***
— Джеймс, можно тебя на минутку? Баки, шедший в медкрыло к Шури на процедуры, резко развернулся. — Т’Чалла…? То есть… Ваше величество, что-то давно вас не было видно, — произнёс он, хмыкнув. — Что-то случилось? Т’Чалла молча поманил его пальцем за собой. Баки, немного удивившись, пошёл следом. Они вошли в какой-то кабинет, где не было никого, а лишь стояла пустая медицинская кушетка, стол с бумагами и шкаф. Т’Чалла, войдя первым, некоторое время так и стоял спиной. Баки непонимающе мялся позади. — Прикрой дверь, — попросил Т’Чалла, не глядя. Баки захлопнул дверь и вновь непонимающе воззрился на короля. Т’Чалла медленно развернулся и уставился в лицо Барнса странным взглядом. Баки отметил про себя, что выглядит он так, будто тоже не спит уже третью ночь подряд. — Что, тоже кошмары…? — попытался пошутить он. — Разговор будет серьёзным, — разом обрубил всё веселье король. Брови Баки сами собой поползли вверх, но он все-таки умудрился сохранить невозмутимое выражение лица. — Хочу попросить тебя об одолжении, — произнёс Т’Чалла, отводя взгляд и присаживаясь на край кушетки, заложив руки на груди. Баки отметил про себя и закрытую позу, и сверлящий взгляд, и странный тон, дающий понять сразу, что шутить Т’Чалла не намерен, и чуть нахмурился, принимая правила игры. — Сделаю, что смогу, — произнёс он тихо. — Я надеюсь, — тут же вставил Т’Чалла. И Баки со всей очевидностью понял, что тот снова перетекает из условной «категории Б» (союзник, друг, приятель) в «категорию А» (командир, начальник, хозяин). — Шури — молодая девушка, и принцесса Ваканды, — продолжил тем временем король. — Да, она порой ведет себя как подросток, но, тем не менее…. Я хочу попросить тебя больше не провоцироваться таким общением, держать дистанцию и не поддаваться на порывы вести себя с ней, как ровесник. — Что…? — выдохнул потрясённо Баки и нервно улыбнулся одним уголком губ. — Я что, как-то не так себя веду…? — Проявляй сдержанность и вежливую дистанцию в общении с ней, — вновь взглянул ему в глаза Тчалла. — Я вижу её раз в два дня на процедурах… — слегка опешив, выдавил Баки. — По десять минут суммарно, и максимум, что мы обсуждаем, так это количество капельниц, толщину игл и степень повреждения моих мозгов на снимках. Куда ещё сдержаннее вести себя?! Мне что, перестать с ней здороваться? — Ты прекрасно понимаешь, о чём я… — понизив тон голоса, произнёс Т’Чалла. — Нет. Я не понимаю, — отведя руку, хлопнул себя по бедру Баки. Т’Чалла встал с кушетки и подошёл ближе, заглядывая Барнсу в лицо. — Ты прекрасно понимаешь, — повторил он с нажимом. Баки понял лишь то, что Т’Чалла с чего-то вдруг резко перестал колебаться между теми двумя условными категориями отношений, на которые Баки делил всех, и теперь окончательно и бесповоротно решил перейти во вторую. — Я вас не понимаю, Ваше Величество… — сухо повторил Баки. Т’Чалла резко выдохнул и, сложив руки за спиной, шагнул к окну. — Хорошо, я поясню, — произнёс он через два шага. — Ты прекрасно осведомлен о собственной привлекательности. Надеюсь, хоть с этим ты не будешь спорить? Пара улыбок, один твой взгляд попристальнее, и у кого-то может закружиться голова. Шури — впечатлительный подросток и может не так понять твое желание быть с ней слишком… дружелюбно настроенным. А я не хочу, чтобы моей сестре разбили сердце. Баки только и смог, что раскрыть рот от удивления и изумлённо хлопать глазами. — Надеюсь, теперь понятно? — произнёс Т’Чалла, обернувшись. Баки некоторое время молча пытался прочесть что-то в его глазах, а затем тихо произнес: — Да. Я вас понял, Ваше Величество. Мне идти на процедуры или лучше вернуться к себе? — Не перегибай палку. Я просто предупредил, чтобы ты был более осмотрителен в своём поведении, — произнёс Т’Чалла. — Отдайте более чёткий приказ, — механически выдавил Баки. И Т’Чалла вдруг вздрогнул, как от пощечины, в глазах его мелькнул страх и растерянность, но он тут же подавил всё это и, чуть улыбнувшись, произнёс, смягчая тон: — Никаких приказов. Иди на процедуры, просто будь сдержаннее. Баки развернулся на месте и вышёл за дверь. --- — Баки! — Шури сразу слетела со своего места и ринулась к Барнсу. — У меня для вас сюрприз! Надеюсь, сегодня ваше пребывание под капельницами будет не настолько скучным! — Добрый день, принцесса. Мне пройти к медкапсуле или нужно подождать? — произнёс Баки без эмоций, глядя сквозь нее. Шури немного удивлённо хлопнула глазами, но тут же вновь затараторила: — Проходите, там все готово, я сейчас. Только… Баки, не дослушав, развернулся по-военному и пошёл в соседний блок. Шури напряженно сдвинула брови, провожая его фигуру. — Что случилось…? — произнесла она, подходя следом и глядя на то, как Баки укладывается на привычное место. — Ничего. Всё хорошо, — произнёс Барнс холодно и протянул руку, подставляя вены. — Вы себя как-то странно ведёте… — Как пациент, — пожал плечами Баки. — Вы поставите мне капельницу или мне подождать Н’Доку? Шури стиснула зубы, с силой швырнула какие-то журналы, которые держала в руках, ему на колени и пошла за капельницей.***
