***
Вечер был скучный. Мадам Ред прилипла к нему, как пиявка, приглашая поиграть в шахматы и докучая неумолчной болтовней. Единственная причина, по которой Сиэль решил развлечь ее, заключалась в том, что это был последний день ее визита. Она уезжала сегодня вечером, забирая с собой своего бесполезного слугу, и это было достаточно обнадеживающим для Сиэля, чтобы сделать усилие и остаться гостеприимным хозяином, каким он должен был быть. Впрочем, не без случайных трещин в броне. — Я все еще помню тот день, когда ты родился, — сказала мадам Ред с ностальгией в голосе, и Сиэль напрягся, уже понимая, к чему это приведет. Он не хотел обмениваться воспоминаниями. Эта часть его прошлого была заперта, и он не любил, когда ему напоминали об этом. — Ты был таким маленьким и хрупким, и ты пробудил мои защитные инстинкты, — лицо мадам Ред смягчилось еще больше, и когда она двинулась к нему, Сиэль моргнул. Она же не собирается снова… Но она коснулась его головы, тепло и нежно, и его смущение превратилось в молчание, которого он не понимал. Он не любил, когда к нему прикасались. Он терпел возбужденные и удушающие объятия Элизабет, так же как терпел попытки мадам Ред задушить его, но это... Это было совсем другое. Мадам Ред была странно серьезна, и по какой-то причине ее прикосновение казалось более искренним, чем все предыдущие, вместе взятые. — Я не могла иметь детей, но я действительно думаю о тебе как о своем собственном сыне, — говорила она, и сердце Сиэля странно дрогнуло, когда он посмотрел на нее широко раскрытыми глазами. Они никогда не говорили о чувствах. Только не так. Это было явно некомфортно, но в то же время что-то вспыхнуло в его груди. Искра была слабой и неуверенной, но она была там, и Сиэль совершенно не знал, что с ней делать. — Если возможно, я бы хотела, чтобы ты... — продолжала мадам Ред, и эти слова вернули его к реальности. Она чего-то от него хотела. Конечно. Она хотела, чтобы он оставил свой долг и вернулся в состояние маленького мальчика, который не думает, что зло существует. Это прикосновение было манипуляцией. Как предсказуемо. Усмехнувшись, Сиэль оттолкнул ее руку. — Эту задачу я выбрал добровольно, — сказал он ей. — Это мой выбор, и ничей другой, я не жалею о своих решениях, и никто не будет меня баловать. Мадам Ред выглядела уязвленной, и Сиэль поджал губы. На него это не подействует. Он не был настолько наивен. — Я не хотела... — начала она, но он перебил ее. — Я был бы вам очень признателен, если бы вы больше не поднимали эту тему. Пожалуйста, вернитесь на свое место. Мы должны закончить игру как следует. Он был уверен, что уловил в глазах мадам Ред проблеск смирения. Она заколебалась, кивнула и сделала, как он сказал. Хорошо. Сиэль не понимал, что с ней происходит, и, честно говоря, ему было неинтересно узнать. После сегодняшнего дня она, скорее всего, уедет на несколько месяцев, что позволит ему сосредоточиться на его настоящей задаче. Ему нужно было поймать убийцу.***
Конец вечера выдался скучным. После ухода мадам Ред Себастьян тоже ушел, заявив, что ему нужно проверить еще несколько имен. Сиэль решил подождать его, но так как усталость неизбежно взяла верх, он заснул, несмотря на то, что оставил свет включенным. И все же часть его сознания, которую он отчаянно презирал, почувствовала Себастьяна в ту же секунду, как он вошел в его комнату, послав ему сигнал "проснись". Сиэль открыл глаза и сонно поднял голову. — Ну что? — пробормотал он. — Сколько бы раз я ни перепроверял, ответ один и тот же, — Себастьян выглядел очень занятым, все еще просматривая файлы, и Сиэль нахмурился. Что-то здесь было не так. — Значит, виконт не замешан во вчерашнем деле? — уточнил он. — Совершенно верно. Никто из людей в его особняке тоже не смог бы этого сделать. — Верно, — рассеянно сказал Сиэль. — Никто не может быть таким быстрым... Что-то в Себастьяне беспокоило его. Он видел его обеспокоенным или жаждущим разгадать загадку, и, несмотря на его попытки продемонстрировать подобное поведение сейчас, оно просто не казалось настоящим. Его беспокойство было фальшивым. То, как он только что изучал страницы с именами и алиби, словно искал ошибки, тоже было фальшивкой — если Себастьян явился с докладом, это означало, что он полностью уверен в точности своей информации. Кроме того, в нем чувствовалось какое-то нетерпение. Едва заметное, но оно было там. Он дрожал от предвкушения чего-то — Сиэль чувствовал это почти физически. Его утреннее впечатление было верным, Себастьян играл в какую-то игру. Но какую именно? Или он все переоценил? Себастьян принес ему то, о чем он просил. Друитт не был виновен. По-видимому, алиби всех остальных было железобетонным — не говоря уже о том, что большинство подозреваемых из списка присутствовали на вчерашнем балу и они не могли никого убить, потому что просто не было времени. Ни один человек не смог бы с этим справиться. Тогда им придется начать осмотр больницы, как он и планировал. Медицинское образование больше не было обязательным требованием, что открывало новые возможности. Убийцей мог быть кто угодно — приезжий, дворник, студент. — Во всяком случае, — начал Сиэль, — завтра мы... — он замолчал. Себастьян дал ему два противоречивых ответа. Утром он сказал, что уверен, что имя убийцы было в списке. Минуту назад он сказал, что каким бы тщательным он ни был, “ответ был один и тот же”. То же самое, что и в “без подозреваемых”? Или что-то еще? Только несколько человек обладали гнилостными душами и медицинским образованием. Все, кроме Друитта, имели алиби по крайней мере на одно убийство... Все, кроме одного. Человек, о чьей вине Сиэль даже не задумывался, чье отсутствие алиби он отметил, но не усомнился, потому что поместил ее в группу тех, у кого мягкие души, даже не спросив Себастьяна. В больнице, где побывал каждый из пострадавших. Единственный человек, у которого не было никаких алиби, кроме вчерашнего вечера, и который не был допрошен. Игра, в которую Себастьян так явно играл, ожидая от него какой-то реакции… В списке действительно значилось имя убийцы. Кто-то с медицинским образованием, кто-то, кто работал в нужной больнице и с кем Себастьян не удосужился поговорить. Он не беспокоился, потому что знал, что Сиэль не будет возражать, увидев у него отсутствие реакции на ее отсутствие алиби. Как Себастьян узнал об отсутствии алиби, даже не поговорив с ней? Легко. В конце концов, они все время проводили под одной крышей. Исключение, которое заполняло пробелы. — Себастьян! — он выдохнул, чувствуя себя так, словно ему в вены вкололи чистый лед. — Этого не может быть! Себастьян улыбнулся в своем извращенном удовольствии, его зубы блестели на свету. — Я вам уже много раз говорил, не так ли? Я не буду лгать вам, — сказал он, и Сиэль чуть не зарычал. Он не станет лгать? Забудь о семантике, все, что он делал — это лгал, снова и снова, даже когда... Даже когда… — Из тех, кто хорошо разбирается в медицине, связан с черной магией или культами и не имеет алиби на момент происшествия, Виконт Друитт — единственный, кто подходит под описание, — пожал плечами Себастьян, и Сиэль оскалил зубы, сжимая кулаки. Критерии были неверны с самого начала. Себастьян играл с ним все это время — он знал. Он знал и смеялся над его беспечностью. Он предвидел его ужас и не мог дождаться, когда наступит его шок. — Значит ли это, что расследование было просто фарсом? — выплюнул Сиэль. Он всегда считал, что Себастьян серьезно относится к их задачам. Он ошибался. — Я всего лишь дьявольски хороший дворецкий, — лицо Себастьяна приняло кроткое выражение, и больше всего на свете Сиэль хотел ударить его. Ударить так сильно, чтобы у него пошла бы кровь. — Я верен только тому, что приказал и попросил у меня мой господин. Сиэль напрягся, мгновенно поняв, к чему он клонит. Напряжение скрутилось в нем горячим, болезненным жгутом, готовым лопнуть в любую секунду. Не в силах противостоять своей идиотской привычке драматизировать даже сейчас — особенно сейчас, — несомненно чтобы высмеять эту ужасную ситуацию, Себастьян небрежно отбросил все страницы списка в сторону, позволив им лететь, прежде чем начнут свой медленный и неизбежный спуск, и в этот момент Сиэль ненавидел его больше, чем когда-либо прежде. — Согласно одному из ваших приказов, я должен быть вашей пешкой и мечом, — сказал Себастьян, излучая мрачную, извращенную радость. — Так что, пожалуйста, молодой господин, отправьте меня на "шах". Все, что мне нужно — это ваш приказ. — Ублюдок, — прошептал Сиэль. Его сердце билось где-то в горле, и он не мог нормально говорить, не мог дышать. — Ты сказал мне, что посмотрел на души всех из этого списка. Ты сказал мне, что никто из них, кроме виконта, не мог этого сделать. — Я сказал, что проверил несколько алиби тех, у кого гнилые души, и просто посмотрел на остальных, — лениво парировал Себастьян. — Я не говорил вам, что виконт —единственный подозреваемый из первой группы. Я назвал его "первичным", основываясь на разработанных нами критериях. Я боюсь, что это было ваше решение не обращать внимания на другие варианты. Понятно, что я не мог сказать правду мадам Ред, когда она спросила, но я подумал, что вы будете достаточно внимательны, чтобы заметить, что она единственная в списке, у кого нет алиби во всех случаях. Всех, кроме вчерашнего. — Ты не назвал мне никаких имен, — Сиэль попытался придать своему голосу твердость, но он все еще дрожал. Слишком шатко, на его взгляд. — Я не знал, какие люди принадлежат к какой группе. — Вы ведь не спрашивали, молодой господин, не так ли? Вы автоматически поместили мадам Ред во вторую группу, считая ее невиновной и игнорируя все несоответствия. — Ты участвовал в определении критериев, и только Виконт Друитт соответствовал им! Связь с ритуалами была твоей идеей! — Я только высказал предположение. Я не заставлял вас принимать его, и Виконт Друитт действительно был связан с культами. Моя идея оказалась ошибочной, поскольку он не виновен, все очень просто. Язвительный ответ обжег его губы, но Сиэль с трудом проглотил его и опустил голову. Он закрыл глаза, пытаясь сосредоточиться на своем сердцебиении и успокоить его. Он не мог разговаривать с Себастьяном, когда был так взволнован. Он допустит ошибку, проявит слабость, и Себастьян тут же набросится на него. Сиэль видел происходящее с болезненной и неохотной ясностью: Себастьян хотел, чтобы он приказал схватить или убить госпожу Ред. Ждал, что он либо сломается, либо отступит, и Сиэль должен был сделать все, чтобы не дать ему этого удовлетворения. Он должен оставаться самим собой. Ему пришлось использовать всю холодность, которой он обладал, чтобы укрепить свою власть над рациональностью и принять решение. В склонности Себастьяна устраивать жестокие испытания не было ничего необычного. Но независимо от его насмешек, независимо от того, как паниковал и терялся Сиэль в данный момент, он знал, что Себастьян был прав. Если мадам Ред и была убийцей, у него не было ни малейшего шанса скрыть это. Его долг — отдать ее в руки правосудия. Но почему? Зачем ей это делать? Она всегда была такой открытой, такой волнующей, такой сострадательной. Она была хорошим человеком, в ней не было и следа грязи. Почему?