Вряд ли враги разгадают наш замысел, ведь нам и самим ни черта не ясно. Сьюзен Коллинз. И вспыхнет пламя.
Травница вернулась в лагерь скоя'таэлей ранним утром. Она собрала корзину целебных трав и настоек, в ступке растерла корешки для мазей. Обернувшись в льняной плащ вышла из дома. День начинался с прохлады, но что-то подсказывало, что к полудню станет душно. Ламмас подходил к концу, но по природе Вергена этого нельзя было сказать: зелёная листва желтела лишь у больных деревьев, на полянах и лугах каждое утро распускались цветы, а в воздухе чувствовалась совсем не осенняя свежесть. Травница предполагала, что столь интересное проявление сезонов года связано с расположение города в непосредственной близости к Понтару — реке быстрой, непредсказуемой и, по некоторым рассказам, имеющей магическую силу в своих притоках. Последнее было ложью, на которой наживались торговцы в Вызиме, Оксенфурте и Бан Глеане, продававшие воду в склянках за безумные цены. Невежды велись, полагая, что магическая вода придаст им силы и одарит несметными богатствами. И надо было видеть их лица, когда после употребления воды у них кроме вкуса рыбы во рту ничего не оставалось. На подходе к лагерю были выставлены несколько дозорных, среди которых затесалась знакомая ей эльфийка Дэва. Увидев, что травница пересекает обозначенные границы заставы, Гален, сидевший в засаде на толстой ветке, вскинул лук. — Ne'esse a fydd, dh'oine! N'te va aep! — слишком серьёзным голосом прокричал дозорный. Травница резко остановилась, проведя носом сапога по песку и стараясь удержать всё содержимое корзины свободной рукой. Тёмная прядь выбилась из и так потрёпанной косы, которую она заплела в спешке, а подбородок медленно потянулся вверх. Она попыталась разглядеть, откуда шёл звук и сумела найти поблескивающий резной наконечник стрелы среди цветочков и листьев ивы. Лекарка прикрыла застывший в удивлении рот и вопросительно наклонила голову в бок. Дэва, отвлёкшаяся от разговора со светловолосой эльфкой, закатила глаза и со всей силы пнула ствол дерева; но тут же одёрнула ногу, потирая колено. — Va stad esse mar sin arse, Gallenn! Это Аэвеленна, ты ослеп там? — она попыталась сдёрнуть брата с ветки, ухватившись за свисающий кушак. Тот ловко увернулся и, ослабив тетиву, убрал лук и стрелу в сайдак из кожи виверны — предмет его бесконечной гордости. — Neen, luned. Me neen dalláilte, — Гален спрыгнул с дерева с присущей только эльфам грацией и протянул сестре кушак, — она мне просто не нравится. Дэва сложила руки на груди и вместо того, чтобы принять пояс и помочь эльфу завязать его потуже, быстрым шагом направилась в сторону лекарки. Алиссия была в какой-то степени благодарна эльфийке, но не могла понять, почему в неё кто-то целился. — Аэвеленна, ты рано, — эльфийка попыталась её обнять, неудачно сцепившись косой с фибулой. Женщина свободной рукой помогла ей выпутаться и приобняла. — Не обращай внимания на Галена. Он у нас хороший, просто недоверчивый. И меня оберегает от всего вокруг, будь то даже ner`sa, — эльфийка попыталась забрать у травницы корзину, но та отвела её в сторону. Дэва пожала плечами и, схватив Алиссию под руку, провела её через дозорных. Они приветственно склонили головы перед травницей. Один Гален даже не поднял глаз: встал, оперевшись на дерево, и пытался затянуть кушак, крутясь вокруг своей оси. — Вы с ним... Вместе? — лекарка помедлила и тихо задала свой вопрос. Ей не хотелось лезть в чью-то личную жизнь, но союз двух эльфов-разбойников прямо отдавал сюжетом для романтической баллады. Да и как Иорвет мог позволить подобное в своём отряде? Он ведь, на первый и второй взгляд, был способен только на проявление беспричинной агрессии и, временами, снисходительности — но только по каким-то собственным, известным ему одному причинам. Если бы ей снились сны, то в них точно присутствовал бы командир скоя'таэлей и метал в неё свои серебряные ножички и наконечники стрел. Он был бы её ночным кошмаром. Но пока единственный, кто захватил её во снах, был Аксель, напоминающий о её жизни на Скеллиге и грядущей встрече. — Нет, святая Dana Meabdh, он мой elder, — Дэва с отвращением тряхнула головой. — И я бы не позавидовала той, кто стал бы с ним «вместе». — Это ещё почему? Что, он уже не одно сердце проткнул своей стрелой? — Стрелы-стрелами, да только вести себя может хуже любого мальчишки, — эльфийка усмехнулась. — А ещё старший брат. Никакого примера подрастающему поколению, — нарочито громко сказала она, обернувшись к Галену. Тот не понял, о чём говорили девушки, но завидев высунутый язык сощурил в ответ глаза. Подойдя ближе к кострищу, травница увидела лишь эльфийку и краснолюдов, сидящих на бревне и точащих свои клинки оселками. Варнава отложил топор и кулаком вдарил в плечо Бавину. Тот удивленно вскинул голову, рассматривая проступающие через туман лучи солнца на горизонте. — Утро доброе-с, милсдарыня. Вы