***
Пирс вошёл в помещение, запер дверь и некоторое время стоял спиной, затем решительно развернулся. Баки тут же привычно уставился в его глаза, ловя любое их движение, любую эмоцию, любой безмолвный приказ. Пирс неспешно подошёл к нему, забрал полотенце, которым тот вытирал влажные после «санобработки» волосы, и начал сам их вытирать. — Нам скоро придётся расстаться на какое-то время. Опять. — Произнёс он, задумчиво растирая мокрые пряди волос Солдата. Баки молча слушал. — На этот раз перерыв может быть довольно длительным… — продолжал тем временем блондин. — Придётся на какое-то время затаиться. Слишком большая шумиха поднялась после ликвидации помощника сенатора. Фьюри начал что-то подозревать. Пирс посмотрел на Баки и улыбнулся, глядя на его растрёпанные волосы, заслонившие собой почти всё лицо. — Для тебя-то этот перерыв покажется совсем незначительным. А вот, что будет со мной к тому времени… — Он отложил полотенце и принялся аккуратно убирать волосы с лица Барнса, протягивая их между пальцев и укладывая назад. — «Стазис…?» — не поднимая глаза, произнёс Баки, сам уже и так всё это понимая. Пирс молчал, всё ещё пытаясь заложить непослушные волосы ему за уши. — Я плохо выполнил задание…? — снова произнёс Баки. — Твоей вины тут нет, — ответил Пирс, оставив наконец его волосы в покое и присаживаясь рядом на лавку. — Ты отлично сыграл свою роль. Просто, пришло время «Гидре» уйти на дно. Подождать, пока уляжется весь ил и муть, а затем снова начать действовать. К тому времени, я думаю, Фьюри уже успокоится. Или его «успокоят». Баки смотрел в стену. Лицо его было как всегда отрешенное, но губы едва заметно кривились. Пирс, заметив это, хмыкнул. — Не хочешь отправляться в морозилку? Тебе не привыкать! Сможешь передохнуть пару лет. Или десятилетий…. Кто знает? Зато останешься в форме. Будешь всё таким же молодым, красивым и смертельно опасным… Пирс снова обхватил подбородок Баки и повернул его лицо к себе, провёл пальцем по губам, и Баки неожиданно поцеловал этот палец. Пирс замер. Баки тоже. Баки растерянно и немного испуганно смотрел в глаза своего командира. Голубые глаза Пирса из слегка удивлённых стали вдруг какими-то хищными и чёрными от расширившихся зрачков, алчно поблескивающими в полутьме. Он медленно провёл рукой по лицу Барнса, подставляя теперь раскрытую ладонь к его губам, и Баки снова очень нежно поцеловал её. На этот раз медленнее, и выжидающе глядя в лицо командира. Тот хищно улыбнулся, облизал губы. Его рука медленно двинулась назад, провела по губам, а пальцы вдруг мягко, но настойчиво принялись протискиваться к Баки в рот. Тот несколько раз моргнул и, приоткрыв рот, пустил их внутрь, принимаясь нежно облизывать и пытаться целовать их. Пирс еле слышно застонал, растягивая свой рот в довольную улыбку. Баки медленно поднял руку и, осторожно обхватив кисть Пирса, принялся зацеловывать её мягкими, тёплыми губами со всех сторон. Пирс в блаженстве прикрыл глаза и застонал ещё громче. — Какой ласковый щеночек… — пробормотал он, не открывая глаз. Затем отдёрнул руку и, встав с лавки, сел к Баки на колени, лицом к лицу. Обхватил обеими ладонями его голову, заставляя чуть запрокинуться назад, и, нагнувшись, потерся носом о его нос и скулу, вдыхая запах с наслаждением и вожделением. — Красота — это ведь тоже оружие… — произнёс он, любуясь лицом Баки. Медленно поворачивая его голову из стороны в сторону, рассматривая снова и снова эти благородные линии скул и челюсти, носа и губ, эти невероятные глаза с невинным и покорным выражением в них. — Иногда она как меч… Иногда как щит… Но чаще как капкан… Красота тоже убивает… И ты владеешь всеми видами убийств в совершенстве! Он отклонил голову Баки назад и с гортанным придыханием прижался к его шее губами. Медленно поцеловал, чуть прикусил, лизнул, смакуя вкус его кожи, а затем принялся жадно покрывать поцелуями всё