***
— "Эрл Грей" с бергамотом и мятой компании Твиннинг. Это специальное ограниченное издание, так что я подумал, что оно придется вам по вкусу, — произнес Себастьян, ставя поднос на прикроватный столик. Сиэль не ответил, придвинулся ближе к краю кровати и коротко кивнул, показывая, что он готов одеться. Прикосновения Себастьяна были прохладными и нежными, когда он надевал одну вещь за другой, аккуратные и безупречные, как всегда. Однако он почему-то особенно долго возился с пуговицами рубашки, намеренно замедляя движения, и Сиэль раздраженно прищурился. Себастьян явно был настроен быть абсолютно невыносимым. Должно быть, он уловил дистанцию, которую Сиэль возводил между ними, и теперь он испытывал пределы его терпения, выясняя причины того, что, по его мнению, было новой игрой. Но никакой игры не было. Сиэль слишком устал, чтобы даже думать об этом — ему просто нужно было отдохнуть от Себастьяна, и чем дольше, тем лучше. Когда Себастьян, наконец, закончил, он взял свою чашку чая, вдыхая его травяной аромат. Пахло хорошо. На вкус он тоже был хорош. Себастьян уставился на него, явно ожидая, что он что-то скажет, и Сиэль вопросительно поднял бровь. — Ты ничего не хочешь спросить? Себастьян моргнул. — Нет, милорд, — осторожно ответил он. Его собственные глаза сузились в задумчивости. — Вам понравился чай? — Не задавай глупых вопросов. Если бы он мне не понравился, я бы уже швырнул его тебе в лицо. Странная удивленная полуулыбка тронула губы Себастьяна на секунду, прежде чем его лицо остыло, оставив все следы веселья. — Очень хорошо. Когда вы будете готовы, пожалуйста, приходите в столовую. Через минуту вам подадут завтрак. Это было само собой разумеющимся, но на этот раз Сиэль промолчал. Каждое их утро начиналось одинаково, так что он не был уверен, почему Себастьян счел нужным сказать ему это. Он также не был уверен, почему Себастьян до сих пор не ушел. Неужели смотреть, как он пьет чай, так увлекательно? — Ты можешь уйти, — наконец отрезал Сиэль, когда пристальный взгляд начал беспокоить его, и Себастьян безмолвно подчинился. Честно говоря, неужели этот демон должен раздражать его с самого утра? Оставалось надеяться, что он быстро привыкнет к их новой, более безличной рутине и прекратит попытки вовлечь его в разговор. Когда Сиэль наконец добрался до столовой, его уже ждал завтрак. Себастьян стоял рядом, наблюдая за ним с непроницаемым выражением лица. Обычно они продолжали обсуждение планов на день, что начиналось еще в комнате Сиэля. Теперь же Сиэль предпочел есть молча, стараясь не обращать внимания на пристальные взгляды Себастьяна и сосредоточиться на собственных мыслях. В данный момент у него не было никаких активных дел. Королева не обращалась к нему с какими-либо просьбами, так что он мог работать над новыми идеями для Funtom. Сладостей у них было более чем достаточно, но раздел игрушек нужно было расширить. Сам Сиэль не интересовался игрушками, поэтому определить, что понравится другим, было непросто. Это было до некоторой степени неловко — он чувствовал себя настолько далеким от понятия детей, что даже не мог себе представить, что могло бы им понравиться. Он всегда мог спросить Элизабет, но ее ответы были предсказуемы. Красивые куклы, красивые безделушки, ничего оригинального. Ничего такого, с чем Сиэль хотел бы иметь дело. — Что бы вы хотели на десерт, французское печенье или мороженое? — голос Себастьяна ворвался в его мысли, и Сиэль нахмурился, заметив, что был отвлечен. — Я еще не закончил свой завтрак. Почему ты говоришь о десерте? — Я думал... — Тогда перестань думать и дай мне спокойно поесть! И вот оно — поджатые губы Себастьяна, покрасневшие глаза, легкое затемнение комнаты. Себастьяну не нравилась новая рутина. Кто бы мог подумать? — А где мадам Ред? — холодно спросил Сиэль, и атмосфера немного потеплела, как будто Себастьян был доволен, что наконец-то к нему обратились первым. — Она еще не выходила из своей комнаты. Мадам Ред предпочитает просыпаться в более поздние часы. — Ясно. Не забудь подать ей завтрак, когда она проснется. Предложи ей свою компанию, если у нее есть какие-то планы на сегодня. Это было самое лучшее решение. Себастьяну нужно быть в центре внимания, а мадам Ред любит его, поэтому они будут заняты друг другом, оставив Сиэля исполнять его собственные планы в благословенном молчании. В комнате снова потемнело. Это было едва заметно, но Сиэль слишком хорошо знал Себастьяна и его настроение, чтобы не заметить этого. Так что Себастьян не хотел находиться в обществе мадам Ред. Был ли он заинтересован в том, чтобы быть в центре внимания Сиэля в частности? Может быть, это как-то связано с их контрактом. — Как пожелаете, милорд, — голос Себастьяна был бесстрастен. После этого никто из них больше не произнес ни слова.***
Покончив с завтраком, Сиэль поспешил уйти от гнетущего Себастьяна. Однако в тот момент, когда он увидел мадам Ред, застывшую на лестнице, новая волна раздражения прокатилась по его телу. Почему он не закончил есть несколькими минутами раньше? Теперь ему предстояло завязнуть в очередном бессмысленном разговоре. К его удивлению, мадам Ред даже не повернулась в его сторону. Она продолжала смотреть на стену перед собой. — Мадам? — осторожно спросил Сиэль. — С вами все в порядке? — Зачем ты убрал портрет? Слышать ее обычно веселый голос, лишенный каких-либо эмоций, было странно. Сиэль тоже взглянул на стену, почти ожидая увидеть там портрет своих родителей, и маленький тугой комок застрял у него в горле, когда он его не увидел. Он снял его сам. Как он мог забыть? Узел временно лишил его способности говорить, так что некоторое время он стоял как дурак, пока отвращение к самому себе не смыло прочь всякое подобие жалкого препятствия. — Пора было его снять, — холодно сказал он. Мадам Ред повернулась к нему с нерешительным видом, как будто не могла решить, что ей чувствовать. — Но почему? — тихо спросила она. — Потому что теперь я глава Фантомхайвов. Мой предшественник... — Твой отец, Сиэль. Он твой отец, имей порядочность признать это! Шок от ее нетипичной резкости распространился, как огонь, по его телу, заставляя его сердце упасть. Рука Сиэля потянулась к его груди, прежде чем он остановился, недоверчиво глядя на тетю. — Он остается твоим отцом, — сказала мадам Ред, на этот раз гораздо мягче. — И он остается главой дома. Я знаю что ты пытаешься подражать ему но... — Я не пытаюсь никому подражать! — прошипел Сиэль. Шок растаял, а на его месте родилась ярость. — Я глава этой семьи. То, чего я добился, я сделал сам. У меня есть свои люди и свои правила, и не будет портрета моего предшественника, висящего в центральном зале для всеобщего обозрения! Мадам Ред тихо ахнула, закрыв рот рукой. Они стояли в неловком молчании, казалось, несколько лет, пока громкий, фальшивый смех мадам Ред не нарушил его. — Не обращай на меня внимания, племянничек, дорогой, — прошептала она. — Я не знаю, о чем говорю. Честно говоря, это так здорово, что я наткнулась на тебя! Я должна попросить тебя об одолжении. Такая резкая перемена в настроении раздражала, но Сиэль сумел вовремя взять себя в руки и так же искусственно улыбнуться. — Я вас слушаю. — Послушай, Сиэль — мадам Ред неловко хихикнула. — Наш Грелль совершенно некомпетентен. Не мог бы ты попросить Себастьяна обучить его как дворецкого? Я тебе в ответ большое спасибо скажу! Еще один некомпетентный человек в его поместье? И Грелль, не меньше! За последние несколько дней с Сиэля было более чем достаточно. С другой стороны, если бы он занял Себастьяна... Это действительно могло бы послужить цели Сиэля, чтобы занять его чем-то другим, сократить их общение как можно больше. — Отлично, — сказал он. — Я дам знать Себастьяну. По крайней мере, это будет интересно.***
