Те пологие склоны, что ведут в ад

      Шрам, оставленный мадам Ред на его руке, заживал снова, гораздо быстрее, чем Сиэль хотел.       Сжав губы в тонкую линию, он впился в нее пальцами, погрузил их в рану и расковырял ее ногтями. В этот момент действие было знакомым и почти методичным, и, как он и ожидал, волны боли остудили гнев, шипящий под его кожей.       Не более чем пес. Независимо от уникальности его породы, в конечном счете, он собирается занять свое низшее место.       Зарычав, Сиэль еще яростнее вонзил ногти в рану, глядя на нее, пока та не начала кровоточить.       Он не хотел, чтобы шрам исчез. Это было единственное осязаемое напоминание о мадам Ред, которое он оставил. И прямо сейчас, это был лучший способ успокоить себя и остановить себя от того, чтобы сеять хаос вокруг дома только для того, чтобы выпустить эту кипящую ярость.       Если вы знаете, как с ним справиться… Интерес к нему будет ослабевать.       — Как пожелаешь, — прорычал Сиэль вслух. Затем он замер, бросив настороженный взгляд на дверь. С помощью слуха Себастьяна и печати он мог бы почувствовать, что что-то было не так, и прийти, чтобы проверить. Видеть его сейчас было последним, что Сиэль мог вынести.       Глядя на новую рану, он направился к шахматному столу. Это не помогло успокоить его нервы, поэтому он уставился на него, прежде чем снова сделать ход.       Себастьян мог оскорблять его сколько угодно. Он не испытывал к нему никаких реальных чувств, но это было прекрасно — Сиэль не нуждался в чувствах. Он хотел почтения. Он хотел уважения. Он хотел быть единственным контрактом, который Себастьян никогда не забудет, и еще неделю назад он был уверен, что добился успеха. Должно же там быть что-то помимо голода и безразличия — их последняя игра доказала это.       Но слова, сказанные во время их пребывания в Хаундсворте, преследовали его, и Сиэль не мог выбросить их из головы, как ни старался. Первоначальный горький гнев превратился в чистую ярость, которая разогрела его кровь, заставляя ее пульсировать мстительным желанием поймать Себастьяна в ловушку, заставить его съесть каждое сказанное им слово. Вопрос был в том, как это сделать.       Рана гудела от отрезвляющей боли. Сиэль инстинктивно потер ее, пока его разум летел вперед, анализируя доступные варианты и пытаясь остановиться на одном.       Он мог бы сделать Себастьяна личным смотрителем Плуто, заставить его чистить поместье своим языком, запретить ему когда-либо произносить хоть слово вслух, но это были грубые и неэффективные способы восстановить контроль. Нет, ему нужно было что-то большее. Что-то окончательное.       Если бы существовал способ определить, когда Себастьян лжет, а когда говорит правду…       Эта мысль была достаточно поразительной, чтобы остановить Сиэля.       Демоны были коварны по своей природе, и если бы он мог забрать эту способность у Себастьяна, его победа была бы беспрецедентной. Это задало бы совершенно новое направление их отношениям — равновесие пошатнулось бы, и Себастьян оказался бы в самом невыгодном положении.       Поток возбуждения загнал все разочарование вниз. Ухмыляясь, Сиэль запрыгнул в постель, уставившись в потолок, но видя только строчки из письма, которое он напишет завтра.       Он редко интересовался новыми научными разработками или артефактами с сомнительной историей, но что, если он сможет найти что-то действительно полезное? Какой-то объект, который отслеживает ложь, какой бы убедительной она ни была? Лау много знал о событиях в подземном мире, так что если кто-то и мог дать здесь совет, так это он.       Ложь была такой общей проблемой для всех людей, что кто-то, должно быть, уже придумал ее решение. И если оно существует, то Сиэль позаботится о том, чтобы он был единственным обладателем этого.

***

      Кровь из раны испачкала его одежду и простыни. Сиэль терпеть не мог видеть свои вещи в беспорядке, но в данном конкретном случае это того стоило, потому что выражение лица Себастьяна было бесценным.       — Я не понимаю, — сказал он таким испуганным и озадаченным голосом, что Сиэль едва удержал свое лицо спокойным. — Почему она не заживает? Лечение, которое я применяю, — такое же, что я использую в течение многих лет. Чем отличается эта рана?       — Я вижу, что твоя некомпетентность действительно не знает границ, — презрительно фыркнул Сиэль, поднимая подбородок, чтобы усилить эффект. — Ты что-нибудь знаешь о людях? Правые руки отличаются от других частей тела. Они требуют уникального вида лечения.       — Нет, это не так, — Себастьян прищурился. Но то, как он сделал паузу, выдало его неуверенность, и Сиэль чуть не закричал от возбуждения. Неужели Себастьян действительно так глуп?       — Но ведь доказательство здесь, не так ли? — он с гримасой махнул раненой рукой. — И как долго ты ее лечишь? И все же рана все еще болит. Разве это тебе ничего не говорит?       Себастьян нахмурился, но глаза его не отрывались от раны. Сиэль практически видел, как его мысли продолжали просачиваться сквозь те случаи, когда ему приходилось лечить людей, пытаясь определить, сталкивался ли он когда-нибудь с подобными проблемами.       — Я уже лечил обе ваши руки, — наконец объявил он. — Несколько раз.       — Да? —  Сиэль уставился на него со всей серьезностью, на какую был способен. — Тогда как ты это объяснишь? Или ты думаешь, что меня нет дел получше, кроме как изувечить собственную руку только ради этого?       Красные глаза сузились еще больше. Сиэль полагал, что он мог бы наблюдать, как Себастьян ломает голову над людьми и его намерениями в частности весь, день напролет, но в данный момент у него были более важные дела.       — Выясни, — коротко приказал он. — Исправь это, а потом помоги мне одеться. У меня очень плотный график.       Себастьян только начал двигаться, но после слов Сиэля снова остановился, и на его лице появилось удивленное выражение.       — Ваше расписание на сегодня свободно, — медленно произнес он. И да, это было так, но расстраивать Себастьяна было умением, которое Сиэль не хотел терять.       Закатив глаза в притворном раздражении, он грациозно вытянул руку, ожидая, пока Себастьян обработает рану. Он намеренно молчал в течение всего процесса, перехватывая каждый вопросительный взгляд, брошенный в его сторону, и ждал, зная, что тот не будет первым, кто потеряет терпение.       Его ожидания оправдались.       — Есть ли какие-нибудь дела, которыми вы планируете заняться сегодня? — спросил Себастьян старательно нейтральным тоном.       — Да, — ответил Сиэль. Он не стал вдаваться в подробности, почти улыбаясь, когда почувствовал, что любопытство Себастьяна быстро переросло в разочарование.       Если Себастьян действительно в отчаянии, он задаст другой вопрос. Если бы у него была хоть капля самоуважения, он бы закончил их утренний ритуал в угрюмом молчании, прежде чем уйти, чтобы досаждать слугам.       Еще с минуту ничего не происходило. Сиэль уже почти смирился со вторым исходом, когда Себастьян снова заговорил:       — Будут ли для меня какие-нибудь распоряжения?       О, это было слишком просто.       Наклонив голову, чтобы скрыть улыбку, Сиэль протянул: ”Нет ”. Это слово прозвучало презрительно. Себастьян, должно быть, почувствовал это, потому что он напрягся, его движения замедлились.       — Но если тебе так хочется, чтобы тобой командовали, ты можешь попросить Барда о помощи, — добавил Сиэль, и Себастьян уронил рубашку, которую держал в руках.       К тому времени, как они закончили, он почти выбежал из комнаты.       Это был абсолютный успех — маленький и тривиальный, но тем не менее успех. Сиэль только надеялся, что у Лау тоже найдутся для него приятные новости.

***

      Лау быстро ответил, и это было хорошо. Он ответил конкретным именем и адресом, что было более чем хорошо. Но тут удача отвернулась от Сиэля.       Он никогда раньше не разговаривал с бароном Эннесли, но знал об этом человеке достаточно, чтобы испытывать к нему отвращение. Единственной причиной, по которой Сиэль игнорировал его темные дела, была благосклонность Королевы, которой Эннесли открыто хвастался. И теперь ему придется говорить с ним и пытаться вытянуть из него секретную информацию? Эннесли никогда бы не позволил ему так просто жить — Сиэль ненавидел быть кому-то чем-то обязанным. Шантажировать других, чтобы они помогали ему, было гораздо более приятным приемом.       Адрес тоже был знаком — собрание, где люди с более темной репутацией общались, чтобы поговорить, намекнуть на секреты, которые они знали, и оценить конкуренцию. Приглашение лежало где-то в столе Сиэля уже больше недели. Он не собирался туда идти, но если Лау считает, что ему нужен Эннесли, а Эннесли будет одним из гостей, то у него нет выбора, не так ли?       Содрогнувшись от мысли участвовать в чем-то столь неприятном, Сиэль откинулся на спинку стула.       Может быть, ему стоит просто отказаться от этого плана? Вкладывать столько усилий в слепые поиски объекта, который, возможно, даже не существует, и все это ради демона, который не заслуживает ни секунды его времени?       Мысль о том, что он может остановиться, была успокаивающей, поэтому Сиэль позволил ей немного согреть его, прежде чем осторожно раздавить.       Ему нужна была еще одна решающая победа. Поэтому он должен был присутствовать на этом нелепом сборище.       По крайней мере, не он один будет там страдать.

***

      Если Себастьян и был удивлен сообщением Сиэля об их визите, то хорошо это скрывал. Его лицо не выражало ничего, кроме ледяной вежливости, и хотя Сиэль был уверен, что оно скрывает гигантскую обиженность, он не слишком заботился о том, чтобы выкопать ее. Тревога и возбуждение чередовались, скручивая его внутренности в разные стороны, и оставить это подобие шара с ответом, который он хотел, было все, на чем он мог сосредоточиться.       Люди довольно быстро заметили его присутствие. Одни реагировали с восторгом, другие с опаской — учитывая, кем была эта публика, они были более осведомлены, чем гости, которые толпились на более типичных мероприятиях. Было лестно видеть такую реакцию, интерес и нерешительность, беспокойство и зависть, но поскольку его репутация предполагала все это, Сиэль отказывался чувствовать себя польщенным.       Себастьян молча следовал за ним по пятам, пока он медленно шел по комнате. Сиэль едва почувствовал его присутствие, когда он остановился, чтобы провести серию коротких и раздражающих разговоров, сканируя гостей в поисках Эннесли и надеясь, что сможет узнать его.       — Я польщена тем, что вы решили почтить нас своим присутствием, Граф Фантомхайв, — взволнованно сказала Леди Джордан. Сиэль сдержанно кивнул. Из того, что он знал, хозяйка была грозной женщиной, но от нее другим следовало держаться подальше, если они не хотели оказаться обремененными незаконными вещами, которые им не принадлежали. — Вам нравится этот вечер? Может быть, я попрошу Бартоломью принести вам что-нибудь?       — Нет, спасибо, — с легкой улыбкой покачал головой Сиэль. — Я здесь по делу, а не для развлечения.       Джордан напряглась, настороженный взгляд охватил ее черты. Она бросила быстрый взгляд на Себастьяна, прежде чем снова посмотреть на Сиэля, на этот раз еще более встревоженно.       Довольный таким исходом, Сиэль кивнул ей и продолжил поиски.       Джордан, вероятно, поделится своими словами с другими, и они будут слишком обеспокоены, размышляя о том, кто может быть его целью, чтобы приблизиться к нему. Это могло бы сэкономить ему много времени — времени, которое он не хотел бы тратить на бессмысленные, но привычные разговоры.       — А имя Бартоломью — это полное имя Барда? — пробормотал Себастьян где-то за его спиной. От неожиданности Сиэль чуть не споткнулся.       — Что? — резко спросил он.       — Бартоломью, — Себастьян приподнял бровь. — Возможно, отныне нам следует называть Барда этим именем.       — А зачем тебе... Он ведь не Барт, верно? Бард не происходит от Бартоломью.       — Но у него должно быть полное имя. На самом деле, оно не может состоять только из четырех букв, и если это возможно, то, возможно, его следует изменить. Такие короткие имена— это воплощение простой фантазии и дурного вкуса.       — В моем имени четыре буквы, — прорычал Сиэль, прежде чем он смог остановить себя от участия в этом нелепом споре. Себастьян смерил его долгим задумчивым взглядом.       — Понятно, — пробормотал он.       — Заткнись! У тебя даже нет имени, я придумал его для тебя!       — Это не значит, что у меня нет имени. И я могу заверить вас, что оно состоит более чем из четырех букв.       Если бы их не окружало так много людей, Сиэль поднял бы руки вверх.       — Да какая разница! — прошипел он вместо этого. — Если ты не хочешь поделиться им, то перестань болтать. Я очень занят.       — Вы ищете кого-то конкретного? Я мог бы...       Именно тогда Сиэль наконец заметил его цель. Эннесли стоял у переполненного едой стола, разговаривая с молодой женщиной с такой фамильярностью, граничащей с оскорблением.       В этом не было ничего нового, если верить прошлому Эннесли, но волна раздражения все же захлестнула его. Поморщившись, Сиэль сделал глубокий вдох и приблизился, заставляя свои губы сложиться в фальшивую улыбку. Как только он это сделал, Себастьян издал тихий насмешливый звук, и Сиэль немедленно повернул его голову, чтобы смерить свирепым взглядом.       Откуда Себастьяну было знать, в какую секунду он попытался кому-то фальшиво улыбнуться? Он стоял у него за спиной! И эта попытка улыбнуться была не так уж плоха — возможно, эффект был не таким очаровательным, как хотелось бы Сиэлю, но, по крайней мере, он выглядел нейтрально. Так и должно быть.       — Граф Фантомхайв! — воскликнул Эннесли. Восторг на его лице был неподдельным, так что улыбка, должно быть, сработала.       Послав Себастьяну короткий самодовольный взгляд, Сиэль переключил свое внимание, надеясь, что он выглядит достаточно дружелюбно.       — Добрый вечер, барон, — протянул он. — Надеюсь, мое общество вам не мешает?       — Вовсе нет! — медленная хищная усмешка осветила лицо Эннесли. Он наклонился вперед, схватил Сиэля за руку и сжал ее в своем преувеличенном и неуместном приветствии.       Женщина, которую он беспокоил, поспешила ретироваться с благодарным взглядом, как будто Сиэль пришел сюда, чтобы спасти ее лично — и чего бы он не отдал, чтобы это было правдой! Расследовать что-то и разорвать преступника на части было просто. Выдержать внимание кого-то вроде Эннсли было настоящей пыткой, и хуже всего было то, что Сиэль не был готов.       Ходили слухи, что Эннесли бегает за женщинами — богатыми или бедными, это не имело значения. Он был несносен в своем интересе, и его предпочтения лгали тем, кто был слишком застенчив, слишком неохотен или слишком слаб, чтобы отказать ему прямо. Сиэль не принадлежал ни к одной из этих категорий, поэтому меньше всего он ожидал стать объектом этого отвратительного взгляда и рук, которые отказывались отпускать его руку даже теперь, когда приветствие закончилось.       Грохочущий предупреждающий звук достиг его ушей. Это была едва слышная смесь шипения и рычания, и это было достаточно нечеловечески для Сиэля, чтобы пнуть Себастьяна каблуком и надеяться, что это не было очень очевидно.       Выражение лица Эннесли не изменилось — оно оставалось таким же хитрым, как и раньше, так что он, должно быть, пропустил этот небольшой обмен "репликами". Наконец он отпустил его руку, но тут же сделал ситуацию еще хуже, сделав шаг ближе, сокращая расстояние между ними.       Шепчущее шипение Себастьяна снова отразилось в груди Сиэля, и на этот раз он не мог его игнорировать. Пробормотав извинения Эннесли, он попятился назад, пока не добрался до колонны, за которую он мог спокойно затащить Себастьяна, чтобы выругаться, не будучи услышанным.       — Да что с тобой такое, черт возьми? — яростно прошептал он. Румянец пробивался на его лице, и Сиэль не был уверен, было ли это от унижения или от странного удовольствия, которое свернулось внутри него. — Ты что, какой-то необученный зверь? Ты меня позоришь!       Себастьян уставился на него с таким неподдельным смущением, что Сиэль купился бы на это, если бы не услышал собственными ушами странные звуки.       — Милорд?       — Это шипение! Или рычание, что бы это ни было. Ты не хочешь заткнуться — что это было? Люди просто так не шипят на других, я думал, ты это осознаешь!       Вспышка понимания в глазах Себастьяна быстро сменилась таким глубоким потрясением, что Сиэль чуть не отшатнулся под его напором. Его воздействие ощущалось физически, как будто каждая часть тела Себастьяна излучала изумление и недоверие, угрожая утопить любого, кто стоял слишком близко. Он ничего не сказал, и Сиэль тоже молчал, слишком растерянный, чтобы рискнуть заговорить снова.       Когда стало ясно, что мозг Себастьяна не собирается начинать свою работу в ближайшее время, Сиэль наконец стряхнул оцепенение и выпрямился. У него был Эннесли, которого он должен был изводить — не было времени на демонические срывы.       — Возьми себя в руки, — приказал он. — И ты уйдешь на час. Делай, что хочешь, но не приходи сюда, пока я тебя не позову.       Это вызвало новую реакцию — Себастьян напрягся, и первые проблески сознания вернулись к его ранее пустому взгляду.       — Не думаю, что это хорошая идея, — медленно произнес он. Его рука потянулась к своему горлу, осторожно прикасаясь к нему, как будто он хотел убедиться, что его голос работает правильно. Это было так странно, что Сиэль нахмурился, еще больше растерявшись. Что же все-таки происходит?       — Не думаю, что это твое дело, — передразнил он. — Делай, что я тебе сказал.       Себастьян взглянул на Эннесли, и его глаза потемнели. Однако на этот раз звуков не было слышно, и Сиэль посчитал это победой.       — Иди, — повторил он. — Если у твоей еды будут проблемы, будь уверен, она позовет тебя.       — Моей еды? — Себастьян в замешательстве наморщил лоб, а Сиэль изумленно уставился на него.       — Меня! — воскликнул он. — Что с тобой сегодня? Ты еще глупее, чем обычно!       Розовый румянец окрасил щеки Себастьяна. Это было увлекательно, но также требовало времени, поэтому Сиэль пренебрежительно махнул рукой.       — Я не собираюсь повторяться снова, — предупредил он. — Уходи и возвращайся через час. Но не раньше.       Не дожидаясь ответа, он вернулся к Эннесли и снова улыбнулся.       Когда Сиэль оглянулся в следующий раз, Себастьяна уже не было.

