Те пологие склоны, что ведут в ад

      Себастьян испытывал его терпение.       Сначала Сиэль не придал этому особого значения. Из-за загадочности и нелогичности мышления Себастьяна у него часто случались перепады настроения, которые мог объяснить только он сам. Но после трех дней, заполненных раздражающими ошибками и плохо скрываемыми колкостями, Сиэль пришел к выводу, что что-то происходит. Себастьян закатил истерику, причем истерику настолько детскую, что Сиэль не знал, смеяться ему или сердиться.       Все началось с кошки. Однажды утром Сиэль проснулся от ощущения, что ему трудно дышать, а из заложенного носа прямо в рот текут сопли. Глаза у него чесались так сильно, что он чуть не вонзил в них свои собственные ногти, торопясь почесать их. Преступник лежал на кровати, изучая его полным презрения желтым взглядом.       — Вон! Вон отсюда! — Сиэль закричал, но слова превратились в неразборчивую кашу, когда он громко чихнул, и капли соплей упали ему на руки. Кот продолжал таращиться, и Сиэль снова чихнул, прикрыл нос и рот и отполз в самый дальний угол кровати.       — Себастьян! — взревел он. — Убери эту тварь из моей комнаты, или я прикажу тебе утопить ее!       Как он и ожидал, дверь немедленно распахнулась. Себастьян выглядел холодным и безразличным, но это впечатление было разрушено, когда он взял кошку на руки и начал ворковать над ней.       — Такая милая малышка, — пробормотал он, повышая голос. — Я покормлю тебя, перед тем, как выпустить. Как тебе такое? Хочешь позавтракать?       — Только не в моей комнате! — проскрежетал Сиэль, послав им обоим свирепый взгляд. Его легкие болезненно сжимались, и казалось, что его нос наполняется все большей и большей жидкостью по мере того, как текли секунды. — А что она вообще делала на моей кровати? Кто дал тебе разрешение впустить эту тварь в мой дом?       — Прошу прощения, молодой господин, — поклонился Себастьян, но продолжал поглаживать зверское чудовище, и Сиэль не мог заставить себя поверить в его искренность. — Должно быть, она проскользнула, когда я проверял вас ночью. Я хотел убедиться, что вам не снится очередной кошмар.       Технически, смысл этих слов был заботливым, но то, как они звучали... Так унизительно, так жалостливо — Сиэль мгновенно ощетинился.       — Мне уже сто лет не снились кошмары! — прорычал он. — Мне не нужно, чтобы ты "проверял" меня. А теперь убирайся и забери с собой свою глупую кошку!       Себастьян снова поклонился перед уходом, и Сиэль снова чихнул, расстроенный, больной и несчастный.       Он предполагал, что это был несчастный случай, но на этом дело не кончилось. На следующий день Себастьян попытался сварить его живьем в ванне, как будто он еще не знал, какой температуры должна быть вода.       Не подозревая, что что-то не так, Сиэль быстро шагнул в ванну. В следующую секунду он с недостойным визгом выскочил из нее, едва не поскользнувшись на мокром полу и лишь чудом удержав равновесие.       — Что все это значит? — закричал он, морщась, когда его обожженные ступни начали болеть, посылая дрожь боли вверх по ногам и бедрам. — Ты что, с ума сошел? Ты должен был проверить воду!       — Прошу прощения, милорд, — Себастьян сложил руки вместе, и выражение его лица было таким сокрушенным, что в голове Сиэля сразу же зазвенели тревожные колокольчики. — Боюсь, вы слишком рано полезли в ванну. Я ведь не сказал вам, что все готово, не так ли?       Сиэль подозрительно прищурился, пытаясь припомнить все, что сказал ему Себастьян.       Правда, он не сказал, что ванна готова. Но он определенно сделал так, чтобы это выглядело именно так, не говоря уже о том, что он не помешал ему войти внутрь. Несчастный случай или уловка?       Дверь внезапно открылась, и в комнату ввалилась Мей-Рин.       — Все в порядке? Я слышала крики! — воскликнула она. Руки Сиэля автоматически дернулись в сторону, пытаясь прикрыть клеймо. Мгновение спустя он проклял себя за это, заметив, как глаза Себастьяна проследили за его движением и загорелись ликующим, мстительным огнем.       — Все в порядке, можешь идти, — коротко бросил Сиэль. Покраснев, Мей-Рин пробормотала извинения и убежала, хлопнув дверью. Некоторое время стояла тишина, Сиэль и Себастьян мерили друг друга холодными взглядами.       — Я понимаю, почему вас смущает ваша метка, молодой господин, — наконец протянул Себастьян. — Но вам не о чем беспокоиться. Она у вас на спине, Мей-Рин не могла ее видеть. Хотя, наверное, это сила привычки. Люди до смешного зависят от таких мелочей.       — Следи за водой, — ледяным тоном приказал Сиэль. Что-то в нем сжалось под насмешкой Себастьяна, и хотя он знал, что не выказывает никакой внешней реакции, неприятное тепло начало разливаться в его груди.       Смущает. Конечно, ему было неловко — его заклеймили, как какое-то животное. Как собственность. Никто не должен видеть его позора, особенно люди, которых он знал, люди, которых он нанял, — этого он никогда не мог допустить. Но чтобы Себастьян назвал его таковым… Это заставило чувство стыда гореть сильнее, обжигая его внутренности так же безжалостно, как вода обжигала его ноги. Неужели он был слаб, раз тщательно скрывает метку? Но носить ее с гордостью на всеобщее обозрение… Сиэль содрогнулся при одной мысли об этом.       Нет. Клеймо нужно было спрятать. Но если уж Себастьян решил поднять эту тему, пусть мучается над ней не меньше, чем Сиэль.       — Тебя это, наверное, тоже беспокоит, — небрежно заметил он. После непонимающего взгляда Себастьяна он пояснил: "Культ отметил меня первым, твоя печать была второй. Я бы не позвал тебя, если бы не они, так что в каком-то смысле их притязания на меня важнее.”       Себастьян замер, и все следы злорадного веселья исчезли с его лица, оставив его пустым. Но Сиэль все еще читал его — он видел, как вспыхнули его глаза, полыхнув краснотой, в которой было гораздо более демонического, чем человеческого. Он уловил, как сжались губы, как дрогнула бровь, а главное — почувствовал, как под кожей Себастьяна, невидимым, но удушающим облаком, собирается уже знакомая ярость.       О, Себастьян ненавидел это. Сиэль практически видел, как он обдумывает идею о том, что другая претензия сильнее, что она остается на коже Сиэля еще долго после смерти тех, кто ее наложил, — и чем больше он об этом думал, тем больше его это бесило. Он сжимал пальцы, выглядя опасным и встревоженным, излучая дикую ярость, которая оставила Сиэля глубоко удовлетворенным.       Ухмыльнувшись, он снова потрогал воду. Было достаточно прохладно, поэтому он плюхнулся в ванну, демонстративно игнорируя Себастьяна, который продолжал стоять как статуя, явно не в силах смириться с мыслью, что он невольно делит свои права с кем-то еще.       Ну и дурак.       — И это существо посмело назвать меня смешным, — пробормотал Сиэль вслух, зная, что Себастьян его слышит. — Честно говоря, он как будто никогда не смотрелся в зеркало.       Это окончательно вывело Себастьяна из внутреннего кризиса. К глубокому удовольствию Сиэля, его верхняя губа изогнулась в полузверином оскале, и лучшей демонстрации его правоты быть не могло.       — Хороший питомец, — сказал он покровительственно. — Надеюсь, ты усвоил этот урок. Можешь идти, я позову тебя, когда понадобится принести мне полотенце.       На секунду ему показалось, что Себастьян собирается утопить его в ванне — возмущение на его лице было таким ярким, что его жар можно было почувствовать даже отсюда. Но затем он выскочил из ванной, как и Мей-Рин несколько минут назад, и Сиэль позволил себе слегка рассмеяться.       Еще одна победа у него в кармане. После так называемой ничьей в их последней игре Себастьян был обидчив, и Сиэль радовался всякий раз, когда ему снова удавалось одержать верх.       Но на этом истерики не заканчивались. На третий день начались проблемы с едой, и Сиэлю действительно пришлось подвести черту.       Он ненавидел все блюда, приготовленные Себастьяном. Не то чтобы они были несъедобными или испорченными, но что-то в них просто выворачивало Сиэля наизнанку, оставляя его растерянным и расстроенным. Возможно, это были какие-то новые специи или сочетания ароматов, которые ему не нравились — он не мог точно сказать, и теперь уже у него не было сомнений, что это было сделано преднамеренно. Себастьян использовал грязные трюки, чтобы выбить его из колеи. Его гордость была уязвлена после катастрофы с Тейлор, и теперь он пытался вернуть себе хоть немного достоинства.       Чтож, это просто не годится. Обычно Сиэль охотно вступал в игру, но только не тогда, когда дело касалось еды — еда была священной.       — Себастьян, — объявил он, отодвигая тарелку. — Я думаю, что уровень твоих навыков дворецкого в последнее время катастрофически упал. Тебе нужно пройти обучение.       Самодовольство на лице Себастьяна сменилось настороженностью.       — Обучение? — повторил он. Он, вероятно, ожидал, что Сиэль начнет размышлять о том, что же делает еду такой отвратительной, рассчитывая на свою привычку все выяснять, прежде чем делать выводы. Но не в этот раз — в конце концов, Сиэлю была противна сама мысль о том, чтобы быть предсказуемым.       — Обучение, — подтвердил он. — Я недоволен твоей деятельностью. То, что ты приготовил для меня сегодня, не соответствует требованиям, а этого я не потерплю. Тебе нужно руководство — я уверен, Бард будет рад помочь тебе.       Себастьян побледнел. Он открыл было рот, чтобы что-то сказать — без сомнения, слова несогласия, но Сиэль перебил его.       — Ты проведешь неделю под его командованием на кухне. Иди и сообщи ему об этом. Я ожидаю от тебя лучших результатов к концу недели, если ты снова приготовишь что-то, что мне не нравится, мы продлим срок обучения.       — Может быть, если вы скажете мне, что вам не нравится... — начал Себастьян, но Сиэль остановил его, подняв руку.       — Это не имеет значения, — любезно сказал он. — К этому времени ты уже должен был понять мои предпочтения. Если тебе каким-то образом удалось потерять эти знания, я надеюсь, что ты их вернешь. В противном случае я сделаю Барда твоим начальником на весь год.       Цвет кожи Себастьяна приобрел завораживающий зеленый оттенок, а пристальный взгляд, который он бросил в сторону Сиэля, был откровенно испепеляющим. Но к его чести, он все же поклонился, хотя и сдержанно, прежде чем покинуть столовую и направиться на кухню.       Сиэль очень жалел, что не может стать свидетелем той сцены, которая сейчас разыграется.       Его идея сработала — досадные инциденты прекратились, хотя Себастьян все еще дулся и делал дерзкие замечания всякий раз, когда мог. Качество еды также значительно возросло, и проведя неделю с прихорашивающимся Бардом в качестве шеф-повара, Себастьян не рискнул даже пальцем переступить черту, когда дело дошло до его кухонных обязанностей.       — Кусочек фруктового пирога с грецкими орехами и сладкими каштанами, — предложил он, ставя тарелку перед Сиэлем. Сиэль замурлыкал, решив сначала сосредоточиться на чае, хотя сладкий и свежий запах торта заставил его желудок урчать в предвкушении.       — Себастьян, — произнес он, делая маленький глоток. — Как ты относишься к тому, чтобы поехать в отпуск?       — Отпуск? — Себастьян замолчал, моргая от неподдельного удивления. — В этом сезоне?       Невидимая улыбка тронула губы Сиэля, когда он взглянул на письмо с королевской печатью, лежащее на столе.       Да. Действительно, отпуск.

