The Training

      Я открываю глаза, порываясь закричать.       Я свернулась калачиком на каком-то неудобном матрасе. Подо мной белые простыни, сбоку — перила. Моя голова пульсирует болью, и даже тусклый свет, которым озарено помещение, причиняет боль моим глазам. Я зажмуриваюсь в отчаянной попытке остановить боль, но это не помогает.       — О чем, черт возьми, ты думала? — голос рычит, приближаясь ко мне, и я сразу же узнаю его владельца. Я крепче зажмуриваюсь, надеясь, что он решит, что я умерла, и больше не будет кричать.       — Я не думал, что он нападет на нее. Я сказал ему, что это всего лишь тренировка! — протестующий голос Фора доносится откуда-то из-за спины Эрика. Его голос колеблется между ужасом и раздражением.       — Она не твоя неофитка, — Эрик ревет на всю комнату, и на этот раз я открываю глаза. Он стоит в нескольких футах от края моей кровати, а Фор позади него — его глаза полны вины.       — Да, но тебя не было на месте. Я не хотел, чтобы она пропустила тренировку.       Руки Эрика сжимаются в кулаки, и он поворачивается к Фору, готовый ударить.       — Я был на встрече с Джанин, а не на гребаной вечеринке. И она сама прекрасно справляется со своими тренировками. Ей не нужна твоя помощь, — его слова сочатся ядом.       Мне удается сесть. Комната все еще вращается. Ни один из них не замечает меня: они оба кричат друг на друга, я наблюдаю, как появляется медсестра и пытается встать между ними. Мне хочется пожелать ей удачи, но я сосредотачиваюсь на том, что свешиваю ноги с кровати и пытаюсь встать. Я убираю волосы с глаз, стараясь не обращать внимания на то, что моя голова может взорваться в любую минуту.       — Эй! Возвращайся в постель! — медсестра наконец замечает меня, и Эрик с Фором оборачиваются. Эрик оказывается передо мной через несколько секунд, его руки внезапно оказываются на моих, удерживая на месте.       — Что ты делаешь? — его голос резок и сердит, но глаза — нет. Я бы даже сказала, что он выглядел немного встревоженным, но это сразу сменилось недовольством, когда Фор подошел к нему сзади.       — Эверли, мне так жаль. Я не думал, что Джеймс так на тебя набросится, — Фор кривит рот, и его глаза выражают искреннюю озабоченность. — Не волнуйся, он будет наказан.       Эрик закатывает глаза, крепче сжимая мои руки:       — Иди нахуй отсюда, Фор.       Я пытаюсь улыбаться Фору, но улыбка причиняет боль. Эрик отодвигается в сторону, не давая ему приблизиться к кровати. Фор немного протестует, но Эрик игнорирует его. Если раньше между ними и были взаимонепонимания, то теперь стало только хуже. Эрик кусает свою щеку в течение минуты, а его глаза не отрываются от моих.       — Ты в порядке? — я впервые слышу, чтобы в его голосе не было холода. В нем нет ничего скрытого. Я киваю ему, а потом отворачиваюсь, когда чувствую желание заплакать. Я стараюсь этого не делать; я знаю, что лучше не плакать перед Эриком.       — Эверли… — Фор пытается обойти Эрика, но медсестра появляется рядом и тянет его за руку.       — У нее может быть только один посетитель. Когда он уйдет, ты сможешь поговорить. Эрик ухмыляется ее словам, и Фор неохотно кивает.       — Хорошо. Эверли, я найду тебя позже, — он на секунду замолкает. — Мне действительно очень жаль.       Я смотрю, как он уходит, слегка опустив голову, и мне становится его жаль. Я нисколько его не виню, он не подставлял меня. Эрик ослабляет хватку, и я сглатываю, прежде чем снова посмотреть на него. Желание заплакать не отпускает, но мне нужно вернуться в квартиру, прежде чем я позволю этому произойти.       — Я хочу домой. Эрик хмурится, его глаза ищут мои.       — Зачем? — он позволяет мне соскользнуть с кровати, и я неловко спотыкаюсь, прежде чем он прижимает меня к своей груди. Он застывает на секунду, до того как позволить мне остаться рядом с ним. Жесткая ткань его куртки грубо трется о мою кожу, она пахнет им, и я стараюсь игнорировать то, что знаю, как он пахнет. Одна его рука лежит у меня на спине, а другая на волосах. Мне потребовалась долгая минута, чтобы понять, что он нащупывает какую-то шишку у меня на затылке. Когда он находит ее, я съеживаюсь; меня захлестывает новая волна боли.       — Извини, — бормочет он. — Почему ты хочешь вернуться домой?       Я наклоняю голову вперед, пока она не упирается ему в грудь. Он такой же крепкий, как всегда, и я чувствую, как его мышцы двигаются с каждым вздохом.       — Мне нужно прилечь, — бормочу я. Он хорошо пахнет, как что-то темное и мужественное, смешанное с хозяйственным мылом. Я определенно ударилась головой сильнее, чем думала.       — Ты можешь лечь здесь, — грубо говорит он. Его хватка становится крепче, он все еще прижимает меня к себе.       — Нет, мне нужно лечь, — повторяю я, пытаясь унять головную боль. — Наверху. В мою постель. — Пульсация не прекращается, и я почти не могу открыть глаза. — Можно мне что-нибудь от головы? Она очень болит.       Эрик кивает мне в ответ.       — Я позову медсестру, и мы отведем тебя наверх, — его хватка становится еще крепче, пальцы вцепляются в волосы у меня на затылке. -Я думал, ты хочешь вернуться в Дружелюбие. — Его последние слова звучат так тихо, что я их почти не слышу. Или, может быть, он никогда их не говорил, а я просто думаю, что говорил.       Раздается громкий треск, который эхом разносится по комнате, и Эрик внезапно отпускает меня. Он отрывается от меня, и мы оба поворачиваемся в сторону шума. Мой взгляд падает на Фора; он наблюдает за нами с приоткрытым ртом, а тележка с лекарствами придвинута к стене. Он хмуро смотрит на меня, его глаза непроницаемы, прежде чем он быстро выходит из комнаты.