… Сиэль впился ногтями в ладонь, срочно отключая все системы в своем сознании, вышедшие из-под контроля. Один за другим, каждый отчаянный голос замолкал, вытесняемый вместе с мыслями и воспоминаниями о мадам Ред. Когда он наконец поднял глаза, его сердцебиение стабилизировалось, и умиротворяющее спокойствие распространилось по всему телу, накрыв его одним сплошным щитом. Сиэль холодно встретил взгляд Себастьяна, задумчиво прищурившись. — Если у мадам Ред есть алиби на вчерашнее убийство, значит, она действует с сообщником, — спокойно сказал он. — Но ты сказал, что люди со вчерашнего события не могли никого убить. Как же тогда это работает? Если только... — Сиэль замолчал. Люди. Грелль, который появился из ниоткуда, со своей странной одержимостью смертью. Они с мадам Ред казались такими близкими, хотя обычно она не очень-то любила своих слуг. Может ли это быть?... — Нет. Только не говори мне, что Грелль — демон. Мадам Ред не стала бы... — но ведь он не знал этого наверняка, не так ли? Если бы она могла убивать других таким жестоким способом, она могла бы быть достаточно подлой, чтобы вызвать кого-то. — Я отказываюсь верить, что есть демоны хуже тебя. Себастьян выпрямился. — Прошу прощения? — Ты бесполезный демон, — заметил Сиэль, почти дрожа от удовольствия, когда лицо Себастьяна потемнело. — Но по сравнению с Греллем даже ты выглядишь впечатляюще. Как ни странно, Себастьян смотрел не находя слов, как будто он был совершенно не уверен, как разговор повернул в это русло и что он должен был сказать. — Грелль не демон, — наконец ответил он. Веселье и радость исчезли, превратившись в красивую хмурую гримасу, и Сиэль не спеша любовался своей работой. — Однако он также не человек. Я бы назвал его посредником между адом и раем. — Жаль. Значит, у тебя нет оправдания. Себастьян нахмурился еще больше. Остатки самодовольства тоже исчезли, сменившись взглядом, который он носил всякий раз, когда Сиэлю удавалось нанести удар по его гордости, и Сиэль впитывал все это, используя как топливо для новой волны решимости. — Твои игры вульгарны, — заключил он. — Я ожидал, что ты будешь усердно работать. Ты что, думал, что осознание того, что мадам Ред — наша убийца, как-то повлияет на меня? Пожалуй. Признаюсь, это неожиданно. Я думал, что Джек Потрошитель — мужчина, и никогда не считал мадам Ред убийцей. Да, я ошибся в своих суждениях, но это не значит, что я не способен признать это и исправить ситуацию. Если она убила этих женщин, то будет наказана за это. Ты ожидал, что я отреагирую иначе? Себастьян склонил голову, как бы в знак уважения, но у Сиэля возникло странное ощущение, будто тот хочет спрятать лицо. Может быть, он тоже испытывал эмоции, которые не хотел показывать? — Смотри на меня, когда я с тобой разговариваю, — рявкнул он. Себастьян повиновался, но лицо его оставалось непроницаемым. Разочарование, но не совсем неожиданное. — Мне все равно, кто убийца. Если придется, я убью ее собственными руками. Уверяю тебя, я серьезно отношусь к своим обязанностям перед Королевой. Это понятно? — Да, милорд, — ответил Себастьян. Он по-прежнему ничего не выражал, но в его глазах горела страсть, которую Сиэль не мог разобрать. — Хорошо, — сказал он, вытягивая ноги. С каждой минутой ему становилось все легче носить маску спокойствия, как будто она действительно сливалась с его лицом. — А теперь скажи мне, есть ли какие-нибудь реальные улики против нее? Мы должны поймать ее в процессе похищения или убийства. У меня есть имя возможной жертвы но... — В этом нет необходимости, — Себастьян подошел ближе и опустился на колени. Сиэль растерянно моргнул, но смущение исчезло, когда он почувствовал прикосновение ткани к своей ноге. — Я следил за передвижениями Грелля. Сегодня ночью он похитил проститутку по имени Мэри Джейн Келли. Она — единственный оставшийся в живых человек, который сделал аборт под руководством мадам Ред и выжил. Полагаю, вы имели в виду ее? Грелль держит ее возле Джордж-Ярда, в ее собственной квартире. Он отвез туда мадам Ред, и если мы поторопимся, то приедем вовремя. Холодок ужаса пробежал по его спине, но Сиэль не обратил на это внимания. Он сделает то, что должен. Личные последствия ничего не значили. В конце концов, если бы ему пришлось выбирать... Он выбрал бы свою репутацию, а не семью. По крайней мере, ему хотелось в это верить.***
Они нашли жертву привязанной к деревянному стулу. Ее голубые глаза расширились, когда она увидела их, прежде чем наполниться отчаянной надеждой. — Слава Богу! — она всхлипнула. — Пожалуйста, пожалуйста, помогите мне! Я не знаю, зачем меня сюда привезли, но думаю, что он собирается убить меня. Должно быть, это Джек Потрошитель, как и писали газеты! Пожалуйста, развяжите меня. — Не сейчас, — взгляд Сиэля задержался на ней, прежде чем он вернул его Себастьяну. — Мы подождем. Я хочу поймать их обоих, и я не хочу, чтобы были какие-то недоразумения. Мы должны собрать абсолютные доказательства. Себастьян поднял брови, выглядя одновременно ошарашенным и любопытным. — Вы хотите сказать, что мы должны позволить Греллю и Мадам Ред убить ее? Женщина издала сдавленный звук, и Сиэль нахмурился, глядя на нее. — Нет. Мы будем ждать у входа. Мы перехватим их прежде, чем они войдут внутрь. — Не оставляй меня здесь! — в голосе женщины появились истерические нотки. Если она будет продолжать так кричать, то может привлечь к себе внимание, а это не то, что им нужно. Он должен был изменить свой подход. — Как тебя зовут? — спросил Сиэль, изобразив самую милую улыбку, на какую только был способен. Себастьян фыркнул, и Сиэль бросил на него короткий взгляд. — М-Мэри, — прошептала женщина. — Мэри Джейн. Я... Я не хочу умирать. — Ты не умрешь, — уверенно сказал Сиэль. — Мы будем прямо за углом. Никто не пройдет мимо нас незамеченным. Как только появятся ваши похитители, мы их арестуем. Ты будешь в безопасности. А до тех пор помалкивай, ладно? Через несколько часов ваш дом снова будет в безопасности, и вы будете пить чай и делиться подробностями этого приключения со своими друзьями. Женщина неуверенно рассмеялась. — У меня нет ч-чая, — пробормотала она. — Только не сегодня. — Тогда я дам вам достаточно денег, чтобы купить его. Вы согласны? — Да, — кивнула она, но ее глаза все еще были широко раскрыты и полны страха. — В-вы обещаете? Вы обещаете, что я буду в безопасности? — Конечно, — спокойно произнес Сиэль. Он задумался, стоит ли ему дотронуться до ее руки или волос. Найдет ли она это успокаивающим? Обычно людям нравится, когда их утешают через физический контакт. В конце концов, он не смог решить, куда ему положить руку, поэтому просто одарил ее еще одной ободряющей улыбкой и вышел из здания. Шел дождь. Сиэль вздрогнул и обхватил себя руками. — Вы легко лжете, молодой господин, — заметил Себастьян. Он смотрел на него с таким явным восхищением, что Сиэль почти забыл о его намерении злиться. — Однако вам нужно поработать над своей улыбкой. Она не выглядела подлинной. — Она купилась на это, не так ли? — возразил Сиэль. — И как ты мог видеть мою улыбку, когда я повернулся к тебе спиной? — Я слышал это в вашем голосе. Мне не нужно видеть ваше лицо, чтобы понять, когда вы улыбаетесь. — Значит, моя улыбка или голос были ненастоящими? — Ваша улыбка. Вы вложили в свой голос достаточно убедительную теплоту, чтобы обмануть других. Сиэль не совсем понимал, почему Себастьян обращает на это внимание. Несколько часов назад это, вероятно, доставило бы ему удовольствие. Потребность во внимании Себастьяна продолжала мучить его, несмотря на все попытки избавиться от нее. Но узнав правду о Джеке Потрошителе, о том, как Себастьян превратил это дело в фарс... Он почувствовал себя слишком напряженным. Слишком расстроенным. И он был не в настроении расшифровывать, что означают слова или действия Себастьяна. — Милорд, надеюсь, вы понимаете, что у нас очень мало шансов спасти эту женщину? — Спросил Себастьян после короткого молчания. — Грелль не человек. Я не уверен, какими способностями он обладает, но жертва может умереть прежде, чем мы доберемся до нее. Сиэль фыркнул. — Ты что, принимаешь меня за идиота? — снисходительно спросил он. — Конечно, я это понимаю. Но я не могу полагаться на слова проститутки. Даже если я это сделаю и она опознает Грелля как своего похитителя, мадам Ред останется безнаказанной. У нее безупречное алиби на прошлую ночь. Она обвинит Грелля, и мы никогда не опровергнем ее слов. Я не позволю этому случиться. Мне нужно, чтобы она скомпрометировала себя, прежде чем предпринимать какие-либо действия. Он надеялся, что это прозвучало достаточно убедительно, чтобы Себастьян