружения: звуков, людей и мебели. Мисс Дункак в этот раз соизволила перейти с темы натюрмортов на что-то более живое. Портреты. В начале, как это обычно бывает, списывали с фотографий и других картинок. Сегодня же, эта неугомонная и в какой-то степени бойкая женщина предложила ребятам разделиться на пары и попробовать нарисовать друг друга. Так скоро? Хотя, почему бы и нет? В классе как раз было учащихся по ровну. Но вот только один ученик отсутствовал, и лишь бедный смуглый Хоакин остался один – ему пришлось рисовать куратора клуба, которая ради этого решила отвлечься и попозировать ему, держа в руках блокноты и мило улыбаясь, сидя за своим маленьким рабочим столом в углу класса, несмотря на то, что её можно было нарисовать и за работой. Кто это отсутствовал? Брам, Мария, Пауль... Нет, вроде как те были на месте. Майлз, Флорина, Северин... И те присутствовали. Точно! Патрик. Его-то и не было. Парень был самым незаметным. Тихо приходил, тихо уходил. И вечно на него странно и с неким предупреждением смотрел... То-то он не сразу понял: кого именно не хватает. Ну да ладно, это не его беда. Кончиком карандаша Какёин почесал бровь, затем поднял глаза, и тут же опустил. Скучающие, внимательные и любопытные. Две вечно отчуждённые льдинки в этом море американского безумия всегда с интересом наблюдали за работой парня, стараясь перенять его опыт и техники. Дело времени, мой спортивный друг, дело времени! Нориаки мог уже давно нарисовать Джотаро, завершив свою работу. Затем они могли поменяться местами, и даже раньше пойти домой. Но есть ли в этом смысл? Смысл есть во всём – главное найти его и разумно использовать во благо себе или другим. – Слушай, я, конечно, понимаю, что мы с тобой что-то вроде бизнес-партнёров, но почему ты постоянно ходишь вместе со мной в клуб? – вишнёвоволосый поднял голову, слегка выгнув бровь. Ответ ему не нужен был – итак всё было очевидно. Но настроить парня на нужный лад беседы хоть каким-то способом было необходимо. Джотаро же, отличившись красноречием и показав весь объём своего словарного запаса, окатил его взглядом. "Не начинай – сам знаешь." – так и говорили его глаза. Знает и знает. Проехали. Нориаки нахмурился, аккуратно стирая ненужные ему линии. А потом он их вновь нарисует. Надо же как-то потянуть время. И сделать дыру в Куджо не только взглядом. – Ну, это логично, что наш бывший спортсмен и звезда школы стыдится быть в рядах простых художников, – черноволосый тихо цокнул, на миг прикрыв глаза и слегка их зажмурив, – Но торопиться-то на занятия зачем? – Очень хочу получить знания в этой сфере! Стать первым! И показать мисс Дункан, что я прирождённый художник! – юноша делал свой голос тоньше, наигранно двигая бровями вверх в конце каждого предложения, будто ставя восклицательный знак. Затем резко сделал серьёзное, и даже в какой-то степени агрессивное лицо. Резко и широко оскалился, сощурившись. И вернулся в "исходное положение", словно игрушечная обезьянка с тарелочками, после окончания завода. Вишнёвоволосый недоумённо смотрел на него ещё какое-то время. Странно, что сейчас Куджо решил сыграть в театр одного актёра. Затем Нориаки вновь сдвинул брови, похлопал глазами. И снова принялся выполнять задание. Но какова настоящая причина? Даже сейчас, эту причину черноволосый ощущал каждым атомом своего крупного тела. Взгляды. Если бы он приходил один, то все взоры всегда были бы обращены к нему. Что они делают? Осуждают? Быть может ненавидят? Или смотрят с презрением?! Кто их разберёт. А так, они делились напополам, освобождая от тяжкой ноши Джотаро, и переходя на более хрупкого с виду Какёина. Всё просто. А если ещё прийти раньше, когда людей не так уж и много, то количество можно