***
Когда он не думал о своем господине, он думал о танце. Едва ли это было лучше, но, по крайней мере, это был более новый опыт. Себастьян обдумывал это, пока готовил завтрак, время от времени бросая взгляды на сонное солнце, которое медленно окрашивало небо в более светлую тень. Танцы никогда не были чем-то особенным. Это была одна из самых скучных обязанностей, которые ему приходилось выполнять для бесчисленного множества других хозяев. Ему нравилась красота некоторых бальных залов, он наслаждался восторженными взглядами, брошенными в его сторону, но мог обойтись и без бессмысленного кружения и прижимания к одинаково скучным телам. Тем не менее его вчерашний опыт… Он был другим. Это было очаровательно и освежающе, что он никогда не чувствовал, и он не мог не задаться вопросом о причине. Это были танцы или сам мальчик? Он считал процесс танцев утомительным. Но он также провел несколько лет рядом со своим господином, и хотя странное очарование его присутствия постепенно усиливалось, такого никогда не было. Эти чувства были более сильными, более многослойными, более запутанными, и Себастьян не мог их понять. И он думал о своем господине. Опять. Еще более недовольный собой, он закрыл печь и отвернулся от нее. Может быть, они должны сделать это снова. На этот раз он будет более подготовлен, и поэтому будет знать, что искать. Его лорд мог быть не в восторге от этого, но это не имело значения. Себастьян найдет новую возможность решить проблему, даже если ему придется снова пригласить леди Элизабет. Его мрачное настроение истончилось и исчезло. Чувствуя себя довольным, Себастьян взглянул на свои карманные часы. Одиннадцать минут до того, как проснется его господин. Пора было начинать заваривать чай.***
Все утро Себастьян наблюдал за ним. Он придумывал оправдания, чтобы прикоснуться к нему и наклониться неуместно близко, отслеживая чувства, которые это вызывало, и сравнивая их с теми, что он чувствовал во время их танца. Через пять часов он сделал выводы. Увы, особой ясности они не внесли. Энергия была там — та самая таинственная, опьяняющая энергия, которая, казалось, воспламеняла каждую клеточку его человеческого тела. Это затуманило его разум с пугающей скоростью, и хотя Себастьян обычно находил это тревожным, по какой-то причине он быстро к этому пристрастился. Поэтому он увеличил количество их встреч, доведя их до максимального уровня и пытаясь лучше анализировать свои реакции. Интересно было то, что этой энергии не хватало силы. Это было не совсем то, что он чувствовал, когда они танцевали. Это было не лучше и не хуже, это было просто иначе — более быстро, но менее ошеломляюще. Да и сам мальчик вел себя весьма сбивающим с толку образом. Его лицо почти всегда краснело. Он ронял вещи и спотыкался, и если бы его взгляды и резкие слова не обладали той же властной силой, что и всегда, Себастьян решил бы, что его подменили двойником. Нет, это определенно был его господин. Еще более запутанная версия, но это был он. И его приказы оставались такими же поразительными в своей первоначальной жестокости. — Что? — безразлично спросил Себастьян. Кажется, он что-то не так услышал. Но его господин выжидающе смотрел на него с упрямым выражением лица. — Я хочу, чтобы ты потанцевал с Мей-Рин, — сказал он. — Прямо сейчас. Один танец, никакой музыки и других ненужных отвлекающих факторов. Так что это не было его воображением. Мальчик действительно хотел, чтобы он танцевал с Мей-Рин, из всех людей. Почему? И откуда он знал, что танцы были сегодня такой важной частью мыслей Себастьяна? Это было относительно. Был ли он таким прозрачным? Было ли это его наказанием за то, что он зациклился на вчерашнем уроке и задумал устроить новый? Но его господин не мог знать об этом. По общему признанию, у него было много удивительных талантов, но чтение мыслей не было среди них. Даже демоны не продвинулись так далеко, так что это было невозможно. И все же… Как он узнал? Себастьян смотрел, прищурив глаза. Мальчик посмотрел прямо в ответ, его брови выгнулись в немом вопросе. Это было смешно. Смешно, что он даже обдумывал это, но лучше удостовериться. —Хотите знать мое настоящее имя? — подумал Себастьян. Лицо его господина оставалось бесстрастным. — Что бы ты сделал, если бы знал, сколько времени я провел, наблюдая, как секта пытает тебя, прежде чем появиться? Мне нужно было убедиться, что ты достоин моего внимания. Я радовался твоим крикам. Все еще ничего. Сиэль Фантомхайв должен был отреагировать на это откровение, а поскольку он этого не сделал, чтение мыслей определенно не входило в число его способностей. Его странный приказ должен был быть совпадением. — Итак? — спросил он. Себастьян поклонился и вышел из комнаты в поисках Мей-Рин, его мысли крутились вокруг этого нового неожиданного поворота. Это казалось особенно раздражающей рутиной, но это также был шанс продолжить его эксперимент. Он уже подтвердил, что, хотя простое присутствие мальчика вызвало похожий узел сбивающих с толку эмоций, оно несколько отличалось от того, что он чувствовал вчера. Теперь он мог попробовать потанцевать с другим партнером и посмотреть, присутствует ли в нем хоть немного той энергии. Это была хорошая идея, почему он сам до нее не додумался? Мей-Рин уронила тарелку, которую держала в руках, когда он вошел на кухню. Когда он рассказал ей о просьбе господина, она кинулась к нему с таким рвением, что врезалась в стол и отбросила еще больше тарелок. — Не повредит ли тебе быть осторожнее? — вежливо спросил Себастьян. — Если ты будешь продолжать ломать вещи, нам будет не из чего есть. Если только ты не надеешься сделать нашего господина неплатежеспособным? — Нет! — воскликнула Мей-Рин, глупая ухмылка расплылась на ее лице. — Я имею в виду да! Я имею в виду, нет! Где мы должны танцевать? Я не думаю, что когда-либо делала это раньше! О, но это так захватывающе! Себастьяну уже стало скучно, а они еще даже не начали. Он привел Мей-Рин в кабинет мальчика и попытался выглядеть менее раздраженным, чем он себя чувствовал. Ему придется терпеть танец всего четыре минуты. Это будет средняя продолжительность воображаемой песни. Взгляд его господина переместился с него на Мей-Рин. Тень пробежала по его лицу, но он быстро выровнял выражение. — Итак? — он спросил. — Можете начинать. Вчера у меня был практический урок танцев, теперь я хочу что-то более теоретическое. Вы танцуете, я буду смотреть на вас. Мей-Рин нервно хихикнула, бросив быстрый взгляд на Себастьяна. — Я не знаю, есть ли у меня какие-либо навыки, чтобы научить вас, молодой господин, - призналась она. — Я не имею ни малейшего представления о том, как танцевать, совершенно никакого. Мальчик ободряюще улыбнулся ей. — Не волнуйся, — сказал он. Его голос был почти сладким, но Себастьян легко почувствовал холодок под ним. — Себастьян — талантливый учитель. В конце концов, он был частым гостем во дворце Шенбрунн, поэтому его ошеломляющий опыт компенсирует любые твои недостатки. Мей-Рин просияла и задохнулась одновременно. — Дворец Шенбрунн? — воскликнула она. — Он красивый? Вы сопровождали кого-то там, Себастьян? — Да, — коротко сказал он. Продлевать это зрелище не входило в его намерения, поэтому он сжал одну руку Мей-Рин в своей, а другой обнял ее за талию. — Пожалуйста, следуйте моему примеру. Последовательность движений придет инстинктивно. Он услышал, как его господин почти беззвучно фыркнул. Вероятно, он сравнивал инструкции, данные ему Себастьяном, с резкой командой, которую он только что предложил Мей-Рин. Но это имело смысл. Его господин собирался танцевать на многих балах, а опыт Мей-Рин начался и закончился здесь. Себастьян по контракту был обязан учить его — Мей-Рин была лишь помехой, которую он должен был терпеть для развлечения своего господина. Они начали двигаться. Мей-Рин несколько раз спотыкалась о ноги, но, к ее чести, она быстро поправилась. Всего через минуту она превратилась в вполне приемлемого партнера по танцам, ее скрытность проявлялась в каждом повороте и вращении. Проблема была в том, что этот танец был всем, что помнил и не любил Себастьян. Было скучно и слегка противно. Ему не нравилось вести ее. Ему не нравилось держать ее так близко. Она не была желанна в его личном пространстве, и его демоническая сущность шипела в инстинктивной враждебности. Единственное, что отличало этот танец от тысяч, которые Себастьян исполнял на протяжении веков, — непоколебимое внимание Сиэля Фантомхайва. Танцевать перед ним, но не с ним, было странно. Почти неправильно. Еще более странным было то, что его взгляд, казалось, был прикован к Мей-Рин, как будто для него были важны ее движения. Возможно, даже не движения, поскольку он смотрел только на ее лицо, его глаза были острыми, записывая каждую ее реакцию. Заинтригованный этим, Себастьян тоже сосредоточился на ней, но, как бы пристально он ни смотрел, он не мог разглядеть, что привлекло внимание его господина. Она покраснела. Ее зрачки были расширены. Она выглядела смущенной, довольной, испуганной и встревоженной одновременно. Притяжение и сопровождавшая его нервозность — древнейшее и утомительнейшее сочетание человеческих эмоций. Себастьян не мог представить, что его господин получает от наблюдения за этим, и зачем он вообще устроил этот танец. Наконец прошло четыре минуты. Себастьян немедленно отошел, наблюдая, как Мей-Рин потянулась к нему, прежде чем неохотно выпрямиться. — Хорошо! Это был… Это был очень красивый танец. Очень красиво, — она поправила очки, и Себастьян подавил вздох, заметив, как дрожат ее пальцы. — Молодой господин, надеюсь, я не была слишком плоха? Мальчику потребовалось некоторое время, чтобы ответить. — Ты вовсе не была плоха, — сказал он спокойно. — Вы очень хорошо поработали и очень мне помогли. Спасибо. Улыбка, которая расцвела на лице Мей-Рин, была настолько яркой, что полностью преобразила ее. Она от всего сердца поклонилась, и Себастьян почти почувствовал, как ее преданность его господину вспыхнула еще ярче. Всего три предложения искусственной похвалы. Он посмотрел на мальчика, тот пожал плечами в ответ. — Ты можешь идти, — сказал он Мей-Рин. С еще одним глубоким поклоном она ушла, и когда ее шаги стихли, Себастьян шагнул к столу. — Могу я спросить, что это было? — спросил он. — Если вы хотите узнать больше о танцах, я буду рад научить вас. — Меня не интересуют танцы, — ответил его господин. Он казался погруженным в свои мысли, его брови снова нахмурились, как будто он решал сложную загадку. — Мей-Рин казалась… Очень сосредоточенной на тебе. До рассеянности. И она всегда неуклюжая, но рядом с тобой становится еще хуже. Почему? Эта линия вопроса была настолько непохожа на его господина, что Себастьян не ответил сразу, вместо этого изучая его. — Мэй-Рин хотела бы установить со мной более дружеские отношения, — осторожно ответил он. Мальчик фыркнул и скрестил руки на груди. — Ну, это бесполезно, — проворчал он. — Это не имеет смысла. — Что не имеет смысла?" Его вопрос, должно быть, вернул его господина к реальности, потому что его взгляд злобно заострился. — Кто-то хочет с тобой подружиться, — ответил он. — Это выше моего понимания. — Это потому, что вы слишком молоды. Ваше восприятие может измениться, когда вы станете старше. Его слова были совершенно логичны, но мальчик лишь непонимающе посмотрел на него. — Мне не нужно быть старше, чтобы понять, почему люди хотят иметь друзей, — сухо сказал он. — Даже дети понимают. Чего я не понимаю, так это того, почему Мэй-Рин может заинтересоваться тобой как другом. Из тебя вышел бы ужасный друг. Себастьян моргнул. Что было… О. Похоже, его господин воспринял его слишком буквально. Возможно, этого и следовало ожидать, учитывая его крайнее отвращение ко всему, что связано с романтическими и сексуальными порывами. Его губы зашевелились в начале веселой улыбки. Он открыл было рот, чтобы прокомментировать, но мальчик прервал его. — Это была пустая трата моего времени, — раздраженно пробормотал он. — Не могу поверить, что просидел здесь зря. Он всегда делал очаровательный взгляд, когда злился. Не в силах помочь себе, Себастьян перегнулся через стол и провел пальцами по сморщенному лицу, трепеща от мгновенного шипения чистого удовольствия, которое пронзило его. Энергия еще была. Сильная, мощная, головокружительная. Ключ к пониманию его недавних странных эмоций лежал только в мальчике, значит, процесс танца тут ни при чем. Теперь ему просто нужно было разгадать тайну, почему он чувствовал себя сильнее во время их вчерашнего танца и почему он нашел мальчика более желанным партнером, чем Мей-Рин, даже если ее движения были гораздо более грациозными. — Прекрати уже, — его господин отшвырнул руку Себастьяна, нахмурившись, но его щеки ярко вспыхнули. — Иди найди себе что-нибудь полезное. Например, научи Мей-Рин делать реверанс. Я не могу заставить ее кланяться все время. Мысль об уходе была нежеланной. Себастьян спрятал это странное чувство и кивнул в знак согласия. Ему придется найти предлог, чтобы вернуться позже. Сейчас он попытается понять, почему его господин организовал этот танец с Мей-Рин, что значили его комментарии и почему он все еще не в духе сегодня. Это гарантировало ему несколько увлекательных часов.***
Мэй-Рин превратилась в постоянный источник раздражения. Ее внимание всегда было нежелательным, но после их танца она казалась совершенно опьяненной им. Она повсюду следовала за Себастьяном и пыталась заводить разговоры, впечатляющие своей монотонностью; ее неуклюжесть достигла своего пика, и Себастьяну пришлось бросаться вперед, чтобы поймать различные вещи, которые она роняла почти каждую минуту. Привлекательность превращала даже способных людей в болтливых дураков. Это было одно из самых унизительных и жалких ощущений в мире смертных — Себастьян уже много десятилетий пытался избежать контрактов с людьми, зараженными им. Хорошо, что его господин был слишком суровым и травмированным, чтобы испытать подобное… Мир быстро терял краски, превращаясь в один тусклый оттенок. Себастьян застыл, думая обо всем, что произошло сегодня, переживая каждое мгновение и глядя на него сквозь призму своего нового осознания. Сиэль Фантомхайв вел себя необычно. Он легко покраснел. Он ронял вещи. Он пригласил Себастьяна потанцевать с Мей-Рин, особенно внимательно наблюдал за ней, комментировал ее чувства, а позже велел научить ее делать реверанс. С Себастьяном он тоже вел себя странно, но самым ярким отличием была его внезапная враждебность. С Мей-Рин, наоборот, он старался — старался вести себя приятно, несмотря на явную обиду, кипящую под поверхностью. Себастьян был дураком, упустившим очевидное. Его господин испытывал симптомы своего первого увлечения и по какой-то совершенно необъяснимой причине выбрал Мей-Рин в качестве объекта своей привязанности. Мысль должна была быть смешной, Себастьян изо всех сил пытался найти ее смешной. Что-то уродливое мерцало в его груди, и, прежде чем он успел это осознать, оно начало распространяться, покрывая его внутренности толстым слоем тьмы. — С-Себастьян? — Мей-Рин смотрела на него, излучая тошнотворную серьезность и озабоченность. Он мог сломать ей шею прямо здесь. Оставить ее тело, чтобы Бардрой и Финниан нашли его. Или он мог отрубить ей голову и принести ее своему господину, преподнеся на подносе, как неожиданное угощение. Будет ли он по-прежнему считать ее красивой? Или он задохнется от своего крика? Потеряет ледяное самообладание? Танец был испытанием. Мальчик, должно быть, хотел оценить свои чувства и оценить реакцию Мей-Рин на Себастьяна. В нем говорила ревность, ревность, которую он, вероятно, не мог понять — Себастьян был простым инструментом в попытке человека с эмоциональным застоем понять, что он чувствует. Гнев закружился в нем опасной обжигающей волной. Без его разрешения его руки сжались в кулаки, когти прорвали еще одну пару перчаток и пронзили его человеческую кожу. Он не знал, как он должен выглядеть. Он даже не заметил, что посмотрел на Мей-Рин, и все же она внезапно отшатнулась, ее рука полетела к груди, ее лицо резко побледнело. — Я, я сожалею, — выдохнула она. — Я пойду. У меня есть дела. Важные дела. Для молодого господина, для него. При упоминании своего лорда Себастьян почувствовал, как его губы изогнулись вверх, обнажая зубы. Мей-Рин не стала ждать его ответа — она поспешила убежать, и, может быть, это было хорошо, потому что Себастьян почувствовал себя не в своей тарелке. Он не был уверен, что с ним происходит. Что-то скручивалось в его теле и кипело в крови, из-за чего ему было трудно сохранять свою человеческую форму. Чувство было не совсем незнакомым: оно напомнило ему то, что он чувствовал, когда Бард рассмешил господина, когда ему удалось успокоить его после кошмара, несмотря на то, что Себастьян потерпел неудачу. И все же, почему-то этот раз был хуже. Каждая часть его горела разочарованным гневом — она была переполнена, и он не знал, что с ней делать. Его дыхание учащалось, сердце бешено колотилось. Разве эти симптомы не отражали реакцию мальчика на кошмары или особо стрессовые ситуации? Было ли это то, что претерпевало его человеческое тело? Может быть, та же самая техника дыхания поможет. Себастьян счел это озадачивающим, но если это помогло его господину, то могло подействовать и на него. Один медленный, глубокий вдох. Держим три с половиной секунды. Затем еще один вдох. Удивительно, но это оказалось эффективным. Через минуту его сердце успокоилось, и его наполнила какая-то странная безмятежность. Это было лучше. Намного лучше. Его когти превратились в более правильные ногти, рычание перестало пытаться расколоть его лицо. Он снова мог функционировать — кто знал, что простое дыхание может принести спокойствие? И если это было так полезно, почему Сиэль Фантомхайв вообще боролся с кошмарами? Он мог дышать и снова засыпать всего через минуту. Мысли о мальчике снова начали омрачать его настроение, но Себастьян с усилием положил этому конец. Он продолжит наблюдать за ним и сегодня. И он сокрушит любые его бредовые проявления увлечения Мей-Рин, прежде чем они успеют укорениться. Во что бы то ни стало.***
К его облегчению, его господин не проявлял интереса к Мей-Рин до конца дня. Он по-прежнему спонтанно краснел и продолжал ронять вещи, но ум у него был острым, и единственное, что его интересовало, — это работа. Он также излучал еще большую враждебность, и, кроме ревности, Себастьян мог только догадываться о ее причинах. Он вел себя прекрасно всю прошедшую неделю, даже такой требовательный человек, как его лорд, не мог придраться к его работе. Это сбивало с толку. Еще больше все запуталось, когда мальчик полночи играл в шахматы сам с собой. Себастьян задержался за дверью, заинтригованный и любопытный, но не желавший объявлять о своем присутствии. Он прислушивался к движениям фигур, пытаясь угадать, что это за звуки, издаваемые ими при прикосновении к шахматной доске. Когда его любопытство стало слишком сильным, чтобы с ним бороться, он проскользнул внутрь тенью, но его господин тут же резко повернул голову в его сторону, его глаза подозрительно сузились. Как ему удалось почувствовать его, когда Себастьян оставался невидимым, он никогда не узнает. Это почти нервировало, потому что такого раньше никогда не было. Люди не могли ощущать демонов, подобных этому. Неохотно Себастьян ушел. Он не хотел рисковать, когда мальчик и так злился на него. И когда наступит утро, он придумает план, как распутать это тревожное поведение. Как это часто случалось, его идеи остались нереализованными. Ночь не сделала ничего, чтобы укротить гнев и негодование мальчика — казалось, она только разожгла их еще больше. — Я уезжаю в одно из поместий моей семьи, — заявил он. Его голос звучал далеко. — Я не думаю, что моя поездка продлится долго, так что мне не понадобится твоя компания. Это было ново. И очень нежелательно. Себастьян уставился на него, ожидая объяснений, но вместо этого получил еще один взгляд. Как будто это он был неразумным. Что происходило? Для его господина путешествовать куда-то без него — это шло вразрез со всем фундаментом, на котором был построен их контракт. Себастьян был его формирующей силой, источником силы, которая питала его уверенностью и бесстрашием. Он думал, что его господин усвоил этот урок с Ванелем и после того, как его чуть не похитили другие члены семьи Ферро, но это новое развитие событий поставило его вывод под сомнение. Нет. Сиэль Фантомхайв был поразительно умен. Должна же была быть причина, по которой он так уходит, и Себастьян не чувствовал желания потакать ему. — Боюсь, я не смогу отпустить вас одного, — сказал он. Он пытался говорить вежливо, но все равно выходило снисходительно. Он внутренне сжался, когда мальчик выпрямился, выглядя явно оскорбленным. — Ты не будешь указывать мне, что делать, — тихо предупредил он. — Я принимаю решения здесь. Ты подчиняешься им. Технически это было правдой, но Себастьян ничего не мог поделать. Внутри нахлынул новый вид разочарования, и он усмехнулся, разрываясь между насмешкой и беспокойством. — Вы не можете провести и дня, не подвергаясь нападению или опасности. Недавно вы уже пытались уйти без моего сопровождения, молодой господин. Могу я напомнить вам, чем это закончилось? Мальчик едва заметно вздрогнул. Его кожа приобрела розовый оттенок, и Себастьяну очень хотелось протянуть руку и коснуться ее, проследить пальцами этот внезапный прилив крови, впитать ее тепло. Но его наваждение длилось недолго — оно увяло под ледяным взглядом. — На этот раз все будет хорошо, — надменно сказал его господин. — И я пойду не один. Я беру с собой Танаку. Его первым побуждением было почувствовать облегчение. По крайней мере, его господин забирал не Мэй-Рин. Если бы он выбрал ее и намеренно оставил Себастьяна позади… Но он оставил его позади. И эта мысль не приносила ничего, кроме ярости. Мальчик, должно быть, почувствовал это, потому что мрачная довольная улыбка скользнула по его губам. — Танака безупречно выполнял свои обязанности дворецкого, — добавил он. — Естественно, ты превосходишь его, когда дело доходит до физической силы, но в остальном, я думаю, ты и вполовину не так хорош, как он. Один глубокий вдох. Держим три с половиной секунды. — Можешь идти. Я не буду нуждаться в твоих посредственных услугах до моего возвращения. Себастьян резко выдохнул, забыв о своих попытках успокоиться. Снова разразился гнев, подгоняемый непониманием и разочарованием. Он не сделал ничего плохого. Почему его наказали? И сколько еще ему придется гадать? — Я чем-то рассердил вас, господин? — резко спросил он. Прямой подход был не тем, к чему он обычно прибегал, но, возможно, это застанет мальчика врасплох настолько, что он заговорит. Веселье исчезло с лица Сиэля Фантомхайва. Себастьян почти улыбнулся, довольный своим нестандартным решением, но эта улыбка умерла, даже не коснувшись его губ. Этот пустой взгляд не сулил ничего хорошего. Он никогда не приводил к тому, что ему нравилось или что он ценил. — Не знаю, — равнодушно ответил мальчик. — Ты что-то сделал? От этой насмешки у него на челюсти дернулся мускул. Себастьян попытался сгладить выражение лица, но его усилия были быстро поглощены инстинктивным оскалом, превратившим его лицо в грубую неузнаваемую маску. Его человеческий голос больше не работал, и он бы зарычал, если бы такое же злобное выражение не появилось на лице его господина. На секунду он сам не выглядел человеком, и это было достаточно поразительно, чтобы Себастьян остановился. В тот момент, когда он это сделал, мальчик снова расслабился, выражение его лица стало гладким. — Уходи, — сказал он. Ярость снова зашипела, и Себастьян едва не забыл поклониться, прежде чем вылететь из комнаты, его сердце беспокойно колотилось. Он ничего не понял. Сначала Мей-Рин, потом это. Почему Сиэль Фантомхайв хотел покинуть поместье на несколько дней? Зачем ему Танака? Это было глупо, а поскольку мальчик был совсем не таким, это должно было быть чем-то вроде игры. Заговор, который Себастьян даже не начал распутывать. Он должен был понять, когда это началось. Вплоть до дня танцев его господин вел себя как обычно — по его стандартам. Он по-прежнему был обижен инцидентом с Ванелем, но они достаточно продвинулись, чтобы все почти вернулось на круги своя. К концу дня Сиэль Фантомхайв жаждал его присутствия до такой степени, что просил его остаться с ним, пока он не заснет. А потом, утром, все начало меняться. Неумолимый румянец. Неуклюжесть, которая никогда не была присуща поведению мальчика. Приказ Себастьяну танцевать с Мей-Рин, внимательное наблюдение за ее реакцией, сопутствующие вопросы, которые он задавал Себастьяну. Его внезапно возросшая враждебность; ночь, которую он провел, играя в шахматы сам с собой, это странное решение уехать одному. Увлечение Мей-Рин соответствует некоторым из этих вещей. Себастьян мог подумать, что его господин открыл в себе новое чувство и решил бежать, а не бороться с ним. Однако… Он остановился в одном из коридоров. Его разум обострился на воспоминаниях о каждом взаимодействии его господина с Мей-Рин, просматривая их и оценивая каждую секунду. Их было немного. И когда они случались, они были идентичны. Мей-Рин всегда сияла страстным желанием угодить, излучая благодарность и преданность. Его господин, по большей части, игнорировал ее. В тех редких случаях, когда он обращал на нее внимание, это было для того, чтобы сказать несколько неестественных слов ободрения — подслащенная манипуляция, чтобы усилить ее преданность. Так поступал он со всеми их слугами. На самом деле, если бы Себастьян сравнил его реакции, он бы сказал, что Сиэлю Фантомхайву меньше всего нравилась Мей-Рин… И поэтому, теория о его внезапном увлечении ею разлетелась по швам. Осознание принесло поток прохладного и неожиданного облегчения. Его губы сложились в ухмылку, и Себастьян нахмурился. Он определенно не собирался улыбаться. Тот факт, что его господин не был увлечен Мей-Рин, был приятным, но не объяснял этого странного ощущения беззаботного легкомыслия. Не то чтобы это имело большое значение, их контракт в любом случае будет выполнен. Но сбор странных чувств продолжался. Его интерес к тому, что спровоцировало отъезд его господина, угас, по крайней мере временно, — удовлетворение от нового открытия превзошло его своим великолепием. Глубоко озадаченный, Себастьян продолжил идти, его мысли застряли на этой информации. Много позже, после ухода его господина, ему, наконец, удалось начать думать о других вещах.***