его горло, лицо, а затем и губы. Потом отодвинулся, встал и толкнул Баки в грудь. — Лежать! — мягко, но властно скомандовал он. Баки послушно развернулся и медленно лег на скамейку, всё ещё неотрывно глядя в глаза командира. Тот некоторое время жадно обшаривал его с ног до головы голодным взглядом, затем нагнулся, поднял его ноги с пола и, закинув их на скамью, сел рядом. Медленно, тягуче огладил его обнаженные бока и грудь. Склонился над Баки и принялся жадно целовать его ключицу и шею. Баки чувствовал себя немного странно от всего происходящего и в то же время он готов был позволить этому человеку всё что угодно. Что-то внутри него радовалось и ликовало, когда на него смотрели эти голубые глаза. Его живая рука ощущала блаженство и облегчение, когда касалась этих светлых, чуть вьющихся волос. Пирс медленно, влажно и горячо лизнул его сосок, и Баки еле слышно застонал, выгибаясь назад и подаваясь навстречу. Руки Пирса слепо огладили его бока, бедра и пах, потом принялись в нетерпении теребить и расстегивать ширинку на брюках. Баки чуть приподнялся и, опершись на локоть, смотрел на него, пока тот возился. Светловолосая голова мелькала перед его носом, но она вдруг как будто стала слегка расплывчатой, будто покрытой дымкой, нечёткой. Баки непонимающе несколько раз моргнул и чуть нахмурился. Голова Пирса словно раздвоилась на две. Обе были полупрозрачные и мутные, но вторая вдруг неожиданно стала более отчётливой и резкой. Эти светлые волосы были другими, другого оттенка, прямые и чуть длиннее. Баки напряженно смаргивал и тряс головой, пытаясь избавиться от этого наваждения. Пирс наконец дёрнул ширинку и расстегнул пояс его брюк, поднял лицо и с голодной улыбкой посмотрел на Барнса. И Баки словно снова прошибло разрядом тока. Он вздрогнул от того, что эти голубые глаза были совсем не такими, какими должны были быть. Это лицо было совсем не тем, которое он ожидал увидеть. Этот человек был вовсе не тот, кого он хотел. Это был совсем не тот, кого он любил всем сердцем, даже не помня о нем. Любил, даже не зная, что любит его. Он был настолько «не тем», что Барнсу показалось это лицо почти безобразным, мерзким и отвратительным. И когда Пирс, сально ухмыляясь, надвинулся и почти лег на него сверху, Баки, не совладав с собой, зарычал и резко скинул его с себя. Оттолкнув с такой силой, что Пирс улетел в угол комнаты и, врезавшись в дверь спиной, рухнул на пол ничком. — Нет!!! — вырвалось у Баки, — Ты не он! Блондин, кряхтя от боли, приподнял голову. — Ты не он! — повторил Баки яростно, вскакивая со скамейки. Пирс сперва смертельно побледнел, в глазах его мелькнул слепой ужас. Он кое-как поднялся с пола и по стеночке, не отрывая взгляда от Баки, добрался до ручки двери и, не глядя, судорожно отпёр её. Затем его лицо покраснело, глаза наполнились яростью и злостью, а губы, скривившись, задрожали. — Ах, ты ж… тварь… — выплюнул он с шипением и тут же рявкнул, — На пол! Лицом вниз! Живо! Я сказал, на пол!!! Лечь и не двигаться! Баки некоторое время стоял, грудь его ходила ходуном от учащенного дыхания, лицо было искажено от негодования и гнева. Но затем взгляд его стал растерянным и испуганным. — На пол, тварь!!! — проорал Пирс, распахивая дверь, за которой уже слышен был топот многочисленных ног мчащихся по сигналу тревоги охраны. Баки опустился на колени, а затем лег лицом вниз на пол, закладывая руки за спину. Подскочившие бойцы охраны грубо пинали и придавливали его ногами в грязных ботинках к полу, надевая на руки специальные наручники. — Обнулить!!! — брызжа слюной, орал Пирс. — Сотрите всё до основания! Чтобы он не помнил ничего, как младенец! Чтобы не помнил даже, что он вообще человек! Сотрите его дочиста! До нуля!!!***