поверил ему. Не то чтобы это была неправда, но и не полная. Справедливость была достойной целью, но прежде всего Сиэль хотел увидеть мадам Ред своими глазами. Он нуждался в этом подтверждении. Ему нужно было убедиться, что это не странное совпадение и что она действительно виновна. Он надеялся, что Мэри Джейн не умрет. Грелль мог двигаться быстро, но Себастьян тоже не был медлительным. У них был шанс предотвратить убийство, но даже если они пожертвуют жизнью этой женщины, так тому и быть. Сиэль был готов к этому. Поймать мадам Ред было важнее. Но когда раздался высокий и безнадежный крик, он вдруг перестал быть в этом уверен. — Там не должно было быть никакого способа для кого-то пройти! — глупо сказал он, его сердцебиение в считанные секунды перешло от спокойного к бешеному. — Пойдемте, — пробормотал Себастьян, и в его голосе послышалось знакомое возбуждение, но Сиэль даже не остановился, чтобы посмотреть на него. Он бросился бежать, надеясь, что, возможно, женщина все еще жива. Джек Потрошитель не убивал одним ударом, верно? Эти увечья должны были занять некоторое время. А может, и нет. Может быть, они происходили посмертно. Не дожидаясь Себастьяна, Сиэль ворвался в дверь, и в тот же миг ему в лицо ударила струйка крови. Он замер, широко раскрыв глаза, глядя на тело. Кровь. Так много крови. И слезы, которые все еще текли по щекам Мэри Джейн, оставляя ее тусклые и пустые глаза, напоминая ему о том, что он видел… Укол вины уменьшился, растворившись в гораздо более мрачных воспоминаниях, но Сиэль коротко покачал головой, прогоняя их прочь. После тех дней, что он провел с Танакой, пытаясь разрушить свою жалкую привязанность к Себастьяну, эти воспоминания больше не могли ранить его. Он не потерял контроль над реальностью — он оставался бдительным и собранным. Нет, это был не кошмар из его прошлого, который разбил его разум. Из полумрака на него смотрело до боли знакомое лицо. Он не хотел в это верить. Несмотря на все доказательства, несмотря на убежденность Себастьяна, он надеялся, что они ошибаются. Но это не так. — Не смотрите! Себастьян наконец добрался до него. Прежде чем Сиэль успел что-то сказать, Себастьян прикрыл глаза одной рукой, а другой обхватил его за талию и отпрыгнул назад, причем сделал это так быстро, что Сиэль почувствовал, как с него слетела шляпа. Он задохнулся, как от неожиданности этого движения, так и от того, что увидел. Там была мадам Ред. В комнате с мертвым телом. Мадам Ред и Грелль. Она была убийцей. Жестоким и безумным убийцей. Как он мог этого не заметить? На какое-то время все звуки исчезли. Сиэль жадно втягивал воздух, пытаясь найти равновесие в буре своих воспоминаний, которые он никак не ожидал так омрачить. Он всегда относился к Мадам Ред снисходительно. Он не воспринимал ее всерьез, считая тщеславной и чересчур шумной, но она была его семьей. Она принадлежала ему. И теперь все эти моменты, о которых он даже не подозревал, были разрушены осознанием того, что ни один из них не был правдивым. Все было ложью. Всё. Человек, которого он знал, как ему казалось, никогда не существовал. С усилием Сиэль загнал воспоминания так глубоко, как только мог, в мысленный сундук с другими мертвыми вещами, которые он больше не хотел вспоминать. Как только они ушли, к нему начало возвращаться спокойствие. Он больше не задыхался, и обрывки разговора между Себастьяном и Греллем начали всплывать в его памяти. — Ты должен быть нейтральным существом в равновесии между богами и людьми, — говорил Себастьян. В его голосе слышался упрек, но даже в полубессознательном состоянии Сиэль мог сказать, что он был искусственным. По какой-то причине Себастьян был рад встрече с Греллем. А может, ему просто нравилось видеть здесь еще одно сверхъестественное существо. — "Мрачный Жнец” — добавил Себастьян, и если бы его настроение было немного лучше, Сиэль фыркнул бы от иронии. Жнец. Потрошитель. Греллю, вероятно, нравилось прозвище, которое дали ему и Мадам Ред. — Зачем такому божественному существу, как ты, становиться дворецким? — поинтересовался Себастьян. Он все еще крепко держал его обеими руками, и в эту секунду Сиэль не хотел пытаться освободиться. Тепло от прикосновения Себастьяна окутало его защитным одеялом, давая обманчивое ощущение безопасности и наполняя большей уверенностью. Какую бы сделку мадам Ред ни заключила с Греллем, она не пала так низко, как Сиэль. Она не вызывала демона, вынужденная довольствоваться каким-то посредственным созданием. Сиэль был темнее, и это означало, что он сможет справиться с ней. Если демон из самого ада был на его стороне, у него было достаточно силы и жестокости, чтобы сделать то, что он должен был сделать. — Действительно, — протянул Грелль. Его голос звучал по-другому. Благоговейные интонации исчезли, сменившись глубокими драматическими наклонами. — Сейчас мы скажем, что я влюбился в женщину. Влюбился в...? Сиэль сглотнул, отвращение поднялось в нем. Мадам Ред и Грелль? Она вступила в настоящую связь со слугой, нечеловеческим существом? Может быть, она пала ниже, чем он. — А что это за женщина? — с легким интересом спросил Себастьян. — Ты уже знаешь ответ. Почему ты спрашиваешь? Ее голос тоже звучал по-другому. Он был холодным и ясным, никаких следов флирта или истерики. Услышав безошибочный звук шагов, Сиэль наконец выпрямился и убрал руку Себастьяна от его глаз, хотя он продолжал держать ее некоторое время, впитывая последние крупицы комфорта. От этого никуда не деться. Он увидит ее такой, какая она есть. Он был готов. Она стояла перед ним в своем красном пальто, с прищуренными глазами и мрачным выражением лица. Единственным признаком, опровергавшим ее возможное смятение, были скрещенные на груди руки. — Мадам, — тихо произнес Сиэль. Наконец он отпустил руку Себастьяна, на мгновение удивившись, когда пальцы Себастьяна вцепились в его руку, словно не желая отпускать. Откашлявшись, он отошел в сторону. — Это было выше моих ожиданий, — спокойно прокомментировала мадам Ред. — Я никогда не думала, что найдется кто-то, способный увидеть истинную природу Грелля. — Конечно, Вы были в списке подозреваемых с самого начала, мадам, — сказал ей Сиэль. Его голос был приглушенным, но достаточно равнодушным. — Однако ваше алиби было безупречным. — За последнюю ночь. У Сиэля не было никакого желания дать ей понять, что он глупо игнорировал возможность того, что она могла быть убийцей до этого. Пусть лучше думает, что она умна, чем признает, что он может быть таким наивным. Как он и ожидал, она удивленно наклонила голову. — Ты даже подозревал меня, одного из твоих родственников? — Когда речь заходит о таком убийце, как Джек, кровное родство не имеет значения, — парировал Сиэль. Затылком он чувствовал, как Себастьян смотрит на него, вероятно, задаваясь вопросом, была ли его решимость искренней. Была. — Ни один человек из этого списка не мог быть вовлечен во все эти инциденты. Однако, если бы сообщник был не человеком, это полностью изменило бы игру. Если им удавалось проникнуть в комнату за долю секунды так, чтобы мы этого не заметили, то они могли мгновенно переместиться из дома виконта в Ист-Энд. В конце концов, вы двое были единственными, кто мог быть “Джеком Потрошителем”... Мадам Ред и Грелль Сатклифф. — Сиэль быстро взглянул на Грелля и сделала двойной вдох. Сейчас он впервые по-настоящему обратил на него внимание. Что это за чертовщина такая? Длинные рыжие волосы, странные красные очки и рот, полный чудовищных зубов. Вот как выглядел настоящий Грелль? Это и есть его истинная форма? Сиэль искренне надеялся, что Себастьян выглядит совсем не так. Даже новая и ужасающая форма, которую он видел ночью несколько дней назад, была предпочтительнее этого идиотизма. — Среди жертв Джека Потрошителя были и другие связующие факторы, — продолжал он, все еще с отвращением глядя на Грелля. — Все они прошли определенную операцию в центральной лондонской больнице, где вы работаете, мадам. В списке пациентов, который мы составили, единственной, кто еще не был убит, была женщина по имени Мэри Келли. Мы знали, что если будем слоняться здесь, вы обязательно появитесь. На секунду в его сознании вспыхнуло воспоминание о мертвой женщине. Грелль, должно быть, похитил ее, когда мадам Ред была еще в доме Сиэля, играя с ним в шахматы и убеждая его не следовать путем своего предшественника. Даже это не было искренним. Она беспокоилась не о нем, а о том, что ее поймают. И она все еще участвовала в сегодняшнем убийстве. — Но мы не смогли спасти ее, — тихо добавил Сиэль. Мадам Ред усмехнулась. — Это так прискорбно, Сиэль, мой обожаемый племянник, — вздохнула она. — Если бы ты не докопался до сути, мы бы снова могли играть в шахматы. Сиэль смерил ее холодным взглядом. Поскольку он смотрел так пристально, то заметил момент, когда в ее глазах вспыхнуло что-то кровожадное и дикое. Ее руки сжались в кулаки. — Но на этот раз я не сдамся! — она закричала. В ответ на ее крик Грелль запустил что-то громкое и визгливое. Сиэль успел только моргнуть, когда понял, что это шумное нечто быстро приближается к нему, готовое нанести удар. Он отпрянул, но Себастьян вмешался прежде, чем оружие Грелля успело коснуться его. Он поймал его своими руками, и аура вокруг него изменилась от веселой до смертельно опасной в то, что показалось мгновением. Сделав какое-то резкое движение, он отправил Грелля в полет, а затем плавно отпрыгнул назад, полностью игнорируя законы гравитации. — Что это такое? — воскликнул Сиэль. Себастьян сначала ничего не ответил, осторожно присев на корточки, но потом опустил руки и выпрямился. — У жнецов есть инструмент, с помощью которого они охотятся за душами людей, — объяснил он, хотя его голос звучал так же ошеломленно, как и у Сиэля. — Он называется "коса Жнеца". — Не называй это немодным именем, как "коса"! — агрессивно запротестовал Грелль. Сиэль разинул рот, а Себастьян снова прикрыл его, вероятно, не зная, чего