Часть 1
13 мая 2020 г. в 19:57
Саурона не особенно беспокоит эльфийская молва о нём, но в одном он с ней категорически не согласен. Пытая узников в подвалах Ангбанда, он не получает удовольствия от процесса. Майя действительно бывает и жесток, и безжалостен, но никогда не устраивает пыток ради пыток. Ему важен результат. Добиться от пленника повиновения или информации, не отправив его к Мандосу раньше срока. А то, какими способами этого достичь, – лишь занимательная головоломка...
Впрочем, висящему на дыбе обычно нет дела до моральной позиции майя. Для него Саурон – просто очередное чудовище, и как раз тут пленника можно понять.
Этот эльф заинтересовал его почти сразу. На вид он ничем не отличался от многих: такой же остроухий, темноволосый и прожигающий его злобным взглядом. Только другие квенди в плену отгораживались от мира тонким щитом аварирэ. И никогда не открывались для осанвэ – обмена мыслями – даже между собой: ни в камерах, ни в рабстве на каторге. Знали, что может найтись и враг, который “услышит”.
Саурон не встречал барьера прочнее. Аванирэ можно снять только изнутри, открывшись по своей воле. Эта проблема попортила им с Мелькором много крови, когда они искажали первых эльфов себе во служение. Саурон так и не смог ничего с этим сделать. Смог Мелькор – только то, что в итоге лишилось возможности “слышать” и “закрываться”, эльфами уже не было…
Однако у этого парня в незримом щите была брешь, и не от руки Тёмного Вала. Хотя её не хватало для чтения мыслей, эмоции квендо Саурон видел как на ладони. Майя чувствовал его отчаяние и жалость к себе. Он пугал – и слышал, как звенит страх эльфа натянутыми нервами. Никогда раньше у него не было такого чистого зеркала в душу пленника. Майя стремился запомнить каждую деталь. Каждой фразой, каждым пугающим жестом щупал края. Искал, куда бить, чтобы сделать эту дыру шире.
Нашёл. Из сплошной мешанины чувств узника Майрон вдруг выхватил то, что заставило крепко задуматься. Он догадывался, что тёплые чувства к кому-то помогали квенди цепляться за жизнь, даже когда всё было совсем плохо. Но это – это была не любовь. То есть, когда-то ей было, а теперь походило на болезненную зависимость, переходящую в сосущее желание обладать. Нормальное чувство могло помочь держать аванирэ – это же, наоборот, могло быть причиной неспособности выстроить щит. Квендо, вероятно, было больно. Эльф хотел говорить, и “говорил” даже против своей воли. Майя ухватился за эту идею, как за конец нити в клубке эльфийского внутреннего мира. Богатого и тонкого, разумеется.
Саурон больше не ждал: понял, куда смотреть. Он задавал эльфу вопрос за вопросом, не заботясь об отсутствии ответа. Майя и не ждал слов, он перебирал эмоции. Отметая одну за другой, Майрон искал то чувство, которое порой видел в Мелькоре, когда тот бывал “открыт” и в настроении. Сам майя его не испытывал – по крайней мере, хотел так думать, – но умел отличать от других. И знал, насколько безрассудными оно делает что айнур, что детей Эру. Саурон почти улыбнулся, заметив тень того, что искал. Если желание у этого эльфа только к той единственной, на этом можно будет красиво сыграть. Если же оно просто есть, само по себе… сыграть можно будет куда интереснее.
Майя сидел между ног у привязанного к стулу эльфа и гладил его по внутренней стороне бедра. Тот паниковал и бился в верёвках. Кричал ему что-то обидное, стараясь не выдать того, насколько ему страшно и приятно. Но Майрон и не нуждался в словесном подтверждении.
Было что-то забавное в том, чтобы приставать к эльфу и одновременно ощущать его эмоции как свои. Ещё интереснее, наверное, было бы почувствовать свои пальцы на его ногах… Его ногами. Но ощущения – это даже не мысли, и Саурон не был уверен, что когда-либо сможет проломить аванирэ эльфа так глубоко.
Пальцы майя поднимались всё выше, пока он вслух думал, что за дева могла отказать симпатичному парню из знатного рода и по какой причине.
– Парень, а не о твоей ли сестрёнке мы говорим?