***

      Хаундсворт был необычной поселением. Прочитав письмо королевы и изучив статистику погибших и пропавших без вести людей, Сиэль был полностью готов к опасности, но он не ожидал, что дерево, украшенное тяжелыми ошейниками собак, встретит их. Он не был готов к черепам и костям, разбросанным повсюду, и обнаружил, что напрягся от порыва ветра, который бросил запах смерти и разложения прямо ему в лицо.       Но, по крайней мере, он был бесшумен в своей реакции. Бард, Мей-Рин и Финни испуганно вскрикнули, как только поняли, на что смотрят, и Сиэль мгновенно успокоился.       — Ах да, я забыл кое о чем упомянуть, — заметил он. — Курортный комплекс здесь еще только предстоит построить.       Его слова были встречены недоверчивыми стонами, и Сиэль обменялся довольной ухмылкой с Себастьяном. При всей наивности и податливости их слуг иногда ему было трудно поверить, что они пережили какие-то трудности. Их сердечная боль от осознания того, что Сиэль исказил правду и не было никакой надежды на спасение, была забавной, если не сказать жалкой.       — Прибавь скорость, — тихо сказал он Себастьяну. — Я не хочу терпеть их стоны. Пусть между нами будет хоть какое-то расстояние.       Себастьян с готовностью натянул поводья, заставив лошадей прибавить шагу. Было облегчением ехать в двух разных повозках — Сиэль взорвался бы через пять минут, если бы ему пришлось слушать бесконечную болтовню. Но и совсем оставить своих безнадежных слуг тоже было нельзя — он не знал, надолго ли они застрянут в Хаундсворте, не говоря уже о том, какая опасность может подстерегать их там. В большинстве случаев достаточно иметь рядом Себастьяна, но кто знает, с чем им придется столкнуться? Они только выиграют от дополнительной помощи и еще трех пар глаз. Ну, четырех пар: Танака тоже вряд ли будет сидеть сложа руки, по крайней мере, не все время.       Следующие несколько минут Сиэль наслаждался относительной тишиной. Но, конечно, это не могло продолжаться долго.       — О! Первый крестьянин, которого мы заметили! — взволнованно воскликнул Финни. — Танака, пожалуйста, остановись здесь!       Сиэль сердито выдохнул, собираясь огрызнуться, что у них нет времени на болтовню — старуха с застрявшей детской коляской вряд ли была тем, от кого он мог бы получить информацию, но легкое покачивание головы Себастьяна заставило его остановиться.       Интересно. Значит, в этой женщине было что-то такое, ради чего стоило остановиться? Откуда Себастьян мог это знать?       — Давайте я вам помогу! — Финни выскочил из повозки, бросился к детской коляске и, как и следовало ожидать, подбросил ее вверх со всей нечеловеческой силой. Сиэль съежился, ожидая, что плач ребенка ударит его по ушам, но, к его удивлению, ничего не услышал. Как будто карета была пуста... Или ребенок был мертв.       Одеяло упало на землю, открыв грязный сверток и выглядывающий из него череп животного. Сиэль уставился на него, прежде чем снова посмотреть на Себастьяна, не зная, стоит ли ему удивляться или тревожиться. Себастьян выглядел таким же ошарашенным, пожимая плечами в ответ на его невысказанный вопрос.       — Нет никакого ребенка, — тихо сказала женщина, и Сиэль снова повернулся к ней. — Ребенка больше нет. Ребенок был съеден им. С этими словами она заковыляла к холмам, бормоча себе под нос тихую песню. Сиэль проследил за ней взглядом, пытаясь собрать всю информацию воедино.       Сначала дерево с ошейниками, которое должно было отпугнуть потенциальных посетителей, потом сумасшедшая старуха, которая, должно быть, сошла с ума от горя. И все это еще до того, как войти в деревню. У Хаундсворта наверняка была изрядная доля секретов.       — Похоже, здесь много дел о пропавших без вести и убийствах, — заметил он. — За последние десять лет численность населения сократилась на треть от первоначальной. Моя задача — выяснить причины и положить конец этой проблеме. Вероятно, устранив нынешнего главу деревни и захватив ее в свои руки.       Себастьян молчал, и когда Сиэль посмотрел на него, ему пришлось вглядеться.       Недоверие и любопытство исчезли с лица Себастьяна, сменившись напряженной настороженностью. Уголки его губ опустились вниз, и его поза приобрела жесткость, которая кричала об опасности, как будто он собирался атаковать или готовился отразить чью-то еще атаку. Его глаза были прикованы к удаляющейся спине женщины, и хотя она уже почти растаяла в тумане, следы ее голоса все еще проскальзывали сквозь него.       “Белая собака - это хорошая собака, самая лучшая собака. Черная собака - плохая собака, самая плохая собака... Она съест вашу плоть до костей. Он сожрет тебя, пока ты не исчезнешь.”       Это было... Ладно, песня была тревожной. Сиэль не мог отрицать ощущения холода, который собрался где-то в животе. Но в конечном счете это была просто песня. С чего бы она могла так подействовать на демона?       — Теперь мы боимся песни, да? — ехидно пробормотал он. Себастьян даже не взглянул на него, все еще напряженный и отстраненный, и Сиэль ощетинился, негодование разлилось по его груди быстрой горячей волной.       Его игнорировали. И из-за чего? Какой-то дурацкой песни!       — Поехали, — холодно приказал он. Себастьян заколебался — это было недолго, но оно было, и гнев вспыхнул еще жарче, расплываясь от негодования. Что же все-таки происходит? Эта поездка должна была быть захватывающей, она не должна была начинаться с неподчинения на такой ранней стадии.       Но, к счастью, Себастьян вышел из своего странного состояния и снова сосредоточился на дороге, так что Сиэль с усилием подавил гнев. На этот раз он оставил все как есть. Для собственного спокойствия.       Через пятнадцать минут они наконец прибыли в Хаундсворт, и он внимательно огляделся. Это место было очень... Серым. Дома, деревья, небо, даже трава — все казалось серым. Большинство людей, мимо которых они проходили, провожали их мрачными, недоверчивыми взглядами; воздух был наполнен чем-то настолько темным, что невозможно было расслабиться.       И собаки тоже. Собаки были повсюду — бегали за хозяевами, дрессировались, что-то ели, прыгали в клетках и рычали на повозки. Это было похоже на маленькую, более скучную версию цирка с животными.       — Манипулируя собакой с помощью лакомств и наказаний, ее хозяин получает ее совершенное послушание, — произнес Себастьян. Сиэль не обращал на него внимания, как и на него самого в течение последних пятнадцати минут. — Это эффективная тактика. Но и собака не безгрешна — она подчиняется приказам и приветствует цепь на своей шее. Я этого не понимаю.       Поначалу он решил, что эта попытка завязать разговор бессмысленна, но последние слова заставили его дернуть головой в сторону Себастьяна.       Угощения и наказания... Совершенное послушание... Собака приветствует цепь на своей шее... Это было о нем? О его положении сторожевого пса королевы?       — Если ты пытаешься что-то сказать, то делай это четко, — раздраженно отрезал Сиэль.       — Если вы настаиваете, — криво усмехнулся Себастьян. — Я люблю кошек. Я не очень хорошо отношусь к собакам. Если быть до конца откровенным... — Себастьян снова повернулся к нему с такой невинной улыбкой, что от нее попахивало пассивной агрессивностью. — Я их ненавижу.       У Сиэля перехватило дыхание. Его пальцы судорожно сжались на трости, словно ему нужно было за что-то ухватиться, и он с отвращением прищурился, надеясь, что не выглядит таким потрясенным, каким себя чувствует.       Это... Это больно. Почему это было больно? И что он должен был ответить?       У него слишком пересохло в горле, чтобы произнести связные слова, но с каких это пор что-то вроде этого останавливает его? Он был Фантомхайвом. Он не поддавался таким тривиальным вещам, как эмоции или физические ощущения.       — Гав, — сказал он, скривив губы в злобной усмешке. Неподдельное изумление на лице Себастьяна было лучшей наградой, особенно когда за этим последовал его тихий смех.       Себастьян смеялся, и не над ним, а из-за него. Он смеялся так, словно ничего не мог с собой поделать. Тихо и с чувством удивления. И глупая боль отступила. Сиэль презрительно фыркнул и отвернулся, довольный тем, как он справился с этим.       Себастьян, должно быть, чувствует себя лучше, если вернулся к своей мелочности. Пусть он лает, как презренная собака, это не изменит того факта, что он проиграл Сиэлю в их последней игре. Что бы он сейчас ни сказал, это не принесет ему никаких очков, Сиэль этого не допустит.       Их повозка наконец остановилась возле скромного поместья человека, который правил деревней. Навстречу им поспешила горничная, нервно сжимая передник.       — Граф Фантомхайв? — спросила она неожиданно мягким голосом.       — Да, — ответил Себастьян, и женщина поклонилась.       — Добро пожаловать в замок Бэрримора, — пробормотала она. Сиэль чуть не подавился лающим смехом. Замок? Вот это? Лорд Бэрримор был настоящим шутом.       — Мой господин ждет вас, — добавила горничная, снова поднимая голову. Бард и Финни громко ахнули, а Мэй-Рин почти ворковала.       — Какая красивая леди,— выдохнула она. Сиэль закатил глаза, забавляясь их реакцией, но затем он посмотрел на Себастьяна и замер.       Себастьян тоже смотрел на эту женщину. И не просто смотрел — он словно не мог отвести от нее глаз. Он был более сдержанным в пускании своих слюней, чем другие слуги, но это было то же самое отвратительное проявление оскорбительного интереса.       Сиэль прикусил язык, пытаясь удержаться от комментариев. Что-то темное и уродливое тянуло его изнутри, наполняя тревогой и беспокойством, и он впился взглядом в служанку, надеясь, что это заставит ее наконец пошевелиться. Но нет, она осталась прикованной к своему месту. Хуже того, она изучала Себастьяна так же внимательно, как и он ее.       И вообще, что в ней такого особенного? Она не была такой уж красивой. Единственной примечательной вещью в ее внешности были глаза — они были необычного фиолетового цвета, но глаз Сиэля с печатью имел точно такой же оттенок, так что Себастьян видел такое раньше.       — Пожалуйста, пройдите вон в ту дверь, — горничная повернулась к Барду, Финни и Мей-Рин, словно внезапно вспомнив о своих обязанностях. — Я сейчас приду и помогу вам устроиться. Господа, прошу вас следовать за мной, — она еще раз поклонилась, и Себастьян вышел из повозки, протягивая Сиэлю руку, но не глядя на него.       Ярость поднялась к горлу, почти закрывая дыхательные пути в своей неистовой силе. Сиэль принял руку Себастьяна и обхватил ее своими требовательными пальцами, надеясь вернуть его к реальности.       Ему это не удалось.       — Я Анджела, — щебетала горничная, ведя их к парадным дверям. — Анджела Блан.       — Да, понятно, — ответил Себастьян. Его голос был спокоен, но в нем чувствовалась скрытая нотка, намек, которого Сиэль не понимал.       Этого не может быть. Себастьян не мог проявлять интерес к какой-то служанке, которую они только что встретили, — он даже не знал ее. И да, он был чертовски тщеславен, но не так, как Бард или Финни — он никогда не найдет человека интересным только потому, что он красив. Это же абсурд!       Они вошли в холл, и Сиэль вдруг понял, что он все еще сжимает руку Себастьяна в своей. Более того, пальцы Себастьяна так же настойчиво сжимали его ладонь, и когда Сиэль попытался отдернуть ее, он не отпустил ее.       Да что с ним такое?       Сиэль снова дернул рукой, на этот раз более агрессивно, и Себастьян, наконец, моргнул, как будто заметил его впервые. Ублюдок. Неужели он так увлекся этой Анджелой, что совсем потерял способность ориентироваться?       С отвращением Сиэль сжал свободную руку в кулак, прожигая дыры в спине служанки. Он надеялся, что после того, как она доставит их к месту назначения, они больше ее не увидят.       Комната, где сидел Лорд Бэрримор, выглядела так же нелепо, как и дерево, которое они видели. Стены были украшены головами разных животных — бесконечными рядами голов. Олени, волки, лисы, свиньи, даже коровы и кролики — куда бы ни посмотрел Сиэль, он видел, что смерть смотрит на него. Судя по неудовольствию, которое излучал Себастьян, он находил это зрелище столь же отвратительным. Он, вероятно, снова думал о людях с насмешкой, самодовольный в своем бесконечном демоническом превосходстве... Жаль, что он оказался восприимчив к сомнительным чарам простой служанки.       Болезненный крик чуть не заставил Сиэля подпрыгнуть. Когда он осматривал помещение, Лорд Бэрримор схватил длинный хлыст и теперь осыпал Анджелу тяжелыми ударами по спине и плечам, крича так громко, что его посмертные украшения задрожали на своих местах.       — Кто, черт возьми, этот чихуахуа? Я же велел тебе привести ко мне Королевского сторожевого пса, когда он прибудет!       У Сиэля от ужаса отвисла челюсть. Неужели его только что назвали ч...       — Чихуахуа? — Себастьян закончил его мысль таким же недоверчивым тоном.       Никогда еще он не чувствовал себя таким оскорбленным. Да, Бэрримор был очень странным человеком — судя по дизайну его дома и въезду в деревню, он был очарован темными вещами; вероятно, он также знал довольно много о похищениях и убийствах. Но нарушать основные правила социального поведения? Сказать ему... Сказать ему…       Анжела издала еще один стон, когда ее ударили, отвлекая Сиэля от его мыслей.       Ах, да. Анджела. Анджела, которую наказывал ее хозяин. Возможно, она заслужила это за свою непристойность, но это продолжалось достаточно долго.       — Себастьян, — резко скомандовал Сиэль. В мгновение ока Себастьян оказался рядом с Бэрримором, перехватывая его руку хлыстом и не давая нанести новые удары.       — Что ты делаешь, грязный доберман! — взревел Бэрримор. — Ты смеешь прикасаться ко мне? Отпусти меня прямо сейчас!       — Он действует только по моему приказу, — устало сказал Сиэль и был вознагражден глупым выражением шока на лице Бэрримора.       — Что? — он бросил недоверчиво.       — Вы, очевидно, получили мое письмо. Я Сиэль Фантомхайв. — Выбрав стул, Сиэль взял его и положил трость на стол, изучая Бэрримора из-под опущенных ресниц. Агрессивный идиот со слишком большой властью. Отобрать ее у него было бы проще простого — никакаких сложностей не предвиделось. И подумать только, что он возлагал такие надежды на эту поездку... По крайней мере, состояние Фантомхайвов вот-вот увеличится.       — Ты хочешь сказать, что игрушечный пудель вроде тебя — эмиссар королевы? — Спросил Бэрримор, но на этот раз Сиэль не разинул рот, как минуту назад.       — Вы не любите мелких пород, лорд Генри? — спросил он почти игриво. Этот человек, похоже, был экспертом по собакам — играть с ним было просто, но все равно весело. — И что нам с этим делать?”       — Слушай сюда, — Бэрримор шагнул к нему. — Ты всего лишь...       — Пожалуйста, следите, за тем как вы разговариваете с моим хозяином, — вмешался Себастьян. Его голос был почтительным, и угрозы в нем не было. Бэрримор сердито посмотрел на него, потирая ушибленное запястье.       — Отлично, — фыркнул он. — Анджела, сделай нам чаю. Я и этот... Граф Фантомхайв поговорим.       Меньше всего Сиэлю хотелось продолжать разговор с Анджелой, но он заставил себя промолчать. Себастьян не вызвался пойти с ней — этого было достаточно.       К сожалению, этот день не перестал преподносить ему неприятные сюрпризы. Прежде чем он успел начать переговоры с Бэрримором, вошла Анджела с подносом. Ее поврежденные руки дрожали так сильно, что она не могла справиться с наполнением чашки должным образом, и, конечно, именно тогда Себастьян решил вмешаться.       — Пожалуйста, позвольте мне сделать это, — прошептал он. Он говорил тихо, но Сиэль слышал каждое слово так громко, как будто они кричали прямо ему в уши.       — Спасибо, — прошептала Анджела в ответ, на мгновение коснувшись ладоней Себастьяна. — Я ценю это.       Сиэль был так занят, глядя на нее, что едва не пропустил, как Бэрримор небрежно бросил бумаги на стол. — Нам нечего обсуждать, — усмехнулся он. — Я не продам эту деревню, какие бы условия вы мне ни предложили. С усилием Сиэль попытался сфокусировать свое внимание.       — И почему же? — спросил он. Он ожидал любого ответа, но не того, что сказал Бэрримор.       — Из-за проклятия.       Что?       — Проклятия? — медленно повторил Сиэль. Это было что-то новенькое. Неужели этот человек собирался объяснить убийства и похищения страшной историей? Или он надеялся таким образом спугнуть непрошеных гостей?       Может быть, и то и другое.       — Эта деревня и ее собаки существуют уже много веков, — Бэрримор скрестил руки на груди, стараясь казаться серьезным. — Всякий, кто вмешивается в наши дела, оказывается проклятым... самым ужасным образом. — Он резко встал, возвышаясь над Сиэлем. Попытка устного и физического запугивания одновременно? Как это восхитительно!       — Даже Ее Величество Королева не может изменить этого, — предупредил он. — Любой, кто действует против семьи Бэрримор, обречен на невообразимо ужасный конец.       Неужели он действительно думает, что это впечатляет? Какой жалкий экземпляр.       — Ого, — протянул Сиэль, — Звучит интересно.       Бэрримор не был готов к такой реакции. Его лицо исказилось в безобразном замешательстве.       — Что? — прошипел он. Позволив улыбке тронуть его губы, Сиэль удобно откинулся на спинку стула.       — Я думаю, что останусь здесь, чтобы лично увидеть это ваше ужасное проклятие. Надеюсь, вы не возражаете?       Баримор задрожал от ярости. Подняв руку, он ударил ею по столу, отчего чашка с чаем Сиэля упала, пролив горячее содержимое на его куртку и брюки. Сиэль безразлично поднял бровь, не обращая внимания на то, что его кожа начала гореть.       — Проклятие уже начало действовать? — вежливо осведомился он. На этот раз Бэрримор издал нечленораздельное рычание, похожее на рычание бешеной собаки. Он снова поднял кулак, но ровный голос Себастьяна остановил движение, которое он собирался сделать.       — Если вы сделаете это еще раз, боюсь, мне придется сломать вам все пальцы.       Глаза Бэрримора тревожно расширились. Он уставился на Себастьяна, затем перевел взгляд на Сиэля, который только пожал плечами от скуки.       — Он отвечает за мою защиту, — лаконично объяснил он. — Я думал, вы поняли это еще тогда, когда он запретил вам оскорблять свою же прислугу по моему приказу. Но я полагаю, что некоторые существа слишком тупы, чтобы учиться.       — Я... Вы... Что? — Бэрримор яростно заморгал и покачал головой. — Что вы хотите этим сказать?       Себастьян тихо хихикнул, и Сиэль послал ему страдальческий взгляд.       — Анджела, не так ли? — спросил он. — Проводи нас в нашу комнату. Я хочу отдохнуть после поездки.       — Конечно, — поклонилась надоедливая горничная. — Пожалуйста, следуйте за мной.

