Неизбежность

Оставшиеся дни до моего отъезда из Кореи мы с Нам-гилом провели вместе, катаясь по городу, зависая в том самом караоке-баре и ночуя в его роскошной квартире. Он отпустил меня лишь два раза: получить сертификат об окончании курса, в котором был отмечен высший балл, и пообедать с Пак Ын-чи. Главный редактор Пак была ухоженной женщиной, словно сошедшей с рекламных плакатов самых дорогих брендов. Выражение её лица казалось мне слегка надменным, однако при близком знакомстве она оказалась приятным человеком, хотя и достаточно прямым. Но я всегда ценила это в людях. Мы обедали в небольшом европейском ресторане, и госпожа Пак заверила меня, что лично пошлет в головной офис письмо с отзывом о моей работе.  — Вы заставляете меня краснеть, — я опустила глаза, смущенно улыбаясь.  — Я уже просила вас не скрывать своих достоинств. Вы заслуживаете каждого слова, что я собираюсь о вас написать!  — Я всего лишь штатный фотограф…  — Мисс Харт, — госпожа Пак нахмурилась, глядя на меня, — я вижу молодую женщину, которая пусть и напугана обстоятельствами, но обладает достаточной силой, чтобы двигаться вперед. У вас тонкое видение мира, это заметно по вашим работам. У меня даже есть мысль о том, чтобы переманить вас, — Пан Ын-чи изящно расправила салфетку на коленях. — Что бы вы на это сказали? Я рассмеялась, а моё сердце забилось быстрее.  — Это крайне лестное предложение, от которого, несомненно, нельзя сразу отказываться! Главный редактор улыбнулась мне в ответ, салютуя бокалом с шампанским.  — Я нашла бы для вас что-то большее, чем линейная работа в глянцевом издании. Подумайте об этом, мисс Харт. Мне кажется, что вы неплохо освоились в нашей шумной столице.  — Определенно, это знакомство, которое хочется продолжить. Надеюсь, что у меня будет повод вернуться в Сеул. Госпожа Пак взглянула на меня, чуть прищурившись, и вдруг подмигнула.  — Я уверена, что будет! В такие моменты я думала, что мой роман с Ким Нам-гилем — это секрет Полишинеля для всех, кто знал меня в Сеуле, начиная от редактора Пак, кончая владельцем безымянного караоке-бара. Казалось, весь мир знал, что я влюблена. Ночь перед отлетом мы с Нам-гилом провели в моей съемной квартире. Я понимала, что он не сможет проводить меня в аэропорт, и в каком-то смысле была этому рада. Мысль о том, что мне придется прощаться с ним на глазах тысяч людей без возможности просто взять за руку убивала. Мы почти не спали. Его прикосновения были особенно нежными, а в поцелуях мне чудилась тоска. Я смотрела в его черные глаза, пока Нам-гил двигался во мне, крепко удерживая мои запястья над головой, и старалась запечатлеть в памяти каждое мгновение. Мягкость кожи, жар поцелуев, теснота наших тел, желание быть ближе, чем это возможно. Восхитительное единение, несравнимое ни с чем из моей прошлой жизни. Задыхаясь в объятиях Нам-гила, слушая хриплые стоны и отвечая на них, я ловила его губы в поцелуе и молила о ещё одной секунде, что мы будем вместе. Нельзя было настолько растворяться в другом человеке, но, снявши голову, по волосам не плачут. Я никогда не признавала полумер — ни в ненависти, ни в любви.  — - Завтрашний день будет другим без тебя, — сказал Нам-гил, лежа рядом и обнимая меня. — Я ужасно привык к тебе, Селена.  — Ты скоро приступаешь к работе, — я провела пальцами по его гладкой щеке.  — Это спасет меня от тоски по тебе, — он наклонился, целуя в губы. — По крайней мере, я на это очень надеюсь. Я же не имела представления, что спасет от этой тоски меня. Как бы мне не хотелось остановить время, оно было неумолимо. Серый утренний свет пробивался сквозь шторы, и весь мир казался мне выцветшим, словно старый снимок. Бессонная ночь давала о себе знать болью в висках и тяжестью в затылке. Я смотрела, как Нам-гил одевается, и ловила себя на странной мысли, что когда ты любишь кого-то, то тебе нравится в нем всё. Как он зевает, проводя рукой по взъерошенным после сна волосам, как пытаясь застегнуть джинсы, как жмурится ото сна, и слегка усмехается, замечая мой взгляд.  — Мне нравится, как ты смотришь на меня, — улыбнулся Ким Нам-гил, сжимая мои пальцы.  — А мне нравится на тебя смотреть, — прошептала я. Мы стояли в прихожей, и я крепко обнимала Нам-гила, не в силах разжать руки. Эти мгновения перед расставанием были скорее мучительными, но даже несмотря на это, я была готова стоять так, слушая как бьется его сердце. Он что-то шептал мне в волосы, но я не понимала ни слова.  — Не печалься, — он улыбнулся, но в его глазах читалась тоска. — Время летит куда быстрее, чем нам кажется.  — Я не хочу, чтобы ты уходил.  — Чем раньше я уйду, тем раньше мы встретимся снова, — он обхватил мое лицо ладонями, целуя. — Ты знаешь, что я прав.  — Ты всегда прав, Нам-гил.  — Вот и не забывай этого, пока мы будем в разлуке. Я кивнула, смахивая слезы, и улыбнулась.  — Будь осторожен, — попросила я.  — И ты, — он улыбнулся мне в ответ. — Обязательно, позвони, как долетишь. Закрыв за ним дверь, я хотела было разрыдаться, но вместо этого принялась собирать вещи. Как и тысячу раз прежде, я отложила мрачные мысли, убеждая себя, что всё в порядке. Мин Со-нэ должна была приехать через пару часов, чтобы проводить меня в аэропорт, и мне не хотелось, чтобы она увидела меня в таком состоянии. У меня будет время подумать обо всём, когда я вернусь домой, сейчас же истерика будет просто неуместной и лишь отнимет драгоценное время. В аэропорт мы добрались без пробок. Прощаясь с Со-нэ у табло отлетов, я крепко обняла её, ловя себя на мысли, что буду скучать по ней.  — Будет время, приезжай в гости, — улыбнулась я. — И будет моя очередь водить тебя по магазинам!  — О, Селена! — в глазах Со-нэ стояли слезы. — Ты такая милая! Мы обязательно увидимся! Не забудь написать, когда будешь дома! Я улыбнулась в ответ на её трогательную заботу и кивнула, перед тем как покатить чемодан к стойкам регистрации. В самолете мне повезло, и место рядом со мной оказалось незанятым. Отказавшись от порции алкоголя, хотя впервые за последние лет пять это показалось мне соблазнительным, я заткнула уши плеером и уставилась в иллюминатор. В путешествиях на самолете я больше всего любила моменты взлета и посадки, и по иронии, именно они были самыми опасными. Но тот первый детский восторг, когда ты понимаешь, что огромная железная машина оторвалась от земли и парит в воздухе был ни с чем не сравним. Магия полета. Рядом с Ким Нам-гилом я ощущала себя так, словно за спиной вырастала пара крыльев и земное притяжение на меня больше не действовало. Но мне предстояло научиться летать без него, в надежде на новую встречу. «В следующий раз!» Я улыбнулась, ощущая, как внутренности свело от ужаса и восторга, пока самолет, прорвавшись сквозь облака, набирал высоту, стремясь в бескрайнюю синеву неба. И в этот момент мне показалось, что я со всем справлюсь. Не знаю как, но обязательно справлюсь. Меня ждала моя прежняя жизнь, вот только я уже прежней не была. *** Я смутно помнила первые дни дома. Дорога из аэропорта на такси, пустой холодильник и затхлый запах квартиры. Привычная жизнь казалась чем-то невозможным, а мои внутренние часы снова дали сбой, путая день с ночью. Я встречалась с друзьями, но совершенно не знала, что им рассказать о своей поездке в Корею. С одной стороны мои чувства и мысли рвались на свободу, желая быть высказанными, но я почему-то сдерживалась. Мне хотелось оставить что-то лишь для себя, что-то неоновое, пахнущее смесью бензина и парфюма от Шанель, полное нежности до самых краев. Если первые дни в Сеуле мне не удавалось спать совсем, то дома я спала исключительно днем, бодрствуя ночами, словно вампир. Это позволяло мне общаться с Ким Нам-гилом будто бы находясь в его времени. Он позвонил мне через пару дней где-то ближе к утру. Лежа в кровати, я таращилась в такой знакомый потолок, слушая голос Нам-гила в трубке. Это был наш первый разговор после моего отъезда, и всё казалось до ужаса странным. Он рассказывал, что погода стоит совсем не подходящая для съемок, что на грим уходит больше времени, чем хотелось бы, что в гостиничном номере ужасно душно, и сломался кондиционер.  — Я думала, что ты живешь в лучшем люксе, — усмехнулась я. Нам-гил рассмеялся в ответ.  — Когда-нибудь я расскажу тебе, что такое на самом деле быть актером, Селена. Чаще всего это неудобное время и неудобное место, куча людей вокруг и мешки под глазами, с которыми не справляется ни один гример.  — Это всё равно звучит интересно, — я зевнула.  — Так только кажется. У тебя почти утро?  — Да, — кивнула я. — Что ты расскажешь мне, прежде чем уснуть?  — Что мне послезавтра на работу, — прошептала я, наблюдая, как ночные тени постепенно исчезают, сменяясь предрассветными сумерками, — что я почти не помню, как зовут моих коллег, но помню твою улыбку в день нашего знакомства. Он усмехнулся, цокая языком, и у меня тоскливо заныло под ребрами. Желание видеть и касаться Нам-гила было почти осязаемым.  — И что моя кровать слишком большая без тебя… — прошептала я, севшим голосом.  — Селена, — Нам-гил вздохнул. — Хотел бы я сейчас быть рядом…  — Я бы тоже этого ужасно хотела. После этого разговора, я, наконец, смогла нормально уснуть, и утро наступило для меня, как и для всех. Мир снова вращался с привычной скоростью. В середине лета, через несколько недель после возвращения из Сеула, случился мой день рождения. А ещё через неделю после этого, я уехала в командировку по случаю выхода коллекций нескольких перспективных европейских дизайнеров. Наш главный редактор миссис Стоун всегда хотела быть на шаг впереди, и поэтому отслеживала каждое новое имя в модной среде, чтобы потом объявить о том, что именно она когда-то явила миру следующего Джанни Версаче. Чаще всего это было бессмысленно, и большая часть подобного материала даже не шла в печать, но мне платили за моё время, а не за мнение. И потому, собрав небольшой дорожный несессер, я отправилась в путь. Сидя в вагоне эконом-класса, я смотрела, как поля за окном сменяются небольшими городками, как на горизонте появляются горы, с белыми шапками снега даже летом. Отгородившись от остального мира наушниками, я думала обо всем сразу и ни о чём конкретном. Любая дорога, будь то путешествие на машине или простая прогулка, всегда будоражила мои мысли, словно заставляя представлять несбыточное. С детства у меня была богатая фантазия, и я легко погружалась в выдуманные мира, будучи способной убедить себя, что всё это есть на самом деле. Несуществующие миры, поглощенные огнем и восставшие из пепла, павшие империи и ночи полные чужих звёзд. Всё было реальным в моей голове. Поездка в Сеул казалась мне вымыслом, если бы не огромное количество фотографий, несколько мелких сувениров и номер Ким Нам-гила в моём айфоне. Я улыбнулась своему отражению в стекле. Телефон чирикнул сообщением, и я открыла приложение. В чате высветилась фотография Нам-гила в гримерке, с парикмахерскими зажимами на висках. Он смотрел прямо в камеру, то есть на меня, надув губы и изогнув бровь. Я почувствовала, как в груди теплеет. «Из-за высокой влажности прическу мне укладывают по часу. И всё время, что я не в кадре, мне надо носить вот это на волосах. А что делаешь ты?». «Я в поезде, еду снимать показ каких-то новых модных дарований.» «Когда ты вернешься домой?» «Думаю, что завтра к обеду» «Не забудь написать» «Ты так волнуешь обо мне? :)» «Меня волнует, что тебя это до сих пор удивляет! Ты слишком эмансипированна!» Я хихикнула. «Ничуть! Когда я увижу мои фотографии, которые ты сделал на море?» «В следующий раз!» Закрыв глаза, я прислонилась лбом к холодному стеклу и вздохнула. Иногда я не верила, что всё это на самом деле со мной. Ким Нам-гил ничего не обещал мне, и не брал обещаний с меня. Но даже будучи за тысячи километров, его участия в моей жизни было больше, чем в свое время проявлял Дэвид, живущий через три станции метро. Нам-гил спрашивал успела ли я пообедать в перерыв, как долго у меня займет дорога в деревню, куда мои родители уезжали на лето, и какие у меня планы на выходные. На самом деле, меня совершенно