Кровь и пепел

Тэн сразу же сорвался в Хогсмид. Не было времени ни размышлять над тем, как поступить дальше, ни уж тем более отправлять сову Сычену. Была дорога каждая секунда. В Хогсмиде все стояли на ушах. Еще бы — побег из Азкабана сам по себе всегда был событием выдающимся и вызывающим резонанс. Не говоря уже о том, что совершен он был спустя столько лет и не кем угодно, а дочерью Волан-де-Морта. Но страха у людей Тэн не замечал. Опасения, волнения — да, но Дельфини Лестрейндж не воспринимали как опасную волшебницу. А зря, подумал Тэн. Будь это Пожиратель смерти, уже давно бы сидели по домам и носа на улицу не казали, а не набивались в “Три метлы” так, что не протолкнуться — слишком много в волшебном мире было охочих посудачить о случившемся. Тэн сразу направился к барной стойке. Мадам Розмерта заметно утомилась, но Тэна встретила с неизменной улыбкой. — Тоже пришел обсудить побег? — подмигнула она. Тэн с улыбкой покачал головой. Держать себя в руках было сложно — он, в отличие от многих, знал, насколько опасной была Дельфини, но сбежала она явно не сама. Тэн подозревал, что Родольфус каким-то образом помог ей в этом. И если это в самом деле было так, то это означало одно — они перешли к решительным действиям. Это пугало. Пугало в первую очередь тем, что угроза нависла и над Вивианом. Тэн хотел знать, насколько далеко они уже зашли и не вынюхивал ли чего Родольфус в Хогсмиде. — Не совсем. Хотел спросить… Вы не замечали в последнее время ничего подозрительного? Или кого? Мадам Розмерта задумчиво посмотрела на Тэна и склонилась ближе. — Что-то случилось, Тэмсин? — Да нет, просто… А за Родольфуса Лестрейнджа ничего не слышно? — За кого? — Мадам Розмерта округлила глаза. — Думаешь, он как-то замешан в побеге? Тэн пожал плечами: — В конце концов, они одной крови. А Лестрейнджи, сами знаете, были самыми преданными сторонниками Волан-де Морта. — Думаешь, он сунулся бы в Хогсмид? Да его бы взашей погнали и не посмотрели, что его наши министерские дураки из Азкабана выпустили. — Мадам Розмерта ударила ладонью по столешнице. — Столько народу извел, а к нему не то что Поцелуя не применили, так даже на пожизненное не посадили! Чем только думали? — Так, значит, его тут не было? — Нет, конечно. Иначе все бы знали. Даже в “Кабаньей голове” он будет нежеланным гостем. У этого местечка, конечно, репутация та еще, но характер Аберфорта еще хуже — Лестрейнджу повезет, если он унесет оттуда ноги живым и хотя бы невредимым. Да и доложат о нем сразу же: и в Министерство, и в Хогвартс. Кто ж тут поверит, что он исправился? Я многое повидала на своем веку, мой мальчик, и вот что скажу: не бывает бывших Пожирателей смерти. Не бывает. Тэн обошел весь Хогсмид, но ни от кого не услышал и словечка о Родольфусе. Значит, права была мадам Розмерта — не покажется он здесь открыто. В Лютном переулке — возможно. Но там ему нечего было делать. Родольфусу нужно держаться поближе к Хогвартсу — чтобы Тэну покоя не давать. Тэн рванул в сторону Визжащей хижины. Других возможностей попасть в Хогвартс не было: горб Одноглазой ведьмы заколотили; Аберфорт к тайному ходу никого не допустит; оставалась хижина. Тэн не мог знать наверняка, известно Родольфусу об этом ходе или нет, но проверить стоило. О Визжащей хижине до сих пор слагали легенды, а детвора — да и взрослые — обходили ее стороной. Все верили в сказки об обитающих в ней привидениях. Для Родольфуса это было бы идеальным местом, чтобы скрыться. В хижине никого не оказалось. Тэн не нашел и следов того, что кто-то сюда захаживал. С одной стороны, это было невероятным облегчением, с другой — Тэн не имел ни малейшего