***

      Как только они остались одни, Себастьян принялся возиться с промокшей одеждой, помогая Сиэлю раздеться и выбирая новый похожий наряд из чемодана.       — Что вы думаете о проклятии, господин? — спросил он. — Может быть, мне запереть двери и окна, чтобы не подпустить его?       — Ты здесь единственное проклятие, — пробормотал Сиэль. — Если я пережил регулярное общение с тобой, то смогу пережить все, что Бэрримор собирается обрушить на меня.       — Конечно, не в одиночку, — лениво парировал Себастьян.       — Конечно, если я заплачу за твои услуги, твои действия считаются моими.       Это заставило Себастьяна сделать паузу, и Сиэль хихикнул.       — Меня не волнует Бэрримор или его проклятие, — сказал он. — Он примитивный человек с примитивным мышлением. Я буду ждать, чтобы увидеть его действия, просто из моего болезненного любопытства. Тогда я возьму его деревню и уничтожу все, что не нравится Королеве.       Себастьян поджал губы, но промолчал. Хорошо. Сиэль был не в настроении снова спорить о Ее Величестве.       — Что ты думаешь об Анджеле? — резко спросил он. Затем он прикусил губу, оскорбленный своим вопросом.       Он не должен был спрашивать о таких вещах. Ему не должно было быть дела до того, что Себастьян интересуется кем-то другим.       С другой стороны, он не мог допустить, чтобы Себастьян отвлекся, не так ли? Не с опасностью, таящейся за углом.       — Она... Интересная, — осторожно ответил Себастьян, поправляя рубашку. На этом все должно было закончиться, но предательский язык Сиэля снова не повиновался ему.       — Интересная? — он рванулся вперед. — Ты даже не поговорил с ней. Как ты мог счесть ее интересной?       Себастьян слегка нахмурился, бросив на него озадаченный взгляд.       — Она мне кое-кого напоминает, — сказал он после паузы. — Вот и все.       — Замолчи, — предупредил себя Сиэль. Ответ Себастьяна не нуждался в пояснениях — спрашивать было незачем...       — Твоего "знакомого" из ада? — его голос снова заполнил комнату. — Того, кто "дружелюбнее" других?       Если бы Сиэль не был так парализован ужасом своего поведения, он бы сам себе дал пощечину. Что на него нашло? Почему он так одержим этой незначительной темой?       Себастьян, очевидно, тоже так думал, судя по его все более удивленному выражению лица.       — Не совсем, — осторожно ответил он. Губы Сиэля дрогнули в желании задать еще один вопрос, но на этот раз он удержал себя в руках.       Больше он ничего не скажет. Он бы этого не сделал, даже если бы ему пришлось прокусить себе язык, чтобы убедиться в этом.       К его глубочайшему облегчению, его тело наконец-то согласилось повиноваться.

***

      Остаток дня прошел относительно спокойно. Единственное, что бросалось в глаза, — это поездка на местную площадь и мрачные взгляды, которые их окружали со всех сторон. Особенно выделялся один человек: угрюмый, с впалыми щеками, он ходил за ними по пятам, сжимая в руках короткий металлический прут.       — Вы что-то хотели? — спросил Сиэль, наконец-то устав от преследования. Мужчина оскалил зубы в рычании.       — Вам лучше уйти домой, — выплюнул он. — Вы навлечете проклятие и на наши головы! Такой дворняжке, как вы, здесь не место. Ваше вмешательство является оскорблением для всех трудолюбивых людей, посвятивших свою жизнь процветанию этой деревни!       — Эта деревня существует, потому что королева позволяет ей это, — холодно заметил Сиэль. — Если она считает, что здесь происходит что-то незаконное, я займусь расследованием. Все очень просто.       Мужчина угрожающе зарычал. Он рванулся вперед, но снова остановился под предупреждающим взглядом Себастьяна.       — Вы еще пожалеете об этом! — он выругался, но Сиэль уже потерял к нему интерес.       Влияние Бэрримора простиралось далеко, это было очевидно. Его семья, должно быть, десятилетиями держала в узде население этой деревни, так что люди ничего не знали о мире за ее пределами. Такое невежество и пылкая преданность были опасной вещью. Проклятие, чем бы оно ни было, не могло быть более смертоносным, чем безмозглая толпа.       — Как, по-твоему, люди умудряются терять чувство собственной идентичности? — спросил он позже. Был уже вечер, и хотя у Себастьяна была своя комната, по какой-то причине он предпочел остаться в комнате Сиэля. В настоящее время он был занят тем, что снова перебирал его наряды, складывая и раскладывая их, вероятно, чтобы добиться самого безупречного вида. Это больше походило на оправдание, чем на то, что он выполнял свои обязанности, но Сиэль не возражал. По крайней мере, здесь он мог следить за тем, где находится Себастьян и что он делает. И с кем именно.       — Вы говорите о жителях этой деревни? — вежливо осведомился Себастьян.       — Да, — Сиэль невидящим взглядом уставился в книгу, которую держал в руках. — Они кажутся... У них должны быть свои интересы, привычки, индивидуальность. Свои суждения. И все же они охотно отдают все это ради Бэрримора. Я этого не понимаю.       — А вы разве не так же? — Себастьян даже не потрудился повернуться к нему, что сделало его слова резкими, несмотря на мягкий голос, которым они были произнесены. Сиэль стиснул зубы, мгновенно разозлившись.       — На что ты опять намекаешь? — требовательно спросил он. Себастьян громко вздохнул, как будто устал обсуждать эту тему. Ну, если это то, о чем думает Сиэль, то он не единственный.       — Временами ваша преданность королеве кажется столь же слепой, — небрежно заметил Себастьян, и этот неприятный тон заставил Сиэля сжать кулаки.       — Я не жертвую своей личностью, чтобы служить ей, — процедил он сквозь зубы. — Только потому, что я ее уважаю...       — Ах, но вы ведь не просто уважаете ее, не так ли? — Себастьян наконец повернулся к нему, его губы скривились в насмешливой улыбке. — Вы принимаете каждую просьбу, которую она бросает вам, как кость. Уважение — нейтрально, ваше рвение выходит за пределы нейтральности.       — Я не могу ей отказать! — Сиэль повысил голос, и сердце его заколотилось о грудную клетку, посылая глухое эхо по всему телу. Он не был похож на этих деревенских жителей — просто не был таким. — Ее благосклонность ко мне означает, что я могу продолжать сохранять свое положение в обществе. Я могу быть твоим хозяином, Себастьян, но есть люди, у которых больше власти, чем у меня, и я должен им повиноваться. Мое имя и мое состояние не защитят меня, если Королева решит, что я ей больше не нужен. Не знаю, как ты, а я не готов жить в какой-то лачуге и прятаться от остального мира.       Себастьян покачал головой, и на его лице появилось странное выражение.       — Я бы не позволил вам жить в лачуге, — наконец решил он. — Я бы позаботился о том, чтобы вас окружал тот же уровень комфорта, к которому вы привыкли. В конце концов, я дьявольски хороший...       — Только не это снова, — Сиэль закатил глаза, но прилив ярости отступил, и спокойствие охладило его кровь. Некоторое время никто из них не произносил ни слова.       — Комфорт — это еще не все, — наконец заговорил Сиэль. — Моя работа предполагает наличие полезных связей, но Королева достаточно могущественна, чтобы растоптать их все. Если я попаду в немилость, не будет иметь значения, сколько людей я склоню на свою сторону. Они все предадут меня в мгновение ока. У меня нет желания терять свою должность — я ее заслужил, и мне нравится ее занимать. По этой причине Королева должна видеть во мне преданного ей человека.       Себастьян медленно кивнул с задумчивым выражением лица. Сиэль наконец отвел взгляд, но странное и незнакомое сочетание вины и стыда скрутило его изнутри, действуя как яд.       Он не солгал. Но и полной правды он не сказал.       Как он мог объяснить свое почтение к Королеве, которая была скорее концепцией, чем реальным человеком? А еще лучше, как он мог объяснить это демону, если сам ничего не понимал?       Может быть, такое отношение было в семье. Может быть, это были уроки, которые его предшественник пытался преподать ему, поощряя его видеть в Ее Величестве абсолютного лидера мира, чья благосклонность была благословением, за которое стоило умереть.       В любом случае Себастьян не поймет. Он воспримет это как слабость, а сама мысль об этом была слишком невыносима, чтобы даже думать таким образом.       С усилием Сиэль сосредоточился на своей книге.       Благоговение или нет, но он все еще отличался от людей, которые поклонялись Бэрримору. По крайней мере, Королева была достойна уважения.       В течение следующего часа в комнате царила уютная тишина. Себастьян подошел к нему, разжег огонь в камине, и Сиэль, не поднимая глаз, вытянул ноги.       Их покой был нарушен внезапным стуком в дверь.       — Войдите, — крикнул он.       — Простите, что побеспокоила вас так поздно, — пробормотал кроткий голос, и пальцы Сиэля крепче сжали обложку книги. Конечно, это должна была быть она.       — Молодой хозяин готовится ко сну, — неожиданно резко сказал Себастьян. Его голос звучал почти враждебно, и Сиэль моргнул, искренне удивленный. Когда это случилось? Себастьян провел весь день, приклеившись к его боку. В последний раз, когда они виделись с Анджелой, он был тошнотворно внимателен и заботлив, а теперь вел себя так, словно она вторглась в их дом. Что вообще происходит у него в голове?       — У меня к вам просьба, — сказала Анджела, на этот раз более решительно. — Пожалуйста, покиньте эту деревню. Вы не можете оставаться здесь.       — И почему это? — Сиэль соизволил ответить. Он отказывался уделять ей больше внимания, поэтому сосредоточился на книге, хотя и не видел там ни слова.       — Потому что... — Анжела запнулась, не закончив фразу. Сиэль уже собирался огрызнуться на нее за то, что она зря тратит его время, когда пронзительный вой взорвал тишину снаружи. Он дернулся от ее громкого звука и дернулся снова, когда Анджела закричала: “Демоническая гончая! Она приближается!”       — Демоническая гончая? — Сиэль встал. Не об этом ли проклятии говорил Бэрримор? Какой-то монстр, которого ему удалось приручить и натравить на гостей, которые ему не нравились?       Как и следовало ожидать, Анджела не ответила. Она была жалкой в своем страхе — стояла там, уставившись в окно своими испуганными глазами, тихо всхлипывая... Самодовольное чувство превосходства затопило Сиэля, покалывая под кожей. Себастьян не был бы так впечатлен ею сейчас. Он не будет уважать ее и не будет смотреть на нее так, как раньше. Он больше не будет...       Какая-то тень приглушила свет в комнате. За занавеской мелькнуло изображение чего-то похожего на огромную собаку, и Сиэль напрягся, не уверенный, что это реально.       — Себастьян, — резко приказал он. Ему не нужно было больше ничего говорить — в следующую секунду Себастьян уже был там, распахивая шторы. Ничто не выпрыгнуло на него из воздуха, поэтому Сиэль осторожно приблизился.       — Что это было? — удивленно спросил он. Сначала Себастьян не ответил, но потом указал на что-то.       — Господин, посмотрите туда, — сказал он. Сиэль прищурился, вглядываясь во мрак. Зеленая вспышка метнулась вперед, осветив темноту. Оно куда-то бежало — несомненно, какое-то существо, но, кроме странного эфирного свечения, в нем не было ничего особенного. Оно было похож на собаку. Зеленая собака, но все же собака.       — Пошли, — скомандовал Сиэль, отворачиваясь от окна и проходя мимо Анжелы. Он знал, что Себастьян последует за ним.       Собака, должно быть, принадлежать Бэрримору. Ее тень выглядела достаточно пугающе, но она не соответствовала силуэту, который только что видел Сиэль — значит, это была иллюзия. Но почему она светится зеленым? Конечно, Бэрримор мог бы найти настоящего монстра, но, увидев, насколько он глуп и труслив, Сиэль искренне в этом сомневался.       Обыкновенная собака. Собака, покрытая чем-то, что заставляло ее светиться в темноте. Он должен был выяснить, что это такое.       На улице было промозгло, первые признаки приближающейся зимы наполняли воздух ледяным холодом. Жители деревни испуганно завизжали, значит, они тоже видели привидение.       Маленькое светящееся пятнышко на земле рядом с поместьем мгновенно привлекло внимание Сиэля. Он наклонился, погрузил в нее палец и изучил текстуру.       Ответ пришел так быстро, что это было почти разочарованием.       Фосфорный порошок. Конечно, что еще мог использовать такой примитивный человек? Этого следовало ожидать.       Чего Сиэль никак не ожидал, так это увидеть настоящее тело, вынесенное вперед паникующими людьми.       — Это Джеймс! — воскликнула Анджела, прижимая руки к груди. Ее боль выглядела почти преувеличенной, но она не была достаточно умна, чтобы притворяться, поэтому Сиэль быстро отбросил эту мысль. — Бедный, бедный Джеймс... Ему следовало бы знать лучше.       — Следовало бы, — серьезно подтвердил какой-то мужчина. Сиэль не обращал на них внимания, медленно обходя тело.       Одного ботинка не хватало, он валялся рядом в грязи. Брюки, рубашка и оба рукава порваны подозрительно одинаково. Зверь, обычно, кусает везде, покрывая ранами каждый кусочек кожи. Но животное не было бы таким точным и дотошным. Кроме того, способ, которым был испорчен каждый предмет одежды, казался неестественным.       Сиэль осторожно опустился на одно колено, коснувшись безвольной руки и изучая рисунок ран на ней. Кожа была еще теплой, значит, убийство было совершено менее получаса назад. Человек был растерзан собакой, но никто не слышал его криков? Такая смерть будет жестокой и долгой. Либо все эти люди были сообщниками, либо кто-то тихо убил Джеймса, прежде чем изуродовать тело.       И синий ошейник на шее. Собака определенно не смогла бы поместить его туда, каким бы большим он ни был. Зачем кому-то понадобился ошейник, если он сразу же изобличал его?       Чтобы скрыть истинную причину убийства. Должно быть, удушение.       — Ну вот и все, — пробормотал Сиэль себе под нос. Бэрримор не осмелился ударить его прямо, поэтому он убил человека, чтобы внушить страх и прогнать нежеланных гостей из своей деревни.       Как глубоко... Не вдохновляюще.       — Не трогайте его! — прогремел знакомый голос. Сиэль повернул голову, глядя на Бэрримора с нескрываемым презрением.       "Я собираюсь построить здесь курорт", — мстительно подумал он. То, что служило оправданием, теперь стало гарантией. Он не допустит, чтобы его путешествие было настолько бессмысленным.       — Значит, это был Джеймс, — мрачно сказал Бэрримор. — Джеймс был плохим псом.       — Да, — подтвердил мужчина, стоявший рядом с преследователем с металлическим прутом. Их выступление было настолько плохим, что мозг Сиэля чуть не завял от неловкости. — Он нарушил ограничение на владение собакой. Он завел шестую собаку — на одну больше, чем положено.       — Понятно, — Бэрримор закрыл глаза, пытаясь выглядеть побежденным. — Тогда это было неизбежно.       — Что значит, это было неизбежно? — воскликнул Бард, и Сиэль тут же перекрыл ему доступ к разговору.       Ему было холодно. Холодно и скучно. Он мог арестовать Бэримора прямо сейчас или подождать, пока тот сделает...       — Белая собака — это хорошая собака, самая лучшая собака. Черная собака — плохая собака, самая плохая собака, — неожиданно ровный хор ворвался в его мысли, быстро возвращая его к реальности. Жители деревни смотрели на него мрачно и торжественно. Несколько человек подняли мертвое тело, и песнопение возобновилось. — Она сожрет твою плоть до костей. Она сожрет тебя, пока ты не исчезнешь.       Это было жутко, то, как эти люди пели тревожные слова, как будто они делали это сотни раз раньше. Но еще более жутким было то, как Себастьян застыл, словно зачарованный этой песней, как когда-то, когда ее пела старуха.       Может быть, он что-то упустил? Что-то более грандиозное, чем он предполагал вначале. Поведение Себастьяна покинуло территорию "досадливого" и вошло в "страну странностей", и Сиэль знал, что нет никакой возможности расшифровать его, если он не спросит напрямую.       Но он этого не сделает, несмотря на то что слова обожгли ему язык. Вполне вероятно, что он неправильно понял ситуацию, и Себастьяна просто заинтриговала рабская странность этой деревни. Выглядеть глупо перед ним было бы последним гвоздем в гроб этой не слишком приятной поездки.       — Я думал, что вы, чужаки, станете его добычей, — проворчал Бэрримор. — Вам повезло, что вы спаслись.       С драматическим размахом он двинулся вслед за скандирующими селянами, Анджела следовала за ним по пятам.       — Господин, — тихо произнес Себастьян, и в этом единственном слове прозвучал вопрос, которого ожидал Сиэль.       — Не сейчас, — лениво ответил он. — Завтра. Я хочу, чтобы это было более масштабно.       Не было никакого смысла арестовывать Бэрримора прямо сейчас. Это разозлило бы деревенских идиотов, так что Себастьяну пришлось бы устранить и их тоже, а это больше хлопот, чем пользы. Нет, жители деревни должны были своими глазами увидеть падение Бэрримора. Они должны были увидеть, что это за человек, чтобы распять его лично.       Избавиться от нынешнего лидера и построить курорт было бы относительно приятно, но Сиэль потратил слишком много времени впустую, чтобы удовлетвориться этим. Нет, он хотел чего-то другого. Ему нужна была преданность этих податливых людей. Если они восхищались Бэрримором, то приняли бы и его так же слепо. Не то чтобы он нуждался в толпе идиотов, преследующих его повсюду, но было бы забавно остаться здесь на некоторое время и посмотреть, как быстро он сможет изменить их отношение.       Сиэль улыбнулся, смутные планы быстро обретали форму в его голове. Потом он понял, что на него смотрят Себастьян и все остальные слуги. Даже Танака выглядел обеспокоенным.       — Наши дела здесь закончены, — объявил Сиэль. — Спокойной ночи.       С этими словами он вернулся в поместье, зная, что Себастьян проследит его путь. Здесь его никто не видел, поэтому он снова позволил себе слегка улыбнуться.       Даже самые скучные дела можно было сделать занимательными.

