***
Всё помещение оглашает дикий, нечеловеческий вопль боли… Мужчина катается по полу, воет и кричит так, что у слышащих его по телу бегут мурашки и волосы встают дыбом. Баки выплёвывает окровавленный кусок плоти и встаёт с колен. По подбородку его медленно стекает чужая кровь. — Ааааааа….Сукааааа… — орёт мужчина, катаясь по полу и зажимая обеими руками окровавленный пах. — Медиков…ааааа…позовите медиков…сукаааа…тварь! В помещение, расталкивая всех столпившихся вокруг, влетает блондин в строгом сером костюме. Он бросает быстрый взгляд на катающегося по полу мужика со спущенными штанами и хлещущую по его бедрам кровь. Такой же на Барнса, молча стоящего напротив с безучастным видом и окровавленным ртом. И закатывает глаза к потолку. — Медиков, кто-нибудь! — стонет валяющийся под ногами мужчина. Кто-то срывается с места. — Нет, — раздраженно останавливает его блондин, и, ругаясь сквозь зубы, выхватывает у стоящего рядом с ним бойца пистолет из нагрудной кобуры и выстрелом в голову прекращает мучения несчастного на полу. — Уберите здесь, и все вон! — бросает он в сторону не глядя, возвращает пистолет и подходит к Баки. Тот растерянно моргает и еле-заметно отступает назад, глядя ему в глаза. Блондин удерживает его за плечо. — Стой! Я не сержусь на тебя. Баки неверяще смотрит на него с робкой надеждой. — Нет, правда! — блондин гладит его по плечу и тяжко вздыхает, доставая из кармана платок. — Этот идиот получил по заслугам, — блондин бережно вытирает кровь с подбородка и губ Баки. — Какого черта он к тебе полез без моего распоряжения?! Сам виноват. Туда ему и дорога, идиотов мы здесь не держим. Баки чуть расслабляется, подставляясь под движущуюся с платком руку, поворачивая лицо и так и эдак, чтобы тому было удобнее вытирать его. — Вот так, — блондин улыбается, стирая последние следы и видя как Баки стремится ему помочь в этом деле. — За то, что случилось, я не сержусь на тебя. Но, ты действовал без приказа… Холодные голубые глаза пронзают Баки насквозь, пригвождают к месту, словно игла бабочку, тот судорожно сглатывает слюну и испуганно замирает. --- Баки воет и рычит сквозь зубы, вздрагивая от проходящих по нему разрядов тока. Железную руку сразу же заклинило, и она осталась в странном полусогнутом положении со сложенными вместе и выпрямленными пальцами. И теперь торчит из-под зажимов специального кресла, как странное приветствие. Пальцы живой руки наоборот, скрючило и вывернуло. Блондин отключает подачу тока. И Баки резко смолкает, роняя голову на грудь и тяжело дыша. Мужчина подходит ближе и опускается рядом, облокачиваясь о колено Барнса, с грустью заглядывает ему в лицо. — Ты видишь, что мне приходится делать? Я не хочу, но я вынужден… Ты заставляешь меня это делать! Баки смотрит на мужчину, время от времени резко, судорожно вздрагивая. Блондин встаёт и приподнимает голову Баки за подбородок, из-за спазма сведённых мышц шеи это удаётся сделать не сразу. — Посмотри на меня, — шепчет блондин, и Баки преданно смотрит в глаза мужчине. — Я не хочу этого делать, но ты вынуждаешь меня! Ты вынуждаешь меня это делать. Мы оба страдаем из-за тебя! Ты во всем этом виноват! Ты мучаешь нас обоих. По лицу Баки скользит тень раскаяния, но сказать он ничего не может, челюсть всё ещё сведена от спазма, а язык прилип к нёбу и не движется. — Я бы всё тебе простил, слышишь? Я всё тебе простил бы, — шепчет блондин ему в самое ухо. — Ведь я люблю тебя. Я забочусь о тебе. Я желаю тебе только лучшего. Я бы всё тебе простил, если бы ты только сделал над собой усилие и слушался меня. Но ты почему-то не хочешь этого сделать… Блондин распрямляется, резко выпуская голову Баки из своих рук. Тот пытается что-то сказать, но не может. Лишь мычит, глядит преданно и жалобно в глаза. — Любое действие без приказа будет и дальше жестоко караться. Ты не должен действовать без приказа. И ты должен четко выполнять приказ своего командира. Это же так просто! Всего два условия, и мы оба не будем страдать.***
Баки смотрел новости в гостиной, но взгляд его то и дело утыкался в стену, а слух не фиксировал ничего из произнесённого диктором. Он думал о Стиве. О том, что тот сейчас один сражается со всем миром, а Баки тут, фактически живёт в свое удовольствие и ничем не может ему помочь. Что друзья, которые могли бы быть подмогой Стиву, теперь настроены против него из-за Баки. Что Железный Человек теперь тоже против Стива, хотя совсем недавно был ему другом. Репутация Стива испорчена из-за Баки. Баки вновь начал думать, что его собственная ликвидация могла бы решить множество вопросов и проблем. Но он не мог подвести Стива. Стиву он был зачем-то ещё нужен. Баки хотел его снова увидеть, хотел посмотреть ему в глаза, просто посмотреть в глаза и получить ответ на вопрос, зачем он всё ещё существует