В каждом из нас есть и плохое, и хорошее. Но, сколько бы ты ни пытался, от некоторых демонов не сбежать. Ghost Rider: Spirit of Vengeance
Травница поняла, что покуда она не спасёт Киарана аэп Эасниллена, о спокойной жизни можно даже не мечтать. Командир белок, имя которого было на слуху у всей округи (разве что утопцы не шептали его в минуты отчаяния), вселял страх. И если простым вергенцам он представлялся как душегуб, насильник и, временами, террорист, с чем можно было смириться, то для неё он — воплощение всех её страхов. Ночной кошмар, правдивость которого она начинает осознавать только сейчас. Достав из корзины аккуратно сложенный халат, девушка медленно, будто оттягивая момент, надела его поверх платья из тяжёлой, цвета темной лазури ткани. Она убрала волосы, подколов их шпильками у самых висков. Дэва, внимательно наблюдавшая за ценительницей, нахмурилась. — Ты не собираешься его лечить? — без присущей робости спросила она. — Сначала ты, — сказала целительница и промокнула руки проспиртованной тряпкой. Дэва подняла бровь и сильнее сжала ткань на боку у эльфа. — Но Иорвет... Киаран. Ему плохо. Хуже, чем мне. Я переживу свою рану. Он ведь старше, и раны у него совсем... — Тебя я могу спасти здесь и сейчас. Или ты хочешь лишиться печени только из-за того, что твой командир выбрал его, а не тебя? Травница напряглась. У этой эльфийки впереди длинная, полная приключений жизнь, а с больной печенью придётся отказаться от части забав, что так нравятся молодым. Но ещё травнице не хотелось, чтобы эльфийка видела то, что может сотворить друидская магия с тем, кто уже идёт в объятия к смерти. — Как твоё имя? — Дэвван аэп Карреган. Но здесь меня зовут просто Дэва. — Зачем сокращать такое красивое имя? — она уже обрабатывала иглу во фляге со спиртом. — Среди скоя’таэлей мало кто использует полные имена. Так могут узнать о наших связях и родственниках в Нильфгаарде и Дол Блатанне. Мы хоть и отреклись от своих семей, но все равно не хотим подвергать их опасности. — Почему Киаран использует полное имя? — девушка аккуратно приподняла голову эльфа и уложила на пол, высвобождая Дэву. Тот повернул голову набок и приоткрыл рот. — Можешь привстать? — эльфийка неуверенно кивнула. — И от него что, пахнет махакамским самогоном? — Всех его родных вырезали люди много лет назад... ему некого терять. Да, Варнава напоил его, чтобы тот не мучился, — травница усадила её к стене и устроилась напротив, аккуратно разматывая пропитавшуюся кровью ткань. — Он вообще предлагал оставить все, как есть, — женщина вопросительно глянула на Дэву. — Ну, облегчить мучения Киарана. Ты бы слышала, как он молил Деву, чтобы она забрала его на... Ай, больно, больно! Дэва стукнула травницу по плечу, но та никак не отреагировала. Она отодрала последний кусок присохшей к плоти ткани и осмотрела рану. Здесь ей даже не понадобится магия — промыть, обработать, зашить. Все как в военном госпитале. — Кто такой Варнава? — пытаясь отвлечь эльфийку разговорами, она поднесла намоченную под фляжкой с водой тряпицу к ране и аккуратно промокнула края. Дэва пискнула и когтями вцепилась в доски пола. — Кра...Красно...люд, — она обессилено вздохнула. — А нет у тебя какого притупляющего? — Тебе оно ни к чему. Терпи, я все зашью и намажу маслом от брюшной инфекции. Через неделю восстановишься, — травница выгнула спину эльфийки и принялась сшивать куски кожи в единую плоть. — Спасибо и на этом, — Дэва повернула голову в сторону, плотно сжимая губы. — Чтобы я ещё раз полезла в эту Мглу! — Это тебя там так? Призраки? — Ага. Бешеные воины. Ведьмак назвал их драугирами — каким-то особым видом призраков. — Да, — травница задумалась и молча сделала последний стежок, — это