Те пологие склоны, что ведут в ад

      Себастьян хотел, чтобы его спросили о розах.       Это желание не имело для него особого смысла, но его разум продолжал возвращать его к многочасовой работе, которую он проделал, и к невозмутимой реакции его господина с мазохистской последовательностью.       Почему его идея осталась невостребованной? Разве это не доказательство того, что он понимал красоту? Его господин любил розы, и, судя по платью, которое он выбрал для своей покойной тёти, он счёл красный цвет подходящим. Судя по всему, Себастьян все сделал правильно, так почему же его усилия были встречены с пренебрежением и равнодушием?       Возможно, было бы легче отпустить ситуацию, если бы в противном случае мальчик вел себя нормально. После их нового соглашения Себастьян ожидал возобновить их распорядок, но все оставалось напряженным и неясным.       Его господин почти не разговаривал с ним. Он был тихим и подавленным, и когда Себастьян пытался задать какие-либо вопросы, независимо от того, насколько они были уместными, в награду он получал лишь взгляд.       Не все было так, как должно было быть, и трудно было скрыть свое нетерпение.       — С вами все в порядке, милорд? — насмешливо протянул он. Мальчик попросил приготовить ему горячую ванну, но теперь, оказавшись внутри, он быстро заснул. Человеческая стойкость действительно была жалкой.       — Да, — пробормотал его господин. Его ресницы дрожали, чаще закрывая глаза; его лицо было лишено какой-либо рациональной мысли или интеллекта. Зрелище должно было быть неприятным, но вместо этого грудь Себастьяна захлестнула волна нежности.       Сделав шаг к ванне, он встал рядом с ней на колени, снял перчатки и взял кусок мыла.       — Я вымою вам голову, — сказал он. — Человеку вашего положения неприлично ходить с засаленным гнездом на голове.       Разум мальчика, должно быть, счел его слова достаточно оскорбительными, чтобы разбудить его. Голубые глаза открылись, все еще остекленевшие ото сна, но уже сверкающие.       — Мыть — твоя задача, — раздраженно возразил он. — Так что, если у меня на голове жирное гнездо, ты в этом виноват.       Себастьян хмыкнул, намылив руки и зарывшись ими в волосы мальчика. Его пальцы начали методично втирать в нее пену, и мгновение спустя глаза его господина снова закрылись.       В таком усталом состоянии он не был способен на полномасштабную враждебность, поэтому Себастьян наслаждался подобием покоя. Он продолжал свои неторопливые движения, тщательно массируя каждую прядь, прежде чем переходить к следующей.       Год назад, после тщательного размышления, он наконец остановился на оливковом мыле, как наиболее подходящем продукте для волос его господина. Его запах был едва уловимым, и он не вытеснял его естественный запах. Каждый раз, когда Себастьян оказывался поблизости, он мог наполнить легкие и поздравить себя с хорошо выполненной работой. Если волосы мальчика неоднократно вызывали желание вдохнуть их запах, значит, он что-то делал правильно во время их купания.        — Где твои перчатки? — пробормотал его лорд. Один его глаз снова был открыт, и теперь он наклонил голову с прищуром. — У тебя грязные ногти.       Была ли его очередь обижаться?       — У меня ногти не грязные, — натянуто сказал Себастьян, и мальчик открыл второй глаз, еще больше прищурившись.       — Они грязные, — настаивал он. — По крайней мере, твой правый указательный палец. Посмотри на него.       Себастьян глубоко вздохнул, убеждая себя не слишком сильно тянуть своего господина за волосы.       — Он не грязный, терпеливо повторил он. — Он просто черного цвета.       Оскорбленный звук был единственной наградой, которую он получил за свою снисходительность.       — Я могу отличить твою черноту, — настаивал молодой господин. — Ты слепой? Дай мне.       Сначала Себастьян решил, что мальчик просит мыло, но вместо этого он схватил палец и поднес его ближе к глазам, изучая.       — Ага! — объявил он торжествующе. Прежде чем Себастьян успел понять, что происходит, его господин начал тереть его ноготь. Впечатляло, как легко он избежал пореза кончиком, но восхищение Себастьяна резко улетучилось, когда мальчик наконец отпустил его и поднял собственный палец, теперь уже покрасневший.       — Кровь! — воскликнул он с довольным отвращением. — И ты говорил мне чаще мыть голову? Ты даже не можешь помыть руки!       По-настоящему обеспокоенный, Себастьян отдернул руку и более внимательно рассмотрел свои ногти.       Кровь, должно быть, осталась после того, как он убил незваного гостя три часа назад. Как его господин в полудреме ухитрился заметить это маленькое пятнышко, а Себастьян не заметил? Обладал ли он сверхъестественной способностью обнаруживать нарушение своих ожиданий безупречности на инстинктивном уровне?       — Прошу прощения, молодой господин, — склонил голову Себастьян, хотя губы его скривились от отвращения. Это была досадная оплошность, а то, что ее заметили, сделало ее еще более неприятной. — Это больше не повторится.       Мальчик что-то пробормотал, но это было слишком тихо, чтобы даже Себастьян мог понять. Единственное слово, которое он расшифровал, было «драматизирует».       Он полагал, что должен быть благодарен за то, что его господин был едва в сознании. Если бы его ум был острее, учитывая настроение, в котором он был последние несколько дней, возможно, он решил бы отрезать оскорбительный палец вместо того, чтобы просто изучить его.       Себастьян убедился, что его ногти чистые, прежде чем вернуться к задаче мытья головы своего господина. Очень скоро процесс увлек его, и он подолгу работал над каждой мокрой прядью, очарованный тем, как темнел цвет под воздействием воды. Он выглядел буро-серым — красивый оттенок, хотя Себастьян предпочитал обычные голубоватые оттенки.       Когда он наконец закончил, мальчик отказался открывать глаза. Его тело стало мягким и податливым, и Себастьян легко завернул его в теплое полотенце, прежде чем поднять и отнести в спальню.       Это движение, казалось, вырвало его господина из сна отчасти потому, что он заворчал и обхватил руками Себастьяна, положив голову ему на плечо.       — Всегда надевай перчатки, — бессвязно приказал он, и Себастьян невольно закатил глаза.       — Никто не моет голову в перчатках, — сказал он. Каким нелепым ребенком иногда может быть его господин.        — Все в порядке, — пробормотал мальчик. Его руки, все еще сжимавшие шею Себастьяна, ослабли. — Мне нравятся твои ногти. Я бы предпочел видеть их, чем перчатки. По крайней мере, когда это уместно.       Это не имело для него никакого смысла, но от комплимента все равно щекотало тепло в его желудке. Нахмурившись от ощущения, Себастьян осторожно положил своего господина на край кровати и начал одевать его в ночную рубашку. Несмотря на то, насколько беспомощным был мальчик, было непросто, но ему все же удалось выполнить эту задачу в рекордно короткие сроки.       — Теперь можете спать как следует, — сказал он вслух. Молодой господин свернулся калачиком на кровати, не открывая глаз, и Себастьян осторожно уложил его, разглаживая одеяло, пока не осталось ни единой морщинки. Затем он заколебался, разрываясь между тем, чтобы уйти и выполнить другие свои обязанности, и тем, чтобы остаться в комнате подольше.       Он предпочитал такие моменты — тихие и взаимно мирные. Его господин забывал о своем непостижимом гневе и обиде, когда уставал, и Себастьян хотел видеть это улучшение чаще. Возможно, он мог бы держать его под действием наркотиков, пока ситуация не стабилизируется? Наркотики могут производить эффект, подобный сонливости.       Хотя, учитывая, как неудачно прошла его последняя попытка, лучше не рисковать. Последнее, чего он хотел, это снова отравить своего лорда и стать виновным в чем-то, за что он действительно будет ответственен, для разнообразия.       В конце концов, он просидел в комнате еще час, прежде чем уйти, голова его была отяжелена мыслями.       Новый день не сделал их яснее. Как он и ожидал, молодой господин снова стал мрачным и неприятным. Он либо игнорировал его, либо сквозь зубы отдавал приказы, и это возвращало Себастьяна к его прежним размышлениям.       Красота. Сожаление. Привязанность. Он понял первую концепцию, но его лорд отверг его попытки доказать ее. Сожаление было слабой, непоследовательной и в значительной степени незнакомой эмоцией, и у него не было активного интереса к пониманию привязанности, чтобы начать искупать себя в глазах своего господина.       Зачем ему вообще оправдываться? Он не сделал ничего плохого. У мальчика не было причин обвинять его в чем-либо.       Возможно, драма была ключом? Горечь, с которой его лорд выплюнул в его адрес слово «драматизирует» несколько дней назад, имела ядовитый укус. Его обида продолжала ярко гореть, и, учитывая ее степень, она должна была носить личный характер.       Себастьян пристально смотрел на кухонный стол, не обращая внимания на то, как их слуги стали бросать на него настороженные взгляды. Стоять неподвижно в течение длительного времени было не по-человечески, но если Бард, Финни и Мей-Рин до сих пор ничего не заметили, то Себастьяну нечего было беспокоиться. Они были слишком поразительно глупы, чтобы распознать демона, даже если он жил в том же доме.       Нет, только его господин привлекал его внимание. Он мог быть непредсказуемым и раздражительным, но его поведение обычно имело причины. Его негодование появилось после боя Себастьяна с Греллем — в частности, после того, как он позволил Греллю ударить его Косой и высвободить его драматические воспоминания…       Осознание пришло к нему, и это было так внезапно, что сердце Себастьяна неуверенно подпрыгнуло.       Конечно. Как он не соединил точки раньше? Возможно, он искренне интересовался тем, как работает оружие жнецов, что позволило Греллю нанести удар, но его лорд этого не знал. Он был свидетелем того, как его дворецкого чуть не победил кто-то другой, и ничтожность увиденных воспоминаний только ухудшила впечатление. Он, должно быть, ожидал увидеть что-то грандиозное и впечатляющее, а не пару унылых образов, отражающих самый приземленный тип драмы.       Он сомневался в том, что Себастьян достоин быть его слугой. Как его защитник.       Эта мысль посеяла в нем семя беспокойства, и чем дольше он стоял на кухне, тем быстрее оно росло. Желание броситься к своему господину и объяснить свою ошибку было непреодолимым, и ему потребовалось усилие, чтобы удержаться на месте.       Открытость в своем откровении не пошла бы ему на пользу. Мальчик мог решить, что Себастьян придумывает оправдания своему поведению. Нет, он должен был осторожно подходить к ситуации и менять ее ненавязчиво, следя за тем, чтобы мнение Сиэля Фантомхайва о нем снова стало точным, не вызывая дальнейших разногласий между ними.       Довольная улыбка тронула его губы, и эта картина, должно быть, обеспокоила людей, потому что Финни внезапно отшатнулся, схватившись за разделочную доску, пока та не сломалась. За его испуганным вздохом немедленно последовали слезные извинения, и Себастьян раздраженно вздохнул.       Сначала ему придется разобраться с мирской драмой. Затем перейти к важному делу.

***

      Себастьян тщательно подготовился. Он рассмотрел и отобрал самые волнующие истории из своего многовекового служения и в тот же вечер начал делиться ими со своим господином.       — Я помог Тамерлану основать империю Тимуридов, — упомянул он в разговоре. Он сделал вид, что вытирает пыль с мебели, пока его господин внимательно изучал новую пачку писем, недовольно нахмурив брови. — Он был отличным лидером, но не был хорошим тактиком, и ему не хватало других жизненно важных навыков. Я помог ему захватить большую территорию и позаботился о том, чтобы он остался непобежденным в бою. У него было поразительное количество врагов, но я позаботился о каждом из них так быстро, что люди поверили, что Тамерлан стоит за их смертью.       Молодой господин непонимающе посмотрел на него.       — Хорошо, — сказал он, когда тишина натянулась. Себастьян поджал губы, когда его поразило неприятное и странное ощущение того, что его сердце замирает. Что это значит? Было ли это выражением разочарования?       Он предположил, что был разочарован. Это была хорошая история и яркое пятно в его воспоминаниях о контрактах. Империя Тимуридов не была шуткой, его господин должен был быть впечатлен. Может, он что-то неправильно понял?       — Тамерлан до сих пор считается одним из величайших воинов, которых когда-либо знала история, — отметил он. На этот раз реакция была хуже: его господин презрительно сморщил нос.       — Ты даешь мне урок истории? — подозрительно спросил он. — Потому что сейчас не время. Кроме того, меня не интересует какой-то парень, который даже не участвовал в собственных битвах. Ты хочешь, чтобы меня впечатлил человек, который оставил всю работу на тебя?       — Он не оставлял мне всю работу, — отрезал Себастьян. Как мальчик мог так ужасно упустить суть? Он не должен был впечатляться Тамерланом. — Я помогал ему и защищал его от опасности. Это ничем не отличается от того, что я делаю для вас. Ваши враги не исчезают сами по себе.       Голубой глаз мальчика сузился.        — Единственное, что ты делаешь, — это одалживаешь мне свою физическую силу, — ядовито возразил он. — Я предпочитаю быть тактиком, а не воином, и, по твоим словам, твой Тамерлан не был ни тем, ни другим.       Как неприятно было исправляться.       — Это не то, что я сказал.       — Кого волнует то, что ты сказал? И кого волнует человек, которого ты съел много лет назад? Заканчивай стирать пыль, или чем ты там занимаешься, и предоставь мне мою работу!       Бровь Себастьяна дернулась. Его зубы болели от потребности обнажить себя в раздраженном рычании, но каким-то образом ему удалось взять себя в руки, прежде чем это ускользнуло от него.       Упоминать Тамерлана было не лучшей идеей, когда его господин намеренно неправильно понял то, что он пытался донести.       Отлично. Его следующие рассказы будут более впечатляющими.       Себастьян ждал пять долгих минут; затем он снова начал говорить.

***

      С каждым часом его разочарование росло. Его господин, казалось, тоже становился все более сердитым, и после еще одной неудачной попытки он достиг точки кипения.       — Да заткнись ты уже! — воскликнул он. — Почему ты говоришь мне это? Когда я выражал желание узнать о твоем прошлом?       Иногда молодой господин мог быть ослепительно неразумным.       — Я просто исправляю некоторые из ваших заблуждений обо мне, — медленно ответил Себастьян. Если непрямой подход не срабатывал, ему оставался более конкретный подход. — Как ваш слуга, я хотел бы, чтобы вы были уверены в моих способностях защитить вас, несмотря на неожиданность или грандиозность любого нападения.       Эти слова были настолько ясны, насколько могли быть, и все же мальчик все еще смотрел на него, как будто у него выросла вторая голова.       — С чего ты взял, что я сомневаюсь в твоей готовности отразить нападение? — осторожно спросил он. — Вплоть до того, что ты решил отравить мои уши этими тошнотворными героическими рассказами о своих приключениях?       Как он мог неправильно понять его даже сейчас? Может быть, он еще не оправился от болезни. Или это могло повредить его мозг — Себастьян был свидетелем того, что случилось с некоторыми людьми, которые прошли через раны или болезни.       Эта мысль оставила во рту крайне неприятный привкус. Он сглотнул, нервничая и борясь с инстинктом хотя бы начать допускать такую ​​возможность.       — Вы выразили свои сомнения вскоре после убийства мадам Ред, — пояснил он. — Как ваш верный дворецкий, я хотел их облегчить.       Это было лучшее, что он мог сделать. Не было никакого способа быть яснее.       На лице его господина отразилась целая гамма сложных эмоций. Он, казалось, боролся с чем-то, и когда он наконец заговорил, его голос был освежающе дружелюбным.       — У меня нет никаких сомнений насчет тебя, — сказал он. Это был такой простой комплимент, но почему-то сердце Себастьяна затрепетало. — Я точно знаю, кто ты, на что ты способен и на что ты не способен. Ничего из того, что ты мне скажешь, не повлияет на это. Если бы я думал, что ты не в состоянии защитить меня, я бы давно избавился от тебя.       Это было правдой. Молодой господин никогда не колебался, чтобы выразить свое недовольство, поэтому Себастьян нашел его недавнее молчаливое неодобрение таким ошеломляющим. Но, может быть, он слишком все обдумывал? Возможно, его лорд все еще был обеспокоен тем, что случилось с Мадам Ред, а Себастьян был удобным выходом для его гнева.       Но это обвинение…       Он хотел задать больше вопросов, но большая его часть стремилась оставить конфликт позади. Какое значение имело то, что имел в виду его господин, когда он явно передумал сейчас? Себастьян всегда предпочитал сосредоточиться на настоящем.       — Теперь, что касается того, что ты не можешь сделать… — продолжил мальчик, и Себастьян напрягся, готовясь. — Ты явно бесполезен в моем образовании. Сколько мне еще ждать, пока ты найдешь мне новых учителей? Я очень четко выразил свою просьбу, но ты до сих пор никого не нанял.       Ах это. Губы Себастьяна шевельнулись в озорной улыбке.       — Да, конечно, — промурлыкал он. — Прошу прощения, мой лорд. Послезавтра я приведу свою потенциальную замену — я уже выбрал пять человек, которых, я уверен, вы найдете интеллектуально стимулирующими.       Просьба найти новых учителей была оскорблением, которое Себастьян не хотел легко проглотить. Если его господину не нравятся его методы, он посмотрит, что тот подумает о своих следующих наставниках. Себастьян выбирал их очень тщательно: все они когда-то были приличными, их рекомендации ослепляли, но со временем они превратились в скучные, бессвязные, запутанные массы. Каждому из них было за семьдесят, и их подход к образованию мог вызвать желание спать даже у демона. Пусть мальчик попытается извлечь из них какие-либо знания. Учитывая их трудности со зрением и слухом, а также тот факт, что один из них был серийным убийцей, уроки обещали быть незабываемыми.       И если бы он смог убедить этих учителей жить в поместье и день за днем ​​составлять компанию своему господину… Результаты были бы еще более продуктивными. Меньше чем через неделю мальчику придется признать, что Себастьян был лучшим выбором, и забыть о своей глупой просьбе.       Он уже с нетерпением ждал этого сладкого момента победы.

***

      Иногда гениальные планы могли претерпевать трансформации на пути к тому, чтобы стать еще более гениальными. Как только его господин сказал: «Я выясню, что не так с каждым из этих пяти преступников, которых ты нашел», в голове Себастьяна промелькнуло миллион новых идей. Они временно остановились, когда мальчик добавил: «Если я добьюсь успеха, ты дашь полный и прямой ответ на мой вопрос, каким бы он ни был. Один вопрос на одну раскрытую загадку», а затем ринулся вперед с новой скоростью.       Игра. Сиэль Фантомхайв хотел сыграть против него.       Эта перспектива вселила в Себастьяна такой сильный трепет, что он застал его врасплох своим рвением. Его тело дрожало, пытаясь сохранить свою человеческую форму нетронутой — любопытство и волнение полностью переполняли его чувства.       Молодой господин думал, что у каждого учителя есть определенный недостаток, который он может обнаружить. Это было не так, но кто сказал, что Себастьян не может внести какие-то изменения в свои планы?       — А если у вас не получится? — спросил он с интересом. На данный момент условия мальчика не были пугающими. Даже в том маловероятном случае, если он выиграет, Себастьян ничем не рисковал, поскольку мог легко обойти такое неконкретное требование.       — Те же правила применимы и к тебе.       — Те же правила, — повторил он. Интересно. Сколько стоил ему такой приз? Было ли что-то, что он хотел бы узнать о своем господине, что-то, что мальчик не хотел бы рассказывать ему, если бы его не заставили?       Не совсем. Сиэль Фантомхайв был грозным господином, но в итоге так и остался человеком с ограниченными возможностями. В его предыстории не было ничего такого, что Себастьян мог бы захотеть узнать, по крайней мере, недостаточно, чтобы считать ответ наградой.       С другой стороны, кто сказал, что цель вопросов должна заключаться в получении новых знаний? Это может быть что угодно. Себастьян мог выбрать вопрос с целью унизить, смутить или, возможно, сломить.       В нем расцвело еще более темное возбуждение, потенциальные вопросы крутились ядовитым, бесконечным циклом внутри его разума.       Возможности, которые могла принести победа в этой игре… Она могла укрепить его позицию и выбить почву из-под ног его господина. Больше не будет моментов, когда Себастьяну приходилось сомневаться в себе, больше не будет случаев, когда замечания мальчика заставляли его чувствовать себя неловко. Никаких оскорблений, которые могли бы по-настоящему задеть, потому что после его вопросов Сиэль Фантомхайв был бы слишком унижен, чтобы даже смотреть на него прямо.       — Один вопрос на одну раскрытую загадку? — он уточнил. Было трудно скрыть нотки возбуждения в его голосе.       Мальчик кивнул.       — И полный, честный ответ на него, — добавил он. — Никаких уклонений. Никакого искажения правды или умалчиваний.       Ах, новые условия… Это сложно, но не настолько, чтобы заставить Себастьяна колебаться.       — Не использовать контракт, чтобы отказаться отвечать? — невинно спросил он. Это была самая важная часть, и он ждал, затаив дыхание, пока его господин не ухмыльнулся в знак одобрения.       — Не использовать лазейки в контракте? — поддразнил он. Себастьян напрягся, и волнение немного поутихло, сменившись первыми всполохами сомнений.       Ему не нравилось это состояние. Это лишило его многочисленных возможностей — если он каким-то образом проиграет и мальчик задаст смертельный вопрос, у него не будет возможности отступить.       Что, если он захочет узнать его настоящее имя? Дать столько силы человеку...       Но колебания были быстро сметены потоком непоколебимого оптимизма. Себастьян улыбнулся сквозь зубы.       — Договорились, — согласился он. В конце концов, каким демоном он был бы, если бы не мог найти способ обойти сложный вопрос?       Его господин улыбнулся в ответ, и его улыбка была столь же опасной.       — Договорились, — повторил он.       Когда Себастьян вышел из кабинета, он не стал тратить время на ходьбу на своих человеческих ногах. Он добрался до своей комнаты менее чем за две секунды и с этого момента начал строить планы.       Старые профессора с сомнительной академической ценностью и не очень звездным прошлым не годятся. Ему нужны были свежие идеи, люди, которые могли бы создать настоящую загадку и оставить молодому господину без шансов правильно угадать его недостатки.       Наем преступников был лучшим выбором: это было удобно, это создавало трудности, и его господин ожидал этого и, таким образом, считал себя вероятным победителем. Доказать его неправоту было бы восхитительно, и Себастьян уже знал, с чего начать поиски.

***

      К полуночи все приготовления были завершены. Из списка, предложенного Лау, пять человек были проверены и отобраны лично Себастьяном, каждый из которых соответствовал уникальным критериям, которые он разработал.       Критерий первый: ни одно преступление не должно быть сразу очевидным. Молодой господин, несомненно, предвидел общий выбор убийц, наркоманов, похитителей и воров, так что если идти против его ожиданий, Себастьян уже получит очки.       После тщательного рассмотрения он выбрал трех воров, интересующихся совершенно разными вещами.       Мистер Уитмор был расхитителем могил: он никогда никого не учил истории, но питал к ней неподдельную страсть. Это означало, что он ненадолго сойдет за учителя. Трудно было бы догадаться, чем он занимался на самом деле, но не невозможно, тем более что сам этот человек был слишком шумным и непрофессиональным по меркам Себастьяна. Но из-за столь короткого срока его возможности были ограничены, поэтому ему пришлось довольствоваться наиболее подходящим.       Леди Роузмор была заядлой путешественницей, и у нее был одержимый интерес к коллекционированию книг всех видов. Чем дороже и реже они были, тем сильнее становились ее влечения. Она будет преподавать географию, и Себастьян был уверен, что его господин никогда не догадается о подробностях ее проступков. Ее недостаток был слишком уникален, чтобы его можно было раскрыть, а это означало, что для него это была почти гарантированная победа.       Третьим вором был мистер Айменс, учитель математики и личный любимец Лау. Он очень любил одежду, чем изысканнее, тем лучше. Он не обязательно крал, но он одалживал ее и делал то, что Себастьяну было слишком противно, чтобы проверить это лично. Несмотря на такие неприятные человеческие детали, это было уникальное преступление, о котором у юного господина не было никаких шансов догадаться.       Мисс Тейлор была самой опасной среди учителей. У нее был реальный преподавательский опыт, но она выбирала только тех работодателей, которые страдали физическими или психическими недугами, и все они имели склонность загадочно умирать в течение года.       Сначала Себастьян не хотел ее нанимать. Этому нежеланию было много причин — его господин ждал убийцу среди своих новых воспитателей; заставить мисс Тейлор согласиться на позицию спонтанно — обещало быть сложной задачей, и, наконец, был задействован элемент опасности, какой бы малой она ни была. Себастьяну не потребовалось много времени, чтобы тщательно осмотреть ее вещи и найти все возможные виды яда, и хотя такой выбор оружия означал, что смерть наступит через недели или месяцы, он все еще чувствовал себя не совсем комфортно. Его господин был физически хрупок. Если Себастьяну удалось отравить его, не пытаясь, то кто мог сказать, как подействует на него настоящий яд, в малых дозах или нет?       Ему придется внимательно наблюдать за всем и вмешиваться, прежде чем хоть капля попадет в организм его господина.       Привлекательный аспект найма мисс Тейлор заключался в ее поведении. Она говорила мягко и нежно, и она была достаточно умна, чтобы не выдавать себя легко. Ее мотивы казались смехотворно человеческими: судя по ее жертвам, она страдала распространенным заблуждением, считая себя спасительницей обманутых судьбой. Или, возможно, ею просто двигала потребность избавиться от слабости — в конце концов, мотивы не имели значения. Важным моментом было то, что Себастьян должен был хотя бы немного разнообразить свой выбор учителей, и убийца вроде мисс Тейлор был лучшим кандидатом. Сколько чашек яда его господин был готов выпить по незнанию? Каждый случай будет считаться победой Себастьяна.       Но теоретически, хотя это было крайне маловероятно, существовала вероятность того, что мальчик разберется во всех преступлениях. Это привело Себастьяна к миссис Вордсон, громкой и нетерпеливой женщине, которая не совершала никаких серьезных преступлений. Она была физически груба со своими детьми не раз, но если общество не считало это наказуемым проступком, Себастьян не мог поступать так же.       Это была для него гарантированная, обеспеченная победа. Какие бы догадки ни делал его господин, все они будут ошибочными, потому что миссис Вордсон просто очень неприятная женщина.       Себастьяну удалось уговорить всех пятерых выбранных им учителей переехать в поместье его лорда уже на следующее утро. По понятным причинам большинство с радостью согласились.       Варианты вопросов, которые он задаст своему господину после своего триумфа, все еще боролись за господство в его сознании. Процесс был настолько увлекательным, что Себастьян заметил, что улыбался без остановки всю ночь, только когда у него начала болеть челюсть. Раздраженно нахмурившись, он погасил улыбку, но волнение продолжало разжигать его кровь.       Он не помнил, когда в последний раз чувствовал такое воодушевление. Он хотел, чтобы их игра уже началась.

