«Aut inveniam viam, aut faciam.»
«Я найду выход или создам его сам.»
Что нас ждёт после смерти? Никто не знает, хотя миллионы людей терзают себя этим вопросом каждый день. По мнению большинства религий, нас ждёт вечная жизнь, перерождение, искупление грехов… Этот список можно продолжать вечность. Но что с нами будет на самом деле, никто не знает, ведь почти никто из тех людей, чей смертный час действительно пришёл, ещё не возвращался из-за Грани. Том верил, что после жизни и смерти идёт расплата. Расплата за все злодеяния, как бы смешно и страшно это ни звучало. Поэтому он боялся умереть. Если в юные годы смерть пугала тем, что заберёт его слишком рано и он не успеет пожить, то потом он просто до дрожи в костях боялся того, какое наказание последует за все грехи. А в том, что их было слишком много для простого смертного, Реддл не сомневался. В детстве он, как и все приютские дети, посещал англиканскую церковь, где священник — хмурый и серьёзный, повидавший в своей жизни многое мистер Франц — рассказывал истории о том, что их ждёт после смерти. Вариантов было три: ад, рай и чистилище. Он подробно расписывал все грехи, за которые малолетние запачкавшие душу злодеяниями и промышляющие грязными делишками детки попадали на пожизненный курорт не в самые приятные места. И тут ещё стоял вопрос, что хуже: горящий вечным пламенем ад или спокойное и пропитанное страданиями грешников, желающих искупить свои грехи, чистилище. А потом он снова читал Библию. Забавно то, что он, волшебник, действительно верил в это. Лет до пятнадцати. А потом, когда осознание собственного могущества и возможностей, что он мог получить, родившись волшебником, вскружили голову, появилось чувство превосходства. Поменялись приоритеты. И взгляд на этот мир. И он, проснувшись с сильной головной болью и мелькающей — уже прошлой — жизнью перед глазами, подумал, что всё так и должно быть. Начало страданий даже показалось каким-то… Лёгким? Временами бывало и хуже. Особенно во времена Второй мировой и изнуряющих тренировок после двадцатилетия. А потом всё прекратилось. Воспоминания перестали мелькать, а головная боль утихла. Он просто лежал на кровати и смотрел на грязно-серый потолок. Взгляд изучал трещины и те места, где уже успела отвалиться штукатурка. Вот знакомый узор в виде жалкого подобия на созвездие Большой Медведицы, а вот и не менее жалкое подобие Солнечной Системы… В голове что-то щёлкает, и он быстро встаёт с кровати. Руки путаются в коричневом пледе, а мальчик шокированным взглядом осматривает комнату. Его приютскую комнату! В следующий момент ошарашенный взгляд начинает осматривать тело, и… По комнате проносится истерический смех: на кровати сидит мальчик лет семи и каким-то безумным взглядом осматривает свои руки. Детские руки, что ещё не успели перепачкаться в крови. Ведь руки взрослого Тома были по локоть в ней. Он вскакивает с кровати, чтобы в следующую секунду снова упасть на неё. Ноги плохо слушаются, а в голове всплывает воспоминание о том, что вчера он снова подрался с бандой приютских задавак. Стаббс случайно заметил, как он разговаривал с Ахессой, vipera berus или же обыкновенной гадюкой на заднем дворе их приюта. Тогда он настучал об этом своей компании, и его снова избили. До полусмерти. Ведь никакие способности, тем более такие слабые, как у него в семь лет, не помогут одному парню справиться с оравой злых детей. Он оглядывает своё тело и чувствует, как внутри поднимается волна злости и ненависти. Появляется желание убить этих жалких магглов за то, что они посмели тронуть его, но… В следующий миг он разжимает кулаки и делает глубокий вдох. Ему нужно успокоиться. Дети жестоки. Что с них взять, если даже взрослые