Волну страха и сосущей тоски в мыслях эльфа было трудно не заметить. Саурон уловил образ эльфийки – такой неясный, что майя опознал бы в нём балрога с косой, не приди концепция извне. И все-таки это уже был прогресс.
Когда Саурон взял в руку член узника, тот не сдержал вскрика. Самое весёлое в том, что он действительно ощущал это… остро. Итак, майя знал, чего не хватает этому недолюбленному парню в жизни. Дело было за малым. Убедить его, что отношения между родственниками бывают разными, и это нормально. Предложить власть в городе и безопасность его ненаглядной принцессы. А в завершение – успокоить чувство вины тем, что у эльфа, в общем-то, не было возможности поступить иначе…
Саурону не понадобилось много времени, чтобы довести до конца дело своей правой ладони. Глухо вскрикнув, эльф вырубился, и это неприятно ударило Саурона по нервам. Прошипев что-то злобное, он вернул пленника в чувство и дал прийти в себя. Разговор был ещё не закончен.
– Как по-твоему, стоит ли хранить верность той, что тебя исказила? Ты ведь искажён… Поверь, я в этом кое-что понимаю.
Нужно просто позволить ему скинуть ответственность на другого… Подсказать это сделать, если не догадается сам. Тут майя лгал и прекрасно отдавал себе в этом отчёт. Вины Идриль ни в чём из происходящего он не видел. Если на прямое “нет” парень не отстал от неё, то это его проблема. Он вошёл в зависимость сам, и исказил себя – тоже. Сваливать это на девку – всё равно что бросаться с криками на тумбочку, об которую сам же ударил палец.
– А теперь придумай самостоятельно, зачем сдавать город. Я полагаю, у тебя найдутся причины. Чтобы думалось быстрее, наш общий друг тут с тобой ещё поработает.
Саурон подозвал орка-пыточника и вышел из камеры.
Почти вышел.
– Стой! Хорошо. Но у меня два условия. Ни я, ни Идриль не погибнем во время боя.
“И… я хочу ещё. Тебя”.
– Там наверху тебя босс ищет. Очень настойчиво, – раздалось из-за правого плеча майя, когда тот почти прошёл мимо тёмного ответвления коридора. Готмог стоял, как обычно, в одних штанах, и голой спиной прислонялся к каменной кладке. Майя едва удержался от невольной дрожи: вечно на этих балрогов смотреть холодно… Конечно, когда они сами огнём не горят.
– Понял. Спасибо за совет, – ответил он и развернулся в противоположную сторону. Эту ночь можно было бы провести и в кузнице. В соседнем крыле двумя этажами ниже.
– Спасибо скажешь Лейтору-орку. Ты ведь вниз? Передай вот, я был ему должен, – плавно догнал майя балрог и всучил ему невесть откуда взявшуюся бутылку. Вина или чего покрепче – майя не разобрался.
– Я тебе не мальчик на побегушках, – выгнул бровь Саурон.
– А я – не твой информатор, – парировал Готмог, махнув хвостом. – Чао!
Не мудрствуя лукаво, эльфа Майрон притащил к себе. Отправил в маленькую купальню, примыкающую к основной его комнате – помыться после пары суток в застенке, а заодно побыть одному и привести мысли в порядок. После того, что между ними было, у эльфа из головы начали просачиваться образы. По дороге до своих покоев Саурон успел ужаснуться тому, какая же каша царит в голове остроухого. И он искренне надеялся, что это не более чем следствие шока, а не обычное состояние квендо. Иначе допрос обещал быть куда более запутанным, чем ему виделось раньше.
Думал ли майя когда-нибудь, что будет спать с пленным эльфом? Что тот сам будет просить большего? Приснись ему такое, с кровати бы он упал. И тем не менее, сном это не было. Вскоре Майрон поймал себя на мысли: он радовался, что не придётся просыпаться. С эльфом было интересно работать, а майя умел ценить такие подарки судьбы.
