***
Мальчик был так поглощен своим удовлетворением от того, что завершил еще одно дело, что никогда не поднимал вопроса о сломанном зубе. Он все еще казался расстроенным из-за того, что Себастьян организовал для него вечеринку по случаю Дня рождения, но ему было все равно, что его так ударили. Себастьян не понимал его. То, как вел себя его господин, было совершенно немыслимо. Он мог бы наказать его за неправильный вкус чая, но он проигнорировал действия Себастьяна, переоценившего свои силы и причинившего ему вред? Его смущение оставило его в странном смятении, и это смущение усилилось, когда он и мальчик были на уроке латыни. Проверив свои ответы, Себастьян сразу же заметил небольшую ошибку в переводе... И замолчал. Несколько дней назад он с радостью наказал бы мальчика. Теперь он колебался. Он испытал то же самое необъяснимое колебание, когда понял, что его чрезмерное использование ударов заставило руки его господина покраснеть и задрожать. Тогда он предпочел не бить его, и сейчас ему тоже не хотелось этого делать. Эмоции, которые он испытал после пощечины мальчику, все еще были свежи в его памяти, и по какой-то причине он не хотел переживать их снова. Себастьян взглянул на указательную палку, потом на мальчика. А потом на ошибку, которую он совершил. Что ж. Она была довольно незначительной. На самом деле, это не оправдывало наказания. За последние месяцы мальчик заметно продвинулся вперед, и Себастьяну редко приходилось его поправлять. Возможно, пришло время выбрать другую форму наказания. Физическая перестала приносить удовлетворение. — Все правильно, — солгал Себастьян, аккуратно откладывая листок в сторону. Господин просиял, глядя на него, и это зрелище показалось ему довольно болезненным. Сегодня он приготовит десерт из самого темного и горького шоколада, решил Себастьян. И он откажется переделывать его. В этих обстоятельствах это было достаточным наказанием.***
Процесс поиска новых слуг для поместья был очень интересным. Дискуссии и дебаты с его господином, процесс поиска, консультации с Лау и выслеживание потенциальных кандидатов были более увлекательными, чем любая задача, которую когда-либо ставили перед Себастьяном. Он был горд, когда ему наконец удалось найти тех, кого одобрил его господин, но это чувство начало ослабевать, как только он привел их в поместье. Мей-Рин была мягкой, раздражающей дурочкой, которая не могла сделать и шага, не споткнувшись, но, в целом, она была безобидной. Финниан, с другой стороны… Себастьяну понравилась идея нанять кого-то с предысторией Финниана, но когда он действительно увидел этого странного мальчика в компании своего господина, его удовлетворение пошатнулось. О чем он только думал? Финниан был явно опасен. Одно неверное прикосновение, и тело его господина будет раздавлено. Не то чтобы эта идея казалась непривлекательной, но одно дело — причинить вред мальчику самостоятельно, и совсем другое — позволить другим причинить ему вред. Тем более что Себастьян относился к своим обязанностям дворецкого с предельной серьезностью и позволял мыслям о том, чтобы причинить вред своему господину, оставаться лишь мыслями или планами на далекое будущее, когда их контракт подойдет к концу. — Хорошо, — одобрил его лорд, улыбаясь так, что Себастьян не смог бы определить, искренний он или фальшивый. — А теперь добавь еще один. — Молодой Господин! — Тихо! — мальчик вперился в него взглядом, заставляя замолчать, а затем сосредоточился на Финниане, который пытался удержать его за руку. Нет, Себастьян его совсем не понимал. Мальчик терпеть не мог, когда к нему прикасались, даже случайно. Даже его родственники. Поначалу ему тоже не нравились прикосновения Себастьяна, и только спустя несколько месяцев он, казалось, привык к ним. Себастьян упивался сознанием того, что он был единственным, кого мальчик охотно подпускал к себе, но когда он делал такие вещи? Конечно, его господин явно был занят другой манипуляцией, желая заслужить преданность Финниана, но как дворецкий, Себастьян не мог одобрить выбранную им тактику. Когда рука мальчика была с силой прижата к самому полу и он задохнулся, Себастьян решил, что пассивное наблюдение — это не выход. Он сорвал своего господин с места и прижал его к себе, отпрыгнув от Финниана. Как он и ожидал, его усилия не были вознаграждены. Вместо этого господин пнул его прямо в голень и прошипел: “Отпусти меня!” —Но... — Отпусти меня немедленно, это приказ! Себастьян неохотно подчинился и был вынужден провести следующий час в качестве свидетеля полного безрассудства своего господина. Финниан обладал силой, которая могла сломать мальчику руку так, что никто, даже Себастьян, не смог бы исправить ее должным образом, оставив его калекой. Граф должен был понять это, но все равно рисковал. Его упрямство не знало границ, и, хотя временами оно завораживало, в то же время чрезвычайно раздражало. Когда эта ужасная церемония посвящения наконец подошла к концу, Финниан подошел к своему господину и положил голову ему на плечо, а Себастьян усмехнулся. Было бы лучше, если бы Финниан не возвышался над мальчиком. А так он выглядел нелепо. — Спасибо, — прошептал Финниан, и молодой господин поднял руки, осторожно похлопывая его по спине. Этот жест привлек Себастьяна, и он внимательно вгляделся, запоминая каждое движение. Он никогда раньше не видел, чтобы кого-то утешали так, как сейчас. Если не так, то он, должно быть, счел это неуместным и вычеркнул из своей памяти. Его господин заметно колебался в применении своих ласк, но Финниан, казалось, наслаждался этим — его тело расслабилось, и он начал излучать отталкивающую разновидность счастья. Возможно, именно это Себастьян и мог использовать против мальчика во время своих ночных кошмаров? Заинтригованный этой идеей, Себастьян прокрутил в памяти сцену, свидетелем которой он только что стал, чтобы убедиться, что помнит все до мельчайших подробностей. Он с нетерпением ждал возможности испытать его.***
Случай с убитыми детьми, над которыми надругались перед смертью, был подарком, которого Себастьян не ожидал так скоро. Его повелитель оставался сильным и сдержанным, как всегда, но Себастьян чувствовал его настоящие эмоции, видел тревожные вспышки тьмы в его душе. Это дело подействовало на его господина. Если бы не уловка, которой Себастьян научился еще в самом начале их сотрудничества, когда каждое легкое прикосновение помогало успокоить мальчика, их первая встреча со Скотленд-Ярдом закончилась бы конфузом. Его господин стойко переносил все, но когда наступила ночь, то, о чем он должен был думать днем, всплыло на поверхность. Себастьяну пришлось признать, что он потерял чувство времени, слишком занятый ликвидацией результатов деятельности своих так называемых слуг, поэтому, когда до него донеслись крики мальчика, они почти застали его врасплох. За то время, что Себастьян знал своего господина, ему часто снились кошмары, но он никогда раньше не называл его по имени — не так, как сейчас. Ужас и отчаяние в его голосе были такими пронзительными, что на мгновение, когда он направился в свою спальню, Себастьяну показалось, что что-то не так. Мог ли кто-нибудь проникнуть в дом? Но когда он влетел, все напряжение покинуло его тело. В комнате с мальчиком никого не было. Он был в полной безопасности. Однако он продолжал яростно дергаться в постели, выкрикивая имя Себастьяна с нарастающим отчаянием, и это было достаточно необычно для Себастьяна, чтобы броситься к нему. Он никогда еще не видел такого сильного кошмара. Тот факт, что мальчик звал его, несомненно, радовал, но Себастьян не мог насладиться этим в достаточной мере, по крайней мере пока. — Милорд, — позвал он, останавливаясь и опускаясь на колени рядом с кроватью. — Я здесь. К его ужасу, мальчик, казалось, не слышал его. Его лицо исказила мучительная гримаса, и он только снова выдавил: "Себастьян!” — Я здесь, — растерянно повторил он. Что он должен был сделать, чтобы вырвать своего хозяина из кошмара? К счастью, в этот самый момент мальчик застонал и открыл глаза, растерянно моргая. И тут он сделал самую неожиданную вещь. Прежде чем Себастьян успел открыть рот, чтобы что-то сказать, хозяин бросился на него, обхватив руками за шею и уткнувшись лицом в плечо, тяжело дыша. Это было настолько не в его характере, что Себастьян замер, не зная, как реагировать. — Убей их, — пробормотал мальчик. — Убей их, Себастьян. Убей их всех. — Я уже сделал это, господин, — неуверенно ответил он. — Хорошо, — мальчик глубоко вздохнул и придвинулся ближе, словно пытаясь слиться с ним. — Если они вернутся, ты убьешь их снова, да? — Конечно. Я