***
Баки смотрел в окно, сидя на кушетке, пока Шури вынимала иглу капельницы из его вены и залепляла это место пластырем. Шури то и дело бросала мрачный взгляд на его лицо. — Посидите ещё немного, хорошо? Баки?! — произнесла она, всё ещё держа его расслабленную ладонь в своей. — Хорошо, — всё также глядя в окно, произнёс Баки и убрал руку. Шури отодвинула стойку с препаратом и снова взглянула в его лицо. — Эй, Баки… — позвала она его. Тот казалось, никак не реагировал, о чем-то глубоко задумавшись. — Баки! — повторила Шури и потрясла его за колено. Барнс тут же повернул голову в её сторону. — Я вас слушаю, принцесса. Шури чуть вздохнула и закусила губу, о чем-то напряженно думая. — Слушайте, я знаю, это вам Т’Чалла сказал так себя вести. Так вот, я отменяю этот приказ! Вы можете вести себя со мной как хотите. Ну… в пределах приличного, конечно же. Баки посмотрел на неё пустым взглядом, но глаза его медленно приняли сосредоточенное выражение. — Я веду себя с вами как обычно. — Ну, это не правда же! Вы что, хотите, чтобы я обиделась? — Нет, — тихо произнёс Барнс. — Но это обидно, когда вы вот такой вот… Отстранённый, холодный, как киборг какой-то. Как будто я в чём-то провинилась. — Вы ни в чем не провинились, принцесса. Вы хороший человек. Я вас очень уважаю как личность. Вы талантливая, умная девушка. Вы… — Ну, хватит! — резко выдохнула Шури. Баки смолк. Шури взялась за лоб и тяжко вздохнула. — Баки, вы же всё понимаете. Это глупо. Т’Чалла перегнул палку. Ну, или может как-то не так выразился, а вы его поняли слишком буквально. Он не хотел, чтобы вы вели себя вот так. Ну, может, просто хотел, чтобы вы чуть-чуть, самую капельку, были, ну… посерьёзней, что ли… По мне это бред, конечно, вы и так слишком серьёзный всегда. Не знаю, что ему вдруг взбрело в голову. Но вы всё равно, не доводите всё это до вот такой вот крайности. Это перебор! — Приказ понят корректно, я уточнял, — механически произнёс Баки, и взгляд его снова стал пустым и рассеянным. — Баки, вам никто не может здесь приказывать, слышите? — Шури подскочила к нему и облокотилась руками о его колени. — Я запрещаю вам выполнять чужие приказы, слышите? Даже Т’Чаллины! Только просьбы, и то, только те, которые вы способны выполнить не в ущерб себе. — Вы себе противоречите, принцесса, — едва заметно улыбнулся Баки и встал с кушетки. — Думаю, мне пора. Спасибо. — Ну-ка стойте, — Шури ухватила его за руку. Баки остановился, не оборачиваясь. Шури обошла его и снова заглянула в глаза. — Сержант Барнс, вы не на войне, не на задании, не в штабе военной организации. Т’Чалла не ваш командир, вы не обязаны ему подчиняться. Так что, хватит вести себя, как безмозглый солдат! Баки внимательно всмотрелся в глаза Шури, так, как будто внезапно забыл, а теперь пытался вспомнить, кто она такая, и тихо произнёс: — Если я не буду никому подчиняться, кто меня остановит?***
Шури тихо вошла в кабинет и обессиленно рухнула на диван, глядя на брата. Т’Чалла, склонившийся над бумагами за столом, задумчиво вертел и гладил пальцем браслет. — Т’Чалла, мне не нравится то, что с ним происходит… — мрачно выдавила Шури. Т’Чалла вздрогнул и обернулся, зажимая браслет в кулаке, словно боясь, что его кто-то отберёт. — Я сперва думала, что он просто обиделся на твои дурацкие указания, но теперь думаю, что нет. Всё гораздо хуже. У него как будто какой-то тумблер в голове переключился. Он отгородился от всего, отключил