Неизбежность

— Я мог бы прокатить вас по традиционным туристическим местами, вроде Кёнбоккуна или телебашни, — Нам-гил включил поворотник, перестраиваясь. — Но мне кажется, что это и будет главная ошибка.  — Ошибка?  — Вы же все получили одно задание, правильно? И значит каждый побежит с фотоаппаратом наперевес фотографировать девушек в национальных костюмах и искать наиболее выгодный ракурс в Чхонгечхоне.  — Если честно, я толком ничего не видела, — призналась я, — просто не успела. Я в Сеуле всего несколько дней, и по большей части была занята учебой.  — У вас есть преимущество, вы это осознаете? Я улыбнулась.  — Ваше общество, я так понимаю? Ким Нам-гил взглянул на меня с укоризной.  — То, что вы не кореянка! Кому, если не вам, смотреть на вещи иным взглядом? То, что мы видим каждый день и мимо чего проходим мимо, не обернувшись, может впечатлить вас — это и будет ваша концепция. Я задумчиво почесала нос. В его словах был смысл. Однако в моей голове по-прежнему не было четкой идеи. У меня всегда были сложные отношения с вдохновением и, несмотря на опыт работы, я всегда понимала, когда просто щелкаю картинки, а когда рассказываю историю. Для меня было важно увлечься тем, что я делала. Тогда голова разрывалась от идей, а весь мир вокруг превращался в площадку для творчества. Однажды я делала фоторепортаж с фестиваля Гластонбери. Была жуткая погода, ливень размыл всё вокруг, и приходилось добираться по грязи. Но я была в восторге от кадров, что у меня получались: музыканты и зрители против стихии, которая пытается им помешать получать удовольствие от жизни. Контраст между покрытыми по колено грязью зрителями, и их кумиром на сцене в ярко-белом костюме меня поразил, и я сделала отличную серию. Но где мне искать вдохновение сейчас? Я легко могла сделать с десяток снимков и написать по ним историю, на средний бал это наверняка бы прокатило. Но мне хотелось сделать что-то стоящее, и не обманывать, по крайней мере, саму себя. Мои размышления отвлекли меня, и я не успела прочитать, что было на указателе, под который Нам-гил свернул с однополосной дороги. Мы въехали на небольшую парковку под открытым небом.  — Где мы? Ким Нам-гил заглушил двигатель, и вдруг наклонился ко мне, прижимаясь к плечу, и открыл бардачок. Я почувствовала, как краснею, потому что ему наверняка был слышен стук моего сердца. Он извлек две неопреновые маски, одну из них бросив мне на колени.  — Вот. Лучше носить это.  — Для маскировки? — улыбнулась я. Он закатил глаза и покачал головой. В такие моменты, мне казалось, что я задаю вопросы, ответы на которые всем очевидны.  — Не только. В Сеуле не лучшая экология, и скоро вы сами в это убедитесь. Надев маску, он вышел из машины, направляясь к багажнику, и я поспешила следом. Нам-гил вытащил небольшой рюкзак и сумку с фотоаппаратом, а также надел бейсболку с какой-то надписью.  — Вы похожи на настоящего папарацци, мистер Ким! Он фыркнул.  — Пойдемте, не будем терять время. Оглядевшись, я, наконец, поняла, где мы находимся. Нам предстояло восхождение на гору Инвансан. Минут десять мы шли молча. Я таращилась по сторонам, и даже сделала несколько фотографий, но скорее на память, чем по работе. В самом начале тропа была весьма пологой и широкой, и я беззаботно шагала вслед за Нам-гилом, разглядывая окрестности. Но чем дальше мы продвигались, тем круче становился подъем. Тропа превращалась в каменные ступени, местами довольно высокие, с веревочными перилами в особо сложных местах. Мой спутник без проблем преодолевал препятствия, и я с завистью смотрела на его длинные ноги в черных джинсах. Нет, правда! Иметь такие ноги это преступление! То, как Ким Нам-гил двигался, выдавало в нем спортсмена, и я бы поставила на какие-нибудь восточные боевые искусства. Это бы объяснило эту тягучесть движений, выдержку и своеобразный юмор. Хотя, на счет последнего я не была уверена. В своей манере говорить он был по-звериному серьезен, или же не считался с чужим мнением. Не привыкшая к таким физическим нагрузкам, я привалилась к какому-то валуну и тяжело дышала ртом, стянув маску. Вместе с нами поднимались и другие туристы, к вершине их становилось больше, словно многие выдыхались, подходя к определенной отметке, сбавляя скорость. Я смотрела сквозь кроны деревьев и знала, что на вершине меня будет ждать захватывающий вид на город.  — Эй! — Нам-гил, наконец, заметил, что я отстала. — Всё в порядке?  — Мне надо немного отдышаться! — я махнула рукой в ответ. Он приблизился ко мне, и я поняла, что мне некуда отступить. Ким Нам-гил навис надо мной, заставляя вжаться спиной в твердый камень. Протянув руку, к моему лицу, он натянул на меня маску.  — Не снимайте.  — Так я кажусь вам симпатичней? — ляпнула я, не успев подумать.  — Так вы кажетесь мне защищенней, — он смотрел прямо мне в глаза. — Пойдемте, нам осталось совсем немного. Мы можем не успеть.  — Не успеть? — Я хотел, чтобы вы кое-что увидели. Заинтригованная, я двинулась за ним, надеясь, что завтра у меня будут силы подняться с кровати. Когда мы оказались на вершине, то я замерла, впечатленная видом на Сеул. Оно определенно того стоило! Город был как на ладони, и я не глядя, сделала несколько фотографий. От вида захватывало дух — отсюда было видно и кристаллы небоскребов, и изогнутые крыши храмов, и многочисленные парковые зоны с цветущими садами. Вся суета города осталась где-то там внизу, и я ощутила прилив покоя и одухотворения. Воздух над Сеулом был подернут дымкой смога, но выше было чистое небо, в котором через пару часов зажгутся звезды, которые, увы, нельзя будет разглядеть среди блеска улиц. На мгновение мне показалось, что я одна на вершине мира, и для меня нет невозможного. Ко мне подошел Нам-гил.  — Ну, как? — по голосу было слышно, что он улыбается.  — Это потрясающе! — я обернулась к нему. — Сама я бы в жизни не решилась на восхождение. Я вам так благодарна! Ким Нам-гил вскинул фотоаппарат, направив объектив на меня, и прежде чем я успела что-то сказать, сделал снимок.  — Теперь мы квиты, — рассмеялся он. — У меня тоже будет ваша фотография. Я отвернулась, радуясь тому, что неопреновая маска закрывает мои наверняка покрасневшие щеки.  — Нам пора идти.  — Уже? — воскликнула я. — Мы столько тащились ради пяти минут? Нам-гил рассмеялся.  — Цель нашего похода несколько иная, пойдемте. Спускать было легче, несмотря на постепенно исчезающий дневной свет. Мы шли не тем маршрутом, что поднимались, и я была крайне заинтригована тем, что собирался показать мне Ким Нам-гил. Когда дорога перестала быть каменной кладкой, мы поравнялись, и я задала вопрос.  — Так куда же мы идем? Он усмехнулся, не снижая темпа.  — Вы так хотите всё знать наперед, не боитесь испортить впечатление?  — Ожидание усиливает желание? — спросила я, и тут же споткнулась. Нам-гил подхватил меня под руку, и я была готова провалиться сквозь землю. Мои слова прозвучали слишком двусмысленно, а темный взгляд моего спутника был слишком знающим. Я почувствовала легкую слабость в теле, тут же списав её на усталость от подъёма.  — Может, вы хотите меня убить, и поэтому так умотали меня этим подъемом? — отшутилась я.  — Вы уловили идею, — его рука все еще сжимала моё предплечье, а взгляд был черным и до жути серьезным. — Вы по-прежнему наедине с незнакомцем, мисс Харт, пусть даже посреди национального парка.  — И что же мне ждать? — во рту вдруг стало совсем сухо. — Что вы ударите меня камнем по голове и оттащите вот в те кусты? Ким Нам-гил лениво взглянул в направлении, что я указала, и покачал головой.  — Я бы предпочел вон ту рощу.  — Тащить дольше, — фыркнула я.  — Вы не выглядите тяжелой, мисс Харт. Когда он смотрел на меня вот так, то я не могла понять, смеется Нам-гил надо мной или нет. Моя заснувшая была паранойя, снова дала о себе знать холодком вдоль позвоночника. Мозгами я понимала, что известный корейский актер вряд ли окажется убийцей, но между ребер было жарко, а дыхание перехватывало от одного его взгляда. У Ким Нам-гила был ленивый взгляд хищника.  — Вы же подшучиваете надо мной? — севшим голосом спросила я.  — И до сих пор удивляюсь, как вы на это ведетесь! — шепотом ответил Нам-гил, отпуская мою руку. — Поторопимся, представление скоро начнется.  — Представление? — переспросила я. — Вам понравится. Через несколько минут, я увидела зажженные вдали факелы, которые тянулись вдоль дорожки к классическому корейскому строению с изогнутой черепичной крышей. Я испытала какое-то иррациональное облегчение, когда увидела, что мы не одни идем в этом направлении. Заплатив на входе, мы прошли во внутренний двор, который оказался весьма скромных размеров. Здесь не было оборудовано никаких мест для гостей, предполагалось, что зрители будут стоять вокруг квадратного деревянного помоста, похожего на сцену. Я вдруг сообразила, что среди пришедших на представление больше корейцев, чем туристов.  — Нам лучше занять места, пока не стало слишком людно, — сказал Нам-гил и, приобняв меня за плечи, решительно повел через толпу. Мы остановились у квадратной опоры, выкрашенной в красный цвет. Нам-гил встал позади меня, скрещивая руки на груди, словно отгораживаясь щитом, но он всё же был достаточно близко, чтобы я слышала его дыхание. Я осматривалась, отмечая детали: резные наличники на окнах, каменные стертые ступени на входе, черепичная крыша и много ярких красок — зеленых и красных.  — Что это будет за представление? — я посмотрела на него через плечо. Черные глаза Ким Нам-гила отражали свет десятка факелов, установленных по периметру двора. — Издревле на этих землях верили в духов. Жителям древнего Чосона надо было как-то объяснять, почему гремит гром, или почему урожай погиб из-за засухи. Духи для них были везде — в ручье, в стебле бамбука, или в теле умершего предка. Там где были духи, появились и те, кто умел с ними общаться.  — Шаманы, — прошептала я.  — Именно. Шаманизм стал религией на долгие годы, а когда ему на смену пришли конфуцианство и буддизм, у нас всё равно остались ритуалы и приметы. Это часть нашей культуры.  — Поэтому здесь так много местных? — спросила я.  — Туристы пришли ради красочного представления и колорита, — Нам-гил посмотрел на деревянный помост. — Но здесь есть и те, кто пришел, потому что верит в ритуал.  — А вы? Вы верите? Ким Нам-гил не успел мне ответить, так как раздался звук барабана, и гудящая толпа зрителей замолчала. На сцене стали появляться участники представления в ярких костюмах и примитивных деревянных масках, скрывающих лица. Среди них выделялась полная женщина в высоком традиционном головном уборе. Она держала в руках подобие огромных ножа и вилки, выкрикивала слова, значение которых я не могла знать. Фигуры задвигались по кругу, вскидывая руки и ударяя в ладоши. Барабанный ритм начал нарастать, и к нему прибавились другие звуки, в том числе людские голоса. В первое мгновение мне показалось, что я оказалась посреди какого-то хаоса. Звуки и ритм был везде, казалось, проникая под кожу и ускоряя бег крови по венам. Огонь горящих факелов отражался на лицах собравшихся, и лица эти словно теряли человечность, становясь ритуальными масками. Я не очень понимала, что происходит, но внезапно осознала, что раскачиваюсь в такт со всеми. Для того чтобы стать частью подобного, не надо знать язык или культуру. Шаманский ритуал обращался к чему-то сидящему внутри меня, чему-то старому и почти забытому. Сердце стучало, как безумное, в ушах шумела кровь, и я ощутила какое-то дикое первобытное желание пуститься в пляс по кругу, отбрасывая цивилизованность. Время перестало существовать, мир замер в этой точке. Я боялась моргнуть, чтобы не пропустить ни секунды, чтобы оставаться частью происходящего. Зрители подхватывали ритм, не стоя на месте, раскачиваясь