сделаю все, чтобы защитить вас. До самого конца. Еще один вздох. Еще одна попытка раствориться в нем. Чувство, охватившее Себастьяна на этот раз, было хрупким и безнадежно незнакомым. Руки мальчика, обнимавшие его за шею, были горячими, тело дрожало, но продолжало искать утешения, и что-то нежное, нерешительное и собственническое ожило в его груди, заставив его глаза ярко вспыхнуть. Только теперь он вспомнил о своем смутном плане. Осторожно, все еще сбитый с толку его реакцией, Себастьян повторил заученные прикосновения, легонько поглаживая мальчика по спине. На мгновение он не получил никакой реакции, но затем его господин начал расслабляться. С дрожащим вздохом он прижался еще ближе, так близко, что Себастьян физически ощутил дикое сердцебиение, бьющееся о его грудную клетку, и новая волна того же странного чувства захлестнула его, на этот раз достигнув даже тех частей его тела, которые оставались невосприимчивыми к нему раньше. Затем, так же внезапно, напряжение вернулось к мальчику, нарушив странную тишину вокруг них. — Не прикасайся ко мне, — прошипел он, отталкивая Себастьяна так яростно, словно прикосновение обжигало его. Смятение и что-то еще, что-то темное и кислое, ударило в него, и его сердце сжалось так, как Себастьяну никогда прежде не приходилось терпеть. Неужели его человеческое тело каким-то образом ему отказало? Однако никаких других тревожных признаков не было, поэтому он проигнорировал неприятное ощущение и холодно посмотрел на мальчика. Он терпел его обвинения, зная, что они справедливы, но не мог принять их всерьез. Поскольку он не смог найти объяснения своей странной реакции, его недоумение сменилось более привычной враждебностью, и когда он снова посмотрел на мальчика, ему ничего не хотелось, кроме как раздавить его. Нелепый ребенок пугал себя тенями прошлого, которые никогда больше не смогут причинить ему боль, будил весь дом своими жалкими криками, а потом пытался сказать ему, что он — позор? Как по-человечески с его стороны пытаться переложить вину на кого-то другого. Когда его господин отпрянул от скатерти, испачканной пролитым вином во время завтрака, уставившись на нее так, словно это был его оживший кошмар, Себастьян скривил губы в усмешке. — Ну же, молодой господин, — протянул он. — Это всего лишь вино. Вы же не думаете, что оно может представлять для вас какую-то опасность? Мальчик уставился на него широко раскрытыми глазами с обиженным выражением, и Себастьян почувствовал, как его губы раздвинулись в полуудовлетворенной, полунасмешливой улыбке. Желание еще больше унизить ребенка, посмотреть, как он ломается, наполнило его живым, хищным интересом, но прежде чем он смог надавить, Бардрой рявкнул: ”Эй, не говори с ним так!” Застигнутый врасплох, Себастьян уставился на него, удивляясь, как единственный слуга, который лично его интересовал, тот, кого его господин даже не хотел нанимать, мог так быстро встать на его защиту. Как демон, он был раздражен, его и без того мрачное настроение испортилось еще больше. Однако, как дворецкий, он считал, что должен быть доволен. В конце концов, смысл найма этих идиотов состоял в том, чтобы защитить молодого господина, так что было хорошо знать, что они уже серьезно относились к своим обязанностям. Тем не менее, иррациональный гнев продолжал гореть в его жилах, требуя выхода, и когда мальчик рассказал ему о своем плане, Себастьян медленно улыбнулся. У него уже была идея.***
Фредерик Линдон был скользким и вызывающим тошноту человеческим существом, которое не заслуживало дышать тем же воздухом, что и его господин, и Себастьян с удовольствием разорвал бы его на части, но все по порядку. Его господин держался превосходно, Себастьян не мог этого отрицать. Тем не менее, он был уверен, что эта решимость очень скоро сломается, и он ожидал, что будет тем, кто вытолкнет последнюю колонну из-под него. Несмотря на все его попытки решить дело самостоятельно, несмотря на всю его изобретательность в разработке особого подхода к этой задаче, мальчика все еще преследовали его тени слишком сильно, чтобы выдержать испытание, подготовленное Себастьяном. Он потерпит неудачу. Он уже терпел неудачу, неуверенно оглядываясь по сторонам и забывая о роли, которую добровольно взял на себя, и наблюдая, как он разваливается на части при дневном свете, а не во время кошмаров, где Себастьян не мог следовать за ним, было захватывающе. Он только надеялся, что это того стоит. Он проявлял крайнюю сдержанность, позволяя Линдону пялиться на своего господина — даже самая темная, по большей части дремлющая его часть, которая не раз побуждала его убить мальчика, невзирая на контракт, не любила этого. — Поскольку ваши слуги уехали, я мог бы оставить его с вами на несколько дней, — предложил Себастьян, впитывая всплеск шока и ужаса, которые он чувствовал в своем господине. — Может быть, перемена мест сделает его более организованным. Его взгляд ни на минуту не отрывался от лица мальчика, ожидая момента, которого он жаждал. Он был близко, он чувствовал это — темное, уродливое пятно быстро расцветало в душе его господина, и его дыхание становилось неровным. Дай мне приказ отступить. Признай свое поражение. Сдавайся. Тем не менее мальчик продолжал молчать. Его тело слегка дрожало, сердце оглушительно колотилось, но он не произнес ни слова. Неужели он всерьез подумывает о том, чтобы подыграть ему? — Я пойду, — медленно произнес Себастьян, и мальчик молча посмотрел на него, но ничего не сказал. Ненавистное чувство неуверенности вернулось, подливая масла в огонь его тлеющего раздражения. Себастьян ждал, не двигаясь с места, пока мальчик не ответил, но когда ответ пришел, он вдруг пожалел, что вообще услышал его. — Я сделаю все, что в моих силах, чтобы угодить вам, Граф Линдон, — хозяин холодно взглянул на него, его голос звучал вызывающе, и Себастьян чуть не сделал шаг назад, ошеломленный. — Вы ведь уходили, не так ли? Господин? Он не мог этого сказать. Согласится ли он остаться с этим человеком наедине на неопределенное время? Мальчик, который сегодня запаниковал, увидев пролитое вино, который проснулся с криком и так трогательно обнял Себастьяна за шею в отчаянной попытке найти утешение? Утешение, которое он явно не нашел, но это было совсем другое дело. К смятению Себастьяна, его господин выглядел все более и более уверенным в себе. Его глаза были полны тьмы и злобы, к которым беспомощно тянулся Себастьян, но в них была и смертельная решимость — решимость, с которой он не мог бороться. Поэтому он ушел, надеясь, что мальчик передумает, но больше не ожидая этого. Как только дверь за ним закрылась, Себастьян прыгнул на крышу и растянулся на ней, напряженно прислушиваясь к звукам внутри дома. Каким странным и непредсказуемым существом был его господин. Если бы Себастьян подозревал, что его план провалится, он вряд ли попытался бы осуществить его. Мысль о том, чтобы оставить мальчика наедине с Линдоном, вызывала у него тошноту, рот наполнился густым горьким привкусом, который был совершенно неприятен, и Себастьян сглотнул, пытаясь избавиться от него. Он слышал короткий разговор своего господина с убийцей, прежде чем тот остался один. Тихий, отрывистый звук шагов — мальчик, должно быть, споткнулся о кровать или кресло. Вздох, потом еще один, громче и влажнее. Он явно пытался взять себя в руки. Так много силы и достоинства в таком маленьком человеческом существе... Какая совершенная, безупречная душа! Себастьян закрыл глаза, сосредоточившись на запахе эмоций мальчика. Его пальцы сомкнулись вокруг колец Фантомхайва, которые все еще были у него, и он сжал их, на мгновение представив себе их историю и череду владельцев, которые передавали их друг другу, пока оба кольца не стали принадлежать его хозяину. Последний из Фантомхайвов. Его отвращение медленно угасало, перерастая в сильное, навязчивое любопытство. Сможет ли его господин пройти испытание полностью? Что он будет делать, если Линдон продолжит свои ухаживания? Это была довольно интригующая игра, подумал он, чтобы увидеть, чья решимость поколеблется первой. Позовет ли его мальчик или Себастьян почувствует себя обязанным вмешаться до того, как будет отдан приказ? Когда он открыл глаза, то понял, что они горят ярко-красным огнем.***