***

      Эннесли много пил. Он настаивал, чтобы Сиэль тоже выпил, и Сиэль выпил. Но эффект, который алкоголь оказывал на них, был совершенно разным. Эннесли вел себя так же, как и раньше, в то время как мир вокруг Сиэля медленно поплыл. Его мысли тоже двигались медленно и лениво, и сосредоточиться становилось все труднее.       Если он выпьет еще один стакан, то вообще не сможет связно говорить. Прошел почти час, а он так ничего и не узнал. Он попытался быть дружелюбным и доступным, но это явно не сработало — и, если подумать, зачем он вообще беспокоился? Это был Сиэль Фантомхайв. Он должен был быть пугающим, а не дружелюбным. Быть дружелюбным — это для дураков без репутации, в то время как он был… Он не был таким. Не так ли?       Потирая лоб в попытке избавиться от головокружения, Сиэль на мгновение закрыл глаза, пытаясь сосредоточиться.       У него была задача. Он хотел знать об инструменте, который может обнаружить ложь. Ему нужно было разобраться с Себастьяном раз и навсегда. Эннесли знал ответ — или, по крайней мере, Лау верил, что знал. Не было никаких причин играть в милость, особенно с человеком, который продолжал смотреть на него так, что он чувствовал себя покрытым грязью. Почему он раньше не попробовал применить желаемую тактику?       Язык у него отяжелел, но решимость победила. Сиэль поднял голову, пригвоздив Эннесли к месту своим пристальным взглядом.       На этот раз взгляд был холодным. На этот раз он не притворялся.       — Довольно, — коротко сказал граф. Это слово прозвучало резко и зловеще, как он и хотел, и Эннесли застыл. Сладострастная улыбка наконец сползла с его лица. Мрачное удовлетворение разлилось по венам Сиэля, притупляя некоторые эффекты алкоголя, и он наклонился ближе, наслаждаясь тем, что на этот раз он вторгся в личное пространство Эннесли.       — Вы думаете, мне нравится слушать вашу бессмысленную болтовню? — пробормотал он. — Я знаю, кто вы. Я знаю, чем вы занимаетесь и чем знамениты. Я также знаю каждый маленький секрет, который вы пытались скрыть от общественности, включая Королеву. Интересно, понадобятся ли ей ваши услуги, если кто-нибудь расскажет ей, чем занимался ее верный слуга?       По правде говоря, Сиэль понятия не имел, какие еще секреты хранит Эннесли, но угадал верно — его лицо потеряло все краски, став белым как полотно.       Удовольствия от этого было почти достаточно, чтобы полностью отрезвить его. Усмехнувшись, Сиэль наклонился еще ближе, наблюдая за игрой противоречивых эмоций, разворачивающихся прямо перед его глазами.       — Позвольте мне сказать вам, что мы собираемся с этим делать, - протянул он. — У вас есть информация, которая мне нужна. Вы отдадите ее мне, и я подумаю, не сообщать ли Ее Величеству о ваших грязных делах. Если вы откажетесь, это будет последний вечер, который вы проведете в таком культурном обществе. Это понятно?       Эннесли дернул головой в знак согласия. Пот выступил на его коже с почти невероятной скоростью, и то, как он смотрел на него сейчас, было еще более изучающим, чем раньше. В его глазах были страх и паника, а также странное возбуждение, как будто он был напуган и в то же время зачарован.       Отталкивающе, но лучше, чем раньше. Сиэль должен был сделать это еще час назад.       — Я уверен, что вы осведомлены о характере работы, которую я выполняю для Королевы, — холодно произнес он. — Когда возникает проблема, я ее решаю. Когда возникает угроза, я ее устраняю. Сейчас мне нравится то, что я делаю, но иногда я нуждаюсь в некоторых дополнительных рычагах. У меня уже есть это над вами, но вы... — Сиэль указал пальцем на Эннесли, прежде чем понял, что промахнулся. Смущенно поморщившись, он поспешил опустить руку. — Вы маленькая рыбка в очень, очень большом океане. И мне нужен инструмент, чтобы справиться с более крупной рыбой быстрее, чем я делал до сих пор. Вы понимаете, о чем я говорю?       Эннесли запнулся. Его лицо меняло цвет по меньшей мере три раза, прежде чем он смог внятно ответить.       — Не могли бы вы б-быть более конкретным?       Сиэль пристально посмотрел на него. Он надеялся, что это прямой зрительный контакт, но из-за того, насколько неровными были изображения вокруг него, он не мог быть уверен.       — Я ищу способ определить слабые места большой рыбы, — сказал он. Его слова лениво растянулись, превратившись в неразборчивое бормотание, и он нахмурился. Так не пойдет. Может быть, требовалась еще какая-то резкость. — Он лжец, — объявил Сиэль. — Я имею в виду — большая рыба. Он лжец. И вы ему действительно не нравитесь, так что он может свернуть вам шею одним прикосновением.       Пока Эннесли бормотал что-то невнятное, Сиэль глубокомысленно кивнул.       — Он опасный противник, — заметил граф. — И я намерен его уничтожить. Он думает, что люди слабы, поэтому я собираюсь сделать его таким же слабым. Его тело может выдать информацию, которую я хочу, мне нужно только что-то, чтобы расшифровать.       — О! — воскликнул Эннесли, и его глаза загорелись облегчением. — Теперь я понимаю!       — Понимаете? — Сиэль отодвинулся, довольный собой. — Превосходно. Итак, где же я могу это найти?       — В Лондоне проходит аукцион, — Эннесли вытер лоб носовым платком. Хотя он и понизил голос, он все еще заметно дрожал. — Через две недели. Это не всем известно, но я предполагаю, что вы слышали о нем?       — Да, — солгал Сиэль. Если будет аукцион, он найдет его, это не проблема.       Эннесли кивнул, как будто не ожидал другого ответа.       — Там будет камера Тальбота, пробормотал он. — Она считалась потерянной, но мне удалось раздобыть ее и продать за хорошую цену. Она будет там, я это гарантирую.       — Фотоаппарат? — повторил Сиэль, нахмурив брови. Могут ли камеры обнаружить ложь? Как это работает?       — Это то, что вам нужно, верно? — Эннесли нервно облизнул губы. — Эта камера — хитрая штука. Это обнажит слабость... Рыбы… Вы берете образ. Это могут быть материальные ценности, люди или существа. Конечно, драгоценный предмет будет не из этого мира, но ведь это то, что вы ищете, не так ли? Рычаги влияния, которые не могут быть найдены обычными средствами?       Некоторое время Сиэль тупо наблюдал за ним. Его мозг изо всех сил пытался осмыслить то, что он только что услышал, и когда это наконец произошло, луч возбуждения пробился сквозь пьяный туман в его сознании.       Камера, которая запечатлела бы не просто человека, а то, что этот человек любил больше всего? А еще лучше — вещь, принадлежащая другому миру? Так что если бы кто-то его сфотографировал, он бы появился вместе с ним.… Его предшественник? Жена его предшественника? Люди, которых больше не существовало в этом мире смертных.       Следовательно, применительно к Себастьяну… Это покажет, что Себастьян ценит больше всего на свете. В мире Сиэля. Потому что ад — это отдельная и независимая Вселенная, не так ли?       Внезапно охваченный радостным возбуждением, Сиэль встал, но все вокруг накренилось так внезапно, что он покачнулся на ногах. Эннесли протянул руку, чтобы поймать его, и Сиэль отпрянул бы, если бы не услышал приближающийся звук движущейся тьмы. Себастьян шлепнул Эннесли по рукам с такой силой, что тот споткнулся, и не успел Сиэль опомниться, как его уже держали в знакомой крепкой хватке. Он расслабился, на мгновение прислонившись затылком к Себастьяну.       — Благодарю вас, барон, — пробормотал он. — Давайте сочтем это обсжден… Этот разговор на сегодня оконченным. Ваша тайна в безопасности со мной. На данный момент.       Усилия, которые он потратил на концентрацию, подошли к концу. Его связность исчезла, и как только он закончил последнюю фразу, его язык стал тяжелым и непослушным. Сонливость вернулась с удвоенной силой, и Сиэль едва помнил, как Себастьян вывел его из этой душной вечеринки. Сначала они все еще шли, но потом полетели, и это было гораздо предпочтительнее, чем путешествовать в экипаже.       Должно быть, он задремал, потому что, когда он снова открыл глаза, они были уже в пределах его поместья, и размеренные шаги Себастьяна были единственным, что нарушало ночную тишину.       — Вы знаете, кто был этот человек? — спросил Себастьян. Его голос звучал безмятежно, но под ним скрывалось что-то уродливое. Сиэлю это понравилось.       — Конечно, знаю, — пробормотал он. Вытянув шею, он оглядел знакомый зал и начал ерзать. — Отпусти меня. Я могу идти.       Ему показалось, что он услышал сердитый вздох, но мгновение спустя его ноги коснулись твердой земли. Они все еще шатались, так что Сиэлю пришлось ухватиться за рукав Себастьяна, чтобы не упасть.       — Сомневаюсь, — сказал Себастьян. Сиэлю потребовалось некоторое время, чтобы вспомнить, о чем они говорили, и когда он это сделал, то возмущенно фыркнул.       — Конечно, знаю, — возразил он. — Эннесли. Барон. У него плохая репутация и большая власть. Женщины — его слабое место. Возможно, что-то еще. Мне удалось его напугать, так что...       Цвета расплылись. Сиэль нахмурился и покачал головой, надеясь восстановить хоть какую-то ясность, а когда это произошло, он понял, что они остановились. Себастьян прижал его к стене, глядя на него со странным, напряженным выражением.       — Какой же вы наивный и ненаблюдательный мальчик, — произнес он с насмешкой в каждом снисходительном слове. Это прозвучало оскорбительно, но Сиэль не был уверен, что он понял весь смысл сказанного.       — Почему? — пробормотал он. Себастьян молча смотрел.       — А что, если я скажу вам, что Эннесли провел последние месяцы, пытаясь вызвать демона? — наконец спросил он. Его слова были обманчиво тихими, но даже в его состоянии Сиэль мог распознать яд, который они содержали. — У него есть одно особое желание. Это не имеет никакого отношения к женщинам, о которых вы упомянули, и все это имеет отношение к вам. У барона Эннесли, похоже, довольно сильная одержимость вами, до такой степени, что он ищет помощи у сил, которые никогда не сможет постичь своим крошечным человеческим разумом.       Сиэль сморщил нос, испытывая отвращение, но не впечатленный.       — Я так и знал, — неуверенно произнес он. — Значит, я не наивен и не ненаблю… это.       Себастьян моргнул. Выражение его лица снова изменилось, и на нем появилось удивление.       — И это все? — уточнил он. — Должен признаться, я ожидал более сильной реакции. Учитывая ваши проблемы с вниманием такого рода.       — Ты сегодня очень смелый, — Сиэль подозрительно прищурился. — И ты ведешь себя совсем по-другому. Почему?       По какой-то причине, когда Себастьян засмеялся, этот смех звенел где-то в животе Сиэля, посылая искры тепла к его сердцу. Но тут его мысли оборвались, потому что пальцы Себастьяна коснулись его подбородка и осторожно приподняли.       — Вы не вспомните ни слова из этого разговора утром, — пробормотал Себастьян. Его губы растянулись в странной усмешке — наполовину ласковой, наполовину насмешливой. — Вот что происходит, когда человек выпивает слишком много алкоголя неподготовленным. Вы стали почти таким же медленным, как другие люди.       — Заткнись, — слабо замахнулся на него Сиэль, раздраженный, несмотря на гудение в голове. — Ты... другие люди. Я исключительный.       Снова смех, и еще больше тепла окружает его. Довольный тем, что он заставил Себастьяна смеяться дважды за минуту, Сиэль оттолкнулся от стены и попытался продолжить подъем по бесконечной лестнице.       — Так почему же вы не беспокоитесь? — вопрос был брошен ему в спину, и Сиэлю пришлось остановиться, чтобы ответить правильно. Он не был уверен, что сможет делать и то, и другое одновременно.       — Многих людей тянет к власти, — объяснил он. Огромный зевок помешал его словам, и когда он прошел, он попытался снова. — Даже если Эннесли одержим, он не первый и не последний. Им нужен не я. Дело не во мне, а в том, что я представляю.       Тишина была ответом на его слова, поэтому Сиэль решил уточнить.       — Знаешь, наследник знатной семьи для культа, — объяснил он. — Известная личность в преступном мире. Все дело в статусе. И я больше не боюсь, потому что у меня есть ты. О,— ему пришла в голову новая мысль. Он попытался повернуться к Себастьяну, но его ноги не слушались вовремя. Он бы упал, если бы Себастьян снова не подхватил его.       — Ты сказал, что Эннесли пытался вызвать демона? — недоверчиво спросил Сиэль. — Он знает, как это сделать? Как ты узнал? Я никогда раньше даже не разговаривал с этим человеком. А что, демонам не нравится его душа или что-то в этом роде?”       — У большинства демонов нет вкуса, — презрительно заметил Себастьян. Когда Сиэль снова попытался освободиться от его хватки, она только усилилась. — Они бы заключили с ним сделку, если бы не знали, что вы принадлежите мне.       — Ты принадлежишь мне, а не я тебе, — машинально произнес Сиэль, но когда до него дошел смысл слов Себастьяна, он радостно дернулся. — Значит ли это, что ты будешь сражаться со своими собратьями-демонами за меня? Если один из них откликнется на призыв Эннесли?       — Я бы сражался за любого из своих подрядчиков, — Себастьян открыл дверь в спальню Сиэля, но не вошел. Когда одурманенный мозг Сиэля осознал этот факт, он всмотрелся в лицо Себастьяна. Оно было задумчиво и отстраненно, и так далеко от него, что на мгновение ревнивый гнев затопил его грудь.       Ему хотелось схватить Себастьяна за волосы и заставить посмотреть на себя. Ему хотелось приказать ему никогда не отводить взгляда. Он хотел...       Красные глаза метнулись к нему, как будто Себастьян подслушал его мысли.       — Я бы сражался за любого из них, — тихо повторил он, — Даже если они были недостойны. Репутация не воспринимается легкомысленно ни одним из демонов. Но для вас? Ради вас, я думаю, я буду сражаться до смерти.       Радость наполнила его ровной, мощной волной, и Сиэль улыбнулся Себастьяну, не в силах сдержаться.       — Я бы не согласился ни на что меньшее, — радостно заявил он. Удивленное фырканье и смешок были ему ответом, и он принял их со всем пьяным рвением, переполнявшим его.       Наконец Себастьян отнес его в комнату и начал готовить ко сну. Раздеваться было скучно, поэтому Сиэль позволил своим мыслям блуждать.       — Что случилось с вашей рукой? — спросил Себастьян. Это было так неожиданно, что Сиэль почти минуту смотрел на него в полном недоумении, прежде чем наконец соединил все точки.       — Это не важно, — пробормотал он, хмуро глядя на свой шрам.       — Если вы хотите, чтобы рана зажила, мне нужно знать. Как еще я могу лечить это эффективно?       — Я не хочу, чтобы она зажила! — запротестовал Сиэль. Руки Себастьяна замерли. Когда Сиэль поднял голову, он увидел, что его глаза широко раскрыты и полны недоверия.       — Вы намеренно причиняете себе вред? — медленно спросил Себастьян.       По какой-то причине какая-то часть Сиэля не думала, что ответ будет хорошей идеей. Но он не мог оправдаться перед самим собой, поэтому после недолгого колебания вздохнул.       — Дело не во вреде, — устало пробормотал он. — Это напоминание о мадам Ред. Я так чувствую себя лучше.       Пристальный взгляд не прекращался. Так или иначе, он стал еще хуже, потому что теперь теперь также чувствовался осуждающим, а не просто навязчивым.       — Сентиментальность, — наконец протянул Себастьян, и это слово прозвучало как оскорбление. — Неужели ее смерть действительно разбила вам сердце? Как это по-человечески с вашей стороны.       — Я человек, — огорченно проворчал Сиэль. Неужели он сказал что-то не то? Почему все это становится все более бессмысленным? — И мое сердце не разбито. Она мне даже не очень-то нравилась. Мне просто нужно напоминание. Неужели это так трудно понять?       — Это совершенно невозможно понять, — Себастьян снова коснулся подбородка, внимательно глядя на него. — Иногда мне кажется, что это безнадежное дело. В вас нет ничего постижимого.       Сиэль не знал, что на это ответить, поэтому просто пожал плечами. Себастьян продолжал изучать его, и теперь, когда насмешки больше не было, это было приятно. Это было так приятно, что следующий вопрос возник сам собой.       — А если бы я был с разбитым сердцем? Или сентиментальным? Сделает ли это мою душу менее желанной?       Себастьян отпустил его. Задумчивое выражение его лица делало его таким безмятежным и прекрасным, что на этот раз Сиэль был единственным, кто смотрел, внезапно забыв человеческий язык.       — Я не уверен, что что-то может сделать вашу душу менее желанной для меня, — наконец ответил Себастьян. Его прикосновение было удивительно нежным, когда он помогал Сиэлю забраться в постель. — Я много работал над этим. И я съем ее независимо от того, какие трансформации она претерпит, потому что она моя.       Это было утешительно знать, поэтому Сиэль расслабился, отдаваясь туману, который продолжал окутывать его разум. Ощущения менялись каждую минуту, чередуясь между яркими и тусклыми, успокаивающими и отрезвляющими.       — Так как ты это сделаешь? — невнятно спросил он. Голова его была приятно легкой, а тело странно и мягко гудело, предвкушая сон.       — Как я сделаю что? — Себастьян осторожно снял повязку с глаза, и Сиэль замурлыкал, склоняясь к его прикосновению.       — Как же ты заберешь мою душу? — удивился он. — Как это происходит?       В комнате было темно, но он все еще видел, как зубы Себастьяна блеснули в усмешке. Затем сильные руки толкнули его на подушку, натянув одеяло, чтобы укрыть.       — Вам еще рано об этом думать, — сказал ему Себастьян. Сиэль издал протестующий звук, поймав его руку, прежде чем она выскользнула.       — Я хочу знать, — настаивал он. — Как демоны забирают души?       На некоторое время воцарилась тишина. Красные глаза смотрели на него с отстраненным любопытством и чем-то еще, чем-то более темным — чем-то похожим на смесь голода и предвкушения.       Секунды шли без ответа, и Сиэль уже начал думать, что он не получит его, когда Себастьян внезапно опустился на колени возле его кровати. Его пальцы в перчатках убрали волосы со лба Сиэля, скользнув к уху, а затем к губам, остановившись там. Прикосновение задержалось, холодное и горячее одновременно, прежде чем перейти в мягкую ласку.       Какое-то неопределенное ощущение закрутилось у него в животе. Сиэль задрожал, его дыхание сбилось.       — Через поцелуй, — пробормотал Себастьян. Их взгляды встретились, и ощущение стало сильнее, зажигая огонь, который быстро распространился на каждую часть Сиэля, до которой он мог дотянуться.       Но в следующее мгновение прикосновение исчезло. Себастьян встал, слегка улыбнулся ему и, небрежно поклонившись, вышел из комнаты.       Сиэль смотрел ему вслед широко раскрытыми глазами и покраснел так, что он не мог понять, почему.       Его губы горели.

