Отвар из волкобоя

Лучше испытать тысячу ударов судьбы, чем всю жизнь пропрятаться от судьбы в чулане. Борис Акунин. Нефритовые четки.

— Ну? — травница выжидающе посмотрела на Эгана, который стоял прямо напротив неё и устало посматривал на брата. — Никого не напоминает? — ведьмак выудил из-под пояса свиток, обёрнутый красной атласной лентой, и со свойственной ему отчуждённостью посмотрел на женщину. Алиссия стала разворачивать свиток, а заинтересованный в этом Зеррит просунул голову над её плечом, одной рукой придерживая её за локоть, а в другой держа корзинку. На свитке чем-то чёрным, но не углём и не чернилами, был аккуратно выведен портрет девушки. У неё были такие же тёмные, как у лекарки, но чуть короче — только до линии плеч. Глаза, цвет которых показан не был, но форма их была точь-в-точь как у неё. Чуть проступающие скулы, еле заметные веснушки и две родинки, которые были немного ближе к губе, чем у Алисии. Сейчас она воспринимала все не так скоро, как могла бы на трезвую голову, но постаралась сложить в голове целостную картину и поделиться полученным выводом с ведьмаками. Когда их посиделка в «Котле» стала подходить к своему завершению, — понять это была в состоянии одна травница, которая, хоть и не почуралась стопки самогона и полынной водки, сумела сохранить здравый рассудок и не повелась на уговоры забагровешего от выпивки Лютика остаться в его комнате на ночь — женщина под пристальным взглядом своих друзей любезно одолжила у ведьмака ключи от его временного пристанища и, откопав в сундуке чуть ободранный плащ, решила вернуться в деревню. В тот момент, когда она пыталась связать воедино длинные верёвочки, чтобы ткань не слетела с её плеч при первом порыве ветра, вспомнила о том, что оставила свою достаточно ценную фибулу тому плачущему мальчишке. Идти в столь позднее время и искать по городу ребёнка, даже пусть она могла описать, как он выглядел, было по меньшей мере неразумно. И волноваться ей сейчас стоило совсем не об этом. За эти дни произошло много событий, ещё больше должно было свершиться в ближайшем будущем. Но на новую встречу с двумя братьями-ведьмаками она не рассчитывала: Зеррит и Эган появились в её жизни столь же внезапно, как и исчезли, и Алиссию это устраивало — водиться с ведьмаками в капюшонах и с клинками наперевес, которые то и дело забегали к ней с растерзанными от когтей гарпий частями тела, было опасно. Они, в отличие от Иорвета, не угрожали ей расправой — ведьмаки в целом говорили мало, только обозначая места ударов и настаивая на том, чтобы она брала сверх положенного. Будто она влекла столь жалкое существование, что все вокруг пытались подкинуть ей лишнюю монету. За всё это время у неё скопилась, должно быть, половина сундука серебряных и медных монет. Только тратить сбережения на себя женщина не умела, а нужд у одиноко живущей травницы было немного: всё, что ей требовалось, даровала природа и её сад. — Это я. Это мой портрет, — не веря себе она схватила края свитка и поднесла Эгану прямо к лицу. — Мы заметили, — достаточно тихо и с нескрываемым раздражением буркнул Зеррит. Он одернул травницу назад, а Эган молча кивнул, не решаясь отобрать бумагу обратно. — Откуда он у вас? — она сдерживала себя от шуток про художественные навыки обоих ведьмаков и тихо прыснула смешком себе под нос. Конечно, они оба это заметили, но решили любезно промолчать. — Давай не здесь, — Эган оглянулся, проверяя, нет ли никого рядом, — мы отведём тебя домой. Пойдём через лес, чтобы не нарваться на белок, — Зеррит согласно кивнул и подтолкнул её к кустам, в которых недавно сидел его брат-шпион за одинокими пьяными женщинами. Травница охнула, затормаживая перед крутым спуском с пригорка. Эган перехватил её за другую руку, и травница почувствовала себя самой настоящей портовой шлюхой, переходящей из рук в руки новым клиентам. Настолько быстро ведьмаки пробирались сквозь заросли травы и болотистые кочки, что Алиссия могла только позавидовать им. Друидская сущность совсем не делала её выносливой или особо ловкой. Когда Зеррит, любезно притормозивший перед ней, кинул её корзинку куда-то вверх, женщина ахнула и звонко хлестанула его по лицу. Сделала неуверенный шаг назад, удивляясь силе, сокрытой в подрагивающей ладони. — Эй, за что? — ведьмак действительно удивился действию женщины: пусть он и его брат были многим ей обязаны, но отвешивать ему оплеуху в лесу она права не имела. Удивление на лице младшего ведьмака тут же сменилось лукавой улыбкой. — Ты... Ты корзин... ку... Куда дел? — Алиссия оставила ладонь на плече ведьмака и немного согнулась в попытках отдышаться. Зеррит ткнул её пальцем в щёку и им же указал куда-то в небо. Женщина прищурилась, пытаясь рассмотреть в темноте леса хоть что-то. Ведьмак быстро понял, что попытка показать ей Эгана, забравшегося на каменный выступ и держащего в левой руке её бесценную корзинку, не увенчается успехом. Тогда ведьмак вздохнул и, размяв шею, пригнулся и положил ладонь на ладонь, в готовности ловить ногу травницы и поднимать её наверх. — Издеваешься? — Алиссия с подозрением посмотрела на вроде крепкие ладони Зеррита и перевела глаза наверх. Эган может и был готов принимать её там, но она дальше своего носа разглядеть ничего не могла, а хвататься то ли за корешок, то ли за камень было немного боязно. — Ну же, быстрее, кроличек. Эган поймает, — нетерпеливо бросил Зеррит. Сегодня ночью им с братом досталось: сначала Лето, появившийся в их пещере всего лишь на несколько часов и вновь бесследно исчезнувший; каэдвенские патрули, которым почему-то захотелось обшарить каждый куст в радиусе досягаемости их бренчащих лат; ведьма