В поместье стало тихо. Было странно это замечать, потому что в этом не было ни капли правды. Бард возился со своим гранатометом на кухне, насвистывая какой-то ритм себе под нос. Финни был на крыше, и звуки его движений взад-вперед, чтобы получше рассмотреть звезды, эхом разносились по всему последнему этажу. Мей-Рин была в своей комнате. Она пыталась читать книгу вслух, ее голос звучал неуверенно, но постепенно становился ровнее. Звуки были повсюду, и все же тишина раздражала Себастьяна. Он поймал себя на том, что пытается определить сердцебиение Сиэля Фантомхайва каждые несколько минут, становясь все более нервным, когда каждая попытка терпела неудачу. Смешно было замечать отсутствие одного удара сердца и этим отсутствием заглушать все остальные звуки жизни. Такого никогда не случалось раньше — но ведь он никогда не проводил ночь в разлуке со своим господином таким образом. Его печать время от времени подергивалась, что указывало на то, что мальчик чего-то испугался. Но эти реакции были слабыми и редкими, поэтому они не давали Себастьяну повода выследить его, как он хотел бы. Как будто это ему было нужно. Условия их контракта предполагали, что он должен быть рядом со своим господином день и ночь. Сидеть здесь без дела, вдали от него, было неправильно. — Эй, вы в порядке? Себастьян слегка повернул голову от внезапного вторжения. Бард, должно быть, закончил улучшать свое несомненно ужасное творение и решил подняться сюда. Почему? Это был кабинет его господина. — Почему ты спрашиваешь об этом? — спросил он. И как ему удалось пропустить шаги из кухни наверх? Должно быть, он больше погрузился в свои размышления, чем думал. — Не знаю, — ухмыльнулся Бард. — Вы часто сидите в его кабинете в темноте? Себастьян не был уверен, что понял смысл, но ему это не нравилось в принципе. — Должен ли я отвечать? — спросил он шелковисто. — Почему ты вошел в кабинет нашего лорда, если прекрасно знаешь, что его здесь нет? — Я просто хотел пожелать спокойной ночи. Проверял, все ли в безопасности. Похоже, здесь кто-то есть, поэтому я решил посмотреть. Бард и его сверхъестественная интуиция. Иногда это было крайне неудобно. — Ты посмотрел, — ответил Себастьян. — Теперь ты можешь уйти. Бард колебался, переводя взгляд то на него, то на дверь. Наконец, он покачал головой. — Вы действительно так расстроены, что он ушел с Танакой? — спросил он. — Ну же. Позвольте мальчику воссоединиться со своим прошлым. Он просто ребенок. Какую бы работу он ни выполнял для Королевы, у него есть право подумать о лучших временах и взять передышку на несколько дней. Себастьян моргнул. Ничто после первых двух предложений не имело для него смысла. Восстановить связь с прошлым? Думать о лучших временах? Откуда Бард взял это? Он привык к тому, что его господин сразу чувствует его замешательство и уточняет, независимо от того, насколько хорошо Себастьян стер свое выражение лица. Вот почему настороженный взгляд Барда почти застал его врасплох. — Без обид, но вы заставляете меня нервничать, когда так смотрите, — пробормотал Бард, скрестив руки на груди. — Я никогда не знаю, стоит ли мне продолжать говорить или лучше начать бежать. Может быть, вы нахмуритесь? Или кивнете головой? Вы как какое-то гигантское насекомое, вы только и делаете, что моргаете. — Насекомые не моргают, — машинально сказал Себастьян. По какой-то причине Бард стал еще более озабоченным. — И я хмурюсь каждый раз, когда вижу твои гибельные попытки готовить для молодого господина. — Эй, просто чтобы вы знали, я умею хорошо готовить! Я кормил весь свой отряд! — Тогда неудивительно, что они все умерли. Лицо Барда побледнело. Он слегка отшатнулся, и Себастьян вздохнул от скуки. Он забыл, что многим людям не хватает чувства юмора. Его господин улыбнулся бы. Бард продолжал смотреть на него со смехотворно обиженным выражением лица, которое постепенно начинало злиться. Лучше говорить до того, как этот процесс завершится — у Себастьяна не было желания слушать бессмысленные вопли. — Что ты имел в виду, говоря о нашем господине? — он спросил. Его вопрос был достаточно резким, чтобы остановить Барда. — Я что? — пробормотал он. Себастьян снова вздохнул, на этот раз громко. — Ты сказал, что он хочет восстановить связь со своим прошлым и подумать о лучших временах. Если он не сказал тебе это прямо, я понятия не имею, как ты пришел к такому выводу. Смущенный взгляд Барда вызвал раздражение в его желудке. Если этот идиот хотел сказать, что знает Сиэля Фантомхайва и его мыслительные процессы лучше, чем Себастьян… — Это очевидно, не так ли? …Он таки сказал это. Себастьян слегка наклонился вперед, позволяя оттенку покраснения коснуться его глаз. Нить тьмы лениво отделилась от его тела, слившись с тенями и путешествуя по комнате. Бард мгновенно сделал шаг назад, его лицо снова потеряло свои краски. — Я, я имею в виду, что… — он откашлялся, его подозрительные глаза перебегали с одного угла кабинета на другой. Он осязаемо чувствовал опасность, но не мог сказать, откуда она исходит. Восхитительно, но непродуктивно. Краснота потускнела, и Себастьян вновь усилил контроль над своим человеческим телом. — И? — любезно спросил он. — Я имею в виду, что это очевидно, — повторил Бард. Он продолжал ерзать, но в целом его поза обрела уверенность. — Бал, который устроила леди Элизабет, заставил его вспомнить времена, когда его семья была жива. Он также был так расстроен, когда его кольцо сломалось. Он должен нести большую ответственность. Наверное, он думал о тех днях, когда эти балы были для него обычным делом, когда он мог, знаете ли, расслабиться, не думая о том, что Королева попросит в следующий раз. Это была серия бессмысленных фраз. Ничего из этого не было очевидным. Пока Себастьян выжидающе смотрел на него, Бард имел наглость закатить глаза. — Ах, давайте же! Не говорите мне, что вы такой невежественный! Молодой господин был не в себе после бала, и теперь он решил посетить один из домов своей семьи с Танакой. Вы знаете, он единственный человек среди нас, кто был там, когда он рос и когда его родители были еще рядом. Он хочет провести с ним некоторое время, возможно, поговорить о каких-то воспоминаниях. Притвориться, что это как в старые добрые времена. Себастьян продолжал смотреть… И до него наконец дошло. Мир быстро перестроился, и когда в его голове вспыхнули все те воспоминания последних нескольких дней, которые он так долго анализировал, он внезапно увидел их в совершенно новом свете. Странное поведение его господина. Внимание к танцам, приземленной человеческой деятельности. Эти слова о том, что он не помнит, когда в последний раз искренне улыбался, его задумчивость, достаточно сильная, чтобы испортить ему настроение. Подранный взгляд на его лице, когда он говорил о своей мертвой семье и о том, что он умрет сам. Его растущее раздражение на Себастьяна и его отказ от контакта. Это подходит. Все подходит. По какой-то причине танцы и этот нелепый бал напомнили Сиэлю Фантомхайву о жизни, которую он должен был получить. Себастьян понятия не имел, что послужило мотивом для такого заказа танца с Мей-Рин — возможно, его господин наблюдал за трепетным вниманием леди Элизабет в течение всего вечера и хотел воссоздать его или сравнить с реакцией Мей-Рин. Возможно, его внезапно захватила идея нормальности, и он попытался понять и этот спектр человеческих эмоций, используя Мей-Рин в качестве объекта своего эксперимента. Но танец не имел значения. Важно было то, что он скучал по своей прежней жизни. Сожаление о контракте, который неизбежно закончится его смертью. Желание бежать. Он ушел, потому что видел в Себастьяне угрозу, которая никогда не позволит ему вернуться к нормальному существованию. Он взял Танаку и отправился в одно из поместий своей семьи, потому что, как и предполагал Бард, он надеялся похоронить себя в тенях своего прошлого. Оживить самые яркие моменты и вспомнить жизнь, которая у него когда-то была. Как… Обычно. Какое разочарование. Красное покрывало огня и льда обернулось вокруг него. Дрожь пробежала по его телу, неестественно скручивая его, и Себастьяну пришлось насильно замереть, чтобы не открыть Барду еще больше. Однако Бард, казалось, с любопытством изучал его лицо. — Знаете, у него была жизнь до нас, — сказал он, забавляясь. — До вас. Я знаю, что вы много для него делаете, возможно, он спас вас, как и нас, но он сам по себе. Рано или поздно вы все равно пойдете разными путями, это всего лишь вопрос времени. И это стало последней каплей. Себастьян резко встал, не удосужившись скрыть жестокую гримасу на лице. Он не мог сказать, что Бард увидел в этой полутьме своими слабыми человеческими глазами, но тот быстро отшатнулся и умиротворяюще воздел руки. — Ладно, ладно, ухожу! — воскликнул он. — Нет необходимости впадать в одно из ваших состояний. Я понял. Увидимся завтра. Себастьян не двигался и не моргал. Он продолжал смотреть даже после того, как Бард поспешил захлопнуть дверь и начал уходить, бормоча: "Надеюсь, нет. Страшный ублюдок". Его тело горело. Его энергия безжалостно пожирала его человеческую форму, обнажая что-то гораздо более уродливое и гораздо более реальное. Ему потребуется доля секунды, чтобы догнать Барда по коридору и раздавить его горло. Минута, чтобы посмотреть, как он корчится от боли и изо всех сил пытается дышать. Еще секунда, чтобы убить его. Если не за то, что он догадывался о том, чего Себастьян не понял о Сиэле Фантомхайв, то за то, что осмелился предположить, что ему что-то известно об их ситуации. Они не пойдут разными путями. Наоборот, как только их контракт подойдет к концу, они станут одним целым. Он поглотит душу мальчика, пока от нее не останется ни малейшего кусочка, так что в каком-то смысле он всегда будет носить его внутри. И предположить, что Сиэль Фантомхайв спас его? Это было не просто смешно, это было оскорбительно. Как будто мальчик мог бы чего-то добиться, если бы Себастьян не развивал кропотливо его характер в течение последних двух лет. Что-то кольнуло в нем при этой мысли, резкий порыв того, что слабо напоминало упрек. Ну… Возможно, он был слишком суров в своих суждениях. Потому что, хотя мальчик, которого он встретил тогда, был далек от мальчика, которого он знал сейчас, он сам по себе был грозным. Такое маленькое существо, подвергаемое жестокому обращению и пыткам множеством способов примитивной жестокости, но завораживающее своей яростью. Прекрасен в своей жажде мести. Забавный в своей рваной гордыне. Как ни странно, эти воспоминания уже не были такими сладкими, как раньше. Часть разума Себастьяна согнулась под натиском образов, отбрасывая их с пугливой робостью, которая застала его врасплох. Что это значит? Видеть своего господина, страдающего от боли, в наши дни было не особенно приятно, но тогда они не имели никакой связи друг с другом. Так с чего бы ему волноваться, просто вспоминая, чему он был свидетелем и что ему тогда нравилось? Растерянность усилилась, затуманив его мысли. С шипением Себастьян выпрыгнул из окна и слился с воздухом, став частью ночи. Он не был уверен, куда идет, ведомый исключительно своими инстинктами. Его мысли были хаосом, и к тому времени, когда он снова начал регистрировать свое окружение, он уже приблизился к Вечной Пропасти. Это была огромная пустая область на вершине утеса, куда не мог попасть ни один смертный. Растянувшийся на мили и мили, он слился с вечно темным куском неба. Он был освещен звездами, и на мгновение в нем шевельнулось старое очарование. Он любил звезды. Вечность назад, когда он только переступал порог юности, ему и другим демонам его возраста и положения было сказано выбрать сферу интересов. Он должен был олицетворять их на протяжении всего их существования. Себастьян сразу же сделал свой выбор. Он остановился на астрономии, потому что это означало проводить время вдали от ада, изучая то, что он мог наблюдать, но никогда не касаться. Большинство демонов смотрели на его выбор свысока — не то чтобы они рисковали высказывать свои мысли ему в лицо. Очень немногие из них проявляли интерес к чему-то, что считалось ближе к Небесам и Земле, чем к Аду, и уж точно почти никто не был в ранге Себастьяна. Но это не имело значения. Наоборот, он нашел эту идею вдвойне забавной. Только кто-то совершенно лишенный воображения мог предпочесть ад открытию новых локаций, и если это избавляло его от утомительного места и компании, он только приветствовал такое изменение. Тот факт, что звезды были уникальными и очаровательными, был лишь дополнительным преимуществом. Прошло много лет с тех пор, как Себастьян думал о них, не говоря уже о том, чтобы наслаждаться ими. Как бы то ни было, сейчас было не время вспоминать — он не был таким слабым человеком, как его господин. Он мог легко отпустить вещи, не возвращаясь к своему прошлому состоянию. Снова вспыхнул гнев, и Себастьян нырнул в пропасть, приветствуя обрушившийся на него ледяной ветер как предупреждение. Ад был разделен на тысячи слоев. Его место жительства находилось в одном из лучших районов, но особой привязанности к нему он никогда не испытывал. Он даже не удосужился оставить позади защитную энергию. С другой стороны, он знал, что можно безопасно оставить его на десятилетия, потому что ни у одного другого демона не возникнет соблазна проникнуть внутрь — кроме Клода, естественно. …'Клод.' Смена имени означала, что его вечный источник раздражения наконец-то завершил этот наполовину сформированный контракт. Надеюсь, это заинтересует его на какое-то время, хотя Себастьян не понимал, зачем ему возиться с господином, который так долго не мог придумать желания. Думать о Клоде было пустой тратой времени, поэтому он снова сосредоточился на своем окружении. Он приложил немало усилий, чтобы сделать свой физический дом как можно более оскорбительным для этого измерения. Он выбрал гигантский человеческий дом ярко-белого цвета, чтобы представить его, зная, как ужаснутся его собратья-демоны. Даже смотреть на него было больно, а внутри было совершенно пусто. Это никогда не было настоящим домом, скорее его заявлением о неповиновении. Так что же он здесь делал? — Себастьян? Голос остановил его. Он немного повернулся, его брови приподнялись, когда он увидел, кто это был. — Приветствую, Гремори, — пробормотал он. По обычаю он должен был кланяться ей — она ведь выше его по званию, но он никогда не беспокоился об этом, а она не возражала. — Я думала, что почувствовала твое появление, но была уверена, что ошиблась. — Со слабой улыбкой она вытерла кровь со своего человеческого платья. — Ты никогда не навещаешь нас. В ее последней фразе была игривость, которую Себастьян проигнорировал. Если бы его кто-то здесь увидел, Гремори была бы его выбором, но это не означало, что он хотел остаться и поговорить с ней. Несомненно, почувствовав его настроение, она выпрямилась, в ее глазах мелькнуло беспокойство. — Что-то случилось? — Нет. Мой господин в настоящее время занят в другом месте, поэтому я подумал, что должен провести некоторое время в своем жилище. Прошло много времени. Странное выражение появилось на лице Гремори. — Ваш контракт затягивается, — почти осторожно сказала она. — Там все в порядке? Ты же знаешь, я всегда могу помочь тебе. Бьюсь об заклад, мы можем покончить с этим к завтрашнему дню. Себастьян напрягся, его щетина мгновенно встала дыбом. Он ничего не сказал — он не верил, что его голос не превратится в рычание. Гремори послала ему долгий, пристальный взгляд, прежде чем пожать плечами. — А может, и нет, — произнесла она. Энергия вокруг нее превратилась в вопросительную. — Я знаю, тебе нравится погоня. Я не буду вмешиваться. Она была слишком осторожна, чтобы спросить что-то прямо, а Себастьян был слишком доволен, чтобы говорить. Он коротко кивнул и продолжил свой путь. Гремори достаточно знала его, чтобы не ожидать слов прощания. Он обнаружил, что ад в значительной степени угнетающее место. Это не вызывало необходимости говорить. Кроме того, Гремори могла быть более терпимой, чем другие, и все же она отказывалась сосуществовать в его сознании рядом с его господином. Пока у Себастьяна был контракт, он не хотел иметь ничего общего с ней или любыми другими демонами. Тем не менее, учитывая то, как шли дела, контракт должен был закончиться раньше, чем позже. Потому что, если бы Сиэль Фантомхайв попытался сбежать, Себастьян не даровал бы ему милости преследовать его. Он убьет его и заберет его душу в качестве компенсации за годы, потраченные впустую в его компании. Желчь обожгла его изнутри. Желание выплеснуть гнев охватило его со всей силой, на которую оно было способно, и Себастьян стиснул зубы, внезапно разозлившись. Соблаговолит ли мальчик вернуться? Или он надеялся сбежать с Танакой? Если бы он вернулся, как бы это выглядело? Будет ли он жалким отражением своего нормального «я»? Не попытается ли он отговориться от контракта, чтобы заняться мирской человеческой деятельностью? Попытается ли он говорить уверенно, но выдаст себя запахом своего страха и испуганным блеском в глазах? Вот в чем заключалось его поведение. Не влечение к Мей-Рин — это был страх перед Себастьяном. Ему хотелось сломать что-нибудь при одном только представлении этого. Шипя, Себастьян направился к своему белому отвратительному дому. Как он и ожидал, он остался нетронутым, так что он проскользнул внутрь и остановился, задаваясь вопросом, что он вообще здесь делает. Зачем он пришел сюда? Это было не потому, что он скучал по аду, и уж точно не для того, чтобы встретиться с Гремори. Он никогда не спускался сюда во время своих контрактов, так зачем ему менять свой образ жизни? В его голове вспыхнула мысль, и Себастьян нахмурился. Мог ли он по какой-то причине подражать своему господину? Он отправился в одно из своих старых фамильных поместий — и вот Себастьян занимается чем-то подобным. Придя в единственное место, которое он технически мог назвать домом. Мальчик хотел окунуться в свое прошлое. Себастьян определенно видел в аду часть своего прошлого, а не настоящего. Но даже если его догадка была верна, что она означала? Что он должен был здесь делать? Он понятия не имел… Но уходить не хотел. Как бесконечно странно. Все еще хмурясь, Себастьян в некоторой растерянности изучал единственную комнату, которую обычно посещал. Здесь не было ничего, что привлекало бы его внимание, кроме груды драгоценных камней. Он собирал самые красивые из них на протяжении веков, но, как и в случае с астрономией, его любопытство к ним со временем угасло. Рассеянно он подошел и провел когтями по самым блестящим. Каждая была ледяной на ощупь. Прикосновение… Может, в этом причина? Ему не нравилось быть разлученным со своим господином. Проведенное время в их поместье только подчеркивало его отсутствие, поэтому, отражая его действия, Себастьян мог пытаться сократить дистанцию между ними. Разумнее было просто выследить своего господина, но что-то в нем восстало против этой мысли. Он не хотел быть свидетелем каких-либо регрессивных изменений, которые могли произойти с Сиэлем Фантомхайвом. Если бы это все же неизбежно, он лучше бы столкнулся с этим лицом к лицу, когда будет абсолютно неизбежно. Не раньше, даже если это означало более раннее окончание их контракта. Один камень особенно привлек его внимание. Себастьян поднес его ближе к глазам, наклонив голову, наблюдая за ним. Ангельский камень. Первый, который он нашел, когда был совсем юным, и который в конечном итоге разжег его страсть к драгоценным камням. Он оставался самым уникальным произведением в его коллекции, загадкой, само существование которой было противоречиво. Сам по себе он представлял собой беспорядок ангельской энергии. Он не мог быть создан где-либо, кроме как на Небесах, и все же Себастьян обнаружил его в одной из самых темных ям Ада. В его голове возникла смутная идея. Сжав драгоценный камень в кулаке, Себастьян поглотил его. Он разберется с этим позже. Теперь ему нужно было подумать о других вещах.***
У времени в аду было свое течение, но у него все еще были карманные часы Фантомхайв. Согласно ему, прошло пять часов — скоро утро, и он должен вернуться, чтобы убедиться, что все в порядке. Может быть, мальчик вернется сегодня. Себастьян вернулся к пропасти, тщательно избегая других демонов. Его чувства так быстро менялись, что он перестал их расшифровывать. Достигнув вершины, он глубоко вдохнул и огляделся. Утес был удручающе бесцветным. Темное небо, пустая пропасть и коричневая грязь. Как сидение здесь могло бы удовлетворить его? По прихоти он взмахнул рукой, взбудоражив энергию земли. Он не особо вдумывался в это — он просто следовал за порывом спонтанности. Прошло много времени с тех пор, как он создавал цветы с демонической силой, так как его господин настаивал на том, чтобы он делал это по-человечески. Чувство, как они оживают, наполняло его удовольствием, но оно внезапно прекратилось, когда он понял, что именно начало расцветать. Розы. Тысячи и тысячи роз синего и белого цветов. Его разум упирался. Он попытался разорвать связь между своей энергией и землей, но, к его удивлению, это не сработало. Цветов становилось все больше и больше, и все они были одинаковой цветовой гаммы: одни синие, другие белые. Он даже не любил розы. Почему его разум пришел к этому? Это приводило в ярость. Это выходило за грань. Гремори была права. Он слишком долго служил Сиэлю Фантомхайву, если предпочтения мальчика начали отражаться на его собственном выборе. Тьма бурлила, посылая поток противоречивых ощущений в его тело. Бросив непостижимый взгляд на только что расцветший луг, Себастьян снова поднял руку, чтобы избавиться от него. Его господин был везде и так. Ему не нужно было еще больше напоминаний о нем, особенно не в такой непосредственной близости от того, что считалось его домом. Было бы неплохо заполнить это место любыми другими цветами — черт с ним, даже изменение цвета этих роз сделало бы ситуацию более приемлемой. Только ничего синего или белого. Он не хотел бы думать о мальчике, который оказался одним из его самых больших разочарований спустя десятилетия и столетия после его кончины. Но волшебства не было. Оно упрямо цеплялось за его кости и отказывалось действовать. Казалось, ему нравился вид, и он не хотел, чтобы он менялся. С недоверчивым впечатлением Себастьян отвернулся от поляны, присел и побежал вперед. Если это не сработало сегодня, это может сработать завтра. У него в любом случае были более важные дела, и какие-то дурацкие цветы не могли отвлечь его от выполнения своих обязанностей. Пока он не был уверен, что Сиэль Фантомхайв хочет найти способ разорвать контракт, он продолжит оставаться идеальным дворецким.***
Его господин вернулся через 52 часа и 36 минут после его ухода. Себастьян боялся и ждал его прибытия. Он ожидал… Он не был уверен, чего ожидал. Что мальчик будет выглядеть противоречивым и слабым. Не встречаться с ним взглядом, уклоняться от его присутствия. Говорить в неловкой манере и пытаться начать переговоры об их контракте. Чего он не ожидал, так это обратного. Сиэль Фантомхайв выглядел как красивая ледяная скульптура. Он вошел в дом с уверенностью, граничащей с высокомерием, и когда он посмотрел на Себастьяна, в нем не было ничего взволнованного или неуверенного. Его взгляд был холодным и пронзительным, и он грациозно кивнул головой в знак признания. — Что-нибудь случилось, пока нас не было? — он спросил. Он звучал почти ненормально спокойно, и Себастьяну потребовалась секунда, чтобы ответить. — Нет, милорд, — произнес он. — Все было хорошо. Он был так сосредоточен на наблюдении за своим господином, что почти забыл об остальном. Когда он вспомнил, его пронзил неприятный жар. — Однако пришло письмо от королевы, — поспешил добавить он. — Оно ждет вас в вашем кабинете. — Хорошо, — мальчик быстро потерял интерес, повернулся к нему спиной и направился к лестнице. — Я проверю его. Приготовь мне что-нибудь сладкое. Себастьян смотрел, как он уходит, недоумение возрастало с каждым шагом, который увеличивал расстояние между ними. Нет, это было совсем не то, чего он ожидал. Он готовился к разочарованию — вместо этого его любопытство захлестнуло новой волной интенсивности. Какой-нибудь сладкий напиток. Он имел в голове только один рецепт. Стараясь тщательно фильтровать свои эмоции, Себастьян пошел на кухню. Танака уже был там, заваривая чай с сосредоточенным выражением лица. — Что вы делаете? — спросил Себастьян. Возможно, он прозвучал слишком жестко, но это было вполне заслуженно. Он уважал этого человека — Танака обладал любопытной душой и интересным умом в периоды, когда его не пожирала старость. Но он уже получил вольности, на которые ему не следовало полагаться. Он сопровождал мальчика, заняв место Себастьяна. И теперь он начал делать чай? Танака посмотрел на него тревожно проницательным взглядом. — Чай приносит спокойствие и комфорт, — сказал он. — Хочешь чашку, Себастьян? — Нет, спасибо. Могу я спросить, почему вы готовите чай для молодого господина? Я понимаю, что вы должны были делать это, пока вы оба отсутствовали, но теперь он дома. Я позабочусь об этом. Неглубокий смех сотряс грудь Танаки. — Очень лестно, что вы ревнуете к старику, — сухо заметил он. — Но я просто делаю чашку для себя. Мне грустно это признавать, но у юного господина появился вкус к вашей кухне. Ничто другое, кажется, больше не удовлетворяет его. Напряжение сменилось очередным потоком унижения, когда он понял, какую глупую ошибку совершил. Разумеется, Танака заваривал себе чай — он делал это постоянно. Но огорчение тоже длилось недолго, быстро перейдя в самодовольную радость. Значит, его господин предпочитал его стряпню Танаке? Естественно. У него был утонченный вкус, и ничто, кроме совершенства, не могло заслужить его одобрения. Себастьян смоделировал свои навыки, основываясь на его уникальных предпочтениях, так что не было ничего удивительного в том, что мальчик отдавал предпочтение его еде. Однако было приятно услышать подтверждение, особенно от Танаки… Не то чтобы это изменило тот факт, что Танака был выбран для их поездки. Его настроение снова испортилось. Кратко кивнув, Себастьян открыл один из шкафов. Во время отсутствия его лорда желание сосредоточиться на чем-то было непреодолимым. Он дважды убрался в доме и разработал новый рецепт напитка, который, как он знал, должен был оценить Сиэль Фантомхайв. Он был тревожным сладкоежкой, а что может быть слаще белого шоколада? Себастьяна тошнило, когда он просто смотрел, как кто-то его ест. У него не было возможности ощутить его истинный вкус, но внешний вид, консистенция и то, как этот шоколад воздействовал на организм человека, позволяли сделать обоснованное предположение. Индийская соль была бы прекрасным разбавителем, равно как и подходящей параллелью. Он придумал это для господина, которого знал, а не для того, кто решил спрятаться от настоящего в своем прошлом. Сладость представляла одну сторону его жизни, острота соли — другую. Если бы Сиэль Фантомхайв вернулся испуганным маленьким мальчиком, Себастьян не удостоил бы его чести попробовать это. Он бы заварил обычный чай и положил в него паралитическое средство. Это было бы подходящим наказанием. Он будет наблюдать, как тело господина подводит его, как он пытается пошевелиться или заговорить, но не может. Это усилило бы его ужас в десять раз, и, возможно, жалкое зрелище было бы достаточно убедительным, чтобы Себастьян наконец сокрушил его, фактически доведя их контракт до конца. Но это было не то, что произошло. Его господин оставался самим собой, по крайней мере, сейчас, и один его вид заставил сердце Себастьяна затрепетать. Со слабой улыбкой он завершил приготовления и отнес поднос в кабинет. Мальчик посмотрел вверх с хмурым взглядом. — Я приготовил для вас горячий белый шоколад с индийской солью, — сказал ему Себастьян. Удивленный взгляд заставил его губы дернуться более отчетливо. — С солью? — повторил его господин. Его голос был скептичен, но под ним, бесспорно, скрывался любопытный оттенок. Как бы он ни сомневался в кулинарных предпочтениях Себастьяна, он не смог бы устоять перед возможностью попробовать что-то новое. Когда Себастьян предложил ему чашку, он осторожно взял ее. Некоторые следы настороженности все еще украшали его лицо, когда он сделал глоток, но они испарились в одно мгновение. Издав довольный звук, он с благоговейным восхищением уставился на чашку, и душа его вспыхнула чистой, сияющей радостью. Сердце Себастьяна сжалось. Его легкие тоже забыли свои человеческие функции. Он не трансформировался в свою истинную форму, но эффект был тот же: что-то совершенно демоническое охватило его изнутри, воя от голода, жадности и желания. Он не осознавал, как на него повлияла длительная разлука между ними. Во время их краткого общения он был слишком сосредоточен на поиске недостатков вместо того, чтобы ценить то, что привлекло его с самого начала. Осознание было запоздалым, но ошеломляющим: душа Сиэля Фантомхайва сияла ярче, чем он даже помнил, дерзкой и злобной, но с самыми нежными прикосновениями света. Этот свет теперь сиял, и Себастьяну хотелось поглотить его. Дрожь пробежала по его телу; внезапный поток слюны раздвинул его губы в голодном предвкушении. Мальчик посмотрел на него, и, хотя у Себастьяна что-то сжалось в груди, он лишь нахмурился в ответ. — Я выпью, — сказал его господин. Светлая часть его души померкла, но свет не ушел. Никогда не уходил, какие бы приказы ни исходили из этих уст. — Ты можешь уйти сейчас. Я должен позаботиться о некоторых письмах, а потом мы поедем в Лондон. Убедись, что все готово. Лондон? Его собственная радость вспыхнула, оттеснив голод на второй план. Они вместе собирались в путешествие. Время, проведенное с Танакой, должно быть, было чрезвычайно разочаровывающим для молодого господина, раз он так быстро отказался от него. Ему нужен был кто-то, способный защитить его, если он намеревался выполнить еще одно желание Королевы. — Значит, еще одно дело? — спросил Себастьян. Странная тень двигалась в его сознании, нашептывая о странностях, о которых он почти забыл. Он знал, какое дело королева, должно быть, дала его лорду. Убийства лондонских проституток были во всех газетах. Но он не соединил точки ранее. Первое убийство совпало именно с тем временем, когда он заметил тяжелую перемену в душе Мадам Ред. Второе совпало с ее отъездом. Она привела в их поместье яркого и ненормального жнеца, и каковы были шансы, что серия неприятных и ярких убийств захлестнет Лондон в тот же период? Серийные убийцы не были особенно распространены в этом районе. А у этого было любопытное имя. Интрига кипела в его груди. Себастьян почти не заметил, как вышел из кабинета его лорда, его мысли вихрились от возбуждения. Джек Потрошитель. Звучало так, как будто Грелль Жнец придумал или яростно поддержал. Если бы его догадка была верна, это расследование стало бы самым захватывающим опытом. Смотреть, как мальчик разгадывает загадки, всегда доставляло ему огромное удовольствие, но видеть, как он называет свою тетю убийцей? Себастьян так широко ухмыльнулся, что у него заболели губы. Его уже переполняло предвкушение, щекочащее своими нетерпеливыми прикосновениями, и он был уверен, что по мере продвижения расследования оно будет еще усиливаться. Джек Потрошитель… Как скоро его господин решит эту проблему?***
