Пить в одиночку — это как срать в компании. The Witcher 2: Assassins of Kings
Бард раскланялся перед краснолюдами и прошествовал к их столу наперевес с лютней. Вчерашнее происшествие было забыто, а может даже не увидено посетителями таверны. Лютик резво осмотрелся и, не наткнувшись взглядом на оскорблённую разносчицу, облегчённо вздохнул. Алиссия двинулась ближе к ведьмаку, освобождая место барду. Она подумала, что он навряд ли захочет разделить скамью с Иорветом, который с самым скорбным выражением лица рассматривал свиные рёбра в томатном соусе: их ведьмаку любезно поднесла рыжеволосая краснолюдка с чуть вздёрнутым носиком и россыпью веснушек на щеках. Женщина подбежала к их столу также быстро, как и скрылась за стойкой трактирщика, считающего монеты и проговаривающего все цифры, которые он знал, вслух. Им всем необходимо было немного расслабиться и отдохнуть если не от физической усталости, то хотя бы от активной работы головных извилин. Геральта тяготила одна только мысль, что где-то совсем близко была Трисс. Возможно раненая, возможно попавшая в ловушку тролля или же вовсе в гнездо гарпий, которые кружили в окрестностях города. Пить каждый день и искать утешение на дне кружки было совсем не для него. Но то, что они вместе обдумали будущие действия и даже без пререканий пришли к согласию, радовало. Алиссия из Бругге нравилась ему: она была умна, чересчур рассудительна и смела, раз не боялась разгуливать по городу в компании убийцы. И то, что она обладала хоть какой-то магией, определённо выделяло её на фоне других рвущихся в бой местных молодцев. Он даже понимал, отчего она согласилась раскрыть дар людям именно сейчас и при таких обстоятельствах, но не мог этого поддержать. Ей будет трудно. Нелюди примут её — слишком много добра им сделала. Но люди... Вельможи закажут её первому попавшемуся головорезу, а Стеннис вовсе объявит врагом народа. И Филиппа, вечно жаждущая новой крови и знаний. Этот призрачный Аксель, о котором ведьмак собирался расспросить травницу подробнее, чтобы не бросаться в бой с неизведанным противником. Вдруг он превращается в огромную ворону или вызывает ураганы? От друидов можно ждать всякого, рисковать Геральт не хотел. Он уже настроился на спасение женщины и это, пожалуй, было единственное, — не считая спасения Трисс — что он сделал бы по собственному желанию и с большим удовольствием. Хоть ведьмак и не был воплощением порядочности и справедливости, но спасти Алиссию ему отчего-то было жизненно необходимо: это было какое-то непонятное чувство долга, вызванное не какими-то прошлыми вещами, а грядущим. Геральт мог поклясться, что это предчувствие было верным. Иорвет, на удивление ведьмака и травницы, остался сидеть на месте. Женщина надеялась, что в нём не ошиблась, и скоя'таэль не побежит калечить принца и собирать свои отряды для захвата Замка. Она бы так и поступила, если бы ей указали на отравителя кого-то близкого ей духом или даже более того. Но Иорвет молчал и будто не дышал — у эльфов пульс более медленный, чем у людей. И в моменты полного сосредоточения это пугает: атаман похож на каменную статую в каком-нибудь из эльфийских садов, где растут розы памяти. Он замер, рассматривая барда абсолютно пустым взглядом. Встал, молча махнув ведьмаку на прощание и прошмыгнул к двери. Травница обеспокоенно посмотрела на Геральта и присевшего напротив барда, сжимающего пальцы на струнах инструмента. — И куда полетел наш голубчик? Отдавать приказы своим длинноухим и раздавать всем пиздюлей? — из дверного проёма высунулся рукав рыжего гамбезона, а после показался и его обладатель: отставший от Лютика Золтан чуть запыхался, вытирая мокрый лоб. Он совсем не грациозно плюхнулся на противоположную скамью, оттесняя барда к стене. Тот высказал недовольство себе под нос, но сразу же сменил его на обворожительную улыбку. Которая всё же не успокоила травницу. Чувство невыполненного долга. Так это называется. Алиссия за этот день не сделала и треть того, что могла бы. И в этом была исключительно её вина — но так она считала всегда. Скажи ей, что Нильфгаард виноват во Второй Северной войне, так она обвинит себя и найдёт для этого почти что настоящие аргументы. Пусть ей хотелось поесть, утолить жажду и насладиться посиделкой, совесть требовала от неё полезных деяний. Травница наклонилась к корзинке и аккуратно обмотала магический кувшин белой тканью, которую обычно рвала на повязки. Взяла артефакт в руки и встала, не растрачивая время на прощания, кивнув. — Я вернусь, присмотрите за корзиной, — чуть прикрикнула она у самого порога и бросилась вдогонку за эльфом. — Холера, — Геральт отпил из вновь полной кружки, — надо идти за ними. Неизвестно, как их затея сойдёт им с рук. — Что за затея? — бард хитро ухмыльнулся, наклоняясь к Геральту. — Неужто чудесная Травница и этот разбойник? Ох, скажите же, что я глубоко заблуждаюсь в своих выводах! — Сплюнь, срань! — Золтан хлопнул Лютика по голове. — Чтоб