снова к нам? — Варнава встал и сделал несколько шагов, обходя кучки угля. Он протянул женщине руку. Алиссия вяло пожала её и улыбнулась. — Доброе. Я пришла проверить, как заживают раны. Нога больше не беспокоит? Могу я взглянуть? — Можете-с, конечно. Но ничего не гноит, ступаю-с твёрдо, мазью вашей на ночь натёр-с — всё как велели! — краснолюд довольно потёр себя по животу и начал было стягивать сапог, как с другой стороны лагеря послышался грозный крик. — Veloё! Veloё, Far! Темноволосая эльфийка резко провела камнем по мечу, издав протяжный скрежет. Травница сжала зубы. Эльфийка крутанула рукоять меча в воздухе и словной буря пронеслась мимо Дэвы в сторону голоса. Ту эльфийку звали Гиттан и вчера травница наложила ей повязку с травами на левое запястье. И, как и вчера, она не сказала ей не слова. Женщина могла с точностью сказать, что, не считая Киарана, Гиттан была любимицей Иорвета и с точностью копировала его повадки. — Что это за звуки? — спросила Алиссия у Варнавы, который присел на край большого валуна и, стянув сапог, соскабливал пальцами прилипшие к коже цветочки мокрицы, входившие в состав мази. Дэве это зрелище показалось совсем отвратным и она, обойдя котёл, присела рядом с Бавином. Он и ответил на вопрос лекарки. — Лис тренирует Фара и новеньких, что из Вергена пришли, — краснолюд чихнул и вытер сопли рукавом красного стёганного кафтана, — с ранья орёт, всю дичь в округе распугает. А потом претензирует, что эльфы его голодные сидят. — Фар — самый младший в отряде, подопечный Гиттан, — пояснила Дэва. Травница кивнула и, присев рядом с ногой Бавина, аккуратно провела пальцами по шраму. В углах он начал гноиться — первый признак неправильной гигиены. Но что можно было ожидать от скоя'таэлей? Они постоянно в дороге и не везде на привалах даже встречается водоём. Здесь, в Леворшине, одна стоячая Гарунь и несколько мелких речушек, до которых чтобы добраться нужно было перебить всю нечисть в округе. Местные жители посещали только Вергенские бани и купальни, а травница предпочитала натаскать воды из колодца за деревней в бадью. Он долгое время был заброшен из-за живности, которая там обитала: лягушки, слизни, пауки и даже один престарелый уж. Но друиды не зря славились своим умением понимать и управлять животными. Алиссия очистила колодец и предложила жителям деревни использовать его для своих нужд. Те вежливо отказались, ссылаясь на то, что вода там проклятая и вообще, туда сам Вандергрифт перед боем нассал. Настаивать она на стала, но и в подобные байки не поверила. — У вас здесь есть бадья? Или хотя бы ведро? — женщина промыла рану водой из фляги и наложила измоченную в отваре крушины повязку. — Ну-с, где-то ведро видал-с я. Только оно без дна было, надобно? — Варнава натянул сапог и встал, поднимая с земли свой топор и закидывая его на одно плечо. — Нет, такое не нужно. Тебе следует чаще промывать рану, хотя бы из фляги... За моим домом есть колодец, там чистая вода. Я повешу несколько вёдер на забор — можете забрать, только верните потом в целости. Протянув Бавину баночку с отваром от головной боли, травница хотела приступить к осмотру Дэвы. Но эльфийка отмахнулась и, не сказав ничего, побежала в сторону раздавшегося вопля. Алиссия на секунду растерялась, не понимая, откуда слышался звук, полный чьей-то боли. Во время битв ей приходилось не только видеть ранения, но и слышать их. Теперь она с лёгкостью могла определить по одному только мычанию, в какую часть тела пришёлся удар. Судя по сдавленному, глухому крику, кто-то попал стрелой одному из новобранцев в бедро. И что-то подсказывало ей, что это был атаман. Травница подхватила подол травяно-зелёного платья и, насколько быстро позволяли это утопающие в песке сапоги, побежала по следам Дэвы. — Опять командир за своё, — сказал Бавин и продолжил точить секиру. Не пришлось далеко бежать: прямо там, где заканчивался песчаный берег и начинался перелесок, отделяющий деревню от Мглы, скоя'таэли устроили стрельбище. Они вытащили из домов потрёпанные матрасы, напихали туда доверху соломы и, обвязав верёвками и ремнями, насадили на деревянные колышки. Три чучела слегка покачивались на тёплом ветру. Поодаль, на расстоянии нескольких саженей от мишеней, лекарка заметила Гиттан, которая размахивала свободной от меча рукой и ругалась на Старшей речи, сыпля проклятия то ли на раненого, то ли на командира. Иорвет присел на одно колено возле молодого эльфа с медными волосами и рассматривал стрелу, торчащую у того из левого бедра. Краснолюды, упражняющиеся в кулачных боях неподалёку, остановились лишь на мгновение, но поняв, что ничего интересного не произошло, продолжили бить друг друга по мордам. Дэва остановилась у чучел, исследуя следы попадания эльфийских стрел, а потом медленно перевела взгляд на раненого эльфа. — Травница, ты вовремя, — желчный тон командира никак не вязался со смятением на его лице. И женщина