Взгляд показывает силу души. Пауло Коэльо. Алхимик.
Алиссия была готова упасть в обморок прямо здесь: у поля брани воинствующих скоя'таэлей и грозных гарпий. Она переоценила возможности своего тела, обследуя округу города и пещеры; используя магию, к которой ей вновь нужно привыкать и уделять особое внимание обычным, человеческим потребностям. Самоотверженность редко приводит к хорошему результату, и женщина это понимает, но вновь идёт наперекор всему разумному. Она просто хочет, чтобы все их планы сбылись до того, как Аксель перейдёт Мглу. Почему друид не сделает этого сейчас, ей было не ясно: он вполне располагал силами, чтобы справиться с разъярёнными духами и преодолеть магический барьер. Тем более, Зеррит и Эган прошли через всё это, а они не смогут наложить даже какое-нибудь простое заклинание. У Акселя были причины оставаться в лагере нильфгаардцев. Но зачем ему столь сильный союзник, если он намерен вернуть её на Скеллиге? Значит, он прибыл сюда не для того, чтобы забрать её, а, напротив, отдать? Отдать Нильфгаарду? Слишком много домыслов и вариантов того, что все эти люди собираются сделать с ней. И то, как назвал её посол, — сомнений здесь не было, они вели речь именно о ней — соотносилось со стихией, которой она управляла лучше всего: «Dinel i’ndail aep Ard miure». Часть про Великое море была не совсем понятна, но посол мог подразумевать под этим Хиндарсфьялль, на котором Алиссия родилась. Хотя она ни разу не слышала о том, чтобы кто-то относил острова Скеллиге именно к этому морю. Чем больше она будет сейчас думать, тем тяжелее будет оставаться в своём уме. — Аэвеленна, ты цела, — Киаран приподнял её за плечи и облегчённо выдохнул, всматриваясь в её лицо. Женщина только сейчас поняла, что Иорвет отпустил её и она по стене сползла на землю, вперив взгляд в противоположный скальный свод. Сфокусировать глаза она смогла только когда эльф повёл рукой, дотрагиваясь до её лба. — Smaele. Это хорошо, — он отпрянул, продолжая поддерживать её за руку. Травница наклонилась вперёд, впиваясь пальцами ему в предплечье. Киаран перекинул её ближнюю руку себе за шею и окончательно поставил её на ноги, поддерживая за бок. Стоявшая рядом Дэва прикусила губу и бесшумно подошла к Алиссии, приподнимая её голову ладонями, на которых виднелась засохшая кровь. Её взгляд был полон беспокойства, и она медленно приоткрыла женщине рот, вливая внутрь тягучую настойку. Та сразу почувствовала ласточкину траву, раног и спирт — ведь сама занималась приготовлением этого чудодейственного снадобья. По её организму разлилось приятное тепло и она сухо закашлялась, избавляясь от хватки Киарана. Дэва засуетилась, видимо посчитав, что дала той что-то не то, и тут же сунула травнице в руки флягу с водой. Женщина сделала несколько шагов наружу, покидая пещеру и откупоривая фляжку. Она жадно глотнула и вернула флягу эльфийке. — Я в порядке, — она соврала и это не скрылось от остальных членов отряда, которые уже окружили их и не сводили напряжённого взгляда с травницы. — Не похоже-с, госпожа лекарка, — Варнава убрал секиру за спину и повёл носом. — Я и не сомневался, что только у dh'oine хватит мозгов на такое, — Гален сложил руки на груди и с особо заметным призрением осмотрел её с головы до пят. Алиссии стало ещё более некомфортно, чем ранее и она старалась смотреть в одну точку — за спину Иорвету, в глубь удаляющегося прохода. Но она не подумала, что атаман может воспринять её отстранённый взгляд на свой счёт. — Келайно. Опасная тварина, — Бавин пнул труп гарпии окровавленным сапогом. Голова чудовища накренилась в сторону, клюв приоткрылся и оттуда вывалился длинный синий язык. Краснолюд, не долго думая, снял с пояса кинжал и одним взмахом вырезал его, голой рукой поднимая с земли, — но ведьмаку может на что сгодится. — Essea siett ei cwelle, ceannasai? — из-за спины Варнавы вышла Гиттан, обтирающая свои изогнутые клинки о тряпицу. Алиссия предположила, что внутри отряда она и другие эльфы предпочитают говорить только на Старшей речи и была рада, что может её понимать. Сейчас же почти все они говорили на Всеобщем, чтобы не смущать её. Женщина не ожидала от эльфийки ни слова в свою сторону, но воительница с какой-то досадой в глазах посмотрела на травницу и резко выпрямилась, убирая мечи за спину. Гиттан была расстроена, что она выжила, или же напротив беспокоилась? Она чувствовала себя обязанной за помощь Фару, это был бы самый верный вариант. — Yea, — Иорвет отвёл взгляд от созерцания болезненной лекарки и ответил подчинённой даже не задумываясь. Он не мог сказать, что Алиссия поразила гарпию своими синими «огоньками» и сама от этого пострадала больше, чем келайно. И хоть скоя'таэли возрадовались силе своего командира и не поставили эти слова под сомнение, Киаран с крайне недоверчивым лицом осмотрел гарпию ближе, выдернув из её крыльев несколько длинных перьев. Разобрать гарпию на части было очевидным решением, ведь за каждое пёрышко торговцы предлагали цену всё выше и выше, в зависимости от размера и цвета. Скоя'таэлям тоже нужно было на что-то выживать, а от содержания, что выделил им староста Бурдон, они уже почти избавились. И это при том, что лекарка оказывала им помощь абсолютно бесплатно. Сейчас Киаран приподнял шею келайно и рука его дрогнула, когда он заметил, что часть перьев на ней была выжжена. Он быстро перевёл глаза на атамана и получил в ответ строгий взгляд, будто он сам в чём-то провинился. Тогда Киаран понимающе кивнул и встал рядом с Бавином. — Ну что же-с, раз госпожа Аэвеленна жива, то можем-с возвращаться? — Варнава перекинул секиру через плечо и почесал бороду в том месте, где она расходилась на две косы. Другие скоя'таэли достаточно тихо принялись общипывать гарпию, но Иорвет их остановил. — Мы с Киараном приберёмся здесь, а вы возвращайтесь в лагерь. Приведите себя в порядок, — на эльфов и краснолюдов сейчас было действительно страшно смотреть, пускай Алиссия сама не выглядела лучше. Но запах крови, внутренностей и слизи был сейчас просто ужасающим. — А женщина? — Бавин подобрал в мешок последние ободранные перья с левого крыла. Представление о манерах Бавина, а, точнее, об их отсутствии уже сформировалось в голове травницы и тратить последние силы на возмущение по этому поводу она не собиралась. — Beanna остаётся с нами. Нам есть, о чём поговорить, — после слов командира на лице Галена появилась еле заметная ухмылка и он видимо надеялся на то, что Иорвет подвергнет её страшным пыткам и такому же допросу. Она ведь изрядно помотала его по окрестным лесам и давно напрашивалась на хоть какое-нибудь наказание! Дэва, Варнава и, к очередному удивлению лекарки, Гиттан с волнением переглянулись. Это заметил и Киаран. — Аэвеленна привела нас к гнезду келайно, чтобы мы помогли ей добраться до редких трав, что помогут нам в будущем. Seo yn iawn, seo va. Киаран прикрыл глаза и кивнул, но его расслабленное выражение лица совсем не показывало его истинных чувств: его челюсть была сжата, а ладонь сложилась в кулак. Иорвет и Аэвеленна явно что-то задумали, не посвятив в это его. Учитывая состояние женщины и её пропажу в этом лесу, она решила действовать без командира. Это было крайне неразумно. Она знает лес, разумеется, и никакие растения и животные не навредят друиду; но монстры не подчиняются никому. И они с радостью полакомятся свежей