***
– Итак, как вы знаете... Мы получили крупный заказ, – растянуто, громко. Голос пробегал по каждой бетонной стене, отталкиваясь и попрыгунчиком проскакивая к другой. Немного надменно, горделиво... Он проходил перед сидевшими на холодном бетонном полу, устеленному грязными картонками, ребятами, слегка откидывая каждую ногу перед собой при каждом шаге, словно болотная цапля, левая рука согнутая в локте за спиной, другая по-наполеоновски пальцами протиснулась за пальто. Назвать это "заказом" трудно, но босс любил строить из себя мафиози, поэтому спорить (или же думать об этом) не было смысла. – объект И. Б. предлагал изначально просто побить объект Дж. К. – вновь пауза, разворачивается. Внимательные, хищнические глаза наблюдают, словно волки за пляшущим ягнёнком. Красные колени цепляли взгляды – только настоящий придурок напялит шорты на улицу в такую погоду. Придурок... Или же Ковальски. Казалось, грань между этими понятиями стёрта, но при это всё тесно переплетено и с понятием "гений". Сложно о таких людях что-либо говорить. – Потом заказчик захотел план мести. Он её получит! – резким движением руки достал фотографию, сделанную на полароид, помахал, затем отдал кучерявому пареньку: тот пустил её по кругу. – План донельзя прост: этот идеальный бутон нужно сорвать. Не имеет значения как! Главное сорвать. Мы либо найдём на него интересную информацию, либо... Крупно его подставим! Заставим объект Дж. К. страдать от нового предательства. Затем надавим там, тут... И он вновь сорвётся! Злобно, резко. Жесты рук ставили все знаки препинания. Пошли первые одобрительные возгласы и задумчивые мычания. Кто-то, кто входил к байкерам, задумчиво почесал затылок, скрытый копной тёмных волос. Кто-то из музыкантов неуверенно покачал головой, передавая фотографию. Представители разных "социальных слоёв" школы – свои люди нужны везде – переглядывались и перешёптывались. Смысла в несогласии не было – если Ковальски сказал, значит таково и будет. Правда вот только... Можно отказаться помогать, что могло выйти боком. По цепи небольшого круга фотография дошла до неё быстро. Обычно она кивала даже не смотря на новую жертву, но что-то тут было не так. Сердце ёкнуло, рука непроизвольно дрогнула, чуть не выбросив уже помявшийся квадратик. Парень с фотографии был столько ненавистен, сколько ей хорошо знаком! Придурок... Этот доброжелательный придурок и был объектом мести! Как быть... Стоит ли рассказать ему, Эмилю... Но ни тот ни это не должны знать о её связях с Ковальски. Закусив губу и никак не отреагировав, она нервно тряхнула головой – каре блондинистых волос качнулось. Фотография пошла дальше. От расчётливых глаз начальства ничего и никогда не ускальзывало.***
Впервые в подобном месте. Никогда бы родители не поверили бы, что она здесь была. Немного душно, но довольно тепло. Шум, музыка, весёлый смех. Азарт, стуки и задорные улюлюканья наблюдателей. Нетерпеливый звон, где-то даже был слышен победный визг. Пахнет тёплым сладким попкорном и липкой шипучий газировкой. Вот он... Тот другой, далёкий для неё мир? Она несмело проходила вдоль рядов разноцветных автоматов. Где-то толпились люди, образовав защитную для посторонних наблюдателей кучку – все уже наперёд заняли места. На боку что-то чёрное и зелёное, наверное, игра про космос. Рядом пыхтели, ловкими движениями рук толкая в разные стороны круглый красный шарик на тонкой ножке да хлопая по разным того же цвета плоским кнопочкам. Недалеко немая горилла невозмутимо бросала бочки. То тут, то там толпа