Ведьмак отважный всех чудовищ победил Он силой, ловкостью одной их лишь сразил И не чураясь аромата гнили Разрезал мозг им на две половины Стихотворение Лютика, сочинённое им в кустах у сожжённой деревни
— Всё же, как ты смогла меня спасти? — Киаран зажмурил глаза и провёл пальцами по переносице. — А что ты помнишь? — Травница посмотрела на эльфа, убеждаясь, что выздоровление пошло ему на пользу. Он был всё ещё прекрасен, и немудрено, что Дэва волновалась за него. В такого и с одного взгляда влюбиться можно. Но сейчас Киаран для неё был всего лишь послушным пациентом, которого она была обязана оберегать от дальнейших повреждений хотя бы потому, что за долгое время использовала друидскую магию Вороны-матери. Теперь её беззаботная жизнь, возможно, направится куда-то в перекрытое камнем русло Гаруни. — Я помню ясно только одно — me va aermore. Это чувство я никогда не забуду, — эльф опустил голову, сильнее вжавшись руками в корзинку. — Это значит, что ты mannas? — Нет, я... Мне будет проще, если мы поговорим об этом потом. Ты, я и Иорвет. Киаран аэп Эасниллен учтиво кивнул и, сделав шаг вперёд, отворил дверь. В хижине было оживлённо и первое, что услышала Травница, был крепкий краснолюдский мат. Она немного оробела и почувствовала, как спиной уперлась в эльфа. Тот придержал её за лопатки свободной рукой и обошёл, ставя корзинку на скамью. Все вокруг сразу же замолкли и посмотрели на него. Первой оклемалась Дэва: она попыталась было встать, но сделала это столь резко, что плюхнулась обратно на скамью. Гален помог ей привстать и, держа под руку, подвёл к Киарану. Тот грустно улыбнулся, осматривая её рану. Эльфийка заметила это и махнула рукой. — Me a kanna, всего лишь царапина, — она самостоятельно шагнула и аккуратно, будто боясь коснуться невидимых шрамов, обняла его за шею. Скоя'таэль дружелюбно погладил её по спине. — Me neen ess dice taing. Essea hun te sa dyled, Dewa, — шепнул он ей на ухо. Травница, стоящая рядом, понимающе кивнула и повернула голову в сторону сверлящего её взгляда. Гален, абсолютно не скрываясь и не стыдясь, рассматривал её с головы до пят. Он приметил тоже самое, что пару минут назад разглядел в ней другой эльф — она была недурна лишь для людских мужчин. Эльфы, как бы не гордились своим происхождением, имели много схожего с людьми. К примеру, велись на внешние стандарты их недостижимой красоты. Возможно поэтому краснолюды, состоящие в отряде, редко имели отличные отношения с эльфами. Те видели в них лишь недолюдей, хоть они все были почти ровесниками. Так и сейчас: Гален будто подтверждая ранее сказанные сестрой слова кивнул Травнице, сохраняя абсолютно хмурое лицо. «Не чародейка она» — подумал эльф и помог Дэве вернуться на место. Скоя'таэли начали медленно стекаться к командиру одного из отрядов. Было видно, что Киаран рад их видеть. Но он был чересчур спокоен и скромен для эльфа, что породило в голове Травницы сомнение, точно ли она вернула его таким, каким он был. — Киаран, распрекрасная наша-с эльфья морда! — Варнава вдарил ему по руке и звонко хохотнул. Киаран вновь выдавил скромную улыбку и положил краснолюду на плечо руку, совсем аккуратно хлопнув, — ну ты прямо-с расцвел! Будто только родился! Это тебя эта...— краснолюд почесал макушку, не зная, как обратиться к женщине. — Аэвеленна, лекарка, — помог ему эльф. Травнице было сложно воспринимать эльфийское имя на слух, но оно звучало более солидно, чем просто именование её рода деятельности. Она бы с радостью сказала им своё настоящее имя, но не была готова довериться кому-либо так скоро. Единственный человек, которому она поведала свою историю, мог уже давно сгинуть от Бича Катрионы в предместьях Вызимы. Но она не погибла — Травница это чувствовала и была уверена, что ещё встретится с рыжеволосой медичкой и расскажет ей о своей жизни после Майены. И сейчас ей очень