быстро поняла, почему. Иорвет заботливо придержал эльфа за плечо и выдавил что-то похожее на нормальную улыбку. Лекарка сделала шаг вперёд и тут же испуганно вдохнула, чуть не выронив корзинку из рук. Пусть она слышала множество легенд о Старом Лисе, но предпочитала не верить всему, что рассказывают в корчмах вдоль тракта. Сегодня пришло время начинать верить в сказки. — Мелитэле, что ты творишь! — голос травницы сорвался на полный возмущения крик. Она сильнее вцепилась в корзинку и, будто идя в первой линии на поле боя, каменной стеной прошла мимо Гиттан и Дэвы. Выругавшись про себя, присела рядом с раненым эльфом и одним резким движением стянула плащ, подкладывая его под больную ногу. Эльф вскрикнул, когда командир обломал наконечник стрелы прямо у раны, но сейчас лишь немного подрагивал, пока Иорвет стискивал его плечо. Алиссия пальцами провела по краям раны, пытаясь найти наиболее подходящий вариант, как достать металлический наконечник из-под кожи и не задеть при этом артерию. Стрела вошла в ногу совсем не под хорошим углом. Переведя полный возмущения взгляд на Иорвета, она не увидела его глаз: он нарочито отвернулся в сторону, отбивая словесные атаки Гиттан. Травнице не была интересна их перепалка, но она и не собиралась лечить всех, кого калечит командир белок. Если это, конечно, был он. — Как тебя зовут? — она грубо сдёрнула руку эльфа с плеча раненого и надавила ему на грудь, чтобы тот прилёг на траву. Командир послушно встал и схватил Гиттан за руку, отводя в сторону. Той действительно было беспокойно за подопечного. — Фар, — эльф кашлянул и выгнул шею, поднимая голову к небу. Он опёрся на локти, чтобы видеть происходящее с его ногой. — Это надолго? — Надолго? — травница удивлённо вскинула бровь, капая на рану маслом вербены для более безболезненного выхода стрелы наружу. — Будет хорошо, если ты вообще сможешь ходить. Эльф фыркнул в её сторону и сжал кулаки, когда женщина начала медленно выкручивать резной наконечник. Впервые скоя'таэли могли пожалеть о своей находчивости в создании оружия. Дэва, которая стояла в стороне и думала, куда двинуться — к разгорячённой Гиттан или к раненому Фару, почесала рану на животе и направилась к травнице. Присела рядом и потрепала эльфа по голове. Он был чуть выше её, но голос выдавал его юный возраст. — Celas amser te esse... — начала эльфийка, но Фар выпутался из-под её руки и дёрнул ногой, за что получил укорительный взгляд лекарки. — Thaess aep, Dewa, — прервал её эльф усталым голосом. Он не вложил в свои слова злобы: напротив, будто просил оставить его в покое. Дэва послушно сложила руки на коленях и понимающе кивнула. — Нужна помощь? — обратилась она к травнице. — Придержи его за плечи и возьми это, — Алиссия протянула ей небольшую полоску ткани и указала взглядом на рот Фара. Эльф не стал противиться кляпу и полностью облокотился на Дэву, прикрыв глаза. Травница ещё раз обработала руки спиртом и предупредив о своём намерении кивком, резко стала вытягивать наконечник небольшими медицинскими щипцами. Фар сжал руку Дэвы, но в третий раз голос подать даже не попытался. Алиссия вытащила резной металл и отложила его на плащ. Рана кровоточила не сильно, а, значит, артерию стрела не задела. «Иорвет знает, куда целиться» — подумала травница и немедля капнула на рану маслом остролиста, приступив к сшиванию тканей. Дэва посчитала это сигналом к освобождению рта эльфа. Фар сплюнул в сторону и поддался вперёд, наблюдая за работой лекарки. Когда та обрезала нить и обмотала бедро бинтом, пропитанным душистыми травами, то вытерла руки и наклонилась к эльфу. — Это Иорвет подстрелил тебя? — полушёпотом спросила она, посматривая на пытающихся вести диалог Гиттан и Иорвета. — Yea, ner`sa. Это было заслуженно. — Что ты натворил, чтобы тебе прострелили бедро? — Позволил врагу одолеть себя, — Фар отвернулся и по его щеке потекла скупая слеза. Травница не ожидала такого даже от юного скоя'таэля — она вообще забыла, что эльфы могут плакать. Фару было горестно от того, что он всю свою недолгую жизнь пытается заслужить расположение командира. Он восхищается им, каждый раз горящими глазами наблюдая за его тренировками; а в бою и вовсе был готов бегать за ним по полю, лишь бы увидеть, как истинный Aen Seidhe лишает жизни своих врагов. Фар проводит всё свободное время на стрельбище, лишь бы Старый Лис заметил его, дал совет или, как сегодня, проткнул наконечником стрелы. Это не нравилось его наречённой матери Гиттан: именно она нашла его в амбаре, прячущегося за стогом сена, на болотах Ангрена. Именно она занималась его воспитанием, добывала ему пропитание, пока остальные скоя'таэли нападали на эшелоны и деревни. А она была воительницей не хуже Иорвета — в фехтовании он точно уступал ей пару ранений. Отличало их друг от друга только наличие второго глаза у эльфийки и её более несдержанный нрав — она была моложе командира на несколько десятков