призраки павших воинов, души которых подверглись проклятию. Они ужасно выглядят и ещё хуже пахнут. Но они, смотрю, не растеряли сноровки. — Эльфийка утвердительно кивнула. — Ты встречалась с ними? — Нет, но слышала про них от одной чародейки. Женщина разрезала шёлковую нить небольшим ножичком. Достала из корзины баночку с чём-то желтым, по форме напоминающим желе, и сунула туда деревянную палочку. — Разве масло не должно быть жидким? — Не магическое. — Магическое? Так ты, ну, чародейка? — Дэва настороженно вжалась в стену всем телом. — Ты прости меня, если я сказала чего лишнего, ты же... — Спокойно, — прервала её травница. — Не только чародеи готовят целебные масла и отвары. Не пугайся, — женщина с позволения эльфийки провела кончиком палочки, на котором было масло по ране. Сунула её в баночку второй раз и помазала места, где были ссадины и чувствовалась боль. Дэва наблюдала за этим процессом внимательно и дергалась каждый раз, как травница к ней прикасалась. — А кто ты тогда? — прервав минутное молчание, обратилась к ней эльфийка. — Давай об этом поговорим позже? — женщина крепко сжала обмотанную вокруг торса Дэвы ткань и сделала узел, пряча концы под низ. — Мне нужно заняться им. Иначе он испустит дух раньше, чем я расскажу тебе о себе. Травница улыбнулась и по-матерински ободряюще положила руку эльфийке на плечо. Та почувствовала легкость там, где ночью не чувствовала ничего хорошего. Она встала, опираясь на руку целительницы и направилась к остальному отряду. — Передай остальным, чтобы никто не заходил в дом, пока я не закончу. Дэва молча кивнула и, держась за правый бок, медленно спустилась по лестнице, распахивая дверь с ноги. — Он ещё жив? — спросил Иорвет, который сложил руки на груди и молча наблюдал за скоя'таэлями, подпирая собой дом. Дэва почувствовала, что её только что вбили в землю одним только взглядом. За тот недолгий срок, что состоит в отряде, Дэва ни разу не видела его таким опечаленным. Рассерженным, серьёзным и просто до жути злым — да, таким он был известен ей и всем вокруг. Иорвету удавалось поддерживать страх самого слова «скоя'таэль» в людских умах. Если посмотреть, то с кучей вооружённых эльфов и краснолюдов мог бы справиться и небольшой отряд какой-нибудь армии. Но со скоя'таэлями все боялись иметь дело. Благодаря таким, как он, эльфы и продолжали повстанческую деятельность, не боясь при этом расправы. Люди предпочитали сбегать от них и оставлять всё, что у них есть, при встрече с такими отрядами. Многие всё же полагали, что смогут откупиться и после этого их не настигнет расправа. Они все, как один, ошибались. Иорвету приносил истинное удовольствие один только вид убитого dh’oine, что говорить о его собственном желании замарать руки. Дэве это не нравилось, но она боялась держать у себя в голове даже мысль о неодобрении взглядов командира. Всё-таки, она обязана ему жизнью, как и большинство скоя'таэлей, которые пошли за ним. Отряд Иорвета держался не на любви и дружбе — его связывало более крепкое чувство обязательства и долга. Где-то даже чести и достоинства, что тут говорить. Они не пошли бы за ним в леса при других обстоятельствах. — Yea, лекарка принялась за него и попросила, чтобы никто не заходил в дом, — девушка опустила голову и, смотря под ноги, сделала несколько шагов, оказавшись на земле. Она решила не наслаждаться свежим воздухом и радоваться жизни после ранения, а медленно побрела в сторону Варнавы, краснолюда Бавина и эльфов, которые заходили в ближнюю к лесу хижину и внимали голосистому Галену, радостно подталкивающему их вперёд. Ей совсем не хотелось сейчас оставаться наедине с командиром. Дэва посчитала, что указ травницы дублировать всем остальным не придётся: пусть кто теперь попробует пройти через заставу безжалостного офицера Врихедд. Подойдя к хижине, она выдавила немного грустную улыбку и махнула Галену. Тот спрыгнул с единственной широкой ступени дома и подошёл к ней, перехватывая под рукой и помогая зайти в дом. — Sor'ca, занесло же тебя. Ну зачем надо было лезть под меч этого bloede arse? Думаешь, не нашлось бы смельчаков защитить твоего ненаглядного? — Thaess aep! — девушка слегка стукнула локтем ему по правому боку. Гален немного согнулся, но, подавив смешок, усадил её на скамью. — Я просто была ближе всех. А в бою каждая секунда дорога. — Yea, Дэвван. Это ты от кого набралась военной мудрости? — эльф присел рядом и посмотрел на её рану. — А это та ner'sa? — Neen vort quedanna, — Дэва сложила руки на груди и откинулась назад, упираясь лопатками в стену. Конечно, у неё не получилось бы повторить взгляд командира, даже будь на её лице больше шрамов, а внутри больше злости, но она попыталась. Гален же в этот раз даже не попытался сдержать подступающее к горлу чувство и звучно рассмеялся, поднимая голову к потолку. Его золотистые кудряшки начали беспорядочно спадать на лицо, а вздернутый нос так и напрашивался быть поддёрнутым девичьей рукой. И если бы не намёки Галена на её безрассудство из-за каких-то чувств к правой руке командира, то она, может, так бы и поступила. А пока Дэва нахмурила брови и отвела взгляд в стену напротив. Эта хижина, в отличие от иных, предоставленных им Саскией, не имела второго этажа или даже чердака. Но у нее также не было деревянных стен: какой-то твёрдый материал, напоминающий серую глину, образовывал фундамент и стены. Под потолком были деревянные балки, не подающие признаков того, что в ближайшее время разломаются на части. Обычная крыша из потемневшей соломины, пожалуй, единственное, что объединяло её с другими домами. Хижина стояла дальше всего от воды и ближе всего к тёмному лесу, поэтому разведчики решили называть её «ближней», ближней к другим постам, которые они в ближайшее время наметят на карте. Единственными предметами интерьера служили несколько скамеек, расположенных у стен; печь, которая находилась прямо напротив входа и одна выцветшая ковровая дорожка. Видимо, здесь когда-то проходило вече или располагалась учебная для местных детей. Сейчас же на скамьях расселись раненые эльфы и краснолюды, из которых она вначале увидела только Варнаву и Бавина. Все, кто получил ранения от встречи с призраками, отрядом Роше или людьми Лоредо. Здесь также были эльфийки, которых спас ведьмак. Они вовсю беседовали с эльфами из отряда и мило улыбались. «Слишком красивы они для недавних пленниц» — подумала Дэва и прикусила губу. Ей никогда не удавалось быть в центре внимания местных эльфов: напротив, из-за своего доброго характера большинство из них даже не говорили с ней. Единственное, что придавало ей вес в отряде — это её героическое бегство из Дол Блатанны за братом, вступившим в ряды скоя'таэлей. Когда она нашла Галена во флотзамских лесах, то прекрасно осознавала, что дороги назад ей уже нет. Она не могла сидеть в доме отца и матери, смотреть на то, как те стареют, попивая Эст-Эст из нильфгаардских кубков. И поступила так, как было написано в детских книжках и древних манускриптах — выбрала семью и свое собственное сердце. А теперь, она надеялась, что её героическое падение на меч драугира для спасения Киарана поднимет её в его глазах и глазах скоя'таэлей, и она перестанет быть лишь тенью их шанса на нормальную жизнь в Дол Блатанне. — Ну же, не обижайся, — Гален также откинулся на стену, вытягивая ноги вперед. — Я не хочу лезть в твои душевные терзания. Когда захочешь совета, я буду рядом, luned. — Да какая я тебе