Маэглин был искажён. Он цеплялся за Саурона и за ощущения, которые тот дарил ему, как за последнюю надежду. Он всеми силами стремился обрести целостность за счёт этой опоры – и терял себя всё больше. Майрон ему не мешал, наблюдая с живым интересом. В какой-то момент он перестал бить в брешь аванирэ эльфа: в этом просто не было больше нужды. Достаточно было уйти по делам на весь день, оставив того наедине со своими мыслями, а дальше квендо делал всё сам. Ещё эффективнее оказалось с головой погрузиться в работу прямо в комнате, не обращая на Маэглина никакого внимания. Эльф думал о нём почти всё время, когда не жалел себя за свой тяжкий путь предателя. И постепенно открывался майя. Когда столько внимания посвящаешь кому-то, не можешь не открыться…
– Тебе же всё равно, что орать, верно? – говорил ему Майрон. – Вот и кричи про Гондолин.
И Маэглин кричал. Не всегда сразу. Однако не было того вопроса, на который бы Саурон не заставил бы его ответить. Это завораживало. В первый раз майя доводилось вести пытку, которую пленник выбрал сам. Пытку, где нужно было сделать невыносимо хорошо, а не безумно больно.
Привязанность, растущая у Маэглина, в один прекрасный момент стала очевидна и эльфу. Она здорово его испугала, но оттого стала только крепче. Майрон в душе посмеялся над попыткой квендо отдалиться и даже – о ужас! – переехать спать на пол. Одноместная кровать Саурона не располагала к тому, чтобы лежать не вплотную, поэтому логика Маэглина была вполне понятна... Майя пожал плечами и отдал ему одеяло. Оно вернулось назад под утро, когда эльф робко ткнулся носом в Сауронову шею. Тогда майя молча отодвинулся к стенке и заснул обратно, не реагируя ни на какие попытки Маэглина обратить на себя внимание. Комнату Саурон покинул с рассветом, оставляя квендо наедине с его богатым внутренним миром. И догадками о том, что же он подумал, не сердится ли и не всё ли кончено. Когда майя вернулся вечером, щита аванирэ на пленнике уже не было.
“Ну и что с тобой случилось вчера?” – раздался в темноволосой голове чужой бесстрастный голос. Сауронов голос.
– Прости меня за это! Я… Я был неправ…
Эльф вскочил ему навстречу, но нерешительно остановился в паре шагов. Ещё немного, и Саурон действительно решил бы, что тот повиснет на его шее, как мелкие дети в Амане. Или поставит руки на плечи и оближет весь подбородок, словно побитый щенок волколака… Саурон плавно сократил разделявшее их расстояние и, выдержав паузу, провел костяшками пальцев по шее эльфа.
“Если ты решил, что с тебя хватит, просто скажи – и больше я не буду тебя трогать”.
Маэглин не успел заметить, как майя оказался уже у рабочего стола. И на этот раз, бормоча что-то невнятное, действительно повис на его шее.
Эльф лежал на кровати, привязанный за руки и за ноги к четырём её углам. Майя сидел на краю постели и сосредоточенно его щекотал. Он легко тыкал пальцами в бока и пресс партнёра, перебирал подушечками по его рёбрам. Проводил тыльной стороной коротких ногтей вдоль живота и груди эльфа, когда давал тому немного отдышаться. Парень бился в путах, гнулся под руками Майрона во все стороны и смеялся надрывно, но счастливо. Саурон улыбался в ответ по-настоящему искренне. Когда кто-то рядом так радостно ржал, почему-то хотелось смеяться тоже.
Он отпустил Маэглина, когда тот совсем выбился из сил. Эльф даже не расстроился, что продолжения не будет. Просто перевернулся на живот, отдышался и благополучно вырубился. А майя всё так же сидел рядом и гладил его по спине.
Почему этим озабоченным вечно хотелось всё усложнять? Майрону для полного счастья хватало и вот такой близости, весёлой и непринуждённой. Даже как-то жаль было, что сам он не боялся щекотки.
Казалось, майя давно вытащил всю нужную ему информацию о расположении Гондолина, горных путях к нему, отрядах защитников и слабостях в обороне. Составил схему карты по словесным описаниям местности. Придумал, что должен будет сделать Маэглин изнутри, чтобы помочь им проникнуть в город. И был полностью уверен, что эльф исполнит приказ.
Тем не менее, Маэглин всё ещё жил в его комнате. Ведь оставалось ещё кое-что, что Саурон хотел бы узнать.