и веселье. Азарт и нетерпение. Желание поиграть ещё. А тут пара автоматов скрытые листом бумаги. Белый прямоугольник извинялся за неудобство и обещал, что игра скоро поправится! Желаем ей здоровья. Раскрыла аккуратно ладонь. Горстка серебряных на вид жетонов звякнула, маняще блеснув на свету. И куда ей столько девать? Может, лучше отдать Нориаки? Ну и смысл она тогда пришла сюда? Потоптаться, посмотреть и уйти? Эмиль расстроится... Он был таким счастливым, когда она подошла в тот вечер принять приглашение, хоть и поздно на это решилась. Думала отвлечься от проблем, а вышло... Вышло так, что одна из причин её головных, и не только, болей аккуратно протискивалась меж рядов, стараясь поспеть за юрким мастером в игровом мире. Сжав жетоны вновь, она решительно развернулась, описав фиолетовой юбочкой полуокружность, чуть не столкнувшись лбом с чьей-то грудью. – Ой, прости! Ты в порядке? – руки придержали за талию, крепко прижимая к себе, будто бы эта хрупкая ваза снова упадёт. Длинные пальцы слегка сжали её кофточку, затем, поняв, где они находятся, тут же постыдно ретировались. Чапман лишь кивнула, кроткой улыбкой подтверждая жест. – Ты просто... Какая-то потерянная. Всё хорошо? – как-то по-медвежьи неуклюже наклонился он к ней, заглядывая в глаза. – Нет-нет! Всё хорошо, – вскинула руки, потрясла ладонями. Закусив губу, она отвернулась. Две знакомые фигуры стояли возле автоматов. Одна такая крошечная, маленькая, по сравнению с другой. Столь активные жесты, объяснявшее, судя по всему, как играть. И глубокие кивания, показывающие, что всё понятно. Как-то ей даже одиноко... – Я-я... Я тут в первый раз, не знаю во что и поиграть. Гонзалес лишь улыбнулся, хватая подругу за руку. Тёплая, нежная и сухая. Крепкие и сильные пальцы обхватили ладошку. Так спокойно и уютно... Хотелось оказаться полностью в этом коконе тепла и... Заботы? Хмурясь странным мыслям, девушка уверенно шагала за парнем, стараясь поспеть за ним. Вечно вальяжный... Расслабленный... Сейчас он ей казался как никогда активным, живым даже. Будто бы в нём появился некий огонёк, заставлявший выкладываться на полную мощь. Казалось даже, что некий моторчик жужжит. К чему бы всё это? Кто знает. – Давай начнём с самого простого, а там дальше посмотрим, идёт? – Эмиль слегка оглянулся. Весь красный, но сохранявший лицо. Только губы слегка дрожали, иногда превращаясь в тонкую полоску, которая должна была скрыть его нервозность. Даниэла вновь кивнула, благодарно смеясь. А большего ему и не нужно было.***
Непривычный тёмный костюм сковывал железными путами неповоротливое тело. Накрахмаленный ворот белоснежной рубашки натирал и душил. Туфли сдавливали пальцы. Всё было непривычным. Мама и бабушка не всегда, но часто таскали его в церковь. Каждое воскресенье, как оно требовалось, они посещали церковь святой Мэри. Простая, скромная. Тёмный камень будто сиял на холоде. Ещё немного и он зайдёт, ещё чуть-чуть и провалится на ближайший час из этого мира. Нужно было подумать, но можно было и дома. Останется – Ильхам с пацанами заграбастают; надоело. В последние дни всё реже хотелось ему проводить время с ними. Стал чаще задумываться: а той ли жизнью он живёт? Всегда ли он этого хотел? Странные вопросы для того, кто ещё учится в школе. Но многолетнее раздолбайство тяжким грузом осело на нём, мерным молоточком стуча по просыпающейся... Совести? Не-е-т! Скорее уж... Взрослости. Тяжёлая дверь, мерные шаги вдоль рядов. Все уже рассаживались. Кто-то ещё брал песенники и молитвенники, кто-то ещё