То, что мадам Ред уже была в лондонском поместье, было приятным сюрпризом. Возможность наблюдать за ее реакцией была еще лучше. Если у Себастьяна и были какие-то сомнения, они испарились, как только она услышала, какое дело расследует ее племянник. С тех пор ее душа бурлила противоречивыми эмоциями. Себастьян не знал, о чем она думала или планировала, но ее душа соответственно меняла оттенки, и множество выражений продолжало мерцать на ее лице. Волнение. Замешательство. Гордость. Злость. Ужас. Казалось, она разрывалась между желанием, чтобы мальчик раскрыл ее вторую личность, и страхом перед таким исходом. Если бы она остановилась на последнем, она могла бы предпринять действия, чтобы устранить его, так что Себастьян должен был планировать заранее. Когда Мадам Ред спорила с молодым господином о том, чтобы сопровождать его, он шагнул к Лау, наблюдая, как тот с любопытством поднял голову. — У меня есть просьба, — сказал он. Лау хмыкнул. — Еще одна? Вам не кажется, что вы слишком наглеете, дворецкий? Я думал, что это сотрудничество должно быть взаимовыгодным. Что ж. Отвергая тот факт, что Себастьян мог раздавить его одним пальцем, Лау был прав. — Я буду готов отблагодарить вас, если вы добьетесь успеха, — предложил он. Губы Лау растянулись в острой усмешке. — Согласен. Что ты хочешь, чтобы я сделал? Чтобы устроить очередное похищение вашего господина? Чтобы навсегда убрать его с доски? — Противоположность этому, — неспособность Лау удержаться от того, чтобы подколоть его, была столь же раздражающей, сколь и забавной. — Если я буду вынужден покинуть его по какой-либо причине, убедитесь, что вы остаетесь рядом. И не оставляйте его наедине с мадам Ред или ее дворецким. Глаза Лау распахнулись на одну испуганную секунду. — Понятно, — наконец протянул он. Удивление сошло с его лица, сменившись восторгом. — Как интригующе. Не то, что я ожидал, но я люблю сюрпризы. Они оправдывают наше существование, вы согласны? — Я не уверен, что зашел бы так далеко, но их отсутствие определенно сделало бы вечность скучной. Лау снова посмотрел на него. Окинув его загадочным взглядом, Себастьян последовал за своим лордом, предвкушение которого заставило его кровь закипеть сильнее. Он не мог дождаться начала игры.***
Гробовщик предложил первую подсказку, и Себастьян решил подчеркнуть ее на обратном пути. — Убийца хорошо разбирается в медицине, — сказал он, его радость скрывалась за совершенно естественной маской беспокойства. — Мы должны нацелиться на этих людей и найти тех, у кого нет алиби в отношении ночей убийств. И, наконец, извлечение органов предполагало какие-то ужасные ритуалы. Возможно, это человек, связанный с тайными обществами. Он не был уверен в ритуальной части, но на данный момент это была единственная подходящая версия. Мадам Ред не была убийцей до того, как в ее жизни появился жнец. Скорее всего, у них была своя сделка. Он никогда не слышал, чтобы жнецы заключали контракты демоническим способом, но Грелль был достаточно эксцентричен, чтобы попробовать это, и он знал значение органов в ритуалах лучше, чем любой человек. Эти убийства были совместными усилиями, но Себастьян не был уверен, что получает каждая из сторон. — Как это сужает поле? — спросила мадам Ред. Ее голос поредел с истерическими нотками. — Даже у меня хватило бы медицинских навыков для чего-то подобного! Маска Себастьяна чуть не сползла, его губы дрожали в сильном желании ухмыльнуться. Какая замечательная самообвиняющая маленькая подсказка. Жаль, что молодой господин, похоже, совсем не заметил этого. — Кроме того, через неделю заканчивается сезон, — продолжила мадам Ред. Ее смелое решение, должно быть, нервировало ее, потому что ее слова ускорились. — Любые врачи, которые последовали за дворянами в город, вернутся в деревню, и что дальше? — Тогда мы должны закончить это дело в течение недели, — мягко сказал ей Себастьян. Не обращая внимания на непонимание Лау и быстро бледнеющее лицо мадам Ред, он наклонился ближе к своему господину, его взгляд был прикован к скрытой улыбке на его губах. — Я составлю список возможных подозреваемых и немедленно начну их допрашивать, — пробормотал он. К его огорчению, улыбка мгновенно исчезла. Уголки губ мальчика изогнулись вниз, а глаза потемнели в явной враждебности. Только не это снова. Его радость от игры померкла. Себастьян послал Лау долгий взгляд — молчаливое напоминание об их согласии, фальшиво улыбнулся всем и выпрыгнул наружу. Мгновение спустя он уже был на крыше здания, следя взглядом за каретой. В этом мире было более миллиарда человек, и все же никто так не озадачивал, как Сиэль Фантомхайв. Что бы он ни делал в том семейном поместье с Танакой, это не сильно изменило его поведение. Он больше не был взволнован, но был столь же враждебен. Некоторые случайные моменты сопровождались новой серией упорных попыток сопротивления. Возможно, он понял, что выхода нет, и смирился со своей гибелью. Его прежняя обезумевшая застенчивость могла означать надежду, смешанную со страхом; его нынешние более мрачные реакции говорили об обиженном принятии. Раздражение гудело под его кожей. Себастьян выпрямился, его глаза скользнули по Лондону. Превратить это расследование в игру было даже лучшей идеей, чем он думал. Его господин был слишком поглощен своими чувствами, до такой степени, что не обращал достаточно внимания ни на что другое. Разве не было бы забавно предложить ему фальшивого подозреваемого и смотреть, как он преследует его, не замечая настоящего убийцу прямо у него под носом? Тысячи идей проносились в его голове, тысячи имен он помнил, слушая бесполезные разговоры бесполезных лондонских масс. Кто-то, связанный с медициной. Член тайных обществ. Кто-то, кто устраивал вечеринки, которые ненавидел молодой господин, и питал слабость к молодым и красивым людям. Себастьян медленно улыбнулся. У него был идеальный кандидат. Кто бы мог подумать, что возможность снова потанцевать с его господином упадет ему на руки по собственной воле?***
Вплоть до вечера Сиэль Фантомхайв вел себя сбивчиво. По большей части он держался на расстоянии, а когда не мог, подвергал Себастьяна холодному равнодушию. Но были короткие моменты, когда в нем что-то менялось. Как будто его маска соскользнула, и он расслабился в присутствии Себастьяна, сделал забавные небольшие замечания или даже улыбнулся ему пару раз. Увы, эти мгновения были мимолетны, и Себастьяну ничего не оставалось, кроме как попытаться преследовать их. — Не хотите ли сыграть в шахматы, молодой господин? — он спросил. Он не инициировал матч с момента своей последней победы несколько месяцев назад. Его господин, расстроенный очередным поражением, швырнул шахматную доску ему в голову и поклялся, что в следующий раз выиграет, чего бы это ему ни стоило. Это обещание требовало исполнения. Неприятный взгляд, который он получил вместо ответа, означал, что мальчик очень хорошо помнил свои слова. — Разве что вы еще не чувствуете, что можете победить? — добавил Себастьян. Он знал, что его господин не сможет устоять перед этим вызовом, и был прав — огонь, вспыхнувший в его синем глазу, говорил сам за себя. — Принеси шахматную доску, — сказал он натянуто. С насмешливым поклоном Себастьян подчинился. Сиэль Фантомхайв был отличным противником. Его ходы были умными и расчетливыми, и он часто заставал Себастьяна врасплох своими нетрадиционными стратегиями, но все же был недостаточно хорош для победы. Это доставило Себастьяну столько же удовольствия, сколько и взъерошило перья его лорда. Матч начался в тишине. Минут через двадцать концентрация на лице мальчика достигла таких высот, что оно начало выглядеть комично, и Себастьян не мог не тыкать в него пальцем. — Вы уверены насчет этого? — протянул он, веселясь в своих словах. — Мне не кажется хорошей идеей. — Заткнись, — проворчал его лорд. Он одним точным ходом передвинул своего слона вперед. — Конечно, это не кажется тебе хорошей идеей — ты не должен был оставлять эту область открытой, идиот. Себастьян снова взглянул на шахматную доску и нахмурился. Мальчик был прав. Возможно, он уделял ему слишком много внимания, а не их игре. В таком темпе он проиграет в течение следующих двадцати минут, и он не собирался этого допускать. Никто никогда не побеждал его, и каким бы скользким ни был Сиэль Фантомхайв, он не стал бы в этом исключением. Следующие несколько минут прошли в новом приступе молчания. Себастьян сосредоточился на совершенствовании своих позиций, и как только он был удовлетворен, он снова позволил себе расслабиться. — Вы можете просто приказать мне позволить вам выиграть, — предложил он. — Вы же знаете, что мне придется подчиниться вашему приказу. Это было не совсем так, но это не имело значения. Он знал, что молодой господин сочтет его предложение возмутительным — и вот оно. Обиженная скованность в позе, яростное искривление лица. Идеальная картина негодования и гордости. — Если ты будешь продолжать нести чушь, я прикажу тебе дать мне выиграть в публичном матче на глазах у всех жителей Лондона, — предупредил мальчик. — Прикажу тебе плакать после проигрыша. Как это звучит? Это звучало ужасно, поэтому Себастьян благоразумно замолчал. Предоставьте его лорду возможность придумать худшее наказание, с которым ему когда-либо приходилось сталкиваться. Прошло еще пятнадцать минут. Игра стала настолько увлекательной, что Себастьян действительно забыл о разговоре, поэтому, когда его господин нарушил молчание, он дернулся от удивления. — Где ты научился играть в шахматы? Переключение внимания оказалось трудным делом, и ему потребовалось несколько секунд, чтобы перефокусироваться и понять вопрос. Мальчик редко проявлял интерес к его прошлому. Это было еще более поразительно теперь, после дней, когда царили мрачное молчание и сверкающие взгляды. — Здесь — медленно сказал он. Увидев растерянный взгляд, он пояснил. — В человеческом мире. У демонов нет шахмат. — Нет? — то, как губы его господина шевелились в раздраженной гримасе, странно отвлекало. Себастьян уставился на него, не понимая, почему он нашел это зрелище таким привлекательным. — Нет, — его ответ был досадно запоздалым. — Это чисто человеческая игра, и демонам она неинтересна. — Ну и что, ты единственный демон, умеющий играть в шахматы? — мальчик ухмыльнулся. — Как мне так повезло? Трудно было сказать, искренне ли он это имел в виду или с сарказмом, но оба варианта устраивали. Себастьян улыбнулся в ответ. — Я полагаю, что некоторые могли учиться ради своих хозяев, — признал он. — Но большинство демонов предпочитают строго разделять человеческие и демонические способы развлечения. Сам я никогда не придерживался таких же взглядов. Когда я впервые увидел игру в шахматы, я был достаточно заинтригован, чтобы начать узнавать о ней больше. Какое-то время никто из них ничего не говорил, снова сосредоточившись на своих фигурах. — И как ты это сделал? — удивился молодой господин. Его губы сжались, когда он был вынужден пожертвовать своим конем. — Ты просто дал себе эту способность или поначалу ты был так же ужасен в шахматах, как и в кулинарии? — За всю свою жизнь я ни разу не проиграл, — с гордостью сказал ему Себастьян. К его раздражению, мальчик не выглядел впечатленным. — Я не об этом спрашивал. Раздражающий. И любопытный. Быть увиденным человеком так ясно — было чувством, к которому он все еще не мог привыкнуть. — Это заняло некоторое время, — признал он неохотно. Его господин продолжал смотреть на него, и Себастьян ухватился за эту возможность, чтобы заблокировать его, скрывая торжествующую ухмылку. Следующим ходом он начнет атаку. — По мере того, как я запоминал правила, я начал играть с очень неразумными людьми. Чем комфортнее мне становилась игра, тем умнее я подбирал соперников. И вот я здесь. Абсолютный чемпион к вашим услугам. — Был, — спокойно поправил мальчик, наконец опустив взгляд обратно к доске. — Я же сказал, что побью тебя. — Мне жаль разочаровывать вас, милорд, но ваши шансы не выглядят наполовину хорошими. На самом деле… — Себастьян сделал свой ход, позволяя ухмылке наконец расцвести, когда брови Сиэля Фантомхайва нахмурились. — Вы в двух шагах от очередного поражения. Он надеялся на взрыв ярости — в такие моменты его господин выглядел особенно красиво. Возможно, он даже ожидал, что его снова ударят доской. Но, к его изумлению, мальчик лишь скривил губы в тайной улыбке. — Возможно, — протянул он. — А может и нет. Думаю, мы этого не узнаем, потому что игра окончена. Себастьян моргнул. — Почему? — Боюсь, у меня ужасная головная боль, — театрально вздохнул его господин, откидывая челку набок. — Я не могу продолжать играть. В следующий раз нам придется повторить это. Замешательство переросло в неверие, настолько подавляющее, что Себастьян изумленно изумленно вытаращил глаза. — Вы намерены прервать какой-либо матч, который вы проигрываете с этого момента? — недоверчиво спросил он. Мальчик пожал плечами, озорная улыбка все еще тронула его губы. — Я понятия не имею, что ты имеешь в виду. Но я выиграю, Себастьян. Я гарантирую тебе это. Удивление прошло, сменившись восхищением и чем-то еще незнакомым. Себастьян не мог адекватно определить это чувство. Оно было теплым, достаточно интенсивным, чтобы заставить его человеческое тело затаить дыхание, и оно было сосредоточено исключительно на его господине. Недолго думая, следуя порыву, он потянулся и провел пальцами по лицу мальчика, обводя острые очертания его скулы. Такая красота была необыкновенной. За свою жизнь он повидал бесчисленное количество привлекательных людей, но никогда не чувствовал такой сильной потребности прикарманить их изысканность. Может быть, ему стоит подумать о том, чтобы содрать кожу с Сиэля Фантомхайва, вырезать ему глаза и отделить его скальп от черепа после того, как он заберет его душу. Он мог бы сохранить их для вечности, любуясь ими даже эоны лет спустя. Если они красиво смотрелись на мальчике, было вполне логично, что они будут столь же очаровательны, когда будут отделены от его тела. Кожа стала теплой под его прикосновением, и Себастьян вздрогнул от своих размышлений. Лицо его лорда раскраснелось, глаза расширились и стали странно уязвимыми. Его абсолютная синева была шедевром сама по себе, подчеркнутая еще более резко, когда он не прятал другой глаз. Себастьян не задумываясь дернул повязку на глазу. Ему пришлось несколько секунд восхищаться фиолетовой отметиной, прежде чем его рука была отброшена, а головокружение исчезло с лица его господина и сменилось гневом. — Больше не прикасайся ко мне без моего разрешения, — прошипел он. Он резко встал, стул заскрипел от его резких движений. — Ты позволяешь себе вольности. У тебя есть работа, так что делай ее, пока я не решил, что ты ищешь способ нарушить наш контракт! Ошарашенный мальчик вышел из комнаты. Он держал голову высоко, но Себастьян мог слышать безумный стук его сердца, ощущал, как быстро пульсировала кровь в его венах. Это не было результатом гнева. Нет, за гневом скрывалось что-то другое — страх, скорее всего. Его господин, должно быть, увидел что-то на лице Себастьяна, что напугало его настолько, что он убежал. Опять-таки. Туман в голове Себастьяна рассеялся. Вместо этого его сменила тьма, но это не помогло обуздать усилившееся притяжение, которое он чувствовал к мальчику. Нет, это подпитывало его еще больше, отравляя и побуждая к действию. Было бы так просто догнать его. Его сердцебиение было подобно маяку — Себастьян был уверен, что сможет услышать его, даже если его господин сбежит на другой конец света. Догони его. Ударь его головой о стену достаточно сильно, чтобы его разум затуманился от замешательства и боли, а затем держи его в своих когтях. Наклони его шею в сторону и вонзись в нее зубами, разрывая кожу и, наконец, получая доступ к крови, которая так тонко ее покрывала. Кровь была жизнью. Это была самая близкая замена душе, и Себастьяну хватило бы ее, чтобы заставить своего лорда смягчиться и цепляться за него в поисках поддержки. Он не отпускал. Он будет хвататься за него сильнее, пока его кости не сломаются, а мысли о бегстве от него в любом качестве не станут богохульством. По телу пробежала радостная дрожь. Себастьян коснулся губ, скривившись, когда его клыки пронзили перчатку. Он не осознавал, насколько желанным для его демонической части будет простой образ вкуса крови мальчика. Теперь она дрожала в предвкушении, призывая его пойти и сделать именно то, о чем он только что мечтал. Увы, этого он себе позволить не мог. Позже, возможно, когда он выполнит свою часть контракта и его господин поймет, что смерть наконец настигла его. Учитывая испуганное состояние, которое он постоянно демонстрировал в последнее время, он сделает все, чтобы выиграть себе больше времени, и Себастьян может использовать эту возможность, чтобы выдвинуть свои собственные требования. У него могло возникнуть искушение отложить поглощение души Сиэля Фантомхайва на день или два, чтобы сначала попробовать его кровь. Она была такой же уникальной и изысканной, как и сам мальчик. Себастьян имел дело с ней достаточно часто, чтобы без особых усилий воссоздать ее запах и текстуру, и, кроме души, он не мог вспомнить ничего, что привлекало бы его больше. Слюна залила ему рот до неудобства. Он пренебрежительно вытер рот, выбросил испорченную перчатку и заменил ее новой. Выполняя желание своего господина, он получит доступ к множеству новых возможностей. Но пока этого не произошло, он откладывал свои желания. Не то чтобы они изначально имели смысл.***
Когда наступила ночь и дом погрузился в тишину, еще одно существо не спало. Себастьян слегка повернул голову, прислушиваясь к движениям жнеца. Грелль был в комнате мадам Ред, и пока они не разговаривали, что-то происходило. Грелль, должно быть, снял свой человеческий облик, поскольку излучаемая им грубая сила увеличилась в объеме, медленно распространяясь по всему полу. Это могло бы быть интригующе, если бы молодой господин не был так непосредственно вовлечен в эту игру. Себастьян не мог отрицать, что ему было любопытно сразиться с Греллем, но Мадам Ред была дикой картой. Она могла отвлечь его, натравив на него Грелля, используя эту возможность, чтобы ударить мальчика. Чтобы сломать ей шею, потребуется всего секунда, но ее кровь защитит ее. Убийство ее без прямой провокации не понравится его лорду, поэтому Себастьяну пришлось действовать осторожно. Он расположился в спальне молодого господина, перед его кроватью, прикрывая его от двери и всех, кто мог бы встать за ней. Его тело отражало каждое движение Грелля: он поворачивался и двигался вместе с ним, ожидая его окончательного приближения. Его не было, но даже отсюда Себастьян почувствовал веселье Грелля. Жнец должен был быть на одной волне с ним, и он явно наслаждался представлением, зная, как это раздражает Себастьяна. Он не верил, что сегодня вечером Грелль или Мадам Ред нападут, но пока существует малейший намек на возможность этого, он не оставит своего господина без защиты. Мальчик зашевелился в постели. Его сердце пропустило несколько ударов, прежде чем рванулось вперед, а брови нахмурились в тревоге. Еще один кошмар. Как восхитительно, что это происходило под его присмотром — он давно не видел, как все разворачивалось от начала до конца. Его внимание к Греллю померкло. Себастьян пристально посмотрел на своего господина, и ленивый клубок ожидания закрутился в его венах. Если бы только он мог проникнуть в разум мальчика, увидеть то, что он видел. Он многое отдал бы даже за один взгляд на мысли и образы, создаваемые этим мозгом. С другой стороны, если разум Сиэля Фантомхайва застрял в той же клетке пыток, от которой его спас Себастьян… Этого он не хотел видеть. Его собственные воспоминания были достаточно свежи, и каждый раз, когда он воспроизводил их, узел беспокойства в его груди стягивался. Но этот кошмар, казалось, развивался не так, как другие. Кроме хмурого взгляда, его господин не проявлял никаких существенных реакций — казалось, что он контролировал себя даже во сне. Затем его губы разошлись. — Нет, Себастьян, — пробормотал он. Несмотря на свой невнятный характер, слова были на удивление резкими, и каждое оставило четкий отпечаток в сознании Себастьяна. Зачарованный, он подошел ближе, его рука жадно задержалась над губами своего лорда. Мальчик видел его во сне... Прямо сейчас, в этот самый момент, он видел его в каком-то сценарии, придуманном его фантазией, сценарии, свидетелем которого был только он. Если бы только Себастьян мог получить к нему доступ… Если бы он мог проникнуть внутрь и разделить каждую мысль… Но радость и самодовольство были омрачены чувством раздражительного отвращения. Судя по «нет» перед его именем, сон не был особенно дружелюбным, и Себастьян не был уверен, что ему интересно видеть что-то подобное. Только за последнюю неделю он слышал это ненавистное слово больше раз, чем ему было удобно. Сердце молодого господина снова забилось. Он резко дернулся, и Себастьян потянулся к нему, его тело наполнилось внезапной инстинктивной потребностью в утешении. Мальчик, должно быть, почувствовал его присутствие, всего за долю секунды до того, как прикосновение Себастьяна коснулось его, он отшатнулся, скривив губы в оборонительном рычании. — Отойди от меня! Себастьян замер. Темное и горькое чувство начало закипать, и когда его господин попытался переместиться на противоположную сторону кровати, словно спасаясь от простого прикосновения его присутствия, это чувство взорвалось мириадами ослепляющих эмоций, которых он не мог сосчитать. Не говоря уже о том, чтобы определить. Его человеческое лицо растворилось в его истинной форме, обнажив ее до одного из основных слоев. Его рот жадно округлился, уступая место клыкам, и каждое перо напряглось от ярости и мести. Его душа пыталась убежать от него даже сейчас, даже во сне. Это была его душа, его контракт, его человек, и он пытался убежать, спрятаться, как будто каждая часть его уже не принадлежала Себастьяну, как будто каждая мысль в его уме, каждая эмоция в его груди, каждая клеточка в его теле не принадлежало ему. Он заслужил страдать за это. Он заслуживал того, чтобы его согнули, скрутили и разбили на куски, которые никто никогда не сможет собрать; он заслуживал того, чтобы его избили, съели и разорвали на части, пока его стойкий запах не стал единственным напоминанием о его физическом существовании в этом мире. Себастьян мог бы сделать это прямо сейчас. Ему не нужно было так сильно наслаждаться душой Сиэля Фантомхайва, не тогда, когда он мог мучить и разрывать его на части в течение нескольких дней, лет и десятилетий. Контракты постоянно разрывались, в том числе и на опыте Себастьяна. Единственным исключением было то, что демоны делали это, когда уставали от своих хозяев — Себастьян не был уставшим. Он вибрировал от желания сломаться. От него никто не бегал. Единственными слабыми дураками, которые пытались, были хозяева, время которых подошло к концу. Оно все еще было у Сиэля Фантомхайва, и все же он уже пытался уйти от него, как будто он еще не отдался Себастьяну, как будто он когда-либо мог опередить его. Как будто Себастьян когда-нибудь отпустит его. — Не буду, — прохрипел он. Его настоящий голос погрузил комнату в еще большую тьму, и где-то в доме жнец подпрыгнул от удивления. — Ты мой и всегда будешь моим. Ты больше никогда не будешь принадлежать себе. Мальчик, должно быть, услышал его, потому что проснулся, и на его лице все еще были видны следы ярости. Сонно он повернул голову, и его взгляд встретился со взглядом Себастьяна. Внезапная тишина охватила их обоих одновременно. Они смотрели друг на друга, и Себастьян почти мог видеть стальную связь, связывающую их вместе. Это приковало к нему это странное неуловимое существо. Мальчик закрыл глаза, и Себастьян зашипел, когда его захлестнула новая волна ярости. Побег. Всегда работает. Физически, эмоционально, умственно; прятался в других своих поместьях, в своем кабинете, в своих снах, а теперь и за веками. Нелепый человек — как будто в каком-то мире есть место, куда Себастьян не может добраться. Он отрежет мальчику веки и заставит его смотреть на него вечность, если он того пожелает. Он всегда, всегда найдет его. — Чем быстрее ты будешь бежать, тем больше удовольствия я получу от того, что тебя поймаю, — мрачно пообещал он. Сиэль Фантомхайв напрягся. Запах его страха нахлынул на Себастьяна восхитительной волной и наполнил его рот ядом, из-за чего его клыки еще больше обострились. Он наблюдал, как рот мальчика открылся, зафиксировавшись на нем, и его перья завились от ликования. Каждая его часть ожидала крика, но слова, которые вырвались вместо этого, были противоположностью тому. — Я не позволял тебе входить в мою комнату без разрешения, — сказал мальчик. Его слова были спокойными — резко контрастируя со страхом, который излучало его тело. — Выйди. Это было непостижимо. Холодный тон не имел смысла против запаха ужаса; уверенность была несовместима с диким биением его сердца. Он медленно изучал мальчика, от его взлохмаченных волос до напряженного тела и щупалец души, которые крутились в волнении. Свет, переплетенный с тьмой, ледяное спокойствие, красота — все это превращало Себастьяна в нечто неузнаваемое. Мощная потребность обладать обрушилась на него с силой, почти поставившей его на колени. Чувство было новым, и он понятия не имел, на что оно его толкало. Но он понял одну вещь. Если он поддастся этому, мальчик умрет, потому что Себастьян не контролирует ситуацию. Стоит ему каким-либо образом прикоснуться к нему, как он потеряется в вихре всех этих эмоций, и больше не останется ничего, кроме разрушения. Сиэль Фантомхайв снова закрыл глаза, и в тот момент, когда вес его осуждающего взгляда уменьшился, Себастьян сбежал. Он хотел выбраться из этого дома, из этого города, из этой страны и, возможно, из земного царства — но сначала, сначала… Он просочился в комнату, где спал Лау, пытаясь овладеть достаточным контролем, чтобы восстановить свою человеческую форму. Он не знал, насколько хорошо это сработало, но все же выдернул мужчину из постели, встряхнув его так сильно, что тот тут же открыл глаза. — Охраняй его комнату, — прорычал Себастьян. Его голос был лишь получеловеческим. — Позови меня, если есть какая-то угроза. Не отходи от его двери, пока я не вернусь. Лау быстро моргал. Каждая секунда, потерянная здесь, была секундой, когда мальчик был в опасности, поэтому Себастьян схватил сонного идиота и помчался через весь дом, бросая его туда, где он был нужен. — Если ты допустишь, чтобы с ним что-нибудь случилось, я выпотрошу тебя, — прошипел он. Не дождавшись ответа, он ушел.***