Тансервилль, которая своими искрящимися порталами распугала всю живность вокруг — и при этом являлась перед ведьмаками столь бесцеремонно, что застигла Эгана в период справления его нужды. Зеррит не смог забыть смущения на лице брата и определённо припомнит ему этот конфуз. Ведьмаки устали от неизвестности и отсутствия призыва к действию от кого-либо. Шеала постоянно давала им задания, которые не отличались оригинальностью: принести тот корешок; сорвать ягодку на кусте, вокруг которого летают гарпии — и заодно принести кусок селезёнки чудовища. Эган беспрекословно слушался, что, бесспорно, раздражало Зеррита. Благосклонность императора и восстановление их родной ведьмачьей школы не стоило месяцев скитания по лесам и болотам, жизни в холодных пещерах и поедания сухого мяса. Стоило учитывать и то, что никакой поддержки прибывшая в лагерь нильфгаардская делегация им не оказывала, а ведьма Тансервилль и вовсе приказала им не высовываться, пока она не даст им какой-то знак. Зеррит и Эган получили от неё амулет, который позволял им проникать в лагерь каэдвенцев и продолжать планировать убийство Хенсельта, оставаясь незамеченными при отсутствии резких движений. Разумеется, Шеала оставалась в полном ведении их дел и требовала полной отчётности. Зеррит был рад одному: Эган сам разговаривал с чародейкой и не вмешивал его в нравоучительные беседы. Алиссия неудачно сделала шаг навстречу неизведанному и протянула руку вверх, но не ожидавший от неё такой прыткости Эган не успел захватить её и потянуть наверх: женщина сорвалась, возвращаясь в руки другого ведьмака. Раздался крик. Зеррит удивлённо вскинул бровь и завалился назад, выставляя левую ногу в выпаде, чтобы совсем не свалиться на землю. Он обвил руками бёдра травницы, почти ухватив её за ягодицы. Оба её платья и плащ задрались так сильно, что она успела зардеться. Зеррит опустил её на землю, пальцем задевая недавно появившийся шрам. Женщина скривилась от холодного прикосновения. — Жива? — ведьмак выпрямился и выжидающе уставился на неё. Где-то сверху послышалось недовольное шипение и треск веток. Травница не ответила. Она приложила ладонь ко рту, сжала другой рукой ткань на плече у Зеррита и отвернулась в сторону, сдерживая рвотные позывы. — О, мне знакомо это. Ты ведь пьяна, да? — ведьмак заботливо потрепал её по спине. Алиссия согнулась сильнее. — Можешь не отвечать, кроличек. — Не называй меня так, — женщина вернулась в нормальное положение и сглотнула слюну. Резкие перепады высоты повлияли на жидкость в её организме, но её желудочно-кишечный тракт определённо обладал магической силой, — я не твоя добыча. — Добыча? — Зеррит усмехнулся, протягивая её руку. — Я не ем кроликов. — Всё равно перестань. Я, возможно, старше тебя, а это уже неуважение, — она приняла его руку и подошла к выступу. — Не знаешь, сколько тебе лет? — ведьмак во второй раз предпринял попытку подсадить женщину. — Нет, — Травница более аккуратно поставила ногу на сплетение его рук и оттолкнулась, одной рукой опираясь на скалу, а другую протягивая вверх. Мозолистая ладонь резко подтянула её и Алиссия оказалась лицом к лицу с нахмурившимся Эганом. — Меньше слов — больше действий. Как думаешь, кто найдёт нас раньше: разведчики эльфов или голодные эндриаги? — он, в отличие от своего брата, не особо проникся к женщине симпатией. — Я бы предпочёл эндриаг, — Зеррит встал, отряхивая колени и, подхватив травницу под руками, поднял её на ноги. Она благодарно кивнула. Старший ведьмак грозно посмотрел на брата, считая свой вопрос риторическим. Эган вновь устремился вперёд. — Соглашусь, — женщина хотела взять свою корзинку, которую Эган предусмотрительно оставил у самого края, но её инициативу перехватил Зеррит. — Так почему ты не знаешь свой возраст? — хоть ведьмак и старался сделать крайне безэмоциональное лицо, глаза его заинтересованно поблескивали в ночном тумане. — Не думаю, что должна тебе что-то рассказывать, — травница грустно улыбнулась, перешагивая через вьющиеся корни векового дуба. — Дело твоё. Но ты всё равно не старше меня, — Зеррит довольно протянул ей руку. — Эти деревья чего-то боятся. Или кого-то, — Травница на мгновение замерла, прикладывая ладонь к холодной коре. Потом настороженно посмотрела на ведьмака, который остановился рядом и со странным смирением смотрел на неё. — Вы пришли за этим? — её не только растревожил страх, что исходил от этой части леса, но и уверенность, что Зеррит о чём-то умалчивает. Из-за высоких кустов можжевельника к ним вышел недовольный Эган. Он не стал даже смотреть на травницу, грозно сложил руки на груди и обратился к брату: — Вы плетётесь медленнее раненых утопцев и уже начинаете привлекать ненужное внимание, — Алиссия вопросительно выгнула бровь, а Зеррит лишь развёл руками. Было видно, что отчитывание брата уже не имеет на его совесть никакого эффекта. — Вот. Всё это время в одной руке Эган держал язык. Язык водной бабы. Он кинул его под ноги к травнице и видимо надеялся получить от неё большую дозу человеческой слабости и вновь начал бы причитать о слабости человеческой расы — при ней ведьмак не раз пытался подтвердить своё высказывание яркими примерами из истории, что поднимало интеллект всего ведьмачьего цеха в её глазах. Но смотря не Зеррита, травница убеждалась больше в том, что ведьмаки не так сильно отличаются от людей. Женщину вряд ли бы смутил язык чудовища, да и любой другой его орган, будь он даже на её тарелке. Времена вокруг всегда были неспокойными, и во время походов и сражений приходилось питаться многим. Благо, она лишь готовила: охота на монстров была развлечением среди солдатни, а их поедание не вязалось с кодексом