***

      Себастьян открыл дверь еще до того, как все учителя вышли из кареты, которую он для них нанял. Приятная улыбка украшала его губы, и он всем им небрежно поклонился.       — Добро пожаловать в дом моего господина, графа Фантомхайв, — сказал он. — Я надеюсь, что комнаты, которые я приготовил для вас, будут соответствовать вашим стандартам.       — Им следует быть лучше, — пробормотала миссис Уордсон. Мисс Тейлор бросила на Себастьяна извиняющийся взгляд, а мистер Уитмор и леди Роузмор тут же начали уверять, что им понравятся их комнаты.       Люди. Такие разные, но иногда такие предсказуемые.       — Позвольте мне показать вам… — начал Себастьян, но громкий пронзительный голос прервал его.       — Себастьян!       Он вздрогнул, повернувшись в сторону лестницы. Его разум остановился на секунду, пытаясь определить, кому принадлежал этот голос. Инстинктивная часть шептала, что это Сиэль Фантомхайв, но его рациональная часть отвергала эту идею. Его господин никогда не звучал так истерично и так непохоже на себя.       С другой стороны, кто еще может быть в их доме?       — Себастьян! — ужасный визг снова наполнил зал, и Себастьян вздрогнул. — Пожалуйста, скажи мне, что мои учителя здесь! Я ждал так долго, я не мог бы выдержать еще один день, не зная!       Прежде чем он успел осознать, что происходит, его господин врезался в него со всей силой, как будто он каким-то образом пропустил его, стоящего тут же.       — Ой, извини! — он сделал шаг назад с идиотской ухмылкой на лице. — Они здесь? Ты привез их?       Все важные мысли и планы вылетели из его головы. Себастьян уставился на него, не зная, что сказать и как поступить.       Что это было за безумие? Неужели его господин сошел с ума? Что он должен был делать с ним, когда у них была аудитория?       — Мальчик не может видеть?! — в отчаянии воскликнула леди Роузмор. Ее слова пробудили зачатки понимания, и Себастьян боролся с искушением изумленно разинуть рот.       — Я… — неловко начал он. Не может видеть? Неужели эти люди решили, что его господин слеп? — То есть… Да. Боюсь, его состояние…       Он понятия не имел, как закончить это предложение, когда был так беспомощен, из-за непонимания. Неужели мальчик действительно потерял способность видеть? Или это было…       — Вы действительно здесь! — его лорд повернулся к учителям, его голубой глаз смотрел куда-то между ними. — Простите, что не поприветствовал вас должным образом. Себастьян никогда не уточняет, что и когда он собирается делать, забывчивый простак.       …Это было. Это дерзкое выступление было частью их игры, и Себастьян был дураком, что не заметил этого раньше.       Во всех своих планах и предвкушениях он забыл, что его господин был одним из самых хитрых и сложных противников, с которыми он когда-либо сталкивался. Было упущением с его стороны не предсказать, что мальчик придет хорошо подготовленным.       — Слепота появилась недавно, — прошептал молодой господин, его голос так жалко дрожал, что даже мистер Эйменс, наконец, перестал изучать его одежду и поднял голову. — И Себастьян, должно быть, забыл… Я не хочу, чтобы люди знали, но как моим учителям вам, конечно, придется… Надеюсь, это не будет…       Этот запинающийся вздор, этот обиженно-невинный взгляд на его лице — его господин притворялся слепым и идиотом.       Это усложняло дело. Это очень усложняло.       Волна противоречивых эмоций заблокировала его мозг, толкая его в двух разных направлениях.       Идея Сиэля Фантомхайва была блестящей. Впечатляющей. Ошеломляющей. Одним ходом ему удалось пересечь шахматную доску и теперь он создавал прямую угрозу Себастьяну и его планам. Если бы учителя считали мальчика безмозглым калекой, они без колебаний украли бы у него или отравили прямо у него на глазах. Возможно, они сочтут это забавным, и тогда единственной победой Себастьяна станет миссис Вордсон. Ему предстояло ответить на четыре вопроса с ограниченными возможностями для уклонения.       Это привело его к другому измерению чувств, основанному на разочаровании. Это было свирепо по своему накалу и невыносимо до такой степени, что соблазняло Себастьяна закатить истерику, топать ногой и протестовать против несправедливости такого трюка.       — Себастьян? — его господин повернулся в его сторону, его взгляд был обманчиво наивен и честен. — Ты не сердишься на меня, не так ли? Если ты хотел сохранить мою слепоту в секрете от них, ты должен был мне сказать.       Мисс Тейлор и леди Роузмор ахнули от тихого возмущения при одном лишь предложении, так что Себастьян попытался улыбнуться. Усилие было болезненным — челюсть снова начала болеть, причем гораздо более неприятно.       — Конечно, я не сержусь на вас, милорд, — деревянно заверил он. — Просто ваша новая инвалидность причиняет мне сильную боль. На самом деле, это причиняет мне такую ​​боль, что я предпочитаю забыть об этом, поэтому я надеюсь, что вы извините мне мой проступок. Я должен был предупредить ваших учителей заранее.       Мальчик милостиво махнул рукой.       — Все в порядке, — сказал он. — Я знаю, насколько эмоциональным ты можешь быть. — Он воспользовался моментом, чтобы неуклюже повернуться лицом к их фишкам. — Немного драмы, и здесь все превратится в большую кучу слизи, — прошептал он в разговоре. — Он самое драматическое существо, которое вы когда-либо видели в своей жизни.       Учителя неуверенно засмеялись. Себастьян очень надеялся, что на этом все и закончится, но его лорд не собирался затыкаться.        — Однажды он учил меня истории, — признался он вместо этого, — и когда он прочитал о смерти Тамерлана из Империи Тимуридов, он расплакался. Оказывается, Тамерлан был его самым почитаемым лидером, и Себастьян надеялся, что он все еще где-то жив.       — Что? — мистер Уитмор недоуменно взглянул на Себастьяна. — Но Тамерлан умер более четырехсот лет назад. Как ты мог не знать этого, если ты интересовался им?       Разочарованное рычание грозило вырваться наружу, и Себастьяну пришлось прикусить язык, чтобы удержать его на привязи. Его презренный господин посмотрел на него, его губы раскрылись в лукавой, кровожадной ухмылке.       — В его ответах не следует ожидать никакой логики, — сказал он. Его трагический голос резко контрастировал с его откровенно озорным выражением лица — жаль, что один только Себастьян мог это видеть. — Это Себастьян. Он живет драмой — он всегда придумывает новые причины, чтобы пострадать. И я знаю, что он винит себя в моей травме.       Его первым побуждением было нахмуриться, но потом пришла идея. Огорчение исчезло, и Себастьян скорбно покачал головой.       — При всем уважении, милорд, если бы вы послушались меня, а не сами гонялись за этим преступником, ничего бы не случилось, — заметил он. Улыбка исчезла с губ молодого господина, когда он, должно быть, почувствовал, как учителя напряглись.       Это был блестящий ход, и он, наконец, принадлежал Себастьяну. Теперь их преступники дважды подумают, прежде чем делать что-либо изобличающее в присутствии мальчика. Тот, кто был готов пожертвовать собой в погоне за справедливостью, был врагом, которого следует опасаться, слепым или нет, и это было еще одним напоминанием о репутации мальчика. Его не зря считали королевским сторожевым псом.       Но его триумф длился недолго. Молодой господин одарил его застенчивой и уязвимой улыбкой, наклонив ее так, чтобы она была видна зрителям.       — Спасибо, что был так добр ко мне и пытался сохранить мою репутацию, Себастьян, — пробормотал он. — Но тебе не нужно лгать им. В конце концов, они мои профессора и будут жить под моей крышей. Мы должны быть в состоянии доверять друг другу. Я прав?       Учителя, которые с каждой секундой выглядели более растерянными и смущенными, ответили утвердительно. Мальчик смущенно опустил плечи.       — Я не преследовал преступников, — пробормотал он. — Я не занимаюсь такими вещами. Но я играл с новой игрушкой, которую начала разрабатывать моя компания. Себастьян должен был присматривать за мной, а он этого не делал, и я так отвлекся, что случайно слишком резко дернул игрушку. Его острый кончик попал мне прямо в глаз… И все из-за моей собственной глупости.       Молодой господин жалобно всхлипнул. Учителя выглядели готовыми утешить его. Себастьян был готов задушить его.       События выходили из-под его контроля. Меньше всего он хотел, чтобы эти люди видели в его господине несчастного слепого ребенка, у которого нет мозгов, о которых можно было бы говорить. И это был тот образ, к которому, похоже, стремился Сиэль Фантомхайв — он планировал отдать должное за свою работу в преступном мире кому-то другому, возможно, даже Себастьяну.       Обычно он нашел бы это приятным, но в этой ситуации это означало катастрофу. Если он проиграет их игру в течение первых двух дней, смущение будет слишком глубоким, чтобы когда-либо оправиться от него. Было бы проще свернуть мальчику шею и спрятаться в аду на следующие несколько десятилетий.       Заставив губы оставаться растянутыми, Себастьян прочистил горло.       — Позвольте мне показать вам ваше жилье, — сказал он. — Тогда я подам вам чай.       Никто не возражал, даже его лорд. А зачем ему? Он выиграл предварительный раунд. Если Себастьян хотел вырвать победу из его рук, ему придется удвоить усилия.       Эта перспектива раздражала… И так увлекала, что он не мог понять, злится он или взволнован.       Возможно, и то, и другое.

***

      Когда наступила ночь, мистер Айменс вышел из своей комнаты и начал тщательно исследовать дом. Себастьян наблюдал за ним, надеясь, что ему не придется вмешиваться. Это конкретная ситуация поставила его перед дилеммой: чем раньше тот совершит преступление, тем больше у Себастьяна шансов на победу. Но с другой стороны, позволить этому существу осквернить любую одежду его господина или даже одежду умерших Фантомхайвов…       Себастьян всегда мог попытаться направить мистера Айменса в комнату Барда, но это, скорее всего, закончилось бы криками и выстрелами.       Тогда ему придется подождать и посмотреть. Если это было жизненно важно для его победы, он полагал, что мог бы пожертвовать старой одеждой Фантомхайвов… Но не одеждой господина, и не голубым платьем Рэйчел Фантомхайв. Себастьян находил его слишком изысканным, чтобы позволить ему испортиться, и он знал, что его лорд питал к нему особую привязанность. Он часто смотрел на фотографию, на которой оно было на матери, бледными и отстраненными глазами, словно теряясь в воспоминаниях о давно минувших днях.       Иногда Себастьян хотел спросить об этом. Что такого было в этой конкретной фотографии, которая привлекла внимание его лорда? Помнит ли он день, когда его сделали? Было ли ему радостно или грустно? Что он делал тогда, спрятавшись где-то, куда не могла добраться камера, существуя, когда Себастьян понятия не имел о его существовании?       Если бы Себастьяна интересовало его прошлое, он бы спросил. Но он этого не сделал, так что тайна осталась тайной.       Мистер Эйменс открыл дверь в одну из гостевых комнат. Украдкой оглядевшись, он подошел к платяному шкафу и дотронулся до него дрожащими от возбуждения руками.       Себастьян затаил дыхание. Может ли это быть так просто? Совершит ли сегодня этот безвкусный человек свой грех, обеспечив Себастьяну первую победу?       Но его надежды умерли, когда мистер Эйменс громко судорожно вздохнул и попятился от двери. Он выглядел страдальчески, но его походка была решительной. Какие бы мысли ни были в его извращенном мозгу, он решил подождать.       Отлично. Себастьян все еще был уверен, что его лорд никогда не догадается о природе разврата мистера Эйменса. Его тревожило все, даже отдаленно сексуальное, поэтому такое странное преступление никогда бы не пришло ему в голову.       Удовлетворенный своими выводами, Себастьян растворился в ночи.

***

      Новый день дал ему новую идею. Во время обеда, как и ожидалось, молодой господин попытался разговорить учителей. В настоящее время он пытался сблизиться с миссис Вордсон — его вопросы казались невинными, но за каждым из них скрывалась острая цель.       — У меня часто так сильно болят глаза, — пожаловался он. — Я пробовал разные лекарства, но ничего не помогало. Есть ли у вас какие-либо рекомендации? Я бы, наверное, попробовал что-нибудь в данный момент.       Сложить два и два было несложно: мальчик считал, что миссис Вордсон злоупотребляет наркотиками, и ухватится за возможность втянуть его в свою зависимость. Такая теория имела смысл. Естественно, это было неправдой, но кто сказал, что Себастьян не может подыграть?       — Молодой господин, извините, что прерываю вас, но пришло время осмотра дома, — сказал он в спешке. Судя по прищуренному взгляду мальчика, план сработал. Теперь он думал, что находится на правильном пути, и что Себастьян запаниковал и попытался положить конец компрометирующему разговору.       «Осмотр дома» также было хорошим отвлечением. Поскольку Себастьян только что это выдумал, его господин понятия не имел, что это было — наблюдать за тем, как он пытается это понять, обещало быть забавным.       Короткая вспышка разочарования на лице мальчика заставила Себастьяна застонать от мстительного восторга. Приняв растерянное выражение, он придал голосу искренне звучащую тревогу, когда спросил: "Молодой господин? Что-то не так?"       Его господин надулся и опустил голову, но не раньше, чем продемонстрировал свои дрожащие ресницы и заплаканный взгляд.       — Я просил тебя не называть это осмотром дома, — прошептал он. — Для меня это всегда звучит как издевательство.       — Да! — неожиданно миссис Вордсон уставилась на него. — Ты издеваешься над мальчиком, дворецкий?       Как его лорду удалось переманить на свою сторону даже преступников? Сдерживая гримасу, Себастьян раскаянно поклонился.       — Вовсе нет, — заверил он. — Прошу прощения, милорд, но я не знаю, как иначе назвать наше упражнение. Если у вас есть какие-либо предложения, я, конечно, буду рад им последовать.       Радость, которую мог расшифровать только Себастьян, исчезла. Выражение лица мальчика исказилось из-за поражения, которое он не мог не принять сейчас.       — Я полагаю, осмотр дома — подходит, — проворчал он. — Мы можем сделать это сейчас, я не против. Но ты можешь взять меня за руку? В противном случае я не чувствую себя комфортно. Что, если я упаду, как в последний раз?       Себастьян фыркнул и пробормотал свое согласие.       Молодой господин был сбит с толку и был подозрительным, поэтому он хотел, чтобы его вели физически, чтобы не показать, что он понятия не имеет, чего Себастьян от него хочет. Быстро соображает, с одной стороны, но он не осознавал, что основная цель этого упражнения уже достигнута: его подозрения относительно злоупотребления наркотиками миссис Вордсон укрепились — и это ускорит его первое поражение. Себастьян многое бы отдал, чтобы на несколько мгновений прыгнуть в будущее и увидеть его яростную гримасу.       Мечтательная улыбка тронула его губы, но он стряхнул ее прежде, чем кто-либо, кроме его лорда, успел ее поймать.       — Как вы знаете, мы сейчас в столовой, — прокомментировал он, нежно сжимая руку мальчика в своей и медленно ведя его к двери. — Стол…       — Подожди! — молодой господин подпрыгнул и замахал рукой учителям. — Не хотите ли вы все составить нам компанию? Обычно Себастьян ведет меня по всем этажам, чтобы убедиться, что я не забыл планировку собственного дома, но на этот раз мы можем сделать это вместе! Это может быть тур по дому!       Его бурное возбуждение казалось таким искренним, что Себастьян уставился на него, по-настоящему очарованный. Если бы он не знал правды, у него возникло бы искушение поверить каждому слову. Восхищение было головокружительным — оно подчинило его более логические части, наполнив его бездумным желанием смотреть на своего господина и ничего больше не делать.       Не может быть более неподходящего времени для этих бессмысленных человеческих импульсов: Сиэль Фантомхайв снова поставил под угрозу его победу. Ему не потребовалось и минуты, чтобы понять, что Себастьян имел в виду под «осмотром дома», и использовать это в свою пользу. Теперь за ними потянутся учителя, и некоторые из них могут выдать себя своим интересом.       Пальцы мальчика злобно впились в руку Себастьяна. Нелепо. У него не было причин раздражаться, когда из них двоих он оказался ближе к победе.       Недолго думая, Себастьян поцарапал мягкую кожу своими ногтями, причинив ему боль. Его господин зашипел, но на его лице не отразилось ни следа боли или гнева.       Что ж, тогда ему просто нужно стараться получше.

***

      Как только бесконечный тур закончился, Себастьян поспешил ретироваться. Он не думал, что какие-либо игровые персонажи скомпрометировали себя, но мистер Эйменс продолжал спрашивать, чей гардероб где находится, в то время как мистер Уитмор не переставал интересоваться Фантомхайвами. Маловероятно, что в результате Молодой господин сделал правильные выводы, но шансы были слишком зыбкими, чтобы успокоить Себастьяна. В сущности, все, что он сделал до сих пор, принесло мальчику больше пользы, чем ему самому.       В голову пришла новая мысль, и Себастьян чуть не выругался от разочарования. Почему он впустую потратил время, проводя осмотр дома для миссис Уордс подробнее, чем для других кандидатов? Она уже была его выигрышным билетом. Неважно, что его господин думал о ее поступках, он никогда не будет прав, потому что с ней все было в порядке. Гораздо разумнее было бы использовать тактику перебивания своего господина, инсценировав панику из-за другого учителя.       Его охватило недовольство, и Себастьян сжал губы.       Какая неловкая позиция. По крайней мере, он один был свидетелем собственной глупости.       Независимо от того. У него еще было время переломить ситуацию. Его господин даже не заметил бы, что его поразило… Возможно, в буквальном смысле этого слова.

***

      Себастьян решил начать с малого. Во время ужина он остановился у противоположной стороны стола, пристально наблюдая за своим господином. Затем он улыбнулся широкой нелепой улыбкой, и позволил ей застыть на его губах.       Прошла минута. Две. Мисс Тейлор несколько раз взглянула на него, сбитая с толку и озабоченная, но Себастьян игнорировал ее. Он знал, что его внимание рано или поздно привлечет к нему взгляд лорда — почему-то мальчик всегда ощущал его присутствие или его взгляд, даже если на это уходило время.       Еще через минуту это случилось. Сиэль Фантомхайв поднял глаза и уставился на него, а Себастьян позаботился о том, чтобы улыбнуться еще шире.       Мальчик моргнул, выглядя таким же растерянным, как и мисс Тейлор. Постепенно, по мере того как Себастьян продолжал улыбаться, он начал хмуриться, озадаченное раздражение исказило его красивые черты.       Он предостерегающе сузил глаза. Себастьян еще больше растянул губы.       Он изобразил «прекрати это» губами. Себастьян продолжал улыбаться. Раздражение переросло в гнев, и теперь от взрыва его господина их отделяло всего четыре секунды. Три, два, один…       — Себастьян, — рявкнул мальчик. — Почему ты...       Дыхание возбуждения затрепетало где-то в груди Себастьяна. Вкус предстоящей победы ворвался в его горло, наполняя рот своим восхитительным ароматом, и когда его господин вдруг замолчал, он едва удержался от рычания: «Закончи эту фразу! Скажи, что ты начал говорить!»       Но он должен был знать лучше. Даже если бы его господин услышал его, он немедленно сделал бы противоположное тому, что просил Себастьян, тем более, что его мозг, казалось, вовремя наверстал упущенное, чтобы не дать ему совершить ошибку.       Пауза начала затягиваться. Удивление и разочарование отразились на лице его господина, прежде чем он совладал с собой и откашлялся.       — Почему ты не наполняешь мою тарелку? — он закончил. — Я до сих пор голоден. Моя порция была слишком маленькой.       Его голос, возможно, был неуклюжим, но улов компенсировал это. Даже если другие могли начать подозревать, что он не слепой, когда он начал реагировать на улыбку Себастьяна, теперь их подозрения развеялись — вопрос молодого господина имел смысл и еще больше подтвердил его слепоту.       — Вы еще не доели свою порцию, милорд, — послушно сказал Себастьян. Его улыбка сморщилась, возбуждение сменилось кислостью.       — Но на моей тарелке ничего нет.       — Посмотрите внимательнее. Он не мог устоять перед соблазном, даже когда учителя издавали смутные звуки ужаса. Мисс Тейлор испепеляла его взглядом, но Себастьян лишь закатил глаза.       Его не волновала их абсурдная реакция. Эта битва была уже проиграна — пока они считали мальчика слепым, они продолжали недооценивать его и странно защищать его, по крайней мере, публично. Себастьяну показалось, что все смеются у него за спиной, кроме мисс Тейлор. Скорее всего, она заплакала и укрепила свою решимость довести свой план до конца.       Как бы то ни было, война еще не закончилась. Его господин только что чуть не ошибся, и при некотором усилии эта ошибка произойдет, пусть и позже.       У Себастьяна было несколько идей.

***

      Той ночью, всего через несколько минут после того, как он уложил своего лорда в постель и приготовился разработать более подробный план на завтра, Себастьян понял, что что-то не так. Его чувства обнаружили аномалию, и он поднял голову, сосредоточившись на спальне Сиэля Фантомхайва. Несмотря на то, что он находился на расстоянии нескольких этажей, он мог сказать, что внутри не доносилось ни звука.       Беспокойство не расцвело, оно лишь слегка пошевелилось. В то время как мальчик, сбежавший из своей комнаты, был неожиданностью, Себастьян мог слышать его в доме — его дыхание было безошибочным. Было тихим и неспешным, а это означало, что ему ничего не угрожало. Тем не менее, это стоило расследовать.       Обнаружение его лорда, лежащего в засаде, было столь же тревожным, сколь и восхитительным. Он явно на кого-то нацелился, и у него было достаточно доказательств, чтобы предположить, что этот человек ускользнет ночью. Основываясь на этом, Себастьян мог предположить, что целью был либо мистер Эйменс, либо мистер Уитмор. Печально, если так, но не смертельно. Подход его господина до сих пор был блестящим, и можно было ожидать, что он одержит по крайней мере одну победу. Он заслужил это только за свою уловку со слепотой, Себастьян дал бы ему это.       Но на этом его щедрость закончилась. Другие победы будут принадлежать ему и только ему — он заключил бы контракт с самим собой, если бы ему нужно было быть уверенным.       Его вопросы еще не были готовы, но ему уже не терпелось их задать.