***

      Первое, о чем подумал Сиэль, проснувшись, была ужасная головная боль.       Во-вторых, он подумал, что Себастьян ошибается. Несмотря на его вчерашнее неловкое состояние, несмотря на выпивку и неконтролируемую болтовню, его воспоминания оставались ясными. Он помнил все.       Сиэль медленно приподнялся на локтях, поморщившись, когда это движение заставило его голову кричать от боли. Но в данный момент дискомфорт ничего не значил — по сравнению с тем, что он сказал и услышал.       Натянув одеяло повыше, Сиэль закрыл глаза и откинулся на подушку, вызывая в памяти каждое слово, которое он выпалил Себастьяну и наоборот.       Он открыл ему правду о своем незаживающем шраме. Это было унизительно, и это означало, что он не мог сделать что-то подобное снова, потому что Себастьян собирался следить за этим с этого момента. Использовать свою неопытность с алкоголем и уверенность в том, что его память будет испорчена только для того, чтобы смутить его, было ударом ниже пояса, но чего еще он мог ожидать от демона?       И в конце концов, это даже не вызвало гнева, которого ожидал Сиэль. Потому что он приобрел гораздо больше, чем потерял.       Во-первых, он знал об Эннесли и его попытках заключить сделку с демонами. Он знал причины сильной неприязни Себастьяна к нему.       Факт второй: Себастьян никогда раньше не был таким открытым и искренним. Состояние Сиэля разрушило некоторые из его собственных барьеров, что привело к признаниям, которые, Сиэль был уверен, иначе он никогда бы не получил.       Себастьян был искренне озадачен им. Кроме того, он признал, что независимо от того, сколько ошибок совершит Сиэль, это не повлияет на качество его души в долгосрочной перспективе — Себастьян все равно поглотит ее в конце. И что еще важнее, Себастьян подтвердил, что он особенный. Что он не похож на тех, с кем заключал контракты раньше.       Но для вас? Ради вас, я думаю, я буду сражаться до смерти.       Пронизывающее до костей, безмерное счастье разлилось в нем, оставляя теплые следы в тех местах, которых оно касалось. Не в силах сдержать глупую ухмылку, Сиэль свернулся в клубок, надеясь сжаться вокруг этого знания, чтобы убедиться, что никто не сможет отнять его у него.       Факт третий… Себастьян был убежден, что Сиэль ничего не запомнит. Это означало, что у Сиэля было преимущество — он еще не знал, как им воспользоваться, но скоро поймет. Это был лишь вопрос времени.       В довершение всего он уже знал о камере. Еще одна вещь, которую он мог использовать против Себастьяна, чтобы добиться окончательной победы. Все, что ему нужно было сделать, это найти и купить ее.       Был и четвертый факт — очевидно, в какой-то момент в будущем Себастьян собирался поцеловать его. Но Сиэль не собирался об этом думать. Не сейчас, а может быть, и никогда.       Дверь открылась. Себастьян вошел в комнату, подошел к занавескам и безжалостно впустил внутрь утреннее солнце. Сиэль быстро закрыл глаза и с протестующим стоном зарылся лицом в подушку.       — Слишком ярко, — пожаловался он.       — Возможно, вам не следовало пить то, что не подходит человеку вашего возраста, — бесстрастно сказал Себастьян. Сиэль хотел посмотреть на него, чтобы увидеть, что будет на его лице, но так как Себастьян купался в солнечном свете, это был не вариант.       — Вы помните, что сделали на вечеринке? — удивился Себастьян. Для других он мог бы показаться праздным, но Сиэль достаточно хорошо понимал нюансы его голоса, чтобы распознать в нем нотку напряжения.       Себастьян был обеспокоен. Интересно. Он, должно быть, пожалел о своем порыве говорить так много, и теперь он хотел убедиться, что Сиэль действительно ничего не помнит.       Прикрыв рот рукой, чтобы скрыть очередную ухмылку, Сиэль прочистил горло.       — Да, — сказал он, вкладывая в свои слова подобающее количество страдания. — Но подробности неясны. Я разговаривал с бароном Эннесли и… Я не знаю, что произошло дальше.       Даже спиной он чувствовал, что Себастьян расслабился. Он казался гораздо более довольным, когда заговорил снова.       — Вы выяснили, что вам нужно? Если бы вы сказали мне, что вам нужно от Барона Эннесли, вечер мог бы пройти иначе.       Это стерло улыбку с лица Сиэля.       Слышал ли Себастьян о камере? Когда он вернулся? Легко было вспомнить разговоры, но не время. Если бы он узнал…       Если он и узнал, то это ничего не меняло. Сиэль все равно приобретет эту камеру и сделает снимок. Он просто должен быть осторожен.       Заставив себя снова расслабиться, он наконец повернулся к Себастьяну, вооруженный фальшивым смущением и раздражением.       Ему предстояла долгая игра.

***

      Следующие несколько дней пролетели как в лихорадочном тумане. Себастьян исчез на заднем плане, а Сиэль сосредоточился на камере. Он не собирался выставлять ее на аукцион — ему нужно было получить ее до того, как кто-нибудь узнает о его интересе или каким-то образом сумеет превзойти сумму, которую он готов был предложить. Поэтому он обменивался письмами, угрожал, шантажировал и использовал все возможные связи, пока наконец не получил желаемый ответ.       Камера принадлежала ему, при условии, что он заплатит за нее небольшое состояние. Цена была возмутительной, не говоря уже о том, что не было никакой гарантии, что сама камера действительно будет работать. Но деньги мало что значат, когда он умрет меньше чем через десять лет, так что Сиэль не колебался. И как он должен был ждать, когда его освободят, хотя все в нем дрожало от нетерпения.       Он старался проводить время, изводя Себастьяна — теперь, когда Плуто жил с ними, придумывать самые нелепые задания было легко. Но не было никаких новых дел, никаких вещей, требующих его немедленного внимания, и поэтому мысли Сиэля блуждали по запретным территориям.       Через поцелуй.       От этой мысли ему становилось то жарко, то холодно, и к концу пятого дня он был так расстроен, что начинал устраивать беспорядочные истерики, просто чтобы отвлечься.       Кому захочется целоваться с демоном? Нет, кто вообще хочет, чтобы его целовали? Элизабет и Мадам Ред целовали его в щеку. Они были неряшливы и неприятны. Чтобы представить себе что-то подобное, приземлившееся на его губы…       Сиэль содрогнулся от этой мысли, быстро прогнав ее из головы.       Демоны даже не были людьми. Поцелуй от кого-то вроде Себастьяна был бы очень не кстати...       Что-то затрепетало в нем, прошлось по его внутренностям и оставило за собой горячий, щекочущий след. Сиэль нахмурился и потер живот, смущенный и еще более раздраженный.       Откуда такая реакция? Почему она никогда не прекращалась, когда в дело вмешивался Себастьян? Поцелуи были отвратительной практикой, и Сиэль никогда не мог даже подумать об этом. У Себастьяна были клыки! Клыки, которые были достаточно остры, чтобы порезать его при малейшем прикосновении! Позволить чему-то подобному приблизиться к его губам? Зная это? Никогда.       Но в тот момент, когда он попытался представить себе это, вся рациональность улетучилась. Когда Сиэль обнаружил, что уже больше двадцати минут сидит за столом и мечтает, рассеянно прижимая кончики пальцев к губам, он вскочил на ноги в дикой, краснеющей панике.       Это было невыносимо. Почему он задал этот проклятый вопрос? Почему Себастьян ответил? Почему демоны вообще должны целовать людей? Что, Себастьян поцеловал столетнего фараона, или кто там делал эти глупые героические истории о его историях?       Сиэль попытался представить это. Затем он почувствовал необъяснимый гнев на образ, который вызвал его разум, поэтому он выбросил его и зарычал.       Да что с ним такое? Ему срочно нужна была помощь. Может быть, какое-нибудь дело, что-нибудь, чтобы отвлечь его...       Его взгляд упал на груду свежих писем на столе, прежде чем расшириться.       Один из них был украшен королевским гербом. Письмо от Королевы. У него было дело!       С трогательным облегчением Сиэль наклонился вперед и схватил его, уже чувствуя, как холодное спокойствие просачивается в его разум.       Работа была хорошая. Работа была ему знакома. Работа была…       Спокойствие рухнуло, как только он понял, что читает, уступив место буре шока и противоречивого замешательства.       Эннесли был мертв. Эннесли был убит способом, обозначенным как “крайне подозрительный”, что могло быть эвфемизмом для “вероятно сверхъестественного".       У Сиэля было четкое представление о том, кто мог его убить.