этот хер к нашей девке яйца подкатил, да я ему их лично на руку намотаю и в гузно захерачу! Нехрен лезть к нашей женщине, пусть своих эльфиек трогает. — Спокойно, Золтан. Никто и не с кем ничего делать не будет, ясно? — Геральт закрепил мечи на спине, кидая на стол несколько медных монет. — Нам нужно закончить дело. И не твоего ума оно, Лютик. Ждите здесь, если не вернёмся через пару часов — поднимайте тревогу, — он указал пальцем на корзину и перевёл его на барда, доверяя слежку за бесценными корешками и баночками ему. Лютик пересел ближе к имуществу женщины и принялся играть лёгкую мелодию, наблюдая за краснолюдом, смачно поедающим рёбра и покрывающим эльфа всеми хорошими словами, которые бард даже не слыхал. Алиссия не знала, куда точно мог пойти Иорвет — в деревню или Замок, а может к кузнецу или вовсе в ущелья? Кто мог знать, что у него на уме сейчас? Прижав кувшин к себе будто грудного ребёнка, она быстрым шагом пересекла людные улицы и замерла: вспомнила, что атаман хотел зайти к кузнецу позже. Пока это было единственной зацепкой и женщина свернула на тропу, ведущую в верхнюю часть города. Там обитал Тит Сорока и Филиппа Эйльхарт, которая делила с ним один и тот же скальный массив. Травница накинула капюшон на голову, остерегаясь встречи с чародейкой. Она проскочила мимо краснолюдской стражи, играющей в покер на пустых бочках, и спиной прижавшись к двери мастерской, быстро юркнула за неё. Иорвет и Тит стояли у массивного каменного стола и обернулись, услышав тихий скрежет порога и петель. Эльф даже не попытался изобразить удивление и видимо принял за данность то, что женщина ходит за ним как утёнок за своей матерью — не отходит ни на метр и преследует даже в минуты накатившего желания побыть в одиночестве. Кузнец же продолжил натирать лезвие точилом и лишь отвесил ей неглубокий поклон, клонясь в сторону меча. Лекарка смирно встала у стены, сжимая кувшин в руках ещё сильнее. Когда Тит отдал меч атаману, Алиссия действительно поняла, почему его боятся: эльфийскую грацию он не потерял даже обитая в лесах, а сила, с которой он прокручивал рукоять и наносил воображаемые удары, была поистине смертельной. Эльф сделал несколько взмахов и довольный результатом достал с пояса кошель. — Не возьму! Как пить дать, не возьму! — Тит замахал руками, отталкивая ладонь с монетами в сторону. — Вы что ж не сказали, что с госпожой травницей пришли? — Иорвет непонимающе склонил голову, Алиссия же усмехнулась, поглаживая выпуклый пентакль на крышке артефакта. — Вечер добрый, Тит. Как твоя голова? Припадки больше не мучают? — Да что уж там, госпожа. Никаких дурных снов с месяц нет, всё благодаря вам. Вы, это, заходите почаще, — краснолюд развёл руками, широко улыбаясь женщине, — да и вы приходите, снарядим, так сказать, ваших белок! — Тит хлопнул Иорвета по руке, едва доставая ему до локтя. Атаман непонимающе отпрянул, одарив кузнеца таким взглядом, будто тот был сумасшедшим, о чём и говорила травница. Краснолюд начал насвистывать себе под нос мелодию и скрылся за горном, кивнув посетителям на прощание. — Нам пора за гением, пока не стемнело, — заговорчески прошептала травница и отпрянула от стены. Иорвет в несколько шагов пересёк разделяющее их расстояние и остановился прямо у двери, удобнее закрепляя новый клинок в ножнах. Тит Сорока оказался вполне хорошим кузнецом: делал быстро и качественно, не задавал вопросов. И не взял с него ни гроша — вновь заслуга лекарки. Ей стоило бы вручить звание почётного гражданина Вергена, ведь где только они не оказывались, женщину знали и, что более интересно, безгранично уважали. Она остановила двух разгорячённых краснолюдов и одним своим присутствием вызвала у Тита Сороки благоговейную лыбу. Иорвету всё больше и больше казалось, что у неё странное понятие об отшельнической жизни. То, что человеческая женщина могла обладать не только пугающей магической силой, но и столь открытым сердцем, не притягивало эльфа — таким людям в этом мире места нет, считал он. Алиссия будет верить в хорошее, помогать каждому и жертвовать собой до тех самых пор, пока не осознает всю бессмысленность своих действий. Ей стоило научиться защищаться и выбирать друзей получше, чем скоя'таэли. Неужели пребывание на войне ничему её не научило? Иорвет рукой толкнул дверь, пропуская травницу вперёд. Женщина не мешкая ступила на каменную дорожку, ведущую обратно на городские улочки и заканчивающуюся у Махакамских ворот — туда они и держали путь. Небольшой порыв ветра сорвал с её головы капюшон и эльф почувствовал в воздухе аромат, доносившийся до него от спутанных волос травницы. От неё пахло также, как и от эльфийских целительниц — крушиной, миртом и ностриксом. Только резкий шлейф волкобоя выдавал в ней человека: ни одна уважающая себя эльфийка не позволит этому растению впитаться в свою кожу, столь прост и неоднозначен был его запах. — Не будешь спрашивать, как я нашла тебя? — Алиссия резво перебирала