преклонял колено перед алтарём. И вот настало время. И вот уж все расселись. И вот уже всё началось. Бабушка с мамой тут же принялись слушать пастора и вторящий ему хор, скрытый где-то на балконе вместе с массивным органом. Добрые их глаза наблюдали за происходящими таинствами на мессе, периодически поглядывая в молитвенник, еле слышно шелестя молитвы губами. Когда вздыхал пастор или хор, было слышно мерное и молитвенное шуршание верхней одежды и листков. Тимоти смотрел перед собой, тупо вперившись в чью-то шею. Он ничего не видел, что-то про себя думал, вспоминая события прошедшей недели и обсасывая каждый свой поступок, думая, где он поступил неправильно. Рот издавал непонятные звуки, стараясь по некой памяти повторять молитвы и части на латыни. Рука тупо и, иногда не попадая по буклету, машинально вместе со всеми прихожанами перелистывала жёлтые страницы. Как-то истошно и протяжно завыл пастор, церковные служители всё ещё крутились вокруг него. Кто со свечами, кто с книгами, кто подносил золотые сосуды. Всё это красиво, торжественно, но для Тимми не имело ни значения, ни названия. Он слегка вздрогнул, моргнул. Бледностью голубых глаз оглянулся. Бабушка с мамой всё пели, скучающе подсматривая в сборник молитв. Женщина перед ним поёжилась, поправила шарф. Справа кто-то припал к генуфлекторию*, встроенному к передним сидениям. Крупные круглые плечи содрогались, пухлые руки обхватили верхнюю перекладину, став мягкой подушечкой для лба. Слышались уверенные слова молитвы вперемешку со всхлипами. Уверенные в своих церковных знаниях губы дрожали, немного заикаясь практически на каждом выдохе. Впредь парень не замечал её... Такая набожная, а может быть и обычная грешница? Кто знает. Непонятно, что; непонятно, кто. Будто бы сам Господь сверху дёрнул за невидимую нить: парень потянулся к карману брюк, достал свежевыглаженный платок. Аккуратно похлопал по плечу, учтиво протягивая клетчатый кусок ткани. Мама и бабушка учили его быть обходительным и джентльменом, вот пусть и смотрят на то, как он усвоил их уроки и вразумления. – Простите, – еле слышно, так, чтобы услышала только женщина, пробасил он. Она вздрогнула вместе с хором, который пением подчеркнул молитву священника, выдавив из себя заплаканное "спасибо". Не поднимая головы протянула еле дрожащую руку, бирюзовые камешки браслета блестели в свете электрических ламп и свечей. Плотно ухватилась пальчиками, тот всё ещё крепко держал, не сразу сообразив, что следует отпустить. Медленно подняла голову, недоумённый взгляд, красное лицо. – Т-тимми? – он кивнул, коротко стриженные волосы стремительно перелились в тёплом усыпляющем свете. Чуть не подскочив, поднял глаза. Фердисон испуганно смотрела, аккуратно отодвигаясь, привлекая тем самым внимание недовольных людей, сидящих дальше по правую сторону от неё. – Что ты тут делаешь?! – сипло прошелестела та. Брови Митчелла полезли на лоб, рот слегка приоткрылся. Сальные волосы, большая часть которых была собрана в торопливую косу прилипла к лицу, которое тут уже пятнами начинало бледнеть. Теребя платочек, Виола со страхом озиралась по сторонам, ища других его дружков, надеясь, что разоблачит розыгрыш до своего позора. – М... Молюсь! – ничего не придумав, шикнул на неё Тимоти, грозно зашелестев измятым молитвенником. Донельзя набожная одноклассница, не веря в слова парня, слегка свела маленькие белёсые брови, перестав нервно пыхтеть. Юноша и сам понял, что звучало это абсурдно, поэтому непроизвольно прыснул, подавляя звук наигранным кашлем. Фердисон несмело улыбнулась, затем хихикнула и любезно протянутый платочек. Лёгкие и невесомые смешки заставили её позабыть печаль своей молитвы. Длинное, протяжное и завершающее "Amen"* хора надоумят его чаще посещать именно эту церковь.***