— Ты не будешь возражать, если я сяду рядом с тобой? — промурлыкал Линдон, и Себастьяну с трудом удалось удержаться на месте. Похоже, он все-таки проиграет эту игру. Этот ужасный день награждал его одним откровением за другим, а новое открывало неоспоримый факт, что его господин был более упрям, чем сам Себастьян. Мысль о том, что любой человек может превзойти его в чем угодно, будь то жестокость или упрямство, казалась абсурдной, но Себастьян был не в настроении лгать самому себе. Этот очаровательный мальчик скорее умрет, чем проиграет в любой игре, даже в той, которую он не начинал. И разве не это привлекло Себастьяна с самого начала? Его яростная, мрачная решимость, его злобная жажда победы? Он с радостью позволил бы игре пойти дальше, повысив ставки — проблема была в том, что даже мысль о том, что Линдон прикоснется к мальчику, приводила его в бешенство. Паника мальчика пахла остро и едко, но ни слова не сорвалось с его губ, когда Линдон занял место рядом с ним. Себастьян не видел, что происходит, но слышал, как тревожно забилось сердце его господина, все сильнее и сильнее, и его терпение лопнуло. В мгновение ока Себастьян метнулся в дом, схватил Линдона за горло и швырнул через всю комнату. Смутно он чувствовал, что частично принял свой истинный облик, и гадал, когда это случилось. Когда он прыгнул в дом или когда увидел Линдона в опасной близости от мальчика? Сам мальчик все еще тяжело дышал, его кожа была неестественно бледной и слегка блестела от пота. Увидев Себастьяна, он вздрогнул и расслабился, волоча ноги по дивану и сворачиваясь в маленький комочек. Это было проявление слабости, которой Себастьян жаждал, но, как ни странно, оно не принесло ему ни удовольствия, ни триумфа. Его господин сегодня полностью проявил себя, в очередной раз усиливая жажду Себастьяна к его душе вдвойне. Несмотря на ночные кошмары, несмотря на воспоминания, которые пытались сломить его сердце, он продолжал преодолевать их все. Себастьян мог только представить, каким потрясающим человеком стал бы однажды Сиэль Фантомхайв, если бы не подписал свидетельство о смерти, дающее ему право убить его. Опустившись на колени, Себастьян взял мальчика за руку и на мгновение закрыл глаза от удовольствия. Кожа его хозяина была холодной и влажной от ужаса, и Себастьяну захотелось слизать с него все следы пота, почувствовать его сущность в животе, как закуску перед роскошной трапезой, которая ждала его в будущем. — Ваши кольца, господин, — пробормотал он, осторожно надевая их на тонкие пальцы мальчика, где они и должны были находиться. Его господин выглядел так, будто вот-вот потеряет сознание, но он все еще умудрялся холодно расспрашивать его, обжигая взглядом, плюясь огнем и вызовом, хотя едва держался на ногах. Когда он наконец сказал: "Переломай ему все кости. Не оставляй даже одной целой," - сердце Себастьяна наполнилось восторгом и восхищением. Скорее наслаждаясь этим новым ощущением, он поцеловал руку юноши, вдыхая ее аромат, прежде чем отстраниться и пообещать: "Да, милорд." Ломать кости любому существу было приятно, но особенно приятно было играть с таким человеком, как Линдон. Себастьян был осторожен, чтобы не сломать сначала самые маленькие кости, и улыбался, когда мольбы и стоны Линдона превращались в бесконечные истерические вопли. Перейдя к более крупным, он обернулся к диванчику, чтобы убедиться, что его господин наслаждается зрелищем, и, к своему удивлению, обнаружил, что мальчик спит. Как можно заснуть под такой шум? Разве мальчика не преследовали кошмары — как он мог найти крик человека, замученного до смерти, достаточно успокаивающим, чтобы полностью расслабиться? Более того, Себастьян заметил легкую улыбку на губах мальчика. Улыбка, которая очаровала его больше, чем все, что случилось сегодня. Линдон дернулся под его ногами, пытаясь отодвинуться, и Себастьян наступил на него. — Куда это вы ползете, Граф? — лениво спросил он. — Мы еще не закончили. Линдон захрипел, глядя на него в слепом ужасе, и Себастьян усилил давление, сломав ключицу. Без внимания господина игра с этим насекомым быстро стала довольно пресной.***
Когда дело Линдона было закрыто, они все вернулись в поместье, но, похоже, кошмары мальчика преследовали его все сильнее. Он кричал каждую ночь, но Себастьян отказывался приходить и будить его, если только он не звал его по имени. Он уже пытался предложить утешение, но получил отказ, так что, пока он не придумает новый план, он не будет помогать без приказа. Тем не менее, чем дольше продолжались кошмары, тем более заманчивой казалась идея найти решение. Себастьян поймал себя на том, что думает об этом в разные моменты дня, изучая якобы полезную литературу в свободное время. К его досаде, если только он не был готов накачать мальчика наркотиками, ему не предложили никакого совета, который не вернул бы его туда, где он был с самого начала. Но хороший дворецкий так просто не сдастся. Он не заслуживал называться слугой Фантомхайвов, если не может помочь своему господину спать спокойно. Ласка по спине, которую он видел у своего хозяина, когда имел дело с Финни, сработала до некоторой степени, хотя и не полностью. Однако, поскольку это был самый эффективный способ, который знал Себастьян, он решил сосредоточиться на нем. Следующие дни он провел, наблюдая за слугами, гадая, не окажутся ли их отношения друг с другом полезными. Они были достаточно глупы, чтобы каждый час попадать в неприятности, но всегда оставались веселыми, как бы сурово Себастьян их ни отчитывал. Вскоре он решил сосредоточить свои усилия на Мей-Рин. Бард стал угрюмым или сердитым, но не расстроенным, а Финни разрыдался и разрушил половину поместья в своей истерике, заставляя всех держаться от него подальше. Мей-Рин была единственной, кто прислушивался к унижающим замечаниям Себастьяна и была умеренно расстроена ими. Ее попытки доставить ему удовольствие отчасти переплетались с запахом желания к нему, что представляло прекрасную возможность. Еще несколько напряженных недель, и она сломается, а так как она не причиняла вреда в масштабах Финни, то либо он, либо Бард должны были утешить ее. Удовлетворенный своим выбором, Себастьян удвоил усилия. Он ободряюще улыбался Мэй-Рин, глядя, как она краснеет, а потом резко менял позу, ходил за ней по дому и критиковал каждое ее движение. Через неделю, когда кошмары мальчика резко уменьшились, Себастьян наконец получил то, что хотел. После очередного резкого замечания Мей-Рин заплакала прямо перед ним и Бардом, а также перед молодым господином, который спрятался под столом с печеньем, явно надеясь, что Себастьян его не почувствует. Глупое дитя. Себастьян узнал бы его запах и биение сердца, даже если бы их разделяли мили. Когда Бард поспешил к Мэй-Рин и обнял ее одной рукой за плечи, Себастьян внимательно посмотрел на него, следя за каждым движением. Все это заняло не более пятнадцати секунд, и Мей-Рин, казалось, сразу успокоилась, послав Барду благодарную улыбку. И это все? Три основных движения. Себастьян прокрутил их в уме несколько раз, пытаясь определить, что особенно утешает в такой простой комбинации. Он не нашел ответа, но, в конце концов, это не имело значения. Он знал, что делать. Теперь ему оставалось только помочь своему господину избавиться от кошмара.***
Создать иллюзию с помощью дыма было до смешного легко. Себастьян смешался с одним из углов комнаты, с любопытством наблюдая, как его господин пытается справиться с паникой, отступая назад и медленно вдыхая и выдыхая. Вспоминая, как другие его хозяева реагировали на иллюзии, созданные Себастьяном для них — крики и мольбы —Себастьян почувствовал, как его губы изогнулись в улыбке. Только его лорд мог продемонстрировать такую потрясающую сдержанность перед лицом катастрофы. Единственные моменты, когда он терял контроль над собой, происходили в его снах, и Себастьян полностью намеревался изменить это. Он не потерпит никакой слабости в том, кому служит, только не снова. Как он и планировал, кошмар пришел этой же ночью. Господин не кричал, но его тихие вздохи и бешеный стук сердца были слышны даже с другой стороны дома. Усмехнувшись, Себастьян позволил его панике нарастать, прежде чем, наконец, войти в комнату. Мальчик не заметил его, хотя тот уже не спал. Тяжело дыша, он сидел на кровати с закрытыми глазами, и Себастьян нежно коснулся его спины одной рукой, прижав другую к волосам и опустив их на шею, сжимая точно так же, как это делал Бард. Эффект был мгновенным — все напряжение покинуло тело мальчика, и он наклонился к нему, принимая его прикосновения. Затем мальчик поднял на него широко раскрытые голубые глаза, и сердце Себастьяна тревожно екнуло. Что же это было? Еще один физический процесс людей, о котором он не знал? Тень неуверенности промелькнула в глазах его господина, но он ничего не сказал, не отодвинулся, и его сердце начало успокаиваться. Удовлетворенный, Себастьян повторил свои движения, чувствуя, как они успокаивают дрожь, все