От удара голова Баки мотнулась в сторону, но он тут же снова повернул её к командиру и замер, глядя сквозь него. — Ты должен работать чище! — процедил сквозь зубы Пирс, сжимая руку в кулак. — Какой смысл нам посылать на задание тебя, секретное, элитнейшее, тайное оружие «Гидры», когда ты оставляешь следы как грёбаный дилетант?! Пирс снова с размаху залепил звонкую пощечину Солдату, голова Баки вновь чуть мотнулась в сторону, но он и в этот раз не проронил ни звука и, снова вернув лицо в исходную точку, замер, глядя сквозь командира. Казалось, эти удары не причиняют ему ни малейшего беспокойства. От этого, или ещё от чего, блондин разъярился ещё больше. — На меня смотри! — Пирс шагнул ближе и, грубо схватив Баки за волосы, дёрнул к себе. — Сэр, — раздалось за спиной, — группа прикрытия всё подчистила. Проблем не будет. Он не мог отследить случайного прохожего с дальнобойной оптикой за два квартала от места. Это группа сопровождения дала сбой… Пирс медленно повернулся к говорившему бойцу и прожег его взглядом. — Захлопни. Свой. Грёбаный. Рот, — прошипел он. — Если мне вдруг потребуется твоё ничтожное мнение, — я его спрошу. Затем снова обернулся к Баки, посмотрел ему в глаза, отдёрнул руку, выпуская волосы, и холодно приказал: — На колени! Баки тут же подогнул одну, а затем и вторую ногу, и встал на колени. Пирс некоторое время смотрел на него с выражением дикой ненависти и гнева в глазах. Затем шагнул ближе и, схватив за волосы обеими руками, резко ударил коленом в лицо. В этот раз от неожиданности Баки издал резкий вздох и всхлип одновременно, но тут же всё это подавил и больше не произносил ни звука. — Встать! — рявкнул Пирс. Баки тут же поднялся и, чуть пошатнувшись, выпрямился, из разбитого носа по губам и подбородку уже вовсю лилась тёмная тягучая кровь, капая на пол и Барнсу на грудь. — Надеюсь, ты всё понял? — прошипел Пирс в лицо Баки. — Я должен работать чище… — произнёс тот, невозмутимо глядя в глаза командиру. Пирс стиснул зубы, раздражаясь от чего-то снова. — В изолятор его! На всю ночь, — прошипел он. Подскочившие бойцы подхватили Баки под руки и в сопровождении вооруженного конвоя куда-то увели. Пирс некоторое время стоял на месте, глядя на размазанную по полу кровь, затем резко развернулся и тоже ушел. — И с чего он так взбесился…? — шепотом спросил один из оставшихся бойцов отряда прикрытия. — Всё нормально же прошло! Агент качественно отработал, а фотографа этого мы убрали без шума и пыли. Обычное дело! Его никто не хватится, он неместный. Сто раз и хуже ситуации были! — Забей! — отмахнулся второй. — Лучше не лезь во всё это дерьмо. Наше дело маленькое. А они пусть сами разбираются.***
В небольшой и душной комнате кипельно белые стены и такое же резкое освещение. С двух сторон от стен протянуты толстые цепи, которые прикреплены к стальному ошейнику, надетому на шею Зимнего Солдата. Цепи не туго натянуты, а свисают немного свободно. Ровно настолько, чтобы человеку, прикрепленному к ним, можно было только стоять на коленях. Если подняться на ноги, придётся стоять в полусогнутом положении, и ошейник будет медленно душить, от натягивания перекрывая трахею. Если сесть на пол, то ошейник передавит дыхательное горло, медленно лишая кислорода, и при том придётся сидеть, высоко задрав голову и вытягивая шею, чтобы не задохнуться совсем. Поэтому, стоять на коленях — самый оптимальный вариант, если, конечно, ты не стоишь так уже сутки. Пирс вошёл в изолятор и чуть сощурился от яркого, режущего глаз света. Баки не шевелился, замерев со склонённой чуть набок головой, — так ошейник давил на боковую часть шеи, где нет дыхательных проходов. Глаза его были закрыты, а губы наоборот распахнуты. Из-за разбитого и распухшего носа он мог дышать только ртом. Руки сцеплены тройными стальными наручниками за спиной, — на уровне запястий, на уровне локтей и на уровне предплечий. Пальцы живой руки неестественно бело-желтого цвета от пережатых сосудов и замедлившегося кровообращения. Пирс неспешно подошёл ближе и, грубо сжав Баки