самосознание и действует механически. Как на автопилоте. Я не знаю, как его из этого состояния теперь вытаскивать… — Может, и не стоит…? — задумчиво произнёс Т’Чалла. Шури вскинула брови и уставилась на брата. — Ты что, шутишь? — выдохнула она, не веря своим ушам. — Тебя устраивает, что он теперь, как зомби? — Нет, меня это не устраивает! — сжал переносицу Т’Чалла. — Но, может, ему так проще…? Шури встала с дивана и подошла ближе, внимательно глядя на брата. — Может, тогда просто заморозим его обратно, как он и хотел, и дело с концом? Ты вообще себя слышишь? — Ох, Шури… — Т’Чалла отложил браслет и накрыл лицо руками, растирая его ладонями. — Я себя слышу. И тебя я слышу. И Окойе. И маму. И совет. И, честно говоря, я уже устал от всего этого. Порой у меня голова идёт кругом и хочется сбежать куда-нибудь подальше! — А ты думал, королём быть легко? — хмыкнула принцесса. — Я никогда так не думал! — огрызнулся Т’Чалла. Шури скривила губы. — Что это? — она схватила браслет прежде, чем Т’Чалла успел накрыть его рукой. — Дай сюда, — протянул ладонь брат. — Ты у него и атрибут уже отобрал? — пораженно вскинула брови девушка. — Дай мне! — Т’Чалла выхватил браслет и прижал его к груди, будто это было живое существо. Шури присела у его кресла, пытаясь заглянуть в глаза. — Братишка, что происходит? — Ничего не происходит, Шури. Джеймс искалеченный человек, если ему проще быть закрытым от всех, то, может, лучше оставить его в покое? — Нет, — покачала головой принцесса. — С Джеймсом-то понятно, что с тобой происходит? И кто ТЕБЯ искалечил? — О чём ты…? — тревожно покосился на неё Т’Чалла. — О том, что сперва ты вокруг него чуть ли не на цыпочках плясал. Переживал, что слишком грубо что-то сказал. Носился за ним ночами по джунглям. Дарил подарки и переселял в шикарные условия, а теперь резко вдруг забрал всё обратно и говоришь, что тебя вполне устраивает, что он, как отмороженный зомби, бродит, ни на кого не реагируя… Знаешь, кто так себя обычно ведёт? Обиженный перец, которому дали от ворот поворот! — Шури, ну что ты несёшь! — вскочив со стула, взмахнул руками Т’Чалла. — У меня миллиард проблем, помимо Барнса! Я управляю страной, а сейчас не самое спокойное время. Мы только отошли от едва не свершившейся революции. Международная обстановка тревожная! Мстители распались! Капитан Америка в бегах! Думаешь, мне больше заняться нечем? — Кстати, о Капитане Америке, — фыркнула Шури. — Думаешь, он тоже одобрит то, что его лучший друг теперь вновь стал похож на отмороженного солдата? Т’Чалла устало зажмурился. — Капитан в курсе, что с его другом не всё в порядке… — Ага, и что мы взялись это исправить, — хмыкнула Шури. — Не боишься, что он прилетит и даст нам с тобой по башке? — Шури, я король, а ты принцесса этой страны! А Капитан… — Ладно-ладно, я фигурально выражаюсь! — Что ты от меня хочешь? — сдался Т’Чалла. — Чтобы ты, для начала, уладил всё, что натворил. Что ты ему сказал? — Ничего особенного, я же уже пояснял. Просто попросил быть сдержаннее. — Отлично! Он тебя послушался и теперь сдержаннее некуда. Теперь скажи ему, что хватит. — Нет, — выдохнул Т’Чалла. Шури снова удивлённо захлопала глазами. — Почему? — Потому. Пусть остаётся таким. Шури аж подавилась воздухом от изумления, глядя на Т’Чаллу. — Ты хотела, чтобы я извинился перед ним? Так вот, я извинился. Он не обижен, ты сама сказала. Если ему проще быть таким, то пусть остается таким. Всё. Точка.***