еще пробегавшую по телу мальчика. Людьми действительно легко управлять, даже такими необычными, как его господин. Несколько движений — и кошмары были забыты. В груди Себастьяна зародилось самодовольство, отчего его улыбка стала еще шире. Он должен был попробовать эту технику еще несколько месяцев назад. Мальчик неподвижно лежал у него на руках. Себастьян снова погладил его, теплый, ленивый водоворот снисходительности наполнил его своим успехом, но в следующую секунду странный звук вырвался из груди его господина. Озадаченно нахмурившись, Себастьян вгляделся в его лицо, пытаясь классифицировать этот звук, но мальчик повторил его, и через мгновение пришло удивленное осознание. Его господин хихикал. Хихикал, как Леди Элизабет, хихикал, как Мадам Ред или Мэй-Рин иногда. Был ли это побочный эффект? Но у Мей-Рин не было подобной реакции. Звук хихиканья его господина был значительно более убедительным, чем у других, но все же это было очень нехарактерно для него. Это было ненормально. Плечи мальчика затряслись еще сильнее, а затем он начал смеяться, падая на кровать и пытаясь приглушить звуки, закрывая рот. Себастьян не обладал достаточными знаниями обо всех человеческих особенностях, но он знал, когда над ним смеялись. Это не было побочным эффектом. Мальчик смеялся по определенной причине — смеялся над ним. Как будто Себастьян сделал что-то такое, что вызвало такое веселье и насмешку. В нем зашипела ярость, и Себастьян напрягся, предупреждающе прищурившись. — Я рад, что вы снова хорошо себя чувствуете, господин, — проворчал он. Мальчик на секунду попытался принять серьезный вид и даже открыл рот, чтобы что-то сказать, но только еще больше смеха сорвалось с его губ, заставив его беспомощно подтянуть ноги к груди. Тонкие нити тьмы начали отделяться от его тела, пытаясь добраться до мальчика и задушить его, и Себастьян с усилием отодвинул их назад. — С вами опять что-то не так? — сказал он, и его голос был полон напряжения. — Принести вам чего-нибудь? — Нет, — выдохнул мальчик. — Просто оставь меня. Я буду спать. Себастьян натянуто кивнул и поспешил скрыться, прежде чем его истинная форма полностью выплыла на поверхность. Какое высокомерное, избалованное дитя! Себастьян редко позволял чьему-либо мнению влиять на себя, но его лорд, казалось, обладал уникальной способностью заставлять его чувствовать себя ущербным. Он редко реагировал так, как ожидал Себастьян, сбивая его с толку на каждом шагу. Он сделал все точно так же, как это сделал Бардрой, и мальчик, казалось, сначала отреагировал положительно. Что изменилось потом? Зарычав, Себастьян позволил своим ногтям удлиниться, превратившись в когти, вонзая их в диван и сердито раздирая его. Раньше он никогда не вызывал недовольства у своих хозяев. Да, он извращал и даже злоупотреблял их приказами; если изначально не было предусмотрено полное повиновение, он превращал их жизнь в ад, заставляя некоторых из них умолять его убить их. Но когда он выполнял свои прямые обязанности, его работа была безупречной. Никто никогда не жаловался. Никто, кроме его нынешнего хозяина. Себастьян уставился на разорванный предмет мебели, и его настроение еще больше испортилось. Через секунду он заменил его идеальной копией, и это зрелище немного успокоило его гнев. Его господин был совершенно необычен, это было правдой. И, не обращая внимания на причины, Себастьян рассмешил его, что само по себе было достижением. Мальчик по-настоящему смеялся только дважды: когда Себастьян бежал рядом с его лошадью, надеясь смягчить свой просчет, и сегодня. И хотя во второй раз он рассмеялся над ним, это все равно что-то значило. И хотя раздражение все еще пульсировало в нем, окрашивая его зрачки редкими красными всплесками, Себастьян не мог не признать, что ему нравится звук смеха своего господина, возможно, именно из-за его редкости. Он был чистым, пронзительным и освежающим, и заслужить его было почти так же трудно, как найти подходящее решение для его кошмаров. Успокоенный этой мыслью, Себастьян направился на кухню, снова и снова вызывая в памяти смех мальчика. Если ему это удалось, значит, он все еще хороший дворецкий. И как только он решит, как справиться с кошмарами своего господина, не подвергаясь насмешкам, он станет идеальным.***
Оказалось, что его маленький лорд не способен прожить долго, не участвуя в одной из их игр. Поскольку у них не было гостей, которые требовали особого обращения, и не было преступников, которых нужно было устранить, он решил изобрести настоящую настольную игру и заполнить ее своими смертельными ловушками. Себастьян нашел эту идею интригующей. Закончив резать обрывки старых газет, он присоединился к своему господину в подготовке доски, его ум быстро перебирал многочисленные возможности. Задание оказалось еще более увлекательным, чем он предполагал, так что в конце концов неудивительно, что он пропустил комендантский час мальчика. — Эти кусочки бумаги, которые ты разрезал, — сонно пробормотал господин. — Держу пари, что ты допустил по крайней мере одну ошибку в измерениях. Себастьян вздохнул, радуясь, что состояние мальчика не позволяет ему увидеть его раздражение. Почему этот ребенок так настойчиво ищет в нем какой-то изъян? — Почему вы так думаете? — спросил он. — Я так не думаю. Я знаю. Проверь их сам, прямо сейчас. Это приказ. Ну и кто он такой, чтобы отказываться? Выйдя из спальни, Себастьян сразу же вернулся в гостиную, остановившись у стопки маленьких листков бумаги, которые он резал уже больше часа. 1,78 сантиметра в длину и 1,02 сантиметра в ширину. Простая задача, которая не требовала ничего, кроме совершенного чувства меры. Указать на это завтра своему господину было бы чрезвычайно приятно. Он сосредоточился на своей работе, тщательно переоценивая каждую из частей. Их осталось около сорока, когда его глаза остановились на следующем кусочке... И широко раскрылись от изумления. 1,78 сантиметра длиной, как и нужно. И шириной 1,20 сантиметра. Нет. Это было невозможно. Себастьян проверил еще раз, все время понимая, что это бессмысленно, так как его глаза не могли лгать ему. Тогда почему они лгали, когда он их резал? Он превосходно выполнил более тысячи кусочков, но как-то испортил один? И откуда его господин мог знать? Глубоко обиженный, Себастьян скатал испорченный кусок в мстительный шар и бросил его в огонь. Затем он заменил его на новый, отрезанный идеально. Его господину не нужно было знать обо всем.***
Разработка конца игры была сложной задачей, к которой Себастьян не был готов. Он задержался почти на полчаса, обдумывая различные сценарии, размышляя, не изобразить ли тот финал, который он сам себе представлял для своего хозяина и себя, нерешительно маскируя его под часть игры. Это было бы слишком смело? Рассердит ли это его хозяина, заставит ли его кипеть от ярости, или же он испугается, укутав Себастьяна одеялом этого восхитительного сырого запаха? Сколько вариантов. Сколько интригующих концепций. Сейчас Себастьян предпочитал три варианта. Первый заключался в том, чтобы проткнуть мальчику живот когтем, тонко, так тонко и быстро, что он даже не понял бы, что происходит. Боль не придет сразу — это будет волна, неторопливая, но сильная, делающая движения господина вялыми и нескоординированными, пока он не рухнет на пол под ее напором. Истекая кровью, умирая и глядя на него широко раскрытыми голубыми глазами, охваченный ужасом и страданием... И когда его сердце начнет биться в последний раз, Себастьян, наконец, приблизится, заставляя его подняться на ноги, несмотря на болезненные вздохи, и медленно вытащит его дрожащую душу. Он также мог остаться с мальчиком после того, как их контракт закончится на некоторое время, убаюкивая его в чувстве ложной безопасности. Его господин почувствует облегчение, даже если он попытается скрыть это, с каждым днем все больше надеясь на лучшее, а Себастьян будет по-прежнему с величайшим вниманием относиться ко всем его нуждам. Кроме того, каждое утро он будет подсыпать яд в пищу, внимательно следя за тем, чтобы его действие стало заметным. Медленно, возможно болезненно, тело мальчика начнет отказывать ему, и с его аллергией эти эффекты будут гораздо более заметными. Он умен, поэтому рано или поздно поймет, что происходит, но даже если попытается сбежать, Себастьян последует за ним. Надежда будет умирать каждый день все больше, сменяясь отчаянием и безнадежностью, а Себастьян оставаться рядом с ним до самого конца, впитывая угасающую силу своего господина, борющегося за каждый вздох. Яды, особенно демонического рода, были очень опасны. Он мог бы провести почти целый год