представления, где находится Родольфус и что он замышляет. Тэн обернулся котом и нырнул в лаз. Он не удержался. Вместо того, чтобы сразу отправиться к Сычену, Тэн, заслышав шум со стороны квиддичного поля, побежал туда. Удача ему благоволила. Зима в этом году не спешила радовать снегом, и потому черного кота на сырой земле было не так заметно, как если бы Хогвартс и его окрестности сплошь укрылись снеговой периной. Погода была по-осеннему промозглая, и Тэн недовольно шипел, когда на лапы прилипали комья грязи. Отмываться потом придется вечность. Тэн скользнул тенью мимо опушки Запретного Леса и там замер. Кошачье зрение позволяло видеть хорошо на куда большее расстояние, чем людское. Там, на поле, шла тренировка сборной Слизерина. Тэну даже присматриваться не пришлось, чтобы приметить Вивиана — мальчишка слишком выделялся среди старших сокурсников. Но держался он уверенно. Тэн видел это по тому, как расслаблены были его плечи, как он держал метлу, как смеялся вместе со всеми. И это при том, что тренировок у них много не было. Тэн очень сомневался, что Лукас ждал его ответа и не пускал Вивиана на поле с командой, хоть он до сих пор не дал своего разрешения — как-то забылось во время сумбурного разговора с Сыченом. Квиддич и вероятность свернуть шею, сверзнувшись с метлы, теперь казались Тэну детскими шалостями по сравнению с семейством Лестрейнджей. Шерсть вдоль позвоночника встала дыбом, стоило только о них подумать. И в этот самый момент Вивиан оторвался от земли. Тэн как зачарованный глядел, как он летает. В воздухе Вивиан чувствовал себя гораздо свободнее и легче, чем на земле. Ему словно бы нипочем были и все норовящие впечататься в лицо бладжеры, и огромная высота, и скорость, которую набирала метла, стоило Вивиану заметить снитч и помчаться к нему. Он был еще неловок на поворотах и порой едва не слетал с метлы, но Лукас всегда был рядом. Он зорко следил за Вивианом, но и спуску при этом ему не давал, хотя даже отсюда Тэн слышал восторг, коим полнился Лукасов голос. Впервые с момента их знакомства Тэн полностью его понимал и поддерживал. Мальчик горел полетами, и Тэн не мог ему этого запретить. Тэн тяжело вздохнул и, бросив на Вивиана еще один быстрый взгляд, помчался к Хогвартсу. По коридорам сновали студенты, но Тэн знал школу как свои пять пальцев, и потому ему не составило труда добраться до кабинета Сычена. Задачу еще существенно облегчала и извечная темнота слизеринских подземелий, которую свет от развешанных по стенам факелов не слишком разгонял — настолько густой она была. Тэн не раз ворчал, что их могли бы и переселить на какой из этажей, но сейчас был только рад, что этого не сделали. Да и слизеринцы, на самом деле, не горели желанием покидать подземелья — кто бы что ни говорил, а здесь было уютно. Сычен как раз возвращался из своего кабинета в комнату. Тэн поджидал около двери и спрятался в тень поплотнее, когда Сычен подошел. Проскользнуть под ногами Сычена в комнату для Тэна не составило труда. Сычен устало опустился в кресло у камина, и Тэн приблизился на пару шагов. Прислушался — из коридора не доносилось ни единого звука. Тэн посмотрел на Сычена, извинился перед ним мысленно и обернулся обратно человеком. Сычен взвился на ноги; палочка оказалась направлена прямо в грудь Тэна. — Сычен, это я. Сычен не отрывал от Тэна испытывающего взгляда. Палочку он опустил лишь спустя несколько бесконечно долгих секунд. Во взоре его Тэн читал столько всего, что задыхался. Немые вопросы, удивление, сомнения, непонимание. Сычен нахмурился. Между его бровей пролегла складка. — Как ты это сделал? — Голос Сычена был ровным, но Тэн слышал в нем вопросы