ожидать от этого безумца. — Я так старался его настроить! Она может разорвать любое существо, которое стоит на ее пути. Только мне дозволена эта смертельная коса. Я так долго хорошо играл, что мои навыки заржавели, так что я хочу хорошо потренироваться с тобой! На последнем слове Грелль понизил голос, и Сиэль почувствовал, что мир перестал иметь какой-либо смысл. Греллю не терпелось сразиться с Себастьяном и он назвал это тренировкой? Какие законы существуют в этом другом мире, о котором он почти ничего не знает? — Ты можешь воздержаться от таких отвратительных комментариев? — спросил Себастьян, ничуть не впечатленный. — Я в самом разгаре своей работы. Сиэль послал ему растерянный взгляд. Что такого отвратительного было в том, что Грелль хотел сразиться с ним? Может, он что-то упустил? Грелль снова начал бредить о каких-то бессмысленных вещах, так что Сиэль перестал его слушать. Он сосредоточился на Мадам Ред. Взрыв дикой ярости прошел, и теперь ее лицо было бесстрастным и безэмоциональным. Как можно так хорошо притворяться? Как мог такой жизнерадостный человек иметь в себе столько ненависти и бессмысленного насилия? — Я вырежу тебя до самых глубин, разбросав повсюду этот прекрасный красный цвет! — пропел Грелль, и Сиэль ощетинился. Как будто у этого клоуна был шанс против Себастьяна. Себастьян тоже не выглядел обеспокоенным. Он намеренно отвернулся от Грелля, демонстрируя свою незащищенную спину, и вместо этого посмотрел на Сиэля. — Жнецы — это те, кто должен мирно охотиться за душами, идущими навстречу смерти, — сказал он, расстегивая пальто. — Дворецкие — это те, кто должен повиноваться своим хозяевам, как верные тени. Прежде чем Сиэль успел среагировать, Себастьян накинул на него сюртук, аккуратно поправив капюшон, чтобы он защищал его от дождя. Это было совершенно излишне — во-первых, он уже промок, а во-вторых, он не был сделан из сахара, немного воды, конечно, не убьет его! Но его предательские руки жадно вцепились в сюртук, притягивая его еще ближе. Он все еще хранил следы тепла Себастьяна. — Твой плохой вкус, который нарушает оба эти идеала, вызывает у меня отвращение, — закончил Себастьян, снова поворачиваясь к Греллю. Тот начал было отвечать, но Сиэль даже не слушал. С него было достаточно. Заставив себя оторвать пальцы от сюртука Себастьяна, он прижал их к правому глазу. — От имени Ее Величества и от своего собственного имени, — холодно сказал он. — Я приказываю тебе избавиться от них. Его метка вспыхнула. Сиэль не следил за дракой. Он знал, что Себастьян победит — если не сразу, то со временем. Он встал перед мадам Ред, и теперь, когда Себастьян не разделял их, Сиэль понял, что он больше не может смотреть ей в лицо. Он сделал то, что должен был сделать. Он подписал ей смертный приговор. У него не было никакого желания продолжать смотреть на нее, хотя он все еще ловил каждое ее слово. — Я не ожидала, что ты действительно пойдешь на это, — протянула мадам Ред. — Безжалостность, должно быть, у тебя в крови. Убить родственника? Как невежливо с твоей стороны. Сиэль промолчал. — Мы с тобой стали сторожевой собакой и добычей, — усмехнулась мадам Ред. А потом, как и раньше, она в считанные секунды перешла от спокойствия к необъяснимой ярости. — Если ты собираешься выследить меня, то я могу сделать то же самое! Глаза Сиэля расширились от шока, когда она бросилась на него. Он заставил свое замерзшее тело двигаться только в последний момент, и кинжал, который мадам Ред, должно быть, в какой-то момент извлекла, пронзил его руку, оставив глубокий, мучительный порез. Сиэль издал болезненный звук и дернулся, недоверчиво глядя на кровоточащую рану. Нож вошел глубоко. Вся его рука горела, и этот огонь быстро пожирал его самообладание, все барьеры, которые он построил. Она причинила ему боль. Она действительно причинила ему боль. — Ты же врач! — выпалил он, понимая, как по-детски и беззащитно звучит его голос, но внезапно потеряв способность думать об этом. — Зачем ты это сделала?! Сундук, который он только что запер, снова распахнулся, и воспоминания хлынули в немыслимых количествах. Он чувствовал себя уязвленным. Он был ранен во многих смыслах этого слова, хотя и не думал, что все еще способен на такое. — Даже если бы я объяснила, такой сопляк, как ты, никогда бы не понял! — воскликнула мадам Ред. В ее словах было столько отчаяния и горечи, что губы Сиэля удивленно раскрылись, но он даже не успел ничего сказать, потому что сильная рука схватила его за горло и швырнула к стене. Воздух был выбит из него силой, и медленно, но неуклонно огонь начал распространяться по его легким. Пушка. В заднем кармане у него был пистолет. Его правая рука больше не действовала, но он мог стрелять и левой. Себастьян настоял на том, чтобы научить его всем позам, какие только существуют. — Такой сопляк, как ты... — повторила мадам Ред, но голос ее дрогнул. Ее голос дрогнул, и в тот же миг мысли о пистолете покинули голову Сиэля. Что-то случилось. Должно быть, с ней что-то случилось. — Как ты... — повторила она еще более хрипло. Затем она подняла руку с ножом, уже знакомое безумие смотрело на Сиэля ее глазами. — Тебе вообще не следовало рождаться! Сиэль резко втянул воздух, глядя на нее с искренним, обиженным недоумением. Он не мог понять ее слов. Он не мог понять их смысла. С чего бы ей его ненавидеть? Что он вообще ей сделал? Он знал, что проиграл. Она убьет его, и он будет парализован, не в силах заставить себя двигаться. Но вместо того, чтобы вонзиться в его тело, как это случалось со многими жертвами, нож задрожал. — Сестра... — прошептала мадам Ред. Это единственное слово, должно быть, каким-то образом пробилось сквозь все слои ненависти и ярости, потому что внезапно она не выглядела готовой убить его. Ее хватка на его горле ослабла, и она отступила назад. Она посмотрела на него с любовью. Она снова стала похожа на его тетю. — Молодой Господин! — проревел Себастьян, и в его голосе прозвучал такой нехарактерный для него ужас, что Сиэль инстинктивно взглянул на него. Как только их взгляды встретились, Себастьян дернулся вперед, и огромная струя его крови взметнулась вверх. Тело Сиэля тоже дернулось, как будто это он был ранен, его сердце бешено колотилось в очередном шоке. Себастьяну было больно — на этот раз по-настоящему больно. И все потому, что он решил защитить его от… О. О, нет. — Не надо, Себастьян! — закричал Сиэль. Все происходило так быстро, что он едва мог разглядеть темную тень и блестящие красные глаза. — Не убивай ее! Все остановилось. Сиэль видел, как Себастьян застыл в воздухе, его рука была в нескольких дюймах от головы мадам Ред. Его глаза все еще были неестественно красными и злобными. Если бы Сиэль хоть на секунду опоздал со своим криком, Себастьян снес бы ей голову прямо с плеч. Он выглядел убийственно. А потом его брови нахмурились, и он стал выглядеть непонимающим. Мадам Ред выронила нож, но сейчас Сиэлю было на нее наплевать. Его взгляд был прикован к ключице Себастьяна. Он был разрезан почти пополам, из него выглядывали куски разорванной плоти, а кровь сочилась бесконечными потоками. — Себастьян... — прошептал Сиэль. Его сердце все еще бешено колотилось, и что-то горячее наполнило его глаза. Нет, нет, он не мог плакать. Он был сильнее этого — Себастьян был демоном, он не мог умереть, и его раны быстро заживут. Но все это вдруг оказалось чересчур. Весь этот вечер, всю эту ночь-он не мог этого вынести. Ему срочно нужно было найти якорь, но его просто не было. Его разум погрузился в полный хаос. — Боже мой, Себби, ты такой смелый! — проворковал Грелль. — Даже ценой руки ты пошел спасать этого ребенка! Сиэль вздрогнул, не в силах остановиться. — С другой стороны, вы меня разочаровываете, мадам. — Грелль поморщился. — Поторопись и избавься уже от этого отродья! Себастьян тихо зарычал, пригнувшись, но мадам Ред даже не взглянула на нож. Вместо этого она посмотрела на Сиэля, и ее глаза наполнились слезами. — Я не могу, — выдавила она. — Я просто не могу... Не могу убить этого ребенка. Часть Сиэля, которая цеплялась за темноту, растаяла. Больше он ничего не видел и не слышал. Он мог видеть только ее. Его тетя. — Мадам, — прошептал он. Как странно. До этого момента он никогда не думал, что любит ее. Она повернулась к Греллю, все еще плача. — Этот ребенок-мой пле.… Следующее, что увидел Сиэль, была кровь. Еще больше этой ненавистной крови. Коса Грелля, или как она там называлась, была воткнута в грудь мадам Ред, и странные разноцветные ленты расходились от нее, показывая бесконечные мгновения... что это было? Потрясенный, Сиэль мельком увидел свое улыбающееся лицо, потом лицо родителей. Воспоминания.***