***

      Позже, после всех проблем с похоронами Уитмора, а затем вынужденным выкапывать его, Себастьян вернулся в свою комнату и взял с полки цветочный горшок.       Цветок, который он выращивал для своего господина, продолжал расти. Черные листья продолжали множиться и переплетаться вплетенными в причудливые узоры, образуя мозаику, которая была завораживающей в своей сложности. Сам цветок тоже начал расти, и у него был самый странный серый цвет, который Себастьян когда-либо видел. Он был богатым и безупречным, напоминая ему смесь жемчуга и серебра. Маленький голубой пушок начал украшать бутон, но он был на ранних стадиях развития и сказать что-то конкретное было сложно.       Себастьян был очарован этим цветком. Наблюдать за его ростом было одним из самых любопытных занятий в поместье, поэтому он стал любоваться им несколько раз в день, не желая упускать ни мгновения.       Теперь это казалось еще более уместным, когда в его голове роились противоречивые мысли. Его беспокоили две вещи, каждая из которых была связана с его тайной по поводу господина.       — Расскажи мне, как ты с такой точностью определяешь, когда меня нет в комнате , — потребовал он, и Себастьян ответил еще до того, как успел подумать — Я знаю биение вашего сердца и звук дыхания.       Это было правдой, но почему это было правдой? Это никогда не должно было быть его первоначальным ответом. Печать должна была быть основным источником связи между господином и демоном. Изучение того, как кто-то дышит, может быть полезным, но когда это становится инстинктом? Это было слишком интимно для простого контракта, и Себастьян понятия не имел, что об этом думать.       И могила. До этого дня он никогда особо не задумывался о специфике ритуалов погребения людей. Если бы он знал, он бы не попал в такую ситуацию, в которой бы его лорд разозлился на него.       Вполне естественно, что Сиэль Фантомхайв не хотел, чтобы злоумышленник был похоронен рядом с его родителями. Он рассматривал семейное кладбище как нечто особенное и личное, как и большинство людей. Не слабость заставила его приказать Себастьяну выкопать Уитмора, а его приверженность человеческим традициям.       Себастьян не мог понять этого. Он не видел, что священного в месте с гниющими костями — какая разница, если один труп будет погребен вместе с другими? Знали ли их владельцы друг друга при жизни или нет, это не имело значения. Они больше не могли говорить и вспоминать о своих прежних отношениях.       Но люди чувствовали по-другому, и он должен был подумать об этом, прежде чем обвинять своего господина в глупости. Теперь ему снова пришлось оправдываться. Если бы мальчик одержал еще одну победу, Себастьян мог бы сделать вид, что позволил ему победить в качестве извинения, но это могло занять время, было ненадежным и требовало от него открытого признания своей ошибки.       Должно быть решение получше. Их конфликт возник из-за кладбища — может быть, кладбище поможет его разрешить?       Вновь воодушевленный, Себастьян автоматически определил звук сердцебиения Сиэля Фантомхайва, чтобы убедиться, что тот все еще не спит, но когда разум дал о себе знать, он нахмурился.       Он сделал это снова. Использовал сердцебиение для определения местоположения вместо того, чтобы полагаться на печать. Это не особо было проблемой, но Себастьяна все равно это раздражало.       Поставив цветочный горшок обратно на полку, он выскользнул из своей комнаты и влился в комнату своего господина. Мальчик сидел на своей кровати, закутанный в одеяло, и размышлял.       Это было хорошо. Это дало Себастьяну повод для визита.       — Вам уже давно пора спать, — упрекнул он. — Почему вы все еще не спите?       Его господин перевел взгляд на него. Насмешливый изгиб губ был его единственным ответом.       — Вас не удовлетворила ваша победа? — лукаво спросил Себастьян. — Или, может быть, вопросы смерти вас обеспокоили?       Как он и предполагал, это вызвало реакцию. Молодой господин выпрямился, его голубые глаза вспыхнули гневом.       — Какого черта ты болтаешь? — выпалил он. — Какая смерть? Сегодня никто не умер, придурок. Если только ты не ослушался моего приказа и не убил Уитмора?       — Технически ваш приказ был о том, чтобы выкопать его и отправить «в путь». Вы не уточнили, должен ли этот «путь» быть длинным или я могу сократить его для него.       Мальчик сморщил лицо в сочетании отвращения и неохотного веселья.       — Конечно, — пробормотал он. Раздраженная улыбка тронула его губы, и Себастьян ухмыльнулся в ответ. — Знаешь что? Мне все равно. Но скажи мне, что ты не похоронил его на моем кладбище. Потому что если бы ты…       — Я этого не сделал, — заверил его Себастьян. Разговор шел как раз в том направлении, в котором он хотел, поэтому он подошел ближе к кровати и с силой толкнул своего господина на подушку. — Кажется, это кладбище имеет для вас большое значение. Хотите, чтобы вас тоже похоронили на нем?       Он ожидал вспышки чувств, но вместо этого глаза его лорда расширились от шока.       — Что? — пробормотал он. — Что за вопрос? Ты мне угрожаешь?       Настала очередь Себастьяна моргнуть. Угрожает? Почему именно к такому выводу пришел разум мальчика, когда слова должны были быть предложением мира?       — Нет, — медленно ответил он. Его разум тоже замедлился, реагируя на самопредупреждение действовать осторожно. Последнее, что ему сейчас нужно, это усугублять конфликт. — Я просто спрашиваю.       Мальчик по-прежнему казался настороженным, его лоб исказила глубокая хмурость.       — Почему? — он спросил.       — У нашего контракта есть дата окончания. Как только я поглощу вашу душу, тело умрёт. Задаваться вопросом, какими могут быть ваши заблаговременные похороны, вполне естественно для вашего дворецкого.       Он надеялся, что это разъяснение будет воспринято как оливковая ветвь, но его господин все еще выглядел напуганным. Он теребил зубами нижнюю губу, сердце тяжело стучало, только когда он был расстроен.       Сердце Себастьяна странно упало. Разочарование охватило его с новой силой, и он поджал губы, чтобы сдержать раздраженный вздох. Что он сейчас делал не так? Что могло так огорчить в его щедром расспросе?       Он уже собирался заговорить, когда молодой господин внезапно оживился.       — Ты когда-нибудь хоронил других своих господинов? — спросил он. Вопрос был логичным, но каким-то образом Себастьян потерял дар речи. Его разум на несколько секунд стал пустым. Он пытался искать подходящие воспоминания, вводить их в пустое место в голове, но ни одно из них не подходило.       Идея похоронить кого-то, кому он больше не служил, никогда даже не приходила ему в голову. Он не знал, почему это пришло ему в голову сейчас и почему он сказал Сиэлю Фантомхайву, что тот умрет, потеряв свою душу. Обычная схема заключалась в том, чтобы сначала убить господина или госпожу, а затем поглотить их сущность. Он давал более добрые финалы тем, кто ему нравился, сворачивая им шеи или даже уступая их мольбам и убивая их наркотиками. Однако в большинстве случаев его убийства были более кровавыми и изобретательными. Он не думал, что когда-либо пытался убить кого-то, просто забрав их души, так почему же он предложил это своему нынешнему лорду? И если бы он выполнил это обещание, как бы это выглядело?       — Нет, — ответил он запоздало. Из него вырвалось замешательство, его место заняло любопытство. — Я никогда не хоронил никого из своих господинов, хотя присутствовал на некоторых похоронах, когда они проводились.       — Но ты думаешь похоронить мое тело? — молодой господин изогнул бровь. Печаль, скрывавшая его, рассеялась, и, несмотря на скептический вопрос, на его губах появилась искренняя улыбка. Теперь он казался довольным, и Себастьян не мог не чувствовать себя довольным в ответ.       — Если вы этого хотите, — согласился он. Улыбка мальчика стала еще более ослепляющей. Он придвинулся ближе к изножью кровати, и Себастьян тоже автоматически двинулся, сокращая расстояние между ними.       — Да, — сказал ему господин, и в его голосе звучала уверенность. — Ты можешь похоронить меня после того, как я умру. Но я не буду приказывать тебе это делать. Если хочешь, можете бросить мое тело в мусорный контейнер, мне все равно.       Себастьян отшатнулся от одной только мысли. Волна инстинктивного отвращения к этой идее поднялась в нем так сильно, что почти задушила его, и тихое протестующее шипение сорвалось с его губ.       — Это был бы жалкий конец для любого члена Фантомхайвов, — неприятно сказал он. Его господин склонил голову набок, выглядя удивленным, как будто он не понимал, насколько неприемлемым было его предложение.       — Мой конец будет с тобой, — возразил он. Тот факт, что он мог так спокойно говорить о таких оскорбительных вещах, заставил Себастьяна вздрогнуть, и он снова чуть не зашипел. — После того, как ты заберешь мою душу, самая важная часть меня исчезнет. Я уйду. Кого волнует, что будет с моим телом?       — Я… — начал было Себастьян, но затем его разум поймал то, что он собирался сказать. Он замолчал, отказываясь озвучивать мысль, которая потребовала бы еще нескольких часов размышлений. Времени на это не было: надо было сосредоточиться на их игре, а не на бесконечных рассуждениях на тему, зачем он все чаще делает, говорит и думает совершенно непонятные вещи.       Но даже несмотря на то, что он проглотил оставшуюся часть фразы, к своему раздражению, молодой господин, похоже, был готов нырнуть внутрь него и вытащить ее прямо из его горла.       — Отлично, — сказал он. Его улыбка была лукавой и самодовольной. — Если тебе не все равно, то ты можешь нести за это ответственность. Я уверен, ты устроишь что-нибудь невероятно грандиозное и помпезное.       Отрицание обвинения в заботе и порывы самосознания испарились в мгновение ока, когда слова его господина полностью достигли его. Внезапно завороженный этой идеей, Себастьян встал на колени у кровати, наклонив голову так, чтобы его глаза и глаза мальчика оказались примерно на одном уровне.       — Если бы я организовал ваши похороны, все бы говорили об этом долгие годы, — хвастался он. Необъяснимое облегчение нахлынуло на него, когда его господин рассмеялся так же беззаботно, как раньше.       — Дай угадаю, — протянул он, — везде синие и белые розы?       — И соответствующий дресс-код. Присутствовать могли только скорбящие в синем и белом.       Себастьян и сейчас видел это: группы гостей, собравшихся в усадьбе, в изысканных одеждах, расставленных, как на шахматной доске; каждый имеет свое место, каждый движется, когда ему говорят. Это был бы живописный образ — очень жаль, что его господин не сможет увидеть его. Может быть, они могли бы устроить фальшивые похороны? Типа репетиции?       — Чем их кормить? — удивился мальчик. В его взгляде отражался тот же странный интерес, что бурлил внутри Себастьяна, и в этот момент он объединил их самым приятным образом. Какие бы конфликты у них ни были, они перестали иметь значение, как и надеялся Себастьян, когда делал свое предложение.       — Только десерты, — ответил он. — В конце концов, это будут ваши похороны — всем придется отдать дань уважения вашим предпочтениям.       Лично он думал, что это будет продуманный подход, но молодой господин явно не согласился. Он фыркнул, скрестив руки на груди.       — Десерты — не единственное, что я ем, — заметил он. — И как ты планируешь полностью подчинить всех? У меня осталась семья, ты же знаешь. Тетя Фрэнсис не согласилась бы со всеми этими идеями.       — Тетя Фрэнсис решила одеть мадам Ред в белое платье. Вы бы доверили ей организовать похороны, которые вам нравятся?       — Хм, — мальчик задумчиво почесал подбородок. Отдаленное противоречивое чувство отразилось на его лице, как будто он не был уверен, почему он так наслаждается их обсуждением. — Хороший аргумент. Опять же, я не уверен, что должен доверять и твоим вкусам. Что, если ты переборщишь с этим, и все засмеются? Я не хочу, чтобы люди смеялись на моих похоронах.       Новая ухмылка тронула уголки губ Себастьяна.       — Вы бы предпочли, чтобы они плакали? — спросил он. — Это можно устроить.       Как он и ожидал, его лорд сморщил нос и покачал головой.       — Это было бы еще хуже, — сказал он с отвращением. — Кроме Элизабет, никто не чувствовал бы себя обязанным искренне плакать из-за меня — и Элизабет не в счет, потому что она плачет из-за всего. Те, кто попытается притвориться, будут лицемерами, и я не хочу, чтобы они присутствовали на моих похоронах.       По какой-то причине это раздражало Себастьяна. Очередной протест загрохотал в его груди, посылая по телу неприятную гроздь булавочных уколов.       — Слуги будут плакать, — холодно возразил он. — Это еще три человека, помимо леди Элизабет. Танака, наверное, тоже пролил бы слезы.       — Нет, не стал бы. И слуги не в счет.       Это был аргумент, на который он не знал, как возразить. То, как его господин классифицировал и делил всех на разные категории, сбивало его с толку. Казалось, он предпочитал их слуг большинству других людей, с которыми они сталкивались, но в подобных ситуациях он отмахивался от них, как будто они не были его собратьями. Еще одна загадка, которую предстоит раскрыть Себастьяну.       — Я мог бы плакать, — вместо этого предложил он. Его лорд вздрогнул, как будто ему было холодно, и Себастьян подвинулся, чтобы плотнее закутать его в одеяло. — Если бы вам от этого стало лучше.       — Как твои фальшивые слезы помогут мне почувствовать себя лучше? — пробормотал он. — Не будь глупым. Кроме того, это нелепая дискуссия. Я ничего не почувствую, когда умру, так что все эти вещи не будут иметь для меня значения.       Это было очевидно с самого начала, поэтому Себастьян не был уверен, почему его лорд понял это только сейчас. Изменения его настроения сбивали с толку, и чем больше он не мог их понять, тем больше они его раздражали.       — Вы можете обдумывать это, когда будете засыпать, — сказал он, вставая и насильно перемещая мальчика в центр кровати. — Если у вас возникнут какие-то предпочтения, я обещаю их учесть. Ваши похороны еще долго не состоятся, так что времени предостаточно.       Насмешливое фырканье донеслось до него из-под одеяла.       — Долго? — усмехнулся его господин. — Почему это? Ты настолько не уверен в своей способности выполнить наш контракт?       Он уже бросал подобные обвинения Себастьяну раньше, но на этот раз он знал, как с ними справиться.       — Наш контракт во многом зависит от вашего собственного участия в расследовании, — произнес он, чрезвычайно довольный собой. — Я просто помогаю вам. Так что можете считать мои слова моей неуверенностью в ваших способностях…       — Уходи, — прорычал молодой господин. Он попытался пнуть Себастьяна, но с его ногами, запутавшимися в коконе из толстой ткани, сделать это было нелегко. С коротким смешком Себастьян отошел и направился к двери.       — Спите спокойно, милорд, — дразняще пожелал он. — Ночь скоро закончится, и у вас впереди несколько трудных дней. Если вы хотите победить, вам понадобится все остальное, что вы можете получить.       — Я выиграю в любом случае, — пообещал мальчик. — И если ты думаешь, что отдых — это такой определяющий фактор, то ты обречен на поражение. Когда ты спал в последний раз?       Себастьян моргнул.       — Это не… — начал было он спорить, но замолчал, когда понял, что не знает, что сказать. Сиэль Фантомхайв был экспертом в искажении ситуаций и игнорировании контекста, чтобы доказать свою точку зрения. Какой бы ответ ни придумал Себастьян, он найдет способ изменить его еще больше.       Обиженный, он вышел из комнаты. Когда он закрыл дверь, за ним последовал самодовольный смешок, но он проигнорировал его.       Пусть мальчик посмеется. После того, как он проиграет, они увидят, за кем было последнее слово.

***

      За оставшиеся часы ночи он разработал несколько новых стратегий, чтобы использовать их против своего лорда. Затем он наблюдал за приближением рассвета, его рвение подогревало его человеческую кровь, несмотря на утренний холод. Слуги начали просыпаться, их ворчание и жалобы нарушали тишину и почти растворяли сердцебиение молодого господина в своей надоедливой громкости.       Шаги приблизились к его комнате. Это было необычно, и Себастьян заинтригованно обернулся.       — С-Себастьян? — спросил робкий голос. Интерес умер, когда он узнал Мей-Рин и щелкнул пальцами, отпирая дверь.       — Входи, — сказал он. Она тут же споткнулась внутри, как будто ее тревога была слишком подавляющей, чтобы не передать ее другим.       — Д-доброе утро, — пробормотала она. Ее лицо было бледнее обычного, глаза огромные и встревоженные, Себастьян мог видеть это даже под очками. — Простите, что беспокою вас, я просто хотела задать вам вопрос. Да. Вопрос.       Она внезапно замолчала, закусив губу самым непривлекательным образом. Себастьян никогда не любил ждать, но сейчас он был особенно не готов к этому, когда день вот-вот должен был начаться и всего два часа отделяли его и его лорда от их утреннего ритуала.       — Я слушаю, — напомнил он ей. Мей-Рин фыркнула и потерла нос пальцами.       — Вы, вы знаете что-нибудь о вещих снах? — нерешительно спросила она. — Можно ли сказать, что это не обычные сны, что они показывают, что может произойти в будущем? Я имею в виду, что я имею в виду настоящее будущее. Могут ли сны показать это?       Чего бы Себастьян ни ожидал, это было не так. Разговор вдруг стал более интересным, и он обошёл Мей-Рин, чтобы закрыть дверь.       — Вещие сны, — заинтригованно повторил он. Он слышал о таком явлении, но почему оно происходило, оставалось загадкой. Некоторые демоны обладали силой контролировать сны людей и направлять их по своему желанию; некоторые, как Гремори, могли делиться с другими проблесками будущего, но они редко тратили свои таланты на мир смертных, если у них не было особого мотива. Даже в том маловероятном случае, если они решат подарить кому-то свой подарок, Мей-Рин не будет их выбором.       Но он все еще чувствовал достаточно любопытства, чтобы узнать подробности.       — Если ты расскажешь мне больше, я, возможно, смогу тебе помочь, — сказал он. У Мэй-Рин перехватило дыхание. Ее сердцебиение замедлилось, и она сделала всего один шаг в его направлении, явно воспринимая его как источник безопасности, в котором она нуждалась в данный момент.       — Это было о нашем молодом господине, — хрипло прошептала она, и внезапно интерес Себастьяна обострился до жгучей потребности услышать, что она хочет сказать. Он выпрямился, его внимание усилилось.       — Странно, — икнула Мей-Рин. — Это очень странно, потому что обычно он мне не снится, нет, совсем не снится. Мне снится… — Несмотря на ее страдания, она покраснела, и Себастьян подавил желание огрызнуться на нее.       — Ты говорила о молодом господине, — сдержанно напомнил он ей. Румянец снова побледнел.       — Да, да, говорила, — вздрогнула Мей-Рин, обхватив себя руками. — В моем сне он дрался с кем-то мечом. Я видела только вспышки, но они казались такими реальными. Бой сказался на нем, он был такой бледный и болезненный — ужас, просто ужас! А потом он… — Мей-Рин задохнулась, как будто одно только воспоминание об образах приводило ее в ужас. С ее губ больше не слетало ни слова, и Себастьян чуть не зарычал от нетерпения.       — Он что? — отрезал он. Его резкий голос заставил Мей-Рин подпрыгнуть.       — Он упал! — вскричала она, и первые слезы коснулись кожи ее щек. — Он умер! Или, по крайней мере, я так думаю — раздался грохот, и он упал! Это был плохой, плохой сон, мне никогда не снятся такие сны, не снятся, так почему же я это увидела? Это что-то значит? Если что-то случится с молодым господином…       — С ним ничего не случится, — сказал Себастьян. Несмотря на внезапный вихрь насилия, захлестнувший его внутренности, побуждающий что-то раздавить, ему удалось контролировать свой голос. Его слова были спокойными и собранными. — Будь благоразумна, Мей-Рин. Наш господин находится под нашим постоянным наблюдением. Никто из нас не позволил бы ему оказаться в ситуации, когда его жизни будет угрожать опасность. И он слишком умен, чтобы начинать драку, в которой он не сможет победить.       Он не был уверен, пытался ли он убедить ее или себя. Его сердце все еще неприятно билось, а во рту был привкус желчи. Почему какой-то кошмар имел для него значение? Мей-Рин была простой горничной — возможно, не такой уж простой, но не было причин полагать, что ей снятся пророческие сны. Сиэль Фантомхайв был и всегда будет оставаться в безопасности.       — Вы правы! — яркое облегчение озарило лицо Мей-Рин. — Верно, Себастьян, сэр. Мы, все мы защитим его! А наш лорд так хорош в фехтовании, что никогда никому не проиграет!       Холод скользнул по спине Себастьяна, и он изо всех сил старался не показывать этого, хотя его мышцы непроизвольно сокращались.       Его господин не был хорош в фехтовании. По правде говоря, он был совершенно ужасен в этом — у них было всего несколько уроков, прежде чем жалобы мальчика и его жалкие попытки физических усилий вынудили Себастьяна прекратить их.       Тогда это решение казалось рациональным. Сиэль Фантомхайв оказался слишком хрупким, чтобы выдержать такие физические тренировки, и, поскольку Себастьяну суждено было быть рядом с ним до самой смерти, он знал, что они не столкнутся с ситуациями, когда этот навык окажется необходимым. Однако сейчас…       Сейчас ничего. Сон Мей-Рин, кошмар, не имел никакого значения. Себастьян все еще был здесь, контракт оставался в силе, и если его хозяину когда-нибудь понадобится сразиться с кем-нибудь, он будет рядом, чтобы помочь ему. Он снесет голову противнику мальчика, прежде чем кто-либо получит шанс бросить ему вызов.       Найдя некоторое утешение в собственных планах, Себастьян посмотрел на часы.       Шесть часов. Пора было начинать готовить завтрак — сначала для его господина, потом для всех остальных.       День обещал быть захватывающим.

***

      Три часа спустя, когда у юного господина был урок математики, Себастьяну пришлось признать, что не все идет так гладко, как он надеялся. Слова Мей-Рин продолжали преследовать его, и он поймал себя на том, что одержимо представляет себе сцены, которые она описывала. Его господин сражается с кем-то, его лицо покрыто потом, он болен, но полон решимости победить. Грохот из-за которого он упал — и какой в ​​этом смысл? Где он сражался со своим противником, на крыше? Господин, которого он знал, никогда не будет таким безрассудным.       И все же сомнения продолжали грызть его, наполняя самыми неприятными ощущениями. После нескольких часов этих бессмысленных мучений Себастьян почувствовал, что его внутренности превращаются в кровоточащую кашу. Было ли это возможно? Люди часто страдали от неизвестных болезней. Могут ли их бурные эмоции прожечь дыры в их телах?       Себастьян ненавидел подобные вызовы — вызовы, которые не были реальными. Логически он понимал абсурдность своих переживаний. Он позволил кошмару какой-то человеческой горничной добраться до него. Ничто не указывало на то, что то, что она видела, когда-либо будет правдой, и даже если это окажется правдой, что с того? Себастьян мог справиться с этим миллионом способов.       Но все его рациональные объяснения не работали. Дрожащая нервозность не уменьшилась, она продолжала отравлять его, поглощая все то рвение, которое он испытывал до визита Мей-Рин. Как он должен был справиться с чем-то, что лишено логики и полностью построено на эмоциях? Здесь не было физического решения. Он не мог просто вырваться из назойливых чувств и продолжать свой день.       — Верно, — похвалил мистер Эйменс его господина через четыре комнаты от него. — Но этот третий ответ неверен. Вам нужно больше практиковаться, если вы хотите улучшить свои навыки.       Практиковаться.       В голове Себастьяна вспыхнула идея. Он зажег огонь, мгновенно поглотивший темные мысли, и вместо этого на него нахлынул освежающий поток облегчения.       Он и его господин могли возобновить уроки фехтования. Это почти наверняка было излишним и окажется таким же утомительным, как и их предыдущие попытки, но если это давало нелогичной стороне Себастьяна видимость утешения, оно того стоило.       Теперь ему оставалось только дождаться окончания урока математики, чтобы сообщить об этом своему господину.

***

      — Это смешно. Я не хочу этого делать. Это какая-то форма саботажа? Ты пытаешься сорвать мою победу?       Себастьян фыркнул, продолжая готовить рапиры. Его не удивило, что их игра была тем, о чем думал его лорд в первую очередь. Будь он на его месте, он бы подозревал то же самое.       — Мне не нужно прибегать к тактике отвлечения внимания, чтобы помешать вам выиграть, — сказал он вслух. Удовлетворенный своей работой, он передал один из мечей мальчику. — Фехтование — всего лишь неотъемлемая часть вашего обучения как графа. С моей стороны было небрежно позволить вам уклоняться от уроков.       Его лорд надулся, бросая на рапиру кислый взгляд.       — Танцы лучше фехтования, — проворчал он. — Почему ты не нанял для меня учителя танцев? И почему ты учишь меня фехтовать?       — Я учу вас фехтованию, потому что эти уроки будут настоящими, — ответил Себастьян. Он занял свою позицию, измерив расстояние между ними и посчитав его удовлетворительным. — Что касается танцев, если вы хотите расширить нашу игру, я бы с удовольствием пригласил еще одного преподавателя под эту крышу. Но вам может не понравиться мой выбор.       Мальчик скривился, вероятно, представляя, как танцует с преступником непонятного характера. Именно это остановило Себастьяна от поиска такого инструктора. Мысль о том, что его господин обнимает или окажется в объятиях кого-то с нечистыми намерениями, вызывала у него отвращение и укрепляла его полное неприятие этой идеи.       — Мы должны начать прямо сейчас? — пожаловался его господин. — Было бы разумнее сделать это после того, как наша игра будет завершена.       Веселая улыбка скользнула по губам Себастьяна.       — Это было бы не «разумнее», — протянул он. — Но я думаю, это развлечет вашу ленивую сторону. Вы такой ребенок, милорд? Вас так ужасает мысль стать сильнее благодаря упорному труду?       Его слова возымели действие: мальчик выпрямился, свирепо нахмурившись.       — Ладно, — отрезал он. — Давай сделаем это. Но я все еще с подозрением отношусь к твоим намерениям. Есть какая-то причина, по которой ты вдруг решили организовать эти уроки именно сейчас?       Себастьян скривил губы в невинной улыбке.       — Нет никакой причины, — заверил он. Прищуренные глаза его господина сказали ему, как неубедительно звучали его слова, но сделать их подлинными не было его целью. Он не собирался делиться объяснением, которое не имело смысла ни на каком здравом уровне. Если даже он не мог понять, что в кошмаре Мей-Рин так его взбесило, у него не было никаких шансов найти правдоподобное оправдание. Его господин с радостью ухватится за возможность поиздеваться над ним, и он откажется потакать заботам Себастьяна. Их уроки окажутся под угрозой, и неустойчивые нервирующие эмоции вернутся, чтобы преследовать его.       Себастьян не мог этого допустить.       — Вы помните основы? — вместо этого спросил он. После неохотного кивка мальчика он подвинулся, приняв позу. — Очень хорошо. Давайте начнем.       Как он и думал, их первый урок не вызвал восторга, и назвать его так - значит проявить великодушие. Его господин прекрасно знал теорию; его стратегия могла быть блестящей, но его физические недостатки мешали ей и сводили на нет все другие его преимущества. Он не был достаточно быстрым или проворным; его работа ног требовала значительного улучшения, и он тратил больше времени на обдумывание своего следующего хода, чем на парирование.       Но все эти нюансы были поправимы. Со временем Себастьян был уверен, что сможет превратить своего господина во впечатляющего дуэлянта. Проблема была в том, что этого было недостаточно. Его отвратительная эмоциональная сторона снова проснулась, требуя от него сделать больше, чтобы убедиться, что, если сон Мей-Рин когда-нибудь станет реальностью, Сиэль Фантомхайв так или иначе восторжествует.       — На сегодня достаточно, — крикнул Себастьян. Его лорд облегченно вздохнул. Он был мокрым от пота, его плечи поникли, словно его хотели стащить на пол, где он мог бы остаться на вечность.       — По крайней мере, что касается практической стороны, — добавил Себастьян. Все еще тяжело дыша, мальчик послал ему испепеляющий взгляд.       — Ничего другого быть не может! — запротестовал он. — Я не могу тратить весь день на фехтование! У меня есть другие уроки и обязанности!       — Заключительная часть нашего обучения не займет много времени. Мне нужно только, чтобы вы представили ситуацию и точно сказали мне, какие шаги вы предпримете, чтобы справиться с ней.       — Что, в какой-нибудь теоретической дуэли? — мальчик подполз к стулу и рухнул на него. Он представлял собой жалкое зрелище, и не было никаких причин, по которым оно вызывало бы скорее нежность, чем отвращение. Себастьян на мгновение коснулся своей груди, озадаченный противоречивыми ощущениями.       — Да, — ответил он запоздало. — Представьте, что вы участвуете в фехтовальной дуэли. Ваша жизнь зависит от его исхода. Как бы вы сориентировались?       Молодой господин положил подбородок на ладонь. Его сердце, наконец, начало замедляться, а глаза вспыхнули интеллектуальным любопытством.       — Я могу придумать множество тактик, — пробормотал он. — Но как я могу их наметить, когда мои решения будут зависеть от действий моего противника? В фехтовании нужно думать на ходу. Какой смысл в разработке стратегии, если бой идет в неожиданном направлении?       — Я не требую, чтобы вы рассказывали мне каждый свой шаг. Но я хочу услышать ваши первоначальные идеи и общий подход. Вы знаете свои ограничения. Как бы вы им противостояли?       — Вызвал тебя, — мальчик закатил глаза, как будто этот вопрос был одним из самых бессмысленных, которые он когда-либо слышал, и Себастьян приосанился*. Темное удовлетворение коснулось его груди, укрепляя его собственные убеждения.       Конечно, его лорд позовет его. И он будет там в одно мгновение, готовый избавиться от идиота, посмевшего бросить вызов его господину.       Если только его господин не бросит вызов идиоту, но даже в этом случае результат останется прежним. Себастьян не допустит фехтовальной дуэли между Сиэлем Фантомхайвом и кем-либо еще, если только не будет уверен, что его госпдин останется невредимым.       Тем не менее, он мог сделать больше, чтобы рассеять свои опасения. И он уже знал, как этого добиться.       — Ваш сценарий, — повторил Себастьян. — Начнем с последовательности шагов.       — Ладно, ладно, — мальчик раздраженно покачал головой. — Иногда ты как собака с костью. Последовательность шагов? Мой противник и я стояли спиной к спине. Кто-нибудь из нас сказал «аллез», и мы пошли. На десятом шаге…       Этого и ждал Себастьян. В долю секунды он пересек комнату и остановился позади своего лорда, наклонившись достаточно низко, чтобы коснуться губами его уха.       — Нет, — угрожающе предупредил он. — Вы не будете ждать до десятого шага. Вы атакуете сразу после четвертого.       Он почувствовал, как сбилось дыхание мальчика. Его сердце ускорилось, запах крови, струившейся под тонкой кожей лица, усилился. Себастьян вдохнул его, ненадолго прикрыв глаза от удовольствия.       — Ч-четвертый шаг? — дрожащим голосом повторил его господин. По какой-то причине он казался ошеломленным, и Себастьян снова прижался губами к его уху, наслаждаясь ощущением.       — Да, — промурлыкал он. Одна из его рук легонько обхватила горло мальчика — угроза и ласка одновременно. — Считайте это приказом от меня как от вашего учителя. В настоящей фехтовальной дуэли вы не дадите противнику никакого преимущества над вами, даже если этого требуют правила. Вы будете использовать все, что есть в вашем арсенале, чтобы победить.       Некоторое время ему отвечала только тишина. Сиэль Фантомхайв оставался неестественно неподвижным, его сердце продолжало свой дикий необъяснимый танец. Себастьян был доволен ожиданием, но через несколько секунд его господин внезапно встал, яростно отряхнул руки и повернулся к нему лицом.       — Ты говоришь мне жульничать? — воскликнул он с негодованием. Его лицо было ярко-красным, его голубые глаза казались чужими и знакомыми одновременно, и все же он умудрялся говорить уверенно.       — Обман в вашей природе, — заметил Себастьян. — Используя меня как свой меч и щит, вы постоянно вводите смерть в заблуждение. Если бы я не был рядом с вами…       — Но ты здесь.       — Хотя я, безусловно, стремлюсь к этому, бывают обстоятельства, которые мы не всегда можем предсказать. И если вы окажетесь один на один с врагом, который готов сразиться с вами, я ожидаю, что вы отложете в сторону свои излишние представления о благородстве и справедливости.       Молодой господин, казалось, был готов продолжать спорить с ним, и Себастьян позволил первым вспышкам покраснения наполнить его взгляд.       — Не преодолевайте десять шагов, — каменно повторил он. Несколько перьев отделились от его тени, и его господин в изумлении уставился на них. — Сделайте всего четыре шага. Это позволит вам оставаться в пределах досягаемости удара. Продолжайте считать, чтобы одурачить противника, но прежде чем слово «пять» сорвется с ваших губ, вы развернетесь и нанесете удар.       В его голосе звучала серьезность и предостережение, и мальчик, должно быть, почувствовал это, потому что на этот раз он не протестовал. После секунд неуверенного молчания он пожал плечами.       — Хорошо, — согласился он. — Не похоже, что твой сценарий когда-либо сбудется.       — Это действительно так.       Еще одна пауза. Больше тишины.       — Это слишком странно даже для тебя, — заключил его господин, бросив на него подозрительный взгляд. — Ладно. Если этот выдуманный сюжет, в возможность которого ты сам не веришь, когда-либо случится со мной, я обязательно последую твоему совету и смошенничаю. Ты удовлетворен? Я могу идти? Ты нарушаешь мои планы.       Довольный таким легким соглашением, Себастьян кивнул.       — Можете идти, — любезно разрешил он. — Урок окончен.       Его лорд прищурился, словно пытаясь оценить, не издеваются ли над ним. Но в конце концов его нетерпение победило. Тихо фыркнув, он повернулся и пошел к двери, остановившись уже на полпути.       — Так, что? — спросил он властно. — Почему ты все еще стоишь там? Если урок окончен, ты снова становишься моим дворецким. И как мой дворецкий, у тебя есть много других обязанностей, например, помогать мне переодеваться.       Себастьян закатил глаза.       — Какой вы избалованный ребенок, — протянул он. — Возможно, в нашей следующей игре вы научитесь одеваться самостоятельно.       — Если ты единственный, кто выиграет от этого, что это за игра?       Улеглись последние вихри суматохи. Обрадовавшись, что наконец освободился от нелогичного беспокойства, Себастьян последовал за мальчиком, жадно погрузившись в новый раунд пререканий.