плотью. А у травницы даже кинжала с собой не было, что говорить о навыках самозащиты. Киаран знал её совсем недолго, но уже мог сказать о её неспособности причинить кому-либо вред. И если она сама не заботится о своей защите, то ему стоило бы оказать ей хоть какую-то помощь. Он останется её должником на всю жизнь, пусть она не хочет этого признавать. Скоя'таэли последовали приказу правой руки командира почти сразу. Лишь Дэва задержала обеспокоенный взгляд на Киаране, который уже помогал лекарке твёрже встать на ноги. Она обернулась напоследок и, не найдя в себе слов на прощание с оставшимися, тяжело вздохнула. Аэвеленна сделала много для них и для неё лично, но она не могла смириться с мыслью, что Киаран так нежен и осторожен с человеческой женщиной. Она не замечала его в компании эльфиек — никто не замечал, что и породило множество слухов. Доходило даже до того, что именно Иорвет являлся предметом его воздыхания. Командир на слухи внимания не обращал, хоть Дэва подметила, что и его с женщинами не видели... Однажды она осмелилась спросить о личной жизни командира, чтобы подавить в самой себе зарождающееся чувство стыда за то, что чувствует ревность из-за отношений Киарана и Иорвета. На её вопрос ответила Гиттан, которая состояла в отряде уже долгое время. Вначале она громко засмеялась, чуть не прибив её шершавой ладонью к земле и Дэва была готова поклясться, что ни разу не слышала смеха прекрасней. Эльфийка не была любителем собирать слухи, а если таковые оставались в её голове, то точно являлись не вымыслом. Она же сказал, что Иорвет когда-то любил. — Любил сильно, как делают это эльфы: был готов отдать всего себя лишь за то, чтобы видеть лицо возлюбленной. Но любовь эта была безответной, что отразилось на его сердце новой, более глубокой и неизлечимой раной. Иорвет заглушил эту боль своей жаждой крови, и с тех самых пор он никому не открывался. — Это ты была той эльфийкой? — Дэва наклонилась к ней поближе и будто затевая что-то противозаконное, шёпотом спросила. — Не в жизнь, — Гиттан отхлебнула из фляги какого-то алкоголя и громко выдохнула, даже не сощурившись. — Её звали Марина и она была полуэльфийкой. — Полуэльфийкой? Иорвет влюбился не в чистокровную Aen Seidhe? Это объясняет то, что он позволил полуэльфам вступить в отряд... — Он встретил её в Цидарисе много лет назад. Это было ещё до Второй войны. Именно после её отказа он стал полноценным членом Врихедд. — Откуда ты всё это знаешь, Гиттан? — Иорвет не выглядит как тот, кто рассказывает о подобном своим солдатам, да и Гиттан присоединилась к отряду намного позднее войны. — Она — семья, — эльфийка сжала ремешок, на который крепилась фляга. Бесшумно встала, стряхивая пепел от кострища с колен и скрылась меж елей. Гиттан редко показывала свои эмоции — даже ярость на её лице выглядела также, как и радость. Но сейчас брови воительницы сдвинулись к переносице, а губы сжались в кривую нить. Она чуть сгорбилась, сложила руки на груди и понурила голову. Видимо, эта Марина была для неё родственником. Но кем? Гиттан определено была истинной Aen Seidhe, а цвет её глаз и вовсе выдавал принадлежность к какой-нибудь древней династии. Значит, эта Марина могла быть её дочерью или сестрой? Скорее дочерью, ведь старшие поколения эльфов терпеть не могли людей, а особенно сношаться с ними. В любом случае, эльфийка ничего ей больше не скажет. Дэва осталась со своими догадками на долгие годы и за это время действительно не видела, чтобы Иорвет проявлял к кому-то что-то большее, чем уважение. Тогда она и поняла ту тонкую грань, между уважением и влюблённостью, и смогла точно сказать, что её чувства к Киарану — что-то большее, нежели уважение. А Иорвет и Киаран лишь давние друзья, что без сомнения могли бы назвать друг друга братьями. Но сейчас на лице Иорвета Дэва мельком заметила то, что отражалось и в её глазах: он не был доволен близостью Киарана и Аэвеленны. Эльфийка посчитала, что это всё из-за дружеской ревности, ведь травница появилась среди них недавно, но уже заслужила уважение скоя’таэлей и получила безоговорочную поддержку и защиту в лице Киарана. Авторитет Иорвета явно страдал из-за неё, и, всё же, он пошёл её искать. А ведь он лишь недавно избавился от бессонницы и Дэва даже представить не могла, как тяжело ему было пожертвовать дорогими часами сна ради поисков какой-то женщины. Пусть сейчас эльфийка надумает себе прекрасную историю о растопленном сердце самого известного преступника Севера и человеческой женщины Аэвеленны, это будет лишь её мечта, благодаря которой Киаран вновь не будет оказывать травнице знаки внимания. Дэва удивилась глубине своих мыслей и двинулась за братом, терпеливо ожидающим её у выхода из пещеры.***
— Что вы задумали? — Киаран напрягся и полным недовольства шепотом направил с сторону Иорвета суровый взгляд. Алиссия отпрянула от него, округляя глаза — она видела эльфов в ярости и могла поклясться, что именно этого от Киарана не ожидала. — Мы призовём джинна, — полным уверенности голосом ответил ему Иорвет и тут травница уже начала беспокоиться: в глазах командира заиграли опасные искры, предвещающие начало новой перепалки между ним и подчиненным. Алиссии уже было неловко, что каждый раз она оказывалась катализатором их споров, хоть и была уверена, что до этого у них разногласий не было. Не так часто, во всяком случае. — Вы собрались делать что? — скоя'таэль сильнее сжал кулаки. — Это была твоя идея, Иорвет? А ты его поддержала? — он с долей разочарования в глазах он посмотрел на женщину. Та одарила его вымученной улыбкой и, опираясь на его предплечье, выпрямилась. Она положила руку ему на грудь, чувствуя, как тело эльфа дрожит от напряжения. В этот момент Иорвет, стоявший в метре от них, смерил представшую перед ним картину строгим взглядом. Настолько пристальным, что у травницы на затылке появился сильный зуд. Казалось, что ещё мгновение и там будет дыра. Иорвет ведь недвусмысленно намекнул, что ей не стоит сближаться с Киараном. Сейчас ей стоило притвориться глупой и сделать вид, что она не поняла его угроз. Но она ведь и не собиралась сближаться с правой рукой атамана: её интересовали исключительно людские мужчины с зелёными или, в худшем случае, голубыми глазами. За всё то время, что она провела на фронте, ей не раз оказывали знаки внимания, и со временем способы привлечения её внимания становились всё изощрённее и изощрённее. Один раз ей в качестве признания в тёплых чувствах подарили бочку туссентского Эст-Эста, в другой — руку убитого врага в железной перчатке. Нельзя сказать, что травница совсем не замечала мужчин вокруг, но она не могла заставить себя чувствовать что-то в ответ и тем более не хотела менять своё призвание медика на детские пелёнки. Она хотела, чтобы война закончилась, и тогда уже можно было думать о том, чтобы завести семью. Первая война закончилась, потом наступила Вторая. И если Север здраво оценивает амбиции Нильфгаарда, то не заблуждается, когда упоминает и Третью. Пока в этом мире не будет спокойствия хотя бы лет на десять, травница точно не примет ничьих ухаживаний. А первый и последний мужчина, к которому она что-то чувствовала, сейчас должен разбираться с последствиями смерти короля Фольтеста. В тот раз она побоялась говорить о своих чувствах, да и в разгар войны это не было бы верным решением. К её удивлению, влюблённость