очаровывало то, как Нам-гил представлял себе отношения. Рядом с ним у меня появлялось давно забытое чувство, что я всё же хрупкая женщина, которой надо придержать дверь и подать руку. Я настолько привыкла всё делать сама, взваливая на плечи груз не только фотооборудования, но и всевозможной ответственности, что забота Ким Нам-гила, пусть и виртуальная, меня по-прежнему удивляла. Дэвид пытался несколько раз связаться со мной, и мы даже как-то пообедали. Я смотрела на него решительно не понимая, что мне могло в нем нравится. Нет, внешне он был все таким же привлекательным и обаятельным, но теперь я понимала, что за этим блестящим фасадом успешного «белого воротничка» нет ничего. Я с легким сердцем оставила эту историю в прошлом. Лето летело мимо меня, набирая скорость, и я погрузилась в работу, теряя счет времени. Все дни были словно один, и лишь в те ночи, когда мне удавалось созвониться с Нам-гилом мир словно замирал. Иногда мне казалось, что я даже толком не понимаю, о чем именно он говорит со мной — мне было достаточно просто слушать его низкий голос. После съемок он улетел в Индонезию по волонтерскому проекту и, судя по его персональной страничке на каком-то кинопортале, новые фильмы были распланированы на пару лет вперед. Я старалась не думать о том, как во всё это впишется наш потенциальный «следующий раз». С момента, как мы попрощались, прошло чуть больше двух месяцев. На самом деле, моя занятость была не намного меньше. Сложно строить романтические отношения, когда у тебя нет четкого понимания о своем свободном времени. Едва мы успели выдать материалы по обзору осенне-зимних коллекций, как стало известно, что на середину сентября планируется какая-то огромная выставка, по иронии, посвященная азиатской культуре. Я узнала об этом, когда миссис Стоун вызвала меня к себе в пятницу, за несколько часов до конца рабочего дня.  — Селена, ты будешь в рабочей группе по подготовке выставки от нашего издательства, — она сразу перешла к делу. — Будет возможность применить твой корейский опыт, я рассчитываю, что наши потенциальные партнеры и спонсоры будут ощущать себя, как дома.  — Конечно, — я улыбнулась. — С радостью. Это был мой стандартный ответ на любое новое задание по работе. Поехать в пятницу вечером на другой конец города, потому что очередная восходящая звезда не может в другой день? С радостью. Отложить отпуск потому что сроки сдачи в типографию перенесли? С радостью Заняться не пойми чем и применить свой двусмысленный корейский опыт? С радостью! Я соглашалась там, где стоило отказываться, в какой-то глупой надежде, что таким образом делаю себе авансы на будущее. Мне казалось, что во вселенной должен быть баланс, и если ты много отдашь сейчас — то обязательно многое получишь в будущем. Жизнь, правда, часто убеждала меня в обратном, являя всю свою несправедливость, но с возрастом мой юношеский пессимизм сменился каким-то нездоровым оптимизмом. И пусть каждое новое дело на первых парах до одури меня пугало, в глубине души я знала, что справлюсь и с этим. Однажды ты просто перестаешь задумываться, получится у тебя или нет, а просто делаешь. И у тебя всё получается.  — Кстати, твои фотографии тоже участвуют, — миссис Стоун вернулась к документам у себя на столе. — Принеси исходники редакторам.  — Что? — я непонимающе уставилась на начальницу.  — Твои фото из Сеула, которые обеспечили тебе высший бал во время стажировки, — миссис Стоун усмехнулась. — Пак Ын-чи так тебя хвалила. Настаивала, что ты заслуживаешь быть больше чем просто штатным фотографом. Так что, считай, что это твой шанс показать, на что способна. Много не обещаю, но тебе выделят место под несколько снимков. Подумай сама, какие хочешь показать в первую очередь. Наверное, я должна была быть этому рада, но вместо этого я с мрачным настроением вернулась на рабочее место, машинально щелкая по значку облачного хранилища. Все мои снимки всегда были при мне, и мне не надо было думать, чтобы выбрать лучшие. Но едва ли я могла их предложить редакторам — это были портреты Нам-гила. Пытаясь разобраться, что именно вызывало моё недовольство, я вдруг поняла, что дело в разговоре с миссис Стоун. В нашем коллективе никогда не было каких-то тёплых отношений, разве что с Молли мы могли зависнуть в каком-нибудь баре после работы. Миссис Стоун всегда была скорее равнодушной во всём, что касалось её сотрудников, не проявляя особого участия. Для неё я была лишь штатной единицей, готовой сорваться по заданию в разные уголки мира с четким техзаданием на съемку, и мне никогда не платили за моё собственное мнение. И сейчас мне казалось, что идея с моим участием в выставке вызывает у неё изрядную долю скептицизма. Я впервые задумалась о том, сколько я ещё готова так работать, прежде чем перегорю, или выйду в тираж по возрасту. Наверное, мне стоило тратить это время на то, чтобы заводить полезные знакомства и думать о будущем, вместо того, чтобы слепо следовать заведенным правилам. Мне вспомнилась редактор Пак Ын-чи и её предложение. Что если я соглашусь на него? Только ли в Ким Нам-гиле было бы дело? Так или иначе, я точно знала, что первой отобранной для выставки фотографией будет тот самый портрет шаманки, с которого всё и началось. *** Несколько недель подготовки, которые изначально казались мне бесконечными, теперь ощущались словно один день. Я оказалась в самом эпицентре событий, ощущая себя посреди урагана, но словно наблюдала за всем со стороны. День открытия неумолимо приближался, и никого не волновало насколько мы к этому готовы. В этой неизбежности было какое-то очарование, и мне смутно казалось, что такое со мной уже было. Моим ураганом, что перевернул всё с ног на голову, стал Ким Нам-гил. Из-за моей корейской стажировки, все были уверены в том, что у меня полно идей и готовых решений для выставки, но на деле моя голова была пуста. Так же оказалось, что единственные контакты, которые я могла предоставить пиарщикам, это был номер Пак Ын-чи, которая уже успела прислать вежливый отказ, сославшись