***

      Он получил возможность начать реализацию своих планов во время обеда.       Первое, что он сделал, было просто и довольно невинно — подал своему господину заливные угри. Это было блюдо, которое он никогда раньше не готовил, но оно выглядело так же отвратительно, как и звучало, и, зная вкусы мальчика, он, несомненно, пришел бы в ужас от одного вида этого блюда.       Он был прав. Как только молодой господин увидел свою тарелку, его глаза комично расширились. Он замолчал, недоверчиво глядя на тарелку. Его лицо моментально приобрело зеленоватый оттенок, а голос звучал почти истерически, когда он взвизгнул: — Что это, черт возьми, такое?       На мгновение Себастьян не смел в это поверить. Неужели это может быть так просто? Все, что потребовалось для его победы, это приготовить самое отвратительное блюдо, какое он только мог придумать? Его господин был еще более тщеславен, чем он думал.       Себастьян точно видел момент, когда мальчик понял, что он сделал. Он побледнел, ужас от собственной глупости настиг и исказил каждую черту его лица. Он выглядел замороженным, приклеенным к своему месту, как будто надеялся, что, если он не будет двигаться или дышать, этот момент растянется на вечность, и ему не придется столкнуться с последствиями своей ошибки.       Себастьян не позволил бы ему долго наслаждаться этой иллюзией.       Восторг бурлил внутри него. Широкая улыбка растянула его губы, и он быстро перевел взгляд на учителей, чтобы насладиться их неизбежным взрывом.       Его самодовольство дрогнуло, а затем испарилось, прежде чем он успел схватить его и отдернуть.       Никто не выглядел шокированным. Никто не выглядел возмущенным. На лицах всех отражался только вежливый интерес, а это означало, что они либо не соединили точки, либо не увидели, как Сиэль Фантомхайв взглянул на свою тарелку и отреагировал на нее.       Вероятно, они были заняты своей едой, чтобы обратить на него внимание. Себастьян был дураком, что не предсказал этого. Теперь они смотрели на его господина, реагируя на его восклицание, а не на его оплошность.       У мальчика, похоже, тоже было такое осознание. Он прочистил горло и скривился от отвращения, махнув рукой примерно в направлении Себастьяна.       — Это ужасно на вкус! — воскликнул он. — Себастьян, что это? Мне это не нравится! Убери это от меня!       Учителя издали сочувствующие звуки, и Себастьян стиснул зубы. Разочарование и досада заставили его некоторое время молчать, но он поклонился и пошел за тарелкой.       Это сводило с ума. Он предпочел бы, чтобы его план потерпел неудачу, чем выиграл, но все же, чтобы его лорд вышел победителем. Словно сама судьба благоволила ему и ограждала от проигрыша.       Но не надолго. У него были еще другие идеи.       Позже, когда большинство учителей начали уходить, он был благословлен своим следующим прекрасным моментом. Леди Роузмор, собиравшаяся выйти из комнаты, вдруг передумала и начала приближаться к мальчику. Она двигалась у него за спиной, так что он не мог ее видеть, и Себастьян ухватился за эту возможность.       — Вы нашли платье, в котором сегодня была мисс Тейлор, красивым? — спросил он, наклоняясь, чтобы убрать со стола, и поймав взгляд своего господина. — Вы смотрели на него так пристально, что я подумал, что вы думаете попробовать это как эхо последнего бала, который мы посетили.       Мальчик моргнул, сбитый с толку. Леди Роузмор остановилась неподалеку, на ее лице отразился не менее смущенный интерес. Сердце Себастьяна забилось быстрее в предвкушении, когда его господину, должно быть, пришла в голову какая-то мысль. Он подозрительно сузил глаза.       — Я понятия не имею, о чем ты говоришь, — пробормотал он. — Напомнило мне о бале? Ты знаешь, мне больно думать о тех временах. Тогда я еще мог видеть. Сейчас все это кажется далеким сном.       Он звучал неубедительно — Себастьян мог поспорить, что он не был уверен, был ли вопрос искренним или кто-то его слушал, но для леди Роузмор этого оказалось достаточно. Она охнула, утешительно сжимая его плечо, и молодой господина подпрыгнул от искреннего удивления.       — Не трогайте меня! — отрезал он. Леди Роузмор отпрянула, пораженная его враждебностью, но он быстро принял извиняющееся выражение лица.       — Прошу прощения, — пробормотал он, робко и кротко, и так непохоже на себя, что Себастьяну захотелось фыркнуть. — Мне не нравится, когда меня трогают. Я не могу вас видеть, так что каждый человек подобен потенциальной угрозе. Я так устал от этого. Пожалуйста, не сердитесь.       Это зрелище было отвратительным. Разрываясь между гримасой и смешком, Себастьян удалился на кухню, предоставив своему господину принимать жалкие извинения.       Два плана провалились. К сожалению, но у него было больше. Например, он всегда мог бросить что-то в лицо своему господину и смотреть, как тот поймает его или пострадает от последствий.       Может быть, во время послеобеденного чая. Шарм третьего раза и все такое.

***

      Бросить чашку в лицо мальчика было чрезвычайно приятно. Наблюдать за тем, как он принимает мгновенное решение проигнорировать это, и слышать звук удара, было менее приятно. Видеть синяк на его скуле было странно неприятно.       Себастьян обнаружил, что его взгляд снова и снова возвращается к нему. Каждый раз, когда он видел синяк, чувство беспокойства сжимало его изнутри, и потребность избавиться от него становилась все сильнее.       Это было неправильно. Он снова просчитался. Если бы он знал, какие неприятные ощущения будут преследовать его впоследствии, он бы придумал какую-нибудь другую идею.       То, что он испытывал сейчас, было почти таким же на вкус, как чувство, которое он испытал после того, как случайно отравил своего господина. Было ли это сожалением? Способность чувствовать это — хорошо или плохо? Это доказало, что Сиэль Фантомхайв был неправ, но, в то же время, было настолько отвратительно, что Себастьян не хотел в этом участвовать.       Еще одно откровение настигло его несколько часов спустя, во время ужина. Казалось, сожаление действительно было физическим недугом, потому что от него было лекарство. Каждая секунда, потраченная на выполнение приказа своего господина хранить молчание и отказываться от общения с другими, уничтожала оставшиеся в нем крупицы сочувствия, заменяя их чем-то более темным и мстительным. Единственная проблема заключалась в том, что Себастьян снова не мог сказать, хорошо это или плохо. Какое из этих двух чувств вызывало у него большее раздражение? Какое из них было предпочтительнее?       К сожалению, у него не было времени разобраться, потому что с этого момента все стало еще хуже. Его господин продолжал посылать ему насмешливые взгляды, в то время как все остальные, казалось, были настроены задавать ему вопросы или говорить ему что-то делать. Ему удалось пройти через это в течение первых нескольких минут — к его счастью, большая часть их нынешней аудитории была слишком вежливой, застенчивой или равнодушной, чтобы реагировать на его молчание, но он определил слабое звено еще до того, как она сделала какие-либо замечания.       Миссис Вордсон. Громкая и свирепая, она рано или поздно взорвется, а потом… Себастьян понятия не имел, что тогда может произойти. Он никогда раньше не был в таких унизительных ситуациях. У него было искушение договориться со своим господином, предложить что-то, от чего он не смог бы отказаться, но гордость помешала ему попробовать еще раз.       Пока миссис Вордсон не вскочила со своего места в сомнительной попытке возвыситься над ним.       — Эй! — закричала она ему прямо в ухо. — Посмотри на человека, который с тобой разговаривает!       Ее громкий скрипучий голос ударил прямо в его мозг, наэлектризовав его и поджег все сосуды. Все его тело было горячим, раскрасневшимся от самых неприятных ощущений.       Он чувствовал себя смущенным. У него было сильнейшее желание бросить все и спрятаться где-нибудь, чтобы никто не мог его увидеть. Были времена, когда некоторые редкие демоны и некоторые бредовые люди пытались унизить его, но это почти никогда не срабатывало. Максимум, что он чувствовал, это легкий ожог меланхолии и тоски по чему-то, не поддающемуся определению.       — Однажды он помогал мне оседлать лошадь, и его ударили ногой по голове, — протянул его лорд. Он звучал соответственно скорбно. — После этого у него развилось психическое расстройство. Иногда он просто не разговаривает и не реагирует на то, что ему говорят другие.       О, но Себастьян почувствовал это сейчас. Чувствовал это всеми фибрами своего человеческого и демонического я, вплоть до своих костей и всего, что в них хранилось. Смущение и унижение продолжали грызть его, и на секунду он подумал, что просто убьет каждого человека в комнате — всех, кроме своего господина. Это решит все его проблемы. Не было бы проигрыша, потому что не было бы игры, и он не стал бы нарушать никаких приказов. Это было идеальным решением. Кроме…       — Что бы он делал без меня? — молодой господин закусил губу, застенчиво опустив голову. — Никто другой не нанял бы его.       За исключением того, что он хотел играть. Он хотел бросить вызов Сиэлю Фантомхайву и получить от него вызов в ответ. Несмотря на все более озадачивающие приступы неприятных эмоций, он получал истинное удовольствие от их игр. Он не мог вспомнить, когда в последний раз получал такое удовольствие. Некоторые из его контрактов были авантюрными по своей природе, но большинство из них вскоре заканчивались, обычно в течение того же месяца или года.       Не этот. Каким-то образом контракт с его нынешним господином заставил его почувствовать себя более живым, чем он когда-либо мог вспомнить. Что бы он делал без него? Вопреки словам мальчика, он найдет другого господина. Пока страдание, ненависть и жадность бродят по земле, Себастьян будет сыт. Но сможет ли он воссоздать тот же элемент азарта и адреналина? Будут ли испытания такими же сложными? Будут ли победы столь же трудными?       Он не знал, как ответить на эти вопросы. Он понятия не имел, с чего начать.       — Думаю, я его исключение, — объявил молодой господин, и Себастьян запнулся.       Он знал, что мальчик не может читать его мысли. Он уже проверил эту гипотезу. Но его замечание подозрительно напоминало идеальный ответ на его размышления. Был ли Сиэль Фантомхайв исключением? У некоторых демонов такое было, но обычно это работало в совершенно другом, негативном для человека контексте.       Возможно, над этим стоило подумать.       Или, может быть, лучше было отбросить эту мысль и больше никогда к ней не возвращаться. В конце концов, у него были другие, более важные дела — их игра, его неизбежная победа и вопросы, которые он задаст.       Наконец-то у него появились более конкретные идеи.

***

      Той ночью Себастьяну потребовалось семь минут, чтобы понять, что его господина нет в его постели — снова. Должно быть, он предпринял очередной ночной шпионский сеанс, и Себастьян не был уверен, должен ли он чувствовать раздражение или впечатление.       Мальчик серьезно относился к их игре, если был готов отказаться от отдыха. При всей своей беспощадности он мог быть капризным до крайности: ему требовалась безупречная еда, звездное обслуживание и идеальный сон. Если что-то прерывало его и он не получал своих девяти часов, он становился кратким и мстительным. Причины его не волновали — в первый год их контракта даже натиск нападавших не считался уважительной причиной каких-либо беспорядков. Себастьяну пришлось научиться расправляться с ними настолько бесшумно, насколько это было в человеческих силах, учитывая, что его цели обычно визжали, стонали и выли в самые неподходящие моменты.       Так что, если его господин пожертвовал своим отдыхом вторую ночь подряд… Его желание триумфа, должно быть, достигло новых высот. Себастьяну приходилось восхищаться этим, хотя он знал, что это ни к чему не приведет. Мальчик проиграет. Даже его внушительного воображения не хватило бы, чтобы угадать личность большинства его учителей.       После сегодняшнего ужасного проступка своего господина Себастьян предвкушал его поражение с еще большей энергией.       — Опять шпионите за своими учителями? — громко спросил он. Мальчик вскочил и тут же посмотрел на него.       — Заткнись, — прошипел он. — Или мне продлить твое наказание? Я буду более чем счастлив снова завладеть твоим голосом еще на один день.       Себастьян попытался представить угрозу на более физическом уровне: он представил, как его господин перерезает ему человеческое горло и удаляет гортань. Как после этого будет функционировать его тело? Придется ли ему полагаться исключительно на свои способности говорить? Будет ли язык, который он будет использовать, человеческим или он сможет говорить только на демоническом?       — Перестань стоять, как гигантский фонарный столб, — рявкнул на него мальчик. — Спустись!       Второй раз за два дня Себастьяна рвануло вниз с удивительной силой. Он поддался скорее из любопытства, чем из необходимости, и, хотя обида все еще прожигала жидкую дорожку из его груди прямо в мозг, он решил отложить это чувство.       — Кого из них вы пытаетесь поймать этой ночью? — спросил он. Уитмор был слишком безмозглым, чтобы проявлять сдержанность, но, конечно же, у других-то был лучше ранг? Не может быть, чтобы все они уже выдали свои секреты. Себастьян стоял на страже и не заметил ничего компрометирующего, не считая завороженных взглядов, которые Айменс бросал на одежду его господина. Это быстро стало раздражать.       Молодой господин одарил его таинственной улыбкой.       — Что я получу, если скажу тебе? — спросил он. — Сделай свои собственные выводы.       Это может означать что угодно: от того, что мальчик упрямо защищает свои знания, до того, что он совершенно невежественен и решает наблюдать за спящим домом из соображений предосторожности. Себастьян не мог сказать, какой вариант более вероятен, и знал, что лучше не спрашивать. Как бы он ни сформулировал это, он не получит удовлетворительного ответа.       — У вас замечательный талант доставлять неудобства, — сказал он вместо этого. К его отвращению, это, похоже, очень понравилось его господину.       — Я знаю, — самодовольно сказал он. — Ты не первый, кто мне это говорит.       Себастьян фыркнул.       — Меня это ничуть не удивляет.       — Тебе подсказать предыдущих? — дразняще спросил его лорд. Его прежняя угрюмость исчезла, сменившись сияющей радостью. — Я уверен, что эти люди захотят обменяться с тобой историями.       Себастьян не был уверен, что смирится с тем, что кто-то плохо отзывается о его господине, но перспектива была интригующей.       — Они живы и могут говорить? — он спросил. Он думал, что их врагами были те, кто склонен оскорблять мальчика, но со всеми ими разобрались. Разве речь шла о погибших Фантомхайвах?       — Один из них. — пренебрежительно фыркнув, его господин подвинулся так, чтобы прислониться к Себастьяну, словно он был поддерживающей подушкой. Это было странно, но Себастьян был слишком заинтересован этой историей, чтобы обращать на это внимание, поэтому он просто обнял мальчика за талию, чтобы лучше поддерживать его.       — Могу я предположить?       — Почему бы и нет? Не похоже, что это займет у тебя много времени. Какой человек в моем окружении презирает мое существование и проводит каждую минуту, глядя на меня?       Мозг Себастьяна мгновенно перебрал все возможные варианты, прежде чем остановился на одном.       Его господин был прав, ему не потребовалось ни секунды.       — Ваш двоюродный брат? — он предложил. Лорд Эдвард Мидфорд был простым молодым человеком, который упорно трудился, чтобы подражать своей строгой матери. На искусственную маску благородства и самомнения было скучно смотреть. Он носил ее все время: она сползала только тогда, когда Мидфорд общался с молодым господином. Тяжелая неприязнь и подозрительность исходили от него сильными волнами, и Себастьян всегда находил это забавным.       — Да, — сморщил нос мальчик. — Его попытки запугать — жалки. Я бы полностью запретил его визиты, если бы не знал, что это выведет Элизабет из себя. Я не хочу быть обременен вечно плачущим мессивом.       Себастьян содрогнулся от этой мысли. Леди Элизабет, несомненно, могла быть шумной, но вдобавок ее истерика расстраивала слуг и делала его господина несчастным.       — Лорд Эдвард просто пытается играть роль брата-защитника, — сказал он. Ему пришла в голову новая мысль, и он спрятал улыбку. — Поскольку леди Элизабет — ваша невеста, вполне естественно, что он относится к вам с осторожностью. Сохранить ее целомудрие — его долг.       Как он и ожидал, его лорд фыркнул, смущенный румянец залил его лицо.       — Ее что?! — воскликнул он. Его вопрос был достаточно громким, чтобы нарушить ночную тишину, так что даже если кто-то из учителей планировал выйти на улицу, они должны были передумать. Двух зайцев одним выстрелом — кто сказал, что только его господин может быть изобретательным в своих уловках?       — Ее целомудрие, — спокойно повторил Себастьян. Румянец вспыхнул ярче на щеках его лорда, запах его крови стал почти непреодолимо сильнее. Поскольку было темно и человеческое зрение было ограничено, Себастьян позволил себе наклониться ниже, остановившись в дюйме от мягкой кожи мальчика и вдохнув ее запах.       Что-то темное и голодное зашевелилось внутри. Его человеческие зубы изменились, когда кончики клыков вонзились в губы; его энергия стала более дикой и подлинной, приняв форму ядовитого облака.       Внезапно его господин обмяк, чуть не упав на него. Его ресницы затрепетали, а униженное выражение лица сменилось спокойствием.       — Дело не в этом, — возразил он на удивление миролюбивым голосом. Он прижался ближе к Себастьяну, положив голову ему на грудь. — У Эдварда есть и другие причины ненавидеть меня. Многое из этого связано с Элизабет, но на самом деле это не то, что ты сказал. Думаю, он беспокоится о ее безопасности в целом.       — Ох? — это было восхитительно интригующе. Себастьян не был уверен в том, что произошло с его лордом, но он был рад возможности заглянуть в часть истории, о которой он не знал.       Тот факт, что такие части существовали, казался неправильным. Пока он служил Сиэлю Фантомхайву, он был обязан знать о нем каждую мелочь. То, что он понятия не имел, какое конкретное событие вызвало неприязнь Эдварда Мидфорда, раздражало его — это оказалось более надоедливым, чем он мог ожидать.       — Эдвард никогда не был моим самым большим поклонником, но он очень любил меня, — сказал его лорд. Поскольку он не мог его видеть, Себастьян не стал совершенствовать свой человеческий облик. Его тьма жадно потянулась, касаясь шеи мальчика с собственническим рвением, и что-то в этом почти заставило его замурлыкать от удовольствия.       Сам мальчик, похоже, ничего не почувствовал, потому что только прижался ближе, без каких-либо признаков дискомфорта.       — Я думаю, мне было… Девять? Нет, наверное, восемь, — произнес он. Его сердце билось ровно, красивый звук мог соперничать только с его голосом. — Это был день рождения Лиззи, и мы праздновали его в поместье. Взрослые сидели за столом, и Эдварду приходилось следить за мной и Лиззи, чтобы убедиться, что мы не попадем в беду. Мы пытались игнорировать его, но он был таким неприятным. Он продолжал отчитывать меня за каждую мелочь. — «Не беги так быстро, Лиззи тебя не догонит. Не двигайте руками так резко, ты можешь случайно ударить ее. Не стой слишком близко к ней, это не к лицу.» — мальчик соответственно изменил голос, и Себастьян фыркнул от смеха. Это звучало как плохая копия лая Мидфорда.       Его лорд наполовину повернулся к нему лицом, выглядя довольным его реакцией.       — Значит, он меня раздражал, — продолжил он. — Я игнорировал его по большей части или делал вид, что подчиняюсь ему, только чтобы через минуту сделать то, что хотел. Он продолжал и продолжал, и это сводило меня с ума. В какой-то момент я дернул Лиззи за волосы просто из мстительности. Я не хотел причинять ей боль, но я хотел причинить ему боль. И это сработало, — губы его господина скривились в явной обиде.       Какое странное существо. Это событие произошло много лет назад, но он все еще сильно переживал по этому поводу. Люди могли сделать вещи настолько бесполезно сложными.       — У Эдварда все лицо покраснело. Он выглядел совершенно убийственно, и, прежде чем я даже моргнул, он прыгнул ко мне и оттолкнул мою руку от Лиззи. Было совсем не больно, но это была последняя капля. Я так разозлился, что покраснел, — его господин покачал головой в сухом веселье. — Моим первым побуждением было ударить его в ответ, но он был выше и крупнее меня, так что это было бы неразумно. На самом деле я ничего не мог ему сделать, поэтому просто повернулся и побежал в лес, чтобы успокоиться.       — Как смело с вашей стороны, — усмехнулся Себастьян. Мальчик фыркнул и с безжалостной силой ударил его локтем в живот. Это было похоже на прикосновение бабочки, но для такого хрупкого человека, как его господин, такая сила была восхитительной.       — Пусть идиоты храбрятся, — сказал он насмешливо. — Я предпочел бы быть в безопасности. Если вы не можете одержать немедленную победу, вам нужно отступить и спланировать свой будущий триумф. Что я и сделал.       — Блуждая по лесу?       — Размышляя, — мальчик самодовольно поднял палец. — Сначала я был слишком взбешен, чтобы делать это рационально, но потом чуть не ступил в болото. Ты знаешь его? Это недалеко от усадьбы.       — Я знаю одно, — согласился Себастьян. Он бросил туда несколько тел, прежде чем они наняли слуг для такой работы. Оно служило сразу двум целям, предоставляя удобное место для утилизации отходов и для его эксперимента. Он слышал, что тела, закопанные в болотах, выглядят идеально даже спустя десятилетия. Он надеялся проверить эту идею.       — Верно, — сказал его господин. Его голос стал немного невнятным, как будто он засыпал или опьянел. По какой-то причине Себастьяну это показалось милым. — Мой предшественник всегда запрещал мне туда ходить, но я, естественно, не повиновался. Я всегда не слушался, они просто не знали об этом. Я любил эти леса, я хорошо их знал, и если бы я не был так рассеян, я бы никогда не подошел так близко к болоту. Я был бы более осторожен. Но это случилось, и это заставило меня задуматься.       — Кажется, в своей истории вы только и делаете, что думаете, — заметил Себастьян. Мальчик издал звук раздражения.       — Ты бы предпочел, чтобы я вбил Эдварда в землю? — спросил он с негодованием. — Я не какой-то глупый демон. У меня есть другие навыки.       — Во-первых, демон не оказался бы в такой ситуации. Они просто использовали бы физическую силу, которую вы, как утверждаете, ненавидите.       — Я не ненавижу это. Я считаю это уделом тех, у кого меньше ума.       — Физические и умственные способности не исключают друг друга.       — Ну, не в твоем случае. Посмотри на себя — ты проиграешь игру, которую сам же и затеял. Это смешно.       На этот раз раздражение вернулось более ощутимо. Он угрожал погрузиться в гнев, и Себастьян направил его через свою истинную форму, позволив ему разжечь его. Это было предпочтительнее, чем поддаться инстинктам и задушить своего господина прямо здесь.       В ответ вспыхнула тьма. Его ядовитые языки яростно лизали кожу мальчика, и на этот раз он, казалось, заметил это, потому что издал вопросительный звук. Но это напомнило Себастьяну скорее восторг, чем огорчение, поэтому он замер, сбитый с толку и неуверенный.       Его господин вел себя более странно, чем обычно. Было ли нормально, чтобы люди так реагировали на демоническую сущность? Такого в опыте Себастьяна еще не было. Возможно, он ошибся, и его господин просто был слишком сонным, чтобы понять, что он чувствует?       — Я разработал план, — продолжил мальчик, видимо, довольный его молчанием. — Это было не так уж подробно или умно — я просто знал, что хочу, чтобы Эдвард заплатил, и теперь у меня были средства, чтобы отомстить. Я бросил несколько сломанных веток поверх болота, чтобы немного его замаскировать; затем я сел на безопасном расстоянии и выкрикнул его имя. Я не помню, что именно я говорил — кажется, я просто кричал, чтобы он помог мне. Я знал, что он прибежит независимо от того, какой неприятностью он меня считает, и, что ж, он так и сделал.       — Какой вы мстительный, — протянул Себастьян, искренне впечатленный. Он мог видеть, к чему все идет, и его прежний гнев остыл до полного очарования.       Он всегда думал, что его господин был милым и воспитанным ребенком до встречи с приспешниками Королевы. Это то, что всегда подразумевали мадам Ред, леди Элизабет и ее родители. Кто знал, что мальчик услышал первый шепот тьмы задолго до того рокового дня?       — Я такой, — согласился его господин. Он снова звучал самодовольно. — Ни один уважающий себя человек не должен отпускать обиду. Эдвард проследил за звуком моего голоса — когда он увидел, что я сижу на земле, он решил, что мне больно, и, как я и ожидал, бросился ко мне, не глядя, куда ступает. Он попал в болото. Это было так внезапно — он упал почти по пояс в мгновение ока. Ему потребовалось некоторое время, чтобы понять, что он тонет и что ему не выбраться, и знаешь, что он тогда сделал?       — Умолял о помощи? — снисходительно предположил Себастьян. К его любопытству, мальчик покачал головой.       — Он крикнул, чтобы я держался подальше, — сказал он, его голос стал задумчивым. — У него была иллюзия, что я попытаюсь помочь ему, и он хотел защитить меня. Даже столкнувшись со смертельной опасностью, его первая мысль была о моей безопасности. Это было странно, и я этого не понимал — а я не люблю то, чего не понимаю. Поэтому я улыбнулся и сказала ему, что ему не о чем беспокоиться, так как я все равно не собираюсь ему помогать. Вот тогда, я думаю, он понял, что происходит.       Себастьян спрятал ухмылку в волосах мальчика. Его клыки попытались удлиниться еще больше, чтобы проткнуть кожу, защищающую мозг, и поглотить образы, которые он хранил, и потребовалось усилие, чтобы переформулировать свои ожидания.       Чего бы он не отдал, чтобы быть свидетелем этого. Восьмилетний Сиэль Фантомхайв, даже меньше, чем та версия, которую Себастьян впервые встретил, но такой же находчивый и злобный. Сидит на краю болота и смотрит, как его двоюродный брат медленно тонет.       Дрожь восторга прокатилась по нему, и Себастьян прошипел свое радостное одобрение.       — Вот тогда он и начал звать на помощь, — вздохнул мальчик и подвинулся, еще больше перенеся свой вес на Себастьяна. — Он был таким громким, что у меня заболели уши. Я хотел, чтобы его рот уже исчез под поверхностью, но прежде чем это произошло, прибежали взрослые. Должно быть, Лиззи предупредила их после того, как Эдвард ответил на мой зов. Его вытащили, а он все повторял, что я хочу его убить. Не знаю почему, но, похоже, это его глубоко потрясло. Его глаза были стеклянными, он был грязным и дрожал, и он все время говорил: «Он планировал убить меня. Он чуть не убил меня, он сделал это нарочно».       — Не каждый день твой кузен пытается тебя хладнокровно убить, — заметил Себастьян. Мальчик слегка пожал плечами.       — Не то чтобы мы были друзьями, — сказал он. — Я ничего не должен Эдварду. Я уже начал переживать, что меня накажут, но взрослые ему не поверили. Они сказали ему, что он, должно быть, воображал себе вещи из-за своего ужасного опыта. Я сделал вид, что это ускользнуло из моей памяти. В конце концов, Эдвард тоже перестал об этом говорить, но я знаю, что он никогда этого не забывал. Я вижу это, когда он смотрит на меня.       Это расставило все по-новому. В следующий раз, когда они увидятся, Себастьяну придется уделить больше внимания Эдварду Мидфорду. Возможно, он даже сможет завязать с ним разговор, выпытав у него свою версию событий. Затем, в зависимости от того, что он услышал, он мог повлиять на эту информацию и изменить впечатление Мидфорда о молодом господине в нужном ему направлении.       Заинтригованный этой новой перспективой, Себастьян не замечал тишины, пока она не стала слишком длинной. Он посмотрел на своего господина и с изумлением понял, что в какой-то момент ему удалось заснуть. Глаза его были закрыты, лицо умиротворено, губы все еще искривлены в едва заметной улыбке. Каким-то образом он казался довольным даже во сне, не обращая внимания на то, что с каждой секундой все больше и больше погружался в ядовитую черноту.       Себастьян дал себе время насладиться победоносным удовлетворением, которое принесло ему это зрелище. Его энергия, чувствуя его настроение, распространялась дальше, пытаясь поглотить мальчика и полностью окутать его. Сердце Себастьяна екнуло в предвкушении радости, но другое ощущение остановило его.       Поддаться его инстинктивной потребности избавиться от человеческого облика и принять свое истинное «я» было бы ошибкой, каким бы сладким ни было искушение. Это может подтолкнуть его разум к более темной и примитивной территории, подтачивая границы его самоконтроля. Он уже чувствовал настойчивый шепот, умоляющий его, призывающий раствориться в своей темной сущности, чтобы позволить себе получить то, что он хочет.       Он мог бы поглотить Сиэля Фантомхайв прямо сейчас, не утруждая себя выполнением контракта, и к черту последствия. Он мог пить его душу и есть его плоть до тех пор, пока не останется ни одной клетки, и хотя наказание будет суровым, оно того стоит. Это было бы так, так стоило бы — даже если он потеряет свой ранг, даже если незаслуженная душа в итоге отравит его и сожжет его энергию, эти блаженные секунды потребления компенсируют все. Если бы он только мог позволить себе попробовать…       — Что бы ты делал без меня? — удивился мальчик. Это было не совсем то, о чем он спрашивал ранее в тот же день, но разум Себастьяна все еще адаптировал слова соответствующим образом. Холод пролился по его спине, и с шипением он отогнал предательские мысли. Потребовалось некоторое усилие, но постепенно ему удалось укрепить свою человеческую форму, оттолкнув свое демоническое «я» еще ниже. Его сердцебиение начало нормализовываться, и Себастьян в защите обнял своего господина, злясь на себя и свою слабость.       Это была ужасная потеря контроля. Что с ним не так? Он много раз проскальзывал в истоки своей истинной формы рядом со своим господином, и это никогда не расплавляло его мозг так, как сейчас. Что изменилось? Что отличалось?       Обеспокоенный и испытывающий отвращение к себе, Себастьян отнес своего молодого господина в спальню и укрыл его теплым одеялом. Потом ушел, не смея оглянуться.       Ему нужно было заземление. Ему нужно было сосредоточиться на чем-то другом, направить все более странные эмоции на что-то новое. Хотя почему он должен быть новым? Они были в середине игры, и у них все еще было много применений. Например, тот факт, что его лорд заснул посреди своего шпионского сеанса, означал, что он был на один шаг ближе к поражению. Это увеличило бы количество вопросов, которые Себастьян мог бы задать.       Унижение. Это был ключ. Близость его господина могла усилить его загадочное очарование, но унижение позаботится об этом. Это была такая жалкая человеческая эмоция, что она могла превратить даже самых сильных людей в непривлекательное месиво.       …И тут он понял, каким будет его первый вопрос.       Даже мысль о реакции своего господина заставила его улыбнуться.