От проведённого здесь времени кружилась даже голова. Всё цветное, такое разноцветное. Шумное и весёлое место. Они попробовали уже всё и даже по второму кругу. Хотелось большего, но он уже немного устал. Оба запыхались и смотрели в экран, квадратные буквы на котором оповещали о конце игры. Он не поддавался, но всегда подбадривал и хвалил, если приятель практически добирался до самого финиша или же ему немного оставалось до победы в бою. Единственной игрой, где он его смог победить, оказался силомер. Молоточек с лёгкостью и победным звонком отправлял в полёт маленький шарик, говоривший, что он не сопляк и не малыш, а целый кинг-конг по своей силе. Он же смеялся и радовался за него, хлопая в ладоши и зная, что автомат по силе сравнил его с девушкой. – Ну что, ещё раз? – М-м, я устал... – выдыхая, произнёс парень. Он слегка потянулся, смотря на вишнёвоволосого. – Мы уже всё здесь перепробовавали, – Нориаки кивнул, задумавшись. Затем слегка нахмурил брови, начиная чесать ногтём мизинца между ними. Обернулся, затем с другой стороны, вытягивая шею и слегка приподнимаясь на носки. Восторженное: "О!", и вот он уже хватает Джотаро за руку, таща, судя по всему, к неизведанному ими автомату. Юноша взял его не смотря, случайно схватив за руку, а не за, как это обычно было до этого, рукав чёрной куртки. Куджо слегка вздрогнул, несмело освобождая ладонь из этого мягко плена. Какёин обернулся, закусил губу, продолжая идти вдоль рядов игровой техники. – Извини... – тихо выдохнул, убирая руку, которой тут же поправил волнистый локон волос. Черноволосый кивнул, вперившись взглядом в красные кончики ушей юноши. Здесь... Здесь и вправду... Может показаться душно? Лавируя и огибая людей, которые расступались чуть погодя перед Джотаро, они добрались до них... Автоматов-лохотронов, с манящими призами внутри. Здесь жетоны не работали, они принимали настоящие деньги. Стоявшие в самом углу, возле туалета, они были незаметны для невнимательных и азартных глаз с первого взгляда. – Ты предлагаешь... – Почему бы и нет?! В любом случае это, как минимум, весело и азартно. Тебе не хочется испытать удачи и ловкость рук? – Мне не хочется испытывать кошелёк – Как знаешь... – пожимая плечами, он повернулся к автомату, уже подготовив мелочь. Лёгкий звон монетки, и лапа-хватайка ожила, под внезапно заигравшую весёлую мелодию. Три вправо, два вперёд. Чутка назад, затем пару раз влево. Поджав губы и даже не смотря на стик и кнопки. Внимательно, будто бы даже не дыша. Он наблюдал за механической лапой. Резко остановился, подождав какое-то время. И затем уверенно нажал на кнопку, когда хватайка перестала качаться, а на таймере отсвечивало красным светом оставшиеся пятнадцать секунд. Двенадцать... и вот сжалась лапа, захватывая в хлипкий плен коробочку. Девять... И вот уж поднялась, не выронив заветный приз. Пять... чёрный прямоугольный параллелепипед громко шлёпнулся в гнездо. Победа! Нориаки напряжённо выдохнул, нагибаясь за призом. Джотаро лишь слегка усмехнулся, скрещивая руки. Вишнёвоволосый, всё ещё сидя на карточках, потряс коробку, заглянул туда одним глазом, приоткрыв. Затем восторженно протянул Куджо: – Держи, он твой, – черноволосый слегка отступил на шаг, будто бы пятясь от возможного подарка. – Почему? Ты его сам честно