Его осознание было мимолетным. Демонам не нужно было быть начеку каждое мгновение бодрствования — иногда они просто следовали своим инстинктам и позволяли своей истинной форме настигнуть их в процессе, известном как Разъединение. Во второй раз за свою жизнь Себастьян решил попробовать. Он растворился в море собственной гудящей энергии. Тьма окружала его, укрывая от все более хаотичных мыслей и резкого замешательства. Он был нигде и одновременно везде, без ощущения времени и цели. Он скользил, скользил и струился по безликим локациям, оставляя за собой неизбежные разрушения и смерть. Но что-то тянуло его обратно. Что-то привязывало его, царапало его разум, и в какой-то момент он неохотно ответил на этот зов. В тот момент, когда он заземлился, острое осознание нахлынуло на него. Он поморщился, вновь приняв форму дворецкого и взглянув на карманные часы. Шесть утра. Его не было всю ночь. Какой безрассудный поступок. Неужели попытки молодого господина сбежать от него действительно так сильно повлияли на него? Теперь, когда у него появилась возможность проветрить голову, это казалось непостижимым. Кого волнуют маленькие капризы и перепады настроения смертных? Все бы пошло так, как должно. Он выполнит свою часть контракта и поглотит душу мальчика — или мальчик попытается нарушить контракт, и он все равно поглотит ее. Детали и нюансы не имели значения. Он снова почувствовал себя достаточно демоническим, поэтому с пренебрежительной ухмылкой Себастьян направился к лондонскому поместью. Подойдя к комнате своего лорда, он увидел Лау, стоящего перед дверью, бледного, но странно безмятежного. — Доброе утро, — поприветствовал его Себастьян. Лау поднял голову, глядя на него с закрытыми глазами. — Доброе утро, дворецкий, — сказал он. Его голос лился, как песня. — Ты завершил все свои бесконечные дела? Можно мне удалиться? — Можете, — в данный момент любопытное поведение Лау не вызывало в нем особых эмоций. Казалось, что преднамеренное принятие его грубой демонической стороны даже на короткое время сотворило чудеса с его разумом, потому что люди теперь казались совершенно несущественными. Возможно, он провел среди них слишком много времени и чуть не подхватил их слабость. Это было единственным объяснением его странного, непонятного поведения. Почему он не отключился от этой бесполезной искусственной части себя раньше? Удивленно качая головой, Себастьян вошел в спальню своего господина. Шторы были плотно задернуты, препятствуя проникновению слабого солнечного света. Почти любопытствуя, он подошел к кровати. Какую власть мог иметь над ним один крошечный человек? Сама мысль была смехотворной. Теперь, с дыханием ясной объективности, Себастьян не мог представить, что заставило его вести себя так недостойно ночью. Его контроль был безупречен, так было всегда, и ни у одной души, какой бы восхитительной и питательной она ни была, не было шанса… Он замер, когда его взгляд остановился на мальчике. Что-то дернуло его внутренности, вызывая испуганную дрожь. Затем Сиэль Фантомхайв открыл глаза и сонно посмотрел на него, и мир накренился вокруг своей оси. Цвета вернулись. Эмоции всколыхнулись и столкнулись, заставляя его сердце биться чаще, наполняя его в равной степени обаянием, голодом и совершенно чуждой мягкостью. Сиэль Фантомхайв действительно был самым красивым существом, которое он когда-либо видел. Он был сбивающим с толку, умен самым неожиданным образом, и его душа заключала в себе деликатность самого изысканного уровня. В настоящее время он также расследовал дело своей тёти, и перспектива стать свидетелем его реакции на это откровение наполнила Себастьяна безудержным энтузиазмом. Его губы шевельнулись в ухмылке, и мальчик фыркнул. — Как раз то, что мне нужно было увидеть утром первым делом, — проворчал он. Его мутный взгляд переместился на часы, и возмущенный звук сорвался с его губ. — Сейчас шесть! — воскликнул он. — Я все равно могу пролежать в постели целый час, как ты думаешь, что ты делаешь, нарушая мой сон?! — Это не входило в мои намерения, милорд, — сказал ему Себастьян. Он попытался говорить торжественно, но нелепая ухмылка продолжала цепляться за его губы. — Я просто хотел убедиться, что все в порядке. За объяснением он получил восхитительно возмущенный взгляд. — Глупый демон, — пробормотал мальчик, снова зарываясь лицом в подушку. — Все не в порядке, когда ты здесь. Ты крадешь мой воздух. Уходи. — Я могу перестать дышать, если хотите, — предложил Себастьян. Веселье танцевало в каждом его слове, и молодой господин, должно быть, почувствовал это, потому что снова фыркнул, на этот раз насмешливо. Но он ничего не сказал. Вместо этого он спрятался под одеяло, и, искусно поклонившись, Себастьян вышел из комнаты. Его шаги казались легкими, и он не мог перестать удивляться разнице между сегодняшним днем и пятью минутами ранее. Диссонанс был почти резким. Он знал, что многие демоны предпочли подвергнуться Разъединению, если чувствовали какое-либо бремя — этот процесс должен был временно снизить их до самого базового уровня. Эмоции и желания остыли, тревожные мысли и идеи оставили их. Когда они появлялись, они были в полной связи со своим демоническим ядром и могли наслаждаться абсолютной ясностью. Себастьян не назвал бы то, что он испытал ясностью. Во всяком случае, это напомнило ему о промывании мозгов. До этого он поддался Разъединению только один раз, и это было вызвано исключительно его любопытством. Он хотел посмотреть, чем хвастаются другие демоны, а опыт его не впечатлил. Он чувствовал себя более отстраненным от своих обычных интересов и страстей, но разница была незначительной. Он едва замечал это и не обращал внимания, когда исчезали даже эти эффекты — настолько невнятным был процесс. Разница между тем и сейчас, что он чувствовал пять минут назад, была огромной. Словно его полностью раздели, как будто Разъединение стерло всю его личность и украло все яркие краски из его существования. Как это могло быть возможно? Неужели на этот раз он поступил неправильно? Нет. Каждый демон знал, как его инициировать. Себастьян сделал паузу. Наклонил голову. Пытался думать. В конечном итоге осталась только одна логическая гипотеза. Могло ли так случиться, что присутствие Сиэля Фантомхайва в его жизни разнообразило ее до такой степени? Многообразие переживаемых им сейчас эмоций было завораживающе богатым по сравнению с глухой скукой, охватившей его после Разъединения. Факты были очевидны: первое Разъединение не произвело на него ощутимого эффекта, потому что он чувствовал себя бесстрастным до и после него. Даже демонического очищения его разума и подавления его эмоций было недостаточно, чтобы сместить баланс — в первую очередь его чувств было слишком мало, чтобы на них можно было повлиять. Это было до контракта. Теперь разница стала взрывной, неописуемой, подавляющей. И почему так быстро исчез эффект? Из того, что он знал, должно было пройти по крайней мере несколько человеческих месяцев, прежде чем туман пустоты рассеялся. Потребовалось пять минут и один взгляд на его господина, чтобы обратить их вспять. Замешательство росло. Это превратилось в центральную эмоцию с относительной скоростью, и это было так неприятно, что Себастьян раздраженно вздохнул. Кто знал, что случилось? Его первоначальное впечатление могло быть точным. Возможно, он провел слишком много времени в этом царстве и в этой форме, поэтому стал более податливым и открытым для таких человеческих слабостей, как неуверенность и непонимание самого себя. Несмотря на правду, дело не стоило длительных рассуждений. Он был слишком благодарен за обволакивающее ощущение наполненности — воспоминание о пустом состоянии, в которое он погрузился, заставило его содрогнуться. Даже тот факт, что Сиэль Фантомхайв подсознательно или сознательно пытался сбежать от него, уже не казался таким раздражающим, как менее десяти часов назад. Он разберется с этим позже. У них была игра в разгаре, и Себастьяну пора было тщательно организовать следующий раунд.***
Молодой господин явно помнил их короткое общение ночью, но не был уверен, что это было на самом деле. Они провели утро в непосредственной близости друг от друга: проницательный голубой взгляд преследовал его, куда бы он ни шел, и Себастьян прихорашивался под этим вниманием. Его господин был осторожен. Он не задавал никаких вопросов напрямую, предпочитая полагаться на завуалированные комментарии и скрывая свои настоящие мысли. Даже обсуждение виконта Друитта как их главного подозреваемого, похоже, его не слишком беспокоило: его больше интересовало, видел ли он сон, или Себастьян действительно стоял возле его кровати. — Значит, ты перепроверил его алиби? На каждый случай? — он спросил. Себастьян утвердительно кивнул, скрывая улыбку. — Да, милорд, — ответил он, каждое слово было наполнено фальшивой торжественностью. — У него их нет Мальчик поджал губы и оценивающе посмотрел на него. — Ты ушел только после того, как я заснул, — сказал он наконец. — Обычно в это время спят и другие люди, и ты должен был допросить хотя бы некоторых из них лично. Ты что, всю ночь ходил по разным домам и всех будил, прося ответить на несколько вопросов? Умно. Если бы Себастьян не считал свое поведение ночью слишком недостойным, чтобы признаться в этом, у него возникло бы искушение побаловать мальчика правдивым ответом — наградой за упорство. — Толпа, с которой он взаимодействует, обычно бодрствует, — вместо этого произнес он. Лицо его лорда напряглось от раздражения, и Себастьяну пришлось подавить еще одну ухмылку. — Не волнуйтесь, молодой господин. Уверяю вас, что факты, которые я собрал, достоверны. Несмотря на его обнадеживающие слова, он взял за правило смотреть на мальчика, пока тот говорил, позволяя озорству коснуться его лица. Разочарованный вздох, который он получил в ответ, наконец заставил его улыбнуться. Но это длилось недолго. Его господин покрутил перо в пальцах, прежде чем его поза внезапно расслабилась, а губы скривились в собственной ухмылке. Это не могло означать ничего хорошего. — Я подумаю о вечеринке, - протянул он. — У меня есть для тебя еще одно задание. Себастьян узнал эти ноты отравленной сладости, и чувство дискомфорта усилилось. — Конечно, господин, — вежливо выдавил он. — Что вы хотите, чтобы я сделал? Он уже ненавидел слова, которые собирались вылететь из уст Сиэля Фантомхайва, и мальчик знал это. Его улыбка была идеально колючей, когда он сказал: "Когда мы вернемся домой, я хочу, чтобы ты нанял других учителей. Я не вижу смысла в том, чтобы ты продолжал тратить время на мое обучение на данном этапе. Другие могут сделать это точно так же. Разум Себастьяна, который быстро перебирал тысячи вариантов того, что он собирался услышать, внезапно остановился. Фальшивая вежливость сошла с его лица, и он сузил глаза, недовольство закрутилось в животе. Он даже не был уверен, почему эта информация его разозлила. Так откуда его лорд знал, что это будет его реакция? — Ох? — натянуто спросил он. — Могу я спросить, почему вы приняли такое решение? На этот раз ответом была медленная ленивая улыбка. — Ну… — пожал плечами мальчик. — Учитывая, как часто ты теперь жалуешься на наших слуг, включая Танаку, ты должен посвящать больше времени домашним обязанностям. Мое образование больше не должно быть твоей заботой. Еще один приступ. Что-то очень неприятное пронеслось в его крови, когда он представил, как чужие заменяют его, крадут его время с его господином и заполняют его голову посредственными знаниями. Наверняка мальчик знал, что никто не сможет научить его лучше, чем Себастьян? И почему он упомянул Танаку? Это было о нем? Себастьян не мог припомнить, чтобы он так много жаловался на него. Нет, сам человек играл лишь роль пешки. Что бы ни происходило, это должна была быть еще одна попытка Сиэля Фантомхайва сбежать от него, удалиться от Себастьяна и притвориться, что у них нет контракта, связывающего их навечно. Это объяснение имело смысл, но выражение лица мальчика… Он не казался испуганным или холодным, решившим держаться между ними как можно дальше из-за своего беспокойства. Наоборот, он ликовал, словно нашел верный способ наказать Себастьяна и радовался своей победе. Это просто не годится. Идеи вспыхивали и умирали; бесконечные возможности кружились в его голове. Одна, казалось, стояла отдельно от других, и когда она приобрел более отчетливую форму, Себастьян не мог сдержать медленной улыбки. — Это будет сделано, — пообещал он. Молодой господин напрягся, вероятно, поняв, что что-то не так, но у него не было шансов угадать причину. — Я найду для вас лучших учителей, милорд. И что это будут за учителя… Сочетание некомпетентных, невежественных, вороватых и, возможно, кровожадных личностей, которые будут сосредоточены на чем угодно, кроме обучения. Мальчику не потребуется много времени, чтобы увидеть их бесполезность и понять, что полагаться на Себастьяна было его лучшим вариантом. Не имело значения, что побудило Сиэля Фантомхайва издать этот приказ. Между ними не будет расстояния — Себастьян не допустит этого. По контракту они были обязаны оставаться вместе до тех пор, пока их сделка не будет выполнена, и пока то, что было мальчишкой-заговорщиком, не превратилось в сломленный безжизненный труп. Каким же сладким будет этот момент.***
Мадам Ред много наблюдала за своим племянником. Презрение, страх и тоска, казалось, были ее преобладающими эмоциями, но каждая из них ускользала от внимания мальчика. Себастьян считал это захватывающим. Он знал, насколько наблюдательным может быть его господин — его внимание к деталям и его способность понимать сложные связи и мотивы часто заставали Себастьяна врасплох, и все же он был здесь, застывший в своем забвении Он действительно, казалось, ничего не замечал. Мадам Ред даже не была в его поле зрения, и, хотя такая медлительность разочаровывала, она сделает его будущую реакцию на неизбежное открытие еще слаще. "Себастьян! Не стой там! Ты нашел платье?" Нетерпеливый голос мадам Ред отвлек его от размышлений. Себастьян кивнул и осторожно вручил принесенный пакет, его губы дрожали, когда он поймал настороженный взгляд своего господина. Он выбрал виконта Друитта в качестве главного ложного подозреваемого по многим причинам. Этот человек был смехотворно напыщенным, высокомерным и должен был привести в ужас его господина менее чем за минуту их общения. Его душа была идеальной смесью гнили и желчи, и он постоянно устраивал балы, что означало более интересное окружение и танцы. Особенно танцы. Смутные планы поставить мальчика в ситуацию, когда им снова придется танцевать, получили неожиданный импульс после блестящей идеи мадам Ред с этим прикрытием. Одеть Сиэля Фантомхайва в девушку, отправить его к виконту Друитту в качестве приманки... Себастьян не смог бы спланировать это лучше. Во-первых, ему пришлось наблюдать, как его господин проходит бесчисленные унизительные процедуры и уроки. Во-вторых, на него была возложена задача подобрать ему платье. В-третьих, подтолкнуть мальчика к танцам не составит труда: когда на них пялится так много людей, он не рискнет устроить сцену. И в-четвертых, Себастьян мог лично стать свидетелем того момента, когда Сиэль Фантомхайв поймет, что тетка пытается его убить. Ее план был гениален. Она знала, кто такой виконт Друитт и какими внеурочными занятиями он будет заниматься во время этой вечеринки. Она планировала, чтобы ее племянник попал в ловушку и был продан для извлечения органов, ритуального убийства или рабства. Это было лучшим решением проблемы ее противоречивых чувств: она избавится от своей самой большой угрозы, не тронув и волоска на его голове. Она не решалась причинить ему вред сама или через Грелля, но толкнуть его в окровавленные объятия виконта Друитта — было совсем другое дело. Она не будет нести личную ответственность за последствия, и, поскольку охота на этого человека была идеей молодого господина, это дало ей все необходимые отговорки. Люди могут быть такими излишне сложными. Они могли творить ужасные вещи и при этом считать себя праведниками, находя утешение в мысли, что не они исполняют их приказы. Королева. Мадам Ред. Многие из его предыдущих хозяев. Все придерживаются одной и той же модели поведения. Это было слабо, глупо, но соблазнительно. У Себастьяна возникло бы искушение согласиться с планом мадам Ред, просто чтобы посмотреть, как на нее повлияет смерть ее племянника... Если бы ее жертвой был кто-то другой, а не Сиэль Фантомхайв. Увы, его душа была бесценна, и Себастьян с готовностью предпочел бы ее любому источнику развлечений. — Розовый! — возмущенное восклицание принадлежало его лорду, и Себастьян мгновенно сосредоточился на нем. Мальчик развернул коробку со своим платьем и теперь смотрел на него с ужасом. — Оно розовое! — повторил он снова, прежде чем бросить яростный взгляд на Себастьяна. — И на нем все эти оборочки и ленты, и… Я его не надену! — О, тише, какое прекрасное платье, — отругала его мадам Ред. Она коснулась розового материала, и в ее взгляде появилось лукавое выражение. — Ты человек с особыми вкусами, Себастьян, не так ли? Какой настойчивый выбор материалов и цветов. — Какие цвета? — спросил молодой господин. Он снова посмотрел вниз и скривился, словно почувствовал что-то кислое. — Оно просто розовое! — Посмотри внимательно. Это черный, белый и розовый. Это именно то сочетание, которое ты носишь — Себастьян только заменил синий на розовый. Смущенно мальчик изучил свой наряд, прежде чем снова посмотреть на платье. — …И что? — спросил он натянуто. — Ты хочешь сказать, что Себастьян — идиот, который думает, что мужчины носят только синее, а женщины — только розовое? Или что у него такое ограниченное воображение, что он выбирает для меня такие же цвета? Или что он придурок, который думал, что я оценю это зверство только потому, что эти цвета близки к тому, что я обычно ношу? И просто для протокола, это не так. Синий — это синий, а розовый — это розовый, и ничто не изменит того факта, что это платье! — Вы намекаете, что хотели бы посетить бал в своем нынешнем наряде, господин? — невинно спросил Себастьян. Поток оскорблений, которым он подвергся, был бы более забавным, если бы они были в одиночестве — он не любил, когда его критиковали в присутствии других. — Вы верите, что люди будут смотреть на вас как на молодую леди, если вас просто представят таковой? Если так, то, возможно, мы действительно можем отказаться от платья. Вы окажете честь виконту Друитту в своем костюме, а мадам Ред представит вас. Мальчик сердито посмотрел на него. Его ярость и унижение были настолько сильны, что Себастьяну пришлось сделать усилие, чтобы не наклониться ближе и не вдохнуть их. — Хватит, вы двое! — Мадам Ред строго погрозила пальцем. — В этом мы команда. Сейчас не время для споров. Сиэль, дорогой, я просто имела в виду, что у Себастьяна есть закономерность в его предпочтениях. Себастьян, ты принес его волосы? Да? Хорошо. Подожди меня, я принесу кое-какие вещи из своей комнаты. Потом мы научим моего дорогого племянника ходить в этих туфлях. О, как весело нам будет! Хихикая, она исчезла вверх по лестнице. Мальчик мрачно проследил за ней, прежде чем бросить Себастьяну обвиняющий взгляд. — Это ужасное платье! — прошипел он. —Это так… По-девчачьи! Не мог бы ты выбрать что-то более умеренное? И что мадам Ред имела в виду о твоих "предпочтениях"? — Она говорила о том, как я вас одеваю, — Себастьян разгладил складку на платье. Это был действительно прекрасный предмет одежды — он не понимал, что его господин находил таким оскорбительным. — То, как ты меня одеваешь, — повторил мальчик. Он прищурился. — Это как-то связано с тем, что сказала тетя Фрэнсис в прошлом году? Что ты перебарщиваешь со всеми «деталями», что бы это ни значило. Я спросил тебя, не одеваешь ли ты меня неподобающим образом, и ты сказал… — Я помню, что сказал, — прервал его Себастьян. Не в силах сопротивляться, он провел пальцами по шее своего лорда, ненадолго просунув их под белый воротничок. — Мой ответ остается прежним. Я одеваю вас так, чтобы вы были красивы. И вы такой, независимо от того, носите ли вы костюм или платье. В последний раз, когда он сказал это, мальчик казался довольным. Он прижался к нему ближе и впитал похвалу. Теперь он покраснел. Странное чувство пробежало по его лицу. Его взгляд стал расфокусированным, но всего мгновение спустя он вздрогнул, резко разорвав контакт между ними. — Ты перестанешь трогать меня без разрешения! — выплюнул он. — И не говори мне таких вещей. Искренне озадаченный, Себастьян склонил голову. — Почему бы и нет? Мальчик, похоже, был поражен вопросом. Его румянец усилился, и он отвел взгляд, его смущение делало запах его крови еще более мучительным. — Только не надо, — проворчал он. — Мне это не нравится. И я не красивый. Себастьян несколько раз моргнул. Неверие придало его голосу насмешливый оттенок, когда он сразу после этого рассмеялся. — Конечно, вы такой, — протянул он. — Я говорю только правду. Один из ваших приказов был для меня не лгать вам, не так ли? Во всяком случае, мальчик стал выглядеть еще более смущенным. — Как бы то ни было, я не могу выглядеть красиво в платье, — пробормотал он. — Я не девушка! Было ли это действительно причиной его волнения? Себастьян закатил глаза. Он не мог сказать, находит ли он эту маленькую драму смешной или раздражающей. — Ваш пол не имеет никакого отношения к тому, что вы носите, — сказал он. — Некоторые люди красивы, некоторые нет. Точно так же одна одежда красива, а другая уродлива. Именно восприятие определяет красоту или уродство одного объекта по сравнению с другим, и восприятие будет различаться у разных людей. Например, вы считаете Мей-Рин красивой? Хотя он и отказался от своей первоначальной теории о привязанности своего лорда к Мей-Рин, получение более веских подтверждений не помешало бы. Он должен был узнать о потенциальных препятствиях до того, как они встанут на его пути. — Мэй-Рин? — мальчик уставился на него. Он выглядел несколько испуганным. — Я не знаю. Она просто… Здесь. Откуда мне знать, красивая ли она? Небольшая часть Себастьяна расслабилась, удовлетворившись тем, что он услышал. Наконец-то он мог положить этому делу конец. Снисходительность текла свободно через его грудь, и он даровал улыбку своему лорду. — Вы сами можете ответить на этот вопрос, — сказал он. — Визуальные предпочтения имеют субъективную основу. Люди могут диктовать бессмысленные правила этикета, но для меня они никогда не имели смысла. Вы красивы. Это платье красивое. Это означает, что вы носите его, чтобы создать эстетически приятную картину. Это так просто. Покраснение лица мальчика усилилось до угрожающей степени. Он почти нервно ерзал, то бросая подозрительные взгляды на Себастьяна, то глядя себе под ноги. Наконец, он решительно повел плечами. — Неважно, — высокомерно заявил он. Признаки смущения быстро покидали его. — Я надену это платье, потому что этого требует случай. Нюансы не имеют значения. Итак, о каких волосах говорила мадам Ред? Себастьян почувствовал, как его улыбка превратилась в ухмылку. Он указал на принесенные им густые пряди волос и очень обрадовался тому, как глаза молодого господина округлились от ужаса. — Нет, — простонал он. — Это кошмар, и я проснусь через секунду. — Если бы вы знали, сколько усилий я потратил на их поиски, думаю, вы были бы более признательны, — самодовольно сказал ему Себастьян. — Найти цвет, идентичный вашему, было одной из самых сложных задач, которые мне приходилось выполнять. Все мои попытки найти человека с правильными волосами или магазин, продающий подходящие парики, оказались тщетными. — Я бы хотел, — пожаловался мальчик, в отчаянии потирая лоб. — Но ты принес это, значит, ты должен где-то его раздобыть. — Я сделал его сам, — ласково коснулся Себастьян длинных прядей. — Сначала я нашел молодую женщину с волосами нужной длины и текстуры. Затем я взял несколько прядей и изменил их цвет. Было непросто добиться голубовато-сероватой смеси с таким же металлическим оттенком, но я доволен результатом. Единственным недостатком является то, что эти локоны не будут служить долго из-за моего вмешательства, но я предполагаю, что вы не захотите носить их снова, так что… Молодой господин смотрел на него, как будто он сошел с ума. Себастьян сделал паузу, обдумывая то, что он сказал. Прежде чем он успел спросить, его господин недоверчиво покачал головой. — Правильная «текстура», — повторил он с отвращением. — Правильная «смесь». Ты кажешься одержимым волосами. Это что-то демоническое? Потому что я гарантирую тебе, что никого не будут волновать «оттенки» или любые другие бессмысленные вещи, которые терзают твой извращенный разум. Себастьян открыл было рот, чтобы возразить, но потом задумался. Его господин может быть прав. Люди вряд ли заметят малейшую разницу — некоторым даже нравится искусственно осветлять или затемнять волосы. Возможно, ему не стоило тратить столько времени на борьбу за безупречный цвет… Тем не менее, он не жалел об этом. Как дворецкий семьи Фантомхайв, он мог довольствоваться только совершенством. — Подожди! — мальчик отдернул руку от прядок, отвращение на его лице сменилось внезапным шоком. — Ты сказал, что срезал их с головы какой-то девушки? Я буду носить чьи-то настоящие волосы? Это возмутительно! Себастьян снова закатил глаза. Люди всегда настаивали на поиске проблем там, где их не было. — Уверяю вас, они совершенно чистые, — сказал он. — Вам не будет никакого вреда, если вы наденете его на ночь. И снова все, что он получил за свою готовность обеспечить утешение, был возмущенный взгляд. Иногда его господину было не угодить.***
Уроки его господина с мадам Ред были очень интересными. Себастьян в основном выполнял роль наблюдателя, вмешиваясь только тогда, когда распознавал в мальчике признаки надвигающегося взрыва. Вовлечение его в поверхностный спор всегда работало хорошо и, таким образом, служило отличным отвлечением. Мадам Ред внимательно наблюдала за их разговорами, и Себастьяну было искренне любопытно, о чем она могла подумать. Время от времени она перешептывалась с Греллем, но последний, должно быть, использовал часть своих способностей, потому что Себастьян не мог слышать ни слова. Что бы они ни замышляли, это должно было привести к их провалу. Он был готов позволить этим двоим сговориться — ему не терпелось увидеть, как разворачиваются их планы, но в тот момент, когда это станет угрожать Сиэлю Фантомхайву, ему придется вмешаться. Понял ли это Грелль? Несмотря на свое странное поведение, он не мог быть таким невежественным. Он должен был чувствовать, что Себастьян был демоном, и он должен был знать, что его господин всегда будет первым для него. Или он был настолько самоуверен, что верил, что планы мадам Ред восторжествуют? Было бы забавно разбить это представление в пух и прах. Вскоре после этого Грелль исчез, что совпало с самой смешной частью этого дня. — Корсет? — его господин измерил его угрюмым взглядом. — Значит, пора надевать платье? — Бал начнется через три часа. Нам нужно удостовериться, что вы способны ходить в своей обуви и одежде, прежде чем мы отправимся туда. Мальчик не стал спорить — казалось, он смирился со своей судьбой, но Себастьян знал, что это ненадолго. Он с нетерпением ждал сопротивления и хрипов, которые неизбежно произойдут в тот момент, когда он начнет затягивать корсет. Он не стал думать о собственной реакции, и, оглядываясь назад, понял, что это было ошибкой. Он видел своего господина в разной степени раздетости. Он купал и одевал его годами, так что надевание на него корсета и платья не должно было вызвать каких-либо необычных эффектов. Поначалу все шло, как и ожидалось. Он развлекался, тщательно скрывая свое веселье и постепенно затягивая шнурки. Дыхание мальчика участилось — самые смешные возражения сорвались с его губ, и единственное, с чем с трудом справлялся Себастьян, — это удержаться от смеха. Но в какой-то момент его человеческий мозг решил замкнуться. Он не был уверен, почему. Может быть, это было обилие обнаженной кожи, раскрасневшейся от притока крови. Со своего места Себастьян почти мог видеть, как она течет — кожа его господина была до смешного прозрачной, и от этого зрелища и запаха у него потекли слюнки. Может быть, это была копна волос, которые, казалось, становились гуще, когда мальчик продолжал взволнованно проводить по ним руками — эти красивые, безупречные волосы, у которых было так много оттенков и тонов, что Себастьяну потребовалось некоторое время, чтобы запомнить их все. Может быть, это были видимые капли пота, которые начали формироваться от напряжения, или то, как мальчик дрожал под его уходом. Обычно сильный и сдержанный, борющийся за силу даже в своей слабости, теперь он был беспомощен и уязвим в руках Себастьяна. Он ничего не мог сделать против сжимающегося корсета, и именно Себастьян контролировал его, Себастьян выбирал силу давления, Себастьян задавал темп и вызывал у него ряд разнообразных звуков. Каждая из всех этих мыслей и наблюдений приводили его человеческое тело в смятение. Его сердце билось неровно. Его легкие продолжали сжиматься и замораживать воздух, который они держали, прежде чем внезапно выпустить его, делая его дыхание прерывистым. В горле пересохло, словно каждый вдох состоял из огня, и он, должно быть, достиг и желудка, потому что в нем стал быстро разворачиваться неприятный жар. Себастьян попытался отключиться от этих волнующих и незнакомых ощущений. Он углубился в свой разум, пытаясь сосредоточиться на том, что он испытал после Разъединения — его человеческое выражение, должно быть, стало бесстрастным и отсутствующим, но пока он продолжал работать с корсетом, это не имело значения. Прятаться в своем уме помогало лишь частично. Себастьян все еще чувствовал себя подавленным и неконтролируемым, поэтому в какой-то момент он позволил себе наклониться достаточно близко, чтобы вдохнуть запах мальчика прямо со его шеи, и вздрогнул, когда что-то горячее пробежало по нему одной быстрой волной. — Я думаю, что достаточно туго, — вдруг вмешался чей-то голос. Себастьян слишком медленно реагировал, поэтому прошло несколько мгновений, прежде чем его затуманенный разум настиг его и заставил отступить. Мадам Ред смотрела на него проницательным взглядом, выглядя в равной мере с отвращением и заинтригованностью. Их взгляды встретились, и Себастьян почувствовал странное желание зарычать на нее. Он не хотел, чтобы она была здесь. Он не хотел, чтобы она находилась рядом с его лордом, наблюдая за ним и готовя его к бойне. Ей повезло, что она была его родственницей, потому что иначе его ничто не удержало бы, и он исполнил бы свой долг, не задумываясь. Но чем дольше он смотрел на нее, тем больше проходило головокружение. Себастьян моргнул, когда его тело снова начало ощущаться как его собственное, и снова моргнул, когда увидел, что его господин повернулся к нему с раздраженным выражением лица. — И? — нетерпеливо рявкнул он. — Ты собираешься отойти? Было достаточно ужасным пережить то, что ты поместил меня в это устройство для пыток, теперь ты хочешь, чтобы я просто стоял в нем? На всеобщем обозрении? Мальчик махнул куда-то, и когда Себастьян проследил за ним взглядом, он увидел Лау, который казался более удивленным, чем имел право быть. Он наблюдал за этой сценой вместе с мадам Ред. Себастьян не знал, почему это его так задело — он просто знал, что это так, и поэтому он бросился в бой с удивительной скоростью, прикрывая своего лорда и предлагая ему его платье. Если бы только он мог избавиться от своих мыслей так же легко, как от этих двух незваных зевак. Еще одно желание, которое не имело особого смысла.***