***

      Утром Сиэль Фантомхайв выглядел угрюмым. Это могло привести к множеству сценариев, поэтому Себастьян старался действовать осторожно. Последнее, чего он хотел, так это получить еще одно наказание вдобавок к потере голоса.       Ему пришлось промолчать еще один день. Это было не слишком долго, не так ли? Один человеческий день равен 24 часам — это меньше, чем ничего для жизни демона.       Но трепет продолжал извиваться в нем, как назойливая змея, и Себастьян прижал кулак к животу, надеясь раздавить то, что скрывалось внутри.       Он молча обслуживал всех за столом, и когда никто, кроме мисс Тейлор, не задал ему вопрос, он вздохнул с облегчением. Казалось, учителя решили его проигнорировать — это было гораздо предпочтительнее вчерашнего унижения. Если бы весь день прошел так…       Но его сердце упало, когда он поймал синий взгляд своего лорда. Мальчик внимательно наблюдал за ним, и Себастьяну не понравился расчетливый блеск в его глазах. Это не могло означать ничего хорошего.       То, что было облегчением для него, было источником скуки для его господина. А когда ему стало скучно, он придумывал замысловатые схемы, которые могли сделать положение Себастьяна еще более катастрофическим.       — Помните, как я упомянул, что Себастьян питал слабость к Тамерлану из Империи Тимуридов? — неожиданно спросил мальчик. Его грудь снова захлестнула волна, и Себастьян впился взглядом прежде, чем смог сдержаться.       — Тот, который умер более четырехсот лет назад? — Мисс Тейлор уточнила.       — Да, — хихикнул молодой господин, и плохое предчувствие зашевелилось в Себастьяне с новой силой. Он понятия не имел, что собирался сказать его господин, но, несомненно, это было что-то настолько глубоко унизительное, что это заставило бы его молиться о том, чтобы пасть ада открылась и поглотила его обратно.       — Столкнувшись с его смертью, Себастьян не знал, как с этим справиться, — его лорд послал сочувствующий взгляд в его сторону. — Поэтому он придумал фантазию о том, что знает его лично, и попытался представить это как нечто, что произошло в реальности. У меня не хватило духу заставить его понять правду. Себастьян, повтори то, что ты рассказал мне о Тамерлане. Я уверен, что все здесь хотели бы услышать вашу историю.       Все в нем замерло от ужаса. Себастьян слегка покачал головой, отказываясь даже думать о выполнении этого приказа.       Сиэль Фантомхайв сказал ему ни с кем не разговаривать в течение полутора дней. Он будет ставить этот приказ выше нового, по крайней мере, до тех пор, пока мальчик не выяснит причину его молчания и не найдет способ его разрушить.       Себастьян ускорил свою работу, стараясь как можно быстрее обслужить всех и выйти из комнаты до того, как ему придется говорить. Его рассказ о Тамерлане должен был показать его господину, что он знает все о величии, что он служил грозным господам и совершал удивительные подвиги. Он сказал это, чтобы произвести впечатление, а не стать свидетелем того, как это превратилось в насмешку, над которой эти невежественные люди только посмеются!       Поставив последнюю чашку чая, и, поклонившись, Себастьян поспешил к двери. Она сияла, как маяк спасения, но когда четыре жалких шага отделяли его от нее, голос молодого господина остановил его.       — Я уверен, что любые другие твои приказы в данном случае можно игнорировать, — протянул он. Отравленная сладость его слов чуть не вырвала шипение из горла Себастьяна. — Пожалуйста, поделись с нами своей увлекательной историей. Мы можем рассмотреть обязанности, которые ты спешишь выполнить, позже.       Он должен был убить своего лорда, когда у него был шанс и желание вчера. Теперь было слишком поздно. Его теплые воспоминания о контракте с Тамерланом будут навсегда омрачены этим приводящим в бешенство унижением.       Медленно Себастьян снова повернулся к столу. Так же медленно он прочистил горло, отчаянно надеясь на какое-то вмешательство. Возможно, Бард что-нибудь взорвет, и это потребует его немедленного внимания… Но нет, молодой господин был слишком коварен, чтобы допустить такое. Он заставит Себастьяна опозориться, даже если весь дом загорится.       — Я помог Тамерлану основать империю Тимуридов, — сказал он деревянным голосом. Большинство учителей уставились на него, а Себастьян смотрел поверх их голов, отказываясь видеть их смущенные и умаляющие выражения лиц. — Я помог ему захватить большую часть территории и победил его врагов. Я стою за многими убийствами, которые обычно приписывают ему.       Какое облегчение, что он никогда не рассказывал Сиэлю Фантомхайву все подробности. Если бы его рассказ был длиннее, его унижение длилось бы минуты, и это не могло бы утолить жажду насилия, пульсирующую в его крови.       Наступила тишина, а затем грохот.       — Ты совсем сошел с ума! — закричала миссис Вордсон. Ее лицо покраснело от возмущения. — Ты самый больной и бесполезный слуга, которого я когда-либо видела, а я видел немало! Такая принцесса, как ты, не выжила бы на войне, ты бы умер с первым восходом солнца. Ты видел себя в зеркале? Ты худой как рельса. Принцесса, мечтающая о Тамерлане из всех людей… Жалко, просто жалко!       Себастьян понятия не имел, как ему удавалось молча стоять. Смесь взрывной, смертельной ярости и невольного восхищения столкнулись в нем — еще немного, и он боялся, что сможет левитировать от огромного количества энергии, циркулирующей через него.       Почти против своей воли он посмотрел налево. Его лорд казался пораженным. Его глаза были невероятно широко раскрыты, рот открыт в изумлении, которое вот-вот должно было превратиться в веселье. Себастьян увидел, как это произошло: его подбородок задрожал, и он прижал руку к губам, пытаясь скрыть ухмылку. Он явно находил эту ситуацию забавной, и желание убить его вернулось с удвоенной силой. Себастьян сердито посмотрел на него, а затем, не дожидаясь новых оскорблений или ужасающих приказов, вышел из комнаты, осторожно шагая постепенно и уверенно.       Он отплатит маленькому паршивцу. И о, какой сладкой должна была быть его месть… На самом деле, она должна была начаться через несколько минут. Миссис Вордсон уже была в сердитом настроении, и урок молодого господина с ней должен был начаться сразу после завтрака. По крайней мере, Себастьяну пришлось терпеть унижение меньше минуты — мальчику предстояло выдерживать крики и оскорбления больше часа.       Себастьян будет слушать и наслаждаться каждой минутой.

***

      Первые пять минут были музыкой для его ушей. Он должен был убраться в библиотеке и сделать вид, что не видит там леди Роузмор, прижимающую к груди тяжелый том и дрожащую за одной из полок. Ее страх быть пойманной был очевиден, и было бы забавно сыграть на этом, но крики миссис Вордсон на молодого господина оказались куда более забавными.       Через десять минут оскорбления стали терять свою привлекательность. Себастьян остановился у окна, не обращая внимания на испуганный вздох леди Роузмор и сосредоточившись на сказанных словах.       — У тебя такие уродливые пальцы! — голос миссис Вордсон дрожал от необъяснимой ярости, превращая слоги в почти иностранные слова. — Они бесполезны, и ты никогда не сможешь играть с ними музыку!       — Простите, — пробормотал молодой господин. Он звучал несчастно, и, хотя Себастьян знал, что это, скорее всего, уловка, он все равно злился. — Просто мне так холодно. У меня замерзли пальцы.       Раздался какой-то треск — должно быть, миссис Вордсон ударила указкой по столу.       — Хочешь, я их согрею? — взревела она. — Я могу приказать этому сумасшедшему дворецкому подогреть чайник, а потом вылью кипяток на твои руки! Стал бы ты играть лучше?       Громкое шипение прокатилось по горлу и попало в рот, почти сорвавшись с губ. Себастьян перестал смотреть в окно и направился к двери, прежде чем остановился.       Он не собирался вмешиваться. Сиэль Фантомхайв будет терпеть оскорбления миссис Вордсон, пока ему не надоест. В тот момент, когда он почувствует, что больше не может противостоять ее угрозам и крикам, он вызовет Себастьяна, и еще одна фишка уйдет с доски.       Лучше бы он сделал это поскорее, потому что еще немного, и Себастьян сам себя вызовет.       Его терпение истощалось: чем больше он слушал, тем больше иррационально злился. Некрасивые пальцы? Какая чепуха. Вордсон должно быть стыдно за то, что она осмелилась назвать себя музыкантом. У Сиэля Фантомхайва были идеальные пальцы для игры на скрипке, фортепиано и множестве других инструментов. Они были тонкими, длинными и подвижными, способными дотянуться даже до самой сложной комбинации клавиш и струн. Его проблемой было равнодушие к музыке — при желании он мог бы стать самым талантливым музыкантом в мире, и Себастьяну было бы за честь помочь ему.       — Неправильно! — снова закричал Вордсон. — Неправильно, неправильно, неправильно!       Из музыкальной комнаты доносился странный звук, и Себастьяну потребовалось мгновение, чтобы понять, что это была пощечина. Его глаза недоверчиво расширились, но прежде чем он успел среагировать, это произошло снова, еще громче.       Эти звуки звенели в его ушах. Лед приморозил его к месту, притянул к полу и не давал двигаться. Он треснул, когда голос его господина нарушил мертвую тишину.       — Мне жаль! — воскликнул он. Его дрожащие слова сопровождались жалобным фырканьем. — Я н-не хотел. Я так виноват.       Он… Плакал? Нет. Не может быть. Он не мог плакать, это никогда не должно было стать частью их игры. Идея была невыносимой. Смехотворной. Неприемлемой. Но звук был настоящим, и осознание того, что он продолжался, буквально растопило человеческую форму Себастьяна. Ярость, раскаленная и мощная, лишила его всякой связной мысли, и одним сильным порывом энергии он бросился в направлении музыкального зала.       Убить. Покалечить. Разорвать. Это были единственные команды, которые регистрировал его мозг, и когда он увидел Вордсон, приближающуюся к лестнице, его сущность завыла от кровожадного восторга.       Он врезался в нее, не удосужившись остановиться или изменить свою форму. Его когтистые руки обхватили ее шею, скрутили ее и толкнули вниз с такой силой, что она приземлилась на первом этаже за долю секунды.       Только тогда ярость утихла. Глубокое удовлетворение поселилось в его груди, и Себастьян медленно вернул себе форму дворецкого, внимательно наблюдая за изломанным телом.       Он должен был продлить ее смерть. Такой мгновенный уход из жизни не соответствовал тяжести ее проступка. Но она была мертва, и, по крайней мере, это достаточно успокоило его демоническую сторону, чтобы его разум снова начал работать.       — Что это такое? — прошипел на него его господин. В своем тумане Себастьян даже не услышал его приближения. Повернувшись к нему, он сразу обратил внимание на красноту на лице. Гнев снова закружился, и потребовалось усилие, чтобы сдержать его.       Потребовалась минута разговора с молодым господином, чтобы в значительной степени унять затянувшиеся приступы насилия, но тьма полностью отступила только тогда, когда он воскликнул: "Это было не по-настоящему! Что ты… Ты правда думаешь, что я буду плакать из-за этого?! Что с тобой не так?!"       В его голосе было столько возмущения и унижения, что Себастьян не мог не улыбнуться. Давление исчезло, позволив наконец его телу расслабиться.       Теперь, когда он обдумал это, с его стороны было глупо полагать, что пара пощечин заставила его господина плакать. Сиэль Фантомхайв пережил гораздо более жестокое обращение за годы их контракта, и слезы никогда не текли из его глаз, независимо от тяжести его травм. Даже в последние дни заточения, перед официальным появлением Себастьяна, мальчик почти не плакал. Он извергал проклятия и яд, воплощение огненной ярости, извивающейся от огня, который он не мог выразить. Такой жалкий червяк, как Вордсон, никогда не смогла бы вызвать у него такой реакции.       Это означало, что Себастьян совершил еще одну ошибку. Он принял поспешное решение, поддался своему иррациональному вирусу эмоций, а значит, не заслужил победу. Вордсон могла быть его козырем, но он не смог воспользоваться ей после своего ужасающего проявления опрометчивости и глупости.       — Так как же мы ее посчитаем? — спросил мальчик. — Кто выиграл?       — Никто, — каменно ответил Себастьян. — Игра продолжается без одной фигуры.       Однако он все равно выиграет. Любыми средствами. И он больше не попадется на удочку своего лорда.

***

      Запах его победы приобрел новую силу, когда мисс Тейлор наконец решила сделать свой ход. Себастьяну пришлось отдать ей должное: ее движения были такими быстрыми и отточенными, что, если бы он не знал, что она собирается делать, он мог бы не заметить этого. Она добавила несколько капель бесцветной жидкости в чашку молодого господина во время обеда, прямо на глазах у всех, и никто этого не заметил. Никто, кроме Себастьяна.       Он дождался, пока она вернется на свое место, бросился на кухню за новой чашкой и поставил на нее отравленную. Это заняло у него менее шести секунд, и даже его господин, похоже, ничего не заметил.       Технически это означало, что он уже одержал две победы. Леди Роузмор попыталась украсть книги, а мисс Тейлор затеяла свой фарс с отравлением. Должно быть, она считала Сиэля Фантомхайва достаточно жалким, чтобы сжалиться и избавить его от страданий.       Она была в бреду до забавной степени, но это только делало их игру более интересной. Мисс Тейлор так хорошо скрывала свои наклонности, что у молодого господина почти не было шансов догадаться, кто она такая.       Ночью, когда мистер Эйменс выползал из своей комнаты с чемоданом, Себастьян в предвкушении сплел пальцы. Его господин уже затаился в засаде, сосредоточившись на этой последней цели, но даже если он догадался об общем преступлении, Себастьян мог поспорить, что он никогда не сможет указать на детали. Он лично обучал мальчика и был уверен, что слова «фетишист» не было в его лексиконе.       Противостояние обещало быть веселым.

***

      На этот раз все было официально: первая победа была у него в кармане. Думая о испуганном лице своего лорда, Себастьян не мог не усмехнуться.       — Я-я не понимаю, — пробормотал мистер Эйменс. Его маленькие глаза теперь казались огромными, вонь его ужаса наполняла комнату. — Что это значит? Что это значит? Кто ты?       — Кто я такой, не имеет значения, — сказал ему Себастьян. Когда его господин ушел из комнаты, ему стало скучно. Продолжать разговор с уже выброшенной фишкой не было никакого смысла. — Что я сделаю с вами, с другой стороны…       — Пожалуйста! — Мистер Эйменс опустился на колени, прижимая к груди зеленую рубашку Вордсона. — Я сделаю то, что ты просишь! Просто отпусти меня, пожалуйста! Я могу… Я могу рассказывать тебе истории о Тамерлане! Он тебе нравится, да? Я многое о нем знаю! На самом деле, я знал его лично, как и ты!       Себастьян недоверчиво моргнул, не в силах поверить в то, что услышал. Досада и смущение вытеснили скуку, и он нахмурился, чувствуя непривычное и ненавистное ощущение прилива крови к лицу.       — Вы учитель математики, — ледяным тоном заметил он. — История не является вашей специальностью.       — Но я же говорю тебе, я знал Тамерлана лично! У меня есть… У меня есть истории!       С низким рычанием Себастьян пересек комнату и схватил Айменса за горло.       — Никому в этом доме нет дела до Тамерлана, — прорычал он. — Меньше всего мне. Он давно мертв и гниет, и я буду счастлив не слышать его имени в следующем столетии.       Айменс тупо уставился на него. Его лицо начало сереть, и по прихоти Себастьян разжал свою хватку, позволив ему рухнуть на пол в ужасе.       — У меня есть предложение, — сказал он. — Даю вам пять минут, чтобы сбежать. После этого я начну охотиться за вами. Если вы перестанете двигаться, я не прикоснусь к вам, даже если буду в шаге от вас. Как только вы возобновите свои движения, я тоже.       — Нет! Нет, что ты имеешь в виду? Что будет, если ты поймаешь меня?       Себастьян улыбнулся медленной, лукавой улыбкой.       — Я полагаю, вы можете подождать и узнаете, — протянул он. — Ваша первая минута началась.       Айменс бросил на него дикий взгляд. Затем он побежал, все еще прижимая к себе зеленую рубашку. Себастьян слышал, как он врезался в разные предметы на пути к выходу. Это, должно быть, привлекло внимание его лорда, но, учитывая с каким кислым выражением лица он смотрел на Себастьяна, когда понял, что проиграл, Себастьян был уверен, что тот не выйдет из своей комнаты, даже если весь дом рухнет. Он будет хандрить и оплакивать свою глупость до утра — как только он выйдет, он возобновит свои попытки одержать еще одну победу с новой, мстительной энергией.       Себастьян не мог ждать.       Прошло пять минут, и он выглянул в окно. Хотя он не мог видеть Айменса, он чувствовал его учащенное сердцебиение. Его страх, должно быть, придал ему дополнительную скорость, потому что он уже переходил дорогу в лес, явно надеясь скрыть там свой след.       Отпустить его без погони было бы вежливо. В конце концов, Айменс не совершал непростительных преступлений против Сиэля Фантомхайва. У Себастьяна не было приказа убивать его, так что было бы логично оставить его на произвол судьбы.       Проблема была в том, что ему было скучно, и каждая его часть гудела от необходимости начать погоню. Поэтому, пожав плечами, Себастьян стряхнул с себя человеческий костюм и вышел из комнаты в облаке нетерпеливой энергии.       Ему потребовалось двадцать три секунды, чтобы догнать Айменса. Мужчина тяжело дышал, тратя драгоценное время на то, чтобы оглянуться, чтобы убедиться, что за ним не следят, и какое-то время Себастьян позволял ему наслаждаться иллюзией. Затем он задел сухую ветку, сломав ее, и это мгновенно заставило Айменса замереть.       В лесу вокруг них было тихо. Лунный свет сюда не проникал, поэтому человеческое зрение приходилось сильно ограничивать. Тем не менее, Айменс, должно быть, что-то почувствовал, потому что перестал дышать. Его перепуганные глаза то и дело сканировали голые деревья, пытаясь хоть что-нибудь разглядеть, но терпели неудачу и становились все более отчаянными.       Гораздо интереснее было бы сыграть в такую ​​игру с его лордом. Возможно, позже, когда они закончат свой контракт? Себастьян мог бы предложить ему аналогичную сделку. Как долго Сиэль Фантомхайв будет стоять на одном месте из-за своего чистого упрямства?       Если бы он хотел жить, то, скорее всего, пошевелился бы только после того, как потерял сознание от истощения… По крайней мере, Себастьян на это надеялся. Было бы досадно, если бы в конце концов его господин оказался еще одним трусом, отбросившим всякую логику и достоинство в своем примитивном ужасе.       Возможность такого сценария заставила Себастьяна чувствовать себя неловко. Он пошевелился, не обращая внимания на испуганный крик Айменса.       Это то, о чем он думал какое-то время, не так ли? Молодой господин пытается бежать. Предав обещания. Не оправдывая ожиданий Себастьяна. Он думал, что они положили конец этому делу после инцидента с Мадам Ред, но, несмотря на важность разговора на кладбище, на самом деле мало что изменилось. Мальчик оставался уклончивым и раздражительным, нетерпимым к любому проявлению усилий со стороны Себастьяна. Их игра сокращала дистанцию ​​между ними, но это могло носить временный характер. Что-то все еще происходило, и Себастьян до сих пор понятия не имел, что именно.       Айменс захныкал. Слезы катились по его лицу, смешиваясь с потом и соплями, и образ был настолько непривлекательным, что Себастьян скривился. Это живо напомнило ему выражение лица большинства его предыдущих господ после того, как их контракт истек, и еще один укол беспокойства скрутил его живот.       Может быть, он сможет убить Сиэля Фантомхайв сразу после того, как они отомстят. Таким образом, у него не будет времени среагировать и действовать разочаровывающе.       Заинтересовавшись этой идеей, Себастьян скользнул ближе к Айменсу, постепенно сужая кольцо вокруг него. Его дымоподобная форма растворялась в ночи, так что ее нельзя было увидеть, но Айменс чувствовал влияние его присутствия. Еще один крик вырвался из его горла. Его тело сотрясала неконтролируемая дрожь, а стук зубов становился настолько громким, что начинал раздражать.       По крайней мере, это была нормальная реакция. Так нормальные люди воспринимали ядовитость и смертоносность близости демонов. Только Сиэль Фантомхайв решил бросить вызов этому шаблону, прижавшись ближе и опъянев от него… Пока что. Никто не знал, какой будет его реакция в конце.       Себастьян игриво дышал Айменсу в затылок, и его угощали визгом. Вонь ужаса усилилась, и через мгновение Айменс пустился в хаотичный бег. Он летел через лес, как призрак, и Себастьян бросился за ним, взволнованный этим кратким вызовом.       Через несколько секунд он догнал и обернулся вокруг тела, быстро ломая кости и сжимая внутренности в сырую массу. Айменс издал последний всхлип, когда успокоился, и Себастьян бросил его на землю, снова скучая.       Одна победа означала, что он, наконец, получил один вопрос. Завтра он попытается заполучить еще один. Хотя о чем ему спрашивать? Он уже знал, каким будет его первый вопрос — его целью было унизить и отплатить мальчику за все проблемы, которые он невольно создал. Но было ли что-то, чему он хотел бы на самом деле научиться?       Один взгляд на изломанное тело Айменса, и Себастьян просиял. Его сердце забилось быстрее, и он быстро похоронил останки, прежде чем улететь обратно в поместье.       Побег. Ему было интересно узнать о побеге. Он хотел узнать, не планирует ли его господин попытаться сбежать от него раз и навсегда. Они согласились давать честные ответы независимо от вопросов, и он знал, что Сиэль Фантомхайв был достаточно благороден, чтобы соблюдать это соглашение.       Себастьян получит свой ответ, и, хотелось бы надеяться, если он окажется разочаровывающим, у него будет достаточно времени, чтобы переубедить своего господина... Или убить его, прежде чем он потеряет всю привлекательность, которая делала его наполовину особенным.

***

      Утро объявило еще об одном потенциальном осложнении. Леди Роузмор восприняла известие об уходе еще одного учителя. Ее обычная бодрость исчезла, и она провела завтрак в молчании и унынии, бросая затравленные взгляды в сторону входной двери.       Молодой господин наблюдал за ней, и Себастьян мог видеть, о чем он думал, как будто он жил у него в голове.       Леди Роузмор была готова запаниковать и раскрыть свое прикрытие. Она собиралась бежать, но не стала делать это днем. Милые, невинные комментарии мальчика успокоили ее первоначальные страхи, поэтому она собиралась остаться до наступления темноты, взять самые ценные книги и сбежать.       Его господин уже предвидел ее действия, а это означало, что Себастьян должен был вмешаться и помешать его планам. К счастью, у него было два преимущества: время и невнимательность господина. Он был так занят наблюдением за леди Роузмор, что забыл обратить внимание на Себастьяна. Это украло бы победу прямо у него из рук.       Идеальный момент настал во время обеда, когда молодой господин пригласил мисс Тейлор разделить с ним трапезу. Естественно, это создавало свои проблемы: Себастьяну приходилось остерегаться яда, а также искать и разговаривать с леди Роузмор, но каким дворецким он был бы, если бы не мог справиться с двумя задачами одновременно?       Предложение мисс Тейлор приготовить чай было предсказуемо, как и восторженный ответ его лорда. С другой стороны, критика его кулинарных способностей заставила его раздраженно поджать губы.       — От чая Себастьяна меня всегда тошнит, — пожаловался мальчик. Как ему удавалось звучать так невинно во время вопиющей клеветы, было загадочно. — Но я не говорю ему об этом, потому что не хочу задеть его чувства.       Паршивцу просто нужно было ткнуть его, даже когда Себастьяна не было рядом, чтобы лично засвидетельствовать это. Его чаи были безупречны, изысканны до полного совершенства. Если у мальчика с ними были проблемы, то его тошнило от собственных предпочтений, потому что каждый чай подгонялся именно под его уникальные вкусы.       Себастьян на мгновение задумался о том, чтобы не менять чашки и позволить Сиэлю Фантомхайву выпить яд хотя бы в этот раз. Но когда мисс Тейлор поставила потускневшую чашку на стол и мальчик начал тянуться к ней, тело Себастьяна сделало свой выбор, не посоветовавшись с его мозгом.       Он бросился на кухню, схватил еще одну чашку, наполнил ее чаем и менее чем за шесть секунд заменил чашку своего господина. Затем он удалился, довольный тем, что выполнил свои обязанности. Его господин заслуживал урока, но этот урок не поставит под угрозу его здоровье. Он просто проиграет во второй раз за два дня.       Леди Роузмор снова была в библиотеке. Себастьян подошел к ней и откашлялся, приняв серьезное выражение лица.       — Прошу прощения, что напугал вас, — сказал он. Леди Роузмор попыталась улыбнуться ему, но ее бешено бьющееся сердце выдало ее страх. — Мой лорд в настоящее время занят, поэтому я хотел использовать этот момент, чтобы поговорить с вами.       — Вы хотите? — она сделала крошечный шаг назад. — О чем?       — День назад я был в библиотеке. И я случайно заметил вас здесь.       Очередной спотыкание сердца. Лицо леди Роузмор посерело, но она все еще пыталась выдавить из себя улыбку.       — Возможно, — дрожащим голосом согласилась она. — Я просто читала книги. Я люблю книги, понимаете.       — Да, я это вижу. И я понимаю вас. Я сам большой коллекционер. Книги — это все, это единственный мост, который физически связывает нас с давно забытыми событиями. Без них мы бы ничего не знали о нашем прошлом.       На этот раз леди Роузмор ничего не сказала. Ее начало трясти, и Себастьян наклонился к ней ближе, касаясь пальцами ее шеи.       — Именно из-за моего понимания я решил предупредить вас, — прошептал он. — Милорд знает, кто вы. Исчезновение других учителей не случайно. Он приказал мне собрать вас всех под своей крышей и уничтожить вас одного за другим. Теперь ваша очередь. Если вы хотите выбраться из этого дома живой, вам нужно уйти как можно скорее. Сделайте это сейчас, пока он еще занят. В противном случае, боюсь, вы не дотянете до ужина.       Чистейший ужас отразился на лице леди Роузмор. Она не сказала ни слова, даже чтобы поблагодарить его. Вместо этого она побежала, держа свое длинное платье, чтобы не споткнуться и не упасть.       Он даст ей время собрать вещи и покинуть поместье. Затем он затащит ее в кабинет молодого господина и заявит о своей законной победе.       Себастьян подождал, пока леди Роузмор уйдет из зоны слышимости, а потом рассмеялся.