В последующие два дня ситуация оставалась стабильной. Поддерживать дистанцию было легко, когда была работа, и Сиэль полностью погрузился в разработки Funtom. Себастьян то и дело пытался заглянуть ему через плечо, но Сиэль всякий раз отмахивался от него, испытывая горькое удовлетворение от того, насколько обеспокоенным тот стал выглядеть. Сиэль уже привык к этому. Каждый раз, когда он отстранялся, Себастьян начинал жаждать близости, как будто он питался эмоциями Сиэля и не любил быть отрезанным от источника своей пищи. Но на этот раз Сиэль не собирался сдаваться. Он сдержит данное себе обещание, а Себастьян... Себастьян может умереть с голоду. Он сам во всем виноват. Сегодняшний урок математики оказался на удивление интересным. Сиэль полностью сосредоточился на решении новой задачи, забыв, что он не один в комнате. Его рука нетерпеливо летала над листком бумаги, когда голос Себастьяна вторгся в его мысли. — Молодой господин, я должен сказать, что ваш последний приказ оказался непростым. Слуга вашей тети уже разбил больше тарелок, чем Финни, Бард и Мей-Рин умудрились уничтожить вместе за неделю. Если вы хотите, чтобы я его обучил, я должен настаивать на том, чтобы... — Почему ты говоришь мне это сейчас? — огрызнулся Сиэль в отчаянии. Когда он снова взглянул на задание, то понял, что потерял ход своих мыслей и что даже его собственные расчеты теперь выглядели бессмысленными. Шипя себе под нос, он вперился взглядом в Себастьяна. — Что на тебя нашло? Почему ты прерываешь меня, когда я выполняю задание, которое ты мне дал? Ты ненавидишь, когда я отвлекаюсь во время уроков, и все же ты сам только что отвлек меня! Себастьян на мгновение растерялся, как будто не был уверен в причинах своего поведения. Это смягчило гнев, кипевший в груди Сиэля, но не погасило его полностью. — Я был бы признателен, если бы в будущем ты сосредоточился на выполнении своих прямых обязанностей, — сказал он ледяным тоном. — В настоящее время ты — учитель. Веди себя соответственно. Я не желаю слышать о твоих проблемах с Греллем. Себастьян медленно кивнул, глядя на него с отсутствующим выражением лица. Его глаза были темными и закрытыми, и невозможно было понять, о чем он думает. То же самое увлечение чувствами человека, который ничего не чувствует, уже однажды привело Сиэля к катастрофе. Он не собирался этого повторять. Отвернувшись, он снова сосредоточился на своей задаче, но, хотя ничего не было сказано, он почти мог слышать раздражение Себастьяна, почти ощущать странные эмоции, которые в любом другом вызвали бы смятение. Предоставьте этому демону возможность не подчиняться его приказу, даже не делая ничего, что могло бы его напрямую отвлечь. Может быть, он делал это нарочно, притворяясь более человечным, чтобы притвориться, что его беспокоит что-то, кроме голода и склонности к играм. Сиэль на это не купится. Он не сделает это.***
На следующее утро по всему дому было разбросано подозрительное количество белых роз. Сиэль устало разглядывал их, гадая, научится ли Себастьян когда-нибудь на своих ошибках. Заполнение каждого свободного места его любимыми цветами не сработало ни разу, почему он настаивал на этом каждый раз, когда Сиэль пытался ограничить их общение? Неужели он думал, что, увидев белые розы, Сиэль автоматически забудет о его неверности? Может, это и сработало. Немного. Но, конечно, не так, чтобы это имело значение. — Вы получили письмо от Лау, милорд, — сказал Себастьян, протягивая ему конверт. Сиэль молча взял письмо, вынул его и принялся изучать содержимое. Лау просил его прийти к нему. Интересно. — Приготовь карету, — приказал Сиэль, не отрывая взгляда от письма. — Я еду в Лондон. Попроси Финни оставить то, что он делает — он пойдет со мной. Последовавшая пауза была такой долгой, что Сиэль наконец поднял голову. — Есть ли какая-то особая причина, по которой ты все еще стоишь здесь? — резко спросил он и нахмурился, когда воздух буквально затрещал от недовольства Себастьяна. — Вы хотите, чтобы Финни сопровождал вас? — Именно это я и сказал. Уродливая усмешка искривила губы Себастьяна, и почему-то это было удивительно после всех этих дней его фальшивого почтения. Поразительно и отрезвляюще. — Вы уверены, что это безопасно? — спросил Себастьян, и в каждом его слове слышались презрение и насмешка. — Наши слуги могут защищать дом, когда это необходимо, но они бесполезны как личные телохранители. Им не хватает подготовки. — Их обучение может быть недостаточным, но у них есть лояльность. Если со мной что-то случится, они постараются спасти меня любым доступным им способом. С другой стороны, ты будешь стоять там до тех пор, пока моя жизнь не окажется в прямой опасности. Я уверен, что ты с удовольствием посмотрел бы, как Ванель продаст меня тем людям, о которых он говорил, и вмешался бы только в том случае, если бы я попросил тебя об этом. Сиэль не планировал говорить так много, но слова слетели с его губ, как будто они сами хотели быть сказанными. Он плотно сжал губы, надеясь, что горечь и боль не вырвутся наружу снова, и только гордость удерживала его от того, чтобы отвести взгляд от Себастьяна. Себастьян... Реагировал не так, как он думал. Его глаза расширились, губы приоткрылись в явном недоверии, и он уставился на Сиэля так, словно был поражен, не в силах поверить своим обвинениям. Было ли это вообще реально? Или это была другая игра? — Я бы никогда не позволил ему продать вас, — осторожно сказал Себастьян. — Это пойдет против условий... — Ты искажаешь условия контракта так, как считаешь нужным, — сердито возразил Сиэль. — Не притворяйся, что это остановило бы тебя. Ты позволил забрать меня из моего дома. Ты позволил мне пострадать. Ты ни в малейшей степени не уважаешь наш контракт, пока он не приносит тебе пользу. И это прекрасно. Я определенно не ожидал преданности от демона. Но я надеюсь, что достаточно ясно объяснил, почему решил взять Финни с собой. Ты... — на этот раз Сиэль презрительно усмехнулся Себастьяну. — Ты меня утомляешь. Я запрещаю тебе даже появляться в моем присутствии, пока я не позову тебя. А теперь иди и предупреди Финни. Я хочу уехать через полчаса. Отвести взгляд от Себастьяна было облегчением. Уходить от него — еще большим. Когда Сиэль наконец добрался до своей комнаты, его сердце все еще бешено колотилось, угрожая сломать ребра. Горечь свободно циркулировала по его крови, но в то же время было облегчение, успокаивающее ее своей нежной прохладой. Возможно, ему нужно было произнести эти слова. Конечно, было бы лучше, если бы Себастьян отреагировал так, как должен был, с большей беспечностью и равнодушием, но даже его реакция не избавила бы Сиэля от чувства замкнутости. По крайней мере, не совсем. Самая упрямая и слабая его часть жаждала поверить изумлению Себастьяна и его попытке дать обещание. Хорошо, что Сиэль легко мог ей пренебречь.***
Лау был удивительно сдержан во время их встречи — по крайней мере, по отношению к Сиэлю. Все его внимание, казалось, было сосредоточено на Финни, который в шоке смотрел на заполненную дымом берлогу. Сиэль не хотел брать его в дом, но Финни настоял. Он явно серьезно относился к своему новому заданию — сопровождать хозяина — и ни на секунду не выпускал Сиэля из виду. Это было в равной степени раздражающе и трогательно, поэтому, пока в нем лишь шевелилось раздражение, Сиэль позволил Финни следовать за ним. Это была ошибка. Финни был ошеломлен беспорядком, царящим в королевстве Лау, и когда Лау подполз к нему, глядя на него с закрытыми глазами, Финни, казалось, вот-вот упадет в обморок. — Ты уже встречался с Лау, — нетерпеливо сказал Сиэль. — Не так давно он гостил у нас. — Но... — Финни попятился от Лау, ближе к Сиэлю. — Это место не подходит для ваших легких, молодой господин. Может, нам лучше уйти? — Чепуха, — небрежно заметил Лау, склонившись над Финни с веселой улыбкой на лице. — Граф Фантомхайв — мой частый гость, он привык к моему скромному жилищу. — Оставь его в покое, — наконец приказал Сиэль, когда Лау продолжил наступление. Ран-Мао, спокойно сидевшая на стуле Лау, вдруг посмотрела на него со скучающим выражением лица. — Ты сам попросил меня приехать. Ты хотел мне что-нибудь сообщить? — Да, да. Адзурро Ванель, член семьи Ферро... Я слышал, что он недавно умер при самых странных обстоятельствах. — Лау ухмыльнулся, как акула, и когда Сиэль не отреагировал, его ухмылка стала еще шире. — Ходят слухи, что вы имеете какое-то отношение к его смерти. Большинство людей насторожились. Некоторые... Не так сильно. — Что вы имеете в виду? — Финни шагнул вперед, прежде чем Сиэль успел его отругать. — Есть те, кто может хотеть причинить вред молодому господину? — Действительно, — Лау скрестил руки на груди, медленно отодвигаясь от них обоих. — Семья Ферро сердится. Они что-то планируют. Я подумал, что вы должны знать. — Спасибо, — натянуто произнес Сиэль, глядя на Финни и молча предупреждая его, чтобы он больше не произносил ни слова. — Однако, ты мог бы рассказать мне все это в письме. Почему ты попросил меня приехать в Лондон? — Я послал вам письмо? — рот Лау сложился в удивленное "о", и Сиэль тихо зарычал, его негодование взлетело до небес. Почему он окружил себя идиотами? Что за бессмысленное путешествие! Если бы он не знал Лау и его странности в этот момент, то подумал бы, что его специально выманили. — Этот человек не казался таким уж странным, когда был нашим гостем, — озабоченно пробормотал Финни, когда они вышли на улицу. — Пожалуйста, скажите мне, что вы никогда не ходите туда один, молодой господин. Какая-то часть Сиэля ценила эту заботливость, но большая была полна ползущего отвращения от того, что его так баловали. — Я могу постоять за себя, — холодно сказал он. Финни продолжал смотреть на него с беспокойством, кусая нижнюю губу, и Сиэль закатил глаза. — Я не хожу туда один, — смягчился он. — Обычно, Себастьян сопровождает меня. К его удивлению, Финни вздрогнул от такого ответа. — Что? — Сиэль понимающе ухмыльнулся. — Разве