***

      Обезболивающее — это чудесная и удивительная вещь.       В Дружелюбии кто-нибудь вытер мне лоб, дал немного арники и предложил вздремнуть. Здесь медсестра вводит что-то, и почти сразу же останавливает слепящую боль в задней части моего черепа; она сообщает Эрику, что я могу спать, но мне нужно проснуться через несколько часов. Лекарство, с каким-то сильно звучащим названием, заставит меня уснуть, но я должна быть в состоянии пробудиться от него.       Мне удается выйти из лазарета, почти самостоятельно. К тому времени, когда я добираюсь до лифта, у меня слегка кружится голова. Эрик стоит в нескольких футах от меня, не встречаясь со мной взглядом. У меня начинает кружиться голова, когда мы выходим из лифта и направляемся к двери квартиры. По большей части, я была в состоянии ходить, но теперь, кажется, трудно контролировать свои ноги, чтобы нормально передвигать ими. По пути мы проходим мимо нескольких Бесстрашных: некоторые смотрят обеспокоенно, а некоторые смеются надо мной.       — Не думай, что это освобождает тебя от тренировок, — холодный голос Эрика нарушает тишину, и это почти облегчение. Вот тот Эрик, с которым я познакомилась. Травма головы или нет, но я знаю, что продолжу свои тренировки завтра.       -Ок, — я пытаюсь улыбнуться, но ничего не получается. Эрик секунду смотрит на меня, открывая дверь своей квартиры.       — Зачем ты вообще пошла сидеть с группой Фора? — в его голосе снова слышится раздражение, и следую за ним в квартиру. Я пожимаю плечами, пытаясь сохранить равновесие.       — Я не знала, когда ты вернешься. Или чем я должна заняться. Это показалось хорошей идеей.       — Это не так, — огрызается он, сжимая челюсти. Я добираюсь до гостиной, когда начинаю думать, что, возможно, мне следовало не принимать обезболивающие. Я так устала, что могла бы заснуть, стоя прямо здесь, и мой баланс настолько нарушен, что с трудом держусь на ногах.       — Я запомню на будущее. Извини, — я извиняюсь по привычке, и мне хочется проклясть свое воспитание. Наверное, мне следует простить его. Я не совсем уверена, за что. Это Дружелюбие во мне. Мы не склонны держать обиду, и даже если бы я захотела, это не принесло бы мне ничего хорошего в отношениях с Эриком. Я тру глаза, стараясь не заснуть еще несколько минут. Все, о чем я могу думать— это моя кровать и как приятно будет лечь.       Эрик отмахивается от моих извинений. Он все еще выглядит сердитым, и я решаю, что мне пора вздремнуть. Думаю, что гнев Эрика в основном направлен на мое решение принять предложение Фора. Что-то в этом беспокоит меня, но сейчас мне не хватает сообразительности, чтобы понять, что именно. Я сонно пробираюсь в спальню, распахиваю дверь и испытываю удовольствие от того, как темно и прохладно в комнате.       — Эверли, — Эрик зовет меня по имени, но я не обращаю на него внимания. Если он хочет сердиться еще больше, ему придется делать это без меня. Я сбрасываю туфли, за ними следуют рубашка и легинсы, не снимая майку, забираюсь в постель. Я сворачиваюсь калачиком на прохладных подушках; это ощущается восхитительно.       Я все еще слышу Эрика, где-то в гостиной. В приоткрытую дверь заглядывает лучик света, и я прищуриваюсь. Клянусь, он идет не под тем углом. Болеутоляющее, должно быть, испортило мне зрение. Я тру глаза, прежде чем полностью закрыть их, и позволить сну поглотить меня. Я почти засыпаю, когда снова слышу Эрика, и стараюсь игнорировать то, что он, кажется, проникает во все аспекты моей жизни.       Мне нужно побыть с ним наедине, мечтательно думаю я. Я почти могу представить его перед собой, его пристальный взгляд, устремленный на меня. Он повсюду в этой квартире. Настолько, что мои простыни даже пахнут им, темным и пряным.       Это последнее, о чем я думаю перед тем, как заснуть.