***

      В ту ночь он быстро заснул. Ему снился бесконечный путь, тянущийся вперед, и он продолжал идти по нему, чувствуя, что он вот-вот закончится. Но этого не произошло — всё продолжалось и продолжалось, и Сиэль шел, пока картинка внезапно не оборвалась. Его глаза распахнулись, и мир вокруг поплыл, когда какая-то сила выдернула его из постели, прижимая к себе.       Не какая-то сила. Себастьян.       — Что ты делаешь? — сонно пробормотал Сиэль, вытягивая шею, чтобы лучше видеть его лицо. Себастьян не ответил ему. Он был бледен и полон решимости, и все его внимание было приковано к двери.       Ладно, если никакого объяснения не предвидится, ему придется самому его получить.       Пытаясь стряхнуть с себя сон, Сиэль оглядел комнату. Она погрузилась в полную темноту, значит, что была еще ночь. Себастьян схватил его с кровати и теперь держал, застыв в напряженной оборонительной позе, уставившись на дверь. Как ни вслушивался Сиэль, он не слышал ни звука. Никто сразу же не вломился, так что Себастьяну нечем было объяснить свое сумасшествие.       — Я приказываю тебе рассказать мне, что происходит, — хрипло потребовал он, но, как и прежде, не получил никакой реакции. Себастьян только крепче обхватил его за талию, не отводя взгляда от входа. Разозлившись, Сиэль изо всех сил пнул его под ребра. Это, наконец, вызвало у демона реакцию, но она длилась долю секунды: Себастьян бросил на него быстрый раздраженный взгляд, прежде чем снова сфокусироваться на двери.       Сиэль никогда раньше не попадал в подобную ситуацию. Он был заложником безумного демона, который нарушил его сон, украл его из постели и отказался объяснить свое поведение. Больше ничего не происходило — вокруг не было врагов, так что он даже не мог чем-то себя развлечь.       — Отпусти меня, — прошипел Сиэль. — Я хочу снова заснуть! Это приказ!       Себастьян не ответил.       Хорошо. Если он притворился неодушевленным предметом, то пусть. Сиэль предположил, что он мог бы спать и так, если понадобится.       Обхватив Себастьяна руками и ногами, Сиэль уткнулся лицом в изгиб его шеи и закрыл глаза. Эта поза была успокаивающей и удобной, такой же знакомой, как и его кровать — может быть, даже больше. В какой-то момент за последние несколько лет пребывание в объятиях Себастьяна стало чем-то естественным, чем-то инстинктивно успокаивающим.       Трепетное ощущение безопасности развернулось в нем, омывая его тело приятными теплыми волнами. Прижавшись ближе, Сиэль заснул.

***

      Он проснулся в своей постели, когда Себастьян принес ему чай. На его лице не было и следа признания того, что что-то случилось — он вел себя как всегда, и Сиэль сразу понял, что он не получит ответа. По крайней мере, не сегодня.       Он все еще требовал: "Объясни мне свое ночное безумие. Что заставило тебя так испортить мне сон?”       — Простая предосторожность, — с готовностью ответил Себастьян. — Прошу прощения за резкость моих действий, молодой господин, но я полагал, что лорд Генри нанесет новый удар. Его проклятие может принять другую форму, которую мы не предвидели, так что я просто выполнял свой долг.       Ложь. Всё это. Полная и абсолютная ложь.       Но Сиэль предпочитал доверять своей интуиции, и прямо сейчас она шептала, что, что бы ни случилось с Себастьяном, это не имеет никакого отношения к самому делу. Он все еще переживал свой демонический кризис, и он отказался бы обсуждать его независимо от того, какой приказ он получил, находя лазейки, которые ни один человек не мог предвидеть.       Ему повезло, что в данный момент у Сиэля были другие мысли, иначе они проверили бы, кто может быть более изворотливым.       — Принеси мне чай на улицу, — решил он. — Я собираюсь провести утро на пляже.       Тень омрачила выражение лица Себастьяна, сделав его настороженным. Но затем его губы растянулись в мягкой улыбке.       — Конечно, милорд, — спокойно ответил он. — Всё будет сделано.       И это было сделано, просто не так, как ожидал Сиэль. Он собирался сидеть у воды, читать книгу и строить планы. И все это в тишине. Но нет, по какой-то глупой причине Себастьян вытащил всех их слуг наружу, и у него хватило наглости привести с собой Анджелу. Хотя они сидели далеко от него, он все еще слышал их раздражающие визги и смех.       Гулкий голос Барда заставил Сиэля машинально поднять глаза. Он, Финни и Танака плескали друг в друга водой, их лица были ясными и открытыми. Они искренне наслаждались — это было такое редкое зрелище, что Сиэль смотрел на них, как зачарованный.       Каково это — чувствовать себя таким беспечным? Смеяться так громко и непривлекательно, не думая о том, какое впечатление они производят? Наслаждаясь и не заботясь о том, кто их видит?       И вода должна быть холодной. Сиэль вздрогнул при мысли о том, чтобы даже прикоснуться к ней, не говоря уже о том, чтобы нырнуть вглубь.       Нет, он никогда не станет плавать так, как они. Это выглядело слишком странно и недостойно, слишком просто, чтобы доставить какое-то истинное удовольствие. Наблюдать за другими издалека и читать книгу было гораздо более заманчивым вариантом.       Потеряв интерес к слугам, Сиэль поднес чашку к губам, сделал глоток и поставил ее обратно на маленький столик, найденный Себастьяном. Сегодня не было ветра, и хотя воздух оставался прохладным, ему было достаточно тепло в одежде. Себастьян также притащил для него подставку для ног, якобы для того, чтобы ему было удобнее, и хотя Сиэль подозревал, что это больше походило на намек на его низкий рост, он не мог отрицать, насколько расслабленным сейчас себя чувствовал.       — Разве молодой господин не собирается плавать? — спросил Себастьян, внезапно повернувшись к нему. Сиэль проигнорировал его, отказываясь отвечать на такой излишний вопрос. Как будто он согласился бы на такую безумную идею. Купание осенью не входило в его представление о хорошем времяпрепровождении.       — А, понятно. — Себастьян усмехнулся, и эта насмешка отвлекла Сиэля от книги. — Молодой господин не хочет...       — Если ты все еще можешь купаться в это время года, то нет смысла превращать это место в летний курорт, — перебил его Сиэль. Если это опять из-за клейма на спине, он не хотел этого слышать. Себастьян обладал неприятной способностью проникать под кожу, но, к счастью, он знал, как перенаправить ход его мыслей.       — Вы действительно собираетесь превратить эту деревню в курорт? — как он и ожидал, в голосе Себастьяна прозвучало удивление. Он посмотрел ему прямо в лицо, забыв о плавании и уродливом клейме, и Сиэль с трудом удержался от ухмылки.       — Конечно, — сказал он. Себастьян был существом, не заслуживающим доверия, но ему всегда можно было доверять в том, насколько он предсказуем.       — А как насчет пса-демона? — настаивал Себастьян, и Сиэль недоверчиво фыркнул.       — Ты, конечно, уже знаешь это так же хорошо, как и я? — спросил он. Не может быть, чтобы Себастьян все еще был невежественен или думал, что Сиэль настолько слабоумен. — Этот "демонический пес" — не пес.       Тихий смешок Себастьяна убедил его, что даже глупости демонов есть предел. Да, Себастьян знал правду, и он знал, что Сиэль знает ее. Бэрримор был проклятием этой деревни, и его детские мифы воплощались в жизнь столь же ребяческими средствами. Пусть его падение будет таким же драматичным.       — Иди сюда, — тихо произнес Сиэль. В глазах Себастьяна вспыхнул интерес. Он приблизился, наклонился, и Сиэль прошептал ему на ухо: “Пусть арест Бэрримора превратится в шоу. Порази меня.”       Выражение лица Себастьяна не изменилось, но возбуждение, охватившее его тело, было ярким и ощутимым. Это вызвало дрожь восторга в животе Сиэль.       — Да, милорд. Прямо сейчас же, — услышал он. Себастьян казался до смешного довольным, что сохранять строгое выражение лица стало для графа вызовом. И все же Сиэль преуспел. Затем Себастьян пристально посмотрел на него, не потрудившись увеличить расстояние между ними, и странная теплота в его глазах заставила сердце Сиэля учащенно забиться.       Он неловко отвел взгляд. В течение нескольких коротких мгновений его мозг плавал в ошеломляющем состоянии счастья и смятения, но затем отрезвляющая рациональность поразила его, и он откашлялся.       — Как любезно с твоей стороны, — произнес он. — Но разве ты не ненавидишь собак?       Себастьян остановился, и сердцебиение снова перешло в галоп. Сиэль смотрел вперед остекленевшими глазами, одновременно ожидая ответа и страшась его. Обычно он не стал бы подыгрывать Себастьяну и использовать его дурацкую собачью метафору для себя, но теперь, внезапно, это показалось ему подходящим.       — Я их ненавижу, — согласился Себастьян. Его голос остался прежним, но в нем чувствовалась едва заметная напряженность. — Вот почему я хотел бы закончить это как можно скорее.       Удар пришелся тяжело, выбив из него весь воздух. Узел противоречивых эмоций сжался в его груди и заставил легкие стянуться еще сильнее. Сиэль продолжал смотреть на что-то, не осмеливаясь вдохнуть, но даже когда недостаток воздуха начал медленно затуманивать его зрение, он не мог перестать думать о том, что означали эти слова. Он не мог перестать возмущаться их намеком, так же как не мог перестать презирать себя за это.       Какое ему дело до того, что Себастьян чувствует к нему и их контракту? С чего бы ему расстраиваться при мысли о том, что он хочет его закончить? Себастьян был здесь ради еды, которая ждала его в конце концов. Конечно, у него не было никакого желания продлевать их сотрудничество. Конечно же он...       — Пока ситуация не стала еще хуже.       Если бы каждая клеточка его тела не была настроена на Себастьяна с болезненной точностью, Сиэль бы не заметил этих слов. Себастьян произнес их так тихо, что, казалось, не хотел, чтобы его услышали. Но они все же достигли графских ушей, и Сиэль вцепился в них с жаром, который ужаснул его, ища смысл и взаимосвязь.       Себастьян более или менее подтвердил, что ненавидит его, причем дважды за два дня. Он признал, что его сотрудничество было результатом его желания положить конец их контракту раньше. Но последняя фраза... Означала ли она, что Себастьян торопится, потому что чувствует себя неуютно? Угроза? Так же, как и Сиэль, встревожен едва заметными изменениями в их отношениях?       Возможно, он ошибался. Но он хотел быть правым. Ему нужно было быть правым, нужно было знать, что он не единственный, кто испытывает эти постоянные замешательства и неуверенность.       Новый взрыв смеха Барда, Финни и Мей-Рин заглушил его мысли, и Сиэль наконец вспомнил, что нужно дышать.       Это было неправильно. То, как он позволил каким-то глупым чувствам помешать его планам. Он хотел сосредоточиться на этой деревне и на будущем курорте здесь, а не на существе, которое радовалось, сбивая его с толку.       Себастьян заплатит за это — он просто должен выяснить, как.