тебе не нравится Себастьян как твой начальник? — Нет, — Финни отчаянно замотал головой. — Я люблю мистера Себастьяна. Он всегда объясняет мои ошибки и помогает мне научиться становиться лучше. Но он был очень строг в эти последние дни... Мы все стараемся избегать его, потому что он просто говорит очень обидные вещи, когда видит нас. Сиэль нахмурился, гадая, что бы это могло значить. Он уже повернулся к Финни, чтобы задать еще один вопрос, когда дверь кареты, мимо которой они проходили, резко распахнулась и сильные руки втащили его внутрь. Финни, к его чести, отреагировал мгновенно, хотя все еще был слишком медлителен, чтобы что-то предпринять. Вместо этого его руки вцепились в трость Сиэля, и она согнулась, как только он коснулся ее. И судя по реакции Финни, он этого не ожидал. Сиэль успел послать ему яростный взгляд, прежде чем дверца кареты захлопнулась и он погрузился в полумрак. Он не успел обернуться — чьи-то грубые руки завязали ему повязку на глаза, а в следующую секунду ему в рот насильно засунули сухой кусок ткани. Тот же человек связал ему руки за спиной и швырнул на сиденье, насмешливо прищелкнув языком. Замечательно. Еще одно похищение. И он приказал Себастьяну держаться от него подальше, пока он не позовет, что было немного трудно сделать с кляпом во рту. Когда же он перестанет отдавать бездумные приказы? — Ты уверен, что это он? — с сомнением спросил мужской голос. — Похоже, он слепой. — То, что он носит эту повязку на одном глазу, еще не делает его слепым, идиот! Ты правильно завязал глаза? Я не хочу, чтобы он даже смотрел на нас. — Да ладно, это уже слишком. — Ты видел, что случилось с Адзурро? Я ни капельки не доверяю этому мальчику. Что-то странное происходит, когда он рядом. Видишь, он даже не пытается драться. — Может быть, он слишком медлителен и не понимает, что происходит. Сиэль попытался вздохнуть, ему уже было скучно. Почему с ним всегда происходят такие вещи? Себастьян должен был знать, что он находится в опасности, но этот ублюдок не двинулся бы с места даже при самых благоприятных обстоятельствах, не говоря уже о том, что у него был глупый приказ Сиэля в качестве оправдания. — Посмотрим, что он скажет по этому поводу, — радостно сказал один из мужчин, и Сиэлю пришлось бороться с охватившим его напряжением. Ребра все еще болели после Ванеля. Интересно, будут ли его родственники, или кто бы они ни были, более оригинальны в своих методах пыток? Холодный клинок коснулся его лица, и Сиэль дернулся от неожиданности, к радости похитителей. — О, он реагирует нормально, — протянул один из них, и клинок надавил сильнее. — А как насчет того, чтобы замарать его высокомерную физи... Послышался странный шум. Карета остановилась, и тут же раздались крики, полные ужаса и агонии. Сиэль застыл, как только они приблизились, не в силах поверить, что это происходит, но не находя другого объяснения. Это могло быть только... Но нет. С чего бы Себастьяну сейчас менять свои привычки? Но кто еще мог быть здесь? У Сиэля определенно не было никакой другой сверхъестественной силы на его стороне. Кроме того, было что-то отчетливо знакомое в темном присутствии, которое он чувствовал самой своей сущностью, которое в данный момент разрывало его врагов на куски. Постепенно крики стихли. Сиэль продолжал сидеть неподвижно, все еще с завязанными глазами, ожидая... Он не знал чего. Просто чего-то. Молчание затянулось. В воздухе что-то едва заметно шевельнулось, прежде чем из его рта вынули кляп. Призрак прохладного прикосновения коснулся его щеки, а затем дверь снова открылась, и от громкого голоса Финни у него заболели уши. — Господин! — не успел Сиэль опомниться, как ему развязали руки и сняли повязку. Он тут же оглядел экипаж, но, как и следовало ожидать, внутри никого не было. Никого, кроме разорванных, окровавленных кусков того, что минуту назад было человеческими телами. Лицо Финни было мокрым от слез, но когда он посмотрел на куски трупов, в его глазах была только дикая ярость. — Они все умерли? — Да, — Сиэль откашлялся и поправил пальто. Его взгляд упал на трость, которую Финни все еще сжимал в руке, и застывшее удивление разбилось вдребезги, уступив место раздражению. — Ты сломал мою трость, — сказал он ровным голосом. Финни ахнул. — Простите меня! Это был несчастный случай... — Я знаю. — ... и вообще, кому нужна трость? Вы же могли пострадать! Слышать что-то столь невежливое и дерзкое было совсем не то, к чему Сиэль привык. Он нахмурился еще сильнее и поморщился, ему не нравилось это ощущение. Финни действительно был чересчур заботливым и чересчур эмоциональным, это было неприлично для любого, кто называл себя слугой Фантомхайвов. Однако по какой-то причине Сиэль не нашел в себе сил упрекнуть его. — Все в порядке, — сказал он нейтрально, оценивая свою сломанную трость кислым взглядом. — Давай вернемся к нашему экипажу, пока никто этого не заметил. Финни беспрекословно повиновался, вытирая слезы со щек. — Я рад, что они мертвы, — пробормотал он. Сиэль ждал неизбежного вопроса о том, кто убил этих людей, но, к его удивлению, Финни больше не произнес ни слова. Его люди действительно были странными. Не-люди тоже. Себастьян спас его. Больше никого быть не могло. Он спас его, несмотря на то, что у него был прекрасный предлог, чтобы какое-то время не вмешиваться. Зачем он это сделал?***
Дома Себастьян не вышел поприветствовать их, вероятно, все еще выполняя приказ Сиэля. Это вызвало еще больше вопросов, поэтому Сиэль пошел в свой кабинет и позвонил в звонок, не желая называть дворецкого по имени. Вскоре вошел Себастьян, и глаза Сиэля тут же впились в него, выискивая малейший намек на самодовольство. Но его не было. Себастьян носил обычную пустую маску вежливости, которая могла означать все и ничего одновременно. — Ты проинструктировал Грелля на сегодня? — отстраненно спросил Сиэль. Себастьян склонил голову. — Да, милорд. Я не уверен, как много ему удастся сделать, но я был настолько подробен со своими инструкциями, насколько это возможно. Сиэль откинулся на спинку стула, его мысли метнулись вперед. Он был уверен, что Себастьян спас его сегодня. Другого объяснения не было. Но зачем ему это скрывать? Почему он исчез из экипажа, даже не сказав ни слова? Было ли это технически исполнением приказа Сиэля? Но в такой ситуации Сиэль не стал бы противиться его помощи, приказ это или нет, это же абсурд! — А где мадам Ред? — спросил он. — Она удалилась в свою комнату. Я не получал от нее никаких пожеланий. — Ты уже начал готовить ужин? — Да, милорд. Возмутительно. Во что играл Себастьян? Неужели он хотел сбить его с толку? Притвориться, что он сожалеет и хочет загладить свою вину? Но для этого ему придется признать, что он был неправ, а Себастьян никогда этого не сделает. Это было не в его характере. В конце концов, было легче поверить, что какая-то другая сила спасла его, чем принять версию Себастьяна, пытающегося извиниться. Возможно, существовал какой-то третий вариант, но Сиэль не мог понять, какой именно. В любом случае, он не собирался спрашивать. Поступок Себастьяна действительно что-то значил для него, но этого было недостаточно, особенно потому, что Сиэль был слишком осторожен, чтобы действительно доверять ему. — Хорошо, — наконец он отвел взгляд. — Ты можешь идти. Себастьян снова поклонился и направился к двери. Потом он остановился. — О, и я заказал для вас новую трость, господин. Она должна быть готова в течение ближайших двух дней. Как только дверь закрылась, Сиэль резко вскинул голову. Неужели он только что… Проклятый Себастьян. Ему всегда нужно все усложнять. Сиэль был официально сбит с толку.***