лет и не имела той выдержки, которая имелась у него. Пусть на первый взгляд они оба казались бессердечными убийцами d'hoine. Гиттан пожертвовала своей славой и положением среди скоя'таэлей, постоянно находясь рядом с Фаром и не участвуя в самых важных битвах. А он никак не смог отплатить ей за это, предпочитая компанию командира. Эльф встал, оперевшись на Дэву. Но рана эльфийки давала знать и она согнулась, хватаясь рукой за бок. Травница подошла к Фару с другой стороны и освободила девушку от ноши, подхватывая его под лопатками. — Здесь есть мужчины? — строго прикрикнула она и Иорвет обернулся, рукой останавливая взбешённую Гиттан. Та отбила его жест и вновь напролом двинулась в сторону подопечного. В тот момент Алиссии стало действительно страшно. Но, раз другой помощи им ждать не придётся, то попыталась бережно передать эльфа Гиттан. Когда она приблизилась к ним, то замедлила шаг. Лицо её стало менее грубым и травница смогла рассмотреть воительницу: у неё была розоватая кожа, будто слегка опалённая местным солнцем; косой шрам от когтей какого-то зверя или монстра пересекал бровь в двух местах и чудом не задев левый глаз, протягивался по переносице и правой щеке прямо до уха. На ключице был ещё один шрам — крестообразный, доходящий до середины шеи, и отчасти перекрытый эльфийской татуировкой в виде розы, тёмно-синих листьев и рун, переплетающихся уже где-то под рубахой. Из-под бордового кожаного доспеха торчала длинная бежевая рубаха, рукава которой были заключены в железные браслеты, состоящие из нескольких колец. Тёмные сапоги, чуть недоходящие до колена, были украшены различными выжженными ветвями и листьями. Глаза её были будто изо льда — холодные, синие, с фиолетовыми вкраплениями у самого зрачка. Алиссия знала, что такой цвет глаз не встречался у простых эльфов — Гиттан могла принадлежать к какой-нибудь именитой династии или вовсе быть носителем особых генов. Может эльфийка также подверглась воздействию сильной магии, что одарила её таким взглядом. Травница не посчитала нужным расспрашивать её об этом. Она в целом боялась ей что-то говорить после того, как та накинулась на Иорвета если не пытаясь убить, то явно угрожая появлением пары новых увечий. Возможно, ей стоило поучиться у неё обращению с командиром. Гиттан замешкалась и, убирая полуторный меч в ножны, аккуратно дотронулась до эльфа. Фар попытался оттолкнуть и её, и лекарку, но эльфийка настойчиво схватила его за стёганку, сжимая ткань на спине. — Отведи его туда, где он сможет лечь. И пусть пока воздержится от каких-либо тренировок и вылазок. Залечивай бедро, — нарочито заботливым голосом сказала травница и, пока Гиттан удобнее перехватывала подопечного, сунула тому в ладонь наконечник стрелы. Фар сжал его в кулаке и благодарно кивнул. — Diolch, Aevellenna, — Гиттан бросила это через плечо и травнице показалось, что эти слова дались ей с огромным усилием.***
До дома, где заночевал ведьмак, Иорвет и травница шли молча. Алиссии совсем не нравилось, что происходило в отряде. Но, как говорила народная мудрость: «Со своим уставом в Храм Мелитэле не ходят». Пусть ей хотелось высказать эльфу всё недовольство гигиеной, условиями жизни и простреленными ногами во время тренировок, она не была частью отряда и не имела права голоса среди Старших рас. Но её натура, будь она друидская или просто человеческая, не могла позволить просто так закрыть глаза на всё это. Лекарка зареклась помочь им с водными процедурами и показать места, где водится много дичи. Её отношение к скоя'таэлям за эти сутки изменилось, и, что стало открытием, в лучшую сторону: краснолюды не фыркали в её сторону, а прознав о заслугах перед Махакамом стали приветственно поднимать руки (даже ворчливый Бавин попыталась завязать с ней диалог), эльфы же хоть и сохраняли строгое безразличие, но после спасения Киарана, Дэвы и Фара, проявляли уважение почти незаметными кивками. Алиссия переставала бояться их — ведь, как оказалось, они могут быть такими же беззащитными, как и люди, которых презирают. Один Иорвет всё ещё вызывал у неё страх, основанный на кровавых воспоминаниях о Врихедд и его внезапном появлении в её жизни. Но, честно сказать, она начинала привыкать и к его вечно грозному взгляду и садистским наклонностям. По своей натуре она быстро сходилась с людьми, хоть в большинстве случаев не желала этого: всегда меняя место проживания сложно было не горевать о каждом потерянном друге. Травница быстро это поняла и смирилась с отсутствием близких. Нужно было признать, что единственные, кого она могла назвать семьей, были Золтан, Шелдон и Ярпен. Им она могла пожаловаться на тяжёлую судьбу, доверить мысли, которые мучали её. Но даже им она не рискнула рассказать о своём реальном происхождении и тёмной друидской сущности. А теперь? Что-то сдвинулось в её сознании, позволило убрать этот барьер — и довериться тем, на кого ей только показалось, что