ногами, шурша подолом платья. Отчего-то она почувствовала накатывающее на неё веселье и прокрутилась вокруг себя, чуть оступаясь на широкой ступени. Иорвет дёрнулся, выставляя руку вперёд в захватническом жесте и ухватил её за рукав, удерживая на месте. Он убедился в целостности кувшина, оттянув её руку в сторону и неодобрительно взглянул на женщину. — Не время дурить, beann'chy, — он отпустил её. — Мне плевать, как ты это сделала. — Я не дурю, эльф. Просто то, что ты связался с Титом, у меня вызывает крайнее умиление. — Умиление? — Иорвет попятился, развернулся и склонился над ней с довольно разгорячённым выражением лица. Алиссия никогда не ощущала себя столь никчёмной перед кем-либо. Даже офицеры Фольтеста в полном обмундировании не внушали лекарке такого страха и желания изучить магию телепортации подробнее, как сейчас. — Может поведаешь мне, что во всём этом ты нашла «милого»? Отвечать женщине не пришлось. Из закоулка показался ведьмак в компании Золтана — его она не видела с самого утра, и могла сказать, что на лице краснолюда не осталось ни единого напоминания о вчерашней попойке. Он достаточно живо размахивал руками, что-то увлечённо рассказывая Геральту. Тот же внимал его голосу в пол уха, рассматривая прохожих и, наткнувшись на Иорвета и находящуюся в достаточно щепетильном положении травницу, сорвался к ним. Эльф не успел выпустить плащ женщины из рук, как ведьмак резко оттолкнул его к стене. Алиссию вначале потянуло за ним, но она смогла пригнуться и буквально вылетела из-под плаща, прижимая к груди драгоценный артефакт. Иорвет согнулся, сплёвывая на сухую траву кровь. Ведьмак же встал перед травницей, напрягая спину и сжимая ладони в кулаки, через зубы процеживая в сторону эльфа: — Я тебя предупреждал. Ты переходишь все границы, Иорвет, — ещё мгновение и Геральт перейдёт от угроз к действиям. Женщине совсем не нравилось, что происходит: пусть другие женщины, даже здесь, в Вергене, с удовольствием потешат своё самолюбие, если мужчины будут доказывать искренность своих чувств на кулаках, но Алиссия не была тщеславна. И тем более она не была сторонником бессмысленных драк между пусть временными, но союзниками. Женщина не заметила, как подошедший к ней со спины Золтан взял её под локоть и попытался оттащить в сторону. Она не сдвинулась с места. — Не стой столбом, пришибут ещё, — краснолюд на удивление быстро бросил попытки увести её в безопасное место и охнул, закатывая рукава. — Эта морда херова давно просилась на крепкий краснолюдский кулак! — Золтан поравнялся с Геральтом, угрожающе вскидывая руку для удара. По лицу ведьмака было видно, что вступать в драку он не планировал — только если защититься и утихомирить атамана, но Золтан нарушил его планы. Ожидающий удара Иорвет отскочил в сторону, пропуская летящего краснолюда в стену. Золтан затормозил, поднимая облака пыли, и боком вписался в стену. — Ну ты у меня схлопочешь сапога в гузно! — Попробуй, sell. Краснолюд замахнулся ещё раз и Алиссия почувствовала, как горят её щёки. Золтан напоминал ей заботливую мамашу, дочь которой только что опорочил какой-то проходимец — не хватало сковороды в руку и чепца. Видимо проспиртованный воздух в таверне сказывался на её мыслях не самым лучшим образом. Женщина прикусила щёку и бросилась в сторону эльфа, на ходу разворачиваясь лицом к Золтану. Тот выгнул бровь и вновь притормозил, непонимающе смотря на неё и на Иорвета, скрестившего руки у женщины за спиной. Травница не моргала и грозно посмотрела на ведьмака и краснолюда. — Вы закончили? — Геральт сделал непричастный вид, хоть именно он и начал это выступление против Иорвета. — Кто-нибудь скажет, почему вы двое вновь сцепились? — Куррва мать, Геральт! Этого хера нельзя подпускать... — Думаю, он имеет ввиду меня и Иорвета, — спокойным голосом пояснила слова ведьмака травница. — Ничего не произошло, просто я сказала лишнего. — Так и было, — Иорвет встал рядом с Алиссией, — но вы сразу же начинаете махать своими кулаками, dh'oine. А потом называете меня злодеем. — Что же ты тогда, хер моржовый, руки свои распускаешь? Или же по доброте душевной её хватанул? — Не твоё дело, — эльф выпрямился и посмотрел на травницу со своеобразным сожалением. Она не могла поверить, что слово «умиление» и чьё-то приподнятое настроение может вызвать такую бурную реакцию у командира скоя'таэлей. А Иорвет просто не терпел, когда что-то шло не по плану и отвлекало его бессмысленными речами. — Всё хорошо, Золтан. Правда, — она выдавила из себя мученическую улыбку и обернулась к ведьмаку. — Мы идём призывать гения, но не думаю, что нужна будет ваша помощь. — Гения? — краснолюд вклинился между травницей и ведьмаком. — Тебя эльф так сильно шибанул, что ты решила с жизнью распрощаться? Геральт может рассказать историю, как они с идиотом Лютиком уже ловили гения — и ничем хорошим это не закончилось. — Не ловить, призывать, — поправила его женщина. — К тому же, у меня есть силы для его