выиграл, – хмурясь, слегка отвернулся он. Какёин подскочил, беря юношу за запястья. Потянул на себя, слегка вывернув ладонь тыльной стороной вниз. Вложил, закрепляя пальцы на чёрной коробочке, положив на них свою ладонь. – Просто хочу, чтобы это было у тебя. На память. Не понравится – выбросишь или отдашь, – тон стал более серьёзным, фиолетовые глаза смотрели исподлобья, наблюдая за реакцией Джотаро. Юноша лишь кивнул, выпутываясь из плена цепких тонких пальцев. Аккуратно открыл, вскидывая массивные брови вверх. – Зажигалка? – он недоумевающе взял серебряный объёмный прямоугольник, рассматривая в свете ламп внимательнее. Довольно большая и массивная, поэтому смешно в его крупных ладонях она смотреться уж точно не будет, по сравнению с теми, что продавались продавцами супермаркетов за кассами. Гладкая поверхность отражала его еле заметную улыбку и сверкающие глаза, были видны разноцветные экраны стоявших позади него лохотронов и автоматов. – Спа... Спасибо? Нориаки, будто бы пародируя привычку... друга, улыбнулся, закрыв глаза. Куджо тоже захотелось что-нибудь выбить для него из автомата. Но фортуна и ловкость захотели этого не с первой попытки и не с первого нервного скрипа зубов.***
Удушливый запах лака, громкий разговор двух подруг. Обе накрутили бигуди на мокрые волосы, обе хихикали, обсуждая незнакомых ей однокурсниц. Сама она сидела на небрежно заправленной кровати, расчёсывая длинные светлые волосы, прижав к себе ноги. Зеркало отражало грустные светлые глаза и искусанные красные губы. Дверь хлопнула – соседка вышла с чайником. – Ну а теперь рассказывай, – серьёзным, для женщин низковатым голосом, вытащила она её из раздумий. Та подняла глаза, встречаясь со своей точной, но повзрослевшей копией. Так похожи! Можно подумать, будто бы близнецы. Близняшками они и были, но с разницей в несколько лет... – Что-то связано с... Яном? – глупый вопрос, ведь отчим всегда был к ним добр. Но мало ли! Мужчина есть мужчина. – М-м... Мама? – тоже сложно назвать эту женщину именно так, а не просто по имени. Иногда в разговорах промелькала именно Дженел, но, чтобы потом не было вопросов, они часто исправлялись именно на этот повторяющийся слог. Линдси, отмахиваясь, тряхнула плечом, непроизвольно кивнув. – С ней это не связано, но мы ссоримся последнее время. Устала от этого, вот и пришла. Хотя бы с ночёвкой, но отдохну от неё, – сестра засмеялась, обнажая ровный ряд желтоватых от кофе зубов. – Прекрасно понимаю, всегда хотелось уйти из этого гадюшника. Тебе хоть повезло, старшая сестра в общаге... – Гилмор-младшая грустно улыбнулась, когда Мириам закрутила лак, немного дуя на разукрашенные ногти пальцев ног, ссутулившись над ними. Она и подумать не могла, что кому-то тоже тяжело уживаться со стервозностью матери. Вечно недовольно, всё ей подавай на золотом блюдечке и в лучшем виде. За что же её полюбил отец? По крайней мере, Дженел до развода была душкой, если верить воспоминаниям девочек. Дни шли. Чем дальше, тем губительнее для неё. Рано или поздно ведь мать узнает о её беременности. Сначала пойдут колкости по поводу её животика, мол, чирлидерше не подобает быть таким бегемотом! Затем уже... Затем её уже не будет в этом проклятом доме! Убежит в ночи к бабушке в тёмный и сырой штат Мэн... Главное, чтобы её там ждали. Не хотелось приехать в пустой дом и узнать от соседей, что добрую и бойкую старушку дети отправили в дом престарелых – не так уж часто они созваниваются, чтобы просто поболтать... Праздники, важные даты, новости... Всё