Tacos and Tequila

Бетти оглядывает свое новое окружение, когда Джагхед закрывает за ней дверь. Наряду со стипендией, Арчи было предложено жилье в одной из нескольких более высококлассных квартир, которые Бостон должен был предложить своим студентам, как часть условий его зачисления. В настоящее время она стоит в небольшой гостиной/мини-кухне, обставленной только самым необходимым: там есть кремовый ковер (который выглядит так, как будто он видел лучшие дни), который уступает место белой плитке; зеленый диван и кресло придвинуты в угол, окружая лакированный журнальный столик и подставку для телевизора, две лампы украшают каждый конец комнаты. На кухне очень мало бытовой техники, шкафы — белые, столешницы серого цвета, и там куча грязной посуды, которая приближается к стадии «отвратительно». Она незаметно морщит нос, не понимая, почему ожидала чего-то большего от двух парней, учащихся в колледже. В противоположной стене есть две двери, которые, как она предполагает, ведут в комнаты Арчи и Джагхеда, а одна слева, судя по тому, как она была оставлена приоткрытой — это ванная комната. Джагхед стоит в нескольких футах от нее, наблюдая, как она осматривает комнату. — А за что ты получил свою стипендию? — выпаливает Бетти. Она тут же ругает себя за то, что сказала первое, что пришло в голову. Он не обязательно получает стипендию, думает она, отводя глаза и стараясь не хлопать себя ладонью по лбу, он мог бы просто быть при деньгах. К ее облегчению, Джагхед быстро отвечает: — Писательство. Я изучаю журналистику с уклоном в области литературного творчества, — говорит он ей с пренебрежительной улыбкой, которая, как она предполагает, он всегда натягивает, когда говорит о себе и своих достижениях. — Я тоже! — восклицает она, и глаза ее чуть светлеют, прежде чем она деликатно кашляет, полностью отдаваясь своему возбуждению. — В смысле, без уклона. Но я хочу когда-нибудь стать журналистом — в старших классах я была редактором в «Сине-Золотом». Это была наша газета, — добавляет она, понимая, что он не поймет, о чем она болтает. Джагхед улыбается, на его щеках появляются очаровательные ямочки, и Бетти не может не ответить ему тем же. Ее внимание привлекает куртка цвета хаки, брошенная на подлокотник дивана. — Итак, тебе нравится жить с Арчи? — спрашивает она, мысленно возвращаясь к заметному отсутствию их общего знакомого. Джагхед поднимает руку, чтобы потереть затылок, и Бетти видит, как у него от этого напрягается бицепс. — Да, он хороший парень, — неопределенно отвечает Джагхед, и предательская улыбка расплывается на губах Бетти, прежде чем она успевает остановить ее. — Я думаю, что если бы мы встретились в детстве, мы могли бы быть близкими друзьями, но мы слишком далеко зашли в разных направлениях, чтобы когда-либо быть «братьями», — заключает Джагхед, изображая кавычки пальцами. Бетти кивает. Она может понять это чувство. Глаза Бетти следят за капелькой воды, которая скользит посередине груди Джагхеда, и он замечает это, глядя на себя сверху вниз, как будто только сейчас вспомнил, что он не очень прилично одет, впервые с тех пор, как они встретились. — Я пойду… — он замолкает, указывая большим пальцем на правую дверь позади себя. — Чувствуй себя как дома, — бросает он через плечо, проскальзывая в свою комнату. Бетти с раздражением опускается на потертые диванные подушки, рассеянно ковыряя в них выбившуюся нитку. Как типично, думает она про себя. В заднем кармане у нее что-то жужжит, отчего сгорбленные плечи распрямляются, а на экране высвечивается имя «Арчи» рядом с фотографией его яркого, сияющего лица. — Арч? — Привет, Бетти! Как дела? — веселая нотка в его голосе мгновенно сбивает ее с толку. Не было никакого потока извинений, никаких торопливых объяснений, что он якобы не успел, но уже в пути, он скоро будет там, чтобы провести с ней совместные выходные. — Как дела? — Бетти хотела бы, что повторение его вопроса прозвучало