luned. Сам ты... cuach aep arse! — Дэва заерзала, дергая брата за руку и воображая, что уже растерзала его кожу своими короткими ноготками. — Эй, не выражайся, — Гален поднял руку и подмял её под себя, сдерживая боевые порывы отпетой воительницы и простой чертовки с Синих гор. — Больно, выпусти, — эльф взял сестру за плечи и усадил обратно. Он внимательно посмотрел ей в глаза и, заметив бегающие блики, отпрянул. — Besyrna ты, sor'ca. Но тебе позволительно. Только сегодня, — Гален с хитрым прищуром посмотрел на Дэву и сразу же заботливо улыбнулся. — Так как, эта ner'sa зашила рану? — Если бы нет, то я бы здесь не сидела. Она зашила всё, намазала там чем-то своим травническим и отправила меня гулять. Сказала, что неделя — и я вновь в строю, — Дэва с гордостью хлопнула себя по ремню, на котором красовались несколько метательных ножей. — Но лекарка показалась мне странной, — Гален нахмурился, внимая словам сестры. — Она не похожа на тех, кто лечил меня раньше. — Что ты имеешь ввиду? — Она слишком хорошо отнеслась ко мне. Ко мне, к раненой скоя'таэльке. — Я думаю, у неё не было выбора. Иорвет тащил её как сорванную с цепи псину, почти что за шкирку. И он поступил правильно, что привёл aener`saa в лагерь сразу. Никто не знает, когда пропадет Dorchadas и нагрянет Единорог. Она тоже хочет жить и ей важно не погибнуть ни от руки Иорвета, ни от каэдвенцев. — Возможно ты прав. Но она не выдавливала из себя улыбку и теплоту. Она показалась мне настоящей. И мне точно не показалось, что она волновалась за меня. Она даже воспротивилась Иорвету! — Она воспротивилась Иорвету? — Гален удивленно вскинул бровь и ухмыльнулся. — Не прямо, конечно, в лицо ему плюнула... Но в тот момент я бы очень этого хотела. Иорвет не был рад тому, что она хотела сначала подлечить меня: он попытался заставить её лечить Киарана. У него крайне тяжелое состояние, и оно только ухудшается. И я не знаю, почему она решила сначала зашить меня. Сказала что-то вроде: «Тебя я могу спасти сейчас» и давай штопать. А Киаран пока лежал, еле дышал, — Дэва глубоко вздохнула и продолжила: — Но она отпустила меня и сказала, чтобы в дом никто не заходил, пока она не закончит. — Я понимаю, что Иорвет хочет видеть живого Киарана намного сильнее, чем молодую эльфийку, которая и четверть отведенной ей жизни не прожила, — Голос Галена был спокоен, даже рассудителен. Но Дэва понимала, что он сдерживает себя от желания пойти и дать командиру по какому-нибудь важному органу с ноги. И, более того, это желание она разделяла. Только после того, как она рассказала о случившемся кому-то, девушка поняла — Лису было всё равно, выживет она или нет. И в душе её закралась очень глубокая обида. Она еле сдержалась от подступающих к глазам слез и почувствовала, как брат обнимает её и укладывает на своё плечо. — Не принимай его действия на свой счёт. Это война. И абсолютно ясно, что командир не станет выбирать между спасением жизни офицера или простого солдата. Пусть даже такого хорошенького. — Гален поцеловал её в макушку. Девушка сжала ткань его рубахи и стала успокаиваться, ведь эти слова были правдивы до боли. Она ведь сама сутки назад была готова отдать жизнь за офицера. Тогда она поступила как настоящий воин. А теперь она могла разве что держать его голову на своих коленях и спаивать алкоголем. Дэва вообще не считала, что ей нужна была помощь с раной: она лишь хотела находиться рядом с раненым Киараном и молиться Деве Полей о его спасении. — Как думаешь, почему она так сказала? Насчёт дома? — эльф задумчиво посмотрел в окно, где виднелся очаровывающий своим величием лес. — Да у неё две корзины трав с собой, может, собралась жечь что-то вонючее. Но, — Дэва приподнялась и повернулась