с мальчиком после их контракта, наблюдая, как тот угасает, извергая кровь и превращаясь в ослабевшего, задыхающегося калеку, чья безжалостная гордость будет сломлена до основания, который будет умолять Себастьяна убить его. Яды годились и для других целей. Особый вид был третьим вариантом Себастьяна, и он очаровал его больше всего. С его помощью он сможет воздействовать на тело своего хозяина изнутри. Он запирал его в маленьком помещении и сосредотачивал на своем мозге, разрушая одну клетку за другой, превращая яркий, острый ум в руины. Это было то, что он никогда не делал раньше, что делало этот вариант особенно вдохновляющим. Поймет ли мальчик, что с ним происходит? Что отразится на его лице? Насколько горькой станет его душа, какими пряностями она будет насыщена? — Сколько еще ты собираешься смотреть на доску и ничего не делать? — раздраженный голос господина вывел Себастьяна из задумчивости. Виновато склонив голову, он снова сосредоточился на пустом месте. Если подумать, он не хотел портить веселье до того, как придет время. Нет, он нарисует что-нибудь нейтральное, что-нибудь многообещающее. Как карета, полная мертвецов, готовых отправиться в ад. Это было бы уместно, потому что даже после того, как его желание воплотилось в жизнь, его господин проиграет.***
Идти ночью в резиденцию Лорда Рэндалла было довольно забавно. Мужчина брызгал слюной и бесновался, бросая на него возмущенные взгляды, но Себастьян с улыбкой выдержал все это, ожидая, пока письмо его господина будет прочитано. Затем он ушел, ухмыляясь нескончаемым проклятиям сэра комиссара и пытаясь представить, что мог написать его хозяин, чтобы заслужить такую реакцию. Он понял, что что-то не так, как только вошел в поместье. Судя по биению его сердца, молодой господин все еще не спал, и в комнате с ним был кто-то еще. Однако его печать не горела, так что Себастьян был скорее озадачен, чем обеспокоен. Быстрый осмотр дома показал, что Бард исчез из крыла для слуг, так что он должен был составить компанию мальчику. Что заставило его сделать это? Себастьян, конечно, не оставлял никаких распоряжений такого рода. А если его господину что-то было нужно, разве он не мог просто дождаться его возвращения? Нахмурившись, Себастьян прошел в зал, внимательно прислушиваясь. Бард болтал о своем военном опыте, описывая, как он обманул своего начальника, как будто это было что-то настолько важное, что этим нужно было поделиться с мальчиком, когда он должен был спать. Неужели его господину приснился кошмар? Подняв руку, Себастьян приготовился постучать, но тут в комнату ворвался тихий и искренний смех господина, заставив его замереть на месте. На мгновение его уши наполнились этим редким звуком, жадно впитывая его. Затем понимание того, что не он был тем, кто вызвал его, улеглось, и покраснение вспыхнуло под его веками, заставляя его сердце трепетать. Себастьян распахнул дверь прежде, чем успел осознать всю внезапность своего поступка, и его взгляд тут же метнулся к Барду, который сидел на кровати своего господина так непринужденно, словно ему здесь самое место. Его дыхание стало необычно резким и неглубоким, руки сжались в кулаки, и все эти непонятные реакции были настолько тревожными, что Себастьян с силой выключил их все, успокаивая свое неисправное человеческое тело. Бард запоздало вскочил в смехотворной попытке защитить своего господина, помолчал, а потом что-то сказал, и Себастьян уставился на него, чувствуя, как раскаленная добела волна ярости, собственнической и неуравновешенной, захлестнула его. — Бард, — сказал он наконец, зная, что шипение тьмы коснулось его голоса, несмотря на все попытки говорить спокойно. — Уходи. Сейчас же. Вместо того чтобы последовать его приказу, безвольный человек попятился, шагнув ближе к своему господину, и Себастьян прищурился, чувствуя, как, несмотря на все его попытки контролировать себя, его тело напряглось, готовясь к одному смертельному прыжку. — Конечно, — наконец пробормотал Бард. Он отошел от мальчика, и часть напряжения неожиданно покинула Себастьяна, хотя гнев остался. — Спокойной ночи, хозяин. Себастьян. Бард вздрогнул, проходя мимо него, бросив быстрый, смущенный взгляд в его сторону, но Себастьян больше не смотрел на него. Его мир сузился до мальчика, сидящего на кровати и смотрящего на него с удивлением и недоверием, как будто он не был уверен, что на него нашло. Себастьян и сам не был уверен. Он начал приближаться, зная, что его контроль все еще был близок к срыву, и мальчик имел наглость спросить: “Что-то не так?” — Вовсе нет, милорд, — ответил Себастьян, заставляя себя растянуть губы в улыбке. Его хозяин вздрогнул, как будто это зрелище показалось ему страшным, и ярость снова закипела в нем, наполняя его мстительным порывом схватить мальчика за волосы и швырнуть через всю комнату, достаточно сильно, чтобы сломать все эти хрупкие на вид кости. Смех мальчика принадлежал ему, будь то смех, который он заслужил, или смех, означающий его ошибку. Право оставаться рядом с ним, когда ему снятся кошмары, также принадлежит ему, и он не потерпит, чтобы кто-то вмешивался, даже сам мальчик. Разгладив постель, чтобы убрать все возможные следы Барда, Себастьян выпрямился, улыбка все еще была приклеена к его лицу. Сгустки тьмы разворачивались, скользили к мальчику, недостаточно сильные, чтобы обрести форму, которую человеческий глаз мог бы распознать, но тем не менее смертельные, и Себастьян знал, что если он не покинет комнату прямо сейчас, то сделает что-то, о чем позже пожалеет. — Еще один кошмар, молодой господин? — спросил он непринужденно. Не дожидаясь ответа, он добавил: "Я принесу вам горячего молока. Вам не следует просыпаться в такой час.” Растерянное, нерешительное лицо мальчика заставило ярость внутри него зарычать, и Себастьян резко отвернулся от него, направляясь к двери. Ярость пронзала его, когда он готовил молоко. Она рычала и кружилась, когда он вернулся в комнату, наблюдая, как его господин пьет свое подношение. Он последовал примеру Барда еще в Лондоне, и над ним смеялись. Он потратил месяцы, пытаясь найти решение. Как мог кто-то, кто совсем не знал мальчика, преуспеть там, где он потерпел неудачу? Неужели теперь он должен рассказывать нелепые анекдоты? Тонкий лучик тепла разорвал темноту в сознании Себастьяна только тогда, когда его господин заснул, не сказав ни слова о том, что он остался рядом без приказа. Себастьян наблюдал за ним, постепенно приходя в себя, и через три с половиной часа улыбнулся уже гораздо спокойнее. — Я убью тебя, — мягко подумал он, не сводя глаз с лица господина. — Я буду последним, кого ты увидишь. Оставалось надеяться, что все непонятные реакции остановятся вместе с сердцем мальчика.***
Утром и мальчик, и Себастьян сделали вид, что ничего не произошло. Бард был единственным, кто бросал на него настороженные взгляды, и, учитывая, что ни Мей-Рин, ни Финни не рискнули приблизиться к нему, Бард, очевидно, поделился с ними тем, что видел ночью. Все слуги выглядели так, как будто Себастьян собирался начать кричать на них в любой момент, и хотя это было забавно до некоторой степени, это было в основном разочаровывающим. Как будто ему когда-нибудь нужно было повышать голос, чтобы внушить страх и послушание. — Мистер Дэмиан? — задумчиво произнес господин, глядя на письмо. — Да. Он владелец компании "Посейдон" — мы заключили с ним краткосрочный контракт, позволяющий ему изготавливать мягкие игрушки для корпорации "Funtom". — Я помню, — мальчик бросил на него раздраженный взгляд. — Правда ли то, что написано в этом письме? Он находится в процессе продажи компании? — Да, это так. И после получения отчетов о его операциях, я полагаю, мы можем ожидать, что он нанесет нам визит и попытается получить больше денег, прежде чем исчезнуть без следа. — Ну, если он это сделает, то исчезнет без следа, — мальчик спрятал письмо, хмуро глядя на него. — Нам придется найти нового компаньона. Можешь ли ты проверить предысторию и выбрать надежного? — Это что, вопрос? — Себастьян поднял бровь и ухмыльнулся, получив в ответ еще один раздраженный взгляд. — Нет, — коротко ответил господин. — Это приказ. Я хочу, чтобы этого человека нашли к концу недели. — Считайте, что дело сделано, — склонил голову Себастьян, уже обдумывая возможные варианты. В глубине души он надеялся, что мистер Дэмиан попытается разыскать его господина. Прошло уже немало времени с тех пор, как они играли в последний раз, и Себастьян с нетерпением ждал возможности посвятить целый день созданию хитроумной ловушки. Его господин любил придумывать подробные сценарии мучений, и Себастьян, будучи тем, кем он был, с удовольствием воплощал их в жизнь. У мальчика было богатое воображение.***