друидов. По правде говоря, кодекс этот был столь же размыт и индивидуален, что не один из друидов не мог точно сказать, что им делать можно, а чего не стоит. — Ты быстро, — Зеррит стыдливо потёр шею — охота на водных баб всегда была его любимым занятием, и уступать в количестве отрезанных языков брату он не хотел, — двенадцать у меня, тринадцать у тебя. В Каэдвене сравняемся, братец. — Вы собираетесь уйти к Хенсельту? Поэтому вы перешли через Мглу? — Алиссия судорожно переводила взгляд от одного ведьмака к другому, надеясь хоть на какое-то внятное объяснение. — Мы достаточно далеко ото всех, кто может вам помешать сказать мне, какого Лебеды здесь происходит? — Мы не обязаны тебе ничего говорить, лекарка, — последнее слово Эган желчно выплюнул в её сторону и повёл головой, зазывая брата идти дальше. — Не у деревни, полной утопцев, — он совсем не смягчил свой тон, напротив, добавив в него большей озабоченности происходящим. — Я не боюсь утопцев, — женщина взяла себя в руки, в чём, возможно, ей подсобил оставшийся в крови алкоголь, — и вас тоже не боюсь. Вы помните, что я для вас сделала? Я не люблю играть в шантаж, но вы не оставляете мне выбора. Я могла выдать вас Деве или, что хуже, Филиппе Эйльхарт — но я ничего из этого не сделала, даже не думала, — она опасно сделала шаг по направлению к Эгану, который сжал челюсть и смотрел ей прямо в глаза, забыв, как следует дышать. — Я спасла ваши руки, ноги, органы от яда келайно! Никто в Аэдирне не окажет вам такой помощи, — здесь она возможно соврала, но ингредиенты для противоядия действительно мало где можно было достать. Ещё сложнее было смешать их в нужных пропорциях, — а теперь вы мне ничего не скажете? Вы ушли, оставив мне полный кошель и сказав лишь про то, что направляетесь во Мглу. — Тебе этого мало? — Эган остался на своём месте, но в его взгляде кроме угрозы проскользнуло ещё что-то — Зеррит назвал бы это ведьмачьим недоумением, ведь его брат редко мог выдать неподдельные эмоции. И травница не уловила тонкой грани между испытываемыми ведьмаком чувствами и его обычным настроением, замечая лишь его хмурые глаза. — Если бы вы не вернулись, то, пожалуй, да. Я бы забыла о вашем существовании... Да что говорить, я уже не вспоминала о вас, — ведьмаки ушли несколько недель назад и их появление сейчас совсем не вязалось со всем происходящим вокруг. А раз они ушли к каэдвенскому лагерю, то они могли оказаться и шпионами. Шпионами, с которыми она мирно ведёт беседу в вергенском лесу. — Но вы пришли с моим портретом. Моим. Вы ведь должны понимать, что предостережением, которым вы хотели от меня отделаться, будет недостаточно? — Откуда ты знаешь про предостережение? — Зеррит еле выговорил это слово, немного замявшись. Он подошёл к Алиссии ближе, заинтересованно склоняя голову. — Значит предостережение, — женщина задумчиво провела пальцами по подбородку. — Я просто предположила и оказалась права. — Подозрительно права, — Эган вернулся в обычное положение, избегая нападающей позиции. Что, несомненно, порадовало и травницу, и обеспокоенного Зеррита. Если ведьмаки могли беспокоиться, конечно. — Как мы можем тебе доверять, когда ты разгуливаешь под руку с белками и Геральтом? — Вы за мной следили? — лекарка возмущённо прикрикнула, но потом на неё резко обрушилось понимание, как ведьмаки это провернули. — Прислали Хаггена? Это был он, да? — И сообразительна. Интересно, что в тебе такого особенного, что заинтересовало Старого Лиса? — теперь Зеррит стал действительно близнецом Эгана, обратившись к ней с таким же грозным выражением лица. Сейчас Алиссия находилась меж двух огней, и пусть она старательно делала вид, что не боится ведьмаков, — она ведь находилась на своей территории и лес не позволит, чтобы с ней что-то случилось — но от одного их взгляда её колени подкашивались, а на руках появлялись неприязненные мурашки. Прямо как от встреч с Иорветом. Она сама не понимает, почему вспоминает его в такой неподходящий момент. Или же подходящий? Алиссия раньше не считала, что люди меняются. По-видимому, она просто не общалась с ними столь хорошо, как делала это сейчас. Что-то внутри неё давало надежду на то, что атаман изменит своё положение в обществе и отношение со стороны людей и других рас, что тоже были не в восторге от его деятельности. Сейчас женщина напоминала более молодую версию себя, хоть и старой называться не желала. Но все её действия, поведение, мысли были трактованы той Алиссией, что сбежала из Брокилона в Настрог. Что была молода, слегка наивна, полна энтузиазма и, главное, верила, что может изменить весь мир. Тогда она была глупой и путала силу со страстью. Но страсть отнюдь не делала её слабой. Страсть делает человека опаснее. — Моё женское обаяние и щепотка везения, — травница подражательно Эгану склонила голову. Он криво улыбнулся, не сводя с неё глаз. — Я не поведу вас до своего дома, рядом стоят скоя'таэли. Не хочу вас подставлять, — и пусть столь желчно, как старшему ведьмаку ей это сказать не удалось, глаза Зеррита округлились. Эган сделал шаг назад и расслабился. Все собравшиеся здесь не были в настроении продолжать перепалку: Алиссия желала дойти до своей постели и попытаться заснуть, что, с учётом полученных за сегодня потрясений было бы сложно; Эгану и Зерриту стоило вернуться в свой лагерь в пещерах за Мглой, пока Лето или чародейка не заметили их отхода на территорию врага. — Хорошо, — Зеррит ещё больше опешил, с волнением поглядывая на брата. — Хорошо, — травница сложила руки на груди, опираясь на дуб, — рассказывайте с самого начала. Я знаю, что у вас двоих здесь какое-то дело, о котором я знать не должна. Но