люди в приюте боятся его способностей. Ведь с ним всегда происходили странные вещи. С детства. Это как проклятие. С ним всегда происходят пугающие вещи. Поэтому нужно взять себя в руки и помнить — люди боятся странностей и того, что не могут объяснить. Они боятся этого, а значит, боятся и его. Вот только почему-то осознание этого факта не приносит сейчас никакого удовольствия. Он с усилием встаёт и подходит к зеркалу. Каждое движение мышц приносит боль, но он всё равно продолжает двигаться. Он смотрит на отражение и видит себя — маленького семилетнего ребёнка, у которого ещё вся жизнь впереди. Он пытается понять, где подстава. Копается в голове, просматривает воспоминание за воспоминанием и понимает, что они не вызывают никаких эмоций. Гнев, обида, ярость, ненависть, злость… Всё это осталось в прошлом, будто бы кто-то забрал из его жизни всё то дерьмо, что наполняло его искалеченную душу. Но оставил воспоминания, чтобы он помнил, что сотворил. Как будто бы жизнь оставила ему инструкцию: «Будь хорошим мальчиком и не шали, Томми!». Помнить, что сотворил, и иметь возможность всё исправить. Заманчиво, но он сыт по горло этой войной и постоянными стычками между добром и злом. В этот раз как-нибудь без него. Он ещё раз осматривает себя. Достаточно высокий рост. Волнистые, немного непослушные чёрные волосы. Белая будто снег кожа. И глаза. Синие, цвета ночного неба, почти чёрные, сейчас в темноте комнаты сияют безумным блеском на бледном лице. В них горит огонь, огонь жизни. И мечтательная улыбка на губах. Наверное, он никогда так не улыбался. Наверное, он никогда не был так счастлив.***
Том Реддл лежит на своей кровати и думает о том, что же делать. Он свободен. Больше нет чёртового пророчества. «Пока ещё нет. Но, надеюсь, и не будет». Он может делать всё что хочет. Раньше, до того, как он умер и попал сюда, он бы обязательно пошёл мстить. Такая информация в руках. Ничто не помешает подрасти и поубивать всех неугодных. Но смысл? Это не сделает его счастливым. Это только помешает ему нормально прожить эту жизнь. Истерический смешок снова слышен в маленькой приютской комнатке, а Том ловит себя на мысли, что, по ходу, кто-то изрядно поработал с его головой, ведь такое поведение для его старой версии было бы неестественно. Эта радость и любовь к жизни — что-то сверхъестественное. Или всё дело в том, что он чертовски устал? Неприятно осознавать, что ты прожил свою жалкую жизнь как последняя тварь. И что он оставил после себя? Кучу смертей и разрушений. И это наследник Слизерина. Он вспоминает о Дельфи, и ему становится стыдно. Он даже не попрощался со своей дочерью. Какую жизнь он ей оставил? Уж точно ничего хорошего. Миссия по воскрешению отца и ещё одна покалеченная жизнь. Чёрт. Как бы то ни было, сейчас он может хоть что-то изменить. Но для начала не помешало бы разобраться с тем, что теперь делать-то? Ему только семь лет, письма из Хогвартса ждать года четыре. За это время не помешало бы подтянуть свой магический уровень, заработать или сэкономить хоть немного денег и не влипнуть ни в какое приключение. Том быстро встаёт с кровати и снова оглядывает комнату. Взгляд замечает вагон вещей на прикроватной полке. Те самые безделушки, что он отнимал у некоторых приютских с помощью магии. Рогатка Стаббса, книга о разнообразии птиц Британии… «И зачем я вообще её взял? Я и сов-то не особо жаловал. Змеи круче.» Он усмехается, ведь эта мысль показалась очень детской. «Что ещё?» На полке много разных мелочей, и Том принимает важное для себя решение — вернуть всё владельцам. От этого хлама всё равно толку ноль. Пусть это будет первым шагом к минимализму. Вперёд в новую жизнь. Он берёт в руки маленькую потрёпанную тетрадку, в которую, казалось бы, сотню лет назад записывал свои конспекты по всё той же астрономии и религии, и сразу открывает на середине. Рука быстро находит чёрный графитный карандаш, что лежал на полке вместе со всем этим безобразием, и начинает писать. Сколько себя помнил, он никогда не мог обойтись без дневника или тетради для заметок. Ведь идеи нужно куда-то записывать. 