Мистер Дамиан проявил крайнюю невежливость, объявив о своем намерении посетить Фантомхайва в тот день, когда он должен был прибыть. Недовольный упущенной возможностью тщательно все подготовить, Себастьян пошел будить своего молодого господина, гадая, есть ли у него уже план, но, к его удивлению, развлекать Мистера Дамиана, казалось, было последним, о чем думал мальчик. Игнорирование чувства растерянности уже стало неотъемлемой его частью. Улыбаясь так, словно он не ожидал ничего, кроме того, что мальчик выпьет свой чай, Себастьян повернулся, чтобы уйти, но тут в него бросили дротик. Это было что-то новенькое. Поймав его, он на мгновение задержался, пытаясь понять, что это означает. Еще один тест? Или приглашение поиграть в дартс? — Что это было? — спросил Себастьян, глядя на господина со странной, но уже знакомой нежностью. Может быть, это намек на то, что его лорд задумал для мистера Дамиана? Превратить его в мишень для дротиков? — Давайте оставим веселье и игры на потом, хорошо? — добавил он. Мальчик только посмотрел на него, как всегда серьезно и слегка недовольно. — Да, — согласился он. — Согласен, Себастьян. Наконец. Мальчик что-то задумал. Ответ пришел за два с половиной часа до приезда Мистера Дэмиана. После того как он попросил десерт и получил отказ, а также отдал сбивающий с толку приказ снять портрет Фантомхайва, его хозяин наконец повернулся к нему с маленькой, жутковатой улыбкой, поразительно похожей на ту, которую часто носил сам Себастьян. — Итак, — протянул он, — я думал превратить сегодняшнюю игру в настоящую. — Дартс? — догадался Себастьян, но его лорд только нахмурился. — Почему ты так думаешь? — спросил он. — Нет. Я имел в виду игру, которую мы с тобой создали. Мистер Дэмиан сам выберет свою судьбу, основываясь на своих действиях. Я буду играть против него. Ты будешь слушать. Неудивительно, что возбуждение вспыхнуло в нем с такой силой, что Себастьян почувствовал, как его губы раздвинулись в предвкушающей улыбке. Улыбка мальчика тоже стала шире, и они разделили мгновение тихого, радостного веселья. — Понятно, — сказал Себастьян. — Может, мне убить его в конце? На лбу господина появилась небольшая морщинка. — Пока не знаю, — признался он. — Мошенничество — это заурядное преступление, и я все еще не уверен в его намерениях. В конечном счете, это будет зависеть от того, насколько он будет раздражать меня во время нашей встречи. Себастьян склонил голову, пряча очередную улыбку. Он надеялся, что его господин будет крайне раздражен. Каким интригующим выдался этот день.***
— Потеря ноги в лесу смерти, — объявил его господин, и Себастьян запечатлел это в памяти, его мозг пылал яркими идеями. Мистер Дэмиан ахнул, запах его смятения и тревоги разнесся по нескольким этажам одновременно. — Теперь опять ваша очередь, — голос господина звучал так искренне и невинно, что если бы Себастьян не знал его, то купился бы на это представление, составив совершенно неверное мнение о мальчике. — В конце концов, я сделал свой ход. Мистер Дамиан, конечно, не мог похвастаться тем же самым. Запах ослаб, сменившись облегчением, хотя тревога частично осталась, и когда он засмеялся, это прозвучало напряженно и неестественно. Понятно. Мистер Дамиан относился к мальчику настороженно, несмотря на самодовольство и презрение, которые он явно испытывал к нему. Молодой господин уже больше часа играл с ним в психологическую игру — он менялся между резким и внимательным, резким и беззаботным, пренебрежительным и заинтересованным, и Себастьян чувствовал, как их гость постепенно теряет терпение, с каждой минутой все больше злясь и тревожась. — Ваше тело сгорело в багровом пламени, — тихо и задумчиво пробормотал его господин, и Себастьян усмехнулся, довольный тем, что сценарий, который он сам нарисовал, будет использован сегодня. На этот раз вздох мистера Дэмиана прозвучал громче, и запах усилился снова, когда его тревога переросла в иррациональный страх — страх перед мальчиком, с которым он играл. Это было прекрасно, это должно было быть идеально, но одна вещь мешала Себастьяну наслаждаться каждой секундой этой игры. Его господин был чем-то расстроен. Хотя он искусно мучил мистера Дэмиана, временами он казался рассеянным, его мысли были где-то далеко, в тех местах, куда Себастьян не мог надеяться добраться. Неспособность понять ход мыслей мальчика была невыносимой и более захватывающей, чем все тайны ада, скрытые в его глубинах. Он редко бывал в хорошем настроении, но степень его общей неудовлетворенности менялась, и Себастьян мог только догадываться, от чего это зависело. Ночные кошмары? Случаи или их отсутствие? Что творилось сейчас в его голове, чем вызвано его сегодняшнее мрачное настроение? И это настроение, конечно, не улучшится после того, как он увидит разрушенный сад и еду, которую собирался подать Себастьян. Вздохнув, Себастьян посмотрел в ту сторону, где стоял его господин, а затем направился на кухню. Он должен был контролировать то, что делали слуги. Они уже испортили обед — Себастьян не мог позволить им испортить его полностью.***
Его хозяин проявил удивительную сдержанность, когда увидел сад. На его лице ничего не отразилось — он занял свое место, высоко подняв голову, хотя и послал Себастьяну свирепый взгляд, когда мистер Дамиан отвернулся. — Сегодня на ужин будет говяжий Татаки-дон, приготовленный нашим шеф-поваром, Бардом, — представил Себастьян и внутренне поморщился, увидев изумленные взгляды мистера Дэмиана и его господина. Он был совершенно уверен, что сумеет расположить к себе их гостя — несколько убедительных обманов, и он примет все, что ему скажут, в отчаянной попытке считаться частью утонченного общества. С другой стороны, его господин — совсем другое дело. Никакая сладкая ложь не убедит его, что это японское блюдо — достойный обед для английских аристократов. — Это что, обед? — мистер Дамиан уставился на него так, словно ему предлагали яд, и боковым зрением Себастьян заметил, как оскорбленно напрягся его лорд. Затем он начал есть, используя палочки для еды так мастерски, как будто у него был огромный опыт с ними и как будто ему подавали эту самую еду еженедельно. Быстро скрыв свое удивление, Себастьян сосредоточился на Мистере Дэмиане, а затем на Мэй-Рин, но его мысли были непоколебимо сосредоточены на господине. Он не сомневался, что мальчик недоволен тем, как он преподнес еду, и все же решил притвориться, что все в порядке, пока у них есть гость, даже если мнение этого гостя ничего не значит, учитывая конец, который его ждет. Его господин продемонстрировал довольно удивительное чувство солидарности со своим персоналом. Себастьян не мог не задаться вопросом, как далеко это может зайти. Когда рука Мэй-Рин соскользнула и она начала разливать вино по скатерти, Себастьян подумал, что ответ на свой вопрос он получит раньше, чем ожидал. Он наблюдал, чувствуя необычайную усталость, но резкий вдох господина, то, как замерло его тело, посылали искры адреналина по венам, вырывая его из неподвижности. Конечно. Пролитое вино. Они недавно пережили точную копию этой сцены, во время дела Линдона, и мальчик отреагировал болезненно, как во время ночных кошмаров. Себастьян мог только догадываться, что он видит — проводит сравнение между вином и кровью? На том месте, где они встретились, был накрыт ритуальный стол. Было ли это то, что волновало его разум? Как по-человечески слаб. Но в то же время Себастьян не мог позволить этой сцене повториться — как дворецкий, он должен был убедиться, что его господин выглядит наилучшим образом. В мгновение ока, двигаясь так быстро, что ни один человек не мог этого заметить, Себастьян схватил испачканную скатерть с поверхности стола, стараясь, чтобы стаканы и тарелки остались нетронутыми. Мистер Дамиан продолжал жадно поглощать еду, даже не замечая произошедших перемен, но молодой хозяин заметно расслабился. Через мгновение он снова принялся за еду, и оцепенение исчезло так же внезапно, как и появилось. — Он действительно талантлив, — одобрительно заметил мистер Дамиан. — Он делал только то, что естественно для моего слуги, — ответил мальчик. Он говорил искренне, но Себастьян уловил в его голосе тень напряжения. Испытывал ли он облегчение от того, что катастрофа была предотвращена, или злился, что Себастьян почти позволил ей случиться? Он всегда мог оценить настроение своего господина, используя выражение, которое одновременно забавляло и бесило его. — Как и говорит мой господин, — согласился Себастьян. — Я всего лишь дьявольски хороший дворецкий. Мальчик отреагировал, повернувшись к нему, но выражение его лица оставалось непроницаемым. Что ж. Не очень хороший ответ. Ужин продолжался, хотя темнота вокруг стола начала сгущаться, и, что интересно, она исходила не от Себастьяна, а от самого мальчика. В какой-то момент, когда Себастьян разглаживал салфетку, маленькие пальчики обвились вокруг его запястья и постучали по нему. Сначала он нахмурился в замешательстве, но секунду спустя узнал ритм постукивания. Безмолвный язык, который он и его господин разработали некоторое время назад, после их первого дела. Язык, который никто во вселенной не знал, кроме них. ‘ Ты все слышал?’ Себастьян осторожно наклонился, делая вид, что поправляет тарелку, и коснулся колена мальчика. ‘ Так и есть, милорд. Все уже спланировано .’ 'Хорошо.’ Мистер Дэмиан ничего не заметил. Часы продолжали отсчитывать оставшиеся минуты его жизни.***