угасла также быстро, как и появилась. Сейчас Алиссия могла лишь теплиться мыслями о том, что где-то на свете существует человек, подаривший ей хотя бы иллюзию хорошей жизни. — Иорвет не при чём, это моё решение. Я смогу его призвать, а потом мы заключим его в магический сосуд, — она медленно отвела руку и подняла глаза на Киарана, поражая его спокойствием и уверенностью голоса. — Beanna права, — Иорвет отпрянул от каменного свода и травница только сейчас заметила, что рукав его гамбезона был разорван когтем гарпии, которая в последний момент смогла его зацепить. Рана была неглубокой, но в таких условиях могла легко загрязниться и вызвать отнюдь не приятные последствия для руки эльфа. Алиссия отвернулась от Киарана и подалась вперёд, несколько раз хлопнув глазами, дабы убедиться в услышанном. Иорвет согласился с ней? Вроде даже не первый раз за эти дни, но всё же сейчас это ощущалось как-то по-другому: слова Иорвета звучали без злобы или раздражения, но он также не был близок к тому, чтобы полностью смириться со всем происходящим. В его голосе были еле уловимы нотки сожаления. Он будто сам был не рад тому, что подвергнет травницу опасности, хоть недавно сам был готов её убить. Сейчас атман внимательно рассматривал её, подмечая, что вид у неё неважный: запутанные тёмные волосы, меж которых были запрятаны мелкие листья и ветки; ведьмачий плащ, который явно был ей велик и почти спадал с плеч. Порванный подол платья и совсем истрёпанные туфли никак не выдавали в ней чародейку, а для схожести с друидами ей стоило надрезать одежду ещё в нескольких местах и нацепить на себя бусы из ягод. Такими, в понимании Иорвета, должны быть друиды. Аэвеленна не похожа на них. Она сейчас даже на женщину мало чем похожа. Не будь всё происходящее здесь столь важно, он бы точно указал ей на это. Сказал бы что-нибудь едкое, что задело бы её тонкие женские чувства и заставило бы навсегда забыть о прогулках под Луной в вергенском лесу. Это было не самым разумным решением, но для человека вполне обычным. После того, как она избежала встречи с местной магической фауной и флорой, пережила нападение келайно и показала эльфу свою истинную силу, Иорвет не мог поверить в то, что она сможет даже на ногах устоять. А ей ведь ещё предстояло нарисовать свои руны и призывать гения. Пусть она и утверждала, что всё будет безопасно и выйдет так, как нужно, он ставил под сомнение её слова. Магия — это Хаос. Магия — не то, о чём говорят «безопасно». Магия причиняет боль и страдания тем, кто её использует. Она черпает жизненную энергию и неважно, использует её маг или же друид. Наблюдая за разбирающей свои запасы женщиной, Иорвет не сразу заметил на себе пристальный взгляд Киарана. Его правая рука сейчас был в бешенстве, но сдерживался от каких-либо опрометчивых действий в сторону командира, лишь до хруста в костяшках сжимая кулаки. Но почему он сдерживался? Не из-за лекарки ли? Иорвету определённо не нравилась эта связь магией и любыми другими чувствами эльфа и человеческой женщины. Он не мог понять, почему Киаран защищает её и печётся, будто о собственной подчинённой. Если Иорвет спас её только из-за её способностей и того, что она может сделать для Саскии, то почему Киаран волнуется? Атаман уже предупредил травницу, что ей не стоит сближаться с Киараном, и её хорошие отношения с эльфийкой Дэвой должны были способствовать соблюдению ей этого правила. Значит, дело всё же в Киаране. Отвлёкшийся на размышления Иорвет задумчиво сощурился в сторону Киарана, и именно в этот момент прямо перед его единственным видящим глазом появилась Алиссия с небольшой тряпицей в руке и несколькими склянками, ударяющимися друг о друга при каждом её движении. Эльф попятился назад. — Что ты собралась делать, beann'chy? — он перехватил её запястье, сжимая сильнее, чем следовало — говоря откровенно, ему вообще редко доводилось контактировать с человеческими женщинами не во время убийств или пыток, поэтому рассчитать силу захвата он не смог. Алиссия нахмурилась, немного пошатнувшись, упёрлась ему лбом в грудь. Она сейчас просто прижалась к самому известному убийце Севера и при этом осталась жива. И даже почувствовала его сердцебиение. Сердце Иорвета билось достаточно медленно, но громко отдалось ей в ухо несколькими чёткими ударами, что вернули её в чувства. Травница в один момент даже хотела улыбнуться, ведь, как оказалось, у Иорвета есть сердце. Но отскочила, понимая, что сейчас натворила. Её левая нога словила небольшой камень, который совсем не вовремя возник на пути её отхода к добродушному Киарану. Она успела только завести освободившуюся от эльфа руку за спину, чтобы хоть как-то смягчить удар более чувствительной части её тела — спины. В её голове промелькнула надежда на то, что Киаран успеет подхватить её. В таком случае она не простит себя за такую близость с объектом возжелания своей хорошей знакомой. Уж лучше перетерпеть саднящую боль и несколько порезов, чем потом оправдываться за свою неловкость. Уже сам тот факт, что она подняла всех скоя'таэлей на свои поиски, звучит крайне неуважительно по отношению к ним; так она ещё и осталась в пещере с двумя их командирами. И как она потом будет людям в глаза смотреть? Это был неподходящий момент, чтобы думать о своей репутации и чести, но всё же её сплочённость с Иорветом и Киараном могла бы плохо повлиять на их восприятие среди горожан и собственных солдат. Как бы тяжело не было признавать истину, но с Иорветом её уже видели — и это довольной неоднозначно повлияло на репутацию эльфа в Вергене. И это ведь она ещё не слышала слухов от тех, кто видел их вчера. Сейчас ей нужно как можно скорее избавиться от Киарана не только из-за того, что она предпочла себе в компаньоны обладателя самого свирепого нрава Иорвета, но и из-за возможного ослабления её магии, наложенной на него. Руны, которыми она планировала расписать несколько стен, ослабляли и скрывали следы любой магии, даже их создателя. — Ты головой не ударялась нигде, beanna? — Алиссия поняла, что всё это время с прикрытыми веками готовилась быть расцарапанной местными породами камня. Но и не заметила, что столкновение с ними избежала. Она медленно открыла один, а затем и второй глаз. Выгнутая бровь Иорвета почему-то засмущала её. Женщина и не подумала, что он может словить её. Эльф стоял прямо, вцепившись своими перчатками ей прямо в ткань под рёбрами. Не такого прикосновения она ожидала и точно пожалела, что не упала быстрее: синяки от его пальцев будут проходить дольше, чем царапины на руках. Травница перевела пустой взгляд с его лица на руки, указывая, что это не совсем правильный жест и надула губы, отрицательно мотая головой. Иорвет удовлетворённо хмыкнул и выпустил её. Алиссия, которая не думала, что ей так скоро придётся искать опору, выставила руки назад и почти бесшумно осела на землю. Высота, с которой её так любезно отправил в свободное падение эльф, была меньше начальной. Но ладони всё равно начали саднить и лекарка пересела на колени, пальцами дотягиваясь до упавшей тряпки и подкатила к себе всё ещё целую склянку со спиртом. Стоящий позади Киаран медленно протянул к ней руки, осматривая, с какой стороны можно было помочь ей встать. Но поймав на себе отнюдь не хорошо заинтересованный взгляд командира, осёкся. Он выпрямился, всё ещё обеспокоенно поглядывая в сторону