— Где он? — отрывисто спрашивает человек в костюме. Ему указывают на соседнее помещение, и он уверенным быстрым шагом идёт туда. Заходит в полуподвальную нишу и проходя дальше, толкает в плечо стоящего у дверей солдата с автоматом. Тот с недоумением оборачивается и тут же отскакивает в сторону, пропуская блондина и становясь навытяжку. Медики суетятся вокруг Зимнего Солдата. Тот снимает с себя кобуру и ножны, швыряет на стол маску и мотоочки. Отцепляет патронташ и отдаёт кому-то в руки два пистолета. Все оборачиваются на вошедшего, и Баки тоже разворачивается на месте, и замирает, глядя на него, опустив руки. Блондин осматривает его критически с ног до головы и делает шаг ближе. По живой руке Солдата на пол стекает ярко-алая кровь. Везде видны пятна, и внизу у его ног сразу же собирается небольшая лужица. На правом плече, прямо под ключицей, зияет рана. Блондин подходит совсем близко к Солдату. Смотрит в глаза: — Отчёт о задании, — отрывисто произносит он. — Цель ликвидирована. Свидетелей нет. Потерь нет. Разбита машина отряда прикрытия. — А это что? — блондин указывает на рану на плече Солдата. — Лёгкое ранение… — выдыхает тот. — Ты дал себя ранить? — цедит сквозь зубы блондин. Баки молчит и смотрит в эти холодные голубые глаза. — Ты дал себя ранить! — рявкает блондин в костюме. Баки молчит. — Как это вышло? — беря себя в руки, снова почти спокойно произносит блондин. — Я поздно среагировал, — тихо отвечает Баки. — Почему? О чём ты думал?! — Там… был… ребенок… — неуверенно произносит Зимний Солдат. — Какой еще ребенок?! — шипит блондин, и его голубые глаза вцепляются во взгляд Баки мёртвой хваткой. — Цель была с ребенком… — И что ты сделал? Баки непонимающе хлопает ресницами. — Цель ликвидирована… — повторяет он тихо. — Что ты сделал с ребенком?! — Ничего… — выдыхает Баки. — Мистер Пирс, его нужно обработать… Экспансивная пуля… Большая кровопотеря… — робко произносит медик. — Заткнись! — сквозь зубы обрывает его блондин и тут же сам командует: — Разденьте его и на стол. --- Баки лежит на затёртом, холодном, металлическом операционном столе в одних штанах и чуть кривится, когда медики дезинфицируют его рану. Пирс заходит в медблок и решительным шагом идёт к Баки. Надевает ему на железную руку магнитный наручник, прицепляет его к боковине стола и встаёт рядом, глядя Барнсу в глаза. Оба медика растерянно косятся на него. — Мистер Пирс… — решается, наконец, один из них. — Нам надо извлечь пулю и осколки… они застряли в плече. — Так извлекай! — выплёвывает блондин. — Чего ты ждешь? — Но… Вы будете здесь…? — робко уточняет второй. Пирс медленно оборачивается на него, и тот аж пятится от этого взгляда. — Ладно… Всё ясно, сэр! Приступаем! — заискивающе тараторит медик. Быстро распаковывает шприц и набирает лекарство в него. — Никаких обезболивающих! — цедит сквозь зубы Пирс. Медик замирает на месте, переглядывается со своим коллегой. — Но, сэр… — Я что, не ясно выразился? — Но…э…его придётся резать… — в отчаянии выдавливает медик. — Так режь уже, сколько ты будешь ещё сопли жевать?! — рявкает Пирс. — Он выдержит. Он должен быть способен выдержать всё! Медик быстро откладывает шприц и достаёт скальпель. — Смотри на меня! — Пирс поворачивает голову Баки к себе. Баки растерянно смотрит на Пирса, хмуря брови в предчувствии боли, когда медик склоняется над его плечом, промокая рану ватным тампоном от вновь скопившейся крови. — Так