Как и ожидал Себастьян, господин не оценил итальянского чая. Его мрачное настроение продолжало расти, и едва заметная холодная улыбка тронула его губы, когда он сказал: “Будь прилежен до конца, как и подобает гостеприимству семьи Фантомхайва.” — Да, милорд, — поклялся Себастьян. Его глаза вспыхнули в голодном предвкушении, но тут же погасли, когда лицо господина снова потемнело и он погрузился в какие-то далекие мысли. Да что с ним такое? Было ли это связано с его требованием снять портрет его семьи? Игра была скучной, когда внимание мальчика не было полностью сосредоточено на ней. Он должен был оживить ситуацию. — Хотите пари, молодой господин? — предложил Себастьян и с удовлетворением увидел, как в голубом глазу снова вспыхнул свет. — Пари? Какое? — Выживет ли Мистер Дэмиан после того, что с ним сделают. Мальчик нахмурился. — Ты собираешься сжечь его, не так ли? Как он может это пережить? — Да, но сжигать можно по-разному, — мальчик вздрогнул, и Себастьян улыбнулся еще шире. — Однако, — добавил он, — в нашем случае он действительно может умереть. Я думал о духовке. — Духовка! — у его господина совершенно непривлекательно отвисла челюсть. — Ты думаешь, он что, пирог? Он не умрет, если ты запрешь его в духовке! — Я говорю, что он умрет. Итак, вы принимаете пари? Мальчик подозрительно посмотрел на него, вероятно, пытаясь представить, каким образом Себастьян пытается обмануть его. Глупое дитя, разве он не знал, что быть запертым в духовке может быть так же смертельно опасно, как быть непосредственно подожженным? Он явно понятия не имел, какая там температура. — Я согласен, — наконец сказал мальчик. — Глава поместья "Фантомхайв" не может отступить от вызова. Однако у меня есть условие. Он должен быть жив и способен самостоятельно покинуть поместье после того, как ты с ним закончишь. Настала очередь Себастьяна задуматься. Предоставьте своему господину усложнять и без того сложные планы. С другой стороны, именно это делало игру еще более захватывающей. — Согласен, — лукаво произнес он. — Если я выиграю и он умрет по дороге к ближайшему экипажу, вы поможете мне похоронить его. — Что?! — Конечно, вы всегда можете отказаться от участия. — Нет, — тут же отрезал мальчик, и губы Себастьяна дрогнули. — Ты в деле. Но никакого обмана и никакого искажения моего условия. Это приказ. — Да, милорд. — А если я выиграю? — Естественно, я сам похороню Мистера Дэмиана. Фыркнув, господин закатил глаза. — Вряд ли это приз, — сказал он. — Нет. Если он выживет, ты не убьешь его — пусть он расскажет подземному миру о том, что происходит с теми, кто мне перечит. А что касается тебя... Ты скажешь мне свое настоящее имя. Шок скрутил его желудок странным, испытывающим образом. Себастьян уставился на него, временно отключившись, пока его мозг пытался осмыслить эту просьбу. Как ребенок мог быть таким дерзким? Демоны не выдают своих истинных имен ни за что на свете. Сила и близость, которые оно предполагало, были поразительны, и никто в здравом уме не пошел бы на такую сделку. Господин уловил его колебания, и глаза его торжествующе сверкнули. — Конечно, ты всегда можешь отказаться от участия, — усмехнулся он, и Себастьян крепко стиснул зубы. Но это не имело значения. Он не проиграет. — Нет, - ответил он, стараясь говорить спокойно. Затем он передразнил: "Ты в деле.” Медленная, хитрая ухмылка была тем, что он получил в ответ.***
С их пари Себастьян потерял половину интереса к пыткам мистера Дамиана. На чем он был зациклен, так это на его прямой кончине, которая должна была произойти вне дома. Но это не означало, что он не наслаждался самой пыткой. Создать иллюзию и наложить на нее голос господина было забавно, а видеть, как лицо гостя исказилось от ужаса и слепой паники, было почти так же восхитительно, как и его крики, сотрясавшие стены, когда Себастьян выворачивал ногу в противоположном направлении. Слуги не последовали за мистером Дамианом — возможно, даже они поняли, что идет какая-то игра. Безмозглое создание значительно облегчило задачу Себастьяна, с готовностью попав в ловушку и добровольно забравшись в печь, даже будучи столь вежливым, закрыв за собой дверь. Ну что ж, теперь ему оставалось только следить за временем и температурой. Мистер Дэмиан был освобожден, когда большая часть его тела была сожжена. Он захромал к двери так быстро, как только мог, задыхаясь и хрипя, его глаза почти побелели от шока и боли, но когда он добрался до парка, он начал замедляться. Еще несколько минут, и его тело полностью сдастся; еще несколько часов, если повезет, и он будет мертв. Мистер Дэмиан закричал отчаянно и громко, и его вопль сопровождался довольным смехом молодого господина. Рот Себастьяна изогнулся вверх. ’Дайте ему время, милорд’, — криво усмехнулся он. ‘Теперь уже недолго осталось.’***
Их гость умер в половине первого ночи, между деревьями в парке, окружавшими поместье Фантомхайвов. Чувствуя, как восхитительное удовлетворение закипает в его крови, Себастьян вошел в спальню господина и приблизился к его кровати, слегка сжав его плечо. В обычных обстоятельствах он не стал бы прерывать сон мальчика, но он полагал, что это можно расценить как чрезвычайное обстоятельство. — Милорд, — обманчиво ласково позвал Себастьян. — Просыпайтесь. — Себастьян? — мальчик сонно заморгал, потирая глаза. — Что случилось? Сколько сейчас времени? — Половина первого ночи. Боюсь, что мистер Дэмиан только что умер за пределами поместья, и теперь мне нужна ваша помощь. Его господин уставился на него в замешательстве, прежде чем осознание пришло, и он начал качать головой в детском отрицании. — Этого не может быть, — простонал он. — Он был жив! Я слышал, как он кричал! — Это было тогда, — Себастьян пожал плечами, стараясь сохранить невозмутимое выражение лица, хотя странное щекочущее ощущение скользнуло под ребра, подталкивая смех к горлу. — Теперь он мертв. Люди редко выживают после ожогов такого рода, особенно если их не лечить. — Ты загнал его в духовку! — его господин чуть не вскрикнул. — Как он мог получить смертельные ожоги? — Милорд, я с радостью продемонстрирую вам это. Если вы согласны залезть в духовку... Пока он думал, глаза его господина вспыхнули, а затем сузились до опасных щелочек. — Даже не думай об этом, — предупредил он. — Ты должен выполнить контракт. — И вы тоже. Надеюсь, вы помните условия нашего пари? Зарычав, молодой господин сбросил одеяло и встал, свирепо глядя на него. — Отлично, — отрезал он. — Одень меня и пойдем.***