Он все еще был встревожен, когда они вошли в бальный зал, его руки постоянно тянулись, чтобы прикоснуться к своему господину под самыми нелепыми предлогами. Однако чем больше времени они проводили в окружении болтающих людей, тем более привычное и успокаивающее чувство начинало брать верх над ними. Он очень хотел, чтобы игра достигла своего апогея. Существовала большая вероятность того, что Мадам Ред завершит свое земное путешествие сегодня, и жнец, который следовал за ней, заберет ее душу. Возможно, Себастьян мог бы навестить ее в аду. Разве это не было бы забавно? Встреча двух старых друзей, вспоминающих о ее неудавшихся планах убить племянника. Предвкушение нарастало, вызывая в нем легкие приступы нетерпения, но внезапное появление леди Элизабет ослабило его рвение. В любой другой ситуации Себастьян счел бы забавной перспективу бегать со своим господином в попытках спрятаться от маленькой девочки, но ставки были слишком высоки. Никто не мог увидеть Сиэля Фантомхайва в этом наряде — унижение было бы публичным и беспощадным, и в обязанности Себастьяна входило не допустить этого. Его господина можно было довести до предела в некоторых вещах, но о том, чтобы позволить ему опозориться в глазах высшего общества, не могло быть и речи. Крепко схватив мальчика за запястье, Себастьян пробрался сквозь гостей и вывел их на балкон. Прохладный воздух не пошёл бы на пользу господину — ему было бы слишком холодно находиться на улице в таком платье, но провести здесь несколько минут не помешало бы. Надеясь, что к тому времени леди Элизабет уже не будет. — Почему такие вещи всегда должны происходить со мной? — застонал мальчик. Он тяжело дышал — результат напряжения от короткой пробежки, которую им пришлось проделать. Его тело было жалко хрупким. Он был совершенно не готов к физической нагрузке, и это делало его способность выдерживать пытки и побои тем более удивительным. Еще один запутанный узел противоречий, который Себастьяну не терпелось распутать. — Виконт Друитт как всегда прекрасен этим вечером! — сказал чей-то голос. Его господин среагировал даже быстрее, чем Себастьян, бросившись к двери и выглянув из-за нее. — Так это виконт Друитт, — пробормотал он. Его слова были торжественны и решительны. Какие бы сомнения у него ни были по поводу этого маскарада, волнение от поимки добычи, должно быть, наконец поразило его — Себастьян узнал явные признаки выброса адреналина, от которого тело мальчика вспыхнуло жаром. — Ну давай же. Его собственное возбуждение пронзило его, и Себастьян согласился. Игра вот-вот должна была начаться. Сколько времени потребуется его господину, чтобы понять, что его подставили? Виконт Друитт, несомненно, привлечет к нему внимание — Себастьян не мог представить никого, кто бы этого не хотел. Если мальчик правильно сыграет свою роль, Друитт заманит его и отправит на свой тайный аукцион. Последующие события могли развиваться по разным сценариям, и Себастьяну не терпелось увидеть, какой из них станет реальностью. Друитт мог раскрыть информацию о своих дружеских отношениях с мадам Ред, а его господин догадался, что собственная тетя охотно продала его. Обнаружение ее мотивов произойдет вскоре после этого. Если его лорд преждевременно бросит какие-либо обвинения, Друитт может подыграть и какое-то время притворяться Потрошителем. Или он мог бы ничего не сказать, и мальчик все равно считал бы его убийцей. Мадам Ред также могла передумать и мчаться за своим племянником в поисках его спасения, признаваясь в своих грехах или заявляя о своем невежестве. Каждая из возможностей была многообещающей, и Себастьян с нетерпением ждал любой из них. В конце концов, для него больше всего имели значение только два вопроса: когда его лорд поймет, что Мадам Ред была убийцей, и что он сделает с ней в результате. Убьет ее? Отдаст ее в Скотленд-Ярд? Или поддастся ее фаворитизму и отпустит ее, поступившись принципами, которым он неуклонно следовал, когда дело касалось других преступников? Стратегии и возможности все еще зрели в его голове, пока он следовал за своим лордом к виконту Друитту, но едва они сделали два шага, как музыканты заиграли, возвещая о начале нового танца. В идеале Себастьян надеялся устроить его ближе к концу вечера, после того, как все разоблачения будут сделаны и молодой господин увидит свою тетю такой, какая она есть. Его страдание и шок станут мощным топливом, а поскольку его реакции будут замедлены, подталкивание его к танцу сделает ситуацию вызывающе восхитительной. Он будет ошеломлен, обижен и беспомощен, и кружить его по комнате в таком состоянии доставит Себастьяну гарантированное удовольствие, даже если ему не удастся воссоздать и понять ту странную энергию, которая объединила их во время урока танцев. Но все могло пойти не по плану, поэтому он должен был воспользоваться этой возможностью, пока еще мог. — Черт возьми, — прошипел мальчик, явно выведенный из себя музыкой. — Мы не можем подойти к нему сейчас. — У нас нет другого выбора, — серьезно сказал ему Себастьян. Его взгляд был прикован к танцующим массам, и что-то свернулось в его теле в тяжелом ожидании. Через секунду. Он увидит, были ли эти странные и опьяняющие ощущения реальными или его разум преувеличил их за мгновение. — Давайте присоединимся к танцу и приблизимся к нему таким образом. Он не стал терять время, ожидая ответа своего лорда. Обхватив рукой его запястье, Себастьян потянул его к центру, не заботясь о том, выглядит ли он нетерпеливым или грубым по меркам этого общества. — Ты говоришь мне танцевать здесь? С тобой? — воскликнул мальчик. Он звучал наполовину растерянно, наполовину взволнованно, но Себастьян не стал останавливаться, пока не достиг свободного места. Там он снова повернулся лицом к своему господину, торжественно прижав руку к груди. — В данный момент я всего лишь ваш наставник, — сказал он. Было сложно сохранять спокойное и безразличное выражение лица и скрывать то, что он действительно думал. — Мое социальное положение на сегодняшний вечер позволяет мне публично танцевать с моей юной леди. Это было бы уместно. Лицо молодого господина поникло. Он что-то пробормотал, но Себастьян больше его не слышал. Дрожь странной тоски пронзила его с головы до ног, и он положил левую руку на спину мальчика. Его правая рука мягко сжала меньшую ладонь. — Начнем, моя Леди, — выдохнул он. Музыка текла, пока они двигались, и через три секунды после их танца опустилась дымка бреда. Энергия. Долгожданная таинственная энергия, которой он был одержим все это время, та, которая полностью исчезла, когда он танцевал с Мей-Рин, но теперь врезалась в него с полной силой. Это было блаженно. У Себастьяна не было другого способа описать это. Его тело пело вместе с ним — оно было сильным и слабым одновременно, и знакомое тепло сияло в его груди и животе, окутывая его и его лорда мерцающим одеялом уединения. Никто другой не мог бы выжить в нем, никто другой не мог бы существовать. Никто, кроме них. Что-то в этой мысли заставило вспыхнуть дополнительный слой удовольствия. На его губах появилась открытая улыбка, и Себастьян крепко сжал запястье мальчика, взволнованный тем, как его сердце спотыкалось, заикалось и чуть не подпрыгивало в ответ. Но что-то прорвалось сквозь это головокружение. На них был устремлен чужой взгляд — нет, на мальчика, и он пробудил в нем темное и собственническое чувство. Встрепенувшись, Себастьян повернул голову и мгновенно обнаружил источник нежелательного внимания. Леди Элизабет. Ее пристальное внимание не должно было беспокоить его. Это была легкая и легко возбудимая душа, ничему не угрожавшая, но какая бы магия ни охватила его во время танца, она шептала по-другому. Его человеческий облик дернулся в попытке превратиться в настоящую форму, поэтому Себастьян поспешил отвести взгляд и вместо этого сосредоточился на лице своего господина. — Давайте срежем вот так, — напряжённо предложил он. Не дожидаясь ответа, он потянул мальчика за собой, по-прежнему надежно удерживая его и следя за тем, чтобы море других танцующих тел скрыло их от глаз леди Элизабет. В тот момент, когда ее взгляд исчез, Себастьян расслабился. Его рука скользнула по спине господина, остановившись на его талии, и он провёл по ней ногтями, прежде чем смог остановиться. Платье было лучше рубашек и жакетов, которые обычно носил его лорд. Материал был намного тоньше и поглощал его естественное тепло — тепло, которого Себастьян хотел больше. Он чувствовал, что на них смотрят еще больше, но к настоящему времени он был слишком захвачен, чтобы среагировать. Догадываться о происхождении и значении этих бесконечных новых эмоций казалось безнадежной задачей, поэтому он просто растворялся в них, позволяя окутывать себя чувством наслаждения. Танец, к сожалению, быстро закончился. Когда музыка исчезла и пары начали меняться, Себастьян заставил свои руки разжаться, удивившись, когда они послушались его. Его господин отступил от него, и магия мгновенно рассеялась. — Это было ужасно, — простонал он. Его колени подогнулись, и он согнулся, тяжело дыша, как после огромного физического напряжения. Себастьян наблюдал за ним, удивленный, но встревоженный. Он не был полностью уверен, что произошло. Он так увлекся чарующими вихрями танцующей энергии, что физические детали слились в двусмысленную смесь. Предполагалось, что они достигнут виконта Друитта. Это было предлогом, который он придумал, чтобы убедить своего лорда принять участие в его эксперименте, но теперь оказалось, что эксперимент ошеломил его до такой степени, что он забыл о своих планах. Как неловко. Тем более, что он не мог сказать, что не так с мальчиком. Он действительно перенапрягся? Или Себастьян как-то способствовал этому? Он едва помнил свои действия. Ему придется это выяснить. — Как неряшливо с вашей стороны, — снисходительно протянул он. — И все из-за танца? Несмотря на резкие слова, его руки уже тянулись вперед, чтобы помочь своему господину выпрямиться. Его беспокойство усилилось, когда он не получил ответа, но прежде чем он успел задать еще один уточняющий вопрос, их прервали. — Это был очень милый танец, юная леди, — произнес непрошеный голос. — Вы были как маленькая японская малиновка. Напряжение вспыхнуло в Себастьяне вместе с лихорадкой, которая застала его врасплох. Оказалось, что его план решил осуществиться самостоятельно. Виконт Друитт сам наткнулся на них — как и предполагал Себастьян, Сиэль Фантомхайв привлекал его даже на расстоянии. Это было к лучшему. Начиналась самая интересная часть вечера, чего он и ждал. Тем не менее, его инстинкты шипели на него в яростном обещании. Сама его сущность ощетинилась от близости такого человека, как Друитт, к его лорду, и потребность защитить его и спрятать от недостойного взгляда вспыхнула с настойчивой силой. Очевидно, мальчик продолжал влиять на свои суждения даже вне танцев, и, если он не предпримет быстрых действий, спасти ситуацию было бы невозможно. — Миледи, я найду для нас что-нибудь выпить, — резко сказал Себастьян. Молодой господин начал протестовать, но к тому времени, когда слова сорвались с его губ, Себастьян был уже на безопасном расстоянии. Ему удалось стряхнуть с себя странную затуманенность ума, но нежелание оставлять своего лорда в обществе виконта Друитта продолжало расти. Он тяжело давил на него, его давление росло с каждой секундой, и вскоре из его горла вырвался рык разочарования. Его план был идеальным. Он и мадам Ред придумали идеальную ловушку, так почему же он теперь сомневался? Это не имело смысла. Молодому господину придется научиться быть более осторожным и внимательным, вместо того чтобы отмахиваться от таких очевидных подозреваемых, как его тетя с медицинским образованием, только потому, что они были родственниками. Даже если он не поймет, что Друитт не был их убийцей сейчас, осознание придет вскоре после этого. Все, что нужно было Себастьяну, это ждать. Он мог это сделать. Что такое час или два для демона? Все еще опасаясь своей непредсказуемой реакции, Себастьян позволил музыке заполнить его уши и заглушить безошибочный голос своего господина. При любых других обстоятельствах он получил бы огромное удовольствие, слушая его неловкие попытки быть очаровательным, но ради них обоих было бы лучше, если бы до него не доходило ни одно из слов. Смотреть уже было сложно. Виконту Друитту не потребовалось много времени, чтобы подойти ближе и обнять мальчика за талию, пробормотав что-то ему на ухо. Разница между их душами была настолько глубока, что бесполезное человеческое тело Себастьяна содрогнулось от отвращения. Но когда его господин попытался незаметно отклониться… Яростная защита и злость охватили его с такой неумолимой силой, что ему пришлось отвести взгляд, по телу прокатилась легкая дрожь. Его взгляд бесцельно перемещался от гостя к гостю, пока он прикладывал все усилия, чтобы воссоздать эффекты Разъединения. Они могли нервировать, когда ему было с чем их сравнивать, но прямо сейчас ему нужно было это блаженное равнодушие. Что-то с ним было сильно не так. Он был не в состоянии исполнить свою роль должным образом, и это не могло случиться в худший момент. Повернувшись к окну и направив все свои силы на то, чтобы сохранить вокруг себя человеческую форму, Себастьян закрыл глаза. Слой за слоем он отделял свой разум от моря эмоций и копался в воспоминаниях о том, что он чувствовал, когда пришел в сознание после Разъединения. Демонические инстинкты, мысли и чувства окутали его темной простыней, оберегая от человеческих слабостей. Он был опасно тонким, но он мог держаться за него, пока его человеческая часть не успокоилась и слияние с ним снова не стало безопасным. Его сердце замедлилось. Когда Себастьян снова поднял глаза, он был спокоен, и это спокойствие оставалось непоколебимым, даже когда он видел, как его господин продолжает говорить с виконтом. Музыка стихла: люди стали отходить друг от друга, улыбаясь, кланяясь и приседая. Лицо его лорда внезапно побледнело, его взгляд остановился на ком-то в бальном зале, и Себастьяну не потребовалось много времени, чтобы увидеть проблему. Леди Элизабет должна была стать помехой сегодня вечером. У них не должно быть этого, не так ли? Возможно, пришло время начать собственное выступление. В мгновение ока Себастьян схватил высокий белый шкаф и швырнул его прямо на глазах у нетерпеливой девушки. Грохот и ее шокированный вздох привлекли внимание других гостей — через несколько мгновений он уже удерживал внимание всех поблизости. — Леди и джентльмены, если все соберутся, сегодняшнее вечернее волшебное шоу начнется, — объявил он. Жаль, что его господин не присутствовал на его шоу. С другой стороны, ему предстояло стать участником куда более мрачного шоу, о котором он и не подозревал. — Простите, сэр, — Себастьян посмотрел на Лау, который пошевелился в ответ на его призыв. Как мужчина понял, что с ним разговаривают, несмотря на закрытые глаза, осталось загадкой. — Вы согласны помочь мне? Лау интригующе наклонил голову. — Помочь вам? — протянул он. — Почему бы и нет? Когда он начал приближаться, Себастьян услышал, как его лорд оправился от удивления и удвоил свою решимость спровоцировать Друитта на атаку. Атака будет, но не такая, как он ожидал. У Себастьяна будет достаточно времени, чтобы досмотреть свою маленькую пьесу до конца. Да начнется веселье.***
Предложить Лау шанс проткнуть его мечом, пока он был заперт в шкафу, было уступкой, на которую он был готов пойти. Он знал, что в Лау достаточно враждебности и восхищения, чтобы попытаться причинить ему боль, когда ему представится шанс, и ему было любопытно посмотреть, как далеко тот зайдет. — Ну, тут ничего не выйдет, — пробормотал Лау. Себастьян ухмыльнулся, но его ухмылка испарилась, когда первый же удар пришелся сверху, пронзив его прямо через голову. Кровь забрызгала стены кабинета, а потом удары пошли сразу со всех сторон. …Кажется, достаточно далеко. Он отмахнулся от крови и закрыл рану на теле, критически изучая свою одежду и изворачиваясь от новых ударов. Было бы неприлично выходить из этого кабинета в окровавленном сюртуке. Когда у Лау кончились мечи, Себастьян щелкнул пальцами, распуская цепи вокруг своего временного убежища и выходя из него с довольной, но скромной улыбкой. Он почувствовал, как Лау смотрит на него с досадой, прежде чем одарить аудиторию дикой, слегка безумной улыбкой. — Себастьян! Как невероятно! — воскликнула мадам Ред. Ее глаза горели истерическим и фальшивым восторгом. Он был уверен, что само по себе его выступление не вызвало у нее таких чувств. Должно быть, она смотрела, как ее племянник уходит с виконтом Друиттом, полагая, что больше никогда его не увидит. Было бы приятно разочаровать ее. — Действительно, — раздраженно сказал Лау. — На мгновение я испугался, что убил тебя. — Было немного больно, — сказал ему Себастьян. Когда меч проткнул его мозг, это был новый опыт. Крови конечно было много. — Я не ожидал, что ты будешь целиться мне прямо в голову. Любой другой погиб бы. Растущее любопытство Лау было ощутимо, и Себастьяну это нравилось. Лау, должно быть, почувствовал удар меча, пронзившего тело, так что теперь он знал, что Себастьян невосприимчив к этому. К каким выводам это его подтолкнет? Несколько мгновений спустя его печать горела тревогой. Связь на секунду натянулась, прежде чем ослабнуть, сознание на другом конце исчезло. Его грудь неприятно сжало, но простыня, которую он соорудил вокруг себя, выдержала это. Так и должно было быть. Себастьян знал суть тайных собраний виконта Друитта, но не знал деталей. Поскольку его господин был без сознания, ему пришлось бы ждать довольно долго. С таким же успехом можно наслаждаться вечеринкой. Его ноги неохотно слушались его, когда он пытался отодвинуться, но они слушались его. Это было самым важным.***
Люди окружили его со всех сторон со своими благоговейными просьбами и вопросами. Себастьян купался в их внимании, но довольно скоро он утомился. Тревога покалывала в его затылке, и чем дольше молчала другая сторона его связи с Сиэлем Фантомхайв, тем сильнее становилось это ощущение. В конце концов компания гостей стала невыносимой, и Себастьян отступил в самый дальний конец комнаты. Он заметил, что Грелль ускользает, но поскольку он вышел наружу, его уход не имел значения. Мадам Ред была интереснее: подобно Себастьяну, она пряталась от толпы своих поклонников, выпивая рюмку за рюмкой красного вина. Ее взгляд был остекленевшим и расфокусированным, и Себастьяну стало интересно, какие картины она воображала. Ее племянника принесли в жертву перед кровожадной толпой? Изнасиловали для извращенных зрителей? Нравились ли ей эти образы или она находила их отталкивающими? Он мог подойти к ней и высказать свои опасения, наблюдая и записывая ее реакцию. Это было бы увлекательно… Но потребность проверить своего лорда горела слишком ярко, чтобы игнорировать ее. Это нормальное поведение, рассудил он. Он служил своему господину и должен был убедиться, что он в безопасности — не из-за урагана эмоций, который оставил в нем этот проклятый танец, а потому, что это был подходящий план действий. Тихо Себастьян шагнул в тень и растворился в ней. Он снова появился через мгновение в затемненной комнате, и, как только он оглядел ее, то не смог сдержать фырканье. Свечи, зрители в масках и клетка. Как символично. Он не мог бы представить лучше. Возможно, возвращение в плен напомнит его лорду об их контракте. Себастьян спас его в первый раз, и он спасет его сейчас — за ту же цену своей души. И, как и раньше, он не появлялся, пока его не позовут. Это должно было быть сознательным решением мальчика, признанием того, что ему нужна помощь. Надеясь, что этот инцидент развеет его нелепые мысли о побеге. Себастьян ждал, скучая, как продается какая-то безымянная девушка. Помощник Друитта оттащил ее в специально оборудованный угол и уложил на белую простыню. Двое мужчин и одна женщина обрушились на нее, и ее крики сотрясли комнату, заставив зрителей возбужденно перешептываться. Сильный запах крови ударил ему в ноздри. Себастьян облизнул губы, его желудок сжался от голода. Он заслужил дополнительную награду за служение такому беспокойному господину. Ему придется найти способ попробовать его кровь еще до завершения их контракта. Через пятнадцать минут израненное и изломанное тело унесли. Аукцион продолжился, и несколько человек ушли со своими новыми «питомцами». К тому времени, когда клетка с его господином была выдвинута, Себастьян от скуки пересчитал и запомнил каждую синюю одежду, присутствующую на каждом госте. Здесь на людях было шестьдесят два платья, рубашки, шляпы, шарфы, галстуки, туфли, серьги и кружева. Он не был удивлен. Синий был таким привлекательным цветом. Он почувствовал присутствие молодого господина еще до того, как простыня, окружающая его клетку, была снята. В этот самый момент связь между ними зашевелилась. Сиэль Фантомхайв просыпался. Какое идеальное время. — Вот кое-кто, кем вы можете любоваться или оставить себе в качестве домашнего питомца, — сказал виконт Друитт. Он стоял возле клетки, величественно указывая на нее. — Вы также можете использовать ее для ритуала. Глаза — прекрасный контраст между цветом океана, отражающим голубое небо, и тьмой густого леса. Возбуждение и жажда крови, охватившие аудиторию, мгновенно привели Себастьяна в бешенство. Они были жалкой кучкой паразитов в его глазах, но теперь, внезапно, их статус был поднят до уровня личных шипов в его боку. Как только его позовут, Себастьян с удовольствием приберет к рукам каждого из них. Однако его лорд, похоже, не торопился. Он сидел посреди клетки с безупречной неподвижностью, высоко подняв голову, несмотря на то, что его руки были привязаны к шее. Он воплощал красоту и изящество, и Себастьян не мог отвести взгляд. Если бы он был человеком, вполне возможно, что он потратил бы целое состояние на шанс владеть чем-то таким изысканным. К счастью, будучи демоном, он уже обладал самым ценным, что мог предложить этот мальчик. — Стартовая ставка — 1000 гиней! — объявил Друитт. Этот человек был напыщенным и надоедливым до такой степени, что его убийство было бы подарком человечеству, но Себастьяну пришлось признать, что некоторые его поэтические наклонности заслуживали внимания. «Прекрасный контраст между цветом океана, отражающим голубое небо, и тьмой густого леса»? В этом была доля правды. Конечно, это все еще не было лучшим описанием. Однажды он найдет лучше. Ставки начали быстро расти, и вот тогда он, наконец, услышал долгожданное: "Себастьян. Я здесь." Им не разрешалось убивать Друитта и других, потому что Королева хотела, чтобы Джек Потрошитель был жив. Это означало, что Себастьян не мог показать себя таким, какой он есть. Щелчком пальцев он погасил свет. Затем он сделал выпад.***
Выражение лица мадам Ред, когда она увидела своего невредимого племянника, Себастьян наверняка запомнит на несколько лет. Он никогда не видел такого противоречивого сочетания шока, ярости, трепета и облегчения. С этим мог соперничать только взрыв ярости и недоверия его молодого господина, когда он читал утренние газеты и понял, что виконт Друитт не был Джеком Потрошителем. — Принеси мне документы, Себастьян, — натянуто сказал он. Несмотря на его попытки сохранять спокойствие, его лицо отражало бурю эмоций, которые Себастьян мог изучать вечно. — И пойдем со мной. Мне нужно с тобой кое-что обсудить. Хотя его прогресс был медленнее, чем ожидал Себастьян, прошло несколько часов, а может быть, и дней, прежде чем мальчик пришел к правильному выводу. Он последовал за ним, его улыбка становилась все ярче с каждым шагом.***
Мальчик задумчиво слушал его доклад. Несмотря на его попытки сосредоточиться, его тело излучало потребность во сне, и Себастьяну было почти жаль отрицать это. — Во всяком случае, — пробормотал его господин, — завтра мы… Он внезапно остановился, его лицо застыло в пассивной маске, прежде чем разбиться, обнажив изумленный ужас. — Себастьян! — воскликнул он. — Не может быть! Окончательно. Этот шокированный взгляд, эти нотки предательства в его голосе… Это было то, к чему стремился Себастьян, и игра того стоила. Восторг закружился в нем, и он чуть не прищурился от удовольствия. — Я говорил вам много раз, не так ли? — промурлыкал он. — Я не буду лгать вам. Ярость и удивление, удивление и боль. Наблюдать за таким разбитым сердцем было лучшим развлечением, а самым сладким было осознание того, что это всего лишь тизер того, что грядет. Однажды его господин поймет, что за нападением на него и его семью стоит его уважаемая Королева, и тогда его мир рухнет. В некотором смысле можно сказать, что Себастьян помогал. Он готовил Сиэля Фантомхайва к неизбежному самому большому разочарованию в своей жизни. Как это открытие повлияет на его душу? Он мог только догадываться, но одно знал наверняка: пожирание этих эмоций, пока его господин борется с неверием, горечью и разбитым сердцем, станет самым запоминающимся опытом его существования. Мадам Ред будет испытанием. То, что мальчик решит сделать с ней, предопределит его реакцию на предательство Королевы. Пока что Себастьян был доволен. Молодой господин прекрасно восстановил контроль над собой, и всего через минуту его взгляд похолодел, а слова стали более резкими. — Да, я ошибся в своих суждениях, — спокойно сказал он. — Но это не значит, что я не в состоянии это признать и исправить ситуацию. Если она убила этих женщин, она будет наказана за это. Ты ожидал, что я отреагирую иначе? Достойная душа. Желанная душа. Себастьяну пришлось опустить голову, чтобы скрыть неприкрытый голод, который, как он знал, зажег его глаза красным. Возможно, ему не нужны были напоминания, подтверждающие этот факт, но он все равно хотел их. В этот конкретный момент душа мальчика представляла собой идеальное сочетание тьмы и света, и Себастьян беспокоился о том, что какие-то внешние силы могут ее разрушить. Он всегда мог исказить контракт… Найти способ обойти его условия… Обманом заставить мальчика сказать что-то, что можно было бы истолковать как его расторжение, что произошло, когда он был моложе. Его душа не была готова тогда, но она была готова сейчас, потому что Себастьян, как ни старался, не мог представить себе более безупречного сочетания. Убить его сейчас было бы проще. Это освободило бы его от кокона чувств, которых он не понимал и не хотел испытывать. Разъединение ненадолго украло его личность, но с душой мальчика, согревающей его желудок, он, наконец, мог начать наслаждаться балансом. Нет больше суматохи и эмоциональных бурь, но и пустоты тоже. Он будет двигаться дальше с новыми ожиданиями и знаниями. Побуждение было, и чтобы взять его под контроль, потребовалось некоторое усилие. Себастьян шагнул к своему лорду, сосредоточив свое внимание на том, чтобы одеть его и найти в этом отвлечение. Он мог подумать о досрочном расторжении контракта позже — делать это сейчас было бессмысленно, потому что самая захватывающая часть ночи была еще впереди. Он примет решение потом, в зависимости от того, как все пойдет.***