бы кисло, но это прозвучало несколько слабее, чем она предполагала. — Арчи, я только что проехала почти четыре часа в снежную бурю, чтобы увидеть тебя, но Джагхед сказал мне, что тебя здесь нет, — ее тяжелое дыхание заполняет мертвую тишину по ту сторону линии. — Черт, это было в эти выходные? — Бетти прикусывает нижнюю губу, когда та начинает дрожать. — Мне очень жаль, Бетти. Я совсем забыл, и Вероника пригласила меня на Гавайи в супер последнюю минуту, потому что она безумно богата, а у ее отца есть этот самолет… — голос Арчи внезапно звучит так, будто между ними стекло. Ее бросили из-за лучшего предложения. Снова. — …а теперь метеосводки говорят, что все не очень хорошо, и все рейсы отменены, — его голос начинает возвращаться назад вместе с объяснениями. — Мы не сможем вернуться, пока все не прояснится. Бетти… Мне так…. — Бетти вскакивает с дивана. — Только не говори, что тебе жаль. Пожалуйста, избавь меня от своих извинений, Арчи, — ее голос звучит тихо, но Арчи никогда раньше не слышал, чтобы она разговаривала с ним таким тоном. Ни тогда, когда она пригрозила их дружбой после того, как он за ее спиной рассказал матери о ее свидании с Тревором, ни тогда, когда он пообещал взять ее на выпускной бал только для того, чтобы узнать, что Вэл хочет пойти с ним, и даже когда он неожиданно поцеловал ее, прежде чем произнести: «Это хорошо? Я хочу знать, хорошо ли я целуюсь перед свиданием с Шерил в эти выходные». Тогда она была сама собой, как обычно. Сейчас же? Она просто смирилась. — Послушай, не расстраивайся. Мы можем перенести! И ты можешь оставаться у меня столько, сколько тебе нужно — я уверен, что Джаг не будет возражать, — поспешил он успокоить ее. Он был с Бетти, когда она достигла пика стресса раньше, и обстановка в доме Элис не была самой располагающей. Он знал, какой беспокойной она может быть. — Бетти? Поток смеха вырвался из ее сжатых губ прежде, чем она смогла остановить его, и теперь, когда он вырвался наружу, плотина прорвалась. Она откидывает голову назад, и раскаты смеха разносятся по всей безмолвной квартире. Она сознает, как безумно это должно звучать сейчас, но просто не может остановиться, ее бока начинают болеть. — Эээ, Бетти? — снова неловко спрашивает Арчи. Блондинка делает глубокий вдох, спонтанные смешки все еще вырываются время от времени, когда она вытирает пальцами под глазами. — Я обязательно буду чувствовать себя как дома, — отвечает она, убирая телефон от уха и заканчивая разговор, прежде чем он успевает ответить. Она бросает прибор на кофейный столик. Чем дольше она смотрит на него, темнота сигнализирует об отсутствии попыток повторного набора, тем хуже она себя чувствует. Неприятный узел скручивается в ее животе, слезы смеха становятся горькими, когда все погружается внутрь, жаля ее кожу. Господи, как же она устала. Ее печаль превращается в гнев, когда перед ее глазами крутится яркая лента всех тех времен, когда она проливала слезы из-за Арчи Эндрюса. Она была не просто усталой, она была усталой и жалкой. — Бетти? — неуверенный голос заставляет ее резко обернуться, оказавшись лицом к лицу с теперь одетым Джагхедом. На нем были красные фланелевые пижамные штаны, темно-серая рубашка, а на его высыхающие волосы была надета шапочка уникальной формы, смутно напоминающая корону. Он выглядит уютно. Он видит легкое пятно туши под ее глазами. — Это Арчи? — внезапно спрашивает Бетти, указывая на бутылку текилы среди тарелок и мисок на стойке. Она направляется к ней прежде, чем он успевает ответить. — Да, но, Бетти, я не думаю, что тебе стоит… — Джагхед морщится, когда она откручивает крышку и делает большой глоток. Она кашляет и плюется, вынимая бутылку изо рта, глаза ее слезятся теперь уже совсем по другой причине. — О боже мой! Это так отвратительно! — она хрипит, а Джагхед смотрит на нее с тем же сдержанным весельем, которое мелькает на его лице с тех пор, как она появилась. — Я пытался