более глубокие, чем тот, что он озвучил. — Я — анимаг. — Не поверишь: это я понял. Вдоль позвоночника стекли противные мурашки. Тэн повел плечами, разгоняя их. — Сычен. — Он сделал шаг к Сычену, но тот качнул головой, говоря, что делать этого не стоит. Тэн непонимающе смотрел на него. Глаза Сычена были сужены, и через этот прищур он сканировал Тэна; лицо словно бы окаменело, челюсти плотно сжаты, и только ноздри раздувались, выдавая истинное положение вещей. Сычен злился. Злился так, как никогда прежде. Так, что Тэн даже не предполагал, что такое возможно. — Когда? — Что когда? — Когда ты стал анимагом, Тэн? — процедил Сычен. Взгляда от Тэна он так и не оторвал, заставляя Тэна чувствовать себя отвратительно. Сычен ненавидел, когда ему лгали, а анимагия была лишь малой каплей в той пучине обмана, в которой погряз Тэн, и внутренний голос нашептывал, что в этот раз Сычен очень вероятно не придет ему на помощь и оставит барахтаться в этом болоте самого. — После выпуска из Хогвартса. В первый же год. — И ты все это время… молчал? — Сычен едва не сказал “лгал”, но зачем-то сдержался. Словно бы давал Тэну шанс оправдаться. Тэну же было больно на Сычена смотреть — не то что ему что-то говорить. — Я не хотел подставить тебя под угрозу. За сокрытие анимага. — Так ты еще и незарегистрированный? — В противном случае, ты бы уже об этом знал. — И ты решил, что будет отличной идеей скрывать это от меня? — Сычен скрипнул зубами. — А если бы что-то пошло не так? Ты об этом думал? Я должен был находиться рядом, чтобы, в случае чего, помочь. Что, если бы животная сущность взяла верх? Да какого черта, Тэмсин? — Сычен рявкнул и подлетел к Тэну. Схватил его за плечи и больно сжал, тряханул так, словно бы Тэн был тряпичной куклой. — Я думал, мы друзья. Я думал… Что важен тебе. Настолько, что со мной можно делиться всем. Всем, Тэмсин. — Сычен тяжело дышал. Его разрывало от эмоций, и Тэн себя за это ненавидел. Он никогда не видел Сычена таким — даже когда он отчитывал старшекурсников, решивших посмеяться над грязнокровкой со Слизерина. Он был зол, но его злость была ледяной. Сейчас же Сычен кипел, словно бы его кровь была драконьей. — Почему о тебе еще не узнали? — Потому что я не расхаживаю в образе кота и не треплюсь об этом на каждом углу. — Хоть на это ты способен. — Сычен отпустил Тэна. Он молчал, когда зажигал в комнате более яркий свет, когда заваривал чай и ставил на стол печенье. Его рука не дрогнула и когда он разлил по стаканам огневиски. — Не знаю, как тебе, а мне понадобится. Как тебя никто не заметил? Все коридоры забиты студентами и преподавателями. Даже Кровавый Барон не пролетит так, чтобы сквозь кого-то не просочиться, а ты пробрался ко мне в комнату. Как, Тэн? Тэн криво усмехнулся и посмотрел на налитый огневиски — Сычен был прав, что он им понадобится. Тэн одним залпом осушил стакан, даже не поморщившись, и посмотрел на Сычена. — Да что мне защита Хогвартса после Азкабана и дементоров. Сычен поперхнулся огневиски. Закашлялся и вскинул на Тэна такой взгляд, что ему захотелось слиться со стеной. Ну или на худой конец вновь обернуться котом и дать деру. Да только с лапами в дверь, открывающуюся вовнутрь, особо не проберешься. Да Тэн и не собирался. Лгать Сычену он больше не мог. — Вивиану грозит опасность. — Ты это уже говорил. — Я не знал, насколько все серьезно. — И насколько? — Очень. — Знаешь, Тэн, — Сычен отставил стакан в сторону, сложил руки на груди и нечитаемым взглядом окинул Тэна, — если ты пришел сюда, чтобы говорить загадками, я попрошу тебя уйти. Не прошло и двух дней с нашего последнего разговора, когда ты едва ли не умолял