На этот раз он собирался брать эльфа медленно. Тягуче растягивал прелюдию, чтобы заставить его напряжение искриться на кончиках своих пальцев. Чтобы ожидание большего не давало парню думать о чем-то другом. Маэглин нетерпеливо стонал, выгибался и явно клял Саурона за его медлительность. Майя нравилось так делать. Он знал, что эльфу всегда было мало, хотелось всего и сразу, как можно быстрее и резче, – и сводил Маэглина с ума, выдавая ласки по капле. Доведя его до такого состояния, майя мог спрашивать что угодно, отплачивая за ответы новыми порциями удовольствия и новым ожиданием. И тем не менее, всё, что хотел узнать на словах, он уже получил.
– Ты нетерпелив, эльда… – зашептал ему Майрон, наклоняясь к острому уху. – Скажи, что ты чувствуешь?
– Хорошо-о… Пожалуйста…
– Пожалуйста что?
– Возьми меня. Пожалуйста…
Эльф повернул голову, чтобы посмотреть на него совершенно затуманеным взглядом. С тем вопросом, который майя собирался задать, он сам бы послал себя далеко и надолго. Но, когда Маэглин был в таком состоянии, это могло сработать.
– Хм-м… Эльда… Я хочу понять кое-что. Каково это – когда я вхожу в тебя? Мы уже обменивались мыслями. Дай мне теперь почувствовать то же, что и ты.
Однако остатки разума в эльфе, похоже, ещё были. Он отвернулся лицом в простыню и замолк. Что ж, у них ещё целая ночь была впереди…
– Н-нгх… Не надо… Это… Личное, – сбивчиво ответил эльф в матрац, когда Саурон продолжил тягучие ласки.
– Ни душе не расскажу! – пообещал тот и прикусил мочку эльфийского уха. Провел пальцами по гладкой коже на боку эльфа. Другой ладонью сжал его член чуть сильнее обычного. – Это несложно, Маэглин… Тебе ведь не придётся ничего рассказывать мне. Я сам всё услышу, только впусти меня в свой разум. Разреши мне почувствовать… Твоё согласие – всё, что для этого нужно.
– Н-не надо… З-зачем это тебе?
Хороший вопрос. Своевременный... Майя приостановил разговор и сосредоточился на своих ласках и ответных эмоциях эльфа. Парень не отличался силой воли. Позволив себе настолько слиться с Сауроном, он с большой вероятностью больше не смог бы найти себя в отрыве от него. Впрочем, собственная личность эльфа начала разваливаться ещё с тех пор, как он поддался майя в застенке. Это было грустно, и в то же время подогревало интерес. Заставит ли Саурон Маэглина сделать этот последний шаг, или тому хватит сил не поддаться хотя бы раз?
Майя аккуратно массировал чувствительную точку в проходе эльфа одним пальцем. Тот выгибался и стонал, не решаясь просить большего вслух. Но хотелось ему безумно, Майрон чувствовал. И посчитал это время удачным, чтобы промурлыкать в острое ухо следующий аргумент.
– Эльда, неужели тебе не любопытно, каково мне входить в твоё тело? Как ты сжимаешься вокруг меня, когда я задеваю вот эту самую точку? – с этими словами Майрон снова пошевелил пальцем. – Я могу показать тебе это. Я откроюсь, но тебе будет нужно сделать то же самое. Это ведь по-честному, м-м?
Эльф сопел и прятал лицо в простыне. Майя знал, что его понятия о честности – сомнительная тема для квенди. Но тут придраться было не к чему. И Маэглин просто молчал, а не отрицал этого…
– В конце концов, парень, я ведь вижу твои эмоции. Вижу мысли, хоть и в общих чертах. Что мешает тебе показать один раз и свои ощущения? Просто выгонишь меня из своего разума, как только всё кончится… Или когда тебе надоест то, что чувствую я.
Есть. Майрон увидел, наконец, сомнение в эльфе. Для того, кто столько времени пытался понять образ мыслей майя, соблазн действительно посмотреть ему в голову оказался слишком велик. Немного подумав, майя добавил к нему движения пальца и снова обхватил член Маэглина рукой.
Ещё десять минут настойчивых ласк, и эльф не выдержал.
– А-арх… Хорошо… Только сделай уже с этим что-нибудь!
И майя сделал.