объясните мне хоть что-нибудь, прошу! Ведьмаки переглянулись. Эган устало накинул на голову капюшон и ступил к брату, выставляя руку вперёд. Зеррит зевнул и прикрывая рот локтём сделал тоже самое. Он опустил корзину на землю и сложил ладонь в кулак. — На счёт три, — старший ведьмак кивнул. — Раз, два... — Вы собрались в игры играть? Не кажется ли вам, что момент неподходящий? — женщина совсем по-матерински отчитала двоих сыновей-переростков. — Три, — Зеррит озорно посмотрел на брата и его пальцы сложились в форму ножниц. У Эгана ладонь изображала колодец. Это, должно быть, означало его победу. И то, что ведьмакам в детстве играть не позволяли — оно и неудивительно, их воспитывали бессердечными убийцами, а не обычными мальчуганами. Сейчас это в какой-то степени умиляло. «Умиление — это ведь то чувство, что не нравится Иорвету? И пусть, — подумала Алиссия, — мне от него очень даже тепло». — Только осторожно, Зеррит, — Эган отошёл дальше от брата, присаживаясь на валун, покрытый мхом. Младший ведьмак совсем не расстроился поражению — напротив, сел под другим, более молодым дубом и поставил рядом корзину, опираясь на неё локтём. Только он намеревался начать свой рассказ, травница тут же перебила его. — Ведьмак по имени Лето — он один из вашей банды, да? Не думаю, что он случайно телепортировался именно сюда. — Ты его знаешь? — братья переглянулись и в их глазах промелькнуло разочарование. Лекарка убедилась в верности своих слов даже не дожидаясь ответа Зеррита. — Нет, но слышала. — Он главный, — абсолютно сухо вбросил Эган. Пусть этот Лето и был у них главным, уважения он по-видимому не взыскал. — И зачем ваш главный похитил чародейку Трисс Меригольд? И где они сейчас? — Ему нужно было попасть сюда, а ведьмаки порталы не открывают. Лето должен был избавиться от неё, но по какой-то непонятной причине оставил её в живых, отдав на растерзание троллю. Только вот эти твари в ваших краях слишком сообразительны, да и Меригольд пусть ранена, но магии не лишена. Лето подставил нас, а сейчас шатается не пойми где, — хоть в их состязании проиграл Зеррит, Эган не давал ему вставить ни слова. Зеррит посерьезнел, скромным кивком сопровождая слова брата. Этим двоим настолько некому было выговориться, что они решили свалить на Алиссию все жалобы на своих коллег. — И хорошо, что не убил. При таком раскладе вряд ли бы Геральт оставил вас в живых. — Беспокоишься о нас, кроличек? — Зеррит попытался улыбнуться, но вышло натянуто, будто делал он это через боль. — Вы тоже убивали королей? Фольтест, Демавенд — на очереди Хенсельт? — женщина спокойно посмотрела на Эгана. Он дёрнулся, коснувшись кинжала у себя на поясе. Зеррит насторожился, с опаской и явным волнением за сохранность её жизни. — Откуда ты... Геральт? Он знает о нас? — Эган спрыгнул с камня и приблизился к ней, резким движением хватая за горло. Травница вжалась в дерево и ахнула, пытаясь набрать в лёгкие воздух. Младший ведьмак вскочил следом, но замедлился, аккуратно положив руку на плечо брату. — Эган, мы здесь не за этим. Ей всё равно до убийств королей. Это ведь так? — Зеррит требовательно посмотрел на ней, склоняя к верному решению даже если она на самом деле считает иначе. И ему повезло — на королей ей было по большей мере всё равно, но смерть Фольтеста откликнулась в её сердце глубокой раной. Он импонировал ей больше всех монархов, которых она когда-либо встречала. А на своём пути ей повезло лицезреть многих живых и ныне почивших. — Мне всё равно на монархов, — она потратила последний воздух на эти слова. Ведьмак насупился и сделал шаг назад, но увеличивать разделяющее их расстояние не стал. — Геральт сказал мне пару слов о Лето, а раз вы с ним заодно, несложно сопоставить. Но о вас он не сказал ни слова — не думаю, что он знает. — Тогда бы всё похерилось. Геральт не помнит нас, — Эган глубоко вздохнул и занёс над женщиной кулак, разбивая кору дуба словно склянку. Ошмётки дерева полетели ей в волосы, в лицо, и травница почувствовала, что дуб совсем не доволен этим. Ему больно. — Он потерял память, да. Но он вспоминает. Медленно, но вспоминает, — Алиссия опустила плечи и приоткрыла рот, сторонясь близости возбуждённого ведьмака. Зеррит молча потянул брата на себя: Эган размял шею, но руку с плеча не сбросил. Он вернул себе маску безразличия и отступил. Повисло неловкое молчание. Где-то на дереве зашевелились ветви — послышался шелест листьев и на землю приземлилось тёмное пятно. Сокол расправил крылья и поскрёб когтями по траве, привлекая внимание. Эган обернулся. — Разведчики белок? — друиды могли общаться с животными телепатически, но удавалось это немногим. Те, кто принадлежал к Вороньему клану, с рождения обучались общению с птицами: это были вороны, чайки и соколы, живущие на отвесных скалах и в Священной роще. С Хаггеном она сразу нашла общий язык, ведь сокол не раз приносил ей нужные травы, но потом исчез вместе с братьями-ведьмаками. Они где-то нашли амулет, способный при должной концентрации связывать их разум с птицами. — Нужно уходить. — Это ты сейчас как узнала? — Зеррит странно посмотрел на неё, а Эган протянул руку вперёд, и сокол взлетел ему на предплечье, не отводя взгляда от травницы. — От него, — она указала пальцем на сокола. Эган уже заметил, как она замирала при встрече с глазами сокола, и врать ему было бессмысленно — тогда она потеряет их доверие ещё больше, — я жрица Вейопатиса, понимаю мысли животных. — Никогда бы не подумал, — Зеррит подхватил корзинку, пока Эган нежно поглаживал птицу под клювом. — Тогда стоит идти в другую сторону. — За мной. Недалеко есть пещеры, там вы можете повстречать только гарпий. — Большую