Все предсказания Себастьяна сбылись с абсолютной точностью. Его господин никак не отреагировал на вид обгоревшего тела — его голос дрогнул, в глазах появилось какое-то затравленное выражение, но все это исчезло в одно мгновение. Его господин также ненавидел копать. К пятой минуте он уже тяжело дышал, лоб покрывал тонкий слой пота, а одежда была запятнана так, что ее нельзя спасти. Хорошо, что Себастьян выбрал наименее дорогой наряд, иначе ему пришлось бы отправить мальчика к портному. Кроме того, его господин не издал ни звука протеста после того, как они покинули поместье. Он с достоинством признал свое поражение и честно выполнил свою часть сделки. Никто из его прежних хозяев не сделал бы того же. Себастьян с нежностью наблюдал, как углубляется яма в земле и как его господин продолжает копать, хотя его руки уже дрожали от напряжения. Жалкое слабое тело, но потрясающая сила духа. Сочетание столь же уникальное, как и душа мальчика, такое темное и такое светлое одновременно, неотразимое в своей противоречивой природе. — Ты сказал, что я должен помочь тебе похоронить его, а не делать все сам, — наконец произнес мальчик, потирая лоб рукавом. — Не стой просто так. — Если вы настаиваете, — согласился Себастьян, и его господин фыркнул. — Я не настаиваю. Если ты не хочешь заниматься какой-либо работой, ты должен упомянуть об этом в своих условиях. — Вполне справедливо. Хотя, возможно, этот опыт покажет вам, что похороны взрослого человека — это сложная задача. — Ты же демон! Только не говори мне, что тебе трудно рыть могилу! — Я умел, по крайней мере, пока вы не запретили мне использовать мои силы. Себастьян понял, что это прозвучало как жалоба и признание своего несовершенства слишком поздно — мальчик уже смотрел на него с недоверием. — Ты все еще силен! — воскликнул он. — Или тебе не хватает соответствующих человеческих навыков? Я всегда могу организовать для тебя тренировку с Гробовщиком. Себастьян моргнул, удивленный таким предложением, и тихо рассмеялся. — Спасибо, но я думаю, что справлюсь сам, — сказал он. Некоторое время они молча копали вместе. Когда могила стала достаточно глубокой, Себастьян спросил: "Вы предпочтете нести его за ноги или за руки?” Лицо его господина сморщилось от отвращения, но он снова не стал жаловаться. — За ноги, — запоздало ответил он и подошел к телу, разглядывая испорченные башмаки. — Вы не хотите видеть его лицо вблизи? — удивился Себастьян, сжимая обожженные руки и ожидая, что мальчик схватит его за ноги. — Мне все равно, — сказал его господин, сморщив нос, но послушно взяв тело за лодыжки. — Но мне не нравятся глаза мертвых. Это признание было удивительно открытым для такого сдержанного человека, как Сиэль Фантомхайв, так что Себастьяну пришлось опустить голову, чтобы скрыть свое озадаченное выражение лица. С другой стороны, мальчик всегда был гораздо честнее по ночам. Может быть, он сумеет использовать это в своих интересах. Когда мистер Дэмиан исчез под грудой грязи, его молодой господин устало вздохнул, но глаза его выглядели странно удовлетворенными. — Я хочу отметить эту могилу, — пробормотал он. — Принеси мне камень. Чем больше, тем лучше. Себастьян кивнул и отправился на поиски подходящего камня. Когда он принес один из них и посадил его в середину, его господин любовно коснулся его поверхности, мрачная ухмылка все еще отражалась на его губах. — Может быть, нам стоит сделать гравюру позже, — добавил он. — Что-нибудь незаметное. — Сегодня вы определенно кровожадны, — протянул Себастьян, отвечая ему такой же зловещей улыбкой. — Хорошо. Но это будет завтра. Прямо сейчас вам пора принять ванну и лечь спать — Я спал, — уточнил мальчик. — Ты меня разбудил. — Я больше не буду будить вас этой ночью. Это я могу обещать как ваш преданный дворецкий. Мальчик грубо фыркнул, но ничего не сказал. К тому времени, как они вернулись в поместье, его веки уже опустились, так что Себастьяну пришлось держать его во время купания, чтобы он не упал и не опозорился. Когда его господин наконец лег в постель, он сразу же заснул. Себастьян накрыл его одеялом, поправил подушку и... Замер. Кто-то наблюдал за ним. Кто-то, кому здесь нечего делать — тот самый преследователь, которого он уже несколько раз чувствовал. Он ничего не делал раньше, но незваный гость пересек все границы, войдя на территорию Себастьяна. Настало время для дружеской беседы. Себастьян неторопливо вышел из комнаты, как будто ничего не заметил, но как только дверь закрылась, он выскочил наружу, к одному из деревьев. Источник его раздражения действительно стоял там, на одной из ветвей, изучая темные окна дома. Себастьян яростно врезался в него, повалил на землю и швырнул на другое дерево. Его гость упал и сердито зашипел, его золотые глаза вспыхнули красным. — Лерадж, — холодно поприветствовал Себастьян, наблюдая, как демон поднимается на ноги, стряхивая грязь с зеленой куртки. — Чему я обязан удовольствием побыть в вашем обществе? — Значит, ты меня заметил? — губы Лераджа скривились в уродливой, снисходительной усмешке. — Наконец. Я уже начал сомневаться, не пропала ли твоя интуиция…Себастьян Михаэлис. Выбираешь себе это имя — думаешь, это смешно? — Мой господин выбрал мое имя. Я придумал только фамилию. — Ты всегда все превращаешь в шутку, — выплюнул Лерадж, сузив глаза в явном отвращении. — Меня от тебя тошнит. Такой как ты, не заслуживает своего положения. Себастьян тихо рассмеялся. — Ты преследовал меня, чтобы сказать мне это? — сухо спросил он. — По крайней мере, ты мог придумать новую формулировку. — Я пришел не за этим. — Тогда почему? Что тебе надо? Лерадж промолчал, и брови Себастьяна поползли вверх. — Я чувствую, что сейчас у тебя есть господин, — заметил он. — И все же ты проводишь время, наблюдая за мной. Есть также что-то странное в вашем контракте — он только наполовину сформирован. — У моего господина пока нет желания, — ответил Лерадж, глядя на него так пристально, что Себастьян счел это нетипичным. — Ты заключил контракт с кем-то, у кого нет желания? — он усмехнулся. — Такая душа не может быть высокого качества. — Теперь ты заботишься о качестве? Хотя, видя, сколько усилий ты вкладываешь в свой текущий контракт, я не удивляюсь. Я уже давно наблюдаю за тобой. Достаточно сказать, что ты ведешь себя неестественно. Себастьян никогда особенно не возражал против забавных попыток Лераджа оскорбить его, но это заставило его напрячься. Несомненно, почувствовав это, губы Лераджа раздвинулись в презрительной ухмылке. — Ты превращаешься в комнатную собачку, — сказал он. — Ты ставишь в неловкое положение себя и нас, общаясь с ним. — Ты никогда не будешь в том положении, чтобы указывать мне, как себя вести, — мягко заметил Себастьян, хотя темнота в нем закружилась, ему не терпелось наброситься на Лераджа и наконец заставить его замолчать после стольких веков мелких споров и ревнивых нападок. Лерадж и сам занимал весьма почетное положение, но зависть к демонам более высокого ранга никогда не позволяла ему наслаждаться своим существованием. Он проводил все свое время либо в поисках древних артефактов, либо беспокоя других, всегда стремясь подтвердить свой статус. Они с Себастьяном сталкивались больше раз, чем Себастьян мог сосчитать, и обычно он считал эти встречи забавными. У него были сложные отношения с большинством демонов; немногие были в дружеских отношениях с ним, но он всегда вызывал уважение. Никто, кроме Лераджа, не осмеливался беспокоить его так настойчиво, да и сам Лерадж вряд ли был серьезным противником. Но сейчас Себастьян не знал, что и думать. Лерадж смотрел на него так, словно знал что-то, чего не знал он сам, и усмешка на его лице казалась гораздо более злобной и напряженной, чем обычно. — Посмотрим, — наконец сказал Лерадж. — Чего ты хочешь? — повторил Себастьян, теперь уже раздраженно. — Разве ты не должен помочь своему господину понять его желание? Зачем ты тратишь время на слежку за мной? — О, мой господин скоро исполнит свое желание, не сомневайся, — мрачно пообещал Лерадж. — Что касается того, почему я здесь... Это не твое дело. — Это мое дело, когда ты ступаешь на мою территорию. Эта территория принадлежит моему господину. Мне поручено устранить незваных гостей, и прямо сейчас ты один из них. — Меня не интересует твой господин. — Это было бы впервые, — насмешливо протянул Себастьян. — Ты всегда желаешь того, что тебе не принадлежит. — И ты всегда нарушаешь правила. Я видел тебя с твоим господином, и я видел твоего господина. Он хранит твое перо. Ты берешь его зуб. Отвратительно, вы оба. Чувство беспокойства улеглось, распространяя нехарактерную тревогу по телу Себастьяна и заставляя линии его тьмы соединяться, формируя его истинный облик. Перо? Лерадж, должно быть, наблюдал за ними дольше, чем думал Себастьян. Как он мог этого не заметить? — Ну, — сказал он, стараясь говорить спокойно, хотя враждебность внутри него вспыхнула с новой силой, — у всех нас есть свои особенности, когда мы заключаем контракт. Ты ведь тоже собираешь трофеи, не так ли? — Да, — согласился Лерадж, — но я подозреваю, что наши рассуждения расходятся. Как бы то ни было, я не собираюсь обсуждать это с тобой. Я видел и слышал все, что мне было нужно. Будь уверен, я не войду на твою территорию опять. Во всяком случае, в ближайшем будущем. Себастьян оскалил зубы, но прежде чем он успел что-либо сделать, Лерадж с насмешливым видом взмыл высоко в воздух, сливаясь с темнотой. Что ж. Это было... Тревожно. Себастьян стряхнул с себя следы своего истинного облика, подождал, пока ощущение чужого присутствия полностью исчезнет, и вернулся в дом. Лерадж никогда не был достойным противником. Себастьян искренне сомневался, что ситуация изменится. И все же мрачное предчувствие уже пустило корни, и как Себастьян ни старался, он не мог избавиться от него.