в этом странном мире…? Из размышлений Баки выдернул стук в дверь. Он выключил не нужный, по сути, телевизор и ещё некоторое время сидел, прислушиваясь. Стук в дверь снова повторился. Баки встал и пошёл в прихожую. Коснувшись кольцом ручки, он приоткрыл дверь и молча воззрился на короля Ваканды. Тот также молча уставился в его глаза и тихо произнёс: — Можно войти…? Баки молча посторонился. Т’Чалла вошёл и медленно прикрыл за собой дверь, стоя спиной к Барнсу. Затем резко развернулся и вновь уставился в глаза Баки. Тот молча ждал, что тот ему скажет, а мысли его крутились всё там же, где и были до этого. — Джеймс, я… — начал Т’Чалла и осёкся. — Мне нужен твой браслет. Баки всё также молча протянул руку. Т’Чалла закусил губу, взял его ладонь в свою, и коснулся большим пальцем синей точки на браслете. Надпись и символы замерцали и погасли, затем что-то щелкнуло, и браслет упал Т’Чалле в руку. Он забрал его и, повертев, положил в карман. Баки опустил кисть, всё также молча и безучастно глядя на Т’Чаллу. — Скажи хоть что-нибудь, — нервно улыбнулся Т’Чалла. — Можешь наорать на меня, помнишь? Тут никого, кроме нас, нет… Баки непонимающе сдвинул брови, пытаясь вникнуть и понять, что от него хочет Король. — Я сделал что-то не так? — произнёс он хрипло. — Ваш приказ выполнен. — Нет, — остановил его Т’Чалла. — Ты не понял. Это был не приказ. Просто просьба! Баки пожал плечами. — Просьба выполнена, Ваше Величество. Т’Чалла закрыл глаза и плотно сжал губы, затем открыл и уставился в глаза Баки. — Джеймс… Если ты злишься на меня, то я тебя вполне понимаю. Я бы тоже злился! Но только не надо… не будь таким… я не хочу чтобы… О-о-о! — не в силах сформулировать свои мысли Т’Чалла зарычал, а затем схватил Баки за руку и резко дёрнул на себя, намереваясь увести его в комнату, чтобы там поговорить. Но Баки понял это по-своему. Когда Т’Чалла с силой потянул его за руку к себе, он сделал судорожный шаг, упал на колени и застыл. Опустив голову, не глядя на Т’Чаллу и растерянно ожидая новых указаний. Кровь отхлынула у Т’Чаллы от лица, он испуганно воззрился на Баки и зашипел: — Что ты делаешь?! Встань немедленно! Встань! Баки тут же поднялся, глядя на него широко распахнутыми глазами. — Я неверно понял приказ…? — произнёс он еле слышно. — Невербальные сигналы ошибочно истолкованы? Отдайте более чёткий приказ. — Боги… — Т’Чалла измученно воздел глаза к потолку, а затем шагнул к нему ближе и прижал Баки к себе, судорожно гладя по спине и затылку. — Никаких приказов! Я не приказываю тебе! Никаких приказов! Ничего такого… Джеймс… прости меня! Прости… Сильно зажмуренные глаза Т’Чаллы блеснули влагой, пока он прижимал к себе Барнса, задыхаясь от ненависти к самому себе. А Баки снова молча думал о Стиве.***
Т’Чалла понял, что слегка опоздал. Сильно опоздал. Слишком заигрался. Пропустил момент. Прошёл точку невозврата. Теперь вернуть всё как было, стало почти невозможно. Почти. Шансы всё ещё есть. Но это будет в два, а то и в три раза сложнее и больнее. А страдать должен только он, он один, он во всём этом виноват. Джеймс страдать не должен. Джеймс, по сути, здесь вообще ни при чём. Он ничего не делал. Он не отвечал на все смутные заигрывания Т’Чаллы. Он не давал ему никаких поводов для надежд. Да он даже во сне сказал ему чёткое — нет! Джеймс не должен пострадать. Но Джеймс уже страдает… Т’Чалла вспомнил, каким тот был растерянным и безвольным в его руках, когда он пришёл к нему за браслетом, мягким, как игрушка, податливым, покорным, пустым… Он был сбит с толку отношением Т’Чаллы. Он, словно ребенок, думал, что делает что-то не так, и Т’Чалла сердится на него. Он пытался подстроиться под все требования Т’Чаллы. Но только ещё больше запутался. Его бедный, изломанный разум не нашёл ничего лучше, как просто абстрагироваться от всего и тупо выполнять всё, что Т’Чалла бы ни попросил. Т’Чалле вновь стало так противно и тошно от самого себя, что он скривился, как от рвотного позыва, зажимая рот рукой. Он как-то подзабыл, что Джеймс не простой человек, что у него изломана психика, что его личность нуждается в интенсивной реабилитации после стольких лет насилия над его волей, что в его мозгу целая бездна, заполненная неведомыми чудовищами и ложными установками. Что у него сбиты понятия самоидентификации и самоопределения. Что у него подавлена воля и размыты границы личного. Джеймс вёл себя вполне адекватно, пока дело касалось обыденных вещей, и не углублялось до личностных взаимоотношений, и этим он усыпил разум Т’Чаллы. Т’Чалла забыл всё на свете, глядя в эти задумчивые серо-голубые глаза. Т’Чалла не заметил, как заразился безумием, спрятанным за ними, и как позволил этому безумию захлестнуть себя с головой. А когда решил, что пора выбираться оттуда, — взял и утопил в нём и Джеймса…