часть которых мы вырезали в прошлый раз, — в голосе Эгана просквозила гордость, но Зеррит нахмурился, хватая Алиссию под руку и направляясь в сторону злополучных каменоломен. — Меня изрешетили как свинью на вертеле. Давайте просто спокойно пройдём мимо. Эган поравнялся с ними и, дёрнув рукой, пустил сокола в полёт. Хагген скрылся меж макушек деревьев, напоследок одарив женщину пугающим взглядом ярко-жёлтых глаз. Травница еле заметно кивнула ему и решила выйти вперёд, чтобы показать ведьмакам нужное направление: идти предстояло в другую сторону, отдаляясь одинаково, как и от деревни, так и от города. Скоя'таэлям не было нужды отправлять свои патрули так далеко — здесь всё ещё обитали гарпии, а чуть дальше, в ущелье, и вовсе засел тролль с женой. Алиссия непроизвольно заметила, что сожалеет об отсутствии рядом с ней Геральта и Иорвета: они оба были куда сговорчивее этих ведьмаков, и свою жизнь она очень не хотела доверять братьям. Но она идёт с ними не для оказания услуги, ведь Зеррит и Эган не говорили о стоимости информации, которой собирались с ней поделиться. Ей нужно было узнать про портрет. В таком юном возрасте она жила на Скеллиге, судя по причёске даже поклонялась Вороне-матери, а, значит, свиток мог принадлежать Акселю. Но неужели он соврал Ольшану о времени своего прибытия? И раз ведьмаки прибыли из-за Мглы, мог ли Аксель уже поджидать её на другой стороне проклятия? Зеррит всунул в её руку корзину, натянул на голову капюшон, а на нижнюю часть лица — бурого цвета повязку. Он резким движение руки вынул из ножен на поясе меч с зазубринами и различными рунами, обвивающими всё острие и прорубающими ночь бледным голубым свечением. Эган уже держал в обоих руках по длинному парному кинжалу, которые на вид не отличались от обычной работы человеческого кузнеца. Старший ведьмак приложил палец к губам, указывая лекарке на молчание на ближайший их путь. Они перешли в небольшой перелесок, который заканчивался большой каменной площадкой, скальная дорога от которой вела прямо в старые каменоломни — их вокруг Вергена было великое множество. Со скалы послышался протяжный, режущий по ушам крик, больше похожий на скрежет металла о точильный камень. Гарпии кормили своих чад в огромных по размерам гнёздах, свитых не только из попавшихся им палок и веток, но и с украшением из человеческих волос и костей. Алиссия прищурилась и благо яркая луна и безоблачное небо позволили ей рассмотреть одну из тварей чётче: у неё не было лица в человеческом понимании, только два маленьких блестящих глаза без век и ресниц, а нос и рот слились в безобразный клюв, обтянутый порванной в некоторых местах кожей, из-под которой торчали сухожилия и перекошенные зубы, больше похожие на маленькие ножи. Скрюченное, исхудавшее тело гарпии было покрыто мелким пушком, где-то — небольшими коричневыми перьями, в других местах — бородавками и порезами. Самым красивым и единственным терпимым во всём её облике были крылья: большие, расходящиеся в стороны, с длинными разноцветными перьями. И пусть их оперение не выглядело привлекательно, но всё же придавало ей схожести с изображениями прекрасных дев-воительниц со Скеллиге. Пройти незамеченными под гнездом гарпии было почти что невозможно, и надеяться на особую удачу в этом деле им не пришлось. Ведьмаки раздумывали, как можно было пробежать до тропы, не поднимая на ноги весь насест крылатых чудовищ. Можно было пройти вдоль скалы по выступам и цепляясь за выступающие камни спуститься вниз. Но даже они поняли, что для травницы это будет опасно. Сама же Алиссия не придумала ничего лучше, чем воспользоваться помощью их крылатого разведчика. Ведь он в любом случае должен был оказаться недалеко, охраняя спокойствие Эгана и Зеррита. Женщина отвернулась, положив руку на скалу. Ведьмаки не обернулись на неё, продолжая перешёптываться о возможных ходах отступления, если гарпия все же решится полакомиться ими. Друидка широко раскрыла глаза, возводя голову к небу. Её зрачки и радужка стали чернеть, а дыхание замерло. Она призывала Хаггена. Годы отсутствия практики сказались сразу же: голова закружилась, что заставило её сжать пальцы сильнее, а живот стал неприятно покалывать. — Хагген... Отвлеки её... — травница произнесла это умоляющим голосом. — Ты что там шепчешь? — Эган недовольно посмотрел в её сторону. Алиссия прикрыла глаза и обернулась. — Всё в порядке? — Зеррит внимательно смотрел на неё. — Ты испугалась гарпии? — Нет, пыль попала. Неприятно, — она потёрла глаза в попытках вернуть их прежний цвет. Немного приоткрыла и из-под ресниц посмотрела на землю. Зрение вернулось, чёрная пеленая отступила, и она проморгалась, подняв взгляд на ведьмака. Гарпия вновь вскрикнула и в этот раз в её голосе сквозила злость. Она резко вспорхнула, разрезая своими крыльями воздух. Младенец-чудовище издал жалобный писк, протягивая свои когтистые конечности за пределы гнезда. Мать ткнула его носом, и он жалобно завалился обратно. Чудовище взмыло ввысь, сложив пёстрые крылья в остриё стрелы, а потом сразу же бросилось вниз, брюхом почти касаясь камней на земле. Гарпия нырнула в одно из десятков мелких ущелий и скрылась, оставив ведьмакам и травнице лишь эхо своего крика, отдающееся от высоких скал. Стараясь не потревожить её детёныша, компания перебежками добралась до заветной тропы. Хоть гарпий в округе слышно не было, Зеррит и Эган крепко вцепились в свои клинки, втиснув травницу между своими напряжёнными телами. Защита в лице двух ведьмаков теперь несомненно радовала женщину, хоть крик гарпии до сих пор отдавался в её голове неприятным треском. Хагген действительно помог ей, хоть она и сомневалась в