присмотреть за Вивианом. Сейчас ты являешься в Хогвартс и заявляешь, что анимаг. И продолжаешь ходить вокруг да около. — Сычен, послушай… — Нет, это ты послушай! — Сычен ткнул в грудь Тэна пальцем. — Сейчас вопросы буду задавать я! И ты или рассказываешь, или валишь на все четыре стороны, и мы оба делаем вид, что этого разговора никогда не было! — Нам с Вивианом угрожают Родольфус и Дельфини Лестрейнджи. Сычен замер. Смотрел на Тэна и словно бы надеялся, что он сейчас скажет “Шутка!” Но Тэн молчал и только и мог, что смотреть на Сычена с болью и виной. Губы Сычена задрожали, и он их поджал, но Тэн заметил. Сычен, всегда сильный, стойкий и порой даже холодный Сычен сейчас был похож на мальчишку, у которого отобрали мечту. Тэну сердце рвало на части, стоило только на мгновение заглянуть ему в глаза и окунуться в ту удушающую боль, что скопилась в глубине зрачков. Тэн бесконечное количество раз извинился перед Сыченом, но вслух не смог этого произнести. Они так и молчали до тех пор, пока Сычен судорожно не вздохнул. Тэн дернулся от неожиданности. — Во что ты вляпался, Тэн? — прошептал Сычен. Прикрыл глаза и сделал несколько глубоких вдохов. Успокаивался. Тэн нервно кусал губы и заламывал пальцы. Время по секундам утекало в небытие. Время, которого у них было мало, но и торопить Сычена права он не имел. — А теперь рассказывай. — Сычен открыл глаза и внимательно посмотрел на Тэна. — И только посмей еще раз солгать. Я хочу знать все, Тэн. Тэн опустился на диван рядом с Сыченом. До этого он не позволял себе приблизиться, не позволял даже присесть, готовый в любой момент быть выставленным за дверь. Хоть Тэн и знал, что Сычен так не сделал бы, но все равно этого боялся. Он посмотрел на огонь в камине. Они сидели близко, и у Тэна заслезились глаза. Но это было лучше, чем смотреть на Сычена. Так было проще все рассказать. — Все началось двадцать пять лет назад. — Тэн сжал кулаки, когда со стороны Сычена раздался тяжелый выдох. Воспоминания и ему давались с трудом, хотя Тэн помнил каждое мгновение, словно это было вчера — настолько крепко прошлое вцепилось в него и не желало отпускать, постоянно о себе напоминая. — Мне тогда было девятнадцать. После выпуска из Хогвартса все шло хорошо. До определенного момента. А потом все в одночасье начало рушиться. Я сам не понял, как и что произошло. Но вот у меня уже нет работы, а с новой не складывалось. Я крутился как мог, чтобы выжить. — Почему ты не пришел ко мне? — И что бы я сказал? Что лучший студент курса живет в нищете и выживает, принимаясь за любое дело? Я был на дне, в то время как ты устроился на работу в Хогвартс. Я не мог показаться тебе в таком виде и уж тем более не мог обременять проблемами. — И где ты был? — В Лютном переулке. — Но… — Знаю. Но там всегда находилась работенка. Я не брался за грязные дела, если, конечно, не считать работы уборщиком в Лавке древностей. Но за всякие мелкие халтуры хватался. Денег это приносило не много, но на жизнь хватало. Если это, конечно, можно назвать жизнью. Ты, помнится, спрашивал, почему я сторонюсь огневиски? — Сычен кивнул, и Тэн продолжил. — Как-то в “Белой виверне” я хлебнул лишнего. Со мной сидел один прохвост, все подливал. Не знаю, чего хотел. Может, ограбить, а может, и прибить — в Лютном всякого отребья хватает. Но я уже не соображал ничего, да и ляпнул по-пьяни, что анимаг. А тот прохвост вдруг словно испарился, а ко мне Родольфус Лестрейндж подсел. Разговаривать начал, что работу может дать. А мне что? Я за каждую возможность хватался, вот и согласился. Вторая магическая война, сам знаешь, была не тем временем, когда можно перебирать предложениями. И