1. Вернуть всем весь тот хлам, что сейчас занимает много места в моей комнате. 2. Попытаться контролировать магические выбросы и стараться не колдовать на глазах магглов. Возможно, это не сможет помочь найти друзей или стать послушным приютским, но отношение станет более лояльным, если прекратятся странности. 3. Найти способ, как сэкономить или заработать денег. Найти какую-нибудь работу. 4. Позже — купить палочку в Лютном и книги во «Флориш и Блоттс» или всё в том же Лютном. 5. Сходить в Гринготтс и сделать проверку крови. Узнать, есть ли хоть какое-нибудь наследие. Возможно — сменить фамилию. Хотя пока это не стоит делать, лучше бы вообще попасть на другой факультет. 6. Ну и не сболтнуть ничего лишнего. Окклюменция и легилименция. А то с Дамблдора станет прихлопнуть корень всех проблем в юности. Есть ведь за что. Хотя это вроде не его методы. Он откладывает карандаш, синие глаза внимательно скользят по строчкам. Из всего этого списка он в состоянии выполнить разве что первый пункт и второй. Но это уже хороший старт. За дело.***
Миссия по возвращению вещей проходит вполне успешно, хотя он едва не попался два раза. Это того стоило, да и адреналин от таких «приключений» накрывал с головой. Было весело и так легко. В моменты таких шалостей он снова чувствовал себя ребёнком. Том чувствовал облегчение. Воспоминания о прошлой жизни так и не покинули его, но дискомфорта не вызывали. Они были в голове и всегда были готовы появиться в нужное время. Например, как тогда, когда Том пытался призвать к себе тетрадь со стола. Получилось только после сотой попытки. Если точно, он не считал. Но за этим занятием он точно провёл три часа. При этом дважды эта самая тетрадь его чуть не убила. Большую часть времени Реддл проводил либо в парке рядом с приютом, гуляя в нём, либо в своей комнате. Ещё одним стратегически важным местом стала небольшая библиотека, откуда он тихонько тащил книги, и, наверное, впервые в жизни зачитывался маггловской литературой. «Путешествие к центру земли», «Робинзон Крузо», «Преступление и наказание», «Старик и море», «Белый Клык», «Возвращение Шерлока Холмса», и даже «Гордость и предубеждение». Жюль Верн, Дефо, Достоевский, Хемингуэй, Джек Лондон, Конан Дойл, Остин… Он много читал и учился, постоянно узнавая что-то новое. И нередко ловил себя на мысли, что пора прекращать читать книги в темноте, а то он испортит зрение и будет вынужден носить очки. Эта мысль вызывала улыбку, и после Том всегда убегал либо на улицу, либо в книжный магазинчик мистера Уортимера. Этот приветливый старик сжалился над бедным сироткой, что так напоминал ему сына в его молодые годы, и решил взять Тома на работу, чтобы тот смог заработать хоть немного денег. Ситуация в стране для бедных была плачевной. Но, по крайней мере, курс денег был стабильный. Мистер Фредерик Уортимер даже хотел усыновить его, но так получилось, что сам он в свои семьдесят четыре был уже стар, да и доход от книжной лавки не позволил бы ему прокормить ещё один неожиданно появившийся растущий организм, ведь еле хватало на себя и содержание этой самой лавки. Том был шокирован, когда услышал это. Хоть кто-то был готов заботиться о нём. Чувствительный детский организм был готов заплакать, но он мужественно держал себя в руках. А после этого старался всё своё время проводить с