***
Баки собрался вновь пойти в деревню. Но не за чем-то конкретным, а просто пройтись. События последних дней всколыхнули внутри него какое-то беспокойство. Что-то невидимым грузом давило на него, что-то было не так, как надо. Ему это не нравилось, но он не очень понимал, что именно его мучает. Т’Чалла внезапно решил всё-таки быть для него командиром, но при этом всё равно продолжал вести себя также странно. Он как будто боялся им командовать, боялся им управлять. Ему как будто доставляло страдание всё это. Но, тогда непонятно было, зачем он всё это затевал…? Он отстранил Барнса от Шури, и тот скучал по общению с этой девушкой. Он находил её милой и очень сообразительной для своих лет, а их общение приносило ему радость и какое-то внутреннее облегчение. Теперь же он всего этого был лишен. Он хотел вновь отнести детишкам в деревне сладости, но вспомнил, что Окойе сказала им, что он преступник, и решил, что дети не захотят его видеть и будут теперь бояться. Поэтому утром он заказал себе только сэндвичи с курицей и «кувойо» и теперь ждал курьера, сидя возле двери на шкафчике для обуви. Минут через пятнадцать раздались шаги, и Баки открыл дверь прежде, чем курьер постучал в неё. Чем даже слегка напугал парня. — Вау… — произнёс тот с перепугу, когда дверь перед его носом внезапно распахнулась. — Привет, — произнёс Баки и протянул руку. — Доброе утро, сэр. Ваш заказ! — парень отдал ему бумажный пакет и замер. — Спасибо, — Баки взял пакет. — Осторожно, стакан с «кувойо» может случайно открыться! — предупредил парень. — Да, спасибо, — улыбнулся Баки. Парень продолжал глядеть куда-то на его руку, и Баки было неудобно захлопывать перед его носом дверь. — Извини, у меня нет денег, чтобы дать тебе «на чай»… — пожал плечами Джеймс. — Что, простите…? — захлопал ресницами парень. — Аааа… Нет, мне ничего не нужно! — Тогда, пока… — вновь пожал плечами Барнс. — Погодите, — вдруг придержал рукой дверь парнишка. — А где ваш браслет? — Отдал в химчистку, — хмыкнул Баки. — Нет, правда? Если вы его потеряли, то я могу сообщить в службу… — Нет, я не терял его, — перебил Баки. — Просто не ношу. Парень странно кивнул. Баки, вежливо улыбнувшись, попытался вновь закрыть дверь, но парень снова её удержал рукой. — А в деревню вы не собираетесь…? Я знаю, сладости это вы для детей раньше заказывали. У меня там племянник, он часто рассказывал про забавного белого без руки… Я сразу понял, что это вы. Кто же ещё?! Он говорил, что он, то есть вы, такой смешной и неуклюжий, вечно в их ловушки попадаетесь и падаете на ровном месте… — Возможно, собираюсь, — процедил сквозь зубы Барнс и вновь попытался закрыть дверь. — Стойте! — парень удержал её и даже шагнул в квартиру одной ногой, чтобы Баки вновь не попытался её закрыть. — Вы, если пойдете, то браслет не забудьте надеть! Без него лучше не ходите. — Это почему? — нахмурился Барнс. — Так, на всякий случай… — странно глядя, произнёс парень. Баки поставил пакет рядом на полку. — Говори, — произнёс он, внимательно глядя. — Ну… В общем… — парень замялся и нервно улыбнулся. Баки прищурил глаза. — Ну, вы там не особо нравитесь… Кое-кому… — Кому? — уточнил Барнс. — Ну… — вновь замялся парень, видимо, решая, стоит ли это говорить. — Так кому? — повторил Баки. — Ну, почти половине деревни… Которая не женщины. Баки уставился в его глаза с недоумением. — Ну, не всем подряд, конечно. Но достаточному количеству. Понимаешь… — Парень слегка приобнял Барнса за шею, бдительно глядя по сторонам. — Ты чем-то нравишься другой половине… Ну, которая девчонки. Они почему-то считают тебя милым и годным… — Годным…? — выдохнул Барнс, растерянно глядя перед собой. — Ну да… Годным… Ну, для секса… Для брака не годным, а для секса вполне. А парням это не нравится, естественно… Баки взглянул в лицо курьеру и резко, но аккуратно убрал со своей шеи его руку. — Но, пока вы с браслетом, всё ок! Никто вас не тронет, — улыбнулся тот. — Спасибо за информацию. Пока! — вновь сказал Баки и, наконец, закрыл дверь. — Мне вы, кстати, тоже нравитесь! — донеслось из-за неё. — Ой, ну только не в том смысле… Не