***

      Несмотря на первоначальный взрыв ярости, его лорд, казалось, странно смирился со своим поражением. Он общался с Себастьяном в приятной манере, и не было похоже, что он был зол или даже расстроен.       — Так ты убил Айменса? — спросил он. Они только что закончили урок фехтования, и хотя уже прошло пятнадцать минут, его дыхание только начинало стабилизироваться.       — Почему вы хотите знать? — Закончив застегивать рубашку своего господина, Себастьян откинулся в сторону, любуясь открывающимся видом. Он наслаждался Англией и разнообразием ее сезонов. Было так много тканей и деталей на выбор, чтобы его господин выглядел безупречно. — Я думал, вы доверили мне его судьбу. Если я правильно помню, всего несколько часов назад вы отказались слышать о нем хоть слово.       — Ну, я передумал. Может быть, мне интересно узнать, какой выбор делает мой дворецкий, когда я оставляю его без приказа.       Заинтересовавшись, Себастьян наклонил голову, размышляя об этом. Неужели Айменс должен был стать испытанием? Он не остановился, чтобы обдумать это. Но какой может быть смысл? Какое решение мог ожидать от него Сиэль Фантомхайв?       — Я дал ему шанс сбежать, — осторожно сказал он. Удивление окрасило лицо его господина. Выражение лица было слишком нейтральным, чтобы понять его смысл, поэтому Себастьян решил продолжить. — У него было пять минут форы, прежде чем я начал следовать за ним.       При этом глаза его господина загорелись, а в груди Себастьяна вспыхнуло удовольствие. Так что то, что он сделал, было правильным решением. Он не должен был в этом сомневаться. Немногие существа в этом мире так любили игры, как его молодой господин.       — Мне это кажется несправедливым, — прокомментировал мальчик. Несмотря на упрек, он все еще звучал очарованно. — Ты мог бы преодолеть расстояние, которое он преодолеет за пять минут, меньше чем за несколько секунд. Зачем вообще давать ему шанс, если ты не собирался оставлять его в живых?       — Выживет он или нет, полностью зависит от него. Было еще одно условие: если он перестанет двигаться, я тоже перестану за ним гоняться. Все, что ему нужно было сделать, это ждать на одном месте, пока у меня не останется выбора, кроме как уйти.       — Сомневаюсь, что это изменило бы исход, — произнес молодой господин, но его любопытство, казалось, еще больше разгорелось. — Ты можешь притвориться, что уходишь, и он не узнает, что ты поблизости. И даже если бы я позвал тебя и тебе пришлось бы вернуться в дом, ты бы не заставил себя долго ждать, чтобы вернуться за ним, свернуть ему шею и снова уйти.       Ухмылка тронула уголки его губ.       — Верно, — согласился Себастьян. — Но у него все еще был шанс, и он решил его упустить. Ему не удалось простоять неподвижно и двух минут. В этом отношении люди сродни животным. Они могут выглядеть утонченно и вести себя утонченно, но как только их инстинкты берут верх, они перестают думать. Они превращаются в безмозглых напуганных существ, которые пытаются убежать от всех рациональных мыслей.       — Так-так, — закатил глаза мальчик. — Безнадежные люди. Демоны как самые удивительные существа, которые ходят по земле — или в аду, или куда бы ты ни ходил, когда не занят своими контрактами. Ты хочешь сказать, что демоны никогда не теряют контроль?       — Не из-за страха, — самодовольно заявил Себастьян. Одна из прядей волос его господина казалась неуместной, поэтому он осторожно пошевелил ею, заправив за ухо. — Демоны, особенно низшие ранги, могут бояться, но даже они никогда не позволят этому страху овладеть ими. Их решения всегда будут просчитаны, и за ними всегда будет какое-то обоснование.       — Хм, — молодой господин измерил его долгим, задумчивым взглядом. Он покачал головой, и та же непослушная прядь волос вырвалась из ловушки, упав прямо над отмеченным глазом. Снисходительно улыбаясь, Себастьян потянулся и снова переложил его, но когда его господин хихикнул в ответ, он моргнул, не зная, что в его действиях могло спровоцировать столь нетипичную реакцию.       — Есть ли логичное объяснение твоей навязчивой потребности сделать меня идеальным? В соответствии с твоим определением совершенства, конечно.       Себастьян напрягся. Странная неловкость скрутила его живот в узел, и он быстро отступил, скрестив руки на груди.       — Я думаю, что причина моих усилий кристально ясна, — отметил он. Его слова звучали почти как защита, и он презирал их так же, как и намеки мальчика. — Я выполняю свои обязанности дворецкого с самоотверженностью, которую вы, как мой господин, заслуживаете. Поддержание вашей внешности в соответствии с вашим статусом — одна из моих ежедневных обязанностей.       — Да. Одна из твоих обязанностей. Как я мог сомневаться в этом? — рявкнул его господин. Но его раздражение казалось недолгим, так как он сразу же успокоился. Новый любопытный блеск появился в его взгляде, подчеркнув его голубизну, и глаза Себастьяна задержались на нем с восхищением.       — У меня есть идея, — сказал ему мальчик. — Как насчет того, чтобы мы с тобой сыграли в игру, похожую на ту, в которую ты играл с Айменсом?       В этом было мало смысла, поэтому Себастьян изогнул бровь.       — Вы хотите, чтобы я преследовал вас и убил, если вы сделаете какое-нибудь движение? — с сомнением пояснил он, и его господин фыркнул.       — Не будь таким буквальным, — предупредил он. Непослушная синеватая прядь снова выпала из строя, и Себастьян уставился на нее, борясь с желанием зарыться руками в эти волосы и работать над ними, пока каждая прядь не окажется на своем законном месте. Инстинкт был настолько сильным, что он пропустил то, что говорил его господин.       — Что? — глупо спросил он. Его господин одарил его насмешливым взглядом, как будто он очень хорошо знал, какая проблема мучила его разум.       — Мы сыграем по-другому, — повторил он, произнося каждое слово так четко, как будто Себастьян был слишком медленным, чтобы понять их иначе. — Ты дашь мне десять минут, чтобы выйти на улицу и где-нибудь спрятаться. Тогда ты начнешь искать меня. Но ты не должен использовать свои силы — ни в коем случае. Это включает в себя твои ненормальные чувства. Ты можешь отключиться от них и искать меня, как если бы ты был человеком?       — Я могу. Но я не уверен, что вижу смысл в этой игре. Что будет после того, как я найду вас? Что поставлено на карту?       — Не все должно быть связано со ставками, — пренебрежительно сказал мальчик, но что-то в том, как он продолжал наблюдать за ним, вызвало у Себастьяна подозрения. Он чувствовал, что упускает часть головоломки, не имея возможности разгадать ее, поскольку его господин намеренно говорил туманно — он явно не собирался делиться своими истинными мотивами.       — Но что произойдет после того, как один из нас выиграет?       — Все просто: либо мы оба выиграем, либо мы оба проиграем. Ты видел погоду? С каждым днем ​​становится холоднее и идет дождь. Чем больше времени ты тратишь впустую, тем больше времени я провожу на улице. Если я заболею, я буду чувствовать себя ужасно, но ты тоже будешь страдать, потому что тебе придется заботиться обо мне. Поэтому в наших интересах, чтобы ты нашел меня как можно скорее.       Это объяснение только сделало ситуацию еще более запутанной. Себастьян сузил глаза, крутя эту странную игру под разными углами и пытаясь понять ее цель.       Он сомневался, что Сиэль Фантомхайв случайно решил поиграть в прятки. Он редко делал что-то, не планируя заранее, так что вполне вероятно, что в этой игре был смысл — только Себастьян еще не мог этого увидеть.       — Хорошо, — наконец согласился он. Ухмылка его господина стала шире, такая же загадочная, как и его слова.       — Хорошо, — повторил он. — Начинай считать минуты. Помни: ты не можешь использовать ни одно из твоих обостренных чувств. Не слушать мое сердцебиение, не следить за моим присутствием. Не полагайся на свою печать. Ищи меня по-человечески.       — Я не знаю, где вы собираетесь спрятаться, но если это где-то в лесу, я не уверен, что обычный человек сможет вас выследить, — осторожно сказал Себастьян. Он надеялся получить реакцию или, лучше сказать, прямой ответ, но мальчик только пожал плечами.       — Тогда ищи внимательнее, — посоветовал он. — Но я могу дать тебе совет. Я спрячусь в соответствующем месте. Оно не будет случайным. И я надеюсь, мне не нужно говорить тебе, что если твоя печать указывает на то, что я в опасности, правила аннулируются. Я не позволю, чтобы наша игра стала для тебя оправданием за то, что ты позволил мне сломать себе шею в какой-нибудь канаве.       Это казалось странно специфичным, поэтому Себастьян усвоил и сохранил эту последнюю фразу для дальнейшего рассмотрения.       — Понятно, — сказал он вслух. С еще одним загадочным взглядом молодой господин вышел из комнаты. Казалось, он не торопился, но Себастьян знал, что это притворство. Как только мальчик закрыл дверь, он побежал, и это было…       Ой. Он почти забыл.       Себастьян закрыл глаза, постепенно отключаясь от своего демонического «я». Это был своеобразный процесс, к которому он редко прибегал — чувствовать себя еще более похожим на человека было любопытным опытом, но это также нервировало. Потеря способности слышать и чувствовать окружающий мир заставила его чувствовать себя странно открытым и уязвимым для угроз.       Теперь дом казался мертвенно тихим. Себастьян понятия не имел, где находится Сиэль Фантомхайв и что делают слуги. Пытаясь отвлечься, он сосредоточился на своих карманных часах, считая минуты и стараясь не обращать внимания на растущее чувство беспокойства.       Его господин что-то замышлял. Он был почти уверен в этом. Эта игра в игре казалась незрелой и излишней, но Себастьян сомневался, что мальчик вдруг решил принять в себе ребенка. У него должны были быть свои причины для этого, и тот факт, что Себастьян никак не мог догадаться, о чем они, расстраивал его так же, как и восхищал.       Когда прошло десять минут, он поспешил покинуть усадьбу. Учитывая отсутствие физической выносливости у его лорда, он не мог далеко уйти, но Себастьян все еще останавливался у ворот, не зная, куда идти в первую очередь. Куда мог пойти мальчик? Какое «соответствующее» место он мог выбрать, чтобы спрятаться?       Дождь был умеренным, но без его демонической энергии, вспыхнувшей внутри, быстро стало холодно. Небо было темно-серым, и из-за того, что время от времени завывал ветер, все, чего хотел Себастьян, — это схватить своего нелепого господина и спрятаться в поместье.       Вздохнув, он посмотрел на землю в поисках следов. Желтоватая трава казалась более дряблой или даже притоптанной в некоторых местах, поэтому Себастьян пошел в том же направлении, углубляясь в лес.       Чем дальше он шел, тем неудобнее он себя чувствовал. Ему потребовалось некоторое время, чтобы точно определить источник своего дискомфорта.       Не слышать звуки жизни вокруг него было трудно, но в конечном счете терпимо. С другой стороны, не ощущать звука сердцебиения Сиэля Фантомхайва…       Строго говоря, это не был новый опыт. Были времена, когда они были разлучены; были моменты, когда Себастьян намеренно дистанцировался от этого звука. Но прямо сейчас не слышать этого — не было его выбором, и он очень хорошо знал, что звук был где-то поблизости, в пределах его досягаемости, если он собирался восстановить свои силы.       С каждым шагом это знание сводило его с ума. Тишина становилась все более и более гнетущей: она действовала ему на нервы, и Себастьян все больше напрягался.       Его печать тоже вела себя странно. Сначала она продолжал слегка гудеть, что было естественно и не так уж тревожно, учитывая, что его господин был снаружи без надлежащей одежды. Но понемногу жжение усиливалось. Колебания были нетипичными — как будто его господин экспериментировал со своей собственной безопасностью, например, взбираясь на высокое дерево или прогуливаясь вверх и вниз по крутому утесу.       Однако тепло не указывало на реальную опасность, так что Себастьяну пришлось игнорировать его.       Эта игра совсем не развлекала. Здесь, в лесу, где дождь был единственным звуком, который он мог слышать, он чувствовал себя изолированным, как будто он был единственным живым существом во всем мире. И разве это не будет удручающим опытом? Ему некому бросить вызов, некому его удивить.       Где сейчас его господин? Тропа, по которой шел Себастьян, казалось, никуда не вела, по вытоптанной траве или нет. Какое место мальчик назвал бы важным и что могло бы объяснить цель всего этого?       Внезапно печать вспыхнула огнем, и все мысли испарились из головы Себастьяна. Его настоящие чувства с ревом вернулись к жизни, вдохнув в него его демоническую сущность, а затем он исчез, следуя договорному притяжению. Сердцебиение его господина заполнило его уши, и некоторое напряжение ослабло, вместо него расцвело инстинктивное облегчение.       Мгновение спустя он заметил в этом странность. Сердце мальчика билось спокойно. Не похоже, чтобы он был в опасности — если и был, то не выказывал ни страха, ни беспокойства по этому поводу. Однако печать продолжала жечь ему руку, призывая поторопиться, и паника все еще сковывала его в своей хватке.       Внезапно он понял, где находится Сиэль Фантомхайв, и его собственное сердце пропустило смущенный, недоверчивый удар.       Болото. Он был на болоте. Это было то, где он решил спрятаться? Он сошел с ума?       Еще три секунды, и он достиг своей цели. Он потратил долю секунды на то, чтобы сообразить, что мальчик действительно был в болоте, а его ноги уже исчезли, прежде чем инстинкты взяли верх и он вырвал его оттуда, потянув далеко прочь.       — Что случилось? — прорычал он. Молодой господин был весь мокрый и грязный, дрожа от холода, но на лице его было заинтригованное и расчетливое выражение.       — Ничего особенного, — ответил он. Его голос мог быть небрежным, но каждый слог дрожал. — Ты нашел меня. Теперь мы можем идти домой. У меня болят ноги — ты слишком резко меня вытащил.       Это было невероятно. Это не имело никакого смысла.       — Вы решили спрятаться на дне болота? — злобно спросил Себастьян. Он быстро накинул пальто на своего лорда, плотно завернув его в него, прежде чем поднять его с земли. — Что побудило вас совершить такую ​​глупость?       Мальчик слабо махнул рукой, глубже впиваясь Себастьяну в плечо.       — Это не имеет значения, — пробормотал он. — Можно считать это репетицией. Это все.       — Репетиция чего? Вашего самоубийства?       Фырканье, смешанное со смешком, было ему ответом. С еще одним разочарованным рычанием Себастьян перепрыгнул через деревья, прорубив себе путь к поместью через лес. Ему нужно было как можно скорее доставить своего создающего проблемы господина домой — он не собирался отменять их большую игру только потому, что мальчик заболел из-за собственной глупости.       — Это было совершенно бессмысленно, — сказал ему Себастьян. Его господин ухмыльнулся.       — Говори за себя. Я получил то, что хотел.       — Да? И что это было? Вам не терпелось испытать то, чему вы подвергли своего кузена? Для этого не нужно было создавать игру. Я мог бы бросить вас в болото в любой момент, когда бы вы ни попросили.       — Держу пари, ты бы мог.       Голос его лорда звучал настолько незаинтересованно и невпечатленно, насколько это возможно. На него не подействовала скрытая угроза, поэтому Себастьян резко опустил его в ванну.       — Возможно, вы этого не знаете, — протянул он, — но я оставлял тела в этом болоте. Известно, что болота сохраняют то, что они проглатывают, в первозданном виде, так что вполне возможно, что некоторые из этих людей все еще живы. Я уверен, что они были бы рады возможности утащить вас вниз, чтобы составить им компанию.       Это вызвало у него реакцию. Мальчик замер, что-то похожее на детское возбуждение, смешанное с ужасом, зажгло его глаза, прежде чем логика настигла его и погасила искру. Он нахмурился.       — Не будь абсурдным, — раздраженно пожаловался он. — Никого живого там нет. Кроме того, даже если бы они могли как-то дышать в грязной воде и жить без еды, они уже были мертвы к тому времени, как ты их туда бросил.       — Вы не верите в живых мертвецов, молодой господин?       Его господин угрожающе сузил глаза. Если бы он не сидел в изолированной ванне, Себастьян был уверен, что выбрал бы первое, до чего дотянется, чтобы швырнуть ему в голову.       — Как бы то ни было, — добавил он, — проводить время в болоте потенциально опасно, особенно когда это болото полно тел. Если вы заболеете, у меня есть искушение проигнорировать вас и позволить кому-то другому позаботиться о вас.       Мальчик устало вздохнул.       — Я почти уверен, что кто-нибудь справится с этим лучше, чем ты, — пробормотал он. — Не думай, что я забыл, как ты использовал меня в качестве подопытного для оттачивания своих навыков. Если бы не мадам Ред, я был бы уже трижды мертв.       — Ваше крепкое здоровье говорит о другом.       Молодой господин ничего не ответил, а это означало, что у него больше не было аргументов. Удовлетворенный, Себастьян наклонился к ванне и включил горячую воду, не обращая внимания на возмущенный крик.       — Как ты думаешь, что ты делаешь! — взвизгнул его лорд. Он дернулся к другому краю ванны, живо напомнив Себастьяну неуклюжее морское существо, засунутое в котел.       — Когда вы играете в глупые игры, вы должны ожидать соответствующей награды, — безжалостно ответил он. — Я не понимаю, чего вы намеревались добиться, но вы создали ненужные проблемы и подвергли себя опасности. Если это ваш способ справиться с очередной потерей…       Мальчик гневно покраснел.       — Я не проиграл! — прошипел он. Поняв, что Себастьян ему не поможет, он начал раздеваться, морщась от соприкосновения с грязной одеждой. — Посмотрим, кто одержит последнюю победу. А если ты не понимаешь, что я делаю, то винить тебя придется только себя, потому что, когда ты это поймешь, будет уже поздно.       Его охватила новая волна интереса. Разочарованное негодование улетучилось, и Себастьян наклонился, чтобы помочь своему господину снять с него одежду.       Значит, у его безумного плана была цель. Было интересно узнать, если даже не немного беспокойно. Себастьяну придется внимательно следить за ним, чтобы обнаружить какие-либо улики и принять меры в случае необходимости.       Он не мог не задаться вопросом, был ли весь этот план как-то связан с их большой игрой.

***

      В течение следующих нескольких дней ничего не произошло. Его господин больше не вел себя странно — казалось, что у него не было планов, которые привели бы к болотному безумию.       Если Себастьян одержит свою третью победу, он спросит, в чем дело. И, судя по тому, как шли дела, у него были хорошие шансы набрать итоговые очки.       Несмотря на то, что мисс Тейлор теперь открыто подсыпала яд в его напитки, молодой господин оставался в неведении. Себастьян поймал его на том, что он что-то искал на кухне с тревожным выражением лица, а затем спросил Мей-Рин о различных видах наркотиков и их эффектах. Это было, когда все наконец щелкнуло.       Его лорд, должно быть, предполагает, что мисс Тейлор накачивала его наркотиками, а не отравляла. Он всегда слишком усложнял вещи, и в данном случае на его идеи, должно быть, повлиял его прошлый опыт. Думал ли он, что она намеревалась продать его кому-то? Что Себастьян нашел преступника, похожего на тех, кто напал на него и его семью много лет назад?       На самом деле это была гениальная идея. Он должен был подумать об этом сам. Было бы забавно позволить такому похитителю накачать мальчика наркотиками и посадить его в клетку. Себастьян был уверен, что все надежды на победу покинули бы разум его лорда — вполне вероятно, что он регрессировал бы до паникующего ребенка, которым он был раньше, позвав его и признав свое поражение в обмен на спасение.       Настроение Себастьяна продолжало подниматься, но оно остановилось, когда его лорд дал ему письмо и велел доставить его Лау лично.       Это поставило дилемму. Если он уйдет сейчас, он оставит молодого господина с мисс Тейлор. Что, если она отравит его напиток в этот временной промежуток?       С другой стороны, мальчик не был идиотом. Из-за своей уловки со слепотой он легко видел, когда она что-то наливала ему в чашки, и Себастьян надеялся, что он не будет настолько глуп, чтобы рискнуть и выпить это, когда его дворецкого нет рядом.       Схватив письмо, он покинул поместье, и, несмотря на самоуверенность, муки беспокойства преследовали его на протяжении всего путешествия.