травницы, и медленно отступил. Та связь с друидкой, о которой она с таким волнением сообщила ему совсем недавно, сейчас чувствовалась как никогда раньше. Ему хотелось уберечь её от всего этого, ведь ведьмак бы справился сам. То, почему Иорвет так держался этой женщины, было ему сразу ясно: не из-за заботы о судьбе Аэвеленны, а лишь из-за его привязанности к Саскии. Не к самим идеалам Девы, что разделяла добрая часть Вергена и скоя'таэлей, а именно к ней. К ней как женщине, что поразила атамана своей силой воли и громкими обещаниями, которые в тот же момент превращались во что-то большее. Иорвет не сводил с неё глаз и не позволял никому из своих солдат даже приблизиться к Замку Трёх Отцов. Но пусть Иорвет и выказывал ей большее почтение, чем к кому-либо, а тело его давно истосковалось по женской ласке, это нельзя было назвать влюблённостью. Эльф давно забыл это чувство и больше никому не мог бы признаться в чём-то большем, чем просто симпатии. Киарану было больно наблюдать за тем, как его командир отчаянно искал встречи с Саскией, а после отравления и вовсе сорвался со своей тонкой цепи. Если бы не травница, что ходила за ним по пятам, он давно бы свершил правосудие своим излюбленным способом. И тогда жизнью поплатились бы многие. Они все должны быть благодарны этой женщине за то, что она согласилась помогать Иорвету. Помогать Саскии и всему Вергену. Но Киарану одновременно было её непомерно жаль: она хоть и испытала гнев Иорвета на себе, но ещё не встретилась с самыми потаёнными уголками его чёрной как вороново крыло души. И то, что могло ожидать там, было способно свести её с ума. — Вы справитесь одни? — Киаран знал ответ на этот вопрос, но желал убедиться, что травница сама осознает, что остаётся с Иорветом наедине в лесной глуши. — Да, — командир был немногословен и даже на секунду его выражение лица приняло угрожающий вид. Киаран быстро кивнул и согнулся, чтобы дотронуться до плеча женщины. Алиссия молча обматывала наиболее пострадавшую ладонь длиной тряпицей, стараясь не замечать накалённой атмосферы вокруг: казалось ещё мгновение, и с её лба начнёт стекать весь Понтар. Почувствовав тёплую ладонь, она обернулась к эльфу, чуть не сталкиваясь лбом с его носом. Во взгляде Киарана таилось взволнованное ожидание, и лекарка нервно сглотнула. Он ведь тоже волнуется, что они с Иорветом останутся вдвоём? Конечно, ходить по городу и лагерю скоя'таэлей было безопасно — вокруг люди, которые могут и на помощь позвать, если что-то пойдёт не так. А в этой пещере она могла позвать, разве что, гарпию. Сердце пропустило пару ударов, грудь стала подниматься выше, а боль в руках начала чувствоваться в разы сильнее. Она ведь действительно вела себя так с ним? Ходила с ним за покупками, сидела за одним столом, оказывалась в его напряжённых руках... Но это был её выбор. И тогда она не боялась, что он может что-то сделать. Она знала, что нужна ему для спасения Девы. Вот сейчас она призовёт джинна, а ведь всё остальное, если подумать, может сделать и Геральт. И она не будет им нужна. Всё это казалось глупым, и сомневаться в том, что она уже сделала и на что подписалась, сейчас было крайне неуместным. Если бы Алиссия волновалась за каждого убийцу, что оказывался рядом, то уже бы покрылась платком седых волос. Ей просто нужно скорее спасти Саскию. Она бы это сделала и без договорённости с Иорветом, но ей нужна была помощь. Эльф не похож на того, кто изменит условия сделки. Но он также хитёр, ведь не зря его прозвали Старым Лисом. Травница решила принять всё так, как оно есть и просто продолжить жить до тех пор, пока её не настигнет Аксель. А дальше её судьба окажется в руках Иорвета. Тогда она и увидит, правдивы ли были все те ужасающие слухи о его бесчеловечности. — Да, возвращайся в деревню. И возьми мою корзину — она мне больше не к чему, — Алиссия оперлась руками на колени и встала, расправляя складки платья. Она передала корзину в руки Киарану. — Если увидишь Геральта, то направь его сюда. Киаран вновь кивнул и скрылся за входом в пещеру. Женщина устало вздохнула. За спиной послышался шорох: это Иорвет решил осмотреть местные пещеры. Когда он подошёл к одной из расщелин, Алиссию мгновенно осенило. — Иорвет, ты ведь взял кувшин? — она мелкими шагами догнала его, стараясь говорить как можно тише. Она, вообще-то, могла запечатать джинна и в себе, а потом уже перенести его в артефакт. Но ей нужно было как можно скорее отвлечь эльфа от этой пещеры, ведь внутри могли остаться следы прибывания ведьмаков. Она не знала, в каких отношениях состоят те со скоя'таэлями, но ей просто не хотелось рассказывать или же скрывать свою связь с Эганом и Зерритом. Стоило вообще помалкивать о том, что она лечила кого-то кроме грозных эльфов и краснолюдов. — Beanna... — Иорвет устало потёр переносицу и вгляделся в очертания пещеры. Алиссии откровенно было всё равно, как её называют — ведь она сама не знала, кто она такая. Но постоянное упоминание её пола достаточно сильно удручало. Смелости называть Иорвета «wer» ей ещё не доставало. — Ты считаешь, что я настолько глуп? — эльф указал пальцем на ремень, пересекающий грудь и немного сдвинул его. Из-под правой руки показался небольшой мешок, очертания которого выдавали в нём наличие ценного артефакта. Не теряя предоставившейся возможности, Алиссия схватила эльфа за порезанную руку. Она надеялась, что хоть таким способом сможет осмотреть рану. Это была не забота об эльфе, а её долг как медика. Но она и не могла без сожаления смотреть на какие-то прорехи в человеческом теле. Травница ожидала, что Иорвет оттолкнёт её, а в голове и вовсе успела нарисовать красочную картинку, как он впечатает её спиной в скальный свод или, что хуже — скинет в овраг с другой стороны дорожки. Она даже прикрыла глаза, ожидая реакции эльфа. К её непоказанному удивлению, Иорвет пристально смотрел на место, куда она вцепилась своими тонкими пальцами совсем без ярости или злобы. Он обречённо покачал головой. — Это сейчас не важно, — его голос стал тише и намного ниже: Алиссия даже уловила в нём ранее неизвестную ей хрипотцу, — тебе нужно беречь силы для призыва. Он довольно спокойно вернул власть над своей рукой и, оглянувшись по сторонам, двинулся дальше, проходя мимо злополучной пещеры. Лекарка немного опешила, но всё же медленно последовала за ним. Неужели Иорвет сейчас говорил с ней совсем без издёвки? Он произнёс это так серьёзно, что на мгновение показалось, что он действительно переживает за неё. Абсолютно нормально, что в её голове появляются такие мысли: в последнее время компанию ей составляют только привлекательной наружности мужчины и Алиссия невольно подмечает любую близость к ним. Она бы сейчас покрылась мурашками и зарделась, если бы не знала, что Иорвету глубоко плевать на её сохранность. Ему нужна её сила, а не она сама. А ей нужны его навыки, а не он сам. Всё выходит довольно честно.***