сдерживания. Мастер Лютик не хвалился этой историей в своих произведениях, но я понимаю, что Геральт не хочет об этом говорить. — Не хочу запятнать себя ещё сильнее, — ведьмак горестно хмыкнул. — Считай, что мы в расчёте за Флотзам, — он кивнул эльфу и тут же протянул руку к Алиссии, вынимая из мёртвой хватки кувшин. — И это его сдержит? Совсем не похоже на магическую темницу. — Я на это надеюсь. — Значит, будем надеяться все вместе. Нужно какое-то определённое место для ритуала? — Геральт вернул кувшин травнице, которая вновь бережно обмотала его. Только сейчас она отметила, что с её плеч пропала какая-то тяжесть. Сорванный плащ, валяющийся у стены с оторванным капюшоном, больше не прятал её от любопытных глаз. Иорвет заметил, что на поясе, где женщины обычно крепили ножны для кинжалов, ничего не было — даже для такого спокойного места как Верген это было опрометчиво. Ведь, столкнись она с утопцем или насильником, отбиваться руками было бы проблематично. — Нужно уйти как дальше от города и чародеек, они легко учуют изменения в погоде... Да любой крестьянин поймет, что смерч вызван совсем не естественным образом. И желательно, чтобы это был какой-нибудь грот или пещера — на камне можно нарисовать руны, которые нужны для призыва и сокрытия такой сильной магической сущности. Подошли бы старые каменоломни, но они слишком близко к городу и есть опасность разбудить всех гарпий в округе. — А каменоломня на северо-западе, где стоит этот хер Хенсельт со своими подсосками? Там самые глубокие пещеры и гарпии не гнездятся, — Золтан знал долину Понтара намного лучше, чем травница, постоянно выходя за пределы города в поисках новых месторождений и просто перестреливая с другими краснолюдами гарпий, что не давали людям спокойно жить. — Это место подойдёт, но если выйдем сейчас, то придём только к ночи, в лучшем случае, — женщина задумчиво покачала головой. — Отправимся завтра с первыми петухами. Кто-то из вас меня сопроводит? Леса я не боюсь, но если наткнусь на каэдвенцев или призраков, то будет не очень хорошо. — Я пойду с тобой, Aevellenna, — Иорвет пристально посмотрел на ведьмака, который неохотно махнул рукой, уступая место телохранителя эльфу. И пусть травнице было бы спокойнее в компании Геральта, — тот не пытался ей навредить и в целом был приятнее, чем скоя'таэль — воспротивиться эльфу она побоялась. Он ведь не убьёт её, пока Саския не будет в целости и сохранности. — Ну и чего ждём тогда? Хватаем яйца, — краснолюд глянул на Алиссию, — кх-м, платья в руки и вперёд к харчам. Трактирщик выкатил нам бочку махакамской медовухи по рецепту Бурдона — грех не попробовать, пока Лютик всё не выжрал в одну харю, — Золтан облизнулся собственным мыслям и развалистой походкой пошёл по дороге к «Котлу». — В таком случае, возвращаемся. Или ты вернёшься в деревню, Алиссия? — Геральт заботливо поднял её разорванный плащ и одной рукой встряхнул, скидывая с него мелкие камешки и ветки. — За это прости, куплю тебе новый. Более крепкий. — Не волнуйся, давно пора было сменить его на что-то более плотное, — травница вывела ведьмака из неловкого положения и накинула ткань на руку. — Я думаю, что мы можем сходить к троллю, пока не стемнело. Вернёмся в город до полуночи, если всё пройдёт нормально. — Уверена? Целый день на ногах, ничего не евши и не пивши. Твоя выдержка похвальна, но ты ценнее живой, чем, прости, трупом. — Не стоит её недооценивать — она лучше знает, на что способна, — Иорвет подал голос и тут же получил недоумевающий взгляд травницы и последовавшую за ним усмешку ведьмака. — Я рада, что ты оценил меня по достоинству, хоть недавно пытался придушить, — строгим голосом сказала женщина и Иорвет дёрнул челюстью, согласно склоняя голову. — Думаю будет лучше, если мы пойдем вдвоём, — Геральт, не принимая возражений, вновь забрал у травницы вазу и всунул её в руки Иорвету, опасно приблизившись к нему. — А ты будь аккуратнее, сидх. Не лезь к беззащитным женщинам, если не хочешь огрести. Идём в таверну, Алиссия. Я не буду жертвовать твоим здоровьем даже ради нахождения Трисс. — Со мной всё нормально, правда. Но я не смогу переубедить тебя, да? Ждите меня в «Котле», я присоединюсь позже. — Надеюсь, ты не пойдешь к троллю сама или с ним? — ведьмак тыкнул указательным пальцем Иорвету в грудь. Тот сбил ладонью руку ведьмака и сжался, будто атакованный ёж. — Это ты берегись, Gwynbleidd. Не забывай, кому принадлежит лес, по которому ты ходишь. — Успокойтесь, — травница положила ладони им на грудь. Иорвет тут же отпрянул, морщась от отвращения — женщине не понравилась такая реакция, но и разбираться с двумя вполне взрослыми мужчинами ей не хотелось. Геральт напротив расслабился, спокойно сделал шаг назад и, избегая конфликта, покинул улицу. Иорвет промолчал, не отводя взгляда от ведьмака. Лекарка только сейчас вспомнила, что эльф плевался кровью от удара Геральта: тот приложил его сильнее, чем атаман заслуживал, и явно с совсем не