***

      Через полчаса раздались крики.       — Собака Джеймса! Его поймали!       — Наказание вот-вот начнется, пошли!       Его слуги вскочили на ноги, выглядя потрясенными, в то время как Сиэль кисло поморщился.       Эти идиоты собирались наказать собаку за то, что она шестая в доме своего хозяина. На их рассудок действительно не было никакой надежды. Но почему собака позволила себя поймать, когда у нее была целые ночь и утро, чтобы убежать? Себастьян, должно быть, имел к этому какое-то отношение. Сначала он сказал, что ненавидит собак, а теперь собирается убить одну из них. Это тоже было символично? Сиэль не был уверен, что он хочет видеть это, но если это было начало шоу, которое он просил, он должен был присутствовать.       Еще через пять минут он, его слуги и Анджела стояли позади разъяренной толпы, наблюдая за казнью.       — Похоже, у него что-то во рту! — крикнул один из них. С такого расстояния Сиэль не мог догадаться, что это было, но его разум начал колебаться между различными выводами.       Может быть, у собаки действительно что-то было во рту. Или, может быть, ему что-то дали. Улика, связывающая Бэрримора с убийством? Это было бы забавно — раскрыть его перед этими сумасшедшими людьми. Людьми, которые кричали от радости теперь, когда на прикованную собаку напало сразу много других собак, не имея ни малейшего шанса защититься.       — Вы не можете этого сделать! Неужели вам его совсем не жалко? — внезапно завопил Финни. Сиэль подпрыгнул, глядя на него широко раскрытыми глазами, и прежде чем он успел что-то сделать, Финни бросился бежать. С нечеловеческой силой он оторвал от земли деревянный столб и взмахнул им, отшвыривая нападавших собак от их жертвы.       Мей-Рин и Бард побежали к нему, и Сиэль последовал за ними, чувствуя себя более обеспокоенным, чем он хотел признаться. Он никогда не видел, чтобы Финни так терял самообладание. Сиэль даже не знал, что тот так любит животных. Может, в его досье что-то есть? В данный момент он не мог вспомнить.       Финни никак не отреагировал на них, уставившись на неподвижную собаку и пытаясь погладить ее дрожащими руками. Сиэль покачал головой, когда неприятное и удушливое ощущение начало подергиваться в его груди. Он сожалел, что это случилось — собака этого не заслужила. Но если Финни проявляет столько эмоций, забывает о его приказах и ведет себя так неподобающе... Что он чувствует? Как эти чувства могут быть такими сильными — ведь он даже не знал эту собаку и не заботился о ней.       — Ты вмешался! — кто-то взревел, и Сиэль быстро повернулся лицом к толпе. Десятки сердитых лиц смотрели на него и его слуг с яростным видом, сжимая в руках свое деревенское оружие.       — Ты прервал наказание! — раздался еще один крик. — Ты тоже заслуживаешь наказания!       Глаза Сиэля нашли Бэрримора, который стоял позади остальных с торжествующей ухмылкой. Наверное, он думал, что победил. Нелепый, безмозглый человек.       — Хватай их! — скомандовал Бэрримор, ухмыляясь еще шире, когда толпа послушно бросилась вперед. Сиэль почувствовал, что его оттеснили назад, когда Бард яростно отразил первые удары, пытаясь защитить его. Мей-Рин тоже присоединилась к ним, но у них не было оружия, так что меньше чем через минуту они оба были подавлены. Финни не двинулся с места, и прежде чем он успел очнуться от оцепенения, его тоже схватили.       — Посмотрим, как вам понравится наше гостеприимство, — протянул Бэрримор, радостно оскалив зубы. — Вам следовало уйти, когда у вас был такой шанс.       Сиэль поднял бровь, сохраняя презрительное выражение лица, даже когда двое мужчин грубо заломили ему руки за спину.       — Эй! Отпусти его! — закричал Бард, дергаясь от веревок, которыми его связывали.       — Как ты смеешь! — взвизгнула Мей-Рин. Она также безрезультатно дергала за веревки. — Он выше всех вас по званию, да! Не трогай его!       — Где этот несчастный Себастьян, когда он нам нужен? — нахмурившись, добавил Бард. Сиэль пожал плечами, не потрудившись сопротивляться, поскольку его приковывали к стене сразу с трех сторон. Что они собираются делать, расчленяя его, оттягивая каждую часть тела в разные стороны? Это может быть творческая попытка. Но Бард был прав, где же Себастьян? Все еще организует шоу или развлекается, ожидая, чтобы вмешаться в последний момент?       Финни, похоже, наконец оправился от шока, потому что тоже начал кричать.       — Заткните им рот! — раздраженно рявкнул Бэрримор, прежде чем снова сосредоточиться на Сиэле. Его чуть не распирало от самодовольства. — Теперь ты уже не так силен, малец?       Сиэль сдержал фырканье. Опять собаки. Это становилось патологией.       — Господин, умоляю Вас, простите этих людей! — воскликнула Анджела, отчаянно ломая руки. — Только в этот раз!       Сиэль сморщил нос, не зная, что и думать о ее словах. Она была настоящей дурой, но он не думал, что она рискнет спорить с хозяином из-за них. Возможно, она была храбрее, чем он думал.       Или, может быть, она надеялась таким образом завоевать расположение Себастьяна, завладев еще большей частью его внимания.       — Ты права, — неожиданно согласился Бэримор. — В конце концов, этот шпиц —сторожевой пес королевы. Может быть, если он образумится, я решу отпустить его.       Сиэль расслабился, снова наклонив цепи и позволив им выдержать его вес. О, это будет забавно. Такой человек, как Бэрримор, мог вести переговоры только с помощью слепой силы, и, основываясь на своей уверенности, он не сомневался, что его гости охотно согласятся на любые предложенные им условия. Видеть, как он брызжет слюной из-за неизбежного отказа, было бы забавно.       — Посоветуйте Ее Величеству никогда больше не посылать своих приспешников в эту деревню, — сказал Бэрримор, повысив голос. Сиэль сделал вид, что на мгновение задумался, прежде чем на его лице появилась улыбка.       — Как жалко, — протянул он. — Полагаешься на все эти маленькие уловки, чтобы сохранить свою скудную власть? Держу пари, что слово “свиноголовый” было придумано специально для тебя.       Лицо Бэрримора сморщилось в еще более уродливой гримасе, когда он зарычал от ярости и недоверия.       — Тогда я покажу вам, что происходит с непослушными собаками, которые мне противостоят! — он сплюнул. — Хватай его!       Пять разъяренных собак бросились вперед по команде, подбежали к нему и залаяли в сильном предвкушении. Сиэль смотрел, как они приближаются, и на секунду его пронзила острая нервозность. Себастьян любил игры, не так ли? И он любил лазейки. А что, если он не придет? Что, если он подумает, что будет забавно наблюдать, как Сторожевой Пес Королевы разрывается на части настоящими собаками?       Но усиливающийся огонь паники остыл на долю секунды позже, когда черная тень появилась прямо перед ним, заслонив его и заставив собак отлететь назад.       — Совсем близко, — мрачно прокомментировал Сиэль, хотя его губы начали дрожать в порыве улыбнуться. Значит, все шло по плану. Время Бэрримора истекло, и весь Хаундсворт должен был стать свидетелем начала новой эры.       — Я искренне извиняюсь, милорд, — сказал Себастьян, бросив на него игривый взгляд. Сиэль наконец сообразил, что делать с его губами, поэтому он усмехнулся. Это не было похоже на извинение, ни в малейшей степени.       Бэрримор уставился на них, а потом сжал кулаки, чуть ли не дыша огнем.       — Ты смеешь вмешиваться, Гарм? — взревел он, и Сиэль закрепил это слово в глубине своего сознания. Откуда у Бэрримора взялись все эти породы? Была ли у него большая книга, которую он читал каждый вечер перед сном? — Чего вы все ждете? Убейте их обоих, немедленно!       Собаки отреагировали на его голос, зарычав с явной угрозой, и Себастьян издал недовольный звук.       — Какой раздражающий и ворчливый звук они издают, — пробормотал он. — Одна из причин, почему я ненавижу собак.       Сиэль нахмурил брови, неуверенный, было ли это связано с ним или с настоящими собаками, для разнообразия. Со своего места он не мог видеть, что происходит, но Себастьян, должно быть, что-то сделал, потому что собаки вдруг повалились на животы, размахивая руками и глядя на него с испуганным повиновением.       Теперь это было действительно неприятно, но чего еще он мог ожидать от животных? Они не были достаточно умны, чтобы отмахнуться от позерства Себастьяна, или достаточно сильны, чтобы бороться с ним.       — И что же ты сделал? — воскликнул Бэрримор. Сиэль наслаждался ошеломленным выражением его лица, а затем он лениво потянулся в своих цепях.       — На этом ваш жалкий фарс заканчивается, Бэрримор, — объявил он, придав своему голосу должную торжественность. Пора было начинать и его собственную роль. — Послушайте меня, жители деревни: здесь нет никакой демонической гончей! Есть просто старик, одержимый властью, который испугался укусов своих начальников.       Себастьян понял намек и направился к одной из собак. Он добрался до нее как раз в тот момент, когда Бэрримор пробормотал: “И какие у вас есть доказательства?”       С тем же успехом он мог бы признаться, вместо того чтобы задавать такой компрометирующий вопрос.       — Вот это, — произнес Себастьян, в совершенстве повторяя прежнюю торжественность Сиэля. Он с размаху вытащил из-под пальто череп животного, приложил его к челюсти собаки и снова повернулся к Бэрримору. — Мы нашли это в подвале вашего особняка, — серьезно сказал он. — Я взял на себя смелость подтвердить, что следы, оставленные на теле Джеймса, соответствуют этим зубам.       Сиэль закатил глаза от всей этой театральности, но истинного раздражения в нем не было. Себастьян делал именно то, что он хотел, — безупречно играл свою роль. Жители деревни в смятении ахнули, а глаза Бэрримора смешно расширились. Зная Себастьяна, можно было предположить, что это даже не настоящий череп, который использовался для имитации укусов, а если и был, то его нашли не в подвале.       Бэримор понимал, что их обвинения верны, но его не покидала мысль о том, что все эти сфабрикованные доказательства могут привести его в замешательство. Он никогда не сможет постичь реальность своим крошечным мозгом, так что это был идеальный, хотя и небольшой поворот мысли, который он заслужил.       Себастьян встал, и хотя Сиэль видел только его спину, он был уверен, что его лицо светится самодовольством.       — Посмотрите туда! — приказал он. Идиоты резко обернулись, и даже Сиэль приподнял брови. Себастьян каким-то образом манипулировал образом пса-демона, заставляя его отражаться в самом небе. Проекция Бэрримора определенно не обладала такими возможностями. — Это правда, стоящая за гончей демонов. Это не что иное, как образ, иллюзия. Свечение, в свою очередь, было фосфорной пылью — он посыпал ею обычную собаку.       Столь же чудесным образом Себастьян извлек пузырек и наклонил его, выпустив наружу то, что казалось бесконечным потоком зеленой искрящейся пыли.       Выпендрежник. Как будто Сиэль позволит ему украсть всю славу.       — Демонический пес — это иллюзия, созданная одним человеком. И этот человек —ты, Генри Бэрримор! — он драматически вскрикнул. Граф обратил внимание на возмущенный ропот голосов, на то, как люди мгновенно уставились на Бэрримора с осуждением в глазах. Еще один трюк, еще одна страстная речь, и они казнят его лично — просто потому, что могут, и потому, что дураки ненавидят, когда их дурачат.       — Это чепуха! — отчаянно запротестовал Бэрримор. — Какие у вас есть доказательства против меня?       Неужели он действительно просит больше доказательств? Этот человек был неразумен и не имел никакой надежды на спасение.       Сиэль ухмыльнулся, позволяя Себастьяну сделать следующий шаг. Следуя беззвучному приказу, Себастьян подошел к собаке Джеймса.       — Ты можешь отдохнуть, — спокойно сказал он, вынимая что-то из ее рта. — Твой долг выполнен.       Сиэль прищурился, пытаясь разглядеть, что он держит в руках.       Кусок рваной ткани. Рваной коричневой ткани. Той, которую собака не оторвала сама — Сиэль мог поставить на это все свое поместье.       — Какой прекрасный материал, — задумчиво произнес Себастьян. — Интересно, почему пес не отпускал его до самого последнего вздоха?       — Потому что ты заставил его держать ее во рту? — пробормотал Сиэль себе под нос. Он знал, что Себастьян услышит — и услышал, судя по страдальческому взгляду, брошенному в его сторону.       — Вот почему, — не обращая на него внимания, Себастьян с гордостью протянул ткань жителям деревни. Бэрримор отшатнулся, бормоча что-то неразборчивое, неподдельный шок был написан на его лице. — Действительно, - ухмылка, которую Себастьян должен был проглотить под всей этой серьезностью, ускользала — в результате его голос звучал странно раздраженно. — Это клочок ткани от твоих штанов, оторванный собакой Джеймса, когда ты напал на его хозяина. Ты будешь отрицать, что это твое?       Бэрримор был сбит с толку, Сиэль чувствовал это всем своим существом. Он не мог отрицать, что этот кусок вырван из его штанов, но он также должен был знать, что ни одна собака не отрывала его. Сиэль почти слышал, как скрипит его мозг, пытаясь понять, как это могло случиться.       Ответа, похоже, не последовало, потому что вместо того, чтобы протестовать или даже пытаться выиграть время, Бэрримор внезапно... Побежал. Но это закончилась почти в ту же секунду, как началось, когда деревенские жители преградили ему путь. Их праведная ярость и жажда крови были физически ощутимы, но поскольку они были на стадии ругани, а не действий, Сиэль решил дать им дополнительный толчок.       — Сдавайся! — громко воскликнул он, делая выпад вперед, чтобы привлечь больше внимания к звону своих цепей. Пусть эти люди помнят, что он был жертвой, которая чуть не умерла ради них. — Теперь все кончено!       Это сработало — вопли идиотов стали громче, а затем они схватили Бэрримора и потащили его куда-то. Вероятно, в какое-то ритуальное место, где его могли казнить или заточить в тюрьму.       Значит, дело сделано. Завтра утром Сиэль сможет начать усиливать свое присутствие здесь, наблюдая, как быстро деревня упадет к его ногам. Строительство курорта принесло бы ему дополнительный доход, а люди, жаждущие его одобрения, охраняли бы его, и это было бы только на пользу.       Кандалы на его руках и ногах упали. Сиэль послал Себастьяну прищуренный взгляд, прежде чем медленно потереть запястье, ярко демонстрируя свое неудовольствие.       — Все это можно было сделать и раньше, — коротко заметил он. — Ты ждал слишком долго.       Себастьян театрально развел руками.       — Вы просили меня о шоу, милорд. Я думал, что появление в самый драматический момент сделает его более впечатляющим для вас и зрителей.       Сиэль улыбнулся. Иногда играть с Себастьяном было удивительно легко.       — Таки выучил это слово? — мягко спросил он. Ухмылка Себастьяна исчезла, но прежде чем Сиэль успел насладиться гневом, который неизбежно последует за этим, Финни упал на землю, прижимая мертвую собаку к груди. Невозможно было расслышать, что он говорит, но то, как его плечи тряслись от горя, тихие рыдания, которые он даже не пытался подавить, — это было безошибочно. Сиэль неловко поерзал, не зная, какое выражение принять.       Плакать так открыто, на глазах у всех, на коленях... Нет, он не мог этого понять. Это было просто выше его сил. И испытывать такие сильные эмоции к простой собаке?       Невольно в его сознании всплыл короткий образ его собственной собаки, но Сиэль стряхнул его. Возможно, он и любил это упрямое, защищающее его существо, но после его смерти он все еще держался лучше, чем его слуга сейчас. И Себастьян действительно принадлежал ему — Финни же, в свою очередь, видел эту собаку впервые в жизни.       Рядом начал скапливаться сгусток тьмы, токсичной и горькой, почти ядовитой по своей интенсивности. Сиэль удивленно повернул голову. Себастьян смотрел на Финни с выражением, которое можно было назвать только встревоженным. Его брови были нахмурены, глаза сузились, а уголки губ опустились вниз, выдавая, насколько он встревожен.       — Еще одна причина, почему я ненавижу собак, — тихо сказал он. Сиэль не был уверен, что эти слова должны быть услышаны. Разинув рот, он уставился на Себастьяна, не зная, что сказать в ответ. Смятение и недоверие охватили его, как лесной пожар, скрывая под собой сильное чувство восторга, и последнее только делало весь этот момент еще более странным.       Конечно, Себастьян не имел в виду… Это не могло быть связано с ним, не так, как это было на пляже. Или это могло бы быть? Потому что какое еще могло быть объяснение?       Но это было уже слишком. Себастьян никогда бы не признался, что ненавидит собак — его самого, — потому что они (он) вызывают в нем слишком много эмоций. Он даже не понимал, что такое эмоции! Игра, в которую они играли с учителями, была хорошим уроком, но могла ли она быть настолько эффективной? Могло ли это заставить демона чувствовать себя так, как обычно чувствуют себя нормальные люди?       Нет. Скорее всего, нет. Но что еще значили слова Себастьяна?       Его голос бесполезно застрял в горле, так что в конце концов Сиэль ничего не сказал, уставившись на Финни невидящим взглядом. Покалывающее тепло, заполнившее его желудок, теперь распространилось дальше, оттаивая что-то в груди, как будто оно ждало этого самого момента. Это заставило покраснеть его щеки, а затем, наконец, достигло его мозга, превратив его в плавающую мешанину ощущений, которые он не мог даже начать расшифровывать.       Сиэль не совсем помнил, как он вернулся в поместье, где они остановились — его мысли были рассеяны, и он то купался в уверенности, что он особенный, то хмурился при мысли об этом. Слова Себастьяна нельзя было истолковать иначе: он сказал, что ненавидит собак после того, как увидел, как Финни плакал над одной из них. И уж точно не ненависть была написана на его лице. Но почему он вдруг стал таким открытым, после того как чуть не свел Сиэля с ума своими едкими замечаниями и отсутствием достаточного внимания? Может быть, это была другая игра, правила которой он еще не знал?       — Дело раскрыто, — пробормотал граф. Было еще рано, но небо почти совсем почернело, и дождь лил не переставая. — Мы покинем деревню, когда стихнет буря.       — Хорошо, — сказал Себастьян через некоторое время. Вероятно, он выполнял свои обычные обязанности, но Сиэль отказался это проверить. Он не отвернется от окна, пока не разберется во всем, что произошло во время этой поездки, — это был хороший повод, как никакой другой.       — Я думал, вы хотите превратить это место в курорт? — спросил Себастьян после очередной паузы. — И заставить жителей деревни повиноваться вам? Последняя фраза прозвучала насмешливо, но Сиэль пожал плечами.       — Может быть, позже, — ответил он. В данный момент забота о деревенских жителях была его второстепенной заботой. Наблюдение за Себастьяном и анализ его поведения были более важны, потому что, хотя Сиэль был в восторге от идеи восторжествовать раз и навсегда, заняв постоянное место в памяти Себастьяна и прожив через него тысячелетия, он ненавидел возможность быть выставленным идиотом.       Технически, было три объяснения вместо одного, как он изначально хотел верить. Первый вариант показался ему наиболее предпочтительным: Себастьян, по какой-то причине, был так взволнован образом Финни с собакой, что раскрыл свои истинные чувства, признавшись, что Сиэль заставил его что-то почувствовать, и высказав свое разочарование по этому поводу. Он хотел, чтобы тот знал, потому что эмоции были слишком сильны, чтобы он мог молчать — он должен был поделиться ими.       Ерунда. Это было совершенно нехарактерно для Себастьяна и наивно до смешного.       Вторая версия была менее предпочтительной, но более реалистичной: Себастьян сказал это намеренно, чтобы еще больше запутать Сиэля. Сначала его дурацкие игры в поместье, потом его резкие и мелкие намеки; все то внимание, которое он уделял Анджеле, и его странное поведение в течение вчерашней ночи, сопровождавшееся отказом подчиняться приказам. И теперь он искажает все заявления о ненависти, показывая, что у него есть другие чувства, с которыми ему неловко? Если он хотел поиграть с разумом Сиэля, то это был лучший способ сделать это.       Третья версия была крайне маловероятна: возможно, Себастьян действительно переживает какой-то внутренний кризис, но он не собирался ничего озвучивать. Он сделал это случайно, сам того не осознавая.       Как выяснить, какой вариант был правильным? И возможно ли это вообще?       Стена дождя постепенно полностью скрыла деревню из виду. Становилось холодно, и Сиэль неохотно обернулся.       — Приготовь меня ко сну, — мрачно приказал он. Может быть, ему удастся разработать более надежную стратегию таким образом, чтобы Себастьян не маячил поблизости.       — Уже? — Себастьян нахмурился и посмотрел на часы. — Вам еще рано об этом говорить...       — Я хочу спать. Поскольку с Бэрримором уже разобрались, других планов на сегодня у меня нет.       Себастьян все еще выглядел озадаченным, но все же поклонился. По крайней мере, некоторые вещи все еще оставались знакомыми.       — Да, милорд, — произнес он.