***

      Лау долго смотрел на письмо. Нетерпение Себастьяна победило на второй минуте, но прежде чем он успел его поторопить, Лау поднял голову.       — Я должен быть с вами честен, — мрачно сказал он. — Я понимаю, что наш граф Фантомхайв ждет от меня ответа, но понятия не имею, как ответить на его… Послание. По крайней мере, не в письменной форме. Может быть, вы могли бы дать мне несколько предложений?       Заинтересовавшись и на время забыв о причинах своего беспокойства, Себастьян принял письмо.       Первое, что он заметил, была его длина — в нем было три коротких линии. И это было срочное сообщение, которое молодой господин приказал ему нести?..       Затем он прочитал предложения, и это так его поразило, что он чуть не уронил письмо.       Лау,       Скажи Себастьяну, что он идиот.       С Уважением.       Медленно он перечитал их снова, убежденный, что, должно быть, что-то видит, но в ответ на него смотрели те же оскорбительные слова. Замешательство и смущение нахлынули на него, и он поджал губы, пряча это оскорбительное письмо в карман. Подумать только, что он примчался сюда с таким посланием и что Лау его увидел… О чем думал молодой господин? Было ли это какой-то мелкой местью за проигрыш и невозможность точно определить преступление мисс Тейлор? Пока не…       Его печать вспыхнула огнем, и Себастьян похолодел.       Если только мальчик не решил, что у него есть ответ, и спланировал конфронтацию с мисс Тейлор, отправив Себастьяна с дурацким поручением, чтобы выиграть себе немного времени.       Паника скрутила его так сильно, что его начало тошнить. Не удосужившись снова взглянуть на Лау, он выбежал из комнаты, мгновенно набирая скорость.       Его неосязаемая форма давала ему преимущество в том, что он двигался быстрее самого быстрого ветра, и, пока мир вокруг него расплывался, он мог думать только о горящем месте, которое должно было быть его человеческой рукой.       Его господин был в опасности. И хотя эта опасность могла начаться с малого, ее степень росла, посылая искры шока по телу Себастьяна.       Возможно, он переоценил ситуацию. Даже когда он ушел, его господин был не один. В доме были слуги, и, в конце концов, что мисс Тейлор могла ему сделать? Мальчик мог быть физически хрупким, но если бы он приложил усилия, то смог бы одолеть невысокую женщину. Ее оружием был яд; у его господина был пистолет. В маловероятном случае прямой конфронтации Себастьян сделает ставку на него. Кроме того, мисс Тейлор руководствовалась ошибочным сочувствием. Что самое экстремальное она могла сделать с мальчиком?       Эти мысли принесли ему утешение, но оно развеялось, как только пришла команда.       Себастьян. Себастьян, иди сюда, это приказ. Помоги мне. Помоги!       Его печать не лгала, что-то было не так. Что-то было ужасно неправильно, учитывая волны паники, которые он чувствовал через их связь. Себастьян не знал, была ли эта паника вызвана Сиэлем Фантомхайвом или она принадлежала им обоим, но он поднапрягся еще сильнее, отчаянно пытаясь добраться до поместья вовремя.       Он не должен был уходить. Что означала победа в игре, если он проиграл в гораздо большей, гораздо более важной игре?       Что может делать этот маленький идиот? Он решил лично загнать мисс Тейлор в угол и угрожать ей, чтобы она поделилась с ним своим преступлением? Он не мог быть таким глупым. Его подходы всегда были тонкими и утонченными.       С другой стороны, если он чувствовал, что не может решить эту загадку в одиночку... Юный господин ненавидел проигрывать. С момента обещания выиграть следующий шахматный матч они с Себастьяном не завершили ни одного раунда — он продолжал прерывать их партии. Если бы он чувствовал, что у него нет другого выбора, он легко мог бы сделать что-нибудь опрометчивое и глупое, и если бы Себастьян не успел прибыть вовремя…       Гнев и страх снова охватили его. Он уже входил в знакомые земли, и когда сердцебиение его лорда украсило его уши, непреодолимое облегчение просочилось в его тело.       Жив. Он был еще жив. Это было единственное, что имело значение, потому что сейчас Себастьян был здесь, и он со всем разберется. Он сделает то, что у него получается лучше всего: спасет своего глупого господина от опасности. Еще не поздно — его печать продолжала пульсировать, да, но ощущение было слабым. Время еще было, и он уже чувствовал, как его тьма растягивается, пытаясь проникнуть в комнату и наполнить ее предупреждением о возмездии.       Он сам догнал его через несколько секунд, и ему потребовалось одно потрясенное мгновение, чтобы понять, что Сиэль Фантомхайв лежит на полу без сознания, а в воздухе витает слабый запах крови. Тейлор стояла прямо над ним, поэтому Себастьян набросился, яростно оторвав ее и заняв ее место. Адреналин продолжал сеять хаос внутри него, поэтому он едва помнил, как вернуться в человеческий облик.       Первое, что он заметил в своем господине, была та же упрямая прядь волос, лежавшая у него на лбу. По какой-то причине это заставило его сердце сжаться самым тревожным образом. Себастьян коснулся замка, с отдаленным удивлением заметив, что его рука слегка дрожит.       Тело мальчика свело судорогой, но лоб был прохладным. Здоровый. Себастьян не мог обнаружить никаких видимых повреждений, хотя запах крови оставался: теперь, когда он был так близко, он начал находить его отвлекающим. Единственная разница заключалась в том, что на этот раз он не соблазнялся этим. Наоборот, это наполняло его приглушенным чувством ужаса, и он едва узнавал свой голос, когда спрашивал: "Что произошло?!".       Он не знал, кому адресовал свой вопрос, но в настоящее время здесь был только один человек, способный говорить, поэтому он полуобернулся к ней лицом.       — Я ничего не сделала! — Тейлор замялась. Она неуверенно встала, держась за кровоточащую голову. — Я нашла его таким. Может он заболел? Может быть...       Все остатки человеческого терпения, за которые Себастьян пытался удержаться, лопнули. Он поднялся на ноги и посмотрел на нее сверху вниз, зная, что она увидит на его лице. Смерть.       — Хочешь, я повторюсь? — прошипел он. — Я могу. Но если я это сделаю, тебе не понравятся последствия.       — Выпендрежник , — обвинил его голос господина. Себастьян знал, не оборачиваясь, что это существовало только в его голове, но оно казалось таким реальным и таким знакомым, что у него сжалось сердце. Он казался пустым и невесомым, и ему хотелось вырваться из этих нервирующих, жалких эмоций, подняться над ними и получить ответы, не позволяя срочности затронуть его лично.       — Я ничего не сделала! — пронзительно повторила Тейлор. То, что она посмела солгать ему даже сейчас, когда ее так явно поймали, воспламенило его ярость и разрушило его попытки сохранить себя человеком. Тени удлинились, перья упали, и на этот раз Себастьян позволил себе поддаться своей энергии. Она расцвела, окутав его знакомыми слоями тьмы и вдохнув в него силу, чтобы помочь ему сосредоточиться на своей ярости, а не на страхе.       Рот Тейлор открылся. Она уставилась на него в шоке, ее лицо мгновенно утратило мраморный оттенок, за который оно все еще цеплялось.       — Что ты… Что ты такое? — прошептала она. Она уже превысила лимит бесполезных вопросов, и когда руки Себастьяна сомкнулись на ее локте, скручивая его, пока тот не сломался, он почувствовал прохладное прикосновение временного облегчения.       Он знал, как причинить боль, и именно боль могла помочь ему помочь его господину.       Тейлор завопила, пытаясь убежать от него, но хватка Себастьяна была стальной, не позволяя ей сдвинуться ни на дюйм.       — Расскажи мне, что ты сделала, — тихо повторил он. Поскольку Тейлор все еще извивалась, он сжал три ее пальца в кулаке и стер кости в пыль, получая темное удовольствие от того, как ее хныканье превратилось в еще один пронзительный крик. — Что случилось с ним? Почему он на полу?       — Я не знаю! — она выла. Слезы текли по ее лицу, превращая ее в одного из тех жалких грязных людей, которых презирал Себастьян. — Клянусь, я не знаю! Я только что пришла в свою комнату, я даже не видела его сегодня!       Ложь была настолько смелой и нелепой, что Себастьян рассмеялся. В любой другой ситуации он восхитился бы желчью Тайор — не каждый день люди могли смотреть на его демоническую форму и продолжать сопротивляться. Но когда на кону стояла жизнь его господина, единственное, что он чувствовал, — это приступ злой черной ярости.       Он схватил Тейлор за горло своими когтями и швырнул через комнату, оставив несколько кровоточащих царапин.       — Ты очень храбрая для человека, — холодно заметил он. — Но очень глупая. Ты хочешь продлить свою смерть? Потому что я получу от тебя ответ, даже если мне придется вырвать его из твоего горла.       — Я ничего не сделала! — Тейлор застонала. Себастьян щелкнул пальцами, позволив своим голодным теням подползти к ней и впиться в ее ноги. Тяжелые рыдания сотрясали тело Тейлор, когда она пыталась отодвинуться.       — Пожалуйста! — умоляла она. — Пожалуйста, вы должны мне поверить, мне нравится этот мальчик. Я бы никогда…       То, что она осмелилась даже упомянуть его господина, когда он лежал, скорчившись, из-за ее действий, заставило Себастьяна покраснеть. Оскалив зубы, он бросился на нее и перерезал ей горло кончиками своих когтей — глубоко, чтобы кровоточить, но недостаточно глубоко, чтобы убить. Его перья свернулись в ответ на охвативший его гнев, сняв еще один человеческий слой и обнажив форму, которую он редко показывал в этом мире. Тени отразили его и обернулись вокруг Тейлор, вливаясь ей в горло и заставляя ее задыхаться от ее тяжелых криков.       Но тут он услышал голос. Его голос. Зовущий его.       Звук был тихий, еле слышный, но он был, и он мгновенно заглушил бурлившие в нем разрушительные эмоции. Себастьян не заметил, как бросился к своему господину — следующее, что он осознал, это то, что он уже стоял рядом с ним на коленях, его тьма тянулась, чтобы окутать его своими тревожными кольцами.       — Молодой господин, — выдохнул он, — что случилось? Как вы себя чувствуете?       Губы мальчика с трудом раздвинулись. Он изо всех сил пытался говорить. Себастьян снова проверил лоб, затем перевел взгляд ниже, к шее и груди. Сердце все еще сильно билось: с ним вроде бы все в порядке, но, учитывая его состояние, это только еще больше беспокоило Себастьяна.       Что-то пошло не так. Что-то было очень, очень не так, и он понятия не имел, что это могло быть.       — У нее был пузырек, — наконец прошептал его господин. Он попытался встать, но Себастьян крепче сжал его талию, слишком запаниковав, чтобы позволить ему двигаться и тратить свою энергию. — Она заставила меня проглотить все, что было внутри, я не знаю, что это было. Она сказала… Она сказала… Лекарство есть, но потом… Ох.       Очередной спазм прокатился по телу мальчика. Боль пронзила его лицо, а затем он замолчал.       Тишина.       Паника охватила Себастьяна, пожирая каждую его рациональную мысль и инстинкт. Ему пришлось схватить своего лорда за плечи, чтобы тот не упал, и когда он увидел, что его глаза закатились, его собственный страх усилился. Его легкие сжались из-за прерывистого дыхания, как будто они тоже были в ужасе; потом вообще перестали работать. Человечность, которую он пытался надеть ради Сиэля Фантомхайва, растаяла, оставив позади обнаженную сущность чистого зла.       — Он врет! — Тейлор запротестовала сквозь свои вздохи. Она на удивление хорошо изобразила изумление. — Я ничего ему не сделала!       Себастьян злобно зарычал. Он бы набросился на нее немедленно, протягивая ей через рот одну нить кишок за другой, но одно слово продолжало эхом отдаваться в его голове, усмиряя его убийственную ярость.       Излечить. Что бы ни случилось с его господином, было лекарство.       Это означало, что ему придется его найти.       — Какое лекарство? — спросил он. Его человеческий голос давно исчез, сменившись более естественным рычанием. — Что он имел в виду?       — Клянусь вам, я ничего не знаю! Меня даже не было в комнате, я просто…       Этого было достаточно.       Себастьян оторвался от пола, скользнул к Тейлор и обхватил ее лицо руками. Его когти стали длиннее, его тьма послушно согрела их, и когда они вспыхнули красным, он вонзил их вместе в щеку Тейлора. Они проткнули мягкую кожу и выкололи несколько зубов, а издаваемый ею звук был настолько нечеловеческим, что на мгновение утолил его чудовищную жажду ее крови.       — Если ты мне не скажешь, то, то что я делал до сих пор, будет похоже на ласку, — прошептал Себастьян. Каждое слово было громоподобным обещанием. — Я не остановлюсь на твоем теле. Если он умрет, я затащу твою душу прямо в ад. Жнецы никогда не смогут ее найти, и я лично познакомлю тебя со всеми прелестями, которые может предложить мой дом. Ты действительно хотела бы провести вечность со мной? Уверяю тебя, ты не получишь удовольствия от этого опыта.       Он никогда раньше этого не делал, но для Тейлор сделает исключение. Он будет держать ее душу в ловушке в ее теле так долго, как только сможет, калеча ее, пока не останется ничего, кроме хрустящей корочки, и после этого он сосредоточится на ее душе. Он никогда не любил ад, но исследовать его вместе с пойманной в ловушку душой врага? Восторг, который он сможет испытать… Они будут казаться темными и пустыми, но, по крайней мере, они будут. Если бы Сиэля Фантомхайва не существовало, все краски были бы погашены, и это поверхностное демоническое развлечение было бы единственным, что останется для него в запасе.       Он и Тейлор, вечное напоминание о том, что он потерял… В этом была определенная ирония.       — Я его отравила! — захныкала она. Кровь хлестала из отверстий на ее лице, что делало ее речь лишь частично связной. — Я была, я… Я признаю это. Но это не было злом, я просто хотела помочь ему! И я ничего ему сегодня не сделала, поверь мне! Я говорю... Это...       Ярость, охватившая его сейчас, была смертельной. Себастьян наступил Тейлор на ногу, медленно вдавливая ее в пол пяткой ботинка.       — Какое лекарство? — проревел он. Он терял время, терял драгоценные секунды, и все потому, что какой-нибудь человек не сломается? — Говори! Сейчас!       Еще один темный слой отвалился, обнажив еще более гнилое ядро. Его спину покалывало — намек на крылья, торчащие из его талии и выше. Он не помнил, когда в последний раз полностью принимал свою истинную форму, но это не имело значения — имело значение только лекарство.       Себастьян поднял руку, готовясь нанести еще один сильный удар, когда за его спиной заговорил самый знакомый голос.       — Сколько мне еще это слушать? Честно говоря, даже дурак понял бы, что сейчас она ничего не знает. Или ты настолько неуверен в своих пыточных способностях?       Шок обрушился на него с такой силой, что Себастьян чуть не сломал себе шею от того, как быстро обернулся.       Сиэль Фантомхайв проснулся. Он полусидел на полу, наблюдая за ним со своим высокомерным красивым лицом, и все, чем был Себастьян, разбилось, превратилось в одно подавляющее, глубокое чувство облегчения. У него закружилась голова, он зашатался на присевших ногах.       Он не опоздал. Мальчик был еще жив. Более того, он выглядел здоровым, и блаженная улыбка начала касаться губ Себастьяна, когда его мозг наконец расшифровал услышанные слова.       Его господин имел в виду… Что? Что Тейлор был невиновна? Зачем ему покрывать ее преступление? Пока не...       Медленно он встал. Одна из его рук продолжала сжимать шею Тейлор, и он нетерпеливо отшвырнул ее, полностью потеряв интерес теперь, когда прямо перед ним разворачивалась самая запутанная загадка.       Мальчик находился в процессе умирания. Его отравили — Себастьян все еще чувствовал кровь на нем. Он предположил, что это было из-за внутреннего кровотечения, но никто так легко не оправится. Так как же то, чему он был свидетелем, могло быть правдой?       Возможно, это была иллюзия. Удалось ли Тейлор отравить и его, и это была сложная галлюцинация? Изображение того, чего он жаждал больше всего? Может быть, она не была человеком. Может быть, он совершил самую большую ошибку в своем существовании, приведя ее в их дом.       Желая, нуждаясь в физическом подтверждении, Себастьян подошел к своему господину. Каждый шаг был осторожным; каждый шаг вызывал в нем ужас, который шептал, что образ его господина вот-вот развалится, заменив его мертвым телом.       Но расстояние было преодолено, а мальчик все еще был там. Себастьян жадно потянулся к нему, остановившись, прежде чем его когтистые руки соприкоснулись. Смягчив прикосновение, он благоговейно провел пальцами по бледному лицу, поворачивая его, чтобы убедиться, что оно настоящее и не исчезнет от малейшего давления.       Запах крови был сильнее. Ему нужно было найти источник — может быть, это дало бы ему объяснение, рассеяло бы путаницу, которая продолжала смешивать его мысли.       Ему не потребовалось много времени, чтобы понять, что рука молодого господина кровоточила. Запах исходил оттуда, и Себастьян, не задумываясь, разорвал ткань, стараясь не повредить кожу, но ему нужно было увидеть проблему своими глазами. Последний кусочек головоломки был там, он знал это, он должен был быть там.       Когда он увидел кровь, у него перехватило дыхание, и прошло еще мгновение, прежде чем его наконец настигло осознание.       Это была та же самая рана, которую нанесла мадам Ред. Кто-то снова открыл ее, намеренно вызвав кровотечение.       Нет. Могло ли быть так…       Себастьян опустил взгляд и уставился на осколки стекла. Они лежали рядом с тем местом, где был его господин, в пределах досягаемости.       Сомнений больше не осталось. Мальчик порезался.       Сердцебиение. Оно было слегка приподнято, но звучало сильно и уверенно.       Печать. Она предупредила его об опасности, но ожог был легким, и в течение последних пяти минут он его совсем не чувствовал.       Лау, скажи Себастьяну, что он идиот.       Сообщение предсказывало этот момент. Он был идиотом. Он попался на нелепую схему, и каким-то образом его лорд знал, что это произойдет.       Он сделал это возможным. Яда не было. Нет угрозы. Нет смерти. Это была просто еще одна игра, последний раунд, в котором ставки были самыми высокими. Блеф, сродни уловке со слепотой, и Себастьян купился на него точно так же, как учителя.       Это не могло быть правдой. Этого не могло быть.       — У нас ничья, — прошептал его господин, и на его лице плясало ненавистное выражение самодовольства. Себастьяну хотелось его вырвать. — Но скажи мне, Себастьян. Тебе кажется, что это ничья? Ты чувствуешь, что выиграл что-то у меня?       Удар был настолько сильным и отрезвляющим, что у него перехватило дыхание. В этот момент, в эту секунду Сиэль Фантомхайв внезапно превратился в самое опасное существо, с которым сталкивался Себастьян. Он инстинктивно отпрянул, изумленный, но впервые за столетия почувствовавший угрозу, однако мальчик схватил его за пальто, чтобы помешать отступлению.       — Так ослеплен своими примитивными эмоциями, — усмехнулся он. Этот голос звучал мягче, смертоноснее, чем его настоящий. — Такой слабый и доверчивый. Ты думал, что твоя печать лгала тебе? Что яд Тейлор сделал ее неисправной? Или ты позволил шансу расторгнуть наш контракт до того, как ты выполнил свою часть, напугать тебя так сильно, что ты вообще забыл о печати?       Нет, Сиэль Фантомхайв не был похож на себя. Он был похож на Себастьяна. От манеры речи до тона и до последнего слога он воссоздавал голос Себастьяна, отражая его мысли и крадя его сущность. В этот момент он был им, и Себастьян никогда не был более возмущен, очарован и напуган.       Вся тьма, которая вылилась на свет, начала мигать, возвращаясь к жизни. Поскольку чувство облегчения было необоснованным, сила этих бесконечных эмоций должна была куда-то деться. Его кожа вспыхнула пламенем, и Себастьяну наконец удалось дернуться, не сводя глаз с мальчика.       — Я думаю, ты был сбит с толку тем, что означает драматургия? — молодой господин протянул. Он как будто не чувствовал нарастающей опасности, не обращая внимания на тени, жаждущие утопить его. — Вот ответ. То, что произошло сейчас, было драматичным… По крайней мере, для тебя. Мне было очень весело. Мы должны сделать это снова когда-нибудь.       Такой наглости не могло быть. Это не могло быть правдой. Потому что если бы это было так, у Себастьяна не было бы иного выбора, кроме как убить это существо — контроль быстро вытекал из него, тьма накачивала его настолько сильным раздражением, что это должно было привести к взрыву насилия. Он чувствовал ее прилив, чувствовал, как его тело перестало ему подчиняться; он мог узнать, как его когти обострились и как его зубы впились в обнаженное оружие.       Сиэль Фантомхайв был на грани смерти. Это была самая ясная мысль в его кипящем уме. Если ему не удастся восстановить контроль, он убьет это свое человеческое отражение прямо здесь, полакомится его языком и высосет глаза, чтобы убедиться, что ни у кого никогда не было шанса так унизить и сломить его.       Одно дыхание. Ему пришлось сделать один вдох. Ему пришлось удерживать его три с половиной секунды. Затем ему пришлось сделать еще один вдох.       Дыхание может быть полезным. Дыхание было его последней надеждой сохранить рассудок и спасти жизнь мальчика.       А потом Сиэль Фантомхайв начал смеяться. Его смех был сдержанным, но искренним, и он был таким чистым, таким снисходительно-забавным, что темный туман обрушился на Себастьяна стальной стеной.       Он знал, что это значит. Никаких больше эмоций, никаких колебаний — только смерть. Только разрушение. Его природа не собиралась давать ему или его ненормальной копии еще один шанс. Время игр прошло.       Игры.       Игра.       Их игра.       Отчаянно цепляясь за последние остатки здравого смысла, Себастьян бросил все, что у него было, в попытке отвести взгляд. Он был уверен, что это не сработает — его тело вышло из-под контроля, желание убивать горело так горячо, что он чувствовал физические ожоги, расцветающие под его кожей.       Тем не менее, невероятно, он преуспел. Он прервал зрительный контакт, и в этот момент его разум полностью отключился. Его тело бросилось на первую увиденную цель: схватив ее за распухшее горло, он бежал из дома, и тут из его горла вырвался первый адский рык.       Он мог начать.

***

      Часть его, ответственная за принятие решений, выбрала болото. Он принес туда свою добычу и швырнул ее на землю, приседая рядом, пуская слюни по ее разорванной плоти. Она все плакала и что-то бормотала, но он не говорил на ее языке и понятия не имел, что она пыталась сказать.       Сам шум раздражал, и поэтому он сделал то, что обещал себе: заставил ее открыть рот и жевал ее язык, становясь сильнее от вкуса крови и приглушенных криков. У этого рта больше не будет шанса оскорбить его. Эти губы не скривятся в насмешливой улыбке.       Губы.       Он поцеловал их, а потом откусил, проглотил и зарычал от приятного тепла, которое теперь касалось его изнутри.       Следующими были глаза. Он понятия не имел, какого они цвета, но представлял себе их синими. Синий был красив, и ничто не доставляло ему большего удовольствия, чем их употребление.       Он выколол один глаз своими когтями, насадил его на кончик и протолкнул в горло. Это не утоляло его голода — он слишком хорошо помнил эти глаза, чтобы одного из них было достаточно. Эти глаза тоже издевались над ним. Они приводили его в ярость. Они бросили вызов, они пленили, и вот он прижался лицом к оставшемуся, широко открыл рот и принялся за трапезу.       Он съел части лица вокруг него, а затем и сам глаз, когда смог дотянуться до него. Добыча теперь молчала, но сердце все еще слабо билось, поэтому он решил сосредоточиться на нем следующим. Пробив грудную клетку, он вытащил его и прижал к носу, вдыхая его запах.       К его разочарованию, ничем особенным оно не пахло. Но даже тогда вид его в своих когтях заставил его на мгновение остановиться, смутное ощущение беспокойства поднялось и поглотило его, прежде чем исчезнуть.       Это было не то сердце, а значит, он мог его съесть.       Так он и сделал.

***

      Первое, что вспомнилось Себастьяну, было его имя. Вторым было осознание своего окружения. Он присел возле знакомого болота, вокруг которого было разбросано несколько предметов одежды. Они были пропитаны кровью, и он подобрал их из любопытства.       Мисс Тейлор. Она была в них, когда он напал на нее.       Воспоминания нахлынули, и Себастьян медленно наклонил голову, анализируя все, что произошло.       Сиэль Фантомхайв подготовил тщательно продуманную ловушку. Он снова притворился жертвой, только на этот раз его целью был Себастьян.       Он снова открыл свою рану, чтобы активировать печать. Возможно, он сделал что-то еще, рассчитывая на то, что Себастьян бросится ему на помощь и был слишком занят своим якобы бессознательным телом, чтобы обращать внимание на что-то еще.       И он попался на это. Он позволил своему мальчику-господину играть с ним так, как с ним никогда раньше не играли.       Себастьян закрыл глаза, пытаясь смириться с этим знанием. Теперь, когда к нему вернулся контроль, вернулись и эмоции: он был сбит с толку и сбит с толку, сбит с толку и сбит с толку. Он не знал, что чувствовать. Часть его хотела рассмеяться от недоверия и восхищения; другая часть жаждала мести.       Все, что сказал его господин, было правдой. У них была ничья: каждый одержал по две победы. Но каким-то образом Себастьян все еще чувствовал, что проиграл самым зрелищным образом. Ему хотелось съёжиться при одной мысли об игре — это была яркая демонстрация его душевного состояния по этому поводу.       Такой исход его огорчил. Это было унижение, которое, как он был уверен, не приходилось испытывать ни одному другому демону.       Медленно вдыхая и выдыхая, Себастьян встал. Вокруг болота не было ни костей, ни мяса, а крови было минимум. Он поглотил все, что можно было поглотить от мисс Тейлор. Она не заслужила такой конец, но лучше она, чем человек, который его заслужил.       Его господин. Его приводящий в бешенство, блестящий, невозможный господин.       Каркнул ворон. Себастьян поднял голову, прищурился и вздохнул.       — Не сейчас, Гремори, — коротко сказал он. — Я не в настроении.       Птица снова каркнула, прежде чем взлететь. Как долго она была здесь? Последнее, чего хотел Себастьян, так это чтобы кто-то стал свидетелем его унизительной слабости.       Он потерял контроль. Он сделал это, когда не смог правильно прочитать печать и вместо этого поддался человеческим нелогичным эмоциям, и он сделал это снова, когда разорвал мисс Тейлор на части с единственной целью - найти выход. Убийство ее означало, что он не станет убивать Сиэля Фантомхайва немедленно, так что замена стоила того результата, который она дала. Мальчик должен прожить еще один день, а Себастьян должен вернуться к своей роли дворецкого.       Обида и тоска тянули его нутро в бесконечный круг мучений, вызванных человеческими эмоциями. Покачав головой, Себастьян потянулся и начал осматривать свою только что сотворенную одежду, убеждаясь, что все выглядит безупречно.       Он проиграл. Обойти это было невозможно. Его господин победил его. Но это не означало, что Себастьян не мог утащить его с собой.       Он попал в яму самого темного унижения, и рядом с ним было свободное пространство. Они будут задавать свои вопросы, и Себастьян будет смотреть, как Сиэль Фантомхайв бледнеет и заикается, потеет и задыхается от травмированной паники.       Возмездие не заставит его почувствовать себя лучше, но сравняет счет.       Это был лучший результат, на который он мог надеяться в этих далеко не идеальных обстоятельствах.