человеческой силой. От такого толчка могло сломаться ребро, проколоться лёгкое или могла и вовсе вылететь челюсть. Кровавый кашель не был признаком хорошего самочувствия. И эльф вновь умалчивал о том, что у него не всё было в порядке. Женщина взяла его под руку и аккуратно дёрнула на себя, заставляя повернуться. Он выгнул бровь, сохраняя отчужденное выражение лица и был готов услышать от неё какие-то слова, подтверждающие сказанное ведьмаком или, как она любила делать в последнее время, что-то натянуто успокаивающее. Но Алиссия сжала свои ладони у него на лице и стала щупать челюсть, пытаясь найти какие-то отклонения. Иорвет дёрнулся и чуть нахмурился, осматривая увлечённое лицо травницы: у неё появилось несколько царапин на веке — видимо, от задевшей при снятии плаща фибулы, а несколько прядей прилипли к покрасневшему лицу прямо у глаз. Она машинально заправила волосы за уши, принявшись ощупывать шею эльфа. Тут мужчина схватил её за руку и прервал осмотр, привлекший внимание человеческого детёныша, ковыряющегося толстыми пальчиками у себя в носу. Лекарка довольно агрессивно посмотрела на эльфа, который взглядом скосился в сторону ребёнка. — Тёта лекарка, а шо ты этакое делаешь? — мальчик лет пяти сделал несколько шагов к ним, но замер, вынимая из носа мизинец. Травница опустила руки, оборачиваясь к ребёнку. Заставить эльфа открыть широко рот и позволить ей туда залезть было бы сейчас неуместно. — Так это же ельф! Скотаель проклятущий, мама мне гутарит, шо от таких надо защищаться! Тебя он обижает, тёта? Я его как шлёпну по гузну, он больше тебя трогать не будет. Хошь? — мальчик в угрожающем жесте взвёл хиленький кулак и помахал им прямо у ноги эльфа. Иорвет посмотрел сначала на мальчика, потом на Алиссию, и не дожидаясь ответа вздёрнул мальца за ногу, поднимая вверх и активно треся. — Принеси извинения, valp, или проклятущий скоя'таэль пырнёт тебя мечом по горлу, — эльф, видимо, пытался внушить ребёнку немой страх и заставить его пасть перед ним на колени; но крестьяне в Вергене были очень схожи между собой, поэтому ребёнок повёл себя так, как сделал бы тот же самый Вицек, если бы встретился с Иорветом — громко завыл, пуская на землю град из мелких слезинок, и обмочился прямо под себя. Лекарка не знала, что делать: спасать ребёнка от рук оскорблённого эльфа или же спасать эльфа от утвари мамаши, которая явно должна была прибежать на вопль своего чада. Слова до Иорвета доходили долго, особенно в минуты эмоциональности, поэтому Алиссия чуть присела, взяла ребёнка за руки и выдернула из лап эльфа, опуская на землю и кутая в свою накидку. — Тише, тише, — женщина осмотрелась вокруг в поиске чего-то, что смогло бы утешить его; но вряд ли где-нибудь под кустом валялась конфета или деревянная лошадка. Приняв за данность, что ничего не порадует кмета лучше, чем монета в руке, она вынула из кошеля пару медяков и протянула их ребёнку. Тот высунул голову из своего кокона и жадно схватил монеты, шмыгая носом, — не называй больше незнакомых людей и эльфов плохими словами, и уж тем более не угрожай им. Ты меня понял? — Понял, но мама всё равно гутарит, что... — Маму надо слушаться, — прервала его лекарка, — но ты же большой мальчик и должен понимать, что она тоже может ошибаться. — Долго будешь нравоучать это человеческое отродье? — Иорвет пнул небольшой камень, пролетевший прямо у головы ребёнка. Тот снова насупился и начал плакать, призывая свою мать. Алиссия тяжело вздохнула и встала, отряхивая платье. — Я тоже человеческое отродье, Иорвет. Всем нам требуется нравоучение, даже эльфам, — она протянула руку к кувшину, — а это отдай мне. Разобьёшь, ненароком. — Не я здесь провоцирую драки и спотыкаюсь на лестнице. Когда научишься ходить, заберёшь себе. — Очень остроумно, — Алиссия продолжила говорить только когда плач ребёнка остался в другом квартале позади. — Береги кувшин как своего лучшего командира. — Что, склеишь его также, как и Киарана? — до атамана довольно быстро дошёл смысл сказанных слов, но оправдываться он не стал. Травница зарделась, чуть надула щёки и сдула с лица вьющийся локон. Она никого не пыталась «клеить», тем более одного из скоя'таэлей — был огромный риск нарваться либо на стрелу, либо на гнев командира. — Нас с Киараном связывает только моя магия, — больше для себя решила уточнить женщина. Все их возможные чувства и понимание состояния друг друга были лишь временным эффектом волшебства, не более. Да и Киаран помогал ей освоиться среди скоя'таэлей и как только они окончательно примут её помощь, он явно перестанет подсказывать ей имена эльфов и краснолюдов. — О Dana Meabdh, пусть будет так. Его в любом случае привлекают истинные Aen Seidhe с глазами цвета льда и белой кожей. — Ты романтизируешь? Или это его слова? — Думай как хочешь, beanna. Но люди его не интересуют, хоть он всегда отличался большим интересом к вашей расе. — Подожди, так это сказал он? — травница замедлилась. — Пусть я не люблю