он меня отвел к одному человеку. К девушке… — Тэн замолчал. Говорить было тяжело. Он подходил к одной из самых неприятных частей своих воспоминаний и отдал бы многое, чтобы навсегда вырвать их из себя и развеять где-нибудь прахом, да только не получалось. Сычен тоже молчал, не торопил, и Тэн был ему за это благодарен, хотя и понимал прекрасно, насколько сильно Сычен злится и насколько хочет знать правду. Всю, до последнего слова. — Ее звали Гея. И я влюбился, как мальчишка, с первого взгляда. Хотя почему как? И был же мальчишкой. А она такой доброй была, знаешь, заботливой. Кров дала, еду, задания давала больше на принеси-отнеси и платила хорошо. Посыльным я у нее больше был. Мальчиком на побегушках. — Тэн горько усмехнулся. — Я знал, кто такой Родольфус Лестрейндж, но не знал, какие отношения связывают их с Геей. Она была… Она казалась такой хорошей, так отличалась от Родольфуса. Кто же мог подумать… — Тэн покачал головой. Сделалось больно. Он моргнул. Столько лет прошло, но эти воспоминания до сих пор рвали ему душу. — Я думал, она тоже из Пожирателей, но у нее не было метки. А потом я узнал… Ее готовили, ее с самого начала готовили для другой цели. Волан-де-Морт хотел сделать из нее крестраж. — Разве такое возможно? — Ну Поттер же стал. — С Поттером иная история. Здесь же наверняка нужен какой-то ритуал. — Наверное. Но Волан-де-Морт… Гея… Она была верна Волан-де-Морту. Она была… Она была его дочерью. — Что? — Сычен подхватился с дивана. Он смотрел на Тэна неверящим взглядом. — Только не говори… Что? Подожди? А кто тогда Дельфини? — Она тоже его дочь. — Еще одна? Но никто же не знал! Откуда вообще… Как такое возможно? Министерство не в курсе? Никто не знал? Даже сам Дамблдор? — Волан-де-Морт, все же, был великим волшебником. И он знал, что крестражи стоит маскировать лучше. Как он догадался сделать крестраж из собственного ребенка, не знаю, но это правда. Гея должна была стать новым крестражем. Этакой гарантией, что, если вдруг что пойдет не так, у Волан-де-Морта будет возможность вернуться. Все же, это не просто крестраж — она его плоть и кровь. Но он не успел. — Из-за того, что случилось в Годриковой Впадине. — Сычен понимающе кивнул. На диван он не вернулся — встал у окна, оперся о подоконник и сверлил Тэна взглядом. Тэн на него старался не глядеть, но под ребрами зудело — так пристально Сычен на него смотрел. — Да. Гея была на воспитании у кого-то из сторонников Волан-де-Морта. — Но почему он снова не попытался сделать ее крестражем по возвращении? — Не знаю. — Тэн покачал головой, но заметил недоверие во взгляде Сычена. — Сычен, клянусь, я не знаю! — Хорошо. И что дальше? Как ты замешан во всем этом? — Когда Волан-де-Морт пал… Она словно знала, понимаешь? И она дала мне задание. — Тэн тяжело сглотнул горький ком, образовавшийся в горле в один момент и мешающий говорить. Слова приходилось выталкивать из себя одно за другим, но они не хотели — цеплялись друг за друга, мешались, путались. Тэну стоило огромных усилий продолжить рассказ. — Она отправила меня в Хогвартс. — Зачем? Когда? — Я был здесь… Во время финальной битвы. — Что?! — И я должен был… Она знала, что я смогу пробраться в Хогвартс. Я же анимаг. Для того я ей и нужен был. Сама она не собиралась так рисковать с ритуалом, а я вовремя оказался под рукой. — Тэн услышал, как Сычен цыкнул, и в этом звуке отчетливо слышался безмолвный укор. Тэн сглотнул, проталкивая ком в желудок. Тот тут же скрутило. Воспоминания удушающими волнами накатывали одно за другим, опутывали похоронным саваном. Ладони Тэна были холодными, и он потянул их к огню в бесполезной попытке согреть. — Она