как «для секса…» А просто. Вы прикольный! Забавный такой… Так что я не хочу, чтобы вас там побили или ещё что… Баки мрачно достал из пакета сэндвич, распечатал его зубами и откусил кусок, задумчиво глядя перед собой. --- Несмотря на всё вышесказанное, Баки всё-таки решил прогуляться, но, минуя деревню, пойти сразу в поле за ней. Немного развеяться там и подумать над всей сложившейся ситуацией. Выйдя за ворота резиденции и сделав ровно три шага, он услышал: — Стой! Далеко собрался? Баки замер и иронично хмыкнул, скривив губы. Окойе, так и не дождавшись, что он обернётся, сама нагнала его и, обойдя, шагнула почти впритык, глядя в глаза. — Приветствую, генерал, — улыбнулся Барнс. — Опять на месте не сидится? — процедила сквозь зубы та. — Надеюсь, однажды кто-то вправит тебе мозги чем-нибудь тяжелым. — А ты опять разговариваешь со мной как и прежде. Наконец-то, — хмыкнул Барнс. — Хватит скалиться, меня тошнит от твоей улыбочки, — прорычала Окойе. — Что это вчера был за цирк? Баки снова хмыкнул с недоумением. — Ты у меня спрашиваешь…? Меня подняли среди ночи и притащили в тронный зал, где вы, вместе с королем, молча пялились на меня десять минут почти в полной тишине, ничего не объясняя. И теперь ты у меня спрашиваешь, что это был за цирк? — Хватит строить из себя невинную овцу! Мы все знаем, кто ты. И я тебя насквозь вижу, кем бы ты тут ни прикидывался перед королем. — Я никем не прикидываюсь, — перестав улыбаться, произнёс Баки. — Ну да, так я и поверила! — фыркнула Окойе. — Я только вот не знаю, зачем тебе это надо, — притворяться послушным безмозглым болваном. Чего ты хочешь этим добиться? Но меня не проведёшь. — Я никем не прикидываюсь и ничего не добиваюсь, — вновь, серьёзно глядя, повторил Баки. — Да? Что же ты сейчас так себя со мной не ведешь, как вчера вёл? — ухмыльнулась Окойе. Барнс глядел в её глаза, не моргая, а затем попытался шагнуть в сторону, но воительница тут же вновь перегородила ему дорогу. — Что, бежишь? Сказать нечего?! — Ты всего лишь генерал. А он — король. Ты для меня никто, — тихо произнёс Баки. — Это ты — никто здесь! — прошипела Окойе. — Ты мне не командир, — вновь произнёс Барнс и снова попытался уйти. Но Окойе вновь перегородила ему путь, выставив плашмя копье. Барнс замер и стиснул зубы, глядя перед собой. — Ты плохо себе представляешь военную иерархию, Барнс, — процедила сквозь зубы Окойе. — Ты вообще всего лишь сержант, если уж на то пошло. — Я подчиняюсь только командиру. Остальной иерархии для меня не существует, — холодно произнёс Баки и попытался отпихнуть от себя копьё. Но Окойе, отшатнувшись, тут же перенаправила его острием ему в живот. — Ты больше не носишь атрибут, и я могу выпустить тебе кишки прямо сейчас, и любой суд Ваканды меня оправдает! — произнесла она сурово. — Не играй со мной, Барнс. Это может плохо для тебя закончиться. Баки вновь посмотрел в её глаза долгим, пронизывающим взглядом. Взялся за кончик копья и, отодвинув его от себя, пошёл прочь. — Чёртов наёмник… — прошипела ему вслед воительница.***
В комнате играет музыка. Она звучит из старенького патефона, стоящего в углу на коробке. Звук трещит и перескакивает. Комната полна дыма. Он висит в воздухе тонкой кисеей. Падает и взлетает серой паутиной. Человек в таком же сером, как пепел и дым, костюме сидит в компьютерном кресле и курит уже третью сигарету подряд. Когда пластинка доигрывает до конца, он снова запускает её сначала. Баки стоит у входа. Он вошёл минут десять назад и замер, глядя на человека в сером костюме, ожидая приказа или ещё каких-то действий. Он только что вернулся с задания и всё ещё одет в свои кожаные доспехи и обвешан ремнями и патронташами. Только сдал оружие и ножи. На лице его несколько ссадин и порез осколком стекла у виска. Лоб заляпан чьей-то засохшей уже кровью. Длинные волосы засалены и спутаны. Лицо ничего не выражает. — Отчёт о задании… — произносит, наконец, человек в кресле после того, как пластинка в очередной раз доиграла до конца, и в комнате повисла тишина. — Цель ликвидирована. Свидетели уничтожены. Угрозы раскрытия нет. Потерь нет, — холодно