она может положиться. Почему-то образ легендарного ведьмака вселял надежду в сердце; спасенный ей Киаран был в неоплатном, по его словам, долгу — хотя травница совсем не хотела требовать что-то взамен. Ей после ночи раздумий даже не было обидно, что из-за спасения эльфа за ней явится Аксель — спасённая жизнь стоила больше, чем её уклад жизни. Но почему она сказала о том, кем является, Иорвету? И пусть она назвала себя просто друидом и у её горла было лезвие эльфийского меча, это не заставило бы её расколоться так скоро. Она была в плену, ощущая иглы под ногтями и удары кастетами по лицу — и терпела. Терпела, потому что не могла подставить отряды нордлингов. Что стоило скрыть свою сущность перед каким-то эльфом? Вопрос доверительного отношения к Иорвету решился сам и женщина была уверена, что пока Саския не будет спасена, волноваться ей не о чем. Да и вряд ли командир белок будет тратить время на мысли о биографии какого-то человека. Но всё же стоило наложить ещё пару простых заклинаний защиты на дом и положить под подушку какой-нибудь кухонный нож. Иорвет не стал стучать в дверь и просто распахнул её с ноги, не заморачиваясь рамками приличия. Травница широко распахнула глаза и, опираясь на прогнившие перила, сделала несколько шагов по лестнице. Эльф выставил руку вперёд в предупреждающем жесте, подсказывая, что на этом моменте женщине стоило замолчать. Она послушно прикрыла рот ладонью. Иорвет зашёл внутрь и понял, что никто из присутствующих не открыл и глаза от звука чуть не вылетевшей с несмазанных петлей двери. Травница последовала за ним и, замерев у стены, вжалась в неё, опуская руку и чуть улыбаясь уголками губ. Скоя'таэль устало, но со свойственным ему азартом потёр ладони и медленно поднял стоящую в углу старую половицу, со всей силы ударив ей по стене. Во все стороны полетели щепки, а вместе с ними и возбуждённые столь странным способом пробуждения голоса. Геральт резко вскочил, ударившись головой о выпирающий внутрь подоконник. Он выругался, привстал и, схватившись за голову, опёрся на стену. Подхвативший настрой ведьмака бард осел на скамью, перестав обнимать лютню и ткнул носом сапога Золтана. Краснолюд тяжёлым кулаком вдарил тому по коленке. — Что за омерзительный звук наполнил эту комнату в столь раннее время суток? — бард отсел дальше от воинственного краснолюда. Золтан встал, покачнулся, и пошёл в сторону двери. Останавливать его никто не стал, а когда дверь захлопнулась, послышался крик: «Ярпен, кррва мать тебя дери! Что мы пили вчера?». Травница поняла, что Зигрина здесь как раз-таки и не хватало. Но она надеялась, что их вчерашняя посиделка закончилась для него не столь печально, как можно было заметить по шатающемуся краснолюду. — Sh’aente, taedh, — Иорвет по-звериному улыбнулся, встав напротив Геральта, — как вчера и до самого утра. — Хм-м... А что было вчера? — Лютик удивленно поднял голову на эльфа и, увидев присутствующую здесь женщину, ногтями вцепился в лютню, раздумывая о чём-то своём. Травницу смешило его выражение лица и шапочка с жёлтым пером цапли, — О прелестная чаровница, кожа цвета яблочка наливного, а глаза... — на этом бард закончил сочинять свою поэму и обомлел, поймав строгий взгляд Геральта. — Можно было просто постучать, — ведьмак зажмурился и сложил руки на груди. — Что-то случилось? — он обернулся к Алиссии. — Нет. Травница принесла бессмертник, — Иорвет рукой пригласил её присоединиться к разговору. Женщина резко сменила выражение лица с умиления утренним видом барда на серьёзное, готовое дальше внимать истории с отравлением Саскии. Всему, к чему она сейчас была причастна, будто потворствовала судьба: краснолюдский бессмертник был не в ходу у обычных травниц и лекарей, но когда Алиссия только прибыла в Верген, направилась в шахты для изучения этого растения. И её любопытство тогда с лихвой окупилось сейчас. Она подошла ближе к ведьмаку и, немного пошуршав травами и бинтами, выудила из корзины несколько веточек с жёлтыми цветами. — Aen sell eveighe, — протянув веточку ведьмаку отрапортовала она. — Хм... Где ты его нашла? Мне сказали, что он есть только в заброшенной шахте. — Я выращиваю его уже несколько лет. Успела забрать куст, пока в шахте не появились чудовища. Геральт поднял веточки на свет. «Ну, хоть что-то хорошее» — подумал он и убрал траву за пояс. Он спал прямо на небольшом настиле из сена, в броне и со сложенными под боком мечами. Золтан вытащил его вчера к кострищу и опоил сначала пивом, а потом и чём-то из другой, прикаченной откуда-то бочки. По вкусу алкоголь напоминал махакамский спирт, но, надо признать, все напитки здесь так или иначе отдавали им. Ведь большая часть населения Вергена — это краснолюды, а они отнюдь не славятся своей трезвенностью. — Что дальше, Gwynbleidd? — Иорвет обратился к ведьмаку, но взгляд свой направил в сторону окна — отсюда открывался хороший вид на стрельбище. — Нужно