сильно захотелось это сделать. С другой стороны, бежать от судьбы было бессмысленно. Тем более было бы не очень хорошо с её стороны рисковать жизнью Шани. — Так ты что за лекарка такая, что с того света вытаскивает? Ты что, Вейопатису дары подносишь? — в разговор вступил другой краснолюд. — Опытная. И никому ничего не подношу, — отрезала женщина и резко, словно фурия, поставила вторую корзину к первой, сбросила плащ и одёрнула хлопчатый медицинский фартук. Она начала доставать склянки и расставлять их на скамье, смещая только подавших голос эльфов в другое место. Что-то шептала себе под нос, глотнула пару раз из фляги. Гален крутанул пальцем у виска и получил по ладони смачный хлопок, который отвесила ему сестра. — Ну ты, Бавин, конечно хвастал-с, что баб затыкать можешь, но чтобы так-с скоро, хех, — Варнава попытался разрядить создавшуюся в помещении обстановку. Кто-то из эльфов сдавленно проржал в кулак. Киаран с волнением подошёл к лекарке со спины. — Всё в порядке? — Лепестки чемерицы, омела, собачья... Да, всё отлично, — она развернулась к эльфу и почувствовала разницу в росте. Он был на голову, а может и на полторы, выше её. Что-то в сердце резко сжалось и вызвало совсем не тёплые чувства. Ей почему-то захотелось прочистить желудок. Использование магии повлияло на физическое состояние организма, и теперь ей приходилось не только терпеть жуткую головную, но и рвотные позывы. Благо нескольких ягод черники, которые она нашла по дороге к лагерю скоя'таэлей, не было достаточно для этого. — Мне нужно, чтобы здесь остались те, кому действительно нужна помощь, — эти слова она произнесла только для него, другие же прозвучали чётко и громко: — Я не лечу похмелье и болезни, связанные с беспорядочной половой жизнью, — она осмотрела перешёптывающихся скоя'таэлей строгим взглядом. — Остальные могут остаться. Эльфы, краснолюды и низушки переглянулись. Никто не сделал и шагу в направлении выхода. Лишь Дэва подтолкнула брата, но тот осадил её. — Que’ss aen hun te? — эльфийка наклонилась к нему и посмотрела в глаза с неописуемым волнением. — Мне интересно, что эта dh’oine будет делать, — злобно шикнул он в её сторону. Дэва прищурилась и хмыкнула, откидываясь на стену. Первым, кто подошёл к Травнице, был Варнава. Он закинул свою тушку на скамью и стянул сапог. Нельзя сказать, что запах краснолюдских ступней после похода был приятным; он, скорее, отдавал издохшей рыбой и птичьим помётом. Сидящие даже поодаль эльфы попытались развеять чудный аромат в воздухе, размахивая руками. Кто-то додумался открыть ставни окна, в котором бычий пузырь давно лопнул. Киаран же тихо отворил дверь и оперся на косяк, насвистывая себе под нос спокойную мелодию. Скоя'таэли вновь дружно загалдели, а Травница взяла в руки влажную тряпку и отерла ею порез на ноге Варнавы. — Ты не серчай на Бавина-с, он у нас любитель вопросы позадавать, — краснолюд хохотнул от щекотки и руками провёл по рыжей бороде, заплетённой в две косы. — Да и не похожа ты на этих жриц Вейопатиса. Все они, как одна, страшные-с, как мать моя, хех-м. А ты ничего, нормальная баба. Хоть и молчаливая. — Я не молчаливая. И не злюсь на него, — она капнула на рану спиртом с крыжовником, чтобы не было сильного пощипывания; Варнава всё равно одёрнул ногу, и Травница угрожающе на него посмотрела. — Потерпи совсем чуть-чуть, дальше не будет такого неприятного ощущения, — она провела пальцами по расставленным склянкам и окнула, найдя нужную. Зелёная кашица оказалась на её пальцах, и она медленно начала втирать её в порез. — Рана неглубокая, плохо что задето сухожилие, но мазь поможет его срастить как можно скорее. Пока не напрягай особо ногу. — Мне что же, не ходить совсем-с? — Просто не бегай и не лазай по деревьям. Этого будет достаточно, — Травница помогла ему натянуть сапог и, опираясь руками на бедра, встала. Варнава поблагодарил