Какова бы ни была игра Себастьяна, она сработала. Сиэль почувствовал, что его снова тянет к нему, что он жаждет разгадать новую загадку. Холодность, которую он так эффективно культивировал, начала таять, и хотя он цеплялся за ее остатки, его любопытство постепенно побеждало. Себастьян, естественно, заметил — он должен был заметить. Хотя он хорошо скрывал свое самодовольство, Сиэль чувствовал, что он был доволен этим полу-возвращением к их прежнему состоянию отношений. Сейчас они ехали в Лондон, в мастерскую, где должна была ждать его новая трость. Сиэль в основном молчал, обдумывая, как бы ему подтолкнуть Себастьяна к обсуждению того, что он хочет, но начинать этот разговор было бы слишком очевидно. Это должно было произойти естественно, если он хотел получить хоть какой-то намек на то, о чем думает Себастьян. — Это здесь? — спросил он, глядя на деревянную дверь. — Да, — подтвердил Себастьян. — Это место не очень широко известно, но я слышал, что мастер — лучший в своей области. — Как тебе удалось его найти? Я сомневаюсь, что это было праздное исследование. Себастьян загадочно улыбнулся ему, открывая дверь и пропуская вперед. Если он продолжит игнорировать его вопросы, Сиэль никогда не узнает правды. Хитрый ублюдок. Когда они вошли, смелый мужчина поднял голову, и его лицо приняло дружелюбное выражение. — Добро пожаловать, парень! — произнес он, и Сиэль сразу же невзлюбил его. —Ты здесь из-за своего отца? Что? Уровень самонадеянности… Сиэль прищурился, сгорая от желания сказать что-нибудь, чтобы поставить этого дурака на место, но Себастьян мягко перебил его. — Извините. Мы пришли забрать трость моего господина, — он протянул квитанцию, и мужчина прищурился, изучая ее. — Ах, эта трость... А я-то думал, кто будет пользоваться такой маленькой. Сиэль нахмурился, сжимая кулаки. И Себастьян утверждал, что этот человек — мастер? Мастера не комментировали рост своих клиентов! Это было совершенно непрофессионально! Сама трость казалась красивой даже издали. У Себастьяна был хороший вкус, это было неоспоримо — теперь, если этот человек просто перестанет говорить… — Я никогда не думал, что ребенок такой... Себастьян, быстро принявший трость, внезапно выставил ее вперед, остановившись в нескольких миллиметрах от лица мужчины и улыбнувшись маленькой, жутковатой улыбкой. — Это замечательная трость, — тихо сказал он, но в его голосе безошибочно угадывалась угроза. — Без малейшей вмятины. Вмятины? Почему там должны быть вмятины, если Себастьян заказал смесь между старой тростью и новой? Но это была одна из наименее срочных мыслей Сиэля. Его разум сосредоточился на том, что Себастьян защищал его... В некотором смысле. Против простой словесной атаки —оскорбительной, конечно, но, в целом, добродушной. Себастьян иногда становился на его сторону против общего источника раздражения, как Рэндалл, но никогда в обычных ситуациях, подобных этой. Напротив, в любое другое время он бы ухмыльнулся, наслаждаясь тем, как Сиэль злится. С ним определенно что-то было не так. Что же так сильно изменило его отношение? Это не могло быть обвинением Сиэля — Себастьян никогда не отрицал того факта, что он не был лоялен. Он также никогда раньше так не реагировал, даже когда был недоволен попытками Сиэля отдалить их друг от друга: он пытался вернуть свою благосклонность, но это? Это было просто смешно. Возможно, Себастьяна кто-то заменил. Могут ли демоны красть внешность друг у друга? И все же, покалывающее тепло трепетало в животе Сиэля, плавя еще больше краев ледяной глыбы, которую он нес внутри. Он ничего не сказал, наслаждаясь этим теплом, и они вышли из мастерской, оставив за спиной встревоженного мастера. — Безумная сила Финни довольно утомительна, — небрежно заметил граф, когда они шли по улице. — Неужели трость можно согнуть случайно? Размещение специального заказа для создания новой должно быть утомительно. Сиэль не мог видеть лица Себастьяна, но он отчетливо чувствовал его удовольствие от подшучивания. Еще больше тепла разлилось внутри, и он на мгновение закрыл глаза, стараясь сохранить ровное выражение лица. — Конечно. Как жаль идти на все эти неприятности, когда у вас уже много лет не было скачка роста. Сейчас это прозвучало, как тот самый Себастьян, которого он знал. Сиэль впился в него взглядом, но в его взгляде не было тепла. Он был слишком доволен этим. — Кроме того, — продолжил Себастьян, — нам пришлось взять еще одного беспокойного слугу. Я не уверен, насколько хорошо он справится сам, поэтому мы должны немедленно вернуться домой. Возвращение к нормальной жизни было действительно приятным. Не то чтобы Сиэль ослабит свою бдительность в ближайшее время или когда-либо, но… Но было приятно думать, что он может положиться на Себастьяна, даже если это неправда. Он не сомневался, что второй ботинок снова упадет Но он все же позволил себе расслабиться.***
Старательно улучшавшееся настроение Сиэля продолжалось до тех пор, пока они не прибыли в поместье. С этого момента все пошло под откос, и, как ни странно, на этот раз Себастьян был не виноват. — Сиэль! — Элизабет бросилась на него в вихре оранжевой пушистости, и прежде чем он успел моргнуть, она уже прижалась к нему, взъерошив его волосы самым раздражающим образом. — Сиэль! — она снова закричала. — Я так скучала по тебе! — Элизабет, — выдавил он. Это был настоящий кошмар. Его поместье превратилось в детскую площадку, слуги были изуродованы до неузнаваемости, а громкий веселый голос Элизабет был предзнаменованием дня, наполненного отвратительной сладостью, пустыми разговорами и глупыми играми. — Нет! — к счастью, она отстранилась, хотя ее руки оставались на его плечах. — Я же просила называть меня Лиззи, не так ли? Сиэль ничего не ответил, натянуто улыбаясь ей. Он не был уверен, что Элизабет могла прочесть на его лице, но она внезапно снова прыгнула на него, сжимая в объятиях. — Ты действительно самое милое создание на свете! — она ворковала, и Сиэлю захотелось умереть прямо здесь и сейчас. Он попытался отстраниться, внезапно не желая показаться грубым, но в этот момент подошел Себастьян, вежливо поздоровавшись с Элизабет, как будто она не добавила ему работы своими попытками украсить комнату. Сиэль заботился об Элизабет. Она была бесконечно дорога ему, и он не мог даже начать объяснять, почему. Просто она нравилась ему больше всего, когда была далеко от него и его дома. Воспользовавшись тем, что Элизабет теперь сосредоточилась на Себастьяне, он отвернулся, пытаясь успокоиться, но уже боролся с передозировкой нелепости. — Смотри! Это намного симпатичнее, не так ли? — радостно спросила Элизабет, и Сиэлю пришлось еще раз взглянуть на окружавшую его катастрофу. Розовый. Повсюду розовый, оранжевый и желтый. Кто дал ей право менять все так, как она считает нужным? Неужели его слово ничего для нее не стоит? Когда Элизабет отвернулась, Сиэль успел заметить, как вежливая маска сползла с лица Себастьяна, сменившись невозмутимым недоверием. По крайней мере, хоть кто-то разделял его мнение. Элизабет ждала его ответа, поэтому он попытался сосредоточиться. 'Это уродливо’ — угрюмо подумал Сиэль. Но произнести это вслух... Нет. Как бы ни раздражала его Элизабет, он не опустится так низко. — Мое поместье... — он замолчал, не в силах закончить фразу. Изуродовано. Запятнано. Разрушено. Себастьян мог все исправить в кратчайшие сроки, но не раньше, чем Элизабет уедет, а это может занять целую вечность. Думал ли он, что этот день многообещающий? Это было ужасно. — Вот так! — торжествующе объявила Элизабет, надевая на Себастьяна розовую шляпу. — Ах, как мило! В любой другой день Сиэль с удовольствием посмеялся бы над глупостью Себастьяна, надевшего такую глупую, неподходящую шляпу. Но сейчас он был слишком раздражен, чтобы веселиться. — В любом случае, Лиззи, почему ты здесь? — спросил он, надеясь, что голос не выдаст его истинных мыслей. — Тетя разрешила тебе прийти сюда одной? — Я хотела увидеть тебя, Сиэль, поэтому тайком улизнула! И снова его сжимали в удушающих объятиях, уткнув носом в теплую щеку Элизабет. — Тайком? — он запнулся. —А ты не думаешь, что у тебя будут неприятности? Но рассуждения с Элизабет никогда не срабатывали. Этого следовало ожидать. Когда ей в голову приходила какая-нибудь идея, она совершенно не могла слушать никого, кроме себя. — Раз уж особняк так красиво обставлен, мы должны устроить бал! На этот раз Сиэль не смог сдержать гримасу отвращения. Бал. В его доме. С Элизабет и его растерянными слугами, которые позволили ей одеть их, Бог знает во что. Он хотел, чтобы ночь уже наступила. — А потом ты сможешь сопровождать свою невесту, и мы будем танцевать по кругу. Как чудесно! — Элизабет снова начала кружить его, вероятно уже представляя, как они танцуют, и первоначальное раздражение и ужас Сиэля начали смешиваться с гневом. За кого себя принимает Элизабет? Какое право она имеет вести себя так, будто этот дом принадлежит ей, будто Сиэль не имеет никакого значения! Она никогда не осмелилась бы так поступить с его предшественником, а это означало лишь то, что она, как и Мадам Ред, не считала его главой семьи. В ее глазах он был всего лишь маленьким мальчиком, тем самым ее другом, чья самая большая проблема заключалась в том, что ему отказывали в доступе к его любимым игрушкам. — Эй! — сказал он резко, и хотя на этот раз не повысил голоса, но и не стал скрывать своего раздражения. — А кто сказал, что я согласен?... К его ярости, Элизабет снова прервала его, как будто не слышала ни слова из его возражений. — Надень ту одежду, которую я для тебя выбрала, хорошо, Сиэль? Я думаю, она будет очень мило смотреться на тебе! Вот и все. Он больше не собирался утруждать себя вежливостью. — Послушай, что ты такое... - начал было он, но его снова прервали. — О! Мне нужно сделать макияж. Пошли, — Элизабет схватила Грелля и потащила его к двери. — Я сделаю тебя еще красивее, чем ты есть! — Слушай, что тебе говорят! — крикнул Сиэль, сжимая руки в кулаки, но Элизабет исчезла за дверью, оставив после себя аромат своих цветочных духов. В комнате воцарилась тяжелая тишина, и