Он смотрел молча, неподвижно, борясь с пониманием того, что есть реальность, а что нет. Вся жизнь, которую прожила мадам Ред, кружилась где-то рядом, но ему удалось уловить лишь некоторые ее части. Его... Его родители. Встреча. Влюбленность. Похороненные вместе. Сиэль так и не узнал, как прошли похороны. Он не думал об этом — в то время он был слишком занят своими собственными пытками. Но теперь он видел ее отражение, и, как бы коротки они ни были, он знал, что не забудет их. Никогда. Он видел любовь мадам Ред и ее ненависть. Он видел, как в ней нарастает горечь, и видел, как она впадает в опасное заблуждение, надеясь, что, убивая других, она сможет справиться со своей собственной болью. Она могла бы остановиться, если бы не Грелль, появившийся из ниоткуда. Случайная встреча. Встреча, которая уничтожила всякую возможность изменения вещей. Запись закончилась. Сиэль продолжал стоять, слишком онемевший, чтобы двигаться или хотя бы что-то чувствовать. Без лент мадам Ред выглядела маленькой и пустой. Мертвая кукла, а не человек, которым она была всего пять минут назад. Ее глаза были открыты и остекленели, а в уголках все еще стояли слезы беззащитности. Она не должна так выглядеть. Теперь боль прошла, и она наконец обрела покой. Сиэль медленно опустился на колени, закрыв глаза рукой. Часть его сознания отметила, что Грелль уходит от них, скучающий и безразличный, и что Себастьян не спешит следовать за ними. — Себастьян, — тупо повторил Сиэль. — Чего же ты ждешь? — он чувствовал себя таким усталым. Таким опустошенным. — Я же велел тебе выследить Джека Потрошителя. Это еще не конец. Себастьян не ответил, и когда Сиэль наконец повернулся к нему, он увидел его широко раскрытые, изумленные глаза. Даже губы его были приоткрыты. — Не стой здесь, — приказал Сиэль, озадаченный сам собой. Что так удивило Себастьяна? Неужели он верил, что Сиэль отменит свой приказ по какой-то причине? — Избавься от второго. Наконец выражение изумления исчезло, сменившись довольным выражением лица. — Конечно, — согласился Себастьян. Сиэль смотрел, как Грелль поворачивается, притворяясь опечаленным предстоящей схваткой. Его возбужденный взгляд говорил совсем о другом. — Вы оба отправитесь на небеса вместе! — он пообещал, и Себастьян усмехнулся. — Небеса? — повторил он. В его голосе звучала холодная насмешка. — Я ничего не знаю о небесах. Его смех был низким и зловещим, больше похожим на смех монстра, чем на смех человека, за которого он себя выдавал. Сиэль наблюдал за происходящим, хотя и не мог заставить себя насладиться зрелищем. Его эмоции затихли, остались только усталость и апатия. — Ты действительно думаешь, что демон может победить Бога? — Грелль недоверчиво усмехнулся. — Интересно, — ответил Себастьян, и слабый укол беспокойства пронзил Сиэля. Он не был уверен? Как такое могло случиться? Словно прочитав его мысли, Себастьян посмотрел на него. Он нисколько не выглядел обеспокоенным: его взгляд был теплым, а улыбка безмятежной. — Однако, если мой молодой хозяин велел мне победить, — сказал он, — то я выиграю. Сиэль выдержал его взгляд, чувствуя, как что-то в груди просыпается. Сюртук Себастьяна все еще был на нем, и он крепче прижал его к себе. — Ты действительно очень заботишься об этом маленьком отродье, — заметил Грелль, и первые нотки раздражения исказили его голос. — Ты же обожжешься. Даже если ты демон, если я вонжу в тебя свою косу смерти, ты умрешь. Тебе не страшно? — Вовсе нет, — ответил Себастьян, и по его голосу Сиэль понял, что он улыбается. — Я принадлежу моему хозяину. Мое тело и душа, до последнего волоска, принадлежат ему. До тех пор, пока действует контракт, повиноваться его приказам — мой долг дворецкого. Его слова были благоговейны, но вместо того, чтобы понравиться ему, они пугали его. Сиэль вздрогнул, когда безжалостное осознание обрушилось на него. Его слабость. Вот в чем дело. После сегодняшней ночи ему придется провести очень интенсивный контроль повреждений, снова и снова доказывая, что на самом деле он не был эмоционально разрушен и что их контракт должен продолжаться. Если уж на то пошло, он не мог убить мадам Ред, и Себастьян это знал. Вот почему он так удивился, когда Сиэль потребовал, чтобы он убил Грелля. Должно быть, он думал, что Сиэль потерял себя, превратившись в жалкое, никчемное дитя. По крайней мере, его действия убили Мэри Джейн. В данной ситуации это было хорошо. Еще не все потеряно, Сиэль еще может вернуть уважение Себастьяна. Приказать ему убить Грелля было шагом в правильном направлении. Сюртук стал тяжелым и холодным. Сиэль снял его и повернулся спиной к битве. Он осторожно прикрыл мадам Ред, пряча ее лицо от посторонних глаз. Там. Так ей будет теплее, и ему не придется смотреть на нее. И ему не придется ощущать тяжесть сюртука на своих плечах. Над ним продолжался бой. Сиэль намеренно не поднимал глаз, но, учитывая, где он сидел, эхо голосов все еще доносилось до него. Раздался треск, а затем Грелль прокричал: "Тысяча прощаний! А теперь покажи мне свои самые драматические воспоминания!” Что? Несмотря на внутренние протесты, Сиэль поднял голову и замер. Себастьян тоже был окружен лентами. Ленты, которые должны были символизировать смерть. Но это было невозможно. Это было невозможно. Себастьян был силен — у Грелля могло быть опасное оружие, но он был идиотом. Он никогда не сможет победить Себастьяна, Сиэль отказывался в это верить. Он хотел закричать, но голос не слушался его. Задыхаясь в бесплодной попытке вдохнуть, он беспомощно протянул руку в направлении Себастьяна, но она упала, когда он понял, что Себастьян, похоже, не умирает. Напротив, он, казалось, был так же заинтересован своими воспоминаниями, как и Грелль, вероятно, задаваясь вопросом, какие из них будут самыми драматичными. С ним все было в порядке. Себастьян просто играл с Греллем — так и должно быть. На самом деле, он, вероятно, все рассчитал и позволил ударить себя нелетальным способом преднамеренно, задаваясь вопросом, как коса Жнеца будет работать на нем. Он большой идиот. Сиэль расслабился, уголки его губ дрогнули в улыбке. Отсюда он почти ничего не видел, но в наступившей тишине слышал слабые голоса, доносившиеся из киноленты. Какие самые драматические воспоминания остались у Себастьяна? Что на него подействовало? Что его сломало? Его любопытство вспыхнуло, яркое и неожиданно жадное, но потом он узнал голоса, и любопытство перешло в ступор. Он слышал Танаку. И Барда. И Мей-Рин с Финни. Снова и снова, в длинной череде их взаимодействий с Себастьяном. — Что это за чертовщина? — взвизгнул Грелль, и для разнообразия Сиэль полностью согласился. О чем, черт возьми, идет речь? Это была драма, в понимании Себастьяна? Вот это? Конечно. Себастьян был демоном, а у демонов нет чувств. Если не это самое большое и уродливое доказательство, то Сиэль не знал, что еще. Почувствовав тошноту, он перестал смотреть, невидящим взглядом уставившись на покрытое одеялом тело мадам Ред. Дурак. Какой же он был дурак! Несмотря ни на что, он продолжал надеяться... Он продолжал верить, что в Себастьяне есть какая-то глубина. Что он был больше того, чем притворялся. Он действительно был бездушным, пустым, равнодушным монстром, который не понимал боли и целью жизни которого был бессмысленный голод. Он был никем. Ничего достойного привязанности. Теплое пламя тоски, с которой Сиэль так старательно боролся, сморщилось и погасло, оставив после себя рваную и кровоточащую рану. Он ненавидел эту часть себя, но теперь, когда она исчезла, он вдруг почувствовал себя опустошенным. Неужели Себастьян все время так себя чувствует? Полый. Голый. Бесцельный. Его плечи опустились, и Сиэль прижал ладони к глазам, усиливая давление, пока не стало больно. Он потратил столько времени на то, чтобы поддаться иллюзиям и бороться с ними... И ради чего? Это было бесполезно с самого начала. Он только что доказал свой идиотизм. Над ним раздался крик. Сиэль инстинктивно обернулся и увидел, как прямо на него падает что-то красное, крича голосом Грелля. Он нахмурился, и в следующую секунду рядом приземлился Себастьян. Сделав один нечеловечески длинный прыжок, он ударил падающего Грелля, отбросив его в другую сторону, подальше от Сиэля. — Прошу прощения, — сказал он, стыдливо склонив голову. — Я неверно оценил расстояние. Какой хороший, послушный слуга. Проглотив горечь, Сиэль неохотно посмотрел на него. — Ты в ужасном состоянии, — мягко сказал он. Себастьян действительно выглядел ужасно: кровь, казалось, была повсюду, и рана, которую он получил, когда бросился защищать Сиэля, не была близка к исцелению. Сейчас, однако, это не подействовало на него так сильно, как пять минут назад. Себастьян ничего не чувствовал. Сиэль, конечно, не собирался беспокоиться о его ранах. — Я немного сопротивлялся, так что... — Себастьян игриво пожал плечами. Кивнув, Сиэль сосредоточился на теле мадам Ред, хотя на самом деле он его не видел. Он услышал, как Себастьян подошел к Греллю, взяв его косу и издавая высокомерные угрозы, которыми обычно хвастался. Это не впечатляло. Не тогда, когда Сиэль знал, что под поверхностью нет ничего глубже этого. — Молодой господин, — позвал его Себастьян. — Даже если он отвратительный негодяй, он — жнец, бог смерти. Готовы ли вы принять последствия его убийства? Это была попытка привлечь его внимание? Себастьяну следовало бы знать лучше, чем расспрашивать его. — Ты хочешь, чтобы я дважды отдал один и тот же приказ? — монотонно спросил Сиэль, намеренно не глядя в его сторону. Даже не глядя, он мог сказать, что Себастьян был недоволен тем, что его игнорировали, но это продолжалось недолго. — Понятно, — протянул он. Грелль заскулил, когда Себастьян взялся за косу, и Сиэль попытался заглушить все эти звуки. Они только мешали ему. Не то чтобы он питал к Греллю большую враждебность. Его долг — отомстить за Мадам Ред, это не было личным делом. Грелль мог убить ее, но он не был человеком. Он не действовал, не думал и не чувствовал себя таковым. Трудно было судить лису за то, что она была лисой и убила кролика. Какова бы ни была ее история, именно мадам Ред оказалась в такой ситуации. Такой исход был неизбежен. Никогда нельзя доверять чудовищу, особенно из другого мира. Сиэль только жалел, что не может сказать то же самое о Себастьяне. Как ни странно, он не винил Грелля в убийстве своей тети, но какая-то часть его осуждала Себастьяна за то, что он был тем, кем был: эмоционально отсталым демоном, который не понимал даже такой простой и универсальной вещи, как понятие страдания. — Разве ты не хочешь знать, кто убил твоих родителей? — крикнул вдруг Грелль, и Сиэль резко вскинул голову, чувствуя себя так, словно на него опрокинули котел с кипятком, и каждое нервное окончание загорелось. Грелль знал о его родителях? Грелль знал правду? Ну конечно же! Он был Жнецом. Может быть, он собрал их души и видел их воспоминания — может быть, он видел, кто убил их. Сиэль открыл рот, но прежде чем из него вырвался хоть один звук, Себастьян резко взмахнул косой и на полной скорости направил ее на Грелля. Удар был смертельным — он направил косу на талию Грелля, явно намереваясь разрубить его пополам. Все произошло