Мэри Джейн Келли, будущая жертва, была еще жива, когда ее нашли, и решение мальчика оставить ее в плену и использовать в качестве приманки открыло некоторые интригующие возможности, на которые сразу же ухватился Себастьян. — Милорд, надеюсь, вы понимаете, что у нас есть лишь небольшой шанс спасти эту женщину, — предупредил он. — Грелль не человек. Я не уверен, какими способностями он обладает, но жертва может умереть до того, как мы доберемся до нее. Здесь. Все готово. Поскольку он наполовину признался в своих намерениях, молодой господин сможет винить только себя, когда что-то неизбежно пойдет не так. Мальчик издал холодный звук. — Ты принимаешь меня за идиота? — насмешливо спросил он. — Конечно, я это понимаю. Но я не могу полагаться на слова проститутки. А, так вот о чем это было. Он хотел своими глазами увидеть подтверждение убийственной личности мадам Ред. Как Себастьян мог отказаться от этого? Он услышал Грелля и Мадам Ред, когда они прибыли. Это совпало с появлением на его пути прекраснейшей из кошек, поэтому Себастьян присел на корточки, воркуя и успешно маскируя любые звуки, которые мог слышать его лорд. Отвлечение было недолгим, поскольку Мэри Джейн кричала достаточно громко, чтобы разбудить весь Ист-Энд. Не долго думая, Сиэль Фантомхайв бросился бежать. Его движения были так нечеловечески быстры и так не соответствовали его обычному темпу, что Себастьян от удивления отстал. Дверь распахнулась. На улицу хлынул резкий металлический запах, и Себастьян с опозданием понял, что его господин с его отвращением к крови не должен видеть свежайшее место преступления Джека Потрошителя. — Не смотрите! — призвал он. Закрыв мальчику глаза, он отпрыгнул, прижимая его к себе. Молодой господин трясся в его руках, и Себастьян крепче обнимал его. Вид крови, должно быть, оказал на его разум еще более пагубное воздействие, чем казалось раньше — Себастьян не мог припомнить, чтобы его господин когда-либо так сильно стонал. Когда Грелль, спотыкаясь, приблизился к ним, он улыбнулся, хотя его хватка на глазах господина стала сильнее. Вид жнеца, покрытого кровью с головы до пят, только усугубил бы его и без того уязвимое состояние. — Ты устроил настоящий беспорядок, Джек Потрошитель, — протянул Себастьян. Поскольку его господин ничего не видел, он добавил: "Или мне лучше сказать, Грелль Сатклифф?" Возможность встретиться с Греллем в битве подняла ему настроение, он не мог этого отрицать. Для всех фарс наконец-то закончился — ему больше не нужно было прятаться от Мадам Ред, и Грелль мог продемонстрировать свое истинное «я». …Хотя, возможно, последнее было не лучшей идеей. Грелль-дворецкий выглядел невзрачно, но вел себя возмутительно, когда они были одни. Теперь, когда он стряхнул с себя человеческий облик и его внешность наконец-то соответствовала его выходкам, Себастьян не мог сдержать гримасу. — Ты тоже не «Себастьян», не так ли? — самодовольно заявил Грелль. Обычная ошибка для жнецов, хотя Себастьян предполагал, что Грелль с его двумя личностями поймет это лучше, чем большинство. — Это имя я получил от своего молодого господина, так что да. Себастьян — это я, — сказал он. — На данный момент. Сколько имен было у него на протяжении веков? Число достигло тысячи. Он едва помнил большинство из них, независимо от того, насколько полно он принял их в то время. Он предполагал, что «Себастьян» в какой-то момент последует этому шаблону. — Ты играешь «верного пса»? — Грелль хихикнул. — Что ж, ты достаточно красив, чтобы сойти с рук. Так или иначе, мы здесь, Себастьян… Я буду звать тебя Себби… Позвольте представиться. Грелль Сатклиф, дворецкий семьи Бернеттов, к вашим услугам! Как произошло это второе знакомство? Имя и должность остались прежними. Неудивительно, что Грелль не понимал двойственности демонов. Он не притворялся с Мадам Ред — он оставался самим собой. Мятежный жнец, решивший работать с человеком по прихоти. Себастьян не мог решить, что он чувствует по этому поводу. Сохранение единственной личности было привилегией, которую контрактные демоны никогда не получат. В прошлом были времена, когда необходимость быть тем, чего хотят от него его хозяева и любовницы, катастрофически тяготила его, и чем дольше длился контракт, тем сильнее становился диссонанс. Как ни странно, сейчас он не чувствовал таких эффектов. Он провел почти три года с Сиэлем Фантомхайвом — очень долгий срок, который должен был начать раздражать его, но единственной проблемой, с которой он столкнулся — был его голод… И эмоции, которые беспокойно терзали его. Его личность оставалась целой. Даже имя «Себастьян» казалось естественным — слышать его было приятно, особенно когда это произносил его господин. Ему придется подумать об этом более глубоко, как только эта конфронтация закончится. Мадам Ред наконец вышла из тени, и с ее появлением молодой господин пришел в себя. Он убрал руку Себастьяна со своего лица, и хотя его пальцы так и остались сжимать ладонь, этот жест говорил сам за себя. Храбрость. Его маленький лорд был готов положить конец этому расследованию, несмотря на какие-либо личные связи, которые у него были с убийцей. Себастьян слушал все, что он говорил, и его удовлетворенность росла с каждой фразой. Молодой господин считал дело мрачным и прискорбным, но смертоносность его тона означала, что Мадам Ред не доживет до нового восхода солнца. Жаль было бы так быстро убивать такую интересную женщину, но ее глупая недооценка племянника и хаотично прогрессирующая кровожадность должны были иметь последствия. Его удовлетворение внезапно прекратилось, когда Мадам Ред щелкнула, и Грелль активировал свое чудовищное оружие. Меньше чем за секунду он налетел на них, метнув прямо в Сиэля Фантомхайв со смертельной скоростью. Себастьян среагировал раньше, чем успел придумать эффективную идею, и прикрыл мальчика своим телом. Это был его первый опыт обращения с Косой Смерти, и, несмотря на его уверенность, часть его насторожилась. Однако, когда он поймал его в руки и ощутил его громоподобные вибрации, настороженность улетучилась. Это было мощное оружие; прямой удар от него мог вызвать у него довольно много проблем, но он мог с этим справиться. Он должен был помешать Греллю нанести повторные полные удары, но вряд ли это казалось сложной задачей. В конце концов, он не зря был принцем ада. Слегка увеличив силу, которую он решил применить, Себастьян толкнул Косу и отправил Жнеца в противоположном направлении. Не дожидаясь, пока тот приземлится, он мгновенно занял свою позицию, держа перед своим господином защитную руку, чтобы ограничить любой доступ к нему. Грелль казался в восторге от соперника. Себастьян напрягся, ожидая вдвойне жестокой атаки, но последовала очередная череда нелепых комментариев. Скучающий и презрительный, он отвернулся от Грелля и сосредоточился на своем господине. Погода была прохладная, и дождь грозил перерасти в ливень. Поскольку Грелль принадлежал к тем типам, которые предпочитали болтовню драке, а Мадам Ред, похоже, довольствовалась молчанием, они могли задержаться здесь на какое-то время. Его лорду не нужна была простуда, помимо бумажной работы, которую ему придется заполнить после их победы. Себастьян завернул его в свое пальто и убедился, что оно сидит как следует. Молодой господин, который до этого стоял неподвижно, пошевелился в ответ. Какие бы мысли он ни обдумывал, он, должно быть, пришел к выводу, потому что его пальцы медленно подняли повязку на глазу. Его голос был ледяным, когда он скомандовал: "От имени Ее Величества и от себя… Я приказываю тебе избавиться от них". Печать вспыхнула от его приказа, и Себастьян почувствовал знакомый прилив силы под кожей. Слова были музыкой для его ушей. Неумолимая и бескомпромиссная натура мальчика сияла так красиво, что могла даже сдержать дождь, если бы он того пожелал. И если это не сработает, Себастьян будет рядом, чтобы исполнить его желание в любом случае. — Да, милорд, — выдохнул он. Он напал на Грелля первым. По большей части он проверял барьеры — каким бы глупым ни казался этот конкретный жнец, Себастьян отказывался его недооценивать. Как он и думал, скорость Грелля была огромной. Он сделал серию эффектных прыжков, прежде чем издать победный клич и броситься вперед, подняв косу над головой. Себастьян не возражал против того, чтобы защищаться. Ему было любопытно узнать о способностях Грелля, и он не хотел сражаться в полную силу, пока не оценит его как противника. Каждый удар был невероятно силен, но очень скоро стало очевидно, что возможности Грелля ограничены силой и скоростью. Самая большая опасность исходила от его Косы — если Себастьяну удастся взять ее, Грелль будет немногим более впечатляющим, чем обычные люди. Но это был нелегкий подвиг, учитывая собственные ограничения Себастьяна. Мадам Ред сейчас стояла неподвижно, но это могло измениться в любой момент, поэтому он не мог позволить себе поднять бой в воздух и оставить Сиэля Фантомхайва беззащитным. И хотя скорость и сила представляли собой скучную комбинацию способностей, над ними было нечего насмехаться. Грелль следовал за ним шаг за шагом, передвигаясь и прыгая вместе с ним, отказывая ему даже в моменте преимущества. Узость лондонских улиц не помогала, и после одного из таких танцев Себастьян оказался прижатым к стене с ревущей Косой в руках. Это было не идеально. Он не хотел принимать свою истинную форму — Грелль еще не зарекомендовал себя как достойный противник, но необходимость сделать это росла с большой скоростью. — Видишь? — воскликнул Грелль. — Если ты не будешь бежать достаточно быстро, я тебя порежу. Гораздо более возбуждающе, если немного больно, не так ли? Верно, но Себастьян не собирался пускать ситуацию на самотёк. Коса завораживала его, и он был бы не против испытать на себе ее физические воздействия даже за счет своей плоти, но это было бы равносильно признанию слабости. Он не был слабым. В своей истинной форме он мог избавиться от Грелля менее чем за двадцать секунд. Принятие ее означало бы личное поражение, потому что было только две категории противников, с которыми Себастьян раскрыл себя, а Грелль пока не был ни тем, ни другим. Он позволил большей силе просочиться наружу, крепче сжимая Косу. Его постоянные вибрации раздражали: они мешали ему улучшить свою хватку до такой степени, чтобы он смог вырвать оружие из рук Грелля. По общему признанию, это был лучший бой за последние годы. Внезапно его печать начала гореть. Едва он успел переориентировать свое внимание, как знакомый и великолепный запах крови ударил ему в ноздри. Но на этот раз голода не было. Только поразительный, ослепляющий ужас. Нет. Его глаза были прикованы к своему господину. Он не мог определить местонахождение раны; он не мог видеть выражение лица мальчика, чтобы судить о том, насколько критической была его ситуация. Печать снова загорелась, когда Мадам Ред подошла и схватила его за горло. Ярость, яркая и раскаленная, затуманила зрение Себастьяна. Оно распространялось по нему, как жидкий огонь, обжигающий и палящий, и если бы он не был временно пойман в ловушку, то уже был бы там, сокрушая череп Мадам Ред в пыль. — Пистолет! — яростно прошипел он. Ни его лорд, ни Грелль не отреагировали, что означало, что он произнес слова демонически. Себастьян снова открыл рот, когда печать выдала ему самое сильное предупреждение. Это означало только одно: непосредственную, угрожающую жизни опасность. Мадам Ред больше не играла и не колебалась. Как и ее племянник, она приняла решение, и кинжал в ее руке был его серьезным и кровавым отражением. Мир превратился в один центральный образ — самый важный образ в жизни Себастьяна. — Молодой господин! — проревел он. Бездумно он отпустил Косу, позволив ей вонзиться в его руку. Боль была мучительной — оружие жнецов, несомненно, было выковано со способностью выводить из строя и заставлять замолчать демонов вместе с другими представителями внешних миров. Исцеление от таких повреждений тоже должно занять больше времени, но даже если раны останутся навсегда, пожертвовать своей рукой казалось дешевой ценой, когда ставки были так высоки. Бросив в свой прыжок все, что у него было, и все, чем он был, Себастьян преодолел расстояние, отделяющее его от Сиэля Фантомхайва. Он никогда раньше не двигался с такой скоростью, и когда он бросился на Мадам Ред, его истинная форма только начала истекать кровью. Не имело значения, что трансформация не была завершена. Он разорвал бы ее на части зубами, если бы пришлось. Кровь гудела у него в ушах, ярость оглушала его на все звуки, кроме одного, и именно этот звук прорвал его красноватую решимость. — Не надо, Себастьян! Не убивай ее! Его инстинкт защитить этого мальчика мог соперничать только с непреодолимой потребностью прислушиваться к его срочным приказам. Его пальцы, которые почти достигли своей цели, замерли, а энергия потускнела, заставив его вернуться в человеческий облик. Эта секундная передышка могла стоить ему всего. И глупая, жалкая, проклятая сентиментальность его господина могла бы стоить ему жизни, если бы Мадам Ред нанесла свой удар. Но она этого не сделала. Она отступила, кинжал со звоном упал на землю, и женщина закрыла лицо руками. Себастьян оставался застывшим в своей неудавшейся атаке еще несколько секунд, пока его мозг, наконец, не дал ему команду расслабиться, успокоенный отсутствием непосредственной опасности для своего господина. Боль в руке сразу стала невыносимой, и, увидев широко распахнутые от ужаса глаза мальчика, он попытался прикрыть рану. Кровь. Должен избегать крови. — Себастьян, — прошептал его лорд. Его взгляд был полон непонятных эмоций, и Себастьяну захотелось плюнуть в него и одновременно притянуть к себе. Этот лживый, разочаровывающий маленький человечек… Его приказы и его самообладание были игрой. Он был не в состоянии убить свою тетю, даже если от этого зависела его жизнь. Себастьян хотел разжечь это презрение, вывести его на передний план своего разума и тела. Это было простое и логичное чувство. Заботы и странного благоговения в борьбе за господство не было. — Боже мой, Себби, ты такой смелый! — Грелль хмыкнул. — Даже ценой руки ты пошел спасать этого ребенка! В этих словах не было ничего, кроме правды, и все же Себастьян поморщился, его негодование скручивалось темными мстительными кольцами. Ему не нужно было звуковое подтверждение собственной глупости. Ни один демон не должен был делать то, что он сделал — некоторые угрозы были слишком велики, чтобы выполнить контракт, и борьба со жнецом была среди них. Это было неловко. Он хотел, чтобы последние две минуты исчезли из жизни — и из его памяти тоже. — С другой стороны, вы меня разочаровываете, мадам, — повысил голос Грелль. — Поторопитесь и избавьтесь уже от отродья! Себастьян слишком медленно реагировал, но, узнав слова, зарычал, не успев остановиться. Если мадам Ред хоть пальцем шевельнет против мальчика… Однако это казалось маловероятным. Ее плечи тряслись, и первые рыдания сорвались с ее губ. — Я не могу, — простонала она. — Я просто не могу. Я не могу убить этого ребенка. Ее истерика и ее капризы почти не интересовали его. Вместо этого Себастьян уставился на Сиэля Фантомхайва, с каменным лицом ожидая других проявлений эмоций. Их было много. Взгляд мальчика смягчился, когда он посмотрел на свою тетю, его нахмуренные брови придавали ему вид уязвимости, который Себастьян нашел крайне отвратительным. Еще более отвратительным было то, что он демонстрировал это всем, не заботясь о том, кто за ним наблюдает. Это был не его господин. Это был слабый самозванец, который позволял чувствам диктовать свои действия. Было загадкой, почему желание защитить его оставалось таким сильным. Оружие Грелля снова взревело. Себастьян инстинктивно начал дергаться к своему господину, когда Коса столкнулась с Мадам Ред, пробив себе путь через ее грудь. Потрясенный вздох мальчика был самым громким звуком в ушах Себастьяна. Его собственные глаза расширились от искреннего удивления, и что-то неприятное сжало его грудь, когда он смотрел на нее, пытаясь увидеть ее такой, какой ее видел молодой господин. Еще живой, но со смертельной раной. Ее лицо было мокрым от слез и дождя. Она была незначительной, гнилой душой, которая привлекала внимание и заставляла мальчика угождать ей, когда у него были дела поважнее. Не было никакой логической причины, по которой Себастьян мог бы объяснить, почему его господин смотрел на нее с такой сокрушительной безнадежностью и почему это как-то повлияло на него. Когда ленты памяти взлетели вверх, его короткая сбивающая с толку попытка обрести ясность закончилась. Вместо этого его место занял почти юношеский энтузиазм, и если бы его рука не болела так сильно, он бы усмехнулся. Очень немногие демоны имели честь наблюдать, как жнецы работали во время жатвы. Это был священный процесс, и сами существа были слишком собственническими, чтобы подпускать кого-то рядом, особенно если этот кто-то мог попытаться съесть объект их труда. Ходили слухи о том, как решалась судьба каждой души, но кинозапись воспоминаний? Это было увлекательно. Его господин, казалось, был доволен, наблюдая за этим, поэтому Себастьян последовал его примеру. Рассказ мадам Ред оказался таким простым и банальным, как он и ожидал. Трагическая любовь. Семейная драма. Попытка довольствоваться второсортным человеком и внезапная потеря всех надежд, которые ей удалось вселить в себя. Единственной удивительной частью этой истории было время ее первого убийства. Себастьян никогда бы не догадался, что это произошло до их встречи. В ее душе всегда были гнилые пятна, но он никогда не думал, что причиной было убийство. Если бы он знал, то вел бы себя с ней по-другому. То, на что он мог ее подтолкнуть… Единственной интересной частью истории был Сиэль Фантомхайв. Себастьян считал, что каждое воспоминание о нем выжжено в его памяти, но он почти забыл, каким тощим и маленьким он выглядел, когда они только что подписали контракт. Он решительно предпочел текущую версию… Без последних десяти минут. Он мог бы обойтись без этого ужасающего проявления слабости. — Как ты была прекрасна, когда была вся в крови своих жертв, — пренебрежительно фыркнул Грелль, когда воспоминания прекратились, поправляя пальто. Он излучал презрение и раздражение. — Я предпочитал тебя такой. И каким разочарованием ты оказалась в конце концов. Он и Жнец, казалось, попали в одну лодку несчастий, размышлял Себастьян. Этой ночью их обоих подвели человеческие спутники. Единственная разница заключалась в том, что у Грелля не было проблем с убийством его в отместку, хотя он провел с ней больше времени, чем Себастьян с Сиэлем Фантомхайв. Еще одна неудобная мысль. Себастьян нахмурился и рассеянно потер рану. Возможно, это больше говорило о Грелле, чем о нем самом. Люди были непостоянными существами: чтобы составить из них самую красивую композицию, нужно было показать твердую руку и терпеливое руководство. Один неверный шаг не обязательно делал людей недостойными — впереди было множество шансов на искупление. Сиэль Фантомхайв уже много раз приближался к концу пропасти, но всегда неуклонно делал шаг назад, искупая себя и становясь сильнее. Себастьян был уверен, что и в этот раз ничего не изменится. Позже, когда слабые эмоции мальчика утихнут, он появится снова, и он будет таким же ошеломляющим, как и обычно. — Себастьян. Голос мгновенно привлек его внимание. Себастьян посмотрел на своего лорда, который стоял на коленях рядом с тетей. Он промок насквозь, несмотря на предложенное ему Себастьяном пальто, но вместо того, чтобы переполняться ненавистью и разбитым сердцем, его голос снова звучал спокойно и решительно. Окончательно. — Чего ты ждешь? — молодой господин спросил его. — Я сказал тебе выследить Джека Потрошителя. Это еще не конец. Он повернулся, и у Себастьяна перехватило дыхание при виде его мрачного лица. Вот оно. Смертельная уверенность и мрачное признание. — Не стой столбом. Избавься от второго! Теперь слова были более сильными, и не без оснований — Себастьян был озадачен собственной бездеятельностью. Удивило ли его быстрое выздоровление мальчика? Разве не он только что думал об искуплении и о стойкости своего господина? Улыбка коснулась его губ. Боль в руке вдруг снова показалась ему терпимой, и он почтительно опустил голову. — Обязательно, — пообещал он. Когда он посмотрел на Грелля, в нем новой волной поднялся темный восторг. Ему понравится сражаться со жнецом. И он принесет победу своему господину.***
Теперь, когда он не отвлекался на безопасность своего господина, он мог поднять этот бой в воздух. Так он и сделал. Ветер свистел у него в ушах, когда он поднимался над монотонными лондонскими крышами, внимательно наблюдая за Греллем в поисках уязвимых мест. Грелль был интересной фигурой. Его сильные и слабые стороны были очевидны, и теперь Себастьян мог с уверенностью сказать, что в настоящей дуэли он определенно выйдет победителем. Скорость и сила были бы бессмысленны, если бы он забрал Косу Смерти, и, хотя Грелль был достаточно кровожаден, чтобы броситься в погоню, он также был болтливым. Он сражался столько же, сколько отвлекался. Но Себастьян не хотел торопиться. Коса Смерти сама по себе была захватывающим инструментом, и ее способность вытягивать определенные воспоминания из жертвы была слишком захватывающей, чтобы отказываться от нее. В конце концов, какой еще демон мог сказать, что испытал на себе ее воздействие? У Себастьяна была тысячелетняя память. Было бы интересно посмотреть, что Грелль сможет вытянуть из него, но он должен двигаться осторожно и тщательно все спланировать. В этом все еще были неизвестные переменные: он не знал, насколько глубоко Коса должна была порезать его, чтобы появилась кинематографическая запись. Позволить Греллю нанести второй удар тоже было бы унизительно, особенно если бы молодой господин наблюдал за ними. Оставалось надеяться, что результаты того стоили. — Ах, Себастьян! — Грелль театрально вздохнул. Их разделяло всего несколько дюймов — идеальное расстояние для осуществления его плана. — Я хочу, чтобы утро никогда не наступало. Тогда мы вдвоем могли бы вечно наслаждаться друг другом… Но наше любовное приключение заканчивается. С коротким смешком Грелль напал на него физически, и Себастьян отпрянул, целеустремленно прижимая руки к бокам. Он не пытался поднять их, чтобы защитить себя, и выражение его лица оставалось достаточно потрясенным, чтобы сделать и без того неадекватное внимание Грелля еще более резким. — Расстанемся страстным поцелуем! — пропел он, и его зеленоватые глаза радостно заблестели. — Нет? Тогда спокойной ночи, любовь моя! Тысяча прощаний! Себастьян продолжал стоять неподвижно, хотя каждая его часть напряглась в ожидании удара. Его позы, должно быть, было достаточно, чтобы одурачить Грелля, потому что он почти медленно поднимал Косу Смерти и опускал ее. Он оценил траекторию менее чем за секунду. Слегка выгнувшись, Себастьян позволил лезвию разрезать первые несколько слоев своего тела, морщась от ужасной, но уже знакомой боли. Во второй раз справиться с этим было легче, потому что он знал, чего ожидать. Его рука начала заживать, так что ему придется подождать десять минут, чтобы неприятные ощущения в груди также уменьшились. Он только надеялся, что этого будет достаточно — о более глубоком разрезе не могло быть и речи. Его господин все еще нуждался в нем, чтобы выиграть эту дуэль. Рот Грелля растянулся в плотоядной ухмылке. — А теперь покажи мне свои самые драматичные воспоминания! — пропел он. Кинозаписи выстрелили, и Себастьяну едва удалось скрыть свое возбуждение. Так что в этом отношении демоны были очень похожи на людей — кто бы мог подумать? И, основываясь на словах Грелля, жнецы могли управлять тем, какие воспоминания они хотели видеть. Как они это делают? Подчинялись ли воспоминания их голосу, оружию или сущности? Как ни странно, его записи были пусты. Может быть, его участие тоже было необходимо? Возможно, люди подсознательно повиновались приказу жнеца, начав думать о сценах, которые они требовали увидеть. Если так, то это было глубокое разочарование. Откуда Себастьян должен был знать, что Грелль имел в виду под «драматическим»? Он жил тысячи лет. Он ожидал, что ему покажут его воспоминания, а не стать тем, кто их покажет. Записи оставались пустыми, поэтому, если он вообще хотел увидеть какие-то отражения, ему нужно было быстро собраться. Драматические. Что первое пришло ему в голову, когда он услышал это слово? Слуги, конечно. Бард, Мей-Рин, Финни, иногда даже Танака. Они были воплощением мелкой человеческой драмы, без нее они не могли прожить и дня. Как только он подумал о них, записи потемнели соответствующими образами. Они были гротескными и идеально соответствовали просьбе Грелля: слезы, крики, оправдания и отчаянные обещания добиться большего в будущем — не было вида более драматичного, чем Бард, Мей-Рин и Финни. С таким количеством вещей, которые они сломали, испортили и уничтожили, Себастьян мог бы подумать, что они делают это нарочно, если бы он не знал их так хорошо. Забавно, но в итоге скучно. Это было не то, чего он ожидал от Косы Смерти. Боль и испорченная одежда того не стоили. — Подожди! Подожди, подожди, подожди! — закричал Грелль. Недоверие и оскорбление в его голосе говорили о многом — казалось, он тоже не был в восторге от того, что видел. — Что за чертовщина?! — Вот какой была моя жизнь последние два года, — прокомментировал Себастьян. Бесконечная драма ошибок и бесполезности. Его живот застонал от боли, и он направил часть своих сил на ускорение заживления. — Мне не интересно видеть твои повседневные дела! — воскликнул Грелль. Он метался от пластинки к пластинке в поисках чего-то, прежде чем, наконец, сдался, и его лицо комично поникло. — Ну давай же! Покажи мне хорошее! Себастьян тоже интересовался этим «хорошим материалом». Жаль, что записи были продиктованы только подсознанием. Он не видел ничего интересного: ни полузабытых воспоминаний, ни озарений, которые он мог бы считать самыми драматическими моментами своей жизни. Какая трата времени и достоинства. — Извини, — протянул он. Раны еще болят, но уже затягиваются. Пришло время положить конец этой дуэли и показать, кто из них был превосходящим существом. — Боюсь, я беру плату за разрешение просмотреть остальные. — Скряга! — Грелль пожаловался, но едва успел закончить, как Себастьян пнул его со своей настоящей силой. Удар был бы достаточно сильным, чтобы сбить Грелля с крыши и швырнуть его вниз, если бы он не отпрыгнул в последний момент. Теперь ему нужно было двигаться быстро, а это означало как можно скорее забрать Косу Грелля. Ему придется проявить немного оригинальности. — Это единственная техника, которую я не хотел использовать, — сказал он. — Но у меня нет другого выхода. С определенной точки зрения, кража Косы была жульничеством, потому что без его оружия Грелль не мог бы противостоять. Тем не менее, он уже дважды дал ему шанс нанести ему раны, и дважды Греллю не удалось обострить ситуацию. Ему придется пожинать то, что он посеял. — Значит, ты наконец собираешься всерьез драться со мной? — спросил Грелль. Он выглядел еще более очарованным и воодушевленным этой возможностью. Было почти жаль разочаровывать его. Себастьяну потребовалось 16 секунд, чтобы повредить Косу. Потребовалось 16 ударов, чтобы заставить Грелля ослабить хватку и упасть вниз, его лицо было искажено болезненным шоком и ужасом от того, что должно было произойти. Печать зашипела, и сердце Себастьяна неприятно дернулось — автоматическая реакция, которую он нисколько не оценил. Не теряя ни секунды, он бросился к своему господину достаточно быстро, чтобы приземлиться даже раньше Грелля, и как только он это сделал, он понял проблему. Он свалил дурака прямо на голову своего господина. К сожалению, но ничего, что нельзя было бы исправить. Что его удивило, так это реакция мальчика, вернее, ее отсутствие. Он смотрел на кричащего Грелля спокойно, отстраненно, даже не пытаясь отойти в сторону. Возможно, причиной была человеческая медлительность, но он успел заметить приземление Себастьяна и вместо этого повернулся, чтобы посмотреть на него. Было ли это нормальным поведением? Время было на исходе, поэтому Себастьян присел и нанес Греллю еще один удар, перенаправив его в противоположную сторону. Коса упала к ногам Мадам Ред — еще одна маленькая награда. Он выиграл битву со жнецами почти так же быстро, как избавился от их врагов-людей. Это должно быть достаточно впечатляюще даже по меркам Сиэля Фантомхайва. — Прошу прощения, — скромно сказал Себастьян. — Я неправильно оценил расстояние. Мальчик посмотрел на него пустым взглядом. — Ты в прекрасном состоянии, — пробормотал он. Он выглядел ненормально бледным, а поскольку по какой-то причине он снял с себя пальто Себастьяна, чтобы прикрыть мадам Ред, его одежда выглядела почти прозрачной от дождя. Беспокойство вспыхнуло, но Себастьян стряхнул его. Он не стал бы беспокоиться об эмоциональных сложностях людей. Ему нужно было выполнить приказ. — У меня была небольшая помеха, — признал он, улыбаясь, — так что… Грелль сердито фыркнул, и Себастьян с интересом посмотрел на него. Нагнувшись, он поднял Косу и сжал ее в руке, разочарованный тем, что она не отличалась от любого другого подобного предмета. Как инструмент это было гениально, но было ясно, что только жнецы способны распознать свое оружие с виду или на ощупь. Для всех остальных, даже для демонов, это были мертвые человеческие объекты. Это не имеет отношения к делу. Коса должна была работать должным образом, независимо от того, кто ей владел, а это означало, что у него были все шансы убить Грелля его же орудием. Какая восхитительная возможность. Ни один другой демон не мог похвастаться подобным. Клод может посвятить следующее столетие или около того охоте на жнецов и поиску кос, надеясь затмить и превзойти его. — Что ты делаешь? — Грелль замялся. — Не... Себастьян наступил на него, вдавив его голову в землю — или пытаясь. Как он и предполагал, жнец не может умереть от такой ненадежной вещи, как физическая