Сиэль постарался сосредоточиться, чтобы контролировать свои действия под пристальным взглядом стольких глаз. Все его слуги были еще здесь. Они наблюдали за ним, запоминая его поведение и, возможно, готовясь повторить за ним. В данный момент Сиэль абсолютно презирал Элизабет, но он не мог запятнать ее имя, пренебрегая ее желаниями так открыто. Откашлявшись, он повернулся к Барду, Финни и Мей-Рин. — Пусть наша гостья чувствует себя желанной персоной, — холодно произнес он. — Я буду у себя в кабинете. Затем он бежал, предательски надеясь, что Себастьян последует за ним, а с другой стороны, желая, чтобы его оставили в покое. Бал. Танцы. Элизабет, которая не привыкла к отказам и чей худший кошмар заключался в том, что она не выглядела достаточно "милой". С одной стороны, Сиэль хотел, чтобы она сохранила свою невинность — по крайней мере, один из них должен был оставаться неизменным. Но, с другой стороны, ее ребячество наполняло его нетерпением, и ее неспособность понять хотя бы до некоторой степени его настроение, ее упрямая слепота и нежелание понять его, теперь сводили с ума. Она смотрела на него и видела его прежнюю версию, игнорируя все, что противоречило ее наивным взглядам. Сиэль не мог представить себе такой беззаботной и обычной жизни. Уже нет. Элизабет была одновременно и лелеемым воспоминанием о том, кем он был когда-то, и неприятным напоминанием о том, что он потерял. Он не хотел ее видеть. И он не хотел принимать участия в ее глупых планах, особенно когда она игнорировала все, что он пытался ей сказать. Проблема была в том... Что он не знал, как резко отказать ей, хотя это был единственный способ заставить ее понять. И вот он застрял. — Было бы проще согласиться с ней, а потом отказаться от участия в этом мероприятии, — заметил Себастьян, когда Сиэль в очередной раз тяжело вздохнул. Ему понравилось, что Себастьян принес ему успокаивающий чай и наскоро приготовленный десерт. Похоже, эта новая версия заботливого, оберегающего дворецкого пережила вторжение Элизабет, и это была единственная приятная часть дня. Однако его предложение было идиотским, чего, вероятно, можно было ожидать от социально неумелого демона. Конечно, если он позволит Элизабет устроить бал, а потом тихо сбежит, она же этого не заметит. Как будто были сотни других участников, которые могли отвлечь ее. — Может, ты просто принесешь ей чаю или еще чего-нибудь и уведешь отсюда? — с отчаянием спросил Сиэль. Даже самый лучший чай в мире вряд ли остановит Элизабет, но, может быть, стоит попробовать. — У меня нет времени следить за ее девчачьими играми, — добавил он. Танцы, одежда, украшения... Так скучно, так бессмысленно. Он не хотел иметь с этим ничего общего. — Но Леди Элизабет пригласила вас на танец, — заметил Себастьян, как будто это должно было что-то значить, и Сиэль отвел взгляд, чувствуя, как новая волна отчаяния накатывает на него. Танцы. Было мало вещей, которые он ненавидел больше этого. Играть на музыкальных инструментах было увлекательно, по крайней мере, потому, что в создании звука было что-то почти неземное. Но танцы? Бал? Общаться с женщинами, которые ему не нужны? Сиэль ненавидел тратить время подобным образом. Балы были шансом установить полезные связи и понаблюдать, а не тратить ценные ресурсы на то, чтобы двигаться вперед-назад и шевелиться с толпой потных, раздражающих людей. — Молодой господин... — протянул Себастьян, и Сиэль сгорбил плечи, уже чувствуя, к чему это приведет. — Что? — пробормотал он. — Я никогда не был свидетелем этого, но я предположил, что у вас есть опыт в танцах. А он у вас есть? О нет. Только не этот разговор. Он категорически отказывался тратить время на такие пустяки. Себастьян продолжал смотреть на него с неподдельным удивлением, так что Сиэль поспешил схватить первое письмо, лежавшее на столе, чтобы спрятаться за ним. — Понятно, — сказал Себастьян после паузы, и тонкое веселье озарило его слова. — Так вот почему вы всегда такой тихоня на светских сборищах. — Я занят работой, — мрачно произнес Сиэль, отказываясь положить письмо. Тихоня! Зачем ему вообще танцевать, если от этого нет никакой пользы? Люди танцевали, чтобы заполучить невесту. У него уже была невеста, и он определенно не нуждался в другой. — У меня нет времени бездельничать с такими играми, как... Себастьян смело выхватил письмо из его рук, оставив его без прикрытия, и Сиэль уставился на него, пораженный таким отсутствием границ. — Простите мою прямоту, — произнес Себастьян, перегнувшись через стол с таким серьезным видом, что можно было подумать, будто он говорит о каком-то непростительном проступке, который Сиэль нечаянно совершил, — но танцевальные балы — это вполне обычное явление, а на таких мероприятиях, как банкеты и званые обеды, это незаменимый культурный навык. Сиэль отвернулся, его уже тошнило от всех этих разговоров о танцах. Хуже того, он узнал этот тон голоса. Будто учительский. Это плохо кончится. Даже привлекательного десерта, который держал в руках Себастьян, было недостаточно, чтобы улучшить его настроение и направить его в позитивное русло. — ...Ваша репутация на светских раутах может быть выброшена в канаву, — продолжал убеждать Себастьян, и Сиэль чуть не зарычал от досады. — Ладно, я понял! — он сплюнул. — Я сделаю это, — возможно, он мог бы использовать совет Себастьяна против него: согласиться следовать его плану, а затем впоследствии "уйти” с мероприятия. — Найми мне частного репетитора или кого-нибудь в этом роде. Это звучало неубедительно... Возможно, стоит использовать имена, которыми Элизабет всегда хвасталась, чтобы похвастаться своими навыками. — Леди Брайт, Леди Родкин или кто-то в этом роде, — добавил он, довольный собой. Теперь это было достаточно убедительно. Эти женщины вряд ли согласятся принять его в качестве своего клиента, потому что их график уже был забит, и даже если они это сделают, он придумает надежный предлог. Оставалось надеяться, что Себастьян в конце концов забудет об этой нелепой идее — Сиэль предпочел бы изучать математику или даже музыку. Себастьян открыл свои карманные часы, делая вид, что смотрит на них, хотя Сиэль ясно видел, что его глаза сосредоточены где-то над ними. — У нас нет времени, чтобы позвать мадам, — сказал он, захлопывая часы. — С вашего позволения, я буду вашим учителем танцев. У Сиэля отвисла челюсть от дерзости такого предложения. Его шок мгновенно перерос в ярость, и он ударил кулаками по столу. — Не говори глупостей! — он вскрикнул. — Как будто я могу танцевать с таким высоким мужчиной, как ты! Как вообще Себастьяну могло прийти в голову предложить такое! Многие его идеи были лишены всякого смысла, но эта? Где он только видел двух танцующих мужчин! А может, так оно и было. Еще одна вещь о человеческом мире, о которой он ничего не знал. — Кроме того, — продолжал Сиэль уже спокойнее, — Ты все равно не умеешь танцевать, — в начале их контракта Себастьян был ужасен в роли человека. Конечно, его танцевальные способности были так же ограничены, как когда-то его кулинарные навыки. Губы Себастьяна скривились в высокомерной улыбке, и Сиэль почувствовал, как к нему возвращается ужас. Нет. Себастьян не умел танцевать. Он просто не мог. — Если это венский вальс, то предоставь все мне, — сообщил Себастьян, и Сиэль уставился на него, не в силах поверить, что все это происходит на самом деле. — Я был частым гостем во дворце Шенбрунн. Себастьян танцевал во дворце Шенбрунн. Он ведь находился в Австрии, не так ли? Служил ли он какому-нибудь австрийскому господину? Очарование боролось с потрясением. Сиэль никак не мог решить, какая из этих эмоций должна быть доминирующей, когда Себастьян протянул ему руку, внимательно наблюдая за ним. Его губы все еще были искривлены в маленькой, непроницаемой улыбке, и сердце Сиэль подпрыгнуло в панике. — Могу я иметь честь танцевать с вами, милорд? — промурлыкал Себастьян. И тут случилось нечто еще более неожиданное. Щеки Сиэля вспыхнули, наполнившись жаром, и он обнаружил, что не может подобрать слов, как... Как девушка, получившая свое первое приглашение на танец. В ужасе он тупо уставился на Себастьяна, пытаясь сообразить, что делать дальше. Должен ли он принять его руку? Должен ли он игнорировать ее? Должен ли он согласиться с этой безумной идеей в первую очередь или он должен вышвырнуть Себастьяна из своего офиса и приказать ему никогда больше не предлагать ничего подобного? Его мозг был сломан. Сиэль не знал, сколько времени он просидел так, пытаясь понять, что же делать, и потерпел неудачу, выглядя полным идиотом — это, вероятно, могло продолжаться часами, но Себастьян наконец потерял терпение. Он шагнул вперед и сам взял его за руку, вытащив из удобного кресла в центр комнаты. — Все очень просто, — заверил он, и странная предвкушающая нотка в его голосе привела Сиэля в еще больший ужас. — Поскольку вы собираетесь вести