так быстро, что у Сиэля не было возможности крикнуть “нет”, но, к его удивлению и облегчению, в этом не было необходимости. К ним присоединилась новая партия. Странный человек стоял на крыше, держа очень длинную палку, которой он воспользовался, чтобы помешать Себастьяну убить Грелля. Сиэль наконец вспомнил, как дышать. Он попытался прислушаться к неожиданному разговору, но мысли ускользали от него. Почему Себастьян пытался убить Грелля? Да, формально он действовал по приказу Сиэля, но он не был идиотом. Он должен был услышать, что сказал Грелль. Если Грелль был потенциальным свидетелем, почему Себастьян все еще пытался совершить это убийство? И он действовал так быстро, словно хотел заставить Грелля замолчать прежде, чем Сиэль успеет произнести хоть слово. Это было странно. Это было странно, и Сиэль не мог этого понять. — Я полагаю, что собака, которую держат на поводке, лучше, чем бешеная собака, которая бродит без принципов, — заметил новый Жнец, Уильям какой-то, полуобернувшись к нему, и Сиэль вздрогнул, возвращаясь в настоящее. Собака на поводке? Это было хорошее определение того, кем был Себастьян. Его даже назвали в честь одной из них. Хотя собаки должны были быть по-настоящему преданными и сострадательными. Себастьян был кем угодно, только не таким. Так что нет, он вовсе не собака. Может быть, кот, холодный и превосходящий всех, всегда преследующий свои собственные цели. В конце концов, Себастьян был неравнодушен к ним. Неужели этот день когда-нибудь закончится? Пустота в груди становилась невыносимой. Сиэль не был уверен, сколько еще он сможет держать себя в руках. Он должен был побыть один. Ему нужно было время, чтобы подумать и привести в порядок свои мысли и чувства. Чем скорее он определит пустоту, пожирающую его, тем лучше подготовится к тому, чтобы справиться с ней. — Я должен извиниться, — сокрушенно вздохнул Себастьян, подходя к нему. — Половина Джека Потрошителя сбежала. — Отпусти его, — едва слышно произнес Сиэль. Он не был уверен, говорит ли он сам с собой или с Себастьяном. — Просто отпусти его. Но это не имело значения. Ничего не изменилось, по крайней мере сейчас. Он убил женщину. Мадам Ред умерла. Он не предпринял никаких действий против нее прямо под требовательным взглядом Себастьяна, показав себя слабым. Наконец он понял, кто такой Себастьян, и Себастьян попытался устранить единственного потенциального свидетеля по делу об убийстве Фантомхайвов. Еще немного, и его разум сломается. Сиэль почувствовал, как Себастьян присел рядом с ним на корточки, коснувшись пальцами его щеки, нехарактерно нежно и осторожно. — Вы продрогли до костей, — прошептал он, и в каждом его слове сквозила нежность. Его прикосновение задержалось. — Давайте поскорее вернемся в особняк. Я приготовлю вам горячего молока. Сиэль вздохнул и на мгновение закрыл глаза. Нет смысла злиться на лису за то, что она лиса, не так ли? — Ладно, — вяло сказал он. Себастьян изо всех сил старался подражать человеческому поведению. Он должен быть удовлетворен этим. Сиэль попытался встать, но ноги подогнулись, слабость пронзила каждую измученную клеточку его тела. — Молодой Господин! — Себастьян поспешил подхватить его, вскочил на ноги и попытался обнять. Щека Сиэля на мгновение прижалась к его кровоточащей ключице — такая теплая, такая знакомая, такая безопасная, но сразу же после этого боль и горечь пронзили его разум, напоминая о своем присутствии. Сиэль яростно отпрянул, оттолкнув ожидающие руки Себастьяна и послав ему предупреждающий взгляд. Что бы там ни воображал Себастьян, он не был слабаком. И он больше не бредил. Глаза Себастьяна смешно расширились. Он явно не ожидал, что ему откажут. — Юный го... — начал было он, но Сиэль перебил его. — Все нормально. Я могу стоять самостоятельно. Молчание между ними было неловким. Сделав глубокий вдох, Сиэль уставился на горизонт, пытаясь убедить свое тело, что оно не собирается рушиться. Он не мог себе этого позволить. Только не после сегодняшнего вечера. Себастьян уже увидел дыру в его доспехах, и сейчас или позже, но последствия будут. — Просто... Я немного устал, — сказал Сиэль. Себастьян нахмурился. — Вы не просто устали. Вы ранены. Я чувствую запах вашей крови отсюда. Позвольте мне отвести вас в дом, и я смогу обработать вашу рану. — Нет, — Сиэль упрямо прищурился. — Я пойду пешком. Ты позаботишься о теле мадам Ред. Принеси его Гробовщику. Я хочу, чтобы похороны состоялись как можно скорее. А потом... — он замялся. Не сочтет ли Себастьян это еще одной слабостью? Но это неважно. Это было самое меньшее, что он мог сделать. — Принеси и тело Мэри Келли, — сказал он. — Скажи Гробовщику, чтобы он замаскировал раны. Потом попробуй узнать, остался ли у нее кто-нибудь. Если нет, мы организуем похороны и для нее. Сообщи слугам и остальным членам семьи о мадам Ред. Себастьян уставился на него, не торопясь двигаться. — Ну что? — рявкнул Сиэль. — Это приказ! — Молодой господин, вы не можете идти отсюда домой пешком. Не в этом состоянии и не в это время ночи. Это Ист-Энд. У вас много врагов, и вы истекаете кровью. Вы — мой приоритет. Прошу прощения, но я не могу отпустить вас одного. Позвольте мне отвезти вас домой, и я сразу же вернусь сюда, сделав то, о чем вы просили. — Нет. Они уставились друг на друга. Взгляд Себастьяна стал пугающе темным, и с каждым ударом тишины сердце Сиэля учащенно билось. Он понимал, что поступает нелогично. Он знал, что идти на такое расстояние в одиночку опасно, но, несмотря на понимание этого, он все еще не был склонен согласиться с Себастьяном. Он может это сделать. Он докажет, что силен. Если Себастьян действительно понятия не имел, что такое чувства, то еще важнее было показать ему, что, несмотря на случайные недостатки, Сиэль остается тем человеком, с которым он заключил контракт. — Если ты закончишь раньше, чем я вернусь, — сказал наконец Сиэль, когда Себастьян все еще отказывался двигаться, — ты можешь пойти за мной и забрать меня домой. А пока делай то, что я сказал. Позаботься о телах. Себастьян молчал еще несколько секунд. Потом он улыбнулся. — Да, милорд, — пробормотал он. Он осторожно поднял тело мадам Ред, как будто действительно боялся проявить к ней неуважение, а затем ушел. Сиэль выдохнул, вытирая лоб рукой. Бросив последний взгляд на кровь, единственное напоминание о том, что произошло, он начал свое одинокое путешествие. Только одиночество длилось недолго. Себастьян появился меньше чем через минуту, приглашающе раскинув руки. Сиэль разинул рот. — Только не говори мне, что ты уже сделал то, что я приказал! — воскликнул он. — Ты не мог этого сделать... — Обо всем позаботились, — заверил его Себастьян. — Я перенес тела. Гробовщик не спит, так что я не тратил время на то, чтобы разбудить его. Сиэль подозрительно посмотрел на него, не уверенный, что он может в это поверить. Он открыл рот, чтобы спросить, но Себастьян явно устал спорить. Одним надменным движением он подхватил его и помчался по ночному Лондону. С усилием Сиэль проглотил гневные протесты. Он действительно устал. Из-за всего и из-за всех, но особенно из-за него самого.***
Следующие дни прошли как в тумане. Сиэль вспомнил, как приехал в особняк: Себастьян тут же принялся хлопотать над ним, обрабатывая рану и принося несколько стаканов молока с медом. Когда онемение наконец исчезло, Сиэль осознал, как сильно болит его рука. Она горела так сильно, что он не мог заснуть. На самом деле, с каждым часом становилось все хуже и хуже, что расстраивало и его, и Себастьяна, который смотрел на разорванную плоть так, словно она оскорбляла лично его. В какой-то момент Себастьян принес ему лекарства, и после этого все пошло наперекосяк. Сиэль едва помнил тот первый день. Он проспал почти все это время. На второй он проснулся в бреду, видя жестокую улыбку мадам Ред и обвиняющие мертвые глаза Мэри Келли в каждом углу своей комнаты. Себастьян подошел, когда он закричал, но когда он протянул руку, чтобы дотронуться до его лба, Сиэль дернулся так резко, что чуть не упал с кровати. — Держись от меня подальше, — прошипел он. — Ты... Ты просто оболочка. Пустая оболочка. Я не хочу тебя видеть. — Милорд? — Себастьян выглядел ошарашенным. Сиэль понимал, что он говорит что-то не то, о чем сейчас пожалеет, но в таком состоянии ему было все равно. — Ты жалок, — злобно выплюнул он. — Ты можешь сколько угодно притворяться человеком, но это никогда не сработает. Тебе не просто не хватает эмоций, ты их даже не понимаешь. Сколько тебе лет, пятьсот? Тысяча? Больше? И самое драматичное, что когда-либо случалось с тобой, — это неприятности на кухне в нашем доме? Это очень неудобно. Ты как... Как... — он на мгновение задумался. — Как духовка! Ты достаточно хорошо выполняешь свои функции, но когда ты не нужен, ты становишься тупым, пустым и бесполезным. Просто вещь, которая занимает много места. Ты не понимаешь сожаления, ты не понимаешь привязанности, ты не понимаешь красоту. Ты ничего не понимаешь, кроме бессмысленного убийства, и ты мне надоел! С таким же успехом я могу включать и выключать тебя, в зависимости от того, когда мне понадобится насилие! Себастьян молча смотрел на него. Он выглядел отстраненным, полностью оторванным от реальности. Всякий раз, когда он получал этот взгляд, это означало, что он был настолько не в своей тарелке, что не знал, какое выражение лица принять. Он никогда не выглядел менее человечным, чем в таких случаях. Сиэль насмешливо рассмеялся, запрокинув голову. Он засмеялся еще громче, когда Себастьян надел маску "заботливого дворецкого", толкнул его на подушки и вытер пот со лба. — Вам нужно отдохнуть, молодой господин, — сказал он. В ваших словах нет никакого смысла.” — В моих словах нет никакого смысла? — Сиэль грубо фыркнул. — Это ты не имеешь никакого смысла. Кто вообще тебя понимает? — При всем моем уважении, я могу сказать то же самое и вам. Духовка? Неужели? — Ну, так и есть. — Я полагаю, что люди поддаются воздействию обезболивающих с легкостью, которая покажется удивительной любому человеку с более сильным телосложением. У вас жар, господин. — Лихорадка, не лихорадка, это неважно. Ты мне противен. Уходи. Себастьян страдальчески вздохнул. — Похороны мадам Ред состоятся послезавтра, — медленно произнес он. — Мидфорды не ждут, что вы придете, они думают, что вы болеете гриппом и слишком слабы, чтобы выздороветь. Вы намерены доказать их правоту? — Я не слабак! — тут же взорвался Сиэль. — И ты не из тех, кто говорит о слабости. Если необходимость убирать за слугами — самое трагическое событие в твоей жизни, то как ты вообще можешь сказать, что ты силен? Или ты настолько глуп, что думаешь, что твои физические силы — это все? То, что ничего не переживает, не может судить других. Я думаю, что ты слаб. Вот почему я не хочу иметь с тобой ничего общего. Себастьян сделал паузу, и хотя мысли Сиэля путались, он мог сказать, что его слова наконец попали в цель. Ярость начала исходить от Себастьяна густым и холодным потоком, и Сиэль радостно улыбнулся, довольный его реакцией. Не говоря больше ни слова, Себастьян закончил свой обычный ритуал и вышел, хлопнув дверью. — Добавь этот момент в свою коллекцию самых ”драматических " событий, — крикнул Сиэль. Ответа не последовало, поэтому он откинулся на подушки и закрыл глаза. Ему нужно было поправиться. Он должен был присутствовать на похоронах. Он должен был попрощаться в последний раз.***
