Весна зелёной травы

Операцию по спасению рыси сговорились провести на следующий день. Паша упросил деда Богдана дать ему старого мерина Карьку, который был совершенным флегматиком. Ему было абсолютно безразлично, запрягают ли его в карету, бричку, или телегу. С таким же равнодушием он относился и к тому, кто был его пассажиром. Именно поэтому Карька не удивился, когда его запрягли в телегу и погнали к лесу, как и не удивился тому, что вместо привычного кучера Стёпки им правит какой-то совершенно незнакомый человек. Ни малейшего испуга у него не вызвало и то, что на телегу уложили пусть и раненого, но всё-таки хищника. Карька только встряхнул косматой гривой, лениво хлестнул облезлым хвостом и покорно налёг на упряжь, когда ему приказано было тронуться. — Он так и не поел? — спросил Паша у сидящего рядом Миши. Антон сидел позади, рядом с рысью. — Мы оставили ему немного, — сказал Бестужев. — Остальное унесли. Сегодня утром ничего не осталось. Может, конечно, кто-то утащил, но я сомневаюсь. Хотя, даже не знаю, он всё ещё слаб. — Направо, — вдруг скомандовал Антон. — Там, выше, мост есть. Поехали вдоль реки. Она блестела на солнце, словно бы подмигивала. Паша уверенно правил Карькой, испытывая самую настоящую гордость. Прежде он не имел такого опыта, но сейчас справлялся хорошо. Впрочем, вряд ли в том была его заслуга, будь на месте старого покорного Карьки другой жеребец, Паша бы не справился. «Вот бы приехать к Николеньке на белом коне, — подумал Паша. — Наверное, было бы очень красиво». Он мечтательно вздохнул, чувствуя, как сердце забилось в предвкушении. Всю ночь он почти не спал, забываясь на час-другой, а после снова открывая глаза. Весь извёлся, представляя сегодняшний день и вот, наконец, сегодня он увидит Колю. — Эй, поворачивай! — вдруг крикнул Антон. — Проедешь мост! Паша торопливо дёрнул поводья, Карька повернул, телега загремела колёсами по доскам. В Паголде они оказались спустя полчаса. Добрались бы, кажется, быстрее, если бы Карька был порасторопнее. Оставив его и телегу под Мишину ответственность и узнав, где живёт дядя Антона, Паша уже был готов отправиться на поиска Коли, но тут вспомнил, что совсем не знает, в каком доме он живёт. Разумеется, адрес в письме был указан, только вот он вылетел у Паши из головы. Он принялся бесцельно бродить по деревне, не зная, что ему делать. Можно было бы, конечно, спросить у дяди Антона, но почему-то Паша этого делать не хотел. Он явно будет не в лучшем расположении духа от того подарка, который сделает ему племянник. Кто бы что ни говорил, вряд ли кто-то обрадуется дикому животному на своей территории. С другой стороны, может, дядя Антона такой душевный мужчина и помогает всем? Паша с тоской поглядел назад. Улица постепенно наполнялась людьми, Паша вглядывался в лица прохожих, будто они могли ему помочь, но все были заняты своими делами. Паша завертелся на месте, пытаясь сообразить, кто бы мог подсказать ему, где живут Романовы. Внезапно на него налетел какой-то мальчишка. — Ой, простите, — пролепетал он и хотел было сорваться с места, но Паша остановил его. Это, конечно, было глупо, но он всё-таки решил попытать удачу. — Ты не знаешь, где живут Романовы? — Отчего ж не знать? — спросил мальчишка, явно довольный тем, что его не лупят за случайный проступок. — Папаша говорит, мы все под ними ходим. Вон ентот дом, — мальчишка махнул рукой в сторону двухэтажного добротного дома из кирпича. Паша, поблагодарив своего провожатого, пошёл прямиком к указанному дому. Несмотря на то, что он имел два этажа, больше ничем не отличался. Его окружал такой же забор, как и у других дворов, садик был совсем небольшим. Оно и понятно, к чему сад, когда вокруг деревня? Паша, волнуясь, поправил рубашку, отряхнул брюки. Потом вспомнил, что с пустыми руками идти на свидание неприлично, забежал за дом, пробежался по полю в поисках цветов. Углядев овражек, скатился вниз, нарвал львиный зев, вернулся обратно. Из дома были слышны голоса, но, как Паша ни прислушивался, голоса Николая разобрать не мог. Тогда он встал у забора, вытянул шею, пытаясь разглядеть, что делается в доме. За незашторенными окнами намечалось слабое движение, но увидеть, кто там ходит, не было ни единой возможности. Паша уже хотел плюнуть на все приличия и завалиться в дом без приглашения, но тут во дворе появились младшие браться Николая. Костя и Миша выглядели такими