***

      Место преступления держалось в секрете. Рэндалл и тот же забавный рыжеволосый детектив, с которым Сиэль познакомился во время расследования дела мадам Ред, были единственными релевантными участниками происходящего, и не похоже было, что кто-то из них был рад его видеть.       — Вы? — прорычал Рэндалл. — Вы тот человек, которого нам было приказано ждать?       — Вы надеялись на приезд еще одного начальника? — Сиэль скривил губы в улыбке. — Кого-то, с кем вы не чувствовали бы себя настолько некомпетентным в сравнении? Если это так, вы можете начать работать в другом районе, потому что это мой район.       Рэндалл сердито посмотрел на него. Еще один детектив — кажется, его фамилия Эбберлайн? — уставился он на него с разинутым ртом.       — Эта сцена слишком ужасна для такого ребенка, как вы! — запротестовал он. — Конечно, это было недоразумение!       Его слова прозвучали искренне оскорбленными, а не злыми, поэтому Сиэль просто закатил глаза и вошел в дом. Себастьян молча последовал за ним, и от того, как спокойно он себя вел, подозрения Сиэля только усилились.       Это не могло быть простым совпадением. Чтобы Эннесли умер меньше чем через неделю после того, что рассказал Себастьян? Было только два варианта, в которые Сиэль был готов поверить. Либо его убил какой-то случайный демон, расстроенный его бесконечными призывами… Или Себастьян сделал это из мелкой обиды, которую он затаил. И если это было последнее, то это была одна из самых бунтарских вещей, которые он когда-либо делал, потому что Сиэль — это был бы первый подозреваемый в сознании людей. Он был бы счастлив, если бы Королева отвергла эти слухи, но это было маловероятно, и мысль о том, что его репутация будет запятнана из-за его собственного слуги, заставляла его кровь кипеть.       Стараясь сохранять спокойствие, Сиэль пошел в направлении запаха, стараясь не обращать внимания на присутствие позади него.       Технически он не сможет определить, убил ли Эннесли Себастьян или другой демон... Но по какой-то причине какая-то его часть была абсолютно уверена, что он добьется успеха. Что он сразу же узнает работу Себастьяна.       Эннесли лежал на полу своей спальни. По крайней мере, Сиэль предположил, что это Эннесли, поскольку его голова отсутствовала — тело находилось в его доме, на нем предположительно была его одежда, и даже нелепые сапоги с перьями были такими же.       Его сердце бешено колотилось, готовя его к морю крови, неизбежному напоминанию о времени, о котором он не хотел думать, но не прошло и мгновения, как его разум вернулся к реальности.       Крови нигде не было видно. Даже ни капли.       Не веря своим глазам, Сиэль осторожно приблизился, обошел тело и осмотрел его со всех сторон.       Отрубленная голова, но совершенно чистый пол и одежда. Эннесли не мог быть убит здесь. И в то же время, кому придет в голову тащить его в другое место и зачем?       Демон, который знал, что его хозяин не любит кровь?       Мощный толчок пронзил его сердце, заставив дернуться. Сузив глаза, Сиэль опустился на колени рядом с телом, изучая разорванную шею.       Не похоже было, что ему отрубили голову. Она был оторвана, оставив после себя неровную и разорванную ткань. Но даже порез не выглядел окровавленным, как будто кто-то приложил значительные усилия, чтобы все высохло, прежде чем это увидят.       Себастьян по-прежнему не шевелился, не разговаривал и не дышал. Такое послушание было столь же убийственным, как и расчетливое удаление крови с места преступления.       Но если бы Себастьян убил Эннесли, он бы не сделал этого быстро, не так ли? Просто оторвать голову было бы недостаточно. Если он был обеспокоен попытками Эннесли заключить сделку до такой степени, чтобы прийти и убить его, он не будет торопиться и наслаждаться. Значит, там должны были быть какие-то следы пыток.       Глубоко вздохнув, Сиэль потянулся к рубашке трупа и начал расстегивать ее. В тот момент, когда он увидел изуродованную кожу, он выдохнул, и странный сгусток ярости и удовлетворения сплелся в его груди, посылая противоречивые импульсы от "вскочить, чтобы закричать", до "остаться сидеть, чтобы насладиться моментом в своих мыслях".       Это был Себастьян. Это был Себастьян абсолютно во всех отношениях.       С первого взгляда казалось, что кто-то превратил грудь Эннесли в композицию со случайными узорами. Там были точки разных размеров, изогнутые полумесяцы и глубокие треугольники, врезавшиеся в его кожу. Это могло показаться бессмысленным, но Сиэль инстинктивно знал, что означает каждое пятно, потому что он уже видел их все. Он узнал их очень хорошо.       Крошечный круг, расширявшийся по мере того, как он углублялся в тело Эннесли, был от каблука ботинка Себастьяна. Скопление из четырех точек, которое повторялось снова и снова, было от тех вилок, к которым Себастьян испытывал странную привязанность. Маленькие полумесяцы, расширявшиеся книзу, исходили от ножей, которые он прятал в каждом кармане; меньшие и более острые были результатом его когтей.       Себастьян не торопился мучить этого человека. Конечно, может быть, у всех демонов были одинаковые когти и пятки; может быть, все они были одержимы вилками и ножами, но в любом случае эти следы оставил Себастьян — Сиэль мог поставить на это свою жизнь. И независимо от того, почему это было сделано, даже если для его собственной защиты, это было нарушение субординации, которое он не мог и не хотел терпеть.       Поджав губы, он встал и обернулся как раз вовремя, чтобы увидеть едва заметную улыбку на губах Себастьяна.       Он наслаждался этим фарсом расследования. Конечно, он был там. Неужели он думал, что Сиэль никогда не поймет этого? С другой стороны, Себастьян не знал, помнит ли он их разговор об Эннесли, так что, возможно, это было разумное предположение.       — Вы закончили, милорд? — слегка удивился Себастьян. В его голосе послышалась легкая озорная нотка, и Сиэль не мог дождаться, чтобы разбить ее вдребезги.       — Да, — сказал он, неторопливо преодолевая разделявшее их расстояние. Себастьян наблюдал за его приближением с неприкрытым любопытством.       — Так быстро?       — О, это дело чрезвычайно простое, — заверил его Сиэль. Теперь их разделял всего один шаг — в этой близости он мог видеть, как обычные красноватые цвета глаз Себастьяна становились более оранжевыми, выдавая его более светлое настроение. — Хочешь услышать мои выводы?       Себастьян колебался всего секунду. Должно быть, он уловил что-то необычное в поведении Сиэля, но неуверенность исчезла, как только появилась.       — Если вы хотите поделиться ими, — протянул он. Сиэль улыбнулся ему. Затем он сжал в кулаке рубашку Себастьяна и дернул его вниз со всей силой, на которую был способен, так что их лица оказались на одном уровне.       — Я знаю, что ты убил его, — прошептал он. Расстояние между ними было практически несущественным, так что он мог чувствовать губами испуганный вздох Себастьяна. — Я могу узнать, как ты убиваешь и какое оружие используешь в любом месте. Если бы это был кто-то другой, а не Эннесли, я бы пропустил это. Но ты меня подставил.       Потрясение, застывшее на лице Себастьяна, было почти искренним. Возможно, так оно и было, но был ли он беспечен или безмозгл, сейчас не имело значения.       — Люди видели, как я разговаривал с Эннесли, — прошипел Сиэль. — Я никогда раньше с ним не разговаривал. Люди видели, что он был потрясен после нашего разговора. Я известен тем, что уничтожаю таких подонков, как он. Как ты думаешь, во что они поверят теперь, когда он умер вскоре после этого таким уникальным способом? Как ты думаешь, кого заподозрят Рэндалл и даже Королева? По какой-то причине ты убил его, ты. Подставил... Меня... И это не то, что я хочу так просто забыть.       Себастьян молчал. Он не пытался отстраниться — напротив, он выглядел ошеломленным, и его взгляд постоянно перемещался от глаз Сиэля к его губам и обратно к глазам снова, как будто он пытался поглотить как можно больше его лица.       Сиэль резко отпустил его, отступив на шаг и наблюдая за ним прищуренным взглядом.       — Это было предупреждение, — холодно сказал он. — Если ты еще раз сделаешь что-нибудь подобное, я пересмотрю наш контракт.       Выражение лица Себастьяна снова изменилось, но Сиэль отвернулся, не успев понять, какие именно эмоции на нем отразились.       В общем, он был доволен. Он скормит Рэндаллу и другим какую-нибудь историю о том, как избавился от убийцы; он позволит людям строить догадки, и он будет уделять больше внимания действиям Себастьяна.       Он также получит свою камеру и получит ответы, которые он хотел. Себастьян будет сбит с ног. Будем надеяться, что на этом вся путаница закончится.

***

      В следующие два дня Сиэль составил фальшивый отчет о своей работе, от скуки послал Рэндаллу язвительную записку и начал обдумывать способы сфотографировать Себастьяна, как только камера будет доставлена. Он должен был иметь в запасе по крайней мере несколько различных планов, потому что существовала очень большая вероятность того, что Себастьян узнает правду и предпримет меры, чтобы предотвратить свое раскрытие.       С другой стороны, не похоже, чтобы Себастьян был в курсе происходящего. Пока Сиэль вибрировал от бурлящей энергии, Себастьян размышлял — или грезил наяву, трудно было сказать. Даже когда он физически присутствовал, его разум явно витал где-то далеко. Всякий раз, когда они оказывались в одной комнате, он не сводил с него глаз, но Сиэль не мог прочесть в них ничего, кроме странного, пустого напряжения.       Если бы ситуация была другой, Сиэль бы тыкал, пока не получил бы реакцию. Но в своем теперешнем возбуждении он не особенно интересовался тем, на чем Себастьян решил зациклиться. Неважно, думал ли он об убийстве, размышлял ли об угрозе Сиэля или фантазировал о способах его убийства — достаточно скоро Сиэль узнает более важную тайну. Пока что он разработал три возможные стратегии.       План №1: он попросит других слуг сделать эту работу. Они были неуклюжими и громкими, что было огромным недостатком, но их было трое — это должно было что-то значить.       План №2: он наймет кого-нибудь, кто притворится репортером. Этот человек сфотографирует Себастьяна под каким-нибудь вымышленным предлогом.       План №3 был слишком потенциально разрушительным, поэтому Сиэль оставил его как крайнюю меру, которая будет использоваться только в том случае, если все другие методы потерпят неудачу.       Применение первых двух вариантов одновременно было бы идеальным.       Теперь ему просто нужно было набраться терпения.

***

      В ту ночь он проснулся с ощущением, что в его комнате кто-то есть. К тому времени, как его разум пришел в себя, это чувство исчезло, поэтому с ворчанием Сиэль повернулся на другой бок. Он уже собирался закрыть глаза, когда что-то на прикроватном столике привлекло его внимание. Прищурившись, он подполз ближе.       Это была маленькая фигурка черной овцы с белыми вьющимися рогами. Она не принадлежала ему — Сиэль никогда не видел ее раньше. И она определенно не была там, когда он засыпал.       Только один человек мог оставить ее. Человек, который даже не был человеком.       Заинтригованный, Сиэль осторожно прикоснулся к статуэтке. Когда ничего не произошло, он поднял ее и поднес ближе, изучая и пытаясь понять, что это значит.       Был ли это подарок? Извинения? Но невозможно было представить Себастьяна искренне сожалеющим о чем-либо.       Возможно, это была угроза. Но что это могло означать? Овца была черная и рогатая, так что она явно изображала Себастьяна. Существовали ли вообще животные такой окраски? Или это было проявление демонической природы?       Возможно, это и был истинный облик Себастьяна. Возможно, под всеми этими масками он действительно превратился в овцу.       Тихий смешок вырвался из его горла, и Сиэль прижал кулак ко рту, радуясь этой идее.       Он заснул, держа овцу в руках, все еще не в силах перестать улыбаться.

***

      Фотоаппарат прибыл на следующий день. Он был неприятно большим, коричневым и с блестящей золотой диафрагмой. На данный момент Сиэль знал, как использовать его наизусть — он не беспокоился о том, чтобы применить свои теоретические знания на практике. Но чтобы все объяснить Барду, Финни и Мэй-Рин, и сделать так, чтобы они остались незамеченными… Это было практически невозможно, поэтому беспокойство закипало в его желудке, постепенно наполняя его неприятным жаром.       — Я хочу, чтобы вы трое выполнили одну работу, — лаконично сказал Сиэль. Он подождал, пока утихнут возбужденные вопли, затем поднял камеру и положил ее на стол.       — Это один из предметов, которые, как говорят, создал Тальбот, — объяснил он. — Фотоаппарат с интересной историей. Я слышал, что этот давно потерянный предмет внезапно появился на аукционе, и я приложил немало усилий, чтобы приобрести его.       Танака внезапно выпрямился, в его глазах вспыхнуло любопытство.       — Уильям Генри Фокс Тэлбот, — серьезно подтвердил он хриплым от редкого говорения голосом. — Он был английским ученым и одним из изобретателей фотографической техники.       Сиэль замолчал, с удивлением и облегчением слушая историю, которую он уже знал.       Значит, это было правдой. Даже Танака знал об уникальных свойствах этой камеры. Так или иначе, это сделало все еще более реальным, и Сиэль едва сумел подавить новую волну нетерпеливого ожидания.       Как только Танака замолчал, он направил камеру на Финни и сделал снимок. Его сердце медленно набирало все более и более быстрый темп, пока его дикий стук не стал единственным, что Сиэль мог слышать. Его грудь горела огнем, и он перестал гореть только после того, как увидел маленькую мертвую птичку, застывшую в счастливом полете рядом с головой Финни.       Это сработало. Его камера работала.       Он действительно мог бы использовать ее на Себастьяне.       Губы Сиэля раздвинулись в маниакальной усмешке. Танака смотрел на него с беспокойством, но сейчас это его не волновало.       Еще несколько часов. Еще несколько часов, и он узнает, кто больше всего волнует Себастьяна. Неужели даже такие непрофессионалы, как его слуги, смогут остановить его на десять секунд и сфотографировать?       Сиэлю нужно было только успокоиться, чтобы пережить период ожидания.