сократить в несколько раз. Простое и необходимое сокращение, прямо как при решении уравнения в математике, когда требуется сокращать обыкновенную дробь, для более лёгкого и быстрого решения поставленной задачи. Сократить... От чего же он может избавиться, чтобы решить его до сих пор актуальную проблему? Наверное математика знает. Математика... Точно! – А что вы так яро обсуждали после урока, в кабинете математики? – спросил Джотаро, стараясь несильно шевелить губами, чтобы художник не ворчал за его излишнюю подвижность. – Ну... Математику, – давая простой и лаконичный ответ, пробурчал Какёин, вставая со своего места. Он отошёл назад, с лёгким скрипом задев табуретку. Затем нагнулся, держа погрызанный карандаш на вытянутой руке, плотно зажав его пальцами. Куджо напрягся, внимательно следя за юношей и стараясь не шевелиться. Нориаки что-то быстро черканул на бумаге, и ещё раз. Далее он пошёл боком по окружности, внимательно рассматривая черноволосого. Джотаро забылся, и повернул голову в его сторону. – Не! Не шевелись... – Ты можешь, а мне нельзя? Не справедливо, – тихо выдохнул он, возвращая голове исходное положение. Несмотря на то, что поза его была довольно простой, держать её было трудно. Спина начала уже деревенеть, а голова наливаться свинцом. Хотелось встать и сделать пару отжиманий, тем самым разогнав кровь по телу. Скоро уже его очередь? – Жизнь довольно несправедливая вещь. Пора бы уже привыкнуть, – Куджо лишь хмыкнул в ответ. – Почему ты рисуешь? – Что? – оторвавшись от зарисовывания Джотаро с другого ракурса, спросил вишнёвоволосый. – Ну, ты мог бы заниматься спортом или играть на музыкальном инструменте, но выбрал именно это. Почему? – почему... Он даже никогда не задумывался по этому поводу. Конечно, в детстве его, как и сестру, отдали в музыкальную школу, но лишь для общего развития. Он уже её давно закончил, да и скорей всего позабыл как играть на этом громоздком инструменте. Рисовал юноша всю жизнь, насколько он себя помнил. В детстве ему могли всучить восковые мелки и лист бумаги. Затем учтиво говорили что требуется нарисовать. Лишь бы занять любопытного малыша чем-нибудь и отдохнуть. Маленький Нориаки не был против. Он всегда находил в большом доме укромный угол. И рисовал. От усердия даже карикатурно высовывал язычок и потирал от усталости маленький лоб своей по-детски пухлой ладошкой. Позже он поднимался вместе с разрисованным листком. Самодовольно осматривал, и бежал хвалиться перед взрослыми. Если повезёт, то его детские и невинные каракули хотя бы удостоятся вниманием. В этом огромном и холодном доме слишком много работали. Поэтому и позабыли о настоящих эмоциях и чувствах. Но несмотря на это, оставаясь с кем бы то ни было из домочадцев, мальчик всегда ощущал тепло чужой души, еле трепещущей глубоко в груди. И ему суждено стать таким же. Юноша, задумавшись, качнулся. Потом моргнул и уставился в упор на Джотаро, ждавшего ответа. Дверь скрипнула. Художники, как один, посмотрели на вошедшего. Парень был весь красный. Глаза выпучены и крутятся в орбите без устали, окидывая каждого своим болотным взором. Юноша пошарил по карманам, когда взгляд остановился на Куджо и Какёине. Он мельком скользнул по ним, точно также, как и оказался возле учительского стола. И что-то протянул взволнованной мисс Дункан. – Я всю жизнь этим занимаюсь, и мне нравится, – отчеканил вишнёвоволосый и, будто ставя точку, резко захлопнул тетрадку. – Твоя очередь. Джотаро всё ещё смотрел на Патрика, который так внезапно и эффектно появился здесь. Что это за бумажка, что он протянул учительнице? Записка? Справка? Женщина лишь что-то активно твердила ему, когда на её лице проявилась тревога и забота. Значит, что-то