***

      Когда он вернулся в поместье, тьма последовала за ним. Она прочно застряло под его кожей, но его кровь переполняла его, ожидая подходящего момента.       Его господин ждал его в столовой, перед ним стояла недоеденная тарелка. Должно быть, он попросил Барда приготовить ему что-нибудь.       Себастьян нахмурился, недовольный этим откровением, но чувство уменьшилось, когда он посмотрел на мальчика, и смесь противоречивых эмоций снова обрушилась на него.       Вскоре он успокоил себя. Сначала ему пришлось возобновить выполнение своих обязанностей дворецкого, чтобы найти баланс. Он не мог позволить себе поддаться бессмысленной разрушительной силе.       — Похоже, у вас снова нет учителей, милорд, — мягко заметил он. — Хотите, я найду вам новых?       — Да, хотел бы, — безмятежно улыбнулся его господин. — Только на этот раз убедись, что они настоящие учителя. Игра была веселой, но я лучше перейду к новой.       Новая игра? Именно это и имел в виду Себастьян. Он сбросил бы мальчика со скалы, в яму, где он сам кипел. Потом он позаботится о нем, и только после этого они смогут перейти к более интересным вещам.       — Я согласен, — ответил он вслух. Его взгляд не дрогнул, даже когда инстинкты умоляли его отвернуться.       Смотреть в глаза Сиэля Фантомхайва было сложно после его полного унижения. Они должны были стать по-настоящему равными, чтобы дискомфорт исчез.       — Я сделал два верных предположения, — сказал мальчик. В его голосе не было ни насмешки, ни хвастовства, и небольшая часть напряжения в Себастьяне ослабла. — Одна часть осталась загадкой, потому что ты избавился от нее до того, как я смог что-то определить. Это также оставляет тебя с двумя победами. Приступим к нашим вопросам?       Он не думал, что они будут делать это сегодня.       — Сейчас? — он уточнил. Мог ли он действительно получить свое возмездие раньше? Это было намного лучше, чем он ожидал.       Его господин пожал плечами.       — Зачем ждать? Или ты еще не знаешь, о чем собираешься спросить? Было трудно проглотить холодную улыбку, но Себастьян подумал, что справился.       — Да, — сказал он с нарочитой медлительностью. О, он прекрасно знал. Этот вопрос был единственной соломинкой, которую он держал, чтобы сдержать очередной взрыв ярости.       Он не хотел преждевременно убивать молодого господина. Он хотел только сломать его.       Пока они шли в кабинет и занимали свои места, Себастьян мысленно перебирал все способы, которыми он мог бы сформулировать свой вопрос, чтобы добиться максимального эффекта. Тьма тихо дышала под его кожей, ожидая возможности вырваться наружу.       — Первая победа была моей, — заявил его лорд, — так что я собираюсь начать.       Это заставило Себастьяна на мгновение задуматься, но он склонил голову, принимая условия.       Он мог подождать. У него было время.       Он не знал, что его господин увидел на его лице, но осторожно прищурился.       — Никакой лжи, — предупредил он. — Никаких упущений. Только правдивые и подробные ответы.       — Конечно, — пробормотал Себастьян. — Но я надеюсь, вы помните, что это работает в обе стороны.       Мальчик выглядел раздраженным напоминанием, но не протестовал. Хорошо. Себастьян был уверен, что каким бы ужасающим ему ни казался вопрос, он ответит на него полностью и честно, как и обещал. Таков был его молодой господин.       Тепло коснулось его грудной клетки, но тьма быстро поглотила его. Сейчас для этого не было места. Он должен был сначала восстановить свое достоинство.       — Какой контракт ты считаешь самым запоминающимся? — спросил Сиэль Фантомхайв. Вопрос звучал так, будто он много раз его репетировал, и Себастьян ошеломленно моргнул. Это то, что он хотел узнать? Он был готов к… Он не был уверен к чему, но к чему-то более грандиозному и гораздо более резкому. Что-то, что возвышало бы мальчика еще больше, одновременно удерживая Себастьяна от стыда. Что-то вроде его настоящего имени.       Но это было не так. Вопрос был неподдельным в своем любопытстве, как будто его господин действительно хотел узнать о нем больше.       — Что в твоем уме отличает одного господина от других и делает его достойным запоминания? — добавил он. Он никогда не проявлял интереса к прошлому Себастьяна — каждый раз, когда Себастьян пытался рассказать историю, его отвергали и заставляли замолчать, а Тамерлан был худшим и самым последним примером.       Но что-то должно было измениться, и ему нравилась эта перемена. Через него прошел еще один поток тепла, и на этот раз даже темнота не смогла его подавить. Ледяная броня, связывающая его и его эмоции, треснула, и сквозь нее начала просачиваться знакомая привязанность.       Самый запоминающийся контракт… Его первой мыслью было, что его нынешний контракт выделялся среди всех остальных тем, что он вызывал у него явное истощение. Но это только еще больше раздует эго мальчика, и, кроме того, контракт должен быть выполнен, чтобы Себастьян мог смотреть на него объективно. Нет, он предпочел бы выбрать что-то другое.       Так он и сделал. Он рассказал Сиэлю Фантомхайву историю о чуме, о том, что с ней связано и как она возникла. Его поглотила собственная история, и в этот момент все остальное не имело значения. Месть забылась, холод отступил совсем, сморщившись до незначительного налета. Себастьян говорил, и его слушали.       — Подожди минутку, — внезапно сказал его господин. — Смертельная чума? Ты имеешь в виду Черную Смерть?       Уроки истории оказали свое влияние. Себастьян ухмыльнулся.       — Это до сих пор считается самой смертоносной эпидемией, которую когда-либо видел мир, — подтвердил он, и мальчик расхохотался. Это звучало одобрительно, подтверждающе, и улыбка прочно застыла на губах Себастьяна.       Кто знал, что его господину так понравится эта история? Было приятно обнаружить такое. Это так сильно согрело грудь Себастьяна, что ему стало почти жарко от восторга.       Если бы он понял, по какому принципу его господин судит о его рассказах, он мог бы насладиться еще дюжиной таких моментов. Почему Тамерлан был отвергнут, а Чумной Идиот, как называл его Себастьян, считался забавным? Еще одна загадка, на которой он должен остановиться.       — Надеюсь, ты сможешь промолчать об этом, — сказал мальчик после того, как его смех прекратился. Он попытался говорить сурово, но Себастьян легко расшифровал дрожащие нотки веселья в его голосе. — Я не потерплю никакого хвастовства на эту тему.       Он кивнул, едва сдерживая собственную улыбку. Лицо, которое сейчас было у его господина, было таким мягким, таким завораживающим, что его пальцы дернулись в инстинктивном желании обвести его контуры и восхититься ими. Но прежде чем он успел насытиться, молодой господин вдруг снова нахмурился.       — Хорошо, но этот контракт… Он не о твоем господине. Это о тебе. Это памятно, потому что тебе удалось превратить идиотское желание во что-то, что позволило тебе нанести глобальный ущерб.       — Так и есть, — согласился Себастьян, заинтригованный этими размышлениями. Он думал, что это очевидно, но по какой-то причине его господин казался почти расстроенным. — Вот почему я его помню.       — Но это не уважительная причина!       Себастьян молча смотрел на него. Он понятия не имел, что сказать и чего мальчик мог ожидать от него. Какие еще причины у него должны были быть? Контракты были либо интересными, либо скучными, и все они определялись желаниями, которые лежали в их основе. Люди не имели значения, учитывались только их желания, потому что именно с этим должен был работать Себастьян.       — Достаточно ли моего ответа? — нетерпеливо спросил он, когда показалось, что мальчик больше не собирается говорить.       — Более или менее, — пробормотал он, с усталым вздохом подняв голову. — Отлично. Давай послушаем твой вопрос.       Ой. Его вопрос. В эти моменты рассеянности он почти забывал об этом.       Мягкость, которая успела накопиться в нем, рассеялась, как пепел. Чернота вернулась, спеша выпустить новую серию шепотов.       Пришло время отомстить. Чтобы они были равными. Превратить исход их партии в ничью — настоящую ничью, а не горькое поражение, от которого он еще не оправился.       Там были слова: тщательно отобранные, тщательно спланированные, созревшие и заточенные в безупречное оружие.       Каковы подробности самых унизительных мучений, которые вы испытали от рук секты, похитившей вас? Начните с первой минуты и продолжайте, пока не дойдете до последней. Уточните, кто их нанес, каким образом, как долго это продолжалось и что вы при этом чувствовали.       Он знал, что Сиэль Фантомхайв помнил все о своем опыте насилия. Воспоминания день и ночь обитали в его голове, преследуя его наяву и когда он спал. Он терпеть не мог прикосновения кого-либо, кроме Себастьяна, и потребовалось некоторое время, пока они дошли до этого момента. Ему по-прежнему снились кошмары — они не были такими интенсивными, как раньше, но их постоянство вызывало восхищение.       Он был более чем способен ответить на этот вопрос, и независимо от того, какое отвращение и ужас он чувствовал, он должен был сообщить подробности, которые Себастьян попросит. Отступить от своего слова и отказаться от ответа означало бы признать поражение, и сомнительно, чтобы он избрал такой подход. В любом случае, его гордыня получит сильный удар, и это наполнит Себастьяна удовлетворением, которого он жаждал. Реакция мальчика станет успокаивающим бальзамом, который вылечит ожоги от унижения, которые он получил сегодня, и позволит им двигаться дальше на равной и более стабильной основе.       И судя по выражению его лица, он уже что-то подозревал. Беззаботное веселье совершенно исчезло вместе с детской раздражительностью. Теперь его лицо выглядело холодным и застывшим в безразличии — неестественно так. Как будто он пытался заранее подготовиться.       Нужные слова застряли у Себастьяна во рту. Странный протест поднялся изнутри, пронизывая его тело уколом раскаяния, на который он никогда не думал, что способен. Темнота дрогнула, и вместо этого в нем заговорила какая-то другая эмоция.       Нет.       Это было одно слово — одно расплывчатое, разочаровывающее слово, но почему-то Себастьян не мог заставить себя выбросить его. Чем больше он старался, тем более дикая буря начинала настигать его. Его тошнило от жестоких поворотов и притяжений противоположных чувств. Он боролся с ними, пытаясь сбить их с ног, но они снова и снова поднимались на поверхность, пока он не понял, что они пытались сказать.       Он не хотел знать ответ на свой вопрос. У него не было никакого желания иметь такие отвратительные образы в своей голове. Самое главное, несмотря на все планы, он боялся увидеть реакцию Сиэля Фантомхайва на свои слова.       Но и отступить тоже не мог. Он так низко пал сегодня — его господин никогда не уважал бы его, если бы ему не удалось вырвать контроль из его рук.       Разорвав узел подавленных эмоций, Себастьян открыл рот… И слова, вырвавшиеся из него, были неузнаваемы.       — Как вы понимаете значение привязанности?       Ему потребовалось несколько секунд, чтобы осознать, что он сделал. Он моргнул, плывя по течению и совершенно пораженный.       Это был его вопрос? С каких пор? Он не понимал и не хотел понимать привязанность. Он отказался от этого с тех пор, как его лорд обвинил его. Что это был за вопрос по сравнению с тем, что он планировал? На мальчика это никак не повлияло. Это оставило его в лучшем положении, поскольку он победил демона настолько основательно, что Себастьян не мог вынести мысли о том, чтобы задержаться на нем даже на минуту.       — Повтори, пожалуйста? — осторожно спросил мальчик. Его маска треснула, открывая удивление и следы надежды, и именно так Себастьян понял, что не сможет сказать свой первоначальный вопрос.       Часть его бушевала, но в своем смятении он не мог сказать, была ли эта часть человеческой или демонической. Кто из них чего хотел? Как он мог смириться со своим поражением, не ища возмездия?       Но, несмотря на предсмертный шепот, уверенность прочно укоренилась в его мозгу, скользнув вниз, чтобы окутать другие его органы.       Он не собирался задавать свой вопрос. Он найдет способ отомстить, но сделает это иначе. Будут другие игры, другие победы, и он будет манипулировать ими от начала до конца, если потребуется, но он выиграет.       — Что такое привязанность, по-вашему? — повторил он вслух. Он не был уверен, что его интересует ответ, но если в его голове возник этот неожиданный вопрос, самое меньшее, что он мог сделать, это выслушать, что сказал его господин.       — Привязанность, — пробормотал мальчик. На его лице отразилось задумчивое выражение, и Себастьян вздохнул с тихим удовлетворением. По какой-то причине было гораздо предпочтительнее видеть своего господина таким, а не свернувшимся в тревоге в ожидании удара.       — Привязанность — это чувство… Нежности к человеку, с которым у тебя есть связь. Оно может различаться по интенсивности. Это может быть… Что-то маленькое, например, желание время от времени получать весточку от человека и знать, что с ним все в порядке, — мальчик неловко пожал плечами. Он звучал не очень уверенно. Что, он тоже сомневался в том, что такое привязанность? Тогда зачем ему обвинять Себастьяна в том, что он этого не понимает?       — Или это может быть что-то более сильное, — добавил он, теперь еще медленнее. — Например, необходимость очень часто видеть кого-то и скучать по нему, если этого не происходит. Невозможность представить свою жизнь без него.       Какая чепуха. Демоны были одиночными существами. Почему было так странно, что Себастьян не мог скучать по кому-то или сосредоточить свое бесконечное существование на одном единственном существе? Что касается его самого, это избавило его от переживаний и постоянных эмоциональных страданий, которым часто подвергались люди. Даже его господин изо всех сил пытался смириться со смертью своих родителей и Мадам Ред — если бы они были так важны для него, что он не мог представить свою жизнь без их присутствия, что бы он делал сейчас? Замкнется ли он от мира, зачахнет в своем горе?       Себастьян был свидетелем того, как это происходило со многими людьми. Это было захватывающе, но это было не то, что он хотел испытать. Думать, что это было результатом привязанности. Это звучало как проклятие, а не благословение. В том, что Сиэль Фантомхайв обвинял его в том, что он не несет этого проклятия, не было никакой логики. Может быть, он просто завидовал?       — Но если привязанность присутствует, — продолжал мальчик, — в любом случае ты хочешь заботиться об этом человеке. Ты пытаешься… Ты пытаешься пощадить их чувства, сделать то, чего ты обычно не сделал бы, потому что не хочешь, чтобы им было больно. Ты идешь на компромисс со своими собственными убеждениями, потому что неприятно, когда они злятся или, что еще хуже, расстраиваются из-за тебя. Ты хочешь утешить их и убедиться, что они в безопасности, от кого-то другого или от тебя, не имеет значения. Видеть их счастливыми приносит тебе удовлетворение.       Это, с другой стороны… Это звучало смутно знакомо. Себастьян содрогнулся от ненавистного ощущения, что его сердце упало куда-то, когда сравнения расцвели прямо у него на глазах.       Разве не этим он занимался? Следуя самому странному инстинкту защитить своего господина от нефизического вреда за счет собственных интересов? Обнаружил, что обеспокоен потенциальной реакцией на его более чем заслуженный реальный вопрос? И нельзя было отрицать, что иногда от улыбок Сиэля Фантомхайва у него перехватывало дыхание. Мальчик был пленителен в своих страданиях, но он был столь же прекрасен в случайных радостях.       Значит ли это, что Себастьян привязан к нему? Бред какой то. Этого не может быть.       — Для человека, с которым у вас есть связь, — процитировал он, поднимая враждебность, чтобы компенсировать замешательство. — Какая связь?       — Любая, — пожал плечами его господин. — Это может быть кто-то, кого ты знал много лет назад, и даже если сейчас у вас нет ничего общего, ты все равно привязан к ним на основе тех воспоминаний, которыми вы когда-то делились. Это может быть кто-то, с кем ты проводишь много времени… Или твоя семья.       — Как можно привязаться к человеку, с которым у вас него нет ничего общего?       — Ты можешь не любить этих людей, но ты все равно к ним привязан, — испуганно потер лоб мальчик. Себастьяну становилось все более ясно, что он скорее угадывает, чем описывает что-то достоверное. Его объяснения были слишком абстрактны. Впрочем, возможно, это и было проклятием человеческих чувств. Они были нелогичны. — Это может быть из-за общего прошлого или из-за того, что когда-то у вас была дружба. Это как… Ностальгия.       — Ностальгия, — с отвращением сказал Себастьян. Это определенно не относилось к нему и его нынешней ситуации. Он не мог представить себе, что может создать связь с кем-то только потому, что они разделяли некоторые аспекты прошлого вместе. — Тогда как насчет существ, которых вы только что встретили и с которыми у вас действительно есть что-то общее? Если ностальгия не является фактором, как может сформироваться эта… Привязанность?       — Я не знаю! — воскликнул молодой господин — Не похоже, чтобы у меня был большой опыт в подобных вещах. Единственные люди, которых я знаю, это те, кого я знал всегда. А ты? Ты существовал вечность. Ты хочешь сказать, что у тебя никогда не было друзей, или как вы их, демоны, называете?       Это был правильный вопрос. Себастьян подумал об этом, пытаясь применить все, что он только что услышал, к своим связям. Ничего сразу в голову не пришло. Гремори была единственным демоном, к которому он относился относительно дружелюбно, но ему было все равно, жива она или умерла. Он поможет ей, если она столкнется с какими-либо трудностями, и попросит его о помощи, но он не отчается, если она исчезнет навсегда.       — У меня есть знакомые, — наконец ответил он. — Возможно, один из них дружелюбнее других. Тем не менее привязанность для меня чужда, — по крайней мере, так было раньше. Теперь, после всех откровений и сравнений, Себастьян не знал, что и думать.       — Я полагаю, что большинство из чувств для тебя таковы, — проворчал его господин. Себастьян не прокомментировал. Учитывая, насколько тревожными были большинство человеческих эмоций, он почувствовал облегчение, что не был лично заражен большинством из них. Слова мальчика больше не звучали для него оскорблением. — Итак, мой ответ тебя удовлетворил?       Это не так. Последнее, чего он хотел, — это столкнуться с возможностью стать жертвой «привязанности». И привязанность к кому? Человек с сильно ограниченным периодом смертности? Это было нелепо. Он не знал, что с этим делать, как начать думать об этом.       Причина его нескончаемого смятения восприняла его пожимание плечами как подтверждение, потому что он облегченно улыбнулся, прежде чем его лицо стало более суровым.       — Тогда перейдем к моему второму вопросу, — объявил он. — Когда Грелль сказал, что знает, кто несет ответственность за смерть моей семьи, ты пытался убить его. Почему?       Холод пробежал по его позвоночнику. Себастьян не позволил себе отреагировать, но напряжение перехватило его горло, предостерегая от правды.       Значит, это запутывание.       — Вы дали мне приказ убить его, — ответил он.       Как и ожидалось, его господин не принял этот ответ. Любопытство в его глазах прояснилось еще больше.       — Я приказал, — согласился он. — Но вопреки тому, как ты иногда себя ведешь, у тебя есть здравый смысл. Грелль был первым возможным свидетелем, которого мы встретили за эти годы. Меньшее, что ты мог сделать, это остановиться и посоветоваться со мной. Вместо этого ты поспешил избавиться от него. Почему?       Что он мог ответить? Что его инстинкты вопили на него, чтобы он не позволил Греллю довести их контракт до конца? Что именно в эту секунду возможность найти убийц и свершить месть казалась непонятной и угрожающей? Он и сам этого не понимал. Если он не мог найти слов для себя, он не мог передать их и своему господину.       Внезапно ему пришла в голову еще одна мысль, и Себастьян замер. Что сказал его господин? Привязанность подразумевает неспособность представить свою жизнь без кого-то? Сравнение было слабым, но его форма была неоспоримой. Было ли его нежелание досрочно расторгнуть договор как-то связано с привязанностью?       Новый вид ужаса охватил его. Себастьян молчал, и его господин начал хмуриться.       — В контракте сказано, что ты не можешь мне лгать, — предупредил он. — Мы с тобой заключили сделку: никаких уклонений. Только правда.       Себастьян ни за что не собирался делиться правдой, как бы он ни колебался. Но его господин был прав. У них была сделка. И их соглашение гласило, что каждый должен задавать один вопрос за победу.       Формально мальчик уже задал ему несколько вопросов. Он спросил, какой контракт запомнился больше всего; затем он задал несколько уточняющих вопросов; всего минуту назад он спросил, есть ли у Себастьяна друзья в его измерении. Это легко считалось частью сделки, и Себастьян уже выполнил ее.       Это означало, что он мог позволить себе ввести его в заблуждение.       — Боюсь, ваш второй вопрос не требует подробного ответа, милорд, — заметил он. — Я почувствовал, что Грелль солгал. Это так просто. У таких существ, как мы, есть повышенная способность чувствовать друг друга, поэтому я мог сразу прочитать его намерения.       Ложь была вредна, только если она была раскрыта. Сиэль Фантомхайв мог обвинить его в несоблюдении их контракта, что сделало бы жизнь Себастьяна очень сложной, поскольку он полностью намеревался поглотить эту душу, которую он выращивал годами. Но если бы не узнал, то не было бы никаких последствий, и, судя по разочарованному лицу мальчика, так оно и было.       Себастьян почувствовал, когда опасность миновала. Волнение покинуло его лорда, и он посмотрел на него с опаской, ожидая, что ему зададут еще один вопрос.       Хорошо. На этот раз он мог следовать своим планам.       — Вы убежите от меня? — Себастьян задумался. Его сердце забилось быстрее в предвкушении. — Когда наш контракт закончится и придет ваша очередь выполнить свою часть, вы попытаетесь сбежать? Чтобы заключить еще одну сделку?       Он ожидал критики, поэтому отреагировал соответствующим образом. Он ожидал, что его допросят, поэтому подготовился к этому. Чего он не ожидал, так это потерять дар речи. Чтобы снова оказаться в положении, когда он чувствовал необходимость защищать мальчика.       Конечно, его родители приветствовали бы его в загробной жизни. Как они не могли? Он представлял Фантомхайв так, как его предки и потомки могли только надеяться подражать. Он был грозным игроком, которому иногда удавалось выигрывать раунды против самого демона. Каждый человек, связанный с ним, должен быть удостоен чести познакомиться с ним.       А побег…       — Думаешь, я опозорился бы, как трус? — спросил мальчик, снисходительность в его голосе заставила Себастьяна чувствовать себя странно смущенным. — На две секунды бессмысленной надежды?       В таком виде все его прежние сомнения и мысли вдруг показались ему смешными. Потому что его господин мог страдать многими человеческими недугами, но нелогичной трусости среди них не было. Он мог бы бежать, если бы думал, что у него есть шанс на победу, но, зная, что исходом будет смерть в любом случае, он никогда не опустился бы так низко. Он предпочтет умереть благородно, как и жил, с гордо поднятой головой.       Неприятная подозрительность, преследовавшая его, наконец утонула в потоке облегчения. Себастьян улыбнулся, чувствуя себя легче, чем за весь день.       Сиэль Фантомхайв не собирался его разочаровывать. Ему не придется убивать его, не выполнив их контракт, чтобы избежать разочарования, потому что это разочарование не придет. На этот раз он мог быть в этом уверен.       Облегчение было сильнее, чем острая потребность отомстить, и Себастьян позволил себе полностью раствориться в ней.       По крайней мере, на время.

***

      Пока он укладывал мальчика спать, ему в голову пришел еще один вопрос.       — Какой смысл в болоте? — спросил он. Из всех загадок эта осталась нераскрытой. Его лорд попытался ухмыльнуться сквозь зевоту.       — О, это, — протянул он. — Я просто проверял, как работает печать. Я понимаю основы, но конкретика ускользает от меня. Я не мог сказать, должен ли я был причинить себе физическую боль, или она будет реагировать на травму только в сочетании с моим эмоциональным дистрессом. И если первого было достаточно, то какой степени ущерба хватит? Мне нужно было время и пространство, чтобы поэкспериментировать без твоего вмешательства, а это было возможно только в том случае, если ты не мог видеть или слышать, что я делаю. Ты рассказал мне, как играл в свою версию пряток с Айменсом, так что это была лучшая идея, которая пришла мне в голову в тот момент.       Из всех бесконечных теорий, которые Себастьян вынашивал за это время, эта ни разу не попала в список. Он недоверчиво уставился на него, и мальчик ухмыльнулся, потягиваясь на кровати, как кошка.       — Сначала это была погода, — сказал он. — Шёл дождь, и я намеренно какое-то время простоял без укрытия. Промокнуть до такой степени, что моему здоровью может угрожать опасность — не привлекло твоего внимания, поэтому я попробовал болото. Сначала я засунул туда только руку. Ты не пришел, поэтому я попытался просунуть внутрь и руку, и ногу. Еще раз ничего не было. Я пробовал разные комбинации, но пока я мог вырваться, печать не призывала тебя. Так что я, наконец, полностью забрался в это болото, и тебе понадобилось всего несколько секунд, чтобы появиться.       — Вы проверяли, как работает печать, — медленно повторил Себастьян. Удивление постепенно сменилось восхищением и любопытством, и он снял перчатку, вглядываясь в знак, украшающий тыльную сторону его ладони.       Он никогда особо не задумывался о своей связи со своими хозяевами. Он инстинктивно понимал нюансы — он знал достаточно, чтобы понимать, что особенности каждого контракта немного отличаются друг от друга. Он едва чувствовал некоторых господ, при этом, ощущая все, что испытывали другие его хозяева.       Его связь с Сиэлем Фантомхайв была крепкой — она была одной из самых сильных, которые он когда-либо делил с человеком, которому служил. Печать реагировала как на физические, так и на эмоциональные сдвиги мальчика, но Себастьян понятия не имел, насколько сильными они должны были быть, чтобы он решил, что его вмешательство необходимо. Проведение такого эксперимента было интригующей идеей.       — Как ваши выводы помогли вам? — спросил он. Впервые ему удалось подумать о поле битвы, где он неосознанно столкнулся со своим поражением без прилива ярости. Любопытство было поистине захватывающей вещью.       Его господин продемонстрировал свою забинтованную руку.       — Я решил, что должен истечь кровью, чтобы привлечь твое внимание, — сказал он. — Это была бы настоящая травма с реальными рисками — я намеренно оставил ее открытой, чтобы обеспечить более быструю потерю крови. И на всякий случай я также попытался напугать себя, чтобы реагировать эмоционально и обманывать свое тело. На болоте я не мог убедить себя, что я в опасности, но неудача помогла мне придумать эффективную тактику здесь.       — И что это была за тактика? — Себастьян подошел ближе, привлеченный этой новой загадкой. Его господин иногда был подобен маяку, и было трудно сопротивляться его притяжению.       Мальчик самодовольно вздернул подбородок.       — Твое время для вопросов законченно, — объявил он. — А теперь отдай мне мое одеяло и уходи. Мне нужно поспать и насладиться своей победой.       На этот раз демонический ребенок даже не пытался притворяться, что у них ничья. Себастьян ненадолго задумался о том, чтобы задушить его среди всех этих дорогих простыней и одеял, но желание было не таким сильным, как сегодня, поэтому он с большей легкостью стряхнул его. Кроме того, у него на уме были более интересные вещи.       — Возможно, мы могли бы однажды поэкспериментировать вместе, — предложил он. Его лорд снова сел, его глаза вспыхнули с интересом.       — С печатью? — он уточнил.       — Да. Я понимаю механизмы, лежащие в основе ее работы, лучше вас, но мои знания нуждаются в некоторой доработке.       Его господин некоторое время размышлял над этим, вероятно, взвешивая все преимущества и недостатки. С одной стороны, его нездоровое любопытство могло соперничать с любопытством Себастьяна, но, с другой стороны, он должен был стать объектом экспериментов.       С точки зрения Себастьяна, это была беспроигрышная ситуация. Он был бы не против увидеть, как Сиэлю Фантомхайву причиняют некоторую боль — в контролируемой среде, конечно.       — Хорошо, — наконец сказал мальчик. — Давай сделаем это. Я великодушно соглашаюсь на предложение стать твоим экспериментом. Но я могу захотеть что-то взамен.       — Чего вы можете хотеть, чего не можете получить в таком виде? — раздраженно спросил Себастьян. — Наш контракт предусматривает, что я должен подчиняться вам. Если вам что-то нужно, вы можете просто приказать мне сделать это.       Его господин издал задумчивый звук, зарываясь под одеяло, которое на него накинул Себастьян.       — Верно, — признал он. — Но я все равно сохраню свое условие. Не думай, что я не знаю, как легко ты игнорируешь мои приказы, когда они тебе не нравятся.       Ухмылка угрожала скользнуть по губам Себастьяна.       — Верно, — повторил он. Некоторое время они смотрели друг на друга, не говоря ни слова. Себастьян отвел взгляд только тогда, когда в комнату ворвался ветер и пламя свечи задрожало.       — Спокойной ночи, — пожелал он. Его господин не ответил.       Закрыв окно и задув свечи, он вышел из комнаты, но не прошло и часа, как первые приступы беспокойства начали пронзать его грудь. Вдали от мальчика, в безмолвном поместье, тьма снова начала разворачиваться, и Себастьян скривился от этого ощущения.       Он не хотел проходить через это снова. Этот день был невероятно утомительным, и последнее, что ему было нужно, — это очередной взрыв обиды и гнева.       Он проиграл игру. Он опозорился — дважды. Он не смог задать вопрос, который хотел. Он может или не может быть привязан к человеку. Все это приводило в ярость, но он справится с этим на своих условиях. Он мог жаждать души Сиэля Фантомхайва с таким отчаянием, что ему было некомфортно, но это не означало, что он не сможет пожертвовать ею, если его сильно заставят. Он скорее убьет мальчика и покончит с этим, чем переживет повторение сегодняшних событий.       К сожалению, его демоническая сторона отказывалась слушать. Ее черный яд продолжал душить его, почти физически подталкивая наверх. Неуверенно и осторожно Себастьян решил подчиниться — пока что.       Его господин уже спал, его рука неловко согнулась под головой. Его дыхание было спокойным, ровным, и Себастьян какое-то время наблюдал за ним, тщательно интересуясь тем, что может захотеть сделать его более грубая часть.       Если его поразит та же безумная жажда крови, он сможет повторить свои дневные усилия. Он будет держать это подальше до тех пор, пока не перенаправит свою ярость на кого-то другого. Бард и Финни спали в одной комнате; Мей-Рин была одна, и ее спальня была ближе, что делало ее лучшим выбором.       Но как ни странно, он совсем не чувствовал мстительных импульсов. Его сущность продолжала шипеть на него, требуя и подталкивая к чему-то, но Себастьян не улавливал злобы — только тревогу, смешанную с глубокой тоской. После недолгих размышлений он рискнул отпустить свою человеческую форму, разрушив искусственные слои, отделяющие его от своего истинного «я».       Как только он физически соединился со своим ядром, настороженность растворилась в море неотложной нужды.       Он выместил свою сегодняшнюю ярость на мисс Тейлор, но другая эмоция осталась невыраженной. Страх.       Несколько мучительных минут он верил, что Сиэль Фантомхайв умирает. Должно быть, это оказало на него более глубокое влияние, чем он думал сначала, потому что после кратчайшей разлуки все в нем пришло в замешательство.       Несмотря на то, что он знал, что с мальчиком все в порядке, ему нужно было утешение. Ему нужно было убедительное доказательство, которое он мог получить только будучи демоном.       Уверенный, что в данный момент ни одна его часть не хочет крови молодого господина, Себастьян позволил себе еще больше расслабиться, слившись со своей собственной тьмой. Чем глубже он копался, тем более синхронизированным становился его мыслительный процесс.       Он знал, что ему нужно делать.       Неуверенно, осознавая возможность нанесения ущерба, он направился к кровати. Дыхание мальчика не изменилось, даже когда Себастьян окружил его и щупальца теней начали обвиваться вокруг его тела.       В этой конкретной форме у Себастьяна не было ни различимого начала, ни конца. Каждая часть его была разумом, конечностью, глазом — он был всем и ничем одновременно, и само его ядро ​​теперь сливалось с Сиэлем Фантомхайв настолько, насколько это было физически возможно. Оно скользнуло ему под веки, дымилось в ноздри, скользило по его приоткрытым губам, охватывая его изнутри, обволакивая каждый его орган, не для того, чтобы навредить, а для того, чтобы каждый из них работал как надо. Чтобы убедиться, что он действительно в безопасности.       Время утратило свое значение с точки зрения человека. Себастьян лениво пошевелился, чувствуя, как его энергия перестала настойчиво гудеть. Он казался умиротворенным, довольным, отражая все, что он чувствовал, и заставляя его отражать это в ответ. Он не мог вспомнить, когда в последний раз мог наслаждаться таким абсолютным ощущением наполненности.       Он хотел бы остаться таким навсегда, растворенным и комфортным, слитым с чем-то, что каждая часть его признавала своим собственным. Но когда первые прикосновения алой зари осветили занавески, его человеческая часть зашевелилась в сознании, напомнив ему о своих обязанностях.       Неохотно Себастьян отошел. Возвращение в твердую форму пронзило его холодом, и он вздрогнул, уже скучая по цельности этого уникального опыта. С этим вернулись откровения, которые он не любил и в которых не хотел участвовать, но, поскольку он все еще был уязвим от такой нечеловеческой ночи, у него не было другого выбора, кроме как признаться в них.       Да. Он был привязан к этому мальчику.       И это уже было похоже на кошмар.