к брату всем телом, горящим взглядом ища его глаза, — она говорила, что у Иорвета какая-то там сильная жизненная gv`eard. И что он старец в теле молодца или что-то такое. — Чародейка? — Нет, я спрашивала. Она сказала, что не только чародейки готовят магические мази. — А ты не подумала, что она могла солгать? — Нет. Она мне не соврала. Я точно знаю, — Дэва вновь сложила руки на груди и надула губы. — Ты что, мне не веришь? — Почему же? Просто уточняю, правильно ли сработала твоя greddf. Может она действительно aevellenna? Они понимают примитивные заклинания и как раз делают всякие настойки на ушах троллей и глазах альгулей. — Фу ты, Гален. У меня живот и так со вчерашнего крутит, да ещё ты. — Она назвала своё имя? — Нет. — Надо будет побольше узнать об этой женщине, — сказал Гален и протянул для пожатия руку подошедшему в компании Варнавы Бавину.***
Обтерев руки чистой тряпкой, травница поднялась с колен. Зашивание эльфов, что и людей, особо приятной процедурой не было ни для медика, ни для раненого. Впервые она взяла в руку серебряную иглу и шёлковую нить, когда Нильфгаард напал на Цинтру. В тот год в предместьях Бругге количество беженцев превысило число самих жителей. Травница хотела им помочь. Использовать друидскую магию при любом порезе было глупо: среди окружающих хватало ненавистников всех тех, кто практикует заклинания. Даже если он делает это во благо другим. И она сменила платье из жаккарда на форму медика, пусть даже единственное, что знала о традиционной медицине — это, что красное нужно сшивать с красным, а белое с белым. Рука дрожала, с лица рекой стекал пот, а на глаза наворачивались слёзы. Слёзы от первого, кого она не смогла спасти. Один медик сказал ей после этого: «Это пройдет. Не лей слёзы по мёртвым — иди спасай ещё живых». И сейчас. Сейчас она спасла ещё живую. Киаран, тяжело дышащий, издал протяжный вздох. Травница обернулась. Возможно сейчас она примет самое важное решение за последние годы своей жизни и разрушит всё то хорошее, что построила в Вергене. Ей нравился этот город: никто не задавал лишних вопросов, не интересовался подробностями той жизни, которую хотели скрыть. Жителям было все равно, какой ты расы и где родился. Равенство, которое было у всех, и, в частности, у Саскии на устах, действительно было достигнуто. Осталось получить признание других владык и Свободное государство в долине Понтара обрело бы ещё и реальную независимость. Ей, видимо, теперь не будет суждено дожить до этого. Травница подошла к Киарану, присела рядом и подложила тому под голову свёрнутый плащ, валявшийся посреди чердака. Эльф попытался открыть больной глаз, но девушка пресекла попытки, положив ему на глаза две медных монеты. Она произнесла заклинание и Киаран вовсе перестал шевелиться. Он впал в летаргический сон. Женщина подошла к небольшому окошку и прикрыла его полотенцами. Перед тем, как комната погрузилась во мрак, травница увидела два жёлтых глаза прямо в глубине леса. Иорвет нервничал. Нет, вернее будет сказано, чертовски переживал, изо всех сил сдерживая порывы гнева. Он оставил непонятно откуда появившуюся на свет dh’oine наедине со своим лучшим командиром, который даже пальцем еле шевелил. А если она убьёт его? Отравит своими настойками? Она знает, что будет. И он не сохранит ей жизнь, даже если она уже оказала услугу одной эльфийке. Сейчас он много думал о будущем и к нему начало приходить понимание того, как близко они оказались к мирной жизни и свободе от погонь и войн. Но для этого нужно победить Единорога. И всё сводилось к тому, что без Киарана он не справится. Не возьмет на себя такую ответственность — вести в бой сотню скоя'таэлей, а может и больше, если аэдирнские отряды