сила. Ему было интересно, каковы будут последствия. Жнецы обычно работали парами, но трудно было сказать, насколько они оберегали друг друга. Напарник Грелля, казалось, полностью исчез, и, судя по тому, что видел Себастьян, в этом не было ничего удивительного. Любой бы сбежал. Попытается ли глава их организации отомстить? Или, может быть, даже высшие силы? В нем горел восторг от такой возможности. Взаимодействие со жнецами или ангелами в качестве противников было уникальным шансом, от которого Себастьян никогда не отказался бы. Было одно препятствие, которое заставляло его колебаться: он не будет единственным, против кого высшие силы могут искать возмездия. Формально он выполнял приказы своего господина, что подвергало его непосредственной опасности. Себастьян, естественно, сможет защитить его, но воспримет ли это мальчик так? Учитывая его последние неудачи, любой сценарий был правдоподобен. — Молодой господин, — позвал Себастьян. — Несмотря на то, что он отвратительный негодяй, он Жнец, бог смерти. Готовы ли вы принять последствия его убийства? Непреодолимое напряжение застыло на его лице в непоколебимой маске, пока он ждал ответа. Еще одно странное ощущение охватило его. Он словно готовился к новому разочарованию: что-то в нем уже пыталось смягчить его неизбежную ярость. Как запутанно. К его облегчению, его господин ответил быстро, и его голос был таким же ровным и бесстрастным, как и прежде. — Ты пытаешься заставить меня отдать один и тот же приказ дважды? На его губах расцвела довольная улыбка, все негативные мысли и опасения исчезли. — Понятно, — пробормотал Себастьян. Коса издала неприятный визг, когда он ее активировал. Только кто-то вроде Грелля мог найти такой варварский звук привлекательным. Его крики стали громче, и Себастьян больше не скрывал своей голодной ухмылки. — Я думаю, мы нашли одну вещь, в которой ты хорош, — самодовольно протянул он. — Ты очень красиво кричишь. В качестве награды… Безошибочный прилив силы пронзил его, когда он поднял Косу над скрюченным телом Грелля. Эта энергия была могущественной, притягательной и знакомой, хотя прошло много времени с тех пор, как он в последний раз испытывал ее. Триумф всегда был сладок на вкус, а Грелль, несмотря на свои очевидные недостатки, был жнецом, существом, которое не должно было быть побеждено. Вполне вероятно, что он станет первым жнецом, убитым демоном, и было ли что-нибудь более захватывающее, чем это? Возможно танцы. Нет, танцы с Сиэлем Фантомхайвом. Но это была тайна, которую Себастьян не хотел касаться в данный момент — по крайней мере, убийство жнеца было понятным источником удовольствия. — Я убью тебя твоей любимой игрушкой, — объявил он с мрачным удовлетворением. Грелль захныкал. — Пожалуйста! — взмолился он, все еще пытаясь вывернуться из-под сапога Себастьяна. — Ты не убьешь меня, не так ли? Еще один вихрь удовольствия захлестнул его, и лицо Себастьяна расплылось в широкой ухмылке. Ах, сопротивляется. Попрошайничает. Как совершенно восхитительно. Он мог сделать это в последнюю очередь. Его господин не дал никаких указаний, так что он мог начать с отпиливания конечностей Грелля одну за другой. Сколько крови потребуется, чтобы кто-то вроде него умер? Это может быть его живой эксперимент, единственный во вселенной. — Убью, — промурлыкал он. Он ожидал, что Грелль продолжит свои мольбы, начнет торговаться, но вместо этого его зеленые глаза в панике метнулись к молодому господину. — Разве ты не хочешь знать, кто убил твоих родителей? — он крикнул. Себастьян уловил эти слова. Он уловил вздох своего господина, почувствовал, как тот начал открывать рот, чтобы что-то спросить — нет, не спросить. Чтобы вернуть его приказ. Проявить милосердие к Греллю в обмен на информацию, которая положит конец их контракту. Адреналин взорвался в его крови. Все его чувства разом проснулись, подавляя его своей внезапной остротой и размывая края его зрения. В его голове была одна связная мысль, и эта мысль состояла всего из трех букв. Нет. Себастьян обрушил Косу со всей невероятной скоростью и силой, которую могло предложить царство демонов. Его руки двигались быстрее, чем взгляд Грелля, намного быстрее, чем способность его господина говорить. Сначала устраните угрозу, а потом разберитесь с последствиями. Это был его контракт. Его. Он один решит, когда пора покончить с этим. Коса была в дюйме от тела Грелля, когда что-то твердое и неподатливое встало на его пути. Себастьян отпрянул от потрясенного удивления и ярости, прежде чем поднять голову в поисках незваного гостя. Толстые очки. Странное оружие. Эфирная благодать. Еще один жнец. Напарник Грелля наконец решил вернуть его? Себастьян бесстрастно наблюдал, как мужчина представился и начал перечислять преступления, совершенные Греллем в человеческом мире. Он тоже слушал, но в то время как часть его понимала слова, другая часть оставалась погруженной в ледяной шок. Его реакция была мгновенной. На одну яркую, бесконечную секунду заставить Грелля замолчать и защитить контракт стало целью его существования. Он бы сделал все, что угодно, лишь бы Сиэль Фантомхайв никогда не услышал того, что мог сказать ему Грелль. Почему? Мальчик, возможно, и искупил себя сегодня вечером, но это не убрало пятно разочарования, которое оставила его слабость. И рано или поздно они найдут Королеву и нанятого ею душеприказчика, и Себастьян убьет их и заберет то, что принадлежит ему. Сам мальчик, похоже, никуда не торопился. Он никогда не удосуживался начать расследование смерти своих родителей, и Себастьян никогда не комментировал это. Он знал, что большинство демонов проведут собственное расследование и быстро найдут подозреваемого, чтобы добраться до той части, которая их больше всего интересовала. Двигаться так, как он считает нужным. Это было интересно и сложно, и ему нравилось проявлять инициативу так же, как ему нравилось быть пешкой. Возможность наблюдать за решениями, которые принимал его господин, и за тем, как они формировали его курс, уже была полезной. Но минуту назад он нарушил собственные правила. Если Грелль что-то знал об убийстве Фантомхайвов, возможно, их свела судьба — еще один ее интересный поворот, означающий конец его соглашения с мальчиком. С ведома Грелля им потребовалось бы несколько дней, а то и неделя, чтобы все завершить. Позволить Греллю говорить было бы естественно. При заключении контракта у Себастьяна было два выхода: подойти к нему с целью как можно быстрее поглотить душу своего господина, что подразумевало активное разжигание расследования гибели Фантомхайвов, или остаться наблюдателем, позволяющим мальчику расти и находить убийц в одиночку, превращая свою душу в деликатес. Он выбрал последний вариант. Однако сегодня вечером… Сегодня он отклонился от него и ступил на третий путь. Препятствие естественному завершению контракта. Попытка убить информатора, который мог двигаться вперед. Непонятно. Себастьян не мог понять своих мотивов. Из-за своего замешательства он автоматически принял визитку, которую дал ему новый жнец, прежде чем сделать двойной дубль. Жнец кланялся ему. Какое любопытное зрелище. — Никогда не думал, что доживу до дня, когда мне придется кланяться демонической сволочи вроде тебя, — пробормотало существо. В его голосе звучало презрение. — Это позор для всех жнецов. После короткой испуганной паузы Себастьян искренне усмехнулся. Но веселье исчезло, когда он вспомнил условия, при которых появился этот жнец. Что это был за надзиратель, если он позволял своим работникам бродить вокруг и сеять хаос в течение таких длительных периодов времени? Грелль поставил под угрозу контракт, на который Себастьян потратил годы, вонзив свои когти в тетю господина. Это было неприемлемо, и никакие поклоны этого не изменят. Напряжение покинуло его только тогда, когда Жнец ушел, увлекая за собой ошеломленного Грелля. Себастьян смотрел, как они исчезают в темноте, и как только он убедился, что они не вернутся, чтобы устроить им засаду с информацией, которая никого не интересовала, он повернулся к своему лорду. Достаточно было одного взгляда на него, чтобы понять, что что-то не так. Мальчик оказался рассеянным. Его взгляд, обычно искрящийся разумом, теперь был тусклым и безжизненным. — Я должен извиниться, — легко сказал Себастьян. — Половина Джека Потрошителя сбежала. Он надеялся, что это спровоцирует какую-нибудь сильную эмоцию, даже если эта эмоция будет гневом. Но ничего не было. Молодой господин даже не поднял глаза. Его голос был едва слышен, когда он прошептал: "Отпусти. Просто отпусти." Теперь, глубоко обеспокоенный, Себастьян встал на колени рядом с ним и нежно коснулся его лица. Холодная кожа. Неестественно холодная. В сочетании с его пустым взглядом мальчик выглядел бездушным. По спине Себастьяна пробежала дрожь. — Вы продрогли до костей, — пробормотал он мягче, чем собирался. Его прикосновение задержалось еще на секунду, прежде чем он заставил себя отстраниться. — Давайте поспешим обратно в поместье. Я приготовлю вам горячего молока. Молчание, но потом молодой господин вздохнул. — Хорошо, — сказал он. Такая покорность внушила Себастьяну новую дозу беспокойства, и он внимательно наблюдал, как его господин начал вставать. Он едва успел подняться на ноги, как вдруг его колени подогнулись, и он упал, даже не пытаясь поднять руки, чтобы защитить себя. — Молодой господин! — Себастьян прыгнул, чтобы поймать его, но у него не было времени даже обнять его. Его господин хлопнул его по рукам и отпрянул, словно ужаленный. В его глазах вспыхнула знакомая дерзкая искра, но Себастьян не ожидал или не хотел увидеть такое выражение. Сиэль Фантомхайв смотрел с отвращением к нему. Хуже того, он выглядел расстроенным, и Себастьян понятия не имел, в чем может быть причина. Из-за того, что он отпустил Грелля? — Юный го… — начал было он, но мальчик перебил его. — Все в порядке! Я могу стоять самостоятельно. Просто… Я немного устал. И все же это было нечто большее. Он начал дрожать, а печать на руке Себастьяна продолжала предупреждающе пульсировать. — Вы не просто устали, — резко сказал он. — Вы ранены. Я чувствую запах вашей крови отсюда. Позвольте мне отвести вас в городской дом, и я смогу вылечить вашу рану. Мальчик уставился на него. Удивительно, как человек в таком плохом состоянии мог набраться достаточно сил, чтобы выглядеть устрашающе. — Нет, — прорычал он. — Я собираюсь прогуляться. Ты позаботишься о теле мадам Рэд. Отнеси его Гробовщику. Я хочу, чтобы похороны состоялись как можно скорее. Затем… - он на мгновение заколебался, странное выражение пробежало по его чертам, прежде чем они застыли с упрямой решимостью. — Принеси и тело Мэри Келли, — добавил он. — Скажи Гробовщику, чтобы он замаскировал раны. Затем попытайся найти, остался ли у нее кто-нибудь. Если нет, мы организуем и ее похороны. Сообщите слугам и остальным членам семьи о Мадам Ред. Несмотря на его уверенность, предложения мальчика были слишком короткими и отрывистыми, обнажая его растущую слабость. Запах крови, каким бы головокружительным он ни был, продолжал набирать силу, и все, чего хотел Себастьян, — вернуть его под контроль. Если бы не эти нелепые просьбы… — Итак? — возвысил измученный голос мальчик. — Это приказ! Себастьяну пришлось сделать глубокий вдох, чтобы не усмехнуться. — Молодой господин, — медленно сказал он, пытаясь подражать тому, как говорил его господин, чтобы усилить свою привлекательность. Это было то, что люди делали в подобных сложных ситуациях. — Вы не можете идти домой пешком отсюда. Не в таком состоянии и не в это время ночи. Это Ист-Энд. У вас много врагов и вы истекаете кровью. Вы мой приоритет. Прошу прощения, но я не могу отпустить вас одного. Позвольте мне отвезти вас домой, и я сразу же вернусь сюда и сделаю то, о чем вы просили. — Нет. Себастьян разочарованно зашипел. Его кожа пошла мурашками, но даже тогда слова, которые могли бы помочь убедить маленького сопляка, не пришли. Почему обычные человеческие методы убеждения никогда не действовали на него? — Если ты закончишь раньше, чем я вернусь, ты можешь прийти за мной и отвезти домой, — внезапно сказал его господин. — А пока делай, что я сказал. Позаботься о телах. Дурак. Как будто Себастьян когда-нибудь бросит его, когда он не сможет сделать ни шагу, не упав. Что ж, если бы человеческая логика не сработала, сработала бы демоническая тактика. — Да, милорд, — мрачно пообещал он. Мальчик моргнул, явно удивившись его сотрудничеству, и Себастьян сделал вид, что поднимает Мадам Ред с земли и прижимает ее к себе. Он исчез через секунду. У стены противоположного дома стояла вместительная мусорная урна, куда Себастьян и выбросил тело. Так же быстро он бросился за телом Мэри Келли и выбросил ее в соседний контейнер. Этот был меньшего размера, поэтому ему пришлось согнуть ее в неестественном положении, чтобы она поместилась внутри. Его господин заботился о мадам Ред, так что она заслуживала большего места. Себастьян сомневался, что мальчик обиделся бы, если бы у тела незнакомой проститутки были сломаны конечности. И на всякий случай попросил бы Гробовщика исправить это. Он на мгновение закрыл глаза, внимательно прислушиваясь. Было трудно сосредоточиться на чем-либо, кроме затрудненного дыхания своего господина и его удаляющихся шагов, но с некоторым усилием Себастьян уловил бормотание, доносившееся из жилища Гробовщика. Он не спал. Хорошо. Таким образом, Себастьяну даже не пришлось бы лгать.***
Его лорд выглядел ошеломленным, когда Себастьян преградил ему путь, стоя с распростертыми руками. К счастью, долго он спорить не стал, и вскоре Себастьян уже прижимал его к себе, устремляясь в их лондонское поместье. Ему не нравилось, насколько бледным был мальчик. Ему также не нравилось, насколько горячей стала его кожа. Порез от мадам Ред был тревожно глубоким, и Себастьяну потребовалось несколько попыток, чтобы остановить кровотечение. Даже тогда боль, казалось, усилилась, потому что его господин продолжал тяжело дышать, совершенно не в силах заснуть, несмотря на истощение, запечатлевшееся в каждой черте его лица. — Будет лучше, — пробормотал Себастьян. Он смотрел на повязку, которая снова стала ярко-красной, чувствуя, как где-то в груди нарастает обида и разочарование. Молодой господин бросил на него горький взгляд. Он не сопровождался никакими словами, но в нем было достаточно упрека, чтобы заставить Себастьяна напрячься. Он никогда не должен был позволять этому случиться. Он должен был быстро избавиться от жнеца и двинуться на защиту мальчика. У него был пистолет, — шипел его разум. — Если бы он был сильнее, ему не нужна была бы защита. Он мог бы защитить себя, но предпочел этого не делать. Гнев лизнул его грудную клетку, и Себастьян поджал губы, чтобы сдержаться. Он задаст свои вопросы, но сделает это позже. Прямо сейчас его господин был не в том состоянии, чтобы что-то объяснять или говорить. После того, как он, наконец, заснул, Себастьян отошел от его кровати. Он должен был позаботиться о телах и доставить их Гробовщику до рассвета. Это не займет много времени, он вернется сюда прежде, чем господин узнает об этом. Только ноги протестовали. Он почувствовал необходимость немедленно вернуться к постели своего господина и остаться там, смотреть на него и ждать, пока его лихорадка утихнет. Непоследовательное, совершенно нелогичное желание. Лау должен был быть где-то в доме, но Себастьяну хотелось зарычать при одной мысли о том, чтобы пригласить его в эту комнату. Он не потерпит здесь никаких незнакомцев после такой насыщенной событиями ночи, особенно тех, кого его господин опасался. Тогда ему просто нужно закончить свои дела еще быстрее. — Две минуты, — пробормотал он вслух. — Я вернусь через две минуты. Тяжелое чувство нежелания подтолкнуло его, но на этот раз Себастьяну удалось его проигнорировать. В конце концов, он вернулся через одну минуту тридцать две секунды.***
Молодой господин проснулся четырнадцать часов спустя. Его рана не пахла инфекцией, но кожа оставалась теплой на ощупь. В его глазах мелькнуло сонное осознание, и Себастьян, почувствовав, как неуклонно улучшается его настроение, решил воспользоваться этим. — Вы убили женщину прошлой ночью, — усмехнулся он. — Как вы к этому относитесь? Ему было любопытно, как мальчик отреагирует в полусвязном состоянии, и его любопытство было быстро удовлетворено: две элегантные брови нахмурились в замешательстве. — Ну и что, — пробормотал его господин. — Я не знал ее. Я… Похороню ее. Сделай ей могилу. Это честная сделка, не так ли? Смех вырвался у него прежде, чем Себастьян понял это. Его грудь потеплела, и он прижал руку к губам, чтобы заглушить звуки. — Я думаю, это зависит от обстоятельств, — сказал он, стараясь говорить серьезно. — Я думаю это торг. Однако я сомневаюсь, что Мэри Келли чувствовала бы то же самое. Мальчик растерянно уставился на него. — Но она ничего не чувствует, — сказал он. — Она мертва. Почему так важно, что она думает? Себастьян не мог обвинить его в такой логике. Он пожал плечами, рассеянно пожимая руку своего господина. — Это не так, — произнес он. — Мне просто интересно, почему вы захотели позаботиться о ее похоронах. — Это сделка, — настаивал мальчик. Его рука крепко сжала руку Себастьяна, отчего его кожу приятно покалывало. — Это честная сделка. Я что-то взял у нее, теперь я что-то отдаю. Это похоже на наш контракт. Тебе известно. Ты позволишь мне отомстить. Я позволю тебе съесть мою душу. Себастьян нахмурился, но прежде чем он успел что-то добавить, его господин начал стягивать перчатку с его руки. — Что вы делаете? — Измени, — мальчик обвиняюще указал на его пальцы. — Измени их так, как они выглядят на самом деле. Себастьян медленно моргнул, не зная, что и думать. Какая странная просьба. Тем не менее, он не собирался отказываться. Любопытным наклоном головы он позволил человеческому облику растаять, обнажив удлиненные когти. Мальчик вздохнул, и голос его звучал влюбленно, прежде чем положить голову на открытую когтистую ладонь Себастьяна. — Я спать, — объявил он. — Оставайся здесь. Его голос был ничтожно слабым, но даже сейчас он пытался сформировать приказ. Страшная нежность захлестнула его. Со снисходительной улыбкой Себастьян провел пальцами другой руки по волосам своего господина, зарываясь ими глубже, чтобы слегка почесать череп, охраняющий самый драгоценный орган. — Всегда, милорд, — пообещал он.***
Лихорадка начала подниматься ночью, и когда мальчик проснулся утром с хриплым криком, он выглядел диким и раскрасневшимся. — Держись от меня подальше, — прошипел он. Себастьян понял, что протянул руку, чтобы коснуться лба, только после того, как его господин отдернулся. Неприятно. Разительный контраст с тем, как он проспал пять часов и пятнадцать секунд на руке Себастьяна, обвивая ее, как какое-то морское существо. Потребовалось невероятное количество маневров, чтобы убедиться, что когти не причинили ему вреда. Что могло его так разозлить в его беспамятстве? — Ты! — шипение мальчика было таким яростным, что Себастьян почти физически ощутил его укус. — Ты оболочка. Пустая оболочка. Я не хочу тебя видеть. Это было… Он даже не знал, что это было. — Мой господин? — осторожно спросил он. Лихорадка усилилась, он чувствовал это отсюда, но этого было недостаточно, чтобы объяснить, что происходит. Как Сиэлю Фантомхайву удавалось находить причины злиться на него, даже когда Себастьяна не было рядом? Этому господину было совершенно нечем угодить. — Ты жалок, — выплюнул мальчик. Его голос дрожал от волнения, и что-то сковывало легкие Себастьяна. — Ты можешь сколько угодно пытаться притворяться человеком, но это никогда не сработает. Тебе не просто не хватает эмоций, ты их даже не понимаешь. Сколько тебе лет, пятьсот? Тысяча? Больше? А самое драматичное событие, которое когда-либо случалось с тобой, — это бытовые неприятности в нашем доме? Осознание вспыхнуло, принеся с собой волну чего-то неприятного. Себастьян съёжился прежде, чем смог сдержаться, а молодой господин, словно почувствовав его бурные мысли, нахмурился. — Это очень неудобно, — сказал он с отвращением. — Ты как… Как… — он на мгновение нахмурился, прежде чем его лицо просветлело от триумфа. — Как духовка! — воскликнул он, мрачное обвинение в его голосе заставило это нелепое сравнение звучать как худшее из оскорблений. — Ты достаточно хорошо выполняешь свои функции, но когда ты не нужен, ты становишься немым, пустым и бесполезным. Просто вещь, которая занимает место. Это не должно было повлиять на него. Это были простые слова, простые обвинения человека, слишком больного, чтобы быть последовательным. Однако легкие Себастьяна продолжали сдавливаться, а темное чувство становилось все сильнее. Для него тот момент с Греллем был разочаровывающим, но неважным. Он ожидал большего от Косы и не знал, какие моменты из своей жизни ему следует вспомнить. Необходимость самостоятельно определять эти образы сбила его с толку, но он считал, что справился с ситуацией должным образом. Теперь это ощущение, конечно, испарилось. Внезапно он почувствовал себя неуверенным и застенчивым, как будто он сделал что-то не так. Это не имело смысла. — Ты не понимаешь сожаления, — сказал Сиэль Фантомхайв. Каждое слово было похоже на пощечину. Каждое слово напоминало окончательный приговор, и оно приковывало Себастьяна к месту. — Ты не понимаешь привязанности. Ты не понимаешь красоты. Ты ничего не понимаешь, кроме бессмысленного убийства, и ты мне надоел. С таким же успехом я мог бы включать и выключать тебя, в зависимости от того, когда мне нужно немного насилия! Некоторое время Себастьян стоял неподвижно. Его голова была тщательно пуста. Эмоции были на месте — все они сбились в кучу, прижимаясь к его грудной клетке и угрожая сломать ее, но он не мог их идентифицировать. Он понятия не имел, какое выражение придать своим чертам лица. Это было не… так. То, что произошло, не означало того, что имел в виду его господин. Конечно, он понимал, что такое драматизм — он был жив дольше, чем это маленькое существо могло даже постичь своим человеческим разумом! Он прошел через грозные битвы, он видел взлеты и падения нескольких цивилизаций. Банальная чепуха, пришедшая ему на ум в тот злосчастный момент, не определяет его. Сожаление? Привязанность? Красота? Зачем ему вообще это понимать? Это были глубоко человеческие понятия. У него не было причин чувствовать, что он не оправдал ожиданий своего господина относительно того, кем он был. Но тревога все еще дышала в нем, упрекая его на языке, которого Себастьян не знал. Как и ожидалось, это спровоцировало приступ разочарования, и он крепко стиснул зубы. Какое право имел мальчик заставлять его чувствовать себя не в своей тарелке? Он не был тем, кто сделал ошибку. Это его господин проявил слабость. Его лорд, с его глупыми представлениями о семейных узах, который вздрогнул от необходимости убить свою тетю, когда столкнулся с ней напрямую. Он был бессмысленным, бесполезным существом. Духовка. Сиэль Фантомхайв внезапно разразился насмешливым смехом, и Себастьян еще больше напрягся. Еще одно постыдное ощущение сдавило ему грудь, и это разозлило его. Гнев был опасной эмоцией. В этой ситуации это могло иметь самые худшие последствия, поэтому ему пришлось успокоиться. Одно дыхание. Держим три с половиной секунды. Еще одно дыхание. Мальчик был в бреду. Он не знал, о чем говорит. Его слова были бессмысленны. — Вам нужно отдохнуть, молодой господин, — сказал Себастьян, осторожно укладывая его обратно на подушки. Его голос прозвучал достаточно убедительно, чтобы обмануть его собственный разум. — В ваших словах нет никакого смысла. — В моих словах нет смысла? — фыркнул мальчик, его глаза сузились до злых щелочек. — Ты тот, кто не имеет никакого смысла. Кто тебя вообще понимает? — При всем уважении, я могу сказать вам то же самое. Духовка? Действительно? — это было самое странное оскорбление, которое когда-либо получал Себастьян. Он все еще не был уверен, стоит ли ему обижаться. Лоб его лорда нахмурился. — Ну, так и есть, — проворчал он. — Я предполагаю, что люди поддаются влиянию обезболивающих с такой легкостью, которая покажется удивительной любому человеку с более крепким телосложением. У вас лихорадка, господин. — Лихорадка, не лихорадка, не имеет значения. Ты мне противен. Уходи. Раздражение снова зашевелилось, но Себастьян силой подавил его. Не сейчас. Его гневу придется подождать. И все же он не мог скрыть злобы в своем голосе, когда сказал: "Похороны госпожи Ред послезавтра. Мидфорды не ожидают, что вы придете, они думают, что вы боретесь с гриппом и слишком слабы, чтобы выздороветь. Вы намерены доказать их правоту?" Удовольствие нахлынуло внутри него, когда выражение бессильной ярости расцвело на лице его лорда. — Я не слабый! — закричал он, и его щеки вспыхнули еще ярче. — И ты не из тех, кто говорит о слабости. Если необходимость убирать за слугами — самое трагическое событие в твоей жизни, то как ты вообще можешь сказать, что ты силен? Или ты настолько глуп, что думаешь, что твои физические силы — это все? То, что ничего не переживает, не может судить других. Я думаю, что ты слаб. Вот почему я не хочу иметь с тобой ничего общего. Какое бы терпение он ни копил, оно рухнуло. Ярость охватила его с новой местью, и воцарилась смертельная уверенность. Сиэль Фантомхайв только что произнес слова, означавшие расторжение контракта. Он мог быть слишком болен, чтобы понять смысл, слишком невнимателен, чтобы следить за своим языком, но он сказал это. Слова выпали. Себастьян имел полное право потребовать свою душу и покинуть это поместье. Чтобы никогда не оглядываться назад. Он не станет нарушать никаких законов — напротив, оставшись и продолжая служить, он вызовет больше вопросов, если об этом узнают другие демоны. Внутри него столкнулись яростный голод и еще более свирепая защита. Себастьян дрожал, тьма внутри него гасила все человеческие мысли и чувства. Он мог убить его. Он должен убить его. Исправить ошибку, которую он совершил с Греллем, когда пытался заставить его замолчать из-за бессмысленного желания продлить контракт. Это был его шанс искупить свою вину в собственных глазах. Сиэль Фантомхайв должен был умереть. Его инстинкты яростно шипели на него за то, что он осмелился даже предположить такую возможность, но Себастьян проигнорировал их. Объективно было больше причин для оправдания убийства мальчика. Он был неблагодарен. Невыносим. Сводил с ума. Его слова жалили сильнее, чем любое оружие, которое Себастьян когда-либо испытывал на себе, и у него было подозрение, что, если он продолжит служить ему, его разум погрузится в море еще большего замешательства с глубинами, которые он даже не мог себе представить. Лучше было закончить все прямо здесь, в этот момент. Он потянулся вперед, каждая клеточка его тела дрожала от напряжения. В его голове было темное, хаотичное пространство, и он не был уверен, что собирается делать, когда его руки начали очищать рану своего господина. Он не знал, каким будет его следующее движение, когда он нанес на него мазь. Он понятия не имел, как будет вести себя через несколько секунд после того, как перевяжет его, предложит мальчику его лекарство и увидит, как тот выпьет его. Тоска была там. Она шипела, извивалась, умоляла его действовать, умоляла его вонзить зубы в душу, ради которой он так много работал. Но каждый раз, когда его пальцы дергались, готовые превратиться в когти и вонзиться в мальчика, вмешивалась другая часть. Она была мягче. Незнакомая. Более далекая. Она не говорила, но внушала ему образ за образом. Образ спящего мальчика, такого прекрасного в лихорадочной боли; образ отдающего приказы убивать, безжалостного и уверенного в преданности Себастьяна; образ того, как он учится, скачет на лошади, успокаивается после кошмаров, улыбается… Это был последний образ, который вызвал в нем укол другого рода тоски. Осознание снова коснулось его разума, и Себастьян коротко покачал головой. Нет. Он бы этого не сделал. Как только робкая мысль пришла ему в голову, она была усилена приливом решимости. Демоническая энергия потускнела, отступила, и искушение исчезло — не полностью, но достаточно, чтобы его влияние уменьшилось. Ему было все равно, что кто-то думает. Ему было все равно, как он сам это оправдывал, он просто знал, что не станет убивать этого человека. Не сегодня. Отвернувшись, Себастьян вышел из комнаты, закрыв дверь с большей силой, чем собирался, но ликующий голос его лорда преследовал его даже там. — Внеси этот момент в свою коллекцию самых «драматических» событий, — презрительно призвал он. Себастьян остановился, дыша через нос. Эмоции бушевали, надвигаясь на него со всех сторон сразу, и он чувствовал, что тонет в них. Ему бы очень хотелось сбежать и оставить их позади, но он знал, что это невозможно. Куда бы он ни ступил, они последуют за ним. Кровожадное желание задушить мальчика снова поглотило его, и Себастьян зарычал, расстроенный и разочарованный. Не дав себе времени передумать и наброситься, он выскользнул из своей человеческой кожи и просочился сквозь полы, затем в дверь, затемняя своим присутствием залитую солнцем дорожку.***