даму, я займу женскую позицию. Как женские, так и мужские шаги похожи, но в то же время требуется совершенная синхронность. — Но здесь нет музыки, — слабо запротестовал Сиэль, не узнавая собственного голоса, и что-то злое мелькнуло в улыбке Себастьяна. — Я могу позвать музыкантов, — предложил он. — Мы можем попросить Барда сыграть на каком-нибудь инструменте. Он довольно хорошо адаптируется, и, возможно, ему можно было бы доверить что-то вроде пианино. — Нет! — крикнул Сиэль, и новая волна паники захлестнула его. Никто из его слуг не мог быть свидетелем этого унизительного урока. Он скорее умрет, чем увидит их реакцию. — Я так и думал, — Себастьян подошел ближе, задумчиво склонив голову. — Тогда обойдемся без музыки. Давайте начнем. Сиэль смотрел на него широко раскрытыми глазами, впервые чувствуя себя странно неловко. На каждом втором уроке он всегда задавал вопросы, чтобы убедиться, что все понял, но сейчас он чувствовал себя слишком запуганным, чтобы даже говорить, не говоря уже о том, чтобы просить разъяснений. — Первый шаг всегда делается с пятки, — небрежно пояснил Себастьян. Сиэль ничего не ответил, продолжая смотреть на него, и Себастьян взял его руку и положил себе на талию. — Крепко держите леди за спину, — сказал он, и Сиэль вздрогнул, не зная, что с собой делать. С напряженным выражением лица он сосредоточился на животе Себастьяна, отказываясь поднять глаза и показать степень своего смущения. — Тогда, как только начнется мелодия, начинайте с левой ноги, — Себастьян положил руку на плечо Сиэля, и он напрягся еще сильнее, все еще не осмеливаясь поднять голову. Как вообще до этого дошло? Все произошло так быстро, что у него не было возможности отреагировать должным образом, и теперь он оказался в одной из самых унизительных ситуаций в своей жизни. — А теперь... — Себастьян начал двигаться, и Сиэль поспешил за ним, следя за ногами Себастьяна и пытаясь повторить его шаги. На несколько успокаивающих секунд он забыл о своем смущении, сосредоточившись на своей задаче со всем вниманием, но менее чем через десять секунд его правая нога наступила на ногу Себастьяна, нарушив его концентрацию. Подавленный, Сиэль споткнулся, и его глаза, наконец, поднялись к лицу Себастьяна, задаваясь вопросом, что он подумает о таком позоре. К его полному оцепенению, Себастьян продолжал давать указания и передвигать его, как будто Сиэль была пешкой в его руках, которую он мог двигать, как хотел. Сиэль не слышал ни слова из того, что ему говорили. Он продолжал машинально передвигать ногами, даже не пытаясь идти в ногу с Себастьяном, погруженный в странное полубессознательное состояние. Затем он нечаянно пнул Себастьяна ногой и ударился о его живот, прилипнув к черному сюртуку. Мир вокруг него замер, и только через некоторое время Сиэль понял, что это только Себастьян перестал двигаться. Они молча смотрели друг на друга, и Сиэль боялся даже представить себе, каким подавленным должно быть его лицо. Ночной кошмар. Что за кошмар! Он никогда, никогда больше не согласится танцевать ни с кем, особенно, с Себастьяном. Но Себастьян продолжал держать его, и по какой-то причине Сиэль тоже не двигался, хотя все внутри него сжималось от стыда. Наконец Себастьян вздохнул. — Ваша природная способность к танцам не столько недостаточна, сколько отсутствует вовсе, молодой господин. Вы не должны просто болтаться на мне. Болтаться?! — Это ты виноват, что слишком высокий! — воскликнул Сиэль, защищаясь. Его так быстро бросало от жара к холоду и обратно, что он почувствовал, как по его лицу потекли струйки пота. Себастьян скептически посмотрел на него, явно не веря его оправданиям. Он начал отстраняться, и глупая рука Сиэля была слишком медленной, чтобы понять это. В результате он цеплялся за Себастьяна, как влюбленная девушка, пока расстояние не разорвало его хватку. Шок был ошеломляющим, и Сиэль просто смотрел, зная, что Себастьян может прочитать каждую эмоцию на его лице, с тем, как открыто и беззащитно оно должен выглядеть. За последние пять минут Себастьян получил целый сундук вещей, которые он мог использовать против него, но в его нынешнем состоянии Сиэль даже не мог заставить себя беспокоиться из-за этого. И вообще, Себастьян, казалось, был слишком увлечен танцами, как будто это действительно было бесценным умением. — Но прежде всего, — сказал он, внезапно коснувшись щеки Сиэля и грубо дернув ее, — вы должны стереть это кислое выражение со своего лица. Было бы невежливо показывать его леди. Эта оскорбительная грубость и пересечение еще одной личной границы окончательно вывели Сиэля из необъяснимого состояния. Он вспомнил Элизабет, ее дурацкий бал, причину, по которой он должен был начать учиться танцам, и его смятение чудесным образом начало меняться на гораздо более знакомые гнев и горечь. Себастьян наклонился ближе к нему, его вторая рука присоединилась к первой, пытаясь заставить его улыбнуться самым идиотским способом, который только мог придумать демон, и Сиэль яростно отбросил его руки. — Отпусти меня! — залаял он. Снисходительное веселье исчезло с лица Себастьяна, сменившись смущением. Хорошо. — Молодой господин? — осторожно спросил он. Это был самый запутанный день в его жизни. Сиэль отвернулся, его пальцы потянулись к кольцу, чтобы успокоиться, события дня быстро проносились перед глазами. — Я не могу, — резко сказал он. — Я... — он заколебался. Зачем Себастьяну пытаться заставить его улыбнуться? Улыбка была для него мертвой наукой. Возможно, это было даже сложнее, чем танцевать, и кто мог знать это лучше, чем демон, который был рядом с ним с тех пор, как произошли эти изменения? — Я уже давно разучился радостно улыбаться, — тихо закончил Сиэль. Одно дело притворяться дружелюбным с незнакомцами, которыми он намеревался манипулировать, но притворяться, что ему весело перед людьми, которые ему небезразличны? Это граничило с невозможностью. С другой стороны, Элизабет вряд ли заметит разницу. Она была бы счастлива, если бы он согласился потанцевать с ней, и ей было бы наплевать на детали. Странная тишина позади заставила Сиэля оглянуться. Себастьян пристально смотрел на него красными ледяными глазами, и укол страха вывел его из меланхолии. Он был слишком слаб. Он был слишком эмоционально открыт. Это было не то, что он мог показать Себастьяну — как он мог забыть? — Почему ты стоишь здесь? — холодно спросил он. — Тебе это не показалось удачной попыткой? Себастьян слегка наклонил голову. — Нет, милорд, — пробормотал он, а когда снова поднял глаза, то выглядел более или менее нормально. — Давайте попробуем еще раз. Сиэль напряженно кивнул, возвращаясь к нему. Опасность отступила — снова. Он должен быть более осторожным. Но в тот момент, когда Себастьян взял его за руку, его сердце екнуло, и он снова погрузился в то невыносимое, похожее на сон состояние, когда все казалось непонятным и незнакомым. Они пытались, и пытались, и пытались, и лицо Сиэля стало пунцовым после нескольких часов румянца. Он ни разу не споткнулся, не перепутал шаги и не столкнулся с Себастьяном. Голова у него кружилась, руки вспотели, а мысли метались в таких смутных направлениях, что он никак не мог в них разобраться. — Я никогда не думал, что скажу это, господин, но, похоже, есть область, где вы действительно безнадежны, — заключил наконец Себастьян, глядя на него наполовину удивленно, наполовину задумчиво. — Вы запомнили теорию, но не можете применить ее на практике. Возможно, нам следует сменить позиции. — Что? — пискнул Сиэль. — Я не собираюсь повторять девичьи шаги! Если ты еще не заметил, мне придется вести Элизабет, а не наоборот! — Попытка сыграть другую роль может помочь вам почувствовать, как должны быть синхронизированы шаги, — возразил Себастьян. — Это не повредит, так как вам нужны все возможные решения. Пока Сиэль обдумывал это более чем сомнительное предложение, Себастьян коснулся его талии, притягивая ближе, и все его мысли мгновенно превратились в месиво. Теперь, когда ему не нужно было руководить, идти по шагам стало намного легче. Сиэль успел сделать одиннадцать поворотов, прежде чем его нога соскользнула и врезалась в ногу Себастьяна, и нехарактерная для него медлительность не позволила ему вовремя среагировать. Он постоял немного, все еще продолжая идти по ногам, и сознание вернулось только тогда, когда Себастьян легонько оттолкнул его. — Так-то лучше, — похвалил он. Дворецкий все еще держал руку Сиэля, и он уставился на нее, его голова была невыносимо пуста. — Вы готовы, насколько это возможно, к танцу с леди Элизабет. Я боюсь, что если мы продолжим практиковаться, ваши ноги подогнутся прежде, чем вы успеете пригласить ее. Элизабет. Да, Элизабет. Конечно. Вот почему он практиковался. Три часа его жизни были потрачены впустую на глупые приготовления к вечеру, который он уже страстно ненавидел. Но так или иначе, он не мог вызвать лихорадку враждебности. У Сиэля было чувство, что эти три часа изменили что-то фундаментальное внутри него, и ему нужно было время, чтобы прийти в норму. — Я слышал, леди Элизабет приготовила для вас специальную одежду, — невинно сказал Себастьян, и Сиэль сокрушенно вздохнул. Ему хотелось, чтобы этот день уже закончился.***