её и в компании замолкшего Бавина вышел из хижины. Впереди её ждало ещё много работы. Спустя пару, а, может, и тройку часов, женщина перевязала последнего раненого скоя'таэля и вытерла руки об изрядно испачкавшийся в крови и травяных мазях передник. Она сдёрнула его и скомкала, запихивая в корзину. Запасы её заметно оскуднели: баночки с маслами и мазями начали заканчиваться уже на двенадцатом больном, а пучки целебной травы разошлись только под конец. Травница только и могла, что представлять, в какую сумму влетели бы скоя'таэлям её услуги, если бы не их грозный военачальник. Она зашила столько ран, перевязала столько переломов и вправила столько плечевых суставов, что опыта хватит на долгие годы вперёд. Благо жизнь на Севере научила её действовать быстро, а главное верно. Когда Гален убедился в том, что никому здесь не грозила опасность, и Травница оказалась на редкость обычной, он устало зевнул. Дэва, мирно посапывающая у него на плече, вздрогнула и открыла глаза. Быстро проморгалась и сообщила брату, что хочет есть. Тот и сам уже давно мечтал о сочной куропатке или, хотя бы, зайце. Он помог ей встать, и они вместе поковыляли в сторону алого заката. На выходе из дома Дэва улыбнулась правой руке Иорвета и продолжила медленно перебирать тянущимися ногами. Киаран кивнул ей в ответ и махнул Галену. На улице вот-вот должно было начать смеркаться, и эльф замер, наслаждаясь последними минутами будто первого для него заката. Где-то в стороне камышей застрекотал кузнечик. И тут же утих, растворяясь в разговорах скоя'таэлей, которые начинали собираться вокруг костра. Кому-то из краснолюдов удалось словить жирного кабана — за это начали греметь полные до краёв кружки. Травница покидала оставшиеся баночки в корзину и, не заполнив на половину даже одну, накинула на себя плащ, выправляя волосы из-под спущенного капюшона. Она встала, оперевшись на другую сторону дверного проёма, опустила руки, позволив им просто висеть, закинула голову и прикрыла глаза. Ей бы хотелось, чтобы кошмар, поджидающий её в собственных мыслях, оказался лишь предположением, нелепой догадкой, которую она сама себе надумала после последнего использования тёмной друидской магии. Но она всегда считала, что лучше перебдеть, чем потом валяться в болоте с перерезанным горлом. — Спасибо, что помогла им, — Киаран посмотрел на неё, держа руки на груди. — И мне. — Не стоит. Если бы ты знал, как ваш командир упрашивал меня, — с усмешкой вспоминая визит ночного гостя продолжила она, — с мечом у горла и горящим глазом. Думаю, ты бы тоже не отказал. — Это похоже на него... Иорвет не тот, кого мне стоило бы обсуждать с тобой, но послушай — он опасен, и не раздумывая отправит тебя на Остров Яблонь, если ты что-то сделаешь не так. У него совсем не тонкая, но довольно вспыльчивая натура. Если что-то случится с кем-то из подлеченных тобой скоя'таэлей, пусть его даже накер цапнет, то обвинит он во всём тебя. — Я не особо хотела попадаться ему на глаза. Но теперь он мой должник, — лицо Травницы стало серьёзным, взгляд пустым, и Киарану даже показалось, что в её голосе появились нотки страха, — и долг нужно списать как можно скорее. — Твой должник я, не Иорвет, — мелодично проговорил эльф и полностью повернулся к ней. — Нанимал меня не ты, не тебе и расплачиваться. Но твоё спасение... Вернее будет сказать, использование моей магии на тебе оставит глубокий след. И если они не найдут меня, то тебя точно разыщут. — Они? Кто они, Аэвеленна? — Киаран склонил голову набок и серьёзно посмотрел на неё. — Aen cerbin. Ты слышишь их? Я слышу. Последние годы я их даже не встречала, а сейчас они везде. Посмотри, — она указала на иву, склонившуюся к краю озера, — много воронов для такого дерева. Это не к добру для меня. — На тебя охотятся вороны? — эльф непонимающе уставился на несколько иссиня-чёрных птиц, спрятавшихся