серьёзное. В любом случае, это не его проблемы. Юноша, тихо кряхтя, встал. Затёкшие суставы хрустнули, Куджо сильнее потянулся. Нориаки лишь хмыкнул, грациозно садясь на стул и готовясь к своим минутам мучения. – А ты почему выбрал спорт? – Какёин, решая не сильно извращаться в сложные позы, как и черноволосый, сложил руки на коленях и выпрямился. – Полезно для здоровья. Почёт и слава. Бонусы при поступлении. Бла-бла и вся остальная хрень, – беря в руки художественные принадлежности, пробурчал под нос Куджо. Нориаки лишь хмыкнул, последний раз шевеля шеей, перед тем как он застынет на несколько десятков минут. Причина. Настоящая. Что ж... Отчасти он уже назвал её. Но, а с той стороны, которую видит только он? Юноша даже успел позабыть о ней. Правила... Правила... Правила... Везде и всегда нам суют правила, но не каждый способен жить по собственным, а уж тем более диктовать их другим. Каждый хочет власти, каждый хочет... А чего, собственно, каждый хочет? А он? Что он сам хочет? Тогда, он был ещё совсем зелёный, как и многие. Но единственный, кто не знал правил. Жил по другим, а теперь ему диктуют совершенно другое. Как так? Кто знает. Даже на "посвящении" ему новые друзья подсказывали, что нужно сделать. Единственный совет, который он от всех слышал после инструкций: "Постарайся не опьянеть". И смешки, сопровождаемые загадочным блеском азартных и подвыпивших юных глаз. А он что? А он и не опьянел. Его отец тоже никогда не пьянел, когда выпивал после репетиций вместе с друзьями или на семейном празднике. Маленький Джотаро всегда с интересом наблюдал за однотипными и одновременно завораживающими действиями отца. Вот он с лёгкостью открывает стеклянную бутылку с пивом, которая, как и многие, хранилась на дверце холодильника. Крышечка отскакивает с манящим "Пшик!", и из сосуда выходит лёгкий дымок вместе с дурманящим запахом. Глава семейства обхватывает бутылку сильнее, аккуратно наливая алкоголь в стакан, и случайно роняет на стол капли прохладной влаги, оставшиеся на бутылке. Мама же подгоняла мальчонку, шутя, что такими темпами в его рот влетит ворона, и сетуя на Садао за очередную бутылку. Тот лишь устало отнекивался и начинал сварливо рассказывать про современное пойло, и то какое же оно слабое. В кругу друзей мужчина часто на это шутил, что "южан" плохо берёт алкоголь. Музыканты смеялись, продолжая весело проводить время. Был ли правдой миф о японцах с юга или же современный алкоголь и вправду "жижа разбавленная", одно известно точно: известный джазовый музыкант родом с самого юга Японии выпивал лишь в период написания новых песен, и не более. А его сын на "посвящении" помнил об этом мифе и после злосчастной вечеринки свято верил, и продолжает это делать, что тот миф не является вымыслом. Но причём тут спорт? А всё просто, Джотаро предпочёл музыкальному клубу спортивный. Линдси настояла, сославшись на то, что это принесёт ему больше популярности. Куджо не гнался за ней – Куджо гнался за Гилмор. Как ни странно, но тогда он и вправду был по уши влюблён в неё. Пришлось оставить музыку, к которой с детства кропотливо прививал ему любовь отец. Тот не расстроился и не рассердился. После того, как Садао узнал о решении сына, он лишь минуту молчал во время телефонного разговора, затем продолжил, будто бы и не было той заминки. Но что он тогда чувствовал? Каким он тогда выглядел? Холли так и не ответила, всё время нервно и торопливо переводя тему разговора. Возвращаясь в Японию, отец всегда устраивал вместе с ним посиделки "отец-сын", как в "старые добрые". Парень неловко и будто бы неумело брал в руки инструмент. Но пальцы всё помнили. И уже через несколько минут они уже играли дуэтом мини-концерт для счастливой Холли. Куратор что-то громко воскликнула. И, подхватив парня под руку, быстро поволокла его прочь из кабинета. Хоакин лишь возмущённо вздохнул и тяжко опустился на ближайший стул. Мисс Дункан, как она не старалась, так и не дала ему выполнить задание. Джотаро, прекращая вертеть карандаш, вновь перевёл взгляд на Нориаки. Две пытливые фиалки изучающе смотрели на него. Куджо лишь цокнул, начиная делать неловкие движение на листе бумаги. Какёин же стремительно отвёл взгляд, начиная глубоко и прерывисто дышать.***