отнести траву Филиппе и найти сильный источник магии. В округе нет никаких гениев? — спросил Геральт у лекарки. — Гениев нет, но, — она обернулась к барду, — мастер Лютик, не могли бы выйти? Если ваши ноги позволят, разумеется. — Вы знакомы? — ведьмак посмотрел на барда и обомлел, услышав такое почтенное обращение к Лютику. — Если бы я встретил такую прелестницу, то не забыл бы! — бард подскочил на ноги и, подойдя к женщине, низко поклонился, чуть не клюнув её носом в подол. — Ах, милая травница, не гоже, что вы знаете моё имя, а судьба обделила меня знанием вашего! — он приподнял её опущенную руку и поцеловал ладонь. — Мастер Лютик, я знакома с вашими балладами о приключениях Белого Волка. Они действительно захватывают дух, — Иорвет усмехнулся, не отводя взгляда от открытого окна. — Зовите меня Травницей. — Как пожелаете, о мой утренний цветок! — Лютик сделал шаг назад, поклонился ещё раз и скрылся за дверью, чуть оскорбленный сокрытием от него каких-то тайных дел. Но желание прочистить желудок и найти здесь хоть одну кружку воды было для него наиболее важным в данный момент. — Ну? — эльф повернулся к Алиссии и оперся рукой на подоконник. Геральт тоже заинтересованно склонил голову. — Гении были призваны в этот мир друидами. И силы наши схожи, особенно у тёмных. Ты сам видел, Иорвет, какое изменение погоды произошло, когда я использовала магию. И ураган, через который ты пробивался — всё это наша магия. Я думаю, что Аксель в любом случае настигнет меня, так что разумно было бы использовать свои силы на благо жизни Саскии. Я могу призвать гения воздуха, если таковой вам подойдёт и сдержать его в нужной кондиции сколько потребуется. — Для этого тебе придётся показать свою друидскую сущность Филиппе, ты не боишься этого? — ведьмак похмурнел и свет брови на переносице. Он знал, как чародейки относятся к обычным друидам, а к тёмным, должно быть, отношение в разы хуже. И зная нрав Эйльхарт, травница могла и вовсе больше не выйти из её дома. — Я не боюсь, но мне не очень хочется объясняться с этой ведьмой потом. И я ведь не предлагаю конкретно свою силу — тёмная друидская магия проигнорирует другие ингредиенты противоядия и просто начнёт лечить Саскию, при этом вызвав необратимые погодные изменения в округе. Это опаснее, чем простой джинн, — женщина опустилась на скамью и поставила корзину на пол. Положила голову на сложенные руки и попыталась понять, как можно было помочь Деве, не раскрывая своей сущности. Пусть вчера она была готова бежать в город и спасать её, то сегодня будто заново обрела разум. Отравление и проклятие для друидов имели схожее значение, и ни от одного из них нельзя было избавиться собственной магией. Поэтому друиды в последние пару столетий всё чаще прибегали к использованию обычной, чародейской магии. Алиссии довелось ознакомиться только с парой простых заклинаний, которые в этом случае не подходили. А раз одна из сильнейших чародеек Севера взялась за спасение Саскии, то ей не стоило волноваться за свою беспомощность. Появление Филиппы Эйльхарт в Вергене было воспринято, мягко говоря, неоднозначно. Громче всех возмущалась дружина Ярпена и староста Бурдон, который всё же вскоре утихомирил пыл краснолюдов и свой собственный. Люди, эльфы и низушки предпочитали обходить стороной её дом, а когда та выходила на улицу, — что было редкостью, чародейка предпочитала использовать порталы — прятались по домам и запирали ставни. В её помощницу Цинтию летели различного рода оскорбления и косые взгляды, что, впрочем, не мешало ей пользоваться положением госпожи и вселять прохожим страх перед магией. Травница не была знакома с Филиппой, но Цинтия заходила к ней несколько раз в неделю за травами, которые требовались для экспериментов чародейки — платила много и всегда больше уговорённого. За молчание. Но то, что нужно было Филиппе, не стоило надбавки: волокна хана, грибы-шибальцы, нострикс, корень мандрагоры и другие травы, растущие у Травницы в саду. Они использовались для приготовления большинства простых зелий и отваров, а также для изготовления гламарии — магической мази, подчеркивающей красоту. Алиссия была наслышана о жестокости и нраве Филиппы и поэтому не рвалась знакомиться с ней лично. — Ведьмой, — Иорвет потёр переносицу и тихо усмехнулся. Травница медленно подняла голову, не поверив своим ушам. — А если ты вызовешь джинна и мы сможем заточить его в бутылку? — подал голос ведьмак, который тоже пытался отложить встречу друидки с Филиппой. — Как Джоффрей Монк? — Геральт удивился, медленно кивнув. — Да, я изучала его «Последнее желание» в Вызиме. Можно попробовать связать гения, но для этого понадобится подходящий сосуд. На Центральной площади есть торговка, Фелиция Кори — её можно узнать по красному тюрбану с золотыми брошками. Она чародейка, а, значит, может подобрать что-то стоящее. Думаю будет лучше, если ты, Геральт, пойдёшь к ней. Она восхищается