среди ветвей. — Аэвеленна? Травница не ответила. Скоя'таэль проследил за ней взглядом. Женщина устало вздохнула и зашла обратно в дом. Взяв в руки опустошённые корзины, посмотрела в окно. Поодаль от окраины деревни в окнах начали зажигать лучины, на улице уже стемнело. Она и не заметила, как весь день провела здесь. В ногах не было усталости, но странное чувство заставляло ее периодически прикрывать глаза: боль в голове приходила и уходила волнами, достигая своей вершины тогда, когда она начинала слышать перешёптывания воронов. На Скеллиге друиды учили её передавать свои эмоции зверям, понимать, о чём те говорят, и получать послания от других магов. Но сколько лет прошло с тех пор? Больше десяти? Она не помнит точно — сбежала от Вороны-матери не для того, чтобы помнить. Как оказалось, такого мнения придерживалась только она одна.***
После окончания Военного совета Иорвет совсем не хотел возвращаться в лагерь. Дело было вовсе не в том, что он не доверял ведьме Эйльхарт. Та, несомненно, дело своё знала. При этом у неё по отношению к Деве из Аэдирна были свои, пока не понятные ему, мотивы. Скоя'таэль не знал, как его бойцы отреагирует на столь скорую перестановку сил в Вергене: они верили Иорвету, потому что тот верил в Саскию. Теперь же верить было некому. Все здесь были реалистами и понимали, что шансов у Саскии не так уж и много. Единственное, что давало ей преимущество — это её истинная личина. Эльф не мог утешить своих бойцов новостью, что они идут отдавать свои жизни за дракона. Эти создания не славились своей честностью и бескорыстием. Он не мог также скрыть от них тот факт, что Деву отравили: кто-нибудь бы прознал, а это отразилось бы и на доверии к командиру. Скоя'таэли и так были измучены постоянными перемещениями из одного места в другое, стычками с Синими Полосками и Мглой. Разумность даже самых стойких из них переживала не лучшие времена. Единственное, что мог сделать командир сейчас, это скорее помочь ведьме добыть всё необходимое и восстановить боевой дух своих солдат. Пусть для этого придётся сотрудничать с ведьмаком, который, даже если эльф не хотел этого признавать, начинал ему нравиться. Геральт хоть и лез во всё, куда только дотягивался его ведьмачий нос, но был спокоен и не кидался бить морду тому, на кого ему тыкали. Он мог бы убить Лиса тогда, в лесу Флотзама; а мог отдать его солдатам Лоредо, пока тащил безоружного на барку. В отличие от других ведьмаков, которых он знал, Геральт предпочитал дипломатию, а не оголённые клинки. Это Иорвету было не очень понятно, ведь при любом раскладе у ведьмака не было никого, кто мог бы его прикрыть. Эльф тоже любил добавить немного интриги в разборки, но его спину всегда охраняли расставленные в округе лучники. Он чувствовал себя вполне комфортно, устраивая Роше тёплый приём в предместьях фактории. А Геральт полагается только на себя. Это заслуживало как уважения, так и беспокойства за его психическое здоровье. Никогда бы скоя'таэль не стал болтать с троллем, живущим под мостом — а ведьмак стал. Да так стал, что упросил того починить мост через реку. Возможно если бы не мутации, то Геральт стал бы неплохим политиком. Иорвет зашёл к кузнецу, заказал тому новую кольчугу и несколько кожаных ремней с бляшками. Проходя мимо таверны, он услышал голос одного из своих солдат и остановился. Элеас пожал ведьмаку руку и скрылся внутри «Котла». Ведьмак на мгновение замер, повёл щекой и обернулся. Скоя'таэль прислонился к скале и сцепил на груди руки, вопросительно поглядывая в его сторону. — Это твоя любимая поза? — Геральт подошёл к нему и тоже сложил руки на груди. Они смотрели друг на друга с минуту. Прервало их переглядки только то, что в таверне что-то звучно разбилось то ли об пол, то ли о стену. Ведьмак предположил, что по размеру это был кувшин. Спустя мгновение на улицу выскочил бард, прикрывающий