***

      — Чтобы узнать, к-кого Себастьян любит больше всего? — голос Мэй-Рин разрывался между тревогой и возбуждением.       — Хотелось бы мне знать, — задумчиво пробормотал Финни.       — Он тоже человек! У него должно быть одно или два слабых места! — страстно воскликнул Бард.       Все они были искренне взволнованы своей задачей. И все же никто из них не преуспел.       Сиэль считал себя хорошим стратегом. Он запомнил расписание Себастьяна, придумал множество различных способов застать его врасплох и поделился ими со своими слугами, дойдя до того, что продемонстрировал, как все должно происходить на паршивой овце, его старых игрушечных солдатиках и миниатюрной модели поместья, которую ему подарили много лет назад. Однако все закончилось неудачей.       Поначалу Бард, Финни и Мэй-Рин были так увлечены уборкой Себастьяна, что забыли сфотографировать. Потом они выпали из шкафа, как только он вошел. Затем Финни врезался в стену, вместо того чтобы сбить Себастьяна с ног и заставить его остановиться.       После этой последней катастрофы Сиэль мог только надеяться использовать себя в качестве приманки, поэтому он развязал галстук и откинулся на спинку стула, прежде чем позвать Себастьяна. Бард, Финни и Мэй-Рин балансировали где-то снаружи, прямо за окном, и если они снова потерпят неудачу...       Стук в дверь возвестил о присутствии Себастьяна.       — Вам что-то было нужно? — спросил он. Нетерпение просвечивало сквозь его вынужденную вежливость — должно быть, он был расстроен сегодняшним вмешательством слуг. Неужели он что-то заподозрил? Понимал ли он, что Бард, Финни и Мэй-Рин следуют приказам Сиэля, или же он полагал, что они просто ведут себя как обычно не в своей тарелке?       — Он развязался, — коротко ответил Сиэль. Увидев недоуменное выражение лица Себастьяна, он склонил голову набок, демонстрируя свою шею и ослабленный галстук.       На мгновение воцарилась тишина. Она была пропитана оцепенением и непониманием, но потом Себастьян вспомнил о себе и тихо откашлялся.       — Конечно, — сказал он. Он подошел и опустился перед ним на колени, потянувшись за галстуком.       Может быть, его движения были более мягкими, или его взгляд был более пронзительным, но почему-то это казалось более интимным, чем их обычные ритуалы одевания. Сиэль поднял голову еще выше, глядя в сторону и молча считая секунды.       Раз, Два. Три. Четыре. Пять, Шесть. Се…       Себастьян резко повернул голову к окну, как будто что-то услышал. Не говоря ни слова, он выпрямился, подошел к нему и небрежно открыл створку, прежде чем выглянуть наружу.       Сердце Сиэля упало к его ногам. Он с трудом заставил себя продолжать сидеть, вместо того чтобы отпрянуть и попытаться слиться со стулом.       Нет. Нет, нет, нет. Откуда Себастьян знает? Неужели эти идиоты заговорили? Сиэль специально предупредил их, чтобы они держали рот на замке. Он все еще не знал наверняка, насколько хорош демонический слух, но Себастьян легко мог услышать голоса прямо за окном.       Или, может быть, он отреагировал на щелчок фотоаппарата? Тогда, по крайней мере, у них останется фотография, даже если их операция будет раскрыта.       Но Себастьян ничего не сказал. Он огляделся по сторонам, прежде чем снова посмотреть на Сиэля.       — Давайте немного подышим свежим воздухом. Пойдете? — спросил он. Его голос был похож на мурлыканье, и именно так легкие Сиэля сжались в смущенной панике.       Себастьян знал. Если раньше он этого не понимал, то теперь у него было четкое представление, что что-то происходит. Рано или поздно он поймет, что это за камера и что Сиэль пытается сделать, и начнет сопротивляться.       Это означало, что репортер, который должен был прибыть сегодня позже, уйдет ни с чем. Сиэль щедро заплатил ему и пообещал еще целое состояние, если он возьмет фотографию, но Себастьян знал, что нужно остерегаться сложных вещей. Его шансы на успех были минимальны.       — Я замерз, — проворчал Сиэль. — Мы говорили о том, что ты проявляешь инициативу, когда она не нужна, не так ли? Тебе нужно еще одно напоминание?       Себастьян уставился на него с такой откровенно ласковой улыбкой, что Сиэль чуть не отпрянул.       Это было совсем не похоже на Себастьяна. Сначала подарок, теперь этот... Этот странный взгляд в ответ на критику… Он был теплым, открытым, практически одурманивающим, и Сиэль никогда в жизни не чувствовал себя более растерянным.       — Вовсе нет, милорд, — пробормотал Себастьян. Он закрыл окно и поклонился, стараясь выглядеть наполовину искренним. — С вашего позволения, я уйду. Есть специальный десерт, который я готовлю — я должен проверить его.       — Хорошо, — медленно произнес Сиэль. — Ты помнишь о нашем госте?       — Репортер? — в глазах Себастьяна вспыхнул новый огонек. — Тот, кто собирается взять интервью у Танаки, потому что он отказывается верить, что простой ребенок может управлять успешной компанией?       — Вот именно, — Сиэль сохранял невозмутимое выражение лица, хотя его нос дергался от желания фыркнуть.       — Это не похоже на вас — давать интервью людям с таким узким кругозором. Вы уверены, что этот человек — лучший выбор?       — У меня свои причины. Ты ведь уже собирался уходить, не так ли?       Себастьян склонил голову в знак согласия.       — Уверяю вас, все пройдет гладко, — пообещал он. Его вызывающая ухмылка обещала нечто совершенно иное.       Сиэль очень надеялся, что его идиотские союзники сумели сделать эту фотографию.

***

      Как только дверь за Себастьяном закрылась, он стал ждать. И ждать. И ждать. Постепенно его надежда переросла в беспокойство, а затем в раздражение, и он импульсивно сбил с ног бесполезных солдат, окружавших паршивую овцу, невероятно расстроенный.       Прошло тридцать пять минут после их последней попытки, а в кабинет так никто и не вошел. Они должны были хотя бы дать ему знать, если потерпят неудачу! Неужели он должен все делать сам?       Когда наконец раздался стук в дверь, Сиэль вздрогнул на стуле.       — Войдите! — воскликнул он. Его нетерпение резко упало, когда он увидел Себастьяна с подносом.       В любой другой день у него потекли бы слюнки от возможности попробовать новые десерты, но прямо сейчас он с удовольствием растоптал бы их в своем разочаровании.       — А почему здесь так много тарелок? — проворчал он. — Ты хочешь, чтобы мой желудок разболелся от всего этого сахара?       — Раньше это вас никогда не останавливало, — заметил Себастьян. — Кроме того, этот день, должно быть, разочаровал вас, поэтому я подумал, что вам нужно что-то, чтобы взбодриться.       — А почему этот день должен меня разочаровывать? — глаза Сиэля подозрительно сузились. Неприятное ощущение пронзило его изнутри, когда он представил себе все возможные варианты.       А что, если Себастьян не собирается останавливаться на десять секунд? Что, если он активно саботировал их попытки и вмешивался в фотографии? Бард, Финни и Мэй-Рин не были готовы к этому — да и что они могли сделать против демона?       — Из-за этого неуважительного репортера, — невинно ответил Себастьян, ставя на стол большой поднос. — Вы, должно быть, беспокоитесь о том, чтобы Танака говорил правильные вещи. Не волнуйтесь — как я уже сказал, я позабочусь, чтобы интервью прошло хорошо.       Сиэль неопределенно пожал плечами, глядя на тарелки без всякого интереса. Что же так долго задерживало этих дураков? Он показал им, как работать с фотографиями. Неужели они забыли об этом и теперь стесняются подойти к нему?       — Что-то случилось? — удивился Себастьян. Он уже поставил перед ним две тарелки, и они действительно выглядели аппетитно. Первый десерт состоял из вафель и растопленного шоколада, второй был пропитан медом, и у Сиэля заурчало в животе.       По крайней мере, одна его часть не заботилась о фотографиях.       — Ничего, — поспешно сказал он. — Сегодня я поужинаю здесь.       — Как пожелаете, — согласился Себастьян. Его взгляд задержался на чем-то лежащем на столе Сиэля, а губы тронула самодовольная ухмылка.       Наверное, он пялился на игрушечную витрину. Сбитые с ног солдаты, победоносная черная овца, стоящая посередине… Себастьян либо торжествовал, либо был доволен тем, что Сиэль воспользовался его даром — или его угрозой, что бы это ни было. А может, и то и другое.       Сиэлю следовало бы спрятать свое воссоздание битвы до того, как Себастьян ее увидит, но с другой стороны, кому какое дело? Себастьян уже знал правду.       Теперь все зависело от того, кто победит в этой непризнанной войне.

***

      Двадцать минут спустя Бард, Финни и Мэй-Рин вбежали в дом в разных смятенных чувствах. Каждый держал в руках фотографию, и, как и ожидалось, все эти фотографии были размытыми.       Сиэль был готов к разочарованию, но оно все равно сильно ударило по нему. Он закрыл глаза, пытался проглотить едкие слова.       Он знал, что они не смогут сравниться с Себастьяном. Он не мог выместить на них свое разочарование из-за неудачи. Они не были особенно умны — судя по бессвязному восхищению Мэй-Рин, они наблюдали, как Себастьян летает из одного угла комнаты в другой, и все же они все еще думали, что он просто очень эффективный дворецкий. Такие люди могли быть его солдатами, когда дело касалось обычных врагов, а не демонов.       Но он все еще нуждался в этой фотографии. И что-то подсказывало ему, что от репортера будет мало толку.       Когда Лау предложил свою помощь, Сиэль был в таком отчаянии, что принял ее.

***

      — Зачем же ты пришел сюда, если ничего не знал о моем плане? — проворчал Сиэль. Лау был занят тем, что жестикулировал Ран-Мао, указывая, куда ей следует двигаться. Сиэль понятия не имел, как ее сидение на перилах лестницы поможет Себастьяну задержаться хотя бы на десять секунд, но в данный момент ему нечего было терять, так что он вполне мог попробовать вариант Лау.       — Как же я мог не знать? — возразил Лау. Его глаза все это время были закрыты, так что Сиэль не мог понять, откуда он знал, что делает Ран-Мао. — Я получил самые бодрящие новости. Определенная камера больше не является частью аукциона, который мы с вами обсуждали.       — Мы ничего такого не обсуждали.       Лау равнодушно пожал плечами.       — Мы сделали это через печально известного барона, а теперь он мертв, не так ли? И если вы собирались использовать эту камеру, я хотел присутствовать.       — Но почему?       Лицо Лау расплылось в такой широкой улыбке, что Сиэль невольно вздрогнул. Что-то в этом человеке заставляло его нервничать, чего он не понимал.       — Любопытство приносит мне столько же жизни, сколько и смерти, — протянул Лау. Сиэль открыл было рот, чтобы уточнить, но в ту же секунду до него донесся приветственный голос Себастьяна. Напрягшись, он спрятался за колонной, послав предупреждающий взгляд барду, Финни и Мэй-Рин.       На этот раз им лучше не подводить его.       Себастьян и репортер прошли мимо них, медленно поднимаясь по лестнице. Сиэль заметил именно тот момент, когда репортер увидел Ран-Мао: он посмотрел повторно, и его челюсть отвисла от шока. Он замер на месте, а Себастьян, напротив, продолжал идти.       — Он не остановится! — Сердито прошипел Сиэль. Что бы там ни планировал Лау, ему лучше начать это делать.       О-о-о.       Ран-Мао на мгновение раздвинула ноги, прежде чем снова скрестить их. Репортер издал смущенный звук, и Сиэль почувствовал, как краска заливает его щеки.       — И это был твой грандиозный план? — возмущенно прошептал он.       — Как странно, — ошеломленно пробормотал Лау. — Я подумал, что это определенно заставит дворецкого остановиться и посмотреть на секунду.       Если бы они формально не прятались, Сиэль накричал бы на него за то, что Лау попусту тратит его время и унижает его перед репортером, каким бы фальшивым он ни был. Но даже при том, что Себастьян должен был знать, что они были здесь, это не будет считаться, пока они оставались скрытыми. Таковы были негласные правила их неофициальной войны.       — Я был дураком, когда поверил, что ты можешь справиться с чем-то подобным, — выплюнул Сиэль. Он отказывался смотреть на Ран-Мао и ее непристойное поведение снова — сама мысль об этом была неприятна.       — Еще слишком рано сдаваться, — возразил Лау. Он начал делать какие-то сложные движения руками, вероятно, для Барда, Финни и Мэй-Рин, которые прятались ближе к лестнице с другой стороны.       Сиэля не интересовало, чем они занимаются. Его пристальный взгляд искал Себастьяна, и когда он остановился на нем, он замер.       Себастьян стоял неподвижно. Да, он был далеко от Барда, у которого была камера, но он стоял, так что они могли хотя бы попытаться...       Не обращая внимания на возможность увидеть еще одно шрамирующее представление, Сиэль с надеждой повернулся к Барду, но эта надежда менее чем за секунду превратилась в ярость.       Лицо Барда раскраснелось, его остекленевшие глаза смотрели только на Ран-Мао. Казалось, каждый идиот находил ее позу очаровательной — даже Финни старался поднять голову повыше, чтобы лучше видеть. Да что с ними со всеми такое?       Словно услышав его мысленное проклятие, Бард вздрогнул и попытался сфокусировать камеру в нужном направлении. Но было уже слишком поздно.       План Лау сработал на всех, кроме их реальной цели.       — Мистер Джонс? — позвал Себастьян. В его голосе звучало столько безразличия и жалости, что Сиэль с радостью поделился бы этим, если бы не знал, что часть этого тона была для него. Очевидно, Себастьян не мог поверить, что он опустился до такой унизительной тактики.       И он был не один такой.       Они продолжили свой путь, и Сиэль прижал руку к виску, медленно качая головой.       — Какая эффектная трата времени, — выдохнул он. Мей-Рин, Финни и Бард подбежали к ним со знакомым виноватым выражением на одинаково красных лицах.       — Как это возможно? — продолжал бормотать Лау. — Я не знаю ни одного человека, который был бы невосприимчив к чарам Ран-Мао.       — Это были не чары, — прорычал Сиэль, но Лау лишь пренебрежительно махнул головой.       — Для кого-то вашего возраста, может быть. Но такой закаленный человек, как Себастьян, должен попадать под них...       Как он мог работать с кем-то настолько глупым? Все они — дураки!       — Себастьян не интересуется женщинами! — завопил Сиэль. Глубокая тишина встретила его взрыв. Потом Финни начал заикаться, Бард разинул рот, а Мэй-Рин пронзительно вскрикнула.       — О нет! — воскликнула она. — Так вот почему, вот почему... Я знала, что что-то должно быть!       Лау распахнул глаза, открыто глядя на него, и это было настолько шокирующе, что Сиэль вздрогнул от неожиданности.       Когда до него наконец дошел смысл того, что он только что сказал, ему захотелось заползти в какую-нибудь дыру и там умереть.       — Только не это! — воскликнул он, совершенно подавленный. Может ли этот ужасный день стать еще хуже? — Я просто имел в виду, что он не интересуется людьми. Да он и не хотел бы… Он не такой, как ты! Не то что мы, я имею в виду!       Лау продолжал изучать его своим нервирующим взглядом. Слуги тоже вытаращили глаза, и Сиэль фыркнул, гордо вздернув подбородок.       Он был Фантомхайвом, и ему не нужно было оправдываться, даже когда это было необходимо.       — Через пятнадцать минут постучите в дверь приемной и передайте камеру репортеру, — сухо приказал он. — Ты бесполезен, так что, может быть, он преуспеет там, где ты потерпел неудачу. И не мешай мне! Мне нужно подумать.       Не дожидаясь подтверждения, он повернулся спиной к этой кучке идиотов и направился в свой кабинет.       Как всегда, он мог рассчитывать только на себя.

***

      С добавлением Лау и своим собственным решением взять на себя более активную роль, Сиэль положил еще двух солдат на стол, расположив их вокруг овец.       — Чтобы остановить его на десять секунд, — задумчиво пробормотал он. Всего десять секунд — как это может быть трудно? Но с тех пор все его планы провалились…       Ну и ладно. Пусть Себастьян послушает. Дайте ему знать, что сейчас произойдет — он все равно не сможет спрятаться от камеры.       — Это было последнее, к чему я хотел прибегнуть, — сказал Сиэль вслух, вложив в свой голос несколько печальных нот. — Но он не оставил мне выбора. Наверное, мне придется умереть, чтобы получить то, что я хочу.       Он надеялся, что это заставит Себастьяна остановиться, что бы он сейчас ни делал.