балладами о тебе, потому может помочь втайне от Филиппы. — Откуда такие познания о местных чародейках, Алиссия? — Геральт ухмыльнулся и, подобрав мечи, встал рядом с дверью. — Я покупала у неё медицинские инструменты. Она отличается от других чародеек — расторопная, приятная, совсем не надменная. — Вопрос с источником магии решён. Осталось найти розу памяти и самого отравителя, — Иорвет поравнялся с ведьмаком. — Ты, Gwynbleidd, отправляйся в город. Отдай ведьме Эйльхарт траву и узнай про розу. И купи у торговки сосуд для джинна. Как будешь готов — возвращайся в лагерь. Я займусь поисками отравителя. — Ты хорошо всё спланировал, сидх. Только роза находится у Трисс, поэтому мне нужно будет найти вначале её. Я куплю этот кувшин или что нужно для поимки джинна, но ловить его будете сами — у меня с гениями отношения плохие. Да и я никак вам помочь не смогу, только если отогнать его Аардом. — Давайте я схожу за сосудом с Геральтом, потом вернусь в деревню и призову джинна. А вы пока займётесь всем остальным, — женщина встала перед ними, — что там требуется. Если чародейка Трисс Меригольд где-то в этом лесу, я помогу в поисках. А что касается отравителя, то стоит поспрашивать, наверно, виночерпиев Саскии. — Ты знаешь её? — Четырнадцатая с холма. Я была там. Трисс спасла много воинов, сдерживая натиск нильфгаардцев на ворота крепости. И ещё Киаран сказал, что она его подлечила. Я предположила, что она может быть где-то здесь — недавно я чувствовала всплеск её магической энергии, но не знаю, откуда он исходил. — Нам ещё нужна кровь, — Геральт кивнул женщине и тихо хлопнул себя ладонью по бедру, — придётся наведаться к Стеннису. — Тогда выдвигаемся в город, — Иорвет обошёл лекарку, спустился со ступеней и, оказавшись на траве, обернулся. Ни Геральт, ни Алиссия не сделали ни шагу. — Que? — Я понимаю, что спешка и всё такое, но хотелось бы нормально поесть перед дорогой. Не думаю, что Филиппа накормит меня харчами. — А мне нужно осмотреть раненых, кого-то перевязать. И убедиться, что с Киараном все в порядке. Иорвет закатил глаз и развёл руки в стороны. Как бы он не желал поскорее увидеть Саскию здоровой, жертвовать благополучием отряда не мог. Они договорились, что через час встретятся на выходе из лагеря. Эльфу было странно осознавать, что кто-то из людей так спокойно пожертвовал своей обычной жизнью ради помощи скоя'таэлям и Саскии. Травница ведь могла дальше копаться в своём саду, гулять по лесным опушкам и говорить с оленями (или чем друиды занимаются в свободное время). Но она спасла Киарана, доверила самому атаману свою действительно тёмную тайну и вызвалась добровольцем не только на вызывание потенциально смертоносного гения, но и на брожение по Вергенским болотам в поисках чародейки. От неё было много пользы. Слишком много всего для одного человека. И это одновременно и раздражало Иорвета, и вызывало у него чувство уважения к ней. Он даже перестал вспоминать её словом «dh’oine», а это для атамана белок было большим шагом в сторону принятия и хоть какого-то доверия. Когда Алиссия, оббежав весь лагерь, наложила несколько повязок и раздала цветные склянки, которые заполняла всё раннее утро, встретила Киарана у стрельбища, то чуть приободрилась. Эльф выглядел живым и вполне здоровым, размахивая мечом, хоть она и рекомендовала отлежаться пару дней. Они обменялись любезностями и лекарка выдвинулась в сторону выхода из лагеря, не сообщив настаивающему Киарану свои планы на день. Он проводил её заинтересованным взглядом и продолжил свой поединок с недовольной очередной перевязкой Дэвой. Ведьмак в сопровождении барда ждал травницу у ближнего к лесу дома, чуть не дойдя до заставы эльфов. Геральт сообщил, что Ярпен и Золтан пожелали ей хорошего дня и ушли обратно в Верген, не дожидаясь, пока соберётся новая ганза ведьмака. — Почему вы, мастер Лютик, не пошли с ними? — она присела на ступень и внимательно начала перебирать оставшиеся травы. — Ах, кудесница, я не мог оставить своего лучшего друга в столь ужасном месте! — бард поэтичной взмахнул рукой, чуть не задев Геральта по лицу. Ведьмак резко сшиб ладонью его цветастую шапочку. Лютик взвинтился, покраснел, но ничего не сказав поднял с земли головной убор и, отряхнув, надел обратно. — Вчера тебе эта деревня казалась очень даже привлекательной, — Геральт выудил из мешка на спине наливное яблоко и надкусил, — не шитая хой эфийки, хак иё свали? — ведьмак быстро разделался с яблоком и выкинул огрызок за дом. — О, не напоминай мне об этой смертоносной воительнице по имени... — Гиттан? — травница с хитрым прищуром взглянула на Лютика. Тот покраснел ещё сильнее и кратким кивком подтвердил её предположение. — Что у вас произошло вчера? — Эта хмурая, но воистину прекрасная эльфийка почти лишила меня возможности ходить, когда, по нелепой случайности, я стал мишенью для этих неотёсанных разбойников! — Если по-нормальному, то мастер