голову лютней. Вслед за ним, положив руки друг другу на плечи, вышагивали покрасневшие Ярпен и Золтан. За ними же вышла, а вернее, вылетела разносчица с цветочным горшком наперевес. — Ахь ты кобел-л-ина паш-тлатая! Шоб тебе твои руки шнилец отхрыз! — не очень метко, но весьма сильно краснолюдка кинула в Лютика своё грозное оружие. Бард не очень по-мужски вскрикнул и вклинился между ведьмаком и эльфом, ногтями вцепившись в спину первого и разворачивая его в сторону бывшего потенциального объекта соблазнения. Геральт попытался уклониться, но Лютик так сильно сжал ему плечи, что он смог только дёрнуться в сторону в попытке сбросить барда. Ведьмаку оставалось только принять свою судьбу. Он закрыл глаза и угрожающе бросил за спину «Лютик, блять». Но встретиться его лицу с горшком так и не пришлось. Иорвет, всё это время пытающийся сдержать смех, перестал кашлять в кулак, вынул из ножен меч и, быстро обойдя ведьмака со стороны стены, рубанул горшок пополам. Послышался громкий скрежет. С места удара вниз посыпалась сухая земля, куски керамики и мелкие фиолетовые цветы. Лютик боязливо открыл глаза. Ведьмак отшатнулся в сторону, как только бард ослабил хватку и посмотрел под ноги, а потом на Иорвета. Охнул и почесал затылок. Краснолюды, мирно наблюдающие за происходящим в сторонке, открыли рты. Разносчица посмотрела на меч в руке скоя'таэля и завопила. — Упивают, упивают! Окаянные эльфы рес-жут! — она замахала руками и убежала обратно в таверну, захлопывая дверь с такой силой, что пламя в висящем снаружи факеле пошатнулось. Как и психика Лютика. Он со всё ещё круглыми, как у рыбы, глазами, прижался к стене, перед этим подобрав брошенную рядом лютню. Обняв её двумя руками, уставился в стену напротив. Раньше всех оклемался Иорвет. Он оскалился и попытался засунуть меч обратно. Но встреча металла с запечённой глиной не прошла бесследно не только для горшка: остриё меча погнулось, несколько кусочков и вовсе отломилось. Сейчас Иорвет больше всего жалел не о том, что встрял в перепалку (но не отрицал того факта, что ведьмак нужен был ему живым и здоровым), а об отсутствии у него настоящего эльфийского меча. Он, как офицер Врихедд, оставил все свои вещи, а также оружие в Ущелье Гидры. В том числе и древний Гвихир. Закрепив остаток меча на пояснице с помощью ремня, эльф решил переплавить найденный во Флотзаме меч во что-то более стоящее. Тем более в Вергене собралось множество умелых краснолюдов, которые действительно ковали достойные эльфской руки мечи. — Ну ты, конечно, куррва мать даёшь! — Золтан почесал зад и тоже принялся смотреть на разбитый горшок. Ярпен последовал за ним. Вчетвером они стояли так ещё минуту, один Лютик бренькнул на лютне, и та издала противный звук. — Что здесь забыл Элеас? — спокойным голосом обратился к ведьмаку Лис. — Подкинул работёнку, но сейчас не слишком подходящее для этого время. Для начала нужно спасти Саскию. — Интересно, что за работёнка? — Иорвет не мог оставаться в неведении того, чем промышляет один из членов его ганзы. — Тебе действительно интересно? Или просто не доверяешь своему же бойцу? — переводя стрелки обратно, подозрительно спросил ведьмак. — Доверяй, но проверяй! — бард просунул свою голову вперёд, оказавшись меж собеседников. Его тоже интересовал пострадавший горшок. Иорвет цокнул, закатил глаз и развернулся, быстрым шагом направляясь в сторону Махакамских ворот. Тракт, отходящий от них, вёл прямо к Леворшине. Геральт неодобрительно посмотрел на Лютика. Тот лишь дёрнул плечами, нагнувшись, поднял один из цветочков и бережно засунул его себе в карман. Ярпен поднял свой ботинок и вдарил тому по пятой точке. Бард резко выпрямился и обернулся на краснолюда, прижимая к себе лютню ещё сильнее. — Вы что, сговорились? Только сутки в этом городе, а уже третье покушение на мои прекрасные телеса! — Шо-шо, а телеса