что ты сделал с ребенком? — Пирс гладит Баки по волосам. Медик осторожно делает разрез. Баки закусывает губу и на миг зажмуривается. — Смотри на меня! — рявкает Пирс, дёргая его за волосы. Баки распахивает глаза, судорожно дышит, рычит, пытаясь не закричать, когда холодное лезвие разрезает его мышцы внутри раны. — Ты оставил его в живых, да? Пожалел? — продолжает свой допрос Пирс. — Они… — пытается произнести Баки, и щеки его надуваются и опадают от судорожных выдохов, и он снова срывается на скулёж и жалобный стон. — Не слышу тебя! — холодно выговаривает блондин. — Угрозы нет… Они не говорят… в этом возрасте… — с запинкой произносит Баки и резко упирается затылком в стол, запрокидывая голову назад. Сопит, потом рычит и воет от боли, пока медик, углубляясь в рану, пытается нащупать пинцетом в плоти развороченную пулю. — Они не говорят, — повторяет за ним Пирс, нежно гладя Баки по щеке. — Но потом они вырастают и жаждут отомстить. А это проблема. Проблемы нам не нужны. Баки снова начинает часто дышать, запрокинув голову, зрачки его глаз резко увеличиваются, лицо бледнеет, он смотрит куда-то сквозь потолок. Медик, наконец, нащупывает и захватывает пулю, и принимается осторожно вытаскивать её из раны. Покорёженная оболочка цепляется за плоть, будто кошка когтями, выдирая куски. — Смотри на меня! — вновь командует Пирс. — Ты выдержишь! Ты должен выдерживать всё что угодно, слышишь меня? Баки трясётся, глядя на него, закусывает губу до крови, по лицу его стекает холодный пот, и он, всё-таки не сдержавшись, кричит, громко и натужно, переходя под конец в рычание. Медик швыряет кровавый кусочек железа в подставленную кювету. Баки резко смолкает, прислоняется щекой к руке Пирса, трётся о неё, смотрит ему в глаза, будто хочет что-то сказать, но тут веки его резко опускаются, голова безвольно сползает на бок, и он замирает. Пирс недовольно морщится, глядя на это. — Ну, почти… — произносит он мрачно и недовольно, и отстраняется. — Доставайте остальное. Зашивайте, и смотрите, чтобы не было осложнений. Он должен быть полностью в строю через два дня.***
Барнс сосредоточенно чистил зубы, глядя сквозь своё отражение в зеркале. Вымытые, всё ещё слегка влажные волосы, были в беспорядке растрёпаны после вытирания полотенцем и то и дело падали на глаза, и Баки встряхивал головой, пытаясь откинуть их назад. Он снова зачем-то побрился, хотя особого смысла в этом не видел. Просто с такой отросшей бородой было уже слишком жарко. Закончив с чисткой зубов, он поискал на полке расчёску, которую дала ему однажды Шури, и которую он постоянно терял в квартире. Расчёски не оказалось на месте и на этот раз. Баки почесал затылок, из-за чего волосы опять упали на его лицо, и пошёл в комнату. Надел свежее белье, порылся ещё и в спальне в поисках расчёски, но не нашёл её и тут. Пригладив волосы пальцами, Баки забрался в постель и собрался уже было выключить свет и включить потолок с небом, как вдруг внезапно раздался стук в дверь. Баки настороженно замер. Так поздно к нему ещё никто не приходил. Хотя… У него были подозрения на этот счет. Стук повторился, Баки выбрался из постели, и принялся на всякий случай натягивать штаны. Что было довольно сложно сделать быстро с одной рукой. Вернее, надеть было просто, а вот застегнуть пуговицы и ширинку… Наконец, когда стук в дверь раздался уже в третий раз, Баки распахнул её, практически уже не сомневаясь, кого увидит за