Фредериком, чтобы скрасить его одиночество. Да и весело было обсуждать интересовавшие его сюжеты книг. Работёнка была простая: он раздавал листовки и брошюры, убирал в лавке, сортировал книги и помогал клиентам найти что-нибудь почитать. За листовки он всегда получал один шиллинг, уборка вознаграждалась аж тремя, сортировка книг тоже обходилась в один шиллинг, а помощь клиентам расценивалась как два шиллинга за день работы. Том обожал ту уютную атмосферу книжного, ведь в воздухе витал запах старых книг, знаний и ромашкового чая. А вечером, после конца рабочего дня, мистер Фредерик всегда угощал его чем-то вкусным: печеньем, плюшкой или ещё какой-нибудь вкусной едой. И обязательно — чаем. За неделю он зарабатывал в среднем примерно пятнадцать шиллингов. А это почти фунт! Для мальчишки-сиротки это была почти космическая сумма, поэтому он очень бережно относился к этим деньгам. Но время от времени он всё равно забегал в местную булочную перед тем, как прийти к старику в лавку. И пускай те четыре шиллинга, потраченные на вкусную выпечку, и отдаляли его от заветной мечты в виде покупки волшебной палочки, но Том верил в то, что они были потрачены не зря. Ведь как никак, а именно Уортимер дал ему возможность заработать деньги. Те четыре шиллинга стоили радостной улыбки на его лице.***
Каждую неделю они ходили в воскресную школу. Скука смертная, но, если бы он не появлялся там, его бы выпороли. Наказание в виде розог никто не отменял, не в далёком 1933 году. Так что приходилось вместе со всеми детишками, одетыми в серую приютскую форму, ходить в часовню. Мистер Франц, хотя правильнее было бы сказать отец Исаак, встречал их каждый раз у входа в церковь с серьёзным выражением лица и скупой улыбкой на губах. Но в глазах было видно, что он хоть немного, но рад видеть эту ораву детей. Он, как всегда, читал им Библию и рассказывал всё, что только знал о разных науках. Так помимо религии в их списке занятий появлялись философия, астрономия, история, математика, английский язык и латынь. Эти занятия вызывали больший интерес, хотя большинство из того, чему их учили в школе, Том уже знал. И поэтому с каждым разом поднимал руку и отвечал на нескончаемый поток вопросов. Потом приютское хулиганьё снова будет лезть с ним в драку и называть зазнайкой. Но ничего, он научился быстро бегать.***
Дождливая осень вступила в свои права, и с каждым днём Тома не покидали мысли о том, чтобы попытаться найти родственников и поговорить с ними. Нет, соваться к Морфину в семилетнем возрасте без волшебной палочки в руках было бы чистой воды самоубийством. Но вдруг родственники по отцовской линии окажутся хоть немного лучше в этот раз. За эти четыре месяца он заработал девять фунтов, что сейчас были спрятаны в копилке под одной из половиц в его комнате. Лёгкая иллюзия давала гарантию того, что его сбережения не найдут особо любопытные. На дорогу до Литтл-Хэнглтона хватило бы. Но стоит ли это того? Он помнит их адрес и на следующий день пишет им письмо. Оно короткое, но тем не менее Том надеется, что получит ответ. «Дорогие мистер и миссис Реддл, Вам пишет ваш внук, Том Марволо Реддл. Мне семь лет. Я живу в приюте в пригороде Лондона. Как я узнал о вас? Миссис Коул сказала, что перед смертью мать просила назвать меня в честь отца, деда и дать отцовскую фамилию. Мой друг помог мне найти ваш адрес. Я решил сначала написать вам, ведь ехать к вам было бы некультурно. Буду рад получить от вас ответ на это письмо. Том Марволо Реддл» За окном ливень, капельки дождя стучат по стеклу, а разноцветные листья кружатся в лёгком вихре. Он смотрит на бурю, что бушует за окном, и надеется на лучшее. Хотя это и наивно. Скоро зима, и он с нетерпением ждёт её.