своей возможности контролировать хоть кого-то из животных. Он цапнул чудовище за оперение на шее и этим вызвал его полное негодование, переросшее в преследование. Сокол был проворнее и маневреннее, и их схватка происходила на его территории — в лесу. Неловкая и громоздкая гарпия долго бы не продержалась, либо поранив крыло об стволы, либо порезав себе кожу еловыми ветвями. Поэтому времени у них было не так много, а думать о том, как они будут выбираться из пещер, никто сейчас не намеревался. — Удача на нашей стороне, кроличек, — Зеррит аккуратно, но не без характерного скрежета металла вытащил из железного ободка факел, который к всеобщему удивлению сохранил свои свойства. Он сложил пальцы в ведьмачий знак и смола озарила вход в пещеру достаточно ярким светом. Ведьмак явно удивился, что его трюк сработал, и наклонился к травнице, пока Эган осматривал ответвления от основного прохода на наличие в них гарпий — где-то в пещерах гнездились келайно, а их кристаллы дорого ценились у чародеек и купцов. — Ты что-то хочешь сказать? — Алиссия отвела голову в сторону от ведьмака, боясь не то подпалить волосы опасно приближающимся к её лицу факелом, не то возникших у него мыслей по поводу её присутствия здесь. — Во многих книгах говорится, что в результате ведьмачьих мутаций вы обладаете чрезвычайно развитым, кх-м, либидо. Учти, что на меня это не действует, — она взмахнула рукой, будто прогоняя муху, и увидела, что ведьмак еле сдерживал смех. Он выгнул бровь, сопровождая это крайне льстивой улыбкой. — Я достаточно удовлетворил своё либидо, кроличек. Как и Эган, но с ним на эту тему не шути — сердце выжжет. — Ты шутишь про сердце? — она слишком быстро смирилась с новым прозвищем, игнорирую умышленное выделение его ведьмаком. — А как ты считаешь? — Зеррит заглянул в широкий туннель и под звуки капающей с потолка воды стал спускаться к брату по плоским камням, походившим на самую настоящую лестницу. Травница промолчала, понимая, что ведьмаки действительно способны на такое деяние. Присутствие хоть какой-то магии внутри и уверенность в своей временной безопасности придавали сил на продолжение пути. Она поставила ногу на очередной валун, стараясь не соскользнуть с него на пол грота. Эган уже присел возле наваленных друг на друга сухих веточек и сложил пальцы точно также, как Зеррит ранее. Костёр быстро стал разгораться, а тени ведьмаков размывались в медленном танце на сводах. Алиссия вернула себе равновесие и подошла к усевшимся на настилы из сухого сена ведьмакам, подсаживаясь к огню со стороны Зеррита — с ним отношения складывались куда лучше. Она отложила корзинку, притянула ноги и обвила их руками, укладывая голову на колени. — Что это за место? Выглядит довольно обжитым, — в её голове уже зрело предположение, что именно здесь ведьмаки проживали во время своего пребывания в Вергене, и именно отсюда унесли столько ранений: возле камней и ступеней всё ещё валялось несколько перьев. — Наше временное пристанище, до того, как ушли за Мглу, — неожиданно на её вопрос ответил Эган, с абсолютно сосредоточенным взглядом рассматривающий искры. — Продолжим разговор? — травницу кивнула Зерриту, и этого ему оказалось достаточно. — Ты уже поняла, зачем мы здесь? Поняла, по глазам вижу, — он поднёс пальцы к её лицу, указывая на её чуть прикрытые веки, — Но именно здесь мы из-за тебя. Чёрт, да мы перешли через Мглу, чтобы найти тебя! — по нему было непонятно, гордится ли он этим действием или сожалеет, что проделал этот путь из-за какого-то человека. — И ты нашлась, — продолжил Эган. — Не в самом лучшем твоём состоянии, но и это сойдёт. — Расскажете уже про портрет? — она нетерпеливо подняла голову, разминая шею. — Мы шли сюда ради этого. — Когда мы прибыли в лагерь Хенсельта, — Эган решил не заходить издалека, а сразу рассказать всё, что было, — то застали там очень интересную картину: чародейка Шеала и Детмольд числились в нашем списке присутствующих, но вот от Нильфгаарда мы могли ожидать чего угодно, хоть укомплектованной дивизии. Но вместе с их послом прибыл странно одетый дед, разговаривающий на наречии Скеллиге. Зеррита что-то дёрнуло узнать о нём побольше. — Врага, даже потенциального, нужно знать в лицо, — ведьмак гордо поднял вверх обгоревшую ветку, изображая указку, которыми двигали фигурки на планах сражений. Алиссия уже догадалась, что за дед был с послом. Но зачем Акселю сотрудничать с Нильфгаардом? Она не помнила его позицию относительно империи, но ничего хорошего он о ней не говорил — он вообще мало чего хорошего мог сказать окружающим. — Мы проникли в его шатер и выкрали свиток. Это всё. — Ещё разговор, —женщина перевела заинтересованный взгляд на Зеррита, — который я услышал в шатре посла. Они обсуждали поиски девушки, которую нильфгаардец назвал как-то длинно, да и говорил он опасливо, будто беспокоясь, что кто-то кроме них двоих услышит. — Что сказал посол? — сердце Алиссии пропустило лишний удар, и она стала тяжело дышать, вздымая грудь всё выше и выше. — Dinel i’ndail aep Ard miure, — на выдохе сказал Эган. — Северный ветер с Великого моря? Он говорил про девушку? — Да. Он сказал, что эта девушка очень важна. А старец отвечал ему совсем неразборчиво, и я слышал лишь какие-то извращённые метафоры о воронах и крысах. — У старца была накидка из перьев? — её голос немного подрагивал, но самообладание она не потеряла. — Ты его знаешь, — не дожидаясь ответа произнёс Эган и в его голосе проскочило беспокойство. — Очень хорошо знаю. И вам стоит держаться от него подальше, если хотите сохранить свои жизни, — Алиссия медленно поднялась. Она узнала от ведьмаков всё, что нужно. Теперь, когда