за волосы, поднял его голову вверх, запрокинув назад. Баки приподнял воспаленные веки и посмотрел на командира. Лицо его всё ещё было перепачкано в запекшейся и засохшей уже крови. Спинка носа распухла и посинела, под глазами образовались желтушные, сине-зелёные круги. Пирс брезгливо выпустил его волосы из руки, и голова Баки обессиленно свесилась обратно вниз, но он тут же подавился дыханием, захрипел, закашлялся и с усилием выпрямился, подняв голову прямо. — А я ведь хотел с тобой по-хорошему… — произнёс Пирс, негодующе глядя. — У меня на тебя были большие планы. Но ты опять всё испортил! Он шагнул к Баки за спину и подёргал наручники, проверяя надёжность крепления. — Клянусь, если я ещё раз услышу про этого твоего… Грёбаного дружка! Я самолично раскрою тебе чем-нибудь череп, выну мозги и размажу их по стене! Или прикажу, чтобы тебя обнуляли сутки без перерыва, чтобы ты превратился в безмолвного идиота, пускающего сопли и слюни! Может тогда, ты, наконец, перестанешь постоянно талдычить о нём! Баки с трудом проглотил слюну и облизнул пересохшие губы. Глаза его сами собой закрывались, он был измучен и обессилен и совсем не понимал, о чём говорит его командир. Он только понимал, что сделал что-то не то, и тот страшно им недоволен. Пирс снова обошел Баки и встал напротив него. Затем присел и вгляделся в его глаза с негодованием и злостью. Баки посмотрел на него в ответ, ожидая каких-то пояснений, в чём он прокололся и что ему надо улучшить в следующий раз. Но Пирс молчал, глядя странным взглядом. Затем он протянул руку и, накрыв лицо Баки, сжал пальцы, словно хотел сорвать кожу заживо, но тут же отпустил и коснулся щеки тыльной стороной ладони. Баки, измученно глядя, прильнул теснее и слабо потёрся о нее. В глазах Пирса вспыхнула дикая ярость, он размахнулся и ударил его по лицу, не жалея сил. И тут же схватил его за голову и прижался к губам, жадно и неистово целуя, грязно лаская, почти насилуя и невольно ощущая привкус запекшейся крови у себя во рту. Баки почти не отвечал на поцелуй, он просто позволял себя целовать, держа рот приоткрытым, но глаза его снова сами собой закрывались. Он лишь хрипло застонал, когда Пирс, навалившись всем весом, почти подвесил его за шею на цепях, отклоняя назад. Пирс вовремя опомнился и отстранился, давая Баки возможность выпрямиться и судорожно вдохнуть. — Всё могло быть иначе, — прошипел Пирс Барнсу в ухо. — Но ты опять всё испортил. Ты всё время всё портишь! Всё время! Всё, что я создаю по крупицам, по каплям, год за годом. Взращиваю, как редкий сорт орхидеи — ты берёшь и уничтожаешь всё это в один миг! И так постоянно! Из года в год! Постоянно! Даже не помня ничего, ты постоянно делаешь одно и то же! Он чуть отклонился и, опустив голову, потер переносицу, жмурясь. — Я так устал от тебя… — пробормотал Пирс, не открывая глаз. Баки измученно смотрел на него из-под чуть прикрытых век, всё также ничего не понимая, но ощущая себя виноватым. Внезапно Пирс вскинул голову, и, вынув из нагрудной кобуры под пиджаком пистолет, взвёл курок. Баки равнодушно покосился на дуло, которое прижалось к его виску, и снова закрыл глаза. Прохлада металла на разгоряченной, воспаленной коже даже принесла ему облегчение. Пирс медленно провёл дулом от виска к скуле, заскользил вниз по челюсти, по подбородку, уткнул его Барнсу в губы. Тот открыл глаза, чуть отстраняясь и хмуря брови, но, видя взгляд Пирса, замер и послушно открыл рот, впуская в себя холодный пахнущий железом и смазкой ствол. Пирс всё пихал и пихал его дальше, вглубь, будто стараясь протолкнуть весь пистолет Баки прямо в глотку. В какой-то момент Баки начал давиться и вновь закашлялся. — А я ведь любил тебя… — произнёс Пирс, морщась и кривясь. — Но ты всё испортил. Теперь всё будет иначе. Отныне ты будешь просто куклой. Красивой, бестолковой и смертельно опасной игрушкой. Ты сам это выбрал. Наслаждайся!***