— Что было в том письме? — вопрос эльфа застал задумавшуюся Алиссию врасплох, и она немного запнулась, перешагивая через очередной камень округлой формы. — Почему ты спросил? — женщина остановилась за его спиной и Иорвет передёрнул плечами, ощущая тёплое дыхание прямо у шеи. — Потому что это было явно что-то личное. А твоё личное, насколько мне известно, связано только со стариком-друидом, — он абсолютно не стал лукавить, но ответить на её вопрос точно не мог. Почему он спросил об этом? Возможно, потому что рассеянная и подавленная друидка была ему ни к чему. Она бы поддалась своим эмоциям и что-то точно пошло бы не так. Уж пусть лучше сама надумает себе что-нибудь, чем будет продолжать загонять себя в эту яму никому не нужных страданий. — Ты очень наблюдателен, — Алиссия обошла эльфа, пнув небольшой камешек в сторону обрыва, — но это тебя сейчас не касается, — женщина вышла вперёд, медленно вглядываясь в сверкающие вдали кристаллы келайно — гарпий слышно не было, а, значит, сейчас они могли спокойно найти место для призыва. — Bloede beanna, — Иорвет выставил руку вперёд и ухватил травницу за капюшон, потянув назад. Алиссия прокрутилась под висящим на ней мешком плащом и оказалась лицом к лицу с эльфом. Её сердце не было слабым, но вновь пропустило лишний удар. И если с Киараном на сердце было хоть немного тепло и спокойно, то от Иорвета жизненно важный орган хотел просто запрятаться куда-нибудь в пятки, — ты не понимаешь важности того, что происходит? Вы, dh'oine, всегда считаете себя умнее всех, — он склонился над ней, одной рукой придерживая за оказавшийся прямо у женщины под подбородком капюшон, а другой вцепившись в полу плаща. — А потом платитесь за своё самолюбие собственной кровью, — травница потянула шею назад, стараясь не приближаться к эльфу ещё ближе. Его лицо сейчас изображало такую же гримасу ненависти как в первый день их встречи. Только тогда она действительно рассматривала вариант того, что он может убить её одним взмахом клинка. Иорвет же внимательно посмотрел в её глаза и увидев в них лишь глухое безразличие, которое травница решительно сохраняла перед лицом опасности, отстранился. Он отряхнул ладони о низ гамбезона, будто бы дотронулся до чего-то омерзительного. Алиссия сжала губы в тонкую линию и в её глазах появилась отнюдь не дружелюбная искра. Ей удалось сохранить самообладание и воздержаться от перебранки с эльфом в очередной раз. Она поправила плащ и прошествовала мимо него, углубляясь дальше в лабиринт вергенских пещер. И она могла поставить пару монет на то, что услышала тихую ругань в свой адрес от плетущегося позади эльфа. Зайдя в узкий проём, который закончился небольшой пещерой с подземным озером, занимающим почти что половину пространства, женщина обошла её по кругу и, не найдя никаких потайных проходов и следов прибывания здесь гарпий, обернулась к Иорвету. Он стоял в своей излюбленной позе: сложил руки на груди и прижался к холодному своду, с прищуром всматриваясь в её действия. Алиссия глубоко вздохнула. — Дай мне свой меч, — Иорвет склонил голову, будто не веря её словам и вопросительно вздёрнул бровь, — или кинжал. Мне нужна кровь, чтобы нарисовать защитные руны. Он отпрянул от стены и приблизился к ней, в это время вынимая из кожаного чехла слегка изогнутый кинжал с позолоченной рукоятью. Видимо, Иорвет обзавелся у кузнеца не только мечом, но и достаточно дорогим на вид более коротким оружием. Алиссия протянула руку, чтобы забрать кинжал у эльфа, но он не позволил этому случиться. Вместо этого Иорвет зубами сдёрнул с правой руки перчатку и, зажав её во рту, полоснул себя по ладони. Тёмно-красная жидкость стала неспешно вытекать из глубоко пореза, но судя по лицу мужчины, ему было на это абсолютно всё равно — будто он просто порезался об острый край бумаги. Травницу же это действие достаточно впечатлило: Иорвет явно придерживался принципа, что если хочешь сделать что-то хорошо, сделай это сам. Он бы и руны сам нарисовал, если бы знал. Алиссии в одно мгновение стало даже немного приятно, что он не позволил ей раскромсать собственную ладонь — а именно это ей и предстояло сделать, ведь того количества крови, что появилось бы из её точно такой же раны, хватило бы лишь на небольшой штрих. Она благодарно кивнула эльфу и не пугаясь вида крови, аккуратно придержала его ладонь и подвела к наиболее ровной поверхности свода. Предварительно капнув на собственные ладони остатки спирта, дабы не занести эльфу никакой заразы от местной фауны*, медленно обмакнула тонкие пальцы в крови. Поднесла их к стене и на мгновение задумавшись, начала изображать на скале незамысловатые символы. Руны в основном состояли из одинаковых завитков и палочек, которые лишь совмещались между собой различными способами. Сами по себе они не значили ничего особенного: первая руна обозначает слово «собака», вторая — «лень», а третья и вовсе имеет достаточно неприличное значение. Но именно совмещая несовместимое друиды Вороньего клана смогли создать заклинания, способные скрывать свою магию от чужеродных преследователей. Руны должны были иметь достаточную мощь, чтобы сокрыть магию Алиссии от Филиппы, но от Акселя они не защищали. Он не был чужаком для её магии и имел определённый нюх на заклинания клана. Алиссия всё ещё принадлежала Вороне-матери и не могла разорвать связь, что налаживалась годами обучения и проживания среди других друидов. Но Аксель в любом случае не сможет добраться сюда, да и присутствие Иорвета как-то сглаживало её истерические мысли. Когда травница закончила разрисовывать стену, а кровавые разводы на ладони Иорвета почти засохли, она достала из мешочка на поясе небольшой кусок ткани и потратив на неё последние капли обеззараживающего средства, обмотала его руку. Эльф на удивление спокойно выдержал это и даже не попытался съязвить, что могло бы повергнуть женщину в небольшой шок, если бы не её серьёзность перед лицом предстоящих событий. Она бы обработала и другую его рану, которая как раз-таки вызывала у неё больше беспокойства. Но на это уже не оставалось времени. Кровь — не краска, и она легко растворялась среди щелей и сколов свода под воздействием влаги. Алиссия перекрестила пальцы и ладони, круговыми движениями разминая их. Иорвет всё ещё молчал и это начинало её немного тревожить. — Кх-м, — она прочистила горло и возвела голову к верху пещеры, — слушай меня внимательно, — женщина обернулась к Иорвету и наткнулась на ещё более серьёзный, чем у неё, взгляд. — Сейчас любая ошибка может стоить не только моей, но и твоей жизни, — она зачем-то ткнула эльфа указательным пальцем в грудь, но он лишь склонил голову вперед. И пусть она немного преувеличивала про жизни, ведь джинн в этой пещере не сможет особо разгуляться, но обрушить на них свод вполне может, если она вовремя не запечатает его в сосуд. — Я открою портал, из которого появится гений воздуха. Но я не могу сказать, как он будет настроен по отношению к нам... — Если бы тебя, beanna, выдернули из собственной постели в мокрую пещеру, чтобы ты почувствовала? — он сказал это абсолютно спокойно, просто подводя её к мысли, что джинн будет настроен совсем не по-доброму. Алиссия согласно кивнула. — Значит, нам стоит быть ещё более осторожными. Тогда мне придётся зайти в воду, чтобы иметь подстраховку в виде ещё одной стихии, — она почесала бровь, аккуратно убирая выбившиеся пряди за ухо. — А ты постой в стороне, и если что-то пойдет не так... — она стала говорить тише и намного холоднее, чем обычно, что неприятно отозвалось в голове эльфа. — Что ты задумала? — он согнулся ещё сильнее и лицо его оказалось на расстоянии вытянутой руки от её. — Беги, — всё ещё холодно продолжила она, — беги и ищи Филиппу. Лишь она сможет сдержать джинна, если он устроит здесь погром и не дай Мелитэле доберётся до