Аксель Трёхглазый спелся с нильфгаардским послом, он становился поистине неуязвим. Нильфгаард, видимо, вмешался в его планы и доставил его сюда раньше, чем он планировал. И теперь его и друидку разделяла лишь призрачная Мгла. Просто проклятие сохраняло ей остатки нормальной жизни. Травница посчитала нужным выразить свою благодарность хоть за какую-то информацию: ведьмаки прошли сложный путь и, как она поняла, других планов кроме неё у них здесь не было. Но разве ведьмаки способны испытывать чувство долга? После близкого знакомства с тремя представителями этого цеха ей всё больше казалось, что они больше схожи с рыцарями, чем с наёмниками. Женщина подошла к Зерриту, уже вскочившему на ноги, и прижалась к его груди. Ведьмак медленно, будто опасаясь навредить, положил ладонь ей на лопатки. Спустя несколько секунд она оторвалась от него, подняла голову и достаточно тихо сказала: — Спасибо за это. Я ваша должница. — Не говори так ведьмакам. Это редко заканчивается хорошо для людей, — Эган сверкнул своими кошачьими глазами, но в его голосе больше не улавливалось злых ноток — эти слова прозвучали с какой-то заботой, что совсем не вязалось с его обычным поведением. Ему с братом не было интересно, почему травница знает об этом человеке, да и зачем она понадобилась Нильфгаарду: она сама не знала всех ответов и совершенно не скрывала этого. Она лишь подошла к нему и приобняла свободной рукой. — Уходите, пока вас не нашли. И не возвращайтесь сюда больше, у меня всё будет хорошо. — Ты сама уверена? — Эган взял её за предплечье и потянул на себя. — На тебе лица нет. — Это сложно принять, но я разберусь сама. Вы открыли мне глаза на то, чего я узнать не могла, и я отплачу вам тем же, если потребуется. — Мы сделали это не для того, чтобы оставить тебя в должниках, кроличек, — Зеррит стоял напротив неё и его голос был увереннее, чем когда-либо. — Ты уже заплатила нам своими услугами, спасла меня от становления засохшим куском дерьма, теперь мы в расчёте. Береги себя, — он тронул её плечо и направился к выходу. Эган кивнул женщине напоследок и ушёл за братом. Никто из них не подумал о том, как она доберётся до деревни. Но судя по холодному свету, который начал пробираться через редкие щели в камне, близился рассвет. Находясь в пещере, где кроме неё могут находиться гарпии, против которых она может выставить только потрёпанную корзинку, ей почему-то пришла мысль, что это место очень подходит для призыва гения. Если нарисовать верные символы на стенах, то Филиппа не почувствует магии. Стоило выбираться отсюда и идти за Иорветом как можно скорее. Алиссия всеми силами заталкивала как можно дальше известие о столь скорой встрече с Акселем, но избегать её совсем она не могла — как и прятаться от него всю жизнь. Она медленными шагами добрела до входа в пещеру, оборачиваясь на любые звуки, будь то ветер или капли, спадающие на землю с каменных выростов. Перед тем, как выйти на свет, прислушалась внимательнее. Крик гарпии раздался яростным кличем, собирая других тварей, гнездившихся на этой скале. Травница высунула голову наружу и обомлела. Небольшой отряд скоя'таэлей отбивался от атак недоптицы. Они что-то кричали, пытаясь зацепить её крылья острием меча и кинжалов. Некоторые достали луки и стали направлять одну за одной стрелы в морду чудовищу — эльфы не промахнулись ни разу, но гарпия продолжала кричать и метаться от одного нападающего к другому. Лекарка рассмотрела среди них Дэву с братом, которые спина к спине защищались и пытались пригвоздить гарпию к земле, метая в неё небольшие по размеру кинжалы. Им на помощь пришла Гиттан, набросившаяся на другую, более жилистую гарпию, и схватившая её за крылья. Воительница вынула из-за спины два закруглённых кинжала и разрезала той шею: чудовище повалилось на землю и несколько метров проехалось своим безжизненным телом по песку и камням. Тем временем Бавин и Варнава, в компании ещё двоих краснолюдов размахивали секирами: у гарпий хоть и имелись задатки интеллекта, завидев маленького роста жертву они бросались на неё, словно на зайца. Краснолюды пользовались этим и как только гарпия подлетала, дружно рубили её на составляющие, из-за чего все находились по локоть в крови. Травница приникла к скале, не решаясь выйти на поле этой битвы: против монстров она была бессильна, использовать магию всё ещё боялась — считала, что ещё рано, да и вряд ли скоя'таэли продолжат так хорошо к ней относиться, ведь все друиды обладали отнюдь не хорошей славой, пусть она и многое для них сделала. При себе у неё были медицинские ножницы и скальпель, но она обращалась с ними совсем не как с оружием и уже начинала жалеть об этом. Где-то из недр пещеры раздался протяжный крик, сопровождающийся скрежетом когтей. — Мелитэле... — Алиссия взмолилась, оказавшись в пугающей близости к наиболее опасному существу, чем обычная гарпия — гарпии келайно, которая была в силах лишить её памяти и забрать сны в свои пусть красивые, но опасные кристаллы, обладающие огромной магической силой. Они могли бы заменить даже гения, но предлагать Геральту искать их по всем пещерам вокруг Вергена было бы неправильно и очень долго, а времени на спасение Девы им дали не так много. Синие, поблескивающие во тьме перья келайно показались уже совсем близко. В отличие от обычных гарпий, келайно обладали наиболее выдающимися способностями и не считали, что для нападения нужно издавать боевой клич, привлекая к себе как можно больше внимания. Они действовали скрытно, но сейчас узкие проходы пещеры не позволяли ей полностью расправить крылья, и она быстро перебирала своими кривыми лапами по направлению к выходу. Единственной