Ощущение того, как что-то большое и тёплое заполняет сзади, не являлось для него новым. Но никогда раньше это не было его собственным членом, который, в свою очередь, исправно посылал информацию от рецепторов в мозг. Саурон почти задохнулся и продолжил ласкать эльфа пальцами. Чувствуя его как себя, он теперь наверняка знал, где и как лучше. Это было странно. Предпочтения эльфа отличались от его собственных, и майя вслед за ним ловил резкие вспышки наслаждения в тех местах, прикосновения к которым совершенно бы его не впечатлили. И щекотка – да, Майрон понял теперь, каково это!
Эльф метался под ним, подавался навстречу и комкал ладонями простыню, смотря вдаль совершенно плывущим взглядом. Крепкая спина остроухого блестела от пота. Наличие моста в его разум было палкой о двух концах: Маэглин действительно сходил с ума, и Майрон ощущал всю бурю эмоций тоже. Теперь и ему хотелось быстрее и больше… Точнее, чтобы Маэглин получил всё это, потому что невыносимая жажда прикосновений приходила с его стороны.
Впрочем, с этим Саурон решил повременить. И сдержал обещание, показав эльфу то, что чувствовал сам. Вопреки всеобщей молве, майя бывал верен своему слову… особенно когда ему это было выгодно. Маэглин дёрнулся так, что удержать его стоило Майрону некоторых усилий – с учётом того, что он и на себе ощутил, насколько же эльфа кроет. Саурон ловил волну удовольствия эльда от того, как сам двигался и задевал чувствительную точку в его заднице. А ещё – свои собственные впечатления от этих действий, преломлённые через призму разума эльфа… Это было двойное зеркало.
С тем, чтобы подстроиться друг под друга, проблем не возникло. Пережив пик напряжения одновременно, в этот раз они упали без чувств оба.
В то утро пробуждения пленника Саурон ждал почти с нетерпением. Ночью парень сломал перед ним последний барьер и подпустил так близко к себе, что ближе было уже некуда. Майя не врал насчёт честного обмена: он тоже показал эльфу кое-что личное. Это было чистой правдой – да только не всей. Неравной была изначальная расстановка сил. С одной стороны – майя в своём собственном доме, прекрасно отдающий себе отчёт в своих действиях и желаниях. С другой – искажённый эльф, не чувствующий почвы под ногами не только на чужой территории, а в принципе. Пытающийся ухватиться за него, за майя-который-понял, как за единственную опору – и отдающий ему в этих попытках последние остатки своей “самости”.
Сможет ли парень собраться обратно после того, что между ними было? Догадается ли найти хоть что-то внутри себя, чтобы опереться? Или насовсем привяжется к майя, как бесхозный пёс – к бросившему кость?
Саурон был уверен в последнем. С самого начала всё к тому шло, и майя было лишь любопытно, как именно это случится. Он с интересом наблюдал за эльфом, когда всё больше его расшатывал, потом – когда эльф делал это сам. Но теперь Майрон ловил себя на мысли, что искренне надеется на свою ошибку. Маловероятно… Маэглин был пленником, которого интересно было ломать, и Саурон занимался этим в полной мере. Скорее всего, он своего добился – и тогда всё кончено. Но если эльф заставил его ошибаться в нём, то оказался бы неплохим соперником… Майя схватил эту мысль за хвост и пообещал себе, что не станет доламывать парня, если тот найдёт силы собраться. Хотя бы в благодарность за то, что с его помощью почувствовал вчера.
Впрочем, если эльф внезапно научится выбираться из таких дыр, доломать его теми же средствами у майя всё равно не выйдет… А физическое здоровье понадобится эльда в Гондолине.
Майя сидел на краю постели и просматривал две книги сразу, сверяя записи. Эльф лежал головой у него на коленях и ловил каждое движение Саурона внимательным взглядом. Он был одет, а его походная сума, возвращённая в целости и полном комплекте, дожидалась своего часа у двери. Майя чувствовал заполняющую эльфа тоску – почти такую же, как при воспоминании об Идриль, возникшем тогда в застенке. Теперь будет по нему страдать вместо той девчонки? Саурону было всё равно. Теперь оставалось важным только рассказать Маэглину план его действий по возвращении в город и удостовериться, что тот всё запомнил. В том, что эльда исполнит всё сказанное в точности, сомнений у Майрона не было.
Он и сам вспоминал бы эльфа с теплотой, окажись тот чуток посильнее. С Маэглином было хорошо. Но верный пёс, живущий одной лишь его, Майрона, жизнью, был ему совершенно не интересен.