Одежда, которую купила Элизабет, не была ужасной, но выглядела более по-девичьи, чем хотелось бы Сиэлю. Он кисло уставился на свое отражение, гадая, выглядит ли он приемлемо. Он не хотел спрашивать Себастьяна, поэтому в конце концов решил, что ему все равно. В конце концов, это для Элизабет, и никто, кроме нее и слуг, не увидит его. Сиэль вышел в холл, прикидывая, сколько времени он сможет провести с Элизабет, пока не придет время отправить ее домой. Час показался ему слишком коротким. Три часа были невыносимо долгими, так что у него оставалось два. Два часа. А потом свобода еще на несколько месяцев. Эта мысль немного успокоила его, но как только он вошел в холл, то почувствовал раздражение. Элизабет изводила Мей-Рин, болтая абсолютную чушь. Откуда у нее столько энергии? — Оставь ее в покое, — приказал он. Он старался выглядеть дружелюбным, но чувствовал, что это ему не удается. Элизабет, благослови ее Господь, ничего не заметила. — Сиэль! — она взвизгнула. — Ты выглядишь так мило! Она даже не дала ему шанса, прежде чем чуть не сбила его с ног силой своих объятий. — У меня действительно есть глаз на такие вещи! — радостно объявила она, кружа его, и у Сиэля мелькнула странная мысль, что если кто-то и будет вести танец, так это Элизабет. Конечно, это было немыслимо, но ее бесконечная энергия и неспособность стоять на месте, безусловно, давали ей преимущество. — Сиэль! — настроение Элизабет внезапно омрачилось, и она послала ему неодобрительный взгляд. — А как насчет кольца, которое я приготовила для тебя? Там было одно симпатичное, которое подходило к твоей одежде, не так ли? О да, так оно и было. Унылая копия фамильного кольца, которое он носил. Элизабет, вероятно, потратила на него целое состояние, когда оно в действительности был почти ничего не стоящим. — Это кольцо прекрасно, — коротко ответил Сиэль. Остался один час пятьдесят семь минут. Он мог это сделать. — Ни за что! После того, как я приложила все усилия, чтобы сделать все таким милым, чтобы твое кольцо было единственной вещью, которая не симпатична… Если она произнесет это слово еще раз… Вместо этого она разрыдалась, и Сиэль закрыл глаза, пытаясь успокоиться и на мгновение заглушить истерику Элизабет. Он мог это сделать. Элизабет всегда заботилась о его интересах. Она не виновата, что была такой... Девчонкой. — Дело не в этом, — сказал он искренне. Может быть, ему следует сказать правду, и Элизабет почувствует себя достаточно встревоженной, чтобы отступить. — Это кольцо... — Попался! Прежде чем он успел моргнуть, Элизабет бросилась вперед, мастерски сорвав кольцо с его пальца и прыгнув обратно на свое место. — Теперь оно мое! — она закричала, и его первоначальный шок от ее невероятной скорости и ловкости исчез. На смену ему пришла ярость, усиленная этим сумасшедшим днем и всей неразберихой, которую он принес. — Лиззи! — предупреждающе прорычал он, делая шаг к ней. — Оно слишком велико для тебя, — объяснила она, все еще счастливо улыбаясь, как будто ничего не случилось. — То, что у меня есть, как раз подходит тебе по размеру... Слишком большое. Еще одно напоминание о том, что некоторые люди не считали его достойным главой Фантомхайвов. — Отдай его обратно! — он резко оборвал ее, наконец-то позволив гневу и враждебности войти в свой голос, и злобная, ликующая радость разлилась по его груди, когда он увидел, как широко распахнулись глаза Элизабет. Окончательно. Наконец она очнулась от своих иллюзий и увидела его таким, какой он есть. — Верни это сейчас же, Элизабет, — тихо предупредил он, протягивая руку. Слуги ахнули, и часть Сиэля тоже пришла в восторг. Он никому не позволит переступить через себя. Он был главой дома и не хотел играть ни по каким другим правилам, кроме тех, что установил сам. — Почему ты так злишься? — спросила Элизабет в замешательстве, и Сиэль подумал, что это выражение было гораздо приятнее, чем все ее сладкие улыбки. — Я только… Я хотела… Сиэль опасно прищурился, обжигая ее взглядом. Слышала ли она когда-нибудь себя? 'Я нашла, Я купила.’ Почему она решила, что он здесь, чтобы исполнить ее глупые желания? Он провел три мучительных часа, делая то, что ненавидел, ведя себя как дурак с размягченными мозгами, который постоянно краснеет и не может сосредоточиться. И все для того, чтобы танцевать с ней. Он даже носил одежду, которую она выбрала, и вот это было то, что он получал взамен? Снова запросы. Еще больше неуважения. У Элизабет и Мадам Ред было много общего. — В чем дело? — голос Элизабет задрожал, на этот раз искренне. — Я просто пыталась сделать все милым. Так почему же ты так злишься? Он продолжал пристально смотреть на нее, не решаясь больше говорить, и лицо Элизабет сморщилось. — Ненавижу это кольцо! — она закричала, а потом отправила его в полет. Это не должно было иметь никакого серьезного воздействия. Платиновые кольца сломать нелегко, а Элизабет не обладала большой физической силой — чашка чая, должно быть, была самой тяжелой вещью, которую она когда-либо держала в руках. И все же кольцо врезалось в пол и снова подпрыгнуло, теряя драгоценные кусочки платины на своем пути. Сиэль уставился на него, не веря своим глазам. Кольцо его семьи. Одна из немногих ощутимых связей с ней, что-то, что он мог носить, не будучи обвиненным в сентиментальности. Самое главное — символ его возрождения, доказательство того, что он теперь глава семьи и что он заслужил эту должность. Ярость бурлила в нем, распространяясь и поглощая каждую его частичку, пока каждая его мысль не была запятнана раскаленным гневом и желанием причинить боль. Сиэль бросился вперед, подняв руку, его ярость радостно шипела, готовая прорваться и напасть на любого, кто окажется поблизости. Он предвкушал удовлетворение, которое поднимется в нем, когда его ладонь коснется щеки того, кто посмел так неуважительно относиться к нему, но чья-то сильная хватка внезапно остановила его. Сиэль обернулся, почти сердито зарычав, и его гнев застыл, как только он увидел внимательные красные глаза. Себастьян. Что делал Себастьян... Ох. — Молодой господин, — сказал он, и хотя это прозвучало нейтрально, Сиэль быстро распознал предупреждение в его тоне. Красный туман в его голове рассеялся, и он понял, что тяжело дышит, как после бега. — Вы забыли трость, ради которой мы потратили столько усилий. Рука Себастьяна обвилась вокруг его груди, на мгновение прижав его к себе, и волна холодного спокойствия начала просачиваться сквозь кожу Сиэля, полностью отрезвляя его. Он едва заметил, как Себастьян вложил трость ему в руку. Элизабет. Он чуть не ударил Элизабет. Человека, которого он так давно поклялся защищать. Милая, наивная, улыбчивая Элизабет, которая хотела поделиться своей любовью к миру со всеми, кто был ей дорог. Теперь она плакала, тихо и искренне, и сердце Сиэля сжалось от этого зрелища. Что же он натворил? Что было бы, если он бы так и сделал, если бы не Себастьян? Себастьян... 'Трость, ради которой мы потратили столько усилий.' Сиэль тоже разозлился в том магазине, но ему удалось сдержать свой гнев. Себастьян, с другой стороны, защищал его, хотя ему и не нужно было этого делать. А теперь Себастьян сделал еще больше. Он спас Сиэля от самого себя, потому что если бы он ударил Элизабет... Все было бы кончено. Его репутация, его попытки сделать кого-то из себя. Он мог уничтожить все это, и ради чего? Какое-то кольцо? Драгоценное кольцо. Любимое кольцо. Но, в конце концов, это всего лишь кольцо. Себастьян теперь извинялся за него, но в этом не было необходимости. Сиэлю придется сделать это самому. Он решительно подошел к кольцу и поднял его, бесстрастно разглядывая. Безделушка. Он вложил всю важность того, чтобы быть главой семьи Фантомхайвов в безделушку. Кольцо было всего лишь материальным символом его предшественника — хранить его было поистине сентиментально. Это не определяло его. Он этого не допустит. Сиэль остановился у окна. Его одолевала нерешительность, тоска по символу своей семьи, но потом он вспомнил, как Элизабет морщилась, готовая к его удару, и раздумья испарились. Он бросил кольцо в открытое окно и смотрел, как оно исчезает там, где он никогда не сможет его вернуть. — Сиэль, что ты делаешь? — воскликнула Элизабет, подбегая к нему и заглядывая в окно, словно надеясь спасти кольцо. — Это не имеет значения, — тупо сказал он ей. — Это было всего лишь старое кольцо. Он вернулся к лестнице и остановился, увидев, что Себастьян наблюдает за ним. Он посмотрел на него в ответ. — Даже без него, — решительно добавил Сиэль, — Я глава семьи