сказала, чтобы я собрал… — Что собрал? Мерлинова борода, не тяни, Тэн! — Я должен был принести ей прах Волан-де-Морта. В комнате повисла звенящая тишина. — И ты это сделал? — тихо, едва слышно, самым полушепотом спросил Сычен. — Да. Тэн не хотел смотреть в сторону Сычена, но не смог этого не сделать. Он ожидал увидеть на его лице презрение, отвращение, ненависть — что угодно, но только не разочарование. — Сычен, пожалуйста… — Тэн с мольбой в голосе обратился к Сычену, но тот только покачал головой. — Продолжай, — хрипло сказал он и отвернулся. Тэну показалось, что ему только что разворотили грудь и вынули сердце. Вынули и на его глазах сжимали костистой ладонью, медленно убивая. — Как ты собрал пепел так, что тебя никто не видел? Вопрос Сычена был сродни удару наотмашь. Тэн так надеялся этого избежать, чтобы и не солгать, и правды не сказать. Просто промолчать. Просто сделать вид, что забыл, запамятовал, ну с кем ведь не бывает? Но Сычен спросил, а Тэн поклялся, что больше его не обманет. Сычен не оставил Тэну выбора. Сычен только что подписал им обоим приговор, после которого он сам никогда не посмотрит на Тэна как прежде. — А я и не собирал. В кошачьем облике сложно собирать пепел. Я боялся. Боялся, что меня кто-то заметит или узнает. Боялся, что это будешь ты. И я кое-что сделал. Наложил заклинание. Увидел какого-то испуганного парнишку, что бродил там, среди руин, и наложил на него Империо. А потом, когда он принес мне пепел, я стер ему память, на всякий случай. Он ничего не знает и ничего не помнит. — Как ты можешь это знать? Порой Чары забвения рассеиваются сами по себе, со временем. Прошло двадцать пять лет. — Он ничего не помнит. — Ты так в этом уверен. — Сычен не спрашивал, но Тэн кивнул. — Ты его знаешь. Кто это, Тэн? — Тэн молчал. — Тэмсин, клянусь Салазаром, если ты сейчас же не ответишь, я… — Чону… — Что?! — Я заколдовал Чону. Сычен прикрыл глаза, справляясь с эмоциями. Его потряхивало, в то время как Тэна уже колотило. Он знал, что когда-либо правда всплывет, но не ожидал, что сам будет открывать карту за картой, да еще и Сычену. Не так он себе это представлял. Не так боялся закончить их с Сыченом отношения. Тэн порывисто поднялся с дивана и в два шага оказался возле Сычена. Протянул ладонь, но коснуться не посмел — замер в паре миллиметров от его щеки, попытался согреть ее, холодную, своими ледяными пальцами. Сычен не отпрянул, не сказал ничего. Он только смотрел. Смотрел на Тэна, под кожу проникал, в душу самую смотрел и все спрашивал взглядом “Зачем?” “Зачем ты так с Чону?” “Зачем ты так с собой?” “Зачем ты так с нами?” Сплошные “зачем”, на которые ответа у Тэна не было, потому что только “любил”. Влюбился как дурак, хотел радовать, хотел делать для нее все. — Не смей ему говорить, слышишь? — прохрипел Сычен. Прокашлялся. Шагнул к Тэну, чтобы совсем близко, лбом в лоб уткнулся и зашептал горячо: — Не смей, он не заслуживает этого. Если заклинание развеется, мы снова сотрем его воспоминания. Ты не имеешь права разрушить его жизнь. Он счастлив. Сейчас — счастлив. Он же вейла, знаешь? Знаешь, как им сложно находить истинную любовь? А Чону нашел. И я тебе не позволю. Ты ничего ему не расскажешь. Мы ничего ему не расскажем. — Спасибо… — Я делаю это не ради тебя. — Все равно спасибо. — Что было потом? Тэн отпрянул от Сычена. Возвращаться на диван не хотелось, и он устроился рядом с Сыченом у подоконника. Сычен не возражал. — Я испугался до такой степени, что, как только принес пепел, сказал, что ухожу. Мне не нужны были проблемы. Гее же было все равно — она получила то, что хотела, и я для нее враз стал пустым местом. Я решил убраться