Сейчас был бы идеальный момент для Разъединения. Он был глуп, активировав его в прошлый раз. Потребность в отстранении сейчас была огненно-красной, рана, которая продолжала гноиться и заражать его, но он знал, что лекарства нет. Разъединение промывало ему мозги в течение нескольких минут, прежде чем он увидел мальчика, и все началось снова. Масса противоречивых чувств плясала в нем, пока он бесцельно путешествовал по Лондону. Через некоторое время Себастьяну удалось выделить самую заметную: смущение. Он был смущен. Разочаровывающая и нелогичная часть его была странно восприимчива к обвинениям своего господина, и теперь он продолжал вспоминать, как Коса Грелля вонзилась в него во второй раз, смущение от просмотра пустых записей и осознание того, что ему придется решать драматические воспоминания самостоятельно. Не то чтобы у него не было других воспоминаний. То, что ему было легче запомнить чужую драму, не означало, что его собственная жизнь была скучной. Он совершил великие дела, великолепные дела. Сиэль Фантомхайв не понимает. Тогда он его заставит, решил Себастьян. Он запоминал самые впечатляющие истории и перескажет их ему одну за другой. Эта мысль принесла облегчение, и Себастьян повернулся в сторону поместья. Рассмотрение других обвинений было более сложным. Сожаление. Понял ли он сожаление? Он был недоволен, когда случайно отравил своего господина. Но позже он передумал, осознав радость от того, что мальчик слабеет физически и во всем зависит от него. Так что это не было сожалением в прямом смысле этого слова. Других примеров он не мог вспомнить, и, может быть, это было к лучшему. Почему понимание сожаления вообще может быть положительным моментом? Это означало сделать ошибку и пожелать, чтобы вы ее совершили. Себастьян был выше таких бессмысленных эмоций. Это знание утешило его, и он устроился на крыше их дома, прислушиваясь к сердцебиению своего господина. Оно было учащенное, но не опасно. Лекарство, должно быть, начало действовать. Себастьян вытянулся на твердой поверхности и немигающим взглядом смотрел на солнце. Привязанность… В теории это была простая концепция. Но на практике, применительно к Сиэлю Фантомхайву, она приобрела новые запутанные формы. Мальчик, вероятно, был привязан к мадам Ред. Она была частью его семьи, связующим звеном с его прошлым, которым он, казалось, так дорожил в эти дни. Должно быть, эта привязанность заставляла его колебаться, стоит ли направлять на нее пистолет, и именно привязанность заставила его закричать, чтобы Себастьян не убивал ее. Но что тогда говорило о нем то, что он проигнорировал большую вероятность своей смерти и бросился спасать мальчика, не заботясь о том, распилит ли его Грелль надвое? Эти две ситуации были похожи, и Себастьян точно знал, что он не привязан к Сиэлю Фантомхайву. И если его действия не были мотивированы этим, то и мальчика тоже не должно было. В общем, это была удручающе сложная тема. Чем больше он думал об этом, тем больше это сбивало его с толку. С другой стороны, красота — красота была относительной. Это было то, что Себастьян мог с уверенностью сказать, что хорошо понял. Физическая красота его господина была непревзойденной, и он делал все, чтобы подчеркнуть ее на протяжении всего их контракта. Он выбрал для него самую изысканную одежду; он готовил самые совершенные блюда, тратя часы на размышления об их визуальном представлении. Кроме того, в человеческом царстве было множество прекрасных достопримечательностей и произведений искусства — Себастьян провел достаточно времени, созерцая их, чтобы понять, что ему нравится. В конце концов, он докажет, что его лорд не прав по каждому обвинению, но он начнёт с красоты. Он задумчиво прищурился, когда несколько идей переплелись в попытке превзойти друг друга. Одежда и готовка ничего не докажут. Мальчик уже видел их и, видимо, не впечатлился. Произведения искусства его тоже не интересовали. Себастьян мог взять его для расследования убийства в один из самых красивых уголков мира. Оценил бы он это? Нет. Молодой господин следовал приказам Королевы. Он не был бы заинтересован в расследовании чего-либо для чьей-либо выгоды. С раздраженным взглядом Себастьян закрыл глаза, пытаясь положиться на свои чувства. Что понравилось его господину? Тайны. Десерты. Превратить свою жизнь в бурную кучу неразберихи и разочарований. Белые розы. Розы. Его глаза широко распахнулись, а уголки губ растянулись в предвкушающей ухмылке. Похороны мадам Ред должны были состояться через день. Себастьян позаботится о том, чтобы этот момент оставался в памяти Сиэля Фантомхайва как самый прекрасный момент его жизни до самой смерти.***
Поскольку он делал это по собственной воле, ему не нужно было соблюдать порядок выращивания роз человеческим способом. Так что он нашел подходящее место, сосредоточился и начал направлять свои силы, задабривая ярко-красные цветы из-под бесплодной земли. Ему нужны были сотни. Тысячи. Затем он отделит каждый лепесток и сохранит их в безопасном месте, тщательно накладывая на них заклинание сохранения. Все должно было быть безупречно, а это означало, что красота места хранения должна была быть равна красоте цветов. Удивительно, но Себастьян нашел то, что ему было нужно в мрачной обители Гробовщика. Поскольку Гробовщик занимался телом Мадам Ред, они оставались на связи. Этот человек был чрезвычайно странным, более странным, чем Лау и Грелль вместе взятые, но в то время как одна часть Себастьяна была полна любопытства, другая хотела оставить эту тайну на потом. У него уже было много дел. Во время своего последнего визита он заметил огромный прозрачный гроб с обрамляющей его золотой короной — розы в нем выглядели бы очень красиво. Он превратит ее в импровизированную карету и остановит ее перед церковью, поднимет стекло так, чтобы лепестки вылетели наружу. Они осыпят всех внутри своей ароматной краснотой, и у его господина не останется выбора, кроме как оценить это. Это была дань его тете, которую никто, кроме Себастьяна, не мог придумать для него. К радости Себастьяна, Гробовщик согласился помочь. Он начал вести себя еще более странно, узнав о смерти мадам Ред, но так как Себастьян получил гроб, его не волновали причины. Розы росли и росли, пока не достигли зрелости. Очень скоро он оказался в розовом поле и начал ходить от цветка к цветку, касаясь и рассматривая каждый лично. Он знал, что все они, скорее всего, идеальны, но он также помнил ошибку, которую совершил, когда они с господином работали над настольной игрой. Отклонение на 0,25 сантиметров было шокирующим и возмутительным, и он не собирался допустить, чтобы нечто подобное произошло сейчас. Эти розы были бы самой красивой вещью, которую когда-либо видел его господин. Их полет также поразит своим совершенством, и мальчик с радостью забрал бы свои обвинения, увидев это. Удовлетворение и предвкушение заряжали его энергией, легко пополняя запасы силы, которые он потратил впустую, оживляя это мертвое поле. С самодовольной ухмылкой Себастьян продолжил свою работу.***
Все было идеально, как он и предполагал. Молодой господин опоздал на похороны, но, несмотря на явное негодование других провожающих, ничто не выдавало, что он вообще их заметил. Походка его была уверенная и неторопливая; он излучал спокойствие и уверенность, и Себастьян не мог не восхищаться им. Были небольшие признаки дискомфорта: мальчик еще не совсем оправился, и на нем было тяжелое платье, которое они только что купили для Мадам Ред. Но даже это было достаточно хорошо замаскировано, чтобы обмануть всех присутствующих. Себастьян не вошел внутрь. Церковь не была подходящим местом для демона, и хотя обычно он любил нарушать правила, проводя там столько времени, сколько хотел, этот случай был другим. Он предпочел бы наблюдать на расстоянии. Оказалось, что его господин был в равной степени рад нарушать нормы. Он прыгнул прямо на платформу с гробом мадам Ред, наклонившись достаточно низко, чтобы прижаться к ее лицу. Смелость и нежность этой картины создавали яркий контраст, и Себастьян некоторое время наблюдал, прежде чем отступить к стеклянной шкатулке и щелкнуть пальцами. Лепестки смешались с полезными розами, и под его энергией они начали кружиться через открытые двери внутри церкви. Гробовщик повернул голову в сторону Себастьяна. Он ничего не сказал, и Себастьян не мог видеть его глаза под таким углом, но чувствовал его пристальное, любопытное внимание. В отличие от Лау, Гробовщик ничего не сказал. Его интерес, казалось, ограничивался ролью наблюдателя. Это было к лучшему, поскольку давало Себастьяну возможность смотреть на своего лорда, не прерывая его. Мальчик повернул голову, когда до него долетели первые лепестки, но потом снова безмолвно сосредоточился на тете. Разочарование коснулось груди Себастьяна. Даже благоговейные возгласы и взгляды других людей не уменьшили его воздействия, и с гримасой он попытался стряхнуть его. Позже он увидит, что думает Сиэль Фантомхайв. В конце концов, мальчик был не из тех, кто открыто демонстрирует свои впечатления. Себастьян ждал подтверждения, когда его господин вышел из церкви. Когда этого не произошло, его настроение испортилось, но он снова стал ждать через разговор с Лау. Однако даже после того, как она была закончена, мальчик ничего не сказал. Его лицо было пустым, когда он приказал проводить его на кладбище, и желание произвести на него впечатление быстро сменилось желанием свернуть ему шею. — Что с тобой? — молодой господин одарил его неприятным взглядом. — Ты выглядишь голодным. Посещение похорон возбуждает аппетит демонов? — В зависимости от присутствующих, — холодно сказал Себастьян. Он должен был съесть душу мальчика, когда у него был шанс. Тогда нынешние похороны будут принадлежать ему, и его тело сможет воссоединиться с тетей, которую он слишком ценил, чтобы защитить себя. Глаза Сиэля Фантомхайва сузились, как будто он точно знал, о чем думает Себастьян. — Забудь об этом, — предупредил он. Себастьян чувствовал себя слишком угрюмым, чтобы расспрашивать о подробностях. Его негодование и оскорбление усилились, когда они подошли к могиле Мэри Келли, чтобы отдать ей дань уважения. То, что было предвкушением, теперь превратилось в кипящую гневную горечь, и Себастьян чувствовал, как ее отравленные щупальца выдавливают из него каждое его намерение проявить себя. Почему он решил сделать что-то настолько бессмысленное, как украсить похороны мадам Ред? Ему было все равно, что о нем думает его господин. Во всяком случае, это был мальчик, который не смог понять и оценить красоту — он даже не мог смотреть в лицо своей собственной. Себастьяну не нужно было что-то доказывать. Его господин, с другой стороны… Сначала он пытался сбежать от их контракта, спрятавшись в своем старом поместье, к которому Себастьян не имел доступа, и дошел до того, что взял с собой Танаку. Затем он отказался и пальцем пошевелить, чтобы защитить себя, не в силах смириться с мыслью о том, чтобы застрелить кого-то из его кровных родственников. Теперь он возился с мертвой человеческой девушкой, дарил ей могилу и приносил специально для нее букет цветов. Отвратительно. Если кто-то и должен был загладить свое недостойное поведение, то это был Сиэль Фантомхайв. — Как мило с вашей стороны, — протянул Себастьян. Он не скрывал насмешливого тона и, судя по напрягшимся плечам мальчика, тот ожидал этого разговора. Тогда он знает, что виноват. Удивительно, что Себастьян позволил ему почувствовать себя неадекватным даже на секунду. — Не заставляй меня повторяться, — резко сказал его лорд. — Я не добрый. — О, но вы такой, — промурлыкал Себастьян. Он наклонился ближе, и пьянящее чувство силы вернулось. Это была долгожданная перемена, чувство, которое он упустил и был рад вновь обрести. — Если нет, то вы слабы. Как он и ожидал, мальчик яростно дернулся и, выругавшись, повернулся к нему лицом. Себастьян встретился и выдержал его голубые глаза. Чем злее выглядел его господин, тем спокойнее он себя чувствовал. — Почему вы не стреляли? — он спросил. Мальчик отшатнулся от него, словно не ожидая такой резкости. Слова, которые он сказал Гробовщику всего пятнадцать минут назад, эхом отозвались в голове Себастьяна, и он фыркнул при воспоминании. — Так же, как я позволил своей плоти и крови умереть? — передразнил он. Он не знал, следует ли ему восхищаться или высмеивать неудачную попытку Сиэля Фантомхайва взять на себя ответственность за смерть мадам Ред. — Ложь меня не впечатляет. Если бы вы хотели ее застрелить, вы бы застрелили ее. Однако вы колебались. Даже если бы я сказал вам, вы бы не взялись за ружье. Почему? Вы боялись убить Мадам своими руками? Молодой господин попытался исправить свои черты, но его лицо заметно поникло. Уныние, которое он излучал, послало еще один поток триумфа в кровь Себастьяна, и его губы скривились в насмешливой ухмылке. — Вы могли убить женщину, с которой раньше не были знакомы, но не могли убить кого-то из близких? — спросил он. Еще несколько секунд он наслаждался видом своего господина, стоявшего с опущенной головой, застывшего от вины. Но внезапно пелена стыда приподнялась. Переключение было настолько внезапным, что Себастьян моргнул, ошеломленный. — Я не стрелял, потому что это твоя работа, — сказал мальчик. Его слова были снисходительны и достаточно убедительны, чтобы заставить Себастьяна выпрямиться. Он был удивлен. И не в силах это скрыть. Он не ожидал, что все изменится так рано. Что бы ни было на его лице, казалось, это раздражало его лорда, потому что он отвернулся в гордой и уверенной позе. — Я думал, ты защитишь меня ценой своей жизни, — монотонно произнес он. — Вот почему я не стрелял. В нашем контракте сказано, что пока моя цель не будет достигнута, ты станешь моим щитом и будешь защищать меня, не дав мне умереть. У демонов нет чувства лояльности или принципов, верно? Правда. И все же… Себастьян начал открывать рот, чтобы ответить, понятия не имея, что собирается сказать, но молодой господин не дал ему возможности узнать. — Все, что у них есть — это контракты, — продолжал он тем же спокойным голосом. — Вот почему, чтобы выполнить наш контракт, ты будешь защищать меня, несмотря ни на что. Разве это не правильно? Это… Имело смысл. Для хозяев было нетипично так полагаться на него, когда дело касалось их безопасности, но опять же, Сиэль Фантомхайв никогда не был типичным. Если то, что он сказал, было правдой, то многое изменилось. То, что Себастьян воспринял как слабость, было слепым доверием к нему, и при этой мысли в его груди расцвело прекрасное чувство. Тем не менее, что-то мешало ему полностью доверять этому. Один момент в версии событий его господина не имел смысла. — Тогда почему вы остановили меня? — спросил он. Конечно, если бы мальчик ожидал, что он выполнит свой долг, он действительно позволил бы ему это сделать? Себастьян был готов оправдать его ожидания. Он рисковал всем, сделав себя уязвимым для Грелля и поранился, чтобы напасть на Мадам Ред. Его господин был тем, кто остановил его. Повисла тишина, и его разочарование начало накапливаться, когда мальчик наконец заговорил снова. — Потому что, когда Мадам пыталась убить меня, я увидел в ее глазах нерешительность, — мечтательно пробормотал он. — Она не была способна убить меня, своего родственника. Это то, о чем я думал. Губы Себастьяна приоткрылись, когда эта новая порция информации встала на свое место. Гениально. Он не видел лица мадам Ред, но его господин видел. Должно быть, он уловил это колебание и соответствующим образом приспособился к ситуации. Он не был слабым. Наоборот, он думал на ходу и в мгновение ока провел блестящий психологический анализ, даже несмотря на весьма напряженные обстоятельства. Волнение вспыхнуло ярко, затмив все другие обиженные мысли и эмоции, которые у него были. Себастьян сделал шаг ближе к мальчику, внезапно почувствовав жажду его присутствия, но до него донеслись новые слова, и он остановился, чтобы послушать. — Если ты замешкаешься хотя бы на мгновение, это может быть фатальным, — задумчиво сказал его господин. — Все как в шахматах. Из-за этого колебания она потеряла свой следующий ход — вот и все. Себастьян хотел наконец отреагировать, но был слишком впечатлен, чтобы подобрать подходящие слова. Пока он стоял, его господин повернулся и пошел вперед, не удостоив его взглядом. Он имел полное право расстраиваться. То, что Себастьян считал недостатком, было интеллектом. В этом контексте мальчик, должно быть, почувствовал себя оскорбленным своим вопросом и обвинением — Себастьяну нужно было найти способ загладить свою вину. Но мрачная уверенность, излучаемая его господином, говорила о чем-то более глубоком, чем простое оскорбление. Что еще было у него на уме? Почувствовав его мысли, как он это часто делал, молодой господин сказал: "Вот почему я не буду колебаться". Смысл этих слов поразил его с глубокой силой. На мгновение Себастьян замер, а затем восторг взорвался, наполняя его равными дозами голода, восхищения и облегчения. Его господин осознал опасность его трусливых мыслей о побеге от контракта. В ночь смерти мадам Ред Себастьян сравнил себя с Греллем, но совершенно упустил возможность того, что Сиэль Фантомхайв мог провести собственное сравнение. Он видел, что случилось с его теткой после того, как она не решилась выполнить свою часть сделки с Греллем. Он определил ее слабость и оценил ее результаты. Он применил ее неудачный пример к себе и пришел к правильным выводам. Он больше не собирался бежать. Он не собирался рисковать, нарушая их контракт, преследуя тени прошлого. Радость от этого осознания почти заставила его закружиться, а улыбка Себастьяна стала безрассудно шире. — Так и должно быть, — заверил он, затаив дыхание. Мальчик остановился, прислушиваясь, а Себастьян облизал губы, пытаясь придумать самые убедительные слова. Они должны были решить эту проблему раз и навсегда, чтобы убедиться, что она не появится снова. Никаких старинных поместий, никаких поездок с Танакой — только будущее и все, что с ним связано. — Вы должны использовать свои пешки наилучшим образом, чтобы на них можно было жить, — сказал Себастьян. Он не думал, что ему нужно подробно рассказывать об этом — мальчик видел, что случилось с его тетей, когда она разочаровала жнеца. — Это означает использовать мадам, меня и всех других пешек в пределах вашей досягаемости. Даже если трупы пешек скапливаются под троном, игра заканчивается только тогда, когда уходит Король. Он замолчал, надеясь, что этого достаточно. Наверное, потому, что мальчик незаметно кивнул. — Я не перестану двигаться вперед, — торжественно пообещал он. — Я не пожалею ни об одном сделанном шаге. Он повернулся, его лицо напряглось от мрачной решимости. — Поэтому я приказываю тебе: не предавай меня и не уходи от меня. Не важно что. Его наполнило понимание, и Себастьян задрожал от восторга. Его господин хотел обновить их контракт. Оставить позади сомнения и борьбу последних недель и двигаться вперед с подтвержденными клятвами и намерениями. Себастьян не мог спланировать это лучше. Он не мог желать большего. Прижать руку к сердцу и согнуть голову и колено казалось самым естественным. — Да, милорд, — пообещал он, подразумевая каждое слово так, как никогда раньше. Новое начало. То, где прошлые ошибки, совершенные с обеих сторон, были забыты. Радость заплясала в нем, еще больше приподняв уголки его губ, поместив что-то невероятно теплое в его середину. Все сомнения рассеялись, и он почувствовал новый прилив волнения по поводу того, что должно было произойти. "Я буду там, куда ты пожелаешь, чтобы я следовал", — подумал он. Его господин, довольный его ответом, продолжил свой путь к карете, и Себастьян благоговейно следил за каждым его шагом. Даже если трон его господина рухнет и его сияющая корона сгниет, а под его ногами навалится гора тел, он останется рядом с ним. Они будут сидеть бок о бок на этих упавших пешках, пока не прозвенит последний звонок. Леди Элизабет, Бард, Финни, Мей-Рин… Если бы мальчик смог так аналитически подойти к ситуации с теткой, он бы не потеряет голову, какую бы еще пешку он не потерял в следующий раз. Мысль была более чем захватывающей. Королева была опасным противником, но у нее не было шансов. Разобрать ее на части по приказу своего господина — Себастьян был готов ждать десятилетиями. — Нам нужно нанести визит Ее Величеству, — вдруг сказал мальчик. Себастьян чуть не споткнулся от удивления, спохватившись в последний момент. Почему молодой господин сказал это сейчас? Конечно, он уже отверг возможность чтения мыслей, но как еще объяснить эти постоянные совпадения? Себастьян понял, что остановился, только когда его лорд бросил на него растерянный взгляд. — Что с тобой сейчас? — проворчал он. — Клянусь, если у тебя есть еще глупые вопросы… — Почему вы хотите навестить королеву? — осторожно спросил Себастьян. Это не могло означать того, что он думал. Сиэль Фантомхайв не был бы так спокоен, если бы знал, кто отдал приказ убить его родителей и уничтожить его самого. Глаз мальчика расширился. — Не мог бы ты казаться еще более обеспокоенным? — недоверчиво спросил он. — Ты что боишься Ее Величества? С каких пор? Себастьян ощетинился. — Я просто не думаю, что сейчас стоит навещать ее, — сказал он, тщательно подбирая каждое слово. Он не совсем понимал, что происходит. Как его лорд совершил прыжок так быстро, без улик? — Нам нужно спланировать… — Не будь смешным! — закричал мальчик. — Мне нужно посетить ее сегодня! Мы не можем допустить, чтобы слухи о личности Джека Потрошителя разошлись, я должен четко обозначить свою позицию. Ах. Мальчик просто хотел убедиться, что имя его тети не запятнано. В конце концов, он не телепат и не приблизился к разгадке объекта своей мести. Себастьян склонил голову, надеясь, что его облегчение не было очевидным. — Я сейчас же доставлю нас во дворец, — пообещал он. Наблюдать за тем, как его лорд общается с потенциальным убийцей, всегда было забавно.***
Пока они ждали, когда королева их примет, Себастьян не мог не заметить, что его лорд внимательно осматривается. Высокий грузный мужчина смотрел на него с того момента, как они вошли во дворец. Он был разодет даже по королевским меркам — особенно его сапоги с перьями были оскорблением для любого человека с чувством стиля. Мужчина был здесь со спутницей, но почти не обращал на нее внимания. Его глаза были прикованы к молодому господину, и Себастьяну не понравилось то, что он в них увидел. Многим нравилось смотреть на Сиэля Фантомхайва. Некоторые с восторгом. Другие с настороженностью или страхом. Некоторые были настроены скептически, в то время как другие едва могли скрыть свой ощутимый голод. Этот человек попал в последнюю категорию, но, в отличие от большинства, он не переставал искать даже после того, как все допустимые сроки прошли. Он продолжал облизывать губы, его зрачки были расширены, глаза блестели желаниями, которые никогда не будут удовлетворены, и Себастьян ощетинился, когда в нем закрутилась враждебность. Такие правители, как королева Виктория, всегда окружали себя всей человеческой грязью, какую только могли найти. Этот человек был еще одним вопиющим тому подтверждением. Судя по его внешности, он не обладал большим умом или изяществом, так что его присутствие здесь означало, что у него были важные связи. Он не заслужил дышать воздухом молодого госодина и не имел права смотреть на него. — Прекратите, — тихо прошипела женщина, сопровождавшая мужчину. — Его дворецкий смотрит на вас, и он не выглядит счастливым. Вы не хотите действительно привлекать их внимание, вы знаете, что произойдет. Мужчина хмыкнул, затем снова облизал губы. Его взгляд не дрогнул ни на мгновение, и горло Себастьяна перевернулось от разочарованного шипения. Его позвоночник выпрямился сам по себе, когда его демоническая сторона попыталась вырваться из окружавшего его человеческого костюма, и он увидел, как женщина побледнела и резко дернула мужчину за руку. — Я сказала прекратите! — ее голос стал теперь пронзительнее, но все еще достаточно тихим, чтобы не привлекать внимание окружающих. — Я бы запретила вам навещать барона Кельвина, если бы знала, что ты окажетесь таким же сумасшедшим, как и он. — Да? — мужчина, наконец, повернулся к ней, его ошеломленное выражение тускнело и становилось темнее. — И как бы вы это сделали? Я навещу кого угодно, черт возьми! — Он не просто какой-то мальчик, он граф! И он опасен, вы слышали, что сказал барон Кельвин! Придерживайтесь его двойников, если нужно, но не привлекайте его внимание к нам. У Кельвина есть ресурсы, по крайней мере, у нас нет ничего особенного, чтобы защитить себя. Себастьян повернул голову, наблюдая за ними двумя. Какая увлекательная беседа. Казалось, что его лорд приобрел одного или двух поклонников, сам того не зная. Мужчина повернулся, чтобы бросить еще один вожделенный взгляд на мальчика, и Себастьян приоткрыл губы в мрачной, опасной улыбке, игнорируя желание броситься через комнату и вырвать оскорбительные глаза прямо сейчас. Очень скоро они снова встретятся. Возможно, даже сегодня вечером. Он был очарован, узнав больше и придумывая способы заткнуть эту неожиданную проблему. Было ли это временно или постоянно, еще неизвестно. Седовласый дворецкий в белой одежде вошел в комнату и коротко поклонился молодому господину. — Ее Величество шлет глубочайшие извинения, но сегодня она не может встретиться с вами, - сказал он гнусаво. — Она находит, что вы устранили Джека Потрошителя, и не желает знать дополнительных подробностей. Ей достаточно вашего слова. Брови мальчика поднялись, но он вежливо кивнул. — Передайте Ее Величеству мои наилучшие пожелания, — сказал он. Не дожидаясь ответа, он направился к воротам, и его замешательство было заметно только Себастьяну, который знал и каталогизировал его знаки. Мужчина снова смотрел на его господина, и Себастьян полуобернулся, чтобы в последний раз взглянуть на его душу, чтобы запомнить ее. Он не мог дождаться, когда они познакомятся.***
В тот же вечер у мальчика снова поднялась температура. Это было не так плохо, как раньше, но Себастьян все еще чувствовал необходимость оставаться рядом с ним, особенно сейчас, когда в поместье остались только они вдвоем. Когда его господин заснул беспокойным сном, он некоторое время стоял рядом с его кроватью. Медленно тянулись часы, и мысли Себастьяна переместились с похорон мадам Ред на выступление с цветами и ошеломляющую реакцию на это своего господина. Цветы. Разве он не планировал создать их специально для Сиэля Фантомхайва? До его дня рождения оставалось еще больше месяца, но, поскольку создание чего-то совершенно уникального могло занять время, лучше было начать пораньше. Его быстро засосало любопытство попробовать что-то новое. Прижав руку ко лбу своего господина, чтобы убедиться, что его состояние не критическое, Себастьян одобрительно хмыкнул и спустился вниз, чтобы взять маленький цветочный горшок. Засыпав его землей, он некоторое время смотрел на него, пытаясь решить, как подступиться к этой задаче. Одной его силы здесь недостаточно. Ему нужен был долгоживущий цветок, поэтому он должен был найти семя — или что-то, что послужило бы ему. Что представляло мальчика лучше всего? Его душа была прекраснейшей смесью противоречий, вечных в своей беспощадности. Какой объект или элемент обладал такой же неоднозначной устойчивостью? То же сбивающее с толку сочетание немыслимого? Ответ пришел немедленно, словно ждал его где-то в стороне от его разума. Ангельский драгоценный камень, на который он однажды наткнулся в аду. Тот, который он забрал во время своего последнего визита туда. Себастьян разжал ладонь, и через секунду драгоценный камень оказался там. Он сиял своей неестественной белизной, ярко выделяясь на фоне его черных перчаток. Теперь, когда похороны остались позади, ему придется сменить их. Тратить такой драгоценный камень на какой-то цветок казалось самой нелепой идеей, которая приходила в голову Себастьяну. Он дорожил этим драгоценным камнем, провел недели и месяцы, восхищаясь им и пытаясь выяснить его происхождение. Превратить его во что-то непонятное сейчас… Но колебания были недолгими. Интерес и энтузиазм преобладали, и Себастьян наполнил драгоценный камень своей энергией, прежде чем положить его в землю. Затем он влил в него больше сил, думая о своем господине, позволяя воспоминаниям о нем указать его магическое направление. Его сущность с радостью повиновалась — она продолжала формировать драгоценный камень, пока не вдохнула в него жизнь. Когда на поверхности начали появляться первые черные листья, Себастьян улыбнулся.