предупредить тебя, — язвит он, и она бросает на него сухой взгляд, который не совсем соответствует тому, на что она надеялась. Бетти легонько стучит себя в грудь, пытаясь унять жжение. — Ты не похожа на того, кто выпивает крепкие напитки, — чуть тише замечает Джагхед, поднимая брови и отводя взгляд от ее лица. У самой Бетти все горит огнем. — А на кого же я похожа? — спросила она, скрестив руки на груди. Джагхед обводит взглядом девушку перед собой, осматривая ее идеально отглаженные джинсы, светлый свитер и медово-золотистые волосы, собранные в тугой хвост. Он снова возвращается к своему язвительному поведению, прежде чем ответить, и Бетти практически становится свидетелем возведения стены вокруг его персоны. — На идеальную девушку по соседству, — Джагхед отражает ее позу, свободно сложив руки и прислонившись плечом к дверце холодильника. На щеках Бетти поднимается жар, мышцы ее челюсти подергиваются, когда она стискивает зубы. Джагхед готовиться к ее атаке, желая, чтобы она разозлилась, пока внезапно все напряжение не исчезает из ее тела, нижняя губа снова дрожит, когда она опускает глаза в пол. — Кто такая Вероника? — спрашивает она тихим голосом. Проходит некоторое время, прежде чем Джагхед отвечает, все еще пытаясь справиться с ее внезапным перепадом настроения, прежде чем он выуживает свой телефон из глубокого кармана брюк. — Вот, — говорит он, протягивая ей устройство после того, как нашел фотографию. Бетти пристально смотрит на девушку на экране, голова Вероники наклонена из-за смеха, когда она цепляется за другую девушку на фотографии. Расплывчатые огни клуба видны на заднем плане. Ее оливковая кожа безупречно сияет, дополненная идеальной лучезарной улыбкой на полуоткрытых губах. Ее волосы гладкие так, как, по мнению Бетти, это возможно только в журналах, а в темных глазах есть блеск, от которого просто веет соблазнительной таинственностью. Она выглядит необузданной, красивой и веселой. — И она и Арчи… — начинает она, зная, что Джагхед поймет ее вопрос. Парень пожимает плечами и забирает телефон обратно. — Я видел ее здесь не один раз, — говорит он. Бетти кивает, не уверенная, хочет ли она убежать из квартиры и никогда не оглядываться назад, или упасть в объятия Джагхеда и рыдать. Бетти ловит приглушенный вид снега, быстро падающего под уличными фонарями через открытую дверь Джагхеда и пригвождающего ее на месте, и он выглядит так, словно ему не нравится последний вариант, поэтому она просто стоит, считая свои вдохи, пока кто-то не решит заговорить. Джагхед двигается бесшумно, поднимая две рюмки с чистой стороны раковины и наливая в них остатки текилы, чуть не дотягивая до верха. Это была не та привычка, которой он часто предавался, но сейчас напряжение, давившее ему на грудь, и совершенно побежденное выражение лица Бетти заставляют его думать, что ситуация требует немного снисхождения. Он протягивает ее ей, наблюдая за легкой дрожью в ее пальцах, когда она принимает его предложение. — Выпьем, — он чокается своей рюмкой с ее, прежде чем они в унисон глотают прозрачную жидкость, прищурившись от ожога. «Все не так плохо, как в первый раз», — думает Бетти, чувствуя, как приятное тепло наполняет ее желудок, и ощущение того, что она на грани нервного срыва, начинает медленно исчезать. — Хочешь посмотреть кино или вроде того? — предлагает Джагхед, наклоняя голову в сторону дивана. Она кивает в знак согласия, забирая пульт из его протянутой руки, когда он говорит ей, что она может выбирать. — Но если ты будешь плохо выбирать, я, наверное, никогда не научусь доверять тебе, — шутит он с ироничной улыбкой. Она несколько раз скролит, позволяя себе горько усмехнуться, когда наконец принимает решение. Глаза Джагхеда мгновенно расширяются, когда Бетти нажимает кнопку воспроизведения, качая головой в изумлении, когда начинаются открывающие титры фильма. «Джентльмены предпочитают блондинок». Если бы, думает Бетти. Если бы.