— Хорошо, продолжай… Голос звучит, отдаваясь эхом, будто в огромном пустом зале. Баки ничего не видит. Он только чувствует тепло от чьего-то тела, его запах, вкус… Он старательно лижет чью-то кожу. Как собака, высунув язык почти до упора. Медленно и плавно, ведя так, что слюна успевает остыть и холодит подбородок. Сминая и распластывая собственные губы, размазывая их по поверхности чужого тела, напрягая язык так, что корень начинает болеть, и сводит челюсти. — Хорошо… — поощряет голос. — Ты всё очень хорошо делаешь. Молодец. Баки чувствует, как чьи-то пальцы опускаются в его волосы, пальцы медленно ведут ногтями по коже, сжимают пряди, останавливая его движения, и тянут вверх голову, так что её приходится запрокинуть до упора, напрягая шею. Баки замирает с приоткрытым ртом, послушный этим движениям. У него на глазах тёмная повязка, и нижний край её чуть задрался, открывая полоску света и чьё-то бедро. — Ты должен быть готов ко всему. Ничто не должно тебя шокировать или вывести из равновесия. Никакие действия с тобой, твоим телом не должны заставить тебя потерять контроль. Потеря контроля, — равно провал миссии. Провал миссии, — равно смерть. Ты должен быть хладнокровен. Ты не должен проявлять эмоции. Эмоции — это мусор, засоряющий разум. Ты должен думать быстрее и эффективнее, чем противник. Ты должен видеть цель и средства её достижения, не отвлекаясь ни на что. Выполнение задачи должно быть в приоритете над всем. Ты не должен подводить нас. Ты не должен подводить МЕНЯ… В губы толкается что-то горячее и влажное. — Открой рот… Баки слушается приказа. И чувствует, как в рот проталкивается член. Он проникает всё глубже и глубже, задевает язык, прижимает корень, толкается в глотку. Баки давится, пытается отстраниться, но его голову грубо фиксируют на месте. — Нет! — рявкает голос. — Ты должен это принять. Расслабься. Терпи. Ты должен быть способен вытерпеть все. Баки слушает голос и подчиняется, шумно дыша в нос. Пытается расслабить горло, насколько это возможно, открывает рот шире, но всё равно давится, задыхается, ощущает рвотные позывы и спазмы. По подбородку течёт слюна, из зажмуренных глаз под повязкой самопроизвольно катятся слезы. — Дыши через нос, — требует голос. — Расслабься. Баки кое-как удаётся пристроиться и уменьшить, насколько это возможно, вынужденный дискомфорт. Он крепко зажмуривается и ждёт, когда всё это закончится, ощущая, как движется в горле член, задевая корень языка, он вновь вызывает рвотный позыв, но Баки как-то умудряется его подавлять. Его голову грубо держат за волосы, его нос бьется о чей-то потный живот. Слюна сползает по шее, тянется по груди, щекоча ее, капает на бетонный пол. Наконец всё заканчивается. Баки чувствует чужую конвульсию и чей-то судорожный стон облегчения. Его, наконец, отпускают, довольно грубо сдергивая, и отпихивают в сторону толчком в грудь. Баки отплёвывается, его тошнит, но он всё ещё сдерживается. Кто-то присаживается рядом. Поднимает его голову за подбородок. — Хорошо, — произносит голос. — Ты отлично справился. Я знал, что ты способен на это. С него снимают повязку, и Баки видит перед собой голубые глаза и светлые волосы. Человек в дорогом костюме достает из кармана платок и бережно вытирает слезы и слюну с лица Баки. Где-то в стороне слышен звук застегивающейся ширинки. — Ты что-то чувствуешь? Ты злишься? — спрашивает человек. — Думаешь, я хотел унизить тебя? Растоптать твою гордость и достоинство? Нет. Я хочу сделать тебя сильнее. Ты должен быть способен перенести всё, что угодно. Ты должен отключить все чувства. Человек в костюме всё ещё продолжает держать Баки за подбородок, стирая слюну и слезы. — Это всего лишь тело. Тебе должно быть плевать, что с ним делают, если это не мешает быть способным функционировать и выполнять поставленные задачи. Ты не должен чувствовать себя униженным. Ничто не способно унизить тебя больше, чем провал твоей миссии. Никто не способен растоптать твою гордость сильнее, чем враг, одержавший над тобой верх. Ты слышишь меня? Баки смотрит куда-то в стену. — Ты слышишь меня? Отвечай мне! — человек грубо разворачивает его лицо к себе. — Да, — выдыхает Баки. — Хорошо, — человек в костюме улыбается и почти нежно гладит его по лицу. — Мне больно всё это делать с тобой, но я стараюсь ради тебя. Я волнуюсь за тебя. Я хочу сделать тебя сильнее. Ведь я люблю тебя. Я ЛЮБЛЮ тебя!***