К утру лихорадка прошла. Его разум прояснился, и рука перестала чувствовать, что вот-вот отвалится, так что Сиэль съел весь завтрак и уставился на Себастьяна, который не сводил с него глаз. — Что? — наконец спросил он. — Ты хочешь что-нибудь сообщить? Себастьян покачал головой. — Похороны мадам Ред состоятся завтра, — сказал он нейтральным тоном. — Вы собираетесь присутствовать? — Завтра? — Сиэль нахмурился. — А кто их организует? — Мидфорды. — Они что-нибудь знают о случившемся? Что ты им сказал? — Я всем говорил, что у вас грипп, — Себастьян смотрел на него с непроницаемым выражением лица. — Лорд Рэндалл знает, что с Джеком Потрошителем уже расправились и что вы в этом участвовали. Подробности всего остального, включая причину смерти мадам Ред, достаточно туманны, чтобы заставить всех гадать. — Хорошо, — Сиэль осторожно снял повязку, осматривая рану. — Это будет легко скрыть, мне просто нужно быть осторожным с рукой. — Потом он поморщился. — Надеюсь, Элизабет не попытается меня задушить. Я даже не смогу сопротивляться. — Не снимайте пока повязку, — упрекнул Себастьян, завязывая ее обратно. — Сначала мазь должна впитаться в кожу. Сиэль закатил глаза, но остановился, когда знакомый запах роз ударил ему в ноздри. Сделав глубокий вдох, он понял, что запах исходит из рук Себастьяна. Он в замешательстве поднял брови. — Ты ходил в поместье и работал в саду вместо Финни? — недоверчиво спросил он. Себастьян моргнул, прежде чем в его глазах мелькнуло понимание. Он пожал плечами, хотя и довольно неуверенно. — У меня были кое-какие дела, — неопределенно ответил он. — Пожалуйста, не трогайте повязку и оставайтесь в постели. Вам нужно набраться сил перед завтрашним выходом. Затем он ушел, а Сиэль в недоумении смотрел ему вслед. Себастьян сегодня вел себя странно. Что-то случилось? У Сиэля сохранились смутные воспоминания о том, как они разговаривали прошлой ночью, но он сомневался, что это было что-то особенное. Ничто не выделялось. Возможно, Себастьян реагировал на слабость, которую он проявил прямо перед убийством мадам Ред. Рано или поздно с этим придется разобраться... Хотя какая-то часть Сиэля надеялась, что Себастьян проигнорирует тот факт, что у него был пистолет в пользу убийства Мэри Джейн, которое он почти санкционировал. Слабый рокот вины отозвался в его груди, и Сиэль попытался подавить его. Не то чтобы ее убийство имело какое-то значение. И она помогла им покончить с Джеком Потрошителем, так что это было достойное дело. Вздохнув, он свернулся калачиком на кровати, глядя в окно на небо. Чувство вины не давало ему покоя. Он избавится и от последствий этого тоже. В конце концов.***
На следующее утро они уже почти дошли до церкви, когда ему в голову пришла одна мысль. Обычно людей хоронят в ночных рубашках. Зная Мидфордов, они выбрали бы стандартный белый цвет. Просто и непритязательно. Что-то такое, что мадам Ред возненавидела бы до глубины души. — Отвези меня в ”Харродз", — крикнул Сиэль, зная, что Себастьян его услышит. Карета изменила направление движения, и он откинулся на спинку сиденья, уставившись в темный потолок. Мэри Келли тоже должна была быть похоронена сегодня. Он обещал угостить ее чаем, но вместо этого принесет цветы на ее могилу. Это лучше, чем ничего, подумал он. В магазине Сиэль выбрал пышное красное платье. Оно стоило целое состояние, но было достаточно элегантно и экстравагантно, чтобы понравиться мадам Ред. Себастьян ничего не сказал, сохраняя невозмутимое выражение лица. — Мы опаздываем, — сказал он вместо этого. Сиэль проигнорировал его слова. Он вошел в церковь, когда служба уже подходила к концу. Наступила тишина, прежде чем все перешли на шепот. Все взгляды устремились на него, оценивающие и неодобрительные, но Сиэль не обратил на них никакого внимания. Он был сосредоточен на гробе, стоящем в центре. Мадам Ред выглядела очень маленькой и унылой. Даже ее рыжие волосы были недостаточно яркими, как будто они выцвели вместе с ее жизнью. Как кто-то мог увидеть ее и подумать, что такой наряд будет уместен? Что она хотела бы, чтобы ее видели в таком виде? Сиэль заботливо прикрыл ее тело платьем, которое он принес, странная и незнакомая нежность пела в нем, заставляя его чувствовать себя необычайно мягким. — Тебе не идут ни белые цветы, ни простая одежда, — тихо сказал он. Ему было все равно, услышит ли его кто-нибудь еще. Это был ее день. Это было для нее. Вынув из кармана пиджака красную розу, он вложил ее ей в волосы, любуясь тем, как она светится. — Тебе идет красный — цвет страсти... Цвет ликориса, сжигающего ландшафт. — Цвет, который она ненавидела, но который сумела превратить в свою силу. Что бы она ни сделала, она была его семьей. Она была его семьей, и он любил ее. Даже если он не узнал об этом вовремя. Сиэль наклонился ближе, закрыв глаза и позволив себе последнюю слабость. — Тетя Энн, — пробормотал он. Он не звал ее так уже... Сколько времени? Может быть с того месяца. Что-то мягкое и цветочное коснулось его щеки. Сиэль обернулся и застыл, увидев, что все покраснело. Море красного цвета. Лепестки роз. Они текли через открытую дверь, заливая всю церковь эфирным красноватым светом. Они все приближались и приближались, и когда Сиэль оглянулся, то увидел Себастьяна и Гробовщика, стоявших перед странной стеклянной каретой. Или это был гроб? Он был до краев наполнен лепестками роз, и ветер мягко гнал их вперед, волнами и волнами. Нет, никакого ветра. Что-то еще. Какая-то сверхъестественная сила, которой обладал только Себастьян. Вчера утром его руки пахли розами. Он, должно быть, потратил несколько часов, собирая это безумное количество цветов, а затем разделяя их на лепестки, и он нанял Гробовщика, чтобы тот помог ему доставить сюда эту наполненную цветами карету. Что-то теплое и трогательно благодарное разлилось по груди Сиэля, и он опустил голову, снова глядя на Мадам Ред. Себастьян сделал это. Почему? Было ли это для него? Или это просто его вкус к эстетике? Тепло еще не остыло. Сиэль на мгновение закрыл глаза, наслаждаясь цветочным ароматом вокруг себя. Он предпочитал белые розы, но не мог отрицать, что эти чудесно пахнут. Они напомнили ему о ней, о ее запахе и ее смехе. Наверное, это был последний раз, когда он мог вспомнить их так живо. — Покойся с миром, госпожа Ред, — прошептал он. Покойся с миром.***
Уходя, он ни с кем не заговорил. Он не обратил внимания и на жест Себастьяна — не потому, что не оценил его, а потому, что не знал, что сказать. Он также не знал, что об этом думать. — Лау хочет вас видеть, — спокойно сказал Себастьян. Сиэль поморщился. — Это он расправился с последствиями? — Да. В этом суть нашего сотрудничества с ним. — Прекрасно, — Сиэль расправил плечи. Он предпочел бы поговорить позже, но больше слабости он себе позволить не мог. — Пошли отсюда.***
К счастью, разговор с Лау не занял много времени. Через час Сиэль уже стоял на кладбище, возле свежей могилы Мэри Джейн. Она была простой, но с надгробным камнем. Он ничем не отличался от могил других людей, похороненных здесь. — Похоже, она была иммигранткой, — задумчиво произнес он. — Мы не смогли найти никого, кто бы позаботился о ее теле, — Себастьян пытался, но в конце концов они даже не могли быть уверены, что Мэри Джейн — ее настоящее имя. Двадцать пять лет. Не настолько стара, чтобы умереть. — Вот почему добрый Граф заставил меня сделать ей макияж и даже устроил для нее могилу, — проворковал Гробовщик, касаясь пальцем щеки Сиэля. Сиэль нахмурился. — Это было не по доброте душевной, — сказал он. Меньше всего ему хотелось, чтобы Себастьян это услышал. И вообще, почему Гробовщик все еще здесь? — В ту ночь, если бы мы поставили во главу угла спасение жизни этой женщины, было много способов сделать это. Однако я решил этого не делать. Вместо этого я поставил во главу угла поимку Джека Потрошителя. Я знал, что не смогу спасти ее, и с этим знанием я стоял рядом, когда ее убили. Так же, как я позволил своей плоти и крови умереть, — он замолчал, надеясь, что Себастьян услышал и понял то, что он пытался сказать. Но не слабость помешала ему убить мадам Ред. Он отдал приказ, и теперь она мертва. Точные обстоятельства не имели значения. Может быть, Себастьян купится. В его словах была доля правды, по крайней мере в том, что касалось Мэри Джейн. Не то чтобы Сиэль сочувствовал ей, но маленький червячок вины все еще грыз его, как из-за него самого, так и из-за Мадам Ред. Он предпочел не спасать