***

      Для начала Сиэль поговорил с Финни. Он терпеливо ждал, пока утихнут протесты и мольбы, прежде чем повторить сказанное тоном, с которым, как он знал, Финни не рискнет спорить. Затем он поговорил с Лау и своими оставшимися слугами, обрисовав каждому отдельную задачу, за которую они отвечали.       Он сам остановит Себастьяна. К тому времени будет уже поздний вечер, так что за освещение будет отвечать Лау. Возможно, он и не понимал Себастьяна, но был достаточно изобретателен, чтобы справиться с такой задачей. Бард и Мэй-Рин будут фотографировать, и если кто-то из них снова потерпит неудачу, увольнение будет наименьшей из их забот.       Услышав все эти угрозы, Сиэль вытянулся в кресле, и на его губах появилась довольная ухмылка. До сих пор день был не слишком удачным, но теперь все должно было измениться. Он не допустит, чтобы все его усилия были напрасны.       Короткий стук в дверь прервал его размышления. Себастьян вошел с новым подносом, одарив его непроницаемым взглядом.       — Прошу прощения за опоздание, — произнес он. — Похоже, что нашим слугам дали самостоятельное задание, поэтому вместо того, чтобы выполнять мои приказы, они были заняты в другом месте. Из-за этого ваш обед еще не готов, и для ужина еще довольно рано. Вместо этого я принес вам небольшую закуску.       Сиэль настороженно нахмурил брови. Что-то во всем этом звучало зловеще.       — Сегодня я подаю бобовые пирожные демонической гончей, — объявил Себастьян, ставя перед собой тарелку с сухими, похожими на лапки пирожными. — Изготовлено в Хаундсворте во время нашей поездки.       Что?       Нахмурившись еще сильнее, Сиэль проткнул вилкой одно из пирожных, подозрительно изучая его. Вблизи оно выглядел так же неаппетитно, как и на тарелке.       — Почему ты подаешь мне такую дрянь? — мрачно спросил он, осторожно пробуя пирожное. К его удивлению, все оказалось не так ужасно, как он ожидал.       — Бард и остальные, похоже, купили его в безумном количестве, — объяснил Себастьян. Его псевдо-подлинная невинность сразу же выдавала нечто более сложное, заставившее его предложить эту дешевую закуску.       Неужели это должно было быть оскорблением? Напоминание о том, что Сиэль — собака, заслуживающая дешевого угощения?       При этой мысли он крепче сжал вилку. С усилием он проглотил всплеск яда во рту и заставил себя взять еще одно печенье.       — Как прошло интервью? — спросил он нейтрально. Он уже знал ответ — если бы полоумный репортер преуспел, он бы уже прибежал.       — Жаль только, что вас там не было, — задумчиво произнес Себастьян. Если бы Сиэль не знал его так хорошо, он мог бы подумать, что Себастьян действительно скучает по его присутствию. Если бы. — Танака показал огромную силу как президент.       — Это хорошо, — улыбнулся Сиэль. — Почтенный старик делает подходящее лицо для компании.       Себастьян напевал, выглядя чрезвычайно довольным собой.       — Действительно. В конце также была сделана фотография.       Его дыхание превратилось в испуганный вздох. Сиэль дернулся прежде, чем он смог остановить себя — он сумел остановить недоверчивый шок, который отразился на его лице только в последний момент.       — Фотография? — осторожно переспросил он. Надежда пыталась проникнуть в его сердце, но он стряхнул ее, собираясь с силами.       — Да. Похоже, в наши дни в моде фотографический портрет.       — Понятно, — Сиэль снова попытался сосредоточиться на пирожных. Слабое ощущение тошноты нахлынуло на его желудок — то ли от четвертого десерта за последние пару часов, то ли от разочарования, он не мог сказать.       Если фотография и существовала, то он мог поспорить, что на ней был только Танака. Себастьян скорее убил бы репортера, чем позволил ему сфотографировать себя.       — Молодой господин, как насчет того, чтобы взять еще одно? — предложил Себастьян. Приятная шелковистость его голоса была успокаивающей, но само это предложение мгновенно заставило Сиэль насторожиться.       Нет. Нет, этого никогда не случится. Он скорее сломает камеру, чем направит ее на себя.       — Чепуха, — фыркнул он вполголоса. Он очень надеялся, что Себастьян не заметит легкой дрожи в его руках. Почему он спрашивает об этом? Что, если он тоже решит объявить войну, вместо того чтобы просто защищаться?       Это несколько изменило его подход. Сиэлю придется особенно внимательно следить за камерой.       Тихий, приглушенный смех наполнил его уши настойчивым звоном. Обернувшись через плечо, он бросил на Себастьяна свирепый взгляд.       — Что-то смешное? — прорычал он. Себастьян немедленно заткнулся, выглядя застигнутым врасплох. Удивление в его широко раскрытых глазах было искренним, и Сиэль недоверчиво фыркнул.       — Ты думаешь, я глухой? — спросил он. — Если хочешь посмеяться над чем-нибудь, делай это на улице! И приготовь мне что-нибудь еще поесть — ты же не можешь ожидать, что я буду жевать одни сладости весь день.       Себастьян наклонил голову, все еще странно наблюдая за ним. Еще более странное выражение промелькнуло на его лице, а затем его горло дернулось.       — Я думал, это то, о чем вы мечтаете.       — Чтобы меня всю ночь тошнило? — Сиэль нахмурился. — Держи свои странные идеи при себе.       Дальнейшее расширение глаз было единственным ответом, который он получил.       Мгновение спустя Себастьян забрал поднос и, наконец, направился к двери, а Сиэль принялся делать вид, что разбирает свои последние письма.       Себастьян действительно вел себя странно, и он был почти уверен, что дело не только в камере Тальбота.       Но это не имело значения.       На сегодня.

***

      Луна уже мягко светила, когда Сиэль вышел из особняка. Все были на своих местах-к счастью, скрыты от посторонних глаз. Рядом стоял только Финни, и его глаза казались огромными на бледном лице.       — Это то, что вы хотели, чтобы я использовал? — спросил он. Его голос неуверенно дрожал. — Я нашел безголового ангела, но их было несколько, так что я не стал этого делать...       — Этот подойдет, — перебил его Сиэль. Его семья владела несметным количеством старых, уродливых и разбитых статуй. У него не хватило духу избавиться от них, поэтому они хранились в одной из кладовых под домом.       Выбирать ангела, который должен был раздавить его самого, было забавно. Пусть эта обезглавленная тварь упадет с неба, несясь, чтобы убить его, только для того, чтобы демон спас его. Больше иронии быть не могло.       — Помни, по моей команде, — предупредил Сиэль. Измерив расстояние между собой, Финни и местом, о котором они с Лау договорились, он подошел к нужному месту и остановился там.       Себастьян должен был спасти его. У него не было выбора. И когда он это сделает, Сиэль сделает все, чтобы он оставался неподвижным в течение этих десяти несчастных секунд.       Повернувшись спиной к Финни, он закрыл глаза, и на его губах появилась едва заметная улыбка.       — Сделай это, — приказал он. Затем он подождал, но в воздухе не было никакого движения, ничто не указывало на то, что его приказ был выполнен.       — Вы уверены, что все в порядке? — Снова спросил Финни. В любое другое время, страдание в его голосе могло бы быть трогательным, но прямо сейчас, Сиэль находил это раздражающим.       — Да, — сказал он.       —Но...       Быть милым не сработало, как он и думал. Финни был слишком предан ему, чтобы подвергать его такому риску. Дергать за эту лояльность было самым эффективным методом.       — Сделай это! — громко рявкнул Сиэль. Повелительной, язвительной резкости его тона было достаточно, чтобы немедленно подтолкнуть Финни к действию. Он застонал, а затем, должно быть, отправил статую в полет, потому что Сиэль отчетливо услышал свист воздуха, почувствовал странное давление, приближающееся к нему сверху. Оно приближалось все ближе и ближе, и из любопытства он заставил себя почувствовать страх.       Но ничего не произошло. Он знал, что Себастьян придет. Не было даже тени сомнения, только стальная, непреклонная уверенность.       Кто-то закричал, но поскольку Себастьян никогда бы так не поступил, Сиэль не обратил на это внимания. Давление сверху усилилось, ветер начал ласкать его волосы, и его тело приготовилось ощутить знакомое присутствие… Но что-то было не так. Кто-то еще приближался к нему сзади, кто-то, кого Сиэль инстинктивно хотел отвергнуть. И все же он заставил себя не двигаться, надеясь, что Себастьян доберется до него первым.       Он не был разочарован. Всего через секунду успокаивающая темнота накрыла его, обволакивая со всех сторон и смягчая его, когда он двигал свое тело вперед, защищая его от удара. От громкого удара у него зазвенело в ушах, и на мгновение Сиэль потерял ориентацию.       Когда его чувства вернулись к нему, он ощутил твердое присутствие Себастьяна позади, даже не открывая глаз. Каким-то образом он лежал на земле, но падение было таким мягким, что он остался совершенно невредим.       Его поразила еще одна мысль, на этот раз куда менее приятная.       Тот крик, который он слышал.… Откуда он взялся? Может быть, это Финни спас его, и его разум просто дорисовал темное присутствие, которое он так остро ощущал?       Сиэль резко повернул голову, внезапно запаниковав, и у него перехватило дыхание.       Он был прав, это Себастьян пришел за ним. Он все еще был тут, полусогнувшись на земле, наблюдая за ним мрачными глазами. Но то, что парализовало Сиэля, отчего у него перехватило дыхание и по телу прокатилась горячая волна возбуждения — это крылья.       Статуя разбилась о спину Себастьяна. Должно быть, все происходило быстрее, чем предполагал Сиэль, потому что два белых крыла все еще не поняли, что они должны исчезнуть. Они были приклеены к спине Себастьяна, выступая с обеих сторон двумя мощными, неземными формами, и это было так жутко символично, что сердце Сиэля ёкнуло.       Возможно, это было не то, что он увидел, когда они впервые встретились, но именно это означало их встречу. Если ангелы и существовали, то они позволили Сиэлю сгнить в этой камере вместе с другими детьми. Его спас демон, и разве это не делает его еще и ангелом?       Крылья были подходящими. Их белизна была подходящей. Да и кто вообще может решить, что значит быть ангелом или демоном?       В следующее мгновение крылья затрещали и развалились, кусочек за кусочком. Когда последний кусочек рухнул, Сиэль перевел взгляд на лицо Себастьяна, и снова его сердце дрогнуло.       Себастьян смотрел на него смутно знакомым взглядом. Он был сильным, страстным и совершенно серьезным, и Сиэль почувствовал себя беспомощно пригвожденный им.       Неожиданно одна из рук Себастьяна переместилась на затылок Сиэля, пальцы в перчатках дерзко скользнули под его волосы. Другая его рука обвилась вокруг талии Сиэля, а затем он притянул его ближе, ближе, еще ближе, погружая разум Сиэля в ревущий хаос. Возможность поцелуя никогда прежде не казалась ему такой реальной, и его грудь взорвалась от непонятного жжения тоски и ужаса.       Он хотел этого, жаждал с отчаянием, которого не знал. Он был подавлен своими желаниями. Он был смущен, нуждался, боялся, жаждал — и ему пришлось отодвинуться именно из-за этого настойчивого желания прижаться ближе, узнать, что такое поцелуй, позволить Себастьяну оставить невидимые отпечатки, которые никогда не исчезнут с его губ.       Он не мог быть настолько иррациональным. Он не мог быть таким слабым и податливым.       С силой, о которой он и не подозревал, Сиэль отвернулся, глядя куда-то остекленевшими глазами и пытаясь собраться.       Яркие огни вспыхнули вокруг них так внезапно, что Сиэль ахнул от удивления. Он был не один: Себастьян слегка дернулся, выглядя таким испуганным, как будто только что вышел из транса.       Огни. Да, конечно — Лау должен был убедиться, что Бард и Мэй-Рин смогут сфотографировать их в этот момент. Он определенно переборщил — Сиэль не хотел даже думать, откуда у него взялись гигантские драконы, которые продолжали изрыгать свет, но прямо сейчас он был до смешного благодарен им.       Этот короткий перерыв был как раз тем, что ему было нужно, тем более что Себастьян продолжал держать его, по-прежнему собственнически зарывшись пальцами в его волосы.       — Какая очаровательная картина у вас, — прокомментировал Лау. Его голос звучал весело, но в нем были оттенки, которые Сиэль отказывался расшифровывать.       — Ты опоздал, — резко бросил он Себастьяну.       — Мои извинения. Я готовился к сегодняшнему ужину: главное блюдо-жареная утка по-руански.       Желудок Сиэля скрутило от желания, но поскольку Себастьян продолжал держать его — как будто это было совершенно естественно, как будто они делали это все время — он не был уверен, что вызвало такую реакцию.       — Понятно, — выдавил он наконец. Он попытался моргнуть, чтобы освободиться от странных чар, но взгляд Себастьяна не позволил ему. Он был нехарактерно открыт: мягкий, ласковый, зачарованный, и Сиэль жадно пытался впитать все это, заполняя им каждую щель, прорезанную неуверенностью, и надеясь, что этого будет достаточно, чтобы пережить даже еще один Хаундсворт.       — Вы должны были просто приказать мне позволить вам получить его, — сказал Себастьян, и эти слова вместе с весельем, которое они скрывали, ударили его, как ведро холодной воды. Сиэль отпрянул.       — Что? — выплюнул он. Они не должны были признавать этого! Предполагалось, что это будет война ума и творчества, а не эмоций. Почему Себастьян нарушает правила сейчас?       Весь смысл был в том, чтобы не спрашивать его напрямую. Играть вокруг означало превращать это в другую игру; разговоры об этом толкали их на территорию, которую Сиэль никогда не захочет коснуться. Если бы он это сделал, ему пришлось бы признаться, почему ему так необходимо было сделать эту фотографию и что он надеялся увидеть на ней, а этого никогда не случится.       Предполагалось, что Себастьян будет наслаждаться видом вызова. Он не должен был нарушать их негласные правила, не тогда, когда Сиэль мог легко перевернуть все с ног на голову, фактически сделав то, что он предложил, и приказав ему стоять спокойно. Некоторые вещи просто не подлежали обсуждению — они должны были быть выиграны, и Себастьян вел себя так, словно не знал, что это приводит его в бешенство.       — Что бы вы мне ни приказали, я сделаю это немедленно, — добавил Себастьян. Теперь он улыбался, и эта улыбка была такой доброй и учтивой, что не могла быть настоящей.       Какое-то мгновение Сиэль просто смотрел, зная, что его собственные эмоции ясно написаны на его лице, но не пытаясь их скрыть. Желание просить, приказывать бурлило под его кожей, наполняя ее покалыванием, а затем и жжением.       Он хотел это знать. Он нуждался в этом. А что, если Бард опять провалился? Что, если Себастьян воспримет его молчание как разрешение уничтожить фотографию? Отдать ему приказ было бы так просто…       Но "легко" никогда не было вариантом. И он предпочел бы продолжать притворяться, чем открыто выставлять себя уязвимым.       Решение утвердилось, опустившись в центр его разума и посылая соответствующие сигналы всему остальному телу. Сиэль сдулся и посмотрел в ту сторону, где все еще прятались Бард и Мэй-Рин.       — Я не понимаю, о чем ты, — сказал он. Это прозвучало раздраженно, и Себастьян усмехнулся. Несмотря ни на что, этот звук окутал Сиэля, как одеяло, наполняя его теплом, которого на сегодня было достаточно.       — Иди заканчивай готовить ужин, — сказал он более резко. — Твоя помощь больше не требуется.       Себастьян осмелился испустить долгий страдальческий вздох, поднимаясь на ноги.       Не успел Сиэль опомниться, как его тоже оторвали от земли, и тогда Себастьян принялся возиться с его одеждой, пытаясь почистить ее. Каждое его прикосновение оставляло за собой горячий след ощущений, поэтому Сиэль шлепнул его по рукам, чувствуя, как румянец заливает его щеки.       — Уходи уже, — фыркнул он. Себастьян поклонился. Его взгляд переместился, остановившись на деревьях, где стояли Бард и Мэй-Рин, и высокомерная, удовлетворенная улыбка появилась на его губах. Потом он ушел.       Сиэль едва удерживался на месте, пока дворецкий не исчез совсем. Затем он поспешил к деревьям, думая о самых изощренных проклятиях, которые он мог бы выпустить, если бы эти идиоты снова не сделали то, что должны были.       — Ну что? — требовательно спросил он.       — Мы сделали это! — весело воскликнул Бард. Он сиял от гордости, слегка встряхивая фотоаппарат. — Там все записано.       От облегчения у него на мгновение закружилась голова, и с губ сорвался тихий выдох. Дискомфорт и неуверенность от того, что он разделил с Себастьяном, наконец исчезли, и Сиэль сжал руки вместе.       — Иди прояви пленку, — сказал он. — Когда закончите, принесите мне фотографию. Я буду у себя в офисе. Никаких отвлекающих факторов по пути, это ясно?       Все они кивнули, включая Лау, который выбрал именно этот момент, чтобы подойти.       — Почему ты киваешь? — Сиэль прищурился. — Ты ведь не собираешься провести здесь ночь? Твоя роль выполнена.       — Я не уверен, — уныло пожал плечами Лау. — Разве я не приглашен?       — Это не так.       С веселым смешком Лау повернулся к Ран-Мао.       — Мы пойдем, — сказал он ей. — Граф Фантомхайв, несомненно, будет занят сейчас... И завтра.       — С чего бы мне завтра быть занятым? — удивился Сиэль. Лау просто одарил его раздражающе скрытной улыбкой, ничего не сказав.       Хорошо. Да и вообще, кого волнуют его выдуманные тайны? На повестке дня у него были гораздо более важные дела, такие как эта проклятая фотография.       Оставалось надеяться, что это излечит его от странных расстройств, которые скручивали каждую часть его тела всякий раз, когда Себастьян смотрел на него слишком долго.