города. — Что будет с тобой? — Иорвет сохранял серьёзность голоса, но теперь в нём проскакивали нотки раздражения. Если травница пожертвует собой, вызывая джинна, то она не сможет дальше помогать ему в расследовании отравления, не сможет помочь и в снятии злополучной Мглы. Будет очень жаль, если она лишится жизни. — Не знаю, — она приподняла плечи и грустно улыбнулась. И эта улыбка разозлила атамана ещё сильнее. Он крепче сжал челюсть, чтобы просто удержаться от каких-либо действий. Будь перед ним один из скоя'таэлей, Иорвет бы звонко ударил его по щеке, чтобы даже мыслей о подобной неопределённости не возникало. Но Алиссия не скоя'таэль, она даже не солдат. Она простая человеческая женщина, что так безрассудно использует дарованную ей жизнь, — риск погибнуть есть всегда, особенно при использовании магии. Но если я умру таким образом, то определённо не пожалею о том, какую жизнь прожила. — Собралась подохнуть, beanna? — Иорвет ударил кулаком в стену прямо возле её головы. Кожаная перчатка смягчила удар, но по костяшкам всё равно прошёлся неприятный импульс. Он внимательно смотрел на женщину, что была на добрую голову ниже него. И вновь не видел ни сожмуренных глаз, не услышал и испуганного вскрика. Она даже не поморщилась. Смотрела на него серыми глазами, что в почти отсутствующем свете пещеры казались такими же тёмными, как ночь над Понтаром. В её взгляде не было ни страха, ни отвращения. Впервые кто-то столь спокойно мог смотреть ему в лицо. Да что смотреть — нормально дышать в такой опасной близости к нему. Алиссия очнулась первая: отвела голову в сторону, рассматривая скалу за плечом эльфа, и совсем спокойно сказала: — Надеюсь, что нет. Я всё ещё не избавилась от Акселя. Иорвет убрал руку и кивнул, сделав шаг назад. Значит, этой святой двигало не только желание жить спокойно, но и действительно чувство мести? Он уже встречался с таким холодным спокойствием. Пожалуй, они с этой женщиной не такие разные. Атаман скинул с плеча мешок с кувшином и вынув его из слоёв ткани, протянул травнице. Алиссия взяла его за толстую ручку, что была сколота в нескольких местах, и подошла к воде. Поставив кувшин рядом с собой на землю, тихо произнесла заклинание. Символы на стенах загорелись синим пламенем — таким же, что она направила в сторону гарпии. Иорвет отошёл от места, где были нарисованы руны, в другой конец пещеры, всё также наблюдая за действиями травницы. Видимо синий цвет и олицетворял её магию. Лекарка тем временем уже скинула со своих плеч плащ, тяжесть которого ощутила только сейчас. Верхнее платье, что держалось на ней только благодаря поясу и завязкам на боках, отправилось за ним следом. Оставшись в одном исподнем, хлопковом белом платье, которое доходило ей лишь до середины бедра и в целом походило больше на мужскую рубаху, распустила волосы и откинула голову назад. Иорвет замер, наблюдая за ворвавшимися в пещеру порывами ветра, что лентами окутывали травницу с ног до головы. Он не видел её лица, но мог поклясться, что она всё ещё была абсолютно спокойна. Эльф же старался не подавать вида, что магия вокруг его беспокоит, но держался близ выхода, надеясь избежать столкновения с магией женщины. Алиссия сделала шаг вперёд. Ещё шаг. Она неспешно приближалась к центру озера, всё ещё окружённая магической аурой из ветра. Кувшин так и остался стоять на краю, и Иорвет даже подумывал взять его и поднести ей. Но травница, будто читая мысли, резко обернулась. Опущенные на лицо пряди почти скрыли прикрытые глаза и чуть открытый рот, а тонкая рука, вены которой эльф мог разглядеть даже издалека, протянулась в сторону артефакта. Если бы не обстоятельства, то Иорвет точно сообщил бы ей о её схожести со стрыгой. Её истощённый вид заставил его нахмуриться. Она ведь есть, пьёт, ходит. Так почему же она выглядит так, будто бы её держали в плену и кости не давали? В одежде она всё же выглядит более живой. Ладонь женщины сделала полукруг, и видимый глазу клочок ветра направился в её сторону, поддерживая столь ценный кувшин. Алиссия перехватила его, разворачиваясь и продолжая идти, пока не настигла своей цели. Вода в центре озера едва доходила ей до пояса, но это не помешало ткани платья набухнуть и всплыть на поверхность. Она опустила кувшин на водную гладь — благодаря магии он смог спокойно удерживаться на поверхности, а сама медленными движениями стянула с себя мешающую ткань. Её обычно светлая кожа казалась совсем белой из-за отражающихся от воды лучей. Иорвет потупил взгляд. Рассматривать обнажённую женщину никак не входило в его планы, а уж тем более акцентировать своё внимание на частях её тела ему определённо не нравилось. И что человеческие мужчины могли найти в ней? Тёмно-каштановые волосы чуть длиннее лопаток, что беспорядочно спадали на грудь и обрамляли почти фарфорового цвета лицо. Широкие бёдра, что на контрасте с довольно узкой талией создавали почти что песочные часы — Иорвет не был ценителем женских фигур, но и это определение было ему знакомо. Говорить о других открытых его взору частях тела он не желал и не мог более: лекарка полностью повернулась к нему спиной, хотя недавно он видел её боком, и скрылась под водой. И что мужчины могли в ней найти? Тёмные волосы всплыли на поверхность вместе с пузырьками воздуха. Алиссия решила читать заклинание прямо под водой, что абсолютно не затрудняло процесс призыва, но вероятность того, что портал откроется под водой и его будет легче контролировать, должна была возрасти. Иорвет начинал нервничать. Женщина хоть и была у него на виду, но достаточно долгое время не показывалась на поверхности. Или же время в этой пещере стало течь по-другому? Мужчина замер, ожидая дальнейших действий друидки. Неожиданно руны на стене вспыхнули с новой силой, будто борясь с чем-то. Или же кем-то. Прямо над озером раздался протяжный гул, схожий со звуком очень близкого раската грома. Пространство вокруг заискрилось и в воздухе возникли сотни молний, которые все сошлись в одном месте — там, где сейчас стояла вынырнувшая из воды Алиссия. Белая вспышка озарила пещеру и Иорвет прикрыл глаза рукой, отходя к каменной стене. Он посчитал, что действие магии закончилось, и раскрыл глаза. Но тут же ему пришлось прикрыть ещё и уши: белый свет только усиливался и окутал уже всю пещеру, а гром стал раздаваться будто не где-то рядом, а прямо в его голове. О таком ведьма ему не сообщила, но эльфу удалось быстро сориентироваться и спрятаться за одним из скальных выступов, который он не приметил раньше. Продолжая сжимать собственные уши, он смог открыть глаза и выглянуть из-за укрытия. Алиссия, всё такая же обнажённая, стояла посреди озера, возведя руки вверх. Её плечи заметно подрагивали — видимо, она что-то говорила, но из-за не стихающего шума расслышать что-либо было невозможно. Одно радовало: белое свечение собралось в одном месте и находилось под контролем женщины. Гром всё также бил по ушам, а множество молний всё ещё прознали пространство вокруг, но абсолютно не задевали эльфа: напротив, будто боялись его задеть. Тогда Иорвет понял, что всё вокруг находится под контролем. Под её контролем. Он вновь обратил внимание на травницу. Она всё ещё что-то кричала, а руны на стене продолжали бороться с невидимым врагом. Они ведь не только скрывали магию, но и подавляли враждебную Алиссии силу. Пожалуй сейчас травница была