ней. И предчувствие его не обмануло. На пороге стоял Т’Чалла. И как только он увидел Барнса, он словно завис, глядя ему в глаза, ничего не говоря и не двигаясь. Баки чуть помялся и отошёл от двери, безмолвно давая королю войти. Некоторое время они так и стояли, молча глядя друг на друга. Наконец Т’Чалла всё-таки «отвис», и, моргнув, тихо произнёс: — Ты уже ложишься…? Я хотел поговорить. Думал позвонить сперва, но… Вспомнил, что забрал у тебя коммуникатор… Можно…? Баки молча отошёл ещё дальше от двери. Т’Чалла медленно вошёл следом и, закрыв дверь, привалился к ней спиной. Снова уставился на Барнса странным, блестящим взглядом. Но на этот раз в нём мелькнуло знакомое уже Джеймсу твёрдое, холодное выражение командира. Баки неосознанно подобрался и отвёл взгляд в сторону, привычно погружаясь в отрешенное состояние. Т’Чалла заметил это и нахмурился. — Знаешь, я ведь не требовал от тебя беспрекословно подчиняться каждому моему слову… Просто небольшие ограничения… Мне не нужно вот это всё… Баки молчал, глядя в стену ничего не выражающим взглядом. — Джеймс, — позвал Т’Чалла. — С чего ты вдруг решил, что должен мне полностью подчиняться? — Вы здесь самый главный, — произнёс Баки безэмоциональным тоном. Т’Чалла фыркнул. — Я тебя уже сто раз просил обращаться ко мне на «ты», когда мы вдвоём. — Ты главный, — тут же повторил Баки. — Я и раньше был, как ты выражаешься, «главным», но ты вёл себя иначе. Что изменилось? — Раньше ты колебался. Т’Чалла непонимающе нахмурился: — Колебался…? — Колебался между тем, кем быть со мной, — пояснил Барнс, всё ещё глядя в стену. Т’Чалла снова непонимающе нахмурился, затем взглянул в лицо Барнса. — Джеймс! Посмотри на меня. Джеймс!!! — позвал он. Баки повернул лицо в его сторону, но взгляд его всё ещё был рассредоточен. — Посмотри на меня! — процедил сквозь зубы Т’Чалла, подходя ближе и хватая его за подбородок. Глаза Баки медленно сфокусировались на лице Т’Чаллы. Тот всмотрелся в них и, опустив руку, шагнул назад. — Ты знаешь, что ты меня провоцируешь таким поведением? — прошипел вдруг Т’Чалла. — Я едва сдерживаюсь… — Отдайте более чёткий приказ, — выдохнул Баки. — Я всё исполню. Т’Чалла сцепил зубы, тяжело и шумно дыша через нос. — Сформулируйте более точно, каким мне надо быть. Я сделаю как вы…ты желаешь. Т’Чалла снова стремительно шагнул ближе, придвинул лицо к самому уху Барнса и произнёс: — Ты издеваешься надо мной…? — Нет… — выдохнул Баки. Т’Чалла вновь всмотрелся в его глаза уже с более близкого расстояния. В его собственных глазах искрами вспыхивал огонь, от которого, казалось, ещё немного, и загорится что-то в резиденции. А глаза Баки были спокойные и отрешенные. В них, как всегда, плескалось штормовое море, грозясь утопить любого, кто окажется во власти этой стихии. Но самого Баки этот шторм не тревожил. Грозовые тучи и молнии не пугали его, они были ему привычны, и даже наоборот, чем-то успокаивали его душу. Охлаждая её, как лёд после солнечного ожога. Т’Чалла, замедленно двигаясь, впритирку упёрся щекой в его щеку и прошептал на ухо: — А если я… прикажу тебе… поцеловать меня… ты и это исполнишь…? Баки некоторое время молчал, глядя перед собой, лишь зрачки его глаз, дернувшись, чуть расширились, а дыхание стало учащённее. Он медленно облизал пересохшие губы и тихо выдохнул: — Да… Т’Чалла долго смотрел ему в глаза почти в упор. Барнс смотрел сквозь него в стену напротив. Дыхание Т’Чаллы щекотало его