Лютик, — передразнивая обращение Травницы начал Геральт, — вчера выпил больше, чем полагалось его сиятельству и вызвался побыть мишенью для метания ножей. Скоя’таэли, даже пьяные, попадают туда, куда хотят. А тебе просто нужно меньше трясти яйцами перед вооружёнными эльфйками, Лютик, — бард наигранно оскорбился и отвернулся в сторону леса. Он испуганно схватился за лютню, когда что-то сорвалось с ветки, и наткнулся на стену дома спиной. — Там, там что-то есть, Геральт! Ещё один из твоих дружков-монстров! Ведьмак медленно обернулся, доставая из ножен серебряный меч. Видимо одной травнице пришла мысль, что это один из эльфийских разведчиков решил покинуть пост. Она попыталась сообщить о своей догадке Геральту, но тот перемахнул через разваливающийся забор и скрылся в кустах под деревом. Алиссия отложила в сторону корзину и выглянула из-за угла дома; испуганный Лютик сделал тоже самое и они с минуту глядели на Геральта, который мечом шелудил подле дуба. — Зайца караулите? — травница подскочила, локтём боднув барда в бок — тот испугался не меньше и, схватившись за сердце, плюхнулся на ступени. Иорвет стоял на дороге и сложив на груди руки наблюдал за происходящим у хижины. Он посмотрел сначала на барда, а потом в сторону сверкающего в кустах лезвия меча и насторожился, медленно прокрадываясь вперёд. Геральт подозрительно быстро и бесшумно расправился с чудовищем в кустах и вернулся обратно. — У тебя здесь, — травница медленно поднесла руку к его голове и вытянула из волос несколько травинок, — собачья петрушка застряла. — Кх-м, что же, отличная плата за убийство белки, кидающейся жёлудями, — ведьмак ткнул пальцем в небольшую красную отметину на лбу и скосил взгляд в сторону барда, который непричастно повёл плечами и натянул шапку посильнее. — Если вы закончили, то нам пора. Надеюсь, бард не с нами? — Иорвет расслабил мышцы и, затянув ремешок, на котором держался сломанный меч, двинулся в сторону дома лекарки и затопленной деревни. Лютик было оскорбился ещё сильнее — мало того, что ему никто ничего не говорил о своих планах, так ещё каждый норовил либо ударить его, либо послать. И не очень понятно, что из этого ранило деятеля искусства сильнее. Геральт хлопнул барда по плечу и пообещал тому ужин в корчме, если тот на день умерит свою жажду приключений и вернётся к тому, что у него лучше всего получается — разглагольствовать и заглядывать под юбки. Бард нехотя согласился и решил приступить к первому в сию же минуту: всю дорогу он рассказывал травнице истории о своих похождениях, не забывая упоминать участие в них знакомого ведьмака. Алиссия с упоением внимала словам барда. Было действительно увлекательно услышать о жизни ещё одних путешественников по Свету, которые кроме полей сражений и гор трупов видели что-то весёлое и, временами, удивительное даже для неё. Проходя мимо сожжённой деревни, Геральт достал меч, опасаясь местных утопцев. В этот раз всё прошло спокойно и вскоре ганза оказалась у городских ворот. Бард учтиво поклонился женщине и покинул их, отправившись на поиски Золтана. — Быстрее будет дойти до Замка, поговорить со Стеннисом и Филиппой. Думаю, тебе будет лучше пойти со мной, — он обратился к травнице, — а Иорвет отправится калечить местных забулдыг. — У меня есть несколько дел в городе, ждите меня в Замке. Думаю, виночерпий Саскии всё ещё там. А если нет, то будет повод задуматься о его преданности, — эльф резко обернулся и скрылся за каменной стеной. Алиссия немного по-дурному улыбнулась, чем вызвала смущённый взгляд ведьмака в свою сторону. — Всё в порядке? У тебя странное выражение лица. — Всё замечательно, Геральт. Я, пожалуй, сама схожу к Фелиции — мне нужно купить ещё несколько магических предметов. Думаю, она не откажет мне в сокрытии покупки. — Погоди, ты ведь говорила, что она восхищается рассказами о моих подвигах, так может будет лучше... — Нет, я просто не хочу, чтобы Филиппа почувствовала мою магию. Хотя не знаю, могут ли чародейки улавливать друидов, но проверять не буду. Тем более у меня тоже появились дела в городе. — Дела? — ведьмак хмыкнул. — Раз так, то удачи. Встретимся у корчмы, чтобы не привлекать внимание Эйльхарт, — Геральт хитро улыбнулся и сделал несколько шагов в сторону Замка. — И скажи об этом Иорвету. Травница кивнула, стянула со лба капюшон и направилась в сторону Центральной площади. Пусть ведьмак по-своему воспринял её желание отправиться вслед за эльфом, Алиссию это не смутило: она вспомнила, что неделю назад к ней заходил Вицек — виночерпий Девы, и просил мазь от чесотки. Тогда он не заплатил, сказав, что она может забрать долг когда будет в городе. Он знал, что лекарка выбирается в Верген не чаще, чем раз в месяц, и надеялся на то, что та забудет про несколько серебряников. Но судьба сегодня всё ещё не собиралась поворачиваться к травнице задом. Что, несомненно, придавало ей уверенности и азарта в своих планах на Верген.