такое незначительное и неважное по сравнению с настоящими семейными узами. – Как давно... – облизнула губы, спрятала длинный локон волос за ухо, – Ты общалась с бабулей? – А? – сестра не сразу поняла вопрос, приоткрыв рот. – Ой, да не помню я! На... День Колумба? День ветеранов? Она же ветеран, нет? Ну не помню я! А что? – как-то раздражённо подытожила девушка. – Да так, – Линдси пожала плечами, скрытыми розовым домашним платьем из ситца. – Что-то я соскучилась... Да и давно не видела её. – Съезди на выходные, да хоть на день благодарения, как раз через пару недель, – хмыкнула та, будто бы никогда не скучая по этой старушке. – Попроси у мамы денег на билет, если не даст, то я тебе могу немного подкинуть к твоим карманным, или накоплениям... Или что у тебя там, – неопределённо помахав пилочкой и вздёрнув тонкую бровь, продолжила Мириам. – Ты... Ты сейчас это серьёзно? – искорки надежды ярким фейерверком рассыпались в голубых глазах Гилмор-младшей. Неужели... Неужели всё задуманное у неё совершится! Быть того не может! Хотелось заграбастать сестру в объятия, поднять её, как-то подкинуть, словно молодой жених свою юную невесту. – А что нет... Я же вроде как тебе должна один подарок на День Рождения, ну вот... – подмигнула та. И то верно! Мириам в прошлом году не смогла ей сделать подарок – на подработке задерживали зарплату. Она пообещала подарить в следующем месяцем, а потом как-то всё и забылось. По крайней мере для Линдси, если уж её сестра внезапно напомнила ей об этом. А с чего уж вдруг... С чего бы это она вспомнила? Довольно странно. Но... Кто знает. Девушка широко улыбнулась, смотря на свою сестру, продолжавшую приводить себя в порядок. Впервые за эти две недели она расправила полностью плечи и глубоко вздохнула грудью.***
Обеденное солнце слепило сквозь тонкую пелену облаков, застрявших на светло-голубом небе. Морозный воздух щипал щёки. Несколько часов, проведённых возле разноцветных экранов, отдавали в щурящихся глазах и ногах, простоявших то возле этих электронных махин, то в очередях. Но как же было спокойно, хорошо и весело! Лишь настырный желудок всё ворчал о пропущенном времени еды. Но ничего страшного – их маленькая делегация из новоиспечённых и уже бывалых игроманов уже выдвинулась на поиски еды. Впереди шли парни, бурно обсуждавшие игры и какие-то новые для них двоих приколы. Джотаро нёс большую пачку попкорна, слегка улыбаясь и периодически тихо смеясь. Довольно необычно видеть его именно таким. Давно... Очень давно не срывался искренний смех с этих пухлых губ, бирюза глаз блестела и не хмурилась; удивительно! Нориаки держал горстку снека, карамель на котором уже начала липнуть к его бледным пальцам. Взял одно распустившееся от жара зёрнышко правой рукой, подбросив, запрокидывая голову и широко открывая рот. Слегка ускорился вперёд, чуть отскочил вправо. Попал! Куджо придержал его за плечо, останавливая скорее самого себя, чтобы не наскочить на прыгнувшего ему чуть ли не под ноги друга. Вишнёвоволосый повернулся, восторженно показывая пальцем на жующий рот. Юноша в ответ лишь рассмеялся, что-то сказав ему чуть ли не у самого уха. Оба залились смехом, слегка прижимающим торсы к коленям. Вновь соприкоснулись плечами, крепко прижимаясь и опьянелым от веселья шагами всё продолжали идти. А они... А они молчали, не спеша шли шаг в шаг. Одна рука придерживает другую, две улыбки скромно сияют на уставших лицах. Нет ни сожалений, ни горечи, ни разочарований. Лишь трепетная лёгкость в сердцах, стучащих с разной частотой.