вступать в интриги и тем более создавать их, но Киарану... Приглянулась Дэва? — Не я тебе это сказал, — эльф хитро улыбнулся и в его глазу показалась веселящаяся искра. Более добрая, чем те, которые Алиссия улавливала раньше. Она хмыкнула и мечтательно улыбнулась ему в ответ, — Ты пойдешь в «Котёл»? Не боишься нарваться на гнев Золтана и Геральта в очередной раз? Думаю, вылакай они бочонок медовухи, то просто сломанным ребром это не закончится. — Как ты узнала про ребро? — голос Иорвета стал серьёзным, почти что напряжённым. — Так всё-таки ребро, — она потёрла ладони. — Позволишь осмотреть? — Зачем? Чтобы ты намазала своими мазями и обмотала меня тряпкой? — Ты очень неуважительно относишься к профессии медика. Если не устраивают тряпки, могу с помощью магии. — Никакой магии, — эльф категорично взмахнул рукой, — хватит лезть не в своё дело, derwydd. Если тебя интересует чьё-либо здоровье, проводи свои эксперименты над ведьмаком — он тёр руку после удара. — Ушиб, полагаю. Сломанное рёбро — вещь опасная, особенно если заденет лёгкое. Но тебе ведь всё равно, — она чуть сорвала голос на последних словах, разводя руки в стороны. — Ты права, — эльф остановился и повернулся к ней, — мне всё равно. Иорвет склонил голову, не отводя от неё взгляда, из-за которого Алиссии почему-то стало совестно и ушёл в сторону ворот, ведущих в деревню, не сказав на прощание ни слова. Когда травница дошла до таверны, на улице уже темнело. Здесь прибавилось народу и теперь за каждым столом восседала компания краснолюдов — почему-то именно они были завсегдатаями этого места. Запах отвратительного супа сменился манящим жареным картофелем и мясом, которому почти удалось заглушить аромат льющегося по кружкам алкоголя. Геральт, Золтан и Лютик сидели всё за тем же столом в углу, но теперь на нём стояло несколько свеч и мрачный угол не казался таковым теперь. Алиссия переступила через брошенный на полу колпак и дружелюбно улыбнулась, присаживаясь на край скамьи. Её корзина была запрятана под стол прямо у стены, где Геральт подпирал её ногой. — Наша прелестница вернулась одна? — Лютик оторвал взгляд от запечённой куропатки и взмахнул рукой. — Это и лучше! Поднесите даме лучшего вергенского вина, да поживей! — по барду было видно, что посиделка началась довольно хорошо и он не сдерживал улыбки, осыпая комплиментами всех и всё вокруг. — Лучше ривийского хереса, пожалуйста, — Алиссия любезно склонила голову перед темноволосой разносчицей и повернулась к Золтану, который, перебирая свиные рёбрышки, грозно смотрел на неё. Травница вздохнула. — Что-то не так, Золтан? — Геральт заинтересованно посмотрел на краснолюда. Лютик же в это время побежал к стойке и начал спорил о чём-то с трактирщиком, ударяя себя по груди кулаком — бард явно не собирался уступать. — Да всё так, только вот с опасной компанией ты связалась. Скоя'таэли пусть и не такие гады, как о них говорят, но вот атаман их падок на убийства и пытки таких, как ты. — Людей, женщин или друидов? — довольно холодно спросила травница. — Северян. Будь ты аккуратна с ним и вон, лучше к Геральтовому херу цепляйся, он хоть наших в битвах не ложил, — ведьмак подавился медовухой и поперхнулся, чувствуя какую-то неловкость, но сказать что-либо не решался. Он в большей степени разделял опасения Золтана и не считал грозу Севера подходящей компанией для женщины, способной найти Трисс и спасти Саскию. От неё не было бы пользы, будь она мертва, а судя по припадкам сумасшествия Иорвета, рядом с ним у неё были все шансы оказаться таковой. Но у Геральта не было на неё влияния и он надеялся, что их поход к троллю позволит ему серьёзно поговорить с лекаркой. — Так дело в этом? — женщина наклонилась к краснолюду. — Я была на войне вместе с тобой и знаю, какие ужасы несла бригада «Врихедд». Но это осталось в прошлом. Все мы здесь не с чистой совестью заседаем, и уж точно не имеем права судить тех, кто оказался на другой стороне. Не думаю, что стоит поднимать эту тему, — Алиссия нахмурила брови и выпрямилась, придвигая к себе поднос с яблоками и грушами, который усердно поедал Геральт. Краснолюд сплюнул на пол у скамьи и досадливо обтёр руки о штаны, выходя из-за стола в направлении стойки. Золтан схватил барда за кафтан и утихомирив его пинком под коленку, потянул обратно к ганзе. — Ты мне тут ещё нарвись, куррва мать. Мало тебе вчерашней краснолюдской махни, так ты ещё огрести решил? Сиди на гузне ровно, поэт, — Лютик тряхнул головой и травница только сейчас заметила, что на нём не было его причудливой шапки. Видимо на неё наступила Алиссия, когда заходила в таверну. — Ну, давайте подымем кружки за свободный Верген! — Золтан возвёл кружку самогона к потолку — медовуху он уже допил, и со всех сторон послышался одобрительный гогот краснолюдов: «За Верген!», «За Саскию!», «За Золтана, старое он куепутало!». Последнее воскликнул Ярпен, уже направляющийся к их столу и стукающийся полной самогона кружкой с Хиваем. — Золтан, почему мы пьём водку кружками, у нас же есть стопки? — Геральт с большим влечением взял полупустую бутыль со стола и долил себе до краёв. — Серьёзные проблемы требуют серьёзных мер! Полумерами тут не поможешь! — хохотнул краснолюд и потеснил барда, освобождая место Ярпену. — Доброго вам вечера, мадам, — он снял воображаемую шляпу, — а ты по что такая грустная? Налейте даме самогона! — Алиссия отрицательно закачала головой, поднося к губам ароматный херес.***