на огромную занятость, и номер Нам-гила, о котором я не сказала бы под страхом смертной казни. Этим душным летом, когда весь мир, казалось, сходил с ума, наш роман на расстоянии был для меня глотком свежего воздуха. Иногда я ложилась под утро, когда до будильника оставалась лишь пара часов, едва успевая поставить телефон на зарядку. И я не могла вспомнить, как давно в моей жизни было подобное чувство бестолкового счастья просто потому, что ты видишь знакомое имя на экране вызова. Было странно узнавать Нам-гила ближе. Он был умным, начитанным, увлекался музыкой и занимался благотворительностью. У него было потрясающее чувство юмора, которое с трудом вязалось с его медийным образом печального принца. Несмотря на хрупкую близость, возникшую между нами, я не была уверена, что знаю Нам-гила по-настоящему. Иногда мне становилось страшно от мысли, что я на самом деле всё себе придумала, просто что-то не так поняла из-за разницы культур и воспитания. Но затем айфон мигал принятым сообщением, и я улыбалась, как школьница, забывая все дурные мысли. Я знала, что нравлюсь ему. А Ким Нам-гил, очевидно, знал, что я влюблена. Всего один раз я решилась на просмотр фильма с его участием. Видеть Нам-гила на экране было как-то странно, особенно с учетом сюжета — он играл маньяка, убивающего женщин. Его взгляд, который меня гипнотизировал, его холодная улыбка, которая так меня смущала — всё было возведено в абсолют. В какой-то момент я поймала себя на пугающей мысли, что совершенно не узнаю человека на экране — это был незнакомец со знакомым лицом.  — Ты, действительно, талантлив во всём, — я лежала на спине, закинув ноги на стену. — Я осталась под большим впечатлением от твоей актерской игры.  — Приятно слышать, что тебе понравилось, — он усмехнулся в трубку. — Всё-таки это моя основная работа, так что мне было интересно твоё мнение.  — Я пытаюсь привыкнуть к твоей известности, ты же помнишь!  — Сомневаюсь, что моя известность простирается туда, где ты живешь. Я не вхожу даже в десятку самых популярных актеров Кореи!  — Хочешь, чтобы я поискала группу твоих фанатов на фейсбуке и вступила туда? — рассмеялась я. — Прости, но это будет для меня дико.  — Если ты это сделаешь, это будет дико и для меня. Мы замолчали, и я знала, что Нам-гил сейчас улыбается также, как и я.  — Как ты это делаешь? Как готовишься к ролям?  — Просто пытаюсь сделать то, что ещё никто до меня не делал. Не хочу кому-то подражать, хочу быть единственным в своем роде. Я закусила губу.  — Ты итак единственный в своем роде, Нам-гил. Второго такого нет. Иногда я смущалась того, насколько высокопарно начинала говорить, когда дело касалось Ким Нам-гила. Но, кажется, в случае с ним это было всегда попадание в цель. Среди моих знакомых он выглядел бы слишком старомодным, но в этом чувствовалась порода, а не снобизм.  — Я бы хотел поцеловать тебя сейчас, — его голос зазвучал ниже. — А потом, проспать с тобой всю ночь и пол дня.  — И всё? — я почувствовала, как в животе заворочался ленивый жар. Ким Нам-гил рассмеялся, и его смех отозвался электричеством вдоль позвоночника.  — Прости, но для начала мне надо будет выспаться! За последние два месяца я был дома от силы пару ночей, уже забыл как пахнет мой кондиционер для белья.  — Как ни странно, но мне тоже, — я зевнула. — Подготовка к выставке меня убивает, для меня это словно ходить по минному полю.  — Уверен, ты со всем справишься.  — Мне бы хотя бы кусочек твоей уверенности…  — Если сомневаешься в себе, то знай, что я не сомневаюсь в тебе. Я видел твои фотографии, и для меня удивительно, что ты никогда не думала о том, чтобы развиваться как художник.  — Я никогда не была амбициозной.  — Может, пора начинать?  — Может и так…  — Мне пора идти, Селена, завтра будет очень долгий день. А за ним ещё два таких же.  — Новые съёмки?  — Старый проект, — отозвался он, зевая. — Надо кое-что закончить.  — Тогда спокойной ночи, — улыбнулась я. Наш разговор состоялся за несколько дней до выставки, и в оставшиеся до открытия дни я, кажется, не спала вовсе. В редакции творилась полная неразбериха, и я в очередной раз задумалась о своём будущем. Я вступила в тот чудесный возраст, когда пора было определяться — строишь ли ты карьеру, или создаешь семью. По крайней мере, так считало большинство. Я же не хотела ни первого, ни второго, тщетно пытаясь понять чего же мне надо от жизни. Нам-гил не ответил на несколько последних сообщений, хотя они были прочитаны, и я слегка переживала на этот счет. Обычно он так не поступал, и тонкая шпилька сомнений больно вонзилась под ребра, доставляя беспокойство. Если бы я не была так погружена в работу, то, несомненно, бы накрутила себя по максимуму, но это лишь сказалось бы на и без того ненормированном режиме. В данный момент вся моя жизнь подчинялась работе, и я с нетерпением представляла себе ночь после открытия — ночь, когда я смогу спокойно уснуть. День открытия начался со звука дождя, бьющего по подоконнику. Выключив будильник и прилепив под глаза патчи, я уставилась на календарь, в котором было обведено сегодняшнее число. Радовало то, что была пятница, а значит до вечера понедельника меня не должны беспокоить. Я сонно слонялась по квартире, проверяя ежедневник на предмет невыполненных задач, заваривая кофе и выбирая, в каком платье пойти на открытие. Первая половина дня прошла в офисе, и казалась мне бесконечной. Я редактировала старые фотографии, пару раз вышла покурить в одиночестве, так как с самого утра Молли была в галерее. Наверное, она слишком переживала из-за открытия и поехала ещё раз всё проверить. Я тоже переживала, но понимала, что в этом особо не было смысла. Как бы мы не старались, все лавры так или иначе предназначались миссис Стоун. Вечер же наступил неожиданно. Просто в какой-то момент я оказалась в толпе гостей, при полном параде — в черном платье, на каблуках и с темно-фиолетовой помадой на губах. Быть может сказывалось отсутствие нормального сна, усталость и любовная тоска, но у меня было чувство, что какие