***

      Сиэль заснул довольно быстро. Его разум начал вытягивать из мозга различные фрагменты информации, собирая их вместе в абстрактные сны, но спокойствие внезапно было нарушено. Что-то выдернуло его из постели, и через несколько секунд Сиэль в шоке заморгал, пытаясь приспособиться и понять, что происходит.       Его держал Себастьян. Снова. А Себастьян сосредоточенно смотрел на дверь. Снова.       Безумнее уже некуда.       — Это будет наш новый ночной ритуал? — проворчал Сиэль. — Тебе нравится тревожить мой сон и держать меня в заложниках?       Себастьян, как и следовало ожидать, проигнорировал его, прислушиваясь к чему-то, что Сиэль не мог услышать. Какое-то мгновение он раздумывал, не дать ли ему пинка, но веки уже начали тяжелеть, и в конце концов он просто зевнул.       — Худший демон на свете, — пробормотал он, извиваясь, пока не почувствовал себя комфортно. Прижавшись лицом к знакомой шее Себастьяна, Сиэль закрыл глаза, готовясь заснуть. Он уже почти задремал, когда тихий звук поворачиваемой дверной ручки вернул его к реальности. Хватка Себастьяна стала сильнее, причиняя боль его костям. Внезапно встревожившись, Сиэль поднял голову и уставился в ту сторону, откуда доносился звук.       Значит, кто-то или что-то действительно пытается проникнуть внутрь? Что-то достаточно ужасное, чтобы отправить Себастьяна в это странное полудикое состояние, где он раздумывал между сражением и бегством?       Дверь начала открываться. Сиэль напрягся, настороженно, но в основном без страха. Не имело значения, какое существо пыталось проникнуть внутрь — Себастьян мог позаботиться об этом. В этом он был уверен.       В следующую секунду его поглотила черная туча насилия. Тело Себастьяна изменилось прямо под его хваткой, став мягче и шелковистее, и когда Сиэль, вздрогнув, попыталась прижаться к нему сильнее, его руки буквально проскользнули сквозь него, остановившись на чем-то остром и горячем.       У него отвисла челюсть, когда он уставился на это. Он и раньше видел, как Себастьян принимает свой демонический облик, но никогда не был в его объятиях, когда это происходило. Так близко он мог видеть какую-то черную, густую энергию, исходящую от того места, где обычно находился костюм Себастьяна — его руки прошли прямо сквозь него, и под ним было настоящее тело... Если это можно так назвать.       Зачарованный, Сиэль осторожно поднял руку, наблюдая, как ее очертания расплываются под воздействием жидкой тьмы. Затем прямо на его нос упало перо, и он сморщился, помотав головой.       — Может, ты перестанешь линять? — прошипел граф. Не успел он опомниться, как дверь наконец открылась, и Себастьян рванул вперед с такой скоростью, что у Сиэля перехватило дыхание. Он не успел ничего разглядеть, как что-то теплое окатило его с резким металлическим запахом, ударившим в ноздри. Он моргнул, затем снова моргнул, опустив взгляд в пол.       Там лежало обезглавленное тело. Лужа крови быстро впитывалась в ковер, а сама голова оказалась в другом конце комнаты. Сиэль осторожно прижал палец к теплому лицу и поднес его ближе к глазам.       Кровь. Именно так он и думал.       — Ты только что обезглавил незваного гостя? — медленно спросил он. — Даже не поставив меня на землю? Ты что, совсем спятил?       Себастьян молча уставился на него, и Сиэль тоже уставился на него. В любой другой ситуации он бы начал кричать, но Себастьян все еще был в своей демонической форме, и видеть его в такой близости было слишком редкой возможностью, чтобы упустить ее. Ощущение чужой крови во рту было отвратительным, но вкус в конечном счете был знакомым, поэтому Сиэль проигнорировал его, предпочитая более пристально изучить Себастьяна.       Белизна его пальцев исчезала всякий раз, когда он продвигался вперед, скрывая их под темными завихрениями энергии. Трансформация не была полной, но он чувствовал твердость костей и острые углы настоящего тела Себастьяна. Он был горячим на ощупь — достаточно горячим, чтобы испытывать дискомфорт, но не невыносимым, а его текстура сильно отличалась от кожи обычного человека.       Темные огоньки, казалось, обретали новую жизнь, куда бы ни клал руки Сиэль. Они зашипели, пытаясь обхватить его запястья и притянуть ближе. Ощущение их жадного прикосновения было таким странным и щекочущим, что у него вырвался смешок, прежде чем он смог его остановить.       Воспользовавшись внезапной неподвижностью Себастьяна, Сиэль позволил его рукам двигаться дальше, касаясь его плеч. Там был намек на крылья, бугорок, покрытый чем-то мягким... Чем-то вроде перьев. С озорной ухмылкой, Сиэль схватил одно из них и резко дернул, не в силах сдержать смех, когда Себастьян подпрыгнул от неожиданности. Два изумленных красных глаза уставились на него. Себастьян казался настолько потрясенным, что его губы приоткрылись, и Сиэль увидел несколько странных зубов, выглядывающих наружу.       Потеряв интерес к полученному перышку, он ткнул пальцем в одно из них, издав удивленный звук, когда кожа на кончике его пальца лопнула. Странно, эти зубы не казались такими острыми с виду.       Решив разузнать побольше, граф снова попытался дотронуться до него, но Себастьян резко дернул его назад, держа на расстоянии вытянутой руки, подальше от себя. Ноги Сиэля бесполезно болтались в воздухе, и он усмехнулся. По крайней мере, он вытащил себе оттуда свежее перо, а не то, которое лишь сбросил Себастьян.       — Ну и что? — потребовал мальчик ответа. — Ты будешь меня чистить или нет?       Себастьян по-прежнему застыл в своей полузаконченной форме, глядя на него широко раскрытыми и растерянными глазами, как будто его мозг сломался и отказывался воспринимать ситуацию. Раздраженный, Сиэль снова мстительно потянулся к его лицу. Может быть, если ему удастся вырвать зуб, как он сделал с пером…       Себастьян бросил его на пол. Только что Сиэль был еще в воздухе, а в следующую секунду он уже падал, и хотя при приземлении он остался на ногах, колени его все еще неприятно подгибались. Выпрямившись, он сверкнул глазами, но глупый демон бесцеремонно отвернулся от него. Постепенно его тело перестало излучать видимую темную энергию, обретая знакомые человеческие очертания. Когда это случилось, Себастьян снова повернулся к нему, но все еще выглядел необъяснимо потрясенным.       — Я соглашусь не обращать внимания на то, что ты меня уронил, — сказал ему Сиэль. — Но ты объяснишь, что, черт возьми, произошло. Кто был этот человек и почему ты обезглавил его?       — Это был... Незваный гость, — сказал Себастьян. Его голос звучал странно, и он не переставал пялиться. — Судя по голове, это он следил за нами раньше.       — Тот человек с металлическим прутом? — Сиэль прищурился, глядя на голову, но было слишком темно, чтобы разглядеть ее черты. — Чего он хотел?       Наступила тишина. Может быть, Себастьян получил повреждение мозга где-то по дороге? Возможно, это могло бы объяснить его поведение в последние несколько недель.       — Чего он хотел? — снова спросил Сиэль, и Себастьян неохотно пожал плечами.       — Я не уверен, — признался он. Недоверие начало рассеиваться, и лоб Сиэля нахмурился.       — Ты не уверен, — повторил он ровным голосом. — И все же ты убил его еще до того, как он вошел.       Себастьян скрестил руки на груди в странном оборонительном жесте.       — Я не знал, что это он, — заявил он, бросив презрительный взгляд на тело. — Я просто подумал, что один из людей лорда Генри решил отомстить вам.       — Ну, похоже, именно это и произошло, — приподнял брови Сиэль. — Вопрос в том, с каких это пор ты обезглавливаешь людей, не выяснив их намерений? И разве ты не мог сделать это в коридоре — ты испортил мой костюм!       Губы Себастьяна дрогнули.       — Это ночная рубашка, — заметил он, но Сиэль только фыркнул.       — Неважно. Ты все равно испортил мою одежду, и теперь я весь в крови. Которая уже неприятно подсыхает.       Себастьян колебался, глядя на дверь, на голову, затем на него. Наконец, он, казалось, решил понять намек, поэтому вышел из комнаты — хотелось бы надеяться, чтобы приготовить ванну.       Что-то не сходилось. Так что, возможно, их преследователь был настолько предан Бэримору, что решил убить Сиэля из мести, и Себастьян решил, что допрашивать его —пустая трата времени. Но, как он сам признался, он не был уверен, кто вломился. И с какой стати ему вообще беспокоиться о незваном госте-человеке, и вот уже вторую ночь подряд выхватывать Сиэля из постели и вести себя так, словно вот-вот сбежит? Уж не от какого-то безмозглого человека?       Может ли существовать настоящая демоническая гончая?