в мир маглов, и после этого долгие годы о ней ничего не слышал. А потом получил письмо. Это случилось одиннадцать лет назад. Она просила приехать. Я не хотел, но что-то было в этом, знаешь? В ее письме. Когда я приехал, она была беременна и вот-вот должна была родить. Но ребенок у нее все силы выпивал. Ей недолго оставалось. И когда ребенок родился, она… Она попросила меня стать его крестным. — Вивиан? — прошептал Сычен, во все глаза глядя на Тэна, и он кивнул. — Гея знала о существовании Дельфи, но все годы делала вид, что никакой сестры не существует. А на момент, когда Гея родила, Дельфини было пятнадцать, и оставить ребенка с ней она не могла. Родольфус же еще был заключен в Азкабане. Его скоро должны были выпустить, но Гея знала, что не доживет до этого. К тому же, она ему не доверяла. Она просила меня, перед смертью, присмотреть за Дельфи. Когда Гея умерла, я не хотел, но наведался к Дельфи. Она же умирала. Как я мог отказать? И я все Дельфини передал, что Гея просила. Сказал, что присмотрю за ее племянником, пусть не переживает. Она так растеряна была, мне даже жаль ее стало. Ведь ребенок еще, любви родительской не знавший. — Тэн тяжело вздохнул. — А потом Дельфини решила возродить Волан-де-Морта. Когда ее в Азкабан посадили, я к ней наведался. Думал, поддержать. Ведь Гея просила присмотреть. Я не мог не пойти. Помнил ее в пятнадцать, решил, что она, знаешь, ребенок, который желал во что бы то ни стало семью вернуть. Но когда с ней встретился… — Она была такой же, как и Гея? — Она была гораздо хуже. Вылитая Беллатриса Лестрейндж. Она мне уже тогда угрожать начала, кричать, что сестра бросила ее, что все ее бросили. Не знаю, что ей наговорил Родольфус, но от той потерянной пятнадцатилетней девочки не осталось и следа. Она пообещала отомстить всем, кто ее обидел. Кричала страшно. Что докажет. Что она лучше сестры. Что она все сделает, что Гея не смогла. — Тэн потер лицо ладонями. Те враз стали липкими, словно бы паучьи нити воспоминаний приклеились к ним, опутали. Тэн с отвращением отряхнул ладони, потер их о мантию, но неприятное ощущение никуда не делось. — И вот она сбежала… — Ты был у нее? — Да… — Зачем, Тэн? — Хотел выяснить, что они с Родольфусом задумали. А она открыто начала угрожать. Что расскажет Министерству, и меня посадят в Азкабан. Но это не самое страшное. — А что самое? Она что-то говорила о Вивиане? — Она сказала, что заберет Вивиана. — Потому что имеет на это право? — Я ему по сути никто. — Родная мать Вивиана захотела, чтобы ты стал его крестным. Она захотела, чтобы именно ты стал его опекуном. Не Дельфини. Не Родольфус. А ты, Тэн. Ты не никто. Ты его крестный, который растил его с пеленок. — Но кровь… — Если мы докажем, что они занимаются темными делами, никто Вивиана у тебя не заберет. — Но если меня посадят… — У него останусь я. — Сычен… — То, что я на тебя злюсь, вовсе не означает, что я буду срывать свою злость на ребенке, — в голосе Сычена звучала укоризна, и Тэну сделалось откровенно стыдно. Но тон Сычена смягчился. Он все еще злился и готов был испепелить Тэна самолично одним лишь взглядом, но разговор о Вивиане словно бы поубавил его ярость. — Я позабочусь о нем, чего бы мне это ни стоило. — Спасибо. — Не нужно. Они еще какое-то время помолчали. — И что ты собираешься делать? — Я не знаю. — Что тебе еще говорила Дельфини? — Она… Из коридора послышался шум голосов и топот ног. Тэн с Сыченом разом посмотрели в сторону двери, и вовремя — та распахнулась от чьего-то громкого “Алохомора”. В комнату ввалились запыхавшиеся Лукас и Чону. — Какого… — начал было Сычен, но Лукас не дал ему договорить. — Вивиан пропал!