Стив проснулся и некоторое время соображал, где находится и что происходит. Где-то чуть в стороне кто-то резко завозился, что-то пробормотал и вновь замер. Всё стихло, словно и не было. Стив вспомнил, что ночует с Баки в одной постели и что тому, видимо, снова, как всегда снятся кошмары. Но Баки больше не шевелился и молчал, и Стив уже было собрался вновь закрыть глаза и продолжить спать, понадеявшись, что в этот раз кошмары были не настолько ужасные. Как вдруг дыхание Барнса резко участилось, он задышал шумно и судорожно, потом замер и что-то тоненько проскулил, и Стив, прекрасно зная уже, что за всем этим последует, резко поднялся и метнулся к нему. — Баки! — позвал Стив, махнув рукой над выключателем и зажигая неяркий свет. Баки кривился и хмурил брови, стискивая зубы с закрытыми глазами. Он резко отвернулся в сторону и пробормотал: — Ты не он… — Баки, — вновь повторил Стив, осторожно кладя ладонь ему на лицо. Баки охнул и замер под его рукой. — Слышишь меня? Это сон! — повторил Стив. — Всё хорошо. Ты в безопасности. Это просто сон! Грудь Баки судорожно вздымалась, на лбу выступила испарина, он медленно двинул голову в сторону руки Стива и, наткнувшись на неё губами, нежно поцеловал её. Стив ошеломленно замер. Баки, не открывая глаз, снова поцеловал его руку, затем обхватил её ладонью и прижал к щеке. — Я сделаю, как ты хочешь… — пробормотал он. — Всё, как ты хочешь… — Баки! — Стив отдёрнул руку, от чего Барнс резко открыл глаза, но, судя по их выражению, всё ещё плохо понимал, что происходит. Он вдруг яростно прорычал: «Нет» и, вскочив, пихнул Стива в грудь, отталкивая от себя. — Ты не он! — крикнул Баки. — Ты не Стив! — Я Стив!!! — изумлённо выдохнул Роджерс. — Ты что, Баки? Это я! Баки, не веря, уставился в его лицо. — Нет… — неуверенно качнул головой он, а затем схватился за лоб. — Нет! Ты не он… — Это я! Посмотри на меня! — Стив схватил Барнса за плечи, глядя в лицо. — Это я! Баки, всё ещё не веря, посмотрел ему в глаза, чуть качая головой. — Стив…? Роджерс, улыбнувшись, кивнул. — Я не знаю, чему верить… — пробормотал Баки. — Я столько раз видел тебя во сне… И всё было так реально… А потом я просыпался… Я столько раз думал, что это ты, а потом всё оказывалось иначе или растворялось без следа… Я не знаю, где реальность… Я не могу понять! Он схватился за лоб и сильно зажмурился. — Баки, успокойся! Слышишь? — Стив медленно придвинулся и осторожно сжал его плечи. — Это реальность. Всё реально. Я с тобой. Мы в безопасности. Я не исчезну. Это я! Баки отнял руку от лица и вновь посмотрел на Стива измученным взглядом. — Я хотел бы, чтобы это было правдой… — произнёс он тихо. — Я хотел бы, чтобы это был действительно ты… Я хотел бы быть здесь сейчас с тобой… Но я не понимаю… В голове всё путается… Я столько раз принимал за тебя кого-то другого… Я столько раз обманывался… Я столько раз видел, как всё рассыпается в прах, и передо мной обнажается мерзкая и уродливая реальность… Может быть, я лежу сейчас в криокамере, и это последние импульсы моего замирающего мозга показывают мне эту картину… Может, я до сих пор в «Гидре», и мне всё это просто приснилось от отчаяния? И Ваканда, и Т’Чалла и… Ты… — в голосе Баки послышались панические нотки, глаза стали огромными и тревожными, губы дрогнули. — Так, стоп! — Стив мягко надавил на плечи Баки, заставляя того лечь. — Успокойся. Это не сон. Это реальность. Мы вместе в Ваканде. Гидры больше нет. Ты больше не её агент. Ты Баки Барнс, — мой лучший друг! Мой Баки! Баки, подчиняясь давлению, лег, но глаза его всё с той же тревогой и отчаянием смотрели в глаза Стива. — Ты сто раз говорил мне, что это не сон, а потом я просыпался… — прошептал Баки. — Ты сто раз говорил мне, что не исчезнешь, а потом я открывал глаза и оставался один на один с собой… Ты сто раз был рядом со мной, касался меня, говорил, что ты, — это ты, а