— Это ты ему приказал?! Шури влетела к Т’Чалле, задумчиво глядящему в окно на вечернее небо, и, не жалея, шлёпнула его по плечу. — Ауч! — возмущённо выдохнул тот, хватаясь за ушибленное место. — Больно же, Шури! — Это ты сделал? Ты ему приказал? — повторила Шури, не обращая внимания. — О чём ты…? — попытался уклониться от ответа Т’Чалла. — Не прикидывайся! Ты приказал Барнсу вести себя, как отмороженный робот? — Я ничего ему не приказывал, — отмахнулся Т’Чалла. — Просто… — Что просто? — Шури уперла руки в бока. — Что, «просто»? — Тебе просто показалось… — Показалось? Всё было нормально, а теперь он, ни с того ни с сего, ведёт себя со мной так, как будто я ему в чай плюнула! Я что, по-твоему, совсем идиотка слепая? — Шури, успокойся! — Т’Чалла, наконец, полностью обернулся к ней и выставил руки в усмиряющем жесте. Шури с размаху стукнула его по обеим ладоням, опуская их вниз. — Ай! Да хватит драться! — замахал кистью брат. — Зачем ты это сделал? — прорычала Шури. — Шури, успокойся! — Зачем ты это сделал? Ты соображаешь вообще?! Мы только-только наладили контакт, добились кое-какого доверия. Ты вспомни, каким он был, когда только сюда прилетел! Из него слово нельзя было вытянуть! Ноль эмоций. Ноль реакций, кроме защитной. А сразу после разморозки? Это же просто небо и земля, то, каким он стал сейчас! Огромный прогресс, и это всё тоже часть терапии, — начать доверять людям, общаться, вести себя как нормальный человек, а ты что делаешь? Что ты, блин, делаешь?! — Шури, послушай меня! — рявкнул брат, и Шури, наконец, смолкла, но состроила суровое лицо и гордо сложила на груди руки. — Я ничего ему не приказывал. Просто сказал, что он должен держать дистанцию. — Зачем?! — рявкнула Шури, воздев руки к потолку. — Затем, что так положено! Посмотри, как вы общаетесь? Ты постоянно на нём виснешь, как будто он твой родственник, кузен там какой-нибудь… — И что? — протянула Шури. — Что в этом такого ужасного? И потом, это ведь я себя так с ним веду, а не он со мной! — А то, что ты — принцесса Ваканды, а он… Он никто… — последнее слово Т’Чалла произнёс, внезапно смутившись сам себя. Шури пораженно уставилась на брата. — «Никто…?» — повторила она. — Да, это звучит грубо, но, по сути, это так… — скривился Т’Чалла. — Только недавно ты говорил, что он друг, гость, и прочее. И мы должны создать ему все условия. Оберегать его и «комфортить». Дал ему атрибут ни с того ни с сего, а теперь он «никто?» — Ну, я грубо выразился, но, по сути, это так. Он не вакандец, чужак… А ты принцесса! — криво попытался оправдаться Т’Чалла. — Ты забыл еще сказать, — «белый» и «преступник!» — пораженно произнесла Шури. — Я как будто с Окойе говорю… Знаешь, такое ощущение, что ты ему за что-то мстишь… — Что за глупости! — отмахнулся Т’Чалла. — Никому я не мщу, за что? — Ну, тебе виднее… — многозначительно глядя, протянула Шури. — Никому я не мщу! — повторил раздраженно Т’Чалла. — Я не виноват, что он не знает меры и воспринимает всё слишком буквально. — Ты не виноват, ага… — кивнула Шури, всё ещё многозначительно глядя. — Это он виноват, потому что у него сломана психика. Ему её лет пятьдесят ломали. Заставляли подчиняться приказам и выжигали мозг, чтобы он поменьше думал, и теперь он не знает, как себя вести в обычном обществе. Он виноват, что у него искусственное раздвоение личности, код подчинения и программа по самоуничтожению в мозгу. Он виноват, что его личность подавляли, а субличность взращивали и культивировали. Он во всем этом виноват, а ты милый и пушистый, и просто хотел, как лучше! — Шури, прекрати! — взмолился Т’Чалла, накрывая лицо руками. — Ты придираешься к словам. Он ни в чём этом не виноват! Я знаю, что это немного жестко, но… — Так пойди, извинись и скажи, что погорячился! — Нет, — вымученно выдавил Т’Чалла. — Я не могу это отменить. Это моё слово. Слово короля. Так будет правильно. Вы же сами с Окойе твердили мне, что я должен поступать правильно, как король. Без лишних эмоций. Теперь я поступаю правильно! — Раньше тебя хотя бы можно было понять. А теперь я тебя совсем не понимаю… — мрачно произнесла Шури.