успеют пробраться через Мглу. Скоро должен был начаться совет, а он всё стоял, сдерживая себя от захода в дом. Стоял и смотрел на мутное озеро. Внезапно небо заволокло тучами. Начался мерзкий моросящий дождь, промочивший скоя'таэля за пару минут почти что насквозь. Совсем близко послышался гром, эхом раскатившийся по водной глади, и появилась первая молния, ударившая где-то в лесу в стороне Вергена. Оттуда вылетела стая ворон и растворилась в еловых макушках. Иорвет грязно выругался по поводу такой резкой перемены погоды и, стряхнув с перчатки воду, будто получил удар по голове. «Me a derwydd» пронеслось в его голове, и он незамедлительно вбежал в дом. Табурет, ещё державшийся на трёх ножках, сломанный валялся у печи. Вещи скоя'таэлей метались от стены к стене. Внутри дома бушевал ураган такой силы, что Иорвет принял решение двигаться вдоль стен, уклоняясь от летающих кружек и ножей. Прошло минут десять, пока он смог добраться до лестницы и сделать шаг на первую ступень. Ветер стал стихать. Тучи за окном исчезли также быстро, как появились. Эльф прижался к лестнице и прислушался. — Conas te aen laedde? — послышался голос травницы. — Иорвет, я знаю, что ты здесь. Можешь подняться. Лис подтянулся и выглянул. Женщина собирала баночки и тряпки и аккуратно складывала их на дно корзины. Эльф заметил, что, хоть лицо её было отстраненным и каким-то потерянным, сама она будто омолодилась. Видимо все друидки после использования своей магии скидывают год-другой. Но её внешность сейчас его мало интересовала. Прямо над ней стоял Киаран аэп Эасниллен — живой и выглядевший также, как в их первую встречу. Его преображение было заметно даже невооруженному глазу: исчез синяк с глаза, шрам на щеке, отеки и следы от веревок на шее. И это только то, что было видно. Иорвет вскочил на чердак и быстрым шагом подошёл к нему, заключая в братских, но по-эльфски холодных объятиях. Они не сказали друг другу ни слова. Киаран кивнул командиру и, склонив голову перед травницей, подхватил её корзину и спустился на первый этаж. Иорвет хотел пойти за ним и узнать, куда он решил сбежать с полной корзиной травы, но его остановила лекарка. — Киаран аэп Эасниллен жив, как ты того и хотел. Моя магия продержится дольше чем любые наложенные на него чары — вечно. Но никто не должен узнать, что я друидка, — травница посмотрела эльфу прямо в глаза, но взгляд её оказался каким-то пронизывающим, смотрящим совсем не на него, а куда-то сквозь. — Ты носишь цветок феаинневедда на груди и думаешь, что никто не поймет, кто ты? — Это просто фибула. Она не имеет отношения к тому, кем я являюсь теперь. Я травница, лекарка, целительница — называйте меня как хотите, но я не использую свою магию просто так. У всего есть своя цена и последствия и, в моем случае, они настигнут меня очень скоро. Мне понадобится твоя помощь, Иорвет. Эльф хотел возразить. Чертовски хотел показать dh’oinе, что она не может диктовать здесь свои условия, это не переговоры. Но она вытащила Киарана с лодки на Остров Яблонь и вернула его в мир живых. Помогла эльфийке, хотя изначально Иорвет не рассчитывал использовать травницу кроме как в целях спасения друга. Он понимал, что друидка, живущая на окраине деревни вряд ли может иметь серьёзных врагов. — Поговорим позже. Сейчас мне нужно идти на совет, — Иорвет резко развернулся и, подойдя к краю лестницы, спросил: — Conas aen te ainm? — Все зовут меня Травницей, — женщина подхватила корзину и подошла к нему. — Мне нужно осмотреть других раненых. Иорвет безмолвно пропустил её вперёд и в последний раз задержал взгляд месте, где недавно лежал Киаран. Не надо было даже иметь обострённые чувства, чтобы почувствовать в воздухе лишь одно. Магию.