преградой для неё стала лекарка. Алиссия очень долго пыталась понять, что делать: бежать к занятым убийством других её наиболее слабых сородичей скоя'таэлям и просить их помощи, ведь не зря они оказались здесь так вовремя, или же бегать по скальному выступу от келайно, стараясь не стать её закуской или просто не сорваться в овраг. Пусть её разум пытался что-то придумать, руки не стали его слушаться. Женщина отбросила корзинку и сделала шаг вперёд, прямо на встречу к чудовищу. Гарпия не стала замедляться, напротив, ускорила свои перебежки и даже раскрыла свои крылья, когда оказалась в широком проходе, ведущем к травнице. Она грозно зашипела и двинулась на неё. Травница выставила ладони вперёд. Лицо её полностью было сосредоточено, брови сошлись на переносице, а губы сжались в узкую полоску. Как она боялась навредить кому-либо своей магией, но абсолютно не думала, что может использовать её для своей защиты. «Это ведь не считается чем-то плохим? Сейчас не считается». Голова Алиссии неестественно откинулась назад, а из глаз полился чёрный цвет. Светлая магия не защитит её сейчас — магия келайно сильнее, темнее и намного могущественнее, чем полагают люди. С пальцев друидки сорвались синие искры, которые при прикосновении с перьями гарпии превращались в настоящий огонь, беспрепятственно опаляя и сжигая чудовище. Келайно ужасно громко завопила, кидаясь от стены к стене, пытаясь скинуть с себя магическое пламя. Когда травница опустила руки и вернулась в обычное положение, её вновь настиг приступ тошноты — и в этот раз ей удалось выплюнуть всё, что она забросила в себя в таверне. Она провела рукавом по губам и начала выпрямляться, но кто-то оттолкнул её в сторону, и женщина повалилась на землю, локтями задевая острые камни. Где-то сбоку послышался лязг метала, хруст костей и жалобный вскрик. — Bloede beanna, — эльф потянул её за локоть: травница ощутила неприятное покалывание и стиснула зубы, но сопротивляться не стала, — если пытаешься кого-то убить, убедись, что добила его до конца. Алиссия подняла потерянный взгляд на атамана и лишь мигом посмотрела на гарпию, которая не погибла от её рук — её грудная клетка была распотрошена, торчали куски поломанных костей, а тёмная, почти чёрная кровь стекала на каменный пол. Характерный запах мёртвого тела пробудил в женщине ещё большую неприязнь к своему совсем неправильному режиму питания. Она было отвернула голову в сторону, к примеченным ранее порослям сухой травы, но Иорвет пальцами обхватил её за подбородок. — Далеко собралась? — прижатая к стене она не могла ничего ему возразить, а её ноги будто потеряли понимание того, как нужно удерживать человека на месте и не позволять ему упасть — и эффект этот был вызван точно не очередной близостью с эльфом. — Иорвет… Меня сейчас стошнит, — травница нашла силы произнести свою потребность вслух. Мужчина скривился, будто бы ему подсунули гнилое яблоко на местном рынке, но выпускать её не стал. — Как ты тогда попала на войну, derwydd, раз твой человеческий организм тебя подводит так каждый день? Или может быть te trom? — теперь на его лице появилось отвращение, и он резко одёрнул свою руку. Алиссия кашлянула и согнулась в попытках завершить начатое. Здесь Иорвет всё же решил любезно промолчать. — Ты действительно столь бестактен, как о тебе говорят, — она подняла корзинку и ещё раз посмотрела на келайно — это зрелище было отвратительнее всех трупов, которые она когда-либо видела на полях войны. — Что вы здесь делаете? — женщина замерла, ведь это должен был быть главный вопрос, который следовало задать. Патрулям в ущельях делать было нечего — только если они не решили избрать стаи гарпий своими тренировочными манекенами. — Осматриваемся. Чудные пещеры, не находишь? — эльфу тяжело было признаться ей, что они искали её всю ночь и даже наутро не прекратили, получив от одного из отрядов донесение, что в лесу у старых каменоломен кто-то есть. Иорвет искал её в городе, но застал в «Котле» только спящего Геральта, который был крайне ворчлив и не разговорчив; стражники на воротах сказали, что видели женщину, но до поста у деревни она так и не дошла, как и до своего дома. Атаману не нравилось, когда кто-то важный пропадал прямо у него из рук и Алиссия, находившаяся в далёкой от деревни пещере, вызывала у него очень много вопросов. — Что ты здесь делаешь? — Гуляю, ищу место для призыва джинна. Нам нет смысла идти за Мглу, когда здесь столь чудные пещеры, — женщина широко улыбнулась, но вышло это крайне вяло и натянуто. — Ведьма Эйльхарт, ты про неё не забыла? — Я знаю отличные руны от её магии. Вы ведь не просто так здесь оказались, да? — Ты очень проницательна для dh'oine. Почему ты на самом деле здесь? — А вы? — травнице начинала нравиться эта игра в вопросы, хоть она уже с минуту хотела опуститься на землю и просто распластаться по холодному камню. — Ты не пришла домой из города, — Алиссия искренне удивилась, что эльф не стал ей угрожать снова, а довольно сдержанно ответил. И она что, услышала в его голосе нотки беспокойства? «Это Иорвет и по нему не понять, в каком смысле он проявляет свою заботу». — И вы пошли меня искать? Вы действительно здесь из-за меня? — она приложила руку к груди, сжимая ткань ведьмачьего плаща. — Мы пошли искать твою друидскую сущность, Aevellenna, — Иорвет сказал это совсем тихо и придержал её за локоть. Лицо женщины было бледнее, чем у истинных Aen Seidhe, а на лице проступили тёмно-синие вены — даже его знаний хватило, чтобы понять, что еще чуть-чуть, и она упадёт прямо ему под ноги. А мёртвая друидка на его руках совсем не вписывалась в планы. Мёртвая дружелюбная друидка тем более.