то куски выпадали из моей жизни, словно кто-то невидимый делал монтаж. Смена кадра, и я бегу из офиса на автобус, сжимая в руках чехол с платьем. Щелчок, и я уже в комнате для персонала, поправляю макияж, и стойкая помада ощущается на губах словно застывший цемент. Смена плана — я среди гостей с улыбкой на губах и с бардаком в голове. Нам-гил так и не ответил, а селфи на фоне стенда с моими снимками, что скромно расположился в одном из небольших залов, и вовсе не было доставлено. Я чувствовала, как начинаю психовать на этот счет, но понимала, что мне снова придется сдержаться. Слоняясь среди гостей, я вспоминала теперь уже далекий вечер в Сеуле, ловя себя на мысли, что скучаю по корейской столице. На первый взгляд всё там было не тем, чем казалось, но в каком-то смысле город резонировал с моим мироощущением, и я чувствовала себя его частью. Уже давно я перестала задавать себе философские вопросы вроде «кто я?» и «куда мы идём?». Мне казалось, что от восторженной девочки с именем Луны, которая верила, что каждый новый день может быть удивительным, давно ничего не осталось. В какой-то момент я банально и бесповоротно повзрослела, и для детских фантазий просто не осталось места. Но там, на другом конце света, на какое-то мгновение я вновь ощутила себя ребёнком, который открывает мир заново. И это чувство пьянило. Казалось, что всё обрело смысл, в тот момент, когда я пожала руку Нам-гила впервые. Словно какая-то незначительная деталь встала на свое место, маленькое несовершенство души утратило свою силу. И сейчас я чувствовала, словно это чувство ускользает от меня навсегда, оставляя за собой лишь сосущую пустоту. Вздохнув, я огляделась в поисках коллег и просто знакомых лиц, и, наконец, увидела Молли, которая стояла, привалившись к стене рядом с какой-то световой инсталляцией. Выглядела она так будто весь день разгружала вагоны. Однако её волосы были уложены в гладкую прическу, а роскошное платье сдержанно красного оттенка сочеталось с цветом вина в бокале. Увидев меня, она махнула рукой, подзывая.  — Молли, везде тебя ищу! — я приобняла подругу. — Не отвечаешь весь день! Девушка фыркнула, залпом осушив бокал.  — Меня вызвали сюда с самого утра. Потребовалось вносить срочные изменения в экспозицию.  — Что случилось? — удивилась я. — Всё было готово ещё вчера!  — Черта с два! — Молли усмехнулась, подхватывая с подноса новый бокал с вином. — Стоун позвонила, когда я ещё была дома в кровати, и сообщила, что из Сеула приехали материалы, которые мы обязаны разместить, так как это личная просьба редактора корейского издательства.  — Вот блин! Наверняка, пришлось перепечатывать все информационные буклеты?  — Бинго! В нашей типографии меня уже ненавидят, я обещала им все кары небесные, если они не успеют. Но не это самое главное, Селена, — Молли посмотрела мне прямо в глаза. — Ты знала? Стоун уверена, что да.  — О чем ты? — я непонимающе уставилась на неё. Молли сделала большой глоток и улыбнулась.  — Фотографии, которые мы так спешно размещали утром, авторства некого Ли Хана. Это имя тебе о чём-то говорит? Я нахмурилась, пытаясь вспомнить.  — Кажется, такая фамилия была у одного из наших преподавателей. Это у него я получила лучший балл, он известный корейский фотограф.  — Пойдем, — Молли оставила бокал на столике и подхватила меня под руку, увлекая за собой. Я последовала за ней, не задавая вопросов. Хитрое пространство арт-галереи отлично подходило под тематику, но в нем было легко запутаться. После третьего зала почему-то шел шестнадцатый, а затем двадцатый, после которого мы оказались в тринадцатом. Споткнувшись на входе, я замерла. Холодок сбежал вниз по позвоночнику, а в горле пересохло. С противоположной стены на меня смотрела я сама. — Пришли твои портреты, Селена, — голос Молли звучал словно через вату. Черно-белые кадры, ветреный день, едва различимая линия горизонта. И я, смотрящая прямо в камеру с абсолютно влюблёнными глазами. На следующем снимке я смотрю в сторону, а мои волосы разметались вокруг лица. Я медленно шла вдоль стены, разглядывая фотографии. Вот моё лицо наполовину скрыто маской от пыли, но взгляд, направленный на зрителя, сияет, и морщинки вокруг глаз говорят о том, что я улыбаюсь на вершине горы Инвансан. На следующем кадре я смотрю на экран своего фотоаппарата, спустив маску на подбородок, широкий ворот свитера обнажает плечо, а за мной тянется вверх узкая улица Букчхона.  — Но… При чем тут я? — прошептала я.  — Стоун задала этот же вопрос, когда увидела, и, кажется, даже спорила, — Молли явно ждала от меня комментариев, — но фотограф был заявлен к участию. Полагаю, раз твоего преподавателя звали Ли, и у вас был какой-то совместный проект, всё логично. Это ведь так? — Я столько раз спрашивала про эти фотографии, не думала, что увижу их так.  — Что это значит, Селена? — серьезно спросила она. — Можешь объяснить хотя бы мне?  — Прости, мне надо… — я как-то беспомощно посмотрела на Молли, толком не понимая, что хочу ей сказать. Мне казалось, словно весь мир вдруг исчез, истлел и пеплом упал к моим ногам. Почему так? Почему он просто не прислал фотки по почте? Почему он не отвечал на мои сообщения?  — Селена, — Молли взяла меня за плечи, — ты в порядке? Выглядишь очень взволнованной. — Мне надо на воздух…  — Тебя проводить?  — Нет, — я сделала шаг, путаясь в каблуках. — Я сама. Я шла через залы, до рези в глазах вглядываясь в лица, но ни одно не казалось мне знакомым. В голову шло разное, и мне вдруг стало страшно от того, что подобный жест мог стать прощальным подарком. Я остановилась, пораженная этой внезапной мыслью, и слезы обожгли мне глаза.  — Нет, — прошептала я, — нет, нет, нет… Всё вдруг показалось мне нереальным, и этот вечер и я сама посреди него, в черном облегающем платье и на высоких каблуках. Словно кадры из кинофильма, где героиня вдруг замирает посреди толпы, а люди вокруг начинают двигаться быстрее, повинуясь руке монтажера, и этот контраст должен подчеркнуть её душевные метания. Мне всегда было проще поверить в плохое, кутаясь в мрачные мысли, словно в дорогое манто, и теперь моей голове одно за одним рассыпались счастливые воспоминания, и я не могла остановить это. Если это прощание, то даже оно было красивым. Неожиданно кто-то коснулся моей руки, крепко обхватывая запястье, утягивая в сторону. Резко вскинув голову, я уже открыла рот, чтобы сказать что-то грубое, но слова застряли у меня в горле. Его стрижка стала короче, скулы резче, а кожа темнее, но взгляд остался прежним — черным, затягивающим, подавляющим. Ким Нам-гил во всём великолепии своего роста стоял, привалившись к стене и держал меня за руку.  — Ты… — прошептала я. — Откуда?  — Из гостиницы, — он смотрел на меня, покусывая большой палец, и зрачки сливались с цветом радужки, — прилетел пару часов назад, успел только душ принять и переодеться.  — Нам-гил… — я крепко обхватила его руками, утыкаясь носом в шею. Мне казалось, что я сплю. Нам-гил обнял меня в ответ, и в этот момент словно какая-то пружина внутри меня разжалась, и я смогла вдохнуть полной грудью.  — Я скучал, — его голос звучал взволнованно, — я очень скучал по тебе. Он наклонился, мягко касаясь моих губ своими, и я тут же ответила, углубляя поцелуй. Мир вокруг замер, будто вставая на паузу, и всё вдруг стало неважным. Имела значение только наша близость, полная электричества и невысказанной тоски. Ощущая под пальцами его нежную кожу, касаясь стриженных волосы на затылке, я поняла, что всё это время словно и не жила вовсе. Я потянулась к нему всем телом, притираясь бедрами, выгибаясь навстречу. Он глухо зарычал, до хруста сжимая меня в объятиях. Почувствовав, как его колено вклинилось между моих ног, я безотчетно сжала бедра сильнее. Нам-гил прикусил мою губу, и поцелуй приобрел вкус металла. Мы целовались пока воздуха между нами совсем не осталось, и всё на, что хватало моего здравомыслия — это судорожно вспоминать, как далеко комната персонала. Нам-гил мягко отстранился, и я разочарованно застонала.  — Если мы не остановимся сейчас, то я не смогу остановиться вовсе, — прошептал он, обнимая меня за талию, и в его глазах была непроглядная тьма. — Это становится неприличным, Селена…  — Плевать, — я снова потянулась к нему, но Нам-гил со смехом удержал меня.  — Прошу тебя! Здесь слишком много людей.  — Почему не предупредил — я пихнула его кулаком в грудь. — Почему не сказал, что приедешь? Ким Нам-гил усмехнулся, прищурившись.  — Ты же помнишь, ожидание усиливает желание.  — Ненавижу тебя! Да как ты…  — Селена, — он коснулся кончиками пальцев моих губ, заставляя замолчать. — Не будем выяснять отношения на людях, — Нам-гил улыбался. — Раз уж я здесь, может ты покажешь мне свои фотографии? Я фыркнула, покачав головой.  — Ты неподражаем! Ким Нам-гил усмехнулся, беря меня за руку.  — Не будем терять время.  — А сколько у нас времени? — вдруг спохватилась я, сжимая его пальцы.  — На посещения этого мероприятия не так много. Я не заявлен, как участник, и меня вряд ли кто-то узнает, — Нам-гил улыбнулся.  — «Ли Хан»? — переспросила я.  — Старый псевдоним, — он пожал плечами, — пользуюсь по необходимости.  — Так сколько у нас времени? — я повторила свой вопрос. Нам-гил цокнул языком, обхватывая меня за плечи и крепко прижимая к себе.  — Более чем достаточно, Селена, не волнуйся об этом. И как и прежде, я просто поверила тому, что он сказал. Было странно идти с ним за руку на глазах у всех, в Корее мы не могли себе такого позволить. Отчего-то я думала, что на нас все будут смотреть, но потом сообразила, что для посетителей выставки Нам-гил просто гость, лицо которого они вряд ли запомнят. Он с интересом осматривался, комментируя и отпуская какие-то шутки. Я смеялась в ответ, хотя мне казалось, что я почти не понимаю, что Нам-гил говорит. Мои мозги окончательно и бесповоротно выключились. Меня тянуло к нему со страшной силой, от запаха кожи кружилась голова, а тепло его ладони ускоряло бег крови по венам. До этого момента я не подозревала, как на самом деле соскучилась. Потолкавшись не больше получаса среди гостей, мы с Нам-гилом отправились в отель, где он остановился. Уютный полулюкс на четырнадцатом этаже был обставлен мягкой светлой мебелью, что контрастировала с темным полом и стенами. Кровать была не разобрана, как и чемодан в прихожей, и я улыбнулась этому факту. Он, действительно, сразу поехал увидеться со мной.  — Если ты не против, сегодня переночуем здесь, — Нам-гил поцеловал меня в макушку, прежде чем пройти в комнату. — А к тебе поедем завтра.  — Моя квартира покажется тебе миниатюрной, — усмехнулась я. — И там не прибрано…  — Это не важно, главное что там будешь ты. Набери нам ванну, а я пока закажу ужин. В ванной комнате было даже слишком просторно и по-гостиничному вычурно. Бронзовые краны, многоуровневое освещение, зеркало в пол стены, большая ванна-купель на бронзовых ножках стояла на небольшом возвышении и смотрелась весьма театрально. Вывернув краны на максимум, я присела на край, улыбаясь пустоте в голове. Этот вечер прошел слишком быстро и слишком странно. Вне всяких сомнений мой спутник не остался незамеченным: тревожно-презрительный взгляд Стоун, удивленно-заинтересованные взгляды Молли и ещё пары моих коллег преследовали нас то время, пока мы с Нам-гилом бродили среди гостей. Я понимала, что вопросов не избежать — особенно после эффектного жеста с моими портретами, но меня это мало волновало. Выгнувшись, я потянула за тонкий шнурок, что обхватывал шею и на котором по сути держалось платье. От воды поднимался пар, и я блаженно застонала, погружаясь в воду по самый подбородок.  — А ты говорил, что в жизни актера редко бывают номера люкс! — сказала я вошедшему Нам-гилу.  — Это скорее исключение из правил, — усмехнулся он, проводя ладонью по волосам. — Ужин будет через час. Он выключил верхнее освещение, оставив лишь свет нескольких бра с хрустальными подвесками, которые создавали мягкую атмосферу. Положив подбородок на бортик ванны, я следила за тем, как Нам-гил раздевался. Сначала он одним движением стянул тонкую черную водолазку, потом белую майку, затем расстегнул брюки, и, поймав мой взгляд, сказал:  — Ты всегда так внимательно на меня смотришь, что у меня чувство, будто я под прицелом фотокамеры. Я хихикнула, на мгновение погружаясь в воду с головой.  — Я смотрю на тебя не как фотограф, — улыбнулась я, выныривая. — Только, как женщина. Нам-гил усмехнулся, забираясь в ванну и усаживаясь напротив. Взяв мою ступню в ладони, он принялся массировать пальцы.  — Я скучал по твоему взгляду.  — Только по нему?  — Я скучал по всей тебе.  — Ты планировал это? — спросила я. — Твоё появление сегодня?  — Конечно, планировал, — он усмехнулся, — выведал у госпожи Пак все детали. Мне кажется, что тебя это не должно удивлять.  — Меня это не удивляет, — я подалась к нему, и вода выплеснулась на пол. — Я просто отчаялась увидеть тебя. Сейчас в приглушенном свете, с мокрыми от воды волосами он казался мне совсем юным, а от его взгляда перехватывало дыхание.  — Теперь я с тобой, — он мягко коснулся моих губ в почти целомудренном поцелуе, который непременно и был бы таким, если бы мы не были обнажены. Вода делала наши тела скользкими и угловатыми, а в ванне, несмотря на приличный размер, было недостаточно места. Я обхватила его бедра своими, держась за плечи, и ленивый жар разгорался под кожей, но я знала, что мы не будем торопиться. Если Нам-гил сказал, что времени у нас достаточно, значит так оно и было. Мы целовались, и это была магия, чистое электричество, мерцающее в воздухе. Я покусывала кожу на его шее, и Нам-гил глухо стонал, откинув голову назад, позволяя мне творить всё, что вздумается. Я ощущала себя хищником, который наконец настиг свою жертву после долгой погони. И если раньше я могла сравнить свои чувства к Нам-гилу с жаждой, то сейчас это был почти голод. В каком-то старом и мутном сериале по романам Харриса поднимался вопрос о связи любви и каннибализма, и то, что тогда показалось мне странным, сейчас вдруг обрело смысл. Я так хотела Ким Нам-гила, что могла бы поглотить его целиком, лишь бы он навсегда остался во мне. Желание близости большей, чем просто кожа к коже. Слияние и поглощение. Комплементация, о которой так грезил Икари Гендо.* Ким Нам-гил скользнул ладонями по моим бедрам, прошелся вдоль ребер едва касаясь груди. Я бездумно повторяла за ним движения, пока мои пальцы не коснулись его лица.  — Платон писал в своём «Пире», что когда-то были люди третьего пола — ни мужчины и ни женщины, но что-то большее, — Нам-гил медленно открыл глаза, — у них было по четыре руки и четыре ноги, две головы и одна душа на двоих. Их сила была равна силе богов, и Зевс в страхе приказал разделить существ на две половинки, дабы те утратили свою мощь.  — Я смутно помню этот миф, — хрипло отозвалась я. — В нём, кажется, не так много романтики, что ему обычно приписывают. Нам-гил рассмеялся.  — Ты совершенно права, романтики там маловато. Но мне всегда нравилась эта идея: где-то на земле есть человек, который одним своим присутствием может унять всю тоску, что бередит душу. Наши взгляды встретились, и я ощутила себя по настоящему обнаженной перед ним. В его темных глазах я читала полное понимание происходящего, всю безнадежность чувства, что овладело нами.  — Нам-гил, я давно хотела тебе сказать, — я облизала губы, пытаясь подобрать слова, — ты знаешь, ведь я… Он грустно улыбнулся, усаживаясь в воде так, что я оказалась между его коленок. Наши лица оказались совсем рядом. — Я знаю, Селена, — Нам-гил был предельно серьезен, — я тоже. Я тоже… — добавил он, прежде чем снова поцеловать меня. У меня было чувство, что я умерла и снова воскресла. Где-то за пределами гостиничного номера мир жил своей жизнью, в то время как в моей груди словно рождалась новая вселенная. Мы целовались, сталкиваясь ртами, и вода скорее мешала, создавая ненужный барьер. Страсть между нами не горела, но медленно тлела, не давая чувствам остынуть. Наши тела туго сплетались воедино, и у меня кружилась голова от этой наполненности. Нам-гил крепко держал меня за бедра, насаживая, направляя, и в его размеренных движениях было столько сдерживаемой силы, которая читалась во взгляде, что я забывала своё имя.  — Ты такая красивая… — хрипло шептал он, скользя ладонью по моей талии, накрывая грудь. — Такая красивая. Закусив губу, крепко держась за бортики ванной, я двигалась поверх его бедер, чувствуя, как мелкой дрожью отзывается ощущение его плоти внутри меня. По выражению лица Нам-гила я понимала, что он почти на грани, и через несколько секунд нам придется остановиться, но это мгновение «до», жар в его взгляде, приоткрытые губы — делали меня совершенно безвольной. Я могла позволить ему больше, чем кому-либо, и то, что должно было пугать, почему-то делало меня ещё счастливей. И в момент полной утраты собственного контроля, я вдруг осознала, как это приятно — взлетать, но не падать. Уже после, наблюдая в отражении, как Нам-гил вытирал меня полотенцем, я безуспешно пыталась сфокусироваться на том, что он говорил. Я чувствовала себя восхитительно пустой и расслабленной, и мне было почти страшно от того, насколько мне хорошо.  — До конца года я свободен, — Нам-гил сосредоточенно вытирал мой затылок. — Новый проект будет весной, а перед этим у меня будет небольшой тур по Японии — Фукуока, Осака и Токио.  — Съемки начинаются весной?  — Почти всегда, — он кивнул. — На корейском телевидение очень жесткие сроки. Съемки длятся по большей части без выходных, летом — пост продакшн, а в конце августа — премьера. Я молча смотрела на него в отражении, смутно понимая, что Нам-гил пытается мне втолковать что-то потенциально важное, что я никак не улавливала. Едва он успел завязать гостиничный халат, как в дверь постучали.  — Кажется, наш ужин вовремя! — он улыбнулся, а я вдруг поняла, что очень проголодалась. Мы расположились на кровати друг напротив друга. Нам-гил без особых усилий уселся в позу лотоса, в то время, как я едва могла просидеть на коленях больше пяти минут. Его растяжка вызывала у меня какой-то нездоровый восторг. Наш нехитрый ужин состоял из пары стейков с гарниром, пары бутылок пива — обе для Нам-гила — и пары бутылок с газировкой.  — Пак Ын-чи предлагала тебе работу, — сказал он, мелко нарезая говядину. — И ты не дала ей ответа.  — Это так, — я удивленно посмотрела на Нам-гила. — Откуда ты знаешь?  — Мы с госпожой Пак старые знакомые, — он улыбнулся. — Она поняла, что между нами что-то есть.  — Неужели это было так заметно! — фыркнула я. Ким Нам-гил рассмеялся, запрокидывая голову.  — Госпожа Пак сказала, что всё было слишком очевидно. Особенно, как ты старательно смотрела мимо меня. Я хмыкнула, качая головой. Уже какое-то время в моей голове появлялись неясные мысли, которые я никак не могла четко сформулировать — это было ощущение, но не идея.  — Признаться, я скучаю по Сеулу, — наконец сказала я. — Мне никогда не быть там своей, и быть может дело в приятных воспоминаниях, но это так.  — Ты хотела бы вернуться туда? — спросил Нам-гил. — Не как туристка.  — Эта мысль греет моё сердце, — я улыбнулась, — но она же и пугает меня.  — В Сеуле нам придется скрывать отношения, — Нам-гил серьезно посмотрел на меня. — Многое придется обговорить, Селена.  — Например?  — Например, мы не сможем пойти на премьеру моего фильма как пара, ты не сможешь выложить наш снимок в свою социальную сеть…  — Нам-гил, что ты имеешь в виду? — я прищурилась. — Я не совсем улавливаю.  — Мы должны обсудить наше будущее, — он отпил пиво из бутылки. — И то, как сделать его лучше для нас обоих. Понимаю, это не очень романтично… Я прислушалась к себе, пытаясь понять собственную реакцию на его слова. В каком-то смысле всё это звучало обидно, но вместе с этим донельзя честно. О чём-то таком я думала и сама, но не решалась задавать Нам-гилу подобные вопросы.  — Частично наш вопрос будет решать моё агентство, — он усмехнулся. — Я, конечно, не участник BTS, но афишировать личную жизнь я также не могу. По крайней мере на данном этапе своей карьеры.  — У нас будет контракт? — опешила я.  — Разве что брачный, — улыбнулся он. — Селена, прошу, постарайся понять, я человек другой культуры. То, что для тебя может звучать оскорбительно — таковым не является. Я постаралась сосредоточиться, насколько это было возможным. Мне вспомнилось, как я пыталась обсуждать наше будущее с Дэвидом, раз за разом получая крайне пространные ответы, щедро политые патокой его красноречия. Он обещал мне солнце и звезды, но никогда не обсуждал возможность совместной ипотеки. До какого-то момента меня всё устраивало и казалось жутко романтичным. Я с гордостью говорила знакомым, что наши отношения не отравлены бытом. Но время шло, а ничего не менялось, чем больше я задавала ему вопросов, тем больше Дэвид от меня отстранялся, и в итоге мы расстались. Ким Нам-гил в свою очередь, кажется, собирался обговорить со мной всё детали прямо сейчас.  — То что ты обсуждаешь наши отношения в таком ключе… — прищурилась я.  — … значит что я настроен более чем серьезно по отношению к тебе, — Нам-гил смотрел мне прямо в глаза. — Как я уже говорил тебе раньше, я не вхожу в топы востребованных артистов, у меня достаточно личной свободы. Могу выбирать проекты и тратить время для того, чтобы восстановиться после травм.  — Травм? — воскликнула я. — Какие ещё травмы?  — Ну, — он задумчиво жевал, — в прошлый раз я сломал запястье и повредил два ребра. Из-за этого отклонил несколько шоу, в которых предполагалось множество боевых сцен.  — Я думала, у тебя дублер!  — Селена, мне конечно уже не тридцать, но удар с разворота я изобразить в состоянии и самостоятельно!  — Ты меня убиваешь… — я покачала головой. — Прости, но у меня в голове сейчас полная неразбериха. Просто скажи, что мне надо сделать? Нам-гил взял меня за руку, переплетая пальцы, его темный взгляд был всё таким же серьезным, а губы — яркими.  — Тебе надо просто сказать мне «да», и я всё устрою, — он закусил нижнюю губу. — Скажи «да», Селена. Я прислушалась к себе, пытаясь уловить хотя бы тень сомнения, и отчетливо поняла, что решение мною давно уже было принято — осталось лишь его озвучить.  — Как будто я могу сказать что-то другое, — улыбнулась я, качая головой. Ким Нам-гил победно усмехнулся, картинно откидывая волосы с лица. Поднос с остатками ужина я отставила на пол и устроилась под боком у Нам-гила, который растянулся на кровати во весь рост, закидывая руки за голову.  — Что же мне с тобой делать? — прошептала я, перебирая пальцами пояс его халата. Он обнял меня, пристраивая подбородок мне на макушку.  — То же что и делала раньше. То же, что буду делать я.  — Нам-гил…  — Я уже говорил, что случившееся было неизбежно. Мы с тобой два взрослых человека, и, кажется, оба вполне понимаем, чего хотим. Осталось, только сделать наши мечты реальностью.  — И почему я верю каждому твоему слову? — улыбнулась я. Нам-гил фыркнул.  — Потому что иначе и быть не может! Я подняла голову, глядя Нам-гилу в глаза. Его лицо выражало полный покой, и это отзывалось в моей груди. Наверное никогда в жизни я не чувствовала себя так уверенно в завтрашнем дне.  — Скажи, ведь завтра, когда я проснусь, ты никуда не исчезнешь? Нам-гил тихо рассмеялся и потянувшись, выключил свет.  — Я никуда не исчезну, Селена, и поверь, ещё успею тебе надоесть!  — Думаю, это единственное в чём ты ошибаешься, Нам-гил, — я улыбнулась, поворачиваясь на бок, чтобы ему было удобнее устроиться рядом. — А в остальном, я тебе полностью доверяю.  — Тогда давай спать, всё остальное будет завтра. Он вздохнул, что-то пробормотав мне в затылок, и почти сразу уснул. Я же лежала, таращась на тени, что скользили по стенам гостиничного номера, слушая ровное дыхание Нам-гила, и улыбалась. Завтрашний день казался мне таким далеким и одновременно таким близким, и я совершенно не знала, что меня будет ждать дальше: работа, кредит за жилье, мои поездки к родителям — всё было словно подернуто дымкой. Но я знала только то, что в моём «завтра» будет Ким Нам-гил, а раз он со мной, то я смогу справиться с чем угодно. Ведь иначе и быть не может.