у тебя точно не прекрасные, — Зигрин заржал. — Беги вон за Геральтом, а то ещё кто тебя за жопу цапнет, будешь здесь ошиваться. Лютик было раскрыл рот, чтобы в не совсем поэтичной форме ответить на столь вопиющее оскорбление и последовавшую за ним угрозу, но резко понял смысл последних сказанных краснолюдом слов. — Что-о-о? Геральт! — бард посмотрел на то место, где только что стоял задумчивый ведьмак и, поудобнее перехватив лютню, побежал за ним. Краснолюды, не долго думая, решили присоединиться к нему. В любом случае в таверну им на сегодняшнюю ночь вход был закрыт, а расходиться по домам после такого веселья совершенно не хотелось. — Что ты говорил про травницу? — нагнав Иорвета уже за воротами, Геральт поправил ремень с ножнами. Эльф удивлённо вскинул бровь, но не замедлился, быстрее приближаясь к почерневшему лесу. — Сначала скажи, Gwynbleidd, что за заказ? — Ты всё про это? — Геральт хмыкнул. — Кто-то убивает молодый парней, а тела оставляет в сожжённой деревне, на обед утопцам. Но я не очень-то понял, зачем скоя'таэлю платить мне за поиск убийцы людей. Этим, вроде как, должен был озаботиться Бурдон. — Интересно. Очень интересно, — Иорвет провёл рукой по эфесу сломанного меча. — Пока не лезь в это, ведьмак. Я сам разберусь со своими людьми. — Мне придётся вмешаться. Независимо от того, твои это люди или нет. Как будет свободное время. — Я тебя понял. Для начала нужно спасти Саскию, — эльф сбавил темп. Компания из барда и краснолюдов уже оказалась у них за спиной и обсуждала местные красоты. Иорвет не стал спрашивать, зачем они идут с ними: ему было известно, что у Ярпена и Золтана в его отряде были друзья из Махакамской Рати, а бард просто не мог остаться в гордом одиночестве. Только Геральт знал правду о том, что Лютик боялся подняться к себе в комнату, миную разносчицу. Ему больше нравилась перспектива выпить в компании скоя'таэлей и поспать на траве. Главное, не схлопотать стрелой в гузно. Это было основной задачей барда на сегодняшнюю ночь. — Расскажи мне о ней. О dh’oine, ради которой скоя'таэли готовы пойти в бой, — Геральт тоже замедлил шаг, но всё равно был немного впереди. Он напряг спину и остановился. — Она не dh’oine, — отчеканил Лис. — Она не такая, как другие. Ты сам видел, что я буду тебе объяснять? — Она борется за долину Понтара для краснолюдов, эльфов и людей. Мне казалось, людей ты ненавидишь, — ведьмак скрестил руки и встал напротив эльфа. — Я простой солдат, но я не идиот. Это лучшее, на что мы можем сейчас рассчитывать. Лучше, чем Долина Цветов, — Иорвет обошёл ведьмака, задев того плечом. — Травница у нас в лагере, — Геральт нахмурился и кивнул сам себе, рукой подгоняя барда и краснолюдов. Спустя минут десять они уже подходили к лагерю. Проходя мимо постоянно бедствующей деревни, им встретилось несколько утопцев. Геральт разделался с ними несколькими взмахами меча и, судя по поддерживающим ведьмака крикам в кустах, Лютик только что либо написал новый стих, либо обделался. Ведьмак разделал монстров, убирая кусок склизкого мозга и синий мутаген себе в мешок. Отряд поприветствовал Иорвета дружными возгласами. Дозорных всё ещё не выставили: ждали утверждения командира и карты местности, которую на пергаменте рисовал угольком Гален, сидящий на бревне вместе с Варнавой, вносящим постоянные поправки. Дэва вместе с другими эльфами и краснолюдами доедала остатки кабана, подпевая песне, которую каждый исполнял на свой манер. Золтан и Ярпен, увидавшие первым делом не друзей, а бочонок с пивом, кинулись к нему, попутно пожимая руки наиболее пьяным скоя'таэлям. Варнава подскочил к краснолюдам, зажимая их в крепкие объятия. Бавин проделал то же самое. Лютика дёрнули за кафтан, и тот со всего размаху приземлился на упавшее дерево. Он немного оклемался и вздрогнул, с улыбкой натягивая струны на инструменте, подыгрывая эльфийской