Мэри Келли. Ее убил его родственник. Если бы не они, она все еще была бы жива. Через неделю это уже не будет его беспокоить. Через месяц он даже не вспомнит о ней. Но это было сегодня, и сегодня Сиэль чувствовал себя виноватым. — Вы о чем-то сожалеете? — Гробовщик ухмыльнулся. — Вовсе нет. Джека-Потрошителя больше нет. Горе Королевы Виктории было снято. Он надеялся, что после этого тема будет закрыта, но нет. Гробовщик был сегодня раздражающе настойчив. — Виктория, да? — протянул он. — Не могу сказать, что она мне хоть капельку нравится. Она просто наблюдает с высоты и оставляет все трудные дела вам, Граф. Сиэль инстинктивно ощетинился, поднял руку и показал свое кольцо. Почему Себастьян и Гробовщик проявляли такое неуважение к Королеве? Работа с Себастьяном и так была рутиной, он не желал терпеть подобные замечания от кого-то еще. — Это долг, который наша семья взяла на себя. Это то, что передается из поколения в поколение вместе с этим кольцом, — коротко сказал он. — Это кольцо похоже на ошейник, — возразил Гробовщик, пытаясь схватить его за руку. — Оно соединяет вас с Королевой через цепь, которая называется просто “долг”. Теперь он действительно переступил черту. — Это было мое решение! — рявкнул Сиэль, отпрянув назад, но Гробовщик схватил его за галстук и притянул к себе. От шока и негодования все слова вылетели у него из головы, и он просто смотрел в безмолвном и ошеломленном ужасе, не в силах поверить, что с ним обращаются так легкомысленно. — Я молюсь, чтобы однажды ошейник не оторвал вам голову, — заявил Гробовщик. Наконец, преодолев оцепенение, Сиэль попытался освободиться, и в ту же секунду хватка на его галстуке ослабла. Потеряв равновесие, он врезался в Себастьяна, чьи руки тут же обхватили его. — Это было бы слишком скучно, — добавил Гробовщик, сунув ему в руки букет белых цветов и повернувшись, чтобы уйти, помахав лопатой на прощание. — Если что-нибудь случится снова, пожалуйста, приходите в магазин. Если это вы и ваш дворецкий, я буду рад видеть вас в любое время. — Что на него нашло сегодня? — рявкнул Сиэль, отстраняясь от Себастьяна и поправляя куртку. — Это было... Это было… — Он странный человек, — заметил Себастьян. — Но я не думаю, что он представляет для вас какую-то опасность. — Опасность предпочтительнее его неуважения! — Сиэль сердито нахмурился, глядя на удаляющуюся спину. Себастьян что-то промычал. — Вы хотите, чтобы я нашел другого информатора? Искушение было сильным, но Сиэль заставил себя покачать головой. — Нет. Ты же знаешь, что он нам нужен. Его знания о смерти бесценны. Себастьян кивнул, слегка склонив голову. Через некоторое время Сиэль повернулся лицом к могиле и положил цветы на рыхлую землю. Чувство вины снова шевельнулось, на этот раз чуть сильнее, напомнив ему, что он собирается уйти и вернуться домой, в то время как Мэри Келли останется лежать здесь, молчаливая и бесчувственная. Она жила с позором и умерла с позором. Может быть, если бы ей дали шанс, она бы что-то изменила в своей жизни к лучшему. Себастьян накинул сзади на плечи пальто, разглаживая складки. — Как мило с вашей стороны, — пробормотал он. Его голос звучал насмешливо, и Сиэль мгновенно напрягся. Отлично. Они собираются обсудить это прямо сейчас. День еще не подошел к концу, а он уже чувствовал себя опустошенным. — Не заставляй меня повторяться, — строго сказал он. — Я не добрый. — О, но это так, — Себастьян наклонился к нему, все еще держа его за плечи. Его улыбка, его глаза, его лицо — все отражало упрекающее веселье. — Если нет, то вы слабы. Сиэль вздрогнул, как ужаленный. — Ублюдок! — прорычал он, хотя внутри у него все оборвалось. Значит, цветы были результатом любви Себастьяна к эстетике. Ничто не было прощено или забыто. — Почему вы не выстрелили? — прямо спросил Себастьян, и Сиэль вздрогнул, прежде чем он успел остановиться. — "Так же, как я позволил умереть своей плоти и крови?" — передразнил Себастьян, и его голос стал еще более насмешливым. Там тоже была опасность, тонкая, но жестокая, предупреждающая, что любой неверный шаг может привести к чему-то необратимому. — Ложь не производит на меня впечатления. Если бы вы намеревались застрелить ее, вы бы ее застрелили. Однако вы колебались. Даже если бы я велел вам это сделать, вы не взяли бы в руки оружие. Почему? — теперь и его лицо украшала презрительная усмешка, а в глазах светилось полное и неподдельное непонимание. Он действительно не понимал этого. Он был озадачен и презрителен, но ничего не понял. — Вы боялись убить мадам собственными руками? — спросил Себастьян, когда Сиэль не ответил. — Вы могли убить женщину, с которой не были знакомы, но не могли убить кого-то близкого? Как он и думал, Себастьян был пустой, отстраненной машиной, неспособной даже на элементарное понимание эмоциональной сложности. По крайней мере, на этот раз подтверждение его мыслей не сокрушило его, хотя и оставило горькое послевкусие. — Я не стрелял, потому что это твоя работа, — резко сказал Сиэль. Он уже несколько раз прибегал к этому объяснению, и оно всегда срабатывало. Оно снова сработает. Себастьян серьезно относился к своим обязанностям защитника. Как он и полагал, Себастьян выпрямился, некоторое веселье исчезло с его лица. Испытывая отвращение и не в силах больше смотреть на него, Сиэль отвернулся. — Я думал, ты защитишь меня ценой своей жизни, — произнес он. В этот момент эти слова звучали отрепетированными, но это было к лучшему. Это подходило к той роли, которую он должен был играть с Себастьяном. — Вот почему я не стрелял. Наш договор гласит, что до тех пор, пока моя цель не будет достигнута, ты станешь моим щитом и будешь защищать меня, не давая умереть. У демонов нет чувства верности или личных убеждений, верно? — вопрос был риторическим, поскольку он не собирался дожидаться ответа Себастьяна. Он знал, что так будет, что так было всегда. — Все, что у них есть, — это принципы. Вот почему, чтобы следовать своим принципам, ты будешь защищать меня, несмотря ни на что. Разве это не так? — Но тогда почему вы остановили меня? — поинтересовался Себастьян. Все следы веселья полностью исчезли, осталось только недоумение. Сиэль обдумывал возможный ответ, раздумывая, стоит ли ему лгать или нет. В конце концов он остановился на неполной правде. — Потому что, когда мадам пыталась убить меня, я увидел нерешительность в ее глазах, — тихо сказал он. Нерешительность и любовь. Она слишком сильно любила его, чтобы убить, даже если ее чувства были продиктованы тем, кем была его семья, а не тем, каким он был как личность. — Она не была способна убить меня, свою родню. Так я подумал. — Сиэль закрыл глаза, борясь с образами, возникшими у него под веками. Ее смерть подействовала на него, он не мог этого отрицать. Но что сделано, то сделано. Он пойдет дальше и не позволит себе долго оставаться в таком состоянии. Потому что однажды он уже потерял всех и вся и не вернулся, чтобы воссоединиться с ними. Он вернулся, чтобы отомстить. — Если ты хоть на мгновение замешкаешься, это может стать роковым, — добавил он тише, — как в шахматах. Из-за этого колебания она потеряла свой следующий ход. Вот и все, что от него требовалось. И она была не единственной, кто колебался. Сиэль тоже колебался. Просто ее нерешительность убила ее раньше. Он не мог допустить, чтобы с ним повторилось то же самое. Он учился на своих ошибках. Отныне никто не будет заставать его врасплох и мешать принимать правильные решения. Новое чувство стальной решимости наполнило его, прогоняя слабость, и Сиэль резко повернулся, направляясь к выходу с кладбища. — Вот почему Я не буду колебаться, — мрачно закончил он, предостерегая Себастьяна и кляня себя. Он знал, что его слова произвели желаемый эффект, даже не глядя. Он чувствовал эмоции Себастьяна так же, как и свои собственные — хотя, если подумать, что тут можно было чувствовать? — Так и должно быть, — сказал Себастьян, и губы Сиэля дернулись в недолгой мрачной улыбке. Это прозвучало так, словно Себастьян пытался убедить его. — Вы должны использовать свои пешки наилучшим образом, чтобы жить дальше. Это значит использовать мадам, меня и всех остальных пешек в пределах вашей досягаемости. Даже если трупы пешек громоздятся под троном, игра заканчивается только тогда, когда король уходит. Сиэль остановился, глядя на безмолвные могилы. Себастьян был прав. Его неспособность чувствовать не умаляла истинности его убеждений. Если понадобится, Сиэль пожертвует кем угодно. Он уже отдал свою душу — новые жертвы были бы ничто по сравнению с этим. — Я не перестану двигаться вперед, — поклялся он. — Я не пожалею ни об одном своем шаге, — сегодня был последний день, когда он горевал. Он убил женщину, он видел, как убивают его тетю, и, что хуже всего, он потерял еще одну иллюзию о Себастьяне, которую так глупо создал. Такого больше не повторится. После всего этого он был готов ко всему. Сиэль повернулся к Себастьяну, бесстрастно наблюдая за ним. — Я приказываю тебе: не предавай меня и не уходи от меня. Несмотря ни на что. Это был своего рода новый договор, поскольку впервые у него не осталось абсолютно никаких иллюзий. За это время они исчезали один за другим, и теперь, наконец, Сиэль мог видеть Себастьяна без маски, вплоть до его пустой, но полезной сердцевины. Ему нужны были силы. Больше ему ничего не понадобится. Он подумал, что Себастьян понял его, потому что тот согнулся в искреннем поклоне, напомнив Сиэлю о том, как он впервые преклонил перед ним колени. Они достигли взаимопонимания тогда, и они достигли его сейчас. Чтобы пожинать плоды своего соглашения, они будут игнорировать прошлые ошибки друг друга, сосредоточившись на том, что будет дальше. — Да, милорд, — пообещал Себастьян. Сиэль изучал его долгим, напряженным взглядом, прежде чем кивнуть и двинуться прочь с кладбища. Это было к лучшему. Наивная и невинная глава его истории была теперь закрыта. Пора было переходить к следующей.