— И тогда она сверкнула своими янтарными глазами в мою сторону, рукой с драгоценными перстнями подзывая всё ближе и ближе, заманивая и охмуряя моё тело и чувства, — Лютик приложился к чарке и наигранно громко вздохнул, с сожалением склонив голову к травнице. — Наши тёплые телеса слились в единое целое и как неумолимая стихия княгиня сорвала с себя корсет, подталкивая меня к уже остывшей от князя постелии. — Не продолжай. Все поняли, что было дальше, — ведьмак махнул рукой и опрокинул деревянную стопку себе в рот. — А мне интересно, — женщина подставила чуть сжатую ладонь под щёку и игриво склонилась к барду, — что там у вас вышло с этой княгиней в итоге? — Мой утренний цветок, Геральт прав — это подробности отнюдь не для девичьих ушей. — Я не девочка, мастер Лютик. Я — врач. А у врачей пола нет, — травница повысила голос и горделиво вскинула голову, обращая чуть прищуренный взгляд к барду. Тот мотнул головой и громко выдохнул, протягивая руку к очередной кружке с краснолюдским самогоном, к которому вся компания перешла после закончившегося в «Котле» пива — или же трактирщик решил спрятать своим запасы подальше, чтобы не обделить других желающих утолить жажду забулдыг. Алиссия ловко треснула Лютика по руке. Бард отпрянул, в испуге потирая начавшую краснеть ладонь и несколько раз моргнул, ища подтверждение увиденному. — Ну раз дама настаивает... Но только после песни! Да, споём же, друзья! Алиссия подхватила край платья и потянула его вверх, оголяя ногу. Она резво перекинула ноги через скамью и, оперевшись руками на плечи барда и ведьмака, встала на стол, аккуратно носочком пододвигая кружки и тарелки. Посетители таверны выжидающе уставились на неё, не делая ни глотка, пока не дождались продолжения. Травница выпрямилась и громко, чуть сбивчиво, поинтересовалась: — Грустную или весёлую? Компания краснолюдов, занимавшая несколько столов, во главе которой восседал староста Бурдон, начала бурчать себе что-то под нос. Спустя мгновение послышался свист и одобрительное «Весёлую!», к чему травница решила прислушаться в сию же минуту. — Значит, будет так! Мастер Лютик, будьте любезны подыграть, — она наклонилась и ткнула барда пальцем в нос, но чуть промахнулась и почти кольнула того в глаз. Мужчина поморщился и чихнул, беря в руки уже приготовленную лютню. Геральт тоже одобрительно хмыкнул и ударился кружками с Золтаном. — Ну-у-у девка, ну прямо клад! — он громко вернул кружку на стол и увёл прямо из-пол носа ведьмака малосольный огурец, смачно хрустя им в такт мелодии. — Пожалуй, соглашусь! — Ярпен схватил Шелдона и Золтана, сжимая их плечи и притягивая к себе. — Эх, братцы, как я блять рад нашей встрече! Давайте ещё по одной! Лютик в это время провёл пальцами по струнам своего бесценного инструмента, проверяя чистоту звучания, и выдал на публику пару аккордов. Краснолюды не замолкали, напротив, увлеченно стали оборачиваться к начавшемуся представлению, переговариваясь с товарищами опьянёнными голосами. Бард в последний раз взглянул на лютню и ожидал услышать голос травницы. Алиссия прочистила горло, громко кашлянув и привлекая этим ещё большее количество любопытных глаз. Ей не впервой было петь походные песни перед абсолютно не слышащими её солдатами, но публика в Вергене оказалась благороднее и даже соизволила, со временем, стихнуть. Лютик сразу же подхватил знакомый мотив, постукивая ногой в такт.Тра-ла-ла-ла-ла-ла-ла-ла, Тра-ла-ла-ла-ла-ла-ла-ла, Ла-ла-ла-ла-ла-ла-ла-ла-ла-ла. Валентин говорит о сестре в кабаке, Выхваляет ее ум и лицо, А у Маргариты на левой руке Появилось дорогое кольцо.
Травница покрутила ладонью, показывая воображаемое кольцо краснолюдам, завороженно уставившимся на неё. Внимание мужчин отчего-то смутило её, и на щеках проступил румянец; но только-только разошедшийся менестрель не сбавлял ритма, звонко ударяя по струнам, прикрикивая на особо перебивающих песню своими выкриками забулдыг. Геральт с компанией краснолюдов, будто обретя второе дыхание, стал опустошать бутылку за бутылкой, весело кивая головой.А у Маргариты спрятан ларец Под окном в зеленом плюще, Ей приносит так много серег и колец Злой насмешник в красном плаще. Тра-ла-ла-ла-ла-ла-ла-ла, Тра-ла-ла-ла-ла-ла-ла-ла, Ла-ла-ла-ла-ла-ла-ла-ла-ла-ла. Тра-ла-ла-ла-ла-ла-ла-ла, Тра-ла-ла-ла-ла-ла-ла-ла, Ла-ла-ла-ла-ла-ла-ла-ла-ла-ла. Хоть высоко окно в Маргаритин приют, У насмешника лестница есть. Пусть на улицах звонко студенты поют, Прославляя Маргаритину честь.