песне. Нельзя было назвать это приличной посиделкой, но и от попойки здесь был только полупустой бочонок и пара шатающихся эльфов. Скоя'таэлям хоть и дали свободу на этой земле, но те не собирались пробовать все прелести жизни. Им, как и их командиру, хватало ума понять, что расслабляться вблизи Мглы и деревни с утопцами не стоит. — Cad esse Ciaran estoll aevellenna? — не найдя их взглядом поинтересовался он у темноволосой эльфийки по имени Гиттан. — Sa a tean’ch. С самого заката там лялякают, — она сплюнула рядом с костром. Иорвет не очень обрадовался такой новости и посмотрел в сторону дома, разглядев в свете костра два силуэта, сидящих на ступенях. — А Аэвеленна-то вообще баба хорошая, Митро. Я ж этой своей зыркалкой ни зги не видел, а что она мне водицы синей капнула — и всё как на ладони, даже вон, вшей в бороде рассмотреть могу, — обращаясь к эльфу, поднял кружку краснолюд. — За Авлену! — скоя'таэли дружно последовали его примеру и ударились кружками, посылая в сторону Травницы одобрительные возгласы. Иорвет замер. Стоило ему сделать шаг за порог лагеря, как вверх поднимаются кружки никак не за здравие командира и хорошую жизнь в Вергене, а за какую-то dh’oine, которую он приволок в лагерь для помощи своим бойцам. Она ведь помогала им не по доброй воле, если бы это было так, то он сам бы возможно выпил за нее. И её имя — Аэвеленна. Кто-то додумался дать ей эльфийское имя. Иорвет для себя решил, что выяснит все детали позже. Бард уже пытался заманить Геральта в этот скоя'таэльский круг, но сорвавшийся с места Иорвет заставил ведьмака отказаться от этой затеи. — Куда ты, блять, несёшься? — ведьмак успел неправильно вздохнуть и теперь откашливался в сторону, преследуя эльфа. — Тебе нужна была травница: можешь забирать, — настолько желчно прикрикнул Иорвет, что ведьмак впал в ступор, продолжая перебежками нагонять его. Насколько он понял, нужная ему травница подлечила скоя'таэлей. И что могло в таком случае не устраивать Иорвета? Ведьмака беспокоило только её имя: неужели призвание переросло в предназначение и столь тесно связалось с жизнью, что она взяла красивое эльфийское название своей профессии в качестве имени? Или же она не хотела называться настоящим? Во всяком случае, у эльфа были свои причины для подобной реакции. И Геральту, почему-то, не терпелось узнать их. Киаран встал и расправил плечи, увидев подбирающегося к ним командира. Травница устало отстранилась от двери, на которую опёрлась; после недолгого дрёма открыла глаза и рукой потёрла щёку. Иорвет подскочил к ним, как гарпия, готовая своими когтями вцепиться в глотку женщине в любую секунду. Она не смогла разглядеть те искры, которые тот пускал в её сторону единственным глазом. — Que’ss aen hun, Iorweth? — Киаран непонимающе посмотрела сначала на командира, потом на лекарку. Та медленно встала, плотнее накидывая друг на друга полы плаща, и попыталась сделать серьёзное лицо, что после тяжёлого рабочего дня давалось с трудом. Она отказалась от еды, что принёс ей Киаран: друиды не ели животных. Эльфа огорчил этот факт, и он предложил принести ей корешков. Она вновь отказалась. Да, ей нужно было удовлетворить свои потребности в еде и сне, но мысль о том, что вскоре ей придётся попрощаться с нормальной для неё жизнью, не давала покоя также сильно, как и головные боли. Её собственные отвары оказались бесполезны. — Yea. Саскию отравили. И мне срочно нужен краснолюдский бессмертник или как там его назвала ведьма Эйльхарт, — командир поставил ногу на нижнюю ступень и приблизился к Травнице. Киарана пугало и расстраивало такое поведение по отношению к женщине, и он аккуратно втиснул руку между ними, будто здесь назревала реальная драка. Травница смотрела эльфу прямо в лицо, замерев и не издав ни звука. Иорвет оскалился и наклонил голову. — Разновидность пурпурной наперстянки, — прервал возможное