Фантомхайв. Он не был уверен, зачем говорит это Себастьяну, почему ему так важно это сказать. Он увидел, как глаза Себастьяна расширились, а затем улыбка тронула его губы, сделав выражение лица почти теплым. Сиэль некоторое время молча наслаждался этим, прежде чем снова повернуться к Элизабет. Ему хотелось уйти в свою комнату и запереться там. Он хотел оплакать отсутствие чего-то, что было ему дороже, чем он ожидал. Но он был глава Фантомхайвов. И если его предшественник мог контролировать себя, то и Сиэль тоже. — Как долго ты собираешься плакать? — спросил он так мягко, как только мог заставить себя говорить. — Н-но... — Твое лицо выглядит ужасно, — добавил он так же тепло, чтобы она поняла, что он просто дразнится. — Оно совершенно не подходит для леди. Я бы не хотел приглашать такую девушку на танец. — Сиэль... — глаза Элизабет с надеждой расширились, и Сиэль улыбнулся ей, хотя его губы болели от напряжения. Себастьян выбрал именно эту секунду, чтобы начать играть на скрипке, и от этого звука что-то в его груди слегка расслабилось. Грелль присоединился к нему почти сразу. Сиэль ожидал катастрофы, но, к его удивлению, приятный мелодичный мужской голос заполнил зал. Идеальная атмосфера для танцев. Теперь ему оставалось только вспомнить, как надо двигаться. — На вечернем балу и танцах принято забывать о плохом, не так ли? — спросил он лукаво, протягивая Элизабет руку, как это сделал Себастьян несколько бесконечных часов назад. — Миледи, — вежливо добавил он. Он положил руку на талию Элизабет уже знакомым жестом. Его ноги начали двигаться сами по себе, и, к удивлению Сиэля, это было почти безупречно. В нем не было ни колебаний, ни неуверенности, ни переживаний — только твердое, убийственное спокойствие. Себастьян продолжал играть, не останавливаясь, и хотя сердце Сиэля вскоре начало колотиться от усталости, он заставил себя двигаться снова и снова, улыбаясь маленькой фальшивой улыбкой. Элизабет заслуживала хорошего вечера. Несмотря ни на что.***
— Прости меня, Сиэль, — глаза Элизабет слипались от сонливости, но она крепко сжала его руку, стараясь не заснуть. — Я никогда не хотела причинить тебе боль. Но ты все время такой грустный, что я подумала... Может быть, если бы я попыталась быть счастливой за нас обоих… — Конечно, — ответил Сиэль, сгорая от нетерпения поскорее заставить ее уйти. — Как я уже сказал, все забыто. Я тоже прошу прощения. — Нет! — Элизабет в отчаянии закусила губу. — Ты ничего не понимаешь. Ты считаешь меня глупой, не так ли? Многого я не понимаю, не вижу... Сиэль, ты... Я хочу, чтобы ты был счастлив. И я сделаю все, чтобы... — Леди Элизабет, нам пора, — прервал их голос Грелля. Элизабет вздохнула, но когда она подняла глаза, на ее лице появилась новая счастливая улыбка. — Это был один из лучших вечеров в моей жизни, — тихо сказала она. — Спасибо. Сиэль пробормотал что-то стандартное, глядя, как она исчезает за дверью. Сбросив маску, он почувствовал облегчение. Вскоре он уже сидел на кровати, ожидая, пока Себастьян закончит его переодевать, и усталость плясала в каждой клеточке его тела, наполняя его мучительной тяжестью. — Какой ужасный выдался денек, — пробормотал он. Он не хотел думать об этом. Не раньше, чем гнев, обида и замешательство притупятся до терпимой степени. — А мне показалось, что вам было весело, — небрежно заметил Себастьян. — Не говори глупостей, — Сиэль потянулся за кольцом, но нащупал голый палец. Он вздрогнул, горькое чувство сжалось внутри него. Как он мог уже забыть? Кольцо исчезло. Ну и хорошо. — И кто же здесь глупый? — спросил Себастьян. Он был спокоен, но на сей раз это произвело на Сиэля противоположный эффект. В горле у него встал тугой комок, и он сглотнул, пытаясь сдержать эмоции, желая закричать и разозлиться — или заплакать. Он не собирался снова расстраиваться. Нет... Не из-за какого-то кольца. — Для вас это важный сувенир, не так ли? — удивился Себастьян, опускаясь перед ним на колени. Его руки обвились вокруг ладони Сиэля, заставляя его сердце наполниться неопознанными эмоциями. — И все же вы выставляете себя так перед Леди Элизабет… Его руки скользнули в сторону, слегка поглаживая пальцы Сиэля, и он не сразу заметил, что на его ранее пустом пальце теперь надето кольцо. Целое. Отремонтированное. Без малейшей царапины. Он задохнулся, и его эмоции внезапно прорвались сквозь все барьеры, которые он построил, затопляя его, пока он не почувствовал, что задыхается от них. Его глаза наполнились слезами, и он уставился на Себастьяна, почти дрожа от недоверия, недоверчивой надежды и благодарности. Губы Себастьяна не шевелились, но Сиэль все еще видел на них следы странной улыбки. — Вполне естественно, что дворецкий семьи Фантомхайв способен на такое, — мягко сказал он. Он все еще держал Сиэля за руки, и момент, казалось, растянулся, заставляя грудь Сиэля чувствовать себя еще более наполненной. — Это кольцо существует только для того, чтобы быть на вашем пальце. Пожалуйста, позаботьтесь о нем. Себастьян отпустил его, и Сиэль оплакал потерю контакта. — Верно, — тихо сказал он. — Это кольцо не раз становилось свидетелем смерти своего хозяина. Мой дед, мой отец... — его голос сорвался на последнем слове, но эмоции, которые он ожидал услышать, так и не появились. Себастьян начал осторожно снимать повязку, и Сиэль вдруг подумал, не сделает ли он то же самое, когда закончится срок их контракта. Как Себастьян убьет его? Будет ли это долгая или медленная смерть? Когда все маски упадут… — В конце концов, — рассеянно пробормотал он, — это кольцо увидит и мою смерть. Пальцы Себастьяна замерли на его лице, прежде чем исчезнуть, и Сиэль закрыл глаза, не желая видеть голод или предвкушение в его взгляде. Так, в темноте, он мог представить себе свой собственный конец. Он мог притвориться, что их контракт значил больше, чем есть на самом деле. Он не знал, что заставляло его говорить, но он говорил, слова лились рекой, исповедуясь в мыслях, которые он никогда не позволял себе долго обдумывать. — Это кольцо снова и снова слышит последние вздохи главы семьи. Если я закрою глаза, то тоже услышу этот душераздирающий крик. Если я выброшу его, то больше не смогу его слышать... Вот что я подумал. Глупо, правда, — так оно и было. Одержимость символом смерти, который оставался неизменным с поколениями. Представив, как оно будет выглядеть на нем, когда его пальцы дернутся в последний раз. Он думал, что потеряет последнюю осязаемую связь со своей семьей, потеряв это кольцо, и одновременно боялся и тихо надеялся на это. Он хотел быть сильным. Ему не нужны были мрачные символы славы и смерти, чтобы доказать свою позицию. Но он любил свое кольцо. И он любил свою семью. Он любил их. Когда он осмелился поднять глаза, то увидел, что Себастьян наблюдает за ним с отстраненным интересом. Вся мягкость исчезла: теперь выражение его лица было жестким и мрачным, как будто он не мог дождаться, пока Сиэль заткнется и соберется с мыслями. Себастьян и его ненависть к эмоциям. И все же... Он так много сделал для него сегодня. Трость. Танцы. Элизабет. Кольцо. Зачем ему все это понадобилось? Ничего из этого не было частью контракта. Себастьяну нравилось видеть его униженным, нравилось придумывать жестокие игры и побеждать в них. Так почему же сегодня? Действительно ли он пытался загладить свою вину? Сиэль хотел бы спросить его об этом, но он никогда не получит прямого ответа. Он только еще больше поставит себя в неловкое положение. Он забрался в постель, на этот раз молча, отказываясь расстаться с кольцом. Этой ночью оно останется на его пальце. Себастьян накрыл его одеялом. Затем он двинулся к двери, и внезапно, видеть, как он уходит, стало так же непостижимо, как если бы потерял кольцо. — Себастьян, — пробормотал Сиэль. — Останься со мной. Пока я не засну. Последовала короткая пауза, и Сиэль снова порадовался, что не видит лица Себастьяна. Он не был уверен, что сможет вынести зрелище расцветающего на нем отвращения. Они застряли в бесконечной петле. Себастьяну не нравилось, что он держит дистанцию между ними, но в тот момент, когда Сиэль смягчался, он начинал возмущаться его цепкостью. Безнадежно. Завтра Сиэль обретет равновесие, но этой ночью ему было все равно. — Ну и ну, — протянул Себастьян с насмешливым весельем в голосе. — Вы показываете мне свою слабую сторону? Сиэль проигнорировал тупой укол боли, сильнее зарывшись лицом в подушку. — Это простой приказ, — произнес он. Шаги Себастьяна стали приближаться, и Сиэль закрыл глаза, наслаждаясь ощущением безопасности, которое они приносили. — Я буду рядом с вами, где бы то ни было, — сказал Себастьян, и Сиэль упивался его мрачным обещанием, купаясь в нем, даже зная, что за ним неизбежно последует. — До самого конца, — шепот Себастьяна убаюкивал, и вскоре Сиэль погрузился в свои ночные сны, странные и яркие. На этот раз ужасов не было. Только танцы.