уверена в своём успехе как никогда ранее. Она смогла создать стабильный портал и даже подтянула к нему несколько гениев. Но все они были враждебно настроены по отношению к ней и этому миру. Ей предстояло призвать наиболее слабого; в таком случае он мог бы потерять свою силу при переходе из другого измерения и никак бы не помог Саскии. Оставалось призвать кого-то сильного, ведь пусть лучше силы хватит с лихвой, чем не хватит вовсе и все её усилия закончатся ничем. Алиссия собрала магию на кончиках пальцев, почувствовав приятное телу покалывание, громко вскрикнула: — Bet aer leng dhur, d'jinni fuop! Белый сгусток энергии почти взорвался, но появившийся из портала джинн вовремя проскочил в их мир. Алиссия облегчённо вздохнула, позволяя себе на мгновение потерять контроль. Молнии, что оставались в воздухе, потянулись к гению — и тот принял их, увеличивая себя в размерах. Нечёткое лицо, очертания которого еле прослеживались в белом шаре, исказила жуткая гримаса. Гром вокруг раздался с новой силой и в этот раз женщина смогла его чётко расслышать. В левом ухе раздался ужасающей громкости звон, и травница согнулась от боли, прижимая раскрытую ладонь к болезненному органу. Она провела пальцами по раковине и ощутила на подушечках что-то вязкое. «Кровь» — пронеслось в её голове и Алиссия тут же отдёрнула руку, выпрямляясь и взглядом ища призванного ей гения. Джинн же решил не терять столь драгоценное в этом мире время и нашёл единственную подвластную ему сейчас жертву: черноволосого эльфа, что всё ещё продолжал скрываться от грома. Гений разразился новыми потоками молний, которые обогнув все возможные препятствия, направились прямо в его сторону. Будь лекарка моложе, она бы точно впала в ступор. Но к счастью эльфа, она уже не там маленькая девочка, что пугливо пряталась от баса грома, раздающегося над их хижиной на Скеллиге. Жизнь на острове навсегда вбила в её голову мысль, что если ты чего-то боишься, то просто обуздай это. Как отважные моряки и не менее отважные пираты покоряли штормы на море, так и Алиссия научилась контролировать всё, чего страшилась. И джинну не повезло, что именно он вселил в её сердце толику страха в этот момент. Травница резко развернулась, рассекая руками воду подле себя, и схватила кувшин, откупоривая магическую печать. Гений уже пересёк черту, разделяющую воду и землю, что более не делало его особо уязвимым. А Иорвет всё ещё не подозревал, что ему что-то угрожает — сжимал свои уши и проклинал идею с призывом джинна всеми знакомыми ему выражениями. — Deli par fe turd, — Алиссия прошептала заклинание прямо в сосуд, и древние письмена, что обрамляли невзрачный кусок глины, стали излучать такое же белое свечение, как и их будущий пленник. Джинн, будто почувствовав опасность, ускорил своё движение по направлению к скрывающемуся эльфу. — Antu! — голос женщины сорвался, и она уже оказалась на земле, жадно хватая воздух и подтягивая оставшиеся в воде ноги. Она выставила руку с кувшином вперёд. — Port ek derp, — она встала на ноги и грозно встретилась с глазами джинна. И то, что она увидела, повергло в шок. Гений воздуха рассмеялся, а голос его всё новым громом пронёсся по пещере. Теперь уже из обоих ушей Алиссии стекала кровь, но она совсем о ней не думала. Она сделала ещё один уверенный шаг вперёд и поняла сосуд вверх. — Feh vart ep llar, sentaf, — и без того громкий голос джинна сопровождался новыми раскатами грома. Более звучными, чем ранее. — Deri ap ert vuhae, — Алиссия закончила читать заклинание, не реагируя на угрозы со стороны гения. Он не мог быть сильнее её в таком состоянии. Артефакт издал протяжный писк и женщина зажмурилась, не желая видеть, как джинн окажется внутри. Но этого не произошло. Травница широко раскрыла глаза и слишком резко осела на пол, оставляя на тонкой коже новые царапины. Её руки были по локоть в крови и совсем не из-за того, что она кого-то убила. Хвалёный магический кувшин лопнул прямо у неё в руках и удивительно, как он не оставил от её ладоней кровавое месиво. Множество борозд, пересекающих руки, содержали в себе остатки глиняных осколков, на избавление от которых сейчас времени не было. Джинн оказался сильнее, чем она думала. Намного сильнее её самой. Нельзя сказать, что она переоценила свои способности или же силу артефакта — пожалуй сам джинн обладал огромной силой и ещё большей ненавистью к этому миру. Может, он желал разрушить его? Или же освободить всех заточенных здесь братьев, так предусмотрительно запрятанных в бутылки Джоффреем Монком? Раздумывать о мотивах этого существа времени не было, а делать что-то нужно было срочно, чтобы он не успел добраться до беззащитного сейчас Иорвета или же обрушить на них скалу сверху. Пока джинн начал насмехаться над беспомощностью женщины и её плана, Алиссия нашла в себе силы встать. Она не думала, что дойдёт до этого, но сейчас единственное их спасение было в особо опасном заклинании. Она прикрыла глаза и за долгое время действительно взмолилась Мелитэле, дабы та защитила её от всех возможных последствий. — Entera vet ek poer, maeter Alyssia, — она сложила ладони перед собой. Ослабленные призывом джинна воздушные порывы с новой силой закружились вокруг неё, притягивая молнии, что выбрасывал в её сторону джинн и его самого. Иорвет, который смог выйти из укрытия после временной пропажи отвратительного звука, вынул из ножен меч. Он почувствовал что-то неладное и, разглядев осколки кувшина, оскалился. Он знал, что не сможет никак совладать с джинном, но точно мог пожертвовать собой ради этой женщины. Ведь лишь она одна способна... На многое. Иорвет осёкся: он действительно всё это время использовал её как инструмент для спасения Саскии? И хоть она сама вызвалась им стать, но он никогда не видел столь честного перед собой и другими человека. И честность эта даже близка не была с грубостью, за которой он всегда скрывал свою правду. Алиссия и вправду знала, что может умереть. Но всё равно пришла сюда и стоя в лужи собственной крови пыталась справиться с взбешённым джинном. А он не находил в себе сил даже для простого шага в сторону от летящих в него молний. Небольшой разряд прошёлся по правой щеке, но эта ничтожная боль даже не походила на ту, что сейчас чувствовала эта женщина. Иорвет хотел было бездумно броситься вперёд, оттолкнуть её в сторону и умереть ради спасения людей, которыми он дорожит. Он был готов к смерти, и если она настигнет его от магии этого джинна, то пусть так. Главное, что Саския будет жить. И что травница сможет прожить ту жизнь, которую заслуживает. Пожалуй, именно сейчас она получила то, чего другие пытаются достичь годами: его уважение. Безграничное и искреннее уважение к женщине, которая до сих пор уверенно стоит на ногах. Он попытался оторвать ногу от земли, но та абсолютно отказывалась подчиняться импульсам мозга. Иорвет посмотрел на Алиссию и уже открыл рот, чтобы отвлечь внимание гения на себя, но с ужасом сжал его, кусая губу изнутри до терпкой крови на языке. Травница лишь на секунду взглянула на него в ответ, но в её глазах не было ничего, кроме огня. Синего пламени, что разлилось по лицу, волосам и телу в абсолютном беспорядке. Её волосы теперь были перекинуты на один бок, и на шее тоже виднелось синее свечение. Она чуть заметно одарила его кротким кивком и тогда Иорвет понял, что ей не требуется его