Ту-рум-ту-рум-ту-рум-ту-рум-ту-рум... Виом! Парень зашипел, одёргивая руку. Затем потряс изнеможённой кистью и подул на палец, который "оступился", когда юноша пытался зажать нужную ему струну. Вроде бы уже давно у него огрубела в тех местах кожа, но боль была, как в первый раз. Как в первый раз... И вправду, он так давно не посещал репетиции и вообще занимался, что для него, в какой-то степени всё было в новинку. Руки-то помнили, но вот он сам... Он сам уже начал забывать какого это: когда держишь в руках инструмент. Эмиль потянулся, придерживая одной рукой гитару. Спина наконец-то выпрямилась, облегчённо хрустнув затёкшими позвонками. В репетиционной комнате уже давно никого не было. Гонзалес решил задержаться, дабы повторить азы и поучить новый репертуар, пока его приятели начали репетицию группы без него. Учительница знала о сложившейся ситуации в семье, поэтому отнеслась к "прогульщику" с пониманием. Лишь некоторые из музыкантов недовольно косились на него на протяжении всего занятия. Не более. Но что эти взгляды по сравнению с его переживаниями? Так, мелочи жизни. Положив вторую руку на корпус гитары, юноша затем опустил на руки подбородок, и тяжело вздохнул. Васильки, уставившиеся в проём приоткрытой двери, уставшие и слегка грустные. В коридоре доносятся редкие шаги – кто-то после дополнительных занятий покидает школу. Эмиль прикрыл глаза, тихо выдохнув. Он немного отдохнёт и вновь примется за инструмент. Или же уподобится тем одиноким шагам и тоже покинет школу. Кто знает. Дверь тихо скрипнула. Уборщик? Или забывчий музыкант? Даже и не было желания открывать глаза. – Ой, ты немного занят... Извини, я зайду по позже, – голос внезапного гостя подействовал как холодный душ. Гонзалес тут же подскочил, чуть не выронив гитару. Поморгал и выпрямился, слегка улыбнувшись. – Д-даниэла... Вот так встреча! Не думал, что увижу тебя так п-поздно, что тебя привело в наши края? – девушка лишь усмехнулась, входя в комнату. Эмиль резко встал со стула, убирая гитару подальше от себя. Затем махнул руками и, не решив куда их деть, сунул в карманы, тщетно стараясь принять невозмутимый вид. Затем наклонился в сторону замявшейся Чапман, теребившей кремовую пуговицу на блузе, и выгнул бровь. – Твоё... Твоё предложение ещё в силе? – предложение? Какое предложение?! Он вроде бы ей ничего не... Ах, предложение. Точно! – Предложение? – Гонзалес сделал вид, что не догадался о чём говорит Даниэла. Внутри него, казалось, пробудился вулкан эмоций, опалявший его живот и грудь. Стараясь спрятать глуповатую улыбку, стремительно проступающую на его лице, он отвернулся к окну. Уже темнело. – Ну, помнишь ты звал меня в кино? Я тут посмотрела и... – Ах, вот оно что! А я уже и растерялся. Не мог припомнить, что за предложение, – брюнет посмотрел на президента школы, карикатурно пожимая плечами, – Но, ты извини, я уже пообещал Нориаки сводить его в игровой зал, после того как ты отказалась...– брюнетка стремительно погрустнела, начиная слегка потирать руки. – Знаешь, если хочешь, то можешь пойти с нами! Не думаю, что он будет против, да и в большой компании веселее! – Правда? Чудесно! Тогда, я позвоню тебе, и ты мне скажешь куда и ко скольки подходить, договорились? – широкая улыбка сразу же озарила лицо девушки, подобно Вифлеемской звезде на ночном небе. Она по привычке хлопнула в ладоши и, попрощавшись с парнем, вышла из кабинета. Эмиль чесал затылок, пряча глупую ухмылку в пол. Внезапный разговор с Даниэлой прибавил ему сил, разжигая желание вновь сесть за гитару. Но вот только одно смущало его: с чего это она так резко сменила решение?***