потом приходило отрезвление, и я видел чужое лицо… Я видел чужие глаза! Я смотрел на незнакомца и не понимал, что происходит! Я ничего… Я ничего не понимал… Я так запутался! — Баки, — Стив в отчаянии закусил губу. — Не думай ни о чём. Просто расслабься и поверь мне. Это я. Всё реально. Я здесь. Мы оба здесь. Я не исчезну, клянусь! — Докажи мне, что ты реален! — Баки вцепился в руку Стива и сильно сжал её. — Сделай что-нибудь, чтобы я поверил! Докажи мне, Стив, пожалуйста! Докажи, что всё реально! Пожалуйста, Стив! — Голос Баки сорвался, он судорожно сглотнул подкативший комок и с отчаянием уставился в лицо Стива. — Или я сойду с ума… Окончательно… Стив с таким же отчаянием смотрел в лицо Баки и не знал, что предпринять. Он видел, что расшатанная психика Баки балансирует сейчас на грани. В глазах Баки мелькает безумие и ужас от полнейшей путаницы в голове. Видимо, процедуры с кодом и программой разбередили бездну в его разуме, из которой наружу полезли все самые жуткие страхи, и рассудок Баки, барахтаясь, тонет среди всего этого хаоса. Тонет и просит у Стива помощи. Протягивает руку в отчаянном желании спастись, как когда-то, очень давно, Баки протягивал ему руку, вися над пропастью, а Стив не успел его схватить… Он не успел дотянуться. Не смог удержать… Спасти… Лицо Стива исказилось от жалости, отчаяния и растерянности. Он несколько минут смотрел другу в глаза, такие же отчаянные и молящие о помощи, балансирующие на грани, родные и близкие глаза, которые время от времени становились пугающе чужими от хаоса, творящегося сейчас у Баки в голове. Стив склонился к Баки, погладил его по щеке, уронил голову ему на грудь, щекоча бородой, прижался и обнял очень крепко на миг. Медленно дотянувшись до живого предплечья, влажно скользнул губами по разгоряченной коже, раскрывая рот шире, а затем сильно сжал челюсти, сдавливая зубами живую плоть. Баки дёрнулся и резко вздохнул, вскидывая брови от удивления, а затем зажмурился и откинулся назад головой. Стив сжал челюсти до упора на миг, но тут же разжал зубы и отстранился. Баки зашипел, когда он отпрянул, и посмотрел на след от зубов, наполнившийся кровью. — П.… Прости… — пробормотал Стив, растерянно вытирая губы и испуганно глядя на кровь, оставшуюся у него на руке. — Перестарался… — Всё нормально, — прошептал Барнс. — Теперь я уверен. Я точно знаю. Такой вид боли бывает только здесь. Всё реально… Стив, опираясь на локоть, лег рядом с Баки и погладил его по волосам, глядя в глаза, затем прижался лбом к его лбу, продолжая гладить. — Всё хорошо, приятель? Баки смотрел куда-то сквозь него. Лицо его было задумчивым и печальным, но из глаз уже исчезло то безумие и страх, искорками разгорающегося пожара мелькавшее в самом начале. А Стива затопила болезненная нежность и неистребимое чувство вины. Ему хотелось прижать Баки к себе и стать для него обезболивающим. Стать для него лекарством от всех его кошмаров и ужасов памяти, от всех его мучений и страданий. Стать для него священником, отпустившим ему все грехи и снявшим эти тяжелые камни с его истерзанной души. Глаза Стива предательски щипало от того, что он ничего из этого не мог. Он ничего не мог тут поделать, разве что постараться придать Баки сил для продолжения борьбы с самим собой. Поддержать его. Утешить его. Помочь ему ненадолго забыться. Отрешиться. Губы Стива скривились, а горло сдавило спазмом, глаза увлажнились. Он отодвинулся и вновь внимательно посмотрел в лицо Баки, тот лежал, глядя в потолок, уже почти совсем успокоившийся и только очень грустный. — Всё будет хорошо, Бак. Потерпи еще немного, — прошептал Роджерс и, нагнувшись, сухо и быстро поцеловал его горячие шершавые губы. — Шури тебе поможет! Мы всё это преодолеем! Просто потерпи! Он снова погладил его по лицу, и Баки, поймав его руку, прижался щекой, чуть потёрся, судорожно вздыхая, и, мягко улыбнувшись, закрыл глаза.