***

      По какой-то причине, несмотря на отсутствие приглашения, Лау и Ран-Мао последовали за ними в дом. Сиэль не потрудился отослать их снова — в конце концов, ему просто было все равно. Они помогли ему сегодня, так что он предположил, что они могли бы использовать одну из гостевых спален на ночь, если они настаивают на том, чтобы остаться.       Бард, Финни и Мэй-Рин работали над фотографией, и хотя им предстояло сделать это в ближайшее время, что-то тяжелое опустилось на грудь Сиэля. Может быть, это было предчувствие, а может быть, чувство, что он должен подготовиться к разочарованию, но радость, которая бурлила в нем снаружи, теперь полностью испарилась.       Когда внезапный грохот эхом разнесся по всему дому, Сиэль ожидал его, и все же это заставило его сердце упасть. Оставшиеся осколки надежды исчезли, оставив после себя пустоту и жгучее разочарование.       — Разве ты не собираешься проверить, Граф? — с любопытством спросил Лау.       Сиэль не ответил. Ощущение окончательного поражения медленно давило на его тело, и в конце концов его плечи поникли.       С него хватит. Ему не нужно было проверять источник звука, чтобы понять, что произошло: каким-то образом Себастьян снова все испортил.       Если он хочет сохранить видимость того, что все это-игра, то здесь он должен подвести черту. Попытка снова будет казаться отчаянной — еще более отчаянной, чем она уже была.       Так стоит ли ему сдаваться? После всех усилий, которые он приложил, чтобы заполучить камеру?       — Оставьте меня, — глухо приказал Сиэль. — Мне нужно подумать, а вы двое говорите слишком громко.       Еще один смешок Лау был единственным ответом, который он получил. Дверь открылась и закрылась, и Сиэль наконец отвернулся от окна, медленно направляясь к своему креслу.       Усталость превратилась в железный ошейник, который упрямо тащил его вниз. Как только он сел, его веки отяжелели, и он закрыл глаза, надеясь, что короткий перерыв поможет ему прояснить голову.       Ему просто нужно было не думать пару минут. Этот адский день был слишком долгим, пора было отстраниться от него. Для…       Его мысли замедлились.       Потом даже они исчезли.

***

      Сиэль проснулся в своей постели. Сначала он просто моргал, глядя в потолок, пытаясь определить источник своего замешательства. Это была его комната, так почему же он чувствовал, что не должен быть здесь? Как он вообще заснул?       Когда воспоминания начали медленно пробираться в его голову, он вздрогнул, поднялся и огляделся. Сколько было времени? Почему Себастьян до сих пор не сделал...       Его взгляд упал на фотографию, лежащую на прикроватном столике, и все связные мысли тут же улетучились, оставив позади дикое недоверие и хаотичное возбуждение.       Фотография. Фотография! Она был там! Значит ли это, что то, что произошло вчера, не привело к ее порче? Что его слуги действительно сумели это сделать...       Сиэль рванулся вперед, и каждая клеточка его тела ожила. Его руки дрожали. Он чуть не свалился с кровати, прежде чем, наконец, добрался до фотографии, и тогда он смотрел, жадно впитывая каждую маленькую деталь.       Там был он. Он был на фотографии, прямо рядом с Себастьяном!       На одну блаженную секунду внутри расцвело полное счастье. Оно пожирало его целиком, освещая даже самые темные углы, которые, как он был уверен, навсегда останутся неосвещенными. В голове у него было приятно легко — если бы он захотел, он был уверен, что мог бы сейчас взлететь, растворяясь во власти своей радости.       Когда первые сигналы тревоги начали прорываться наружу, Сиэль почти не хотел впускать их. Но их холодность была слишком настойчивой, и довольно скоро он подавил все положительные эмоции, которые у него были.       Это была не та фотография, которую Бард сделал вчера. Та была сделана снаружи, а эта — внутри дома, в его кабинете. На ней был изображен Плуто, каким-то образом выползающий за окно, Сиэль, спящий в своем кресле, и Себастьян, стоящий рядом и смотрящий на него с нежной улыбкой.       Милосердное замешательство длилось недолго. В течение нескольких секунд Сиэль соединил все точки, и липкий туман ужаса немедленно скользнул вниз по его телу, впрыснув в него парализующую дозу унижения.       Это его сфотографировали. Когда он вчера заснул, Себастьян, должно быть, вошел в его кабинет, сделал снимок и проявил пленку. И теперь он вежливо передал его ему, зная, что это будет одна из первых вещей, которые увидит Сиэль, проснувшись.       Себастьян. Больше всего он дорожил Себастьяном — существом из другого мира.       Это не могло быть правдой. Он подозревал, но не мог же он действительно заботиться о Себастьяне больше, чем о своей семье, не так ли? Он провел с ними много лет. Они любили его. А он… Он любил их. Он любил их. Возможно, он никогда больше не назовет их по имени, возможно, никогда не назовет их своими родителями, но он любил их всем сердцем, со всей преданностью, на которую был способен. Что значит, что Себастьян был на фотографии, а они нет? Что же это говорило о нем?       И Себастьян тоже это видел. Он воспользовался его случайной уязвимостью и набросился на нее, как последний ублюдок. Теперь у него было физическое доказательство того, что Сиэль заботится о нем, ценит его больше, чем людей, с которыми он провел всю свою жизнь.       Нет. Нет, это не могло случиться с ним. Какое оружие у него вообще осталось? Все, что он скажет, все, что он сделает, будет бессмысленным, потому что есть явное доказательство, выдающее его настоящие чувства.       Паника, охватившая его, была ожидаема, но все же ошеломляюща. Его сердце бешено колотилось, наполняя уши своим ревом, когда он быстро соскользнул в бездумное состояние чистого, примитивного ужаса.       Ни в комнате, ни в легких не осталось воздуха, но Сиэль все еще отчаянно пытался вдохнуть его. Его грудь взбунтовалась, посылая предупреждение сквозь волну головокружения, и он автоматически потянулся к своему шраму, прежде чем замереть.       Нет. Это у него тоже отняли, теперь Себастьян знал.       Дыхание. Он должен был сосредоточиться на своем дыхании. Раньше это всегда помогало.       Закрыв глаза, Сиэль попытался успокоиться, с силой обрушивая стену за стеной на свои лихорадочные эмоции. Глубокий вдох, три с половиной секунды между каждым. Повторить это снова, и снова, и снова.       Медленно, постепенно его ментальная защита возобновила свою работу. Тошнота все еще гнездилась в его желудке, сковывая его движения, но вспышки паники были успешно подавлены.       Теперь он должен быть сильным. Он должен быть сильнее, чем когда-либо. Он заставит Себастьяна заплатить — не важно как, не сейчас, но он заплатит. Это был лишь вопрос времени.       Но в течение следующего часа он должен был держать себя в руках. Он должен был вести себя так, как будто ничего не изменилось, как будто он не был затронут, как будто он не чувствовал себя почти таким же униженным, как во время своего плена, когда...       Нет. Он будет сильным. Он останется равнодушным, чего бы это ему ни стоило.       Себастьян еще не пришел будить его, хотя, должно быть, знал, что тот уже встал. Это было действительно преимуществом, потому что, несмотря на его решимость, Сиэль не был уверен, что сможет выдержать его прямо сейчас.       Он медленно поднялся. Его ноги все еще дрожали, но он смотрел на них, пока они не начали повиноваться.       Хорошо. Сегодня утром он сам оденется.       А потом он даст слугам о чем-нибудь поговорить.

***

      Танака помог ему поправить галстук-бабочку. Он бросил на него испытующий взгляд, приглашая заговорить, но Сиэль сделал вид, что ничего не заметил. Когда Танака отвернулся, он положил фотографию на кухонный стол и убежал.       Бард, Финни и Мэй-Рин найдут ее и будут сводить себя с ума, пытаясь найти этому объяснение. Без контекста они могли только догадываться, был ли на картине он, Себастьян или даже Плуто. Сиэль подвергнется их подозрениям, но и Себастьян тоже, и это было все, на что он надеялся на данном этапе. Это было незначительно и мелочно, но это было все, что он мог сделать.       Стол был уже накрыт. Высоко подняв голову, Сиэль сел, сохраняя бесстрастное выражение лица, даже когда Себастьян вошел в столовую с вазой белых роз.       — Доброе утро, милорд, — весело поздоровался он с фальшивым удивлением в голосе. — Я не знал, что вы проснулись.       — У тебя что, за ночь слух ослаб? — спросил Сиэль, ничуть не впечатленный. Брови Себастьяна поползли вверх, прежде чем он смущенно нахмурился. Должно быть, он ожидал более сильной реакции и нашел ее отсутствие разочаровывающим. Хорошо.       — Сегодня ваш завтрак — омлет с грибами, зеленью и беконом. А еще я приготовил слоеное тесто с кислыми сливками, — сделав еще одно вежливое выражение лица, он принялся его обслуживать, и Сиэль принялся вести себя так, как обычно.       Ему просто нужно было пережить этот завтрак. После этого он сможет запереться в своем кабинете и думать, планировать, разрабатывать стратегию. Только завтрак. Себастьян, вероятно, захочет растянуть ожидание — он ведь не начнет этот разговор так скоро, не так ли?       Сиэль потянулся за пирожным и откусил маленький кусочек. Он жевал, но обычного удовольствия не испытывал — вкус был несвежим. Его рот работал неохотно, совершая движения, и при мысли о том, что ему придется съесть всю тарелку с омлетом, его желудок взбунтовался.       — Я польщен, — неожиданно сказал Себастьян, наклоняясь ближе. Его слова были обманчиво нежными, но с таким тяжелым скрытым весельем, что это безжалостно разорвало хрупкую стену самоконтроля Сиэля, разбив ее вдребезги.       — Заткнись! — рявкнул он. Он попытался сердито посмотреть на него, но смущение сковало его мышцы, не давая полностью развернуться.       Он не хотел делать этого сейчас. Он не был готов.       Себастьян улыбнулся. Он продолжал улыбаться, когда отодвинулся назад, но его взгляд говорил совсем о другом. Он был холодным, самодовольным и отстраненным, как будто Сиэль был всего лишь интригующим насекомым.       Никакого уважения. Никакого восхищения. Никакой искренней теплоты. Они исчезли.       — Вы сами виноваты, что заснули и остались беззащитным, — заметил Себастьян.       Крошечные остатки терпения Сиэля лопнули, уступив место ярости. Она поднялась горячим красным облаком, которое быстро прожгло все смущение, посылая ему прилив сил.       — Ты ублюдок! — прошипел он. Себастьян остался невозмутимым.       — Образ, отраженный на фотографии — это всего лишь иллюзия, — тихо сказал он. Властная снисходительность в его голосе была подобна хлысту, жаждущему нанести смертельный удар. — Однако, даже если это иллюзия, желание держаться за нее — одна из пустых мечтаний людей.       Боль врезалась в ярость, прогоняя ее прочь и проливаясь на обугленные останки, которые она оставила позади. Все, чего хотел Сиэль — это свернуться калачиком и притвориться, что ничего не происходит. Но он не мог.       Каждое слово было колкостью. Колючка, нацеленная на то, чтобы причинить боль; колючка, которая рассекла его кожу, вонзилась в сердце, извиваясь, пока он не захотел закричать.       Прошли годы с тех пор, когда его так основательно втоптали в землю. Себастьян не просто сфотографировал его, он воспользовался первым же случаем, чтобы высмеять и унизить его за то, что на нем было изображено.       Его призрачный двойник выглядел мягким. Он широко улыбался, глядя на Сиэля с нежной привязанностью. Действительно, иллюзия, недостижимая и наивная, и совершенно пустая — и о, Сиэль хотел удержать ее. Он хотел верить, что она реальна, хотел видеть в ней нечто доступное ему... но Себастьян никогда не перестанет тыкать этим ему в лицо.       Именно поэтому он сам был так одержим этой камерой. Зачем ему знать слабость Себастьяна, даже если это окажется не он? Он надеялся найти оружие, которое можно было бы использовать в подобной атаке, но он был беспечен и глуп, и теперь его сбили с ног без шанса подняться.       Поражение и отчаяние быстро распространялись, погребая под собой все остальные чувства. Сиэль не мог спрятаться, и он не мог перестать чувствовать. Он просто продолжал сидеть за этим дурацким столом, молча глядя на Себастьяна, беспомощный и слабый. От безысходности ситуации в его глазах появилась болезненная влага, и если он заплачет при Себастьяне, из-за этого...       Он скорее умрет.       С усилием, на которое он был уверен, что не способен, Сиэль поднял голову выше.       Слова. У него все еще были слова. Он никогда не был физически силен, но слова всегда были его оружием. Он мог бы превратить их в нож и вонзить его прямо во пустую грудь Себастьяна.       Для этого ему не нужен был никакой план. Он был достаточно умен и взбешен, чтобы импровизировать.       — Иллюзия, — тихо сказал он. В ту же секунду, как он начал говорить, блаженное спокойствие пришло ему на помощь, осушив все следы слез из его глаз. Более того, это позволяло ему с вызовом смотреть на Себастьяна. — Ты называешь эту фотографию иллюзией.       — Разве нет? — Себастьян наклонил голову, его насмешливая ухмылка стала еще шире. Сиэль сложил губы в подобие ответной улыбки.       — Если это так, — пробормотал он, — то мы можем расторгнуть наш контракт прямо сейчас, и ты не сможешь даже пальцем меня тронуть.       Глаза Себастьяна предупреждающе сверкнули. Температура в комнате упала, посылая сгустки дрожи по рукам Сиэля.       — Мне крайне любопытно, как вы пришли к такому выводу, — ровным голосом произнес Себастьян. У него все еще было несколько черт дворецкого, но большинство из них исчезло. Он чувствовал себя скорее демоном, чем слугой, и это означало, что Сиэль на верном пути.       — Как ты думаешь, почему ты на этой фотографии, Себастьян? — поинтересовался он. — Почему из всех, кто мог появиться, именно ты?       Чем больше он говорил, тем меньше Себастьяну это нравилось. Его плечи напряглись, поза изменилась, как будто он готовился отразить нападение, и восторг лизнул внутренние раны Сиэля, успокаивая их болезненное воздействие.       Теперь Себастьян защищался. А ведь он только начал.       — Камера показывает то, что больше всего ценится фотографируемым человеком, — сказал Себастьян. Оборона медленно исчезла, и высокомерная уверенность снова засияла на его лице. — Я полагаю, что результаты не требуют объяснений. Вы привязались. Это случается с людьми, и, честно говоря, я польщен, но...       Сиэль открыл рот и рассмеялся. Его смех был громким, низким и совершенно неприятным — именно такой эффект ему и был нужен.       — Я что, привязался? — повторил он. Его зубы блеснули в усмешке, когда Себастьян снова напрягся. Казалось, что каждая капля его уверенности перекочевала к Сиэлю, поэтому он принял все это, расставаясь со своей неуверенностью и наблюдая, как она заполняет Себастьяна в ответ.       — Очаровательно, — сухо прокомментировал Сиэль. — Но совершенно неверно. Неужели ты действительно думаешь, что ты для меня важнее, чем мои родители? Чем Мадам Ред? Чем все другие люди, которых я знал и потерял еще до того, как встретил тебя? Пожалуйста. — Сиэль наклонился вперед. Возбуждение, горевшее в нем, вероятно, нашло свой путь в его глазах, потому что он почти чувствовал, как они блестят от его искр.       — Ты ничто, — сказал он с наслаждением, и когда лицо Себастьяна исказилось в испуганной гримасе, он невольно облизнул губы. Кому нужен завтрак, когда он может наслаждаться оскорбленными чувствами глупого демона? — Если бы у какого-нибудь Себастьяна был шанс появиться на фото из-за моего уважения к нему, это была бы моя собака. Никак не ты. Так что подумай еще раз.       Верхняя губа Себастьяна скривилась в усмешке. Его ярость была подобна черному облаку, отравляя воздух в комнате своей ядовитостью, и Сиэль вдыхал ее, наслаждаясь блаженством, которое приносил ему каждый вдох.       — Ты на этой фотографии, потому что олицетворяешь мое самое сокровенное желание, — сказал он наконец, перекатывая каждое слово на языке, прежде чем выпустить его. — Когда я согласился заключить с тобой контракт, я полностью доверился тебе. Я решил поверить, что ты поможешь мне найти и стереть виновных в том, что со мной случилось. Ты обещал мне отомстить, и это все, чего я хочу. Я хочу этого больше, чем кого-либо, включая мою покойную семью. Ты существо, которое может позволить этому случиться.       Фигура Себастьяна замерцала, на мгновение слившись с темнотой. Его глаза были кроваво-красными, светящимися таким нечеловеческим образом, что это было просто очаровательно. Сиэль с любопытством опустил глаза, пытаясь подсчитать, сколько человеческих и демонических атрибутов сейчас имел Себастьян. В дополнение к тревожным глазам и мерцающим очертаниям, было что-то похожее на когти, растущие из его ногтей, прямо из белых перчаток. Сиэль фыркнул от того, как абсурдно это выглядело, и его настроение поднялось еще на одну ступеньку.       — Будь уверен, Себастьян, я безмерно дорожу тобой, — сказал он, отбрасывая назад всю ту снисходительность, которую впитал сегодня. — Ты мое оружие. И я очень надеюсь, что это не иллюзия, потому что если это так, то ты провалил контракт и тебе придется освободить меня от него без последствий. Мне не нужны неэффективные солдаты.       Себастьян шипел. Это показалось ему еще более нечеловеческим, чем глаза, и Сиэль не смог удержаться от смеха.       — А в чем дело? — протянул он, забавляясь. — Ты злишься из-за этого? Честно говоря, я понятия не имею, почему твои мысли сразу перескочили на идею привязанности. Может быть, ты проецируешь? Я действительно удивлялся, почему ты так упорно отказываешься фотографироваться.       Себастьян попятился, все еще мелькая между своими образами, как будто не мог удержать контроль ни над одним из них. Его глаза были ненормально широко раскрыты, и он выглядел загнанным в угол, как дикий зверь: разъяренный и испуганный, желающий напасть так же сильно, как и убежать.       Пожав плечами, Сиэль переключил свое внимание на завтрак.       — Оно холодное, — пожаловался он. — Иди разогрей.       Себастьян не сразу двинулся с места, но Сиэль и не ожидал этого, особенно в том состоянии, в котором тот находился. Граф небрежно потянулся за пирожным, запихнул его в рот и чуть не застонал от удовольствия.       Это было восхитительно. И вдруг ему ужасно захотелось есть.       Сегодня ему нужно будет много есть, потому что после того, что он собирался устроить ночью, ему, возможно, придется провести следующий день вообще без приличной еды. Если Себастьян сейчас так зол, то Сиэль мог только представить, как он будет себя вести после этого вечера.       Это было только начало. Он никогда не перестанет заставлять Себастьяна платить.