счастливыми. Паша вспомнил, как они с Борей вот так же играли, пока были маленькими. «Интересно, — подумал Павел, — этих двоих ждёт разлука длиною в четыре года?». В пылу игры мальчишки не заметили незнакомца, так что были чрезвычайно удивлены, когда их подозвал незнакомый юноша. — Миша, Костя, идите сюда. Они подбежали к забору, с удивлением уставились на него. — Это я, Паша. Помните, вы играли с Борей и Владиком? Это мои братья. — А-а-а! — протянул Костя, который был постарше. — Помним. — Я пришёл к вашему брату, — Паша вцепился в букет, нервно сглотнул. — Он дома? Можете его позвать? — Хорошо. Переглядываясь, мальчики убежали, а Паша в который раз принялся стряхивать с одежды несуществующие пылинки. Он так увлёкся, что не заметил, как Николай подошёл к нему. Он только услышал изумлённый вздох, поднял голову. Николенька хлопал глазами, не смея поверить, кто стоит перед ним. — Паша? — удивлённо спросил он. — Как… Откуда ты здесь? — Мы приехали к дедушкам на лето, — затараторил Паша. — Я об этом узнал уже после того, как ты прислал письмо, я и сам не знал, что Тихвин совсем рядом с вашей деревней… — он, наконец, опомнился, протянул Коле букет, потом рука его застыла. Через забор дарить подарок было бы странно. Николай обернулся к братьям, которые всё это время стояли чуть поодаль, с неподдельным интересом смотря на брата. — Не говорите ничего родителям, а я вам буду отдавать все свои десерты. Мальчишки клятвенно пообещали молчать, а Коля выскользнул за ворота и поспешил к Паше. Тот наконец-то вручил ему букет, как полагалось, а потом они бросились прочь, подальше от дома, у которого могли быть глаза и уши. — Не могу поверить! — смеялся Коля. — Я сбежал на свидание. Тайное. Ужасно, просто ужасно! В разрез со своими словами, он счастливо улыбался, чуть ли не подпрыгивал он счастья, прижимая к себе букет. Паша наблюдал за всем этим, и на душе у него было так легко и весело, что он и сам готов был прыгать выше самых высоких деревьев, а потом оказаться в небесах и улететь куда-нибудь. Только чтобы обязательно рядом с ним был Николай. — Не представляю, что сделают со мной родители, если узнают, — сказал вдруг Коля, резко остановившись. — Но всё равно, я так рад видеть тебя. Он посмотрел на Пашу своими невозможными глазами, и у того перехватило дыхание. — Я тоже рад, — признался Паша. Они встали под деревьями, друг напротив друга, оба смущённые и несколько растерянные. Теперь, когда первая радость от встречи немного поутихла, они должны были как-то взаимодействовать, но как? — Значит, ты всё тут знаешь? — спросил Паша, оглядываясь. — Здесь есть река? — Конечно. Тихвинка. Пойдём. — Ты даже знаешь, как до неё добираться, — уважительно сказал Паша, следуя за Колей. — Я же тут проводил всё детство, и в отрочестве ездил. Поэтому, разумеется, я знаю. Они пришли к речке быстро, Паша глазом не успел моргнуть. Коля сел прямо на траву, продолжая сжимать в руках букет. Паша аккуратно присел рядом. Аромат цветов смешивался с запахом Николеньки. Паша неосознанно вдохнул глубже. Он не сумел выделить какой-то конкретный запах, но было похоже на тёплые запахи дома, куда ты вернулся после долгого отсутствия, с мороза, и теперь греешься и понимаешь, ты в безопасности. — Тебе нравятся реки? — спросил Коля, завороженно глядя на воду. — Конечно, — сказал Паша. — Я ими даже восхищаюсь. Если подумать, реки не такие уж и огромные, при большом желании их можно самому переплыть. Можно построить плотину, перекинуть мост. Вроде, река это что-то не такое существенное. Зато она впадает в море, а его просто так не покоришь. — И мне нравятся, — прошептал Коля, не глядя на Пашу. А тот всё-таки скосил взгляд. Уши у Николеньки горели, щёки тоже, словно он только что выбрался из бани. Едва Паша подумал, как бы он там выглядел, как у него свело живот. Они молчали. Слышался только тихий плеск воды. Река несмело облизывала берег, ласкалась, как большое невиданное животное. — Знаешь, — вдруг сказал Коля. — А ведь если родители узнают, они ведь заставят тебя взять меня в мужья. Он посмотрел на Пашу внимательно, глаза у него были хитрыми, но, в то же время, в них отражалась печаль. Паша решительно не понимал, как такое возможно. Неужели Колю никогда не отпускала грусть? Он посмотрел на него и понял, чего хотел. Он хотел, чтобы из глаз Николеньки навсегда пропала печаль. — А я буду не против, — уверенно сказал Паша.