***

      Когда я просыпаюсь, моя головная боль уже прошла, но я чувствую себя так, как будто меня сбил какой-то грузовик. Мне больно двигаться. Мышцы протестуют, будто я спала очень долго. Заставляю себя выпрямиться, сбрасываю темное покрывало. Я собираюсь соскользнуть с кровати, когда ловлю свое отражение в зеркале над комодом.       Я выгляжу дерьмово. Мои темные волосы торчат во все стороны, левый глаз немного припух, а рядом с ним темнеет синяк. Другая сторона моего лица выглядит так же; когда я прищуриваюсь, я могу различить слабый отпечаток руки, обхватывающий мое горло. Я на секунду испытываю жалость к себе, прежде чем волна ужаса захлестывает меня.       Это не моя спальня.       Мой комод стоит у противоположной стены. Вот почему свет казался странным, почему простыни пахнут как Эрик, и почему я чувствовала, что не могу от него убежать. Потому что я решила переночевать в его постели. Страх пронзает меня, как лесной пожар. Эрик не оставит это без внимания.       Я прикусываю губу на секунду, прежде чем пытаюсь придумать план. Я оденусь и как можно тише побегу в свою комнату. Надеюсь, Эрика там не будет. Если что, я буду винить в своей дезориентации обезболивающие.       Я проскальзываю в ванную и смотрю на свое отражение в ярком свете. Метка на моем горле более заметна при таком освещении. Я плеснула немного воды на лицо и прокралась обратно в его спальню. Не могу найти свою одежду с прошлой ночи, и мысль о том, чтобы попытаться убежать в свою спальню в одной майке и нижнем белье, еще менее привлекательна. Я не знаю, где он, но бегать по его квартире полуголой будет не очень хорошо, если он все же там.       Мои возможности ограничены, и я решаю стиснуть зубы. Я открываю один из ящиков Эрика и хватаю первую попавшуюся рубашку.Надеваю его поверх майки и стараюсь не рассмеяться. Она достает мне прямо до колен, и одно плечо соскальзывает в сторону. Это должно сработать. Мне просто нужно пройти мимо него, и потом я вернусь в свою спальню. Надеюсь, он будет слишком занят составлением плана моего наказания за то, что я рухнула в его постель, чтобы даже не заметить, что я проснулась.       Я делаю глубокий вдох и открываю дверь спальни. В квартире светло и пусто. Я тихонько выскальзываю из его комнаты и прохожу мимо гостиной. Эрика нигде нет, и я чувствую себя немного лучше. Я продолжаю идти, делая быстрый поворот. Как раз когда я собираюсь отпраздновать свой успех, я чуть не выпрыгиваю из кожи, когда чья-то рука опускается мне на бедро. Он тянет меня назад, и когда я натыкаюсь на твердую грудь, то знаю, что мне конец.       Я спиной чувствую тепло его обнаженной груди, и его свободная рука находит другое мое бедро. Я фактически в ловушке, прижатая к нему, открытая дверь моей спальни находится всего в нескольких жалких футах.       — Если ты хочешь спать в моей постели, Дружелюбная, все, что тебе нужно сделать, это попросить, — его губы касаются моего уха, и я не могу сдержать дрожь, которая пробегает по телу.