– А как ты выучил английский? – Что? – парень растерянно посмотрел на собеседника, убирая ото рта зажигалку, не успев поджечь толстую сигарету. Так необычно, что кто-то здесь заговорил с ним на японском. Настолько, что юноша опешил. – А... Я сказал: "Как ты выучил английский?" – как-то неуверенно ответил Нориаки по-английски. Он свёл брови и слегка поёжился. Холод холодом, а общение после занятий по расписанию. – Я же говорил, что мой дед живёт в Америке и это он предложил мне здесь учиться? – вишнёвоволосый, задумавшись, кротко кивнул. – Так вот, моя мама говорит по-английски с рождения – она американка. Со мной она говорит только на нём, несмотря на то, что хорошо знает японский, – Куджо вновь поднёс зажигалку. Раз! И сигарета зажжена, пуская сизый дым и едкий запах, будто защищаясь от опаляющих языков пламени. – Когда я родился, она не особо-то хорошо на нём говорила. Неуверенность там, произношение, ещё какая-нибудь хуйня. Но отец был против, чтобы я с рождения говорил не только по-японски. Но мать настояла на своём и вот я здесь, – скомканно подытожив, завершил рассказ Джотаро. Он выдохнул дым и повернулся к юноше. Тот смотрел на него в какой-то степени удивлённо округлив глаза. Слегка поёжившись, он моргнул, а затем кивнул. – А ты? – Как все. Учил... – поморщился Какёин. Настал черёд черноволосого кивать. – Вообще... – юноша поднял глаза, отвлекшись на миг от сигареты. – Если так подумать, то я мог бы выучить английский способом, как у тебя. По работе отцу нужно знать английский, да и все в семье знают его довольно хорошо. Но вот только придерживаются той "линии" размышлений, что всего ты должен добиться сам. Как-то так. С каждым днём всё реже людей задерживается в небольших компаниях на парковке. Оно, в принципе, и к лучшему. Сегодня занятие пришлось прекратить раньше – мисс Дункан в срочном порядке отвела Патрика к медсестре. Что-то с давлением, как некоторые говорили. Один парень даже сказал, что Фергусон специально мастурбировал в туалете, чтобы симулировать недуг. Но так ли ему нужно было срывать дополнительное занятие? Ответ очевиден. – Я так и не успел дорисовать тебя. – А? – вздрогнув, подал голос тот. – Да ничего страшного. Она, возможно, забудет об этом задании... – Нет, – отрезал Куджо. Вскинув длинные брови, Какёин выпрямился. – Я должен закончить задание. – Из принципа? – помедлив, предположил вишнёвоволосый. Парень помедлил. Затушил сигарету и выбросил её, точно попав в урну. Затем глубоко вздохнул и развернулся к парню. – Ну типо того, – Нориаки потупил взгляд, опуская слезящиеся от холода глаза. Аметисты слегка защипало и он зажмурился. Пылали щёки, пылала макушка, пылал нос, пылали уши и пылало в груди. Он вздохнул, затем распахнул глаза. Ресницы слегка слиплись от влаги и холода. Оба были наконец повёрнуты друг к другу. – Я могу спросить Эмиля: сможешь ли ты прийти ко мне как-нибудь и сделать это. Когда ты сам вообще сможешь прийти? – будто бы прелагая купить импортные часы, тихо спросил юноша. Куджо лишь хмыкнул. – Хорошо. Думаю, что на выходных и тебе и мне и мне будет удобно. – Я не совсем смогу... Но что-нибудь придумаю! Джотаро лишь кивнул в ответ, доставая очередную сигарету. Вторая? Как странно. Вновь нервничает. А всё потому, что пылает всё. И не только сигарета.