***

      Сиэль не знал, куда Себастьян отнес голову и тело, да его это и не особенно волновало. Он промок и дрожал от холода, которым дышало поместье Бэримора. Хотя ощущение чистоты стоило того — теперь, оставалось лишь вернуться в свою постель…       Кто-то в доме закричал, и Сиэль застонал.       — Только не это, — пробормотал он. Идея не обращать внимания на то, что происходит, и все равно заснуть была бесспорно привлекательна, но…       Раздался еще один крик, убивший его мысль прежде, чем она успела окрепнуть.       — Ладно, ладно, — огрызнулся Сиэль. — Себастьян, переодень меня. И поторопись с этим. Если этот шум вызван побегом Бэримора, я дам тебе разрешение уничтожить всю эту деревню. Такой идиотизм должен быть объявлен преступлением.       Себастьян выглядел заинтересованным, но не оптимистичным. Если Сиэль был честен, то и он тоже — Бэримор был слишком глуп, чтобы сбежать.       И слишком слаб, чтобы сопротивляться тому, что его кто-то схватил.       Сиэль мрачно оглядел пустую камеру. Решетка осталась нетронутой, но на противоположной стороне стены виднелась огромная дыра. Что бы ни ворвалось внутрь, оно унесло с собой Бэримора, причем не очень аккуратно — пол блестел от крови.       — Лорд Бэрримор! — воскликнула Анджела. Сиэль с трудом подавил желание насмехаться над ней. Упадет ли она в обморок? Или будет просто плакать?       Он был уверен, что она сделает и то, и другое, но отчаянный стук в парадную дверь поместья отвлек ее. Звук прокатился по подземельям, уносимый громом. Прежде чем Сиэль и остальные успели подойти, дверь распахнулась, и внутрь ввалился обезумевший человек.       — Это... Гончая, — прошептал он, задыхаясь. — Демоническая гончая.       Демоническая гончая. Значит, она существует? Или это было какое-то сверхъестественное существо, маскирующееся под собаку?       Сиэль бросил подозрительный взгляд на Себастьяна. Перехватив его взгляд, Себастьян слегка покачал головой.       Точно не он. Значит, настоящий монстр.       — Прекращай болтать, — приказал Сиэль, когда мужчина все еще не смог произнести связную фразу. — И что же ты видел? Отведи нас туда.       Приказ, казалось, была единственной вещью, которую хотел их ночной незнакомец, потому что он начал отчаянно кивать, и ему даже удалось встать. Сиэль повернулся к Себастьяну, самодовольно приподняв бровь. Он мог заставить этих крестьян повиноваться, не прилагая никаких усилий — если бы захотел, он мог бы взять все это место под свой контроль в течение нескольких дней.       Себастьян усмехнулся, но его усмешка была почти мягкой, и Сиэль воспринял это как победу.       Селянин отвел их на окраину Хаундсворта. Ветер свирепствовал, швыряя им в лицо пригоршни дождя и заглушая другие звуки, но еще до того, как они добрались до места назначения, Сиэль услышал пение. Монотонные, низкие и знакомые — эти слова уже горели в его сознании, какими бы бессмысленными они ни были.       “Белый пес — хороший пес, самый лучший пес. Черный пес— это плохой пес, самая плохой пес. Он сожрет твою плоть до костей. Он сожрет тебя, пока ты не исчезнешь.”       — Что происходит? — резко спросил Себастьян. Их приветствовал круг мокрых деревенских жителей — большинство из них все еще были в пижамах, стоявших на коленях перед каким-то камнем и повторяя одну и ту же песню снова и снова. Их лица были пусты, на них не осталось и следа осознанности. Даже собаки были здесь, выли и вносили свой вклад в общую абсурдность ситуации.       — Эй! — Бард схватил одного из мужчин за плечо и встряхнул его. — Что вы тут делаете?       Как и следовало ожидать, ответа он не получил.       Как раз в тот момент, когда Сиэль собирался натравить Себастьяна на эту безумную толпу, вспыхнул свет, на мгновение окрасив поляну в яркие цвета.       Жители деревни не пели перед камнем — они молились перед телом Бэрримора. Видны были только белки его глаз и полуоткрытый рот.       Сиэль молча посмотрел на Себастьяна. Повинуясь безмолвному приказу, тот пошел проверить тело, осторожно двигаясь вокруг него. Затем он немного отодвинулся, открывая картину целиком. Правая рука Бэрримора была отрезана — или откушена, что было гораздо более вероятно. Это что-то значило? Или это просто поступок существа, которое следует своим инстинктам?       — Демоническая гончая! — кто-то закричал от ужаса. К ним присоединилось еще больше людей, которые растянулись на земле, бормоча молитвы и создавая хаос. Что-то белое мелькнуло слева от Сиэля, и когда он обернулся, то увидел, что Анджела падает в грязь.       В конце концов, она упала в обморок. Жалкая.       Усмехнувшись, он снова сосредоточился на Бэрриморе. Теперь стало ясно, что он был всего лишь пешкой. Здесь было чудовище — или человек, стоящий за ним. Но кто бы это мог быть? Они с Себастьяном, возможно, и не допрашивали всех жителей деревни, но ни один правдоподобный кандидат ничем не выделялся. Все эти люди были слишком глупы, чтобы контролировать Бэрримора и монстра.       Так кто же это был? Или что?       Полчаса спустя Сиэль сидел за столом в гостиной Бэрримора, скрестив руки на груди и выражая крайнее недовольство.       Завтра ему придется начать допрос. Другого выбора не осталось. А дождь все не прекращался, словно намереваясь пробрать его до костей. Здесь было так холодно, что даже одежда не помогала — еще немного, и астма могла вернуться.       Эта мысль заставила его содрогнуться.       — Что вы там говорили? "Дело раскрыто"? — поддразнил его Себастьян. — Какая жалость, молодой господин.       — Заткнись, — мрачно сказал Сиэль. Сейчас ему не нужны были насмешки, особенно в присутствии других слуг.       Себастьян, казалось, понял намек, но то, на чем он решил сосредоточиться, было еще хуже.       — Как поживает Анджела? — спросил он. В его голосе звучало неподдельное любопытство, и Сиэль ощетинился, прикусив нижнюю губу, чтобы удержаться от нелогичного приказа. Что-то вроде "я запрещаю тебе когда-либо снова упоминать об этой женщине", звучит слишком странно?       — Мы оставили ее лежать в постели, — обеспокоенно сказала Мей-Рин. — Она выглядела такой измученной!       — Больно было смотреть, — добавил Бард, и Сиэль закатил глаза. Неужели он действительно должен был все это слушать? Неужели все его слуги сошли с ума?       Настало время вновь сфокусировать их внимание.       — Эта деревня боялась проклятия демонических гончих, поэтому они изолировали себя от остального мира, — прокомментировал он. Все взгляды мгновенно устремились на него. Хорошо. — Я был уверен, что эта собака — иллюзия, созданная лордом Генри, чтобы лучше контролировать свое маленькое королевство. Но теперь, когда он мертв... — он позволил этой мысли повиснуть в воздухе, не имея ничего, чтобы завершить ее.       — Глядя на эту рану, кажется, что жители деревни были правы, — произнес Себастьян. Он говорил совершенно спокойно, почти весело. — Возможно, это и в самом деле был демонический пес.       Будут ли его перепады настроения когда-нибудь иметь смысл?       — Может быть, он расстроен тем, что его обвиняют в ошибках лорда Генри, —предположила Мей-Рин.       — Да! — Себастьян тут же поддержал ее. Сиэль чувствовал на себе его пристальный взгляд, но он не поднимал глаз. Сначала паническое обезглавливание, теперь счастье, которое граничило с беспокойством. Если бы Себастьян еще и улыбался глупой ослепительной улыбкой, граф бы взорвался. — Ясно одно — это не работа человека.       То, как он это произнес, заставило Сиэля на мгновение замереть. Не работа человека? Но и не работа собаки? Себастьян уже отрицал свою причастность — какие еще сверхъестественные существа существуют?       Жнец. И один Жнец, в частности, имел личный интерес к нему и Себастьяну.       — Что вы имеете в виду? — спросил Бард, вторя его мыслям, и Сиэль машинально посмотрел на него. — Собака действует в одиночку?       — Бедняжка, — Мей-Рин прижала ладони к лицу. — Я не знаю, что с ней случилось. Только представьте себе, каково это — видеть всех маленьких собак, которых мучают эти люди. Конечно, он хотел положить всему конец!       — Логично, — Бард задумчиво почесал подбородок. — Это гончая, на этот раз настоящая. Достойный конец этому ублюдку, если хотите знать мое мнение.       Мей-Рин согласно кивнула, и только Финни хранил странное молчание. Эти люди были верными, но Сиель не назвал бы их особенно умными. Это означало, что им пора бы уже уходить, потому что ему нужно было слишком о многом подумать.       — Идите спать, — сказал он, вставая. Бард, Мей-Рин и Финни тут же выпрямились. — Завтра предстоит много работы, так что мне нужно, чтобы вы хорошо отдохнули.       — Да, милорд! — ответили они неровным хором. Затем они отступили, оставив его в обществе безумного и счастливого демона.       — Какую работу вы запланировали на завтра, господин? — он задумался. — Вы все-таки будете строить свой курорт?       — Это место отчаянно нуждается в нем, — проворчал Сиэль. Он не стал вдаваться в подробности, но Себастьян был слишком разговорчив, чтобы воздержаться от расспросов.       — Значит, наш отъезд откладывается? — спросил он, и легкая усмешка приподняла уголки его губ. — Вы будете пытаться заслужить преданность жителей деревни?       — Похоже, ты в этом сомневаешься, — сухо заметил Сиэль. — Хочешь сделать ставку?       Ухмылка стала шире, превратившись в острую, опасную ухмылку.       — С удовольствием, — промурлыкал Себастьян. Он явно что-то замышлял, какой-то хитрый контрплан, направленный на подрыв усилий Сиэля, но что это могло повлечь за собой? Люди реагировали на страх и власть. Себастьян мог вызвать первое, но о втором он ничего не знал — поводья держал Сиэль. Что мог сделать Себастьян, чтобы подорвать его? Выставить его дураком?       Они увидят, насколько он успешен. Если Себастьяну не хватало вкуса неудачи, Сиэль охотно напомнит ему об этом. Теперь, если бы только он мог принять решение о собаке... Существо или человек? Или и то, и другое? Или, если он правильно понял намек Себастьяна, Жнец?       Он продолжал размышлять об этом, пока шел в свою спальню, и мысли все еще шевелились, когда Себастьян начал застегивать его ночную рубашку.       — Что-то случилось? — с любопытством спросил он.       — То, что ты сказал раньше, — немедленно ответил Сиэль. Он не питал никаких иллюзий — если Себастьян не хочет говорить, заставить его будет невозможно. Но, может быть, ему удастся извлечь еще несколько подсказок. — О преступлении, совершенном кем-то нечеловеческим. Только не говори мне, что рыжеволосый Жнец снова выскочит.       Губы Себастьяна сложились в загадочную улыбку, которая просто напрашивалась на пощечину. Или удар кулаком.       Этот ублюдок что-то знал, теперь Сиэль был в этом уверен. Где-то между обезглавливанием и смертью Бэрримора он нашел ответ и нашел его приятным. Это объясняло его внезапное хорошее настроение и беззаботное отношение — и уверенность в своих ответах.       — У вас замечательная способность учиться, — снисходительно похвалил его Себастьян. Его взгляд задержался на мгновение, но затем он встал и направился к шкафу.       — Вам не о чем беспокоиться, — добавил он, подумав. — Идея Мей-Рин была недалека от истины — лорд Генри был единственной целью пса демонов. Я не верю, что кто-то еще может стать его жертвой.       Это звучало довольно хорошо... За исключением одной вещи.       — Ты должен знать, что я не могу оставить все как есть, — произнес Сиэль.       — Из-за вашей преданности Королеве? — как всегда при подобных обвинениях, насмешка была ощутимой. Разве они недостаточно обсудили это? Себастьян был одержим своим отношением к Королеве, и это начало сводить его с ума.       — Нет, — почти обиженно ответил Сиэль. Он думал, что дал правдоподобное объяснение день назад, но, возможно, нет. — Это еще не все.       Себастьян бросил на него скептический взгляд. Горячее шипение разочарования попыталось исказить черты лица Сиэля, превратив его в уродливую маску, но он быстро взял себя в руки. На этот раз у него было что противопоставить мелочности Себастьяна.       — Обычно ты скучный, — уточнил он с ухмылкой. — Но это дело, кажется, тебя встревожило. Я интересуюсь тобой, когда ты путаешься с собаками.       Себастьян помолчал. Его удивленная реакция длилась секунду, затем он с глухим стуком закрыл шкаф и повернулся к нему с непроницаемым взглядом.       — С каждым днем вы учитесь все быстрее, — заметил он. Даже когда ухмылка не сходила с его губ, Сиэль цеплялся за эти слова, наблюдая за ними под разными углами.       В некотором смысле, играть в эту новую игру с Себастьяном было волнующе. Но это было также опасно, потому что Сиэль чувствовал себя слишком неуверенно, когда дело касалось эмоций. Он не был уверен в собственной проницательности: Себастьян мог легко насмехаться над ним, а он мог быть достаточно рассеян, чтобы не заметить этого. Вся эта собачья метафора начиналась ясно, но в течение нескольких дней она стала слишком запутанной, чтобы понять, что лежит под ней.       Себастьян по-прежнему смотрел на него с непроницаемым видом. Слегка пожав плечами, Сиэль подошел к кровати.       — Вот что мы сделаем завтра, — сказал он, забираясь на нее. — Ты поймаешь мне этого демонического пса. Я хочу лично убедиться в этом, прежде чем делать какие-либо серьезные выводы. В свою очередь, я сосредоточусь на деревенских жителях. Посмотрим, как быстро они изменят свою лояльность.       — Вы не хотите участвовать в поимке собаки? — Себастьян подошел к кровати, поправил подушку и поплотнее закутал одеяло. Наслаждаясь долгожданным теплом, Сиэль усмехнулся.       — Учитывая сложность твоего общения с собаками, я бы предпочел понаблюдать, — нахально сказал он. Он заметил, как руки Себастьяна замерли еще на секунду, прежде чем продолжить свой путь вверх.       — В этом нет ничего сложного, — мягко заметил он. — В конце концов, даже Демоническая гончая — это всего лишь пес, независимо от уникальности его породы. Если вы знаете, как с ним обращаться, в конце концов он займет свое низшее место, и интерес к нему ослабеет.       Ярость, смущение и боль обрушились на графа с такой силой, что выбили из его груди каждый глоток воздуха. Его лицо начало искажаться в чрезмерно эмоциональной гримасе, и Сиэль бросил всю свою силу воли, чтобы контролировать себя, пытаясь почувствовать и взять под контроль каждый мускул. Это было физически больно, но он думал, что ему это удалось. Выражение его лица все еще оставалось напряженным, но, к счастью, это был предел.       Глупый. Почему он настаивал на продолжении всего этого? Это было ужасно — чувства, переполнявшие его сейчас, были ужасны. Он никогда больше не хотел чувствовать себя так, как сейчас. Лучше смятение, чем это сокрушительное горе; лучше надежда, чем осознание того, как мало Себастьян уважает его.       Но он мог поклясться в том...       Нет. Сейчас было не время разбираться, где ложь, а где правда. Его сердце все еще билось хаотично, пропуская удары наугад, и если он не успокоится, последствия будут серьезными.       — Посмотрим, — выдавил Сиэль. Глаза Себастьяна вспыхнули, но он ничего не сказал, просто задул свечу. Затем он вышел из комнаты, не сказав ни слова.       Сиэль почти хотел, чтобы его снова разбудили этой ночью. Он хотел проснуться от того, что Себастьян в необъяснимой панике выдернул его из постели.       Но этого не случилось. Себастьян не пришел.

***

      Сиэль проснулся с ощущением смертельного спокойствия. Он выпил чай, изучил газету и оделся, не сделав ни одного лишнего движения. Себастьян был его тенью, и Сиэль общался с ним, как всегда. Ядовитая, темная горечь клокотала где-то под поверхностью этого спокойствия, но она была достаточно далеко — он мог игнорировать ее.       Позже. Он разберется со всем, от своих мыслей и чувств до самой ситуации. Позже. Оставшиеся дни в Хаундсворте будут посвящены поимке монстра и строительству курорта.       Себастьян отразил его спокойствие. Его движения были неторопливыми и неспешными, резко контрастируя с тем, как он вел себя две ночи подряд.       — Ты сегодня совсем расслабился, — небрежно заметил Сиэль. Себастьян одарил его безмятежной улыбкой.       — Потому что нет никакой необходимости спешить, — ответил он. Но тут, словно в знак протеста, дверь распахнулась, и в комнату ввалились Мей-Рин и Финни, выкрикивая его имя. То, как Себастьян на мгновение скривился от отвращения, было достаточно забавно, чтобы мстительное удовлетворение закружилось в груди Сиэля. За этим последовал укол беспокойства, поэтому он повернулся лицом к более громкой части своих слуг.       — Что случилось? — спросил Себастьян, и хотя его тон был вежливым, раздражение, звучавшее вокруг, было так же ясно. — Говорите тише.       — Мы нигде не можем найти Анджелу! — в отчаянии воскликнул Финни. Это имя звучало как проклятие, отравлявшее слух Сиэля каждый раз, когда он пытался расслабиться — это было отвратительно, наблюдать, как каждый его слуга так влюбляется в какую-то слабонервную девушку. И вообще, не слишком ли молод для нее Финни? Она явно была намного старше его.       — Она вышла на улицу совсем одна, когда там могла быть демоническая гончая? — ахнула Мей-Рин, и Сиэль попытался сосредоточиться на разговоре. Как бы скучно это ни было, любое упоминание о собаке заслуживало его внимания.       — Ах, черт возьми! — Бард замер, его глаза расширились. Теперь все гости, казалось, были обеспокоены этой горничной... Хотя Себастьян никак не отреагировал, так что это было утешением. Не очень большим, но все же утешением.       — Почему она пошла собирать травы в такое время? — Финни заскулил.       — Она сказала, что беспокоится из-за того, что ты заболел, и все такое, — бестолково объяснил Бард, и Сиэль чуть не застонал. Это было самое худшее, что он мог сейчас сказать Финни.       — Она ушла из-за меня? — ахнул Финни. Затем он бросился бежать, и Сиэль проследил за ним взглядом, чувствуя, как жалость сменяет раздражение. Иногда Финни казался моложе его, со всей своей наивностью и большими глазами, в которых отражались все эмоции, которые он испытывал.       — Ну же, Себастьян, пошли! — крикнул Бард, рванувшись вперед, чтобы последовать за Финни.       — Зачем? — к удовлетворению Сиэля, Себастьян казался таким же разочарованным и неохотным, как и он сам. Бард остановился, выпучив глаза от шока.       — Что за кровь течет в твоих жилах! — заорал он. Себастьян моргнул, и Бард разочарованно зарычал.       — Пойдем, Мей-Рин, — сказал он. Через мгновение они ушли, и Танака последовал за ними, бросив непроницаемый взгляд на Сиэля и Себастьяна. Благословенная тишина наполнила комнату, и Сиэль вернулся к десерту, откусив первый вкусный кусочек.       — Это вас удовлетворяет? — спросил его Себастьян. Тот факт, что он предпочел остаться, а не идти за Анжелой, успокаивал рану, которая не переставала болеть, но она все еще была там, распространяя токсичность через кровь Сиэля, поэтому он просто неопределенно пожал плечами. Себастьян не заслуживал большего вознаграждения.       Наевшись, он прижал салфетку к губам, обдумывая свой следующий шаг.       — Ну так что? — спросил он непринужденно. — Что за кровь течет в твоих жилах?       Себастьян наклонил голову, с любопытством наблюдая за ним. Возможно, он уловил в его улыбке более злую нотку, но это было неважно. Не сегодня.       — Нам действительно нужно спешить, — добавил Сиэль, потянувшись за своей чашкой. Себастьяну нужно было выполнить задание — пусть попробует приручить демоническую гончую, если она действительно где-то поблизости.       Когда его приказ был встречен горестным вздохом, Сиэль улыбнулся, немного более довольный. Несмотря на все его слова, Себастьян возненавидит эту задачу. Возможно, он не имел ни малейшего представления о том, как на самом деле обращаться с такой собакой — он любил хвастаться напрасно, так что это было очень вероятно.       — Покажи мне хорошее представление, Себастьян, — пробормотал он, и его ухмылка стала шире. Во всяком случае, Себастьян выглядел еще более несчастным.       — Да, милорд, — ответил он с таким глубоким безразличием, что это было почти смешно.       Сиэль допил чай и встал, приподняв бровь. Себастьян мягко обхватил его руками за талию, подтягивая к себе, и они ушли, следуя за своими безнадежными слугами.