и вскрикивая, в какой-то момент кто-то толкнул меня, и я, теряя равновесие, отступила назад, упираясь в Нам-гила. И в тот же момент он обнял меня рукой за талию, прижимая к себе. Звук барабанов нарастал, заполняя всё пространство вокруг, речитатив шаманов звучал всё громче и истеричней. Чувствуя дрожь во всём теле, я оглянулась, чтобы провалиться в черноту его глаз. Ким Нам-гил смотрел прямо на меня, и сердце колотилось у меня в горле. Черные тканевые маски почти скрывали наши лица, но его глаза лихорадочно блестели. Мне казалось, что бой барабанов заставит меня рассыпаться на части. Всё закончилось в один момент. Шаманка громко и на высокой ноте вскрикнула и повалилась навзничь. За ней упали и другие участники представления. Я бы тоже упала, если бы Нам-гил не продолжал меня держать. Вслед за оглушительной тишиной последовали аплодисменты и крики одобрения. Я громко хлопала в ладоши, пытаясь прийти в себя, и понимала, что мне это вряд ли удастся. Нам-гил наклонился ко мне.  — Вам понравилось? — спросил он, почти касаясь моего уха.  — Очень понравилось, — мой голос звучал хрипло. — Думаю, вы захотите сделать несколько кадров. Я буду ждать на выходе. Он оставил меня одну посреди всех этих людей, с колотящимся в груди сердцем и абсолютно пустой головой. Прижавшись спиной к колонне, я закрыла глаза и сделала несколько глубоких вдохов. Это просто чертовы барабаны! Расчехлив фотоаппарат, я направилась по периметру двора, снимая скорее наугад, чем что-то планируя. Шаманка фотографировалась с туристами, но у меня не было желания заиметь совместный снимок. Меня интересовали местные жители, выражения их лиц, полные какого-то блаженства и веры. Они уходили медленно, кто по одиночке, кто парами, а я просто запечатлевала их движения. Прислонившись к стене, я смотрела, как музыканты убирают свои инструменты, кто-то из участников представления уже начал снимать свои костюмы, не дожидаясь ухода зрителей. Я сфотографировала и это. Как они сидят, привалившись спина к спине. Кто-то закуривает, кто-то набирает сообщение на экране телефона. И в этом была настоящая жизнь, которая всегда рядом с нами, но которую мы редко замечаем. Шаманка прошла мимо, задержав на мне взгляд. Я посмотрела на неё, и тело само собой согнулось в поклоне. Женщина улыбнулась, демонстрируя кривые зубы, и я вопросительно указала на свой фотоаппарат. Шаманка кивнула, и ее лицо вмиг стало серьезным. Я сделала несколько кадров, рядом с горящим факелом, который освещал лицо женщины наполовину. Вторая половина исчезала то ли во мраке надвигающейся ночи, то ли в глубине веков. Я вышла на улицу, чувствуя странную легкость всего тела. Ким Нам-гил ждал меня, сидя на лавочке, и я с удивлением обнаружила его без маски и с сигаретой в зубах.  — В анонимности больше нет нужды? — спросила я, присаживаясь рядом.  — Вряд ли кто-то сейчас будет смотреть по сторонам, — он пожал плечами, глядя перед собой. — Угостите? Нам-гил протянул мне пачку и простую пластиковую зажигалку. Прикурив, я блаженно вытянула ноги и откинула голову.  — Не думала, что вы курите.  — Довольно редко.  — Я тоже, — я смотрела на стремительно темнеющее небо. — Полагаю, нам надо возвращаться? Пока ещё не наступил вечер.  — Не хотите идти со мной по темным улочкам? — усмехнулся Нам-гил.  — Признайтесь, — я взглянула на него с укоризной, — вам просто нравится меня пугать?  — Нет, мисс Харт, — он затушил сигарету об урну, поднимая на ноги, - это вам нравится быть напуганной. Я не нашлась, что на это ответить.  — Давайте поужинаем, — Нам-гил печально улыбнулся. — Предвосхищая ваш вопрос, я знаю место, где моя известность не будет вас беспокоить.  — Меня ваша известность вовсе не беспокоит!  — Что ж, тогда пойдемте, проверим. Подхватывая сумку с фотоаппаратом, я двинулась вслед за Ким Нам-гилем, не имея ни малейшего понятия, что ждёт меня дальше. В моих ушах всё ещё звучали барабаны.