убийство появившийся за спиной эльфа Геральт. Он учтиво кивнул Киарану, — Иорвет, ты можешь сделать шаг назад? Даже у меня в темноте ты вызываешь либо страх, либо желание вдарить тебе по морде. Выбирай. — Не смей шутить со мной, Gwynbleidd, — Иорвет расслабился и отступил на землю, не убирая свой звериный оскал. Травница глубоко вдохнула и чуть согнулась, позволяя холодному воздуху коснуться лёгких. Ей становилось всё хуже от угроз атамана белок, — тем более в моём лагере, — закончил эльф, ткнув ведьмаку в грудь указательным пальцем в перчатке. Киаран посмотрел на Травницу с застывшим на устах вопросом: «Всё ли в порядке?» и, получив её кивок, обратился к командиру. — Почему ты так ведёшь себя? Она спасла жизнь мне и половине aen hanse. И всё это за один день. Ты же, вместо того чтобы отблагодарить, чуть ли не ножом в лицо тычешь. Что с тобой такое? — Que? Что со мной? — на Иорвета накатила новая волна гнева. Он ожидал услышать препирания травницы, но никак не упрёки своего лучшего командира. — Она помогла вам никак не от доброты душевной. У неё был выбор: либо она помогает, спасает тебя, либо погибает от моего меча. И потом она ещё затребовала от меня услуги. От меня, — теперь он обращался к женщине. — Я сохранил тебе жизнь и согласился выслушать только потому, что ты спасла его. Всё. Но теперь я возвращаюсь в лагерь и вижу, как мои бойцы поднимают кружки за твоё здоровье. И кто нарёк тебя эльфийским именем, м? Аэвеленна теперь, значит. Я смотрю, ты прекрасно освоилась в моём лагере. — Иорвет, остынь... — Геральт попытался отвлечь внимание эльфа от травницы, положив тому руку на плечо. Иорвет сбросил её, даже не повернув головы в сторону ведьмака. — Может, это ты отравила Саскию? — на этих словах лицо Травницы приобрело болезненный синий оттенок, а в уголках глаз начала скапливаться бесцветная жидкость. Киаран со злостью посмотрел на командира, но прервать его не смог. Ведь бесполезно рубить и убегать от гнильца, когда тот уже откусил тебе руку и ногу. Гнильцом, в этом случае, был Иорвет: кусал больно и за самое болезненное. А погибшей от его когтей была Аэвеленна, такая же синюшная, как труп. Правда пахло от неё куда приятнее, чем чьими-то походными сапогами и ночным горшком. — Ты ведь травница, живущая на отшибе. Может, тебя тут обделили больше, чем я думаю? Ты ведь точно знаешь рецепты ядов — уверен, друиды подливают их в котлы неугодным, так? — Иорвет, заткни пасть, — раздался полной серьёзности голос ведьмака, — она спасла твоих людей, а ты уже винишь её в перевороте? — Друидка? — Иорвет и Геральт одновременно обернулись на Киарана, потирающего подбородок пальцами. Пышущий злостью Иорвет почти незаметно кивнул. — Это объясняет, как ты вернула мне жизнь? — неуверенно поинтересовался он. Травница попыталась ответить, но только приоткрыв рот, упала на колени и пальцами вцепилась в край обветшалой ступени. Она вернула матери-природе все те отвары, которые пила в надежде избавиться от болей. Кашлянув, внутренним краем плаща провела по лицу, стирая остатки сплёванных отваров и выступающие слёзы. Киаран аккуратно придержал её за бока и помог встать. Геральт укоризненно посмотрел на командира скоя'таэлей. Тот перестал пыхтеть злостью и срываться на травницу. Он смотрел себе под ноги. В его голове появилась мысль о том, что он сделал что-то не так. Но он не собирался доставать из недр своей души совесть. — Алиссия? — Травница посмотрела на Ярпена Зигрина, который в компании пустой пивной кружки, по-видимому, пошёл помочиться за дом. — Ты это? — Алиссия? — одновременно переспросили Киаран и вынувший из песка голову Иорвет. — Кто-нибудь мне, блять, объяснит, что здесь происходит? — ведьмак пытался понять, на ком из присутствующих здесь ему остановить свой кошачий взгляд. — Я всё объясню. Если вы пообещаете, что поможете мне, — раздался голос Травницы.