чеканит Барнс. Человек в кресле качает головой, и от этого стёкла его очков поблескивают в полумраке. — Всё прошло гладко? — С целью был охранник. Он немного помешал. — Охранник ликвидирован? — Да. — А что за свидетели? — Случайная женщина. Она видела, как я стрелял по цели. — Убрал? — Да. — Ладно… Человек в костюме, затушив сигарету, медленно поднимается из кресла. Подходит к патефону и вновь запускает пластинку. В комнате снова раздается тягучая танцевальная музыка. Он подходит к Барнсу и вынимает из кармана платок. Осторожно вытирает кровь на его виске. Затем пытается оттереть кровавые пятна на лбу, но они слишком присохли. Тогда он переворачивает платок другой стороной и, смочив его слюной, снова трёт лоб Баки. Он так усердствует, что Баки даже больно. Хотя он ничем не выдает это внешне. Его голова сама собой отклоняется назад, и мужчина обхватывает его за шею сзади рукой, с силой придвигая к себе. Наконец, он стирает все пятна крови со лба, оставляя на их месте покрасневшую натертую кожу, и, улыбнувшись, убирает платок обратно в карман. — Так лучше, — произносит он и, чуть помедлив, кладёт руки к Баки на пояс, глядя в глаза. Некоторое время оба молчат. — Он же не страдал…? — произносит человек почти шепотом. Баки непонимающе моргает. — Я стрелял в голову. Попал сразу в висок. Он не успел ощутить боль. — Хорошо, — вновь грустно улыбается мужчина в костюме. Он начинает чуть топтаться на месте в такт музыки и при этом слегка поворачивает руками то в одну, то в другую сторону бёдра Баки, из-за чего тому тоже приходится делать время от времени неуклюжие шаги в стороны, чтобы удержать равновесие. Они некоторое время топчутся посреди комнаты под музыку. Мужчина смотрит Баки в глаза, но явно не видит его, думая о чём-то о своём. Баки просто послушно шагает в ритм музыки. Опустив обе руки вдоль тела и глядя куда-то в стену. — Ты сегодня убил моего друга… — произносит, наконец, мужчина. Он произносит это не зло и не недовольно, просто говорит. Баки ничего не отвечает, не зная, что ответить. — Правда, мы давно уже не общались… — тут же усмехается мужчина. — Наши взгляды на жизнь несколько разошлись. И однажды я понял, что мы уже никогда не сможем быть заодно… Некоторое время он молчал, слушая музыку, затем вновь заговорил: — Он любил такие штуки, — человек кивает на патефон. — Собирал их… Этот я купил на барахолке в Праге. Прямо с пластинкой сразу. В рабочем состоянии. Думал, подарю ему, обрадую болвана… — человек в костюме, усмехнувшись, улыбается воспоминаниям. Затем нащупывает живую ладонь Баки и поднимает её к своему лицу, внимательно разглядывая. — А потом мы поговорили. И я понял, что не подарю. Никогда уже не подарю… — со вздохом сожаления произносит человек в костюме, разглядывая стёртые пальцы Барнса, мозоль стрелка на подушечке указательного и разбитые костяшки на внешней стороне ладони. Они всё ещё топчутся по комнате. Музыка только что снова закончилась. Мужчина в костюме задумчиво сгибает и распрямляет расслабленные пальцы Баки, думая о чём-то, о своём. — У меня тоже… был друг… — внезапно произносит Баки, всё ещё глядя куда-то в стену и чуть хмуря брови, пытаясь что-то нащупать во внезапно всплывших клочках воспоминаний. Человек в костюме всё ещё мнёт в руках его ладонь, зарывшись в прошлом. — Я заботился о нем… — уголки губ Баки медленно дёргаются кверху. Он едва заметно, рассеянно улыбается. Человек в костюме вдруг резко замирает, а потом медленно поднимает лицо и глядит в глаза Барнсу. Тот смотрит в ответ, всё ещё растерянно улыбаясь, радостный от того, что внезапно вспомнил что-то тёплое и светлое. Человек в костюме с силой сжимает губы, и в его взгляде мелькает досада и ярость. Он резко выпускает руку Барнса и делает шаг назад. — Ты как всегда! — ворчит мужчина, недовольно глядя. — Вечно всё испортишь… Он резко подходит к двери за спиной Баки и, приоткрыв её, кричит кому-то: — Эй! Я закончил с ним. Обработайте и в заморозку. И не забудьте затереть ему всё! Баки стоит посреди комнаты, и улыбка его медленно меркнет, превращаясь в гримасу боли и бессильного отчаяния.