Кружки и стопки стали звенеть громче, но попойка в «Котле» отличалась своим приличием от других подобных мест, в коих женщине удалось побывать: никто, пока что, не затевал серьёзных драк и не метал в стены стеклянные бутылки, не ломал своим весом дубовые бочки. Алиссия подхватила волну азарта, накатившую на большую часть заседающих здесь, и ловким движением перешагнула на соседний стол, стараясь не задеть тарелки с объедками. Женщина не отличалась умением пить да и не считала его обязательным для жизни, но для существования в обществе она научилась контролировать желание, как выражались краснолюды, нажраться. И сейчас была вполне цела сознанием. Её не шатало, не клонило в сон или с в сторону улицы — ей просто было хорошо. Впервые за долгое время она делала что-то без оглядки на последствия. Впервые ощущала себя свободной от обязательств.Слишком ярки рубины и томен апрель, Чтоб забыть обо всем, чтоб не знать ничего. Марта гладит любовно полный кошель, Только серой несет от него. Тра-ла-ла-ла-ла-ла-ла-ла, Тра-ла-ла-ла-ла-ла-ла-ла, Ла-ла-ла-ла-ла-ла-ла-ла-ла-ла. Тра-ла-ла-ла-ла-ла-ла-ла, Тра-ла-ла-ла-ла-ла-ла-ла, Ла-ла-ла-ла-ла-ла-ла-ла-ла-ла.
Алиссия прошла по столу вперёд и присела, намереваясь спуститься на пол. Краснолюды немного иначе растолковали её действия, дружно подхватывая её под руки и перекатывая на возможный центр таверны пустую бочку. Травница сбилась и проохала несколько слов, пока широкие краснолюдские ладони затаскивали её на пьедестал. Лютик играл мелодию уже полностью в своё удовольствие, на мгновение потеряв лекарку из виду. Геральт спохватился, откладывая в сторону недоеденный окорок и попытался встать, держась за край стола. Шелдон усадил шатающегося ведьмака на место, ударяя стопкой о его кружку, которая просто стояла на столе и начал рассказывать историю про ограбление его обоза на подъезде к Элландеру.Ах, чего не бывает в летнюю ночь! Уж, на что Риголетто был горбат и хитер, И над тем насмеялась родная дочь. Тра-ла-ла-ла-ла-ла-ла-ла, Тра-ла-ла-ла-ла-ла-ла-ла, Ла-ла-ла-ла-ла-ла-ла-ла-ла-ла. Грозно Фауста в бой ты зовешь, но вотще! Его нет, его выдумал девичий стыд. Лишь насмешника в красном дырявом плаще Ты найдешь и ты будешь убит. Тра-ла-ла-ла-ла-ла-ла-ла, Тра-ла-ла-ла-ла-ла-ла-ла, Ла-ла-ла-ла-ла-ла-ла-ла-ла-ла. Тра-ла-ла-ла-ла-ла-ла-ла, Тра-ла-ла-ла-ла-ла-ла-ла, Ла-ла-ла-ла-ла-ла-ла-ла-ла-ла. Ла-ла-ла-ла-ла-ла-ла-ла-ла-ла*...
Женщина отдышалась, сорвав у краснолюдов небывалый аншлаг: они стучали кулаками и кружками по столешницам, сапогами по дощатому полу; свистели и кричали, требуя продолжения. Лютик сыграл ещё несколько аккордов и приглушил звук лютни. Травница оказалась вполне недурна в пении, хоть и не обладала какими-то выдающимися для этого способностями — голос тот у неё был глубоким, звучным в некоторых местах и совсем не срывался с нот. Но ей не хватало чувств, игры, которой бродячие музыканты жили завлекали на свои представления. За её песней стоял лишь найденный где-то текст и быстро схватывающий бард, а не история и переживания. Лютик всё же был горд, что кто-то в его окружении знает приличные песни, пусть и с глубоким смыслом, который местные жители понять были не в силах.***
Травница спускалась с не казавшегося всё это время таким крутым склона, задорно качая корзиной из стороны в сторону и с теплотой прокручивая в голове воспоминания о сегодняшнем вечере. Кусты рядом зашуршали и Алиссия напряглась, останавливаясь подле них. — Тут кто-то есть? — почему-то ей в голову не пришло, что будь в тех кустах эндриага или утопец, он бы цапнул её и вряд ли сказал бы ей что-то в ответ. Она наклонилась ниже, выставив корзинку вперёд и начала прошаривать ей меж веток. Наткнувшись на что-то твёрдое, она прикусила язык и резко треснула корзиной по этому месту. Куст зашевелился активнее и начал возмущаться, шипя на неё. Травница подумала, что ей это мерещится — эффект полынной водки, что славилась своими галлюциногенными свойствами. Она встряхнула головой и на мгновение закрыла глаза. Шум только усилился. Женщина приоткрыла один глаз, всматриваясь в тёмные пятно перед собой. — Ещё раз поднимаешь на меня руку, скажу Зерриту, чтобы не таскал тебе корешки, — Алиссия отклонилась назад и приготовилась к столкновению своей пятой точки с холодной землей, но её вовремя подхватили за талию. Она прикрикнула, выронив корзинку — ту ловить никто не стал, и склянки покатились по земле, несколько штук и вовсе разбилось. На рот легла тяжёлая ладонь в перчатке и лекарка принюхалась. Пахло мандрагорой и сыростью. — Не кричи, дорогая. Разбудишь стражу и скоя'таэлей. Нам проблемы не нужны. — Отпусти её, она поняла, — Эган вылез из травы, почёсывая макушку. — Не поздновато ли для прогулки, миледи? — Как ещё меня назовёте? — женщина согнулась, стараясь успокоиться. — Что, эликсиры закончились? Зачем так пугать? — От тебя пахнет дешёвым спиртом и потом. Неужели в твоей жизни появились другие настоящие мужчины, кроме нас? — Зеррит насмешливо толкнул её в плечо, рассмеявшись в кулак и одновременно с этим поймав на себе строгий взгляд брата, заглушил смешок. — Можешь не отвечать. Он ревнует, — Зеррит закатил глаза и с интересом начал подбирать склянки, осматривая их на наличие содержимого и складывая в корзинку.