***

      Приземление было настолько внезапным, что Сиэль не сразу понял, где он и что видит. Когда он это сделал, то разинул рот, радуясь, что Себастьян оставил его позади всех и никто не мог видеть его лица.       Впереди показалась огромная белая собака. Высотой с дом. Даже Финни был бессилен в борьбе с ней — он лежал на земле в шоке, его сила была бесполезна, когда дело касалось такого большого существа. Скорее всего, он был бы раздавлен насмерть, если бы вовремя не вмешался Себастьян. Теперь он держал одну из гигантских лап в руке, не давая ей сорваться вниз.       — Вы только посмотрите, — протянул Себастьян. В его голосе не было и следа удивления, так что он, должно быть, видел это чудовище раньше. — Вы так хорошо обучены, что даже умеете пожимать руки.       Сиэль усмехнулся, ничуть не удивленный продолжающейся игрой слов. Он просто хотел, чтобы с собакой разобрались как можно быстрее... Но ведь он попросил Себастьяна устроить шоу, не так ли? Теперь он должен был наблюдать, как оно разворачивается.       — Как и следовало ожидать, — пробормотал Себастьян, — Вы довольно тяжелы. Затем, как хвастливый идиот, он оттолкнул собаку одним движением руки, а другую вежливо спрятал за спину.       — Ну же, — крикнул Сиэль, — Сейчас не время для шуток.       — Конечно, — Себастьян даже не потрудился повернуться к нему. — Я закончу все это мгновенно.       Собака зарычала, готовясь к нападению, и Себастьян вытащил... Коробку с собачьими лакомствами. Может, он украл его у кого-то из жителей деревни? Сиэль наслаждался бы этим безумным видом, если бы он не был так лично оскорбителен для него.       — Лучший способ приручить собаку — это поработить ее волю, — любезно заметил Себастьян. — Другими словами, нужно использовать тактику кнута и лакомства. Во-первых, лакомство... — он присел на корточки, прежде чем броситься в воздух, обхватив собаку всем телом в жесте физической привязанности. Потом он укусил его, но, судя по радостному шуму, укус был нежным. И все же, какого черта? Что это было...       О.       Страшная тяжесть опустилась на дно его желудка, и Сиэль сглотнул. Он знал, что наблюдает за происходящим широко раскрытыми, открыто уязвимыми глазами, такими же жалкими, как и Финни, но не мог заставить себя пошевелиться. Даже вздохнуть стало трудно, потому что, несмотря на всю комедийную ценность поступков Себастьяна, правда, стоящая за ними, была намного жестче и гораздо более жгучей.       Это была точная демонстрация того, что Себастьян делал с ним. Угощение, а потом хлыст. Что-то, что заставляло Сиэля думать, что он особенный, что Себастьян мог чувствовать, а затем слова или действия, которые положили конец всему остальному и разрушили его осторожные надежды. Но это было еще не все.       С собакой Себастьян использовал методы, которые она находила приемлемыми. Собаки нежно кусали друг друга, чтобы показать свою привязанность, и Себастьян подражал их поведению. С Сиэлем... Он делал человеческие вещи. Переживание, комплименты, высказанные и невысказанные... Безраздельное внимание, может быть, даже пристальный взгляд. Все это игра — тактика, направленная на то, чтобы сломить его волю и превратить его в то существо, каким Себастьян хотел его видеть.       И он был жалок. Такой же жалкий, как эта глупая собака, бесконечно попадающаяся на один и тот же трюк, жаждущая награды и опустошенная, когда ее наказывают.       Глупый. Глупый. Глупый.       Несмотря на его смятение и то, как все внутри него, казалось, съежилось, Сиэль продолжал пристально смотреть вперед.       — Наверное, я попросил его устроить хорошее шоу, — тихо сказал он. И какое это было зрелище! Если он и думал, что вчера ему причинили боль, то это было ничто по сравнению с болью, пронзившей его сейчас и сделавшей совершенно беспомощным.       Он ничего не мог поделать. Просто смотреть.       После очередного применения лакомства и хлыста Себастьян действительно проделал дыру в земле, исчезнув в ней вместе с собакой. Бард, Мей-Рин и Финни бросились туда с отчаянными криками. Сиэль застыл, но когда ничего не произошло, он заставил свои онемевшие ноги двигаться.       — Хватит валяться в этой дыре, — выплюнул он. — Вернись сюда. Прямо сейчас!       Снова тишина. Если бы кровь Сиэля не кипела от ярости, он мог бы почувствовать беспокойство, но в этот самый момент он не мог представить, что когда-нибудь снова почувствует беспокойство о Себастьяне.       — Сейчас, — наконец ответил голос. Земля задрожала, и из ее глубины поднялся шипящий поток чего-то похожего на пар. Пораженный, Сиэль отпрыгнул назад как раз вовремя, чтобы избежать столкновения. Его слуги не были столь удачливы и внимательны — к тому времени, как они подумали о побеге, они промокли насквозь.       — Эй, в чем дело? — крикнул Бард. — Это горячий источник?       — Если эту деревню хотят превратить в курорт, ей нужна точка притяжения, — надменно ответил Себастьян. Сиэлю потребовалось мгновение, чтобы найти его. Естественно, глупый павлин решил прилететь на вершину горячего источника, демонстрируя свое достижение. Как отвратительно типично.       Это должно было быть для него? Пришло ли время для угощения, и Себастьян решил доставить его в виде горячего источника, что-то, что сделало бы строительство курорта в этом месте желаемым куском пирога?       — Если бы я не мог найти горячий источник или два для моего хозяина, я не заслуживал бы называться дворецким Фантомхайв, — величественно объявил Себастьян, пытаясь поймать его взгляд. Сиэль проигнорировал его слова. Он уставился на человека, которого держал Себастьян, — человека, который странным образом напоминал пса-демона. Что же это такое на самом деле — как такое может быть? Неужели это существо способно превратиться в человека, если его сбить с ног?       Его недоумение длилось недолго.       — Плуто! — Анжела, как никто другой, бежала к ним. Без униформы она выглядела почти привлекательно, и настроение Сиэля упало еще больше. Даже тайна собаки не могла отвлечь его достаточно — горькие мысли уже вторглись в его разум, пожирая чувство собственного достоинства.       Если это представление было для него, Себастьян должен был действительно считать его идиотом. И сейчас у Сиэля не было ни сил, ни желания доказывать ему, что он не прав.       Он оставался на месте, пока остальные слуги окружали Анджелу, которая теперь держала на руках собаку-человека и задавала ему обеспокоенно вопросы. Себастьян подошел к графу поближе, но ничего не сказал, и Сиэль тоже не собирался нарушать молчание.       Через некоторое время всё успокоилось, и Анжела смогла говорить нормально.       — Я нашла его около месяца назад, — сказала она с любовью, поглаживая светлые волосы. Вид обнаженного мужчины, распростертого на ее коленях, был ужасающе возмутительным, но это чувство было бледным по сравнению с другими эмоциями, бурлящими в груди Сиэля. — Я всегда любила собак, и он был так очарователен, что мне просто пришлось взять его к себе. У него есть плохая привычка — он превращается в человека, когда возбужден.       — Привычка? — взвизгнул Бард. — Как это может быть привычкой?       — Значит, ты заботилась о нем целый месяц, никому не сказав? — поинтересовался Себастьян.       — Да, — вздохнула Анджела. — Именно лорд Бэрримор придумал легенду о демонической гончей, но сам боялся ее больше, чем кто-либо другой.       Сиэль не обращал на нее внимания, совершенно не интересуясь ее историей. Ему было все равно, что за существо эта собака, откуда она взялась и что натворила. Тайна была раскрыта. Он хотел бы сейчас вернуться домой — он хотел зализать свои раны наедине, но после того пари с Себастьяном... Нет, у него не было другого выбора, кроме как остаться и начать строить этот проклятый курорт. Он не мог снова нарушить свое слово.       — Умоляю вас, граф Сиэль... не могли бы вы взять его с собой в ваше поместье? — вопрос Анжелы вывел его из задумчивости, и Сиэль снова сосредоточился на ней. Себастьян резко вдохнул, искренне потрясенный.       — Ты хочешь, чтобы мы позаботились об этом чудовище? — Бард был столь же недоверчив.       — Ему нужна твердая рука! — Анджела умоляюще посмотрела на Себастьяна. — Я думаю, что если бы Себастьян обучил его, Плуто мог бы стать послушным псом.       — Нет, — ответил Себастьян, и когда Сиэль рискнул взглянуть на него, он увидел безошибочно узнаваемый взгляд. — Я просто дьявольски хороший дворецкий.       — А почему бы и нет? — возразил Сиэль, прежде чем он успел подумать об этом. Все, что могло встревожить Себастьяна, стоило любого дискомфорта, который это могло принести.       Результаты были более чем удовлетворительными — он не помнил, когда в последний раз видел такое беспомощно-яростное выражение на лице этого демона.       — Господин, — прошипел он, — Вы серьезно?       — Действительно, — наконец Сиэль почувствовал, что способен улыбнуться. — Я думаю, что найду это забавным... В некотором роде.       Себастьян кипел, и чем больше гнева он излучал, тем сильнее становилась власть Сиэля над его израненными внутренностями.       Это была действительно выгодная возможность. С одной стороны, эта огромная собака была бы отличным защитником. Это отпугнет непрошеных гостей еще до того, как они приблизятся к поместью. С другой стороны, если Себастьяну так нравилось дрессировать собак, его расписание становилось все более насыщенным. Это была идеальная месть.       Возражения, которые неизбежно должны были последовать, смолкли, когда прибежали жители деревни. Они опустились на колени перед горячим источником, и Сиэль чуть не застонал. Он был уже сыт по горло всем этим безумием.       — Что все это значит? — спросил он.       — В этой деревне есть еще одна легенда, — ответила Анджела. Ее глаза блестели от чего-то, что Сиэль не хотел расшифровывать. — Когда ошибки, совершенные предками против собак, будут прощены, эта земля прольет слезы прощения.       Это было еще более нелепо, чем история с демонической гончей. Возможно, эта деревня не стоила никаких усилий — ее жителей нужно принудительно госпитализировать.       — В этой деревне всегда был горячий источник, — произнес Себастьян, тоже сбитый с толку, но Сиэль перебил его.       — Что угодно. Во всяком случае, наша работа здесь закончена.       Он чувствовал, что его слова неприятно удивили Себастьяна. Чем еще он был недоволен?       — Молодой господин, вы уже пытались сделать подобное заявление раньше, но вам это не удалось, — протянул он. — Может, попробуете повторить?       Сиэль усмехнулся, надеясь, что это скроет его замешательство. Что все это значит?       — Это ты так говоришь, — мрачно пробормотал он. Он думал, что Себастьян не сделает этого, но нет — он принял драматическую позу и воскликнул с фальшивой радостью.       — Дело раскрыто!       Это прозвучало так неестественно и искусственно, что Сиэль невольно нахмурился. Неужели Себастьян пытается что-то сказать? Или он снова издевается над ним?       Кому какое дело? Что касается Сиэля, то у него больше не было никаких обязательств перед этой деревней. Он организует строительные работы, очарует жителей деревни и отправится в путь.       Если бы только он мог оставить Себастьяна позади.

***

      Подготовка была завершена в течение одной недели. Как и ожидал Сиэль, жители деревни были слишком счастливы объединиться под его командованием и начать превращать свой дом в гораздо более привлекательное место. Проблема была в том, что даже вид этих положительных результатов не принес ему никакого реального чувства удовлетворения.       Себастьян все еще вел себя странно, бросая загадочные замечания направо и налево, но в его состоянии Сиэль не чувствовал мотивации обходить их стороной. Депрессия затягивалась, вытягивая когти и разрывая каждую часть тела, до которой могла дотянуться. Как бы он ни старался сосредоточиться на курорте, его сердце было не в нем, так что все, что он мог делать, это считать дни до их отъезда.       Когда этот день настал, Сиэль занял свое место в повозке, ни с кем не попрощавшись. Бард и Мей-Рин последовали его примеру, но Финни и Себастьян явно не торопились. Они стояли рядом с Анжелой, наблюдая, как она суетится вокруг своего человека-собаки.       — Надеюсь, ты не забудешь меня, Плуто, — пробормотал она. Сиэль фыркнул, раздраженный ее драматизмом.       — И надень какую-нибудь чертову одежду! — бросил Бард. — Мы едем в город, хватит нас позорить!       Это, по крайней мере, вызвало легкую улыбку на лице Сиэля. Возмущение Барда было настолько искренним, что смотреть на него было по-настоящему интересно... Чего он никак не мог сказать о Финни. Дурак тоже ждал какого-то признания от Анжелы — это было так предсказуемо. Но для чего там стоял Себастьян? Может быть, он тоже надеялся на прощальный поцелуй?       Его пальцы непроизвольно сжались в кулаки. С кончика его языка сорвался приказный лай, и Сиэль постарался держать губы крепко сжатыми.       — Если вы закончили, может, пойдем? — внезапно спросил Себастьян. Анджела промурлыкала.       — Может быть, когда-нибудь я приеду навестить Плуто в вашем поместье, — предложила она.       "Черта с два ты это сделаешь", — подумал Сиэль. При одной мысли об этом у него по коже побежали мурашки. На этот раз он сомневался, что сможет заставить себя молчать, но Себастьян вмешался прежде, чем он успел открыть рот.       — Я бы не советовал этого делать, — сказал он, и хотя его голос оставался вежливым, под ним что-то шевельнулось. Угроза? Но почему? Может, у них была ссора, которую Сиэль каким-то образом пропустил?       — Тебе удалось приручить демоническую гончую, — продолжил Себастьян, и, если уж на то пошло, его тон становился все мрачнее с каждым словом. — Это задача, с которой мало кто справится. Похоже, у тебя есть талант обводить вокруг пальца низших существ.       Анджела ничего не ответила, вероятно, смущенная его словами так же, как и Сиэль. Какое отношение эти заявления имели к тому, что Себастьян отклонил предложение Анджелы в гостях? Ну и что с того, что ей удалось приручить демоническую гончую? Неужели Себастьян боится, что она введет в заблуждение таких наивных людей, как Финни? Какая разница — вряд ли у нее когда-нибудь будет возможность навестить его. Сиэль будет более чем рад отклонить все ее просьбы.       — Пошли, Себастьян, — громко сказал он. Он устал от этой деревни и ее идиотов, и чем дальше они будут отсюда, тем лучше.       К счастью, Себастьян был не в настроении спорить. Он сел в фургон, и через несколько мгновений они уже были в пути. Пейзаж начал меняться, клочки леса сменились обширными полями, которые снова превратились в леса. Через некоторое время Сиэль закрыл глаза, позволив ритмичному стуку колес успокоить его.       Дело было закрыто. Он надеялся, что ничего нового не произойдет в ближайшем будущем — ему нужно было время, чтобы прийти в себя... И разобраться в игре, которую затеял с ним Себастьян.