***

      Остаток дня прошел как в тумане. То, что произошло утром, придало Сиэлю сил на последующие часы, поэтому он провел некоторое время в своем кабинете, проверил сад, наблюдая, как его слуги гоняются за Плуто, а затем преследуют его в ответ. Что-то темное продолжало шевелиться на грани его хорошего настроения, но он остановил свои мысли от движения в этом направлении.       У него было две цели. Он будет наслаждаться своим днем, компенсируя час мучений утром, а затем он разрушит самообладание Себастьяна до основания, точно так же, как он почти сделал с ним сегодня.       В четыре часа Сиэль вместе с Танакой покинули поместье, приказав Себастьяну остаться. Это не вызвало никакой реакции. Себастьян весь день был очень спокоен, но хотя он старательно сохранял невозмутимое выражение лица, Сиэль знал, что это маска. Он знал, и все же ему доставляло огромное удовольствие разбить его вдребезги.       Поездка с Танакой прошла без происшествий. Некоторое время они путешествовали по Лондону, Сиэль наелся в одном из кафе, а потом они вернулись.       Вряд ли он расскажет об этом Себастьяну. Все, что ему нужно было знать, — это сам факт этой поездки.       К тому времени, когда Сиэль собирался уходить, они все еще не обменялись и десятком безличных слов. Он пошел в свою спальню немного раньше, делая все возможное, чтобы раздеться и надеть ночную рубашку. Он был ужасен в одевании повседневной одежды, но снять ее было почти легко, так что в редких случаях, подобных этому, он мог сделать это без нежелательной помощи Себастьяна.       Вместо того чтобы лечь в постель, Сиэль уселся в кресло за шахматным столиком, удобно вытянул ноги и стал ждать, вертя в пальцах фигурку короля.       Себастьян вошел через пятнадцать минут, остановившись на пороге и наблюдая за ним с непроницаемым выражением лица.       — Вы уже оделись на ночь, — заметил он без всякой надобности. Сиэль слегка пожал плечами.       — Как видишь, — сказал он. Молчание затягивалось, пока они смотрели друг на друга, и от его интенсивности воздух почти потрескивал.       Когда стало ясно, что Себастьян не собирается ничего говорить первым, Сиэль решил начать.       Самое время.       — Ты знаешь, где я был сегодня? — спросил он. Поставив короля в центр доски, он встал, с неторопливым удовольствием наблюдая за Себастьяном. — Танака привел меня в дом Эннесли. Мне показалось, что в прошлый раз я видел там что-то интересное, и я решил проверить.       — О? — вежливо уточнил Себастьян. — Что бы это могло быть?       Внешне в нем ничего не изменилось, но с тем, как пристально Сиэль смотрел на него, он почти видел крошечный поток напряжения, который начал пульсировать по его телу. Тонкая голубоватая жилка на его шее дернулась. Конечно, это могло быть просто воображение Сиэля, но теперь его зрение не было ограничено повязкой, и хотя его отмеченный глаз был обычно бесполезен, он всегда, казалось, регистрировал каждое маленькое изменение, происходящее с Себастьяном, внутри и вокруг.       — Эннесли пытался вызвать демона, — сообщил Сиэль. На этот раз он определенно не представлял себе, как побледнел Себастьян. — Я не знаю, почему, если ему это удалось, и не по этой ли причине ты его убил. Но мне было любопытно, какие методы он использовал.       Это был один удар, поэтому он сделал шаг туда, где стоял Себастьян. Он думал, что Сиэль ничего не помнит из их пьяного разговора, и, используя факты, которыми он сам поделился, сделал месть вдвойне сладкой.       — Я думал о том, что ты мне сегодня сказал, — продолжал Сиэль. — То, что я увидел тебя на той фотографии, было иллюзией. Как я слишком верю в тебя, чтобы поверить, что ты когда-нибудь преуспеешь в выполнении своей части контракта.       — Это было недоразумение, — процедил Себастьян сквозь стиснутые зубы. Его глаза вспыхнули ярко-красным, и сердце Сиэля подпрыгнуло от волнения. — Я не имел в виду...       — Но ведь это правда, не так ли? Ты бесполезен.       Еще одно подергивание, на этот раз гораздо более явное. Тихое, едва слышное яростное шипение. Температура упала, и с этими словами Сиэль сделал еще один шаг вперед.       — Прошли годы, а мы совсем не продвинулись вперед, — заметил он. — Похоже, тебе больше нравится играть роль дворецкого, чем заниматься расследованием. Ты, кажется, больше доволен игрой дворецкого, чем расследованием чего-либо. Ты постоянно искажаешь приказы, которые я тебе даю, включая первоначальные положения нашего контракта. Итак, после этого утра я спросил себя, действительно ли ты мне нужен? Видишь ли, я понятия не имею, как мне вообще удалось вызвать тебя. Что бы ты ни говорил по этому поводу, это ненадежно, так откуда мне знать, что тебя привлекло? Может быть, ты самый слабый демон из всех, тот, которого все сторонятся и который вынужден искать людей в отчаянном состоянии. Может быть, если бы я действительно целенаправленно вызывал демона, у меня был бы более сильный и компетентный слуга… И это именно то, что я пытался сделать сегодня.       Комната уже погрузилась в темноту, но теперь даже оставшиеся огни были поглощены ею. Слой за слоем чернота катилась по потолку, сползала по стенам и растекалась по полу. Пара горящих красных глаз была единственной вещью, которую сейчас мог видеть Сиэль, поэтому он шагнул в ее сторону.       — Именно это я и пытался сделать сегодня, — заявил он. Его сердце стучало как барабан, горячее чувство триумфа цеплялось за его кости, пока они не наполнились огнем, готовым поднять его и заставить летать. Себастьян делал это в своей человеческой форме, так что, возможно, крылья не были необходимостью. — Я вызвал демона. Они могли бы проигнорировать Эннесли, но один из них пришел поговорить со мной. И это был очень... плодотворный разговор.       Еще один шаг. С такого расстояния Сиэль наконец-то смог разглядеть, как выглядит Себастьян.       Он был формой, а не человеком. Темные завитки беспокойно двигались вокруг его тела, переплетаясь с перьями и образуя безумную, завораживающую картину. Белизна его обнаженных клыков поблескивала в темноте, и осязаемая ярость окутывала его, как плащ.       Остался только один шаг.       — Этот другой демон заинтересован в контракте со мной, — тихо пробормотал Сиэль. Тонкие губы Себастьяна вытянулись в ненормально длинную линию, когда он издал рычание. — Он сказал, что знает тебя и что сможет забрать у тебя контракт, если я решу его расторгнуть. И я буду честен, Себастьян.… Я очень, очень искушен. За те десять минут, что мы провели вместе, он сумел произвести на меня гораздо большее впечатление, чем ты за все эти годы.       Еще одно рычание эхом прокатилось по комнате, и на него обрушился дождь из перьев. Сиэль не мог припомнить ни одного другого случая, когда он был бы таким объемным, даже в самых тяжелых ситуациях, которые они переживали.       — Если моя душа должна кому-то принадлежать, — прошептал он, — то она должна принадлежать самому достойному кандидату. И я прихожу к выводу, что это не ты. С другой стороны, этот демон…       Он не успел закончить фразу. У него также не было возможности сделать последний шаг, потому что в мгновение ока Себастьян сам преодолел оставшееся расстояние между ними. Руки, которые на самом деле не были руками, схватили его за горло и швырнули к стене — они не отпускали его ни на мгновение, только крепче сжимая когтистую хватку.       Легкие Сиэля быстро воспламенились. Прикосновение этой чистой тьмы было странным: оно было таким холодным, что казалось горячим, таким смертельным, что успокаивало. У него закружилась голова, но радостное возбуждение горело ярче всего. Сиэль ухмыльнулся, изо всех сил стараясь держать глаза открытыми.       Ему удалось заставить Себастьяна принять свой истинный облик одними лишь словами. На этот раз никаких внешних угроз не было — он сделал это сам, используя только силу лжи.       Что бы ни случилось потом, он победил и отомстил. Возможно, теперь он никогда не получит свою фотографию, но, по крайней мере, он заставил Себастьяна пройти через такой же ад.       — Я убью вас прежде, чем освобожу от контракта, — прошипел Себастьян ему в лицо. Его голос был хриплым, нечеловеческим. — Если какой-нибудь демон осмелится приблизиться к вам, я разорву его на куски.       — Очень страшно, — с трудом выдавил из себя Сиэль. Его зрение дико мерцало, но он старался держаться на краю сознания, используя горящие красные глаза как якорь.       Себастьян наклонился ближе — так же близко, как они были вчера на этом самодельном лугу, когда на мгновение Сиэль почувствовал, что его вот-вот поцелуют.       — Да что с вами такое? — Себастьян захрипел, его странный голос требовательно накренился. — Вы понимаете, как легко мне было бы убить вас? Если я сейчас нажму еще немного сильнее, вы умрете. Больше никаких ужинов. Никаких газет в постели. Никаких расследований, никакой мести, которую вы так отчаянно хотите.       — Сделай это, — прошептал в ответ Сиэль. Он не был уверен, было ли его головокружение результатом удушения или тошноты, но он приветствовал это в любом случае.       Он предпочел бы это грубое выражение эмоций каждому поддельному проявлению вежливости, которому Себастьян подвергал его. Если бы ему суждено было умереть, он бы умер в огне победы, зная, что ему удалось довести кого-то столь древнего, как демон, до грани такой абсолютной ярости.       Он сомневался, что Себастьян когда-либо убивал своих прежних хозяев из чувства собственничества. Значит, он был особенным, он выделялся, и его всегда будут помнить как человека, который разрушил любое чувство самоконтроля Себастьяна.       Этого было достаточно.       Но хватка на его шее внезапно ослабла. Себастьян отдернул руку, словно обжегшись, и уставился на Сиэля тяжелым темным взглядом.       — Вы сошли с ума, — решительно заявил он. Воздух изменился, и затем Себастьян исчез. Лунный свет тут же вернулся в комнату, на мгновение ослепив Сиэля. Прищурившись, он закашлялся, массируя горло и пытаясь определить, насколько оно болит.       Он был жив. Он отомстил ему и остался жив. Себастьян не мог пасть еще ниже.       Сиэль расхохотался, хотя каждый звук вызывал у него боль в горле. Все еще посмеиваясь, он забрался в постель, свернулся калачиком на правом боку и уютно устроился на подушке.       И не важно, что шрам мадам Ред скоро исчезнет. У него было кое-что получше, за что он мог держаться.       Сиэль осторожно прижал пальцы к синякам на шее и вздрогнул, когда в ответ его пронзила волна болезненного удовольствия.       Эти отметины были вещественным доказательством его победы. Каждый раз, прикасаясь к ним, он вспоминал, что победил. Но самое главное, что Себастьян поделился этим знанием.       Еще одна улыбка появилась на его губах.       Сиэль заснул точно так же, зарывшись пальцами в свои красные синяки.