ухо. Его собственное дыхание выходило из-под контроля. В голове у Баки звенела пустота. Голос Т’Чаллы доносился откуда-то издалека. Баки не сразу даже разобрал, что он произносит: — …Встань… на колени… — осипшим голосом повторил Т’Чалла. Баки некоторое время не двигался, лишь зрачки его глаз расширялись всё больше. Затем он дёрнулся и медленно опустился сперва на одно колено, потом подогнул под себя второе. Рука Т’Чаллы плавно и осторожно обхватила его челюсть снизу. Он очень бережно и ласково проводил по его щеке и подбородку ладонью. Нежно гладил большим пальцем скулу, опускаясь к губам и чуть проводя по ним, и Баки чувствовал, как эта рука дрожит. Затем Т’Чалла взял что-то с полки и шагнул Баки за спину. Через мгновение Барнс ощутил, как король Ваканды очень аккуратно расчесывает его спутанные волосы. Пару минут он просто молча его причёсывал. Закончив, обошёл и, оказавшись снова перед его лицом, тоже опустился на колени. Всмотрелся в него измученным и усталым взглядом. В глазах Т’Чаллы в этот миг бились непонятные боль и тоска. Он не глядя взял руку Баки в свою и вложил в неё что-то. Затем обхватил двумя ладонями лицо Барнса и несколько мгновений снова смотрел в его глаза. Пока Баки, растерянно моргнув, не посмотрел на него в ответ. Тогда Т’Чалла обхватил его локоть и, поднявшись с колен, поднял и его вместе с собой. — Сейчас я отдам тебе единственный мой приказ, который, надеюсь, ты точно всегда будешь неукоснительно выполнять, — тихо произнёс Т’Чалла. Баки вновь облизал пересохшие губы, глядя перед собой и чуть сдвигая брови. — Никогда. Ни с кем. Не смей целоваться по приказу. Никогда. Только, если сам этого захочешь. Рука Т’Чаллы медленно сползла с его плеча к ладони. Он взял кисть Барнса и аккуратно прислонил её к ручке двери, открывая замок его кольцом. — Спокойной ночи! — произнёс Т’Чалла, выходя за дверь и тут же захлопывая её. Баки ещё некоторое время стоял, молча и не шевелясь, посреди коридора. Потом медленно поднёс руку к лицу и посмотрел на расческу.***
Т’Чалла подумал, что если он пойдёт домой, то разгромит свой кабинет. Всю квартиру. Весь дом. А если кто-то попадется по дороге, то… лучше об этом даже не думать. Поэтому он пошёл в единственное место, в котором он был уверен, его никто не найдёт и не увидит. Не увидит эти жалкие обломки, в которые вмиг превратился король Ваканды. В которые он рассыпался, как сгоревший при пожаре дом. Не увидит эти угли, прах и пепел, в которые превратилась его душа и торчащий посреди всего этого обугленный остов его разума. Т’Чалла несколько раз едва не сорвался со скалы, пока добирался в свое убежище, и то, с каким хладнокровием он это воспринял, воспринял маячившую перед его носом возможную смерть, (хотя, скорее просто, сильные травмы), его не удивило. Добравшись, наконец, до убежища, он несколько раз со всей силы ударил кулаком ни в чём не повинное дерево так, что кора треснула, и на стволе оказалась вмятина. Дико заорал, глядя в небо. Вцепился ногтями в землю, рвал цветы и траву с таким остервенением, что на губах его вспенилась слюна. Затем обессилено упал, уронил лицо в эту вырытую землю и горько и отчаянно заплакал. Потом он просто лежал, вдыхая запах влажной земли, и смотрел на сломанный стебель красивого цветка, который качался перед его лицом от ветра. И ему было так безумно жаль этот красивый, но сломанный цветок. Так жаль, что из глаз его снова безмолвно потекли слезы.