помощь. Что она всё сделает сама. И она просто обязана сделать это хорошо. У неё не было выхода: ей ведь нужно было избавиться от Акселя, помочь Вергену, Саскии, скоя'таэлям. Прожить жизнь, которую она так желала. Эти слова, что вертелись у него на языке, отказывались вырываться наружу: ему не нужно указывать ей, ради чего ей нужно постараться выжить. Она прекрасно это знает сама. Алиссия раскрыла глаза шире, и её тело полностью окутало синее свечение, что тут же столкнулось с таким же белым от джинна. Пещера вновь озарилась звуками грома: в этот раз приглушёнными завываниями ветра, что будто пытался заглушить его. Одна стихия, но разные её ипостаси, столкнулись друг с другом: необузданный гром и сверкающие молнии, что со злостью выпускал джинн; и полностью контролируемые, будто родные для женщины, ветряные потоки. Казалось бы, вся эта сила должна существовать в согласии и дополнять друг друга, но сейчас она разрывала саму себя. Если бы джинн пробыл в этом мире дольше, то он определённо мог бы убить друидку на месте. Сейчас же он, ослабленный перемещением, еле уклонялся от её магии. — Derka! Vet a fert yh jena! — гений протяжно завопил, и сверху посыпались куски камня. Земля под ногами задрожала и Алиссия смогла различить даже вопль келайно где-то глубоко в пещерах. Её достаточно потрепало длительное использование такой сильной магии, но выработанная годами службы выдержка прекрасно справлялась с ситуацией. В один момент прямо возле её плеч просвистела молния, которая тут же растворилась в ветряном потоке. Травница не была тем человеком, что мог по-настоящему злиться. Да, её многое раздражало, но чтобы испытывать злобу — она не помнила такого. А сейчас, стоя обнажённой, заляпанной собственной кровью и буквально светящейся изнутри, она поняла, что такое «злиться». Было бы это в её силах, то она бы давно покончила с этим гением. На самом деле, она никогда не интересовалась пределом своих возможностей, ведь вступать в подобные сражения ей ещё не приходилось. Сегодня многое происходит впервые. Может, Ворона-матерь неспроста выбрала её своим сосудом? — Пора... — Алиссия набрала в лёгкие воздуха, но те будто были все покрыты дырами — так нужные сейчас потоки почти не давали кислороду пробраться внутрь, — Заканчивать... Эти слова она сказала больше для Иорвета, чем для себя: она мельком замечала, как эльф пытался что-то предпринять, но тут же останавливался. И это было верным решением, ведь его бы просто убило, подойди он чуть ближе. Или же он этого и хотел? Но зачем ему вмешиваться, если она чётко сказала ему убегать и искать Филиппу? Будто она верила, что он действительно послушает её... Алиссия сжала челюсть и на мгновение закрыла глаза, распахивая их с ещё большим свечением. Она знала, что может использовать особые заклинания тёмных друидов таким образом; но та магия, с помощью которой она атаковала джинна, была светлой. Абсолютно чистой. И это было поразительно. Женщина направила свои ладони на разъярённого гения и выпустила наружу ту силу, которую была способна использовать в данный момент. Потоки синего свечения, которое Иорвет ошибочно принял за пламя, не ослабли со временем и не иссякли, как она полагала. И спустя некоторое время чуть болезненных для женщины усилий, свечение джинна стало угасать. Не было слышно этого ужасающего рёва, а в воздухе больше не метались молнии. Лицо гения почти растворилось в воздушных потоках и синем свете, который теперь остался единственным сильным источником света в пещере. Когда последняя белая вспышка исчезла, Иорвет сорвался с места и, подхватив с земли ведьмачий плащ, бросился к женщине. Алиссия осела на землю, и даже несмотря на острую боль в ужасно изрезанных руках, оперлась на них. Спутавшиеся мокрые волосы неприятно липли к коже, а из ушей всё ещё капала на холодную землю кровь. Её должна была пробрать дрожь, но друидка не чувствовала холода. Что-то холодило её изнутри и дарило ощущение, что именно этот холод — нормальное состояние её тела. Синий свет пропал, оставив на теле слегка подсвеченные вены, которые в скором времени тоже приобретут нормальный цвет. Эльф подступил к ней со спины и присел рядом, накинув на плечи ткань. Он не позволил себе коснуться её тела и укутать её: слишком боялся навредить её и так не зажившим ранам и смутить её собственной же наготой. Эльф предпочёл игнорировать последний факт вовсе и немного склонился, аккуратно отодвигая прядь с её лица. Травница не издала ни звука, и единственное движение, которое сделала — отвернула голову от Иорвета. — Что с джинном? — он ведь не это хотел спросить. Совсем не это. Но спросить о том, как она себя чувствует, просто не смог. Что-то давно создало барьер между Иорветом и тем, что он может чувствовать к женщинам. И пытаться противостоять ему сейчас было уже поздно. — Всё получилось, — её голос звучал... Нормально. Также, как и обычно. Даже несмотря на то, что её губу пересекал глубокий порез. Иорвет задержал свой взгляд немного дольше, чем следовало, но он лишь сожалел, что у неё останется шрам. Шрамы, как говорят люди, украшают мужчину, что не скажешь о женщинах. Или же о нём самом: пересекающий пол лица шрам не выглядел привлекательно, а напротив, был невыносимо уродлив. Но раз Иорвет смог смириться с ним, то Алиссия точно не должна опечалиться этим. — И где он? — он непроизвольно стал говорить тише, будто боясь её напугать. Ему и самому было немного страшно за её состояние. Ведь те, кто остаются нормальными после такого, точно страдают на голову. — Во мне, — Алиссия повернулась к нему и Иорвет смог вновь увидеть те светящиеся синие глаза, что и некоторое время назад. Он передёрнул челюстью, — я сдержу его, пока не придёт время. — И как скоро придёт время? — он процедил это в сторону, старясь сокрыть свою раздражённость этой новостью. — Как долго ты сможешь его сдерживать? — Пока он не разорвёт меня изнутри, — и вновь спокойный, размеренный голос. И эта улыбка. Так матери улыбаются своим детям, когда тех необходимо успокоить и уверить, что всё нормально. Но эта улыбка не действовала на Иорвета. Он определённо точно знал, что всё совсем не нормально. Алиссия резко опустила уголки губ; её глаза закатились и прикрылись, оставляя просвет пробивающегося сквозь ресницы свечения, а локти подогнулись. — Алиссия, — Иорвет тихо позвал её, но ответа не последовало. Тогда он подхватил её за руку и притянул к себе, поправляя спадающий с оголённых плечей плащ, а после аккуратно просунул руку под её согнутые колени и медленно поднялся. Он был рад, что сегодня не надел значки убитых им командиров особых подразделений — они бы доставили ей дискомфорт, царапая кожу на щеке. Иорвет понимал, что потеря сознания в данном случае была вполне оправдана: женщина использовала большое количество магии, вымоталась физически, да и заключённый в ней джинн никак не добавлял картине ярких красок. Он не мог определиться, что делать теперь. Если отнести её домой, то есть вероятность того, что травница и вовсе не очнётся. Ведьмак навряд ли обладает достаточными знаниями о заточении джинна в человеке, да и его поиск займёт много времени. Оставалось одно. Отнести её к Филиппе. Рано или поздно ведьма всё равно пронюхала бы про друидку у себя под носом, да и они сами собирались раскрыть её перед Вергеном. Сейчас просто появился повод. Чертовски важный повод.